Контур боли

Глава первая

За час до рассвета Олег Гарин вышел к торговому центру. Четыре огромных корпуса на внешней стороне Кольцевой дороги когда-то были гипермаркетами, а теперь превратились в складские помещения. Цемент, цемент и еще раз цемент, тысячи тонн цемента — вот все, что здесь хранилось. Неподалеку возвышались исполинские курганы песка и щебня, а большую стоянку при торговом центре загромождали штабеля арматуры.

Москва не сразу строилась, но отгородить ее от мира было решено как можно быстрее, и к концу августа две тысячи двадцатого года это почти удалось. Работа не останавливалась ни на час: юркие японские экскаваторы выкапывали траншею под фундамент, сварщики собирали в ней арматурную конструкцию, следом двигались монтажники, которые устанавливали опалубку из пластиковых щитов, и она тут же заливалась свежим раствором. Сегмент за сегментом вокруг бывшей столицы вырастал Периметр — трехметровая бетонная стена с частоколом из стальных вертикальных штанг. Вероятно, поверху планировали разместить следящую аппаратуру, а может, и автоматические пулеметы. Бог знает, как руководство собиралось остановить разрастание Зоны. Трудились здесь в основном азиаты, и жители Подмосковья сразу окрестили эту стену Малой Китайской.

Солнечный диск оторвался от верхушек деревьев, и блоки прожекторов, освещавших строительную площадку, начали поочередно выключаться. Над округой разнеслась серия звучных металлических щелчков.

Гарин продолжал лежать в сухой неглубокой ямке, которую он ночью скорее учуял, чем увидел. До складов отсюда было метров пятьсот, экскаваторы приближались неумолимо, однако не так быстро, чтобы заставить Олега спешить. Он до сих пор не решил, что лучше: отойти подальше от стройки или пересечь границу Москвы здесь, пока техника не вырубила заросли кустарника, такие удобные, что лучше и не сыскать. Кусты подходили к Кольцевой дороге и обрывались в нескольких метрах от автобусной остановки возле крытого пешеходного моста. Путь выглядел настолько простым, что это слегка смущало. Две экспедиции в Припять навсегда отбили у Олега Гарина привычку верить в счастливый случай.

Случай тем не менее подвернулся. Справа Гарин услышал шорох и, осторожно взглянув из-под козырька камуфляжного кепи, заметил группу из трех человек. Люди двигались тем же маршрутом, явно намереваясь проскочить через МКАД по мосту. Олег благостно вздохнул и, устроив подбородок на кулаке, приготовился наблюдать.

Троица спортивно, не поднимая задниц, проползла вдоль кустов и скрылась в низине на подходе к остановке. Ходоки тоже заметили Гарина, но здесь, за Периметром, делить им было нечего, поэтому одинокого путника группа проигнорировала.

Олег слыхал, что местные жители уже начали подрабатывать проводниками — все в мире истории повторяются, и ситуация с Московской Зоной не была исключением, — но обращаться к их услугам Гарин не стал. Прожив несколько лет в Москве, он и сам был почти что местным. Да и услуги московских сталкеров стоили так дорого, как будто их набирали из бывших «бомбил».

Олег отогнал от лица муху и снова вздохнул. Тройка первопроходцев неоправданно задерживалась. Где-то близко в сухой желтой траве стрекотал кузнечик, чуть громче тарахтели экскаваторы в двухстах метрах от лежки. Этот звук был мирным и созидательным, он убаюкивал. Гарин с силой проморгался и чуть приподнял голову. Ходоки наконец-то показались у остановки и, снова выдержав хорошую паузу, по одному перебежали к мосту. Сводчатая крыша начиналась еще с лестницы, и троица быстро исчезла за выгнутым темным стеклом. Поверхность бликовала, и рассмотреть, что происходит на мосту, было невозможно. Олег даже не был уверен, есть ли там сквозной проход, или его давно перегородили. Он перевел взгляд на лестницу по другую сторону дороги и снова принялся ждать.

Результат появился довольно быстро, но совсем не тот, на который рассчитывал Гарин. Спустя минуту на дороге возник темно-зеленый автозак. Буднично, без сирен и мигалок, грузовик подкатил к остановке, и из перехода вывели троих нарушителей — уже без рюкзаков, со скованными за спиной руками. В трубе крытого моста располагался пост военных, и это было настолько логично, что Олег даже удивился, как он мог сомневаться. Троицу погрузили в фургон, следом туда запрыгнули двое солдат, и машина, развернувшись, так же неспешно отправилась обратно. Бог знает, сколько человек в день задерживали при попытке проникнуть в Москву, и тем более неизвестно, какому количеству смельчаков удавалось в итоге оказаться по ту сторону Кольцевой.

Когда привычная боль пронзила череп, Гарин, закрыв глаза, простонал:

— Нет! Теперь-то зачем? Я ведь почти у цели!

Он приложил указательные пальцы к вискам и сделал несколько круговых движений — сначала в одну сторону, потом в другую. Три раза в одну и три раза в другую, как будто это имело какое-то значение. Олег подумал, что, если надавить посильнее, он сможет почувствовать подушечками пальцев концы холодной тупой спицы, которая медленно ворочается внутри его черепа. Три раза в одну и три раза в другую. И так несколько минут, пока боль не уйдет или по крайней мере не станет терпимой. Иногда Гарину казалось, что облегчение наступает быстрее, когда он разговаривает с болью, как с живым существом. Что еще остается, если врачи не могут диагностировать ничего вразумительнее, чем «посттравматические мигрени», а убойные дозы обезболивающего не дают результатов? Только лечение заговорами!

— Уходи! — попросил Олег. — Ты ведь уже ушла. Зачем вернулась?

Действительно, всю дорогу от Новосибирска до Нижнего Новгорода в гремящем плацкартном вагоне и потом, в пыльном поскрипывающем на поворотах автобусе, Гарин чувствовал себя намного лучше, чем обычно. Ни одного приступа за четыре дня. Нормальный крепкий сон, впервые за… сколько же, Господи? Пожалуй, за полгода. То ли боль отстала от него, не поспевая за скорым поездом, то ли Олег наконец-то делал то, что ее устраивало: двигался в правильном направлении. В сторону Зоны. И как только он перестал двигаться, боль вернулась. Чушь? Ну да, несусветная чушь. Но когда разумных объяснений нет, сгодится любое.

— Я иду, — прошептал Гарин. — Еще немного, и буду на месте. Вот только… найти бы дорогу.

И боль, будто услышав его, отступила. Тупая холодная спица в последний раз шевельнулась и выскользнула из-под черепа, задев напоследок глазной нерв. Левый глаз мгновенно наполнился слезами, и Олег провел пальцами по щеке, растирая соленую влагу. Он моргнул несколько раз и с шумом выдохнул. Кажется, отпустило. Надолго ли?

— Эй, ты, в кепке! — негромко окликнули сзади.

Рука Гарина сама скользнула к поясу, но строгий голос предупредил:

— Только без глупостей!

Услышав щелчок предохранителя, Олег расслабился. Лезть с охотничьим ножом на пистолет и впрямь было глупо. К тому же у Гарина возникло ощущение, что за его спиной стояли как минимум двое. И почему он не услышал, как они подошли? Проклятая боль!

— Ладно, без глупостей, — согласился Олег.

— Повернись!

Медленно, сложив руки за головой, чтобы их было хорошо видно нападающим, Гарин перевернулся на спину… и тут же отвел глаза. Это вышло инстинктивно. К направленному в лицо оружию он давно привык, а вот на физически неполноценных людей Олег старался лишний раз не глядеть. Они всегда вызывали в нем не отвращение, не жалость, а какой-то непонятный стыд. Как будто в том, что эти люди стали такими, была личная вина Гарина.

— Чего морду воротишь? — спросил человек с пистолетом.

— Солнце в глаза светит, — соврал Олег и, прикрыв лицо ладонью, заставил себя взглянуть на собеседника.

Их было не двое, а трое. Правда, пистолет был только у одного, кряжистого бородача в черной бандане, который стоял ближе всех к Олегу. Вернее, не стоял, а… как это назвать? Возвышался? Он был одет в камуфляжную куртку и штаны, которые обрывались, едва начавшись. В том месте, где должны были быть колени, находилась небольшая квадратная тележка на колесиках. Такие тележки используют грузчики для транспортировки тяжелых ящиков.

Двое мужчин в спортивных костюмах, выглядывавших из-за спины бородача, тоже были инвалидами. К тому же их лица показались Гарину смутно знакомыми. Вот почему Олег не услышал шагов нападавших. У них попросту не было ног.

— О! А ведь я этого кренделя знаю! — заявил один из безоружных, тощий тип с густыми черными бровями, и локтем толкнул в бок второго. — Степан, помнишь его?

— Ну вроде бы, — хмуро отозвался тот, кого назвали Степаном. — В автобусе вместе ехали.

— Ага. От самого Нижнего, — добавил тощий и улыбнулся Гарину, словно старому приятелю. — Что, тесен мир, а?

— Тесен, — миролюбиво подтвердил Олег.

Теперь и он вспомнил эту парочку. Когда где-то под Владимиром водитель объявил двадцатиминутную остановку, только эти двое не вышли из автобуса, чтобы покурить, купить воды в придорожном кафе или хотя бы размяться. И Гарин понял почему, когда, вернувшись в салон, бросил на попутчиков беглый взгляд.

— Оружие есть? — деловито осведомился бородач.

Олег предпочел сказать правду. Все равно же обыщут.

— Только нож.

— А права?

— В смысле?

— Машину водишь?

— Водил… когда-то, — сказал Гарин и поспешно полез в карман. Он и сам не знал, зачем, покидая дом, прихватил вместе с паспортом водительские права. — Права в порядке, только…

— Не суетись, — оборвал его бородач. — Пойдешь с нами. Ты же в город?

— В город, — подтвердил Олег. — Правда, я думал сначала до моста добраться, а там вдоль берега как-нибудь…

— Плохо думал. Там стройка идет днем и ночью. Фильтрационные установки ставят, не хотят, чтобы всякие мутанты в Подмосковье просочились.

— А что, много мутантов в Москве?

— Ты про реку или про город? — хмыкнул бородач и протянул руку. — Крот.

— Олег, — помедлив, ответил Гарин и пожал ладонь в пыльной перчатке с обрезанными пальцами.

Тощий тип представил себя и товарища:

— Я — Николай, а это вот Степан. А ты, получается, по первому разу в Зону идешь?

— Это как посмотреть, — уклончиво ответил Гарин. Правдивое объяснение в любом случае вышло бы чересчур длинным и никому не нужным.

— Да чего ты мнешься, — по-своему истолковал его замешательство Николай. — Мы со Степаном тоже перворазники. А знаешь, как я тебя раскусил?

Олег не был перворазником. И соображения Николая по этому поводу его не интересовали. Но чтобы новый знакомый поскорее отстал, он спросил:

— Как?

— Имя у тебя человеческое, — охотно пояснил Николай. — Сталкер бы кличкой назвался, вот как Крот, например. Ты себе кличку-то придумал уже? Мы-то да. Я буду Угодник, а Степан — Калган. — Он осклабился и подмигнул Гарину. — Степан — Калган, усекаешь?

Олег кивнул. После того как ушла головная боль, он мог себе это позволить.

— А то хочешь, мы тебе сами придумаем? — не унимался Николай. — Хочешь быть Кепкой, а? Нормальная кликуха, кстати. Кепка, — как будто примеряясь, повторил он.

— Хорош трепаться, — оборвал разговор Крот. — На той стороне поболтаете. Если, конечно, живыми доберетесь. А сейчас — двинулись. Надо успеть до патруля. И, к слову, Угодник — хреновая кличка.

— Почему это? — нахмурился Николай.

— Потому что. Все эти Угодники, Святые, Архангелы… — Проводник вздохнул и неопределенно махнул рукой. — Хреновая.

Он двинулся первым. Не туда, куда предполагал Олег, а в противоположную сторону, навстречу работающим экскаваторам. Гарин не стал задавать ненужных вопросов. Проводник производил впечатление человека, который знает, что делает. Поэтому, когда Крот свернул с заросшей кустами обочины под прикрытие зеленых дорожных экранов, Олег последовал за ним.

В этом месте к МКАД примыкала лесопосадка, небольшой соснячок метров двадцати — двадцати пяти в ширину. Не вызывало сомнений, что скоро все деревья будут срублены, и ни один ревностный защитник природы при этом даже не пискнет. Тем более никто не всплакнет о зеленом пластиковом заборе. Нейтральная полоса должна просматриваться на расстояние выстрела.

С внешней стороны дорожные экраны были не зелеными, а грязно-коричневыми от налипшей на них копоти и пыли. Дождя в Москве и области не было давно, и это было к лучшему. Олег не представлял, как каталки его спутников передвигались бы по размокшей земле. А по сухой, присыпанной хвоей тропинке они ехали быстро, так что Гарин едва поспевал за ними. Что и немудрено, ведь ему то и дело приходилось пригибаться, прячась и от направленных в лицо сосновых веток, и от наблюдателей, которые могли скрываться за темным стеклом пешеходного перехода. Только когда переброшенный через магистраль мост остался далеко позади, Олег смог выпрямиться в полный рост. Крот и его товарищи таких проблем не испытывали. Они катились по практически лишенному подлеска соснячку, оставляя в пыли узкие колеи от колесиков и отпечатки затянутых в перчатки кулаков, и даже умудрялись обмениваться на ходу короткими репликами.

— Крот, а, слышь? — негромко позвал Николай.

— Ну, — не оборачиваясь, ответил тот.

— А ты Санчо Двуногого знаешь?

— Знаю.

— А раньше? Ну, до того как… В общем, раньше ты его знал?

— И когда его еще Одноногим звали, тоже знал.

— Выходит, правда все? Вытяжка действует?

— Действует. Только доставать ее все труднее. Все правда, только не надо об этом при посторонних, — резко ответил Крот. — Заткнись уже.

Николай заткнулся. Только повернул к Степану довольное лицо и подвигал бровями, дескать: «Я же тебе говорил!»

Тучный Степан никак не отреагировал на эту пантомиму. Громко сопя, он смотрел только на дорогу. Если не считать его сопения, следующую сотню метров команда преодолела в полном молчании. Смысла в этом было немного: шум работающей техники был здесь достаточно громким, чтобы заглушить любые разговоры. Поэтому, когда Гарин понял, что проводник не собирается менять направление, он подал голос.

— Эй, — окликнул Олег. — Куда мы? Там же стена.

— Ну и что?

Крот остановился и недовольно обернулся. Гарин машинально присел, чтобы их глаза были на одном уровне.

— Как мы через нее переберемся? — спросил он.

— Молча! — огрызнулся проводник. — Эти, — он пренебрежительно кивнул в сторону тарахтящих экскаваторов, — торопятся поставить вокруг города хоть какой-нибудь барьер. Щели заделывать будут потом. И то наверняка все не заделают. Это же сто двадцать километров одного только асфальта! А еще есть реки, болота, мосты, развязки трехэтажные. Понятно теперь?

— Да, — кивнул Олег.

— Тогда двинулись.

Грохот техники достиг максимума, а потом пошел на убыль. Отряд миновал передовой рубеж стройки и продолжил движение. Через полторы сотни метров за деревьями показался просвет. Еще через пару минут Крот дал знак остановиться и достал бинокль.

И лесопосадка, и забор из зеленых щитов здесь обрывались, чтобы продолжиться через сто метров. Московская кольцевая автодорога в этом месте забиралась на холм. Два узких рукава ответвлялись от нее, спускались пологими дугами навстречу друг другу и вливались в шестиполосное шоссе, которое ныряло в прорытый под холмом тоннель.

Гарину не нужен был бинокль, чтобы разглядеть верхушку бетонного гребня в пластиковой опалубке, выросшего над МКАД. А вот радиальная дорога, насколько он видел, была перекрыта довольно формально. Поперек шоссе было установлено несколько секций металлического ограждения вроде тех, что использовались для разделения человеческого потока в переходах метро или во время митингов. Сразу за ними, наполовину скрываясь в тоннеле, лежал на боку обгоревший автобус.

— Мы здесь пойдем? — вполголоса спросил Олег.

— Догадливый! — то ли похвалил, то ли поглумился над ним проводник.

— И что, этот въезд совсем не охраняют?

— Ага! Не охраняют! — И снова по интонации Крота было неясно, говорит ли он серьезно или издевается.

Вдалеке послышался собачий лай. Прищурившись, Гарин разглядел метрах в двухстах впереди двух человек в светло-коричневой форме, которые вели на поводу пару крупных овчарок. Военные не спеша двигались вдоль недавно возведенной стены и о чем-то разговаривали, держа автоматы за спиной. Одна из овчарок сосредоточенно обнюхивала асфальт, зато вторая, натянув поводок, рвалась вперед. Вот она вскинула к небу оскаленную морду, и лай повторился. Проводник выматерился и опустил руку с биноклем, чтобы взглянуть на часы.

— Что ж они так рано-то, — пробормотал он себе под нос и обернулся к спутникам. — Время есть у кого? Сколько сейчас?

Степан отреагировал первым.

— Без пятнадцати, — ответил он, глядя на экран мобильника.

— Без пятнадцати, — со вздохом повторил Крот и вдруг преобразился, заговорил отрывисто и почти зло. — Сейчас быстро за мной. Тихо и быстро. Двинулись!

Совсем тихо не получилось. Когда проводник, Николай и Степан перебрались через бордюрный камень, колесики их каталок задребезжали по асфальту. Олег, которому не было резона повторять все изгибы подъездного рукава, срезал путь через заросший бурьяном пустырь. Он бежал не скрываясь. На открытом пространстве это было так же бессмысленно, как пытаться лавировать между струй внезапно зарядившего дождя. Гарин первым оказался у въезда в тоннель и здесь остановился, на мгновение растерявшись.

Лежавший на боку автобус, черный от копоти, напоминал выбросившегося на берег кита. Но он был не единственной машиной, навечно застрявшей в тоннеле. Вокруг него хватало «рыбы» — и покрупнее, вроде бетономешалки, стоявшей под углом на плоских с одной стороны шинах, и помельче, вроде «опеля» и «жигулей», смявшихся в одну большую букву Т. За рулем «опеля» сидел труп. Лицо водителя скрывалось в складках наполовину сдувшейся подушки безопасности, зато Олег хорошо видел его руку, свисавшую из раскрытого окна. Рука имела цвет вяленого мяса и была густо покрыта черными волосками. Указательный и средний пальцы отсутствовали. Навряд ли их отгрызли, скорее аккуратно отрезали, чтобы забрать кольца или перстни.

Выезды из города всегда были узким местом Москвы. Наверняка здесь каждое утро выстраивалась пробка на въезд, каждый вечер — на выезд, а летом по пятницам, начиная часов с пяти после полудня, случалось столпотворение из дачников и любителей отдохнуть на природе. А когда все жители столицы в панике решили покинуть город… Что тут говорить. Любой хаос покажется оплотом порядка по сравнению с этой стихийной эвакуацией.

Олег взял себя в руки, отвлекся от созерцания разбитых и сгоревших машин и сосредоточился на более срочных делах. Он стал разматывать кусок проволоки, связывавший вместе две алюминиевые секции, чтобы освободить проезд для своих спутников. Сам-то Гарин вполне мог перемахнуть через заграждение. Проволока поддавалась с трудом, собачий лай заставлял нервничать. Теперь лаяли уже обе овчарки, существенно ближе. К тому же, еще не завершив задуманное, Олег начал понимать, что занимается бессмысленным делом. В тоннеле было темно, полтора десятка брошенных машин затрудняли обзор, но, когда его глаза привыкли к полумраку, Гарин разглядел толстые прутья решетки, перегораживающие противоположный выход. Въезд в город охранялся не так небрежно, как ему показалось вначале. И словно в подтверждение этой мысли очень громкий и как будто металлический голос потребовал:

— Немедленно остановитесь! Вы находитесь в запретной зоне! При попытке пересечь Периметр будет открыт огонь на поражение!

Две вороны с карканьем взлетели с верхушки сосны, напуганные громкими звуками. Олег вздрогнул, оцарапав ладонь острым концом проволоки, и тут же обругал себя за это. С мегафоном или без мегафона, военные пока не представляли для него угрозы. До них было метров сто, не меньше, к тому же стена тоннеля закрывала Гарина от огня. Если патрульные вообще планировали открывать огонь. Судя по тому, как неравноценно были защищены внешняя и внутренняя стороны тоннеля, военные гораздо сильней опасались того, кто может выбраться из Зоны, чем того, кто может в нее проникнуть. И это было более чем логично.

За спиной Олега раздался дребезг приближающейся каталки.

— Не ссать! — хрипло выкрикнул Крот. — Наши трупы им не нужны. Эй, Кепка! Чего херней страдаешь? Двигай сюда!

Проводник остановился недалеко от Гарина, перед вторым справа турникетом и потянул на себя его нижнюю часть.

— Помогай!

Олег поспешил на помощь. Вдвоем они подняли турникет под углом в девяносто градусов, как козырек. Проволочные кольца, соединявшие его с соседними элементами ограждения, сохранились только наверху, нижние кто-то заблаговременно срезал. То есть, можно было догадаться, кто.

— В одиночку удержишь? — спросил Крот.

— Да. — Гарин пошире расставил ноги и поудобнее перехватил металлическую трубу.

— Давай, давай, давай… — обернувшись, проговорил проводник.

Олег тоже вывернул шею. Спутники были уже близко. Николай, ссутулившись над асфальтом, так часто перебирал руками, что казалось, будто у него их шесть. Степан, хоть и пыхтел, как чайник, отставал от него всего на пару метров.

— Эй, обрубки! Вы что, не поняли? — надрывался мегафон, забыв об уставных формулировках. — Перестреляю же, как щенков!

— Давай! — уже во весь голос скомандовал Крот.

— Даем! — натужно отозвался Николай и ссутулился еще сильнее.

Послышался треск раздираемой ткани, а вслед за ним — многоголосое карканье. Только по реакции вороньей стаи Гарин понял, что треск был автоматной очередью. До чего же быстро он отучился различать звуки боя! Треск повторился. Он казался далеким и совсем не страшным. Ни Степан, ни Николай не изменили темпа езды. Только Степан, поравнявшись с товарищами, резко остановился, а Николай так и катился, склонившись почти к самому асфальту, пока не ткнулся головой Олегу под колени. Тот от неожиданности выпустил из рук край турникета. Металлическая секция ухнула вниз и ударила в плечо Николая, который сперва повалился набок, потом со стоном перекатился на спину. Воротник его олимпийки был черным от крови. Тонкая красная струйка медленно вытекала из уголка рта.

Крот склонился над раненым, за шнурки развел в стороны края олимпийки и вздохнул сквозь зубы. Похоже было, что Николаю пулей выбило кадык.

— Не… оставляйте… меня, — с трудом проговорил раненый.

Гарин с ужасом смотрел, как над раной медленно набухают и лопаются розовые пузыри.

Проводник досадливо поморщился и бросил быстрый взгляд в ту сторону, откуда доносился собачий лай, который с каждой секундой становился громче.

— Мы не можем тебя взять.

— Не оставляйте меня… — упрямо повторил Николай и, сделав над собой усилие, закончил: — Им.

— Крот, дай мне пистолет, — решительно попросил Степан.

Проводник не колебался ни секунды.

— Держи. Только быстро.

Он вынул из-за пояса пистолет и протянул его рукояткой вперед. Степан взялся за нее обеими руками и приставил дуло к виску умирающего.

— Предохранитель! — прошипел Крот.

Степан кивнул, снял с предохранителя и снова перехватил пистолет двумя руками, как будто опасался промахнуться.

— Ничего не бойся, Коля, — сказал он. — Уже через минуту ты будешь сидеть за одним столом с Иисусом.

Олег подумал, что эта фраза была самой длинной, которую он слышал от Степана.

— Нет… — прохрипел Николай и, поймав на себе удивленный взгляд товарища, усмехнулся. Еще один розовый пузырь вырос над тем местом, где совсем недавно был его кадык. — Я всю жизнь… сидел. С Иисусом… я буду… ходить.

— Ты будешь ходить, — согласился Степан.

Палец на спусковом крючке напрягся, и Гарин успел отвернуться за мгновение до выстрела.

Следом раздалась длинная очередь. Видимо, военные решили, что стреляли в них.

— Так, не тормозим, — скомандовал Крот, забирая пистолет из опущенных рук Степана. — Кепка, поднимай шлагбаум!

Олег наклонился, стараясь не смотреть на труп, и снова оторвал от земли нижний край ограждения, освободив метровой высоты проход. Проводник толкнул вперед Степана и сам двинулся следом, буквально дыша ему в затылок, лишь обронил на ходу:

— Догоняй!

Гарин вернул секцию на место и перебрался через нее, едва не кувыркнувшись головой вперед. На собственную неловкость ему было плевать: собачий лай раздавался уже совсем близко.

— Стоять, придурки! Стоять, вашу мать! — надрывался один из преследователей, которого и без мегафона было отлично слышно.

Ответ его товарища Олег тоже расслышал, хотя тот даже не кричал.

— Отпускай Лютого, — сказал второй патрульный.

Гарин вздрогнул, услышав за спиной отрывистый и как будто радостный лай пса, которого наконец спустили с поводка.

Между тем Крот и Степан словно бы и не собирались убегать. Они стояли у стены тоннеля, метрах в трех от его начала, повернувшись спиной к Гарину, овчаркам и солдатам. Только приблизившись к спутникам вплотную, Олег разглядел в стене между ними дверь. Металлическая, окрашенная серой краской, она была почти незаметной на фоне бетонных стен. И еще — очень маленькой, меньше метра в высоту, так что обычный человек скорее всего прошел бы мимо нее, не заметив, если только он не ребенок, карлик или инвалид. В том месте, где когда-то, по-видимому, был замок, зияла круглая дыра. Чуть выше нее была приварена дверная ручка в форме скобы, которую Крот и Степан дружно тянули на себя. Степан при этом отчаянно пыхтел.

— Заела, зар-раза! — прорычал проводник и, покосившись на Гарина, рявкнул: — Хрен ли встал! Помогай!

Олег потянулся к дверной ручке, но она была недостаточно длинной, чтобы взяться за нее втроем.

— Дай-ка я, — пробормотал он и положил руку на плечо Степана.

Тот, не прерывая пыхтения, откатился в сторону.

Гарин обхватил правой ладонью стальную скобу, а левой — запястье правой, уперся одной ногой в стену и дернул. Дверь распахнулась с первой попытки.

— Пошли, пошли! — скомандовал Крот и снова отправил впереди себя Степана, а Олега оставил прикрывать тыл.

Помещение, в котором оказался Гарин, было под стать входной двери — не больше метра в высоту. Какой-то технический коридор, идущий параллельно автомобильному тоннелю. Света, проникающего снаружи, хватало, чтобы разглядеть низкий потолок и ровные ряды кабелей на стенах, которые как будто становились ближе друг к другу по мере ухудшения видимости. Пол в помещении был ровным, только неприятно прилипал к подошвам ботинок. Каталки Степана и Крота двигались по нему без проблем.

С трудом протиснувшись в коридор, Олег обернулся, чтобы прикрыть за собой дверь, но с внутренней стороны стальная поверхность была совершенно ровной. Прежде чем он успел нащупать дыру от замка, по двери, точно гигантские градины, загрохотали пули, и она закрылась сама. Заткнув уши пальцами, Гарин поспешил туда, где вспарывал темноту узкий луч фонарика предусмотрительного проводника.

— Спокойно, спокойно! — в тесном помещении голос Крота казался зловещим. — Сюда они не сунутся.

Олег вспомнил, как несколько минут назад проводник с такой же уверенностью говорил: «Наши трупы им не нужны». Николай в тот момент был еще жив. Сейчас его нет. То ли Крот ошибался, то ли военные за то время, что он с ними не сталкивался, получили новые указания.

Передвижение по коридору напоминало танец вприсядку. На четвереньках, пожалуй, вышло бы быстрее, но Гарину не хотелось прикасаться к липкому полу руками. Инвалидам было проще. Судя по тускнеющему свету фонарика, Олег отставал от них все сильнее. Сзади донеслись новые звуки: скрежет и поскуливание. Овчарки проверяли на прочность металлическую дверь. Пока они скреблись по ту сторону двери, еще оставалась надежда. Если натасканные на захват нарушителей псы окажутся внутри… Гарин прикинул, сумеет ли он развернуться в узком проходе и достать нож. Выходило, что вряд ли.

— Эй! — позвал он. Кашлянул и позвал громче: — Эй, Крот!

Голос Олега тоже искажался стенами коридорчика, но зловещим он совсем не казался. Скорее напуганным.

— Чего? — послышалось далеко впереди. Дальше, чем он предполагал.

— Подождите меня!

Ответа Гарин не расслышал. Позади него лязгнула дверь, на миг в коридоре посветлело, а затем все пространство заполнил торжествующий лай.

— Кепка! Ложись! — крикнул Крот.

Олег, не раздумывая, упал на руки. Ощущение от прикосновения к полу было именно таким, каким он его себе представлял, — мерзким. Луч фонарика мазнул по лицу. Гарин зажмурился, но за мгновение до этого успел заметить первую вспышку. Всего выстрелов было четыре. Одна из пуль ударила в стену над головой Олега, остальные ушли в глубь коридора. Лай за спиной сменился воем. По крайней мере одна из овчарок потеряла интерес к преследованию группы нарушителей. Хотелось верить, что надолго.

— Бего-ом! — заорал проводник, и луч фонаря снова сменил направление.

Гарин оторвался от пола и пополз вслед за световым конусом, перебирая ладонями и коленями так быстро, как только мог. Страх придавал ему сил. В воображении Олега собака уже впивалась в его ногу зубами и дергала мордой, отрывая кусок штанины вместе с кровоточащей плотью. Но пока что только в воображении. Гарин по-прежнему слышал вой позади и еще какие-то звуки, но громче они не становились. Возможно, Кроту удалось подстрелить обеих овчарок. Некоторое время спустя фонарик погас, но наступившая тьма не была кромешной. Тусклый свет пробивался в коридор откуда-то сбоку, и на его фоне Олег видел силуэты своих спутников. Где-то рядом был выход.

— Всем стоять, бросаю гранату! — внезапно раздалось за спиной.

От неожиданности Гарин вздрогнул и растянулся на полу. В этом месте бетон был таким скользким, словно здесь собралось все масло из всех подтекающих двигателей когда-либо проехавших через тоннель автомобилей.

— Вставь ее себе в жопу! — откликнулся Крот.

Судя по тому, что Олег больше не видел его силуэта, проводник был уже в безопасности.

— Готовься к смерти, тварь! — крикнул военный.

Гарин подумал, что давно уже готов, однако снова принял упор на ладони и пополз вперед еще быстрее, зачем-то отсчитывая секунды. Один… Два… Три…

Он досчитал до десяти, но не дождался ни громкого хлопка, ни шрапнели из осколков. Видимо, запала у преследователя хватило только на то, чтобы просунуть в дверной проем руку с мегафоном.

Олег уже видел выход — такой же проем метровой высоты, только он был без двери и вел не внутрь тоннеля, а наружу, — когда за спиной скомандовали:

— Лютый, взять!

Последние пять метров коридора Гарин преодолел бегом, похожий на спортсмена, который так и не вышел из позиции низкого старта. Двери не было, только что-то вроде высокого порога из кирпича. Олег перемахнул через него и, оказавшись на свободе, наконец выпрямился.

— Кепка! Помоги! — немедленно взял его в оборот проводник.

В паре метров от выхода на поверхность росло невысокое деревце. Крот был рядом с ним и держал за задние лапы лежащего на земле зверя. Зверь был мертв — это все, что можно было сказать о нем с уверенностью. Кто это? Собака или волк? Может, шакал? Гарин решил, что скорее собака, только очень заросшая. Ее шерсть в солнечных лучах отливала серебром.

Олег неуверенно переступил с ноги на ногу и спросил:

— Что делать-то?

— За передние хватайся! — зло прошипел проводник.

Гарин шагнул к лежавшему зверю и снова замер. Касаться странной твари голыми руками не хотелось. Крот был хотя бы в перчатках.

— Живо! — прикрикнул проводник, и Олег послушно ухватился за окоченевшие конечности. — На счет «три» — бросаем тушку в проход. Раз! Два! Ч-черт!

Над кирпичным порогом возникла оскаленная пасть овчарки.

— Бросай! — крикнул Крот, отпуская задние лапы зверя.

Гарин замешкался на мгновение, но труп животного, на ощупь твердый, как дерево, приземлился в итоге практически куда и планировалось, немного не долетев до дверного проема. Проводник потянул из-за пояса пистолет и щелкнул предохранителем, однако стрелять не спешил. В этом не было необходимости.

При виде зверя, покрытого серебристой шерстью, Лютый присмирел. Он заскулил, выгнул спину так, как, по мнению Олега, умеют только кошки, и пополз назад, вывернув передние лапы так, как уж точно умеют только собаки.

— Давай, давай! — усмехнулся Крот. — Ползи!

— Что это за падаль? — спросил Степан. — Собака? Волк?

— Это мутант? — одновременно с ним спросил Гарин.

— Ага, — ответил проводник непонятно на чей вопрос, однако переспрашивать никто не решился.

Олег двинулся было к загадочному зверю, чтобы получше его разглядеть, но не успел сделать и пары шагов.

— Куда пошел? — остановил его проводник.

— Я только посмотреть.

— Нечего там смотреть. Уходим. Не ровен час уроды с матюгальником припрутся.

— Ты же говорил, они сюда не сунутся, — напомнил Гарин.

— Неделю назад — не сунулись бы, — ответил проводник, поправляя бандану. — Они и на поражение раньше не стреляли, только в воздух. А теперь видишь что…

— Сдавайтесь! Вы окружены! — моментально ожил мегафон. Звук шел не из тоннеля, а с противоположной стороны магистрали.

Крот сплюнул на землю и проворчал:

— Совсем свихнулись. Может, приказ новый получили? Может, сообразили наконец, какая опасность отсюда идет? — Он посмотрел на Степана, потом на Олега и махнул рукой: — Пошли.

— Погоди. Мы уже в Зоне? — спросил Степан.

— Да, — серьезно ответил проводник и после паузы добавил: — Мы уже в Зоне, Калган.

Степан сдержанно улыбнулся.

«Черт, а ведь правда!» — подумал Гарин и огляделся.

Справа от шоссе тянулся унылый забор, из-за которого выглядывали кубические конструкции из стекла и бетона и полосатые фабричные трубы. Слева был застроенный гаражами пустырь, отделенный узкой асфальтовой полосой от группы многоэтажек. Если бы не полное отсутствие людей на улице и не два десятка искореженных машин перед въездом в тоннель — похоже, их растаскивали тягачом, чтобы расчистить место для установки решетки, — можно было бы сказать, что эта часть города совсем не изменилась. Не успела измениться. Здания не производили впечатление покинутых. Стекла в окнах высоток были в порядке, на некоторых лоджиях сушилось белье. Возможно, оно сушилось уже не первый месяц, но все равно от этой картины веяло домом и уютом. И ни тебе трупов на тротуарах, ни тебе следов пожара или разрушенных зданий. Ну да лиха беда начало.

Крот и Калган успели отъехать слишком далеко, чтобы услышать слова Олега, к тому же произнесенные вполголоса.

— Ну здравствуй, Зона, — сказал он. — Здравствуй, Москва.

Глава вторая

— Стоп! — скомандовал Крот, едва они свернули во двор.

Вытаскивать пистолет проводник не спешил, из чего Гарин заключил, что если им и грозит опасность, то не смертельная. Он остановился, пытаясь проследить за направлением взгляда Крота. Рядом, тихонько посапывая, замер Степан. То есть теперь уже Калган, хотя на слух Олега, сталкерская кличка его нового знакомого была не очень. Как если бы шило переименовали в мыло.

Проводник обернулся и махнул спутникам рукой.

— Сюда идите. Особенно ты, Кепка. Тебя это в первую очередь касается.

Последний комментарий скорее насторожил, чем заинтересовал Гарина. Он осторожно приблизился к Кроту, по-прежнему не произнося ни слова.

Проводник бросил короткий взгляд на Олега и снова уставился перед собой.

— Что видишь? — спросил он.

— Мусор, — не задумываясь, ответил Гарин.

Это действительно было первым, что бросалось в глаза. Огромное количество бумажного мусора. То есть, деревянного, металлического и пластикового хлама тоже хватало — покидая в спешке свои дома, люди избавлялись от всего лишнего, — но металл и пластик валялись там, где их бросили, а бумага была повсюду. Газеты, тетрадные листы, годами собираемые корешки квитанций и рекламные листовки лежали тут и там на тротуарах, детских площадках и газонах возле подъездов.

— А кроме мусора? — спросил Крот. Он указал подбородком на участок дороги впереди.

— Пятно? — помедлив, предположил Олег. — В смысле лужа?

— Ага, лужа, — удовлетворенно повторил проводник. — Вот только дождь в Москве в последний раз был когда?

— Не знаю, — пожал плечами Гарин. — Я только вчера вечером…

— Давно, — перебил его Крот. — Дождь был давно. А теперь гляди… Гляди в оба!

Он быстро осмотрелся, поднял с земли кусок пластиковой трубы, но, взвесив на ладони, отшвырнул его в сторону. Со второй попытки проводник выудил из груды тряпья пустую бутылку из-под водки. Он перехватил бутылку за горлышко и, коротко размахнувшись, бросил ее вперед.

Бутылка угодила точно в центр странного пятна на асфальте, но, вместо того чтобы разлететься на осколки, просто исчезла. Испарилась. Олегу показалось, что он пропустил что-то важное, несмотря на то, что после приказа Крота глядеть в оба он послушно перестал моргать. Его глаза не зафиксировали момента исчезновения, только сам факт. Ни осколков, ни бутылки, ни следов ее существования. Только неровное мокрое пятно полутора метров в диаметре.

— Ого! — подал голос Калган. — А если бы это была не бутылка, а, скажем, человек? Он бы тоже исчез?

— Хочешь проверить? — усмехнулся проводник. — И человек бы исчез. А машина провалилась бы по самые бампера. Одним колесом или двумя. Хотя, если пятно большое, может, и целиком бы ухнула.

— Куда? — спросил Калган.

— А шут его знает. Желающих слазить на разведку пока что не было.

— Это, получается, аномалия?

— Что ж еще.

— А название у нее есть?

— А то! Ты же знаешь закон сталкеров. Все, что нас не убивает, немедленно получает название. Эта вот хрень называется «мокрый асфальт».

— Остроумно, — пробормотал Гарин. — Спасибо за урок.

— Урок! — фыркнул Крот. — Думаешь, я тут кружок юного сталкера веду? Я же для дела. Тебе сейчас по этим дорогам бензовоз вести.

— Бензовоз? — нахмурился Олег.

— Ну да, бензовоз. А что? Права у тебя не той категории? Не беда. Их у тебя никто не спросит. И улицы по большей части пустые, езжай — не хочу. Только на дорогу посматривай, лужи подозрительные объезжай. Так что не дрейфь, Кепка. Держи козырек по ветру.

— Да не в том дело… — попытался объяснить Гарин, но проводник снова его не дослушал.

— Дело, не дело. Помалкивай, а? — раздраженно сказал он. — Было бы у меня чем на педали нажимать, я бы не стал с тобой возиться. — Проводник вздохнул и скомандовал: — Двинулись!

Только когда вдалеке завыла собака, Олег осознал, до чего же тихо вокруг. Ни человеческих голосов, ни хлопающих дверей, ни музыки из окон, ни грохота стройплощадок, ни шума машин — все звуки, без которых казалось немыслимым существование столичного мегаполиса, ушли, оставив только одинокий далекий вой. Впрочем, через минуту стих и он. Остался лишь шелест ветра, лениво перебирающего разбросанные по тротуару бумажные листки. Один из листков как раз скользил вдоль бордюра. Гарин машинально припечатал его к тротуару подошвой. Кажется, это был рецептурный бланк, незаполненный. Еще несколько десятков похожих листков валялись вокруг. Откуда их столько? Из какой разграбленной поликлиники?

Примерно через полчаса проводник вывел отряд к зданию перехватывающей парковки, которое из-за отсутствия внешних стен казалось недостроенным. Снаружи конструкция выглядела трехэтажной, но еще несколько этажей скрывалось под землей. Бензовоз, о котором говорил Крот, обнаружился на минус втором уровне. Рядом была припаркована серая «шкода», на заднем стекле которой был приклеен знак с изображением инвалидной коляски. Машина была трехместная, сиденье рядом с водительским креслом отсутствовало.

— Здоровая хреновина, — заметил Калган, остановившись рядом с передним колесом бензовоза, которое было высотой как раз с него.

— Пятнадцать тонн! — с гордостью подтвердил проводник. Он подобрал валявшуюся рядом палку и постучал по боку цистерны. — И наполнена под завязку.

— Как ты проверил?

— Да уж проверил. Когда доберемся до базы, Санчо нам за этот бензовоз каждому по медали выдаст.

Олег остановился в нескольких шагах от грузовика, борясь с подступающей тошнотой. Голова пока не болела, но Гарин не питал иллюзий по поводу этого «пока».

— А… ключи? — с трудом выдавил он.

— Ключи есть. — Крот похлопал по нагрудному карману куртки. — Только сначала ты поможешь нам с Калганом забраться в кабину.

Олег опустил глаза.

— Ничего не получится.

— Не понял, — нахмурился проводник. — Чего не получится?

— Я не могу вести машину.

— Опять двадцать пять! Я же сказал, твоя квалификация роли не играет. Если водил легковушку, то и…

— Я и легковушку не смогу. — Гарин буравил взглядом бетонный пол, готовый провалиться сквозь него от стыда.

— А права? — вспомнил Крот. — Купил, что ли?

— Нет. — Даже разговор на эту тему действовал на Олега удручающе. Но раз неприятных объяснений было не избежать, он попытался хотя бы покончить с ними за наименьшее время. Гарин посмотрел в глаза собеседнику, надеясь, что так ему скорее поверят. — Полгода назад я попал в аварию. Очень серьезную. Еле жив остался. С тех пор у меня почти каждый день болит голова. Иногда просто раскалывается. А стоит мне сесть за руль, и я… — Он с трудом проглотил комок и помотал головой. — Я не могу вести машину. Никакую.

Проводник большим пальцем почесал лоб под банданой и спросил с досадой:

— А раньше ты об этом сказать не мог?

— Я пытался. — Гарин снова потупил взгляд.

— Когда ты пытался? — Крот достал из кармана кольцо с ключами и задумчиво крутанул его на пальце. — Да ну, бред какой-то! — сказал он сам себе и посмотрел на Калгана, ожидая поддержки. — Бред же?

— Натуральный, — охотно подтвердил тот и посмотрел на Олега. — Ты что, растаешь, что ли, если за руль сядешь?

— Не растаю, — ответил Гарин.

— А что тогда?

— В лучшем случае — заблюю все вокруг.

— А в худшем?

— Все заблюю и потеряю сознание.

— Тьфу ты! — Калган перевел взгляд на проводника и пожал плечами.

— Сдается мне, ты гонишь, — вынес вердикт Крот. — А ну лезь в кабину!

Он не вынул пистолета из-за пояса, но по тону его было ясно, что в случае чего — и вынет, и воспользуется, если возникнет нужда.

Олег не стал больше спорить. Он сделал два глубоких вдоха через рот и на негнущихся ногах прошагал к бензовозу. Дверца с водительской стороны не была заперта. Гарин распахнул ее, поднялся по лесенке с неудобными ступеньками и сел, уронив голову на баранку и тяжело дыша. Лоб его покрывала испарина. Полминуты спустя он выпрямился и выглянул через раскрытую дверь. Спутники выжидающе смотрели на него.

— Ну, — сказал Калган. — Чего ж не блюешь?

— Потому что знаю, что никуда не поеду, — сказал Олег.

— Хрена с два ты никуда не поедешь! — разозлился проводник. — Поедешь как миленький. Лови!

Гарин с тоской посмотрел на летящую в него связку ключей и, вцепившись в дверную ручку, выполнил собственное предсказание. Хорошо еще, что ограничился программой-минимум: избавился от вчерашнего ужина, но сохранил сознание.

Крот выматерился и, подкатившись к кабине, подобрал с пола ключи. Снова выматерился и брезгливо обтер их то ли платком, то ли бумажной салфеткой, которую тут же выбросил. И выматерился в третий раз.

— Какой же ты урод! — сказал он, глядя на Олега снизу вверх. — Вылезай оттуда!

Перед глазами Гарина плавали черные пятна, поэтому он не мог видеть, достал проводник пистолет или нет. Конечно, маловероятно, что Крот откроет огонь рядом с бензовозом, и тем не менее, спускаясь по короткой лесенке, Олег в любой момент ожидал выстрела в спину. Не дождался.

Он остановился перед проводником, хотя стоять ровно было нелегко, и спросил:

— Что теперь?

— А теперь — пошел вон! — рявкнул Крот. — На все четыре стороны! И чтобы я больше тебя не видел! Ур-род!

Гарин опустил голову и поплелся к выходу со стоянки, думая лишь об одном: «Только бы не упасть». Он еще слышал, как переговариваются за его спиной теперь уже бывшие спутники, но плохо понимал смысл слов.

— Что с бензовозом-то делать будем? — спросил Калган.

— А что с ним сделаешь, — устало ответил Крот. — Вернемся на базу — доложим Санчо, пусть сам решает. Может, пришлет кого, а может, сам приедет. Ему-то есть, чем на педали давить.

Прежде чем свернуть за угол, Олег в последний раз обернулся. Он увидел, как Калган неуклюже забирается на заднее сиденье «шкоды», и понял, что не испытывает к нему и капли сочувствия.

«Я такой же инвалид, как и он, — подумал Гарин. — Даже хуже. Просто моя инвалидность не так бросается в глаза».

Ноги заплетались. Олегу приходилось держаться за трубу ограждения, обрамляющего выездной пандус, чтобы не шататься. Оказавшись на улице, он остановился, закрыв глаза и запрокинув голову. Иногда это помогало. Если почувствовать приступ на самой ранней стадии, то полная неподвижность и десять-пятнадцать глубоких вдохов и выдохов могли загнать боль обратно в… Гарин не знал, куда именно. Но где-то же она прячется, когда не терзает его.

Он вдохнул свежий московский воздух — действительно свежий, в кои-то веки, без примесей выхлопных газов, фабричного дыма и смога, — на несколько секунд задержал его в легких и медленно выдохнул. Снова вдохнул… Над головой громко каркнула ворона. Олег открыл глаза и увидел орла, парящего метрах в тридцати над землей. А может, грифа, он никогда не разбирался в птицах. Потом орел-гриф снова каркнул, и Гарин понял, что это начало галлюцинации. Ему нужно было прилечь. Хотя бы вот на эту скамеечку с треснувшей спинкой. Хотя нет, когда Крот будет проезжать мимо на своей «шкоде» с ручным управлением, он увидит Олега и, чего доброго, решит, что напрасно его отпустил. Зачем Кроту свидетель, знающий о бензовозе? Совершенно незачем.

Нужно было найти укрытие. Отлежаться в нем, переждать приступ, а уж после думать, как добраться в Коньково. Гарин уже чувствовал, как вращается ручка тисков, внутри которых скоро будет зажата его голова. Счет шел на минуты. Зря он полез в кабину бензовоза. Не убил бы его безногий сталкер. А может, убил бы. Но все равно зря.

Зрение так и не восстановилось до конца. То есть, черные пятна больше не плясали перед глазами, но теперь Олегу казалось, что на голове у него средневековый шлем с опущенным забралом. Гарин видел ясно лишь сектор пространства, находящийся точно перед ним, от силы одну шестую от его обычного поля зрения. Все, что было по краям, казалось нечетким, при попытке сфокусировать взгляд глаза начинали слезиться. Олегу пришлось изрядно покрутить головой, прежде чем он обнаружил подъезд девятиэтажки, дверь которого была распахнута и приперта к стене каким-то здоровенным бидоном. Выбирать было поздно. Гарин поднялся на крыльцо, подумал, не закрыть ли за собой дверь, но понял, что не справится с бидоном, даже если тот окажется пустым.

Первый этаж оказался техническим. На площадке между первым и вторым этажами валялась сложенная картонная коробка из-под какой-то крупной техники: стиральной машины или холодильника. Олег подумал, что в случае чего можно устроиться прямо на этой коробке, но вырубаться в подъезде с открытой входной дверью было опасно, и он поднялся еще на один пролет. На лестничную площадку выходило три двери: слева — тамбурная на пару квартир, справа — две обычные: металлическая и деревянная. Гарин подошел к деревянной двери и пнул ее ногой. Дверь отозвалась мелким дребезжанием, в ответ на который зазвенели тревожные колокольчики в голове у Олега. Боль была уже совсем близко. Что делать? Подняться еще на один этаж? Он чувствовал себя слишком слабым для этого. Тем более что и на третьем этаже, и на четвертом, и на всех остальных могла повториться та же картина. Что остается? Выбить дверь? Можно попробовать. Главное, не трясти головой.

Гарин отступил на шаг, обеими руками взялся за ручку соседней двери, чтобы получился упор, и с удивлением почувствовал, как металлическая дверь приоткрылась на пару сантиметров. Олег выпрямился и потянул ручку на себя. Дверь распахнулась без сопротивления. Она была не заперта, а просто прикрыта.

— Повезло, — пробормотал Гарин и шагнул в квартиру. — Надо будет запомнить.

Уже по одной вешалке в прихожей можно было понять, что еще недавно здесь жили небедные люди. Так что повезло Олегу, можно сказать, вдвойне, вот только тупая холодная спица, заворочавшаяся под черепом, сильно омрачала радость открытия.

— Погоди немножко, — попросил он. — Дай мне хотя бы пять минут.

Большой кожаный диван в гостиной сулил покой и негу, пестрый ворох одежды на сиденье только усиливал его привлекательность.

— Пять минут, — повторил Гарин и поежился: собственный голос в просторной пустой комнате показался ему слишком громким.

Диван подождет, спица в голове, на этот раз больше похожая на ржавое веретено, тоже подождет. Сначала надо соблюсти формальности, раз уж он оказался в таком удачном месте. Иначе зачем он здесь вообще?

Осторожно поглаживая виски указательными пальцами — три раза в одну сторону, три раза в другую, — Олег попытался осмотреться. Сделать это с учетом его внезапно сузившегося поля зрения оказалось непросто. Мысли разбегались в разные стороны, на глаза попадались только громоздкие и потому абсолютно бесполезные предметы: хрустальная люстра, торшер, пейзаж в позолоченной раме, плазменная панель шириной чуть ли не в два метра. Гарин остановился перед панелью и провел по пыльному экрану ладонью. Хорошая штука, наверняка дорогая, но до чего же здоровая!

Ржавое веретено набирало обороты. Повернуть голову уже не получалось. Чтобы посмотреть в сторону, приходилось разворачиваться всем телом. Уже почти ничего не соображая, Олег добрался до секретера и начал один за другим выдвигать ящички. Какие-то бумаги. Салфетки, а может, носовые платки. Письма в конвертах, черно-белые фотографии. В четвертом сверху отделении — несколько шкатулок и маленьких коробочек, в каких дамы обычно хранят свои сокровища, но все раскрытые и пустые.

— Все-все-все, — сказал Гарин.

Он убрал правую руку от виска — боль в этой точке мгновенно усилилась — и сдвинул все шкатулки и коробочки в один угол. На дне ящичка что-то блеснуло. Олег с трудом подцепил пальцами сережку с голубым камушком. Рассмотреть пробу он не смог бы при всем желании, но на вид сережка была золотой. Только очень уж маленькой.

— Все, — повторил Гарин и, зажав сережку в кулаке, рухнул на диван.

Боль, вместо того чтобы прикончить поверженную жертву, неожиданно отступила, не стала добивать лежачего. Уже через минуту Олег спал на груде чьих-то лифчиков и юбок, и ему ничего не снилось.

Пробуждение было тяжелым. Голова не болела, но казалась набитой сырой ватой или опилками. Чем-то таким, что за время сна разбухло и теперь мешало думать. От чего он проснулся? Ясно, что не по собственной воле. Гарин совсем не чувствовал себя отдохнувшим. Кажется, его разбудил какой-то шум. Выстрелы на улице? Олег приоткрыл глаза. Небо за окном было серого цвета, а желудок, похоже, собирался вывернуться наизнанку от голода, так что скорее это была утренняя серость, а не вечерняя. Значит, он проспал не меньше двенадцати часов и мог бы проспать еще столько же, если бы не…

Гарин услышал стук — одиночный, как будто со стола упал карандаш, — и немедленно вспомнил, что уже слышал сквозь сон похожий звук. Видимо, от этого он и проснулся. Неужели в комнате есть кто-то, кроме него? Стараясь не обращать внимания на заколотившееся в груди сердце, Олег снова на мгновение приоткрыл глаза и не заметил никакого постороннего движения. Но это еще ни о чем не говорило. Враг мог неподвижно стоять, например, за шторой или прятаться за секретером. Гарин пытался вспомнить, запер ли он дверь после того, как оказался в квартире. Он хорошо помнил, как прикрывал ее, но вот запер ли? Скорее всего да. Такие действия человек обычно совершает на автомате.

Как назло, он умудрился отлежать во сне именно правую руку. Олег попытался выпрямить ее, так чтобы это не бросалось в глаза, и сотня мелких иголочек тут же вонзилась в его кожу между локтем и запястьем. Гарин подождал, пока циркуляция крови восстановится, и снова шевельнул рукой. На этот раз ему удалось дотянуться до кармана и обхватить пальцами рукоятку ножа. Нужно было еще раскрыть лезвие, но прикосновение к оружию само по себе действовало успокаивающе. Олег открыл глаза в третий раз, теперь уже не скрываясь, и снова не увидел ничего подозрительного.

— Эй… — Пересохшее горло исторгло неразборчивый хрип, и Гарин прокашлялся. — Здесь кто-нибудь есть?

На этот раз он заметил движение. Штора шевельнулась, вспухла на миг, как будто кто-то с той стороны ударил по ней кулаком, и медленно вернулась на место. Иногда так тренируются боксеры, не к месту вспомнил Олег. Наносят удары по шторе или любой другой висящей ткани. Это один из вариантов «боя с тенью».

— Эй! — повторил Гарин и сел на диване. — Кто здесь?

Вместо ответа он снова услышал такой же стук, но, черт побери, лучше бы это был привычный щелчок затвора.

— Выходи, а то пристрелю! — пригрозил Олег и раскрыл лезвие ножа.

Штора, то ли светло-зеленая, то ли желтая, расшитая то ли птицами, то ли цветами — в утреннем полумраке не разглядеть, — вспухла снова, сразу в двух местах, между которыми было никак не меньше двух метров. Можно было предположить, что у невидимого боксера настолько длинные руки, но Гарину слабо верилось в эту гипотезу. На этот раз стук получился двойной. Два удара по шторе, два упавших карандаша. Вроде бы логично, но Олегу совсем не нравилась эта логика.

Штора вспухла снова, но на сей раз карандаш не упал. Неровность, напоминающая отпечаток кулака, возникла на высоте человеческого роста и медленно проскользила до самого пола. Потом она разгладилась, а штора качнулась, причем сразу в две стороны: левая половина — навстречу Гарину, а правая — от него. Сердце грохотало уже не в груди, а, кажется, внутри черепа, когда Олег разглядел на цветастой ткани разрез, которого там не было еще минуту назад.

«Надо бежать, — подумал он. — Бежать, пока я еще в своем уме».

Следующее шевеление шторы поставило крест на версии с боксером. Если только он не был трехруким. Два карандаша ударились о пол, но третья припухлость медленно поползла вверх. Глухо звякнули металлические кольца, которыми штора крепилась к карнизу, и Гарин наконец увидел своего врага. Увидел, но не узнал. На верхнем краю шторы сидело что-то темное размером с кулак и шевелило то ли лапами, то ли усами, то ли жвалами. Какое-то насекомое.

Олег до сих пор не мог понять, павлины или орхидеи вышиты на шторе, но неизвестную тварь он почему-то видел отчетливо. Должно быть, страх не только увеличивает глаза, как учит пословица, но и обостряет зрение. Тварь перевалилась через край шторы и головой вниз заскользила к полу. И штора выгибалась по обе стороны от того места, где проехало странное существо. Олег видел в каком-то фильме, как пират спускался с мачты, воткнув в парус нож и держась за него обеими руками. Насекомое действовало похожим образом, только вместо ножа оно использовало собственные жвала. В таком положении Гарину хорошо была видна спина существа, темно-коричневая, поделенная полосами на сегменты.

«Таракан, — отстраненно подумал он. — Только не наш, совковый, а… Как же его…»

Оказавшись на полу, таракан остановился, словно в задумчивости, водя усами из стороны в сторону. А растерзанная штора позади него вспухала и опадала уже непрерывно. Карандаши сыпались на паркет целыми пачками.

— Мадагаскарский, — вспомнил Олег.

Как будто услышав свое видовое название, насекомое замерло, направив один ус в потолок, а второй вправо, затем не спеша двинулось в сторону дивана. Гарин переложил бесполезный нож из одной потной ладони в другую и проверил, слушаются ли его ноги. Ноги слушались, и это было хорошо, потому что из-под шторы, разрезанной уже в десятке мест, выползал целый поток шевелящихся усов и поделенных на сегменты хитиновых спин. Олег сомневался, что его кожа окажется прочнее портьерной ткани, и совершенно не собирался участвовать в сравнительном эксперименте.

Кусок шторы с правой стороны оторвался окончательно, и Гарин смог разглядеть, каким образом тараканы попадают в квартиру. Слава Богу, не через раскрытую форточку, как он боялся, а через дыру в потолке, по центру которой торчала труба центрального отопления. Возможно, эту дыру прогрызли в бетоне сами тараканы, но всеядные насекомые были все-таки менее опасными противниками, чем летающие всеядные насекомые. От них по крайней мере можно убежать.

Когда ведущий таракан остановился, чтобы ощупать усиками валявшийся рядом с диваном полосатый детский носок, Олег побежал. Грохот его ботинок заглушил цокот сотен лап по паркету. Уже через пять секунд Гарин был в прихожей. Входная дверь была заперта — спасибо условным рефлексам. Олег попробовал повернуть ручку замка по часовой стрелке, однако ручка не поддалась. Тогда он крутанул ее в другую сторону — раз, другой и третий, до упора — и снова подергал дверь. Та не шелохнулась. Зато двустворчатая дверь гостиной, которую Гарин, убегая, захлопнул за собой, скрипнув, приоткрылась, и в коридор посыпались тараканы. Посыпались в буквальном смысле, с уже знакомым звуком падающих карандашей. Похоже, для того, чтобы выбраться из комнаты, им пришлось карабкаться друг другу на спины.

Олег пнул входную дверь носком ботинка и простонал — от досады, а не от боли:

— Что за хрень!

На полу в коридоре было постелено ковровое покрытие, а не паркет, поэтому перестука тараканьих лап он не слышал. Гарин изо всех сил подергал дверь — так порой трясут, взяв за грудки, человека, который отказывается понимать элементарные вещи, — и бросил опасливый взгляд на тараканов. Они приближались беспорядочной коричневой массой. Вместо того чтобы свернуть на кухню, откуда доносился запах гнилой картошки, или в ванную, где на дне туалетного бачка могло остаться немного воды, гигантские насекомые целенаправленно ползли к Олегу. Кто бы сомневался!

«Хорошо, что второй этаж, — подумал Гарин. — В случае чего можно сигануть из окна».

В следующее мгновение произошло сразу два события. Во-первых, Олег увидел защелку на двери. И вспомнил, как запирал ее, войдя в квартиру. Защелку, а не замок. Во-вторых, он почувствовал, как по правой штанине его брюк взбираются цепкие лапки.

— Чтоб тебя!

Гарин дернул ногой — колючие лапки, добравшиеся уже до колена, никуда не делись, зато под подошвой ботинка что-то противно хрустнуло, затем чавкнуло, и возникло ощущение, что нога угодила в дерьмо. Олег машинально шаркнул ботинком по ковровому покрытию, чтобы обтереть подошву, но вместо этого снова услышал мерзкий хруст. В прихожей буквально некуда было поставить ногу, не раздавив при этом чей-нибудь хитиновый панцирь.

«Только бы не поскользнуться! — мелькнула паническая мысль. — Иначе встать уже не получится».

Гарин дернул задвижку и рванул на себя дверь. Снова безрезультатно. Естественно, ведь он сам запер ее, когда думал, что отпирает, причем на три оборота! Олег крутанул ручку замка — один раз, другой… и почувствовал резкую боль в области правого бедра. Здоровенный таракан сидел, вцепившись в штанину всеми шестью лапами, и в том месте, где его голова соприкасалась с тканью, медленно разрасталось темное пятно. Гарин вскрикнул. Прикоснуться к отвратительной твари он не мог, даже несмотря на боль, но в левой руке у него по-прежнему был нож. Неуклюже извернувшись, Олег попытался лезвием ножа стряхнуть таракана со штанины, но тот держался слишком крепко. Гарин почувствовал, как еще пара насекомых забирается на его левую ногу, и в отчаянии воткнул нож в сегментированную коричневую спину. При этом кончиком лезвия он еще в одном месте проколол собственное бедро, но не сильно. Зато таракан наконец оторвался от штанины. Олег посмотрел, как насаженное на лезвие насекомое изгибается и сучит лапками, и брезгливо разжал пальцы, сжимающие рукоятку. Нож упал на пол и исчез в коричневом потоке. Уже не обращая внимания на ползущих по его ногам насекомых, Гарин в третий раз повернул ручку замка, распахнул дверь и, оказавшись на лестничной площадке, захлопнул ее за собой. Вслед за ним из квартиры успели выползти четыре насекомых. Олег передавил их подошвами и на последнем едва не поскользнулся. Еще два таракана висели на его левой штанине. Этих Гарин стряхнул с себя, потершись ногой о перила, после чего одного раздавил, а другого пинком столкнул в щель между лестничными пролетами.

Почувствовав слабость в коленях, Олег прислонился к стене. Он был жив. По большому счету, только это имело значение. Голод, жажда и то, что Гарин остался совсем без оружия, было менее важно. Хотя поесть, конечно, нужно как можно скорее. И еще — осмотреть место укуса, которое ныло, как больной зуб, и хоть как-то его обработать. Но обработать было нечем, а на осмотр не было времени. Гарин ни минуты не собирался оставаться в опасном подъезде. Кто знает, за какое время насекомые прогрызут дыру в стене рядом со стальной дверью.

Продуктовый магазин Олег нашел в соседнем дворе, на первом этаже жилого дома. Металлические жалюзи над входом были опущены наполовину, стеклянная дверь за ними — разбита, и Гарин без труда протиснулся в помещение на четвереньках. Внутри магазина пахло заплесневелым сыром и гнилым мясом. Мимо витрины-холодильника Олег проскочил, отвернувшись и зажав пальцами нос. На полках в соседнем зале почти не осталось продуктов и совсем не было алкоголя. В конце концов Гарину удалось отыскать пакет молока и пачку галет. «Долгоиграющее» молоко оказалось вполне съедобным. Половину пакета Олег выпил тут же, в несколько глотков. Затем он сел на пол, раскурочил картонную упаковку и стал есть галеты, размачивая их в молоке. Для пущего удобства он вытянул ноги, задел что-то носком ботинка и, когда это что-то покатилось с характерным звуком, заглянул под нижнюю полку.

На этикетке пол-литровой бутылки было написано: «ПетроWhich, настойка медовая. Крепость 37 градусов».

«Жаль, что не водка, — подумал Гарин и полил штанину в том месте, где уже подсыхало пятно крови. Почти утихшая боль расцвела с новой силой. Олег с шипением втянул воздух сквозь зубы и закончил мысль: — С другой стороны, хорошо, что не перцовая».

Покончив с дезинфекцией, Гарин отхлебнул из горлышка, поскольку его душевные раны тоже нуждались в обработке.

Он выбрался из магазина с наполовину пустой бутылкой в руке. К черту оптимистов, в заброшенном мегаполисе им не место, бутылка была именно наполовину пустой. В разграбленном хозяйственном магазинчике Олег не нашел другого оружия, кроме садовых ножниц. Гарин прошел с ними четыре квартала, а потом зашвырнул в кусты, когда услышал вдалеке автоматные очереди. Драться этой штукой он бы все равно не смог, а смешить врагов перед смертью — не собирался.

Олег сделал еще пару глотков из бутылки. Напиваться он не планировал, но в определенной стадии опьянения окружающая реальность, которая иначе никак не хотела укладываться в голове, стала казаться ему чем-то вроде кино. Какой-нибудь постапокалипсис, в котором бензин становится валютой, каждый глоток воды нужно проверять счетчиком Гейгера, банды рокеров носятся по опустевшему городу, а в брошенных домах плодятся крысы… и, кстати, тараканы. Какой-нибудь «Безумный Макс». Гарин посмотрел на этикетку и хихикнул. Нет. Чокнутый Максим ПетроWhich.

Олег скоро потерял счет времени и почти ничего не запомнил из долгой дороги домой. Он видел несколько разбитых машин, четыре трупа в военной форме, сгоревший кинотеатр, но эти сцены, как эпизоды фильма, не трогали его. Один раз он остановился, ослепленный солнечным зайчиком, и, кажется, даже уловил движение в распахнутом окне высотного дома, но, ничего там не разглядев, пошел дальше. Он шел, пока не закончилась желтовато-коричневая жидкость в бутылке, а потом выбросил ее и пошел дальше. Гарин почти смирился с тем, что ему придется шагать так до самой смерти, когда впереди показался знакомый квартал.

Еще через некоторое время он стоял перед подъездом родного дома и отсчитывал окна седьмого этажа. Оставался последний этап пути, довольно тяжелый. Электронный замок на двери подъезда не работал. Лифт, естественно, тоже.

— Седьмой этаж… — вздохнул Гарин и зашагал по ступенькам.

Олег открыл дверь и ввалился в прихожую, еще не вполне сознавая, что наконец-то добрался до дома. Трудный путь был окончен, хотя на самом деле это нельзя было назвать даже началом. Но сейчас, после изнурительного похода по Москве, Гарину хотелось думать о другом, хотелось верить, что все это не напрасно.

Он привычным, но уже почти забытым движением скинул ботинки и механически шаркнул пяткой по линолеуму, нащупывая тапки. Тапок на месте не оказалось. Гарин склонился к низкой этажерке с «гостевыми» шлепанцами, но и там его родных кожаных тапочек не было тоже. Хмыкнув и демонстративно пожав плечами, словно кто-то мог его видеть, Олег босиком прошел к своему кабинету и замер на пороге.

Тапки нашлись, далеко они не ушли. В кресле, развернувшись от стола и расслабленно закинув ногу на ногу, сидел тот, кого Гарин ожидал увидеть меньше всего.

Глава третья

В таких случаях принято обниматься, но время было упущено, и Олег продолжал стоять в дверях, неловко переминаясь с ноги на ногу. Михаил Столяров, сидевший напротив, то улыбался, то хмурился и также не отводил взгляда.

— Ну и где тебя черти носят? — выдавил он наконец. — Я уж думал, не приедешь.

— Кто тебя впустил? — ляпнул Олег первое, что пришло на ум.

— Ева, — невозмутимо отозвался Столяров.

— Кто?..

— Твой замок, если ты забыл. Хороший, я с ним двадцать минут провозился. — Михаил поднялся из кресла и, прошлепав через комнату, протянул Гарину руку: — Я рад нашей встрече.

— Тапки мои отдай, — сказал Олег, указывая пальцем вниз.

— Там у тебя полно, — Столяров кивнул в сторону прихожей. — Возьми какие-нибудь другие.

— Другие мне не нужны. Мне нужны эти.

— Разжирел ты, студент, забарахлился. К тапочкам вот привык… — Михаил покачал головой. — А квартирка все равно паршивая. Раньше получше была.

— Раньше у меня был бизнес, а теперь, — Олег скривился, — от жилетки рукава. Сколько мы не виделись? — проронил он, неуклюже меняя тему.

— Два года, — сказал Столяров.

— Как ты меня нашел?

— Я тебя не искал, ты сам явился.

— Ну, я имел в виду, как ты мой новый адрес… Ах, да, — спохватившись, Гарин махнул рукой. Спрашивать офицера СБУ, где он достал адрес, было по меньшей мере наивно. — Тапки отдай! — капризно повторил Олег.

Михаил неохотно разулся. Гарин с нескрываемым удовлетворением нацепил свои шлепанцы и подошел к столу. Монитор и принтер были сдвинуты на самый угол, а посередине на заляпанной газете стояла красивая бутылка «Мартель XO». Рядом весомо покоилась килограммовая банка черной икры — открытая и уже порядком потраченная. Практичный товарищ Миша Столяров времени тут даром не тратил, хотя закусывал он, очевидно, активней, чем выпивал.

— Ты зачем здесь? — произнес Олег, не оборачиваясь.

— А ты?

— Я по делам.

— За тапочками вернулся, — уверенно предположил Столяров.

— Я что, обязан перед тобой отчитываться?

— Не хочешь говорить, — констатировал Михаил. — Мне. Не хочешь. После всего того, что мы с тобой пережили. Значит, это что-то совсем стыдное, такое, о чем тебе и думать-то противно. Наш идеалист Олежка Гарин решил податься в мародеры… — заключил он.

Олег даже вздрогнул. Столяров расшифровал его за минуту. Да какой там расшифровал… прочел, как открытую книгу! Это было неприятно.

— Я понимаю, что умение доминировать для подполковника СБУ навык бесценный… — начал Гарин.

— Для полковника, — с улыбкой поправил его Столяров.

— Уже? Поздравляю с повышением.

— Ну, дальше? Ты что-то про доминирование хотел сказать.

— Да-а… не важно, — проронил Олег. — Просто не дави на меня, полковник. В этот раз нам с тобой не по пути. Разошлись дорожки.

— Нет, — невозмутимо возразил Столяров.

Проголодавшийся Гарин не устоял и подцепил указательным пальцем икру из банки — много, жадно, с горкой, — но замер от удивления. Икра шлепнулась с пальца на пол и разлетелась по пыльному паркету черной кляксой.

— «Нет»?! — переспросил Олег. — Так ты-ы… ты тоже за хабаром приехал?! В СБУ совсем, что ли, не платят?

Гарин вдруг заметил на газете столовую ложку и, усевшись в кресло, принялся уплетать деликатес. Михаил немного постоял у него за спиной, потом выдвинул верхний ящик стола и достал банку крабового мяса. Олег заметил, что там еще полно всего — и крабов, и заливной осетрины, и языков. Между стопками консервов уютно перекатывалась бутылка виски.

— Бессмысленный вопрос, — покивал Гарин. — Ты уже начал грабить. И у тебя неплохо получается.

— На оклад я не жалуюсь, — с опозданием ответил Столяров.

— А это, надо полагать, твой штатный паек? — Рука у Олега была занята наполненной ложкой, поэтому на ящик с продуктами он указал локтем. Получилось странное движение, как будто он собирался выпить по-гусарски.

Столяров поставил перед ним белую кружку с агрессивным логотипом «Hyperboloid Security» и набулькал туда коньяка. Себе он налил в такую же. Этой сувенирной продукцией у Олега был забит весь дом: ручки, пепельницы, какие-то ненужные обложки — они постоянно попадались на глаза и напоминали о старых добрых временах, проведенных в Сколково. Весь этот хлам Марина иронично называла «остатками былой роскоши», сам Гарин предпочитал выражаться яснее: «от жилетки рукава».

— И все-таки за встречу, — предложил Михаил.

Олег не смог отказаться. Он выпил коньяк залпом и с грохотом опустил кружку на столешницу, требуя добавки. Столяров плеснул еще, но уже поменьше, и присел на диванчик у противоположной стены. Судя по всему, здесь он и ночевал, прямо в кабинете. И ночевал, кажется, неоднократно.

— На вашу спальню я не покушался, — сообщил он, словно вновь прочитал мысли товарища, и Олегу это опять не понравилось. — Там кровью все залито, — добавил Столяров.

— Это кагор, — мрачно возразил Гарин.

Олег в который раз вспомнил свой отъезд из Москвы. Паники тогда еще не было — даже после необъяснимого события на Маломосковской улице, которое запустило обратный отсчет прежней спокойной жизни. Над городом висело лишь легкое недоумение, пока никто не успел разобраться в происшествиях, внешне как будто не связанных. Увидеть, а точнее, учуять эту связь мог только человек не от мира сего, тот, кто обладал опытом общения с чем-то аномальным, запредельным. Такие люди в Москве были. Гарин узнавал сталкеров с первого взгляда — по каким признакам, он не знал и сам, — и его, как правило, узнавали в ответ. В тот раз он возвращался домой на метро. Поздно вечером зашел в полупустой вагон и занял место с краю, возле дверей. Напротив, также отстранившись от немногочисленных пассажиров, сидел какой-то угрюмый мужик в потертой кожанке. Левая щека у него была покрыта мелкими шрамами, точно оспинами, а волосы с той стороны от уха до макушки были снежно-белыми. В середине вагона две женщины обсуждали последнюю новость — настолько громко, что Олег, как ни старался, не мог оградить себя от этого разговора. Утром где-то в районе Таганки пожарная машина ехала на вызов, когда на пути у нее вдруг возник то ли мощный электроразряд, то ли яркая вспышка… по другим данным, это и вовсе был огромный водяной шар. Пожарка, не успев ни свернуть, ни затормозить, так и влетела в светящуюся сферу, проехала ее насквозь и выскочила с другой стороны. А следом за ней из сферы выехал второй автомобиль, точно такой же, только полупрозрачный, словно тень. Несколько секунд фантом преследовал машину, а потом постепенно растаял, растворился в воздухе. И вместе с ним растворился весь пожарный расчет — потому что в первой, «настоящей» машине никого не оказалось. Людей видели как раз во втором автомобиле, они исчезали медленней, чем железо. Кому-то из прохожих даже показалось, что пожарные просто парят над дорогой, но все это закончилось слишком быстро, чтобы свидетели успели что-то понять. И вот всю эту историю от первого до последнего слова Олег выслушал уже четвертый раз за день. Мужик с проседью тоже все слышал, явно против воли. Он сидел, отрешенно глядя в пол, потом поднял глаза и, с прищуром посмотрев на Гарина, сказал одними губами: «Скоро мы и тут понадобимся, браток». На следующей остановке пассажир вышел, а Олег приехал домой с твердой уверенностью, что семью из Москвы пора увозить. Ближайшая родня жила далеко, в Новосибирске. И «далеко» в данном случае означало «хорошо».

— Эй! — Столяров звучно щелкнул пальцами. — Ты уснул, что ли?

— Кагор, — осоловело повторил Гарин. — Там, на кровати. Никакая это не кровь.

Вещи собирали в спешке. Олег торопился сам и торопил жену с сыном, что умножало суету, но никак не ускоряло процесс. Марине зачем-то приспичило взять в дорогу две бутылки кагора. Гарин наотрез отказался — на счету был каждый килограмм. Бутылки несколько раз перекидывали в чемодан и обратно, пока не разбили сразу обе, залив кровать так, будто на ней зарезали целого слона.

— Кагор, — снова сказал Олег.

— Да я понял, понял. Что с тобой? Тебе плохо?

— Нормально.

Гарин прикоснулся к виску — осторожно, словно к бомбе. Голова пока не болела, но в мозгу уже начинало что-то пульсировать, предупреждая о скором приступе. Олег глубоко вздохнул и маленькими глотками допил из кружки коньяк. Навредить это уже не могло, а вот помочь… впрочем, тоже вряд ли.

Он поднялся из кресла и встал у окна. Двор, окруженный семнадцатиэтажными панельными коробками, ни капли не изменился. Вот только людей там не было ни души. Исчезло все, что Гарина так раздражало: молодые мамаши с колясками и пивом, собаководы, умиленно следящие за тем, как их чада гадят в песочницу, слегка прикультуренная гопота в беседке, политически подкованные пенсионеры — все они куда-то подевались. И Олег почувствовал, что ему их остро не хватает — тех самых людей. Без них и качели на площадке, и деревца, и плиточные тропинки выглядели не просто ненужными, а совершенно лишними. Весь микрорайон казался заброшенным инженерным макетом.

— Жаль, что не везде так пусто, — подал голос Михаил.

Гарин отвлекся от созерцания двора и вышел из кабинета. Внимательно и ревниво, как дачник, открывающий сезон, он обошел другие комнаты — спальню и Борискину детскую. Все было на месте. Михаил, сколько бы он здесь ни прожил, проявил такт и ничего в квартире не поменял. Правда, он загромоздил кухню какими-то коробками и флягами с питьевой водой. Как он все это затаскивал в квартиру без лифта, можно было лишь догадываться. Гарин побродил еще немного, бесцельно заглянул в ванную и наконец вернулся в кабинет, где его ждал старый друг и непростой, как догадывался Олег, разговор.

— Мда… — изрек Гарин. — Совсем без людей было бы проще. Зачем нам конкуренты, верно?

Михаил просто промолчал, и Олег почувствовал, что его насмешка относится главным образом к нему же самому. Во всяком случае, полковник Столяров упрек в мародерстве на свой счет не принял.

— Хотя… конкуренты тебе не помеха, — проблеял Гарин, понимая, как жалко это звучит. — Жратвой вон запасся, бухлом хорошим… Молодец. Профи.

— Ну ты накобенился, или мне еще подождать? — спокойно проговорил Столяров. — Я бы лучше вздремнул, пока ты здесь на говно исходишь. Комплексы свои надо было оставлять там, за МКАДом, или вообще сюда не соваться. Понял?! — рявкнул Михаил. — Чистоплюйчик хренов, вечно ты узкой жопой на двух стульях примоститься норовишь. И хабара собрать охота, и сыну в глаза потом смотреть, не краснея. Да?

— Моему сыну надо что-то есть, — тихо ответил Олег. — И это для меня важнее.

— Правильно. Вот и будь мужиком — делай, что должен. Перед кем ты тут оправдываешься? В городе давно уже одни сталкеры да военные, им до твоих соплей дела нет. Поэтому соберись и слушай, что я тебе скажу.

Олег покорно опустился в кресло. От этого разговора ему было не уйти. Да и не хотелось. Возможно, отправляясь в Москву, где-то в глубине души он даже надеялся, что встретит здесь Столярова. Хотя и не верил в это — просто потому, что таких совпадений не бывает. Однако же вот: товарищ сидел напротив — закинув ногу на ногу и поигрывая тяжелой кружкой, словно хрустальным бокалом. И, разумеется, это могло быть чем угодно, только не совпадением.

— Ты мне нужен, — прямо заявил Столяров. — Во-первых, ты ориентируешься в городе. У меня с собой хорошие карты, но это, как ты понимаешь, совсем не то. И во-вторых… — Он выразительно постучал себя пальцем по лбу. — Вот что мне от тебя надо, друг.

— Это не во-вторых, Миша, это и есть настоящее «во-первых», — заключил Гарин. — Только я…

— Не перебивай. То, что мы считали вопросом решенным, навсегда закрытой темой, в действительности оказалось незакрытым и нерешенным.

— Я уже не тот… — снова начал Олег.

— Да помолчи ты! — вскричал Столяров. — Я тоже с каждым годом не молодею. Мы с тобой далеко не лучшая команда, но при этом мы… единственная команда, которая может справиться. Проводник из тебя, конечно, слабый. Ты балласт, если называть вещи своими именами. Тебя вовремя не прикроешь — тебе и каюк. Но я прикрою, Олег, мне не привыкать. Я сумею о тебе позаботиться, ты ведь меня знаешь. А я знаю тебя. Этого, в общем, достаточно.

Гарин дождался паузы, но вместо того, чтобы вновь возразить, сложил ладони лодочкой и длинно в них выдохнул.

— Опять пси-атаки? — вымолвил он наконец.

— Есть такие сведения, — подтвердил Столяров.

— А кто командует операцией? СБУ?

— Юридически я сейчас в отпуске.

— «Юридически», — скривился Олег. — Интересно, каким это боком соотносятся Москва и Служба Безопасности Украины, где ты… юридически в отпуске.

— Не валяй дурака. Если Россия ухнет в пропасть, Украина отправится туда же.

— Что, прям так серьезно — пропасть? — не поверил Олег.

— Если оперативные данные не врут… а врут они, к сожалению, крайне редко… — Столяров открыто посмотрел Гарину в глаза. — Все очень и очень серьезно, мой друг.

— И ты, находясь тут нелегально, должен спасти мир… — с невольным сарказмом произнес Гарин.

— Брось, брось! — протянул Михаил. — Я же не корчу из себя Джеймса Бонда, который в перерывах между коктейлями разруливает замесы мирового масштаба. Задача у нас локальная. И она выглядит не сложнее, чем все предыдущие.

— Сначала ты меня пугаешь глобальной катастрофой, — Олег пожал плечами, — потом тут же выясняется, что задача проста и конкретна…

— Э-э… — Столяров засмеялся. — Таких слов я не говорил. Не простая она и уж точно — ни хрена не конкретная.

— То есть «пойди туда, не знаю куда»?

— Найди то, хэ зэ что, — поддержал его собеседник. — А иначе зачем ты мне нужен? Но ведь мы это уже делали, Олежка. И ходили, и находили. И возвращались живыми, что немаловажно.

— Давай ближе к теме, — предложил Гарин.

— Конечно. Но сначала ты должен согласиться на сотрудничество. После этого ты сможешь узнать детали.

— Да я не болтлив, не волнуйся.

— Да я и не волнуюсь, — ответил Михаил тем же тоном.

— Ты хочешь сказать, что, когда мне станут известны подробности, я уже не смогу отказаться от дела?

— Совершенно верно.

— Жестковато ты со мной… не ожидал, — признался Олег. — Даже не думал, что будет вот так… после всего того, что мы вместе… когда-то…

— Хватит причитать! — оборвал его Столяров. — Это не вопрос доверия к тебе лично. Это нормальное требование. Ведь если ты, например, откажешься…

— Я отказываюсь, — быстро проговорил Гарин.

— Что?..

— Ты не ослышался. «Нет» означает «нет». Я вернулся в Москву не ради приключений. Мне нужно как-то прокормить семью. Жену и сына. Если вместо денег они получат гроб с телом героя, то будет уже не важно, сколько орденов мне навесят посмертно.

Столяров сидел с потемневшим лицом и почти не слушал. Он продолжал вертеть в руках пустую кружку и думал о чем-то другом.

— На какую сумму ты рассчитывал? — глухо спросил он.

— Как повезет, — недоуменно отозвался Олег.

— Нижний ящик. Открой его.

Гарин обернулся к столу и со смутной тревогой потянул за ручку. Внизу лежали МП3-диски, вся его музыкальная коллекция. В узкое пространство между рядами были втиснуты часы — прямоугольный циферблат на кожаном ремешке.

— Швейцарские, «Фрэнк Мюллер», — пояснил Михаил. — Не меньше семидесяти тысяч евро. Здесь они почти ничего не стоят, но если довезешь их до Новосибирска, вам этих денег хватит надолго. Забирай и отваливай на хер, пока тебя не убили.

Олег достал часы и внимательно их рассмотрел.

— Они не из магазина, — буркнул он.

— Да, я снял их с покойника, — мрачно ответил товарищ. — Тебя это смущает? Ты разве не тем же самым собирался тут заниматься? Считай, что с ходу поймал джекпот.

— Я, наверно, не смогу… — через силу выговорил Гарин.

— Сколько квартир ты планировал обшарить, чтобы набрать барахла тысяч на двадцать хотя бы? Это может занять неделю, а может и целый месяц. Я избавил тебя от этого унизительного занятия. Прими как подарок. И будь здоров.

Михаил решительно встал и вышел из комнаты.

— Ну нельзя же так! — крикнул ему в спину Олег и, не дождавшись ответа, отчаянно повторил: — Нельзя так, нельзя…

В коридоре было слышно, как Столяров собирается уходить: надевает ботинки, достает что-то из шкафа, негромко позвякивает чем-то металлическим.

— Не знаю, не знаю… — пробормотал Гарин, обращаясь неизвестно к кому. — Так нельзя, это неправильно. Все неправильно…

Он приложил ладонь ко лбу, словно пытаясь определить на ощупь, скоро ли новый приступ. Боль оказалась близко — гораздо ближе, чем Олег ожидал. Пульсирующая точка, затаившаяся где-то в глубине, стремительно выросла, разбежалась в мозгу ударной волной и врезалась изнутри в черепную коробку так, что у Олега перехватило дыхание. Казалось, еще немного, и голова взорвется перезревшим арбузом, а в стены полетят набухшие семечки. Олег явственно услышал, как по полу что-то защелкало. Это капала на паркет кровь из носа — почему-то с сухим звуком, будто и вправду сыпались семечки.

Приступ был необычайно сильным, раньше Гарин такого за собой не помнил. В глазах постепенно темнело, вскоре мир стал черно-белым и разделился на отдельные квадратики, как пазл. Затем элементы картинки задрожали — независимо друг от друга, каждый сам по себе, и вдруг осыпались вниз, образовав темный холмик где-то за пределами видимости. Олег вытянул руку вперед, наткнулся на бесполезную бутылку, уронил ее со стола и через секунду свалился сам. Он с размаху ударился головой, и одна эта мысль несла в себе столько боли, что Гарин должен был умереть от ужаса, но к этому моменту он уже перестал что-либо чувствовать.

Глава четвертая

Из кухни струился аромат яичницы с колбасой. Слышался жирный клекот на сковородке, и это подтверждало, что запах еды — не иллюзия.

Олег осторожно, в несколько приемов, поднялся на диване и сел. Самочувствие было отличным, но все же резких движений он пока побаивался.

Кровь на паркете была старательно затерта, осталась лишь бледная полоса — от стола к дивану. Гарин взглянул на окно и обнаружил, что солнце не опустилось, а наоборот, взобралось выше.

Зверски хотелось есть.

Олег отрешенно вспомнил, что ни яиц, ни тем более колбасы в холодильнике перед отъездом он не оставлял. Еще через мгновение он сообразил, что плита у него электрическая, а напряжения в московской сети нет уже несколько месяцев.

Яичница за стенкой продолжала аппетитно скворчать, разрушая уверенность Гарина в том, что он на самом деле проснулся. Впрочем, щипать себя за ноги Олег не стал. Вместо этого он нагнулся и подвинул на полу пластмассовый серый кейс. Это оказалась аптечка — большая, нестандартная. Гарин таких никогда не видел. Все пазы и гнезда в чемоданчике были заняты — похоже, Столяров просто не знал, чем колоть друга, и решил не рисковать. Правильно решил. Обезболивать было уже поздно, а приводить в сознание — скорее всего бесполезно.

Михаил неслышно вошел в кабинет и сел в кресло.

— Как можно было отсюда выпасть? — спросил он, покрутившись из стороны в сторону.

— Я… нагнулся, — нелепо пояснил Олег. — Я вот так вот наклонился вперед, и…

— Зачем?

— У меня адские головные боли, — пожаловался Гарин. — И здесь они усилились, хотя и стали пореже вроде. Не думал, что меня так прижмет… Знал бы заранее — никуда бы не поехал. Который час? — встрепенулся он.

— Ты день спал и ночь спал. Былинные герои в роду были?

Олег невольно рассмеялся, но вдруг помрачнел.

— Опять ты их напялил?! — воскликнул он.

— Кто первый встал, того и тапки, — слышал, нет?

— Не надо понимать это так буквально.

— Отдам, отдам, — неискренне пообещал Столяров. — Пойдем, а то омлет сгорит.

— Ты где яйца-то нашел? — поинтересовался Олег, отлепляясь от дивана.

— Это яичный порошок.

— А колбасу?

— Ветчина в банке, — отмахнулся Михаил.

— Запасливый. Медикаменты с собой привез или тоже здесь раздобыл?

— Это аварийный набор на первое время. — Столяров закрыл серый кейс и аккуратно прислонил его к стене. — Надо будет рейд по аптекам сделать.

— Думаешь, там что-то еще осталось?

— Пока народ хапает антидепрессанты и все такое. Недавно видел чудака с коробкой виагры, — усмехнулся Михаил. — Пройдет еще немного времени, и Зона расставит приоритеты. Люди начнут охотиться за перевязочным материалом и антибиотиками. И даже активированный уголь будет цениться выше, чем какой-нибудь валиум или трамадол. Сейчас нужно не упустить момент и хорошенько затариться. А вот хлеба нет, — объявил он, пропуская Олега на кухню.

На плите, покрытой листом асбеста, сопел туристический примус вполне современного вида. Гарин уже ничему не удивлялся.

— Можно будет сделать блины, муки навалом, — добавил Столяров. — Хотя это, конечно, та еще морока.

— А с тобой можно жить, полковник! — сказал Олег, снимая сковороду.

— Я предпочел бы это услышать от хрупкой брюнетки с короткой стрижкой.

— Почему обязательно с короткой? — не понял Гарин.

— На длинную воды не натаскаешься.

— Поэтому и хрупкая? — предположил Олег. — Чтобы мылась поменьше?

— Чтобы поменьше ела, — отрезал Столяров. — Но к тебе это в данный момент не относится. Так что давай позавтракаем, пока не остыло, а потом дела наши обсудим.

После долгого пути и суток в отключке аппетит у Гарина проснулся волчий. Судя по всему, Михаил и сам давно не ел: омлета он приготовил столько, что хватило бы на пятерых. Друзья уселись на табуретки и принялись уплетать завтрак прямо из сковороды. Жареная ветчина, даром что консервированная, показалась Олегу очень даже неплохой. Орудуя вилкой, он попутно оглядывал кухню — все пространство на полках, вдоль стен и под столом было заполнено съестными припасами. Коробки стояли так, что этикетки были на виду, а там, где они отсутствовали, Столяров сделал подписи маркером: «гречка», «шпроты», «чернослив». В отличие от Гарина Михаил четко представлял, с чем ему придется столкнуться в Москве. Что лес, что город — ему было все равно. Борьбу за выживание он начинал с первой минуты, это включалось в нем само, как что-то естественное. Это и было естественным для полковника Столярова.

Олег наелся до отвала и, еще дожевывая, разыскал в шкафу полпакета молотого кофе. Испытывая наивную гордость за то, что и сам может чем-то угостить друга, он достал турку и машинально поднес ее к раковине. Кран даже не зашипел, вода в Москве пропала вместе с электричеством.

— Кстати, а куда ты ходишь… — нерешительно начал Гарин.

— В соседнюю квартиру, — охотно отозвался Михаил. — В двадцать седьмую.

— И где там…

— Сам найдешь, — заверил Столяров.

— Бедный Юрий Иваныч… — покачал головой Олег.

— Там нет никого.

— Я не об этом. Человек всю жизнь коллекционировал книги, в основном, насколько я помню, европейскую интеллектуальную прозу, и вот…

— Лучше бы он собирал газеты, — высказался Столяров.

Гарин налил воды из большой пластиковой бутыли и поставил турку на примус.

— Объясни, что у тебя с головой, — неожиданно проговорил Михаил.

— Это после травмы. Мигрени. Достали уже, вымотали напрочь.

— А что за травма? — нахмурился собеседник.

— Да было дело… — Гарину не хотелось говорить, но если Столяров спрашивал, проще было рассказать сразу, чем полчаса отнекиваться, а потом все равно рассказать. — Попал в аварию. Не в тот день за руль сел.

— У тебя была машина? — удивился собеседник.

— Недолго, — усмехнулся Олег. — Месяца не проездил. Тачка в хлам, как сам уцелел — не представляю. Ничего не повредил, головой только приложился. С тех пор и побаливает. Ну как — побаливает… Иногда хоть волком вой. А вчера вообще… ну, ты в курсе. Такое со мной впервые случилось, раньше я сознание не терял.

— И что врачи говорят? — требовательно произнес Михаил.

— Сотрясения мозга не было. Вроде все в порядке. Да что они могут сказать-то, врачи эти…

— Ты к ним даже не обращался, — угадал Столяров.

— Меня после аварии осмотрели. Как положено.

— Это «скорая», что ли, тебя осмотрела? Для них все, что шевелится, считается не только живым, но и здоровым.

Гарин кисло промолчал. Спорить смысла не было, соглашаться — тем более. «Дружище, не учи меня жить», — как бы говорило его выражение лица, однако Михаил этого принципиально не замечал.

— Ну а что Марина? — продолжал он с нажимом.

— А что Марина… — недоуменно повторил Гарин. — Сидит с Бориской в Новосибирске. На месяц им денег хватит, а потом… — он замялся, — потом, если что, родня поможет.

— Я про твою головную боль, — уточнил Столяров. — А, ясно. Марине ты тоже ничего не рассказывал, — снова предположил он и снова попал в точку. — Не хотел волновать? Хорошо, это я допускаю. Но почему в больницу не съездил? Мог бы тихо, без шума, записаться на прием и пройти томографию. А ты все сидишь и ждешь, когда само болеть перестанет.

— Не перестанет. Возможно, тот удар во время аварии послужил поводом, толчком для чего-то… — Олег тихо вздохнул. — Для каких-то глубинных изменений в моем организме.

— Ты это серьезно?

— Я уверен.

— Так-так… — Михаил опустил голову, взъерошил жесткую щетку волос и снова посмотрел на друга — быстро, внимательно, с нескрываемым интересом. — Да… — обронил он наконец. — После Припяти это нормально. Тебя там звери, случайно, не кусали?

— Мне не до шуток. Если врачи найдут у меня что-нибудь такое… нечеловеческое… они неизбежно свяжут это с моими прошлыми сталкерскими историями. А на фоне того, что происходит в Москве… ведь все только начинается, мы-то знаем, что будет хуже, правда? В общем, если я попаду в больницу, я из нее уже не выйду.

— И значит, напоследок, пока ты окончательно не превратился в мутанта, ты решил рвануть в Москву, чтобы обеспечить семье будущее, — заключил Столяров. — Героический ты человек, студент. И вовсе никакой не мутант.

— Ну конечно, тебе виднее, — с сарказмом ответил Олег. — Черт!..

Он бросился спасать убегающий кофе, но не успел. В попытке схватить турку Гарин опрокинул примус и чуть не устроил пожар.

Михаил, наблюдавший за товарищем, не пошевелил и пальцем, чтобы помочь.

— Иногда я думаю, что немного звериной ловкости тебе бы не повредило, — невозмутимо проговорил он.

— Пош-шел ты… — прошипел Олег. — Тут еще осталось, не все убежало. Давай чашку.

— Некогда. Вылей, и пойдем.

— Куда?

— Нам нужен бензин. Да не для примуса! — раздраженно сказал Михаил, угадав следующий вопрос. — Для тачки нужен. У меня литра два, далеко мы на этом не уедем.

— А зачем нам далеко? — осведомился Гарин. — Мы куда собрались-то? И вообще почему «мы»? Ты спросить меня ни о чем не забыл случайно?

— Уже спрашивал, — буркнул Столяров. — Довезу тебя до Кольцевой, прослежу, чтобы ты перебрался на ту сторону. Может, помощь какая потребуется. А то по пути снова в обморок грохнешься, чего доброго. У меня тоже совесть имеется, между прочим. И котлы не забудь, — предупредил он, вставая из-за стола. — Смотри только, чтоб тебя не надули. Камешки на корпусе — это реально бриллианты.

Гарин растерянно замер с облитой туркой в руках. Он ожидал совсем другого. Столяров, насколько Олег его знал, быстро от своих идей не отказывался. Впрочем, и не быстро — тоже. Если полковник принимал какое-то решение, то изменить его уже не представлялось возможным. Если он чего-то хотел от человека, тому было проще застрелиться, чем отказать. Гарин ни секунды не сомневался, что сегодня Михаил вновь попытается убедить его присоединиться к операции. Но полковник больше не пытался. Похоже, то, что он услышал о травме Гарина, внесло коррективы в его планы.

«Тем лучше», — решил Олег.

— Ну, ты идешь? — окликнул его Столяров из прихожей. — Надо управиться до заката, ночью я тебя не повезу.

Гарин выплеснул остатки кофе в раковину и молча последовал за Михаилом.

По лестнице спускались тихо, не дыша. На первом этаже Столяров приготовил пистолет и выглянул на улицу сквозь мутное вертикальное окошко рядом с парадной дверью. Что он надеялся узреть сквозь ребристое стекло, было неясно, но вякать под руку Гарин не стал.

Во дворе не было ни души. Тем не менее Столяров пригнулся и скользнул за бетонную клумбу с пучком бурьяна. Олег открыл дверь пошире, всего на пару сантиметров, но этого оказалось достаточно, чтобы металлические петли скрипнули на всю округу. Михаил раздосадованно цыкнул и перебежал к соседнему цветнику. Гарин занял освободившееся место.

— Когда успел сноровку-то растерять? — прошептал Столяров. — Вон тачка, видишь? — Он показал на старую синюю «вольво» около перевернутого мусорного контейнера.

— Ты ездишь на этом рыдване? — не поверил Олег. — Специально, что ли, похуже машину выбирал?

— Почему это «похуже»? — сварливо произнес Михаил. — Девятьсот сороковой «вольвешник», голубая мечта детства!

— Твое детство давно прошло, а мечта потемнела от времени. Вот же нормальная «ауди» стоит. И «лексус» рядом приличный.

— Ты этот «лексус» заведешь, умник? Только шума наделаешь. Бегом, я сказал!

— Хоть бы поближе свой тарантас припарковал… — буркнул Олег, собираясь перед броском на добрую сотню метров.

— Ага, и намекнул бы всем отморозкам района, в каком подъезде у меня база.

— Это не «база», это моя квартира! — процедил Гарин и, не дожидаясь ответа, сорвался с места.

Когда он пересек открытое пространство, Столяров тоже покинул укрытие и догнал его возле мусорки.

— Моя бабушка — и та быстрее бегала, — проворчал Михаил, открывая дверь машины. — Ну что ты встал?! В тачку, живо!

Олег торопливо уселся на переднее сиденье, попутно отмечая, что «Вольво-940» только кажется устаревшим автомобилем, но на самом деле это вовсе не автомобиль, а побитый жестяной ящик. Отделка салона давно выгорела на солнце и пропиталась пылью, как дачный диван. От нее и пахло соответственно — не то клопами, не то средством против клопов. Допотопная приборная панель из черной пластмассы треснула в нескольких местах — скорее всего не от ударов, а сама по себе, от времени.

— Эта машина похожа на гроб для несмешного клоуна, — заявил Олег.

— Значит, в ней тебя и похороним, — беззлобно огрызнулся Михаил и, тронув скрипучий руль, сдал назад от мусорного бака.

— Похоже, что подушек безопасности в том году еще не придумали, — продолжал нудить Гарин. — Или правильней говорить «в том веке»?

— Ну, тебе-то подушки не сильно помогли, — парировал спутник. — Может, еще мини-бар попросишь?

— Кстати, да. С напитками ты более разборчив.

— Так напитки, дурья башка, они же внутрь. А тачка — снаружи.

Столяров тихонько придавил педаль газа и направил машину к выезду из двора. Он как раз доехал до конца многоэтажки, когда из-за угла прямо навстречу вышла группа молодых людей. Было их не много, человек пять или шесть, но у каждого на плечах болталось по несколько пистолетов-пулеметов — не то «Бизонов», не то «Кипарисов», Гарин всегда путал эти полицейские модели. Олег рассеянно хлопнул себя по поясу, но ничего, кроме ремня, не нащупал.

Какое-то мгновение они оцепенело смотрели друг на друга — отряд молодняка на улице и двое хмурых мужиков в потрепанной «вольво». Автомобиль замер на месте, словно тоже удивился.

Гарин даже зачем-то их пересчитал. Бойцов оказалось семеро. На вид им было лет по восемнадцать, хотя в действительности наверняка меньше: экстремальные условия заставляют быстро взрослеть. Одеты они были кто во что горазд. Те, кто посообразительней, носили спортивные костюмы неярких расцветок, остальные облачились в идиотский гламур, снятый, похоже, прямо с манекенов в первой попавшейся витрине. На одном из парней были просторные брюки песчаного цвета и пронзительно синий клубный пиджак, под которым на фоне зеленой водолазки болталась толстая золотая цепь. Этот самый модный, вероятно и был в банде главным.

«Дешевый мудила», — решил Гарин.

Вожак склонил голову набок и недоуменно изогнул брови. Похоже, гопники давно считали этот двор своей территорией. А может, и целый микрорайон. И на Гарина со Столяровым они реагировали как юные тигры на пару облезлых котов. Вопрос был лишь в том, насколько они успели озвереть в этом мертвом городе.

Незнакомцы нестройно вскинули стволы, кое-кто поднял сразу два. Олег еще раз охлопал свой живот и почувствовал себя голым.

«Зона безоружных не щадит», — мелькнул в памяти истертый сталкерский афоризм, настолько же бесспорный, насколько и бесполезный.

— Пригнись! — сказал Столяров и, рванув руль, ударил по газам.

Машина с ревом устремилась влево, на стайку юных покорителей Зоны, и те от такого поворота вдруг растерялись. Выстрелил только один из них, но в этот момент «вольво» заскочил колесом на бордюр, и короткая очередь гвоздями застучала куда-то вниз — то ли по радиатору, то ли в бампер. Бойцы бросились в разные стороны. Михаил выкрутил руль в обратную сторону и помчал вдоль газона, держась левыми колесами на тротуаре. Прежде чем «вольво» достигла конца дома, незнакомцы успели выстрелить еще несколько раз, но не попали даже в заднее стекло, лишь задели багажник. Столяров снова повернул, и машина, визжа резиной, вылетела на магистраль.

Олег досчитал до десяти и поднял голову. Профсоюзная улица, и так довольно широкая, без транспорта казалась еще просторней. Кое-где стояли автомобили — не припаркованные, а явно брошенные, но общего впечатления это не меняло. «Вольво» будто бы ехал по взлетной полосе.

«А ведь здесь на самом деле самолет сядет, — отстраненно подумал Гарин. — При необходимости, конечно…»

Вслух же он сказал другое:

— А если бы задавил?

— А если бы застрелили? — в тон ему отозвался Столяров. — Это Зона, дорогой мой, и это совсем не то, что ты помнишь о Москве. Ты сам знаешь, куда вернулся.

— Знаю, — кивнул Олег. — Привыкнуть не могу… А что за самурайские повадки такие — лететь навстречу смерти? — спросил он после паузы.

— Старею, наверно, — вздохнул Михаил.

Они снова помолчали — каждый о своем. Столяров уверенно гнал к центру, Гарин просто рассматривал дома. Он даже не стал подсказывать, где ближайшая заправка: судя по всему, спутник либо уже ориентировался в районе, либо ехал в какое-то определенное место.

— И много здесь такой шантрапы шатается? — промолвил Гарин.

— Что, не понравились тебе новые соседи, да? — усмехнулся Михаил. — Хватает шантрапы, хватает… — задумчиво протянул он. — Но опасаться нужно не этих. В Зоне уже и посерьезней народ появился. А может, они всегда были тут… поди их разбери.

В нескольких кварталах впереди улицу пересек грузовик с крытым кузовом. Столяров сбросил скорость, но фургон был один, и он уже скрылся из виду. Похоже, одинокий «вольво» тех людей не интересовал.

— Что у тебя с оружием? — осведомился Михаил. — Понятно, — сказал он, не позволив Олегу ответить. — Явился в Москву пешком, без ствола, в одиночку… Ломоносовы в роду были?

— Это ты к чему спросил?

— Ладно, забей. Рыбного обоза у тебя тоже нет. Босяк ты, а не сталкер! — насмешливо подытожил Столяров. — Ты, кстати, часы не забыл?

— Какие?.. — опешил Гарин. — Ах ты, черт! Нет, я их не взял.

— Ну не раздолбай ли ты?! — воскликнул Михаил. — Теперь что, возвращаться прикажешь?

— Это вовсе не обязательно… — Олег потупился.

— Ага, будешь из кассовых аппаратов медяки выгребать, пока на сытую старость не наберешь. Эх, студент, студент! Уговорил, вернемся на базу. Но ты мне кое с чем поможешь, раз такое дело.

— На какую «базу»? Это квартира, ясно тебе?! Просто квартира, моя и Марины. Ну и Бориски, конечно.

— А также его детей, внуков и правнуков, — мрачно добавил Столяров. — Какая, на хрен, квартира, Олег? Опомнись, брат. Смотри, что в городе происходит. Нет здесь больше квартир. Крепости, укрытия, схроны… еще блатхаты, наверное. Что угодно, только не квартиры.

За следующим перекрестком показался торговый центр «Калужский». Здание, облицованное разноцветными панелями, выглядело каким-то лишним, натужно-оптимистичным. Все остальное на площади было серым и тусклым, даже пара рекламных щитов. Ветер, солнце и дождь превратили некогда яркие картинки в подобие фронтовой хроники. Пегая блондинка на плакате сжимала в руках трубу пылесоса, как бы намекая, что это еще и шест для стриптиза, а ее бойфренд мужественно держал на ладони раскрытый ноутбук. «Дешевле только даром!» — банально и безыскусно врал полинявший слоган. У «Калужского» царило нездоровое оживление: несколько разных компаний что-то усердно таскали к машинам. Стычек не было, мародеры вели себя мирно, как животные у водопоя.

— Туда не полезем, — заранее предупредил Столяров. — Там, кроме батареек, ничего путного не осталось. Несколько ювелирных магазинов было, но их давно вычистили. Серебро и то унесли. Смешные люди.

— А что ты мне про эти ювелирные докладываешь? — фыркнул Гарин и вдруг поймал себя на мысли, что именно об этом ему и полагается думать: о хабаре и только о нем. Ведь за ним он сюда и приехал, но… как раз о хабаре ему думать почему-то не хотелось. Вот и часы, подаренные полковником, он забыл дома. Они действительно могли надолго обеспечить его семью, а он просто оставил их на столе, как пустую кружку… Гарин лишь теперь осознал, что вообще не представляет, чем он тут собирался заниматься — что и каким образом добывать, где хранить, как потом везти. По дороге из Новосибирска у него было достаточно времени, чтобы составить если не план, то хоть какую-то стратегию, но он откладывал это на потом, надеясь, что все решится само собой. Как ни странно, само ничего не решилось.

Кто-то из мародеров у торгового центра заметил на дороге «вольво» и остановился в безмолвном возмущении, с тяжелой коробкой в руках.

— Спокойно, парни, мы вам не конкуренты, — пробормотал Столяров, сворачивая вправо на узкую улочку.

Он проехал еще метров триста, снова повернул в какой-то уже вовсе глухой проулок и остановился в темном дворе между хрущевками, которые, скрываясь от трассы за высокими фасадами, благополучно пережили всех московских мэров с их утопическими новостроечными проектами. Дома по семь и по девять этажей тесно стояли вокруг запущенной детской площадки с обязательными качелями и дурацкой горкой. Горка до середины ушла в землю, а качели были покорежены так, будто кто-то пытался свернуть их в штопор.

Михаил, притираясь к стенам, объехал садик по краю и остановился возле спуска в подвальный этаж.

— Здесь есть бензин? — недоуменно спросил Гарин.

— Сардины, — сказал Столяров.

— Чего?..

— Хорошие испанские сардины с большим сроком хранения. Они мне пригодятся, — заверил полковник.

— Ты же в этом городе первый раз. — Олег поискал глазами вывеску у лестницы и едва различил прозрачную табличку с единственным словом «Кенс». — Откуда ты знаешь, где здесь сардины, а где что?

Столяров ткнул большим пальцем за спину. Гарин обернулся и увидел на заднем сиденье толстый рекламный справочник «Опт и Розница». Объяснение было настолько простым, что Олег не смог скрыть разочарования. Однако он невольно спросил себя: а сам-то он догадался бы искать мелкие продуктовые склады таким примитивным способом? Оставив этот вопрос без ответа, Гарин вылез из машины. Его взгляд вновь зацепился за качели: в них было что-то особенное, не похожее на последствия обычного дворового вандализма.

За неимением болта Олег поднял огрызок кирпича и зашвырнул его на детскую площадку. Камень упал на сухую тропинку возле песочницы и тут же исчез, словно ухнул в воду, только без брызг и без плеска.

— Похоже на «мокрый асфальт», — заметил Гарин. — Только не на асфальте.

— В тебе наконец-то просыпается сталкер, — с иронией произнес Михаил. — Аномалия, да. Какой-то комбинированный гравитационный эффект. Черт ее знает, что она творит с живыми организмами… как минимум превращает их в неживые. — Полковник поднял палец. — Чуешь? Птиц над этим двором нет. И в прошлый раз тоже не было ни единой. Ну, пойдем вниз, не надо здесь маячить.

Столяров спустился по короткой лестнице и остановился у входа. Гарин даже не стал интересоваться, что там у друга в руке — ключ или отмычка. Через несколько секунд металлическая дверь отворилась. Столяров кликнул маленьким фонариком и, подсветив чернильную тьму коридора, первым шагнул через порог.

— Проходи и закрой дверь, — распорядился он, не оборачиваясь.

Гарин вошел следом и осмотрел стены. У двери висел бытовой видеодомофон. Олег машинально потянулся к мертвому табло, затем к большой круглой кнопке возле стального наличника и лишь потом сообразил просто задвинуть засов. Без электричества все было вроде бы проще, но на самом деле сложней: моторные рефлексы подавляли логику.

За коридором оказалось небольшое помещение без окон, чей-то скромный офис: два стола с телефонами и компьютерами, маленький сейф на тумбе и несколько стульев. В темной нише угадывалось продолжение коридора.

Михаил выволок из-под стола бухту светодиодной ленты и подключил ее к автомобильному аккумулятору на полу. Трубка загорелась красными огоньками. Чтобы освещение было равномерным, Столяров отделил от мотка несколько витков и развесил их по вбитым в стену гвоздям. Гипсокартон приятно заиграл розовыми оттенками, офис стал выглядеть празднично. Наклеенные глянцевые плакаты, в основном пищевой и рыбной тематики, отбрасывали неяркие блики.

— Здесь, стало быть, твоя резервная база, — попытался угадать Гарин.

— Под базу этот подвал не годится хотя бы потому, что тут нет второго выхода.

— Тогда что это?

— Я же сказал: склад. — Столяров пожал плечами. — Вон там лежат консервы, — он указал в тень сквозного прохода.

— На улице у лестницы написано «Кенс». Что это такое?

— Кенс? — Михаил отчего-то развеселился. — Кенс — это Гришина фамилия.

— А кто такой Гриша? — монотонно проговорил Гарин.

— Гриша Кенс — мой знакомый. Бывший подполковник СБУ, сейчас на пенсии. Вот бизнес у него, как видишь… был. Перед отъездом успел расторговать почти все, только сардины остались. Ну ничего, мы их сейчас заберем. Еще вопросы будут? — насмешливо произнес он.

— Только один, — спокойно отозвался Олег. — Какого хрена ты мне показывал тот справочник в машине, если эта конура принадлежит твоему другу и ты здесь совсем не случайно?

— Ответить откровенно?

— А иначе какой смыл?

— Еще минуту назад я не был уверен, стоит ли тебе все это говорить. — Михаил дружески подмигнул Олегу. — Я даже не знал, нужно ли тебя сюда везти. Но здесь и вправду куча консервов, я один устану их таскать. У тебя в доме лифт не работает, — напомнил Столяров.

— Какие-то сардины, какой-то подполковник-пенсионер… Что тут рассказывать? — возмутился Гарин. — Это государственная тайна?

— Любые детали моей операции являются особо секретными и запрещены к разглашению, — произнес Михаил нараспев, будто цитировал по памяти статью из устава. — Любые, — внятно повторил он. — Ты отказался мне помочь, это не преступление. Но в таком случае я сам решаю, что тебе сообщать, а что нет. И в каком объеме. И в какой момент. И-и… да, ты прав: ничего важного в этом подвале не хранится. Но даже сюда доступ посторонних нежелателен.

— Это я-то посторонний?! — взвился Гарин. — А кто тебя, собаку, по Припяти на горбу нес?! Кто тебя тащил, когда ты чуть без руки не остался?

— Я объяснил расклад еще вчера. — Столяров взглянул на свою правую кисть в черной перчатке и меланхолично покивал. — Участвуешь в операции — я открываю карты. Честно, без дураков. Не участвуешь — спасибо, до свидания. Добавить мне нечего.

— Ну и загибайся тут, — процедил Олег. — Герой нашелся… Пенсия-то скоро, полковник? Уволишься — тоже консервами приторговывать станешь? Что ты тут забыл вообще? Ради чего подставляешься? Что ты вынес из первых двух командировок в Зону? Лично я — ничего, кроме геморроя. А сейчас мне уж точно не до рисковых прогулок, мне нужно вернуться живым, меня семья ждет.

— Я ведь тебя больше не уговариваю, — холодно произнес Столяров. — Ты отказался. Я это понял. Займись тут чем-нибудь, я ненадолго.

Он включил фонарик и скрылся в противоположном коридоре, ведущем в глубь здания.

— «Займи-ись!» — передразнил Гарин, раздраженно оглядывая офис.

Он нервно прошагал от плаката с усатой креветкой до плаката с улыбчивой сельдью, затем обратно. Глаза давно привыкли к неяркому свечению развешенной на стене ленты, и Гарин убедился, что любоваться в комнате абсолютно нечем. Вот разве что…

Его взгляд невольно остановился на сейфе. Олег подошел и с какой-то детской лихостью врезал ногой по дверце, но ящик даже не шелохнулся. Тумбочка-подставка только выглядела хлипкой, на самом деле она тоже была стальной и, кроме того, крепко привинченной к полу.

— А в сейфе у твоего коллеги что хранилось? — крикнул Олег через проход. — Черная бухгалтерия или компромат на грузчиков?

— Порно с секретаршей, — огрызнулся Михаил. — Возьми да открой, если любопытствуешь. Гриша не обидится, все ценное он давно отсюда вывез.

— Так ведь заперто, — озадаченно поделился Гарин. — Нужен код.

— Попробуй что-нибудь примитивное, вроде «один, два, три, четыре, пять». Почувствуй себя десятилетним хакером!

— Пятнадцатилетним… — пробормотал Гарин.

— Что? Я не слышу!

— Наш хакер подрос, — сказал Олег еще тише.

Он вдруг четко, до малейших деталей вспомнил свою первую вылазку в Припять — нежаркое лето, тяжелый путь, постоянные перестрелки в покинутом городе и старую базу военных. В тот раз все было точно так же: Столяров, тогда еще майор, доставал из тайника рацию, а Олег ковырялся с брошенным, но почему-то запертым сейфом. И эта фраза про десятилетнего хакера… сейчас Михаил повторил ее слово в слово — Гарин был в этом уверен.

У Олега возникло дежа-вю — настолько сильное, что он усомнился в реальности происходящего.

«Сейчас выйдем на улицу и окажемся в Припяти», — мелькнула невыносимая мысль.

Не размышляя, он последовательно зафиксировал курсор на круглой ручке в положениях «1», «2», «3», «4» и «5». Дверца не поддалась. Все верно: с первого раза тот сейф в Припяти тоже не открылся, и тогда он набрал код в обратном порядке — опять же, кстати, по совету Столярова. Чувствуя, что выглядит идиотом, Олег повторил свой давний опыт: «5–4–3–2–1». Его захлестнула смесь тревоги, любопытства и потаенной уверенности, что все это, как и в прошлый раз, кем-то разыграно.

Еще до того, как колесико клацнуло на последней цифре, Гарин уже знал, что комбинация подошла. Он легонько потянул дверцу, и…

В сейфе лежала здоровенная пачка неаккуратно сложенных банкнот, туго перетянутых канцелярской резинкой.

— Это что, блин, за спектакль?! — заорал Гарин.

Он схватил деньги и, сшибая на пути стулья, ворвался во вторую комнату.

Соседнее помещение действительно было маленьким складом, и вдоль стены там стоял штабель из картонных коробок, но полковника они как будто не интересовали. В дальнем углу громоздилась стопка деревянных поддонов, и Михаил методично перекладывал их с места на место. Он был полностью увлечен этим бессмысленным занятием и на возмущенные крики товарища не обращал никакого внимания.

— Эй… — нерешительно позвал Олег. — Ты что делаешь? Брось их!

— Хватит шуметь, — умиротворенно произнес Михаил. — Лучше поднеси сюда ленту, насколько сможешь, а то ничего не видно.

Гарин бестолково потрепал в руках купюры и пошел за освещением. Когда он подволок аккумулятор к коридору, Столяров как раз откинул в сторону последний поддон, под которым возник люк. Присмотревшись получше, что Олег понял, что это всего лишь прямоугольная ниша, вырубленная в бетонном полу. Не очень глубокая. Как раз такая, чтобы вместить пару АКСУ и цинк с патронами.

— Богато живете, — обронил Гарин. — Значит, и тут брехня? Никакой это не офис, а эсбэушный схрон под лососевой крышей.

— Не поверишь, но это и впрямь Гришино добро, — отдуваясь, сказал Столяров. — Он человек хозяйственный и дальновидный.

Олег посмотрел на деньги, которые он так и не выпустил из рук, и помахал пачкой в воздухе.

— Ну а с сейфом что за комедия?

— Просто пошутил. — Столяров невинно улыбнулся. — Хотел освежить тебе память. «Ты помнишь, как все начиналось…» — романтически напел он, но получилось тоскливо.

— Я чуть не рехнулся, пока не сообразил, что это прикол.

— Соображать нужно быстрее. В Зоне по-другому нельзя, напарник.

— Слушай, никакой я тебе не… — привычно начал Олег, но умолк на полуслове и, глубоко вздохнув, закончил: — Такие напарники, как я, тебе не нужны. — Гарин постучал себя пальцем в висок.

— Именно такие мне и требуются, — ответил Столяров без тени усмешки. — А точнее, ты, Олег. Со всеми своими… — он повторил жест товарища, — особенностями. Кстати, эти деньги тоже могут быть твоими, — небрежно добавил Михаил. — Для того они тут и лежали.

Гарин, уловив новую интонацию в голосе собеседника, подозрительно прищурился:

— Опять пси-оружие? Ведь речь об этом, да? Дело не в том, что ты мне доверяешь, и не в том, что я знаю Москву… между прочим, знаю я ее довольно паршиво… Причина в другом: у вас, кроме меня, нет людей, так плотно работавших с пси-полями. По вашей же милости я стал… гм… крупным специалистом, — Олег попытался вложить в эту фразу максимум сарказма. — А теперь выходит, что у меня уже и выбора не осталось?

— У тебя его никогда и не было. Начиная с самого первого раза, когда артефакт «венец» сработал на твоей башке. Это произошло не случайно, «венец» опознал тебя как человека, обладающего выдающимися пси-способностями. И он пометил тебя на всю жизнь, разве не так? То, что случилось с тобой потом, было логическим развитием твоего потенциала. И сейчас, когда ты на пике формы, мне без тебя не обойтись. Я просто не справлюсь.

Такие признания из уст Михаила звучали не часто, и Гарин не мог не оценить откровенности. Но он также не мог согласиться на участие в операции, о которой он не имел ни малейшего представления. Впрочем, догадки у него возникли сразу, как только он увидел Столярова в своей квартире.

— Что вы обнаружили в Москве? — промолвил Олег. — Это какая-то незначительная деталь, которую не заметили на фоне всеобщего хаоса, — принялся он рассуждать вслух, — но в то же время это достаточно серьезный фактор, чтобы сюда прислали тебя. Нелегально. С неограниченным финансированием операции.

— Финансирования нет, — возразил полковник Михаил. — И часы, и деньги — на самом деле мой хабар. Он будет твоим. Все, что мы найдем, достанется тебе, обещаю. Денег и золота в Москве еще полно. Забирай столько, сколько сможешь.

— Я до сих пор не услышал ответа ни на один свой вопрос.

Столяров помедлил, решая, что сказать.

— Ты дверь хорошо закрыл? — спросил он.

Простой кивок Михаила не удовлетворил, и он не поленился сходить, чтобы проверить засов лично. На склад он вернулся с двумя стульями и поставил их друг против друга в узком пространстве между коробками и разбросанными поддонами.

— Садись, Олег, — сказал полковник. — Садись и слушай.

Глава пятая

— Голливудские барбосы любят обсасывать тему бардака в нашей Службе Безопасности. Врут они все. Бардак у нас где угодно, только не в СБУ, ты уж мне поверь. Это в кино у них любой мудила может разобрать кирпичную кладку в метротоннеле и тут же оказаться в секретном бункере, — фыркнул Столяров. — На самом деле секретные бункеры строят как раз так, чтобы затруднить несанкционированный доступ, а не облегчить. Хотя какому-нибудь герою шпионского фильма это может показаться неправильным.

Гарин осторожно вздохнул.

— Мне действительно интересно, но, по-моему, ты начал слишком издалека, — сказал он.

— Ты куда-то спешишь? Ладно, перехожу к делу: в прошлом месяце кто-то ограбил наш архив.

— Архив СБУ? — уточнил Олег.

— Ну… пока я работаю в Службе Безопасности, а не на ткацкой фабрике, «наш архив» следует понимать именно так. Архив СБУ, он самый.

Гарин отметил, что Михаил стал непривычно многословен. Полковник явно волновался.

— Пропажу документов заметили не сразу, — продолжал Столяров, — а только после пожара.

— Мне кажется, Голливуд вас недооценивает, — вставил Олег.

— Вот только не надо, не надо этого! — скривился Михаил. — У нас порядок. Что касается пожара, то это был поджог с целью замаскировать пропажу документов. Сомнений нет, потому что потушили очень быстро. Хотя… кое-что успело сгореть. Содержимое нескольких секций. Частично или полностью — определить невозможно.

— Постой, — снова вмешался Гарин. — Как это «невозможно определить»?!

— Непонятно, что сгорело, а что украли.

— А если вообще ничего не крали? Если это был обычный пожар?

— Поджог, — уверенно заявил Столяров. — В экспертную комиссию не дураков назначили. Предатель вынес некоторое количество документов — столько, сколько можно спрятать на теле, а затем инсценировал самовозгорание проводки. Это ясно, как божий день.

— Не слишком ли все это рискованно?

— Другого пути у него не было. В тех же фильмах про шпионов…

— Да что ты к этим фильмам привязался? — перебил Олег.

— Ну раздражают они меня, понимаешь? Иногда просто бесят. Гениальный хакер, чаще — сопляк с банкой пива, целый день рубится в какой-нибудь шутер, а потом выкраивает пару минут, чтобы походя взломать сервер Пентагона. Я не знаю, что там у Пентагона хранится, но в СБУ секретные документы в сеть выкладывать не принято. Даже в локальную. Поэтому такой способ кражи данных исключен по определению. Взять можно или бумажный документ, или копию на диске, которая хранится в дублирующем архиве. Что мы имеем в итоге?

— Что? — поддакнул Олег.

— У нас «крот», — печально улыбнулся Михаил. — Как я уже говорил…

— Да-да, разбирать стену в метро без толку. — Гарин замахал рукой, опасаясь, что его друг намерен вернуться к обсуждению фильмов. — Попасть в архив мог только ваш сотрудник, и, насколько я понимаю, вы до сих пор его не поймали.

— У нас нет никаких зацепок. После пожара никто не исчез и не уволился, все остались на своих местах.

— И это вдвойне беспокоит твое начальство, — легко угадал Олег. — А сколько человек имели доступ к архивам? Можно же, в конце концов, проверить каждого?

— Нельзя. Накрыть колпаком одного или двух — это еще куда ни шло. Но взять в глубокую разработку сразу сотню офицеров просто нереально. Во-первых, это убийственный объем работы, а во-вторых…

— Поскольку ваш «крот» пока находится вне подозрений, ему тоже достанется какой-то объект из своих, и он поймет, что проверяют всех.

— И тогда эта проверка потеряет смысл, — подтвердил Столяров.

— А что конкретно украли-то?

— Слава богу, там без политики. Пропали только внутренние отчеты… э-э… технического характера. В том числе и мой, касающийся первой командировки в Припять.

— А какие еще? — осведомился Гарин.

— В том числе мой, — четко повторил Михаил. — Этого знания тебе достаточно. Естественно, работа идет по всем направлениям, которые попали под удар. Но остальные к тебе не относятся, и, скажу прямо, ты должен быть этому рад.

— Я, конечно, рад… — неубедительно произнес Олег. — Но мне совершенно непонятно, при чем тут ты, при чем тут я… и вообще Москва. Отчеты ведь были о Припяти?

— Отчеты о Припяти, а новая Зона образовалась в Москве.

— Ну и что?

— Не знаю, будет ли это для тебя откровением… но с теми, кто эвакуировался из Москвы, СБУ работало довольно плотно. Особый интерес представляли люди, покидавшие новую Зону с последней волной эвакуации, когда аномальная активность быстро усиливалась. Наши спецы выяснили, что ситуация в Москве имеет сходство с обстановкой в Чернобыльской зоне отчуждения. Но я сейчас не об этом. Были отмечены случаи пси-воздействия. Признаки разные, не всегда четкие, не всегда совпадающие… но они определенно есть, и это не единичные эпизоды. В Москве кто-то экспериментирует с пси-полями. Такие, брат, дела.

— Это могло быть воздействие аномалий, например. Они здесь абсолютно не изучены.

— Есть и еще кое-что. После происшествия в архиве мы напрягли наших провайдеров, особенно киевских. Если бы «крот» попытался передать данные из другого города, он бы сам себя выдал. Достаточно было бы определить, кто из офицеров куда и в какой день уезжал. Но предатель снова показал, что он не дурак. Передача данных была засечена из Киева, из интернет-кафе в центре.

— Вы сканировали весь трафик? — ужаснулся Гарин.

— Как говорится в одной рекламе, мы можем себе это позволить. В общем, кто-то залогинился на «Яху», создал черновик письма и приаттачил к нему зашифрованный архив. А как мы выяснили позже, спустя полчаса кто-то зашел в тот же аккаунт из интернет-кафе в Московской области и удалил черновик. Файл из прицепа он, естественно, скачал.

— Гм… формально данные не были отправлены.

— Дело-то не в формальностях. Архив передали из Киева в Москву. Нашлись свидетели, но, судя по описаниям, отправитель был в таком гриме, что искать его — только людей смешить. Бейсболка, красный нос и борода лопатой чуть ли не до пояса.

— Такого на улице трудно не заметить…

— Очень яркая внешность, — согласился Михаил. — Но, кроме бороды, никто ничего не запомнил. Хорошая, с-сука, работа.

— Ну… — нетерпеливо вякнул Олег. — А что в письме-то было?

— Да хрен его знает, — отмахнулся Столяров. — Ни толком перехватить, ни толком расшифровать… ничего не могут, обормоты очкастые.

— Вот те раз! Может, там и не было ничего секретного? Открытка новогодняя.

— Зашифрованная, — скорбно кивнул полковник. — От бомжующего Деда Мороза — детишкам Московской Зоны. — Он склонился и упер локти в колени. — Тот аккаунт на «Яху» завели несколько месяцев назад, но ни разу им не пользовались. И вдруг вскоре после кражи документов в почту логинится какой-то странный тип с фальшивой бородой. А буквально через несколько минут кто-то заходит туда же из другого города. «Информацию слил — информацию принял». И снова бросают аккаунт — теперь уж, ясное дело, навсегда.

Столяров помолчал, затем встал со стула и с хрустом распрямил спину. Снова сел.

— Ну что, складывается картина? — спросил он наконец.

— Пока складывается только впечатление о твоей уверенности.

— Моя уверенность… — раздраженно произнес Михаил. — Ты помнишь случаи, чтобы я ошибался?

— Вообще не думал об этом.

— А ты подумай, подумай. А лучше о другом: в Москве обнаружена непонятная пси-активность. В Киеве пропадает мой отчет о пси-артефакте. Кто-то передает некие данные из Киева в Москву. Простой пазл из трех элементов, не собрать его — невозможно. Здесь негде ошибиться.

— Н-да… — с сомнением выдавил Олег. — Все вроде бы так. А вроде и нет. Представь, что твой отчет просто сгорел. В интернет-кафе заходил обычный фрик, просидевший два года в «Варкрафте», оттого и небритый. А пси-активности в Москве вообще не было, это беженцам померещилось на нервной почве, а ваши спецы приняли желаемое за действительное.

— Вот мы с тобой и выясним, — спокойно сказал Столяров. — Отсутствие пси-активности обрадует меня гораздо сильнее, чем ее наличие, — заверил он. — А поможет нам в этом… — Михаил опять поднялся, расстегнул куртку и достал из-под черной футболки какой-то сверток.

— Нет… — растерянно обронил Гарин.

— Да. Держи. — Столяров развернул плотную ткань и протянул ему «венец».

Олег дрожащими руками принял артефакт. Предмет, напоминающий сросшийся в кольцо узловатый корень, был прохладным на ощупь, хотя и провел на животе у полковника не один час. В скупом свете от ленты он выглядел иссиня-черным, по краю бегали блики, словно подмигивая Гарину и дьявольски его искушая.

— Ну, привет, старый знакомый, — прошептал Олег. — Сколько же крови ты моей выпил, гаденыш…

— Что ты там бурчишь? — осклабился Михаил. — Молишься на него, что ли?

— Как же тебе его доверили? — спросил Гарин, неотрывно глядя на артефакт.

— Я ведь тоже под подозрением… — начал Михаил.

— То есть, «венец» тебе не давали? Ты забрал его сам? Но-о… теперь получается…

— Именно так и получается: в данный момент предателем считают меня, — тяжело произнес полковник.

— Поэтому и операция нелегальная, — запоздало сообразил Олег. — Ты теперь сам нелегальный. Весь, с головы до пят.

— Ну, ты его наденешь или так и будешь любоваться?

— Ты его украл ради меня?

— Для кого же еще? — возмущенно воскликнул Столяров. — Напяливай и посмотри, что тут к чему.

— Вот так просто, «напяливай и посмотри»… Ты понимаешь, чем это может закончиться?

— Ты делал это много раз. Давай, Олег! Я слишком долго тебя ждал. И уговорить тебя оказалось труднее, чем я думал. Все равно ты его наденешь. Это же твой наркотик. Скажешь, нет?

Гарин сглотнул, устроился на стуле поудобней и, прикрыв глаза, медленно надвинул прохладное кольцо на лоб.

«Привет, привет, гаденыш, — мысленно повторил он, но артефакт на это никак не отозвался. — Или ты не действуешь? Эй… Да, ты точно не действуешь. Похоже, Миша привез в Москву подделку».

Это было последним, что Олег успел подумать, прежде чем его тело выгнулось в дугу и, опрокинув стул, завалилось на пол.

Глава шестая

Когда светофор подмигнул желтым глазом, Олег не стал демонстрировать крутость, а послушно затормозил. Он успел бы до красного, без всяких сомнений, но зачем? Он никуда не опаздывал, Ленинский проспект в это время суток был непривычно пустынным, а если ехать первым в автомобильном потоке, то вообще возникает ощущение, что ты здесь один и вся подсвеченная новогодними гирляндами Москва принадлежит только тебе.

Гарину нравилось, что в салоне машины тепло в одном свитере, хотя внешний термометр показывает минус десять. Нравилось, как его «Лагуна» слушается руля. И как она разгоняется до ста километров в час за двенадцать секунд. То есть сам он еще ни разу этого не проверял — вообще старался не гонять быстрее восьмидесяти даже там, где это разрешено, и не планировал, по крайней мере пока не уберет букву «У» с заднего стекла, — но сама возможность доставляла удовольствие. А утробное рычание мотора, в котором слышалось что-то женское и одновременно кошачье, словно подтверждало: не сомневайся, в случае чего — разгонюсь.

— Черт! Кайфоломщик! — проворчал Олег.

Он едва удержался от того, чтобы просигналить мужику на темно-бордовой «ауди», который вырулил непонятно откуда и занял место прямо перед ним. Стекла машины были затонированы наглухо, так что оставалась теоретическая возможность, что за рулем — женщина, однако Гарин был уверен, что водитель — мужик. Наглый, хамоватый, которому тем не менее совершенно нечего предъявить. Не обвинять же его в нарушении идиллии. Хотя без него, конечно, было гораздо лучшее.

Олегу сразу не понравилась машина. И тем, как она по-хозяйски перекрыла сразу два ряда, и тонировкой, и заляпанными номерами, на которых с уверенностью читалась только первая буква, «Х». «Хам, — подумал Гарин. — Наверняка там дальше — ХАМ. Где ж ты так жопу-то измазал?»

Грязные номера в морозном и чистом городе смотрелись настолько неестественно, что это настораживало. Светофор по-прежнему горел красным, поэтому Олег обернулся. Он никак не мог избавиться от этой привычки — оборачиваться, вместо того, чтобы посмотреть в зеркало, — но на этот раз привычка сыграла ему на руку.

— Ах ты, черт!

Теперь Гарин специально заглянул и в боковое зеркало, и в зеркало заднего вида. Везде было чисто, ни огонька, ни движения. Снова обернулся — и вот он, голубчик лупоглазый! Стоит чуть справа и метрах в десяти позади, строго в мертвой зоне, которая не просматривается в зеркалах. Черный «Мерседес». Не бросается в глаза, потому что черный, потому что темно на улице и потому что фары выключены, горят только габариты. За лобовым стеклом угадывались силуэты водителя и пассажира рядом с ним, значит, в салоне как минимум двое.

— Что ж делать-то? — пробормотал Олег и сглотнул, почувствовав медный привкус во рту.

Звонить? Но кому? Да и пока что вроде нет повода, только подозрения. А разговор по мобильнику — только на руку этим уродам. Рассеивает внимание, отвлекает от происходящего на дороге.

— Что делать? — беспомощно повторил он, глядя, как красный сигнал светофора сменяется зеленым.

Только стронувшись с места, Гарин понял, что правильней было бы не делать ничего. Хотя кто его знает, как отреагировали бы на это люди в черном «мерседесе». Возможно, у них продуманы ответные реакции на любые действия «жертвы». Но сейчас Олегу казалось, что вариант остаться на месте, включить аварийку и сделать вид, будто куда-то звонишь, был единственно верным. Жаль, момент уже упущен, но на следующем красном светофоре можно будет повторить попытку. Вот только до следующего светофора еще нужно доехать.

Хам на «ауди», который минуту назад будто бы куда-то спешил, не газанул с места, а плавно увеличил скорость до шестидесяти, по-прежнему держась строго посередине между двумя рядами. Олег решил остаться в левой полосе. Перестроиться или замедлить скорость мешал «мерседес», который следовал за «Лагуной», как будто привязанный невидимым пятиметровым тросом. Гарин для пробы включил поворотник, но не сместился вправо, а только обозначил намерение. «Мерседес» немедленно выдвинулся вперед и подобрался, как хищник перед прыжком. Впрочем, почему «как»? Они и были хищниками, притаившимися за тонированными стеклами. Раньше Олег только читал о них на форумах автолюбителей, а сегодня, похоже, впервые столкнется вживую. Или не столкнется, если очень повезет.

Форумы давали много советов о том, как вести себя водителю, ставшему жертвой автоподставы, но, как правило, эти советы относились к периоду после аварии и не отвечали на вопрос, как же ее избежать. Не ездить на иномарках среднего класса? Не ездить в одиночку? Спасибо, но совет несколько запоздал. Жаль, что он не взял с собой Марину, которая, кстати, просилась. Хотя что значит жаль? Слава Богу, что не взял. Не хватало еще переживать сейчас за нее или, хуже того, за Бориску.

Сообразив, что подкрасться незаметно не получилось, водитель «мерседеса» включил фары, но загорелась только правая. Видимо, левая была заранее разбита. А передний бампер, надо думать, заблаговременно расцарапан и ослаблен. Вот будет забавно, если «мерс» в итоге столкнется с «Лагуной», но не той стороной, которой планировалось. Хотя навряд ли это будет забавно. Наверняка тертые в подобных разборках «разводилы» сумеют свалить на «жертву» все шишки, включая помятую выхлопную трубу.

Что тогда? Главное правило, которое Олег помнил четко, не покидать место ДТП. По возможности не выходить из машины. Не общаться с «потерпевшими». И не разговаривать по их телефону — ни с подставным гаишником, ни с подставным сотрудником автосервиса. Звонить в ГИБДД только самому. А по какому, кстати, номеру? 02 или 002? Или универсальному в чрезвычайных ситуациях 112? В конце концов Гарин решил позвонить страховщикам, благо номер компании был записан в его мобильном. Не зря же им деньги плачены, пусть разбираются. Хотя никакого повода для звонка пока не было. Только весьма нехорошие предчувствия.

Следующий светофор «кортеж» проскочил на зеленый. Возможно, водитель «ауди» специально рассчитал скорость, чтобы так получилось. Уйти влево Олегу не позволял разделитель. Уйти вправо означало подставить бок под бампер «мерседеса», который как пить дать в это время суток окажется таким дорогим, что никакой страховки не хватит.

— Надо записать их номера, — вспомнил Гарин.

Однако номер «ауди» от быстрой езды не стал читабельнее. Первое «Х» — и можно только догадываться, что там дальше. Что касается «мерседеса»… Пытаясь разглядеть номера в зеркале заднего вида, Олег чуть не проморгал момент, когда водитель «ауди» включил аварийные сигналы. Его скорость и направление движения при этом не изменились, но Гарину огромного труда стоило совладать с рефлексами и не ударить по тормозам. Скорее всего на это и был расчет. Резкое торможение, удар в зад и «Э, братан, да ты в курсе, сколько стоит эта фара!». Это в теории виноват всегда тот, кто сзади. На практике правым оказывается тот, кто быстрее наберет номер знакомого майора или подполковника.

— Что ж вы ко мне прицепились-то, а? — взмолился Гарин. — Больше, что ли, не к кому было?

И сам понял, что не к кому. Похоже, для этой парочки он был «последним клиентом». Где во втором часу ночи они найдут еще одного тридцатилетнего лоха, который едет один на новой иномарке с буквой «У» на заднем стекле? Получается, что нигде.

Дорога что впереди, что сзади, была, как назло, совершенно пустой. Хоть какое-нибудь постороннее движение могло бы помешать маневрам «подставлял», но редкие машины проносились только по ту сторону разделителя. Толку от них не было никакого. Случись что — даже свидетеля не найти.

Метров через сто парочка сменила тактику. «Ауди» больше не пыталась симулировать резкое торможение, зато «мерседес» внезапно куда-то заспешил. Перестроился в левый ряд и три раза нетерпеливо просигналил, так что Гарин поежился и прошипел, глядя в зеркало заднего вида:

— Чё гудишь, а? Полосу тебе уступить? А ты мне что? Битой фарой в задницу?

Хотя это, наверное, было бы чересчур прямолинейно. Он плохо представлял, что задумали бандиты. Пытаясь уследить одновременно за обеими машинами, Олег жалел, что у него всего одна пара глаз. Допустим, он попытается перестроиться, что тогда? «Ауди» затормозит, на этот раз по-настоящему? Или «мерседес» пойдет на таран? Хотя что мешает ему сделать это прямо сейчас? С раздолбанным бампером или не с раздолбанным, но немецких лошадок у него под капотом достаточное количество, чтобы поиграть в догонялки. А может… Может, у «подставлял» не две машины, а три?

Гарин покосился в боковое зеркало. Действительно, какая-то машина ехала в правом ряду, но, пожалуй, слишком далеко и слишком открыто, со включенным дальним светом, чтобы с ходу причислить ее к банде «автокидал». Хотя кто тут разберет, где бандит, а где обычный водила.

Когда «мерседес» просигналил в четвертый раз, Олег тоже врезал кулаком в середину руля. «Лагуна» выдала несколько гудков, напоминающих тявканье пуделя. Гарин выматерился:

— Какого ты тут разгуделся? Мигалка есть у тебя? Нет? Тогда заткнись и езжай строем, как все! Ур-род!

Вовремя выпущенный пар немного прочистил мозги. Олег неожиданно сообразил, как надо вести себя с обнаглевшими вконец «подставлялами». Так же, как они, — по-хамски, не стесняясь, привлекая внимание. Как можно больше внимания. Тогда, глядишь, и на пустынном проспекте найдутся свидетели странного инцидента. Гарин включил левый поворотник, потом правый, снова левый и снова правый, честно предупредив: «начинаю вести себя неадекватно», и решительно придавил кнопку звукового сигнала. И пусть электрический пудель хоть охрипнет от тявканья!

— Пошли вон! — произнес Олег и с удовлетворением отметил, как ползущий вдоль тротуара мусоровоз моргнул фарами.

«Мусорка» — это хорошо. Ездит каждый день по одному маршруту, в случае чего найти шофера не составит труда. Главное, чтобы он запомнил шумную процессию.

— А-а, ссыте, когда страшно! — Гарин чуть не подпрыгнул от возбуждения, когда «ауди» не спеша, точно нехотя, начала смещаться вправо. — Давай, давай, катись отсюда!

Уступив ряд, бордовая машина включила стоп-сигналы.

— Вот это правильно, — одобрил Олег. — Счастливо оставаться!

Светофор впереди горел желтым, но Гарина это не беспокоило. Дорога была свободна, и «Лагуна» неслась по ней, словно птица. Только тявкала при этом, как собака. Олег улыбнулся и наконец убрал правую руку с руля. Он показал «ауди» кулак с отогнутым средним пальцем, надеясь, что по ту сторону тонированных стекол заметят его жест. Стрелка спидометра подрагивала в районе сотни. Личный рекорд, можно сказать.

— Не ваш сегодня день, пацаны!

Гарин все еще улыбался, когда справа послышался отчаянный визг тормозов, затем грохот удара и скрежет сминаемого металла. Когда соседнее пассажирское сиденье толкнуло Олега в плечо, он ударился виском о верхнюю часть дверцы. Следующие пять или шесть секунд — впрочем, ощущение времени в такие моменты часто дает сбой, — Гарин провел в невесомости. За это время «Лагуна», ни разу не коснувшись колесами земли, успела совершить два полных оборота вокруг своей оси в горизонтальной плоскости. Олег хотел бы сказать, что успел в эти короткие мгновения вспомнить всю свою жизнь. Или подумать о жене и ребенке. Хотя бы прошептать «Господи, прости!». Однако его единственной мыслью было: «Какого хрена я поперся на эту ночную распродажу!» Потом улетучилась и она — когда машина, налетев на столб, «обняла» его передним бампером.

Осколки стекла застучали по асфальту и по крышке капота. Ремень безопасности в двух местах стянул грудную клетку, выдавливая воздух из легких. Инстинктивно Гарин выставил перед собой руки, изо всех сил вцепившись в баранку, и все равно, когда инерция толкнула его вперед, уткнулся лбом точно в центр рулевой колонки. Электрический пудель тявкнул в последний раз. В следующее мгновение голову Олега резко отбросило назад. Окружающий мир медленно заволокло розовой пеленой. Машина больше не летела и не кружилась, она стояла на месте. Гарин сидел в ней, прижавшись щекой к пахнущей тальком подушке безопасности, и, кажется, был жив. Возможно, даже не ранен. Он только не мог вдохнуть.

Подушка не давала ему повернуть голову, поэтому Олег смотрел в окно. Сквозь розоватую муть он видел, как по диагонали через пустой перекресток бежит маленький человечек в оранжевом жилете. Кажется, это был водитель мусоровоза, которого Гарин обогнал всего пару минут назад. Поразительно, как может измениться мир за какую-то пару минут. Человечек озирался на бегу и взмахивал руками, будто крыльями, должно быть, пытаясь привлечь внимание других водителей. Но улицы большого города в это время суток были практически пусты.

«Надо сделать вдох, — подумал Олег. — Даже если ребра сломаны, надо сделать вдох». Он даже открыл рот, но вздохнуть так и не смог.

«Скорая» приехала удивительно быстро. А может, и неудивительно, учитывая отсутствие пробок. Добровольные помощники еще возились с заклинившей водительской дверью разбитой «Лагуны» — кажется, к водителю мусоровоза присоединились два мужика из той самой фуры, которую Гарин, увлеченный гонкой с «подставлялами», умудрялся не замечать вплоть до самого последнего момента, — когда рядом остановилась белая «газель» с красным крестом и зеркально отраженной надписью «РЕАНИМАЦИЯ» на капоте. «„Скорая“ сегодня действительно скорая», — отметил Гарин, которому корпус «газели» казался темно-розовым, а крест — почти черным. Реанимобиль подъехал без сирены и с выключенной мигалкой, что тоже было логично: ночь, дороги свободны, распугивать спецсигналами некого. Мужчина в белом халате появился на месте аварии как раз в тот момент, когда «группе спасения» удалось наконец выломать заклинившую дверь, и немедленно взял инициативу в свои руки.

— Так! Отставить тащить пострадавшего! — прикрикнул он на мужичка в оранжевом жилете, который тронул было Гарина за плечо, но, услышав властный голос, остановился в нерешительности и спросил:

— А?

— Я сказал — отставить, — повторил врач. — Вдруг у него позвоночник сломан, а ты тянешь. Ну-ка в сторону.

Водитель мусоровоза послушно отступил в тень.

— Ну как ты, гонщик? Жив?

Олег почувствовал, как чужие пальцы коснулись сначала его шеи, потом оттянули вниз веко. Он практически не видел лица врача, только седоватый ежик волос над размытым розовым пятном. Значит, мужчина был в годах.

— Ну-ка, скажи что-нибудь, — потребовал врач. — Да ты вообще там дышишь?

Что-то сверкнуло в свете уличного фонаря, раздался хлопок, и Гарин почувствовал, что давление на его грудную клетку ослабло.

Его первый вдох по звуку напоминал скрип дверных петель, которые не смазывали сто лет. Морозный воздух обжег легкие. Голова немедленно закружилась и, как показалось Олегу, стала легкой, словно воздушный шарик. На выдохе его стошнило.

— Крови нет, это хорошо, — деловито отметил врач. — Сколько пальцев?

— У… у кого? — с трудом выговорил Гарин.

— Шутишь? Это тоже хорошо. Ну-ка плюй.

Олег сплюнул едкую слюну и, помедлив, сказал:

— Я в порядке. Мне бы только отлежаться и…

— В порядке! — фыркнул врач. — Это не тебе решать. Сейчас осмотрим тебя… Кстати, — обратился он к свидетелям происшествия. — Полицию уже кто-нибудь вызвал?

— Нет, — ответил «оранжевый жилет».

— Мы — нет, — сказал один из водителей фуры.

— Это же вы его подбили? — уточнил врач.

— Да какой там подбили! — немедленно завелся водитель. — Он на красный пер, как на пожар! Мы б его и не заметили, если б не громыхнуло под колесами.

— У нас только номера помялись, — миролюбиво добавил второй. — А этот — сам себя наказал.

— Моя вина, — согласился Гарин. — Претензий не имею. Нет, правда, — поспешно добавил он, глядя на розовое пятно под седоватым ежиком. — Машина — черт с ней, а я в порядке. Ничего же ни сломано, ни вообще… Перед глазами только все как бы… — Он подвигал ладонью перед лицом и попросил: — Не надо меня никуда везти, а?

— Хватит болтать. — В лицо Олегу уткнулось что-то гладкое и мягкое, и властный голос сказал: — Дыши.

— Что это? — Гарин попытался отстраниться, но гладкий предмет снова коснулся его лица.

— Кислород. Три глубоких вдоха. Ра-аз…

Олег послушно вдохнул запах тоски и больничных коридоров, и в глазах у него померкло окончательно. Как будто поверх розового тюля, сквозь который он наблюдал за миром последние несколько минут, кто-то задернул плотные черные шторы.

Глава седьмая

— Сам идти сможешь? — спросили откуда-то сверху.

Олег вытянул руку на голос и, схватившись за крепкую ладонь в кожаной перчатке, поднялся на ноги. Потом открыл глаза. Первой его реакцией было желание пригнуться, настолько низким показался потолок. Бетонные перекрытия действительно были близко, но макушка до них все же не доставала.

— Долго? — только и сказал Гарин, но Столяров его отлично понял.

— Часа два тебя колбасило. Это нормально.

— Конечно, — покладисто отозвался Олег. — Тебя бы и десять часов устроили, выспаться успел бы.

— Спал ты, а я харчи в это время перетаскивал.

Гарин обернулся — коробки с консервами из комнаты исчезли, а поддоны были сложены на прежнее место в углу. Он подобрал с пола «венец» и вручил его Столярову:

— Боюсь тебя разочаровать…

— Не хочу даже слышать! — опередил его Михаил.

— …но мне кажется, я бесполезен, — закончил Олег.

— Ты или «венец»?

— Он-то в порядке. Работает. А со мной что-то не так, это точно.

— Возможно, стены глушат сигнал, — с надеждой проговорил Столяров.

— Брось. Раньше ведь не глушили.

— Раньше и сахар был слаще, слышал такое? Попробуем еще раз на улице.

— Не обманывай себя. Я ведь предупреждал, что уже не гожусь для этой работы. Но ты… — Олег вдруг рассмеялся, — все равно рассказал мне свои долбаные секреты. А я как был инвалидом, так им и остался. В итоге непонятно, кто кого кинул, — печально заключил он.

— Надо пробовать, — упрямо повторил Столяров и, закинув на плечо оба автомата, пошел к выходу.

Свет из открытой двери резанул по глазам. Дворик, где находился склад, был тесным и сумрачным, но после нескольких часов в подвале даже плотные облака слепили, как солнце.

Михаил проморгался, немного подождал и выглянул наружу, держа пистолет в левой руке. Вокруг по-прежнему было пусто. «Вольво», под завязку забитая картонными коробками, никого не привлекла. Столяров пропустил Олега вперед, быстро закрыл дверь офиса и уселся за руль. Гарин занял пассажирское место и обнаружил под ногами нечто, накрытое старым промасленным пледом. Пока он был без сознания, полковник действительно перенес из подвала все, включая цинк с патронами.

Перегруженный автомобиль удрученно затарахтел и покатился вдоль матерно расписанных стен, держась подальше от аномалии в центре двора.

Полдень еще не наступил, по московским меркам было раннее утро. Трудно сказать, придерживались ли богемного графика жизни новые обитатели бывшей столицы — бандиты, мародеры и простые искатели адреналина, — но кроме тех нескольких групп, что орудовали у торгового комплекса «Калужский», на улицах Олег никого больше не видел.

— Хорошо в спальном районе, — отозвался на его мысли Михаил. — В центре, наверно, такая движуха, что боже упаси.

— Ты туда еще не наведывался?

— А зачем мне? Поучаствовать в стритрейсинге на выживание? Староват я для таких забав.

— Ну, может, не все так страшно…

— Там сейчас кровавый замес. Дележ территории, такой же бесполезный, как и сама эта территория. Не знаю, когда здесь все устаканится. Наверно, никогда. Слишком большой город. Много пустых соблазнов и очень мало совести.

— Постреляют и прекратят, — вяло возразил Гарин. — Останутся профессионалы, начнется массовая торговля артефактами…

Михаил щелкнул пальцами и выразительно посмотрел на друга.

— Вот дернуло же напомнить! — раздосадованно сказал Олег.

— Я бы и сам не забыл. Надевай, — Столяров положил ему на колено «венец».

— Прямо на ходу?

— Почему бы нет? На ходу ты, кстати, еще не пробовал. Любопытно же, что из этого получится.

— Действительно. А почему бы не вбить мне в башку пару гвоздей, чисто для эксперимента?

Гарин поворчал еще немного, но Столяров больше не давил. Олег повертел «венец» в руках и со вздохом поднял его к голове.

— Не хотелось бы светиться… — озабоченно проговорил он, поглядывая в окно.

Справа от дороги, за широким газоном, проплывал одинокий корпус издательства «Академкнига», кроме него, поблизости домов не было. «Вольво» принялась взбираться на горку к следующему светофору, машина ехала не быстро и натужно, но казалось, что на всем белом свете нет ни одного человека, которого это может интересовать.

Олег признался себе в том, что отговорки закончились, и, прекратив споры, надел «венец». Он сделал это быстро, не раздумывая, словно очутился под дождем и накинул капюшон. Это было просто и как будто естественно.

Мир не изменился, свет не померк, звуки не исчезли. Все осталось на своих местах: и Профсоюзная улица, по-прежнему непривычно пустая, и гул утомленного шведского мотора, вот только воспринимать это Гарин вдруг начал по-другому. Им овладело странное тревожащее чувство, которое появилось тотчас, едва он водрузил на голову артефакт. Он и сам не знал, как это выразить или сформулировать… если пришлось бы рассказывать об этом Столярову, Олег не смог бы подобрать слов, поэтому он сразу решил, что ничего рассказывать не станет. Во всяком случае, пока не разберется сам.

Гарин смотрел в окно и не мог убедить себя, что он не спит, — в этом и заключалась проблема. Ощущение было не мимолетным, а плотным и тяжелым, как грозовая туча. Избавиться от него было невозможно, хотя Олегу казалось, что вот еще секунда, еще две — и все пройдет. Но время тянулось, машина приближалась к перекрестку, а наваждение продолжало цепко держать Гарина в своих лапах. Олег прекрасно понимал, что не спит, он легко доказал бы это кому угодно, лишь самому себе он не мог этого втолковать, как ни старался. Состояние напоминало неправильный «приход» от паршивой травы, который он испытал однажды, еще будучи студентом — первый и последний раз в жизни. Ему чудилось, что он принадлежит не себе, что им управляет кто-то другой, а он лишь выполняет приказы, и вся его самостоятельность — это иллюзия тряпичной куклы. Тогда по совету друзей Олег усиленно поедал печенье с минералкой. Сейчас ему достаточно было просто снять с головы артефакт, однако он не мог этого сделать. Гарину было страшно в «венце», но мысль о расставании с «венцом» пугала его еще сильней.

Олег поднял левую руку и осмотрел растопыренные пальцы, точно видел их впервые. Он все воспринимал с каким-то вялым, обреченным удивлением — и знакомую улицу, и потертый салон «вольво», и даже собственную руку. Неожиданно для себя Гарин прикусил тыльную сторону ладони и убедился, что тактильное восприятие его не подводит. Впрочем, через мгновение Олег уже не был уверен, действительно ли он кусал себя за руку или только собирался. Как и во сне, он не мог сосредоточиться, это было физически тяжело. Точка внимания, будто мокрый обмылок на веревке, все время ускользала, но все время — не далеко, постоянно болтаясь где-то рядом, на границе периферийного зрения.

«Наверно, я похож на пьяного», — подумал Гарин или кто-то другой, следивший за ним сверху, прежде чем артефакт слетел с макушки и завертелся вокруг ручки переключения передач.

Справа раздавался треск автоматных очередей, под капотом надсадно ревел мотор, а из автомагнитолы несся бесконечный навязчивый припев: «Простые движенья, простые движенья, простые движенья, простые движенья…» — эти звуки нахлынули на Олега разом, одновременно, словно он вынырнул из колодца посреди оживленной площади.

Столяров, выговаривая длинную фразу из одних матюгов, давил на газ, но машина разгонялась с большим трудом. Бормотание полковника странным образом ложилось на музыку из песни, которая, судя по припеву, все заканчивалась и заканчивалась и все никак не могла закончиться.

Гарин дотянулся до автомагнитолы и повернул ручку громкости против часовой стрелки. После пары полных оборотов он сообразил, что ручка сорвана и крутить ее бесполезно. Он тронул колесико настройки, чтобы уйти с частоты, но и оно вращалось слишком свободно. Допотопная панель с верньером хаотично подмигивала, подтверждая, что радиоприемник неуправляем.

— Да выруби ты его! — проскрежетал Михаил. — Нас небось половина города слышит.

— Да сам знаю! — нервно отозвался Олег. — Пытаюсь. Не могу. Кто там стреляет? Никого же не было!

— Сейчас выбегу, проверю и доложу.

Отчаявшись справиться с магнитолой, Гарин врезал по ней кулаком — прямым ударом, как в челюсть. Стеклянная панелька хрустнула и переломилась надвое, свет за ней погас, но на громкость звучания это не повлияло.

— Простые движенья, с-сука… — обессиленно выдохнул Столяров. — Сейчас нас заметят.

Олег и сам это понимал. Судя по интенсивности перестрелки, в «Академкниге» выясняли отношения человек десять, а то и больше. Гарин уже перегнулся через спинку сиденья, прикидывая, удастся ли вырвать динамики под задним стеклом, когда случилось то, чего он не ждал, но на что втайне надеялся.

«Вольво» встала, автомагнитола заткнулась, стрельба прекратилась — это произошло в один миг, синхронно.

Гарин со Столяровым медленно переглянулись, при этом Олег невольно покосился на артефакт. «Венец» лежал рядом, накинутый на ручку КПП, как в странной игре под названием «серсо».

— Я его больше не надену, — тихо сказал Гарин.

— Ты-то здесь при чем?

— Думаешь, радио просто так включилось?

— Думаю, оно вообще не должно работать.

— Ты проверял магнитолу?

— На предмет чего я мог ее проверить? — раздраженно сказал Столяров, снова заводя машину. — Электричества в городе нет, откуда тут возьмется передача в ФМ-диапазоне? Я не очень большой специалист, но…

— Ультракороткие волны распространяются в пределах прямой видимости, — перебил его Гарин. — Ты видишь где-нибудь работающий ретранслятор?

— Нет, — мрачно ответил Столяров. — Но сигнал мог от чего-нибудь отразиться.

— От чего, например?

— Да хоть бы и от Луны, — помявшись, сказал Михаил.

— Ты это сейчас придумал?

— В принципе такое возможно. Откуда еще это могло сюда залететь? Или у тебя есть версии получше?

— У меня и похуже-то нет, — сознался Гарин, снова посмотрев на «венец». — Есть только…

— Ну?

— Совсем плохие.

Михаил проследил за его взглядом и кисло усмехнулся:

— Кончай параноить. Ты не настолько крут, чтобы волевым усилием вызывать гром и молнию. — Столяров снова разогнал машину и, наконец-то доехав до перекрестка, с видимым облегчением свернул в сторону от Профсоюзной. — Простые движенья, простые движенья… — пробубнил он. — Тьфу, черт. Вот привязалась, зараза.

— Я ничего не вызывал, — помедлив, проговорил Олег.

— Ну так и я о том же.

— Это не я. Он сам.

— Час от часу не легче, — вздохнул Столяров, снимая с ручки «венец» и убирая его за пазуху. — Ты теперь каждый шорох будешь на свой счет относить?

— Тебе не показалось странным, что, когда включилось радио, возникла стрельба в том доме?

— Это же обыкновенное совпадение! — Михаил помолчал и, с опозданием осмыслив слова товарища, внимательно посмотрел ему в глаза. — Ты что, серьезно? Ясно… Пытаешься симулировать безумие, — заключил он. — Не утомляй, мне и без твоих терзаний забот хватает.

Олег не стал убеждать спутника в том, в чем и сам не был уверен. Он попробовал вспомнить свои ощущения от взаимодействия с артефактом, но вышло настолько приблизительно и недостоверно, будто это и вправду было сном. Его потянуло опять надеть «венец» — на минутку, только для того, чтобы освежить память, и этот внезапный порыв был таким сильным, что Гарин еле сдержался. Собственно, сдержался он лишь потому, что «венец» лежал у Столярова под курткой.

«Чего мне не хватало для полного счастья, так это зависимости от артефакта, — отстраненно подумал Олег. — Головная боль, обмороки и пси-наркомания — отличный комплект. Не лучше ли сразу в петлю?»

К дому Гарина они подъезжали с другой стороны, сделав большой крюк по проулкам. В соседнем дворе Столяров остановился, и они снарядили по два рожка. Автоматы были новыми, но лишнюю смазку подполковник-пенсионер Кенс удалил загодя. Он вообще оказался на удивление предусмотрительным, этот странный приятель Михаила, мелкий коммерсант с эсбэушным прошлым. Олег задумался о том, какой может быть гражданская жизнь самого Столярова, и пришел к выводу, что никакой. Михаила на пенсии Олег даже не представлял. Впрочем, в кителе и при погонах он его не представлял тоже. Вечный опер, всегда в какой-то заднице и всегда — сам по себе. Если бы начальство ценило Столярова чуть больше, ему вряд ли пришлось бы лично подставляться что в Припяти, что в Москве. Хотя… Здесь он не по приказу, а по собственной инициативе — вспомнил Гарин. Значит, это не начальство дубовое. Значит, действительно судьба.

— Чудны дела твои, Господи… — обронил Гарин вслух.

— А?.. — Михаил поднял голову и торопливо осмотрелся. — Что случилось? Кого увидел?

— Это я так, о своем.

— Свое держи при себе, — гаркнул Столяров.

Он положил свой автомат между сиденьями, под правую руку, и медленно тронулся к дому. «Вольво» крадучись катилась вдоль кустов, которые пока еще не выглядели одичавшими, но уже начинали потихоньку разрастаться, как будто почувствовали без людей вольницу. Снизу их поджимали плотные поросли сорняка, и было заранее ясно, что это безмолвное сражение за газон с жирной привозной землей декоративный кустарник проиграет.

На въезде во двор Михаил снова остановился. Гарин, пристально смотревший за правым флангом, не сразу понял, в чем дело.

Разношерстная юношеская «братва», обстрелявшая машину несколько часов назад, лежала на тротуаре возле дома. В полном составе, включая модного вожака. От угла, из-за которого они появились утром, парни ушли не далеко. Им позволили пройти всего одну секцию здания и расстреляли у второго подъезда.

— Они же пацаны совсем были… — подавленно выговорил Олег. — У какой падали рука поднялась?

— Твои интеллигентские стенания у меня уже в печенках, — сказал Михаил. — Лично я доволен, что шакалят порешили. Они в нас шмаляли, если ты запамятовал. И даже фамилии не спросили. Такие уроды неизбежно нарываются на ответку. И чем раньше это происходит, тем лучше для окружающей среды.

— Лет-то им по сколько было?..

— Достаточно, чтобы собраться в банду и нарыть оружие. Если хочешь, в следующий раз я буду не быстро от таких уезжать. Чтобы ты пулю в шею поймать успел. Если выживешь, найду перевозчика и отправлю тебя обратно в Новосибирск. Остаток жизни будешь срать под себя и размышлять о гуманизме. Ну а если не выживешь, все равно отправлю, чтобы твои…

— Хватит трещать! — оборвал его Гарин. — Паркуйся резче, чего стоим тут, светимся? Когда коробки затащим, отгонишь тачку подальше.

— О! — улыбнулся Михаил. — Слова не мальчика, но…

Олег, не дослушав, вылез из машины и осмотрелся. Тот, кто расстрелял молодняк, уже ушел, а если невидимый противник и оставался во дворе, то настроен он был относительно мирно. В противном случае — один или в компании — враг успел бы изрешетить «вольво» несколько раз. Хотя возможно, что стычка с бандой охламонов была действительно чистой самообороной. Впрочем, возможно, что и нет…

Гарин бегло оглядел дома, сознавая, что это ничего не дает. Четыре семнадцатиэтажные башни, по четыре подъезда в каждой, окружали двор со всех сторон. Окон в них было немерено, и в каждом мог сидеть стрелок — хоть с винтовкой, хоть с гранатометом. Олег на мгновение прикрыл глаза и попытался уловить какую-нибудь эмоцию — агрессию или чье-нибудь пристальное внимание. Без толку: от его былых способностей не осталось и следа. В лучшие времена его мог бы выручить «венец», но… эти времена прошли.

Накинув ремень автомата на плечо, Олег скорым шагом направился к подъезду, догоняя уехавшего вперед Столярова.

— Ну как, нащупал чего? — спросил тот, без особой, впрочем, надежды.

Гарин лишь мотнул головой и вытащил из машины первую коробку. Представив, сколько ходок придется сделать на седьмой этаж, он помрачнел.

— Да-да, — откликнулся Михаил, угадав его мысли. — Любишь кататься, люби и саночки таскать. Иногда на горбу.

— Санки на фиг, а вот тележку бы какую… — буркнул Олег.

— Хорошая идея. Надо будет поискать на досуге.

Демонстрируя правильный подход к такелажному делу, Столяров взял с заднего сиденья сразу две коробки и пошел к подъезду. Не оборачиваясь, он открыл железную дверь и придержал ее ногой, пропуская Гарина. Олег хотел возразить, но передумал: на улице ему вдруг стало тревожно, как будто он наконец-то почувствовал затылком чей-то взгляд. Хотя не исключено, что двор действительно был пуст, и это чувство возникло ошибочно. С другой стороны, речь в обоих случаях шла об ощущениях, и разобраться в том, какое из них первично, не представлялось возможным.

— Ты долго тут маячить собираешь? — негромко спросил Столяров. — Сам же меня торопил.

— Да! — Опомнившись, Олег юркнул в темное и душное нутро многоэтажки.

Уже после второго подъема на седьмой этаж Гарину подумалось, что сардины он никогда особо-то не любил. На третьей ходке он возненавидел всякую рыбу и продолжал носить консервы лишь под мрачные понукания Столярова. Полковник и сам быстро выдохся, но все же таскал провизию с упорством мула.

В один из заходов на свою кухню Гарин скинул с плеча автомат и, приставив его в угол, сел на табуретку. В ответ на это Михаил одарил его таким взглядом, что Олег поневоле вскочил и, схватив оружие, устремился вниз за очередной парой коробок. На перенос привезенных консервов они потратили уйму времени, но все когда-нибудь заканчивается, и очередь дошла-таки до последних двух коробок. Сил уже не оставалось, и Олег с Михаилом спустились за грузом вдвоем. Коробки занесли в подъезд, потом Гарин дождался, пока товарищ отгонит машину к мусорному баку, и вместе они начали последнее восхождение. По лестнице шли так медленно, словно провожали сардины в последний путь. На каждой площадке упирали коробки в перила и делали короткий привал, толку от которого не было ни грамма. Здравый смысл говорил о том, что лучше отмучиться побыстрее, а затем нормально отдохнуть, однако ноги этой логике следовать отказывались.

На шестом этаже Столяров и Гарин посмотрели друг на друга, как будто впереди было минное поле, а за ним — рай.

— Всего два марша осталось, — сказал Михаил, задыхаясь.

— Да, осилим в один рывок.

— Последний этаж, и мы в домике.

— Мы должны это сделать.

— Без проблем.

— Кто куда, а я на диван, — мечтательно объявил Олег.

— А я чайку попью.

— А я на диван. Сразу.

— Тоже прилягу. Но сначала — чай. Воды до хрена, слава богу.

— Да, ты запасся круто. Как ты ее поднимал, ума не приложу.

— Вот так и поднимал.

— Ты настоящий герой.

— Да, я таков, — смиренно подтвердил Михаил.

— Я бы, наверно, не смог.

— Хорош трындеть! — отрезал Столяров. — Пошли уже.

Они поднялись на межэтажную площадку с узким окошком и трубой мусоропровода, когда поблизости вдруг раздался нарочито громкий металлический щелчок.

— Я стал невольным свидетелем вашего разговора, — сказал кто-то сверху. — Мне показалось, что вы хорошие люди. Но первое впечатление бывает обманчивым. Поэтому вам лучше отдать оружие и держать руки на виду, ладонями ко мне.

Олег выглянул за угол и у двери своей квартиры обнаружил мужчину с винтовкой. Оружие от приклада до глушителя было обмотано лохматыми лоскутами неопределенно-грязного цвета. Сам человек был одет крайне неприметно — в серые потертые джинсы и такую же куртку с темными «болтами». Лицо скрывалось за длинным козырьком старой невзрачной бейсболки.

«А дяденька серьезный, — отметил про себя Гарин. — Вот она, реальная Зона».

— Ну и нашел же ты время, с-сука… — пробормотал Столяров. — Специально ждал, пока мы выдохнемся?

— Хе-хе, — глумливо ухмыльнулся незнакомец и повел стволом вверх. — Автоматы, говорю, давайте сюда. И я надеюсь, ты не забудешь про пистолет? Он у тебя в правом кармане.

Михаил тяжко вздохнул и бросил ношу на пол. От удара коробка развалилась, консервные банки разлетелись по площадке. Несколько штук запрыгали вниз по ступенькам. Одна, особо прыткая, умудрилась повернуть возле лифта и поскакала дальше, с шестого этажа на пятый. Олег уже снял с плеча автомат, а банка все грохотала и грохотала по лестнице, пока не уткнулась в стену.

Глава восьмая

Сардины оказались на редкость вкусными. Впрочем, после такой адовой работы Олегу понравилась бы и половая тряпка. Ломтики рыбы он закидывал в рот вместе с хребтами, однако тягаться с новым знакомым было без толку: тот поглощал пищу с интенсивностью пожарного насоса. Почти не пережевывая, мужчина освоил целую банку и без промедления открыл вторую. Столяров смотрел на него умиленно, как повар, который провел у плиты всю ночь, зато сумел угодить. Гость заглатывал куски один за другим, забыв и про свою СВД, и про все на свете. При этом он пытался рассказывать о себе, хотя его никто не торопил.

— Зовут меня Доберман, — начал он. — Хотя… кто зовет?.. Никто не зовет, один я тут. Но раньше звали так. Не вижу смысла менять кличку. В той Зоне звали Доберманом и в этой пусть называют так же.

— Ты тоже бывал в Припяти? — осторожно спросил Столяров.

— «Бывал»! — хмыкнул Доберман. — Я там жил. Если только это можно назвать жизнью. Но вообще-то мне даже нравилось, и жаловаться вроде не на кого. В том смысле, — запнувшись, добавил он, — что его уже нет в живых. Того, на кого я мог бы пожаловаться, — туманно пояснил сталкер.

Гарина эта оговорка заинтересовала, но в данный момент лезть с уточнениями он посчитал бестактным. Человек, очевидно, не ел несколько суток, и чтобы его прервать, нужно было иметь каменное сердце. Сам Олег утолил голод на удивление быстро. Покончив с рыбой, он отодвинулся к стене и блаженно привалился к ней спиной. Из этого положения он мог хорошенько рассмотреть гостя, который уже приступил к третьей банке.

Доберману, судя по всему, было едва за сорок, но выглядел он гораздо старше. Прежде чем сесть за стол, он снял бейсболку и аккуратно положил ее на подоконник — в этом движении было что-то строгое, в нем виделись остатки военной выправки, разбавленные неформальным окопным бытом. Выражение лица, вот что старило Добермана. Даже не ввалившиеся глаза с лучиками морщин и не болезненно-смуглый цвет кожи, а взгляд, полный вечной печали. Так смотрят люди, утратившие что-то дорогое, чего нельзя ни вернуть, ни заменить. Внешность сталкера совершенно не вязалась с его кличкой. По мнению Гарина, на Добермана могло бы отзываться какое-нибудь боевитое существо, у которого мышечные реакции опережают мыслительный процесс. Гость таким не был. Вялым или медлительным его назвать было нельзя, но даже в его осанке сказывалась привычка часами лежать неподвижно и созерцать мир через окуляр оптического прицела.

— А те олухи на совести Скутера, — неожиданно проговорил Доберман. — Если только она у него есть, совесть. В чем я далеко не уверен. Я видел, как вы их сейчас обошли. Вас это задело. Меня тоже, хотя они уроды порядочные, конечно. Были. Утром наблюдал вашу стычку. Из дома напротив, — сталкер махнул рукой куда-то за окно, как будто это давало исчерпывающую информацию о его снайперской лежке. — Забавно получилось. Они обычно получше стреляли-то, но вы им сломали шаблон. В общем, правильно. Ну а потом появился Скутер со своей отмороженной братвой. Вы с ними чудом разминулись. По-моему, пацаны как раз к Скутеру и шли, хотели в отряд к нему попроситься. Разговоров-то я не слышал, но полагаю, так все и было. Искали себе командира покруче. Вот и нашли.

Сталкер наконец наелся. Он отодвинул незаконченную третью банку и тупо уставился в стол.

— Коньячку? — предложил Столяров.

— А кто он такой, этот Скутер? — спросил Олег.

Оба вопроса прозвучали одновременно. Доберман глубоко кивнул Михаилу, а Гарину сказал:

— Скутер — беспредельщик местный. В отряде у него человек тридцать примерно. Вооружены хорошо, есть толковые люди. И есть даже вменяемые. Но когда они все вместе, они превращаются в страшное, безумное стадо. Не приведи господь с ними пересечься.

Столяров сходил за недопитой бутылкой «Мартеля» и поставил перед гостем кружку.

— Благодарствую, — ответил тот, затем понюхал и с приятным удивлением протянул: — О-о-о!

— Что «о»? — пожал плечами Михаил. — В городе этого добра навалом.

— Мне не попадалось. Не фартило. Золота полно, — беспечно сообщил сталкер, — а с продуктами становится все хуже.

— Золотишко нас тоже интересует, — произнес Михаил вполне серьезно и при этом с издевкой подмигнул Олегу.

Гарин покраснел, но решил, что оправдываться не будет.

— Я слышал, в Припяти кто-то целый пакет с золотом нашел, — поделился он. — В самой обыкновенной квартире, не в бункере каком и не во дворце. Откуда в Припяти дворцы-то возьмутся… Граммов сто пятьдесят там вроде бы оказалось или около того. Ну а здесь и город другой, и времена другие. В Москве этого добра по-любому должно быть больше.

— Сто пятьдесят граммов? Брехня, — отозвался Столяров.

— Не сто пятьдесят, а двести, — спокойно возразил Доберман. — Было такое дело. Однажды Порох залез…

— Порох?! — хором воскликнули Олег с Михаилом.

— Да, он. — Сталкер слегка растерялся. — А вы тоже с ним знакомы?

— Были когда-то.

— Ну, значит, и Кабана… — начал он.

— И Кабана знаем, — заверил Столяров.

— Во дела… — проронил Доберман. — Правду говорят — мир тесен, но чтобы до такой степени… Ну наливай тогда, что сидишь-то!

Михаил достал новую бутылку. Все внезапно развеселились, на кухне стало удивительно тепло.

— Вообще-то за такую встречу на лестнице мы тебя грохнуть могли, — благостно произнес Столяров, разливая коньяк. — Не то что могли… просто обязаны были. Сил только не осталось, поэтому ты сейчас и живой. По чистой, брат, случайности.

Доберман впервые улыбнулся, и его улыбка выглядела слегка странно.

— Да не-е, — протянул он так же расслабленно. — Я давно за тобой смотрю. Хотел бы я вас убить, я бы это еще утром сделал, в окошко. Но я ведь не для этого на вашу базу притопал.

В ответ на «базу» Гарин слегка скривился, но возражать не стал. Слово пришло из Чернобыльской Зоны, из старой жизни, и другие названия для этого места не годились. Квартира? Это осталось в прошлом. В квартире живут люди: ходят на работу, смотрят телевизор, берут кредиты на холодильник или стиралку. На базе обитают злые небритые мужики. Чистят оружие, кипятят воду на примусе и спят, не раздеваясь. Справляют нужду в соседней квартире. А здесь — база.

— И долго ты за мной следил? — полюбопытствовал Столяров.

— Сначала я севернее хотел осесть, где-нибудь в районе ВДНХ, но там места совсем гиблые. Собаки там огромные, будто телята, но больные, тихие… еле ходят. Чем они там питаются, как жратву себе добывают — даже думать об этом не хочется. Посмотрел я на них и двинул подальше — сюда, на юго-запад. И здесь я уже около месяца. Вполне достаточно, чтобы понять весь расклад в микрорайоне. Я ведь намного раньше тебя… — он вдруг умолк и, подняв указательный палец, медленно повернулся к прихожей. — Дверь закрыта? — спросил он шепотом.

Михаил утвердительно моргнул, и спустя мгновение раздался глухой удар в мягкую обивку. Гарин кивнул на автоматы, но Доберман покачал головой и, не дыша, приложил палец к губам. В дверь снова стукнули — мощно, плечом. Столяров выставил ладонь, мол — «все нормально, она выдержит». На лестнице зазвучали голоса. Похоже, люди о чем-то спорили, но говорили очень тихо, разобрать слов из-за обивки было невозможно. Послышался еще один удар — кто-то раздосадованно пнул дверь ногой, явно напоследок.

Некоторое время на кухне царила тишина, все пытались понять, действительно ли ушли нежданные визитеры, или просто затаились. Спустя пару минут Доберман изменил позу и невозмутимо подвинул к себе банку с остатками сардин.

— Ничего страшного, — прокомментировал он. — По спальным районам много народу шатается. Ищут харчи, место под ночлег или чего поинтересней.

— Ну и слух у тебя! — восхитился Михаил. — Стоп… я дурак. Я полный идиот, — скорбно проговорил он. — Нас в два счета вычислят по сортиру, который мы устроили у этого… книгочея…

— У Юрия Иваныча, — подсказал Гарин. — По-моему, нормальный человек туда и на порог не зайдет. Все решат, что в квартире труп разлагается.

— Эй, ну я ведь ем! — напомнил Доберман. — Если бы они целенаправленно шли сюда, мы об этом уже знали бы. А они всего лишь наугад простукивают двери. И потом, не нужно в первом встречном видеть убийцу. Мы для них более опасны, чем они для нас. Хотя дворик здесь, конечно, аховый. Я сегодня новую «хлопушку» засек, уже четвертую. Прям целая плантация, а не двор. Чую, Скутер это место никогда в покое не оставит.

Гарин торопливо взглянул на Столярова, но тот в ответ лишь пошевелил бровями. Доберман продолжал деловито уплетать сардины — уже без спешки, с чувством.

— Что еще за «хлопушка»? — не выдержал Михаил.

— Возможно, вы их как-то иначе кличете. Но вообще все говорят «хлопушка». Общепризнанное название.

— Да мы вообще никак… — недоуменно произнес Олег. — Мы и не слыхали про такое.

Доберман оторвался от банки и с недоверием оглядел соседей по столу.

— Тогда какого хрена вы тут делаете? — спросил он.

— Резонный вопрос, — согласился Столяров. — Я тебе потом как-нибудь расскажу. Может быть. Ты лучше про «хлопушки» свои просвети.

— Наливай еще, не жадничай.

— Я и не думал, — буркнул Михаил.

— А «хлопушки» не мои, они природные, — заявил Доберман, поднимая чашку с коньяком. — Общие, так сказать. Кто успел, тот и съел. Хотя некоторые умудряются все захапать без спешки. Для Большой Земли это новая тема, но люди уже начинают въезжать. Спрос растет каждый день. При такой динамике правильно было бы на продажу ничего не отвозить, а придерживать товар, пока цена не упрется в потолок, вот только… — Он замялся.

— Что «только»? — осведомился Олег.

— Никто не знает, какой у них срок хранения. И главное, что происходит с «хлопушкой» в конце этого срока — просто перестает работать или взрывается в кармане у владельца.

На слове «взрывается» Столяров изменился в лице.

— А теперь снова и по порядку, — потребовал он. — Еще налить?

— Нет-нет, — замахал рукой сталкер. — Пятьдесят граммов — это для здоровья, еще сто — для удовольствия, а все, что сверху, уже во вред.

— Итак, «хлопушки»… — настойчиво повторил Михаил.

— Вам, надеюсь, не нужно объяснять, что такое аномалии и откуда они берутся?

— Давай ближе к делу!

— «Хлопушка» — это и аномалия, и артефакт, который в ней вызревает. Аномалия в принципе безобидная. Если в нее вляпаться, она грохнет, как небольшой взрывпакет. Это не опасно, ну в крайнем случае пальцы оторвет, если прям в самую сердцевину сунуться. — Доберман зафиксировал взгляд на перчатке Столярова и виновато покашлял. — Если бы «хлопушку» было видно, то она скорее всего напоминала бы капусту. Широкие листья, а в середине — плод. Шарик такой небольшой, диаметром с пятирублевую монету.

— Погоди-погоди, — остановил его Михаил. — Она невидимая, я правильно понял? Тогда откуда ты знаешь, на что она похожа?

— Ну это я так, образно. А шарик-то я в руках держал много раз. На ощупь он довольно гладкий, как полированное дерево, и весит примерно столько же. Легкий, в общем.

— Но при этом невидимый, — уточнил Столяров.

— В этом и заключается его ценность. В принципе разглядеть «хлопушку» можно… иногда, на рассвете. Не каждый день. Хрен его знает, наверно, это от влажности воздуха зависит или еще от чего… Я не в курсе. Но в обычных условиях «хлопушка» невидима. И металлодетектор ее тоже не берет. А мощность взрыва у нее где-то под десять кило в тротиловом эквиваленте.

— Ого! — Михаил раскрыл глаза еще шире.

— О том и речь. Можно кинуть в бензобак, можно просто подложить в чужую сумку. Полезная штука, правда? Поле применения широчайшее. Потенциальный спрос огромен. Не исключая экспорта.

— А детонация? — азартно спросил полковник.

— Как у нитроглицерина: от удара или от перегрева. Предполагаю, что электрический разряд тоже подойдет, но у меня не было возможности проверить.

— Значит, растет невидимая капуста… — проговорил Столяров, пытаясь подытожить и систематизировать. — Кстати, где растет-то? На газонах?

— Ну да, на открытом грунте. Только насчет «растет» я не совсем уверен. Она сидит в земле, это точно. Но не факт, что «хлопушка» имеет биологическую природу. Скорее, это энергетическое образование.

— Не важно. Слабое поле, если в него наступить, то слегка бабахнет. Так? И в нем зреет артефакт, который аккумулирует взрывную энергию. Так?..

— Все верно. Зреет он недели две, набирает силу. После этого висит и ждет, пока не появится повод разрядиться.

— Собаки, кошки?

— Люди. Животные обходят «хлопушки» за версту. Даже птицы поблизости не летают, я пробовал крупой их приманивать. Это и есть простейший способ обнаружения: рассыпать по газону корм, а потом посмотреть, где не склевали.

— Остроумно, — оценил Гарин.

— Честно говоря, не очень, — сказал Доберман. — Слишком приметно. Думаю, таким образом Скутер и нашел две штуки из тех четырех, которые торчат у нас во дворе. Даже колышками их обнес. Теперь уже не потеряет. Скотина… Хорошо хоть, еще пара осталась. Одну «хлопушку» вам, вторую мне, — неожиданно предложил сталкер. — Не сейчас, конечно, а когда вырастут. По-моему, это справедливо?

— Почему бы не забрать все четыре? — подал голос Михаил. — Кто такой этот Скутер?

— Тогда мне с вами не по пути. В смысле, я не хочу, чтобы мой путь окончился так быстро.

— А что, вообще нет шансов?

— Я же сказал: у Скутера три десятка бойцов с хорошим вооружением. И «хлопушки» он собирает уже давно. Если утащить артефакты у него из-под носа, он вряд ли поверит, что там мыши сдуру подорвались. Это его урожай, его собственность. Во всяком случае, так он считает.

— И нет никого, кто был бы сильнее? — усомнился Олег.

— В этом районе точно нет. А другие сюда не полезут, им своей войны хватает.

— Тридцать человек держат такой большой кусок Москвы… — сокрушенно произнес Гарин.

— У Скутера крепкая банда. В окрестностях есть и другие, но в основном мелкие группы, типа нашей.

— Вашей? — прищурился Олег. — Ах, на-ашей… Я просто не сразу понял, что мы с тобой уже в одном отряде.

— А вот мне давно это понятно, — сказал Столяров тоном, не терпящим возражений. — Разумный мужик, порядочный. Хотелось бы только уточнить кое-что. Ты, Доберман, такой разумный и порядочный, что ты в Припяти делал? Жил, говоришь? Это как?

— Я тебе потом расскажу, — ответил сталкер его же словами. И не преминул добавить: — Может быть.

Как ни странно, такое объяснение Михаила устроило.

Олег недоуменно уставился на друга. Он не особо-то и возражал против присутствия Добермана, но его обескуражило то, что Столяров принял решение в одиночку. Гарин хоть и смирился с превращением родной квартиры в «базу», но по-прежнему считал себя тут хозяином. Видимо, напрасно.

Михаил, игнорируя негодующие взоры товарища, занялся какими-то необязательными хлопотами по кухне: дозаправил примус и, насвистывая свежий хит Ёлки, принялся перекладывать в пустой холодильник привезенные консервы. Доберман так же по-хозяйски огляделся, нашел полиэтиленовый пакет и начал аккуратно, чтобы не накапать масла на пол, собирать пустые жестянки.

Олега вся эта деятельность взбесила окончательно.

— И как же мы будем… — он покрутил пальцем вокруг головы, изображая «венец», — как будем проводить наши эксперименты? Секретность и все такое… не пострадает, нет?

— Нет, — коротко ответил Столяров и, вытащив из-за пазухи артефакт, небрежно бросил его на стол. — Что ты вылупился, Олег? Доберман провел в Припяти достаточно времени, чтобы не удивляться таким вещам.

— Ни фига себе игрушка! — Сталкер отложил пакет с мусором и бережно взял артефакт в руки. Медленно огладил поверхность, рассмотрел обруч со всех сторон и вдруг сделал вид, что собирается его надеть. — Да шучу, шучу! — добродушно сказал он, возвращая «венец» на место. — Мне такого счастья даром не надо, честное слово.

— Ты в курсе, что это за предмет, — утвердительно произнес Гарин.

— Наш командир прав: я слишком долго жил в Зоне Отчуждения, чтобы чему-то удивляться. Особенно «венцу». Я, кстати, пробовал им пользоваться, но у меня ничего не вышло. Говорят, нужны какие-то особые способности. У меня их, очевидно, нет. И слава богу, — добавил он, чуть подумав.

— «Наш командир»… — раздраженно буркнул Олег. — Наш генералиссимус…

Первым его желанием было схватить артефакт и спрятать подальше, Гарин даже потянулся через стол, но раздумал и, махнув рукой, покинул кухню. Перейдя в кабинет, он плюхнулся на диван — с такой силой, что спинка чуть не вытолкнула его обратно.

Олег сцепил пальцы на затылке и в таком положении просидел минут пять, бездумно разглядывая мебель и обои на стенах. На глаза несколько раз попался слепой монитор. Гарин, крякнув, поднялся и убрал его вниз, под стол, чтобы не было видно. Затем снова сел и с грустью отметил, что картина мало чем изменилась. На душе было странно пусто. В голове — просто странно.

Незаметно для Олега сидячее положение трансформировалось в лежачее, и он задремал. Спал он на удивление крепко и сладко, а когда проснулся, почувствовал обновление.

Столяров энергично задергивал шторы, этот звук Олега и разбудил. Гарин приподнял голову и сощурился, пытаясь разглядеть силуэт в сумерках.

— Темнеет, — зачем-то пояснил Михаил.

— Да, — так же бессмысленно ответил Олег.

— Вставай, пойдем.

Гарин вздохнул, растер лицо руками и вслед за Столяровым прошаркал на кухню. Окна там были уже зашторены, на холодильнике и на полках горело несколько свечей. Внятно пахло вкусным. Олег не сразу увидел, что на столе стоит тарелка с высоченной стопкой блинов. Выходит, Михаил утром не зря грозился.

— Сахар? Сгущенка? — спросил Доберман.

— Вы меня балуете, мужики, — проворчал Гарин.

— Не обольщайся. Просто откармливаем, — с каменным лицом ответил Столяров.

— Свечей у меня не было, — сказал Олег, озираясь.

— У тебя вообще ничего не было, — отозвался полковник. — Средний ты хозяин, студент. Но и я не лучше. Это Доберман принес. Сгущенку тоже он приволок.

— Есть и вареная, — вставил тот.

— Ну и еще всякое барахло, — добавил Михаил. — Он ведь теперь с нами.

— Ага, — рассеянно обронил Гарин, оглядывая «всякое барахло» Добермана: вторую винтовку, также замотанную в тряпки, и объемистый рюкзак не то с патронами, не то с бельем, Олег не стал уточнять. Кроме того, на столе он заметил потрепанную книгу «Черная карма», судя по названию — антинаучный философский трактат, судя по обложке — неприлично трешевый боевик. — У соседа почитать взяли? — осведомился Олег. — Не побрезговали?

— Это тоже мое, — сказал Доберман. — Давай за стол уже. Миша без тебя запретил начинать.

— Миша — он такой, да… — буркнул Гарин, испытывая смесь благодарности и досады.

Все уселись и взяли по блину. Свечи горели неровно, по стенам бродили большие тени с размытыми границами. Для пасхальной открытки не хватало только иконы в красном углу. Доберман вытер ладонь о штаны и переложил книгу к себе поближе. Это движение привлекло внимание Гарина, почему — он не знал и сам.

— Интересный роман? — спросил Олег.

— Полезный. — Доберман сосредоточенно дожевал. — Короче, это история про одного сталкера, который потерял память. А потом начал вспоминать. И чем дальше вспоминал, тем страшней ему становилось.

— От чего же ему было страшно? — вяло поинтересовался Столяров.

— От самого себя.

— Говно книжка, — резюмировал он.

Доберман мгновенно вспыхнул:

— А ты читал?! Ты же не читал! Зачем критикуешь?

— Это и так ясно.

— Что тебе ясно?

— Все.

— Что «все»?! — не унимался он.

— Мне ясно, что ты психованный книголюб и я, вероятно, напрасно взял тебя в отряд.

Доберман успокоился так же быстро, как и завелся.

— У тебя есть книга, которая могла бы спасти тебе жизнь? — серьезно спросил он.

— Библия? — ляпнул Столяров первое, что пришло на ум. — Нет… Наверно, нет.

— А у меня есть.

— Отлично.

— Она реально меня спасла, ты не веришь?

— Давай сменим тему.

— Ладно. — Доберман торжественно перевернул книгу лицевой стороной вниз, и сзади на обложке показалась дыра — ни дать ни взять входное отверстие от пистолетной пули. Спереди дырки не было.

Возникла пауза, которую без натяжек можно было назвать эффектной.

— То есть это как бы юмор, — осторожно произнес Столяров.

— Да. Но роман все равно хороший. Он, короче, про то, как один сталкер…

— Ты уже рассказывал.

Следующие три блина исчезли с тарелки в гробовой тишине. Было слышно лишь работу челюстей и слабое потрескивание свечек. Первым нарушил молчание Доберман:

— Когда ходил за вещами, проведал наши «хлопушки».

— Ну и как?

— Порядок, — заверил он. — Только на обратном пути чуть не столкнулся с людьми Скутера. Зачастили, сволочи. Думаю вот, как бы они не спалили другие артефакты, а то мы вообще ни с чем останемся. Хотя «хлопушек» вокруг навалом, надо только поискать. Но беда в том, что к моменту созревания каждую уже кто-то успевает обнаружить и застолбить.

— И в основном это Скутер, — легко догадался Михаил.

— Он тут главный, что ж поделать.

— Если он такой кусок города под себя подмял, значит, перевозит артефакты оптом. Ты о его каналах сбыта что-нибудь слышал?

— Идея, конечно, соблазнительная, — проговорил Доберман. — Но это все равно что грабить инкассаторов.

— Но ведь грабят же.

— Опять вы меня на какой-то смертный бой подписываете, — сталкер решительно покачал головой. — Это не мой профиль.

— А ты хочешь жить в Зоне и заниматься фермерством? Так не бывает. Через пару лет, когда все окончательно устаканится, здесь такие дела начнутся, что этот твой Скутер, великий и ужасный, будет под кроватью прятаться.

— Кого ты лечишь? Все я знаю, в Припяти насмотрелся. И навоевался, — горько добавил Доберман. — Хочется покоя и равновесия.

— Спокойную жизнь, брат, нужно на Большой Земле искать. Уж никак не в Зоне.

— Рад бы в рай, да грехи не пускают, — ответил сталкер без тени улыбки. — Меня там не ждут.

Столяров поджал губы, но от уточнений воздержался. Люди приходили в Зону по разным причинам, и обсуждать их любили далеко не все.

— Пойдем на улицу, покажешь «хлопушки», — неожиданно сказал Михаил.

— Тебе же вроде не интересно было? — произнес Доберман.

— Все, что можно продать, для меня крайне интересно.

— Ну тогда пошли, — охотно ответил сталкер и мгновенно собрался: вытер жирные руки, надел куртку и подхватил винтовку.

— Куда ночью-то переться? — запротестовал Гарин. — И «хлопушки» эти… они же невидимые!

— Значит, не важно, когда на них смотреть, ночью или днем, — высказался Столяров. — А если нет разницы, зачем терять время?

Логика товарища показалась Олегу немного странной, но возразить ему было нечего.

— Одну секунду! — Доберман повесил винтовку на плечо и, взяв со стола свою книгу, принялся ее сосредоточенно листать.

— Что ты зрение портишь? — сказал Михаил. — Днем дочитаешь. И вообще ты не совсем вовремя о ней вспомнил.

— Сейчас, сейчас… — озабоченно ответил сталкер, продолжая перелистывать страницы. Он на мгновение оторвался от книги, вздохнул и снова начал проглядывать текст. — Перед выходом с базы и в любой сложной ситуации я сперва гадаю.

— Что-что ты делаешь? — опешил Столяров.

— Гадаю по книге. Сейчас… — торопливо повторил Доберман.

— Это снова юмор?

— Нет.

— Подожди. Каким образом ты по ней гадаешь? Это же обычная книжка!

— Система не очень простая, сразу не объяснишь.

— Понятно. — Михаил мелко покивал. — Все понятно.

Гарин с отсутствующим видом уставился в потолок и начал что-то напевать — негромко, но выразительно.

— О! — воскликнул Доберман. — Кажется, это то самое место.

— Ну-ну, — поддержал Столяров.

— Вот! Да. Та-ак… — Сталкер, беззвучно пришептывая, провел пальцем по строчке, затем переместился вниз.

Процесс гадания длился недолго, но успел повергнуть и Гарина, и Столярова в крайнее смятение.

— У нас будут проблемы, — сообщил наконец Доберман.

— Большие? — осведомился Михаил.

— Преодолимые, — туманно ответил сталкер.

— А поконкретнее можно?

— Конкретно я не знаю. Но мы справимся.

— Отлично. Тогда на выход! — скомандовал Столяров и подтолкнул Гарина к двери.

Олег беспомощно оглянулся — «венец» так и лежал на столе, его лишь подвинули на угол, чтобы освободить место для тарелки с блинами. Гарин хотел об этом напомнить, но Михаил снова толкнул его в спину, притом довольно ощутимо.

Когда все трое оказались на лестнице, Доберман вдруг раздосадованно хлопнул себя по ноге:

— Стойте, не закрывайте! Я так и тащу ее с собой… — Он предъявил свою книгу. — Пойду положу.

— Да брось в прихожей где-нибудь, — сказал Столяров.

— Это неуважение. Отнесу на кухню. Я быстро.

Прежде чем кто-то успел возразить, Доберман скрылся в квартире.

Гарин сделал вид, что почесывает бок, и на ощупь снял автомат с предохранителя. Артефакт, оставшийся валяться на столе, не шел у него из головы. «Венец» был гораздо ценнее, чем дикорастущие бомбочки, и Доберман не мог этого не знать. В отличие от «хлопушек» «венец» был творением штучным, уникальным. Человек, промышлявший продажей артефактов, да еще и бывавший в Припяти, должен был прекрасно все это понимать. Вот такие мысли пронеслись в голове у Гарина, но поделиться ими со Столяровым он не успел: Доберман моментально вернулся.

— Теперь пошли, — удовлетворенно сказал сталкер.

Олег отметил, что поворачиваться к новому знакомцу спиной ему решительно не хочется. Он почти не сомневался, что «венец» уже перекочевал либо в рюкзак Добермана, либо куда-нибудь за подкладку. Но еще больше заботило Гарина не это, а отношение Столярова к бесценному артефакту. Михаил словно списал его в утиль. Бросил на столе, как пустую сигаретную пачку. Следующий шаг — мусорное ведро? Впрочем, до помойки «венец» не доберется, не для того Доберман возвращался в квартиру.

Гарин спускался по лестнице последним, неотрывно глядя в спину кармического гадателя и держа хорошую дистанцию. Кроме того, он как бы невзначай перевесил автомат стволом вперед. Осторожность не бывает излишней, особенно когда старый приятель начинает вести себя странно, а новый и вовсе непредсказуем.

Троица дошла до первого этажа и остановилась возле почтовых ящиков. Столяров приоткрыл дверь, выглянул и поманил спутников за собой.

Луна светила достаточно ясно, чтобы сталкеры могли обойтись без фонариков. На улице было тепло, безветренно и сухо — в такие ночи московские дворы, даже в новостройках, пустовали редко. Люди сдвигали скамейки и сидели до рассвета, иногда под гитару, каким бы анахронизмом это ни казалось. По утрам дворники выметали из «культурного периметра» ведра окурков и смятых банок из-под чудовищных алкогольных коктейлей. В выходные этот немотивированный праздник жизни зачастую длился нон-стоп.

Гарин попытался вспомнить, какой сегодня день недели, и не смог. В Зоне это было ни к чему. И на лавочках тут давно уже никто не сидел.

— Туда, — уверенно показал Доберман и направился к большому газону.

Сталкеры пересекли площадку по диагонали почти до самого конца. За пару метров до угла, где сходились две плиточные дорожки, Доберман резко остановился и ткнул пальцем под ноги.

— Это первый, — объявил он.

Впереди торчали лохмы нестриженой травы. И больше ничего. Ни фантика, ни веточки — никаких примет. Олег не сумел разглядеть даже собачьего дерьма, хотя уж его-то здесь всегда было навалом.

— Зачем искать невидимое завтра, если с таким же успехом его можно не найти и сегодня… — изрек Гарин.

— Запиши это в свой цитатник, — посоветовал Михаил, — в раздел «Никчемное».

— Теперь пойдем проверим второй, — предложил Доберман.

— А где урожай Скутера? — осведомился Столяров. — Ты говорил, там колышками огорожено?

— Здесь неподалеку. Но лучше туда не ходить, мало ли что.

— Пойдем, — сказал Михаил таким тоном, что возразить было невозможно. Полковник это умел.

Доберман с сомнением покхекал, потоптался на месте и двинулся назад. Олег еще раз оглянулся на «хлопушку», словно надеясь, что вот теперь-то он ее заметит. Чуда не случилось: невидимое так и осталось невидимым.

Около минуты шли молча. Пересекли прямоугольный газон в обратном направлении, ступая след в след, хотя явной необходимости в этом не было, затем по очереди шагнули через узкий бордюрный камень и направились дальше по тропинке. Темно-серые стены домов смотрели на людей высокомерно и отстраненно. Черные окна были похожи на беззубые рты, распахнутые в издевательском хохоте.

— Тут можно свернуть и дойти до нашей, — сказал Доберман возле кирпичной хибары электроподстанции. — Тут уже близко. Не хотите?.. Ну ладно, я ее отсюда покажу. — Он прошел вдоль постройки и, присев на корточки, вытянул палец. — Во-он там она, слева от урны. — Он обернулся, чтобы убедиться, что спутники смотрят в правильную сторону.

— Да, хорошо, — отозвался Михаил, чуть пригнувшись.

— Клёво, — поддакнул Гарин.

— Тебе так дерево загораживает, — проговорил Доберман. — Ты опустись пониже, чтобы из-под кроны смотреть.

Олег против воли присел и вперился взглядом в пространство рядом с урной у противоположного корпуса. Таким идиотом он не чувствовал себя еще никогда.

— Теперь прогуляемся до фермы Скутера, — напомнил Михаил.

— Это действительно необходимо? — спросил Доберман.

Не дождавшись ответа, сталкер смиренно повел спутников вокруг подстанции к проходу в соседний двор.

Впереди была открытая площадка с редкими пучками сорняка. «Хлопушки» могли расти на ней где угодно или… вовсе нигде. И Олег все больше склонялся ко второй версии. Он лишь недоумевал, почему не сообразил сразу, с первой же секунды, что никаких «хлопушек» вообще нет, их просто не существует.

Уже не таясь, Гарин положил палец на спусковой крючок. Ему даже захотелось, чтобы Доберман это заметил, — меньше будет соблазнов. Однако сталкер был слишком увлечен экскурсией по двору. Или умело прикидывался.

— Ну и где? — требовательно произнес Михаил.

— Рядом с песочницей, — не дрогнув, ответил Доберман. — И одна, и вторая.

— Я и песочницу-то не вижу…

— Вон грибок. А справа от него песочница. Холмик типа могилки маленькой.

Олег свободной рукой почесал нос. Последние десять метров пути он только и ждал повода для выстрела. Он чувствовал, что еще пара таких вот реплик про могилку — и повод уже не понадобится.

— А, теперь понял. — Михаил сориентировался и дальше пошел один.

Гарин растерялся, не зная, что делать, — догонять друга или оставаться присматривать за Доберманом. В итоге он решил не спешить, тем более что никаких «хлопушек» там, разумеется, не…

— Есть! — крикнул Столяров. — И вправду рейками обнесли, как крыжовник!

— Как невидимый крыжовник, — раздраженно уточнил Олег.

Михаил поднял с земли кусок гнилой доски, отошел назад и запустил деревяшкой в отмеченный колышками участок. Он сделал это так быстро и так буднично, что Гарин с Доберманом не успели и ахнуть. Между грибком и песочницей сверкнула вспышка, хлопок взрыва показался в ночи оглушительным.

— …мать! — закончил фразу Доберман. — Ты что творишь, идиот?

Столяров подобрал тлеющую доску и повторил акт вандализма в отношении второго недозревшего артефакта.

— Не видать Скутеру ништяков, — заключил он.

— Зато мы скоро увидим, что бывает, когда Скутер злится, — мрачно проговорил Доберман.

— Ты же обещал проблемы? — Михаил, отряхивая ладони, неторопливо вернулся к спутникам.

— Это не я, это книга, — буркнул сталкер.

— А что еще она обещала? Что мы справимся, верно?

Доберман покачал головой:

— Валить отсюда надо. И с этого места, и с этой базы.

— Там не база, там мой дом! — возразил Олег. — Ну а ты что учудил? — бросил он Столярову. — Зачем это было нужно?

— Должны же мы с чего-то начинать, — спокойно отозвался тот. — Сколько можно сидеть на твоей кухне?

— И что ты сейчас начал? Вот объясни мне. Неприятностей на жопу нашел — это, по-твоему, хорошее начало?

Столяров взял Олега за краешек воротника и потянул к себе, чтобы сообщить нечто конфиденциальное, но вдруг обратил внимание на небо. Гарин услышал тугой свист ветра, похожий на сквозняк. Звук стремительно усиливался и через какое-то мгновение уже напоминал гул в печной трубе.

— Атас! — по-детски воскликнул Михаил и, оттолкнув товарища, схватился за автомат.

Позади Олега каркнула ворона — утробно и раскатисто, как глохнущий трактор. Столяров передернул затвор и начал стрелять вверх. Гарин поднял голову и оцепенел: в небе кружили черные силуэты птиц с непривычно широким размахом крыльев. Будь это орлы или грифы, он бы испугался, но не удивился. Однако это были вороны. Несколько десятков огромных мутировавших птиц летали над двором, и грай их стаи сливался в безумный басовый хор.

Движением, отточенным до грациозности, Доберман снял с плеча винтовку и на счет «два» уже выстрелил. Первый трофей размером с добрую индюшку рухнул прямо к ногам Гарина, и это вывело его из ступора. Олег вскинул автомат и выпустил в воздух четыре короткие очереди. Он был уверен, что при такой плотности стаи попадет, не целясь, но результат оказался нулевым. Михаил тоже не мог похвастать успехами, он лишь распугивал птиц, а точнее сказать — облака. Эти вороны выстрелов не больно-то и боялись. Они продолжали парить над площадкой, взмахивая крыльями редко и величественно, как натуральные хищники. Иногда мутанты поодиночке пикировали вниз, будто проверяя нервы людей на прочность, и по крутой дуге снова взмывали в небо.

Луна светила вовсе не так ярко, как казалось Олегу прежде. Целиться было невообразимо трудно. Расстреляв первый рожок без толку, Гарин решил, что пора менять тактику. Он долго примеривался, потом наконец выбрал из стаи одну мишень и выстрелил с упреждением. Птица, будто учуяв его намерения, в последний момент развернулась на крыле и ушла в сторону. Олег выругался и начал все заново.

Кружение ворон с геометрическим кругом не имело ничего общего. На самом деле птицы выписывали в воздухе сложные вензеля, состоявшие из асимметричных восьмерок, словно плели бесконечную удавку. Истратив уйму патронов напрасно, Гарин сумел-таки «прочитать» пируэт намеченной цели и свалил мутанта на землю — хотя не исключено, что это была простая случайность. Столяров к тому времени подстрелил уже три штуки, и это также нельзя было назвать большим достижением.

На фоне таких скромных результатов Доберман выглядел настоящим чемпионом: редкая пуля из его СВД уходила впустую. Он уничтожал мутантов одного за другим — без особой спешки, но и не выцеливая слишком долго. Главным в его работе был ритм. А в том, что винтовка — это и есть его работа, Гарин уже не сомневался. Он повидал много снайперов, и Доберман был одним из лучших.

Олег смирился с тем, что за профессиональным стрелком ему не угнаться, и решил просто быть полезным в меру сил. Однако его настроение поменялось, когда он обнаружил, что взял с собой всего три рожка и третий уже наполовину расстрелян. Он запоздало перевел рычажок в положение одиночного огня и снова принялся вычислять вороньи траектории.

Гарин уже собрался поразить следующего мутанта, когда вдруг почувствовал, что его голова запрокидывается назад. Мгновением позже пришла острая боль в макушке и на затылке. Что-то тяжелое давило на шею, хлопало по плечам и при этом горячо дышало Олегу в ухо. Гарин неловко взмахнул руками и начал заваливаться на спину — и тут увидел ствол СВД, направленный ему прямо в лицо.

— Падай, — коротко произнес Доберман и выстрелил.

Сраженная птица отлетела в сторону, вырвав у Олега клок волос. Следом, не удержав равновесия, грохнулся и сам Гарин.

— Спасибо, — выдавил он.

— Помощь нужна? — спросил Доберман.

— Я в порядке. — Олег помотал головой и брезгливо сплюнул. Он все никак не мог отделаться от ощущения, что до сих пор слышит позади жадный вибрирующий клекот и чувствует дыхание мутанта — сухое и жаркое, как из паршивой автомобильной печки.

Гарин подтянул к себе автомат и попробовал целиться в небо, лежа на спине, но так оказалось еще сложнее. Олег встал. Поцарапанную макушку саднило, но щупать ее не хотелось — намокший воротник прилипал к шее, этого было достаточно.

«Надеюсь, обойдется без шрамов», — подумал Гарин и тут же пожалел, что поднялся: сзади что-то шарахнуло под лопатку, снова сбив его с ног. Ворона, выходя из пике, взмыла вверх. Кажется, она что-то уносила в клюве, хотя Олег не был уверен. Левая рука мгновенно стала ватной, из нее словно откачали кровь. Она не онемела, Гарин ее по-прежнему чувствовал и мог ею двигать, но силы в мышцах не осталось.

Столяров с тревогой посмотрел на упавшего товарища и, продолжая посылать в небо короткие очереди, подбежал к Олегу.

— Доберман! Валить отсюда надо! — закричал он.

— А я что говорил? Давно надо было! Только поздно уже.

— В каком смысле?

— В обыкновенном. Эти твари все понимают. Они не глупее нормальных ворон, уж точно. Они чуют, кто опасен, а кто нет, и реагируют по-разному. Безоружного человека заклюют, как мышь. А на убегающего им даже интересней нападать, я видал такое.

— Ну тогда пойдем потихоньку, — предложил Гарин. — Здесь идти-то две минуты, давно уже были бы дома!

— Не дойдем, — мрачно ответил Доберман. — Они все понимают, говорю же.

— Тогда что делать-то? — прошипел Столяров.

— А что я делаю, не видишь? Стреляй!

Михаил взял у Олега автомат, без спроса вынул рожок и вернул ему оружие.

— Отдыхай, — сказал он. — Да рукой не дергай, лежи спокойно! Еще неизвестно, что там у тебя. На базе разберемся.

Гарин с тоской смотрел в небо, на бесконечную птичью круговерть. Стая значительно поредела, двор стал похож на разоренную птицеферму: тушки — в основном трофеи Добермана — лежали уже повсюду. Некоторые подранки вяло пошевеливались, другие судорожно вздрагивали, но, слава богу, на земле никто из них не голосил.

— Грачи прилетели — грачи улетели, — неожиданно объявил Доберман. — Отбой тревоги.

Птицы продолжали парить, с плотным шорохом рассекая воздух, но у Добермана, похоже, были свои приметы.

Олегу остро, неистово захотелось, чтобы сталкер оказался прав. Дело было не в боли — ее он почти не чувствовал, даже не в страхе — Гарин от злости как-то и забыл, что отсюда можно не вернуться. Просто ему было невыносимо тошно лежать на траве и сознавать собственную бесполезность. Олег так напряженно представлял себе улетающих ворон, что, когда они разом, будто по сигналу, покинули двор, он воспринял это как должное.

— Грохота мы, конечно, многовато наделали, — сокрушенно проговорил Столяров.

— Не думаю, что шум кто-то привлечет, — отозвался Доберман. — Я бы, например, держался подальше от пальбы и уж тем более от этого лошадиного карканья. Любопытство — скверная болезнь, но Зона быстро ее лечит.

— Что же ты не предупредил-то? — спросил Михаил.

— О чем?

— Ну, о бройлерах этих кровожадных, о чем еще!

— А ты сам их до сих пор не встречал, что ли? Или ты по ночам в город не ходил?

— Так ночью-то нормальные люди спят! — назидательно протянул Столяров. — Нет, ну ты же мог заранее рассказать!

— Если обо всем заранее рассказывать — недели не хватит. Я думал, вы в курсе. Олег, что там у тебя?

Гарин наконец-то поднялся с земли, при этом обошелся без посторонней помощи, что не могло его не радовать.

— Во, — он повернулся левым боком.

— А с головой что? Ё-моё! — вздохнул Доберман.

— Да это фигня, просто царапина. Меня плечо сильнее волнует.

— Ну что мы тут стоим? Не видно же ни хрена. Пошли на базу.

— Ты иди вперед, — скомандовал Столяров. — На кухне бинты в левом шкафу, приготовь их. А в кабинете найдешь серый чемоданчик пластмассовый, там антибиотики. И, наверно, воды вскипятить не помешает? Хотя у нас водки полно. Ну, в общем, сообразишь по обстоятельствам. Держи ключи. А я Олега доведу.

— Да чего меня… я сам… — запротестовал Гарин, но в этот момент Михаил коротко и незаметно ткнул его стволом автомата в ногу чуть повыше колена.

Правое бедро сразу налилось свинцовой усталостью, и с первого же шага Олег беспомощно заковылял.

— Ты что творишь?! — возмущенно прошептал он, когда Доберман скрылся за углом подстанции. — Вообще-то я сам с тобой поговорить хотел без свидетелей. Но не сейчас. Ты зачем его одного туда отправил?! Если он сразу «венец» не украл, то теперь уж точно возьмет!

— Дундук ты, Олежка, — вполголоса ответил Столяров.

— Кто из нас дундук?! Ты, считай, «венец» ему прямо в руки сунул!

— Ну а как еще мы его проверим? У нас тут Особого Отдела нет, анкеты проверять некому.

— Ах, прове-ерка! — взвился Гарин. — Не слишком ли дорогой ценой ты его проверяешь? Я тебя просто не понимаю.

— Если бы ты не манерничал, а опирался на мое плечо, то наверняка понял бы.

— Кстати… а с ногой ты что мне сделал? Ты звереешь, Миша. Не замечал этого? Присмотрись к себе, советую.

— Нога сейчас пройдет, это же школьный трюк с нервом.

— Не знаю, меня в школе такому не учили, — буркнул Олег. — И зачем мне на тебя опираться? Сам дойду.

— Сюрприза не получилось, — констатировал Столяров и вытащил из-за пазухи «венец», бережно укутанный в черную тряпицу.

Гарин от удивления остановился.

— А на кухне что валяется? — бросил он Михаилу в спину.

— Фальшивый, — ответил тот, не оборачиваясь. — Помнишь, сколько подделок по Припяти гуляло? Их в Киеве до сих пор купить можно.

Олег начал догонять друга, но нога все еще гудела, и ускорение далось ему с большим трудом.

— Получается, мы только для этого на улицу и вышли? — спросил он. — Чтобы ты свой гребаный эксперимент на честность провел?

— Не только. Лопухи посшибать тоже полезно было.

— «Хлопушки» Скутера, — уточнил Гарин.

— Нам ведь нужны новые знакомства, контакты с местной мерзотой. Ну, то есть, с новой московской элитой. Иначе ничего не найдем. Из тебя проводник нулевой, а Доберман вроде человек толковый, но он фигура не того масштаба.

— Он нам вообще не нужен, — отрезал Олег. — Даже если не сопрет артефакт. Даже! — подчеркнул он. — Все равно не нужен.

— Нужен, — возразил Михаил.

— Но ведь он сумасшедший! Ты разве не понял?

— Это ясно, как божий день. Но неадекватность Добермана не помешала ему спасти нас от ворон. Стрелок он превосходный.

— Ага, только сначала он сам же нас к ним и привел. Такие подвиги не засчитываются.

— Там, — Столяров поднял палец вверх, — засчитывается все.

— Раньше у тебя балансировка мозга получше как-то работала. А сейчас сплошные заходы ва-банк. Сам же орал про государственную тайну, требовал с меня какие-то страшные клятвы… А потом что? Чуть не спалил все секреты первому встречному!

— Я?! — неподдельно удивился Михаил. — Я просто показал ему «венец», вот и все. Доберман и раньше его видел. Что в этом такого?

— Ну тогда я! — не унимался Гарин. — Я мог все раскрыть. Не специально, в сердцах.

— Я понадеялся на твое благоразумие. Все-таки не первый год тебя знаю.

Следующие десять метров прошагали молча.

— Хорошо бы еще выяснить, в какой он там был группировке! — сварливо произнес Олег после паузы. Надежды убедить товарища давно уже не было, и он продолжал спорить лишь по инерции.

— Где, в Припяти? А тебе это важно? Слушай, Доберман уже доказал свою порядочность, и…

— Неужели?! — театрально воскликнул Гарин.

— Мне — доказал.

— Сейчас поднимемся, а там тю-тю, — зловеще предрек Олег, останавливаясь у подъезда. — Ни «венца», ни Добермана. И записка: «К обеду не ждите».

— Поднимемся, а там приготовлены бинты и аптечка, — с улыбкой возразил Столяров.

— Поспорим?

Михаил смерил его взглядом и снисходительно заявил:

— Ну разве что на щелбан.

— На десять. И я тебя жалеть не буду.

— А я тебя буду. Ты и так весь истерзанный.

Гарин лишь усмехнулся. Он был уверен, что Доберман уже исчез, прихватив и фальшивый артефакт, и вероятно, что-нибудь еще. Эта недобрая мысль так бодрила Олега, что подъем на седьмой этаж он осилил без передышек.

Полковник сдержал слово и щелбаны отвесил другу щадящие, символические.

Глава девятая

Гарин влетел на кухню как ужаленный.

— «Венец» был тот или этот?! — выпалил он с порога.

— Ты о чем? — Столяров сделал вид, что не понял.

Вместе с Доберманом они готовили завтрак, и это выглядело так трогательно, что Олег на мгновение забыл, о чем собирался спросить.

Завтрак был поздним, сталкеры проснулись только к полудню. После стычки с мутантами Олега пришлось врачевать, и процесс затянулся до самого рассвета. Царапину на голове обработали йодом, а вот со спиной все оказалось сложнее: ворона вырвала из лопатки приличный клок. Столяров наложил Олегу два шва, но сначала налил ему полный стакан коньяка — не ради анестезии, а просто для оптимизма.

— Вам приталить или сделать посвободней? — интересовался Михаил, распечатывая стерильную иглу.

— Шей молча, модельер, — мужественно отвечал Гарин.

После этого он принял еще стакан и отправился в спальню. Постельное белье, залитое кагором, менять не было смысла, и Олег завалился так. Михаил лег в детской, а Доберман пристроился в кабинете на диване, где до этого спал сам Гарин.

— По-моему, Олег, ты еще не проснулся, — выразительно произнес Столяров. — Угомонись и садись жрать. Пожалуйста.

Он переставил на стол сковородку с тем же омлетом, что и вчера, только из расчета на троих.

— Там, в подвале у Кенса. И потом на обратном пути, — настойчиво повторил Гарин. — Какой там был «венец»? Какой, а?!

Столяров озадаченно посмотрел на Добермана:

— Будь добр, иди покури на балконе.

— Я не курю, — ответил сталкер.

— И у меня нет балкона, — предупредил Олег.

Доберман вздохнул и вытер мокрые руки.

— Схожу на свою старую базу, — сообщил он. — Я вчера не все принес, там много полезного осталось. Не бросать же.

Гарин и Михаил проводили его безразличными взглядами.

— А, вот еще что! — Доберман вернулся на кухню, но только одной ногой, поэтому до книжки на столе ему пришлось дотягиваться. — Иногда забываю… а забывать нельзя, нельзя.

Он раскрыл том посередине, явно наугад, и начал лихорадочно вчитываться. Олег с трудом сдерживался, чтобы не выкинуть книжку в окно. Столярова это тоже раздражало, но он терпеливо ждал.

— Все нормально, — объявил Доберман.

Он звучно захлопнул книгу и, сцапав с тарелки вчерашний блин, удалился в прихожую.

— Любопытно… — подал голос Михаил. — Прежде чем явиться к нам, ты тоже гадал?

Олег раздосадованно скривился: «Кому нужны эти подробности, пусть уже отваливает быстрее!»

— Естественно, — ответил сталкер. — Книга показала, что я встречу хороших людей, но все равно должен проявить осторожность.

— Наврала твоя книга, — сказал Олег так, чтобы Доберман не услышал. И, когда входная дверь закрылась, повторил громче: — Наврала! Нет здесь хороших. Сплошные лицемеры и наё… — он закашлялся и закрыл рот рукой.

— Как самочувствие? — поинтересовался Михаил. — О чем истерика?

— О «венце», о чем еще, — глухо проговорил Гарин. — Вернее, о двух. Я надевал «венец» два раза. Это был один и тот же обруч?

— Ответить честно?

— Я и сам уже понял. — Олег сел за стол и подавленно уставился на сковородку. — Значит, эксперименты над живыми людьми продолжаются, да? — тихо промолвил он.

— Если бы я мог экспериментировать на мертвых, я бы с удовольствием…

— Да заткнись ты! Надоело слушать твою брехню. Это не тот случай, когда можно отшутиться и закрыть вопрос! — Гарин категорично постучал пальцем по столу. — Ты только и делаешь, что всех проверяешь. Проверяешь, проверяешь… Да кто ты такой?! Кто тебе дал право?

— Я не тебя проверял, а «венец».

— Еще лучше! — вспылил Олег. — Я теперь числюсь калибровочным станком?!

— Не в этом смысле. Какой из артефактов настоящий, а какой нет, мне и так известно. Фальшивый я сам покупал, лично. Весь вопрос в вашем взаимодействии. Ты ведь не будешь отрицать, что работа «венца» зависит от того, кто им пользуется? «Венец» — это инструмент, а ты оператор. Ты в этой паре главный.

— Короче, на рыбном складе «венец» был настоящий, а в машине — липовый.

— Что и требовалось доказать, — покивал Столяров. — Нет, все было наоборот.

— Не ври мне, — растерянно обронил Гарин. — Ну хоть сейчас не ври! В подвале меня вырубило наглухо. Это, по-твоему, ни с того ни с сего произошло? От какого-то сувенира?

— Ты и раньше терял сознание. Я тебе говорил, что ты зря к врачам не обратился.

— А в машине, стало быть, артефакт был рабочий? И ничего не случилось.

— Почему что-то сразу должно было случиться? Радио, кстати, заиграло, помнишь? — рассмеялся Михаил.

Олег отрешенно поиграл вилкой и подцепил со сковороды кусок остывающего омлета. Положил его в рот, сделал пару жевательных движений и замер в раздумьях.

— Давай сюда оба, — сказал наконец он. — Давай-давай! Во-первых, я хочу убедиться, что их действительно две штуки.

— А не три, — мрачно пошутил Столяров и, не дожидаясь реакции, вышел из кухни.

Когда Михаил вернулся, у него на ладони висели, как крупные бублики, два артефакта. Вернее, оригинал и копия, хотя разницы между ними Олег, как ни старался, не нашел. Обручи были идентичны.

— Ты их не перепутаешь? — забеспокоился Гарин.

— Они помечены.

— И где какой?

— Я знаю, но тебе не скажу.

— А то чистоты эксперимента не будет, — съязвил Олег.

— Именно так. — Столяров положил «венцы» на стол, позволяя другу рассмотреть их поближе и пощупать.

— Сделано искусно, — заключил Гарин. — Ну а все-таки…

— Не скажу, — повторил Михаил. — Какой смысл? Ты и сам их легко отличишь, если… — он многозначительно погладил себя по лбу.

— Да, это можно было предвидеть… — горько проговорил Олег. — Все сводится к очередному эксперименту. Хорошо, мы его проведем. Но только при одном условии.

— Ладно. — Михаил поднес оба артефакта к окну и внимательно их изучил. — Вот подлинный, — он протянул товарищу один из «венцов».

— Почему я должен тебе верить?

— На другом стоит точка, видишь? Вот здесь, на внутренней стороне. Фальшивый я отметил красным маркером.

Гарин тоже поднялся и придирчиво осмотрел обручи. С некоторым трудом, но метку он все-таки нашел. Красное на черном выглядело как мокрое пятнышко. Заметить его без подсказки было бы невозможно.

— Ну что, вперед? — поддержал друга Столяров. — Кстати, вон наш Доберман во дворе, и с ним еще двое. Разговаривают. Кажется, довольно мирно. — Михаил шагнул в сторону, скрываясь за шторой. — Тряхнешь стариной? По-моему, это хороший повод.

— Я не очень понимаю, чего ты от меня ждешь, — сказал Олег.

— Ну, помнишь, как на базе у наемников было? Это же самое простое, правда? Послушай их. Послушай — и все. В любом случае нам будет полезно узнать, чем дышит наш новый приятель.

Гарин снова осмотрел артефакты, еще раз убедился, что помеченная подделка находится в руках у Столярова, и осторожно надел «венец» на голову. Он опасался, как бы не потревожить вчерашнюю рану, но царапина была ниже, на затылке.

Включение произошло моментально, будто речь шла о примитивном электроприборе. Олег почувствовал, как стены кухни раздвигаются — все шире и шире, далеко за пределы дома. Гарин по-прежнему видел свои старенькие обои, бесполезную плиту и коробки с припасами, но при этом сознавал, что одновременно присутствует во всех соседних корпусах. Такая быстрая активация даже в Припяти случалась не всегда, хотя там он эксплуатировал «венец» по полной программе.

Олег удивительно ясно чуял зверей — в микрорайоне их оказалось намного больше, чем можно было представить. Некоторых, например — одичавших кошек, Гарин распознавал легко, а про иных даже не мог сказать, как они выглядят. Тем не менее он слышал каждое живое существо в округе. Встревоженные, голодные, умиротворенные — они были такими же разными, как и люди. Ими можно было любоваться бесконечно — даже в те моменты, когда они жрали друг друга. В этом тоже была своеобразная гармония.

Столяров похлопал Олега по плечу:

— Ну, что там?

— Сейчас, — ответил Гарин, слегка раздосадованный тем, что благостное созерцание приходится прерывать. Однако полковника, как всегда, волновала работа и только работа.

Олег посмотрел вниз за окно. Доберман стоял возле дома, с ним были еще два каких-то типа, дружественных или нет — поди разбери…

Гарин не надеялся, что сразу прочтет их мысли, у него давно не было практики — потому что не было под рукой «венца». И нельзя сказать, что Олег по нему сильно скучал… Но вот подвернулся случай, и он вдруг испытал радость от этой встречи. Гарину снова было интересно жить, он снова чувствовал свою необходимость.

Мысли он, конечно, прочитать не надеялся, но уловить чужое настроение было делом не сложным.

«Комфортно. Проблема решена».

Это оказалось не совсем то, на что Олег рассчитывал. Ему хотелось выудить что-нибудь более конкретное, но почему-то не удавалось. Вероятно, восстановить все навыки за один сеанс было невозможно.

Гарин опять сосредоточился, но ничего нового не открыл.

«Проблемы больше нет. И это прекрасно», — теплыми переливами звучало в его сознании.

— Он чего-то боится, — сказал Олег.

— Кто? — спросил Михаил.

— Погоди… Не чего-то, а кого-то. Скутера. Да, точно.

— Кто боится-то?

— Все трое.

— Получается, наш Доберман с ними заодно?

— Совсем не обязательно. Но боится он того же самого. Скутер давит на всех — и на своих в том числе.

— Ну хоть какая-то информация, — удовлетворенно заметил Михаил. — Будет о чем покумекать на досуге. Теперь второй «венец».

— Зачем? — опешил Гарин. — Мы ведь уже все выяснили.

— Мы собирались провести испытания? Вот и проводим. Напяливай.

Олег сменил обруч на голове и комично повращал глазами.

— Ну и что дальше? — спросил он.

— Не знаю. Прислушайся к себе, — пожал плечами полковник.

— Пустота.

— Ты уверен?

— Абсолютно. Это кусок пластика, не более того.

— И все-таки не спеши с выводами. Попробуй хоть что-нибудь, — предложил Столяров.

— Стою с кольцом на башке, как дурак.

— Ясно. — Михаил выглядел разочарованным. — Ну, тогда снимай. Может, впарим кому… Хоть какая-то польза будет.

— Оставь, я его Бориске отвезу. Будет ему сувенир. А пока пусть полежит где-нибудь, хлеба не просит.

Олег заглянул в спальню и забросил обруч на шкаф.

— Ну и что в итоге ты выяснил? — спросил он, снова подсаживаясь к безнадежно остывшему омлету. — Реальный артефакт худо-бедно работает, а фальшивый — нет. Это что, научное открытие?

— Почему же в прошлый раз все было иначе?

— Ну-у… — чтобы не торопиться с ответом, Гарин набил рот и принялся тщательно пережевывать.

— Потому что вчера ты не знал, где реальный, а где фальшивый, — ответил за него Михаил.

Олег задумался над услышанным и уже собрался что-то возразить, но в этот момент в квартиру ввалился Доберман с каким-то тяжелым ящиком.

— Да куда ты это повидло тащишь? — всплеснул руками Столяров. — Продуктов у нас полно!

— Какое повидло? Джем это. Клубничный джем. Чужих нет? — негромко добавил Доберман и занес ящик на кухню. — Встретил парней Скутера, — с ходу сообщил он.

— Беспокоились насчет своих «хлопушек»? — без труда угадал Михаил.

— Они не беспокоились. Они шли убивать. Даже не из-за денег, а…

— А чтобы защитить свою территорию и напомнить, кто тут хозяин. Это как раз понятно. Непонятно, почему они передумали.

Доберман секунду помолчал, переваривая вопрос, потом суеверно прикоснулся к своей книге.

— Наверно, я слишком ей доверяю, — пробормотал он. — Но она никогда меня не обманывала. Парни видели дохлых ворон, и мне осталось только подтвердить, что ночью мутанты на кого-то напали. Я слышал стрельбу и взрывы. Так им и сказал. Их это устроило. Потому что такое объяснение устроит Скутера.

— Какие гуманные ребята. А ты говорил — отморозки.

— Эти — самые адекватные из всей банды. Одного зовут Мозоль, как второго — не знаю.

Сталкер сел за стол и бережно пристроил ящик на коленях. Либо он был большой сластена, либо в банках был все-таки не джем — эта мысль посетила Олега и Столярова одновременно.

— Давай хвались, — поддержал полковник.

— «Хлопушки», — скромно пояснил Доберман. — Все, что успел насобирать.

— Как это мило. И сколько? — Михаил заглянул в ящик, пытаясь пересчитать стеклянные банки.

— Тут не в каждой. В некоторых джем. Вернее, джем-то во всех банках, но в некоторых еще и шарик. Просто его не видно. А так — десять штучек. Больше я пока не добыл.

— Отчаянный ты мужчина, Добермаша…

— Не надо коверкать мое имя, — вставил тот.

— Доберманчик ты наш, Добермуся. Принес на базу сто кило тротила — ничего тебе для корефанов не жалко. А если чихнешь? Если уронишь? Шахиды в роду были?

— У меня? — озадаченно переспросил сталкер.

— На последний вопрос можно не отвечать, — заметил Гарин.

Доберман переставил ящик на пол и медленно отодвинул его ногой к стене.

— В такой таре «хлопушки» менее опасны, — сказал он. — Джем густой, хорошо гасит колебания.

— Про нас с Олегом парни Скутера не спрашивали? — поинтересовался Столяров.

— А как же. В Москве каждый человек на виду.

— И что ты им наплел?

— Я сказал правду: появились новые ходоки, люди опытные и приличные. — Доберман по инерции сунулся в тарелку, однако блины закончились. — Ну, какие у нас планы?

— За бензином надо бы съездить. Я давно Олегу обещал.

— Ты тачке своей обещай, а мне-то он на кой? — беззлобно огрызнулся Гарин.

— Поехали, — подытожил Столяров.

Доберману приспичило сесть впереди, и Олег без возражений занял место за водителем. Заднее сиденье было порвано, из-под липкого дерматина вылезал желтый, крошащийся от старости поролон. Памятуя о встрече с молодыми братками, Михаил выезжал из двора еще аккуратней, хотя Доберман советовал поступить иначе — дать по газам и побыстрее выскочить на трассу. Гарин в этот спор принципиально не вмешивался. В итоге «вольво» все равно оказалась на Профсоюзной улице, пусть и не так скоро, как того хотелось Доберману.

— Ближайшая вон там, — показал пальцем сталкер.

— Что «ближайшая»? — процедил Столяров.

— Заправка, естественно.

— А бензин ты будешь ведрами вычерпывать? Если он там еще остался. В чем нет никакой уверенности, — раздраженно добавил полковник, — потому что эвакуация населения — это в первую очередь топливный кризис.

— Тогда как же?.. — растерялся Доберман.

— Отсасывать будем. По очереди.

Сталкер сдержанно кашлянул и поправил в ногах винтовку.

— Ну вот же машины стоят! — Олег обвел рукой ряд автомобилей вдоль тротуара. — Зачем куда-то ехать?

— Да что же вы такие все умные-то! — в сердцах воскликнул Михаил. — Эти давно пустые. Можно подумать, что, кроме нас, бензин никому не нужен.

— Ладно, тебе виднее, — отмахнулся Гарин. — Вези, куда знаешь.

Столяров проскочил два перекрестка, а на третьем резко свернул вправо. Бело-синие коробки многоэтажек сомкнулись плотнее и нависли по обе стороны от узкой дороги. Гарин отметил, что совершенно не знает этих мест, хотя от его дома отъехали максимум на пару километров. Впрочем, спальные районы мало чем отличались.

Машина миновала поликлинику и универсам. С первого взгляда было ясно, что магазин давно разграблен, да и в поликлинике вряд ли осталось что-нибудь, кроме пустых бланков. Михаил продолжал отъезжать от Профсоюзной, углубляясь все дальше в какие-то глухие места. Когда за домами показался темный массив парковой зоны, Гарину стало не по себе.

— Доберман, ты погадать не забыл перед выходом? — спохватился Олег.

— Конечно, нет.

— И что там?

— Прогноз положительный, иначе я бы не поехал. И вас не пустил бы.

— А что она вообще предсказала, книжка твоя?

— Олег, она не рассказывает истории, — вздохнул сталкер. — Просто книга дала понять, что мы вернемся. Наверное, с бензином, — чуть подумав, присовокупил он.

— Дала понять, значит… — проворчал Гарин.

— Ну… как бы намекнула, да.

— Отлично, отлично.

На Т-образном перекрестке Столяров повернул налево. Олегу подумалось, что если бы в лесу был проезд, то полковник непременно поперся бы еще дальше, в самую чащу. Однако проезда там, к счастью, не оказалось. Более того, за узким символическим тротуаром вдоль дороги тянулся внушительных размеров овраг, поэтому Михаил был вынужден вести машину параллельно парку, в неведомую глушь, которая и в лучшие-то времена была местом не самым приветливым.

— Миша, ты выбрал опасный маршрут, — меланхолично произнес Доберман.

— Да черт!.. — Столяров вдруг врезал по тормозам и уперся руками в руль, чтобы не разбить лицо.

Его сосед на правом сиденье держал оружие вертикально, поэтому схватиться ни за что не успел. Сталкер сначала ударился стволом о переднюю панель, а затем лбом о ствол. Гарин тоже налетел на препятствие, но им оказался водительский подголовник, по сравнению с винтовкой — несомненно, мягкий.

— Это что такое? — спросил Михаил у Добермана.

Впереди, прямо посередине проезжей части, гулял маленький пыльный смерч метровой высоты. В воронке мелькало несколько черных обрывков — не то старых листьев, не то фантиков, но в основном там был песок. По крайней мере так это выглядело.

— Что это за хрень? — требовательно повторил Столяров.

— Понятия не имею, — отозвался Доберман.

— Слушай, сколько ты уже в Зоне?!

— А сколько ты живешь на этой планете? И что ты можешь поведать о торсионных полях?

Полковник в ответ похлопал глазами.

— Всего на свете знать невозможно, Миша, — примирительно сказал Доберман.

Столяров молча вылез из машины и остановился в метре от смерча. Затем обошел его вокруг, подобрал ветку, чтобы потыкать, но передумал. Вернувшись за руль, он сдал назад и заскочил правыми колесами на тротуар. Кренясь и поскрипывая, «вольво» объехала непонятное явление стороной. Смерч на это никак не реагировал.

Вскоре дорога начала плавно изгибаться. Когда машина преодолела большую часть дуги, впереди показалось то, ради чего Михаил забурился так далеко.

На дороге стоял бензовоз.

— Значит, будем, говоришь, сосать? — с сарказмом произнес Гарин. — Отсасывать, говоришь, будем?

— Не похоже, чтоб ты сильно расстроился, — заметил Столяров.

Большая алюминиевая цистерна сияла на солнце, и в этом виделось что-то позитивное, почти праздничное. Однако праздник быстро испортился: с бензовозом что-то было не так. Издали могло показаться, что у машины спущены задние колеса, хотя угол крена был слишком велик. Бочка стремилась встать на дыбы, и ее сдерживала только кабина. По мере приближения стало ясно, что спущенные колеса ни при чем — в том смысле, что у тягача их вообще не было. Как и обоих задних мостов. Словно кто-то срезал всю ходовую часть под углом и бросил машину в таком вот беспомощном, если не сказать унизительном состоянии. Можно было подумать, что бензовоз просто провалился в огромную выбоину, но никаких ям на дороге не было. Тем не менее последняя ось отсутствовала напрочь, а от соседней остался лишь отдельный узел, висящий на редукторе.

— Близко не подходить! — предупредил Столяров, покидая машину.

Олег с Доберманом выгрузились из «вольво». Гарин позволил себе сделать пару небольших шажков и присел на корточки.

— Ты, главное, под ноги смотри, — посоветовал Доберман.

— Да понял я, понял… — Олег подобрал пивную пробку и щелчком отправил ее туда, где в асфальт упирались ровно отпиленные детали тягача.

В действительности их не пилили, их поглотила аномалия — это было настолько очевидно, что никто даже не стал говорить этого вслух.

Пробка проскользила по дороге и вдруг утонула, беззвучно булькнула в никуда. Гарин заметил, что у аномалии есть четко очерченные границы. «Мокрый асфальт» растекся на дорожном покрытии овальным пятном от двух до трех метров в диаметре. Стальная рама тягача упиралась в край этого пятна — туда, где начинался нормальный асфальт, имеющий положенные ему свойства. Емкость с бензином в аномалию не угодила лишь чудом: нижний край алюминиевой бочки нависал над «мокрым асфальтом» на высоте сантиметров тридцати.

— Налюбовались? — спросил Столяров. — Давайте быстренько все сделаем и слиняем. Мне тоже это место не по душе.

Он энергично приблизился к «вольво» и открыл багажник. Внутри лежали семь канистр.

— Заправим шесть, — распорядился Михаил, доставая смотанный шланг и большую воронку. — Но сначала машину, конечно.

— Почему шесть? — вякнул Олег.

— О, как я ждал этого вопроса! Потому что у нас шесть рук на троих. Шесть, ровно шесть. Не больше и, слава богу, не меньше. И мне очень хочется поднять весь груз за одну ходку.

— Поднять на базу? — не поверил Гарин. — К ста килограммам тротила добавить еще и сто двадцать литров бензина?

— Хорошо, что мы все некурящие, — изрек Доберман.

— Можем хранить канистры не у тебя, а у соседа. У Юрия, этого, как его… там все равно уже ничем не испортишь.

— Ладно, поднимем. Но почему седьмую-то не заправить? Оставим ее в багажнике, пригодится же.

— Особенно тем, кто будет стрелять нам вслед, как вчера. Кстати, они ее пробили, засранцы… — Михаил продемонстрировал Гарину отверстие и помотал канистрой. Внутри, как в погремушке, прыгала пуля.

— Закрыли тему, — согласился Олег.

— Пойдем! — скомандовал Столяров. — Доберман, ты не участвуешь. Буду тебе признателен, если ты нас прикроешь со своей винтовочкой. Так оно спокойней.

Сталкер без возражений достал из машины СВД и, сняв заглушку с прицела, принялся оглядывать окрестности.

— Сориентировался с аномалией? — спросил Михаил у Олега. — Границы разглядел? Не наступишь?

— Хватит меня опекать!

— Я сейчас откручу вентиль внизу, и мы подождем, пока не сольется осадок со всяким мусором, — продолжал Столяров, пропустив реплику товарища мимо ушей. — Потом начнем заливать. А ты стой подальше и вовремя меняй канистры.

Михаил насадил шланг на носик воронки и дотянулся до сливного клапана цистерны.

Бензин хлестал большой перекрученной струей, от которой инстинктивно хотелось отшатнуться, однако брызг не было. Топливо уходило в «мокрый асфальт», как в мягкую губку, а точнее, как в дыру — без следа и без звука. Смотреть на это было жутковато, но интересно. Немного выждав, Столяров кивнул Олегу и подставил под кран воронку. Бензин побежал по прозрачному шлангу, и не успел Гарин оглянуться, как первая канистра была уже полна.

Подгонять «вольво» ближе Столяров не стал, поэтому Олегу пришлось несколько раз бегать с канистрой к машине и переливать топливо в бензобак. Но даже с этими хлопотами процесс занял считаные минуты. Вскоре и машина, и шесть канистр были заправлены.

— Мы готовы! — крикнул Михаил, закручивая стальную пробку.

Доберман отлепился от дерева, за которым он был почти не виден, и направился к машине.

— Подождите, мне тут кое-что пришло в голову, — сообщил он. — Нам ведь этого запаса надолго хватит, правда?

— Надеюсь, — не вполне уверенно ответил Столяров.

— И к тому же вечно цистерна здесь стоять не будет, — заговорщически произнес сталкер. — Однажды ее все равно найдут. И сольют подчистую.

— Ты говори прямо: что задумал?

— Мы наполним ее до краев. По крайней мере попробуем.

— Цистерну?..

— Аномалию, — торжественно закончил Доберман.

— Бредовая идея, — отрезал полковник.

— Эксперимент не хуже твоих! — подал голос Гарин. Ему тоже стало интересно.

— У вас у обоих детство в жопе не доиграло. Поехали отсюда.

— Если хочешь, можем проголосовать, — невозмутимо предложил Олег.

— Вот же, блин… встретились два ботаника!

— Зону надо знать, — сказал Доберман таким тоном, что спорить с ним было бы кощунством.

— Выливай, черт с ним, — вздохнул Столяров.

Доберман встал как можно дальше от края аномалии и открыл клапан. Бензин вновь полился в никуда, и это зрелище было более завораживающим, чем обычный ручей.

— Вы хоть по сторонам поглядывать не забывайте, — с тоской проговорил полковник.

— Да-да, — невпопад ответил Олег. — А что, если она переполнится? Я про аномалию. Ведь есть же у нее предел емкости? Должен быть.

— Само собой, — отозвался Доберман. — Иначе она будет противоречить элементарным законам физики. Хотя… она и так им противоречит.

Минут через пять Михаилу надоело.

— Это сколько же вы бензина извели! — сокрушенно воскликнул он. — А ведь мы могли бы сегодня еще раз съездить.

— Тебе все равно переливать некуда, — возразил Гарин, не сводя глаз с темного пятна на асфальте.

Еще через пять минут топливо в цистерне кончилось, и все почувствовали себя обманутыми. Особенно Столяров.

— Натешились? Довольны? — нетерпеливо спросил он.

— Нет, — твердо ответил Доберман. — Раз уж мы просрали столько бензина, мы должны извлечь из этого хоть какую-то пользу.

— Какую еще пользу?! — Михаил шагнул к пятну и посмотрел на него, как в колодец, сверху вниз, словно надеялся увидеть дно, а на дне — что-нибудь ценное.

— Мы его подожжем, — заявил Доберман.

— Кого «его»?

— Бензин, который впитался в асфальт.

— Ты понимаешь, что это не асфальт? Как бы его ни называли. Это не асфальт! — прокричал Столяров. — Это аномалия! От которой хрен знает чего можно ожидать.

— Книга показала, что мы вернемся, — упрямо произнес сталкер. — И я обещаю быть осторожным. — Он отошел к тротуару и подобрал старую газету, серую и покоробившуюся. Дальше он заговорил быстро и сосредоточенно: — Садитесь в тачку и разворачивайтесь. Не глушите мотор и держите мою дверь открытой.

С этими словами Доберман порвал газетный лист на широкие полосы и достал из кармана горсть патронов.

— Ты сумасшедший, — заключил Михаил.

— Может, правда не надо? — с опаской промолвил Олег.

— Я сделаю шнур, гореть он будет долго, — успокоил сталкер. — Идите, я скоро.

Он расстелил на дороге бумажные ленты и принялся раскурочивать патроны. Гарин и Столяров с тревогой посмотрели на эти приготовления и сели в машину.

Фитиль у Добермана получился довольно длинный. Он тщательно проверил, как скручены стыки разных частей, и начал двигать шнур к пятну. Когда конец фитиля достиг края аномалии, он погрузился в асфальт. Доберман попробовал вытащить его обратно и почувствовал сопротивление. Сильнее тянуть он не стал, поскольку было ясно, что бумажный фитиль просто порвется.

— А спички-то у вас есть? — спохватился сталкер.

— Нет! — победно заявил Столяров.

— Тогда включи прикуриватель!

— Он сломан!

— Я ведь все равно запалю. Но выстрелом будет хуже. Опаснее.

Михаил, чертыхнувшись, высунулся из машины и кинул зажигалку. Доберман поймал ее на лету и, не раздумывая, поджег свободный конец фитиля. Через мгновение он был уже в машине, а Столяров гнал «вольво» прочь от места эксперимента.

— Сейчас ка-ак рванет, — мечтательно произнес Доберман. — Это вам не коллайдер.

— Интересно, — согласился Олег.

— Интересно будет, если мы уехать не успеем, — пробормотал Михаил и вдруг застыл в ужасе.

На дороге пританцовывал все тот же небольшой смерч, который они видели по пути к цистерне. Тормозить было и поздно, и страшно, поэтому Столяров нажал на газ сильнее, хотя казалось, что педаль и так упирается в пол.

Все трое только ойкнули, когда «вольво» снесла пылевой вихрь бампером и как ни в чем не бывало помчалась дальше. Едва появилась возможность, Михаил свернул с улицы — явно наугад, лишь бы уйти от взрывной волны.

Волны, впрочем, не было — как и взрыва. Машина отъезжала все дальше, Олег с Доберманом пялились назад, а сзади была тишина. Еще секунд через двадцать стало окончательно ясно, что ничего уже не произойдет.

— Ну и хрен с ним… — расстроенно сказал Доберман.

И тут рвануло.

За поворотом поднялся столб клубящегося черно-алого пламени. Он был гораздо выше стоявших вокруг семнадцатиэтажных зданий, правда, быстро иссяк и переродился в облако густой жирной копоти. Обгоняя машину, вдоль улицы полетели газеты, прошлогодние листья и просто пыль. Впрочем, первая волна ветра также быстро выдохлась, а второй не последовало.

Доберман сиял.

— Едем назад! — горячо воскликнул он. — Надо проверить, что там осталось.

— Ну уж хер! — процедил Столяров. — Ты еще не все взорвал и поджег в этом районе?

— Прометеи в роду были? — Гарин покатился от смеха. — Вообще славно, конечно, получилось. Только не совсем понятно, чего мы достигли этим экспериментом. В смысле, каков итог.

— Итог таков, что наш запас бензина когда-нибудь кончится, — сказал Михаил. — И я уже знаю, кто будет отсасывать.

Столяров выбрался на Профсоюзную, и вскоре они подъехали к базе. Двор по-прежнему был пуст. Сталкеры вышли из машины, зевая и разминая суставы, как дачники. Затем выгрузили канистры и понесли их к дому.

Подъем по лестнице был не слишком легким, но всех утешало то, что возвращаться за грузом больше не придется.

На четвертом этаже они сделали привал, спешить было особо некуда.

На седьмом их ждали.

— Хабар и стволы на пол, грабли в гору! — скомандовал кто-то невидимый из-за лестничного марша.

Столяров поставил канистры, сделал шаг в сторону и без суеты оглядел гостей. На площадке отирались пять человек, все с «калашами». На нижнем этаже скрипнула дверь, и кто-то вышел из квартиры, отрезая путь назад.

— Кажется, это становится традицией, — сказал полковник.