Кольцо

Глава 2

Утро началась нерадостно. Стешка суетилась вокруг стола и как бы невзначай проронила:

– Вот бы посмотреть, как барышня будет танцевать на балу! Пора бы уже ей платье шить, барыня!

Авдотья Семёновна фыркнула и недовольно покосилась на неё:

– Вот ещё! Я никогда не уважала все эти балы – бесполезная трата денег и времени! Дамы за руки танцуют с кавалерами, почти в обнимку! Фу, какая гадость! – она поморщилась. – Помню даже по молодости я ходила на балы всего лишь не больше двух десятков раз!

Шурочка знала, что бабушка ходила как минимум на ежегодный губернаторский бал, а ещё ей вспомнилось её описание новогоднего бала у одного графа…Но говорить об этом бабушке она, конечно, не стала.

– Так что же, вы, не поедете на бал? – поразилась Стешка.

– Нет. Ни Шурочка, ни тем более я, и носа там не покажем!

– А если сама Императрица вас пригласит? – шёпотом спросила Стешка.

– Стешка, что-то ты слишком разошлась, быстро иди мести полы! Со вчерашнего вечера ещё не метено!

Девушка недовольно хмыкнула и удалилась. Шурочка огорчилась – не видать ей ни нового платья, ни бала, как своих ушей.

– Стешка распоясалась, надо урезать ей плату.

– Бабушка, но вы уже урезали ей в прошлом году! Если урежете ещё, то она уйдёт от нас.

– Пусть идёт, что я, другой такой дуры не найду?

“Такой терпеливой точно!”, – подумала Шурочка.

После обеда Авдотья Семёновна по обыкновению ушла к себе в комнату и легла в постель. Она сохранила старинный режим и всегда, что бы ни происходило вокруг, укладывалась спать до четырёх часов. Шурочка спускалась вниз, когда увидела крутящуюся у зеркала Стешку. Она надела такую вызывающую шляпку с самодельными цветами, что барышня обзавидовалась.

– И куда это ты намылилась? – строго спросила Шурочка.

– Ах, барышня, так любопытно глянуть, что делается сейчас во дворце! Идёмте со мной, барыня всё равно спит!

Шурочке пришлась по душе такая идея, и она, быстро собравшись, подхватила под руку Стешку; они вприпрыжку преодолели прихожую и бегом спустились с крыльца. Погода стояла чудесная, и девушки, смеясь, пошли по дороге в сторону дворца.

Они проходили мимо магазина тканей, невольно остановились у витрины, и стали мечтательно выбирать, какую ткань для платья купили бы, если бы им довелось получить приглашение на бал. Стешка потянула барышню за руку, и они обе вошли в магазин и стали озираться вокруг. Эта лавка была самой любимой для всякой барышни, будь она при деньгах или нет. Ведь необязательно что-то покупать, а можно просто любоваться на дорогие ткани. Там Шурочка заметила двух губернаторских дочек – Марию и Елену, и не успела она сделаться незаметной, как они подошли к ней.

– Вот так встреча, Шурочка! Не думали, что сможем вас здесь застать, – сказала Мария. – А мы вот, выбираем ткани для новых платьев. Вы ведь слышали про бал? Елена, что мы можем посоветовать Шурочке? Какая ткань подойдёт ей на платье?

И Мария невинно поморгала невинными глазами, обращаясь к сестре. И не успела та ответить, как их перебили.

– Двадцать, говорю я вам! С ней будет двадцать человек!

Дунина ворвалась в лавку, ведя за собой ещё пару приятельниц. Все взоры обратились к ней, и она раскрыла ладони, желая буквально на пальцах всем доказать свою осведомлённость о планах Императрицы.

– К сожалению, у вас на руках всего десять пальцев, – произнесла Мария, даже не пытаясь скрыть улыбку.

Дунина поджала губы и спрятала руки.

– Двадцать человек! Это моей кухарке сказала племянница дворника, который метёт двор у дворца. Можно сказать, что я получила эти сведения из первых уст. А что, вы, барышни, выбираете ткани? Несомненно, в свите императрицы половина окажется знатными молодыми людьми, и уж ваш батюшка постарается свести вас с ними. Не сомневаюсь, что уже весной кто-то из вас и свадебку сыграет.

Елена густо покраснела, а старшая Мария гордо подняла подбородок, преисполненная уверенности, что именно она первой выйдет замуж. Дунина продолжала что-то болтать, а губернаторские дочки поспешно вышли на улицу. Шурочка, расстроенная словами соседки, которая прочила счастливую замужнюю жизнь другим, стала рассеянно глядеть в окно, и вдруг увидела, как пара гнедых лошадей остановилась у дома напротив. Из экипажа вышли двое мужчин, и она, прищурившись, в одном из них узнала своего спасителя. “Шурочка, только ничего не удумай! Пусть себе…”, – но девушка не послушалась саму себя и выскочила на улицу. Она сделала вид, что задумчиво рассматривает витрину теперь с той стороны, не обращая внимания на мужчин. Ей показалось, что он заметил её. Но девушка и с полминуты не пробыла одна, потому что рядом с ней оказалась Дунина, не выдержав того, что осталась в гордом одиночестве.

– Ах, надо посоветовать вашей бабушке отпустить вас на бал! Вот помню, мы с ней в своё время на губернаторском балу танцевали до упаду! А у вас такой возраст…

Шурочка не слушала её, наблюдая за человеком напротив. “Интересно, он будет на балу? Конечно, если он – такая важная персона…” Он также косился на Шурочку, но подходить опасался. Наконец, он с другим мужчиной вошёл в дом, и Шурочка поникла головою. “Какая же я невезучая!” – подумала девушка.

Тут из магазина вышла счастливая Стешка и взяла свою барышню под руку.

– Ах, какие там чулочки! Ах, какие там перчатки! – восхищалась она ассортиментом лавки.

Но её барышне было не до новинок трикотажной фабрики, она даже не захотела идти ко дворцу, сославшись на мигрень, и Стешка, пожав плечами, отправилась туда одна.

Придя домой, Шурочка повалилась на кровать и долго так лежала, раскинув руки. Из головы всё ещё не уходил образ того загадочного человека. Девушка больше не могла ни читать, ни печь печенье, она и есть-то не хотела, но бабушка, проснувшись, спустилась к ужину, позвала внучку к себе, и Шурочке пришлось подчиниться и даже съесть грибную запеканку.

С каждым прожитым днём до приезда императрицы у Шурочки оставалось всё меньше надежды встретиться со своим незнакомцем. Куда бы она ни шла, везде хотела бы его встретить, и тщетно вглядываясь в лица прохожих, так его и не увидела.

Когда настал знаменательный день, то весь городок ожил, люди надели свои самые лучшие наряды и высыпали на улицы. Огромная чёрная карета с золотыми вензелями и императорским гербом выехала на улицы города. Впереди неё степенно двигались десять вооружённых всадников, позади – пять, и ещё несколько – по бокам. Такой кортеж невозможно было не заметить, и те люди, кто ещё не успел собраться или был занят делами, выглядывали из окон или стояли в дверных проёмах.

– Слава Императрице! Слава! Слава! Слава! – доносилось со всех сторон. Мужчины снимали шляпы, приветствуя карету, а женщины махали ей в след кружевными платочками.

Стешка ещё рано утром унеслась в город, она собиралась с подругами проследить весь путь кареты – от въезда в город до самого дворца, а Шурочка осталась дома. Но когда на улице стали слышны возгласы, то ей стало любопытно, и она прильнула к окну. Из-за веток и забора что-либо разглядеть было затруднительно, поэтому она тепло оделась, чтобы выйти хотя бы на крыльцо. Там она столкнулась с бабушкой, которая также с любопытством вытягивала шею, кутаясь в шаль. Они, не сговариваясь, вышли за калитку и встали у забора, надеясь, что карета проедет по их дороге, ведь она вела прямо ко дворцу и была одной из самых длинных в городе. Мимо них сначала протяжённой цепью пронеслась конница с нарядными всадниками. Каждый был одет в зелёный мундир, на головах красовались высокие киверы1 с перьями, а на одном плече висела, красиво спускаясь, меховая накидка. Зрелище было восхитительным!

– Вот как бы порадовался её приезду Степан Василич! Это ли не стало бы наградой для его добродетели? – вопрошала Авдотья Семёновна, но Шурочка не слушала её, ибо всё ближе раздавались восторженные отзывы горожан, а значит, приближалась карета.

И когда она появилась, женщины невольно воскликнули с придыханием. Резные позолоченные украшения сверкали на солнце, на крыше красовалась корона, вылитая из чистого золота. Передние колёса были почти в два раза меньше задних, что позволило уменьшить тряску, и экипаж катил плавно, не скрипя и не качаясь из стороны в сторону. Несомненно, мужчины смогли оценить по достоинству её манёвренность, а женщины – орнаменты. Наверняка, и салон в ней был обит бархатом или плюшем! На каждой стороне кареты было три окна, но так как они плотно закрывались красными шторками, то разглядеть царственную особу не представлялось возможным. Шурочка разочарованно вздохнула – она не смогла узнать, так ли хороша Императрица, как её изображают на портретах лучшие живописцы.

Вот уже царственный экипаж проехал мимо них, и Шурочка поникла головою. Бабушка нерешительно посмотрела на неё, а потом сказала:

– Ну, что же…Такое зрелище, может быть, нам больше и не представиться. Так что ступай за ней, Шурочка. Авось тебе посчастливиться увидеть, как Императрица выходит из кареты.

Девушка, забыв поблагодарить родственницу за оказанную милость, припустила бегом за каретой, придерживая шляпку, и еле успела догнать следующую за ней толпу. И тут ей предстояло тяжёлое испытание – борьба за лучшее место и манёвры среди толкущихся и кричащих людей. Приличные мужчины в широкополых шляпах наступали друг другу на ноги, и даже не подумав извиниться, двигались вперёд; женщины, благочестивые матроны, которых Шурочка хорошо знала, громко ругались, больно толкались локтями, и даже могли какую-то незадачливую дамочку схватить за шляпку, чтобы занять её место, если оно отвечало их стремлениям. Молодые девицы сбивались в группировки по три-четыре, чтобы противостоять этим гарпиям в кружевных чепцах, и такое слышали о себе, что диву можно было даваться! Шурочке казалось, что она попала в какой-то другой город, потому что все знакомые ей люди враз стали чужаками и могли сделать любую гадость, если это было в их интересах.