Комплексное ЗЛО. Шкафы и Шпионки

Глава 2. Секретный табурет

Вот уже третий день я откровенно предавалась унынию, рассматривая вестники с отказами. Магические силовые ведомства по-прежнему предпочитали мужчин, а теперь, видимо, еще и строка опыта работы преподавателем зельеварения, куда больше веселила вояк. А с момента моего увольнения прошла уже неделя, и никаких перспектив так и не появилось.

Даже уже решила, что и кофе новый ректор допивать не стал. Даже теперь считала, что это к лучшему. И моя идея изначально была отчаянной и бесперспективной, продиктованной эмоциями и обидой. Едва ли мужчина, который держал вверенный ему ВУЗ стальной рукой в ежовых рукавицах, проникся бы моим злым гением. Скорее бы замотал по стражам порядка, пытаясь добиться от меня признания.

А капитан, четко контролирующий стройку, адептов и уже даже обновивший педагогический состав, заставил с собой считаться. И чем больше я наблюдала за его деятельностью, тем больше мне становилось не по себе. Да и справедливости ради – уволил он не только меня, но и еще несколько сотрудников. Остальным грозился аккредитацией после первого полугодия.

Но две недели потребовала только я и теперь старалась как можно меньше попадаться на глаза новому ректору. Потому что смотрел он на меня с каждым днем все более мрачно.

И уж тем более я никак не ожидала, рассматривая очередной отказ, подпрыгнуть от ужасного грохота в дверь и требовательного:

– ГОСПОЖА САТОР! ОТКРЫВАЙТЕ! – раненным зверем ревели из коридора.

Не совсем осознавая, что привело несостоявшегося начальника в такое бешенство, я стремительно ринулась выполнять требование. Испугалась, что ректор придумал, как выселить меня досрочно.

– Я… – и в страшном сне не могла представить, что произойдет дальше.

Только и успела щелкнуть замком, как дверь яростно снесли, а на меня набросился разъяренный дарх. А это был определенно представитель малочисленной, весьма закрытой расы с лицом нового ректора. Глаза у мужчины были абсолютно черными, передние клыки заметно удлинились, а ногти явно трансформировались в когтища. Которыми этот дуб и схватил меня за шею, царапая нежную кожу. Приложил об стену и вздернул повыше, заставляя медленно задыхаться. Вцепившись в лапу урода, отчаянно пыталась сделать вдох и беспомощно трепыхалась.

– ТЫ ХОЧЕШЬ УБИТЬ МЕНЯ? – проревело чудовище мне прямо в лицо.

Чистым импульсом магии ударила скорее на уровне рефлексов, привитых в Спецтьме. Связно думать в такой ситуации не представлялось возможным. Благо на плохо поддающихся магическому воздействию дархов этот прием действовал также, как и на остальных. Мужчина дернулся, как от удара молнией и разжал руку. Я кулем рухнула к его ногам, судорожно глотая воздух, но тут же, не теряя времени, вскочила и увеличила расстояние, насколько позволяла комната. Схватила с табуретки подсвечник с кристаллом связи и выставив перед собой, как оружие, произнесла короткое заклинание “Этуорс! Служба охраны порядка!”. Капитан лишь мрачно сверлил меня своими полностью черными глазами. Молча.

– Охрана порядка, что у вас произошло? – буркнул кристалл.

– Нападение с применением физической силы третьего порядка! – четко произнесла я, продолжая смотреть глаза в глаза дарху, готовясь при малейшем изменении поведения мужчины обороняться.

– Высылаю спецотряд, не гасите кристалл, – свечение кристалла сменилось с голубого, на более спокойный белый, давая понять, что маячок работает, а связь уже нет.

Было странно видеть, что на все мои манипуляции капитан вообще никак не отреагировал. Даже на указанную квалификацию преступления ни одной мышцей не повел. А я четко указала, что нападение было совершенно с применением оборотничества. Это весьма серьезное обвинение. Раздумывая о причинах такого спокойствия, пояснила:

– Второй кристалл в подсвечнике записывающий. Вы ответите за это! – ткнула пальцем в продолжающую гореть кожу. Там явно проступали синяки, да и порезы от когтей неприятно щипали.

Вояка мгновенно успокоился. Хотя правильнее будет сказать, сменил ипостась. Втянул клыки, когти. Вернул себе карию радужку и зрачок. Размял кулаки, нормализуя кровообращение после оборота и сухо спросил:

– Кто тебя нанял, и почему они хотят меня убить?

Если бы этот здоровый мужик пару минут назад не тряс мной, как тряпичной куклой в воздухе, я бы уселась на кровать и долго продолжительно хохотала. Однако, такого извращенного хода мыслей даже предположить не могла. Именно этот шок помог вспомнить основную стратегию. И, кажется, сейчас придерживаться ее жизненно важно.

– Понятия не имею, что вы несете, – злобное шипение, – но это Вы! Вы только что пытались меня убить!

– Чем вы меня отравили, госпожа Сатор? – полностью вернув себе контроль, ректор перешел на деловой тон, – чистосердечное признание облегчает совесть и время пыток. Кажется так учат в академии Спецтьмы?

Типичная стратегия допроса преступников пошла в ход. Намекнул, что уже все обо мне выяснил. Только вот в "альма-матер" учили совсем по-другому: время пыток оттягивает время смерти. А я была лучшей не за красивые глаза.

– Вас отравили? – самое искреннее и душевное удивление. – Чем?

Во вранье главное святая вера в то, что говоришь правду. Вот и я честно не понимала о каком яде речь? Слабительное ни разу не отрава – оно вообще чистит организм и дает оздоровительный эффект. Несколько очень долгих мгновений меня сверлили взглядом, в котором непоколебимая уверенность все больше обрастала долей сомнения. Придя к какому-то выводу, дарх, не произнося ни слова, развернулся и вышел из комнаты.

А я устало опустилась на кровать, продолжая держать подсвечник. Кажется, у меня теперь очень большие проблемы. И покалеченная шея самая маленькая из них.

Пульсаром мне по голове, что здесь забыл дарх на службе у нашего королевства?! Они вообще из своих медвежьих углов стараются не выбираться. Откуда среди этих нелюдимых товарищей выискался такой карьерист? Может, полукровка? Конечно, в нашем обществе не принято было говорить о расовой принадлежности, потому что все давно перемешались, а порой и вовсе утрачивали основные признаки. Но ректор точно принадлежал к тем, кто парился о чистоте крови и сохранении своего вида.

В открытую дверь для проформы постучали.

– Старший страж Охаро. Дольгорская охрана порядка, – представился вошедший худой мужчина в форменном бордовом одеянии.

Следом за ним двигался еще один страж: пониже ростом и явно с оборотнями в роду. Блохастых всегда было проще вычислить среди людей, чем многие другие расы. Вот и этот представитель любвеобильного народа страдал повышенной растительностью на теле и нелепой манерой двигаться. Полный оборот для них был не только весьма болезненным процессом, но и накладывал на человеческую ипостась рефлексы животного тела. В котором с более длинным руками и ногами двигаться приходилось по-особенному: делая шаг, они сначала ступали на мысок, при этом высоко поднимая колени и плечи. Складывалось впечатление, что парень слегка подпрыгивает во время ходьбы.

– Вызывали? – с легкой ноткой раздражения в голосе старший страж намекал на дачу показаний.

Следующие полчаса этот господин меня подробно опрашивал о произошедшем. Оборотень был явно младше по званию и занимался записью моих показаний. После чего, задав все необходимые вопросы и пообещав разобраться, стражи ушли.

Завтра с утра мне было необходимо пройти медицинское освидетельствование и явиться к следователю с заключением. Кристалл с записью произошедшего, мужчины унесли с собой в качестве вещдока. Еще мне надо было получить постановление о возбуждении уголовного дела за нападение и нанесение побоев.

Отступаться от этого я была не намерена. Этот свирепый козел меня чуть не придушил! Даром, что древних дархов в хрестоматиях рисовали с копытами и рогами, видимо, летописцы вкладывали в свои записи вполне конкретный смысл. Теперь от ректора можно ждать вообще чего угодно и никакой гарантии, что уже сегодня вечером он не вернется, дабы завершить начатое. Убивать кого-то из-за расстройства желудка – это даже по меркам Спецтьмы чересчур.

Затравленно посмотрела на слегка прикрытую дверь и резко подскочила на ноги. Меня тут же повело: удар чистым импульсом магии не прошел без последствий. Эта волшба вообще использовалась исключительно в критических ситуациях, так как наше тело не было предназначено для таких потоков. Все эти плетения и заклинания служили своего рода инструментами удаленной работы. Без них использование магии было бы равносильно попытке хвататься голыми руками за молнию.

Удержалась на ногах, лишь чудом уцепившись за тумбочку. Руки тоже слегка подрагивали, будто я весь день подтягивалась без остановки. Состояние не было для меня каким-то новым или неожиданным – в этой магии нас каждый год заставляли упражняться. Внутренний резонанс вызывало то, что мне пришлось это применить, будучи в статусе преподавателя по зельеварению!

Собрав волю в кулак и подгоняя себя страхом перед непредсказуемым дархом, доплелась и закрыла дверь. Защитные плетения накладывала, превозмогая ужасную боль, что отзывалась во всем теле при каждом обращении к магии. Ненавижу откаты! И этого козла!

Весь вечер провела, валяясь в кровати и надеясь, что ко мне никто больше не ворвется. Потому что к общему кошмарному состоянию добавилась тянущая боль в шее. Лечить, до фиксирования целителем травм, было нельзя. В очередной раз раздражалась действующей системе: если рана не смертельна и не опасна для здоровья – то денёчек и подождать можно. А то, что я в таком состоянии становилась опасной для жизни окружающих, никого не волновало.

По итогу с утра настроение было на дне того самого бокала, где утопилась муха. Сегодня суицидальные наклонности насекомого для меня были неоспоримым фактом. Взглянув в зеркало, захотелось присоединиться к усопшей: шея сплошняком превратилась в одно большое синее пятно со страшными кроваво-красными переходами. Царапины только добавляли жути.

Выходить в коридор с таким “колье” было никак нельзя. Сочувствия тут искать было не у кого, а вот от злорадства можно будет задохнуться. Впрочем, господин Прот меня бы точно пожалел, но тогда пришлось бы поделиться причиной столь яростного гнева в мою сторону от нового ректора. А врать старику мне не хотелось.

Поэтому пара заклинаний из курса по иллюзиям и водолазка от взгляда более опытных и любопытных. Волшба по-прежнему отдавала болью, правда, весьма менее интенсивной, чем вчера.

До кучи решила натянуть плащ. Последние деньки августа совсем не радовали теплом в этом году. Стоило только выйти из преподавательского корпуса, как меня тут же обдало порывом прохладного ветра. Солнце беззаботно выглядывало из-за хмурых тучек, травка торчала вдоль дорожки наглыми зелеными кочками, на деревьях нелепыми безбилетниками скакали первые пожелтевшие листики. “Отврат”, – резюмировала я и направилась в единственный участок Дольсгора.

Серое каменное здание из пяти этажей встретило меня скучающими стражами при входе и унылым дежурным внутри. Мужчине было вообще плевать, кто пришел, он даже на меня не смотрел, лишь заученно спросил “цель визита?”, полистал журнал, сверяя фамилию, и велел идти на третий этаж в кабинет целителя, вручив небольшой талон. “И как я без таких ценных указаний до 27 лет-то дожила”, – недовольно пробурчала себе под нос, уже миновав первый пролет.

В целом в коридорах ведомства царило умиротворение, в котором увязал каждый посетитель. Никто никуда не торопился, казалось, что все здесь застряли в густом сиропе и очень медленно в нем барахтаются.

У двери с табличкой “Старший целитель С.Торг” очереди не наблюдалось, и я, бодро постучав в дверь, услышала очень доброжелательное: “Входите пожалуйста!”. В небольшом светлом кабинете стояла кушетка, на которую мне тут же предложили присесть, и миниатюрный стол, за которым расположилась улыбчивая остроносая дама. Она, строго глянув из-под очков, тут же весьма требовательно начала беседу:

– Добрый день, милочка! – от подобной фамильярности я тут же скисла, но хотя бы не “деточка”, – цель визита сообщить изволишь или мне на кофейной гуще погадать?

Напор, претензия и даже легкое хамство окончательно выбили меня из колеи. На секунду стало себя ужасно жалко, будто весь мир разом решил меня доконать. Беспардонную тетку нужно срочно ставить на место и отвоевывать свое законное право быть самой ядовитой женщиной в комнате:

– Можете, конечно, и на кофе погадать, но вот на моей шее будет несколько эффективней, – и ткнула пальцем, указывая на предлагаемую для прорицания часть тела.

Тётка разве что глаза не закатила, всем своим видом демонстрируя “мне все ясно”. А меня с опозданием посетило озарение – на мне водолазка и иллюзия. Всполошившись, тут же развеяла плетение и оттянула ворот, демонстрируя причину прихода. Женщина шокированно приподняла брови и, поднявшись, приблизилась ко мне. Осторожно тронув одно из мест повреждений, озабоченно покачала головой. Потом, вытащив из кармана халата кристалл, тщательно водила им передо мной, явно фиксируя синяки для суда.

Закончив, вернулась за стол и начала задавать вопросы: имя, должность, сколько мне полных лет, обстоятельства получения травмы. Все мои ответы целительница кропотливо писала в какой-то отчет, практически не поднимая на меня глаз. Потом в какой-то момент поток вопросов резко оборвался и уставившись на меня прямым немигающим взглядом тетка выдала:

– Вы девственница?

– Нет! – честно выпалила я от неожиданности.

Но добавить еще что-то мне не удалось, целительница строго прищурилась и начала настоящий допрос с пристрастием:

– Этот мужчина, что на вас напал, – пауза было очень театральной и намекающей, – что он от вас хотел?

– Ммм… – я немного замялась, – решил обвинить меня в своих проблемах.

В душе поселилось беспокойство. Следователь ведь тоже будет задавать подобные вопросы и тему с отравлениями нужно будет как можно правдоподобнее обойти.

– Госпожа Сатор, – нравоучительный голос врезался в меня, выводя из раздумий, – возможно, вы хотите провести полный медицинский осмотр?

Предложение целительницы заставило прислушаться к себе: ведь и правда, Табурет меня еще и спиной об стену приложил. Но все ощущения говорили, что за мою глупость пострадала только шея. Выдержав небольшую паузу, ответила четкое и честное: “нет, спасибо, в остальном я в порядке”.

– Милая, – явно чего-то от меня добиваясь, женщина сменила тактику, – понимаешь, в мире иногда случаются несправедливые вещи. Ты ни в чем не виновата и не должна стыдиться…

“Чего?!” – бился в голове у меня всего один вопрос, а тетка тем временем продолжила свою патетическую речь:

– Многие женщины подвергаются нападению со стороны мужчин. Если ты не хочешь говорить, чтобы защитить себя – ты обязана сказать, чтобы защитить других!

Последнее предложение было произнесено с таким призывом и настолько преисполнено величием, что мне немедленно захотелось нести флаг перед этим сражением. Но из врагов родины в этом кабинете была лишь пыль на подоконнике.

– Что вы вообще несете? – терпение не моя добродетель.

– Если он тебя изнасиловал, лучше говори сейчас или забудь навсегда, – с окончательным разочарованием относительно моих интеллектуальных способностей произнесла целительница.

Несколько бесконечных мгновений я смотрела на тетку, открыв рот. И впервые, наверное, в моей жизни не находила слов от шока. Пыталась выдавить хоть что-то связное, но лишь несуразно покачивала головой и хаотично дергала бровями.

– Так у дела будет больше шансов, а срок серьезней, – доверительно сообщила мне госпожа Торг.

Фамилия целительницы вспомнилась, как нельзя вовремя и, наконец, впустила в мою голову не только слова, но и целые предложения.

– Благодарю Вас за совет, заботу и, в целом, беспокойство за женщин, – скрыть иронию получилось плохо, – но если бы меня кто-то хотя бы попытался изнасиловать, то я бы шла на кладбище, а не в службу охраны порядка.

Тетка недоуменно приподняла брови, демонстрируя полное непонимание, а я любезно пояснила:

– Трупы надежнее всего прятать на кладбище.

И получив, наконец, заключение, покинула кабинет госпожи Торг. Прощались мы с женщиной в абсолютном молчании и весьма недовольные друг другом. Поэтому к кабинету следователя я шла настроенная на второй акт театрального представления “плевать на себя – спаси других”. Отчего-то мне показалось, что все теперь захотят из меня сделать жертву насилия. Заблуждалась. Сущий Оп! Как же я заблуждалась.

Указанный в талоне страж в кабинете тоже оказался один. Сидел за грубым потертым столом и перебирал кристаллы, то и дело вызывая в качестве видения, записанные на них события. Мужчина был совершенно обычный и ничем не примечательный. Даже цвет волос был таким невыразительным, что я затруднялась определить этот цвет. Пригласил присесть, хмуро ознакомился с талоном и медицинским заключением, сложил это все в папку у себя на столе и коротко сообщил:

– В рассмотрении отказано.

– То есть как “отказано”? – второй раз за утро у меня закончились слова.

– Вот так – “отказано”, – добавляя властности и официоза, надавил страж и посмотрел при этом мне прямо в глаза.

– Это нападение третьего порядка! – я тихо начала закипать, – в рассмотрении таких дел не отказывают!

Мы с мужиком яростно сцепились взглядами и минуты две пытались засверлить друг друга на смерть. Неожиданно страж устало выдохнул и, откинувшись в кресле, отвел взгляд.

– Госпожа Сатор, – скучающее раздражение, – господин, которого вы обвиняете в нападении, кто?

– Дарх! – зло, не раздумывая выпалила в ответ.

– М, – ироничный хмык, – а еще кто?

– Ректор, – стадия моего негодования перешла в тихое бешенство, – к чему вы клоните?

– К тому, – мужчина облокотился руками на стол и приобрел мрачный вид, – что он ректор в военном учебном заведении и при высоком звании капитана.

К чему клонил страж теперь стало несколько понятнее, но я с надеждой посмотрела на мужчину, рассчитывая получить еще хоть немного информации. Еще через один усталый вздох и пару неожиданно сочувствующих взглядов, мне было рассказано следующее: в преступлениях с военными у них проводятся собственные расследования. Любой СОП (служба охраны порядка) собирает данные и отправляет запрос в Министерство. Последнее и решает, кто будет проводить расследование и как. В моем случае был назначен…. Капитан Саарин Мурес, по совместительству ректор и мой начальник. Который еще вчера заявил господину Тернволу (моему следователю), что со своими подчиненными разберется сам. После чего на глазах стража сжег папку, а кристалл с записями из моей комнаты оставил у себя. И вправду получается, если я еще не уволена, то он все еще мой начальник. Стало не по себе настолько, что рассуждения собеседника про то, какие вояки занозы в известном месте, были мной пропущены мимо ушей.

В конце рассказа я присвистнула, а следователь порекомендовал мне уносить ноги и не связываться с этим самодовольным солдафоном. Из участка выходила совершенно ошарашенная и потерянная. Долго стояла на крыльце, пытаясь не просто осознать полученную информацию, но и понять, во что же я вляпалась.

Мысли переполошенными таракашками носились в голове, напрочь отказываясь формироваться во что-то связное. Еще некоторое время потоптавшись у здания СОПа, решила прогуляться через торговые ряды до храма. Нужно было купить немного риса для ритуальной молитвы богу Опу. Вообще, наше общество не было религиозным, те фанатики, которые имелись, предпочитали уединяться в монастырях, где-нибудь глубоко среди гор. А в городах же храмы существовали скорее, как символы культуры и в большинстве своем даже выглядели немного заброшенными. Где-то в столице, конечно, все было в великолепном состоянии, а в местах типа Дальсгора…

Я подняла глаза на узкое, вытянутое к небесам строение, словно палец торчащее на фоне других двухэтажных зданий. Крупный серый камень, окна, как бойницы и куполообразная крыша, переходящая в острый шпиль были типичными для храма Опа. Чем богаче был город, тем больше было таких строений, собранных в одном месте и представляющих собой единый комплекс.

На лестнице, ведущей ко входу, расположилось несколько попрошаек. Вид этих существ, все больше теряющих разумность, всегда вызывал во мне недоумение. Сколько ни встречалась на улицах с обитателями социального дна, понять, почему они выбрали такую судьбу, не могла. Дело в том, что в нашем мире магией овладеть могли абсолютно все, более того, каждый мог поступить в пансион и пройти обучение совершенно бесплатно. Только вот не все хотели. Кто-то не выдерживал многочасовых медитаций, кто-то ленился тренироваться вязать плетения. На первых порах, чтобы отточить навык, использовались реальные спицы и нитки. Весь этот процесс занимал несколько лет, но многие граждане предпочитают более простые пути. И магов, на самом деле, не так уж и много. Пожалуй, что нас даже меньше, чем одна треть от всех жителей королевства. И как ни была бы прекрасна магия – печь с помощью неё хлеб я бы никому не посоветовала. Сущий Оп был, судя по всему, большим затейником и, вдыхая в наш мир потоки волшебства и силы, внёс во всё принципы разумности. Считалось, что нельзя взять и наколдовать все, что хочется, ничего не отдавая взамен. Вот, например, за владение самым простым заклинанием мы все расплачивались временем и трудом.

Поэтому хлеб лучше испечь, купив муки, а не пытаться создать ее из ничего. Сущий Оп наказывает за такую расточительность и, в самом лучшем случае, получится несъедобный объект. Про худшие варианты и рассуждать не стоит. Вообще, то, что приписывали разумности Бога, на самом деле являлось основными принципами управления магическими потоками. Но это такой дремучий лес, что порой даже сами профессора блуждали в темноте своих знаний.

Еще раз взглянув с откровенным непониманием на попрошаек, прошла внутрь храма. Небольшое, пять на пять метров, помещение ожидаемо встретило меня тишиной и тусклым светом, пробивающемся через пыльные узкие окна. Здесь было пусто, как и в любом другом святилище Опа. Лишь напротив двери стоял узкий каменный столб с геометрическим узором, и на полу валялись рисовые зернышки. Раскрыв свой кулек с подношением – подкинула его повыше, быстро произнося заклинание левитации. Под действием силы в воздух взлетели все зернышки с пола и завис мой рис. Вытащив кулек из хаотично плавающей массы, кинула в нее еще одно заклинание, заставляя крупу красиво кружиться в лучах света.

Магия развеется через несколько часов и рис упадет на пол, когда я уже уйду. Не знаю, кто придумал этот ритуал, но мне нравилось время от времени посещать храмы с этой целью. Не то, чтобы я верила в Сущего Опа, просто сам процесс приносил мне удовольствие и умиротворение. Помню, как первый раз в пансионе нас привели в молельню и подкинули рис, и он, будто маленькие вытянутые жемчужинки, переливался в воздухе. Восхитительное зрелище.

Нам, правда, тогда рассказывали, что такие упражнения сильно помогают в развитии концентрации и в управлении магией. Не каждый владеющий силой может создать плетение так, чтобы ни одно зернышко не упало – это считается высоким уровнем мастерства. Стоит признать, если бы не тот случай в пансионе и мои еженедельные подношения риса – не была бы я лучшей ученицей Спецтьмы. Сколько этих кульков было подброшено, один Оп знает. А может и нет, ведь с просьбами я к нему ни разу не обращалась. А вот те, кто хотел что-то попросить, но не владел магией, просто раскидывали рис и надеялись, что кто-то из магов поднимет их подношение вместе со своей молитвой.

Еще раз взглянув на переливающиеся зернышки, развернулась и толкнула дверь. Всего один шаг и пришлось остановится, под рассерженное шипение тощего злобного старикашки. Оборванец решил устроиться на обед прямо перед входом в храм. И заботливо расстелил прямо под моими ногами местную газетенку. Готовясь высказать обнаглевшему попрошайке претензию, удивленно замерла. Между засохшей корочкой хлеба и масляным кусочком сала расположился очень знакомый портрет. С которого на меня холодно взирал дарх под громким заголовком “Светский баламут в ссылке”.

– Чего пялишься?! Это моя газетка! – пьяно икнул старикашка и цыкнул, демонстрируя гнилые зубы.

– Куплю за две медяшки, – с плохо скрываемой брезгливостью предложила ему выгодную сделку.

У попрошайки тут же алчно загорелись глаза. Пропойцы всегда соглашались что-нибудь продать, особо не торгуясь. Ловили момент, строго придерживаясь правила “дают – бери, бьют – беги”. Вот и этот сунул запачканной рукой сало в карман, хлеб задумчиво прикусил, держа его теперь в зубах, ловко сгибая местный вестник вчетверо. Кинув в раскрытую передо мной ладошку две мелкие монетки, тут же завладела газеткой и двинулась прочь.

Статью о новом ректоре нашего ВУЗа прочитала быстро и уже давно отправила издание в ближайшую урну. И уже в который раз произносила очищающие заклинание, с удовлетворением рассматривая, как по ладошкам бегают белые искорки. Нервно куталась в плащ и пыталась не рвать на себе волосы.

Вкратце статья была о том, что один дарх впал в немилость к Его Величеству и был выслан из столицы. Ректор выставлялся как любитель выпить, подраться и оскандалиться с какой-нибудь красоткой. Причем последних, как говорилось, не боялся высмеивать на предмет их раскрепощенности прямо во время высоких приемов. За порчу одной такой благородной девицы его якобы и выслали.

Казалось бы весьма не новая история, сколько их таких при дворе уже видели? Вот только капитан Мурес балагуром не был. Да и будь он проштрафившимся в дворцовых кругах, никто бы не дал ему в управление ВУЗ. И историю со мной тут же бы вытащили на первые полосы столичных газет, с удовольствием отправив ректора в тюрьму.

Итого, у меня был один властный дарх в ранге капитана, который запросто может сжигать документы СОПовцев, распускать руки, устраивать скандалы в светских кругах и держать ВУЗ стальным захватом.

Вопрос остался только один: разведка или тайная канцелярия?

И любой из вариантов заставлял меня истерично подвывать прямо на улице. Мало того, что Табурет и вправду мог прикопать меня без суда и следствия, так как любой вред представителям этих ведомств наказывался смертной казнью. Это в том случае, если дело дошло до разбирательств. А если не дошло – значит смертная казнь уже состоялась.

“Идиотка! Какая же я идиотка”, – в который раз ругала себя. Но жесткое самобичевание не особо помогло взять себя в руки. Я по уши в навозе. Макушка торчит лишь по той причине, что если меня не добили вчера, есть надежда, что капитану Муресу нужны доказательства. Хоть одно какое-нибудь мало-мальски захудалое. И мне ни в коем случае нельзя их ему давать.

Может, если он примет антидот, то успокоится? Только вот едва ли теперь ректор оставляет свой кофе летать в воздухе. Да и в любом случае теперь за мной такое пристальное наблюдение, что каждое появление будет сопровождаться просверливающим насквозь взглядом. Прийти и предложить выпить чашечку чаю? Смешно. Мне его, скорее, на голову выльют. Как бы так дать ему нейтрализатор, чтобы можно было в конце этой недели спокойно уйти в закат?

Этот вопрос только вызвал вторую волну тоскливого поскуливания. Меня по-прежнему нигде не ждут. И, если выселяться, то только под мост.

Махина бывшего Дольсгорского университета встретила меня свежеотремонтированной крышей. Здание с каждым днем становилось все солиднее и теперь даже вызывало трепет предвкушения. Балагуру и пьянице точно бы не дали распоряжаться такой кучей денег. А что, если… просто воплотить свой первоначальный план до конца? Прийти к ректору и предложить свои услуги зельевара в обмен на сохранение должности? Так и от проблемы с отравлением избавлюсь и крышу над головой не потеряю.

Воодушевленная этой идеей, я твердой и уверенной походкой двинулась в сторону учебного заведения.