Колокола Ужаса

Генри Каттнер

КОЛОКОЛА УЖАСА

Странный случай с потерянными колоколами Христианской Миссии Сан-Хавьер вызвал у общественности огромное любопытство. Колокола оставались скрытыми на протяжении ста пятидесяти лет, и многие задавались вопросом: почему, когда они были обнаружены, их почти сразу же разбили и тайно закопали осколки? Поскольку существовали легенды о примечательном звуке и качестве изготовления этих колоколов несколько музыкантов написали гневные письма, вопрошая: почему, по крайней мере, перед их уничтожением никто не позвонил в них и не сделал запись их звучания?

На самом деле, колокола звенели, и катастрофическое событие, которое произошло в то время, было прямой причиной их уничтожения. И когда эти зловещие колокола пронзили своим сумасшедшим призывом беспрецедентную черноту, окутавшую Сан-Хавьер, только быстрое действие одного человека спасло мир - да, я, не колеблясь, скажу это - от хаоса и гибели.

Будучи секретарем Калифорнийского Исторического Общества, я стал свидетелем всех событий почти с самого начала. Конечно, меня не было, когда колокола были обнаружены, но Артур Тодд, президент Общества, позвонил мне домой в Лос-Анджелес вскоре после этого злополучного открытия.

Он был слишком возбуждён, чтобы говорить внятно. - Мы их нашли! - продолжал он кричать. - Колокола, Росс! Нашли их вчера вечером, на Пиносском хребте. Это самое замечательное открытие со времён... со времён Розеттского камня!

- О чём ты говоришь? - спросил я, пытаясь выбраться из тумана сонливости. Звонок вытащил меня из тёплой постели.

- Колокола Сан-Хавьера, конечно, - радостно объяснил Тодд. - Я видел их своими глазами. Там, где Хуниперо Серра закопал их в 1775 году. Турист нашёл пещеру в Пиносе и обследовал её - и в дальнем конце её был гниющий деревянный крест с вырезанными на нём надписями. Я принёс...

- Что было вырезано на кресте? - перебил я Тодда.

- А? О, подожди минуту, он здесь, у меня. Слушай: "Пусть никто не подвешивает злые колокола мутсунов, что погребены здесь, дабы ужас ночи вновь не восстал над Новой Калифорнией". Мутсуны, как ты знаешь, возможно, приложили руки к литью этих колоколов.

- Знаю, - ответил я в трубку. - Их шаманы должны были наложить на колокола магическое заклятье.

- Я.... я думаю над этим, - сказал Тодд. - Здесь происходили очень необычные вещи. У меня есть только два колокола из пещеры. Как ты знаешь, существует ещё один, но мексиканцы больше не пойдут в пещеру. Говорят... ну, они чего-то боятся. Но я достану этот колокол, даже если мне придётся копать самому.

- Хочешь, чтобы я приехал? - спросил я.

- Если пожелаешь, - нетерпеливо ответил Тодд. - Я звоню из хижины в Каньоне Койота. Я оставил Дентона - своего помощника - заместителем. Есть идея: я отправлю местного мальчишку в Сан-Хавьер, чтобы он провёл тебя в пещеру.

- Хорошо, - согласился я. - Отправь его в гостиницу Хавьер. Я буду там через несколько часов.

* * *

Сан-Хавьер находится примерно в ста милях от Лос-Анджелеса. Я мчался вдоль побережья и в течение двух часов добрался до маленького городка Миссии, окруженного Пиносским хребтом. Городок пребывал в сонном состоянии на берегу Тихого океана. Я нашёл своего проводника в гостинице, но он, что странно, не хотел возвращаться в лагерь Тодда.

- Я могу сказать вам, как идти, сеньор. Вы не заблудитесь. - Смуглое лицо мальчишки было неестественно бледным даже под сильным загаром, и в его карих глазах скрывалось беспокойство. - Я не хочу возвращаться.

Я позвенел монетами. - Всё не так плохо, как кажется, верно? - спросил я. - Боишься темноты?

Мальчишка вздрогнул. - Да, тьма... очень темно в той пещере, сеньор.

В результате мне пришлось идти одному под открытым небом, доверяя его указаниям и своему умению ориентироваться в горах.

Уже забрезжил рассвет, когда я начал свой путь через каньон, но это был странный и тёмный рассвет. В небе не было облаков, но царил удивительный мрак. Я видел такие тёмные дни, когда случались пылевые бури, но сейчас воздух был достаточно чист. И было очень холодно, хотя со своей высоты я видел, что над Тихим океаном нет тумана.

Я продолжил взбираться на хребет. Вскоре я обнаружил себя пробирающимся через мрачные, холодные впадины Каньона Койота. Меня трясло от холода. Небо было тусклого, свинцового цвета, и мне стало тяжело дышать. Даже будучи в хорошей физической форме, я сильно устал.

Но я устал не физически - это была довольно болезненная, угнетающая вялость ума. Мои глаза слезились, и я время от времени зажмуривался, чтобы снять напряжение. Мне хотелось, чтобы солнце взошло над вершиной горы.

Затем я увидел нечто экстраординарное и ужасное. Это была жаба - серая, жирная, уродливая. Она присела возле скалы рядом с тропой и тёрлась о грубый камень. Один её глаз был повёрнут ко мне, или точнее, ко мне было обращено место, где должен был быть глаз. Глаза не было, только маленькая слизистая впадинка.

Жаба двигала своё неуклюжее тело вперёд-назад, двигая своей головой как пилой по камню. Она продолжала издавать резкие короткие хрипы боли и через мгновение оторвалась от камня и протащила себя через тропу перед моими ногами.

Я стоял, глядя на камень, и меня тошнило. Серая поверхность скалы была покрыта беловатыми зловонными полосками и измельченными кусочками жабьего глаза. Очевидно, жаба сознательно шлифовала свои выпученные глаза об камень.

Она скрылась из виду под кустом, оставив на пыльной тропе след слизи. Я невольно закрыл глаза и потёр их - и внезапно отдёрнул руки, испуганный грубостью, с которой мои кулаки копались в глазницах. Боль пронзила мои виски. Вспоминая зуд и жжение в глазах, я слегка вздрогнул. Разве не такое же мучение заставило жабу сознательно ослепить себя? Боже мой!

* * *

Я побежал по тропе. Вскоре я добрался до хижины - вероятно, той, из которой звонил Тодд, так как с крыши к высокой сосне тянулся провод. Я постучал в дверь. Ответа не было, и я продолжил восхождение в горы.

Внезапно раздался мучительный крик, пронзительный и душераздирающий, и быстрое шлёпанье ног. Я остановился, прислушиваясь. Кто-то бежал вниз по тропе навстречу мне, а позади него я мог слышать, как бегут и кричат другие. Из-за скалы на тропе появился человек.

Это был мексиканец, и его почерневшее лицо выражало ужас и агонию. Его рот был квадратным от мучений, и безумные крики вырывались из его горла. Но не это заставило меня отскочить с его пути, и не от этого всё моё тело покрылось потом.

Его глаза были выколоты, и из чёрных зияющих впадин по лицу капала кровь.

Раз это случилось, мне не следовало останавливать неистовое бегство ослеплённого человека. На изгибе тропы он со страшной силой ударился об дерево и на мгновение встал прямо напротив ствола. Затем он очень медленно опустился и упал в обморок. На грубой коре дерева осталось большое пятно крови. Я быстро подошёл к нему.

Четверо мужчин бежало в мою сторону. Я узнал Артура Тодда и Дентона, его помощника. Двое других были, очевидно, рабочими. Тодд резко остановился.

- Росс! О боже, он мёртв?

Тодд быстро наклонился, чтобы осмотреть мексиканца, лежащего без сознания. Дентон и я смотрели друг на друга. Дентон был высоким мужчиной крепкого телосложения, с копной чёрных волос и широким ртом, который, как правило, растягивался в ухмылке. Теперь его лицо выражало ужас и недоверие.

- Боже, Росс, он сделал это прямо на наших глазах, - сказал Дентон, двигая побледневшими губами. - Он просто издал крик, вскинул руки и вырвал свои глаза из глазниц. - При этом воспоминании Дентон зажмурился.

Тодд медленно поднялся. В отличие от Дентона, он был маленьким, жилистым, нервным, энергичным человеком с худощавым коричневым лицом и удивительно тревожным взглядом. - Мёртв, - сказал он.

- Что произошло? - спросил я, пытаясь унять дрожь в голосе. - Что случилось, Тодд? Этот человек был сумасшедшим?

И всё это время у меня в памяти стояла картина толстой жабы, которая тёрла свои глаза об камень.

Тодд покачал головой, нахмурив брови. - Я не знаю. Росс, твои глаза ощущают... странное?

Меня охватила дрожь. - Чертовски странное. Жжение и зуд. Я постоянно тёр их, пока поднимался в горы.

- Как и все люди здесь, - сказал мне Дентон. - И мы тоже. Видишь? - Он указал на свои глаза, и я увидел, что они были покрасневшими и воспалёнными.

Двое рабочих, мексиканцев, подошли к нам. Один из них сказал что-то по-испански. Тодд что-то грубо рявкнул, и они отступили, колеблясь.

Затем без дальнейших разговоров они побежали вниз по тропе. Дентон двинулся вперёд со злобным криком, но Тодд схватил его за руку. - Бесполезно, - быстро сказал он. - Нам придётся вытащить колокола самостоятельно.

- Вы нашли последний? - спросил я, когда Тодд повернулся обратно к тропе.

- Мы нашли их - все три, - мрачно ответил Тодд. - Последний мы сами выкопали с Дентоном. И нашли также и это.

* * *

Он вытащил из кармана зеленоватую металлическую трубку, покрытую грязью, и протянул её мне. Внутри неё находился лист пергамента в удивительно хорошем состоянии. Меня озадачил архаичный испанский почерк.

- Позволь мне, - сказал Тодд, осторожно взяв манускрипт. Он со знанием дела перевёл текст.

"Двадцать первого июня, благодаря Божьей милости, нападение язычников мутсунов было отбито. Три колокола, отлитые месяц назад, были погребены в этой тайной пещере, а вход запечатан...". Но, очевидно, недавний оползень вновь открыл вход в пещеру, - пояснил Тодд, на секунду оторвавшись от чтения.

- "Поскольку индейцы практикуют чёрную магию, то, когда мы подвесили колокола и стали звонить в них, злой демон, которого мутсуны называют Зу-че-куон, был вызван из своего жилища под горами и наслал на нас чёрную ночь и холодную смерть. Большой крест был сброшен, и многие люди стали одержимы злым демоном, так что немногие из нас, кто ещё сохранил рассудок, объединились для того, чтобы преодолеть нападение одержимых дьяволом и снять колокола.

После этого мы возблагодарили Бога за наше спасение и оказали помощь тем, кто был ранен в бою. Души погибших были отданы Богу, и мы молились, чтобы Святой Антонио скорей снизошёл к нам, дабы освободить нас из этого жестокого уединения. Я поручаю тому, кто найдёт эти колокола, если Богу не угодно позволить мне исполнить этот долг, отправить их в Рим, во имя нашего короля-повелителя. Да хранит его Бог".

Тодд сделал паузу и осторожно вложил пергамент в трубку. - Это написал Хуниперо Серра, - тихо сказал он.

- Господи, какая находка! - ликовал я. - Но... конечно, ты не думаешь, что есть что-нибудь...

- Кто сказал, что думаю? - огрызнулся Тодд голосом, который выдавал его нервное напряжение. - Есть несколько логичных объяснений: суеверие и самовнушение - это плохое сочетание. Я...

- Где Сарто? - спросил Дентон с нотой опасения в голосе. Мы стояли на краю небольшой площадки, голой и скалистой.

- Сарто? - спросил я.

- У него есть хижина вниз по тропе, - объяснил Тодд. - Ты должен был пройти мимо неё. Я оставил его здесь с колоколами, когда у Хосе случился приступ.

- Не будет ли лучше, если мы доставим тело Хосе в город? - спросил я.

Тодд нахмурился. - Не думай, что я жестокий, - сказал он. - Но эти колокола... я не могу оставить их здесь. Несчастный умер. Мы не можем помочь ему, и для доставки колоколов в город понадобятся все три пары наших рук. Жаль, что у бедного парня не было чувства ориентации как у Дентона, - закончил свою речь Тодд с мрачной улыбкой. - Тогда бы он не столкнулся с деревом.

Тодд был прав. Я верю, что Дентон может пройти весь путь по тропе с завязанными глазами после того, как всего один раз поднялся по ней в горы. У него замечательная память и чувство ориентации, как у тех индейцев, которые могли безошибочно найти дорогу к своим вигвамам через сотни миль пустоши. Позднее этот дар Дентона будет иметь жизненно важное значение, но в тот момент у меня не было этого предчувствия.

Мы поднялись на скалистый горный склон выше площадки и вышли на небольшую поляну среди сосен. Рядом находилась зияющая пустота в земле - вокруг неё были признаки недавнего оползня.

- Где он, чёрт побери! - воскликнул Тодд, глядя по сторонам. - Как?..

- Он ушёл, - сказал Дентон с изумлением. - И унёс колокола с собой...

Потом мы услышали это - слабую, гулкую музыкальную ноту, звук колокола, ударяющегося об дерево. Он доносился сверху, и, взглянув на склон, мы увидели странную картину. Измождённый бородатый мужчина с пылающей соломой рыжих волос, дёргал за верёвку, переброшенную через сосновую ветвь. На другом конце верёвки...

Медленно они поднимались, вырисовывались на фоне неба, - потерянные колокола Сан-Хавьера. Изящно искривлённые, они светились бронзой даже под краской и ржавыми пятнами, - и колокола не издавали звуков, потому что у них не было языков. Один или два раза они ударились о ствол сосны и выдали гулкую, скорбную ноту. Как человек мог поднять такой тяжёлый вес, было необъяснимо; я видел, как напрягаются мускулы и сухожилия на его руках. Его глаза были выпучены, а зубы стискивались в ухмыляющемся рту.

- Сарто! - вскричал Дентон, начав карабкаться по склону. - Что ты делаешь?

* * *

Вздрогнув, мужчина тряхнул головой и уставился на нас. Верёвка выскользнула из его пальцев, и мы увидели, как колокола стали опускаться вниз. С ужасным усилием мужчина схватил верёвку и на мгновение остановил их спуск, но напряжение вывело его из равновесия. Он пошатнулся и грохнулся на склон, а из-за его спины, обгоняя мужчину, катились и подпрыгивали колокола, издавая вибрацию и гул, когда они сталкивались с камнями.

- Боже! - прошептал Тодд. - Сумасшедший болван!

Я услышал отвратительный хруст и увидел, как один из колоколов упал на Сарто.

На склоне возник вихрь из пыли и сланца. Дентон отчаянно отпрыгнул в сторону. Сквозь пыль я увидел, как один из колоколов врезался в скользящее тело Сарто, а затем я споткнулся, яростно протирая глаза, ослеплённые летящими частицами грязи. Гром и рёв медленно стихали, пока я цеплялся за дерево. Моргая, я осмотрелся.

Один из колоколов был почти у моих ног. На нём виднелось большое малиновое пятно. Я увидел также тело Сарто, его вдавило в кусты выше по склону.

А в нескольких футах ниже тела, вертикально поддерживаемая зазубренным камнем, находилась разбитая окровавленная голова Сарто!

Так закончился первый акт драмы, свидетелем которой мне пришлось стать.

Через две недели колокола должны были установить в колокольне. Возник некоторый ажиотаж среди газетчиков, но ещё больший - среди историков. Различные исторические общества со всего мира планировали туры паломников в Сан-Хавьер.

В холодном дневном свете логики, за пределами жуткой атмосферы в горах Пинос, необычные события во время раскопок колоколов объяснялись легко. Заразный тип яда, возможно, аналогичный ядовитому дубу или каким-то грибам, скрытым в пещере с реликвиями, был повинен в раздражении наших глаз и безумии Сарто и мексиканца. Ни Дентон, ни Тодд, ни я не отрицали этого объяснения, но мы подробно обсудили этот вопрос между собой.

Дентон добрался до Библиотеки Хантингтона, чтобы посмотреть запрещённый перевод "Книги Иода" Иоганна Негуса - этого мерзкого и чудовищного сборника древних эзотерических формул, о котором всё еще ходят странные легенды. Говорят, что существует только одна копия оригинальной книги, написанная на дочеловеческом Древнем Языке. Конечно, немногие знают о вычеркнутом из истории переводе Иоганна Негуса, но до Дентона дошли смутные слухи о пассаже в книге, который, как он объявил, может быть связан с легендами колоколов Сан-Хавьера.

Когда Дентон вернулся из Лос-Анджелеса, он привёз лист писчей бумаги, исписанный его отвратительным почерком. Пассаж, который он скопировал из "Книги Иода", был таким:

"Тёмный Безмолвный живёт глубоко под землёй на берегу Западного океана. Ни один из тех могущественных Древних из скрытых миров и с других звёзд не является Им, так как Он всегда обитал в скрытой тьме земли. Нет имени Ему, ибо Он - конечная гибель и бессмертная пустота, и тишина Древней Ночи.

Когда Земля станет мёртвой и безжизненной, а звёзды перейдут в темноту, Он воскреснет и распространит Своё владычество над всеми. Ибо Он не имеет ничего общего с жизнью и солнечным светом, но любит черноту и вечную тишину бездны. Тем не менее, Его можно призвать на земную поверхность раньше времени, а краснокожие, живущие на берегу Западного океана, имеют силу сделать это с помощью древних заклинаний и некоторых глубоких звучных тонов, которые доходят до Его обители, находящейся далеко внизу.

Но в таком призыве есть большая опасность, ибо Он может распространить смерть и ночь раньше Своего времени. Ибо Он приносит тьму в день и черноту в свет; вся жизнь, все звуки, всё движение уйдут при Его появлении. Иногда Он приходит во время затмения, и, хотя у Него нет имени, краснокожие знают Его как Зушакона.

- В этом месте удалена часть текста, - сказал Дентон, когда я оторвал глаза от его листка с записями. - Как ты знаешь, книгу вычеркнули из истории.

- Это очень странно, - прокомментировал Тодд, поднимая бумагу и глядя на неё. - Но, конечно, это просто совпадение. Поскольку фольклор основан на явлениях природы, всегда можно найти параллели с современностью. Громовые стрелы Юпитера и Аполлона - это просто молния и солнечный удар.

- Никогда сияющее солнце не коснётся своими лучами тех, кто внизу, - тихо сказал Дентон. - Но смертельная ночь накроет сих несчастных людей. Помните визит Одиссея в Страну Мёртвых?

Тодд скривил губы. - Ну и что из этого? Я не жду, что Плутон выйдет из Тартара, когда установят колокола. Это ты ждёшь! Сейчас двадцатый век, таких вещей не бывает; на самом деле их никогда и не было.

- Ты уверен? - спросил Дентон. - Конечно, ты не претендуешь на веру в то, что холодная погода у нас сейчас - это нормально.

Я быстро поднял глаза. Мне было интересно - когда кто-нибудь упомянет о ненормальном холоде в воздухе?

- И раньше было холодно, - заявил Тодд с отчаянной уверенностью. - И пасмурно тоже. То, что у нас какая-то душная погода, не является основанием для того, чтобы вы позволили своему воображению одержать верх. Это... Боже мой!

Нас стало бросать по комнате из стороны в сторону. - Землетрясение! - ахнул Дентон, и мы направились к двери. Мы не побежали по лестнице, а остались прямо под притолокой дверного проёма. Во время землетрясения это самое безопасное место в любом здании, учитывая характер и прочность его конструкции.

Но толчков больше не было. Дентон вернулся в комнату и поспешил к окну.

- Слушайте, - позвал он нас, затаив дыхание. - Они вешают колокола.

Мы последовали за Дентоном к окну. Из него можно было видеть Миссию Сан-Хавьер в двух кварталах отсюда. В арках колокольни человеческие фигуры суетились над тремя колоколами.

- Говорят, что, когда отливали эти колокола, индейцы бросали тело живой девушки в кипящий металл, - сообщил Дентон как бы между делом.

- Я знаю, - мрачно ответил Тодд. - И шаманы наложили на колокол свои магические заклятия. Не будь дураком!

- Почему бы некоей своеобразной вибрации, подобной звуку колокола, не создать каких-то необычных условий? - горячо спросил Дентон, и мне показалось, что в его голосе присутствует страх. - Мы не знаем о жизни всего, что нужно знать, Тодд. Это может иметь странные формы... или даже...

Дзын-н-нь!

Прозвучала громкая, зловещая мелодия колокола. Она была странно глубокой, вызывающей дрожь в моих барабанных перепонках и передающей по моим нервам жуткую вибрацию. Дентон перевёл дыхание.

Дзын-н-нь!

Более глубокая нота - и пульсация вызвала странную боль в моей голове. Какая-то настойчивая, призывающая!

Дзын-н-нь... дзын-н-нь... грохот, фантастическая музыка, подобная той, что может вырываться из горла бога или из тайников души тёмного ангела Исрафила...

Становилось ли темнее? Наползала ли тень на Сан-Хавьер? Стал ли Тихий океан потемневшим, из сверкающего синего превратившись в свинцово-серый, а затем в холодный и чёрный?

Дзын-н-нь!

Затем я ощутил это - предостерегающую дрожь пола под своими ногами. Стекло загремело в оконной раме. Я чувствовал, как комната тошнотворно раскачивается, наклоняется и падает, а горизонт колеблется - медленно, безумно, вперёд и назад. Я услышал грохот внизу; застеклённая фотография сорвалась со стены и разбилась на полу.

Дентон, Тодд и я качались и как пьяные ковыляли к двери. Каким-то образом я почувствовал, что здание больше не простоит. Казалось, становится темнее. Комната наполнилась мрачным туманом. Кто-то пронзительно кричал. Окно треснуло и выпало. Я увидел, как из стены вырывается пыль, и как отвалилась часть штукатурки.

И вдруг я ослеп!

Сбоку от меня Дентон резко закричал, и я почувствовал, как кто-то сжал мою руку. - Это ты, Росс? - услышал я вопрос Тодда. Он говорил своим спокойным голосом, точно таким же, как всегда. - Это темнота?

- Именно она, - ответил Дентон откуда-то из мрака. - Стало быть, я не ослеп! Ты где? Где дверь?

Резкий наклон здания разорвал хватку Тодда на моей руке, и меня отбросило к стене. - Здесь, - крикнул я сквозь грохот и рёв. - Следуй за моим голосом.

Через мгновение я почувствовал, как кто-то нащупывает моё плечо. Это был Дентон, и вскоре Тодд присоединился к нему.

- Боже! Что случилось? - выдохнул я.

- Эти проклятые колокола, - крикнул мне в ухо Дентон. - "Книга Иода" была права. Он приносит тьму... днём...

- Ты сумасшедший! - резко закричал Тодд. Но словно подчёркивая его слова сквозь тьму раздался безумный, яростный колокольный звон, режущий слух.

- Зачем они продолжают звонить в них? - спросил Дентон и сам ответил на свой вопрос, - землетрясение делает это, землетрясение вызывает звон колоколов!

Дзын-н-нь! Дзын-н-нь!

Что-то ударило меня в щеку, и, подняв руку, я почувствовал тепло липкой крови. Где-то снова упала штукатурка. Тем не менее, толчки землетрясений продолжались. Дентон что-то кричал, но я не мог разобрать слов.

- Что? - одновременно с Тоддом крикнули мы ему в ответ.

- Колокола! Мы должны остановить их! Они вызывают эту темноту, возможно, и землетрясение тоже. Эта вибрация... разве вы не чувствуете? Что-то в вибрации этих колоколов заглушает световые волны солнца. Вибрации света, понимаете? Если мы сможем их остановить...

- Это будет бесполезным делом, - воскликнул Тодд. - Ты говоришь глупости...

- Тогда оставайся здесь. Я найду дорогу... ты идёшь, Росс?

Секунду я не мог ответить. Все чудовищные ссылки, собранные во время нашего исследования потерянных колоколов, вновь наводнили мой разум: древний бог Зу-че-куон, о котором мутсуны говорили, что он обладает силой призывания "некоторых глубоко тональных звуков" - "Он приходит иногда во время затмения", "Вся жизнь уходит в Его присутствии", "И всё же Он может быть призван на поверхность земли раньше Своего времени"...

- Я с тобой, Дентон, - ответил я.

- Тогда, чёрт возьми, я тоже! - огрызнулся Тодд. - Я увижу конец этого. Если есть что-нибудь...

Он не закончил, но я почувствовал, как руки ощупывают меня. - Я поведу, - сказал нам Дентон. - Теперь успокойтесь.

Я задавался вопросом, как Дентон смог найти дорогу в этом всеохватывающем покрове быстро сгущающейся черноты. Затем я вспомнил его сверхъестественную память и чувство направления. Никакой домашний голубь не смог бы найти более прямой путь к месту назначения, чем он.

Это была сумасшедшая одиссея через чёрный ад грохочущих руин! За нашими спинами летали предметы, невидимые стены и дымоходы падали и разбивались где-то рядом. Испуганные, истеричные мужчины и женщины натыкались на нас в темноте и кричали, тщетно пытаясь убежать из этой стигийской смертельной ловушки.

И было холодно, холодно! Ледяной холод распространился в воздухе; я испытывал боль в онемевших ушах и пальцах. Морозный воздух словно ножом резал моё горло и лёгкие, когда я болезненно вдыхал его. Я слышал, как Дентон и Тодд хрипят и издают проклятия, спотыкаясь рядом со мной.

Никогда мне не понять, как Дентон нашёл путь сквозь этот хаотический вихрь.

-- Здесь! - крикнул Дентон. - Миссия!

Каким-то образом мы поднялись по ступенькам. Как здание Миссии сумело противостоять измельчающему всё в пыль землетрясению, я не знаю. Скорее всего его спасла странная регулярность подземных толчков - землетрясения были скорее ритмичным, медленным качанием земли, чем обычными резкими свирепыми встрясками.

Откуда-то вблизи доносилось тихое пение, не соответствующее безумию вокруг нас.

"Отец, Сын и Святой Дух".

Францисканцы молились. Но какой толк был в их молитвах, когда колокола в башне издавали свои богохульные призывы? К счастью, мы часто бывали в Миссии, и Дентон знал путь к башне.

Я не буду задерживать повествование на этом невероятном подъёме вверх по лестнице на колокольню, хотя каждый момент нам грозила опасность упасть и разбиться насмерть. Но, наконец, мы добрались до верхнего этажа, где среди черноты колокола пронзительно гремели почти нам в уши. Дентон отпустил мою руку и крикнул что-то, чего я не смог разобрать. В голове была агония боли, и моё тело ныло от холода. Я почувствовал непреодолимый импульс погрузиться в чёрное забвение и покинуть этот адский хаос. Мои глаза стали горячими, горящими, в них возникла острая боль....

На мгновение я подумал, что поднял руки бессознательно, чтобы протереть свои глаза. Затем я почувствовал, как две руки сжались на моём горле, и как злобные пальцы жестоко вдавливаются в мои глазницы. Я взвизгнул от ослепительной агонии.

Дзын-н-нь... дзын-н-нь!

Я отчаянно сражался в темноте, боролся не только с неизвестным противником, но и сопротивлялся безумному, извращённому побуждению позволить ему вырвать мои глаза! Голос в моей голове, казалось, шептал: - Зачем тебе глаза? Тьма лучше -- свет приносит боль! Тьма лучше.

Но я сражался, яростно, молча катаясь по шатающемуся полу колокольни, прижимаясь к стенам, отрывая эти шершавые пальцы от своих глаз только для того, чтобы почувствовать, как они снова возвращаются. И по-прежнему этот ужасный настойчивый шёпот в моей голове, который становился всё интенсивней: - Тебе не нужны глаза! Вечная тьма лучше всего...

Я осознал другую мелодию в звоне колоколов. Что это было? Теперь звучало всего две ноты - один из колоколов был заглушен. Каким-то образом холод стал не таким угнетающим. И... неужели сероватое сияние начало проникать в черноту?

Определённо, подземные толчки стали менее жестокими, и, когда я напрягся, чтобы оторваться от своего тёмного противника, я почувствовал, что мучительные удары убывают, смягчаются, совсем затихают. Резкий звон двух колоколов прекратился.

Мой противник внезапно вздрогнул и застыл. Я откатился в сторону и вскочил в сером тумане, готовый к возобновлению атаки. Но враг не нападал.

Очень медленно, очень постепенно темнота над Сан-Хавьером рассеялась.

Сперва серость превратилась в жемчужный, опаловый рассвет; затем появились желтоватые пальцы солнечного света и, наконец, горячее пламя летнего дня! С колокольни я мог видеть улицу внизу, где мужчины и женщины недоверчиво смотрели на голубое небо. У моих ног лежал язык одного из колоколов.

Дентон качался как пьяный, его побелевшее лицо было забрызгано кровью, а одежда была разорвана и испачкана в пыли. - Оно сделало это, - прошептал он. - Только одна комбинация звуков могла призвать... Тварь. Когда я заглушил один колокол...

Дентон замолчал, уставившись вниз. У наших ног лежал Тодд, его одежда растрепалась, лицо было исцарапано и кровоточило. Пока мы смотрели, он с трудом поднялся на ноги, и чудовищный ужас отразился в его глазах. Невольно я отступил назад, подняв руки для защиты.

* * *

Тодд вздрогнул. - Росс, - прошептал он сквозь бледные губы. - Боже мой, Росс, я... я не мог ничего поделать! Я не мог ничего с этим поделать, говорю тебе! Что-то продолжало говорить мне, чтобы я вырвал твои глаза... и Дентона тоже... а затем вырвать свои собственные! Голос.... в моей голове...

И внезапно я всё понял, вспомнив тот ужасный шёпот, когда бился с бедным Тоддом. Этот болезнетворный ужас - тот, кого "Книга Иода" называла Зушакон, и которого мутсуны знали как Зу-че-куона, - посылал своё злое мощное повеление в наши мозги - приказ ослепить себя. И мы почти повиновались этому ужасному безгласному повелению!

Но теперь всё было в порядке. Впрочем, так ли это?

Я надеялся навсегда запечатать воспоминания об этом ужасном событии в дальнем уголке своей памяти, потому что лучше не погружаться слишком глубоко в такие вещи. И, несмотря на бурю враждебной критики и любопытства, вызванных тем, что на следующий день мы разбили колокола вдребезги с разрешения отца Бернарда из Миссии, я твёрдо решил никогда не раскрывать правду об этом деле.

Надеюсь, что только трое людей - Дентон, Тодд и я - смогут сохранить ключ к этому ужасу, и что он умрёт вместе с нами. Но произошло нечто, что заставило меня нарушить своё молчание и поставить мир перед страшным фактом. Дентон согласен со мной в том, что, возможно, таким образом, мистики и оккультисты, которые разбираются в таких вещах, получат возможность более эффективно использовать свои знания, если то, чего мы боимся, когда-либо произойдёт.

Через два месяца после того события в Сан-Хавьере произошло солнечное затмение. В то время я был у себя дома в Лос-Анджелесе, Дентон находился в штаб-квартире Исторического общества в Сан-Франциско, а Артур Тодд занимал свою квартиру в Голливуде.

Затмение началось в 2:17 пополуночи, и в течение нескольких мгновений с начала затемнения меня охватило странное чувство. В моих глазах проявился ужасно знакомый зуд, и я начал отчаянно тереть их. Затем, придя в себя, я отдёрнул руки и поспешно сунул их в карманы. Но ощущение жжения продолжалось.

Зазвонил телефон. Благодарный за возможность отвлечься, я поспешил к нему. Звонил Тодд.

Он не дал мне возможности говорить. - Росс! Росс... он вернулся! - кричал Тодд в трубку. - С тех пор, как началось затмение, я сражаюсь с ним. Ты знаешь, что его сила была больше моей. Он хочет, чтобы я.... помоги мне, Росс! Я не могу сдержать... - Вдруг Тодд умолк!

- Тодд! - взывал я. - Подожди... продержись всего несколько мгновений! Я уже еду!

Ответа не было. Пару мгновений я стоял в нерешительности, потом повесил трубку и побежал к своей машине. До квартиры Тодда можно было доехать за двадцать минут, но я покрыл это расстояние за семь. Фары моей машины сияли сквозь мрак затмения, и в голове крутились ужасные мысли. Полицейский на мотоцикле догнал меня, когда я достиг места назначения, но несколько поспешных слов привели его в жилой дом вместе со мной. Дверь квартиры Тодда была заперта. После нескольких безрезультатных окриков мы взломали её. Электрические лампы ярко сияли...

Какие космические мерзости могут быть вызваны к чудовищной жизни вековыми заклинаниями и звуками - это вопрос, о котором я не смею размышлять, ибо у меня есть ужасное ощущение, что когда звенели колокола Сан-Хавьера, пришла в действие неземная и страшная цепь последствий; и я также верю, что звон этих дьявольских колоколов произвёл больший эффект, чем мы тогда думали.

Древнее зло, когда оно пробуждается к жизни, не может так же легко вернуться в своё спящее состояние, и я ощущаю странный ужас от того, что может произойти при следующем затмении солнца. Каким-то образом слова адской "Книги Иода" продолжают приходить мне на ум: "Но Его можно призвать на поверхность земли раньше Его времени", "Он приносит тьму", "Вся жизнь, все звуки, всё движение уходит при Его появлении"... и, что хуже всего, эта ужасная многозначительная фраза: "Иногда Он приходит во время затмения".

Я не знаю, что тогда произошло в квартире Тодда. Телефонная трубка свисала со стены, а рядом с распростёртым телом моего друга лежал пистолет. Но не алое пятно на левой стороне его халата приковало к себе мой испуганный взгляд, а дыры, пустые глазницы на искажённом лице, которые невидяще уставились вверх... и покрытые алой кровью окоченевшие пальцы Артура Тодда!

(1939)

Источник текста:

Сборник "Tales of the Lovecraft Mythos" (1992)

Перевод: Алексей Черепанов

Апрель, 2018