Конкистадоры

Глава 8 КОНКИСТА

Для Саши и Вовы создание армии — в первую очередь кратчайший путь объединить племена. Совместная служба сближает, делает друзьями совершенно разных людей. В случае внешней агрессии аборигены встанут на сторону братьев, ибо национальная армия будет сражаться за родную землю. Разрешение проблемы с обеспечением питания воинов разделили на несколько этапов. Сначала индейцы покажут удобные для земледелия и скотоводства места, куда завезут крестьян из Европы. По мере становления крестьянских хозяйств начнется строительство учебных гарнизонов. На берегу Тихого океана строится крепость, где начнет обучение первая тысяча солдат. Явное желание научить и вооружить местных воинов значительно повысило доброжелательность вождей.

На другой день неожиданно для «белой» части совета вожди объявили Вову Первым инка. Просто и скромно сказали, что ему присвоен наследный титул правителя над всеми индейцами.

— Хотя бы дали почетный томагавк, или что там у них положено, — растерянно сказал новоиспеченный правитель инков.

— Зачем тебе томагавк? — язвительно заметил брат. — Ты теперь будешь проводить торжественные богослужения?

— Приносить в жертву людей. — Амвросий кивнул в сторону огромной каменной чаши.

— Еще у тебя появился свой гарем из тысячи акльякун, — добавил Никодим.

— О Великий Верховный инка! Твоя резиденция находится на горе Мачу-Пикчу. — Амвросий театрально поклонился.

— Да на хрен мне это надо! — взвился Вова. — Сами тут командуйте, а я поехал в Толедо.

— Не извольте гневаться. — С этими словами все трое встали перед Вовой на колени.

— Еще и издеваетесь! Так это ваша подстава? — наконец дошло до юноши.

— Не подстава, а совместное политическое решение для сохранения мира и процветания на моей земле, — нравоучительно заявил Саша.

— Чихать я хотел на твой мир и процветание! — взбеленился Вова. — Сами придумали, сами и верховодьте.

— Как прикажет наш повелитель! — смиренно ответила стоящая на коленях троица.

Шутовская сцена получила неожиданное продолжение. Вожди и их советники окружили Вову и, склонив голову, тоже встали на колени. Юноша совсем растерялся, совершенно некстати ему стали мешать собственные руки. Ну куда их деть? Сложить на груди? Пародия на Наполеона! Убрать за спину? Он не зэк. Собрать впереди по примеру Гитлера? Хоть плачь! Наконец левая рука нашла свое место на эфесе шпага, а правая, сделав несколько непонятных движений, самопроизвольно вытащила шпагу и подняла над головой. Некоторое время Вова пытался осознать свои действия, затем, набрав воздуха, громко выкрикнул:

— Клянусь сохранять мир и покой в каждом доме! Пусть каждый живет в довольстве и благополучии!

С этими словами вернул шпагу в ножны, и тут же к нему подошел Амвросий, встал на колено, поцеловал руку и прошептал:

— Молодец! Хорошо сказал! У вождей выбило слезу!

Вова присмотрелся — действительно все вожди плакали!

— Только никуда не уходи! — повторяя процедуру поклонения власти, шепнул Никодим.

— Инка, великий адмирал двух океанов! — целуя руку, съехидничал Саша.

Следом пошли вожди, они по очереди становились на колени, целовали руку, затем прикладывались лбом. Как-то непроизвольно в этот момент левая ладонь Вовы ложилась им на голову. Ему было стыдно и неудобно. Самозванец, да и только! Он не собирался никем править, за кого-то воевать или обеспечивать чье-то благополучие. Это не его стезя! Осталось найти способ выкрутиться из непредвиденной ситуации.

Бывшая столица бывшей империи инков находилась в двенадцати километрах от храма Солнца. По внешнему виду и не скажешь, что испанцы захватили и разграбили город всего два года назад. Ни руин, ни пепелищ. Учителя со священниками и управляющими с утра до вечера вели свои деловые разговоры с вождями племен, а братья в окружении свиты из местной знати бродили по городу. Здесь было на что посмотреть. Математически строгий прямоугольник городских стен, сложенных из идеально отесанных восьмиугольных камней. Прямые и широкие улицы делили город на абсолютно одинаковые квадраты кварталов. Добротные двухэтажные дома с трапециевидными дверными проемами. Примерно четверть всей городской территории занимал огромный дворцовый комплекс. Традиционная пирамида с жилищем Первого инка находилась не в центре, а у восточной стены, буквально примыкая к ней. А вот внутреннее убранство напоминало бомбоубежище. Голые стены и полы, отсутствие какой-либо мебели и посуды.

Такие спартанские условия быта напрягали братьев. Что ни говори, но за последние годы они привыкли сладко есть и мягко спать. Соответственно и первый вопрос к местному статс-секретарю касался бытовых удобств.

— Нам нужно отправить послание своим помощникам, — обратился Вова к сопровождающему их сановнику.

— Когда прислать к вам янакуна? — с поклоном спросил Синчи Уака.

— А кто это такой?

— Как кто? — удивился сановник. — Янакуна — это янакуна.

— И что он будет делать?

Синчи Уака некоторое время находился в ступоре, затем осознал невежество своего правителя и ответил:

— К тебе придет янакуна для доставки письма адресату. Ты же напишешь приказ своим слугам в Картахене.

— Сколько времени будет идти этот янакун? — поинтересовался Саша.

— Жилища янакуна стоят вдоль дороги через каждые двести пятьдесят метров. Послание доставят меньше чем за луну.

— Вот это да! — восхитился Вова. — Три тысячи километров по долинам и по взгорьям менее чем за месяц!

— Он побежит по дороге инка, там легко, — пояснил сановник.

— Покажи нам дорогу, — потребовал Вова.

— Какую? — с поклоном спросил Синчи Уака.

— Их много? Тогда самую главную.

— Главной дороги нет.

— А какие есть?

— Разные.

— Тогда любую.

— Я отведу на дорогу Мачу-Пикчу.

С дорогами оказалось совсем не просто. В крепостной стене было семь ворот, и семь дорог разбегались от города в разные стороны. Две практически сразу начинали петлять горным серпантином, остальные уходили вдаль прямой как стрела линией. Но у всех семи дорог было одно сходство. По ширине как привычный пешеходный тротуар, они были вымощены аккуратными восьмиугольными каменными плитами, а по краям сложен полуметровый ограждающий бордюр. Как в самом Куско, так и в прилегающих к столице мастерских взгляд цеплялся за диссонанс былого величия и сегодняшнего убожества. Примитивные орудия труда и откровенно никудышное оружие на фоне тех же аккуратных дорог смотрелись нелепой насмешкой. Люди явно еле вытягивали на достаточное пропитание без малейшего шанса посвятить какое-то время наукам или искусству. Современные жители не могли объяснить инженерно-архитектурной идеи своих домов. Частые землетрясения не приносят постройкам никакого ущерба. А почему? Никто даже не пытается вникнуть в суть этого вопроса, ибо на первом месте стояла проблема пропитания.

Однажды утром перед братьями предстала пятерка десантников самого первого набора, что ушли в отряде генерала де’Тера. В первый момент екнуло сердце, неужели приключилась беда, но радостные лица солдат отмели все тревоги.

— Как вы сюда попали? — пожимая руки старым знакомым, спросил Вова.

— Специально к вам пришли, мы здесь недалеко, в десяти днях пешего хода через перевал Арекипа, — сияя улыбкой, сообщил сержант Томас Бельт.

— Как вы там? Рассказывайте.

— Все нормально, милорды, легко разогнали испанскую шантрапу. Все побережье за нами.

— Неужели испанцы не выслали против вас ни одного военного отряда? — не поверил Вова.

— Какое там! Мы с лейтенантом де’Алебуа почти беспрепятственно дошли до экватора.

— Аборигены не нападали?

— Что вы, милорд! Мы вышли к океану по этой дороге и сразу за перевалом наткнулись на испанцев. Так они бросили оружие и бежать!

— Даже пострелять не пришлось?

— Скажете! У нас была разведка, вышли строем, с заряженными пушками, а они стоят толпой и глаза таращат. Стрельнули разок.

— И куда испанцы убежали?

— Да никуда! Индейцы их на первой ночевке повязали и к нам привели.

— Пленных куда дели?

— Повесили.

— Как повесили? Это же солдаты!

— Нет, милорды. Лейтенант их допросил, всех сто восемьдесят семь человек. Хотя бандитов с большой дороги и без допроса видно.

— Погоди Томас, а почему они бросили оружие? — заинтересовался Вова. — Кругом враждебные им аборигены, а конкистадоры безоружны.

— Ну, не совсем бросили, — пояснил сержант, — оставили при себе ножи да несколько пистолетов.

— Понятно, это действительно не оружие для солдата.

— Так я же говорю, бандиты они, к ружьям и алебардам непривычны. Похватали котомки с награбленным добром, и ходу.

— А серьезные стычки были?

— Нельзя сказать, чтоб серьезные. Две крепости брали до встречи с основным отрядом, что пошел по Ориноко.

— Много людей потеряли? — взволнованно спросил Вова.

— Только раненые, каторжане спрятались в крепости, как упыри в болоте. Их главарь бегает, кричит, а те на стену не идут. Легко побили.

— Я главное не спросил — где вы базируетесь?

— Так аборигены нам крепость при гавани строят. Прямо напротив перевала.

— Лейтенант здоров? Почему сам не пришел?

— Здоров, что ему будет. Он далеко от нас, более тысячи километров.

— Не понял. Сколько вас в крепости?

— Всего десятеро, генерал де’Тер с основными силами ушел на север. Здесь от перешейка до южных льдов две стони солдат и два лейтенанта.

— А кто второй офицер?

— Дю Базуа, он в крепости на самом юге, где зимой бывает снег.

Что же, новости приятные. Испанцам перекрыли доступ к золоту и серебру Южных Анд. В своих лаконичных письмах генерал Мартен де’Тер сообщал об общем положении дел, а в заключительном отчете поздравил работодателей с выполнением поставленной задачи. Затем он затеял поход за золотом в Северную Америку, его последнее письмо больше напоминало крик о помощи. И все, отряд генерала исчез. Оставалось надеяться на лучшее, что застряли в канадских болотах и не могут найти дорогу к реке. Плохо другое, сейчас нет ни сил, ни возможности для увеличения гарнизонов Тихоокеанского побережья. В то же время появился реальный шанс начать военную подготовку аборигенов.

Рассказ солдат и сержанта Томаса Бельта послужил поводом для расспроса местных о недавнем набеге конкистадоров. В Толедо земли Южной Америки никого не интересовали, и, как выяснилось в Картахене, причиной послужила полученная дань в виде недосеребра. Нет драгметаллов, нет и интереса. Братья позвали своего индейского советника и приступили к расспросам.

— Уважаемый Синчи Уака, — осторожно начал Вова, — почему инки не дали конкистадорам отпор?

— Это сейчас мы знаем об их коварстве, а тогда по нашей земле шли необычные мирные люди.

— А как испанцы захватили Атауальпу?

— Первый инка вышел им навстречу со своими телохранителями, ему была нужна помощь в войне против брата.

— Здесь была междоусобица? — удивился Саша.

— Единоутробный брат Уаскара уже два года вел беспощадную войну за трон Первого инки.

— Ах вот оно что! А как Атауальпа попал в плен?

— Его захватили обманом. Обещали помощь, а вместо этого заковали в цепи и увезли.

Что же, подобный поворот вполне в духе выпущенных каторжан и прочей братвы. Откуда аборигенам знать об истинной сути пришельцев. Знай инки, что по их земле идут обычные бандиты, сценарий получился бы совсем иной.

— Почему конкистадоры повесили Атауальпа? Или вы начали войну с пришельцами?

— Они утопили весь выкуп за вождя, не понравилось наше белое золото. А другого золота во дворцах Первого инки никогда не было.

— Собрали бы в других домах.

— Нельзя, каждый должен отдавать только свое.

— Почему нигде нет денег? — поинтересовался удивленный Саша.

— Торговать запрещено, это неправильно. Люди приносят свои излишки и взамен получают все необходимое.

— Военный коммунизм какой-то, — заметил Вова.

— Значит, война началась после казни Атауальпа? — вновь спросил Саша.

— Мы их не трогали, — пожал плечами советник, — но конкистадоры вернулись и начали грабить жилища мирных людей, вот тогда мы дали отпор.

— В жилищах много золотых вещей?

— Золото нам не надо, люди почти не ходят к приискам.

— А конкистадоры? Они нашли здесь золото или серебро?

— Нет, конкистадоры только убивали инков.

— Погоди, — вмешался Саша, — ты говоришь «инков», но от экватора до льдов живут мочика, кечуа, аймара, я даже не помню названий всех племен.

— Все они инки и говорят на языке инков, а племен и вождей всегда было много, даже инки по крови разделены по разным кураки со своими вождями.

Из дальнейших объяснений братья узнали, что все население империи инков разделено на десятитысячные группы под названием кураки. Каждый такой регион являлся полностью самостоятельным и имел своего вождя. Единой была только армия, которая подчинялась Первому инку, которого называли Сапа-инка. Нашелся еще один совсем непонятный нюанс. Для того чтобы стать инки по крови, достаточно пройти ворота столицы.

Примерно через месяц заседания «правительства» — перешли на другой уровень, и учителя снова взялись за братьев. Вова наконец смог высказать свое возмущение по поводу наглой махинации, в результате которой его посадили на трон.

— Вы меня спросили? — возмущенно кричал юноша. — Мне это надо? Зачем мне эти горы и хилые поля?

— Поэтому и не спросили, — спокойно ответил Никодим.

— Почему поэтому? — не понял ответа Вова.

— Ты только и кричишь «мне, мне, мне». Золото, серебро, хилые поля. Люди, что здесь живут, для тебя не имеют никакого значения.

— А зачем они мне сдались?

— Кто заложил крепости и поставил на новых землях кресты?

— Ну, мы с Сашей.

— А дальше?

— Что дальше?

— Кто послал сюда армию для изгнания испанцев?

— Ну и что? Или мы, или они. Лучше сейчас изгнать мелкие отряды, чем впоследствии биться с регулярными войсками.

— То-то и оно. Вы с братом видите только золото, а люди для вас или солдаты, или рабы на полях и шахтах.

— Так выпишите сюда какого-нибудь Рюрика, пусть и правит.

— Не сметь! Как ты отзываешься о русских князьях! Они о людях радеют, а ты перекати-полем катишься!

— Погоди, Вова. — Саша понял, еще чуть-чуть, и брат совершит непоправимое. — Я поддержал вашу идею с царем инков, но и вы дали мне слово.

— Свое слово держали и держать будем! Вы оба немощны в управлении людьми. Ни заботы, ни сострадания.

— Как же, сотни на виселицы не отправляем, — съязвил Вова.

— Это и есть забота о своих подданных, а у вас полная анархия.

— У нас демократия!

— Ишь ты какие умные слова знает! Демократия — в первую очередь непреложный закон, готовность умереть за свою родину. У вас — беззаконие!

— Я не хочу быть царем инков!!!

— Хочу, не хочу, мне медовых пряников, да не этих, а с малиной. Тьфу! С малолетства только о себе и думаете.

— Хватит бранить, — вмешался Амвросий, — они с детства беспризорные сироты. Нет своей вотчины, нет и привычки заботиться о других.

— Неладное дело, — недовольно проворчал Никодим, — да деваться некуда. Посидите здесь еще два месяца.

— А потом что? — с надеждой спросил Вова.

— Царем останешься, решено. Но сам можешь ехать на все четыре стороны.

— Править сами будете?

— Мы на все согласны, только волею владыки вас, оболтусов, учить должны.

— Кого же вместо меня оставите?

— Царь-обалдуй! За что мне такое наказание? — Никодим горестно перекрестился. — Ждем решения.

— Так Филофей с Филаретом пришлют мне замену, — догадался юноша.

— Слово нашел дурное. Какая может быть замена царю?

— Сами сказали, что ждете решения о замене.

— Ну что мне с тобой делать, а? Кто тебя учил всей этой дури? У правителя есть думные дьяки, а не заменители.

— Кто бы ни учил, а до вас мы неплохо справлялись.

— Вы справлялись? Даже пальцем не шевелили, сиднем сидели, дожидались беды.

— Это еще почему? Кто Амазонку нашел? Кто золото Ориноко нашел?

— Ой ли? Да не разбей испанцы ваш корабль, до сих пор по морям бегали, а то и сгинули бы без весточки родным.

— Что-то вы разговорились, словно бабы на ярмарке, — встрял Амвросий. — Ты, Владимир, немощен как правитель.

— Сам понимаешь свою немощь, что хорошо, — добавил Никодим, — а жизнь свою бесцельную должен исправить.

— Так сразу и бесцельную, мы вон Тевтонский орден на Крым поведем.

— Ой дурни! Да Псов с места сдернуть Римского папы мало!

— Золотом сманим, золото покрепче… — Вова хотел сказать «любой молитвы», да сдержался, опасаясь вновь получить посохом по спине.

— Уведете тевтонцев в Дикое поле, а дальше что? Ни Новгороду, ни Москве от того проку нет.

— Мы же Крым возьмем!

— Возьмете, а калмыки с аланами останутся в Диком поле.

— Вы же сами обещали золотом напугать, — растерялся Вова.

— Твоего золота много в куче, а начнешь раздавать, так и кончится за год.

— О чем вы так долго говорили с инками? — Вова решил увильнуть от неприятной для себя темы и показал Саше кулак, призывая того к поддержке.

— Не торопись, Великий инка, — снова вмешался Амвросий. — Что за крепость заложили на севере?

— А, там организовали учебный лагерь для воинов и завезли крестьян для прокорма.

— Завозят навоз, а прокармливают свиней, вымахали двухметровые лбы, а говорить толком не научились.

— С вами только поговори, чуть что, и палкой по спине.

— Тебя бьют не за слова, а за дурь крамольную. С крепостью не темнишь?

— Что мне темнить? Спрашивайте прямо, прямо и отвечу.

— Место вы нашли благодатное, пшеница выросла выше головы, сады с первого года обещают плоды, рыбы много.

— Мы это место давно приметили, а как нужда заставила, так и поселили там людей.

— Умеете думать, когда захотите. Хвалю. На тех землях пшеница дает урожай дважды в год.

— Там дальше есть золото, серебро, медь и свинец, — похвастался Вова.

— С этим понятно. Мы с вождями инков уклад составляем, законы выспрашиваем да свои предлагаем. Понятно?

— Нет. Прошлый раз вы говорили о «Соборном уложении», а сейчас интересуетесь чужими законами.

— Вы как кузнечики по цветочкам скачете. Там разрозненные племена, а здесь многовековое царство.

— И в чем разница? Чьи законы признаны гуманными?

— Здесь только два вида наказания: палки и смертная казнь.

— Ни фига себе! Первый раз побьют палками, а второй раз — сразу плаха. А почему они согласились признать меня царем?

— Тебя никто не признавал царем, ты избран вождями.

— Но почему? Я еще могу понять подобный шаг, будь за моей спиной огромная армия, а мы пришли с миром.

— Слабы вы разумом, оба. Думаешь, они не видят вашего непонимания жизни инков?

— Если так, то получается бессмыслица.

— Ну-ка, ну-ка, расскажи свое видение складывающейся ситуации, — подзадорил Амвросий.

— Тут и говорить нечего, я ихненской жизни не знаю и знать не хочу. Наш интерес — в золоте и серебре, ну и испанцев не допустить.

— Вожди это хорошо знают и выбирают тебя своим царем.

— Не царем, а царьком, — поправил Вова, — по-вашему цари только из рода Рюриковичей.

— Хватит занозиться, проведем обряд венчания на царство, и твой род поднимется, родственники по праву князьями станут.

— Оно мне надо? Нас и так хорошо кормят.

— Поговори мне! Ишь какие шустрые да ушлые! Да все о себе печетесь! Вожди тебе свою землю доверили!

— Как же, держи карман шире! Сам сказал о моей беспомощности!

— Ты не гоношись, а подумай!

— Чего тут думать! Им посредник нужен для решения внутренних проблем.

— Молодец! Понял-таки свое место. Они хотят остановить междоусобицу и получить через тебя защиту своих земель.

— Но я не хочу сидеть в этой каменной пирамиде!

— И не надо. Для них главное получить защиту, а где ты ешь да спишь, это уже второстепенный вопрос.

— Я так не смогу.

— Чего ты не сможешь? — улыбнулся Никодим. — Бросить подданных? Это мы знаем и поможем тебе. Сердце у тебя доброе, да прячешь свою доброту.

— Ну уж и добрый, — засмущался Вова.

Разговор с учителями помог близнецам выйти из молчаливого конфликта. Нет, они не ругались и не ссорились, но Вова не мог простить «предательство» брата. Внешне размолвка никак не проявлялась, но Саша почти физически ощущал отчуждение. Как себя ни оправдывай, а Вова прав, нельзя было договариваться с учителями за его спиной.

— Прости меня, братик, — повинился Саша, — я должен был тебя предупредить.

— И ты меня прости. Наверное, ты поступил верно. Я бы долго упирался, что могло провалить задумку учителей.

Выяснение отношений с учителями и восстановление мира между близнецами вывели Сашу и Вову из состояния созерцательных экскурсантов. Вернулся азарт первопроходцев, желание что-то делать, созидать. Каждому еще со школы было известно, что Южная Америка буквально переполнена всякими разными полезными ископаемыми. Осталось только выяснить их местонахождение, для чего пошли проверенным на Ориноко путем. Обсуждение вознаграждения за месторождения полезных ископаемых закончилось, так и не начавшись. Вожди сразу назвали множество мест, включая аналог «Серебряного безумия». Залежи металлов и прочих полезностей аборигенам давно известны и разрабатываются по мере необходимости, так что никаких премий не надо. Аналогично с золотом, серебром и драгоценными камнями.

Здесь братья узнали некоторые нюансы. Разработка золота и драгоценных камней находилась под запретом, причем очень давним. Никто из вождей не смог сказать, кто и когда ввел это ограничение. Все единогласно утверждали, что запрет на драгметаллы и камушки существовал изначально, еще до рождения Первого инка, сына солнца и луны. Вместе с тем инки разрабатывали залежи золота и драгоценных камней. Подобные работы проводились под контролем служителей Храмов. Мастера делали простеньких, непонятных, болванчиков, тотемные фигурки и посуду, в том числе для Первого инка и вождей. К серебру индейцы относились равнодушно, считая этот металл бесполезным для хозяйства. Слабо развитое литейное и кузнечное дело не позволяло изготовить не только нормальную посуду, но и элементарных котелков для варки традиционной каши.

Первым делом близнецы отправились в крепость сержанта Томаса Бельта. Необходимо оценить как саму крепость, так и возможность организовать там первый учебный лагерь. Первый шаг обучения можно провести и без офицеров, но полностью полагаться на способности сержантов нельзя. Не тот уровень образования и практически не развитое чувство ответственности.

— Какие у тебя мысли по организации учебного лагеря? — спросил Саша, разглядывая высокие базальтовые стены возводимой крепости.

— Только одна — срочно отправлять письмо в Тевтонский орден, — ответил Вова.

— Даже так? Я думал про испанцев или французов.

— Нет смысла, мы должны постепенно подминать рыцарских главарей.

— Крепости для охраны золотых и серебряных рудников будут хорошей приманкой, — согласился Саша.

— Не только. Рыцари организованны, дисциплинированны и хорошо обучены воинскому делу.

— Хочешь сказать, что через пятьдесят лет инки будут браво маршировать с песней «Deutschland, Deutschland vor allem!»?

— Будут или нет, это не принципиально, — отмахнулся Вова. — Меня волнуют архитектурные расчеты.

— В смысле? — не понял Саша.

— Пальнет пушка, и вся эта конструкция рассыплется по камешку.

— Ни фига себе камешки! Да каждый по сто килограммов.

— Ни ты, ни я в строительстве не соображаем, а инкам я не верю, слишком примитивно живут.

Тем не менее поездка к океану дала очень много полезной информации. Во-первых, крепости могли принять по двести инков-новобранцев. Во-вторых, обеспечение питанием, правда однообразным, проблем не составляло. Прибрежное рыболовство замерло на уровне каменного века. Это было даже не рыболовство, собирательство рыбы. В приливной зоне ставились элементарные плетеные заборы, и после отлива народ с корзинами шлепал по илу и собирал все съедобное. И это в районе рыбного изобилия! Ни лодок, ни сетей. Нет даже простеньких снастей с крючком.

Вернувшись в столицу, Вова провел свой первый в жизни «верховный совет». Если его первые слова выслушивались с почтенным выражением на лице, то под конец не очень длинного монолога вожди были готовы рукоплескать. К счастью, у инков не было такой традиции выражать свои эмоции, и вообще выражение эмоций считалось чем-то неприличным. Финальный вердикт Первого инки гласил: «Разослать по всем строящимся крепостям по двести воинов. Отправить в устье Амазонки не менее пятисот рыбаков».

Тем самым братья частично выполняли свое обещание начать обучение местного воинства. Ну а на Амазонке люди научатся делать лодки, плести сети и нормально ловить рыбу. Вон, со стороны Атлантики один заброс невода дает не менее тонны рыбы. А что будет на Тихоокеанском побережье, где рыба кишмя кишит? Осчастливив вождей, близнецы занялись письмами. Они так и не научились толком писать ни на одном из известных им языков. Впрочем, писари в каждом приличном доме были как бы частью интерьера. Первым делом начали с письма герцогине Элеоноре Изабелле Пави, которая давно стала их главным советчиком и помощником. Следующее письмо предназначалось дону Франциско Алькантара, которому предписывалось незамедлительно взять под свой патронаж все тихоокеанские крепости от Панамского перешейка до льдов Антарктиды. Попутно советники строчили письма управляющим Торгового дома Дагера. Империи инков требовались лесопилки, литейное и кузнечное оборудование. Ну и люди, конечно, куда без них. В данном случае вопрос не стоял о наборе классных специалистов, достаточно просто знающих кузнечное и литейное дело. Важен первоначальный толчок, необходимо сдвинуть это сонное царство с мертвой точки.

Следующий поход близнецы совершили в религиозный центр Мачу-Пикчу. Они не собирались вмешиваться в дела жрецов, даже не планировали ознакомиться с религией инков. В храмовый комплекс входил достаточно большой город с различными мастерскими. Именно мастерские, а конкретнее — мастера по золоту и драгоценным камням, являлись целью этой поездки. Религиозная столица, как и Куско, раскинулась в цветущей долине. Вместе с тем города друг от друга отличались решительно. Светская столица поражала строгостью геометрически правильных линий, а здесь — хаос помпезных строений вперемешку с кукурузными полями и огородами с помидорами. Братья увидели сады, картофельные поля и пастбища лам. Вместе с тем орудия труда вызвали настоящий шок. Деревянная лопата для вспахивания земли! Рыхление с помощью рук! Посадка, о ужас! Воткнуть палку в землю, бросить зернышко и утрамбовать пяткой. Саша с Вовой молча переглянулись, здесь не надо слов.

Знакомство с работой ювелиров проходило под настоящим конвоем жрецов. Сам смысл сопровождения оставался неясным. Чего служители культа могли опасаться? О человеческих жертвоприношениях близнецы уже знали. Неприятно, но нельзя отменить одним махом подобные дела. Данный вариант человеколюбия приведет к обратному результату. Инки тысячелетия так живут, а новый царь, молодой, умный и красивый, пришел и заявил: «Все плохо и неправильно». В лучшем случае — нож в бок, в худшем подсыпят отраву. Работа ювелиров в очередной раз поразила примитивизмом и скудностью фантазии. Какой-нибудь божок или чаша делались по единому правилу. Сначала из воска лепилось требуемое изделие, затем в него втыкались практически необработанные драгоценные камни. Это первый этап. Затем полученное безобразие обмазывалось глиной и ставилось на просушку. Затем изделие подносилось к огню, где вытапливался воск. Никто не пытался как-то сохранить капающее сырье и не особенно следил чистотой формы. Последний этап, заливка золота в форму, проходил без контроля температуры и равномерности заполнения формы. Наконец, золото выходило на уровень заливного отверстия, несколько минут на охлаждение, и удар по глиняной форме. Готово! Несколько драгоценных камней дали трещины от перепада температур? О чем вы? Так было всегда, так и будет в дальнейшем.

Еще несколько шагов по мастерской, и сопровождающие братьев жрецы подтянулись и приняли торжественный вид. Саша с Вовой невольно подались вперед, перед ними стоял золотой трон. Именно золотой, сделанный из чистого золота с многочисленными драгоценными камнями по спинке и подлокотникам. Чуть в стороне велись работы по сборке золотой кровати. Теперь стал понятен смысл сопровождения жрецов, они показывали новому царю его новую мебель и посуду. Ведь все предыдущее убранство вывезено конкистадорами.

— Ты помнишь экскурсию в алмазные кладовые Зимнего дворца? — спросил Саша.

— Ты о скифской вазе? Такое не под силу современным ювелирам, несмотря на все новомодные технологии.

— Не говори так, обратной дороги у нас нет, — тяжко вздохнул Саша. — Я хотел напомнить о женских украшениях.

— Зал седьмого века до нашей эры? Изумительная работа, а здесь — примитив.

— Почему случилась столь откровенная деградация?

— Брось, Саша, спасибо арабам, иначе и Европа до сих пор жила бы во мраке.

— Возможно, ты и прав. Завоевание арабами Пиренеев подтолкнуло прогресс, послужила причиной Возрождения.

— Я думаю, что причиной послужили арабские библиотеки Толедо и Севильи.

— Но их вывезли в Ватикан.

— Я могу своим царским словом отправить пару жрецов в Нассау?

— Проще отправить золотых дел мастеров, а жрецов попросить их сопровождать.

Обратную дорогу братья строили различные догадки о причинах отсутствия чеканки. Почему никто не пытался выбить из мягкого золота обычный лист и придать ему форму чаши. Почему, зная литье, никто не пытается применить пайку? Еще там, в мастерской, у близнецов мелькнула мысль показать инкам основные приемы холодной ковки и штамповки. Остановил здравый смысл. Приемы они знают, да навыки никакие, как бы не вышел обратный результат. Да и спешить некуда. С возвращением в столицу последовали новые распоряжения. Сотню ювелиров, хотя так назвать работающих с золотом инков было бы кощунством, в сопровождении десятка жрецов отправили на обучение в Нассау. Следом начали собирать кузнецов и литейщиков. Горы полны всевозможными металлами, а люди вспахивают землю деревянными лопатами. Да и оружие — смех! Деревянные мечи со вставками из кварца по режущей кромке. И снова письма, высокогорные луга так и просят стада овец. Инки не знают овцеводства, вместе со скотиной придется завозить и пастухов. Землю надо вспахивать, нужны крестьяне-землепашцы.

Только так, через наглядное обучение, никакого насилия и принуждения.

За время последнего отсутствия в дворцовом комплексе появились акльас. Они оказались отнюдь не наложницами, а незамужними женщинами на казенной службе. Всего пять лет работы на государство, и свободна. Можно вернуться в свою деревню или поселиться в любом другом месте. Вместе с женщинами появились и молодые мужчины, которые также выполняли свою пятилетнюю трудовую повинность. Прибавилась и монашеская братия, причем десяток из них руководил строительством церкви. Храм или собор, судя по фундаменту, обещал быть очень большим. Строительство велось за пределами городской стены, где уже появились первые дома «загородных» резиденций. Саша с Вовой отправились посмотреть на работы, тем более что монахи успели сложить печи для обжига кирпича. Прогресс!

— Нравится? — К близнецам подошел Амвросий.

— Вы знаете о частых землетрясениях в этих краях? — спросил Саша.

— Инки говорили, да толком ничего объяснить не могут. А вы откуда знаете?

— Из книг, самим не пришлось испытать.

— И я в Греции о землетрясениях читал. Теперь вот на себе испытать придется.

— Разве с нами не вернетесь в Картахену?

— Нет, велено остаться, и мне, и Никодиму.

— Храм от подземных толчков не развалится?

— Не должен, высоко поднимать не будем, и кладка пойдет на яйцах.

— Где же столько яиц наберете? Кур здесь не разводят, а индюшек мало.

— С побережья везут, от океана. Говорят, там солнца из-за птиц не видно.

— Это верно, со временем сами увидите.

— Вы картофель с помидорами распробовали? — неожиданно спросил Амвросий.

— Еще бы! — чуть ли не хором ответили братья.

— Я люблю жаренную на сале, с корочкой, и чтобы лука было много, и черный перец горошком, — заявил о своих пристрастиях Саша.

— А я предпочитаю пюре на сливочном масле, так, чтоб на хлеб можно было намазать. А соленые помидоры… обожаю.

— Ну да, вы здесь уже давно, а мы с Никодимом сегодня впервые отведали.

— Отошлите в монастыри семена, мы вам расскажем, что да как, — подал идею Саша.

— И подсолнечник на постное масло, — добавил Вова, — и фасоль.

— Только сладкий картофель и сладкие помидоры в русском климате не вырастут, — счел необходимым предупредить Саша.

— Эка какие вы шустрые! — удивился Амвросий. — Я думал, вы способны только девок тискать да сабелькой махать.

— Вот-вот. Нет чтоб нас о чем спросить, все норовите палкой по спине огреть, — притворно пожаловался Вова.

— Да ладно! Вам же на пользу. Пришлю сегодня писца, скажете ему науку сеять да собирать заморские овощи.

Писаря братья быстро замордовали, через полчаса бедолага взмолился и побежал за подмогой. А Саша с Вовой всего лишь вспоминали свою прошлую жизнь. Как помогали, или мешали, родителям на даче. Как в детском доме их отправляли в ближайший совхоз зарабатывать приварок к столовому питанию. Было приятно вспомнить то, что уже невозможно вернуть. Зато наутро пришли Амвросий с Никодимом и отвесили низкий поклон. Настоящий, без тени шутливости на лицах, затем начали благодарить. Братья сначала не поняли причин неожиданной похвалы, но постепенно до них дошел основной смысл. На Руси строго соблюдался пост, особенно монашеской братией, а тут такое разнообразие стола. Те же фасоль или картошка на постном масле позволяли накормить людей и сытно, и вкусно. К тому же близнецы узнали, что на русских землях из постного масла знают только льняное и горчичное.

В столицу регулярно приходили военные отряды и после получения наказов от своих вождей бодро шагали к перевалу. Впереди — обучение европейскому оружию и годы службы в строящихся крепостях. Саша и Вова внимательно вглядывались в лица воинов, старались уловить мелкие нюансы поведения. Это важно. Короткая служба в армии многому научила бывших сержантов. Среди новобранцев были разные люди, иногда попадались откровенные провокаторы. Желая увильнуть от службы, они использовали малейший повод для жалобы начальству, специально нарывались на неприятности, дразнили старослужащих в надежде получить по морде и накатать жалобу в прокуратуру и родителям. Подобные люди сразу выделялись в общей массе, но здесь ничего подобного не было, как не было и тупой покорности.

Наряду с воинами для крепостей ушел и специальный отряд в верховья Амазонки. Таким способом близнецы решили усилить местную полицию и навести в торговом городе строгий порядок. Много лет назад царь инков Льоке, из династии Сапак, завоевал долины и плоскогорья Восточных Анд. Племена, не пожелавшие признать новую власть, вынуждены были бежать в леса. С тех давних пор лесные индейцы боялись и не любили инков. Наряду с воинами недружной толпой уходили на учебу и мастеровые, кузнецы, гончары и прочие специалисты.

— Зачем нам это надо? — задал Саша риторический вопрос, глядя на очередной «инструктаж» одного из вождей.

— Мы с тобой куда-то вляпались, — ответил Вова. — Осталось понять, куда.

— Вершители исторических процессов, русский флаг над Америкой!

— О том, что это русский флаг, в Москве никто не догадывается, — усмехнулся Вова.

— Жаль, столько трудов, и все пойдет прахом.

— Не мешай, а? Не видишь, я письмо читаю.

— Что? Почту принесли? То-то я зашел к Густаву Штофу, а он плачет и целует рулон бумаги.

— Мы совсем другие, даже писать разучились.

— Ты к чему это? — Саша подозрительно покосился на брата.

— Ответь, ты сможешь написать письмо на шести листах?

— Зачем?

— Вот именно — зачем. Послал эсэмэску: «Буду к полуночи, жди в постели».

— Не надо утрировать.

— Сейчас живут совершенно иной жизнью, открытыми эмоциями и страстями.

— В этом ты прав, мы рядом с ними как в бронескафандрах. Что пишет Элеонора?

— Прочту кусочек: «Мой милый Владимир, сердце мое разделено на две части, одна половина отдана детям, другая принадлежит тебе. Я даже не могу описать, с каким нетерпением ждала твое очередное письмо и как была рада получить его. Благодарю тебя от всего сердца и посылаю поцелуй за каждое нежное слово, так тронувшее меня…»

— Никак не ожидал от тебя эпистолярных талантов, — усмехнулся Саша.

— Брось, откуда им у меня взяться? Письма пишет наш испанский писарь.

— Ну да, ни ты, ни я так не сможем. А где моя часть письма?

— Вон восемнадцать листов политико-экономического отчета с последними сплетнями дворцовых интриг.

— Ты уже прочитал?

— Крепкая девонька, жестко ведет свою линию. Умело подбирает нам офицеров и мастеровых.

— По деньгам жалоб нет?

— Здесь все в порядке, вон на столе рулон, что стоит вертикально. Это отчет из Banco Maggiore en Toledo.

— Есть что-нибудь важное?

— Посмотри, где-то закатился рулон белой бумаги. Письмо от Антонио Тинторетто. Ты его должен прочитать.

— Что так? Неужели венецианцы действительно нам помогут? Не верю!

— Они не нам помогают, а рвутся на московский рынок.

— Понять не могу, Москва медом намазана, что ли?

— Не знаю, даже здесь торговцы слюну пускают, — пожал плечами Вова.

— Неужели тевтонцы лезут на стены Соловецкого монастыря ради тюленьих шкур?

— Отстань! Ищи письмо венецианцев, они договорились с турками о строительстве крепостей между Крымом и Бессарабией.

— Ого! А туркам в этом какой смысл?

— Вот и прочитай. Похоже, казаки своими набегами досаждают.

— Ну куда мы с тобой лезем, а? Зачем нам это надо?

— Кончай стенать, Саша, лучше займись делом.

Близнецы расселись по своим креслам и углубились в чтение почты. Сначала деловые бумаги и отчеты. На десерт — письма от друзей и знакомых, а также мимолетных любовниц. И везде тщательное изложение своих чувств, эмоций от встреч с общими знакомыми, подробное описание новых интерьеров во дворцах вельмож и сановников. Какая музыка сейчас в моде, кто во что был одет на последнем балу. Несколько страниц посвящались каламбурам и невольным обмолвкам. Нет, это не то. Привычная для братьев жизнь имеет иные приоритеты. Тем не менее оба продолжали читать и вникать. Они уже в этом мире, и прослыть белой вороной — значит в первую очередь навредить самим себе.

Остался последний этап знакомства с возможностями империи инков. Братья отправлялись осматривать месторождения всяких разных полезных ископаемых. В общем-то привычный набор металлов стоял на втором месте, приоритетной задачей являлись залежи селитры и серы. Уголь, и хороший, антрацит, уже найден, осталось определить место для закладки порохового завода. Саша с Вовой решились взяться за промышленное изготовление гранулированного пороха и попробовать свои силы в изготовлении «макаронин» артиллерийского пороха. Обычно люди не задумываются о причинах его различной формы, на самом деле в этом великий смысл. Порох в гильзе физически не может получить кислородную добавку.

Как всегда перед выездом за пределы столицы состоялся традиционный спектакль на тему «Почему вы отказываетесь от паланкинов и желаете ехать верхом на этих ужасных животных?». Только на этот раз братья не шутили, а вяло отмахивались. Они расставались впервые в жизни. Пусть ненадолго, всего на три месяца, но расставались. Они всегда были вместе, в детстве под крылышком родителей порой даже дрались. Затем детдом, где обстоятельства вынудили встать плечом к плечу. Учеба и армия прошли быстро и как-то незаметно, и они просто вдвоем бегали на встречи со своими подружками. Неожиданная история с провалом в прошлое заставила близнецов практически вцепиться друг в друга. Такая, в большей степени инстинктивная, взаимоподдержка позволила братьям не только выжить в новых условиях, но и подняться до головокружительных высот. И вот сейчас они разъезжались в разные стороны. Саша ехал на север, где много вулканов, серы, золота, ртути и драгоценных камней. Вова ехал на юг, его главной целью были селитра, уголь и золото. Прочий набор ископаемых, как то серебро, медь, цинк и так далее, имелись в избытке от экватора до Антарктиды.

Смена флага в Новой Гранаде никак не повлияла на жизнь пиратов Нассау. Первые полгода даже наоборот, несколько кораблей захватили приз в несколько десятков килограммов драгоценных камней. Конкистадоры с изумрудных шахт Санта-Фе-де-Богота с перепуга попытались отправлять свою добычу через Коста-Рику и промахнулись. Маршруты кораблей из портов этого анклава конкистадоров проходят или мимо Нассау, или мимо Ямайки на пролив Мона и снова к Нассау. Адмирал ван Дайк практически прекратил личное участие в морских походах. Отъезд хозяев в Картахену переложил на его плечи весь груз управления совсем не малым флотом. Эскадры торговых домов Нассау, Бреда и Дагера осуществляли совместное патрулирование вдоль побережья Новой Испании. Корабли под флагом Нидерландов стояли в засаде практически у всех портов Коста-Рики. Призы и трофеи приходили в Нассау с завидным постоянством.

Но не это стало главной заботой адмирала. Захваченные грузы сортировались на складах и по разнарядке управляющих отгружались на север и юг Америки. Что-то везли в Африку в оплату за рабов. Но главным грузом стал сахар, и везли его не в Европу, а в Турцию, точнее в направлении Турции. Вот и сейчас перед адмиралом сидел Густав Лейман, капитан флейта «Чайная роза».

— Рассказывай, Густав, что ты мне привез, — отложив утреннюю рапортичку, спросил ван Дайк.

— Только людей, триста восемнадцать ткачей. Сотня из Танжера, остальные из Кадиса.

— Ого! Как же они у тебя разместились?

— В Севилье снова чума, люди бегут сломя голову. Мог бы и больше, да побоялся антисанитарии.

— Если так, то и следующий корабль придет с людьми.

— На выходе из Танжера встретил «Египетскую розу», так что ждите ее через неделю.

— Давно она не заходила в Нассау. Тоже сахар? Откуда?

— Да, полный груз сахара из Ориноко, там у Дагера свои плантации.

Последние слова заставили усмехнуться адмирала ван Дайка. Из обычных служащих Торгового дома Дагера мало кто знал настоящие имена хозяев.

— Сейчас снова погрузишь сахар, а выгрузка опять в Танжере.

— Надо же! Зачем мы везем им столько много сахара?

— Ты сколько золота передал в банк Маджоре?

— Не знаю, сундуки принял под печатями, так и погрузили в карету банка.

— Вот видишь! Мусульмане рассчитываются сразу на причале и платят, не в пример Антверпену или Амстердаму.

— Так они сразу перегружали на свои корабли, стояли борт в борт.

— А куда повезли, не спрашивал?

— Сахар разместили на трех кораблях, два пошли в Триполи, один — в Александрию.

— Вот видишь! Торгуя с мусульманами, мы зарабатываем не в пример больше.

— Я смотрю, здесь на причалах появились свои грузчики.

— Еще бы! Нассау скоро превратится в настоящий порт.

— Я тут разговаривал с капитаном «Веселого облака», ходят слухи о торговой эскадре на русский север.

— Есть такая задумка, через пару месяцев должны вернуться прошлогодние корабли.

— Они зимовали во льдах?

— Еще не знаем, зимовка планировалась в реках.

— Господин адмирал! — В кабинет вбежал секретарь. — На рейд заходит «Жемчужная стрела» с тремя трофеями!

— Извини, Густав. — Адмирал встал. — Пойду встречать Марка ван Хейтинга.

— Что сказать пассажирам? — спросил вдогонку капитан.

— Их отведут в Черную деревню, неделя отдыха, и «Балеарская красотка» доставит на место. За остальными придет «Фламандская красотка».

После негритянского исхода прошло два года, казалось бы, всего ничего, но люди уже забыли первоначальный смысл слов «черная деревня». Да, там на полях и в мастерских работали негры, но их воспринимали как рабов Торгового дома Дагера. Сейчас название «Черная деревня» ассоциировалось с многочисленными кузницами, литейным производством и углежогами. Оставшиеся от первых жителей дома давно уже использовались для временного проживания приехавших из Европы поселенцев. Непривычным к морским путешествиям людям требовались отдых и адаптация к новым климатическим условиям. Те, кто собирался крестьянствовать, имели возможность подобрать для себя необходимый инвентарь, да и остальные не ограничивались в возможности выбрать для новой жизни всякие горшки, миски да плошки. В черной деревне гончарные мастерские и кузницы протянулись несколькими улицами.

Первым делом адмирал Ван Дайк обошел на ялике вокруг вставшей на якорь «Жемчужной стрелы». То, что корабль получил повреждения, было хорошо видно и с берега. Но экипаж закрыл пробоины запасными парусами, так что наружный осмотр с ялика поможет лучше понять суть повреждений при проверке со стороны трюма и артиллерийской палубы. Уже сейчас можно было сказать, что «Жемчужная стрела» получила залп с испанского галеона.

— Рассказывай! — поднявшись на борт, приказал адмирал.

— Мы не успели вовремя сняться с якоря, — ответил капитан.

— Не понял? Испанец свалился с неба или вынырнул из воды?

— Нет, — замялся ван Хейтинг, — он проходил мимо, но неожиданно повернул на нас.

— Вы видели военный галеон испанцев и не удосужились заблаговременно поднять якорь?

— Наши мачты незаметны на фоне холмов.

— А тебе не приходила в голову мысль, что патрульные галеоны специально ищут таких вот раззяв?

— Если шарахаться от каждого военного корабля, то и в море незачем выходить!

— Ты бы еще встал посреди моря! «Бойтесь меня! Я самый сильный и смелый!»

— Зачем так говорить, господин адмирал? Мы всего лишь не ожидали, что нас заметят.

— А надо было! Испанцы — толковые мореходы, даже лучше нас!

— Почему это лучше?

— Они открыли эти земли, значит, более прозорливы.

— Но я утопил этот поганый галеон!

— Тебе просто повезло! Они поспешили со своим залпом.

— Наоборот, опоздали. Испанец прижал нас к берегу и закрыл парусами ветер. А мы сумели развернуться даже в таких условиях.

— Ты сумел поймать бортом половину залпа!

— Почему же половину, всего двенадцать пробоин.

— А сколько ядер отскочило от борта?

— Пятнадцать повреждений обшивки, десяток сколов и разбит камбуз.

— Он что, в упор стрелял?

— Нет, было метров четыреста.

— Надо же, как тебе повезло! Висел бы сейчас на рее.

— Здесь не везение, а расчет. Я специально подгадывал поворот, не хотел давать ему второго шанса.

— Где призы взял?

— После боя ушел севернее, трофеи захватил на подходе к Сан-Хуан-дель-Норте.

— Что там?

— Сахар, хлопок, полтонны серебра и двадцать килограммов золота.

— Пошли вниз, показывай свои повреждения. Ремонт вычту из твоей доли.

Сделав беглый осмотр повреждений, адмирал ван Дайк отправился сначала на верфь, затем на склад запасного такелажа и после полудня встретился в ресторане с бароном Бреда. Они уже придумали один хитроумный план и готовились к его осуществлению. Кроме того, разрабатывали план совместного набега на Новую Испанию. Идея заключалась в высадке десанта в Сан-Хуан-дель-Норте с попыткой пройти как можно дальше вдоль реки до озера Никарагуа. Можно было попытаться выйти на Тихоокеанскую сторону, к порту Сан-Хуан-дель-Сур, но адмиралы опасались нарваться на серьезные неприятности. Если испанцы успеют подтянуть регулярные войска, то десантникам конец. Оба молча вспоминали Счастливчиков, которым удавались самые невероятные авантюры, тем не менее сами не могли придумать никакой подходящей изюминки. Вот и ломали головы над картой, пытаясь изобрести хоть один мало-мальски пригодный вариант. Поход обещал большие барыши, что ни говори, а этот водный путь является основной магистралью между двумя океанами. По слухам, король собирается послать инженеров для определения возможности строительства канала.

Появление в Санта-Фе-де-Богота еще одного скромного дворянина с двумя рабами прошло практически незамеченным. Сколько их за год сюда приходит? Никто никогда не считал. В Испании бродит немало небылиц про изумруды в горах Кундинамарка, вот и слетается нищее дворянство как мотыльки на огонь. Большинство, потыкавшись месяц-другой, прибивается к одной из бригад. Прочие через пару недель успокаиваются на местном кладбище. Да и оставшиеся долго не живут, обязательно схватятся за шпагу и потребуют сатисфакции. Жаль, у братвы свои понятия. Вместо ожидаемой дуэли дуралей без лишних разговоров получал дубинкой по голове или навахой по горлу. После чего за кладбищенской оградой вырастала новая безымянная могилка. Бывшие каторжане не запоминали имена таких пришельцев, клички как-то привычнее.

Дон Бобо Карио поначалу не выбивался из привычной схемы. Обычно все новоявленные искатели дармового богатства шляются между шахтами. И этот пришел со своими рабами. Они даже таскали с собой кирки и лопаты, но братки быстро объяснили, где чья земля. Как и прочие дворянчики, новоявленный кандидат в миллионеры в горы не пошел, а начал крутиться вокруг влиятельных донов. Не прошло и двух недель, и пришелец как-то незаметно прижился на вилле Добряка. Вообще-то Добряк — это когда к нему обращались, а за спиной называли не иначе как Безумный Мул. Такой же упрямый и непредсказуемый, его наваха многим перерезала глотки, в том числе и своим сотоварищам. Скверная и подозрительная натура Добряка служила причиной уединенной жизни. На вилле жил только он и Кривая Цыпочка, родная сестра и бывшая базарная воровка. Даже его бригада, друзья-товарищи по каторге, никогда не рисковали подойти к воротам без вызова.

Ближе к заходу солнца доны собирались на одной из вилл, где играли в кости и пили калуа (сахарная водка с перегонкой через кофейные зерна). Пройдя суровую школу жизни, вожаки не очень-то увлекались игрой, больше налегая на стакан. Братки не отставали от своих боссов, как правило, пьянствуя где-то неподалеку. Жизнь шла по устоявшейся колее. Появление на вечерних посиделках Кривой Цыпочки доны восприняли с пониманием. Свой человек, не сидеть же ей все время рядом с братом. А прилепившийся рядом дворянчик, так каждому свое, нечего совать свой нос в чужую жизнь. Вскоре дон Бобо Карио стал восприниматься как равноправный член общества. Шутник и балагур, умелый рассказчик и знаток великого множества пикантных историй, дон Бобо незаметно перешел в разряд дона Бобо. Он не стал приближенным клоуном или шутом, отнюдь. Бывшие каторжане приняли его за своего, а доны относились по-дружески. Прошло всего-то два месяца, а через него стали решать вопросы, связанные с интересами Безумного Мула. Стакан калуа, конечно, хорошая вещь, но остаются другие важные темы. Надо собирать караван за продуктами и снабжением, купить новых рабов или подыскать выгодный вариант продажи изумрудов. Одному надо вытащить с каторги старого кореша или родича. Другой хочет разыскать и наказать доносчика, который купил свою свободу путем предательства. Серьезные темы требуют вдумчивого обсуждения, а авторитет у Безумного Мула был очень высоким.

Жестокий и непредсказуемый бандит в своей среде в первую очередь был известен как удачливый налетчик. Его шайка всегда была при деньгах, а нападения отличались продуманностью каждого шага. И кличка Добряк получена не просто так. Как-то, разграбив торговый караван, он приказал оставить дорогие ткани и посуду. Один из подручных, по кличке Черный Лис, начал возражать.

— Зачем оставлять самые дорогие вещи? — обращаясь к главарю, протестовал бандит.

— Я добрый, можешь все это забрать себе, — ответил Безумный Мул.

Дальше произошло то, что и должно было произойти. Попытка продать предназначенные для высокородных господ товары привела Черного Лиса на плаху. Другим примером дальновидности в разбойных делах было согласие отправиться в Америку. Когда на каторгу приехал вербовщик, Безумный Мул сразу записался в добровольцы, да еще силком принудил своих сотоварищей. А дальше, по прибытии на место, быстро прирезали своих господ и немногочисленных солдат.

Из всех донов Санта-Фе-де-Богота только один был без уголовного прошлого. Мясник Ларго на самом деле в прошлом торговал мясом на рынке Сарагосы. По слухам, его заподозрили в торговле дохлятиной. Опасаясь расправы горожан, Мясник Ларго с подручными бежал в Севилью и завербовался в Америку. Здесь, в горах Кундинамарка, он держал богатые шахты и самую большую бригаду подручных. Именно с него и началась вереница проблем. Споры о границах шахт были частой темой местных разборок. В один из вечеров Длинный Эспено сделал Мяснику Ларго предъяву о нарушении границы. Мол, тот под землей зашел на чужую территорию. Что же, не впервой. В таких случаях доны выбирают посредников и делают промеры, виновный платит штраф. В данном случае произошло непредвиденное. Мясника Ларго зарезали на пороге собственного дома, а рядом лежал нож Длинного Эспено. Собственно, и сам недавний спорщик признал свой нож, но от убийства открестился. Дурень, здесь же нет ни полиции, ни церкви. Заплати в общак штраф и живи спокойно.

В тот вечер, когда была назначена сходка с последующим приговором, Длинный Эспено не пришел. Послали гонца, виновника не оказалось дома. Тело с перерезанным горлом нашли только утром, бедолагу явно поджидали по дороге на сходку. Если честно, доны облегченно вздохнули: неприятная ситуация разрешилась сама по себе. Сведение счетов — самая обычная практика в бандитской среде, поэтому на дальнейшие разборки практически не обращали внимания. Порежут братки друг друга, самые ушлые возьмут верх и принесут с поклоном вступительный пай для утверждения в доны. Здесь же все пошло наперекосяк. Одних резали ночью в постели, других находили в шахтах, дело дошло до прилюдных поножовщин средь бела дня. Конечный результат поставил донов в тупик — шахты остались бесхозными! Пришлось собирать сходку, где посыпались различные предложения.

— Шахты поставить на кон и разыграть в кости. — Васко Беспалый как всегда полез впереди всех.

— У меня сегодня непруха, — откликнулся Безухий, — делим по капиталу.

— Ага, тебе левые штреки, а мне правые, отвергаю! — не согласился Сизый Череп.

— Надо честно делить! — закричал Гнедой Вожак. — Доля по количеству шахт.

— Придумал! — возмутился Мазурик. — У тебя одиннадцать нор на три раба каждая, а у меня одна шахта на сотню рабов.

Поток всевозможных предложений прекратил рык Безумного Мула:

— Ша! Верещите, как поросята в мешке! У нас есть достойный человек без единой шахты. Предлагаю наследство отдать ему.

На несколько секунд воцарилась тишина, которая затем взорвалась воплями.

— Голозадому пришельцу сразу два жирных участка! — завопил Васко Беспалый.

— Ша, я вам сказал! — В руке Безумного Мула появилась наваха. — Кто слово вякнет, дышать будет через ж…

Доны сразу притихли, но не из-за страха. Они начали подавать знаки приближенным, вызывая на подмогу своих бойцов. Увы, мимо. Бригада Безумного Мула уже перекрыла все входы и выходы. Сам зачинщик скандала ощерился нахальной ухмылкой и ожидал восстановления тишины.

— Все? Натрепыхались, птенчики? Теперь слушай меня!

— Добряк, нельзя же пришельцу столько отдавать! — осмелился возразить Мазурик.

— Я велел слушать, а не говорить!

Наконец доны угомонились, но встали, явно готовясь к нападению.

— Мудрецы! Трам-тарарам! Вам своими мозгами только скалы долбить!

— Добряк, ты говори по делу, — пискнул Гнедой Вожак.

— Слушай сюда! Шахты и обе виллы отдаем дону Бобо. Он продает камешки и делит прибыль поровну. Каждому. Включая себя.

— Почему поровну? — не сдержал возмущения Мазурик. — Так нечестно!

— Мы здесь все равны, любая попытка дать кому-то больше только добавит могилок.

— Не согласен! — вышел вперед Васко Беспалый. — Почему этот пришелец получит равную со мной долю?

— Ты не беспалый, а безмозглый. Он же воровать начнет.

Шум и споры продолжались еще битый час, но постепенно все согласились с предложением Безумного Мула. Любой другой вариант натыкался на возражения, даже на открытые угрозы. Так дон Бобо Карио стал полноценным доном, впрочем, беды в Санта-Фе-де-Богота не прекратились. Через пять дней произошло очередное убийство. На этот раз вспороли живот Тихоне Боске. Работорговец привел под заказ новых рабов, в том числе женщин. Вся партия предназначалась Беглому Висельнику, однако Тихоня успел перекупить пару девиц. Подобное случалось и раньше и заканчивалось выплатой отступного. Началась новая война, бычки обезумели и резали друг дружку почем зря. Традиционные вечера потеряли былую легкость общения. Нет, никто не показывал страха, но отчетливо ощущались настороженность и подозрительность. Игра в кости проходила без прибауток, в молчаливом ожидании броска партнера. Когда Сизый Череп пять раз подряд выкинул комбинацию из пяти шестерок, Безухий не выдержал:

— Так не бывает! Ты жульничаешь!

— Мы чьи кости бросаем, а? Кто их сюда принес? Беспалый, ты мне подсунул магнитики?

— Брось, Череп, не видишь, Безухий не в себе, — отмахнулся хозяин игральных костей.

Игроки встали из-за стола, а Сизый Череп со злостью саданул ногой стул. В общем-то, привычная ситуация, никто не обернулся, не посмотрел в сторону разозлившихся игроков. Никто, кроме дона Бобо. А когда Безухий достал сигару и пошел на садовую веранду, тут дон Бобо сделал неприметный знак своему рабу и встал.

— Послушай, Череп. — Он обнял за плечи раздосадованного игрока. — Успокой этого неврастеника. Не первый раз играем, не такое бывает.

— Да пошел он! Сам не умеет играть, а на других тень наводит!

— У человека неприятности, два бычка сбежали вместе с суточной добычей.

— Чего это они? Поймают ведь.

— Не поймали, погоня вернулась с пустыми руками, — дон Бобо протянул два стакана калуа.

Сизый Череп хмыкнул, взял стаканы и пошел на встречу со смертью. Нгама спокойно поджидал свою жертву. Хлопнула дверь, не успел белый сделать и шага, как отточенный ащанти вспорол ему горло. Каменные плиты окрасились кровью, а черная тень нырнула в дверь для слуг. Шум ветра и мелкий дождь, Безухий даже не заметил убийства за своей спиной, не видел и притаившегося за оградой веранды другого негра. Проклятый дождь, снова краснозем расползется непролазной грязью, он сделал шаг вперед, но в лицо ударили капли дождя. Плюнул и развернулся, а Мгакума, выплеснув из кружки свиную кровь, тихохонько двинулся вдоль стены к входной двери.

— Сизый Череп убит! — С этими словами распахнулась дверь в сад, и перед донами предстал забрызганный кровью Безухий.

Санта-Фе напоминал растревоженный муравейник, доны выходили из дома только в окружении своих бойцов. Но чреда убийств только нарастала. Дошло до того, что кто-то ночью закатил бочонок пороха в шахту Скряги Винсента. Уж этот бывший перекупщик никогда не отличался задиристостью, привычно обделывая свои делишки тихой сапой. Никто не пытался разбираться в нарастающей резне, наоборот, некоторые под шумок начали сводить старые счеты. Подозрительность и недоверие коснулось всех, только рабы по-прежнему безмолвно занимались своим делом.

Паук стоял на коленях и с безнадежным равнодушием ожидал своей очереди. Он семнадцатый, сегодня вешают двадцать человек. Солдатами командовал какой-то немец, а лощеный дворянин брезгливо смотрел на воющих от страха пленных. Вокруг виселиц столпилось все население небольшого города и порта Набуга. Люди лузгали семечки или грызли стебли сахарного тростника и с жадным любопытством смотрели на предсмертные судороги висельников. Если на помост затаскивали кого-то из знакомых, из толпы раздавались насмешливые выкрики и недвусмысленные пожелания. Горожане не любили братву и сейчас жестокосердно припоминали свои унижения. Нельзя сказать, что братки творили беспредел. Нет, город держал Плешивый Огарок, которого последние годы все называли не иначе как дон Тахо. Почему Тахо? Какая разница. Захотелось человеку сменить имя, его дело, только за глаза его называли по-прежнему. Здесь своего хотения мало. Плешивый Огарок не позволял обижать горожан, да разве за всеми уследишь. Пришел караван с заказом от донов на новых девочек. А где их взять? Вот и уводят молодок в горы, и дон Тахо об этом знает. Знает и молчит, потому что понимает сложность вопроса.

Приход солдат обрадовал горожан, но Плешивый Огарок решил показать свою силу. Сам заявился к их командиру и потребовал немедленно убираться.

— Вот что, господа хорошие, — вальяжно заявил местечковый правитель, — это мой город, и вам надлежит убраться отсюда до захода солнца.

— Ты где живешь? — бесцеремонно спросил дон Франциск Алькантара.

— Фу, как грубо, — сморщил нос Плешивый Огарок, — вот мой дом, на холме.

— Сколько у тебя человек?

— В городе — три десятка, а за городом — более тысячи.

Здесь он, конечно, приврал, охрана караванов ему не подчинялась. Просто захотелось попугать дворянчика, согнать с того спесь. К тому же хозяева караванов при необходимости всегда помогут своими бойцами. До захода солнца Плешивый Огарок в компании братков болтал на виселице своими ногами. Поначалу горожане испугались беспощадной расправы вездесущих бандитов, не поверили в силу новой власти. Не поверил и Паук, в случившемся он увидел шанс подняться, занять место Плешивого Огарка. Быстро собрался и побежал на дорогу перехватывать караваны. Конечно, дорога — это слишком громко сказано. Так, протоптанная тропинка среди деревьев, у караванщиков нет ни ослов, ни мулов, только чернокожие носильщики. С ними намного выгоднее. За неделю Паук собрал большой отряд, более полутысячи охранников. Бандиты были переполнены справедливым гневом, желанием вернуть себе город и, конечно же, пограбить. Добыча взята на нож, имеют полное законное право.

В первый момент, когда шайка вышла к окраине города, сердце переполнило ликование. Против них стояла жиденькая цепочка из пятидесяти солдат, которые выслушивали инструктаж своего командира, уперев мушкеты на крючья алебард.

— Да мы их возьмем на раз! — крикнул Паук и рванулся вперед.

Побежать-то он побежал, да не очень быстро, вскоре перед ним замаячили спины более прытких бандитов. Подбадривая себя воплями, угрозами и матом, бычки тупо бежали навстречу собственной смерти. Им бы внимательно осмотреться по сторонам да оглянуться. На склонах долины дожидались команды пушкари, а позади выстраивался второй отряд с мушкетами. Сначала через бегущую толпу со злым визгом пронеслась картечь, и только после этого оставшиеся в живых услышали гул пушечного залпа. Некоторые в запале успели добежать до шеренги солдат, где их встретил слаженный удар алебард. Большинство после выстрела пушек заметалось в ложбине, пытаясь найти путь к спасению. Тщетно. Дорога в горы перекрыта солдатами, на склонах — пушки, оставалось бросить оружие и молить о пощаде. Паук не успел додумать о превратностях судьбы. Солдаты подхватили его под руки и поволокли на помост.

— Не надо!!! Пощадите!!! — извиваясь, кричал бандит. — Я больше не буду!!!

Он даже не почувствовал наброшенную на шею петлю, как ноги вдруг потеряли опору.

В толпе зевак стояла группа моряков с пришедших недавно кораблей. Это пришел флот конкистадоров западного побережья Новой Испании с очередной партией серебра и ртути. Кораблики так себе, слабенькие, самопал верфей Колорадо и Акапулько. Только не зря океан прозван Тихим, в здешних краях сильные ветра да крупное волнение случаются чрезвычайно редко. Моряки попыхивали трубками и заинтересованно наблюдали за казнью бывших дружков. На лицах ни малейшего сожаления или огорчения, обычное досужее любопытство. Более того, по коротким репликам можно было догадаться о явном одобрении новой власти. Корабли встретили новые торговцы и дали за товар хорошую цену. Причем дублоны отсыпали сразу, без задержки. Корзины с серебром перенесли на склад, где взвесили и выплатили оговоренную сумму. Ни споров и пустых придирок, ни попыток припрятать одну, а то и две из корзин. И товар на обратную дорогу уже готов. Вот он, на складе. Выбирай и грузи. Никто не пытается приплести несуществующие проблемы с перевозкой через холмы. Не рассказывает небылицы о злобных аборигенах и больших отрядах солдат короля.

Среди новшеств в первую очередь поразило изобилие всевозможного оружия и даже пушки. Дорого, очень дорого, да собственная жизнь дороже. Появился новый напиток под названием ром. Склады под крышу заставлены пятидесятилитровыми бочонками этого зелья. Огонь! Нечета калуа или пенистой кислятине из перебродившего сока кактусов. Порадовало еще одно новшество: теперь в Набуга появилась почта, где принимали письма и денежные переводы. Казалось бы, простенькая услуга, да конкистадоры не могли ею воспользоваться в Новой Испании. Приказ вице-короля предписывал изымать почтовые отправления отступников короны. И еще, новая власть не препятствовала самостоятельному транзиту товаров к побережью Карибского моря. Не нравятся наши цены? Пожалуйста, вези дальше сам. Но больше всего пересудов вызвали казино и кабаре. Посмотреть на раздевающихся женщин сходили уже все моряки. Сейчас снова и снова возвращались к обсуждению прелестей красоток. Ради такого зрелища не жалко никаких денег! А казино! Там можно спокойно играть, не опасаясь нарваться на шулера или другой обман. За столами игру ведут чернокожие девушки с ослепительной улыбкой. Они же рабыни, какая им выгода в обмане?

Еще в самом начале казни дон Франциск Алькантара обратил внимание на одинокого аборигена. Во-первых, он стоял отдельно, даже отчужденно от группы местных индейцев. Во-вторых, почти неотрывно смотрел на командира гарнизона, как будто что-то хотел сказать. Поэтому, как только последний на сегодня бандит начал конвульсивно дергаться в петле, дон Франциск Алькантара направил своего коня к непонятному индейцу. Тот продолжал стоять, но стоило лошади приблизиться, как индеец вытащил из сумки веревку, посмотрел на многочисленные узелки и, коверкая слова, произнес:

— Ты дон Франциск Алькантара?

— Да, это я, — несколько озадачено ответил командир гарнизона.

— На. — Он протянул обычный туб для депеш. — Мне тебе царь давать.

По первости дон Франциск пропустил эти слова мимо ушей, но, начав читать депешу, сразу все понял.

— Сержант! Сеньора фон Хагена ко мне, срочно! — Затем повернулся к аборигену. — Пошли ко мне, отдохнешь с дороги.

Понял непонятный абориген эти слова или нет, но без вопросов пошел рядом со стременем. Едва дон Алькантара отстегнул шпагу, как в комнату вбежал фон Хаген.

— Что случилось? — взволнованно спросил юноша. — Говорят, вы получили срочную депешу?

— Позвольте вас поздравить с назначением комендантом этого города, — улыбаясь, произнес дон Франциск.

— А вы? — растерялся Роланд.

— Я поднялся до генеральских чинов, назначен командиром всех крепостей от Набуга до южных льдов.

— Это послание от Скопиных? Неужели они сумели так быстро покорить аборигенов.

— Вы посмотрите на гонца.

Оба офицера повернулись к инку, который задумчиво разбирался в незнакомой еде. Выбрал понравившийся кусочек каменного окуня, окунул его в острый соус и запил молоком. Осторожно понюхал пшеничный хлеб, немного откусил, пережевал и взял филе скумбрии. Наконец очередь дошла до свинины и сыра. Принесенная слугами пища явно пришлась по вкусу, и гонец приступил к обстоятельной трапезе.

— Откуда он? — спросил Роланд.

— Скопины отправили две недели назад.

— Так они где-то рядом!

— Увы, друг мой, до них три тысячи километров.

— Не может быть! — всплеснул руками Роланд. — Три тысячи километров за две недели!

— Причем без лошади.

— Я надеюсь, вы отправитесь на встречу верхом.

— Все намного проще, мой друг. Первая крепость — в трехстах километрах от нас, и там есть верфь.

— Откуда она взялась? Или это верфи короля?

— Генерал де’Тер заложил, там же, в Буэнавентура, остались семьи всех ушедших на север офицеров.

— Морем пройти легче, по горным тропкам и лошадь переломает ноги, и самому легко шею свернуть.

— Дон Владимир пишет о каких-то дорогах. Ладно, посмотрим. Вам предстоит построить здесь город.

— Да как же я его построю с сотней солдат?

— Будут вам рабы и архитекторы.

— Тогда легче. Я в строительстве мало что понимаю.

— Еще велено подготовиться к обучению сотни волонтеров из аборигенов.

— Это всегда пожалуйста. Сотню обучим, было бы время.

— Вам дается два года. По-моему, вполне достаточно для подготовки солдат.

Дон Франциск Алькантара развернул полученное послание, после чего пошел детальный разговор по пунктам. Роланду фон Хагену предстоит обеспечить не только безопасность транзитных перевозок между Тихим океаном и Карибским морем. На его плечи ложится ответственность за развитие данного региона, что совсем не просто. Надо построить дороги, места для отдыха и ночлега, оборудовать причалы на реке Атрато. Роланд скрупулезно все записывал, пункт за пунктом, и не стеснялся задавать вопросы. Рядом на столе лежала инструкция для Эрика фон Хаген, которому предстояла поездка в джунгли. Брату поручалась ответственная миссия строительства Золотого форта.