Кольцо Верданди

После полета, продолжавшегося двадцать шесть субъективных минут (в остальном мире прошло пятьсот двадцать восемь лет), линкор Клады[1]«Вечный Аромат Божества», чуть задержавшись у облака Оорта, вернулся к умирающей Солнечной системе. Маленькие, юркие, дешевые, такие корабли были расходным материалом; футбольный мяч, начиненный нанопроцессорами и управляемый экипажем из трех бестелесных индивидуальностей, был «упакован» в комету, и за половину тысячелетия, проведенную в пути, он постепенно пожрал ее. Корабль был бросовым, и экипаж дал ему имя лишь потому, что через пять минут субъективного времени им наскучила монашеская жизнь в пустыне Софринди — это был их излюбленный боевой интерфейс.

Облако Оорта поймало корабль и швырнуло его на конструкции, сооруженные среди ледяных скоплений комет; затем суденышко, постепенно набирая скорость, полетело прочь, на перевалочный пункт — к большому газовому гиганту. Восемьсот космических обиталищ, принадлежавших новому дочернему флоту Клады, словно жемчужное ожерелье, опоясывали угасающую звезду. Корабль отправился на Внутренний Мир Клады, планету, гревшуюся в последних лучах древнего, разбухшего до невероятных размеров солнца, притягивавшего к себе небесные тела подобно черной дыре. И там члены экипажа «Вечного Аромата Божества» обрели новые, молодые тела.

— Эй, ребята, привет, мы вернулись! — воскликнули они, выходя из бронзовых ворот Дома Душ и спускаясь по мраморной лестнице на забитую народом Площадь Все Озаряющей Страсти.

На этом уровне, на самой маленькой из ста концентрических сфер Внутреннего Мира, ирония по-прежнему считалась ходовым товаром, однако никто — ни женщина, ни мужчина, ни робот, ни животное — не повернул в ответ голову. Впрочем, экипаж и не ждал лавровых венков и славословий — им и прежде приходилось заново воплощаться после ста, тысячи и даже десяти тысяч лет, проведенных на передовой. Известие об удачном завершении миссии «Вечного Аромата Божества» пришло сюда три века назад. Это была выдающаяся победа — еще много тысячелетий их триумф будут изучать во всех военных колледжах и академиях Искусства Обороны. Классический пример генерального стратега Иерихонской Розы.

Зародыши сигнальных маяков, рассеянные, как семена одуванчика, на пространстве протяженностью более пятисот световых лет, ощутили удар Врага и проснулись. Из грунта ледяных астероидов были спешно собраны квантовые генераторы, отправившие анализ ситуации во Внутренний Мир, жители которого уже многие века были поглощены спасением биосферы; было создано уже восемьдесят тысяч космических обиталищ. Боевой флот Клады вылетел немедленно. Прошло сто двадцать лет, и нельзя было терять ни одной наносекунды. Тридцать пять кораблей погибло; у некоторых произошли сбои системы, у других — поломки двигателей: отказываясь замедлить движение, они продолжали уносить свои экипажи в бесконечность. Небольшие неточности курса за десятки лет приводили к тому, что корабли на световые годы уклонялись от своей цели — гравитационной ямы; некоторые теряли массу при замедлении движения. Внезапное, полное, катастрофическое поражение. Пятьсот лет спустя «Вечный Аромат Божества» в полном одиночестве прибыл к третьему спутнику странствующего газового гиганта, гравитационного изгнанника, который блуждал среди звезд. Создав мириады орудий, оснащенных боеголовками из антивещества, экипаж расположил их на орбите гиганта. План был составлен второпях, но оказался превосходным. Он принадлежал Иерихонской Розе. Пока «Вечный Аромат Божества» набирал скорость, удаляясь от ярко сиявшей новой туманности, головная волна газа, разогнанного до сорока процентов от световой скорости, накрыла восемьдесят тысяч планет, населенных Врагом, и они испарились. Погибло двадцать триллионов разумных существ. Космическая война идет долго, она кровопролитна, она беспощадна. Когда между собой воюют виды, милосердию места нет.

Среди затихавших голосов флота Врага трое с «Вечного Аромата Божества» уловили кое-какие сведения. Этот флот, оказывается, вовсе не собирался уничтожать до последнего жителя Внутренние Миры Клады. Экипаж «Вечного Аромата Божества» засек некие координаты и название: «Кольцо Верданди».

И теперь они вернулись, ура! Полная Луна, Благовонный Эвкалипт и Иерихонская Роза, величайший стратег поколения. Полная Луна и Благовонный Эвкалипт повернулись к Иерихонской Розе, стоя на ступенях Дома Душ, чтобы поспорить о том, куда пойти, что делать и чего избегать, как они спорили все двадцать шесть минут замедленного времени межгалактического полета и двести лет у черного странника, когда время бежало для них быстрее, чем для прочих людей.

— А где Роза? Где Роза? — воскликнула Полная Луна, чей ранг ближе всего был к древнему званию капитана.

На мраморных ступенях, выходивших на Площадь Все Озаряющей Страсти, стояли только две заново воплощенные личности.

— Дерьмо, — произнесла Благовонный Эвкалипт, чей статус соответствовал рангу бортинженера.

Они заглянули повсюду, в виртуальный эквивалент каждой здешней мышиной норы и хижины — и все это за одно мгновение. Но поиск оказался напрасным. Двое оставшихся членов экипажа «Вечного Аромата Божества» слишком хорошо понимали, что это значит.

— Придется отправляться в вещественный мир.

Заново воплощенные Полная Луна и Благовонный Эвкалипт стояли на Равнине Небесного Корабля. Облака, черные, как напрасные сожаления, пятнали выпуклое небо у горизонта. За краем мира сверкали молнии. Полная Луна дрожала от странного ощущения; тело пощипывало, кожу стянуло, что оказалось даже приятно. Но это было уже не прежнее чувство легкой боли, смешанной с удовольствием; ее новое тело говорило ей, что незнакомое явление может нести не только боль, но и опасность.

— Что это было? — удивилась она, глядя, как на ее черной, словно космическая ночь, коже появляются небольшие пупырышки. Ее тело было близко к обобщенной модели тел их вида; женское на сей раз, изящное, безволосое, ничего лишнего — плоть эстета-минималиста.

— Думаю, ветер, — сказала Благовонный Эвкалипт.

Она, как всегда, действовала по контрасту с капитаном и воплотилась в теле дукхим, одного из ярко выраженных подвидов человека, появившегося после массовой гибели жителей планеты Кетрем — события, почти исчезнувшего под напластованиями истории Клады. Она была невысока, широка в плечах, вся словно состояла из овалов и щелей и обладала пышной массой замысловато украшенных волос, рассыпавшихся по плечам и доходивших до талии. Экипаж «Вечного Аромата Божества» провел во плоти всего несколько минут, но Полной Луне уже хотелось играть, играть, бесконечно играть с чудесными волосами бортинженера.

— Тебе бы лучше что-нибудь накинуть.

Гром расколол опрокинутую чашу планеты, и небольшая каменная ступа Дома Для Воплощений задрожала.

— Думаю, нам лучше двигаться. — Дукхим всегда были суровыми, прагматичными существами.

Полная Луна и Благовонный Эвкалипт провели ночь в юрте из живой кожи, выросшей, подобно волдырю, из почвы равнины. Гремел гром, юрта хлопала и гудела на ветру, в степи выли напуганные бурей жвачные животные, но громче всех и жалобнее стонала и выла Полная Луна; ее длинные черные конечности горели, она корчилась от боли, ее тело умирало — умирало!

— В первые несколько часов после воплощения возможна боль в мышцах, — негромко успокаивала ее юрта. — Обычно боли проходят через несколько дней, по мере того как увеличивается мышечный тонус.

— Дней! — взвыла Полная Луна. — Избавь меня от этого тела, немедленно!

— Я могу вырабатывать вещество, вызывающее наркоз, — сказала палатка.

И пока в десяти километрах у них над головой на небесной сфере зажигались огни, Полная Луна мирно сосала обезболивающее молоко из пышной груди юрты.

Наутро она и Благовонный Эвкалипт, передвигаясь гигантскими прыжками по Равнине Небесного Корабля, отправились на поиски Иерихонской Розы. На этой равнине, на последнем внутреннем уровне мира, давно уже обитали только аскеты, а посещали его лишь души пилигримов. Круто уходящий вверх горизонт, возможно, символизировал попытки душ найти свойственное им выражение, а может быть, их привлекала близость к виртуальным мирам, располагавшимся над выпуклым сферическим небом, где бестелесные индивидуумы сооружали вселенную за вселенной, каждая последующая из которых была больше предыдущей. И все-таки эта крошечная, изнутри поросшая травой сфера была достаточно велика, чтобы вместить несколько десятков тысяч монахов, столпников, иноков и аскетов, затерянных в зеленом океане.

— Я уверена, что мы здесь уже были, — произнесла Благовонный Эвкалипт.

Шел третий месяц поисков. Восемьдесят дней назад Полная Луна даже на этой прерии с низкой гравитацией открыла среди боли, причиняемой движениями, мышечную радость, и теперь всякую свободную минуту с восторгом изучала черные матовые изгибы своего тела.

— Думаю, ты права.

— Чертова Иерихонская Роза, — проворчала Благовонный Эвкалипт. Они подпрыгнули, пролетели, расслабившись, метра три, направляясь к одинокому дереву, видневшемуся среди колеблемого ветром моря трав; голые ветви вздымались к небу, словно в молитве. — Даже на корабле она вела себя отвратительно, черт бы ее побрал. Типичная эгоистка.

Вместе с Иерихонской Розой исчезло кое-что еще: название «Кольцо Верданди» и галактические координаты — курс, по которому десятилетие за десятилетием с постоянным ускорением летели мигрирующие миры Врага. Вынужденные тесно общаться во время обратного полета, когда бестелесные индивидуальности перекрещивались и сливались, капитан и инженер поняли, что их товарка, отвечавшая за вооружение, не только определила курс пылающих останков вражеского флота, но и сделала из этих данных определенные выводы. Этикет общения между душами запрещал вторгаться в чужие мысли без согласия, и Иерихонская Роза воспользовалась этим социальным упущением, чтобы скрыть свои догадки. Следователи Клады были гораздо ревностнее самых ревнивых богов монотеизма, и все же Благосклонные Дознаватели Палаты Вечно Текущих Вод проморгали эти сведения, прошли мимо, подобно морским волнам, захлестывающим риф. Курс и название места назначения, подтверждение сообщения, полученного триста лет назад: «Кольцо Верданди».

Еще до того как заметить лицо среди коры живого дерева, Полная Луна и Благовонный Эвкалипт поняли, что их небольшое приключение закончено. Когда они впервые встретились в виртуальной пустыне Софринди, чтобы получить инструкции от Палаты Вечно Текущих Вод (встреча была столь же насыщенной и изматывающей, как и допрос после выполнения миссии), некое чувство близости, симпатии, возникшее между ними, дало им понять, что когда-то они, все трое, были одной личностью. Ведь все индивидуальности множество раз были скопированы, перекопированы, на основе прежних создавались новые, обладающие чертами нескольких. Но чувство родства у них сохранилось, они ощущали друг друга через парсеки, им не мешали ни сражения, ни секреты.

— Больно? — спросила Благовонный Эвкалипт.

Кора наползала на лоб Иерихонской Розы, ее щеки и подбородок — медленно, но неотвратимо, как смена времен года.

— Больно? А почему мне должно быть больно?

Ветер вздохнул в ветвях Иерихонской Розы. Полная Луна, которой было скучно на маленькой, поросшей травой планете, тайком провела руками по своим мускулистым бедрам.

— Не знаю, мне просто кажется, что тебе… гм… неудобно.

— Нет, мне очень, очень уютно, — возразила Иерихонская Роза. От лица ее уже остался лишь сморщенный овал зеленеющей плоти. — Я даже пустила корни. — Закрыв глаза, она погрузилась в медитацию.

— Кольцо Верданди, — внезапно произнесла Полная Луна.

Благовонный Эвкалипт присела на корточки в тени одушевленного дерева. В траве под ее ягодицами шуршали какие-то животные.

— Что это за игра? — (Поскольку продолжительность жизни членов общества Клады могла сравниться с продолжительностью жизни звезд, игры, тянувшиеся тысячелетиями, составляли ткань ее существования). — Что такого ты не захотела выдать им и не рассказала нам?

Иерихонская Роза открыла глаза. Кора уже наросла у нее на переносице, мешая губам шевелиться.

— У них был не один флот. Там много флотов. Некоторые отправились в путь тысячи лет назад.

— Сколько флотов?

Иерихонская Роза с трудом попыталась что-то сказать. Благовонный Эвкалипт наклонилась ниже.

— Все они… Враг… Все они…

Затем редкие листья Иерихонской Розы зашелестели, и Благовонный Эвкалипт почувствовала, как земля дрогнула у нее под ногами. Полная Луна потеряла равновесие и схватилась за ветку, чтобы не упасть. За десять воплощений никому из женщин не приходилось испытывать ничего подобного, но в мозгу их, в каждой клетке их тел хранилось это знание. Внутренний Мир Клады активировал свой двигатель и начал медленно-медленно, как поцелуй, медленно, как древние песни, двигаться сквозь переплетения пространства и времени, ускоряться, направляясь прочь от разбухшей, пылающей Сейдатрии. Те, кто не успел подготовиться, должны были погибнуть вместе с солнцем — семейство миров Сейдатрии оставило позади биологическую эру. По системе со скоростью света понеслись призывы. Восемьсот наполовину законченных дочерних обиталищ, окружавших газовый гигант подобно скорлупе, покинули родные орбиты — половинки скорлуп, полые обитаемые сферы, малые подобия Внутреннего Мира с горсткой уровней. Пролетев четверть расстояния до следующей звезды, заводы и система обороны оказались в холодных синих глубинах облака Оорта, которое исказило их траектории так, что они попали в хвост Внутреннего Мира. Палата Вечно Текущих Вод, военный совет, вместе с Темно-Синей Сущностью, целостной психической структурой, представлявшей собой объединенную демократию Внутреннего Мира, начали действовать в тот миг, когда узнали маленький секрет Иерихонской Розы. Из системы Сейдатрии понеслись радиограммы; десятки, сотни лет они летели в соседние Внутренние Миры, живые туманности и даже на планеты, населенные материальными обитателями: после ста тысяч лет противостояния мы наконец получили возможность победить Врага. Собирайте торпеды из антивещества, планетарные бомбы, солнечные пушки и дестабилизаторы квантовой пены и спешите на полной скорости к Кольцу Верданди.

— Да, но что же это такое — Кольцо Верданди? — раздраженно воскликнула Благовонный Эвкалипт, но от Иерихонской Розы осталась лишь одеревеневшая улыбка, навеки застывшая среди коры. В сердце у Благовонного Эвкалипта возникла крошечная пустота, похожая на дырку на месте потерянного любимого зуба. Она поняла, что Иерихонская Роза успела скрыться за несколько мгновений до того, как следственная система Палаты Вечно Текущих Вод настигла ее, чтобы заставить явиться на допрос и вытянуть из нее все. Благовонный Эвкалипт вздохнула.

— Опять? — спросила Полная Луна.

— Опять.

Во всей Вселенной, насколько это было известно, существовала только Клада. Вся жизнь являлась ее частью, она сама была жизнью. Десять миллионов лет назад она представляла собой единственный вид, заселявший лишь одну планету, — эта планета не была забыта, Клада ничего не забывала. Эта планета, эта система давно уже была превращена в многоуровневый Внутренний Мир, вращавшийся вокруг умиравшего солнца и населенный виртуальными существами, но члены Клады еще помнили, как мигал яркий голубой глаз их родной Земли. Корабли. Корабли! Корабли-зонды, корабли на солнечных парусах, быстрые корабли, медленные корабли, корабли-колонисты, ледяные корабли; целые колонии на астероидах и полых кометах, посланные в многовековые полеты к другим звездам, к другим мирам. Затем, после Третьей Эволюции, корабли с бестелесными экипажами, крошечные сферы с квантовыми компьютерами на борту, сверкнув, уносились во тьму. За первые сто тысяч лет истории Клады была колонизирована тысяча планет. За следующие сто тысячелетий — в сто раз больше. А затем еще больше, и еще, и еще; каждая колония посылала своих колонистов, которые, в свою очередь, колонизировали следующие миры, а небесные жители, искусственные Внутренние Миры и виртуальные индивидуальности заселяли пространство, занимавшее большую часть Вселенной. Релятивистские корабли-тараны неслись мимо сбившихся в кучу массивных флотов; корабли-колонизаторы, управляемые роботами, свертывали свои солнечные паруса и впрыскивали в биосферы сок жизни; специальные отряды обтесывали мертвые спутники и облагораживали необитаемые планеты, превращая их в колыбели жизни, разума и цивилизации. А тем временем вид, уже разветвившийся после Второй и Третьей Эволюции, образовав бестелесные существа и небесных жителей, претерпевал постоянные превращения и порождал бесконечное многообразие живых существ. Подвиды, новые виды, эволюция, регресс; раса, прежде известная как человечество, расцвела, превратившись в пышную хризантему Клады. Это было уже космологическое общество, на которое не влияла гибель солнц и планет, не подверженное болезням и смерти, растущее с такой скоростью, что не успевало передавать новости и накопленные знания обратно, бесконечно древним и могущественным цивилизациям Четвертого Типа. Целые скопления планет превращались в гудящие ульи квантовых нанопроцессоров.

Новые виды, подвиды, гибриды. Жизнь в космосе расточительна — даже многоклеточная жизнь. Клада включила в себя ДНК сотен тысяч чужих биосфер, она постоянно росла, процветала, увеличивалось ее многообразие. Лишь разум оставался уникальным. На протяжении всего своего Одного Гигантского Прыжка Клада не встретила ни одной расы, обладавшей интеллектом и моралью, которые только и были ключом к цивилизации. Клада была совершенно одинока. И поэтому разум превратился в лозунг и любимое детище Клады. Разум, противодействующий энтропии, близнец информации, он должен был стать самой могучей силой во Вселенной, энергией, перед которой в конце концов склонятся все физические законы. Лишь разуму под силу победить тепловую смерть Вселенной — черную бездну, поджидающую всех и вся в конце времен. Разум был судьбой, манифестом.

А потом разведывательный зонд Худжайн, размером не больше шипа розы, но гораздо более острый, пролетая неподалеку от ничем не примечательного маленького красного карлика, обнаружил миллион обиталищ, вращавшихся вокруг тлевших останков звезды. Когда византийский император Палеолог впервые столкнулся с армиями ислама, вторгшимися с юга, он решил, что это лишь очередная христианская секта. Так поначалу счел и зонд Худжайн; затем, порывшись в своей памяти, где в одиннадцати измерениях хранилась вся история Клады, он все понял. Это были Другие.

Флот Сейдатрии, состоявший из одного Внутреннего Мира, восьмисот наполовину законченных обиталищ и двухсот двадцати тысяч вспомогательных кораблей и защитных систем, находился в пути уже шесть месяцев. За это время ему удалось достичь скорости, близкой к световой, и релятивистское замедление времени стало заметным. Все эти полгода Полная Луна и Благовонный Эвкалипт обыскивали Уровень Анхиза. Соединявший миры подъемник, начинавшийся внутри, в Виртуальных Царствах, по которому ничто материальное не могло попасть на самый внешний Уровень Птеримонда, огромный безбрежный океан с мощной гравитацией, минуя четыре уровня, спустил астронавтов на сорок километров, в Небесный Порт Анхиза. Этот город свисал «вниз головой» с выпуклого «неба» подобно канделябру, морскому ежу или хрустальной жеоде. Дирижабли и подлодки, скопления воздушных шаров и парящие планеры подсоединялись к верхушкам разукрашенных башен, чтобы принять груз, заправиться и взять на борт пассажиров. В десяти километрах внизу, за дождевыми и перистыми облаками, метались на ветру ветви кошмарного леса Кайс. Это была зловещая, ядовитая, усеянная крючьями и когтями экосистема, возникшая за миллион лет истории Внутреннего Мира на упавших вниз телах небесных жителей.

Восковой свет здешнего утра застал Благовонный Эвкалипт на наблюдательной палубе живого дирижабля под названием «Мы не сделали того, что обязаны были сделать».[2] Это существо длиной в километр было опоясано полосой прозрачной кожи; за шесть месяцев, проведенных в качестве части высшего когнитивного аппарата дирижабля, у Благовонного Эвкалипта появились маленькие прихоти и привычки. Одной из таких привычек было наблюдение за рождением нового дня с носа дирижабля. Члены секты Приветствующих Утро уже свертывали молитвенные коврики, когда Благовонный Эвкалипт заняла свое место у окна и представила, что ее тело закутано в облако. Для этого уровня она перевоплотилась в высокого, слегка волосатого мужчину с желтоватой кожей. Она отказалась подвергнуться тому же превращению, что и Полная Луна. Та вместе со своими собратьями кувыркалась и проделывала воздушные петли в розово-лиловом небе, над синими облаками.

Утренний свет сверкал на ее серебристых крыльях. Благовонный Эвкалипт пронзили боль, желание и зависть — да, зависть. Полная Луна всегда брюзжала и жаловалась на боли в мышцах, ожоги, несварение желудка и необходимость каждый день чистить зубы — таковы были недостатки и обязанности материальной жизни. И все же она была влюблена в телесное, наслаждалась ветром, шевелившим ее перья, гравитацией, тянувшей вниз ее изящное тело; а Благовонный Эвкалипт оставалась прочной, медлительной, неповоротливой массой плоти. Она уже не помнила, когда они в последний раз занимались сексом — виртуально или физически. Игры. А война была лишь очередной игрой для существ, чей возраст насчитывал сотни тысяч лет, для которых смерть была всего лишь сном и забвением, а такое вот утро — свежим и полным света. Она вспоминала бои, в которых им приходилось принимать участие: покорение Йоррта, оборона Тау-Пек-Сата, во время которой Иерихонская Роза уничтожила ударный флот Врага с помощью ливня микроскопических черных дыр, созданных из вселенской квантовой пены, — излучение Хокинга[3] почти мгновенно превратило вражеские корабли в ничто. Она смотрела, как крылья Полной Луны, тонкие, как у планера, окутывают светлеющие облака, легкие, подобно снам и желанию. Секс был быстрым; секс был легким, даже сакраментальным действом для многих людей и сект, которые временно сформировали сознание дирижабля «Мы не сделали того, что обязаны были сделать». Благовонный Эвкалипт вздохнула и ощутила мимолетный трепет в плоской мускулистой груди. Ее потрясло то, что реакция была чувственной, физической, как петли и фигуры сложного пилотажа, выполняемые Полной Луной; она почувствовала, что слезы выступают у нее на глазах и катятся по щекам. Память, изменчивый, обманчивый дар, присущий телесным существам, вернула ее в другое тело, в тело женщины — женщины народа Телешгату. Эта женщина, полная любопытства, надежды и юной энергии, поднималась на космическом подъемнике на обиталище Клады, остановившееся у ее планеты, чтобы провести ремонт, восстановиться и воссоздать свое защитное поле с помощью бесконечных океанов ее родного мира. Из этой женщины, жительницы небольшой, покрытой водой планеты, возникли три личности, которые были друг другу роднее сестер и ближе любовников. Неудивительно, что они нуждались друг в друге, готовы были искать друг друга среди восьмидесяти миллиардов разумных существ. Неудивительно, что они не могли скрыться друг от друга. Свет стал ярким, он порождал на деревянной палубе четкие и строгие неподвижные тени. Полная Луна взмахнула крыльями и унеслась прочь, ныряя глубоко в недра облаков вместе со своими новыми друзьями. А тело Благовонного Эвкалипта пронзила незнакомая судорога, что-то сжалось у нее внизу живота, что-то ожило и запульсировало, стало сверхчувствительным, словно лоза в руках человека, ищущего подземный источник. Ее половой орган сказал ей ясно, прямо, не допуская возражений: она там. Иерихонская Роза.

За двадцать субъективных минут флот Клады преодолел восемьдесят световых лет пути, продолжавшегося в реальном времени тысячу двести лет. Он двигался наперерез Врагу, направлявшемуся к Кольцу Верданди, — это была крупнейшая миграция разумных существ со времен Большого взрыва. Жители, число которых стремительно увеличивалось, подобно числу вирусов во время эпидемии, летели на двухстах миллионах кораблей-городов, каждый из которых в пятьдесят раз превосходил по размеру Внутренний Мир Сейдатрии. Разумеется, скопление миров Сейдатрии намного уступало по численности противнику, разумеется, ему грозило уничтожение до последней молекулы при встрече с флотом Врага, но Темно-Синяя Сущность понимала необходимость этой жертвы. Хотя флот этот не самый большой и не самый могущественный, он ближе всех к Врагу и должен встретить его первым.

Итак, стайка обитаемых скорлупок стремится к скорости света; вокруг развернулись магнитные поля, подобно утренней заре, подобно огненному плащу, который поглощает излучение, способное испепелить всю углеродную жизнь на многочисленных уровнях.

Связанная нервными окончаниями с органическим летательным аппаратом, похожим на птицу, Благовонный Эвкалипт падает из люка «Мы не сделали того, что обязаны были сделать» в восьмидесятикилометровое пустое пространство. Благовонный Эвкалипт вскрикивает, затем крылья аппарата складываются подобно чаше, и крик переходит во вздох — живая машина несется по небу.

— Где? — кричит Благовонный Эвкалипт.

Аппарат выпускает телескоп, поворачивает объектив; Благовонный Эвкалипт замечает скопление пузырей, низко висящее под пеленой кучевых облаков. Треть связанных между собой пузырей мертвы, проколоты, они почернели и гниют. Машина читает ее мысли и устремляется вниз. Мелькает что-то блестящее, серебристое; это Полная Луна стрелой выныривает вверх из-под облаков, зависает в воздухе, длинные, изящные перья ловят утренний свет, затем она переворачивается в воздухе и проделывает петлю вокруг бешено бьющих крыльев Благовонного Эвкалипта.

— Это она?

— Она.

«Ты прекрасна, — подумала Благовонный Эвкалипт. — Прекрасна и чужда». Но не так чужда, как Иерихонская Роза, воплотившаяся в виде колонии усеянных усиками шаров, связанных друг с другом и образовывавших некое органическое облако, неотвратимо падавшее вниз, к клешням и костяным лезвиям Кайса. Аппарат увеличил скорость, и ветер разметал длинные желтые волосы Благовонного Эвкалипта. Бросок, ощущение того, что мир падает — или, по крайней мере, ее живот, — а затем коли машины-птицы зацепились за сеть. В нос Благовонному Эвкалипту ударил запах гниющих органических остатков. Негромкий хлопок, свист зловонного газа, затем пугающий рывок вниз, еще ближе к клыкастым пастям леса; лопнул еще один пузырь. Полная Луна, у которой не было ни ног, ни колес, поскольку представители ее вида никогда не касались земли, лениво наворачивала круги в небесах.

— Снова то же самое? — спросила Благовонный Эвкалипт. Иерихонская Роза ответила посредством радиоволн:

— Разумеется.

Со стороны Благовонного Эвкалипта глупо было подумать, что игра Иерихонской Розы закончится так быстро и так просто.

— Темно-Синяя Сущность обо всем догадалась.

— Хочу на это надеяться.

Скопление пузырей быстро снижалось. Благовонный Эвкалипт уже невооруженным глазом видела ресничных червей и острые как бритвы крылья, мелькавшие над усеянными присосками щупальцами лесного балдахина. Этот раунд игры был почти закончен. Она надеялась, что ее летательный аппарат достаточно быстро отреагирует и сумеет избежать опасности.

— А Кольцо Верданди? — спросила Полная Луна.

— Это остаток суперструны.[4]

Крошечный, размером меньше элементарной частицы, фрагмент огненного шара, существовавшего до Большого взрыва, подхваченный во время расширения Вселенной и превратившийся в макроскопический объект, а затем в гигантскую струну. Остаточные суперструны, которые было труднее встретить, чем добродетель или феникса, прятались на окраинах Галактики и в огромных пустых пространствах между звездными системами; длина их составляла десятки, даже сотни световых лет. За всю историю Клады только одна такая струна была зафиксирована в пределах Галактики.

— Связанная в виде петли, — добавила Иерихонская Роза. Благовонный Эвкалипт и Полная Луна сразу все поняли. Враг решил наложить на Кольцо свою лапу — если он, конечно, обладал лапами; Клада никогда не общалась с противником, ни следа физических тел не было обнаружено среди останков их кораблей или уничтоженных кластеров-колоний. Вот почему Палата Вечно Текущих Вод приказала Внутреннему Миру лететь туда. Такая вещь представляет собой совершенное орудие уничтожения.

— Но как оно работает? — одновременно спросили Благовонный Эвкалипт и Полная Луна, но душа, только что присутствовавшая в сознании человека и женщины — летучей мыши, исчезла. Начинался новый раунд. С тревожным криком машина-птица взлетела — как раз вовремя, чтобы спастись от щупалец, ползущих над кронами к нескольким оставшимся пузырям. Щупальца леса вцепились в усики пузырей и потянули добычу вниз. Затем за дело принялись лезвия.

С чего начинаются обыкновенные войны? С оскорблений, с бравады, с глупости или самоуверенности, со злобных намерений или жадности. Но галактические культуры сражаются по необходимости, их война — это космическая трагедия. Противники понимают простую истину эволюции: экологическую нишу может занимать только один вид, даже если эта ниша размером со Вселенную. Через несколько миллисекунд после того, как Враг почувствовал прикосновение зонда Худжайн, он постиг эту истину. Уничтожение зонда было объявлением войны и дало бы Врагу несколько веков форы, если бы в последнее мгновение гибнущее судно не отправило короткое сообщение своему материнскому кораблю, спрятанному далеко на краю Галактики, в недрах скопления комет.

В первые несколько веков долгой, затяжной войны экспансия Клады была остановлена, ее даже оттеснили. Гибли триллионы. Планеты превращались в обугленные куски камня, озоновые слои и защитные магнитные поля были содраны, и население умирало под пылающим ультрафиолетовым небом. Скопления обиталищ сжигались с помощью индуцированных вспышек солнц или обращались в кучи металлолома вирусами, проникшими в нанопроцессоры; сферы Дайсона[5] разносились на мелкие кусочки ракетами с боеголовками из антивещества. Клада не сразу осознала то, что Враг понял в самом начале: война за ресурсы, которые требуются разуму, — за энергию, массу, гравитацию — должна быть войной на полное уничтожение. За первые два тысячелетия войны потери Клады приблизились к полной биомассе древней Солнечной системы, существовавшей еще до межзвездных полетов. Но в изобилии, в абсолютной неистребимости жизни и заключалась сила Клады. Она сражалась. Сражалась веками; сражалась на таких пространствах, что какая-нибудь очередная победа или поражение для далеких будущих поколений были лишь крошечными бледными огоньками в небе. Они сражались в сердце скоплений планет, среди сверкающих пелерин туманностей, среди солнечных протуберанцев и у границ черных дыр. Оружием им служили газовые гиганты и энергия сверхновых; они превращали пояса астероидов в дробовики, швыряли живые планеты в ледяную пустыню межзвездного пространства. Среди солнц сталкивались десятитысячные флоты, не оставляя ни одного выжившего. Это была абсолютная, первобытная война. В миллионах звездных систем Клада насмерть билась с Врагом. И в последние восемьсот лет начала теснить его.

Теперь, когда время замедлилось настолько, что одно мгновение для путешественников означало десятилетие в остальной Вселенной, Внутренний Мир Сейдатрии и скопление вспомогательных кораблей и космических жилищ почти со скоростью света неслись к замкнутой петле космической струны — Кольцу Верданди. Они летели вслепую; никакие информационные сообщения не могли догнать их. Полутриллиону разумных существ предстояло прибыть на место назначения за шесть месяцев до того, что должно было стать последней победой или последним боем Врага.

Сквозь хрустальную оболочку Внутреннего Мира они смотрели, как взорвался атакующий флот Клады: словно пух чертополоха разлетелся на фоне светящейся туманности — скопления кораблей и миров Врага. Несколько месяцев назад эти корабли погибли; они стремительно мчались в авангарде замедлявшей движение цивилизации Сейдатрии, чтобы отвлечь пикеты Врага, с помощью удачи и смелости прорваться сквозь заслон и напасть на обитаемые миры. Основная часть каравана Клады за эти годы и десятилетия отстала от Сейдатрии, превратившись в фиолетовую туманность.[6] Здесь были все Враги — караван длиной в сотни световых лет. Корабли, планеты находились в пути уже века к тому моменту, как «Вечный Аромат Божества» засек и уничтожил один из флотов-пилигримов. Должно быть, приказ был отдан тысячи лет назад — вскоре после того, как перевес оказался на стороне Клады. Отступление. Бегство. Но Враг не утратил ни мощи, ни беспощадности: сейчас гибли, волна за волной, дешевые, быстроходные и юркие корабли.

Благовонный Эвкалипт, Полная Луна и Иерихонская Роза спрятались втроем в непроглядной тьме, под толщей воды на дне океана, бушевавшего на поверхности планеты. Они приняли облик кальмаров со множеством щупалец и огромными глазами; между собой они сообщались при помощи колебаний биолюминесцентных оборок, тянувшихся вдоль их обтекаемых боков. Они не сомневались, что уже много раз наблюдали собственную смерть там, в космосе. Похоже было, что они уже пережили миллион смертей. Палата Вечно Текущих Вод никогда бы не позволила своим летчикам-асам скрыться в мрачных глубинах Птеримонда. Их личности были скопированы миллионы раз и находились на борту кораблей атакующего флота. Бывшие члены экипажа «Вечного Аромата Божества» мигали огромными золотистыми глазами. Еще десятки и сотни лет свет, излучаемый мирами отступающего Врага, будет виден во всей Галактике как новая яркая туманность. А сейчас, в течение нескольких световых месяцев этого долгого пути, разогнанные до сверхскоростей элементарные частицы ударяли в защитные поля, рождая в небе сияющее знамя, звездную радугу, тянущуюся через четверть небесной сферы. А впереди зияло Кольцо Верданди — беззвездная черная пустота диаметром в три световых года.

— Ты выиграла для них достаточно времени, — сказала Благовонный Эвкалипт при помощи зелено-голубых огоньков.

Игра была окончена. Она закончилась в недрах мира, но Благовонный Эвкалипт понимала, что победа была одержана много лет назад. Победа пришла в тот миг, когда Иерихонская Роза сбежала из Дома Душ и спряталась в одиноком дереве на Равнине Небесного Корабля.

— Надеюсь, что ты права, — ответила Иерихонская Роза, зависшая в нескольких миллиметрах от хрустальной стены и старавшаяся, чтобы ее не унесли прочь бешеные бури, тревожившие этот первобытный океан. — Основные силы Клады прибудут только через несколько сотен лет.

— Палата Вечно Текущих Вод назвала бы это предательством, — заметила Полная Луна.

Иерихонская Роза прикоснулась щупальцем к прозрачному стеклу.

— Разве я не служила им верой и правдой, разве я не отдала им все — сердце, ум, жизнь? — Космический фейерверк угасал; один за другим исчезали огоньки. — Да и в любом случае, в чем меня можно обвинить? В том, что я преподнесла Кладе Вселенную на тарелочке?

— Или приговорила ее к смерти, — возразила Благовонный Эвкалипт.

— Не нашу с вами Кладу.

Да, Благовонный Эвкалипт понимала, что план был блестящим. Иерихонская Роза разработала его за несколько субъективных минут их полета, она сразу поняла, что делать, чтобы спасти их всех. Но она недаром была величайшим стратегом своего поколения. Уже в который раз Благовонный Эвкалипт вспомнила их древнюю прародительницу, необыкновенную женщину, чей интеллект дал жизнь им троим.

Что же такое Кольцо Верданди? Замкнутая космическая струна. А что такое замкнутая космическая струна? Машина времени. Ворота в прошлое. Но не в прошлое этой Вселенной. Через замкнутую временную петлю можно попасть лишь в параллельную Вселенную. В ее временном потоке тоже шла война — война между Кладой и Врагом, схватившимися в эволюционной битве. И когда в той, другой Вселенной Враг оказался на грани уничтожения, Кольцо Верданди разомкнулось, и туда свалился другой Враг, точная его копия. Он оставил Кладе эту Вселенную как приз за то, что победил ее в альтернативном времени.

Несмотря на то что в жилах Благовонного Эвкалипта текла холодная кровь и находилась она под миллионами тонн ледяной воды, ее пробрала дрожь. Иерихонская Роза оценила тактические перспективы и сделала единственный возможный выбор: задержать Палату Вечно Текущих Вод и Темно-Синюю Сущность, чтобы они не смогли помешать Врагу покинуть этот мир. Бескровная победа. Конец войне. Разум спасает слепую материальную Вселенную. А в параллельном мире города Клады взрывались, как глазные яблоки, планеты выжигались дотла, и численность Врага внезапно увеличилась вдвое.

Благовонный Эвкалипт сомневалась, что она смогла бы пойти на такую сделку. Но она была инженером, а не солдатом. Ее щупальца ласкали присоски Иерихонской Розы, и по ее мускулистому телу прошла горячая волна желания.

— Оставайся с нами, оставайся со мной, — попросила Полная Луна. Ее решение было принято — она оставалась во плоти, она влюбилась в материальное существование и собиралась жить на уровнях Внутреннего Мира, принимая тысячи новых обликов.

— Нет, мне надо идти. — Иерихонская Роза быстро погладила чувственные щупальца Полной Луны. — Они ничего мне не сделают. Они знали, что выбора у меня не было — как и у них.

Благовонный Эвкалипт перевернулась в воде. По ее плавникам пробежали волны, и она устремилась вверх сквозь чернильно-черную воду. Иерихонская Роза последовала за ней. Еще несколько мощных гребков — и прощальные огоньки Полной Луны скрылись из виду, исчезло и теплое алое свечение, выражавшее ее желание, и осталось лишь вечное сияние звездного пояса за стенкой мира.