Колодец Лотоса

Глава третья. ИЗБРАННИК ПРЕКРАСНЕЙШЕЙ

Когда жрецы с бритыми головами без париков ввели черноволосого юношу в зал Стены, его охватила дрожь.

На гранитной плите грозной преградой перед ним вставала надпись.

Он познавал жуткий смысл иероглифов, и колени его подгибались. Если бы Прекраснейшая знала, на что он обречен! Своей божественной властью она спасла бы его, отвратила бы от него неизбежную гибель, уготованную бессовестными жрецами, так обманувшими ее!..

"Сквозь стену колодца Лотоса прошли многие, но немногие стали жрецами бога Ра. Думай. Цени свою жизнь. Так советуют тебе жрецы Ра".

Совет жрецов! Совет нечестивости! Удар копьем в спину, а не совет!

Если бы знала Прекраснейшая о существовании зала Стены, о колодце Лотоса, об этой надписи и неизбежной теперь судьбе ее юного друга, которого через три тысячи ударов сердца заживо замуруют в каменном колодце Смерти!

Юноша тупо смотрел, как жрецы вынимали из стены тяжелые камни, чтобы потом, когда он "пройдет сквозь стену", водворить их на место, отрезав его от всего мира, оставив без еды и питья в каменном мешке его, живого, сильного, ловкого, которого любила сама Прекраснейшая, подняв его из пыли, когда он целовал следы ее ног!

Могла ли подумать живая богиня, что жрецы Амона-Ра предадут ее? Нe они ли по воле ее отца, Тутмоса I, после кончины се супруга и брата Тутмоса II возложили на голову Прекраснейшей бело-красные короны страны Кемпт? Не они ли присвоили ей мужское имя "Видящего истину Солнца" — "Маат-ка-Ра", которое не смел произнести вслух ни один смертный? И не они ли отвергли притязания на престол юного мужа ее дочери, которая при жизни матери не могла наследовать фараонову власть и передавать ее супругу? И не жрецы ли Амона-Ра объявили святотатством богослужение жрецов Тота-Носатого, провозгласивших самозванца фараоном Тутмосом III?

И вот теперь…

Ужель жрецы Амона-Ра устрашились женской любви Божественной к низкорожденному, поднятому ею из праха, в котором надлежало лежать, распластавшись на земле, каждому неджесу[1] или роме[2], свободному или коренному жителю страны Та-Кем?

О чем можно передумать за три тысячи ударов сердца? Какие картины короткой своей жизни снова увидеть?

Дом родителей, простых нечиновных роме на берегу царицы рек Хапи. Ночи на плоской кровле с любимой звездой Сотис на черном небе, по которой жрецы предсказывают наводнение. Пыль окраин Белой Стены (Мемфиса), где только улицы перед дворцами и храмами были залиты вавилонской смолой, чтобы глушила стук копыт и шум колес. Тайная дружба с детьми домашних рабов, в рабы в каменоломнях, измученные, безучастно-терпеливые к побоям и окрикам надсмотрщиков. Детские игры с щенком гиены в каменоломне предков, из которой уже взяли весь ценный камень.

Уединение в заброшенном каменном карьере, где он, еще мальчишка, пробовал высечь голову прекрасной женщины. Она жила в его незрелой мечте. И когда уже юным атлетом, способным перегнать быстрейшего из эфиопских скороходов, что бегут впереди колесницы властителя, побороть сильнейшего из его стражей или соперничать с ваятелем любого храма, он увидел ее, Прекраснейшую, узнав в ней свою Мечту. Она снизошла до того, чтобы посмотреть состязания юношей, и отметила его среди победителей.

Он лежал в пыли у ее ног и надеялся поцеловать след ноги несравненной, изваять которую достоин лишь лучший из оживляющих камень.

Сначала она сделала его своим скороходом. Однажды жрецы Носатого пытались перехватить его, несшего царский папирус.

Получив несколько ран, он все же отбился от нападающих и доставил послание в храм Амона-Ра. И тогда в одной из комнат храма, где жрецы Ра пытались спасти ему жизнь, она удостоила его светом своих глаз. Она была живой богиней, Видящей Истину, а пришла в келью к раненому юноше как женщина. Он попросил у жрецов мягкой глины и к следующему ее приходу сделал ее лицо, пообещав перевести его на камень. Прекраснейшая смеялась, говоря, что она словно смотрится в зеркало. И в знак своего восхищения работой юноши подарила ему отшлифованную пластинку редчайшего нетускнеющего металла — железа, оправленного в золотую рамку. В нее можно было смотреться, как в поверхность гладкой воды.

Царица сделала его потом ваятелем при Великом Доме, как иносказательно надлежало говорить об особе фараона.

Прекраснейшая сама владела тайной глаза. Ее руки были безошибочны. И они были еще и нежны, что узнал Сененмот в самый счастливый день своей жизни. Он делал одно изваяние царицы за другим и не переставал восхищаться божественной, не смея даже и помышлять о земной любви. Но живой богине было дозволено все. Однако она стала не только божественной возлюбленной сильного и талантливого юноши, но и его заботливой наставницей.

Она не уставала учить его премудростям знания, доступным только ей и жрецам.

Жрецы встревожились. Слишком большую власть мог получить этот новоявленный избранник Прекраснейшей. Однако удалить его от божественной ни у кого не было средств. Ни у кого, кроме тех, кто… обладал хитростью и лукавством. А эти свойства высечены на оборотной стороне Знания.

Жрецы, советники Прекраснейшей, льстиво хвалили Сененмота, одобряя внимание к нему Хатшепсут. Они поощряли даже ее занятия с ним, уверяя, что высшее Знание может оправдать близость низкорожденного к ярчайшему Светилу, каким была властительница.

И тогда царица Хатшепсут согласилась, чтобы ее ваятель стал жрецом бога Ра. Казалось, в этом нет ничего плохого. Обретая жреческий сан, Сепенмот входил в высший круг, очерченный вокруг золотого трона.

Сененмот тоже согласился на посвящение. Ему еще не побрили наголо, как предстояло, голову, а лишь подстригли его черные кудри и повели в священный город храмов "Ей-н-Ра", расположенный к северу от Мемфиса, столицы владык Кемпта.

Великий храм бога Ра не просто потряс Сененмота. Он пробудил в нем страстное желание создать храм еще более величественный и прекрасный, посвященный Прекраснейшей, ее неумирающей красоте. И не из холодного камня создал бы он его, не мрачными статуями и колоннами внушал бы преклонение перед Прекраснейшей, а перенесенным в храм лесом живых растений, которые террасами спустятся с холма, по высоте равного величайшей из пирамид. И не голый камень пустыни, тысячелетия отражающий солнечные лучи, а живая зелень благоухающих деревьев, поглощающая эти лучи, журчание ручьев и птичий гомон говорили бы всегда не о смерти и величии почившего, а о неумирающей красоте живого!

С этими мыслями юный ваятель Великого Дома вошел в храм бога Ра, чтобы стать его жрецом.

Но…

Его провели в зал Стены, где он прочитал жуткую надпись.

Оказывается, для того чтобы стать жрецом бога Ра и остаться приближенным своей божественной возлюбленной, Сененмот должен был на правах испытуемого пройти через каземат колодца Лотоса, откуда не было выхода замурованному там, если не будет им решена неразрешимая для простого смертного задача жрецов.

Но был ли Сененмот простым смертным? Помнил ли он то, чему учила его божественная наставница, повелевавшая видимым миром? Равная богам, непостижимая для людей! Но если она равна богам, неужели не придет она к нему на помощь? Он устремит к ней свою мольбу, свой зов, который не может не услышать любящее сердце женщины или возвышенные чувства богини.

Думая о ней, юноша Сененмот храбро ступил через порог проделанного в стене жрецами проема. Он увидел перед собой круг колодца, рядом небольшой кусок известняка и около него медное долото. И даже небольшой камень для ударов по долоту при выбивании цифр был здесь припасен.