Колониальная война. Книга пятая

Глава 26. Ликвидация заговора

Глава 26. Ликвидация заговора.

Подлинного гения Вы можете узнать по тому,

что все тупицы при его появлении устраивают заговор против него.

Ралф Уолдо Эмерсон

Встав рано утром, после лёгкого завтрака, я отправился на стрельбище, где уже всё подготовили для демонстрации новинок. По дороге к стрельбищу, ко мне присоединился мой адъютант, явно не выспавшимся, что говорило о длительной ночной работе. Как и в прошлый раз, на самодельных столах, были разложены образцы стрелкового оружия и я в первую очередь, начал осмотр с пистолетов.

Первым делом я опробовал револьверы, теперь появились модификации с удлинённым стволом, но опробовав их, я пришёл к мнению, оставить в серийном производстве, первые образцы. Специфика револьвера затрудняла качественное прицеливание, так как при нажимании на тугой курок, ствол немного уводило в верх и постоянно приходилось его подправлять. Если на небольших дистанциях это было не так заметно, то на больших, это существенно сказывалось на точности. Сказав своё мнение, я взялся за маузеры.

Работник завода показал мне, что удалось доработать, и что полностью изменить. Зарядка стала немного проще, как и разборка самого пистолета. Отстреляв несколько магазинов и опробовав стрельбу с прикладом, я нашёл изделия достаточно проработанными и дал разрешение на серийное производство. Следующим я взялся за пистолет похожий на пистолет ТТ их моего времени, но как и в прошлый раз, добиться хорошей работы не получалось. С конструкцией пистолета я в прошлой жизни был знаком плохо, поэтому дать конструктивный совет не мог и поэтому сказал, чтобы его полностью переделали, возможно, использовав другой принцип работы.

Разобравшись с пистолетами, я перешёл к винтовкам. Образец автоматической винтовки, выглядел очень похожим на винтовку «Мосина», ствол от неё как раз и был использован в этой винтовке. Отстреляв пять магазинов, произошло первое заклинивание, и с каждым отстрелом обоймы, оно увеличивалось. Прямо на месте мы разобрали винтовку и стали искать причину, заедания в автоматике. Я посоветовал в толкающем поршне сделать дополнительные отверстия и попробовать несколько видов форм поршня, после чего провести испытания. Чтобы не затягивать с этим, я дал распоряжение использовать мощности Ижорского завода, но при соблюдении полной секретности. Заодно и изготовить дульный тормоз другой конструкции, который я нарисовал и передал мастерам с тульского завода, это должно будет уменьшить подбрасывание ствола во время стрельбы и снизит отдачу, что приведёт к большей точности. В целом винтовка мне понравилась и даже в таком варианте, её уже можно использовать, но я решил посмотреть на то, как её доработают. Мастера обещали всё сделать за пару дней. Следующим этапом, я взялся за осмотр пулемёта «Максим». Мне показали его быструю разборку и переноску силами трёх человек. Новые магазинные ленты с коробками, из латуни, которые исключали перекос и заедание патронов. В целом пулемёт уже был технически достаточно совершенным, а для этого времени, он явно был лидером как минимум на десять, а то и двадцать лет.

Сразу после пулемёта «Максим», я занялся облегчённой версией, но с другим принципом. В прошлой жизни он назывался пулемёт Дегтярёва, а сейчас пулемёт Мосина. Из него я стрелял долго и много, но только через двадцать минут произошло первое заклинивание патрона, да и ствол начал серьёзно греться. Пулемёт я признал полностью годным и разрешил его серийное производство. Большинство новинок, пока будут производиться на склад и храниться при заводе, чтобы исключить возможную утечку устройства и конструкции оружия. На основе пулемёта Максим, я дал задание разработать противовоздушное орудие с удлинённым стволом, калибром двенадцать и пять миллиметров, и с возможностью установки на поворотную турель. Такой пулемёт будет использоваться для бронемашин и в авиации.

Дальше я перешёл к осмотру ручных гранат. При мне произвели метание нескольких из них и осмотрев специальную учебную модель, я разрешил их массовый выпуск. Гранаты были трёх видов. Первая это «лимонка», один в один из моего времени, и два вида с длинной ручкой. Так как запал на «лимонке», был довольно трудоёмкий, в этих гранатах использовался запал по методу трения, которые использовали немцы во Второй мировой войне. За их строение их прозвали «колотушки». Стоимость изготовления таких гранат была существенно меньше и в изготовление они были просты. Их делали двух видов, наступательная и оборонительная. У наступательной гранаты, осколки были меньше и поражали в радиусе двадцати метров, а у оборонительной, осколки получались крупнее и поражали на расстоянии пятидесяти метров. В этот раз гранаты выглядели более конструктивными, а не как самопал и проще разбирались для переноски.

После гранат мне показали доработанные противопехотные мины. Простые для подрыва ног солдат противника, состоящие из небольшого деревянного пенала и противопехотных мин, по аналогу МОН-50 и МОН-90. В первой поражающих элементов было около 500, во второй, около двух тысяч. Их я только осмотрел, а испытания их проведут на дальнем полигоне без меня, но уже по внешнему виду и по описанным результатам испытаний, подобные мины, можно запускать в производство.

После осмотра мин, я приступил к осмотру новых панцирей для штурмовых отрядов и новую каску. Представленные образцы мы обстреляли из винтовок и пистолетов. В принципе, от пистолетных пуль они защищали сто процентов, каска защищала от винтовочного выстрела на сто метров, а вот с панцирем, всё было сложнее. Трёх миллиметровый панцирь пулю не держал, а четыре с половиной миллиметров весил около двадцати килограмм, что для дополнительного веса, было довольно существенно, поэтому я дал распоряжение отправить панцири в новое гвардейское училище и провести испытание на гвардейцах. Смогут они в них полноценно перемещаться в полном снаряжении или нет. Вместе с ними, туда отправится и новая амуниция и инвентарь, их так же испытают в полевых условиях.

Закончив испытывать новинки, я отправился на завтрак, так как отец вставал поздно, то и завтрак происходил ближе к обеду.

За завтраком мы с князем рассказывали о нашем путешествии и все с удовольствием слушали наши небольшие рассказы. Мы, конечно, рассказывали только то, что можно рассказать официально, не вдаваясь в детали. С нами за обедом сидел и мой брат Георг, который выглядел уже значительно лучше. Новое лечение ему явно шло на пользу, поэтому можно было надеяться на его выздоровление.

Сразу после завтрака князь отправился на доклад к отцу, а я отправился к себе, для приёма посетителей. Меня там уже дожидался Победоносцев Константин Петрович, обер-прокурор святейшего синода.

Придя к себе в кабинет, я пригласил поручика пригласить его ко мне.

Когда Константин Петрович вошёл в кабинет и поздоровался со мной, я предложил ему присесть на стоящий перед моим рабочим столом стул, чем немного озадачил его. После этого я взял со стола одну из папок и начал перелистывать бумаги в ней, периодически, посматривая на него. Через десять минут такого молчаливого общения, Победоносцев начал нервничать, понимая, что я чем-то недоволен. Видя, что мой клиент созрел, я прервал процесс разглядывания лежащих передо мной бумаг, после чего посмотрел на своего гостя и спросил,

— Константин Петрович, вы ничего не хотите мне рассказать?

Тот, замявшись на несколько секунд, собрался с духом и спросил,

— Я готов рассказать всё, что вас интересует, но не знаю, что именно.

— Что вы можете мне рассказать о своей встрече с митрополитом Палладием? — спросил я, смотря прямо ему в глаза.

Победоносцев занервничал, и не знал, что мне ответить.

— Может, вы запамятовали, о чём вы вели с ним разговор, ну так я вам могу напомнить, — сказал я, и взяв один из листов бумаги, зачитал с него отрывок, — «Я против отстранения от власти наследника престола, но вмешиваться в ваши дела я не буду. Будем считать, что нашего разговора не было». Это ведь ваши слова? — спросил я и оторвавшись от бумаг опять посмотрел на своего посетителя.

Победоносцев начал сильно нервничать не в силах произнести, он только мотнул головой, подтверждая мои слова.

— Константин Петрович, вас выбрали обер-прокурором Священного синода, для борьбы именно с церковным бунтом и произволом. Ваше несогласие участвовать в заговоре, но и сокрытие самого факта заговора, делает вас соучастником преступления. Вы поставили меня перед сложным выбором и если бы не ваше близкое знакомство с моей семьёй и тот факт, что вы лично обучали меня, то сейчас вы разговаривали со следователями в Петропавловской крепости и поверьте, что рассказали бы им всё, начиная от своего рождения, не утаив ни одного факта. После чего вас бы через несколько дней повесили на Дворцовой площади, вместе с другими участниками заговора. Неужели вы думали, что факт вашей встречи и детали вашего разговора никто не узнает.

— Но я не участвовал ни в каком заговоре, я, наоборот, отказался в этом участвовать, — попытался возразить он мне.

— Тогда где ваша докладная записка? Где арестованные заговорщики? Вы занимались умалчиванием самого факта, подготовки к государственному перевороту, род безобидным названием «смены наследника престола». Неужели вы думаете, что имеете право решать кто займёт престол Российской империи? Вы захотели стать равными богу и за него решать, кто будет нести этот крест и самим определять помазанника божьего. Мне кажется, что ваши действия помимо измены, попахивают ещё и ересью. Вы думаете я горю желанием возглавить престол и нести на себе этот мученический венок? Поверьте, если бы была такая возможность, то я с удовольствием поменялся с другим человеком, но как и Христос не отказался от своего венца, там в Гефсеманском саду, так и я не смог отказаться от своего. Меня убьют, и скорее всего, вместе с моей семьёй, я это знаю практически наверняка. Я знаю, что ждёт нашу страну и сколько миллионов человек погибнет в самой страшной и кровавой Гражданской войне, которую ещё не знало человечество. Революция в Российской империи, будет в сотни раз более кровавой и беспощадной. Мне дали возможность предотвратить всё это, показав, что ждёт нашу страну в будущем, и тут вы решаете за Господа, как и чему быть, сказал я, и взяв паузу, посмотрел в глаза собеседнику.

— Но я не знал… Я не… — тут он оборвался и опустил свои глаза, не выдержав моего взгляда.

— Что вы не знали? Что царь является помазанником божьим и что выбирает его не столько народ, сколько Господь, через елее помазание, по древнему иудейскому обряду. В какой момент вы решили, что можете решать, за народ и за Господа, кому сидеть на Российском престоле?

— Я ничего такого не думал, я просто не придал значения происходящим событиям, надеясь, что они не доведут свою идею до реализации, — сбивчиво ответил он.

Подождав несколько минут, я в итоге сказал,

— учитывая ваши заслуги перед нашей семьёй, я дам вам всего один шанс, исправить своё предательское бездействие. Сейчас вас проводят в соседнюю комнату, где вы подробно напишите все факты встреч и кто вам предлагал совершить государственный переворот. После этого вы, как обер-прокурор святейшего синода, выписываете ордер на арест всех участников и тех кто знал о готовящемся событии и не доложил об этом. Вам в помощь дадут следователей из Службы Имперской Безопасности, а также людей, которые и проведут эти аресты. Завтра с утра, все они должны быть допрошены и военно полевой суд, должен вынести всем приговор, который вы и зачитаете с утра, репортёрам, которых специально соберут для этого. После чего вы направитесь с данным приговором к государю императору и доложите все факты, выявленные вами, а также ваше непосредственное участие в этом заговоре. И уже Александр Третий, будет решать, помиловать ли всех осуждённых или нет.

А теперь вы свободны, у вас очень мало времени и прошу вас не чудить, у вас ведь есть семья и вы не хотите, чтобы она отвечала за ваши ошибки?

— Я всё сделаю, только не трогайте родственников, — произнёс Победоносцев, падая со стула на колени передо мной.

— Это будет зависеть уже от вас, я крови не хочу, но и спускать всё с рук я не намерен. Если вы хорошо выполните свою работу, то можете рассчитывать на полное помилование. В таком случае мы будем считать, что вы просто не до конца поняли угрозу, исходящую от заговорщиков и сумели вовремя исправить свои ошибки. И прошу вас не пытаться скрыть какие-либо факты, нам известно намного больше, чем вы можете себе представить. А теперь идите, у вас впереди длинный день и длинная ночь, а успеть нужно очень много, — сказал я нажав на звонок и в кабинет сразу же вошли два солдата из службы безопасности.

— Эти сотрудники помогут вам в быстром проведении следственных действий, — сказал я, наблюдая, как Победоносцев с трудом поднимается с пола и выходит из кабинета.

Как только он ушёл, я вызвал поручика Родионова,

— Виктор Павлович, организуйте доставку митрополита Палладия и тех, кто засветился в заговоре, в Петропавловскую крепость, только постарайтесь сделать это под видом выезда к богатому спонсору, на исповедь, предложите хорошую сумму денег, чтобы они согласились, конечно, сделайте это поодиночке, чтобы они не обеспокоились раньше времени и чтобы не привлекли простой народ к протесту. Пока Победоносцев готовит свой отчёт и подписывает ордера на арест, они уже должны быть арестованы. И ещё раз повторюсь, постарайтесь это сделать максимально незаметно и без шума. Нам не нужны сейчас народные волнения, заодно подготовьте все справки об имуществе арестованных и их доходах, нужно показать завтра журналистам, что эти представители церкви, давно поставили перед собой не цель служения господу, а цель обогащения, за счёт простых граждан, отдал я распоряжения, а сам задумался, чем мне заняться дальше.