Кома

* Э.... А потише нельзя было? - неудачливый любовник старательно перетряхивал волосы, вытаскивая угли из косы.

* Нельзя, - огрызнулась я.

Пижон несчастный. За косичку свою вон как волнуется, ниче, ща мы тебя потушим. Будешь знать, как во мне самые светлые чувства обманывать. Как я и рассчитывала, ведра холодной воды из фонтана оказалось вполне достаточно.

Он медленно поднял на меня глаза, так же неторопливо откинул со лба насквозь мокрые пряди. Че-то жутко мне от этого взгляда стало...

-Вот, значит, как... - тихо произнес он. - Добралась малышка до игрушки... Думаешь, тебе это с рук сойдет? Получай!

В тот же момент его глаза вспыхнули, волосы взмыли вверх, будто ураган поднялся. Но вместо урагана хлынул ливень, толстый, как стена. Хорошо, хоть теплый такой, июльский. Мокрая насквозь, я слушала как в тишине стучат капли по крыше павильона, как дождь шуршит листвой в парке и бьет по морской глади. Иде стоял напротив, глядя прямо в глаза... и вдруг сказал:

* Пока не поздно... Раз мы здесь вдвоем и еще друг друга не прибили, я хочу что-нибудь для тебя сделать. Одно желание, любое. Абсолютно любое. Подумай хорошенько и скажи. Сейчас твое слово для меня закон.

Одно желание... как это оказалось трудно. Естественно, мне хотелось бы, чтоб был мир во всем мире или у меня в банке лежал миллион долларов, но здесь, в парке у моря все это казалось таким далеким и неважным... Вроде бы моя мечта сбылась уже, Иде рядом, не кричит на меня, не издевается и мне совсем не хочется посадить его на электрический стул. Что-то мне подсказывало, что это в первый и последний раз, другого шанса у меня нет и никогда не будет. А сейчас он так близко, такой весь мокрый, рубашка и джинсы прилипли к телу... Всю жизнь проклинать себя буду, если промолчу сейчас.

Он подошел сзади, обнял и прошептал на ухо:

* Поехали ко мне.

И мы поехали, точнее пошли, потому как транспорт уже не работал.

Чудно просыпаться утром в чужой постели. Все незнакомое и непривычное, а прошлая ночь кажется полным вымыслом и бредом, как нечто абсолютно нереальное. При дневном свете комната казалась совсем другой, чем вчера ночью. Я села на кровати и огляделась. Иде уже нет, его половинка смята и пуста.

Вот она, та самая квартира и та самая постель, куда не попадала ни одна девушка. А для меня все оказалось как-то слишком просто. Интересно, почему он никому свой дом не показывает?

Одежды моей не было видно. Поэтому я имела наглость залезть в шкаф и выудить оттуда хозяйскую рубашку. Белую, естественно. Рукава были слишком длинные, пришлось закатать, а снизу она почти доставала мне до колен. Экипировавшись таким образом, я отправилась на разведку. Спустилась на первый этаж в огромную гостиную, такую же белую, как и все в этом доме. Потолки, обои, ковры - все белое. Прям мания какая-то. Мебель из дерева, но тоже очень светлая, посередине - огромный белый рояль. В углу - камин из белого кирпича. Вот он-то меня и привлек. Ступая по толстому белому ковру, я подобралась поближе. На камине, помимо обычных безделушек стояли три фотографии. На первой - три малыша лет пяти. Посередине, несомненно, его высочество Идеолион, таких белых кудрей ни у кого больше быть не может. Справа - черненький и косоглазый, похоже, Шинед. Лапочка какая... Третий ничем особенно не примечательный малыш, карие глазки, каштановые волосы, обычный европейчик, но тоже симпатяшка. Сидят в обнимку, как лучшие на свете друзья. Вторая - недавняя, Иде и Шейн года два назад, волосы еще коротковаты. Шейн... кто тебя так... А на третьей - замечательный студийный портрет его высочества. Похоже, снимался с неделю назад... И вроде все было нормально, но червяк сомнения меня все же грыз. Что-то не так, удивляла такая четкая последовательность снимков. А впрочем, Иде просто так ничего никогда не делает, это я уже усвоила.

Он подкрался неслышно сзади и сгреб меня в охапку. Прям камень с души упал. Я боялась, что утром он снова станет холодным и чужим.

* Проснулась?

* Да. Думала, куда ты делся?

Он рассмеялся.

* Люблю вставать рано, в отличие от некоторых. Хорошо спала?

* После такого снотворного... - съязвила я, - кто угодно до страшного суда проспит.

* Завтракать будешь?

Действительно, пахло очень заманчиво, аж в животе забурчало. Только я собиралась, двинуться на кухню, но остановилась.

* Подожди. Можешь ответить на один вопрос?

* Давай.

Я ткнула пальцем в первое фото.

* Кто это?

Улыбка мгновенно исчезла с его лица. Молчал он долго, но все-таки сказал.

* Друг детства. Жил с нами в Риме по соседству. Его родители были американцы.

* Как его зовут?

* Звали... Джо.

Мои нехорошие предчувствия оправдывались в полной мере.

* Почему звали?

* Он утонул, едва ему исполнилось шесть.

Вот тут-то у меня мороз прошел по коже. Три мальчика... Один тонет, остаются двое. Потом гибнет Шейн, и Иде остается один. Именно так фотографии и стоят. Значит ли это, что он будет следующим?

* Ну, пойдем, пойдем, - он потащил меня на кухню.

Если отбросить все неясные тревоги, это определенно было самое счастливое утро в моей жизни. Будто целую вечность мы жили в этой квартире, завтракали вдвоем, пили кофе с булочками и перебирали кости всем и вся. Вокруг царила такая тишина, такой уют, то ясно стало - в самом начале я ничуть не ошиблась. Сколько бы мы не ссорились, друг от друга нам все равно никуда не деться. Когда люди душой и мыслями настолько похожи, у них есть только два выбора - или любить друг друга, или люто ненавидеть. Компромисса в такой ситуации быть не может. Я с самого начала знала, что безнадежно влюбилась. Вот только встреча наша, абсурдная мягко говоря, вынудила меня обороняться. А Иде по непонятной причине не хотел сближаться и принял мою игру... Наконец-то все встало на свои места. Слава богу...

Он быстро собрался и подкинул меня до дому на своей шикарной белой машине. Уже на пороге он прижал меня к себе и поцеловал, долго так... Странно, но во мне нарастала тревога. Необъяснимая, холодящая душу тревога.

* Ну ладно, я поехал, - сказал он, оторвавшись от моих губ. - Будь умницей, веди себя хорошо и балуйся с колечком, ладно?

* Хорошо. Без него мне стало так пусто и одиноко, что я обхватила себя руками. Он уже подходил к машине, когда я очнулась и, подбежав, бросилась на шею. Страх меня не отпускал. Его волосы между моих пальцев, подрагивающие ресницы, теплые руки, улыбка - все казалось таким близким, родным, но таким... иллюзорным. Я боялась, что он испарится, пропадет навсегда из моей жизни, так же внезапно как и появился.

* Да, кстати, - он порылся в кармане и выудил связку ключей. - Я хочу, чтобы они были у тебя. Мало ли что... Моя квартира, машины и все что есть в моем доме, с сегодняшнего дня в полном твоем распоряжении.

Я пыталась было возразить, но он был непреклонен.

- Я так хочу... - И разговор был исчерпан.

А потом я стояла и смотрела, как он садится в свою белую японку, машет мне рукой и улетает вниз по улице...

Бросает в холод и в жар,

Я вижу тот же кошмар:

Твой телефон, как пистолет

У виска...

Но мне сказали в ответ:

Тебя давно уже нет,

оставь надежду после гудка...

Я проспала практически весь день, все-таки не выспалась в чужом месте. Встала часов в шесть вечера, вялая и хмурая, с тяжелой головой. Гадкое чувство - и спать больше не хочется, и абсолютно не знаешь, чем себя занять, так и слоняешься без дела. Ненавижу такое состояние. Поплелась на кухню, поставила чайник, справедливо рассудив, что литр кофе не помешает. Нога за ногу вернулась в комнату и стала одеваться, причем долго не могла попасть ногами в штанины и руками в рукава. В моей голове царило полное и безраздельное отупение. Со звоном упали на ковер ключи и я безразлично запихнула их на полку. В зеркале отражалась на редкость опухшая физиономия. Надо бы побыстрее привести себя в порядок, скоро Иде с работы приедет, незачем ему видеть такое чучело, еще испугается и убежит...

В десять его все еще не было. В одиннадцать тоже. Мобильный предательски издевался, выдавая гнусным голосом одну и ту же фразу: This is the recall service for the number xxx-xx-xx, the holder is out of the reach or shut down, please wait for the diversion....

В полдвенадцатого тишину нарушил телефонный звонок. Я подняла трубку, но еще долго не могла ничего разобрать - слышался вой, крики, вопли и истеричные всхлипывания. Звонила Мон. Успела я разобрать только адрес перекресток Рижского шоссе и улицы 9 Мая, и спутанные слова -приезжай, быстро, ужас... а потом все оборвалось. И сердце у меня оборвалось тоже... Тот самый перекресток, где погиб Индре... Как угорелая я вылетела на улицу, а в голове билась навязчивая ассоциация: Индре - Иде, Иде - Индре. Как похоже звучит....

Такси не доехало до места пару кварталов - все было оцеплено полицией. Над перекрестком висело алое зарево, выстроились в ряд штук шесть пожарных машин, реанимация, подъезжал отряд спасения с какой-то жуткой техникой и десятки, десятки полицейских. За ограничительной линией собралась толпа зевак и уже понаехала пресса. Мне ни за что в жизни не попасть бы в оцепленное кольцо, если бы не Мон. Она была внутри, истерически рыдала, рядом с абсолютно белым лицом стоял Кукс. Увидев меня, она закричала еще громче, стала показывать на меня пальцем и объяснять, после чего меня впустили. Я попыталась пройти подальше, но Эдгар перегородил мне дорогу.

- Кей, - тихо произнес он, - не ходи. Поверь, тебе этого лучше не видеть. Пожалуйста, не хоти туда.

Он попытался меня удержать, продолжал что-то говорить, но бесполезно. Я хотела знать, что там произошло.

Эдгар был прав, лучше бы я никогда в жизни этого не видела... В том месте где на Рижском шоссе был поворот к мосту, от бордюра была пропахана чудовищная колея, которая уходила вниз, к железнодорожным путям. Стоял как-то покосившись товарный состав, и, как будто пожизненно впечатанная в его бок, груда дымящегося металлолома. Все, что осталось от белой "Хонды". Иде в ней уже не было.

- Он еще жив? - тихо спросила я Эдгара. Хотя прекрасно понимала, что после такой аварии это нереально.

- Как ни странно, да. Его увезли минут десять назад в первую городскую, он тяжело вздохнул.

- Значит, авария произошла совсем недавно? - спросила я.

- Нет, - прошептал Кукс, - он разбился около одиннадцати. Спасатели потратили минут сорок, чтобы вытащить его из этой мясорубки. Сама видишь, всю машину пришлось разрезать, слишком сильно его зажало внутри.

Моника не переставала кричать. Такой истерики я никогда у нее не видела. Странно, но мне кричать не хотелось, не было слез, просто какое-то дикое оцепенение. Все эти крики, вой сирен, хрипы полицейских раций и вспышки фотоаппаратов - все казалось нереальным и искусственным, как в кино про катастрофы. В душе было пусто, лишь мозг автоматически фиксировал все происходящее вокруг. Размахнувшись, я отвесила Монике затрещину, если и дальше так пойдет, она свихнется от общего психоза. Она мгновенно замолчала и больше я от нее ничего не слышала. Повернулась и пошла прочь, где-то тут я видела такси...

В реанимационном отделении первой городской тоже было шумно, все куда-то бежали, у стойки толпились люди. Кажется, Иде в последнем полете зацепил пару машин... Стоило мне подойти, как все расступились. Из них я была, пожалуй, самой спокойной, но именно это так всех пугало. Эта немая обреченность и пустота заставляли людей уходить с моего пути, пряча глаза. Дежурная медсестра, едва услышав фамилию, опустила глаза в пол, ее руки нервно теребили груду бумаг на столе, зацепили графин с водой и тот с фатальным звоном разлетелся на куски. Не выдержав, она просто указала мне направление пальцем и прошептала: Вторая.... Глаз она так и не подняла.

Он был еще жив, если это можно назвать жизнью. В сознании до больницы его так и не довезли, он погрузился в кому едва оказавшись в машине. Только зав. Отделением осмелился сказать мне правду в лицо: его смерть - дело нескольких часов, в крайнем случае суток. Надежды не оставалось никакой, кости как из мясорубки, обширная черепно-мозговая травма, сломан позвоночник... Список был бесконечным. Мне даже дали на него посмотреть - сквозь стекло, потому что внутрь не пускали. Хотя трудно было что-либо разглядеть под паутиной проводов и аппаратуры. Я по прежнему молчала, по-прежнему не плакала. Это меня не спасло бы... Пожав руку главврачу, я вышла из больницы, села в ожидавшее такси и поехала домой. Тихо и методично отключила все приборы, застелила постель и взяла ключи с полки. Оглянувшись на прощание, заперла дверь и направилась к Солнечным домам.

Все было так, как мы оставили. Наши немытые чашки сиротливо стояли на кухонном столе, а в прихожей валялись его тапки. Я подошла к камину и по очереди опустила фотографии изображением вниз. Трое, двое... один.

Быстро и четко закрыла все окна, заперла входную дверь и открыла газ. Прихватив его рубашку с кресла в гостиной, я поднялась в спальню и улеглась с ней на кровать. Большего я ничего уже от жизни не хотела.

Я снова стояла в длинном людском хвосте на пути к башне. Вот только на этот раз я знала, что уже не проснусь и так просто все это не закончится. Разумеется, я давно догадалась, что это за здание. Не что иное, как небесный терминал, где происходит сортировка на плохих и хороших. Наши предки и религиозные деятели совсем иначе нам это описывали... Я подняла голову наверх, стараясь увидеть, сбылась ли вторая часть моего сна. Кабина стояла под облаками, безнадежно застряв. Вот только теперь я знала, кто тянет меня наверх.

Чем ближе подбиралась моя очередь, тем яснее прорисовывались лица соседей, местность и детали, поначалу все будто было покрыто легкой дымкой. Оно и понятно - чем лучше я вижу и ощущаю себя тут, тем глубже меня затягивает смерть. Чем ближе я к сортировщику, тем труднее вернуться назад. И вот час пробил. Двери распахнулись передо мной и я сделала то, на что не решалась раньше. Один-единственный шаг в смерть.

Кабина дрогнула. Я вдруг испугалась - куда она меня повезет? Вверх или вниз? Помнится, я никогда не была пай девочкой. Хулиганила и ругалась, прости, господи. Только не вниз, пожалуйста, только не вниз. Иначе вся моя затея будет напрасной.

Я поднималась все выше и выше, туман и сырость постепенно рассеивались, уступая место слепящему свету. Кабина поднималась плавно, движение почти не ощущалось, было видно кто ехал в соседних кабинах и где выходил, но все больше людей оставалось внизу, а я все продолжала подниматься. На горизонте постепенно вырисовывался огромный мегаполис, с иглами небоскребов пронзающих неземное небо, если это вообще было небо... Я была настолько поражена видом города, что не заметила, как кабина остановилась, прямо рядом с той, застрявшей. Очнулась только когда за спиной тихо зашуршали открывающиеся двери. Я вышла в просторный мраморный холл, очень похожий на любой другой в офисных строениях. Кожаные диваны, кресла, мягкий ковер на полу, в углу журчал стилизованный фонтанчик. Рядом с тяжелыми дверями стоял столик секретарши, с компьютером и разными бумажками, все как полагается... Хотя, разве на небесах есть секретарши?

Оказалось, что есть. Массивные двери приоткрылись, и появилась типичная такая конторская крыса, тетечка лет сорока, в сером платье и с пучком на голове. Ничуть не удивляясь, она смерила меня взглядом, уселась за стол и произнесла:

- Давайте свидетельство.

- Какое свидетельство? - оторопела я, - нет у меня никакого свидетельства.

Она нацепила на угреватый нос очки в роговой оправе и еще раз смерила меня взглядом.

- Если бы у вас не было свидетельства о смерти, вас просто не пропустили бы через сортировщик. Так что не валяйте дурочку и выкладывайте свои бумажки.

- Да нет у меня никаких бумажек, - взмолилась я.

Она вздохнула.

- Вот до чего доводит нежелание примириться с собственной кончиной. Девушка, я прекрасно понимаю, что вы молоды и умирать вам не хочется. Но вы уже здесь. А значит, уже умерли. Так что не валяйте дурака и отдайте свои документы.

- А я вам еще раз говорю, что у меня ничего нет.

Она уже начала раздражаться.

- Какой служащий пропустил вас в лифт?

- Там никого не было, - сказала я, - просто двери открылись и я вошла.

- И никого у дверей лифта не было? - уточнила она.

- Никого, - подтвердила я.

Тетечка задумалась.

- Откуда вы?

- Пярну, Эстония.

- Имя?

- Катарина К.

Она быстро впечатала мои данные в компьютер и включила поиск. Секунду спустя раздался писк, она посмотрела результаты, потом на меня, потом снова на монитор.

- Вы живы, - заявила она обвиняюще.

- Наверное, пока да, - проблеяла я. Странно, разве я с собой не покончила?

Странно, что вас допустили до сортировщика, да еще позволили подняться... - говорила она, - тем более, что на этом ярусе самоубийцам не место. Присядьте на диванчик, а я пока пойду спрошу, что с вами делать, - и она снова скрылась за массивными дверями.

Секунду спустя оттуда донесся взволнованный голос, вопль... знакомый такой и Дьявол вылетел в приемную. На какой-то момент он застыл, как бы соображая, я это или нет, а потом сгреб меня в охапку.

* Дурочка моя, - шептал он, - зачем ты сюда заявилась?

На ощупь он был вполне материален, как ни странно.

* Я не могла, не могла без тебя. Я не хочу чтобы ты умирал.

Он засмеялся.

* Глупышка, ты так ничего и не поняла? Я родился только для того, чтобы умереть. Умереть и занять свое место здесь. Я вообще не должен был жить так долго.

Он затащил меня в кабинет и усадил в кресло. Апартаменты были, конечно, шикарные. Огромные окна с видом на тот самый город, что я видела из лифтовой кабины, толстенные ковры, вся колористика выдержана в его любимых бело-лиловых тонах. Массивный стол с компьютером, одну стену целиком занимали многочисленные мониторы, на которых бежали колонки цифр, фотографий, и информации.

- Смертная статистика, - перехватив мой взгляд, объяснил он. - Пока я в коме, я ничем управлять не могу, - он нажал кнопку внутренней связи, хочешь чего-нибудь?

- Кока-колу, - ответила я немного подумав.

Он отдал заказ и развалился в кресле, задрав ноги на стол.

* Видишь ли, мы все трое - Я, Шейн и Джо, должны были занять три верхних ступени небесной иерархии. У каждого у нас свои обязанности, а в совокупности мы должны обеспечивать порядок на Земле, регулировать смертность, катаклизмы, стихии ну и так далее. Этот пост дается на тысячу лет, после чего мы возрождаемся снова. Иногда можно остаться на второй срок, но это уже решать не нам, сама понимаешь. Из нас только Джо умер вовремя. Шейн благополучно добрался сюда, когда ему дали второй шанс. А я пролетел. Опять пролетел... - он скомкал лист бумаги и раздраженно запустил им в окно, - У меня осталось совсем мало времени. Если я не успею оторваться от земной жизни в установленный срок, я потеряю свой пост, вместе с кабинетом, секретаршей, властью и любой надеждой на реинкарнацию.

- То есть, тебя заменят?

* Да. Если я не освобожусь, другой возможности у меня не будет. На мое место возьмут другого, пусть даже он будет хуже. Мне ни в коем случае нельзя возвращаться в мир живых, понимаешь?

* Наверное, да, - ответила я, принимая от подобревшей секретарши запотевший стакан с Кока-Колой, - Наверное, понимаю.

Он рассеянно помешивал каппучино.

- Ну посмотри на меня, - взмолился он, - разве я похож на простого человека? Ничуть. Я сразу родился богом, чтобы стать богом. Когда маленькие дети красивы, все только умиляются и треплют за щечки. Никто ведь не знал, что я не смогу умереть, когда был назначен срок. А чем дальше я жил, тем труднее мне становилось вращаться в обществе с такой внешностью. За кого меня только не принимали... И за девочку, и за гомика, и за марсианина, будь прокляты эти фиолетовые глаза. В конце концов решили, что я Дьявол... Мне нельзя было жить долго, нельзя было оставлять след в земной жизни, нельзя было любить кого-то, потому что все это могло помешать моей конечной цели, он вздохнул, - и все эти запреты я нарушил, пусть и неосознанно. Я втянул в эту заварушку тебя, я опоздал умереть... Сейчас у меня есть только один-единственный шанс и упускать его я не намерен.

Я поняла, что Иде уже не разубедить. Да и что толку, если высшая инстанция навязала ему такую судьбу. Может, это не проклятие, а благо? Именно то, ради чего он существует? И такая мелочь, как я, не должна ему мешать?... Не должна.

Я встала и подошла к окну, давая понять, что на эту тему я больше разговаривать не хочу. По крайней мере, пока. Прямо передо мной расстилался фантастический город, странная мешанина из всевозможных культур, стилей и национальностей, сплоченных в тени небоскребов.

- Что это? - спросила я.

Иде встал с кресла, подошел.

- Добро пожаловать в ад, - улыбнулся он, - Но ты, наверное, уже поняла, что ни рая, ни ада нет. Каждому дается то, что он хочет. Помнишь Булгакова, помнишь, по какому принципу определилась загробная жизнь Мастера? Все так и есть, Кей. Именно так все и работает. Конечно, - он откинул с глаз надоедливую прядь, - определенным образом мы народ все-таки сортируем. Все смертники проходят через наш терминал, после чего их определяют в соответствующие кварталы. Кому-то разрешают жить с уже умершими родственниками, кого-то отправляют за город... в зависимости от того, чего человек хочет. Мы стараемся лишь соблюдать минимальный баланс.

- А как же праведники и грешники? - удивилась я.

- Хорошими или плохими люди могут быть только на Земле, - сказал Иде, тут, после сортировщика, все становятся хорошими. Конечно, в самом городе кто-то живет тихо, кто-то хулиганничает, но вреда от этого никакого. Каждый делает то, что хочет.

- Подожди, - не поняла я, - ведь тогда получается, что между нормальным человеком и маньком-убийцей нет никакой разницы?

- Разница есть, - покачал он головой, - это ТУТ всем хорошо. Но на терминале очень тщательно оценивают все то, что человек делал при жизни. И если он был чудовищем, то в следующей жизни ему придется расплатиться. Человек совершает грехи и платит за них только на Земле. А тут мы даем ему лишь краткую передышку.

- Вот вы какие, - протянула я, - значит, шашлык из грешников не делаете?

- Никак нет, - подтвердил он.

- Да ну, скукотища какая, - надулась я, - я-то подумала. что ты тут заместо Люцифера, вертела крутишь, и поджариваешь нехороших мальчиков.

Он обнял меня и крепко прижал к себе.

- Разве я похож на экзекутора?

- Нет, совсем нет, - так приятно было снова чувствовать на себе его сильные руки. Пусть даже если его материальность - иллюзия.

- Это не иллюзия, - опять он в мою голову лезет, - эти миры разные, люди материальны и там, и тут, только смертные на Земле об этом не догадываются...

Я прижалась к нему плотнее и мечтательно посмотрела в окно.

- А мне можно будет попасть туда?

- В город? - переспросил Иде, - нет, нельзя.

- Почему?

- Потому что туда попадают только умершие. Ты сейчас в коме, значит, не имеешь права выйти из терминала, пока твоя судьба не определится. Или ты умрешь, или тебя отправят обратно.

- А кто это решает? - поинтересовалась я.

- Ну, теоретически, это моя обязанность. Но так как я сам застрял, и ничего решать не могу, то скорее всего этим займется Высшая инстанция.

- И когда они решат?

Он усмехнулся.

- Когда руки дойдут. Думаешь, ты одна такая?

- Да уж наверное, нет, - вздохнула я, - Послушай, а Высшая инстанция это кто?

- Как кто? - удивился Иде, - Бог, разумеется.

- Но ведь ты сказал, что Бог - это ты.

- Дай я тебе все по порядку объясню. Вот, садись на диванчик, - я села и приготовилась слушать, - Бог существо вселенское. Он не делится на Будду, Христа, Ра и какие там еще были. Он один, причем не только для землян, но и для маленьких зеленых человечков где-то там, далеко. Пространства, сама понимаешь, огромные. А потому в каждой территориальной единице у него есть наместники, от трех человек. Но не больше семи обычно. Они меняются раз в тысячу лет. Поэтому в принципе, все вопросы решаем мы, а он просто сидит где-то там, я сам не знаю где, и за нами приглядывает. Вот и все. Очень просто и понятно. Вот и получается, что если из наместников я главный, значит на Земле я самый настоящий Бог. Потому что все зависит от меня. И кто когда умрет, и какие войны будут, и кто победит, и вымрет ли человечество все.

- Мне становится страшновато с тобой рядом сидеть, - призналась я, - если ты такой всемогущий.

- Нет, я сейчас беззащитен, как котенок, потому что не могу принять власть, пока не умер.

- В любом случае, иногда мне хочется, чтобы ты наплевал на все это и выжил, - я хлюпнула носом, - я понимаю, что нельзя сравнивать одного человека и вселенские масштабы твоих возможностей, но мы могли бы быть вместе. А если ты взойдешь на трон, то ничего уже не выйдет. Ты будешь тут и очень занят, я там... А когда я умру, то ты не сможешь держать меня в терминале, даже если захочешь, мне придется уйти в город и мы снова будем порознь...

- Ну, все не так страшно, Кей, - он нежно обнял меня за плечи, - мы что-нибудь придумаем...

- Вам ничего не придется придумывать, - раздался невесть откуда странный голос и с потолка хлынул ослепительный свет.

Иде моментально скинул меня с дивана и, прошипев:

- На колени вставай, - распластался тоже на полу.

- Хватит, вставайте, - произнес голос, - не вам передо мной валяться, а этим смертникам. Так что поднимайтесь и поговорим.

Идеолион встал и поднял меня. Сама бы я не смогла, потому что ноги отнялись напрочь. Он запихнул меня в кресло и уселся сам.

- Слушаю, всевышний.

- Так вот, придумывать вам ничего не придется, ибо неважно, кто из вас жив, а кто мертв, все равно вас уже не разорвать. Тем более, что вы оба в итоге будете работать на меня.

Иде встрепенулся:

- Как оба? Почему оба?

- Очень просто, Идеолион. Тебе никогда не приходило в голову, зачем ты получил кольцо? Оно должно было найти недостающее звено в вашу команду. Человека, который не родился специально ради нашей работы, но того, кто лучше всего для нее подходит. Человека с самыми лучшими данными для управления той силой, что мы изначально проглядели и не включили в список. Если бы человек не подходил, он никогда бы не смог его одеть, вот и все.

Иде ошарашенно покачал головой.

-Я, конечно, чувствовал, что наш малый типовой набор юного бога выглядит как-то паршиво. Но Кей... она-то тебе зачем?

* Она тоже одна из вас. Под ее началом - пространство и время.

Я чувствовала себя явно не в своей тарелке. Как будто я товар на прилавке, а эти двое тут торгуются и решают, на какое блюдо я сгожусь, а на какое нет.

* А почему тогда на кольце нет моей силы? - осмелилась я подать голос.

* Она не должна там быть. Ты вторая после Идеолиона по рангу, тебе дано кольцо, чтобы управлять низшими элементалами. Поэтому на нем две полосы для элементалов и канал связи с Иде. Твоя же сила - вещь уникальная, пользоваться ею сможешь только ты, а потому для нее тебе понадобится кое-что другое.

Потрясающе, - подумала я и сползла на ковер, - Вот и я стала богом. Просто замечательно. На левой руке уже появился мой новый трофей - часы белой стали, очень простые, без выкрутасов, разве только кнопок сбоку было побольше, да циферблат не совсем обычный. Помимо обычный стрелок, там было окошко с датой и временем и маленькое окошко на шесть цифр.

- Это еще зачем? - удивилась я.

Иде пододвинулся и стал рассматривать.

- Ага, - сказал он, - вот тут, - он ткнул пальцем в дату, - ты выставляешь дату и время назначения, тут - он показал на шестизначное окошко, где пока красовались одни нули, - идет обратный отсчет, если ты должна вернуться до определенного времени.

- А кнопки? Зачем столько кнопок?

-Ну, стандартный набор для установки времени и тому подобного... а это, он ткнул в синюю кнопочку. Над моей рукой в воздухе развернулась голографическая карта мира, - для определения назначения, когда будешь в пространстве перемещаться. Она интерактивная, - он пальцем указал какое-то место на карте, где-то в Америке. Карта с готовностью выдала план местности.

- Прямо какое-то чудо техники, - удивилась я.

-Точно, - засмеялся Иде, - таким образом ты можешь указать место прибытия до пары метров. А вот эта кнопочка, - он показал пальцем на сиреневую, почти полностью утопленную в корпусе, - тебя отправляет по заданным параметрам. Видишь, ее специально почти не видно, чтобы не нажать случайно и не улететь к черту на кулички.

Все это было, конечно, замечательно, но один вопрос начинал волновать меня все больше и больше.

* И что, мне теперь тоже надо умереть?

* Это решит хранитель душ, если вступит в свои права, - это снова объявился голос, молчавший пока мы возились с часами, - Он вполне может оставить тебя в мире живых и разрешить исполнять свои обязанности не умирая раньше срока, но для этого он должен наконец вступить на трон. Мы слишком долго его ждали. Если на этот раз ему не удастся остаться здесь, нам придется передать его права другому.

- Что ты сказал? - спросила я. В голове нарастал непонятный шум, так что я вдруг перестала слышать. На какое-то время в голове моей шли сплошные помехи, как в ненастроенном телевизоре, потом все вернулось на свои места.

* А я застрял... - обреченно констатировал Идео. - Безнадежно застрял в коме.

* Кажется, тебе умирать так и не придется... - вдруг сказал голос, - я отправил тебя на жребий перед тем, как навестить вас и, похоже, что мы тебя возвращаем домой. Так что собирайся. Скоро ты снова будешь на земле ходить в кино и гулять с мальчиками.

Я уже поняла это сама. Поняла - меня нашли. Какого черта? Кто мог знать, что я у Иде? О том, как кардинально изменились наши отношения, я не успела никому сказать. Голос сверху пропал, все вокруг стало быстро и неумолимо мутнеть. Где-то там, внизу, меня откачивали, похоже, вполне успешно. Звуки периодически пропадали и вместо Иде я слышала вой сирены, отрывистые реплики врачей и треск электрошока. С каждым новым разрядом я отрывалась от высотки.

Иде стоял рядом бледный, растрепанный, но вдруг он судорожно схватил меня за плечи.

* Кей, послушай, пока ты еще меня слышишь... Пока ты еще здесь. Ты любишь меня?

* Конечно, - ответила я. Звук пропадал все чаще, а когда появлялся, шел сквозь какие-то помехи.

* Тогда ты поняла, что для маня самое важное? - он почти кричал. Пожалуйста, если любишь, то можешь ЭТО для меня сделать?

* Но тогда я тебя потеряю...

* Нет. Ты потеряешь меня, если оставишь все как есть. Поверь мне хоть раз...

Его голос уже почти полностью тонул в помехах. В сгущающейся мути глаза светились лиловым светом.

Только по губам я прочитала:

* Обещай...

И я сказала:

* Хорошо. - Но вокруг уже была лишь черная пустота...

Сирен отравленный вой,

Наверно, кто-то другой

Набрал знакомый номер

03.....

Очнулась я в первой городской. Дышать было тяжело, но уже терпимо. У постели постоянно дежурила Мон, не прекращая тихой истерики. Тихой - потому что помнила еще мою затрещину. Я чувствовала себя на удивление хорошо и спокойно, хотя ощущалась какая-то неестественная слабость. Делать абсолютно ничего не хотелось, даже руки поднимать или поворачивать голову. Удивительно приятное состояние, когда лежишь неподвижно, и тебя это не тревожит, когда наблюдаешь за врачами сквозь ресницы, а они озабоченно бегают туда-сюда и не знают, что с тобой делать, как привести в сознание. Им невдомек, что я давно уже очнулась. Мое сознание было четким и ясным, даже слишком, пожалуй. Я ничего не забыла, ничего не боялась и спокойно могла лежать и составлять план действий на будущее. Потому что за мной остался должок, и его надо вернуть. А пока меня тормошили, что-то кололи, Моника постоянно со мной разговаривала, монотонно так, без надежды в голосе, рассказывала последние новости. Наверно, она уже давно этим занимается, потому что все самое интересное уже рассказала и сейчас несла полнейшую ахинею. Вроде того, что поповский сын из дома напротив бегал вечером по саду без трусов, что у меня в холодильнике очень красивого цвета плесень на торте появилась, что в наш бассейн снова накидали гнилых яблок, а в камышах у женского пляжа арестовали пятерых нудистов мужского пола с биноклями. Какая разница, что коматознику рассказывать, не правда ли? Вот только у меня уже вяли уши от этой галиматьи. Но прерывать ее означало прилагать усилия, а мне этого не хотелось. Так что я продолжала покорно строить из себя заблудшую во мраке сознания жертву.

Ночь прошла достаточно спокойно, если опустить тот факт, что в голове моей тикал назойливый счетчик - сколько у меня осталось времени, точнее у нас... За мое состояние уже не опасались, постоянной сиделки при мне не было, Мон уехала домой, в коридорах царила девственная тишина. И я поняла теперь или никогда. Тем более, что пока мои воспоминания свежи, я уверена в своей правоте. Что совсем не значит, что я не могу потом передумать, струсить или принять произошедшее за сон или бред.

Меня сдерживала лишь капельница и кислородная трубка, которая, впрочем, не была закреплена, а находилась там просто для подстраховки на крайний случай. Скинуть ее не составляло труда. Вот вытаскивать толстую иглу из вены - куда больнее и противнее. Но все это мало меня заботило. Также, как мною владела апатия сутки назад, теперь во мне кипела деятельность, а точнее, желание поскорее покончить со своим обещанием. Голова была ясная, сознание четким, а вот чувства куда-то подевались. Как сомнамбула я слезла с кровати и босиком вышла в коридор. Огляделась. Выбрала направление, пошла вниз по коридору ко второй реанимационной, прихватив по дороге резиновые перчатки, бахилы и халат из какого-то кабинета. Переоделась в туалете. Дошла до палаты и заглянула сквозь стекло. Все было точно так же, как в день катастрофы. Сплетение проводов и капельниц, кислородные трубки и система жизнеобеспечения, заострившиеся черты лица под этой паутиной и безвольная рука, свешивающаяся с края кровати. Иде...

Я открыла дверь и вошла. Каждой клеточкой своего существа я чувствовала то, что лежит передо мной, уже ничто. А то, что живо, ждет моего решения дам я ему свободу или не решусь... Я вдруг почувствовала, что мой мозг открыт для внешнего мира, что если я подумаю, позову - он услышит. Тихо я провела рукой по белым волосам, хотела взять хоть одну прядь на память, но сверху последовал отказ.

Не знаю, сколько там я стояла, пока в приемной не зазвонил телефон. Как-то мгновенно поднялась возня, легкий топот в коридоре. Кажется, к дверям приемного отделения подъезжала, подвывая, Скорая. Я очнулась от ступора и поняла - или сейчас, или никогда. Я быстро наклонилась, легонько поцеловала Иде в губы и повернулась к системе жизнеобеспечения. Я бы запуталась, конечно, но сверху следовал один четкий совет за другим. Я свела звук реанимационного сигнала до нуля, а затем отключила кислород. Удары сердца, довольно размеренные на мониторе, сменились хаотическими прыжками, а затем внезапно улеглись в одну прекрасную прямую линию. Такую же прямую, как канат, что сейчас уже тянет лифт к облакам.

Включилась аварийная мигалка, правда, беззвучно - звук-то я отключила. И все же я быстренько поцеловала Иде еще раз, и смылась из палаты. Если звук я отключила внутри, то на пульте у дежурной медсестры сигнал тревоги навряд ли отключен. По дороге я прошла мимо дверей инфекционного отделения, не забыв заглянуть в топку, где сжигались всякие заразные предметы. Мир праху вашему, тапочки, перчатки и халатик.

Вернулась я кружным путем, вставила в нос кислородную кишку, старательно ввинтила на старое место иглу от капельницы - два раза в одно и то же место, лучше сразу застрелиться, на мой взгляд, и откинулась на подушки. Боги были милостивы и избавили меня от мыслей, оценок и рассуждений - заснула я сразу.

Когда я проснулась, в палате никого не было. Где-то там, за окном ярко светило солнце, пробиваясь сквозь жалюзи, отчего и пол, и постель и даже я сама казались раскрашенными в веселую желтую полоску. Дышалось легко. Голова была ясная, я прекрасно помнила все, что было. Я подняла левую руку, хотя она слушалась не совсем. Часы были на месте и показывали 11 часов утра. Значит, правда. Все, что было, случилось на самом деле. И теперь Иде заправляет миром, а я стала богом. Богиней, точнее. Я засмеялась. Ну кто бы мог подумать, что простая поездка на отдых может так обернуться?

Слабой рукой я дотянулась до тумбочки и стянула с нее пульт, чуть не уронив. Хорошо, что удержала, с пола мне бы его ни за что не поднять слабость во всем теле был дикая. Настолько дикая, что я промучилась с минуту, пытаясь включить телевизор - не могла как следует даже на кнопку нажать.

Ничего особенного не было, биржевой канал как обычно выдавал поминутно результаты торгов, шли какие-то дурацкие новости и старый русский фильм. По первому каналу транслировали в прямом эфире ежегодный фестиваль "Rock Summer" и там бегали и орали новоиспеченные эстонские рок-звезды, а девчонки в публике бросали на сцену бюстгальтеры и вообще вели себя крайне непристойно. В принципе, этот фестиваль я люблю смотреть, хотя бы для того, чтобы увидеть, какие новые дураки появились за год в шоу-бизнесе, но сейчас у меня от криков и воплей разболелась голова.

На MTV безраздельно царили Бивис и Батхед, где в очередной раз их мучили испанским, а Бивис бегал и кричал, что он Великий Кукурузо. Дибилизм, конечно, но это было лучшее из того, что я могла посмотреть.

Когда Бивис в натянутой на уши футболке уже шатался как неприкаянный по коридорам, в палату вошла медсестра. На секунду она застыла, потом бросилась ко мне, стала проверять пульс или что там они проверяют, чтобы удостовериться, что пациент не помер и чувствует себя хорошо.

- Вы давно очнулись? - спросила она меня участливо.

- Да нет, недавно, - ответила я. Точнее попыталась, потому что голос меня тоже не слушался.

Она задала мне пару вопросов, на предмет выявления признаков деградации и потери памяти, как полагаю, и побежала за врачом. В течение следующего часа меня как ватную куклу мучили в каком-то кабинете, тоже наверняка в целях проверки. После чего мне дали салат и стакан кефира - больше нельзя, как было сказано, и я уснула опять. На этот раз нормально и без погружений в другие реальности.

Когда я проснулась, у постели сидела Мон с весьма странным выражением лица - с одной стороны оно было глуповато-радостное в связи с моим воскрешением, с другой - было ясно, что что-то ее мучает и как мне это объяснить, она не представляет. На самом деле, кроме слабости во всем теле меня ничего не беспокоило, а о причинах ее волнений я вполне догадывалась, но все равно надо было придать ситуации логичность. Только я начала раздумывать, как бы понатуральней обставить свое пробуждение, опираясь на знания, полученные из просмотра сериалов, где постоянно кто-то валяется в коме, как Мон встала, решив поправить на мне одеяло. Благородное дело, конечно, но выполняя этот маневр, она по пути задела капельницу, и иголка, которую раньше я не ощущала, впилась в меня как змея. Разумеется, я застонала.

- Кей, дорогая, - Мон схватила меня за руку, - Кей, ты меня слышишь?

Я снова застонала - она так трясла мою руку, что иголка от капельницы впивалась в мою плоть все больше и больше. Само собой получилось, что я очень плохо себя чувствую.

- Слышу, слышу, - прошептала я, - только не тряси меня.

- Ой, - она аккуратно положила руку обратно на одеяло и легонько ее погладила, - извини. Ты правда в порядке?

- Жить буду, - слабо улыбнулась я, - не переживай.

Тут она взяла и заплакала, громко и безнадежно. Она прямо таки тряслась вся и в такт ей бренчали склянки на тумбочке.

Я погладила ее по руке пальцем, на большее сил не хватило, и прошептала:

- Ну чего ты? Со мной все в порядке, не плачь.

Но она продолжала сотрясаться в рыданиях.

- Что-нибудь случилось, Мон? Чего ты так убиваешься? - не выдержала я.

Она утерла сопливый нос платком и, хлюпнув для порядка еще пару раз, ответила:

- Я... я просто не могу тебе об этом сказать... Язык не поворачивается.

- Я все равно хочу знать, - сил у меня оставалось все меньше и меньше, конечности не слушались, язык не ворочался и жутко хотелось спать, - Ну?

Она захлюпала с удвоенной силой.

- Иде... больше нет.

Я откинулась на подушки и уставилась в потолок. Значит, все. Свершилось. Надеюсь, он получил то, что хотел. Однако, какой сегодня день?

- Когда? - прошептала я.

- Четыре дня тому назад, - Моника снова начала сморкаться.

Четыре дня... Ловко придумано, Дьявол. Усыпил меня, чтобы я очнулась уже позже... Никаких следов, никаких подозрений, очень ловко и хитроумно подстроено...

- Кей, - Мон уже заикалась от плача, - я тебе главного не сказала. Он мог выжить... но его убили, - худенькие плечи ходили ходуном, - кто-то отключил подачу кислорода... Его убили, как и Шейна, - и она в рыданиях сползла на пол.

Наверное, мне тоже стоило заплакать, но я не могла. Во-первых, я прекрасно знала, что для Дьявола жизнь не закончилась, наоборот, все только-только начинается, а потому оплакивать его было совершенно ни к чему. А во-вторых, у меня не было никаких сил устраивать тут показательный спектакль со слезами. Когда я раздумывала, в палату на мое спасение вошла медсестра. Увидев валяющуюся на полу Монику, она пришла в ужас.

-Что вы делаете? Встаньте немедленно! - она подняла Мон и ухватив за плечи повела к выходу. Я успела расслышать ее тревожный шепот, - вы ей, надеюсь, ничего не успели сказать?!

После выдворения моей подруги в коридор, она вернулась, неся за собой шлейф из аромата валерьянки, и с деланной беспечностью начала поправлять одеяло.

- Это правда? - спросила я, - Дьявол умер?

Медсестра смерила меня взглядом, вероятно пытаясь понять, устрою ли я истерику и насколько она мне повредит.

- Я не буду плакать, - тихо прошептала я, - я просто хочу знать правду.

- Ну, - сомнение в ее взгляде еще читалось, но, похоже, она была не из тех, кто пропагандирует ложь во спасение, - да, правда. Он скончался четыре дня назад, ночью, от недостатка кислорода.

- Это была случайность?

Она опять помедлила с ответом.

- Нет. Но этим уже занимается полиция. А теперь спите, - сказала она голосом, исключающим любые возражения, - помочь ему вы уже не сможете, так что лучше подумайте о себе и постарайтесь отдохнуть.

С этими словами она выключила телевизор, поплотнее задвинула жалюзи и решительно вышла из палаты. Наконец-то я могла отдохнуть. Конечно, мне надо было многое обдумать, но на это времени будет еще предостаточно, а сейчас мне нужно было выспаться.

Мне потребовалось чуть больше недели, чтобы прийти в себя и встать на ноги. Все это время Монику к мне не пускали, боялись, что своими истериками она может спровоцировать меня на очередные глупости. Похоже, все уже в городе знали, что перед катастрофой мы с Дьяволом помирились.

Где-то на третий или на четвертый день ко мне стали пускать посетителей, и первым в моей палате оказался мой любимый троюродный брат. Он шмякнул на кровать огромный букет желтых роз, поцеловал меня в макушку и долго смотрел мне в глаза.

- Выходит, я был прав? - спросил он наконец, - У вас с Дьяволом действительно все наладилось перед...

- Да, ты был абсолютно прав, - отозвалась я. Я не могла плакать, потому что знала, что для расстройств нет причин, а люди вокруг думали, что я настолько шокирована, что эмоции просто не проявляются. Мне от этого было только легче - таким отношением они избавили меня от необходимости устраивать показательные сцены самоистязания.

- Понятно... - протянул брат, - Знаешь, я очень рад, что ты жива. Очень. Я понимаю, - продолжал он, - что тебе будет очень нелегко и очень больно все это пережить, тем более, что это уже второй близкий человек, которого ты теряешь по глупости... Но я все равно рад, что ты решила бороться.

Я молчала. Надо было ему Индре вспоминать... И без этого тошно. А насчет Идео... Я ему, конечно, расскажу, но не сейчас, еще не время, еще слишком рано. Если кто и поймет всю эту заварушку, то только он.

- Иде уже похоронили? - спросила я наконец.

- Да, - вздохнул Янек, - за день до того, как ты очнулась. Страшное было зрелище, скажу тебе. Весь город пребывает в таком ужасе, в таком диком шоке... Сначала Шейн погиб. Потом ты утонула. Потом Иде попадает в аварию. Потом в его квартире находят тебя при смерти, и никто не может понять, как так получилось, что ты умершая вдруг ожила и попыталась покончить с собой в его квартире. Только Иде потихоньку выбрался, как ночью его кто-то убивает прямо в больнице... Народ в ужасе, в нашем городке никогда такого не было. В последние дни чуть ли не весь город молился за то, чтобы хотя бы ты выжила. И никто не может понять, что же такое происходит...

- А ты? - спросила я.

- Я только догадываюсь, - ответил Ян, - С тобой-то все более-менее ясно, а вот кто убил Шейна с Дьяволом... Полиция все эти дни вынюхивала тут все углы, но так ничего и не нашла, ни малейшей зацепки. Скоро убийца Иде станет таким же неуловимым фантомом, как и автомобиль, из которого расстреляли Шейна. Если только не найдется человек, который знает, что здесь к чему...

- Что ты этим хочешь сказать? - я методично сооружала в вазе икебану из роз, делая вид, что ни о чем не догадываюсь.

- Я хотел спросить об этом тебя.

- Почему меня?

- Потому что с тебя все началось.

Я посмотрела ему в глаза.

- Меня ты не обманешь, - припечатал он, - я слишком хорошо тебя знаю. Я знаю, что ты знаешь, что я знаю, что ты знаешь кто кого убил. Возможно, сейчас ты говорит об этом не хочешь. Но рано или поздно мы поговорим, надеюсь?

- Разумеется, - вздохнула я, - но не сейчас.

- Ладно, что ты намерена делать, когда тебя выпустят?

- Не знаю, - протянула я, - отпуск, похоже, все равно уже испорчен. Может быть, уеду в Москву.

- А как же квартира?

Я оторопела.

- Какая квартира? У меня здесь только дом.

- Дом, - усмехнулся брат, - а ты в курсе, что после смерти Иде у главного нотариуса обнаружилось его завещание, по которому все его имущество, включая квартиру, дом за городом, машины, инвестиции и прочее наследуешь ты?

Икебана сама собой выскользнула у меня из рук.

- Шутишь?

- Нисколько. Он составил его в день, когда разбился, похоже, от тебя поехал прямо к нотариусу. Как чувствовал, что ему долго не жить... А знаешь, что самое странное? В конце бумаги стоит приписка, что в случае если он окажется на грани смерти, он обязывает врача или любого другого человека избавить его от мучений. Именно поэтому полиция и прекратила розыски. До вскрытия завещания это выглядело убийством, однако теперь это не что иное, как анонимное исполнение последней воли. Дело закрыто.

Я все больше и больше поражалась тому, насколько Идео все предусмотрел, насколько продумал все мельчайшие детали, стараясь облегчить мне жизнь после возвращения.

- А кто меня нашел? - задала я давно интересовавший меня вопрос.

- Я нашел. Думаешь, я не знал, что в тот вечер ты сбежала на свиданку, и не видел, как вы возвращались вдвоем?

- Шпион, - зашипела я.

Он рассмеялся.

- Еще и предатель, между прочим.

- Ага, так все-таки это ты донес блондину, что я из реки вылезла? Убить тебя за это мало, - я замахнулась на брата подушкой.

- Ну ладно тебе, - попытался он защититься, - если ты ослепла от коктейля любви и собственной вредности, то я сразу догадался, чье колечко ты прихватила. Так что я всего лишь направил события в нужное русло.

- Предатель, - гундосила я, методично приземляя подушку ему на голову. Впрочем, скоро я устала и прекратила это занятие - мое здоровье еще не позволяло мне вести продолжительные бои. Я распласталась на кровати, чтобы хоть немного отдышаться.

- А откуда ты знал, что я там?

- А я не знал, просто унюхал, что газом пахнет.

- Я же все двери заперла...

- Да уж, - невесело усмехнулся он, - причем на совесть заперла. Мне пришлось лезть через балкон и стекло выбивать, чтобы тебя оттуда вытащить.

- И до сих пор стекло разбитое? - забеспокоилась я.

- Нет, вставил уже, чтобы ты потом меня не обвинила в посягательстве на собственность, - захихикал брат, - засудишь ведь, еще пожалею, что спас.

- Ага, - мечтательно протянула я, глядя в потолок, - посадят тебя в кутузку, там много симпатичных хулиганов...

На этот раз подушка приземлилась на мою голову.

- Что? - завопила я обиженно, - Чего я такого сказала?

- А ничего, - прошипел Янек, - нечего мне тут такие вещи говорить, я девушка верная... - он осекся, - ой....

Я аж согнулась от смеха.

- Надо же, - подвывала я, - верная девушка нашлась! Ой, не могу... Хочешь, я тебе юбочку одолжу? На твоих ножках она неплохо будет смотреться.

- Придушу, - зашипел брат и накинулся на меня с подушкой, - прекрати ржать! Оговорился я, подумаешь! - Я продолжала завывать, - замолчи, тебе говорят!

- Кхе-кхе, - раздался вдруг вежливый кашель, - я не помешал?

В дверях стоял Кейт.

- Вижу, вы опять развлекаетесь?

- Кейтик, - бросился к нему Ян, - она меня совращает!

- Ну, - протянул Кейт, - думаю, это нетрудно...

- Она пообещала меня посадить в кутузку к симпатичным хулиганам! плаксиво ябедничал брат.

- Хи-хи-хи, уверен, тебе понравится....

- Вот и я то же говорю, - я отняла подушку, взбила и засунула себе под голову, - а он не верит, говорит, что он верная девушка и тебе не изменяет. Как ты смотришь на то, что я одолжу ему свою юбочку?

Кейт заценил Янекову нижнюю часть.

- Не знаю, если только длинную. Мне кажется, у него ноги кривоваты...

- Вы сговорились! - с этим воплем Янек вылетел в коридор.

Подхихикивая, Кейт присел ко мне на кровать.

- Ну, подруга, как самочувствие?

- Ничего вроде, - ответила я , разглаживая одеяло, - только слабовата я пока, вставать не могу, голова кружится.

- Это пройдет. Вот увидишь, еще максимум недельку проведешь на койке, а там мы втроем поедем в деревню рыбку ловить.

- Слушай, Кейт, - вдруг спросила я, - мне вот интересно, ты что, никогда не ревнуешь?

- В смысле?

- Ну Янек постоянно склоняется на мою сторону, тебя это не раздражает?

Он пожал плечами.

- Да нет. Просто вы очень близки по духу, первая любовь и все такое... Может быть, ему не хватает галочки в графике, типа он с тобой... ну того, значит можно начинать новую жизнь... Это как будто старый должок, который он никак не отдаст. А отдаст, тогда и успокоится, - он почесал затылок, - кроме того, ну не могу я к тебе ревновать, я сам к тебе как к сестре привык. Так что если что, я буду не в обиде, все равно это произойдет рано или поздно. А к другим он не клеится, ни к мальчикам, ни к девочкам... Так что на мой взгляд все в порядке.

- Ну ладно, - успокоилась я, - главное, чтобы вы из-за меня не поссорились.

- За это не бойся, - улыбнулся Кейт, - я его так просто не выпущу. Ладно, - он отбарабанил какой-то мотивчик на коленках, - пойду я его ловить, а то он с горя в коридорах заблудится. Мы еще заглянем на днях, хорошо?

- Давай, - подмигнула я, - до скорого.

Он помахал мне ручкой и вышел.

Отдыхать мне особо не давали, то и дело приходили делегации родственников и знакомых, а то и просто незнакомых людей. Они в неимоверных количествах таскали цветы, так что у меня скоро образовалась настоящая оранжерея, конфеты, от которых меня уже тошнило и воздушные шарики, по количеству способных забить средний цирк целиком. Они приходили, жали руку, обливались слезами, благодарили Господа что я жива, сочувствовали и выражали соболезнования. К концу моего пребывания в больнице я уже настолько устала от этих визитов, что мечтала только об одном - запереться дома и никому не открывать, забаррикадировать дверь чем-нибудь тяжелым, растопить камин и в полной тишине и одиночестве пить кофе. Кто знает, может, Дьявол возьмет кратковременный отпуск и навестит меня...

Когда меня выписывали, собрался практически весь персонал больницы, а на улице меня ждала приличная толпа. Медсестрам я раздарила все, что мне натаскали сердобольные горожане и, сдается мне, запаса шоколада им хватит теперь лет на пять. Поддерживаемая с одной стороны братом, с другой Кейтом, я вылезла из холодных кафельных коридоров на солнце, погрузилась в такси и под улюлюканье толпы поехала домой.

Дома меня ждала Моника с домашним обедом. Она уже успела все прибрать и приготовить к моему приезду. Я аж прослезилась от такой заботы. Хорошо все-таки, когда есть такие друзья... Но какими бы хорошими они ни были, через пару часов я их выгнала и наконец-то ощутила долгожданное одиночество. Мне предстояло многое обдумать.

Развалившись на ковре у камина, я лениво помешивала кофе и пялилась в огонь. Иде свободен, Джо и Шейн уже на месте. Я, хоть и тут, тоже уже вступила в права. Получается, команда укомплектована? Если думать практически, то да. А вот если думать логически... то не совсем. Чего-то все равно не хватает, точнее, кого-то...

Другая проблема - теперь, когда я считай здорова, мое равнодушие к смерти Иде может показаться людям подозрительным. Поначалу все списывали его на стресс, послекоматозное состояние и так далее, но теперь у кого-то могут появиться нехорошие мысли по этому поводу... Что мне делать? Устраивать истерики поздно, их надо устраивать или в самом начале, или вообще не устраивать. Подумав над проблемой, я наконец выбрала тактику - будем считать, что от горя я полностью замкнулась в себе и ни с кем говорить не хочу, а для подтверждения подобной теории можно пару раз на публике пустить слезу, как будто тайком, но чтобы все видели. Да. Это будет как раз то, что надо.

Я посмотрела на часы. Они были на месте и в белом металле красиво отражалось пламя из камина. Как я успела выведать у Яна, когда он тащил меня из квартиры, они уже были на мне. Я осторожно погладила циферблат. А интересно, они действительно работают? Недоверчиво я подергала за кнопочку. Как так может быть, что такая маленькая и с виду абсолютно привычная вещь способна творить все то, о чем мне говорили? Я отбросила челку с глаз. Мне же совсем не обязательно уноситься в Новую Зеландию или отправляться в гости к неандертальцам... Можно ведь просто немножко протестировать новое приобретение, для проверки... я же должна знать, что мне такое всучили на терминале, правда?

Я ткнула пальцем в голубую кнопку и с минуту сосредоточенно разглядывала карту. Переправляться я, в общем-то, никуда не собиралась, просто хотелось покопаться. У меня по жизни так - как только что-нибудь новенькое из техники появляется, я люблю сидеть и сама в ней разбираться, причем терпеть не могу читать разные там инструкции по эксплуатации. Гораздо приятнее доходить до всего самой... Ведь самое главное я знаю - не нажимать лиловую кнопку, а то улечу. Значит, если я ее трогать не буду, опасности нет, все ведь просто, правда?

Какое-то время я валялась, по очереди рассматривая на карте города, в которые мне хотелось бы попасть. Ко всему прочему, я обнаружила, что карта распознает голос и являет собой огромный банк данных, включая даже самую странную и редкую информацию, а также систему слежения. Мне ничего не стоило попросить найти мне, скажем, Пола Маккартни, и через пару секунд мне выдавалась местность, где он находится, а сам Пол обозначен двигающейся точкой. Спокойно можно было перейти в видео режим и часами шпионить за кем угодно. Потрясающая вещь, но не для плохих рук, подумала я, глядя как неизвестный мне Нью-Йоркский банкир делает заначку в своем офисе и как замечательно виден набираемый на сейфе код.

Но не успела я как следует насладиться своей игрушкой, как в дверь тихо постучали. Господи, кто еще там? Сказала же, что никого не хочу видеть, по крайней мере до завтрашнего утра, ничего люди не понимают. Этот кто-то явно был в курсе, что я дома, стучал тихо и настойчиво, значит, открыть все-таки придется. Со стоном я поднялась с мягкого ковра, немного руки затекли, и поковыляла к двери. В коридоре с ужасно несчастным лицом стояла Моника.

- Мон, - удивилась я, - что ты тут делаешь? Мне кажется, ты в курсе, что я хотела побыть одна.

- Я знаю, - сказала она и захлюпала носом, - прости, но просто не могу оставаться одна, а к кому еще пойти, не знала.

- Ладно, - пробормотала я, освобождая проход, - залезай. Но только не жди от меня ничего сверхъестественного, мне самой фигово и жалеть тебя я не буду.

- Договорились, - и она шмыгнула в комнату и устроилась в кресле.

- Есть хочешь? - спросила я, но чисто для порядку. Приготовленный с утра обед уже подмели вчистую, а дома было шаром покати.

- Ой, да, ужасно хочу, - никакого чувства такта у человека, вполне могла бы отказаться, мелькнуло у меня в голове. Ну ладно...

- Тогда подожди чуть-чуть, я в магазин сбегаю, куплю чего-нибудь.

- Мне не хочется тебя напрягать, - до нее вдруг доехало, что питаться нечем, - в конце концов, ты же еще не поправилась.

- Все в порядке, - успокоила я подругу и взяла кошелек, - все равно надо сходить, утром же тоже что-то есть надо. Не скучай, я скоро вернусь.

И я побежала в круглосуточный магазин на соседней улице. Особо мудрить не хотелось, поэтому я взяла пиццу, колбасы, молока, сладкий рулет, овощи и еще ряд разных съедобных мелочей. Запихнув все в сумку, вернулась домой.

Я задержалась у порога, как бы раздумывая, заходить или не стоит. Я знала, что я там увижу. Собралась с духом и толкнула дверь. Так я и знала. Мон с бессмысленным лицом сидела в кресле у окна, рядом - наполовину пустая бутылка водки. Да, уже успела выпить. Я с раздражением поставила сумку с продуктами на стол. Скоро она с горя или сопьется, или... Но даже алкоголь ей не помогал. Если бы я только могла ей объяснить... Но она не поймет, по крайней мере сейчас. Медленно она подняла на меня опухшие от слез глаза. Как я не хотела, что бы заново начинался этот разговор , но он приближался с неумолимостью разбушевавшейся стихии.

- Почему? - прошептала она чуть слышно, - Зачем? Кто это сделал?... он же мог выкарабкаться, спокойно мог. Именно сейчас, когда врачи давали надежду на полное выздоровление. Говорили, он уже начинает приходить в себя...

Я оставила вопрос без ответа. Да и что я могла ей сказать? Все равно она меня не слышит, разговаривает в общем-то сама с собой.

- Не понимаю, - продолжала она, глядя в пустоту и ритмично раскачиваясь, - Как ты можешь оставаться такой спокойной... Ведь ты любила его, правда любила? Или не любила... Ведешь себя так, будто его никогда и не было...

-Наоборот. Не знаю, поймешь ли ты, но я веду себя так, будто он всегда был и всегда будет.

-Будет? Будет?!! - голос поднимался все выше и достигал чудовищных децибел. - Его уже нет! Нет, нет, нет!!! Нигде нет!

Это точно, - подумала я, - в гробу его точно уже нет.

А Мон разошлась не на шутку.

- Нет его, нет, - вопила она как заведенная, - нет, потому что какая-то сволочь его убила. Убила, когда появилась надежда. Если бы я знала, только знала, кто это сделал!

-Я это сделала, - сказала я и хлебнула водки. Нервы не выдерживали

В следующую секунду на меня обрушилась зловещая тишина. Моника стояла с вытаращенными от ужаса глазами, так и забыв закрыть рот.

- Ты...ты... ты... Это ты убила Иде? - еле-еле пролепетала она. Пятясь к двери, она уже только беззвучно шевелила губами. Открыла дверь и к ней словно вернулся дар речи, чем сразу же воспользовался обуявший ее ужас. Через минуту всю округу пронзил истошный крик:

- Убийца! Вызовите полицию, здесь убийца!!!

Она уже выскочила в коридор, но споткнулась на лестнице - коврик соскользнул со ступеньки и она упала. Даже барахтаясь на полу, она не могла отойти от ужаса и истошно вопила.

- Ну может быть хватит? - раздался за моей спиной усталый голос, вставай и иди сюда, прекрати истерику.

С диким лицом Мон поднялась и вернулась в комнату. Они были там, все трое. Живые, теплые и спокойные. Иде сидел на окне, Джо рядом в кресле, Шейн стоял посередине комнаты и манил Монику пальцем. У меня аж от сердца отлегло. Обещал же мне Иде, что тела им вернут, и они спокойно смогут навещать наш мир, но с тех пор прошло уже столько дней, что я и не надеялась... Теперь я была спокойна - что бы ни случилось, они всегда придут на помощь... Как сейчас.

Моника, потеряв дар речи, как загипнотизированная, медленно подошла к Шейну. Словно завороженная, она подняла руку, докоснулась до щеки, провела по волосам... Теплый, дышит... Но его же хоронили... Объяснить ей всю ситуацию мне представлялось абсолютно нереальным, конечно, можно попробовать, но боюсь, она не воспримет. Она всегда была материалисткой, в чудеса не верила. Поймет ли?...

Она также молча подошла и потрогала Иде. Мимо Джо прошла с опаской, но тоже на всякий случай потрогала. Все трое были вполне жизнеспособны с виду, на ее лице явственно читалась борьба, чему верить, она уже не знала. Я сидела в углу на диване и наблюдала всю картину. Что она будет делать?

- Ну, убедилась? - Шейн подошел к столу и плеснул водки в мой стакан, натрогалась?

- Ты... ты не умер? - пролепетала Мон.

- Ну почему же, - пожал Император плечами, - умер. Но ведь это не конец всего на свете, наоборот, только начало. А, - протянул он, - я и забыл, что в жизнь после смерти ты не веришь... Посмотри-ка, - он протянул руку под лампочку, - у меня тени нету.

- Нету, - прошептала Моника и попятилась.

- И как ты это объяснишь? Я ведь не привидение, правда? Не прозрачный, не холодный, света не боюсь, пульс бьется...

Моника продолжала пятиться к двери.

- Ты умер, - прошептала она, - и Дьявол умер. И этот, - она рассеянно ткнула пальцем в Джо, - тоже, наверное умер...

- Угу, - рассмеялся Джо, - причем уже очень давно. Лет двадцать, наверное.

Она оглянулась и смерила его взглядом. На двадцатилетний труп он ну никак не походил. Лицо моей подруги оставалось абсолютно непроницаемым. Если раньше все эмоции отражались на лице, но сейчас оно словно окаменело.

- Отлично, - сказала она наконец, - я не знаю, что здесь происходит, но и думать об этом не хочу.

- Думаешь, мы тебя разыграли? - удивился Иде. Подал голос в кои-то веки.

- Вы нет, - затрясла она головой, - по крайней мере вас двоих, - она указала на Дьявола с Императором, - я хоронила лично. Про третьего не знаю, Кей жива пока..., - она смущенно оглядывалась, - не верю я в загробную жизнь. Просто я перепила. Да, - обрадовалась она такому объяснению, - я перепила, и меня приглючило. Я сейчас пойду домой, высплюсь, протрезвею и завтра утром все будет хорошо, - она пошла к двери, но оглянулась, - а если хотите меня переубедить, покажитесь мне как-нибудь на трезвую голову, - и вышла за дверь.

Мы слышали, как она медленно спускается по лестнице, как закрыла наружную дверь и скрипнула воротами. Вот только мы абсолютно не знали, что пошла она совсем не домой...

- Думаешь, она не испугалась? - спросил наконец Дьявол, - кажется мне, у нее немножко того... - он покрутил пальцем у виска.

- Не только тебе так кажется, - ответил Шейн, - водку кто-нибудь допивать будет?

- Да разливай на всех, - пожал Иде плечами, - чего жадничать-то...

Когда я с утра пораньше торчала на кухне и мыла посуду, настроение было неважное. Голова трещала по швам, вчерашний вечер я помнила смутно. Мы пили. Болтали, Иде даже что-то под гитару пел. Я рассеянно кидала чашки в раковину и болтала рукой в хлопьях пены. Нет, определенно, вечер был неплох. Вот только Мон немного подпортила все дело своей истерикой, но в принципе, она же потом успокоилась.

Я не сразу расслышала стук в парадную дверь - вода шумела. Тогда внизу постучали настойчивей. Наскоро вытерев руки о валяющееся рядом на стуле полотенце, я пошла открывать.

На пороге с серьезным видом стоял не кто иной как сержант Кукс. Вот сюрприз-то... Сначала я подумала, что опять вредная соседка на меня накапала, но потом поняла, что будь так, с таким похоронным видом Эдгар не стоял бы.

- Можно пройти? - спросил он почти совсем официальным тоном.

- Да, конечно, - ответила я.

Я усадила его на диван в гостиной и предложила чашку кофе. Слава богу, он не отказался, значит, дела не так уж и плохи.

- Какие-нибудь неприятности, Эдгар? - спросила я, подавая ему кофе с булочками.

- Да, - ответил он, - и очень серьезные. Я зашел все тебе, Кей, рассказать, чтобы новость не была для тебя шоком.

Это становилось совсем неприятным.

- В чем дело?

- Вчера поздно вечером, - начал сержант, размешивая сахар в чашке, - в главный участок заявилась некая Моника Б. Она действительно твоя подруга?

Мое сердце упало. Я могла ожидать от Моники чего угодно - криков, воплей, истерик, попытки самоубийства наконец, но только не хладнокровного обращения в полицию.

- Да, мы с детства дружим, - отвечать все-таки пришлось.

- Так вот, она сказала, что хочет сделать заявление о том, что ей известно, кто и как убил... Дьявола...

Похоже, даже сержант не любит называть Иде по имени... Голова кружилась, сердце грохало, как отбойный молоток. Она пришла, чтобы сделать заявление... Получается, сейчас этот соплявка меня арестует? Выбраться мне проблем не доставит, но на весь город опозорюсь же... Страх какой, глаза я поднять так и не смела, уставилась себе в чашку.

- Она заявила чуть ли не с порога, что это сделала ты, - припечатал Кукс. Я уже жалела, что могилу за камином закопали, сейчас она была бы как нельзя кстати.

- Правда? - дрожащим голосом прошептала я.

- Да, я чуть со стула не слетел, когда услышал.

Ну так арестовывай меня, чего ты тянешь?

- Послушай, Кей, ты можешь мне честно ответить? - он придвинулся поближе.

Опять эта фраза... Однажды я уже честно наотвечалась... Дьяволу.

- Конечно, - вздохнула я. Спросит - признаюсь, пропадать так с треском.

- У твоей подруги с головой все в порядке?

Этого вопроса я не ожидала.

- В каком смысле?

- Ну в последнее время она не вела себя странно? - допытывался Эдгар.

- Ну, было немного, - мысли разлетались и не хотели слушаться, - особенно после смерти Шейна. Она его очень любила, долго не могла смириться, а когда Иде... - тут я запнулась, - умер... ей совсем плохо было. Пила беспробудно.

- Так я и думал, - удовлетворенно произнес Кукс, - Все правильно. Мы попросили ее написать заявление. Но когда мы его прочитали, у нас чуть волосы не встали дыбом. Она написала, что вчера вечером ты призналась ей, что собственноручно убила Дьявола в больнице, хотя всем прекрасно известно, что ты лежала в коме и очнулась только через несколько дней после убийства. Потом пошла вообще дикая чушь - будто у тебя дома она видела Дьявола, Шейна и еще какого-то парня, живых и здоровых, но без теней, что они пили водку и рассуждали о загробной жизни. Также приводилось, что третий из этой компании помер двадцать лет назад, но когда мы ее спросили, как он выглядел, оказалось, что вполне обыкновенно и от него даже не пахло, - он почесал затылок и кашлянул, - уж прости, Кей, но когда мы попытались во всем разобраться, она стала очень буйной. Пришлось отправить ее в психушку.

Я аж оторопела от такого поворота событий.

- В психушку? Ты серьезно?

- Абсолютно. Мне очень жаль, но твоя подруга абсолютно невменяема, а на убийствах и привидениях у нее бзик. Так что теперь ею займутся врачи. Я подумал, что будет неплохо, если я сам тебе все скажу, а не городские сплетницы. Ей на самом деле очень плохо, и боюсь, скоро ее оттуда не выпустят. Но врачи говорят, что она не безнадежна и через полгода-год вполне сможет вернуться к нормальной жизни, если только, - он хмыкнул, - ее погибший любовник не будет навещать ее в больничных стенах.

- Спасибо, что сказали, Эдгар, - я совершенно не знала, что мне делать, что говорить и как себя вести. Моника в психиатрической клинике? Жалко ее, конечно, но может быть, так будет лучше? Она забудет Императора, снова будет ходить в кино и клеиться к парням. А я тем временем придумаю, что мне делать со всем, что свалилось на мою голову, как сделать так, чтобы мои странности больше не причиняли ей вреда...

Кукс поставил чашку на стол:

- Ну, я пойду, пожалуй... Надо еще разок объехать город перед обедом. Не огорчайся, - тут он позволил себе погладить мою руку, - врачи говорят, что через пару недель ее уже можно будет навестить.

- Да, - произнесла я и отодвинула руку, - я обязательно к ней зайду.

Я закрыла за сержантом дверь и прислонилась к косяку. Надо было подумать.

- Ты слышал? - сказала я в пустоту.

- Да, конечно, - Шейн уже стоял рядом.

- Довел девчонку, - горько прошептала я, - если вы такие всемогущие, зачем позволили ей так свихнуться? Разве ты не мог ее раньше отшить, чтобы она не надеялась? Чтобы после твоей смерти ей не было так больно?

Он горько усмехнулся:

- Какие бы всемогущие мы ни были, мы тоже не можем знать наперед абсолютно все. Я собирался с ней распрощаться, я собирался встретиться с тобой, я собирался вовремя все сообщить Иде. Вот только время моей смерти мне не сообщили, извини, - он злился все больше и больше, - я много чего не успел сделать.

- Я просто расстроена, не злись.

- Я знаю. И вчера не надо было ей показываться, но тогда у тебя были бы большие неприятности. А если выбирать, терять нам тебя или ее, то естественно, мы встанем за твоей спиной. Сама хороша, кто тебя дернул ей признаваться? Кто просил?

- Мне не хотелось ей врать, - просто ответила я.

- Зато твоя правда будет стоить ей года в психушке. Правдивая какая нашлась, тоже мне...

Что я могла ответить? А Шейн заводился все больше и больше:

- Ну почему она не может быть такой, как ты? Ты же не грохаешься в обморок от наших чудачеств, не сходишь с ума, не устраиваешь истерик. Ты же можешь воспринимать тот мир спокойно, не зацикливаешься на этом. Почему она не может?

- Каждому свое, Шейн, все люди разные. А я... я не пример. Я же одна из вас, а значит, иная, чем другие люди. Поэтому я все понимаю и не психую из-за этого. А Мон... Она обыкновенная девчонка, без склонностей к паранормальному, вот и все.

- А жаль, - вздохнул Император, - и для нее работенка нашлась бы, будь она хоть чуточку попластичнее.

- Угу, -согласилась я, - мне ее будет очень не хватать.

- Мне тоже, - он поморщился, словно от зубной боли, - черт бы Дьявола побрал, извиняюсь за каламбур, почему он не мог мне чувства подрезать при переходе? Мучайся теперь, только любви мне на таком посту не хватало.

- Ладно тебе, - пнула я по дружески его в бок, - того гляди она выправится, начнет верить в привидений, ходить к гадалкам, вот тогда ее и завербуешь. Потерпи чуток.

- Я-то потерплю, - засмеялся он, - у меня столько времени впереди, что я вполне могу дождаться пока вырастет и расцветет ее пра-пра-пра-правнучка. А вот у нее времени гораздо меньше. Да, - спохватился он, - Дьявол просил спросить, что ты собираешься делать теперь?

- Не знаю, - я возвратилась в комнату и плюхнулась на диван, - честно, не знаю. Мне осталось-то всего ничего отдыхать, было бы приятно эти недели провести спокойно валяясь на пляже. Но боюсь, это уже невозможно. Даже если вы не будете меня беспокоить, город все равно не тот. Два убийства за месяц, люди еще не скоро успокоятся... Так что возможно я уеду в Москву раньше времени.

ЧАСТЬ 3.

Б1

Если уйдет за очертания зеркала Отражение

то сможешь ли Ты понять самого себя...

сможешь ли Ты быть вообще?..

Так все-таки, кто же Бог, Ты или Отражение?

Не два ли зеркала друг против друга, и кто

на кого смотрит, и кто есть Бог,

и кто есть Отражение?..

Прямо скажу, в Москву я вернулась с тяжелой душой, почти не отдохнувшая. А разве можно было спокойно отдохнуть в таком водовороте событий? По максимуму, все закончилось очень неплохо, если бы не две вещи - первая, то, что произошло с Мон, тяжелым грузом лежало на моей совести. Второе - мне предстояло много учиться и многое узнать о тех, к кому я отныне принадлежала. Сердце мое чуяло, что это будет очень и очень нелегко сделать.

Москва встретила меня августовской жарой, пылью, загазованными улицами и неподвижно висящей в воздухе гарью, так что даже поначалу мне показалось, что дышать абсолютно нечем. Мама и папа стояли на перроне, встречая меня, и самозабвенно махали прибывающему поезду. Конец каникулам, да здравствует рабочая Москва. Вот на две такие половинки моя жизнь и разбита: в Эстонии только отдыхаю, в Москве только работаю. Ну да ладно, что раньше времени о грустном говорить.

Я вылезла из поезда, обняла предков, и с этой минуты начались обычные рабочие будни. Офис, начало учебы в институте, дела, все навалилось как-то сразу, отняло львиную долю времени и заставило забыть о лете, как о странной сказке. Сентябрь был характерен еще и тем, что в этом месяце должно было состояться традиционное событие, эдакий ежегодный зверинец - встреча выпускников. Нельзя сказать, что наш класс был особенно дружным или у нас была хорошая классная - объединяла нас учительница английского, на редкость активная, веселая женщина. Она была далеко не молода, наш выпуск был для нее последним - после нас директор сделал все возможное, чтобы спровадить ее на пенсию. Поэтому ежегодно, в сентябре, мы собирались у нее дома, чтобы поздравить с Днем Рождения и заодно посмотреть друг на друга.

По правде сказать, я эти сборища ненавижу. С училкой у меня были на редкость замечательные отношения, хотя мы, конечно, ссорились. А вот одноклассники... лучше бы их не было. Ситуация до пошлости обыкновенна - в классе есть группка людей, которые всеми верховодят, остальные рады стараться, лижут им ботинки и всячески подхалимничают. И есть пара людей, открыто протестующих против такого порабощения. Они не ведут открытую войну. Молча и явно они презирают подхалимов, но в драку не лезут. Не стоит и говорить - я была самой главной отшельницей в классе. Жизнь у меня была спокойная - меня не трогали и, пожалуй, даже побаивались - прекрасно знали, что если начнется война, от меня спасения не дождется никто. Так что школьные годы я стояла от всех особняком, если не считать пары одноклассников, у которых не хватало смелости встать на столь открытую оппозицию - они то присоединялись ко мне, то снова бежали чистить ботинки заводилам. После выпуска я наконец вздохнула свободно, дескать, все это кончилось. Я надеялась, что мои одноклассники перестанут пресмыкаться, если их разъединить с объектом поклонения. Но я ошиблась. Привычку, утвердившуюся за десять школьных лет искоренить не удалось - кто привык подлизываться, таким и остался, разве только сменил себе кумира.

На сборище я шла лишь ради учительницы - для краткости ее все звали просто ВБ. Я знала, что она расстроится, если я не приду. Поэтому я смиренно тащила свои ноги к метро, хотя знала, что эта встреча будет стоит мне нескольких неприятных минут над унитазом. Тошнит меня от моих одноклассников, уж простите за прямоту. Конечно, нельзя сказать, что среди них совсем нет нормальных людей. Есть, и очень даже неплохие. Но! Они такие хорошие, если рядом нет самой главной заводилы, а стоит ей только появиться, общаться с ними становится абсолютно невозможно.

Позвольте вас познакомить - Ирочка-дурочка, прозванная мною за глаза Белой Арапихой. Белой - потому что блондинка, со всеми вытекающими последствиями, а насчет Арапихи - даже не спрашивайте, иначе ее совсем легко будет узнать. Естественно, те, кто имел честь с ней общаться, и так ее узнают, но все же... Позвольте не раскрывать ее личность до конца. Итак, блондинка, высокая, тощая и плоская, как хорошо приплюснутая вобла (под прессом, например), с писклявым, манерным голосом. Добавить к этому несколько лет занятий бальными танцами, постоянное кривляние - и окончательный диагноз готов.

Многие могут сказать, что моя неприязнь вызвана завистью... Но я бы так не сказала. Единственное, чему я могла бы позавидовать - так это тощей фигуре. Но с другой стороны, лучше я буду округленькой, чем ежедневно набивать лифчик ватой и слушать, как люди в автобусе стонут, колясь об торчащие кости. Ну уж нет, увольте, моя фигура меня более-менее устраивает. Просто я не выношу кривляк, и точка.

Кстати, хотите услышать главную сплетню, связанную с Арапихой? Поговаривают, что когда она была совсем маленькая и только-только начинала заниматься своими танцами, у нее были ужасно торчащие уши - прямо как два лопушка под забором весной. А поскольку в школе танцев надо волосы гладко зачесывать назад, то ушки стали настоящей проблемой. В классе еще туда-сюда, но ведь на конкурс таким слоном не выйдешь... и сделали Ирочке операцию по пришиванию ушей к черепу. К несчастью, это просочилось в школу, и еще много лет спустя мальчики подходили к ней на переменке и участливо спрашивали: Ну как, Ира, швы не гниют?. Хи-хи-хи... Я не была бы оппозиционером, если бы регулярно этот слух тайком не поддерживала - так приятно было смотреть, как она злится... Ужасная я бяка, правда?

Итак, я доехала до станции метро Теплый Стан и тащилась к центру, где уже виднелась приличная толпа наших. Моя робкая надежда рассеялась почти сразу обезьяний визг Белой Арапихи был слышен за километр. Пытка началась. Естественно, все сразу сделали вид, будто никаких противоречий между нами никогда не было. Полчаса ушло на сопливые показные поцелуи, расспросы о текущих делах и прочей ерунде. Да, учусь в институте. Что? Нет, еще не замужем. Да, любовник есть, да, не один. Да, работаю, да, живу отдельно... бла-бла-бла и т.д. и т.п. Шелковый шарфик на шее вдруг превратился в удавку и мешал дышать, мне становилось все хуже и хуже.

Но на мое счастье Арапиха обвела взглядом компанию и дала приказ выходить на свет божий. Слава богу, хоть свежего воздуха глотну. Денек был замечательный - солнышко пригревало, дул свежий ветерок - весна, одним словом. Я расстегнула кожаную куртку, рискуя простудиться и перетряхнула в руках висящие плетью цветочки. Даже они от Арапихи вянут. Надо было на розы разориться... Но поздно уже.

Пара остановок на автобусе в сторону Тропаревского парка - и мы на месте. ВБ жила в высоком четырнадцатиэтажном доме, на двенадцатом этаже. Она нас встретила кучей пирожков и пирогов - как раз тем, что Арапиха может лопать тоннами без ущерба для своей доскообразной фигуры, а мне не совсем рекомендуется. Ну да ладно. Можно расслабиться, все равно мне не дадут выйти за норму. Так что стоит мне захотеть потерять 30 кило из 60 - нет ничего проще. Правда я не горю желанием превращаться в дистрофика, но важен сам факт, а значит я могу объедаться не хуже Арапихи.

Разумеется, всем прекрасно известно, чем занимаются люди на таких встречах. Они пьют чай, едят вкусности, каждый по очереди рассказывает о своих жизненных достижениях и все дружно вспоминают школьные годы, смахивая фальшивую слезу. А поскольку это происходит ежегодно, то ностальгические воспоминания зажевываются до безобразия, уши вянут слушать школьные истории по стольку раз. Но одну историю мы вспомнили с удовольствием. Я ее люблю хотя бы потому, что в тот раз Арапиха крупно опозорилась. Рассказать?

Так вот, произошло это в одиннадцатом классе на уроке литературы. Литератор у нас был молодой такой дядечка с усиками, Андрей Борисович. Проходили мы в тот день рассказ Шолохова Большой Шлем про каких-то мужиков, которые в карты играли. Урок только начался, Арапиха сидит со своей подругой и что-то оживленно обсуждает с ней, на учителя ноль внимания. Ему это надоело и он спрашивает:

- Ира, какой рассказ Шолохова вы читали на сегодня?

Вот уж не знаю, о чем она там с подругой шепталась, только она бодро встала и говорит:

- Большой Чле..., - и запнулась.

Весь класс лежит, Борисыч скорчился за столом, из-под очков слезы текут, Ирка со стыда сбежала из кабинета... Вроде бы эта история до сих пор легендой по школе ходит. Эх, было время золотое...

А в остальном была скука смертная. Ирка все так же верховодила, никому не давала слова сказать, а остальные по привычке затыкались и восторженно внимали ей. Меня прямо воротило от такого поклонения. Поэтому я демонстративно встала и ушла на кухню налить себе еще чаю.

И тут мне стало плохо. Голову словно сжали в тиски, хорошо, что это уже не в первый раз, уже успела привыкнуть. Я присела на табуретку, скорчилась, и стала ждать, когда Иде выйдет в эфир, тогда боль пройдет. Но на мою беду в тот момент на кухне появился Петя Ящиков, моя первая школьная любовь. Расстались мы на ножах, несколько лет не разговаривали - а все из-за того, что он променял меня на Арапиху. Сейчас-то мне на это наплевать, конечно, а тогда было очень больно. Когда мы наконец стали по крайней мере здороваться при встрече, а не переходить на другую сторону улицы, все пошло тихо-мирно, постепенно стали снова друзьями, хотя бы на виду. И вот сейчас он ограничился лишь сухим вопросом, все ли со мной в порядке.

- Да, все в норме, - ответила я. (Когда же ты наконец уйдешь?!)

Мне пришлось переждать, пока Петечка неумелыми мужскими руками наливает чай, сует туда сахару ложек пять, старательно размешивает и долго выбирает себе кусок из пирожкового ассортимента. В голове давно уже звучал знакомый настойчивый голос. Мне он показался слишком встревоженным, поэтому я решила Ящикова не дожидаться, к тому же неизвестно, кому еще взбредет в голову заявиться на кухню, и заперлась в ванной. Кажется, в процессе марш-броска я Петю задела, и он расплескал старательно налитый чай, но это уже мелочи. Так же как и то, что он про меня подумал. Скорее всего решил, что у меня острое расстройство желудка.

Я оперлась на раковину и включила воду на полную. Совсем мысленно я разговаривать так и не научилась, а если кто-то вдруг услышит, как я тут в ванной сама с собой разговариваю? Уж Арапиха точно не удержится от колкостей.

- В чем дело? - спросила я.

Зеркало над раковиной помутнело и я увидела сквозь дымку лицо Дьявола.

- Надо вытащить одного парня. Четырнадцатый этаж, квартира прямо над этой.

- Зачем вытаскивать? Он разве не в твоем графике? - удивилась я.

- Нет. Он нужен для будущего, но похоже, сейчас у него кризис. Пока он стоит на карнизе, но скоро прыгнет.

Мои мысли лихорадочно метались.

- А ты не можешь этого сделать?

- Я слишком сейчас занят, Император устроил в Штатах наводнение, веду учет вручную, к тому же, если к нему заявлюсь я, он чего доброго испугается и сиганет раньше времени. Сейчас он мысленно надеется, что хоть кто-то его остановит, но он настолько безнадежен, что долго ждать не станет.

- Кто он такой?

- Сейчас никто. Но через десяток лет должен стать очень важным человеком для науки. Мы его потерять не можем. У тебя осталось чуть больше семи минут, поспеши, - и исчез.

Отлично... заявиться к абсолютно незнакомому человеку, потенциальному самоубийце, что я ему вообще скажу? Я выключила воду и пулей вылетела из ванной. Кто бы он ни был, раз Дьявол сказал надо, значит надо, в его пророчествах сомневаться не приходится.

Я забежала в комнату, растолкав народ (и не забыв ткнуть Арапиху посильнее, как будто нечаянно), вытащила свою сумку из под людей, сидящих на диване в два яруса и ринулась к входной двери. Взглянула на часы - Дьявол, крошка, не забыл поставить таймер, осталось около шести минут.

- Катя, ты куда? - донесся мне вслед встревоженный голос ВБ.

- Э-э... острое никотиновое голодание, если не покурю, помру на месте, сочинила я сходу, дергая замок на входной двери.

- А может, мы с тобой покурим? - Димка выступил...

- Да, пошли курить! - загалдели еще несколько ребят. Черт, только свидетелей мне не хватало. 5:30, времени нет совсем. Гадкая дверь...

- Как она открывается?! - завопила я в истерике. Наверное видок у меня был дикий, все мгновенно стихли. ВБ бочком подошла и одним движением дверь открыла.

- Вот так... Не надо волноваться.

Я вылетела из квартиры как ошпаренная, но услышала последнюю ее фразу:

- Ребята, а она случаем не наркоманка?

Плевать, на всех плевать. Перескакивая через две ступеньки, я понеслась наверх. Тринадцатый, четырнадцатый... Где-то здесь. Надо сказать, что дом был с не совсем стандартной планировкой, каждая квартира находилась как бы в своем закутке, так что я сразу потеряла ориентацию. Где нужная мне дверь?

Четыре минуты. Я потерянно вертелась на месте. Где она? Три с половиной. Так, спокойно, ориентируемся на лифт. Вот мы из него выходим, поворачиваем сначала налево... Три минуты. Потом направо, чуть вперед и снова налево. Две с половиной.

Сюрприз. Передо мной две двери рядом. Какая из них? Я уже совсем ничего не соображала, последние мысли в голове играли в дурацкую чехарду. Полторы минуты, скоро последний полет.

- Иде? - мысленно позвала я .

- Слева, - последовал краткий ответ.

Отлично. Я вздохнула и нажала кнопку звонка, еще раз и еще, все дольше и настойчивей. Тишина. Неужели Иде ошибся и я опоздала? Не может такого быть, он никогда не ошибается. Ага... за дверью послышалась возня, что-то упало с глухим стуком и в следующую секунду заскрипел замок.

Передо мной стоял взъерошенный, небритый товарищ лет двадцати шести в разных носках, рваных трениках и грязной футболке. Из-за уха торчал огрызок карандаша, в руках замусоленный блокнот, из карманов торчала куча бумажек. Совсем опустился, подумала я. И это светило науки будущего?

- Здрасти, - произнесла я с глупым видом и застыла, продолжая разглядывать хозяина квартиры.

- День добрый, - ответил он, запнувшись на слове добрый. - Вы к кому?

- К вам.

Он удивился.

- Ко мне? Но я вас не знаю.

Я пожала плечами:

- Я вас тоже. Но вы же звали, и вот я тут.

- Я звал? - светило будущего выглядел более чем озадаченным.

Я решила, что хватит нянчиться и обмениваться любезностями.

- Да, звал, - я нахально перешла на ты. - Так и оставишь гостью на пороге?

- А откуда я знаю, что вы не грабительница? - он прищурился.

- А ты и не знаешь.

- Тогда извините, - он стал закрывать дверь.

Я сделала шаг к направлении лифта:

- Только когда в следующий раз задумаешь выброситься из окна, не зови. Два раза волки не кричат.

Входная дверь замерла на секунду и затем снова открылась. Недоверчивые глаза меня внимательно изучали.

- Что вы сказали?

Все так же не поворачиваясь, я ответила:

- Ты прекрасно слышал.

Он помолчал еще минуту. Потом тихо произнес:

- Заходи.

Ого... прогресс, мы уже совсем на ты...

Иде?

Не отпускай его, разговори, вытащи куда-нибудь. Надо удостовериться, что он не попытается снова сводить счеты

Слушаюсь, шеф... Я улыбнулась и переступила порог.

Квартирка являла собой душераздирающее зрелище. Кругом царил полный бедлам, вещи, книги и посуда валялись повсеместно. Я мельком кинула взгляд на кипу бумаг на столе. Физик. Мне хватило секунды, чтобы это понять - с младенчества все эти формулы и графики мне были знакомы, мой папа профессор-физик. На полу в большой комнате куча рваных в клочья фотографий, битые стекла, ясно, что без девушки тут не обошлось. Окно распахнуто настежь, прохладный апрельский ветер гуляет по квартире и рвет занавески, рядом с окном опрокинутая табуретка - вот что так глухо стукнуло. Картина более чем удручающая.

Он суетливо закрыл окно и стащил со стула ворох одежды. При малейшем движении из карманов вываливалась макулатура.

- Присаживайся, - и застыл. - Я же даже не знаю, с чего начать... Как тебя зовут-то?

- Кей, - ответила я по привычке и села, - а тебя?

- Вадик.

- Ну, здравствуй, Вадик. Чего так плохо-то? От хорошей жизни люди не выкидываются.

Он растерянно созерцал носки.

- Пива хочешь? У меня вроде больше нет ничего.

- Давай, - за пивом легче общаться будет.

Он сбегал на кухню, притащил пару бутылок трешки и стаканы. Смахнул вещи со стола на пол и разлил пиво по стаканам.

Помолчал, потом все-таки ответил:

- Все плохо. Жить не хочу, все опротивело.

- Что именно?

История оказалась вполне обыкновенна. Выгнали с работы, бросила девушка, институт прикрыли, сорвали исследования и аспирантуру, денег нет и помочь некому, друзья сразу повернулись спиной... Что тут скажешь? А еще говорят, что у нас хороших ученых нету... Условий для них нет, вот в чем дело.

У него явно крутился на языке вопрос, и он его все-таки задал:

- Откуда ты знала?

- Не все ли равно, Вадик? Главное, я здесь и ты жив.

- Зачем меня надо было спасать? Кому я нужен? - он драматически заломил руки.

- Ну, - протянула я, - сейчас может и никому. Но в будущем от тебя многое зависит.

Он недоверчиво покосился и вышел из театральной позы.

- А что ты знаешь о будущем?

Я улыбнулась.

- Может, все, а может и ничего... Так ли это важно? Я знаю только, что мне нельзя тебя терять.

Он только горько покачал головой.

- Да кому я нужен?

- Многим. Только они пока об этом не знают. - я огляделась. - Слушай, ты сегодня вообще что-нибудь ел?

Он отрицательно что-то промычал. У меня назрела идея.

- Что-нибудь поприличнее у тебя есть? - я указала пальцем на грязную майку, - если найдешь, то приглашаю тебя на чай с пирожками.

В голодных глазах светила науки появился интерес.

- А с чем пирожки?

- Понятия не имею, - честно ответила я . - Но их очень много, будет из чего выбрать.

- Я сейчас, - он суетливо вскочил, опрокинул недопитое пиво и побежал в соседнюю комнату. Судя по грохоту, шорохам и суете, он не ел по крайней мере дня три. Вот до чего доводит "же не манж па сис жур"... Я вздохнула, пнула ногой бутылку на полу, из которой бодренько выливались остатки алкоголя и принялась допивать свое пиво, пока этот чудак там наряжается.

Удивляюсь, как я не захлебнулась, когда он наконец появился в дверях. Он поменял носки, но все равно они были разные. Из-за слоя грязи старые не так бросались в глаза, а эти были просто шедевром по подбору цвета. Один темно-бордовый, второй синий в белую полоску. У меня сразу зародилась масса подозрений - помнится, как-то я уже встретилась с коллекцией носков, и мне это дорого обошлось. Теперь я относилась подозрительно ко всем носкам без исключения. А такой подбор цвета не сулил ничего хорошего. В остальном он выглядел диковато, но по крайней мере, чисто. Темные джинсы, рубашка а-ля модерн в ядовитые желто-красно-фиолетовые разводы, галстук в клеточку и тапочки с зайчиками.

- Я готов, - радостно завопил физик и растопырив пальцы, пару раз повертелся. Да... если этот дурдом -- признак гениальности, то похоже что Дьявол не соврал. Гениальность прет буквально из каждого угла. Интересно, что именно этот парень в будущем сделает? Я улыбнулась.

- Отлично, берем ключи и идем питаться. - Он растерянно озирался. - ты ведь знаешь, где твои ключи?

- Нет, - проблеял будущий гений. - Потерялись.

- Ну где ты их обычно оставляешь?

Он смутился.

- В холодильнике...

Вот это да...

- Почему именно там? - поинтересовалась я.

- Они все время теряются, - он смущенно ковырял тапком трещину в паркете, заячьи уши колебались в такт, - вот я и кладу обычно в холодильник, в отделение для яиц. Оно с крышечкой, и ключи не выпадают...

- Понятно... - у меня легкий шок, - а теперь их там нет?

- Нету, - аж слезы на глаза наворачиваются.

- Ну ищи тогда. Мы же не можем оставить квартиру открытой...

- Я сейчас, - он ринулся обратно в комнату. Похоже, это его любимая фраза. Что ж, подождем. Я присела на тумбочку в прихожей и приготовилась ждать. Было такое впечатление, что в комнатах проносится циклон. Что-то падало, хлопало, скрипело, звенело и шуршало, к этому присоединялись огорченные вопли хозяина и изредка крепкое словцо. Потрясающе, гений во всей своей красе... Надеюсь, его будущее изобретение не несет такой же разрушительный характер? Возможно, конечно, что он дико предан науке, но как мне кажется, открыть что-то великое он сможет только по чистой случайности...

"Так и есть" - рассмеялся Иде у меня в голове, - "его изобретение просто гениальная ошибка".

"А что именно он откроет?" - поинтересовалась я.

Идео в голове мерзко захихикал.

"Тебе так интересно?"

"Да. И прекрати издеваться"

"Ну," - начал он, - "без этого открытия нам с тобой в будущем делать нечего. Да и сейчас ты им часто пользуешься... Разумеется, этого еще и проекте нет, но тебе мы это доставили из будущего, так что работаешь ты с этим уже сейчас".

"Что это?" - мысленно прорычала я.

"На руку посмотри... Да не на правую, на левую".

На левой руке у меня красовались только часы, на которые я и уставилась с удивлением. Неужели?

"Ты думала, что они волшебные?" - фыркнул Иде, - "Как бы не так. Просто технология будущего, плод ошибки твоего твоего нового знакомого".

Вот оно что... Да, Вадик, я тебя недооценила...

Гениальный физик возник на пороге потрясая ключами, рукава он закатал, но все равно края намокли.

- Вот, - радостно взвыл он, - нашлись!

- И где они были? - позволила я себе поинтересоваться.

- В аквариуме, - ни тени удивления, будто ключи с аквариуме обычное дело...

Он стал раскатывать рукава обратно, при этом на пол плюхнулась толстенькая рыбка.

- Ой, - огорченно произнес Вадик, - Филя, это ты?

Схватив жирненького Филю за хвост он помчался возвращать его в среду обитания. Прочему-то вспомнилась реклама про презервативы...

Не стоит и говорить, что когда он вернулся, ключи снова сгинули. Я с ума с ним сойду, честное слово... Еще пятнадцать минут он ползал по коридору на карачках, его намокшие рукава от пыли стали совсем черными. Вот они, побочные эффекты гениальности. Не дай бог за такого замуж выйти...

Наконец злополучные ключи нашлись под дверным ковриком. Я поняла, что стоит Вадику задержаться в квартире еще секунду, он потеряет их снова, а потому я чуть ли не силком выволокла его на лестничную клетку, заперла дверь, а ключи положила к себе. Теперь за их сохранность я была спокойна.

Меня, признаться, грызли сомнения, когда я нажимала кнопку звонка - как отреагируют на Вадика мои одноклассники? Дверь открыла ВБ.

- Долго же тебя не было, - тут из-за моей спины выдвинулся физик, - А, Вадик! Заходи, что-то тебя совсем не видно...

Гений смущенно расшаркивался на коврике.

- Вот, Кей сказала, что вы не будете против, если я вас немножко объем.

- Да нет, конечно, - заверила его учительница, - вот, проходи в комнату, сейчас тебе чай нальем.

Вадик засунул нос в щелку, посмотрел на сборище и виновато пропищал:

- Ну что вы, я лучше на кухне посижу, не хочу мешать встрече.

- Я тоже, - вскинулась я. ВБ так и не успела возразить. Я ухватила Вадика под руку и протащила на кухню. Приземлив его на табуретку, я занялась приготовлением чая. Но голодное светило науки решило не дожидаться такой мелочи. Когда я оглянулась, он вовсю уплетал пирожок с повидлом. Пирукас с павидлас, вроде так Кейт любил выражаться когда передразнивал эстонцев, вдруг вспомнила я. Вспомнила и улыбнулась.

- А ты шего к ним не идешь? - прошамкал он.

- Не хочу, - я снова отвернулась и стала заваривать чай.

- Пошему? - последовал следующий вопрос.

- Просто там есть люди, с которыми мне неинтересно. - Я поставила перед ним чашку вместимостью этак пол литра.

- Шпашибо...

- Пожалуйста, - я налила себе холодный чай и села напротив. Терпеть не могу пить горячее. Даже суп горячий не выношу. Взяла ватрушку.

- А шо, ватвушка вкушная? - заинтересовался голодный гений.

- Да, ничего, - я выковыривала из творога изюм, не люблю его... Вадик его добросовестно подъедал. Доел последнюю, подумал и тоже схватил ватрушку.

- Ты что, дома совсем ничего не ешь? - поинтересовалась я.

- Неа, - ответил он, - готовить я не умею, да и забываю постоянно продукты покупать. Если только в столовых, но и там сейчас дорого. Но это не важно, - продолжал он, стащив вторую ватрушку, - плохо то, что хороших ученых почти не осталось, посоветоваться не с кем совсем.

- Мой папа профессор, - как бы невзначай заметила я. -Если хочешь, познакомлю.

- Да? - Вадик навострил уши, - а чем конкретно он занимается?

- Думаешь я понимаю хоть что-то в физике? - удивилась я, - что-то вроде линейных волн, больше ничего сказать не могу. Видимо, мой отец такой хороший математик, что на дочь таланта не осталось. В точных науках я полный ноль.

- Здорово, познакомь, а?

- Ладно, как-нибудь вечером заедем к нему.

- А сегодня нельзя? - клянчил Вадим.

- А... - догадалась я, - тебя пригласили на чай, так ты еще и ужином решил разжиться?

Он обиженно надулся, даже перестал уплетать пирожки.

- Ну что ты, я совсем не поэтому.

- Именно поэтому, меня ты не проведешь. Знаешь, когда человек голодает, сразу объедаться вредно, помереть можно. Так что сегодня у тебя пирожковый день, а на выходных я приглашаю тебя на ужин к моим родителям.

- Ну ладно, - покорно согласился Вадик и принялся за пирог с капустой. В ближайшие пять минут он активно повздыхал еще, каждый раз все драматичнее. Но понял, что фокус не пройдет, и на этом успокоился. Мы тихо мирно сидели, пили чай, болтали на нейтральные темы, время от времени он вытаскивал из кармана замусоленный блокнот и что-то быстро-быстро в нем черкал. Да, думала я, действительно странный фрукт.

- Что ты пишешь все время? - поинтересовалась я наконец.

- Э....- смутился гений, - как бы это тебе объяснить...

- Как есть, так и объясни.

- Понимаешь, - доверительно забубнил он, склоняясь над столом, забывчивый я очень. Все теряю, все забываю, просто напасть какая-то. Вот поэтому, если мне придет в голову идея, я ее сразу записываю, чтобы не забыть. Так удобнее.

- А почему ты пишешь одновременно и с начала, и с конца, но вверх ногами?

- В начале у меня мои ценные мысли, - покорно просвещал он, - а с оборота ведется дневник научного эксперимента.

- Да? - заинтересовалась я. - А можно почитать про эксперимент?

Вадик посомневался, но в конце концов протянул мне блокнот, но с таким видом, будто отдавал сына на пожизненное усыновление.

Я взяла доверенное мне сокровище, толстый замусоленный блокнот на спиральке, ощетинившийся выдранными листами как бешеный ежик. Эти листы то и дело норовили упасть на пол.

- Ничего-ничего, - успокоил меня Вадик, распихивая вывалившиеся бумажные внутренности по карманам.

С обратной стороны блокнота, на первой, то бишь последней странице, было нацарапано:

Д1, ф виль, хв 2рз,чрв крж.

И чуть ниже:

Вч игрл упл, кмн сл не!

Видимо скорость забывания информации непосредственно влияет на скорость записывания. Я, по крайней мере, не поняла вообще ничего.

- Что это? - удивленно спросила я.

- Я в свободное время проверяю, насколько домашние животные поддаются дрессировке. Главное из моих двух хобби.

- А второе какое?

Физик все больше вжимался в табуретку от смущения. Наконец, тихо произнес:

- Коллекция фигурных макаронин...

Я сдохну с этим комиком. Честное слово, сдохну. Дьявол в голове уже заходился от хохота. Ему хорошо, сидит себе в высотке, утопленничков считает, а я тут на пару с сумасшедшим...

Я собралась с духом, как всегда мое любопытство одержало верх.

- Так что же эта запись значит?

- Это эксперимент над Филей.

- Рыбкой?

- Ну да. День первый, вильнул хвостом два раза, получил червяков красных живых. Вечером играл в утопленника, команд не слушался...

Я аккуратно положила недоеденный пирог на стол.

- Извини. Я на секунду...

Как можно спокойнее вышла из кухни, зашла в ванную, тщательно заперла дверь, включила все краны и душ и только после этого позволила себе сползти на пол, захлебываясь от смеха. Помогите мне, ..."играл в утопленника, команд не слушался"...

Кто-то дернул снаружи ручку двери, раз, другой, третий... Душка Иде быстренько отобразил мне изображение в зеркале. Арапиха рвалась к унитазу, наверно, пирожков объелась. Я, конечно, все понимаю, но я не могла отказать себе в удовольствии ее обломать. Заткнув наполовину рот полотенцем, я прохрипела:

- Кто там?

- Это Ира! Катька, вылезай немедленно! - (ей бы на плацу командовать, только такую писклю не возьмут).

- Не могу... - только бы не засмеяться, - у меня живот заболел.

- У всех заболел, вылезай!

- Да не могу я! - спокойствие, только спокойствие, - Какой-то дурак опрокинул аптечку на кухне, кажется, в чай пурген попал...

За дверью минута молчания. А потом вопль, достойный конкурса Мисс Истеричка 2000.

- Открывай! Слышишь, открывай! Дверь выбью!

- Не выбьешь, - спокойно вещала я, - Во-первых, силенок маловато, а во вторых, от напряжения швы на ушах разойдутся, на твоем месте я бы так не кричала, мало ли что... - я завлекательно зашелестела туалетной бумагой. За дверью раздался тихий, скорбный вой. В зеркале мне было прекрасно видно, как Арапиха прислонилась к двери, из последних сил царапая ее свежим маникюром. Делаем милый голос... - Ириша, я сейчас, только не волнуйся, у ВБ навряд ли есть памперсы для взрослых... но тебе, наверное, и детские сойдут...

Собрав волю в кулак, Ирка бросилась к училке, было прекрасно слышно, как она жалуется на бессовестных оккупантов туалета. Не став дожидаться делегации, я выскользнула из помещения, но вначале запрятала рулон бумаги под ванну. Вот тебе, Ирочка... Будешь знать, как чужих Ящиковых отбивать.

Пока в главной комнате ураганом бушевала Арапиха, я вернулась на законное место на кухню, к недоеденному пирожку. Вадик сидел на старом месте, и увлеченно марал свой блокнот листок за листком. Похоже, что все внешние факторы на него уже не действовали. Моего появления он также не заметил.

В коридоре слышались вопли:

- Вот, вот тут она засела, никак не выходит, зараза!

Фу, Ира, как грубо.... Боюсь, за заразу придется мне тебя наказать...

Скрип двери, и как всегда спокойный голос ВБ:

- Тут уже никого нет, Ирочка. Прежде чем кричать, надо было проверить, а то подняла крик на весь дом, не говоря уже о том, что все теперь будут знать, куда ты рвешься и зачем.

Представляю, как Ирка от стыда покраснела. Точно, легкий щелчок говорил о том, что она юркнула в ванную и от позора заперлась. Но тебя, малышка, еще ждет сюрприз... Какой бы интервал поставить? Ну, пускай для начала будет минуты три... - и я привычным уже движением коснулась кольца. Цирк продолжается...

И я спокойно взяла со стола покинутый пирожок и принялась его доедать. На секунду глянула под руку Вадику, но он опять писал своими жуткими сокращениями, так что новыми подробностями Филиной дрессировки я так и не разжилась. Из комнаты доносились разговоры, кто-то уже мучил гитару, обычное дело...

Тут снова щелкнула дверь в ванной, и Арапиха возникла перед публикой. Что ж, ее ждал дружный смех одноклассников. Еще одна история в твою копилку маразмов, Ира. Вид у нее был злой, я бы сказала даже очень злой. Интересно, она рулон нашла, или нет? Но у Иры была уже другая проблема.

- Валентина Борисовна, - начала она, обращаясь к ВБ полностью, что обычно не происходило. Сама училка такую кличку давно признала. - Вас соседи сверху часто заливают?

- Соседи? - удивилась та, - да нет, вообще никогда. Они очень милые люди, очень аккуратные. А что случилось?

- Да вот, мне в ванной постоянно что-то на голову капало... - она провела рукой по волосам.

- Не может быть, соседи сверху вчера на дачу уехали, все нормально было. Если бы они забыли кран, залило бы еще вчера, - ВБ встала и пошла проверять.

Вернулась через секунду.

- Тебе явно показалось, Ирочка, все абсолютно сухо, даже потолок. Ира?

- Ой, - вырвалось у Арапихи, - ой...

- Что "ой"? - настаивала ВБ. Весь класс уже с интересом наблюдал за представлением.

- Опять... - прошептала Ира и посмотрела на потолок, - опять капнуло. Прямо на мукушку.

ВБ провела рукой по ее волосам.

- Глупости, у тебя волосы совершенно сухие. Если бы действительно капало, от прически и следа не осталось бы. Правда?

- Правда, - проблеяла Ира, - все хорошо, мне показалось... - и опять, Ой! Все равно капаееееет!!!

В течение следующего часа вопли раздавались с потрясающей периодичностью - как раз с такой, какую я заказала. Из-за Иркиных истерик народ стал постепенно расходиться. И вправду, ну как можно спокойно общаться, петь и пить, когда каждые три минуты она орет дурным голосом, бегает в ванну и обратно и старается вытирать голову, хотя всем ясно, что она абсолютно сухая... Уж мне-то точно было неинтересно засиживаться, я ткнула Вадика под бок, чтобы он закруглялся, но это не произвело никакого эффекта, гений физики продолжал марать тетрадку и отрываться не собирался. Тогда я оделась, попрощалась с ВБ, подошла к Вадику, выдернула тетрадь у него из под носа, и он послушно потрусил за мной к выходу, лишь бы вернуть драгоценную макулатуру. Я довела беднягу до квартиры, отперла дверь, ключ повесила на видное место, взяла с него обещание, что покушаться на свою жизнь он больше не будет, и удалилась. Вечер с родителями намечался через неделю.

Когда я вошла в свою квартиру, сразу почувствовала, что в ней кто-то есть. На кухне горел свет, играла музыка и чем-то вкусно пахло. Это был Идеолион, он сидел в кухне на табуретке, заворачивал суши и распевал оперную арию. Совсем неплохо, кстати, распевал.

- Привет, - улыбнулся он, - суши будешь?

- Буду, конечно, - ответила я, села за стол и взяла палочки. Очень люблю суши, но сама готовлю редко - все равно времени не хватает, хотя, в принципе, делается это быстро.

- Ты здорово сегодня постаралась с этим физиком, я прямо тобой горжусь.

- Да ладно, - отмахнулась я, - ничего страшного, хотя, похоже, у меня еще будут с ним проблемы, когда поведу с отцом знакомить. Ты лучше скажи, как там твое наводнение?

- Ничего особенного. Сакэ? - я кивнула и он разлил рисовую водку по маленьким глиняным плошкам, - Главный поток уже позади. Все кто мог, уже утонули, так что я освободился. Сейчас если только кто в больнице помрет, но с этим и без меня наверху справятся.

- С чем суши? - поинтересовалась я.

- Все по-разному, - честно признался Иде, - я, так сказать, наводил марафет в холодильнике, выходит, это суши-ассорти.

- Из объедков, - уточнила я.

- Не совсем, - покачал Дьявол головой, - только из самых съедобных .... остатков. А не объедков!

- Ладно, не кипятись, -рассмеялась я. - Так с чем они?

- С осетриной, кетой, крабовыми палочками, креветками, беконом и овощами. Можешь попытаться угадать, где какая рыба и с чем.

- Спасибо, предпочитаю не знать.

- Ну, как хочешь, - согласился он. Но было видно, что поиграть в угадайку ему хотелось.

Какое-то время мы спокойно ели, пока Иде снова не заговорил:

- Слышь, а зачем ты с этой дурой так жестоко поступаешь?

- С кем? - не поняла я.

- С белобрысой этой. Она же свихнется от этой воды.

Я отложила палочки и задумалась.

- Она меня так достала и за все эти годы, и сейчас, что мне хотелось хоть раз ей отомстить.

- Но ведь можно было сделать все гораздо легче. Испугать ее один раз, чтобы больше никогда в жизни не высовывалась, и все.

- Как? Устроить на ее квартире вечеринку для покойников?

- Нет, все гораздо невиннее. Заказать ей сон.

- Не поняла?

Он почесал макушку.

- Ну, ведь сны это тоже наша работа, Кей. Несколькими этажами ниже моего офиса стоит генератор, который автоматически создает людям сны. Присматривают за этим двое-трое человек. А при желании конкретному человеку сон можно заказать и таким образом перепрограммировать его психику.

- Ну-ка, объясни мне поподробнее. Раньше ты никогда об этом не говорил.

- Да некстати все было. Сны это такая вещь... Очень опасная на самом деле. Потому что когда человек спит, его мозг автоматически подключается к нашему терминалу, который в свою очередь показывает ему заранее настроенный сон. Иногда настройки сбиваются, или мы специально их немного меняем для конкретного человека, тогда люди видят вещие сны, или что-то для себя открывают, как Менделеев, например.

- Надо же, как интересно... а я в первый раз об этом слышу.

Он долил мне и себе сакэ, вытащил вторую тарелку суши, так как первую мы уже уговорили, и продолжил:

- Возьми любой сонник и посмотри, что в нем написано про зеркало. Там написано, что зеркало - вещь опасная и несчастливая. А почему?

- Почему?

- Потому что для нас, высших, каждое зеркало - ворота. Если мы выпускаем покойника навестить тайком родственника, через что он выходит в реальный мир?

- Через зеркало, - ответила я.

- Правильно. Как мы сами ходим из того мира в этот? Тоже через зеркало. Кроме того, через зеркало мы можем все наблюдать, транслировать и передавать информацию. Вот одна мадам на этом деле свихнулась пару лет назад. Кажется, про нее даже делали специальную передачу на телевидении.

- Не помню... про что там было?

- Каждый раз, когда она засыпала, ей показывали будущее. Она не выдержала столько информации и сошла с ума. А хочешь знать, что на самом деле произошло?

- Ну?

- Ты ведь в компьютерные игрушки играешь?

- Иногда, сейчас времени нет.

- Ну Квейк, Дюк знаешь?

- Конечно.

- Принцип простой. Есть игра, ты в нее играешь по правилам... Но в игре есть секретные коды, зная которые можно поменять настройки, получить информацию, правильно?

- Ну да, на игровых сайтах их полно.

- А вот теперь представь: Сон - игра, человек - игрок. Менять ход событий, свои фразы и действия он не может. Есть высшие, которые эту игрушку создали, и для управления ею у них есть ряд ключевых слов, действий, коды, в общем. Всегда очень внимательно следится за тем, чтобы игроки случайно не совершили ключевых действий или не сказали ненужных слов.

Я поставила греться чайник и достала пирог.

- Это становится все интереснее и интереснее.

- Вот. Но всегда есть исключения в игре, правда? Так вот, эта мадам попала в ситуацию, что случается один раз на миллион. Она тихо-мирно бродила по своему сну и вроде все было хорошо. Пока она не подошла к большому зеркалу где-то там.

- Зеркало! - воскликнула я и стала резать пирог ножницами, не заметив что делаю.

- Ага. В то время для показа будущего ключевым словом у нас был "СЫР". Очень просто. Естественно, после этого скандала мы все коды поменяли. А мадам сыр очень любила. Так вот, она стояла у зеркала и сквозь сон, наверное, пробилась нормальная мысль, отчего вместо положенных слов она произнесла злосчастный "сыр".

- И? - мне было дико интересно.

- Ну, генератор же не распознает высших и низших, ему команду дали, он ей будущее и показал. Показал, она проснулась, кажется, у нее там не все хорошо должно было быть, расстроилась очень.

- А почему она с ума сошла?

- А потому что своим незапланированным действием она сбила все свои настройки. С той ночи каждый раз, когда она засыпала, она оказывалась перед зеркалом и говорила "сыр". И каждый раз ей показывали что-нибудь новенькое. И тут она уже ничего не могла изменить, хотя даже попыталась вначале научиться управлять сновидениями, - он вздохнул, - Неполадка была мелкая, прошло пара месяцев, пока мы ее обнаружили. А за это время она уже окончательно свихнулась.

- Да, - сказала я, заваривая чай, - потрясающая история. Но Арапиха-то тут причем? Я же не хочу, чтобы она совсем свихнулась, я даже считаю, что она и так идиотка. Если бы ее можно было заставить вести себя как нормальный человек, а не кривляться...

- Именно к этому я и веду. Мы же показываем не только бессмысленные сны. Есть специальный департамент кошмаров. Они специализируются на всяких ужасах, чтобы попугать народ и тем самым заставить призадуматься. Но трупы там всякие, кровь и прочее, это детские игрушки на самом деле. Все кошмары делятся на три категории, две из которых страшные, но вполне невинные. А вот первая категория кошмаров... Страшное оружие, скажу тебе.

Я разлила чай, поставила на стол тарелку с нещадно истерзанным пирогом и уселась.

- Давай-ка подробнее.

- Высшая категория носит условное название "Б" - Бытовушка. Убийства, реки крови и маньяки по сравнению с этим - сны маленьких ангелов.

- В чем фишка-то?

- Все дело в том, что когда человек засыпает, он теряет реальность. Ему снится, что он просыпается, начинает заниматься привычными вещами, идет на работу и куда там ему надо, все события подгоняются как идеальное продолжение предыдущего дня, он помнит все свои планы и так далее. Но генератор, прежде чем послать сон, тщательно сканирует психику жертвы, плюс ты можешь вводить параметры, которые надо исправить, и в итоге этот сон, который заказанный считает реальностью, превращается в психологическую бойню. Генератор в результате сканирования высчитывает все слабые места, все самые сокровенные страхи и опасения, и запихивает их в один сон.