Колючий индивидуалист

В нашу автомобильную эру мы чаще всего встречаем ежей посреди шоссе в виде сплющенных колобков. Эта странная мутация отнюдь не была запрограммирована Природой, а просто является следствием, увы, недостаточного приспособленчества, столь распространенного в наши дни. Еж рассчитывает проколоть шины своими иголками. Однако надежды приходится хоронить…

Эти печальные происшествия на дорогах тем более странны, что колючее четвероногое приняло солидные меры предосторожности, дабы прожить свои дни без злоключений. Его жизнестойкость способна довести до отчаяния еже-ненавистников. Если говорят, что у кошки девять жизней, у ежа их, очевидно, не меньше двенадцати.

Стойкость ежа к ядам и всякой отраве заставила бы побелеть от зависти покойного Митридата.

Один достойный представитель ежиного племени оказался в сорок раз крепче к змеиному яду, чем подопытный кролик. А когда дело дошло до столбняка, то тут еж упорно отказывался заражаться им. Его сопротивление было сломлено лишь дозой, способной умертвить семь тысяч человек. Неплохой организм для такой маленькой зверюшки! Уже после того как еж выказал полное свое равнодушие к таким лакомствам, как мышьяк, испанский натуралист Анхель Кабрера проделал эксперимент с целью выяснить, как еж среагирует на цианистый калий. На всякий случай он заполнил заключение о смерти. И напрасно. Еж только чихнул и как-то зябко повел иглами.

Кстати, об иглах, раз уж зашел о них разговор. Если верно, что стиль делает человека, то иглы делают ежа. Шагающий еж похож на перевернутую платяную щетку. Причем необычайно щетинистую — в среднем по пятнадцати иголок на квадратный сантиметр. Настоящие заросли — маки, где, защищенные от чесания, бродят батальоны блох. Рядом с ежом последний шелудивый пес окажется столь же необитаем, как пустыня Гоби.

Иглы, несмотря на внешнее неудобство, надо сказать, очень практичны. Это абсолютное оружие. Еж пользуется им даже в тех редких случаях, когда ему доводится упасть с высоты: иглы прекрасно справляются с ролью амортизационной подушки.

Но иглы редко идут в ход в качестве орудия нападения. Первое инстинктивное движение ежа — застыть, свернуться недоступным клубком.

Вот почему ежи увеличивают статистику жертв дорожных катастроф. Услышав рокот мотора, еж мог бы спокойно удалиться, благо юркие ножки позволяют ему развить скорость до 10 км/час. Но он храбро выставляет шипы. Вот так и гибнут упрямцы…

И вот так ошибочно делаются выводы. Дело в том, что нет большего индивидуалиста, чем еж. Невозможно делать четкие выводы о его поведении. Иногда, скажем, отвергая все традиции, ежи в случае опасности навостряют лыжи.

Ох, уж эти иглы! Не будь их, можно было бы легко добраться до ежа и рассмотреть, как он выглядит в натуре. А то ведь развернуть колючий комок не под силу даже крепкому мужчине, настолько мощны у ежа спинные мышцы. Только вода заставляет его инстинктивно разжаться.

Кстати, говорят, эту слабость ежей отлично использует хитрый Лис, наловчившийся орошать колючего строптивца. Но пуще всего еж боится барсука, который подрывается и переворачивает его.

В перевернутом виде еж тоже совсем не плох. Разве что ножки немного коротковаты. А так есть все, даже хвостик сантиметра в три длиной. Остроносая мордочка, подвижные уши, редкие усы. Эта симпатичная внешность не обманывает ожиданий: под ней кроются внутренности великолепных достоинств — суперкишечник, образцовая печень, большой язык. Зато спинной мозг у него ультракороткий, а головной украшен всего одной извилиной на каждое полушарие.

Интересующиеся ежом долго гадали, почему у него все время висит капелька на кончике носа. Его уже готовились отнести к больным хроническим насморком, когда вдруг обнаружили, что эта его особенность находится в прямой связи с великолепнейшим обонянием. У сухого носа никакой хватки, а с влажным носом еж может дать сто очков вперед самому натасканному сеттеру.

А слух ежа! Его евстахиева труба улавливает малейшее шебуршение насекомого в траве. Он слышит, как улитка выпускает рожки. И если хищник, увидев его где-то далеко, только облизнется, еж уже настораживает уши. Если же вы, к примеру, решите сфотографировать ежа в состоянии зимней спячки, он вздыбит иглы при первом щелчке затвора.

Короче, твердая пятерка по слуху и обонянию. Зато беспросветная двойка по зрению. Еж побивает все рекорды близорукости. Проделайте-ка такой опыт: позовите своего ручного ежа из дальнего угла комнаты. Он знает свое имя, знает, что если зовут, — будет что-то вкусненькое, и бежит. Но бежит к первому попавшемуся предмету — к стоячим часам или к буфету. Если вы позовете его еще раз, он натолкнется на кресло Людовика XV или на рояль, пока, наконец, не засечет ваши координаты. Причем сделает он это носом и ухом, а отнюдь не глазом, ибо, как это ни прискорбно, еж до конца своих дней не узнает, что, собственно говоря, вы собой представляете.

Возникает вопрос: как же он ходит, не набивая шишек на носу? Полагают, что он запоминает, в каком порядке следуют запахи, и, хотя и выбирает чрезвычайно запутанные тропы, непременно находит родимый дом. Вся беда, однако, в том, что этого объяснения недостаточно. Ежи, увезенные из логова и, таким образом, не имевшие случая ознакомиться с попутными запахами, в конце концов возвращались в родные пенаты.

Подобные эксперименты не раз проделывали с ручными ежами. В конце 1960 года житель Семюра во Франции мсье Бордо получил, по его собственному признанию, самый большой в жизни сюрприз. Он взял своего ручного ежа, унес его за семь километров от дома к другу-садоводу и оставил у того в саду. Через три дня еж появился у мсье Бордо на террасе, ехидно помахивая коротким хвостиком. Как же, черт возьми, вышло из положения это архиблизорукое создание?

Впрочем, мы ведь говорили, что о поведении его нельзя составить единого мнения. Скажем, считают, что еж пользуется своим игольчатым покрытием для переноски самых разнообразных предметов. По некоторым источникам, его излюбленным занятием является транспортировка яблок. Уже древние греки утверждали это. А старинная английская гравюра изображает нашего ежа с целым грузом яблок, наколотым на спину. Однако в авторитетных кругах мнения разошлись.

— Зачем, спрашивается, ему перетаскивать яблоки, коль скоро он их не ест? — вопрошали одни.

— Пардон, — отвечали другие, — он их ест. Недаром же он их перетаскивает.

В этой баталии, длящейся уже несколько веков, яблочники и антияблочники не уступают друг другу ни пяди.

— Ладно, оставим яблоки, — говорят самые покладистые. — Но признайте, что он возит на спине грибы, мелкие плоды и листья для логова.

— Ха! — аргументируют противники. — Если на еже что-то есть, то это оттого, что он возился в густых зарослях!

Действительно, от ежа можно ожидать что угодно. Его обвиняют, например, в том, что он сосет молоко у лежащих на лугу коров. Во всяком случае, установлено одно: он гуляет вокруг коровы в поисках насекомых.

Но разве можно что-нибудь знать наверняка, если имеешь дело с ежом? Он кажется тяжелым на подъем, а между тем прыгает, плавает, взбирается на деревья, перелезает через изгороди и без труда выбирается из ящиков, куда его заключают в наивной надежде, что он там станет сидеть. Почему бы ему после всего этого не перетаскивать яблоки?

Еж, конечно, не гнушается откушать фруктов на десерт. Но главное блюдо непременно должна составить дичь: кузнечики, слизняки, улитки, майские жуки, личинки, гусеницы. Он ест их ежедневно в количестве, равном своему весу. Каков аппетит! А если учесть, что он еще охотится на мышей и мелких грызунов, еж, несомненно, лучший помощник садовода. Еж, убитый автомобилем или прохожим дураком, оставляет свободное поле деятельности тысячам вредных существ, которых бы он терроризировал.

Самая крупная добыча, которой лакомится еж, самая удивительная на вкус (ох уже эти индивидуалисты!) — это гадюка! В некотором роде еж — мангуста наших широт, а гадюка — его кобра. И наиболее интересное в этой истории то, что бой, который он дает ей, опрокидывает все тактические и даже стратегические концепции: еж иллюстрирует триумф пассивной обороны над отчаянным наступлением.

Увидев гадюку, еж не станет на нее набрасываться. Дураков нет! Он провоцирует змею. Его тактика такова: «Давай, давай, нападай! Там посмотрим!» Он подбирается вплотную к змее, которая шипит от злости и раскачивается, готовая ужалить. Если она не жалит, он несколько ускоряет события и сам кусает ее. Змея как молния кидается вперед. Но в десятую долю секунды еж успел принять позу пассивного «оборонца»: нос к земле, загривок — в ощетинившихся иглах. Змея накалывается и, вне себя от боли, бьет, бьет и бьет… Каждым новым ударом она лишь приближает конец битвы. И наконец, падает в нокдаун, обессиленная.

Еж разворачивается и осторожно нюхает ее, потом снова кусает. При малейшем движении рептилии он отскакивает и сворачивается. Когда же, наконец, он фиксирует полный нокаут, то, просчитав на всякий случай еще раз до десяти, перекусывает змее шею и спокойно принимается пировать. Трапеза может продолжаться несколько часов. Бывает, что он даже оставляет своего врага недоеденным.

Если, гуляя по лесу, вы увидите, как какой-то комок, пыхтя, описывает в траве круги, знайте: это еж ухаживает за своей подругой.

Можно было бы подумать, что застенчивый зверек, чуть что уходящий в себя, делает авансы робко и смущенно. Как бы не так! Влюбленный претендент помещает свою избранницу в центр воображаемого круга и начинает вращаться, как планета вокруг своей звезды, доказывая тем самым правоту Пифагора, утверждавшего, что небесные светила вращаются куда с большим шумом, чем нам кажется.

Красавица тоже не довольствуется ролью неподвижного центра внимания. Она все время поворачивается лицом к своему спутнику, описывающему свои шумные орбиты. Время от времени они сближаются носами и даже слегка покусывают друг друга. Затем вращение продолжается с еще большим шумом. Вне всяких сомнений, цель колючего кавалера — вскружить красавице голову. Что в конце концов и случается.

Результаты этой карусели появляются на свет дней через сорок в виде четырех-пяти крохотных созданий шести-семисантиметровой длины. Они появляются на свет, что называется, сами с усами — правда, крохотными. Тельце их покрыто мягкими иголочками.

Мамаша трогательно заботится о своих отпрысках, о чем свидетельствует их быстрый рост. На одиннадцатый день уже появляется инстинкт свертывания в клубок. На четырнадцатый открываются глаза на наш мир.

Можно подумать, что, родившись вместе и воспитанные в дружной семье (хотя и без отца), ежи будут поддерживать родственные отношения. Нет, колючий джентльмен крепко держится за свою репутацию индивидуалиста и выбирает одиночество. Похоже, что, уходя в себя и свернувшись клубком, он испытывает то же блаженство, что и Будда, разглядывающий свой пуп… Ежи не сбиваются в стадо. Их девиз: «Каждый за себя!»

Возможно, именно поэтому колючий одиночка так легко приручается. Не в силах выносить близость себе подобных, он охотно вступает в контакт с хозяином. Правда, его вначале нелегко развернуть; но, скажу по секрету, лучший способ для этого — налить ему в блюдечко немного вина с сахаром. Да и то верно — что может быть лучше для завязывания знакомства, чем стаканчик доброго вина!