Конец. Начало

Глава 22

Мы отползли к моей машине и позвонили Дане Курносову. Он включил видеосвязь, не заметив этого, и направил камеру в землю на свой грязный башмак.

— Я ща не хочу с тобой, сука, разговаривать. Понял меня? — пережëвывая слова яростнее, чем свиные ушки, промычал Даня.

— Это понятно, Дань, — мягко заговорил я, — но у нас очень срочное дело.

— Опять у тебя дела какие-то. Я уже всех братьëв потерял, а тебе всё мало. Что ж ты за мудак такой?

— Я же говорил, что это дохлый номер, — тихо прокомментировал Олег. Он едва не прижался ко мне, чтобы понимать, о чëм говорит Даня.

А тот услышал знакомый голос и сразу переключился:

— Олежка, и ты там? А ещё Лу мне не хватает. Хотя… Его бы здесь прибили. Он же Катюху обрюхатил, мелкий гадëныш. Митрич с ног сбился, мужика ей нового ищет. А кому оно надо? Чужого ребëнка нянчить. Был бы Лу жив, я б его за шкирку и сюда. Пущай женится, коль писюн в штанах не держит.

— Дань, нам очень нужна твоя помощь, — напомнил я, дав ему выговориться. — Бункер захватили а у нас с Олегом ни пушек, ни сил толком нет.

— Конечно! Сразу про Даню вспомнили! А я, может, не могу. У меня, может, недоморванле… нетор… недермо…

Даня запнулся, так и не говорив, и громкими глотками приложился к бутылке. Я воспользовался паузой:

— Я понимаю, каково тебе. Сам близких терял. Но, Дань, мы ведь друзья. Я же за тебя в любую заваруху без всяких вопросов.

— Это да, базара нет. Знаешь ты, сучëныш, как на больное надавить. Нет бы пришëл, поставил бутылку и сказал: давай, брат, выпьем за наших. А ты ведь нет, ты сразу давить начинаешь. А мне что? Мне и терять уже нечего. Мне, может быть, и сдохнуть охота. Да только кто же мне пушку даст, если ноги плясом ходят? Митрич ещё огреет, чем под руку попадëтся.

— Так может, я сам с ним поговорю? — ухватился я за тонкую ниточку и осторожно потянул. — Ты на той стоянке, где мы машины покупали?

— Митрич — мужик мировой, но суровый, — продолжал Даня какую-то свою мысль, в которой уже давно запутался и вряд ли собирался заканчивать. — Но за так он и муху не обидит. А гопстеры ведь хуже мух. Лезут и лезут, сволочи. Как будто им мëдом намазано, где люди хорошие живут. И ладно бы…

— Дань, так мы приедем?

Даня вздрогнул и поднял руку. Уставился в камеру, будто впервые хэндфон увидел. И мягко, с улыбкой спросил:

— А ты всё время здесь был?

— Короче, едем, — заключил Олег.

Через два часа мы остановились перед КПП стоянки. На нас уже наставили автоматы, а нам ничего не оставалось, кроме как выйти и поднять руки.

— Мы безоружные, — заверил я.

— Даже ножей нет, — грустно усмехнулся Олег.

— Чего надо? Соскучились, что ли? — грубо спросил один из охранников. Жилистый дед с пышными усами.

— Нам бы с Митричом поговорить. Дело есть.

— Ну, коль дело хорошее, то почему бы и не поговорить. Петь, сгоняй-ка за главным. Пусть подойдëт и решит, сильно этих гавриков бить, или только для профилактики, — велел дед безусому пареньку, который и автомат толком держать не умел.

Тот угукнул и рванул вглубь заводских территорий.

— Чего сразу бить-то? — возмутился Олег.

— А чтоб баб чужих не трогали, — хитро ухмыльнулся дед.

— Так это же не мы!

— Ну, дружок ваш. Какая разница, кому ответ держать? А дальше пущай Митрич решает. Его дочка, как-никак.

Митрич вскоре подошëл с тремя здоровяками. За ними не сразу я разглядел и Петю. Семенил, всё не зная, как автомат половчее перехватить.

— Вы чего тут выстроились, как морские звëзды? — вместо приветствия удивился Митрич и обернулся к деду: — Колян, твоя, что ль, работа?

— И ничего не моя, — пробубнил тот. — Сами вылезли и руки подняли. Как только в присядку не пустились, ума не приложу?

Все кочевники разом загоготали, будто услышали забористую шутку. А мы медленно опустили руки и переглянулись. Что ещё нам было делать, если в нас автоматами тычут? Городская привычка от общения с полицией.

— Нам бы поговорить, — предложил я, когда все стихли.

— Да знаю я. Данька рассказал, чего вам надо, — всë ещё весело пояснил Митрич.

— А чего он сам не пришëл?

— Он спит. Нажрался в дрова, а вы как позвонили, так он за ружьё схватился. Смотрю: намылился куда-то. Ну, думаю, не к добру это. Пораспрошал, что к чему да какого лешего ему на месте не сидится. А он всё и рассказал, как на духу. Я ему: ружьë-то положи, не то в ногу пальнëшь и не заметишь. Да и чего с двустволкой против гопстеров делать? Много не навоюешь. Но Данька-то, сами знаете, парень лихой, как в голову что взбредёт, так и не отвадишь. Он не в какую. А я ему по уху да спать отправил. В общем, дрыхнет Данька, и не скоро ещë проснëтся.

Я не понимал, к чему он клонит. Казалось, разговор постепенно движется к моменту, когда Митрич скажет «Идите вы куда хотите, ребята. Нам с вами не по пути.». И что потом делать? К кому ещё бежать за помощью? Не мириться же так просто с тем, что дальше придëтся жить без бункера?

Того же мнения был и Олег. Он уже потерял интерес к разговору и ковырял носом ботинка камешек.

— Послушайте… — решился я на последнюю попытку, пока не прозвучал отказ. — Я понимаю, что в прошлый раз мы разошлись не очень хорошо…

— Это точно, — не дал мне договорить Митрич. — Но что было, помянем в другой раз. А сейчас надо с гопстерами вопрос решать. Раз Даня так рвался вам помогать, значит, своими считает. А мы своих не бросаем, хоть и творят они порой дичь несусветную.

— То есть вы нам поможете? — хором переспросили мы с Олегом.

— А для чего мы тут с мужиками собрались тогда? — хохотнул Митрич.

— Но у нас нет оружия, — скромно произнëс я.

— Ну, бойцы! Как только вы помните, что шнурки завязывать надо перед выходом? Ладно, сейчас Петька сбегает до склада и притащит два ствола. Слышал меня, Петь?

Тот вздрогнул от неожиданности и заозирался. Все смотрели на него, а он, всë прослушав, и не понял, что происходит и чего от него требуется.

— Петь, хватит уже ворон считать! Метнись до склада и пару автоматов притащи. И штук шесть магазинов с патронами.

Тот кивнул и умчался выполнять поручение. Тем временем подъехал из глубины стоянки автомобиль ещё с двумя молодчиками. Пока остальные рассаживались кто куда, вернулся и Петька. Он еле нëс то оружие, что полагалось нам с Олегом, да ещё со своим автоматом усердно боролся. Тот висел на плече и норовил попасть под ноги, а то и зацепиться за какой-нибудь камень. Но Петька не сдавался.

— Ну вот, теперь ваши души довольны? — усмехнулся Митрич, когда мы осмотрели автоматы.

— Я даже не знаю, как мы будем рассчитываться… — начал было я. Хотел сразу разобраться, чем придëтся платить, чтобы не оказаться потом по уши в долгах.

Но Митрич взмахнул автоматом, передëрнул затвор и серьëзно произнëс:

— Для начала постарайтесь не отдать Богу души. А то потом и рассчитаться не сможете.

И с этими словами он влез к нам в машину.

Ближе к вечеру мы вернулись к посëлку и остановились всё там же, за лесом. Решили дождаться наступления темноты. Иначе будем, как на ладони, и даже подойти не успеем, когда нас заметят и расстреляют, всё равно что мишени в тире.

— Только ты не думай, что дочь свою я вам так прощу, — заявил Митрич, пока мы сидели и ждали.

— Да, я понимаю, — заверил его я. — Даже не думал, что Лу такое выкинет. Но что нам-то теперь делать? Он мëртв, а мы и рады бы…

— Рады бы что? — резко и с интересом подался вперëд Митрич.

— Не знаю. Помочь как-нибудь, о ребëнке позаботиться. Купить что-нибудь.

— Это всё пустяки, — отмахнулся Митрич. — С этим и мы поможем. А вот что замуж ей теперь не выйти, тут проблема.

— Да уж, ситуация, — протянул Олег. — Любовь порой приносит проблем больше, чем радости.

— А ты что, философ? — удивился четвëртый пассажир. Один из людей Митрича, которого звали Максом. Большую часть времени он молчал, и лишь теперь вдруг оказалось, что говорить всë ещё умеет.

А Олег и рад был такому вопросу, будто давно репетировал ответ:

— Я просто знаю, что сердце несëт человека к любви, а мозг понимает, где надо остановиться. Если один из этих органов откажет, то беды не избежать.

Что сказать на это никто из нас не нашëл, и все замолчали. Посидели ещё около часа и только когда стрекот сверчков известил о приближении ночи, Митрич хлопнул в ладоши:

— Выходим.

Пока мы шли через лес окончательно стемнело. Гопстеры разожгли костры, которые были заметны издалека. С этой секунды все переговоры мы вели либо шëпотом по связи, либо жестами.

Трое кочевников сместились влево, ещё двое ускорились, чтобы зайти к участку справа. А я, Олег и Митрич направились к разрушенной хижине и осмотрелись.

Гопстеров на улице стало гораздо больше. Мы насчитали десять человек. Пьяных, орущих друг на друга дикарей. Эти ребята настолько поверили в свою безнаказанность, что потеряли всякую осторожность. Всё, что оставалось нам, это потихоньку их пострелять и потом вымыть с мылом каждую дверную ручку, к которой они прикасались.

Я выдвинулся вперёд. Олег и Митрич на расстоянии от меня тоже перебежали к новому укрытию. Потом ещё ближе. Замерли прямо возле забора в кустах. Прицелились.

— По моей команде открываем огонь, — прошептал Митрич.

— Готовы, — отрапортовали остальные кочевники.

— Триста тридцать три!

И выстрелы одновременно грянули по всему периметру участка. Разом легли все те гопстеры, что были на улице. Никто даже ответный огонь не открыл.

— Мы заходим, — проговорил я.

Показал Олегу, чтобы следовал за мной, и пробежал к воротам. Их так никто и не закрыл. Обошли тела гопстеров. Многие ещё были в сознании и стонали от боли. Добивать их не стали, но оружие отобрали и положили в стороне. Потом заглянули в дом, убедились, что там никого. И спустились в бункер.

На первом же этаже мы поняли, что в бункере кто-то есть. Стонала какая-то девка. Стонала от наслаждение, что немедленно нарисовало у меня перед глазами не самую приятную картину.

Звук шëл из комнаты Исиды. Мы подкрались, стараясь даже дышать потише. Коротко заглянули в открытую дверь.

На кровати валялась обнажëнная гопстерша, потрëпанная жизнью, пьянкой и винтом. К ней пристроился пузатый мужик с волосатым задом и упорно отрабатывал оказанное доверие.

Но расстроило меня другое. Вся техника Исиды пропала. О том, что когда-то здесь была целая компьютерная система, говорили только несколько проводов на истоптанном ковролине и мусор.

Долго готовиться я не стал. Высунулся второй раз. Пулей в плечо отбил у гопстера желание продолжать развлекаться. Указал на гопстершу, немедленно завизжавшую на манер семафора что-то очень обидное.

— Одевайтесь и наверх.

— Брат, давай хоть этого замочим? Он же своих друзей приведëт, — предложил Олег, указывая на извивающегося мужика.

— Вот наверху и разберëмся, — коротко отрезал я.

Сыпля проклятиями, гопстерша натянула трусы и принялась искать то ли брюки, то ли кофту. Но я вдруг заметил на еë запястье хэндфон. Гопстеров с таким обычным гаджетом я встречал настолько редко, что ни одного раза вспомнить не мог. Но откуда тогда эта мадам взяла его? Понятно, что нашла. Вот только где?

— Откуда побрякушка? — резко спросил я.

Гопстерша вздрогнула, посмотрела на браслет, потом на меня, скривила губы и с вызовом спросила:

— Чë, падла, цацка бабская лайкнулась? Не гони, фраерок, не залутала. Моя цацка, мамаша на бëздэй загифтила, сечëшь?

— Сомневаюсь. А ну-ка, дай гляну.

— По беспределу бомбишь, псина сутулая.

— Вообще без разницы. Снимай, говорю.

— Гнида ты! Хуже мусора! — цыкнула гопстерша, закатила глаза и сняла браслет хэндфона.

Оказалось, что я не просто угадал. Попал в самую точку. Хэндфон принадлежал Кире. Но откуда он взялся здесь? У гопстеров, которые к городу и близко не подходят? Вариант был лишь один: Кира приехала ко мне в бункер, и тут на неë напали эти дикари. Как только она нашла сюда дорогу?

— Откуда у тебя это? — Ткнул я в гопстершу автоматом.

От гнева глаза застилала кровавая пелена. Я едва сдерживался, чтобы не грохнуть еë прямо здесь и сейчас, не дожидаясь объяснений.

— Ты чë, гонишь? Я те всë по масти разложила…

— Откуда ты это взяла, — повторил я, медленно цедя слова сквозь плотно сжатые зубы.

Гопстерша упёрлась руками в боки и насмешливо закудахтал:

— На понт меня тачишь? На понт? А я не фирюсь…

Я оборвал поток ненужной информации чëтким выстрелом в лоб еë трахарю. Не собирался слушать всякую чушь.

Эффект мне понравился. Гопстерша с ужасом уставилась на свои ноги, забрызганными кровью. Задрожала так, будто никогда смерти не видела.

— Так что, говорить будешь?

— Да! Не шотай! Только не шотай! Мы завочили, что калитка опенная стоит. Ну и решили, что хата не лишней будет, если ноубоди здесь нет. Я первой зашла и на доре залутала цацку. Всё! Больше носинг! Не шотай!

Она была слишком испуганной, чтобы врать. Зуб на зуб едва попадал. И пусть новость о том, что Кира не попала им в лапы, меня немного успокоила, вопросов стало лишь больше. Получалось, что Кира сама принесла его сюда? Зачем?

— Олег, отведи еë наверх. Пускай Митрич решит, что с ней делать, — велел я. Не мог собраться, чтобы решить ещё и эту проблему.

Гопстерша кое-как оделась и вышла из комнаты, только когда Олег дëрнул еë за плечо. А я так и стоял, разглядывая хэндфон.

Может в памяти остались какие-то подсказки?

Я натянул браслет на левое запястье и провëл по сенсору. Появилось приветствие, а потом высыпалась охапка ярлыков. Что открывать? Решил начать с сообщений.

Первым делом на глаза попались сотни любовных посланий Максима:

«Я тебя ненавижу…»

«Пойми, я до сих пор тебя люблю…»

«Если ты не ответишь, я тебя убью…»

«Прости меня, детка. Я дурак. Не знаю, как сказать тебе, что не могу без тебя…»

И всë в том же духе. А среди стайки этих сообщений мой глаз вдруг выцепил одно, чей номер был не определëн:

«Влад, твоя сестра у нас. Если хочешь увидеть еë живой, приходи в башню «One Health» в Чайниз Дистрикт. Не задерживайся. Чем дольше ты тянешь, тем меньше шансов, что мы еë не убьëм.»