Конец здравого смысла

Глава первая

Едва кончался день, полный тревог и неожиданностей, как уже летела ночь, и Марч напрасно мечтал об отдыхе. Менялось освещение - события шли. Он пробовал записывать, но всегда действия неутомимого Лавузена обгоняли карандаш. Кадры реальности сливались с необузданной фантазией, пировавшей в черепной коробке Лавузэна, пожирали всякое понятие о здравом смысле, клубились лавиной, увлекая в бездну горы установившихся понятий.

Мир, как определенное явление, перестал существовать. Предметы и живые индивидуумы громоздились в мозгу без порядка и смысла. Теперь паровоз мог свободно пить чай с бисквитом, стулья танцевать фокстрот на куполе собора св. Павла, а крупный фабрикант отдать свое имущество безработным. И если Марч не бросался на спину шофера, то исключительно благодаря Лавузену, в нужную минуту объяснявшему, что шофер еще не автомобиль. В таких случаях Лавузен руководился скрытой интуицией, не позволявшей ему смешивать епископа с бифштексом.

Теперь Марчу определенно казалось, что они не возвращались во дворец после путешествия по ночному Лондону, но вместе с тем он был уверен, что его глаза пили дневной свет букингемских зал. Марч выгладил щеки бритвой и погрузился в газету.

На первой странице "Дейли-Мейль":

Марч опустил лист. В дни, пока они с Лавузеном ткали нить изумительной сказки, черные, всегда спокойные джентльмены готовили жуткое дело. Теперь лицо герцога Эльсинорского смотрело с первой страницы.

Только вчера его сгорбленная фигура посетила приемную короля, а сегодня...

Удивительная газета! Она может рядом с описанием бала у лорда Пульвера сообщить, что воздушный флот его величества в боевой готовности.

Она может...

Но что это? Шум, поспешные шаги. Двери хлопали сильнее, чем разрешал этикет.

- Странное возбуждение, лихорадочные румянцы и чересчур много оружия,такими словами Лавузен встретил Марча.

- Да? В чем дело? Уж не...

- Молчи! Смотри и слушай! - Лавузен держался бодро, но был одет как-то рассеянно.

Их окружала толпа придворных и военных чинов. Сыпались фразы:

- Страна напряжена.

- Мы нуждаемся в ответственном министерстве.

Лавузен кланялся, прижимая руки к груди.

- Благодарю вас. Конституция, джентльмены, вы забываете! - Лавузен шаркнул ногой и, повернувшись, столкнулся со свеженадрезанным куском лососины. При рассмотрении лососина оказалась лицом человека, грузно ворочающего глазами.

Лавузен поклонился.

- Какая честь, ваша светлость!

- Да-а,- прохрипела лососина, хватая воздух губами,- я явился напомнить вам, что здесь не по-ли-ти-че-ский салон. Я еду в парламент, чтобы свалить правительство. Да здравствует диктатура!

Бурные крики.

Лососина пошевелила носом и выплыла из расступившейся толпы. Это был герцог Эльсинор Готтентотский.

День раздвинулся в бесконечный коридор, в глубине этого коридора суетились лакеи, военные, держа подмышками кивера. Ежеминутно рычал громкоговоритель, и гул шаркающих ног сливался с рокотом толпы, бурлившей вокруг дворца. Из окон было видно, как люди карабкались на деревья, перебегая газоны.

Лондонское солнце, скосив огненный глаз, скупо цедило золото лучей. К главному подъезду подкатила карета, запряженная шестью лебедиными, завитыми конями.

Пронзительные фанфары герольдов.

Оттиснутый Марч едва успел различить в массе лиц седые усы короля, чуть приподнявшего цилиндр.

Бич кучера вонзился в серебряную подставку - стальные вожжи натянулись. Два засахаренных лакея подхватили с подножки бархатную подушку, и шестерка лошадей плеснулась пеной в резные ворота. Вслед за ними покатили ландо свиты.

За изгородью чей-то густой бас пел "Типперари". В грузном небе дрожали аэропланы. Издалека глухо бились трубы, сверля медью воздух; флаги трепались из окон дворца.

Шум, гуденье, раскаты - все это звучало в голове Марча джазбандом Лавузеновского безумья.

Марчу хотелось плакать, смеяться, боксировать. В его глазах продолжал мчаться вихрь экипажей, несущих в каком-то судорожном парадоксе Лавузена к победе над здравым смыслом.

АЛЛО! АЛЛО!

Король, королева и младшие члены королевской семьи сегодня днем отбыли в Плимут, для дальнейшего следования в Италию. На вокзале их величеств провожали: принц Уэльсский со своей высокорожденной супругой принцессой Августой, аккредитированный посол Италии, члены кабинета, правые депутаты парламента, лорд-канцлер - хранитель печати, герцог Эльсинор Готтентотский, лидер рабочей партии лорд Ахдональд и духовник королевской семьи его преподобие сэр Гульби. Ровно в 12.30 по среднеевропейскому времени главный церемониймейстер, баронет Кеннези отдал знак отправления. Специальный поезд в составе двенадцати королевских вагонов плавно отошел от дебаркадера. Охрану несли шотландцы I, II, III лондонских полков. С трех часов дня движение будет открыто для всего южного расписания.

АЛЛО! АЛЛО!

Сегодня вечером ожидается прибытие в Лондон поезда обезьян типа горилл и орангутангов на адрес "Академии омоложения".

АЛЛО! АЛЛО!

Италия. Премьер Дучелинни, в память годовщины чудесного сохранения собственного носа от врагов диктатуры, сказал речь по поводу прибытия короля английского. Депутаты, пресса, духовенство и многочисленные гости, переполнявшие парламент в день национального торжества, склонны расценивать приезд высоких гостей как попытку сближения с Италией, в целях освежения основ государственности Англии по принципу фашизма.

АЛЛО! АЛЛО!

Смотрите в Сплендид-Палас новую фильму Чаплина "Поцелуй двух глупышек"!

Вошедших встретил школьный гул. С кресел сразу вскочило десятков пять девиц в голубых платьях.

Глава вторая

- Доктор калечит, инженер кутит, торговец надувает, но что делает принц Уэльсский? - возмущался Лавузен.

- Принц Уэльсский путешествует,- вздохнул Марч.

- Провались ты с путешествиями! - Лавузен взял трубку телефона.

- Алло! Дайте дворцовое ведомство. Звонят из кабинета принца, перечислите аристократические клубы. Марч, записывай. Да, я слушаю. "Клуб подагриков". "Клуб безусых". "Общество взаимного недоверия". "Жокей-клуб". "Лига родовитых безумцев". "Клуб самоубийц". Благодарю!

- Куда же? - спросил Марч.

- Никуда. Я думаю, что мы с тобой такие же жокеи, как подагрики; безумцы мы уже давно; что же касается общества взаимного недоверия, то вполне достаточно жить в XX веке, чтобы быть членом вселенского клуба. Мне вовсе не интересно бывать там, куда шляется Франция, Германия, Италия, не говоря уже о Румынии. К самоубийцам, думаю, рано.

- Я с ужасом убеждаюсь, что нам вообще некуда идти,- заметил Марч,просто коронованный тупик.

- Погоди, я забыл о филантропических учреждениях! - Лавузен взял со стола книгу.- Вот! "Общество эстетического воспитания девиц от 15 до 17 лет". Председатель лорд Гуль. "Лига удачного замужества". Вот это любопытно: положительно жизнь и здравый смысл опередили мои трюки. Адрес, Марч!

- Уайтхолл, 141.

- Едем!

С равнодушием людей, привыкших ко всему, друзья поместились в своем излюбленном моторе, и оба очнулись в тот момент, когда склоненная голова ливрейного напомнила о прибытии.

Наверху белой лестницы их встретила женщина, видом своим мало отличавшаяся от окружавших ее предметов, приличных и достаточно скучных.

- О, ваше высочество. Какая честь! Они как раз на уроке.

- Кто? - спросил Лавузен, рассматривающий потолок с надписью: "Здесь рождаются гармоничные браки".

- Леди, жаждущие счастья. Прошу убедиться,- и, распахнув двери, директрисса присела в реверансе.

Вошедших встретил школьный гул. С кресел сразу вскочило десятков пять девиц в голубых платьях; даже лысый учитель спустил одну ногу с подножки кафедры, нежно прижимая евангелие к груди.

Директрисса писала вензеля реверансов.

- Продолжайте урок,- Лавузен сел в кресло и, вскинув монокль, застыл в позе героев Жокей-клуба. Марч скромно согнулся в секретарской позе.

- Этюд № 1. Девочки, что нужно для того, чтобы выйти замуж? Мисс Августа, отвечайте.

- Во-первых, надо иметь жениха.

- Прекрасно! Идем дальше, что вы подразумеваете под понятием "жених"?

- Субъекта своего класса, не ниже тысячи фунтов годового дохода, имеющего две основных и две запасных профессии.

Лавузен сохранял строгое выражение. Директрисса наклонилась к нему и прошептала:

- У нас преподает патер Уилькер, сочетающий религию с экономической моралью. Изумительные результаты!

- Сколько времени длится курс? - спросил Лавузен.

- Два года.

- Только теоретически?

- Зимой - да. Летом мы выезжаем на модные курорты, экзаменом у нас служит брак. С каждого освященного церковью союза школа получает пожизненный процент.

- Часто проваливаются на экзаменах? - Марч вынул блокнот.

- О, нет! Неуспевающих одна, много две из пятидесяти. В прошлом году вон та, крайняя, с пепельными волосами, вышла замуж за поэта, но это чисто болезненный случай, когда девушка настолько забывает о своей чести, что бросается на шею субъекту ниже ста фунтов.

- Средний возраст учащихся? - поинтересовался Лавузен.

- От двадцати до сорока восьми... Что вы скажете, ваше высочество? настаивала леди.

Все трое спускались по лестнице. Служитель распахнул парадное. Шофер открыл дверцу автомобиля. Марч, сняв цилиндр, и леди, распластав юбки, ждали ответа.

- По-моему, вполне культурное начинание,- заметил Лавузен,- деление на классы просто необходимо, чтобы какой-нибудь матрос не женился на дочери пэра.

- Вы шутите, ваше высочество,- присела директрисса.

- Ничуть. Мало ли что может случиться, а, во-вторых, я бы посоветовал ученицам за сорок расширить круг аристократических женихов до первого встречного, с постепенным понижением имущественного ценза, но не ниже пяти шиллингов, иначе это противоречило бы здравому смыслу. До приятного свидания, сударыня.

Когда автомобиль тронулся, Марч тяжело вздохнул.

- Эта пепельная девушка меня поразила; от нее веет средневековым героизмом. Кто был ее муж?

- Поэт,- мрачно бросил Лавузен.

- А разве они существуют?

- Не видал. Говорят. А впрочем это можно проверить.

Мимо скользили омнибусы с переполненными империалами. Пролетевшая витрина вскрикнула плакатом об осенней распродаже у Бааркера. Автомобиль с гербами привлекал внимание; щеголи снимали шляпы. От Трафальгар-сквера автомобиль мчался вниз к Виктория-стрит.

Внезапно, как это часто бывает в Лондоне, сумрак стушевал контуры. Вот завертелось. Никто еще не видит. Огненные шарики фонарей догнали мотор, и город расхохотался миллионами лампочек.

Наконец сияющий угол Виктория-стрит. Марч выскользнул первый.

Громадный дом с вывеской:

У подъезда толпа нищих осадила криками, шуточками. Между одним кривоглазым и женщиной в лохмотьях вспыхнула ожесточенная перебранка. Оба клялись, что "я первый открыл дверцу вашего автомобиля, сэр".

Лавузен что-то поспешно сунул в две руки и, согнувшись, быстро прошел сквозь писк шарманки, дробь барабана, оглушенный ревом унылого концерта нужды.

Стеклянная дверь уплыла вверх как занавес, и Лавузен очутился в обширной зале. К вошедшим с поклоном приблизился толстяк в смокинге.

- Вам тему?

- Да, пожалуй,- нехотя согласился Лавузен, опуская голову, чтобы его не узнали.

- Любовную, бытовую? - обернулся смокинг.

- Любовную, господин директор.

Толстяк крикнул в рупор:

- № 128 442 - ЛЮБОВЬ...

Десяток клерков заплясали каблуками по винтовой лестнице вдоль стен.

Марч спросил:

- Лавузен, где мы?

- А вот увидишь.

Зал гудел. Под тропическими деревьями, на кушетках, в античных ложах томились, полулежа, мужчины, женщины и подростки. Иные из них кружились под свистящую музыку, другие яростно раскачивались в гамаках. Но все - лысые и длинноволосые, худые и жирные, включая костлявого старика, по грудь сидящего в бассейне,- держали в руках тетради с карандашами.

Клерки, изнемогая, доползли до предельной высоты, где помещалась любовь, нажали пластинки, и белые листки по желобкам скатились в руки директору.

- Вот рекомендую,- начал он, подходя к Лавузену,- великолепная тема: богатая девушка влюбляется в нищего. Родители против. Влюбленные бегут на дилижансе. Родители догоняют и благословляют. Финал: майское солнце золотит кусты боярышника.

- Нет, благодарю,- поморщился Лавузэн,- дайте что-ни5удь диккенсовское.

Директор взялся за рупор. Марч возмутился.

- Ради дьявола, почему вон того дядю то бросают на трапеции, то вертят вокруг него колеса и над самым ухом стреляют из пугача? Где мы, в клинике умалишенных?

Лавузен пожал плечами.

- Пустяки. Здесь магазин тем. Все эти люди нормальные писатели, если только писатели могут быть нормальными в современном обществе, требующем от них романов с моралью и политически благонадежных. Что касается летающего на трапециях, то это автор приключенческих романов; тот вон, спящий в летаргическом сне,- бытовик. Во всяком случае, не беспокойся за сидящего в бассейне, он не простудится (вода подогрета), а в результате может написать роман из жизни подводного мира. Но мне уже надоело,- нет, мы передумали, господин директор, потому что заниматься искусством и жить на это в наши дни большое искусство.

Положив пять шиллингов на стойку, Лавузен вышел, подтолкнув Марча...

- Стандартизированные папиросы, дома, теперь любовь и, как видишь, искусство. Европа догнала Америку. Нам нечего делать, Марч,- все сделано. Остается разрушить, но это вне нашей компетенции,- Лавузен занес было ногу на подножку автомобиля, как вдруг юркий мальчишка шмыгнул мимо.

- Экстренный выпуск "Дейли-Телеграф"... Король, королева и младшие члены, кроме принца Уэльсского, оставшегося в Лондоне по болезни...

- Это мне нравится: о собственной болезни приходится узнавать из газеты,- пробурчал Лавузен.

Садясь в автомобиль, Марч ужаснулся.

- Значит, вы единственный член королевской семьи?

- Не совсем! Здесь еще моя жена, но и она уезжает в Рим.

- Ваша... жена?

- Разве ты не знал? О, это милая женщина. Когда я сделаюсь королем, я тебя обязательно познакомлю с ней.

- А когда вы сделаетесь королем? - улыбнулся Марч.

Лавузен вынул записную книжку.

- Сегодня у нас пятница. В будущую среду!

- Лавузен, что вы задумали? - вскрикнул Марч, бледнея.

- Как это называется?.. Да, государственный переворот. Не бойся друг, я уверен, что рассмешу весь мир. А смех - наше оружие.

Глава третья

Вечер упал как-то сразу. Сперва в громадные окна просочилась кровь заката, небо сморщилось тучами, сумерки накинули серые капюшоны на головы шотландцев. Когда Лавузен вошел в приемную, к нему приблизился майор Суффакс.

- Имею честь доложить, что ваше высочество трижды вызывали.

- Кто?

- Неизвестно. По радиотелефону.

- Марч,- обернулся Лавузен,- ступай в кабинет переговоров, я сейчас буду.

Проникнуть в кабинет было нелегко. Только подтвердив приказание принца, Марч получил шифр и, когда стража удалилась, нажал секретные кнопки.

"Кабинет переговоров", как и знаменитое озеро на крыше Букингемского дворца, устроенное лет шестнадцать тому назад, еще во время мировой войны [3],- были единственными нововведениями двора, оберегавшимися от общественного мнения Англии. Когда королю для удобств приема понадобился радиотелефон, палата лордов возмутилась, причем консерватор Дыркинхэд воскликнул:

- Радиотелефон во дворце! Пощечина науки величию короны. От радио не далеко до коммунизма. [4]

Сейчас на пороге этого знаменитого кабинета стоял Марч. Небольшая черная комната без окон освещалась четырьмя люстрами. С юго-восточной стены дребезжал телефон, и на экране судорожно дергались зигзаги.

- Ну что? - спросил Лавузен, входя и закрывая дверь.

- Сейчас. Откуда? - Марч взял трубку.

Слабый голос простонал издалека:

...РЯТ...З ..ПАРИ...ЖА... ОТКРОЙ...ТЕ... У...СИ...ЛИ...ТЕЛЬ...

- Из Парижа,- повторил Марч.

Лавузен нажал мембрану громкоусилителя. Резкий мужской голос зверем вылез из трубы:

...ДОКТОР АЛЬБЕРИК КАННЭ ИЗ ПАРИЖА ПРОСИТ ПРИНЦА УЭЛЬССКОГО...

- Я слушаю,- Лавузен принял трубку.

...СЕЙЧАС ПОЯВЛЮСЬ НА ЭКРАНЕ... У МЕНЯ СЛАБАЯ УСТАНОВКА... ВОЗМОЖНЫ ...ПЕ...РЕ...БО...И...

- Марч, потушите свет и дайте экран.

Оба сели в кресла, а на полотне, исчерченном полосами, выступил Альберик Каннэ. Лезвие пробора разрезало его голову на два черных крыла. Доктор был в сером костюме и мягких туфлях.

...ВЫ МЕНЯ СЛУШАЕТЕ?..

- Я вас слушаю,- зевнул Лавузен.

...МНЕ ПЛОХО ВИДНО... КТО ЭТО ПЛАВАЕТ РЯДОМ С ВАМИ?..

- Это мой секретарь - Марч Суаттон. Говорите!

...ВЫ НЕДУРНО ЗДЕСЬ УСТРОИЛИСЬ, НО ПОМНИТЕ, ЛАВУЗЕН, И ВЫ, СЭР, ПО ВАС ОБОИМ ПЛАЧЕТ ВЕРЕВКА, НА ДНЯХ Я РАСКРЫВАЮ ТАЙНУ МОЕГО ИЗОБРЕТЕНИЯ... ВЫ СЛУШАЕТЕ?.. МНЕ УДАЛОСЬ СОЕДИНИТЬСЯ С ГЕРЦОГОМ ЭЛЬСИНОР...

- Это все, что вы хотите мне сказать? - перебил Лавузен.

...ВЫ БУДЕТЕ ПОВЕШЕН... НЕ СОД...РР...СЛЛЛЛ...

- Марч, вы плохо выключили, заткните глотку доктора. Так. А теперь,Лавузен взял трубку юго-запада.

Марч обернулся: на экране - качающаяся внутренность каюты с круглыми стеклами.

- АЛЛО... ЯХТА "БРИТАНИЯ", ДЕЖУРНЫЙ.

- Говорит принц Уэльсский. Нельзя ли к телефону его величество?

- НЕТ. МЫ ТОЛЬКО ЧТО ОТПЛЫЛИ ИЗ ПЛИМУТА, ОНИ ИЗВОЛИЛИ СЫТНО ПООБЕДАТЬ...

- Выключите, Марч эту гадость!

Вспыхнул свет.

- Интересно знать,- задумчиво произнес Лавузен и быстро встал,подожди меня здесь, я сейчас.- Лавузен выбежал из кабинета.

Пройдя сквозь строй белых париков одну, другую, третью комнату, Лавузен остановился. Впереди шел дворецкий, гордо сообщавший пустым залам имя принца Уэльсского. От каждой портьеры отделялось по два человека, примыкая к шествию под предводительством дворецкого. В пятой комнате одиннадцать лакеев выстроились в шеренгу, а старший, передав доклад фрейлине, остался в склоненной позе, пропустив Лавузена в шестой зал, откуда имя принца потекло уже через женские уста.

В девятой комнате Лавузен сел в кресло, попросив знаком приблизиться фрейлину.

- Скажите, леди, еще далеко?

Фрейлина захлебнулась юбками в реверансе.

- О нет, ваше высочество, принцесса уже приближается к вам.

- Бедная,- покачал головой Лавузен,- а если я подожду ее здесь?

- Это нарушит этикет, и к тому же принцесса должна задержаться в приемной золотого льва. Вас все равно разделят шесть зал.

- Благодарю. Я не в состоянии идти дальше, по-моему здесь необходимо проложить узкоколейную железную дорогу.

- Терпение, ваше высочество, прошу следовать.- Лавузен, стиснув зубы, огромными шагами пролетел пять зал, вихрем отразившись в зеркалах, и в изнеможении тупо уставился на портьеру, затканную золотыми львами.

- Ух! - вздохнул он и перешагнул порог.

Из дневника Марча Суаттона

9 августа 19...

г. Лондон - Кент (графство Ноль)

Что случилось, не знаю. Вчера в час ночи Лавузен ворвался ко мне, крича:

- О, эта женщина! Она меня убила здравым смыслом. Скорее на аэродром! Мы летим в Кент!

- Зачем в Кент? - спрашиваю.

- Отдохнуть. И никогда, слышишь, Марч, не произноси слова "принцесса" в моем присутствии...

Сам я никогда не видал ее, но Лавузен уверяет, что она представляет из себя "английскую болезнь на французских. каблуках". Не спорю. Но только Лавузен напрасно мечтал поразить ее. Ей оказалось решительно все равно, что случилось с ее мужем и какую роль будет играть Лавузен. Титул и приемы сохранятся,- остальное ее не волнует.

В два вылетели. Всю дорогу Лавузен бушевал. Утрам осматривали замок времен Тюдоров, где мы остановились. Но даже геометрические парки, трехсотлетний мох и рассыпающиеся древности не развеселили Лавузена. Развернув газету, он пришел в бешенство. Оказывается, "Таймс" официально сообщил об отъезде принца Уэльсского на охоту. В знак опровержения Лавузен выщипывал хвосты у павлинов до обеда. После ленча - охотился на майора Суффакса. Вечером катались. К концу прогулки выяснилось, что лошадь его не гармонирует с цветом природы. Под руководством известного живописца перекрашивали лошадь в зеленый цвет.

10 августа

Удили рыбу. Специальные корреспонденты, прибывшие из Лондона, интервьюировали Лавузена. Ловил естественным способом: нанизывал принесенную в банках рыбу на крючок и закидывал в озеро. При торжественном рукоплескании присутствующих удочка вытаскивалась - и все любовались нежными оттенками рыбы, которой не было на крючке.

11 августа

В воздухе

Среди ночи Лавузен заявил, что только минуту тому назад он беседовал с архангелом Михаилом, и тот требует, чтобы Лавузен немедленно летел в Лондон и купил перчатки палевого цвета. После торжественного обещания архангел отступился, и Лавузен потребовал аэроплан. Летим.

13 августа

Лондон

После обеда в интимном кругу человек шестьдесят поехали покупать перчатки. Во время посещения магазина за нами следовала толпа кинооператоров и репортеров. Лавузен горячился, требуя перчатки как раз по руке архангела Михаила. Такого размера не нашлось.

14 августа

Сегодня во дворец проник лидер "Ученых Христиан"[5] и добился аудиенции у Лавузена. Кажется, он заманивал принца в секту. Насколько мне известно, идея ее такова: каждый вступивший может быть уверен, что достигнет всего, чего пожелает, а если он ничего не достигнет, то такова воля божия. Лавузен заявил, что он, как член королевской фамилии, принадлежит к англиканской церкви, но с удовольствием даст список друзей, желающих сделаться "Учеными Христианами". Лавузен уехал в Академию Наук, а мы с лидером долго разбирали список, состоящий из таких слов:

"...тигр, слон, акула и сардинка. Все это мои друзья, пожалуйста, обратите их в "Ученых Христиан", тем более, что вам все удается, а если ничего не выйдет, такова воля божья,- я не виноват.

Эдуард, принц Уэльсский.

P.S. Советую заняться слоном, как наиболее толстокожим и податливым животным".

15 августа

Вечером Лавузен спросил:

- Что нынче?

- Вторник. Спокойной ночи!

- Благодарю. Чуть не забыл - завтра день переворота. С утра поедем искать денег.

Я пожал плечами и вышел. Спорить с Лавузеном бесполезно.

Глава четвертая

К полудню в Сити движение стиснутое; стальные гусеницы черных авто медленно вязнут среди пешеходов. Хлопают двери. Магазины, склады впускают, выпускают тысячи дельцов. Над грудой рычащих автомобильных морд едва видна палочка полисмена. Клерки вертятся как заводные, хриплые клерки сшибаются носами, извиняются и мчатся дальше. Сити - огромный город, и люди, мелькающие из двери в дверь, чувствуют себя дома. Им не страшны гудки, они не верят в смерть. Хлеб... нефть... акции. И всюду, куда вонзается острый глаз широкоплечих самоуверенных джентльменов, образуются провалы, убытки, разоренья. Продающие и покупающие жуют сигары, швыряя друг в друга гири слов: фунты, доллары, рис...

У Английского банка часы показывают без четверти два. И вот тогда-то открытый "рольс-рольс" врезается в толщу покорно ждущих моторов. Это случилось у подъезда банкирской конторы "Ворр и сыновья". Двое молодых людей, один одетый во все черное и его сутуловатый коллега, задержались на секунду перед матовыми створками кабинки.

Через три минуты - одиннадцатый этаж. Направо надпись:

Стоило бросить два слова: "принц Уэльсский",- и клерк, вздрогнув, нырнул в кабинет, вытянулся, проглотив глазами входящих. Принц Уэльсский собственной персоной у директора,- это событие настолько красочное, что шестнадцать машинисток привстали, десять из них попудрили носы, шесть вздохнули, а старший бухгалтер сказал: э...- и уронил отчетный баланс.

Замешательство длилось пять секунд (секундомер системы Твайфт. Лондон, Восточная, шесть). Не больше. В следующее мгновение клерки, перепрыгивая друг через друга, неслись по коридору. Все шестнадцать машинисток делали по 400 ударов в минуту (акции... нефть... баланс), а девять лифтов долбили этажи.

Директор мистер Ворр встал и поправил манжет. Вместе с ним встали и сейчас же сели шесть секретарей.

Мсье Лавузен опустился в кресло. Марч положил перчатки на стол. Шумел вентилятор, сердце директора, строчили секретари, радиотелефон жужжал о ценах хлопка.

Десятиминутная беседа. Плавная речь Лавузена, подергивание Марча, сухое постукивание пальцев директора.

- Это невозможно,- сухо заметил мистер Ворр.

Секретари слегка приподняли носы и тотчас опустили.

Лавузен: Три миллиона фунтов. Кратковременный заем, солидные гарантии.

Мистер Ворр: Цели заема?

Лавузен: Государственный переворот. Мне надоело ждать законного престолонаследия.

Мистеру Ворру изменяет хладнокровие.

- Как! Опять? Вчера герцог Эльсинор просил у меня под диктатуру полтора миллиона фунтов. Правда, он обещал мне Манчжурию, но это слишком: два переворота в неделю!

- Три миллиона и никаких конкурентов! За вами место премьера и кусок Австралии!

- Но я не популярен! Меня не знают,- директор слегка берется за голову.

- Успокойтесь. Происхождение вашей фамилии очень древнее, если откинуть последнюю букву; когда же ежедневно во всех газетах будут печатать, что вы гений, то сперва ваша жена, затем все человечество, да и вы сами автоматически поверите в это.

- Согласен,- вздыхает директор,- но я боюсь за несовременность вашего предприя... э... переворота, вы меня извините, конечно.

- Три миллиона! - Лавузен встает.

- Нет. Простите, но меня ждут дела. Здесь бьется пульс мировой империи, и я...

- Дайте вашу руку,- перебивает Лавузен,- о-о, сто восемьдесят, сто девяносто в минуту. Скверный пульс у империи! В последний раз три миллиона. Нет? До свидания!

Марч, как всегда, уходит последний.

Мистер Ворр делает несколько дрожащих шагов к телефону:

- 3-49-46! Герцога Эльсинор к телефону! Скорее кто-нибудь, дело в том, что принц Уэльсский затевает пере...- директор обернулся,- прошу оставить меня.

Шесть секретарей разом встали, согнулись и вышли. Когда дверь закрылась, мистер Ворр отчаянно крикнул в трубку:

- ...ворот! Да, переворот.

Сумерки чуть тронули газоны пепельным крылом. Через Мраморные ворота по аллеям Гайд-парка - вереница экипажей. Сидящие в них грезят о счастии не ниже тысячи фунтов. Сумерки коротки, как поцелуй воина. В такие вечера офицеры мечтают о мировом могуществе, генералы о покере, а поэты попросить в долг. Даже листва, пронизанная закатными лучами, шелестом своим напоминает фунты... Все дышит поэзией. Земля вертится вокруг солнца, лорды около банков, министры вокруг банкиров; точная строго вываренная система: уголь, насилие, сгущенное молоко, взятки, а по окончании приятные встречи в Гайд-парке. Мужчины приподнимают цилиндры, женщины делают улыбки - то и другое стоит денег.

Ландо мягко шелестят, и складки жира на затылках великих людей дрожат в такт ленивым колесам. В такие вечера лорды не знают, что им делать с отрыжкой, и наугад притворяются величественными. Фокус удается. Окружающие шепчут: "Это сэр Гаррик. Смотрите - графиня Мерлей".

Через час солнце плюнет на блестящие цилиндры и пойдет спать. Шерлок Холмс начнет тонко улыбаться, кого-то арестуют, словом, наступит типичная лондонская ночь, а пока милорды нежно укачивают свои животики и один экипаж сменяется другим. Внезапно знакомый автомобиль вкатывается на главную аллею. Откинувшись, Лавузен что-то рассказывает Марчу, положившему цилиндр на колени. Оба слегка покачиваются, подпрыгивая на поворотах.

- Прекрасное зрелище, микробы на прогулке,- Лавузен указал на пролетевшую карету.

- Это, кажется, герцогиня Готтентотская,- встрепенулся Марч.

- Может быть. Пэры, лорды, банкиры... аппетит этих микробов чудовищен. Яд усиливается в любом государственном организме, если своевременно не сделать прививку революц...

Автомобиль Лавузена скрылся с глаз.

Неуловимые оттенки неба от голубого до грязно-бурого в момент заката.

- Интересно знать,- продолжал Лавузен, поднимаясь по лестнице особняка на Бромтон-стрит,- что за переворот придумал герцог?

С поклоном их провели в гостиную, дворецкий поспешил доложить.

Забегали слуги, вспыхнули люстры. С легким шелестом распахнулась портьера, и показалась голова герцога.

Лавузен встал.

- Дорогой герцог, надеюсь, мы не опоздали? Не беспокойтесь, это мой секретарь, он тоже посвящен в тайну.

- Какую тайну?

- Герцог, кто перед вами? - Лавузен ударил себя в грудь.

- Наследник английской короны.

- Дым и ад! - взревел Лавуззн,- я такой же наследник, как вы полярный слон.

- Вашему высочеству угодно смеяться? - вставил герцог, сохраняя выдержку.

- Угодно? О да! царапать вас, милейшее чудовище, спящее под жиром здравого смысла! Настоящий принц в тюрьме, понимаете, а я...

- Спокойствие,- перебил герцог,- никакого принца Уэльсского нет. Сегодня ночью человек, выдававший себя за него, повешен.

Два возгласа.

Испуганный - Марча и удивленный - Лавузена.

Герцог сделал паузу и, подняв голову до уровня горделивости, продолжал:

- А потому прошу ваше высочество спокойно ехать во дворец.

Герцог и Лавузен, сидя напротив, рассматривали друг друга с внезапным любопытством. Лавузен провел рукой по лицу.

- Предположим, что сейчас ничего не было сказано?

- Предположим,- подхватил старик.- Может быть, вы сообщите, что мсье Каннэ изменил ваше лицо, но мне это уже известно от самого доктора и очень давно.

Мельком взглянув на Марча, Лавузен невольно улыбнулся.

- Историческая минута,- не удержался Марч.

- Милый друг,- заметил Лавузен,- история большое жульничество, но не всякое жульничество история. Кстати, Марч, ты что-то записываешь в блокнот для потомства, ну, так пусть эта сцена будет называться: "Ловкость английского дипломата",- читатели любят фантастические рассказы.

Вечер. Какие-то люди. Марч не понимал. Улицы, дома, Лондон - все это слилось. Мимо несущегося мотора вспыхивали костры пылающих ресторанов, мелькал алебастровый профиль полисмена, в глазах Марча качался фонарь герцогского особняка. Забившись в угол автомобиля, Марч знал, что ничего не существует, а если дотронуться до Лавузена, то этот человек рассыплется как сон.

- Пройдемся немного,- Лавузен взял Марча под руку,- признаюсь, герцог ошеломил меня.

Перед глазами Тауер-бридж.

На минуту они задержались, вглядываясь в дымчатые блестки Темзы.

Скрипели бесчисленные лодки. С парусников неслись песни запоздалых гуляк. Суда, баржи спали, свернув крылья парусов.

У спуска, где обычно днем располагаются художники пастелью, дорогу им преградил человек в широкополой шляпе.

- Будьте любезны, сэр, не укажете ли вы, как попасть на Чаринг-кросс?

- Это нужно трамваем,- ответил Лавузен.

Мужчина приподнял шляпу. Марч слегка вскрикнул. Лавузен с удивлением обернулся к нему.

- Что с тобой?

- Знаете ли, кто это был?

- Лондонский нумерованный нищий!

- Не то, совсем не то! Скорее, Лавузен, или мы погибли, за нами следят люди герцога.

Туман проглотил сперва их спины, потом шаги и облизнулся белым языком. Луна задумчиво водила пальцами лучей по спинке Темзы, чуть вздрагивающей во сне, едва шевелящейся.

Глава пятая

Надутое небо грузным полотнищем повисло над Лондоном. Желтые фонари маслянистыми пятнами плавали в тумане. Массив тумана пластами, глыбами ложился под ноги. Робкие фигуры чиновников, скрюченные порывами ветра, напоминали людей, случайно уцелевших в городе, отравленном газами.

- Это вы, мистер Рекс?

- Да это я, сэр Альби. Доброе утро! Какой ужас, не правда ли?

- Вы говорите о погоде?

- Нет, я имею в виду принца Уэльсск...

- Тсс... Вы не осторожны, нас могут слышать.

Окутанный предрассветной дрожью Лондон был пуст и холоден. Седые башни парламента, склонив чуткие уши шпицев, дремали, захлебнувшись в сыворотке тумана.

Из-за ограды центральной тюрьмы, где толпились чиновники, веяло камнем, холодом жести.

- Доброе утро, сэр. Скоро?

- Сейчас. Уже разбудили.

- Он будет повешен.

- Будьте добры, сколько времени:

- Без четверти два.

- Начинайте!

- Он будет... О... смотрите, смотрите - ведут!

Двое чиновников плотнее застегнули пальто. За ними, словно упав сверху, тяжело захлопнулись двери тюрьмы.

- Вам направо, сэр?

- Пойдемте вместе. Черт возьми проклятый туман. В Англии определенно портятся погода и нравы.

Оба медленно плыли по скользкому тротуару, еще с ночи светящемуся буквами реклам. Шли, упирая четырехугольные подбородки в грань жестких воротников.

- Почему отсрочили казнь?

- По приказу герцога Эльсинор.

- Странно! Не кажется ли вам, что за последнее время нить высшей политики Англии держит чья-то преступная рука; взять этот случай с приостановкой казни над лжепринцем Уэльсским.

- Вы уверены, что он лжепринц?

- Как? - остановился собеседник,- что вы этим хотите сказать?

- Разве вы не слыхали,- говорящий оглянулся,- что тот, которого сейчас должны были казнить - настоящий принц, а на его месте, во дворце, какой-то шарлатан?

Слушавший в ужасе выронил трубку.

- Что такое? Вы с ума сошли! По-моему, одна мысль об этом оскорбительна. Доброе утро, сэр. Вам нужно лечиться!

- Доброе утро! Проклятый туман!

Глава шестая

Закрытый лакированный "паккард", подбрасывающий на своих упругих подушках герцога Эльсинор, выскочил из ворот тюрьмы.

Туман ниже, гуще. Автомобиль катился по желобкам бесконечных улиц; на крутых поворотах дома, казалось, должны были рухнуть на крышу бесшумного экипажа. "Паккард" с ревом ворвался на Флит-стрит. Улица встретила гулом редакционных машин, а вихрь клетчатых чертенят догнал криком:

- ВОЛНЕНИЯ В ИНДИИ. УГРОЗА ВСЕОБЩЕЙ ЗАБАСТ...

Герцог прищурился и потрогал себе подбородок. Автомобиль покачивался медленно, важно. На Виктория-стрит черное пятно толпы растеклось вокруг механического человека. Радиоманекен кричал:

- ПАДЕНИЕ КАБИНЕТА ОЖИДАЕТСЯ В...

"Паккард" пролетел мимо. Площади обгоняли улицы, улицы развертывали веера серых зданий. Машина разрезала толпу, проскочила шесть особняков, вздрогнула и остановилась.

Подхваченный двумя ливрейными, герцог в полном смирении, как девица перед конфирмацией, прошел сквозь строй фоторепортеров.

- Господа! - голос герцога строг,- будьте кратки.

И прошел к себе.

Секретари осадили бумагами. Герцог читает. Телефоны звонят. Депеши укладываются стопками. Голос дежурного:

- Лорд Гумберлен!

Названный элегантной походкой пантеры съеживается в поклоне.

- Добрый день, ваша светлость. Вчера вы не были в палате общин?

- Вчера - да. Сегодня буду. Я только что из тюрьмы.

Пантера глазом выплевывает монокль.

- Уже кончено?

- Нет еще,- голос герцога опускается до шепота.

- Это опасно. Газеты молчат, но... слухи! Сейчас не время сплетням.

Пантера показывает золотые клыки.

- До свидания, милорд,- холодно цедит герцог,- ваш доклад я прочту.

- До свидания, ваша светлость, но вы упускаете из виду, что лицо, намеченное на диктаторский пост, должно быть незапятнанным. Его не может окружать легенда о принцах Уэльсских.

- Это намек?

- Предупреждение, ваша светлость. Честь имею кланяться.

Герцог чувствует дрожь. Проклятый туман застилает глаза... только на секунду. Прием продолжается. Очнувшись, герцог замечает фигуру лорда Ахдональда.

- Диктатурой не запугать! Мы будем бороться.

Герцог зевает, заметив это, посетитель робко заканчивает:

- Но все же считаю своим долгом поздравить вас.

- Благодарю. Я надеюсь, вы, как всегда, поддержите нас в трудный момент и окажетесь верны традициям Англии. Благодарю.

Репортеры вскрикивают. Туман упорно не рассеивается. Двери захлопываются. Двое толстяков молча рассматривают герцога.

- Я вас слушаю.

- Нам надоело ждать. Забастовки усиливаются. Мы вас назначаем диктатором, а вы медлите.

- Я готов,- вздыхает герцог.

- Это совершенно неважно, готовы ли вы, или черт его знает, кто еще не готов. Вашу ловкость в обращении с королем и парламентом мы ценим, но она ничего не стоит, пока вы возитесь с принцем Уэльсским.

- Милорды,- кричит герцог,- сегодня же я подпишу приговор.

- Он уже был подписан раз,- волнуется мистер Ворр.

- Я колебался. Хотел посоветоваться, кого же оставлять принцем. Настоящий полезен, но глуп, поддельный эксцентричен. Мне все равно.

- Нам тоже,- возражает мистер Ворр.- Одного повесить, другого отправить путешествовать. Есть масса городов и такое же количество психопатов, живущих в них.

- Будет сделано. А когда?

Мистер Ворр пожимает плечами.

- Да хоть завтра. Нет, впрочем завтра день рождения моей дочери. Она не выносит суетни.

- Это не так шумно,- оправдывается герцог,- я уже наметил конспект: ночью - разоружение гарнизона. В полдень - разгон парламента. К вечеру провозглашение диктатуры, пулеметный роспуск несочувствующих организаций. Речи, обед, фейерверк.

- Очень длинно,- морщится мистер Ворр.

- Нельзя. Здравый смысл, традиции.

- Сколько все будет стоить? - мистер Ворр лезет в карман.

- Миллиона полтора. Необходима воздушная гвардия на аэроистребителях.

- Хорошо. Но смотрите, чтобы народ не успел опомниться. Тогда - в понедельник.

Оба посетителя встают. На пороге мистер Ворр оборачивается:

- С принцем кончайте скорее. Пожалуй, оставьте настоящего. Добрый день, старик, и помни: авансов никому, даже небесной гвардии.

Глава седьмая

Игра была захватывающая, напряженная.

- С дворцом, кажется, покончено,- заявил Лавузен.

И это была правда. Марч ликовал. Теперь они, скинув шикарные костюмы, облачились в кепи, а смеющиеся глаза Лавузена закрыли очки. В клетчатых пальто и крагах друзья имели вид шоферов. Кто станет искать принца под кожаным кепи?

Угрозы герцога и подозрительные люди на Тауэрском мосту решили дело. Только теперь оба поняли, как далеко зашла игра, и, казалось, улицы сдвинулись, туман насел ниже, а в каждом прохожем чудился шпик. Тут пригодилась ловкость Лавузена, с быстротой молнии решавшего ходы игры.

Круг стягивался. Друзья избегали встреч, сторонились общественных мест и даже голод предпочитали утолять в мелких харчевнях на берегу Темзы. В Лавузене закипало бродяжничество парижского гамена, шутки и остроты сыпались колючим фейерверком. Но осторожность, нюх гончей ни на секунду не покидали его.

Марч поражался той легкости, с которой Лавузен разматывал клубок событий. В кабачке, на сходнях, помогал грузить тяжело хрустящие кули угля, за виски после трудного дня, в кругу матросов Лавузен был прост и весел.

В последней гостинице они оставили все следы прошлого,- все свои вещи, и не показывались там. Лавузен располагал некоторой суммой денег в надежде покинуть Англию и носил их всегда при себе. Но отсутствие визы, слежка эти инквизиционные приемы современной культуры - изнуряли их.

Философия Лавузена сократилась до минимума необходимых слов. Марча этого простого парня, неосторожно попавшего в кинематографический поток событий, бросало то в холод, то в жар.

Лавузен возмущался:

- Ну, бегемот, поворачивайся живее, какой-то тип слишком долго идет за нами.

И Марч бежал, прыгал в омнибусы, таскал кули, делал все, чтобы не отстать, не упустить из виду друга, сосредоточенно доигрывающего последний акт так весело начатой пьесы.

Город преступлений, болезней, туманов... В эти тревожные дни, следуя за Лавузеном, Марч пересек тысячу улиц, переулков, тупичков, которыми так богат Лондон. Пышный Уолл-стрит, Сити - гнезда хищных дельцов, и как контраст - Тотенгэм, Оксфорд-стрит - уголки мировой революции.

Желтый омнибус томительно волочил их по северным предместьям. Ряды сгнивших лачуг чередовались с гремящими отелями, лавчонками старья у Тефнель-парка. Друзья познакомились с поричем [6], так вкусно приготовленным в баре у Кемден-Тауна, где хмурый слуга подал им кофе с вареньем. Как приятно сознавать, что к ленчу не нужно одевать динер-жакета [7], что вообще ничего больше не интересует, кроме свободы. Повинуясь хитроумным прыжкам и уловкам Лавузена, путающего следы, они бросались в такси и мчали на Пэлл-Мэлл, где белый клоун, дергая картонного льва за хвост, прохаживался на счет империи, озираясь на полисмена. Поплар, Степней - рабочие шумные районы с удвоенными пикетами констеблей. А на улице пароходных компаний Лавузен в первый раз тяжело вздохнул, глядя на витрины "Северо-Германского Ллойда", где крепко сколоченные янки дожидались билетов на морские экспрессы в Остенде, Гавр, Кале. Они видели много людей, выступавших из полумрака Флит-стрит. Их вели полисмены в суд и обратно. В раскрашенных вертепах Уайтчепеля под адский саксофон дергались негры, свирепо вращая белками, чтобы за ситцевыми кулисами вытирать слезы.

Они видели многое, но запомнили одно: западная часть - богачи, восточная - бедняки. И, подражая глухому ворчанью машин, дома, улицы, скверы, кварталы враждовали, напирая друг на друга.

Был холодный осенний день. Дождь и туман схлестнулись в яростной борьбе; с двух часов дня вспыхнули фонари.

- Сегодня мы попробуем,- мрачно решил Лавузен, подсаживая друга в отходивший омнибус.

Плыли улицы, налитые багровым соком фонари, витрины, как в первый день приезда Марча, но сегодня англичанину из полуприкрытых окон чудились враги, и Марч кусал губы, согнувшись на империале, готовый по знаку Лавузена прыгнуть на асфальт.

- Чаринг-кросс,- прокричал кондуктор.

Кожаное кепи Лавузена растаяло в очереди за билетами. Вокзал гнал поезда на юго-восток, к морю, меловым скалам, к Дувру, а там пароход... Увидит ли Марч все это?..

Кругом толкались, и никому не было дела до двух фантазеров, суетящихся в поисках своего поезда.

- Вот два билета до Дувра. Держи и следи за мной.

Проходя через буфет, Лавузен локтем подтолкнул Марча, указывая на плакат:

- Джентльмены, занимайте ваши места! Скорый. Дувр!

Лавузен оторвал Марча от плаката и вскочил в вагон; они пробежали площадку и выпрыгнули с другой стороны. Поезд плавно ускользнул, обнажив платформу, по которой трое людей догоняли вагон.

Когда опоздавшие прицепились на ступеньки, Лавузен, солидно отдуваясь, вышел через главную дверь на улицу.

- Лавузен, эти трое?

- Агенты,- кивнул Лавузен.

- Но куда мы денемся?

- Пока в гостиницу. Улететь нельзя. Автомобилем до Дувра это подозрительно... Остается... нашел!

Марч даже испугался.

- Что?

Но Лавузен, содрогаясь от хохота, только поправлял сползающие очки и качал головой.

На Дрюри-Лейн, в отеле "Глория", где хранились их вещи, Лавузен держался крайне демонстративно. Громогласно требовал меню, распекал за неуборку номера, раза два без всякой нужды прошелся по ресторану, заглянул в биллиардную и только тогда величественно вошел в свой номер.

Тут Марч с ужасом заметил, что очки Лавузен снял и кепи держал в руках. Значит, прислуга, постояльцы, все могли... Марч не выдержал.

- Лавузен!

- Тсс... Ты наивен, Марч, а наивность это небрежность. Великолепно,пробурчал Лавузен, подходя к окну, и, обернувшись, скомандовал:

- Марч, одеваться! Не хнычь...

Совершенно не уясняя себе, что он делает, только подражая, Марч натянул фрачную пару, вставил в глаз ненавистное стеклышко монокля.

- Прекрасно,- улыбнулся Лавузен.- Возьмите в руки цилиндр, иначе вы недостаточно глупо выглядите. Шаркните ножкой. Так. Действие начинается, а вот и занавес,- Лавузен повернулся к двери.

Как из коробки с сюрпризами, выскочил лакей.

- Автомобиль! - твердо приказал Лавузен.

Сюрприз исчез с легким наклоном головы, пропустив пять человек.

Вошедшие сняли шляпы, приятно обнажив лысины. Лавузен обернулся:

- В чем дело, господа?

Первый джентльмен развел руками.

- Переутомление. Нервное переутомление.

- Покажите язык! - торжественно провозгласил главный врач.

- Всем или только вам? - спросил Лавузен.

- Если вам угодно, показывайте зеркалу.

Лавузен рассмеялся.

- Я не понимаю, откуда вы явились. Я требовал автомобиль, а не консилиум. Мне кажется, эти два понятия трудно смешать.

- Температура высокая. У вас, наверно, болит голова, и вы немедленно должны ехать во дворец,- говоривший выступил из тени.

Это был майор Суффакс.

- Довольно! - оборвал Лавузен.- Марч, стул майору. Садитесь,продолжал он, подходя вплотную к мистеру Суффаксу,- я вас сейчас буду резать, майор. Марч, ножик!

- Это невозможно...- побледнел мистер Суффакс.

- Но почему?

- Потому что в номере нет ни холодного, ни огнестрельного оружия.

- О, великолепно! Майор - вы живой здравый смысл: Я хотел вас уничтожить, но раз это невозможно, можете идти.

- Я не уйду без вас и того джентльмена,- мистер Суффакс указал на Марча.

Комната наполнилась людьми. Тут были полисмены, штатские; даже бледное лицо метрдотеля.

- Марч, начинается массовое действие, брось револьвер и надевай шляпу. Я кончил, джентльмены! - Лавузен гордо вышел из номера.

Отель гудел. Их провожали сотни глаз. В подъезде образовалась такая давка, что полисмены должны были пустить в ход резиновые палочки. Два репортера пытались уловить лицо арестованного.

- Снимайте...- Лавузен остановился.

- Как это называется? - спросил фотограф.

- Принц Уэльсский путешествует. Ну-с,- обратился Лавузен к майору,- я готов.

- Очень хорошо,- пробурчал тот.

- Застегните пуговицу,- бросил Лавузен и, внезапно покачнувшись, упал. Марч вскрикнул и бросился к нему. Полисмены подхватили принца.

- В гостиницу! - распорядился майор.

Директор дал знак, и бешеный "рег-тайм" оборвался.

- Скорее за доктором!..

Лавузена внесли в номер и положили на кушетку. Констебли оттеснили любопытных, и около Лавузена остались Марч и майор.

- Вам плохо, ваше величество? - нагнулся мистер Суффакс.

- О, да! Ощущение такое, как будто вся Британская империя плавает вверх ногами. Оставьте меня с секретарем. Наверное, через полчаса я умру.

- Хорошо, я вас оставлю, но это невозможно, я должен вас привезти живым,- майор вышел, предупредительно снаружи щелкнув ключом.

Лавузен сейчас же вскочил.

- Конец? - прошептал Марч, едва шевеля губами.

- Начало,- ободрил Лавузен,- взгляни, как та дверь в соседний номер, поддается?

Марч навалился плечом. Дверь треснула и распахнулась. Четверо в абсолютном мраке вскочили с воплями:

- Это Наполеон?!

- Дайте мне пощупать его. Кто ты, о, дух?

- Мы нарвались на спиритический сеанс,- шепнул Марч.

Лавузен вихрем промчал через номер.

- Все, что вам угодно, леди и джентльмены, щупайте, давите, честное слово, я дух, но мне некогда. Я лечу на шабаш парижских ведьм!

- О, проклятие!

- Держите!

Но Лавузен уже вырвался в коридор. Марч не отставал. Через кухню по черной лестнице на улицу.

- Мы спасены! - задохнулся Марч.

- Погибли! - бросил Лавузен.- Есть только один выход: прыгнуть в пасть льву и тем спастись. Все остальные способы ладить с хищниками лишены здравого смысла.

Положительно, Лавузен сбивал догадки Марча как пыльцу с цветка.

"Где же конец?.." - размышлял Марч, покачиваясь на империале омнибуса. Как всегда, рядом с ним скучающий Лавузен. За тонкими стеклами автомобиля кипели, сталкивались бури, туман, ночи; они вечно ехали, и хрупкая осыпь сумерек плыла за ними навстречу дню. Краски смешивались. Плакат наклеивался на плакат.

Ленты улиц сливались в серое полотно.

Остановка!

Глава восьмая

Из синевы дрожащего месяца выступала громада Центральной тюрьмы. В корпусах дрожали огни.

- Что нам здесь нужно, Лавузен, ведь принц казнен?

- Это вопрос...

Прошли тревожными шагами мимо ограды и вступили в каменный коридор. На звонок вышел дежурный и, осведомившись о целях прихода джентльменов, указал на кресла. Минуту спустя явился сам начальник тюрьмы мистер Органт.

- Можете идти, Пэрси, и никого не впускать. К вашим услугам, ваше высочество,- поклонился начальник.

- В тюрьме находится некто, выдающий себя за принца Уэльсского,- начал Лавузен.

- Да. Это государственный преступник. В тюрьме никто не знает о нем. Лорд-канцлер строжайше запретил всякие...

- Простите, я вас перебью, мне необходимо видеть преступника. Пятиминутная беседа, сэр. От этого зависит дело государственной важности.

Начальник колебался. Руки его, дрожа, никак не могли отвинтить футляр вечного пера.

Лавузен не глядя спрятал пропуск и не прощаясь вышел. Снова шли коридорами. Винтовые лестницы, мрак, сырость, гулкие шаги часовых. У дверей камеры стражник молча принял пропуск и завозился с ключом.

Марч прикрыл холодную сталь двери и невольно отступил. На мягком кресле у стола сидел человек. Сгорбленная фигура, профиль, ушедший в газету. Где Марч видел эту картину? Он помнит. Он не может забыть отеля "Палас" и Лавузена при первом свидании в Лондоне.

Человек медленно повернул голову. Знакомое лицо. Ледгетский цирк, рядом двое военных, но тогда оно изумленно щурилось на Марча, а сейчас выглядело постаревшим.

- Добрый вечер, сэр! - повторил Лавузен.

Полумрак, каменный пол, решетки на высоком окне, фигура принца в жилете без сюртука, и все еще почтительно склонявшийся Лавузен в широком пальто. Принц в изнеможении опустился на стул; вены на лбу его вздулись.

- Что вам угодно? - прохрипел он.

Испуг? Ужас? Нет, именно то необыкновенное ощущение. Марч это испытал. Теперь настала очередь принца: того требовал неумолимый здравый смысл.

- Меня привело сюда дело, не терпящее отлагательств,- спокойно, как бы вспоминая, начал Лавузен,- вы за стеною и не знаете новостей. Маленьких подробностей, могущих привести к большим последствиям. Что вы скажете?

Принц вздрогнул... Поднял голову.

- Я не поним...

- Сейчас все поймете,- перебил Лавузен.

- Убирайтесь вон! Шантажист!

- Тише, тише, тише,- дирижировал Лавузен трубкой.

- Нет! Никогда! Убирайтесь!! - принц волчком завертелся по комнате. В руках его взметнулся стул.

Марч, боясь шевельнуться, не спускал глаз с Лавузена.

- Как плохо не обладать здравым смыслом. Идемте, Марч, здесь нам нечего делать. До свидания. Вас скоро повесят, по вашей же вине: мне кажется, вы смогли бы вернуться во дворец.

- Если бы? - вскочил принц.- Нет! Это новый обман.

- Напрасно так думаете,- пожал плечами Лавузен,- маленький клочок бумаги, обещающий мне выезд из Англии, откроет вам двери тюрьмы.

- И я не буду повешен?

Лавузен чуть усмехнулся, подмигнув Марчу.

- Нами, во всяком случае, нет. Что касается английского народа...

- Довольно! - перебил принц.

- Я отвечаю на вопрос, - сухо оборвал Лавузен,- решайте.

- Вы настоящий кирпич [8]. Хорошо. Можете спокойно покинуть Англию. Дайте подписать.

- Поздно, ваше высочество,- вздохнул Лавузен,- я пришел сюда не для того, чтобы выманивать у вас пропуска. Может быть, мне хотелось остаться здесь вместо вас и быть повешенным.

Принц пристально взглянул на Лавузена.

- Я не верю вам.

- Дым и ад! - крикнул Лавузен,- мне надоело смеяться. Угодно вам выйти на свободу вместе с этим джентльменом?

- Да, да, конечно. Я сделаю все, что вы хотите.

Лицо принца дергалось от нетерпения. Но тут вступился Марч.

- Лавузен, что вы делаете?

- Снимаю брюки. Разве вы не видите? Принц наденет мой костюм и выйдет вместе с вами.

- Нет! - закричал Марч так, что принц выронил галстук.

- Мистер Суаттон, тише. Я не поэт и не люблю драм, я только фокусник в обреченной стране. Пора. До свидания, Марч. Прощайте, принц. На свободе масса приятных вещей: зеленые лошади, здравый смысл.

- Прощайте...- сжав зубы до боли, принц буквально выбежал из камеры.

Марч растерялся.

- Следи, друг, за дверью, она сейчас закроется.

- Лавузен, прощайте! Лавузен! - Марч вышел из камеры. Последний взгляд.

Тюремщик отметил пропуск, и Марч бросился догонять принца. От его сутуловатой фигуры, уходящей вглубь коридора, веяло таким холодом, что Марч поспешно выскользнул в другую калитку.

Принц не обернулся ни разу.

Глава девятая

Это случилось вечером, когда облака всей тяжестью рухнули на крышу дворца.

Ночь густой смолой заливала окна, ночь дымилась, поблескивая зернышками звезд.

Часы в пустой приемной медленно прозвенели десять.

Майор Суффакс вздрогнул, переступая с ноги на ногу. В коридоре послышался лязг оружия: двери настежь - и группа гвардейцев пропустила вперед человека в штатском.

- Нам нужно видеть принца Уэльсского,- штатский потряс бумагой.

- Это невозможно, сэр,- вытянулся майор.

- Мы имеем приказ об аресте лжепринца, скрывающегося в своих апартаментах. Живее!

- Сэр,- майор сделал грудь колесом,- сэр, вы пройдете только через мой труп.

Штатский окинул мистера Суффакса презрительным взглядом.

- Гм-м...- промычал он,- а что стоит ваш труп?

На пороге герцог Эльсинор.

- В чем дело?

- Нас не пускают,- оживился чиновник.

- Ваша светлость,- перебил майор, доводя свою грудь до великолепия,- я сейчас умру, как солдат на часах, но перед смертью должен сказать, что принца Уэльсского нет во дворце: он и секретарь исчезли несколько дней тому назад. А сейчас только что звонили, что они на свидании с лжепринцем.

- Тем лучше. Ближе к цели - я хочу сказать. Если вы, майор, не смогли поймать этого Лавузена, то сэр Джордж отправится в тюрьму и докончит возложенное на него поручение. Я жду вас здесь.

Чиновник поклонился.

Наследник английской короны, истинный принц Уэльсский, вышел за ворота тюрьмы. Круг жизни принца замыкался безвыходностью катастрофы.

Панорама города вспыхивала и потухала. Сквозь качающуюся пелену тумана принц нащупал спасительную каретку такси.

- Шофер!

- Виноват, одну минуту, сэр!

Принц обернулся и, сейчас же подхваченный под руки, оступился с проклятием.

- Годдам!! Кто вы такие?

- Довольно шутить, сэр.

- Я принц Уэльсский! Пустите, я...

Чиновник, низко поклонившись, прошептал:

- Благодарю вас. Этого мы не знали.

Во дворе их встретил бледный начальник тюрьмы. Принц неожиданно забился в руках гвардейцев.

- Я принц Уэльсский!

Начальник тюрьмы подошел к нему, качая головой.

- Какое сходство! Вы арестованы, мсье Анри Лавузен,- и сквозь зубы добавил: - в камеру № 108. К мистеру Паркеру. Двойной караул!

Со стоном открылась тяжелая дверь. Немного взволнованный, но бесконечно счастливый, кто-то вошел в камеру и снял шляпу.

- Ваше высочество!

- Что? - Лавузен привстал, застегивая на груди халат. Камера наводнилась солдатами.

- Уже? - переспросил Лавузен.

- Роковая оплошность: надеюсь, вам не было здесь скверно? Ваша камера будет исторической.

Присутствующие вежливо потупились.

Лавузен, вдруг найдя дверь, оглянулся и вышел. Солдаты расступились, молча, с готовностью. Шествие двигалось медленно. Механически, как только останавливался Лавузен, замедлялись шаги идущих за ним. Уже на дворе, заметив приготовленный автомобиль, Лавузен еще раз быстро оглянулся и сел в карету. Начальник тюрьмы сокрушенно покачал головой.

Машина тронулась, разрезая шипящие лужи, и брызги взлетели веером. Из ворот автомобиль, пригнувшись, как гончая, помчал по рядам каменных громад, называемых в каком-то человеческом безумье улицами.

Вздрогнул и остановился.

Кругом люди. Сколько их и есть ли у них лица, выходя Лавузен не рассмотрел. Его взор упрямо и сосредоточенно расшифровывал белизну ступенек. Длинная и упорная задача, такая же бесконечная, как ступеньки дворца. Коридоры и в конце коридора Марч, добродушный, чудаковатый Марч с перепуганной физиономией.

- Лавузен? Не может быть?! Нет! - Марч схватился за голову.

- Пусти с дороги, ты мешаешь мне ничего не делать. Если у тебя пригорают благородные чувства,- выпей воды и готовься в дорогу.

Лавузен сказал и скрылся за дверью, оставив Марча, обожженного холодом встречи.

Стража. Кабинет. Люстра. В камине пожар, а около облокотясь - герцог Эльсинор, погруженный в задумчивость.

- Рад приветствовать ваше высочество.

- Благодарю вас, герцог. Что такое с Марчем Суаттоном, он мечется как курица, снесшая голубиное яйцо?

Герцог заревел, ноги его судорожно подогнулись, словно ища для опоры третью.

- Вы? Опять вы?! Принц не мог знать Марча. Проклятый Лавузен! Ошибка! Майор!

Дверь раскололась на две аккуратные половинки, и мистер Суффакс отдал честь.

- Имею сообщить, что приговор над французом Анри Лавузеном, именующим себя принцем Уэльсским, приведен в исполнение. Преступник повешен.

Герцог пошатнулся, вместе с ним от сотрясения рухнула ваза с камина. Лавузен невольно провел себе по шее.

- Вы говорите: повешен, майор?

- Согласно правосудию Англии.

- Очень приятно слышать, сэр, мне в особенности, а вам, герцог? спросил Лавузен.

Старик приподнялся, кряхтя.

Минуту смотрели друг на друга.

- Можете идти,- обернулся герцог к майору, а когда тот повиновался, старик схватил руку Лавузена.- Поздравляю вас с...

- Не с чем! - перебил Лавузен,- здравый смысл кончился, начинается бессмыслица, в результате которой я законный принц Уэльсский, остерегайтесь подделок, но вас предупреждали раньше.

Герцог молчал. Лавузен сел и, заложив нога на ногу, мечтательно произнес:

- Знаете, герцог, настоящий принц Уэльсский не повешен, по-моему он умер от... удивления.

Глава десятая

В полосе рассвета колебалась точка: точка увеличивалась, росла и вскоре приняла очертания сигары. На эмали неба чайки осыпались лепестками бумаги. Сигара продолжала мчаться, пронизывая облака. Теперь она издавала глухое ворчание и, сделав спираль, плавно пошла на спуск, но у самой воды гигантская сигара-аэропоезд вновь выровнялась.

И вот, точно распахивается знакомая книга, скрытый лунной изморозью выступает Париж.

Обычный прилет аэропоезда сегодня был встречен с энтузиазмом. Жерла громкоговорителей вопили о государственном перевороте в Англии.

Прибывший аэропоезд был последним по расписанию.

- Скажите, сэр, как там?..

- Говорят...

Любопытные облепили приезжих. Их было немного: методистский пастор, шесть скучающих янки и еще двое в кепи и крагах. Последние, особенно джентльмен в круглых дымчатых очках, яростно месили плечами толпу.

- Ничего особенного. У вас же есть газеты,- кричал один.

- Мы коммивояжеры. Ой, вы мне на ногу!

Толпа расступилась. Двое коммивояжеров заняли воздушное такси и взмылись над жужжащим роем.

Плавилось электрическое море: это был обычный парижский ночной день. Маленький отель, поймавший такси на крышу, рассыпался блестками злобного уан-степа; одичалые люди сосали абсенты и помогали барабану.

Спустившись с крыши, коммивояжер приказал:

- Номер, две рюмки "мара" и газеты.

Девушка с волосами цвета меда открыла номер и вернулась с подносом.

- Мы очень заняты. Никого не пускать. Поняли?

Когда горничная вышла, старший коммивояжер расхохотался и снял очки.

- Это прекрасно,- подхватил другой, бросая шляпу в угол. Под жужжащими лампочками обнаженная голова вспыхнула рыжим пламенем.

- Лавузен, поздравляю, это волшебно!

- Сядь. Вполне реально. Полет стоил мне волнений.

- Это был последний аэропоезд. Лавузен, берегитесь, я вас поцелую!

Рыжий человек фокстротнул по номеру:

- Вы гений!

- Нет, я просто случайно не взорвавшаяся мина.

- Молчите, Лавузен. Но что это было, хоть убейте, не пойму! - кричал Марч.

- С нами случился фантастический скандал. Здравый смысл издох. Англия как зверь, проглотивший последний кусок угля, рвет и мечет. От этого куска Британский лев ощущает в желудке язвы восстаний. Король вяло догнивает; возможно, что его как-нибудь забудут накормить - и он умрет с голода.

- Нехорошо, Лавузен, говорить так об отце,- вставил Марч.

- А в общем, забавная поездочка,- Лавузен потянулся, сочно хрустнув членами.

- Жаль, что вас не повесили, и вообще мы поторопились.

- Не мог же я оставаться в Англии вечно. Представь, кто-нибудь спросил бы: "Куда девался Лавузен?" - "Он в Лондоне".- "Что он там делает, рисует?" - "Нет, он, видите ли, заменяет наследника престола". Просто неприлично с точки зрения здравого смысла.

- Газеты,- рука портье сунула пачку.

Лавузен поспешно развернул лист и расхохотался.

- Дайте сюда. Что еще? - потянулся Марч.

- Постой,- Лавузен сделал строгое лицо,- как по-твоему, я жив или мертв?

- Лавузен, не издевайтесь. Довольно этих штук! Опять бежать, прыгать, лететь? К дьяволу, я не хочу - пусть вешают, я...

- Успокойся. Во-первых, с мертвыми так не разговаривают. Во-вторых, довольно английского лая, говори по-французски. Никуда не надо спешить, тем более, что я не только умер, но и похоронен. Читай.

Марч буквально вырвал газету, а прочтя - лег и вытянулся на кушетке.

- Я представляю себе положение герцога,- мирно начал Лавузен,- он сделал все, что мог: вытолкнул короля в Италию, устроил переворотик, в антракте познакомился со мной, повесил принца, и когда мы бежали... Ты, очевидно, не прочел? Вот слушай, как здесь трогательно описано: "автомобиль принца около 10 вечера разбился на повороте Степней-стрит. Вспыхнувший бак довершил ужасную катастрофу. Обугленное тело принца Уэльсского перенесено в...", ну и так далее: одним словом,- все плакали. Успокойся, Марч, меня вешали, сжигали, хоронили, и если ты веришь в здравый смысл, то легко согласишься, что для современного человека это пустяки. А теперь я хочу спать. Завтра мы навестим Альберика Каннэ. Его положение вызывает глубокое сочувствие. Он официально сумасшедший.

1927