Команда Клапзуба

X

Случай с веснушчатым мальчишкой не прошел бесследно. Клапзубовцы не заикались об этом ни одним словом, но вся их жизнерадостность исчезла. Прошло время, когда они, тренируясь, стремительно гоняли мяч или проводили целые вечера за изобретением новых трюков и необыкновенных комбинаций. Исчезла присущая им веселость, бурная радость от состязаний и побед. Они ходили угрюмые, все упражнения выполняли механически, по привычке, и матчи, на которые старый Клапзуб привозил их, согласно отметкам в календаре, проводили как мучительную повинность. Их игра по-прежнему была совершенной и виртуозной, их техника и сыгранность все еще ошеломляли, но при всем мужестве и мастерстве им не хватало воодушевления. Разница в их игре была так разительна, что, несмотря на все их победы, это не укрылось от внимания редакторов спортивных газет.

— Клапзубовцы устали, — писал почтенный А. Э. Уильямс в «The Sportsman». — Пусть нас не вводят в заблуждение их победы с неизменно блестящими итогами. Итоги — сухие цифры, которые весьма неточно показывают соотношение сил и совершенно не дают представления о сущности игры. А она у этих мастеров изменилась. Рассеялись всесильные чары, которыми они в свое время завораживали не только противника, но и публику, непревзойденные чары бодрости и вкуса к жизни. И не удивительно. Все, что повторяется бесконечно, теряет привлекательность и становится механическим. Мы наблюдали это у всех профессионалов Соединенного Королевства. Только любительский спорт, чистый и бескорыстный, требуя самоотверженности, дает взамен самое прекрасное, что достигается физкультурой, — спортивный дух. Каждая другая форма спортивной деятельности ведет к духовному опустошению. Безусловно, команда Клапзуба самая благородная из всех, когда-либо игравших на зеленом поле; благодаря прекрасному воспитанию игроков мы никогда не видели у них элементов отвратительного делячества, погони за голом ради вознаграждения, причитающегося за каждый забитый мяч. Несмотря на это, и они повинуются закону механизации — именно потому, что избавлены от всех случайностей, которым подвержены любители, и благодаря достигнутой виртуозности не имеют соперников. Клапзубовцы устали от собственного совершенства — вот в чем трагичность их судьбы. Этот пример должен служить новым предостережением для молодежи; она должна помнить, что главное в жизни — это здоровый дух, который не может заменить никакое мастерство.

Клапзубовцы вряд ли читали эти строчки лондонского еженедельника; они были так подавлены, что даже не разрезали полученных журналов. Но старый Клапзуб не ждал, пока Уильямс поставит диагноз его команде. Он уже давно чувствовал, что ребята не в себе, и это было для него такой неожиданностью, что он просто не решался об этом заговорить. Он ходил вокруг сыновей, как кот, который не знает, как настроен его хозяин. Королевская трубка раскалялась от беспрестанного яростного курения. Все его тайные попытки разузнать, в чем дело, ни к чему не привели. Сыновья как-то замкнулись, послушно исполняли все, что он требовал, но прежнего веселья дома как не бывало. И, наконец, после долгого раздумья и мучений старик решил действовать напрямик.

Однажды после матча, вернувшись домой к вечеру, ребята растянулись во дворе. Орешек уселся Гонзе на живот и не сводил глаз с курятника, где сонные курицы дрались из-за удобного местечка. Ребята лежали на земле, раскинув руки, и, скользя взглядом по облакам, вдыхали аромат, который ветерок приносил в поле из леса. Старый Клапзуб сидел на пне для колки дров. Он долго вертелся на месте, наконец, отплюнулся и пробасил:

— Черт возьми, капитан, мне сдается, что в твоей команде не все в порядке.

— А что вам не нравится, отец? Ведь мы выиграли, как всегда, — ответил Гонза, теребя ошейник Орешка.

— Подумаешь, выиграли, выиграли! Я не был бы Клапзубом, если бы не знал, что мы можем и нарваться! Кой черт вас попутал? Вы уже не болтаете, не поете, не свистите, бьете по мячу, словно он вам мешает, — что с вами творится?

Молодые клапзубовцы начали вертеться, переваливаться с боку на бок, словно земля жгла их, но никто не проронил ни слова. А старый Клапзуб, начав, продолжал допекать их:

— Даже наша мама заметила, что вас словно подменили. Недавно пришла ко мне и спрашивает: «Отец, что ты сделал с ребятами?» Я отвечаю: «А что бы я мог сделать?» Она опять свое: они, мол, совсем другими стали, ее, мол, даже Юрка не замечает — да как расплачется, бедняжка!

Правда, дело обстояло не совсем так, как рассказал старик, но он, стреляный воробей, сказал это, чтобы подзадорить ребят и заставить их разговориться. И не ошибся. Юрка, маменькин любимец, сразу выпалил:

— Неправда, что я ее не замечаю! Дело совсем не в этом. А вообще, Гонза, скажи отцу, что с нами. Выкладывай все сразу, и дело с концом!

Старый Клапзуб быстро задымил трубкой и затем очень мирно и необыкновенно сердечно спросил:

— Так что у тебя на сердце, Гонзичек? Доверься мне!

Гонза согнал Орешка, слегка приподнялся и посмотрел отцу в глаза.

— Отец, сколько у вас денег?

Старик даже вздрогнул. Этого он не ожидал.

— Денег? А что тебе деньги? Есть нисколько сотен, я даже как следует не подсчитывал.

— Понимаете, отец, дело вот в чем. Вы научили нас играть, чтобы мы могли зарабатывать на жизнь. Господь вознаградит вас за это, вы с нами здорово поработали, и мне кажется, что мы вас не подвели. Но вы сами знаете, что мы играли не ради денег. Мы никогда не знали и не знаем, сколько вы получаете за игру. И вообще никогда этим не интересовались. Нам важно одно: обеспечены ли вы с маменькой до конца ваших дней? Если нет, то говорить не о чем — будем продолжать игру.

Старый Клапзуб дымил, как локомотив.

— А если мы обеспечены, то вы уже не станете играть?

— Да отец, в таком случае мы игру оставим. По крайней мере не будем играть за деньги. Мы всегда боролись за честь быть на первом месте, а все, что заработали, — ваше. Мы должны заботиться о том, чтобы вы с мамой были обеспечены. Это нам важнее всего. А раз уж вы завели разговор об этом, то, просим вас, скажите нам все.

— Значит вы играете ради отца с матерью? Черт возьми, команда, а на что вы сами будете жить?

— О нас не беспокойтесь! Если не устроимся где-нибудь, пойдем тренерами в клубы. Мы еще будем нарасхват.

— И вы хотите распустить самую знаменитую команду?

— Да. Нельзя же позволить насмехаться над собой какому-то веснушчатому парнишке: он, мол, играет ради чести, а мы — ради денег!

— Гм... Вот в чем дело? Значит какой-то веснушчатый парнишка... Это уже окончательно решено, капитан?

— Окончательно, отец!

— Вся команда согласна?

Ребята зашумели. Старик встал и долго выбивал трубку. Стемнело, на небе зажглись звезды. Отец никак не мог справиться с трубкой. Все молчали. Наконец, он обернулся к ним:

— Так вот как, плуты? Выходит, вы играли только ради меня? Гм... Значит... значит со всем покончим... бутсы забросим на чердак... расшнуруем мячи и выпустим из них дух.

— Только из мячей, отец! — наперебой кричали клапзубовцы.

— Все равно, выпустим дух! Спустим флаг... Команды Клапзуба уже не будет...

Подбородок у него дрожал. Только теперь ребята поняли, что отец всю свою душу вкладывал в их игру. Они бросились к нему, обняли, стали просить прощения, успокаивать.

— Черт возьми, черт возьми! — выругался он, наконец. — Дайте мне, по крайней мере, набить трубку Его английского величества. Ведь другой мне уже не получить, не сидеть больше в ложе с королями! Я все ждал: придет время, и вы разойдетесь кто куда, но думал — не иначе, как из-за женщин! А пока, как вижу, вы хотите быть любителями! Ну, пойдите к матери, пусть и она, бедняжка, узнает!

В этот вечер в хибарке после большого перерыва опять слышались разговоры и громкие возгласы, как в те времена, когда отец впервые собирал их в Прагу на матч. Среди шума ребята даже не заметили, что старый Клапзуб вызвал Клапзубову на крыльцо. Они стояли там в темноте, и старик давал жене указания.

— ...не говори им, сколько у нас денег! В гроб мы с тобой сбережения не возьмем, все им останется. Но теперь они не должны об этом знать. Эти деньги могут их испортить. Молодые — пусть пойдут и заработают. Молодому человеку деньги не впрок. Пойдут, пробьются, пусть в жизни добиваются победы, как на стадионе, — тогда узнают цену деньгам. Настанет пора, захотят жениться, и тогда им какая-нибудь тысчонка-другая будет весьма кстати...

Удрученная Клапзубова, сложив усталые руки под фартуком, едва сдерживала слезы. Но слушала мужа внимательно и на все кивала головой. Ведь он, старый Клапзуб, все на свете так устраивает, что ей остается только ахать и от удивления всплескивать руками. Она и сейчас поняла его новый замысел, одобрила, и оба успокоенные вернулись к сыновьям.

Те все еще оживленно разговаривали и строили планы на будущее. Их славы футболистов словно и не бывало, каждый интересовался только тем, кем он будет, как лучше устроиться, чтобы прожить. Их врожденные способности, направленные исключительно на футбол, сейчас сразу пробудились. Они вдруг увидели, что жизнь значительно богаче и полнее, чем они до сих пор считали, что в мире для молодого человека существуют обязанности гораздо серьезнее, чем ,они себе представляли. С той минуты, как спорт перестал быть их профессией и стал тем, чем он в действительности является, то есть здоровой игрой/ удовольствием и дополнением к общественной жизни, они поняли, что главная задача заключается в труде, а не в игре. Было бы неестественно, чтобы молодые люди, воспитанные в нормальной обстановке, здоровые душой и телом, не поняли, в чем заключается смысл жизни. Наоборот, они быстро соображали, прикидывали все возможности и искали пути, как бы им поскорее и получше занять соответствующие места в обществе. Они проверяли свои способности, склонности и влечения, и, если бы после полуночи старый Клапзуб не разогнал их, они проговорили бы до утра. И, лежа в постели, ребята не думали спать — слишком велик был переворот в их судьбе. Петух уже пропел не первый раз, приветствуя новый день, когда у ребят стали смыкаться глаза.

Спали они необычно долго: старый Клапзуб не пришел по обыкновению будить сыновей. Он позволил им спать до полудня и приветствовал их с хитрой улыбочкой, когда они с громкими криками явились к завтраку. Старик глаз не мог отвести от сыновей, видя их за столом молодых, здоровых, полных сил и жизнерадостности. Он тоже до вчерашнего дня видел в них только игроков, материал для игры и ни о чем другом не думал. Только сегодня отец заметил, как они возмужали и превратились в дельных молодых людей. От радости он чуть не забыл, что в кармане у него лежит бумажка, которая их озадачит. Когда они позавтракали и поднялись было из-за стола, он встрепенулся и сказал:

— Подождите, ребята, тут для вас кое-что пришло!

И, вынув руку из кармана, положил на стол телеграмму.