Координатор

* * *

Подойдя к тёмному борту «Багузза», я довольно осмотрел махину своего судна. Тот стоял на одной из площадок столичного космопорта Славии. Два года я уже тут на планете. Всё что спланировал сделал, корочки пилота, навигатора и инженера-ремонтника имею, настоящие, специально летал за ними на планету где располагался университет, чтобы их получить. Там же достал из наруча «Багузз» и зарегистрировал его на себя в службе Астроконтроля. Так что полёт обратно к Славии проходил на борту моего единственного имущества, записанного на меня. И да, все деньги что при мне были, запас кредитов, были потрачены мной на обучение, сдачу экзаменов и получений дипломов. А прилетел я налегке, у меня не было корочек вольного торговца, поэтому по прилёту я приобрёл их тут же на Славии в офисе местного Астроконтроля. Всё необходимое у меня было, процедура меньше часа заняла, и регистрация проведена, моё судно теперь числится в реестре вольных торговцев. Могу возить пассажиров и грузы, главное налоги не забывать платить. Мой налоговый орган размещался на Славии. Раз я тут прошёл регистрацию.

Закончив внешний обход судна, я по аппарели поднялся на борт, активировав её закрытие, и уже к себе в каюту, которую обжил за время полёта. Работа мне предстоит интересная, новые миры, новые люди которых я буду возить, в общем, впечатлений ожидалось море. Однако, общаясь с другими вольными торговцами, мне удалось узнать, что год-два и всё это надоест, превратится в рутину. Кто привыкнув продолжает работать, не видя себя в другом деле, кто ищет новые пути. В принципе, отрицать не буду, возможно и меня это будет ждать, глупо отрицать обратное. Однако есть и другие пути, например, отправится в наёмники, пройдя регистрацию. Вот уж где скучать точно не придётся. Так что работа наёмника для меня пока отложена, сначала освою работу вольного торговца, а потом и подумаю о военной стезе солдат удачи. Только регистрацию придётся проводить в другом месте. Славия мирная планета, тут даже войск самообороны нет, только полицейские части, да служба внутренней безопасности. Из обороны пара эскадрилий истребителей, чего хватит от пиратов отбиться, и всё. В принципе, эти подразделения свои задачи решают, но если будет война, а о ней многие говорят, то и защитить планету нечем. Даже небольшая эскадра сметёт такую оборону и высадит десант.

В данный момент я дал в сети знак свободного пассажирского фрахта. А также параллельно отметил, лечу в Пространству Гунтов, могу взять пассажиров. Только их, трюм уже занят. Немного денег свободных у меня оставалось, и я закупил продовольствие, полный груз, Славия была аграрной планетой. Фрахт никого не заинтересовал, а перед самым отлётом прибежали две девушки-туни, им было нужно на планету контрабандистов, как я понял, те летели выкупать кого-то из своих. Девушки оказались легкомысленными и любвеобильными, так что девять дней полёта, а моё судно было быстрее чем то на котором мы на Славию прилетели, мы провели в кровати моей каюты. Всегда бы так летать. А по прибытию, те покинули борт, насчёт обратного билета они обещали связаться, а я занялся продажей груза. Сразу продал, тут это ценный товар. Девчатам я предложил помочь с их делом, но те отказались. Видимо что-то было у них в деле не совсем законное, что они не хотели сообщать. В общем, вот так продав груз, я почти на все заработанные деньги купил мощные бластерные винтовки, и малую зарядную станцию к ним. Вышло на сотню винтовок с боеприпасами и станцию. Всё убрал в наруч.

Думаете на этом всё? Ага, как же. Я снова загружал трюм из наруча, и вызывал покупателей, что забирали груз прямо из трюма судна, оплачивая мне его. Причины такого заработка были. Дело в том, что как я выяснил за два с половиной года жизни на этом прототипе Звёздных Войн, оказалось я страдал жуткими фобиями в отношении других рас. Особенно разных инсектоидов, или аквалишей не терпел. И если с людскими расами или их подобием, отношения у меня ровные, вон с туни спокойно любовь кручу и считаю, что так и надо, то остальные вызывают настолько редкое омерзение и антипатию, что это превращается в манию. Так что с работой торговца или наёмника придётся распрощаться, пересиливать себя каждый раз я уже не могу, и от этой психологической болезни тоже. Так что тут или купить себе дом на Славии, где-нибудь отдельно в красивых местах, и жить, став учёным-отшельником, занимаясь исследованиями в магии и клетках, или сменить мир. Почему-то последняя идея мне кажется всё больше и больше привлекательной. Ну не пошёл мне этот мир, я пытался, честно пытался, однако не пошёл. Поэтому я и решил, прежде чем покинуть этот мир, закупиться всем что может пригодится.

Месяц я уже на планете контрабандистов. Заработав немалые деньги на перепродажах, я купил отлично восстановленный патрульный корвет. Раньше тот принадлежал Корпусу Юстиции. А тут и броню усилили местные затейники, и вооружение. Правда, там экипаж в тридцать человек, но я накупил дроидов, и они вполне заменили его. Так что корвет отправился в наруч. Также я приобрёл сотню дроидов разного назначения, ещё несколько судов, в основном фрахтовщики, тоже пираты продают, истребители взял, ну и спидеров. Разные запчасти для их обслуживания. Вооружения немало купил. В основном лёгкое. Потому как кроме протонных торпед, я тяжёлого не нашёл, его просто не выпускали. Не было нужды, раз армия в Федерации отсутствовала как класс. А этот месяц я закупил всю номенклатуру что спланировал, и даже приобрёл две рабыни, они обе у меня в доме-сундуке находятся, наконец-то там заняты квартирки для наложниц. Одна девушка-человек, шестнадцать лет, я уже её попробовал, вкусненькая, до меня не целованная, другая туни примерно того же возраста. Тоже в постели бомба. Вот одна из них и будут сообщать желания Язиру, а тот выполнять.

Медлить я не стал, на спидере улетел в пустыню, потом убрав его в наручу, достал дом и вывел наружу Яну, девочку человеческой расы. Кстати, она из семьи космических шахтёров, коим не повезло наткнуться на пиратов. Выжила одна, остальные при штурме погибли, слишком активное сопротивление оказывали. А девчонку продали, даже не тронули, целки куда дороже стоили. Да и не заинтересовала она пиратов, те вообще с водного мира, другая раса. Мясом питаются, поэтому тела её родственников съели, мол, хорошие воины были, для них это честь. А поступил я вот как. Пристегнул девочку к себе ремнями, дал лампу в руки и велел тереть. А когда джинн появился, зашептал на ухо шокированному подростку что той сказать требуется. Та сообщила, потёрла лампу, и мы оказались на другой планете, и явно в другом мире. Надеюсь запрос был точным. А заказал я другой мир космической цивилизации, где есть только люди. Хватит мне того что я в мире пародии Звёздных Войн видел.

Опять мы на планете ночью оказались. Велел джинну отправляться в лампу, забрал ту и убрал в хранилище. Ну и девчонку освободил от ремней. Причём та так тёрлась о мой пах попкой, что я возбудился, поэтому расстёгивание ремней постепенно перешло в другое, в стриптиз, с последующим бурным сексом. А девчонку ещё учить нужно, да обеих, опыта мало, больше энтузиазма. Когда мы закончили, я вдруг услышал насмешливое покашливание рядом. Резко вскочив, застёгивая штаны, оборачиваясь с полным изумлением на лице, осмотрелся. Мой магический сканер не предупредил о чужаках, более того, тот сообщал что рядом никого не было, кроме моей наложницы. Вообще мы на ночном поле неизвестной планеты оказались. Однако нет, стоит молодой мужчина в характерном камзоле дворянина и мантии мага мира Одина, и лыбится.

– Не узнал? – с отчётливой насмешкой в тоне, спросил он на языке жителей мира Дарта.

– Что-то такое знакомое есть, но уловить не могу.

– Грандмагистр Дарт, – слегка откинув полу плаща, насмешливо поклонился тот.

– Ты умер! – резко, скорее от изумления, воскликнул я.

– Ты что, о гомункулах не слышал никогда? У меня они в убежище на тайном острове несколько штук созревали. Там же я приготовил мощную ловушку душ, настроенную на мою. Она должна была притянуть мою душу, в случае моей гибели, и прирастить гомункулу.

– Этого не было в твоей памяти, что мне досталась.

– Ну я же не идиот, этот отрезок памяти был мной удалён, я сам об этом не помнил. Не хотел лишится шанса на новую жизнь. Почти четыре года прошло, пока амулет не нашёл мою душу в другом мире и не притянул её, внедрив в гомункула, я ничего не знал. А дальше дело техники. Ох и пришлось мне за тобой побегать.

– Зачем?

– Хочу вернуть то что принадлежит мне. Кстати, молодец что подчистил хранилища моего дома, ничего ворам не досталось. А вот мою память и мои умения, это верни. Тем более тебе они с лишением магии, всё равно не нужны.

– Тоже верно, – вынужден был согласится я.

– Пришлось мне по мирам побегать по твоему следу. Потом магия джиннов тебя замаскировала, но когда я наконец нашёл мир и султана, прошлого хозяина джинна, я встал на след твоего джинна. Найти новый мир не мог, пришлось ждать, поставив сигналку на магию джинна. И как только тот перенёс тебя сюда, я последовал за вами. Как видишь, всё просто.

– У меня есть предчувствие, Дарт, что всё не так и просто.

– Ты прав, – усмехнулся тот. – Чтобы забрать своё, мне придётся тебя убить. Только не волнуйся, окончательно развополощать я тебя не буду, потому как благодарен что ты сохранил мои накопления и моё имущество, даже увеличив его в несколько раз, изрядно его пополнив. Я отправлю твою душу на перерождение, сохранив всю память и твой опыт, кроме того, что у тебя было по магии, это заберу. Так что у тебя есть шанс возродится. Тут уже как повезёт.

– Ё моё! Есть вообще во всех этих мирах люди, которые не хотят меня убить или ограбить?! Почему это постоянно происходит?! – вскинув руки к небу, горестно поинтересовался я у местного бога.

– Он тебя не слышит, ты не из этого мира. К слову, возродишься ты в своей Ветке Миров, раз душа приписана к ней.

– Порадовал. Ну хоть был космолётчиком, отвёл душу, исполнил мечту. Ладно, вижу что с тобой мне не справится. Тем более ты блокировал все мои амулеты и артефакты. Просьба только о наложницах позаботится. Одна у меня в ногах сидит, пытается понять о чём мы говорим, и другая в доме-сундуке. Найдёшь его в наруче. С твоим опытом вскроешь всё за пару недель. Еды у неё там на несколько лет, да големы ухаживают, разберёшься.

– Шансов у тебя нет, тут ты прав, а за подарок спасибо, наложница в моём вкусе. А теперь спи.

Движения я не заметил, и просто потерял сознание. Смысла биться против Дарта я не видел, я всё равно что клоп перед опускающимся ботинком, силы не равны, а так хоть ушёл спокойно. Тем более Дарту я верил, и если тот пообещал на перерождение отправить, то так и сделает. Вот только интересно куда? Земная ветка. Надеюсь в тот мир где я в детдоме год прожил. Три года как война закончилась, надеюсь там про меня не забыли.

Пробуждение было насколько странным. Я не сразу понял, что моё тело качается в такт вагона, что постукивая парами колёс по стыкам рельс, куда-то катил. Телом я сразу овладел, и морщась, похоже у меня помойка во рту, вызванная вливаниями горячительных напитков, попытался осмотреться, сев на полке. Снаружи похоже рассвет наступал и света постепенно начало хватать. Лежал я на верхней, слева от входа, внизу и на соседней лежали командиры. Чёрт, похоже у меня дежавю, причём не в первый раз. Форма старая, довоенная с петлицами. Только на одном был френч с кубарями старшего лейтенанта артиллериста, остальным хватило сил скинуть их, оставшись в нательных рубахах, включая донора моего нового тела, поэтому понять где я и что происходит, хотя бы примерно по времени определится, смог. Теперь хотя бы стоит понять в кого я попал. Рубаха форменная, тёмно-синие командирские галифе, ноги босы, теперь френч с документами поищем. А, вон и гимнастёрка, и фуражка покачивается, с голубым околышком. Так я лётчиком стал? Хм, а почему в петлицах сержантские треугольники? Тогда такие галифе как у меня не по уставу, должны быть обычные красноармейские. Надо всё выяснить.

Внизу на столике следы возлияния, пустые бутылки и закуски. Запах был ещё тот. Спускаться я не стал, пол тоже вещами завален, сапоги стояли, с портянками в них, поэтому думаю понятно, что запах стоял ещё тот. Даже слегка приоткрытое окно не спасало. Свежего воздуха как-то не наблюдалось. Я и так дотянулся до вешалки где моя гимнастёрка покачивалась, уверен, что моя, и сняв фуражку, положив на полку, спустив вниз ноги, снял также и гимнастёрку. Тяжесть в нагрудном кармане сразу дала понять, что документы на месте. Тэк-с, что у нас тут? Кем я теперь стал? Расстегнув клапан нагрудного кармана, я достал пачку документов и положив рядом, бросил на подушку сам френч.

– Какая прелесть, – едва слышно пробормотал я, начав с удостоверения командира, открыв его.

Точнее удостоверение было красноармейским, потому как сержантскому составу выдают именно такие документы, вот буду лейтенантом, получу уже командирское. А возмущение у меня вызвало то, что фотографии не было, лишь оттиск печати авиационного училища, и вложена бумажка что сержант Кирилл Андреевич Кузьмин направляется в действующую армию Киевского Особого Военного Округа. Закончив изучать красноармейскую книжицу, я отложил её и взял следующую, оказавшуюся комсомольским билетом. Тут фотография была, так что достав из кармана гимнастёрки карманное зеркальце, я его заметил ощупывая, сравнил. Ну да, теперь я это и есть, Кузьмин. Удивление вызвала дата рождения Кирилла, подсчитав с временим указанным в предписании, я понял, что тому восемнадцать лет. Видимо из скороспелок что выпустился из школы и поступил в военное Качинское лётное училище, закончив его в восемнадцать лет. Девятнадцать тому наступит шестого сентября.

После комсомольского билета, судя по отметкам, взносы Кирилл платил вовремя, я осмотрел удостоверение шофёра. Продуманный мальчик, даже его смог получить. Ещё была фотография красивой девушки с довольно большой грудью и вьющимися волосами. На обороте написано: Моему герою от Нади. Хм, как мою бывшую жену зовут. Закончив так изучать всё что было в кармане гимнастёрки, я убрал обратно, застегнув клапан, и ещё раз себя осмотрел. На рубашке были пятна, да и на галифе заметны, не аккуратно праздновали, поэтому подумав, я повис на руках, держась за обе верхние полки, и аккуратно опустил себя на пол. Первым делом взяв бутылку с недопитым лимонадом, одним махом осушил ту. Лимонад выдохся, бутылка не закрыта, но хоть освежился, а то настоящий сушняк был. Напившись, я поискал и найдя сапоги по размеру, быстро и ловко намотал портянки и вбил ноги в сапоги, слегка притопнув. Сели как родные. Хорошее сапоги, кожаные. Хотя я слышал многие молодые командиры, которые выпускались из училищ, получали на складах сапоги из брезента. Тут Кузьмину повезло. Дальше я сходил в туалет, на клапан давило по малой нужде и сделав свои дела, умывшись и освежившись, постучался к проводнику, попросив себе три чая. Нужно убрать последствия пьянки и чай с этим должен справится. Вернувшись, я достал из кармана галифе платок, смочил его водкой, на столе было две недопитых бутылки и стал оттирать пятна на галифе и на рубахе. Неплохо получилось. Запашок ещё тот пошёл, но оттёр. Я как раз гимнастёрку накинул, застегнув пуговицы на груди, и кобуру осматривал, когда постучавшись, вошёл проводник. Расчистив место на столе, тот оставил стаканы и прежде чем уйти, сообщил что до места прибытия осталось ещё часа три пути. Закрыв дверь, я стал изучать «Наган». Вообще револьверы только танкисты уважали, этим оружием можно пользоваться внутри танков, стрелять из смотровых щелей, остальные предпочитали «ТТ». Тут видимо Кириллу не повезло, выдали что было. Причём номер оружия вписан в удостоверение. Даже странно что сержанту не на месте службы должны были его выдать, а в училище это сделали. Оружие заряжено, в кармашке ещё десять патронов. Маловато будет. Надеюсь в поклаже будут ещё. Надо только узнать какой из чемоданов на полке теперь принадлежит мне.

Осмотр других карманов дал мне немного денег, рублей семьдесят, и мелочью около двадцати рублей. Застегнув ремень, и согнав складки назад, дело привычное, носил я подобную форму, устроился на нижней полке, пододвинув страдальца что спал на ней, и приступил к чаю. Он действительно помог, сушняк стал пропадать, головня боль тоже. И самочувствие улучшилось. И вот добивая третий стакан, я размышлял. А ведь всё, теперь у меня одна жизнь и навсегда, и как я проживу её, будет зависеть только от меня. Больше тут не появится джинн, что схватит меня в охапку и не унесёт, не появится Дарт. Столько приключений удалось пережить, в мире космической цивилизации побывать, и закончились мои приключения вот так. Нет, я всё прекрасно понимаю, куда еду и что меня вскоре ждёт, но это моя новая жизнь, которую мне ещё нужно будет прожить, а вот со старой всё, я сидел, пил чай и прощался. Прощался с той прошлой жизнью. Проверил знания по магии и как стена, их не было, но как пользовался и жил с нею, это помнил. Остальное тоже.

Тут состав дёрнувшись, стал замедлятся. Похоже очередная проходная станция. Встанем, высадим одних пассажиров, заберём других, пока паровоз пополняют водой и углём. Оставив стаканы на столике, я поправил форму и покинув купе, направился к выходу, протискиваясь между другими пассажирами. Кирилл не курил, не нашёл я у него папиросы, да и спичек тоже, это он молодец, вредная привычка. Хочу свежим воздухом подышать, а то атмосфера в купе уже убивала, закусить хотелось. Выбравшись наружу, я стал прогуливаться по перрону, заложив руки за спину, изредка отдавая честь редким командирам. На перроне было несколько торговок, вот я к ним и отошёл. Может что присмотрю себе? Действительно присмотрел, несколько пирожков с капустой, мне их в газетный кулёк завернули, и бутылочку молока. Ещё стакан я выпил прямо тут, на свежем воздухе. Надеюсь не пронесёт. Ещё у старичка, что разной мелочёвкой торговал с открытого чемодана, увидел и купил пару предметов. Для начала, это острозаточенный перочинный нож, в карманах я такой полезной вещицы не обнаружил, а тут ножик с дополнительным шилом. Не новый, заметно что пользованный, но крепкий и долго ещё прослужит. Потом два коробка спичек взял и бечёвки моток в три метра. Все вещи в карман убрал, в путешествии вещь нужная. Ещё я приметил зубную щётку и коробочку зубного порошка, но пока раздумывал брать или нет. Может у Кирилла в чемодане всё что нужно лежит? В общем, посмотрю позже, если нет, куплю в Киеве.

Поезд на этой станции стоял полчаса, я успел купить кувшин кваса, ядрёного, это моим попутчикам на опохмел и вернулся в купе, как раз когда тронулись с места. Тут и попутчики мои начали просыпаться. Мой сосед по верхней полке был одного со мной звания, я больше скажу, наверняка и училища тоже. Лётчик. Внизу справа от двери старший лейтенант артиллерист был, а рядом с ним лейтенант пехотинец. Этот молодой, видимо тоже только из училища. Кстати, похоже грузин. Странно, они особо на водку не налегают. Видимо в компании так хорошо посидел. Взяв стаканы, я разлил квас и сунул им в руки, разбудив своего напарника. Ну и пирожки стал доставать. Чай я уже попросил, скоро проводник заберёт стаканы и принесёт.

– Это же квас?! – возмутился старлей, когда попробовал пенного напитка.

– Конечно. Мы пребываем в Киев через два часа. Нужно выглядеть хорошо.

– Это вы в Киеве сходите, а мне до самой границы скучать, – отмахнулся артиллерист и стал искать бутылки где ещё была водка.

А остальные ничего, морщились и пили. После этого все вымелись из купе, в туалет припёрло. Как раз проводник подошёл, стаканы забрать, скоро чай на четверых принесёт. Потом мы пили чай с пирожками, старлей опять наквасился, остатков ему хватало на старые дрожжи, и уснул, мы же стали собираться.

– Степан, подай мне мой чемодан.

Какой из них мой я не знал, память прошлого хозяина тела так и не пробудилась, и таким вот бесхитростным способом узнал. А как напарника зовут, было выяснить проще простого, пока они дрыхли я документы его посмотрел. Степан Зацепин. Документы схожи с моими. Моя догадка что они с Кириллом из одного училища оказалась верна. Дальше мы приводили себя в порядок, пока я изучал содержимое чемодана. Хм, щётку и зубной порошок всё же нужно было купить, их в наличии не имелось. У Кирилла даже расчёска с обломанными зубьями была. Ладно, приобрету при возможности. Так же был тяжёлый узелок из платка, в котором нашлись патроны к револьверу. Штук пятьдесят. Что интересно, кроме запасного комплекта формы, скорее даже повседневной, а не парадной что на мне, в чемодане оказалась папка теперь моего личного дела. Чтобы не мешать остальным собираться, я забрался на свою полку, не снимая сапог, и изучил, ничего интересного, но информацию я получил. Кирилл москвичом оказался, у него там родители и две младшие сестры проживали. Остаётся только гадать почему тот на Каче оказался, а не в Московское лётное училище поступил. Ещё в чемодане было полотенце, не початый кусок мыла, стопка писем от родных. И пока мы ехали, убрав папку, слишком нагло я её изучал, заметив недоумённый взгляд Семёна, перешёл на письма. Те тоже многое дали, посмотрел, как Кирилл пишет, тут недописанное письмо было, как семья ему, адреса запомнил родственников. Похоже мне придётся с ними заново знакомится, рубить хвосты я не планировал.

Наконец поезд замер на Киевском вокзале, и мы втроём сошли, оставив старлея досыпать. Дальше выяснив где находится штаб округа, на месте разделились, лейтенант в свой отдел кадров направился, а мы в отдел кадров ВВС. Там у дверей, заняв очередь, достали папки с личными делами и стали ждать. Очередь двигалась быстро и вот вскоре приняли нас со Степаном. Тучный майор, что открыв мою папку, начал её изучать, только и спросил у меня:

– Какие из новейших машин знаешь?

– «Як-один, – сразу ответил я.

Вопрос майора меня озадачил, не без этого, какие новейшие машины у только что закончивших училища? Вопрос явно с подковыркой, вот и выдал ответ. Степан вытаращил на меня глаза, тот такого не ожидал.

– Хорошо знаешь? В личном деле это не отображено.

– На аэродроме, где у нас проходили учебные полёты, сел «ЯК», проблемы с мотором были. Наш механик, провёл ремонт. Я ему помогал, сигаретку держал пока тот ремонтировал. Так что в работе я поучаствовал.

– Юморист значит? – хмыкнул майор, и приказал девушке-сержанту, что сидела рядом. – Оформляй обоих в полк Матвеева. Закроем его заявку на молодых лётчиков.

После этого нам приказали подождать снаружи, пока документы будут готовы, свои красноармейские книжки мы тоже сдали вместе с предписаниями явится в этот отдел, и вот устроились в коридоре на чемоданах, все места уже были заняты. И ожидали. Через час нас вызвали и вручили обратно удостоверения, где теперь значилось в каком полку и дивизии мы будем служить, и выдав предписание явится в штаб полка, отпустили. Покинув здание штаба, я изучил информацию, где мы будем служить.

– Семнадцатый ИАП, четырнадцатая САД. Смешанная авиадивизия, – пробормотал я, изучая документы. – Пункт летней дислокации полка аэродром у станции Голобы.

– А где это? – изучая свои документы, поинтересовался Степан.

– Понятия не имею. Узнаем на станции, заодно билет у военного коменданта получим.

– А говорили, что билеты вручают вместе с предписаниями, теперь их с боем придётся выбивать из коменданта. Ладно, идём, – подхватив чемодан, сказал Степан.

Быть сержантом не очень хорошо. Правая рука постоянно свободна, чтобы отдавать честь командирам старше званием. Для нас все командиры старше званием. Вообще, решение командования ВВС присваивать выпускникам лётных училищ звания сержантов, а не лейтенантов, попахивает бредом. Сержанты теперь должны жить в казармах, как младший командный состав, ходить строем в столовую и на учёбу. Если кто женат, то семейная жизнь очень сильно будет недоступна. Если только командиры не пойдут на встречу семейным и не выделят им уголки в казармах. При этом сержанты-лётчики являются командирами, и даже инженера в звании лейтенантов, отчитываются перед ними за состояние самолётов как перед командирами. И этот бред, помнится, будет длится до конца сорок второго года. Надеюсь я это переживу. Или офицерское, то есть командирское звание получу, став лейтенантом. Если выживу в первые месяцы войны.

С билетами проблем не возникло. Комендант, изучив наши предписания, вышел из кабинета, и вернулся с тем что нам было нужно. Поезд проходной, ночью будет, в полночь, там и сядем. Единственный минус, рейс не прямой. В Луцке придётся пересаживаться на ветку что вела к Ковелю. Там на полпути и будем нужная нам станция. Если так посмотреть, то неплохо получается. Можно было на машине несколько сотен километров от станции трястись, а так привезут к месту службы с комфортом. Оставив чемоданы в камере хранения, мы направились гулять по городу. Если бы не напарник, я бы тут развернулся, всё что нужно добыл, разной около криминальной шушеры тут хватало, однако с таким грузом не развернёшься. Так что я лишь в магазин зашёл, купил, как и хотел, расчёску новенькую, зубную щётку и жестяную коробочку с мятным зубным порошком. Всё это вполне в карманах разместилось, не требовалось относить и убирать в чемодан. Ещё заметив стоматологический кабинет при местной больнице, я решил проверить зубы. А то война скоро, не хочу мучится с каким флюсом. Нас даже без очереди пропустили. Степан явно трусил, но шёл больше для компании. Со мной всё в порядке было, осмотрели, посоветовали почаще чистить, я сразу показал покупки, чуть убрали налёт, и всё, выпустили. А вот Степана я больше часа ждал. Жужжала машинка, были слышны ойканья, пока наконец тот не вышел из кабинета, держась за щеку. Оказалось, у того проблемы были, и врач к счастью всё убрал, мол, теперь пару лет может не воспоминать, если сладким злоупотреблять не будет.

После посещения зубного врача мы отправились лечить нервы, тем более время к обеду приближалось, и кушать хотелось. Ресторан не для нас, званием не вышли, а вот точка общепита, пельменная, это как раз в тему. Сделали заказ, взяв по тарелке пельменей со сметанной, по три куска хлеба, и чебуреков ещё к сладкому чаю, и вот так поели. Степан намекал насчёт стопочки водки, но я был непреклонен, для лётчика водка смерть, так ему и сказал. Пусть забывает про привычки. Те более денег у меня почти что и не осталось, хватит пирожков в дорогу купить, чтобы было чем в пути питаться, но не более. Всё же, не зря нас из лейтенантов в сержанты перевели, зарплату-то куда меньше приходилось платить. Думаю, из-за этого всё дело. После такого плотного обеда, мы погуляли по городу, зашли в парк аттракционов, был тут и такой, потом в зоопарк, Степан платил. А в зоопарке я отметил как группа карманников работает, двое, в прикрытии малец, ему добычу скидывали, по закон тот не подсуден. Похоже карманники из заядлых урок, с такими работать одно удовольствие.

– Я в туалет. Если что, встретимся у вольера бегемотов.

– Хорошо.

Тот старался сохранить серьёзнее лицо, но иногда смех прорывался, как и у ребятни вокруг, что наблюдали за обезьянами в клетке. Моя торопливость обуславливалась тем что карманники закончили работать, да и быстро они это сделали, и решили скрыться, пока шум только поднимался, от обнаружения пропажи кошельков. Один воришка ушёл через отдельный вход, на другую улицу, а второй с мальцом, делая вид что они не знакомы, через второй. Именно за ними я и последовал. Нагнать их на улице было не трудно, как ни странно из-за того что на улицах много мужчин в форме, я особо не привлекал внимания. А заметив, что к ним и второй щипач присоединился, нагнав по дороге, только скривился. Нет, быстро сработать не получится, поэтому подойдя к первому же постовому милиционеру, сказал:

– Вон те двое обокрали несколько посетителей зоопарка. А мальчонка им помогал, добычу уносил. Я помогу их задержать и свидетелем выступлю.

– Хорошо, товарищ сержант, – кивнул тот, и мы побежали нагонять воришек.

Те топот быстро у слышали, рванули в разные стороны, и тут же хлопнув выстрел, произведённый мной в воздух. Один всё же рисковать не стал, остановился, как и малец, а вот второй щипач удрал. Проверив сумку мальчишки, миллионер лишь кивнул, факт грабежа налицо. В райотделе меня задержали часа на два, да и то не без моего согласия. Я лишь попросил отправить человека в зоопарк к вольеру с бегемотами, чтобы напарника моего привели. Поэтому, когда я вышел из кабинета, то среди пострадавших из зоопарка был и Степан, что сидел на стуле и с ленивым выражением лица ожидал меня.

– Что случилось? – сразу спросил тот.

Мы вышли из здания милиции и направившись к вокзалу, общаясь на ходу. Я рассказал, как заподозрил группу в кражах, ну и сообщил куда нужно, дальше уже следствие. Мол, подозрение подтвердилось. Тот похмыкал, изучил справку что мне дали, начальник милиции выписал за помощь в задержании преступников, второго щипача уже поймали. Оказалось, было известно кто это, не первый раз за руку ловили. Дальше мы искупались в реке, потом закупили припасов, и ожидали свой поезд на вокзале, а в полночь, устроившись в купе, сунув чемоданы на полки, и сразу раздевшись, улеглись спать. Соседями в этот раз у нас была семейная пара, что с маленьким ребёнком ехали в Луцк. Мы старались не разбудить ребёнка. И вот так вскоре уснули. Жаль провалилась попытка добыть средства, но хоть справку получил. У меня даже наручных часов не было и я серьёзно планировал заполучив деньги их купить, да вот не вышло. Слышал, что наручные часы лётчикам выдают перед вылетом, но сомневаюсь, что это касается сержантского состава, так что тут лучше свои иметь. Ладно, есть ещё идея пробежаться завтра по поезду, шулеров поискать, они тоже считай мои клиенты, но это завтра.

Утром, проснувшись, мы ещё в пути были, позавтракали совместно с соседями, и пока Степан на полке лежал, газету читал, тот её стрельнул у соседа, главы семейства, как нам удалось узнать, агронома, которого по комсомольской путевке отправили налаживать сельское хозяйство на недавно занятых территориях, а я решил прогуляться. Фуражку и ремень с кобурой оставил на полке, а «Наган» незаметно сунул в карман галифе. Первый пробег ничего не дал, весь поезд изучил, двигаясь из вагона в вагон и пока глухо. Прибываем в Луцк мы в шесть часов вечера, надеюсь добыча ещё будет. Там я и поступал, после каждой станции, выждав с полчаса, изучал обновившийся контингент пассажиров, и ближе к обеду похоже есть зацепка. Причём в нашем вагоне, только купе через одно от проводника. Это точно мои клиенты, глаз у меня намётан. Дожидаться, когда те начнут работать, я не стал, они и так были неплохо упакованы, поэтому, когда двое пошли курить в тамбур, да их и было двое, я зашёл следом, попросив сигаретки, и локтем ударил одного в лицо и ребром ладони второму по горлу, вырубив обоих. Качественно. Обыскав обоих, собрав трофеи, качественно по телам прошёлся, открыл дверь тамбура, тут не было запора, старый вагон, и сбросил обоих с поезда, что на полных порах шёл дальше. После этого закрыл дверь и вернувшись в своё купе, устроился на полке. Нам со Степаном снова верхние достались. В купе шулеров я даже и не заходил, там другие пассажиры были и так палится из-за барахла что с ними был, я не желал категорически.

Сами трофеи были даже выше ожидаемого. Кроме трёх пачек игральных карт, наверняка краплёные, был пистолет «ТТ» с двумя запасными магазинами и патронами россыпью. Штук пятьдесят на первый взгляд, видать те если что отстреливаться планировали до последнего. У второго огнестрельного оружия не было, зато два ножа, у первого лишь одна финка была. Двое наручных часов, у каждого по экземпляру. Пачка денег, тысячи две на вид. Также был золотой портсигар и такая же золотая зажигалка, вещи особых примет не имели, поэтому и прихватил. Остальная мелочёвка по карманам не заинтересовала. А после возвращения в купе я достал чемодан и открыв его, незаметно убрал трофеи внутрь, только одни часы оставил, в кармане держал, за временем следить, и пару банкнот, чтобы средства были. Один из ножей, самый лучший на мой взгляд, я убрал за голенища левого сапога.

Дальнейший путь прошёл тихо и незаметно. Мы сошли в Луцке, и выяснив что нужный нам поезд будет готов через два часа, оставив чемоданы на вокзале, решили прогуляться. Рынки уже не работали, позднее время, но хоть так походим. Найдя часовую мастерскую, даже странно, работает, я зашёл в неё, Степан снаружи покупал в ларьке лимонад на обоих, и сделал вид что приобрёл у часовщика поддержанные часы. Легенда неплоха была, я с довольным видом застегнул ремешок на руке, подогнав его. Потом напились лимонада, и вернувшись на вокзал вскоре покинули Луцк, направившись к нужной станции. Прибудем мы ночью, проводник обещал разбудить. И действительно за полчаса до прибытия разбудил. Время два часа ночи было, когда мы сошли на пустой перрон и осмотревшись, направились к небольшому деревянному зданию вокзала. Там от сонного служащего узнали где аэродром и направились к нему. Часовой на въезде направил нас к дежурному, очень сонному лейтенанту, а тот забрав наши удостоверения, мою справку от милиции, и определил в десятиместную палатку, указав на две свободные койки. Лагерь тут был летний и проживали военнослужащие в палатках. Так что мы разделись, умылись под умывальниками и вскоре расположились спать.

Я в шоке, только на третий день, после знакомства с частью, всеми командирами, нам наконец показали наши самолёты, и представили механиков. Хм, мой имел звание старшины. Я же говорил, что такие ситуации тут часто бывают, и старшине приходит подчинятся сержанту. Я не один такой был. А вот в звенья мы попали разные со Стёпой, хотя и одной третьей эскадрильи. Я во втором звене левый ведомый, а тот в третьем, тоже левый. Всего в полку было четыре эскадрильи. Сам полк ещё находился в стадии формирования, но вооружение до сих пор было устаревшим, «Чайки» да «Ишачки». К слову, наша эскадрилья летала на «Чайках», вот и я такой аппарат получил. Сам я за свои умения ничуть не волновался, и если потребуется, то и старым лётчикам покажу класс.

Тут без шуток, напомню, что во время одного из попаданий в Брестскую крепость, это было в первый раз, я изрядно поработал в окрестностях, и посещал разбитые аэродромы. Так что разной техники мной было добыто изрядно. А когда я на Славии жил, то всё свободное время пустил на то чтобы овладеть этими аппаратами. «Мессера» у меня тоже были, и на них летал. А вообще, Астроконтроль следил только за орбитой, поэтому мои полёты не сразу привлекли внимание. А когда привлекли, наши военные пилоты из эскадрилий заинтересовались. Многие пробовали эти машинки, даже ангар мне был выделен, на аэродроме с наземной полосой, где я часть аппаратов держал. А откуда они объявились, объяснил просто, с родины подкинули. В общем на Славии скучно было, так что почти два года летал я постоянно. «Чайки» и «Ишачки» среди аппаратов были, да и более новейшие модели. Те же «Миг-1» и «Миг-3», «Як-1», и «ЛаГГ-3». Это из истребителей. Штурмовик представлял собой «Ил-2», а бомбардировщик «Пе-2». Устаревшие машинки тоже были. Всё испробовал. А перед тем как покинуть Славию, я весь этот парк продал. Давно некоторые энтузиасты мне предлагали. Всё равно те износ большой имели и будут стоять в подобии музея авиатехники, так что не думаю, что кто на них разобьётся.

Наши красноармейские удостоверения нам вернули только сегодня, их оказывается в штаб дивизии возили, оформляли и нужные метки ставили. А так как я и говорил, везде строем нас гоняли. Парни сейчас в штурманской палатке изучали карты окрестностей, зону ответственности полка, а я в штабе помощником дежурного сегодня был. Пока время свободное есть, сижу и пишу письмо родным Кирилла. Тяжело это пока воспринимать, надеюсь привыкну, но теперь и мне они родные. Прерываться от написания письма приходилось часто, я ещё поглядывал в недописанное письмо Кирилла, чтобы почерк был схож, но к концу дня, когда моё дежурство закончилось, всё же дописал, и отдал штабному писарю, тот отправит. А насчёт наличия наручных часов, то до сих пор нарадоваться не могу, не у всех из сержантского состава лётчиков они были, а вещь нужная. Вторую пару я подарил Степану, ему на днях двадцать исполнилось. Порадовал его. Сегодня уже шестнадцатое июня было, а у нас пока даже учебных полётов не было. Пользуясь тем что я при штабе сегодня был, заинтересовался этим вопросом. Оказалось, в планах полёты были. Девятнадцатого пробные, будем свои машины изучать, знакомится с ними в воздухе. А двадцать четвёртого уже учебные бомбометания. Подозреваю что двадцать четвёртого до учебных так и не дойдёт, боевые будут.

«Чайка» у меня была стандартной комплектации, сорокового года выпуска. Их нашему полку из резерва выделили, так что машинки практически не летавшие. Механик мою «птичку» до ума доводил, нам выделяли время, и мы помогали им в этом, чтобы узнать хорошо свои аппараты. Так вот, вооружение стандартное, четыре «ШКАСа», не самые мощные пулемёты, хотя и скорострельные, авиационные всё же. Потом направляющие для восьми ракет, и подвески для бомб, последних можно брать на двести кило. Как истребитель «Чайка» так себе, она ещё в сороковом морально устарела, и в скорости не может тягаться даже с некоторыми бомбардировщиками и штурмовиками немцев, я уж про «мессеры» не говорю, а вот как штурмовик, для штурмовки колонн противника, этот самолёт ещё на многое сгодится. Жаль только советские лётчики этого не понимают и использовать будут именно как истребители, потеряв большое количество «Чаек» в первые дни воздушных боёв. И ведь не будешь орать, мол, я знаю как их использовать, и не сгубить, что скоро случится, да нельзя этого делать.

Вот так служба и шла. Был учебный вылет, командир звена у меня младший лейтенант Алёшкин, а правый ведомый старший сержант Гурин. На самолётах раций не было, даже приёмников, как мне объяснили, толку от них всё равно нет, лишь шум в наушниках, поэтому приказы командир звена отдавал флажками. Дикость. Однако день полётов прошёл, отработал хорошо, не отстал, а это главное, и вот служба потянулась дальше пока не наступила та самая ночь. С двадцать первого июня, на двадцать второе.

Наша эскадрилья не была дежурной, поэтому все спали. Я тоже не отставал от своих коллег, и полностью раздевшись спал на койке. Спал крепко, не мучаясь, всё равно чему быть тому не миновать. Да и уверен я был что аэродрому нашему хана. Ни о какой маскировки и речи не шло, самолёты на стоянках стояли в линеечку. Бойцы из «БАО» специально бегали с верёвочками чтобы поставить машины ровно, слегка развернув на правый борт. То есть, ровная такая шеренга боевых машин буквально кричала и просила обстрелять их с воздуха, собрав большую жатву с первого же захода. Если немцы налетят на рассвете, то будет плохо.

Конечно я не мог не подготовится, в карманах гимнастёрки лежали вещи, то что пригодится если меня собьют над территорией противника. Нас на довольствие поставили, выдали запасной комплект формы, лётный комбинезон с шлемофоном, вещмешок с фляжкой, и всё. Котелка не было, нас в столовой кормили. Даже ложек не выдавали, получали всё на месте. Фляжку я постоянно на ремне носил, мало ли. Перочинный нож, бечёвка, ну и почти все деньги что при мне были, из трофеев шулеров. Если собьют, деньги помогут, куплю что нужно. Ну или добуду. Кстати, пятьсот рублей я переводом отправил на имя отца. Тот уже подтвердил телеграммой что всё получил. У них два ребёнка, средства нужны, пусть хоть такая помощь. По поводу подготовки самолёта, то все машины и так стояли с заряженными пулемётами. Только подвески для ракет пусты. Я не знаю, отдавало ли командование приказ разоружить самолёты, даже вооружение снять, но у нас о таком бреде не слышали, и служба тянулась как полагается. Ночь для меня не была тревожной, как искупался вчера вечером в небольшом озере, у нас к нему все бегали купаться, устроился на койке после отбоя, и вот проснулся по сигналу тревоги. Не от шума моторов вражеских самолётов и не от разрывов бомб, а от криков дежурного что оббегал палатки. Зашипев, в небо взлетела сигнальная ракета.

Насчёт шумов вражеский авиационных моторов, я всё же был неправ, были они, только в стороне пролетали. Дежурное звено уже оторвалось от полосы и тянуло вверх, поднимаясь ввысь. Лётчики, наспех одетые бежали к своим самолётам. Вот и я, одевшись, поверх гимнастёрки успел и лётный костюм натянуть и держа в руках шлемофон, бежал следом к стоянке самолётов. Там мне механик помог надеть ременную систему парашюта, и вот забравшись в кабину, ожидал приказа на взлёт. Но пока его не было, хотя в воздух поднялось две эскадрильи. Окликнув командира звена, я попросил разрешения снарядить пусковые ракетами, раз пока стоим, но получил отказ, приказа не было. Так и сидели, тут начали наши возвращаться, когда поступил приказ замаскировать самолёты нашей эскадрильи. Так что мы покинули кабины, забросив на сиденья парашюты и покатили сообща машины на край полосы, куда механики сносили ветви кустарника от озера, и начали маскировать аппараты. Как будто это поможет. Тут копать капониры нужно. У нас на весь полк, на аэродроме, всего одна зенитка стояла, счетверённых пулемётов, и всё, так что чем лучше зароемся в землю, тем больше шансов сохранить технику. До обеда никаких телодвижений особо не было. Звеньями улетали «Ишачки», но возвращались те в полном составе, пока одно из звеньев вернувшись, не сообщило что они сбили бомбардировщик противника. Эта радостная весть тут же пронеслась по аэродрому. А мы, вооружившись лопатами, копали капониры, укрытия для самолётов.

Завтракали мы ещё в кабинах самолётов, когда ожидали приказа на вылет, а вот обедать нас водили в столовую. Именно после него, когда мы вернулись к земляным работам, вдруг поступил приказ, подготовить нашу эскадрилью к вылету. Подвесить бомбы и неуправляемые ракеты. Ясно, значит на штурмовку летим. Так и оказалось, звеньями мы поднялись в небо, и направились куда-то за командиром эскадрильи. Кстати, мне две сотки подвесили, и восемь ракет. Самолёт сразу стал ощутимо тяжёлым, но тут все так загружены были, так что летели к цели, поднявшись на километровую высоту. Сам я поглядывал не только вокруг, но и вниз, пытался сориентироваться на местности, и если глаза и память меня не подводят, то мы летим Владимир-Волынску. Так и оказалось, до города мы не долетели, хотя на горизонте я видел дымы от горевшей техники, нашей целью оказалась танковая колонна противника, что рвалась от границы в наш тыл. К моему удивлению, несмотря на приличную зенитную защиту колонны, штурмовка прошла без потерь. Мы выстроились в колонну, и друг за дружкой начали пикировать. Сначала я сбросил бомбы следом за Гуриным. Одно прямое накрытие, один из танков разлетелся обломками, другой близкое. Потом заход с выпуском ракет, и тут мне повезло, и глазомер не подвёл. Из восьми ракет три прямых попадания, да и от остальных близкими накрытиями немцы понесли потери. Оставив колонну, там горело немало техники, свою задачу мы выполнили, остановили немцев, и потянули обратно на аэродром.

Командир эскадрильи вёл нас зигзагами, не знаю помогло ли это, но если немцы и вызвали воздушное прикрытие, хотя бы чтобы поквитаться, то оно нас не нашло. А на аэродроме выяснилось, что тот подвергся бомбёжке. Четыре бомбардировщика работало. Несколько машин и бревенчатое здание штаба пострадали. Дежурное звено «Ишачков» сбило два немца. Одного над аэродромом, второго нагнав, чуть дальше. Мы же, совершив посадку, в стороне от полосы, которую ремонтировали, и подогнали свои машины к капонирам, их ещё не закончили, рыли, но ничего, тут же начали зарядку. При штурме ракетами я и из пулемётов по пехоте пострелял, потери от этого моего огня немцы тоже понесли. Так что оружейники чистил пулемёты и перезаряжали. Также начали подвешивать ракеты и бомбы. Да, нас ожидал второй вылет, но совершили мы его ближе к шести вечера, снова устроив налёт на моторизованную колонну противника. Тут повезло, зажали их на лестной дороге, деться им некуда, так что потери нанесли серьёзные. Правда, в этот раз одна «Чайка» тянула за нами с дымом, но повезло, дотянула до аэродрома. Вернувшись, мы стали подготавливать самолёты к работе на завтра, на сегодня всё, уже сообщили. Оказалось, у нас запасы топлива подходят к концу, ожидаем что за ночь пополнят запасы.

До самой темноты мы возились с самолётами. Подготовив их, и поставив в капонирах, после чего ещё писали рапорты по обоим вылетам. Тут неожиданно мой командир звена похвалил меня, сообщив что я на удивление точно кладу бомбы и пускаю «эрэсы». Мне даже объявили благодарность, сообщив что она будет внесена в личное дело. После этого был отбой. Я сбегал искупаться к озеру, а то после такого дня весь пропотел, и вернувшись, палатки были убраны, и мы теперь ночевали в свежеотрытых полуземлянках, лёг спать на нарах.

На следующие три дня нашу эскадрилью направили на сопровождение бомбардировщиков. Какие из «Чаек» защитники? Вылетали звеньями, делая по два-три вылета за день. Причём и это считалось много, на военные рельсы полк ещё не перешёл, когда за день самолёты совершали пять-шесть вылетов. Именно на сопровождении «СБ» наша эскадрилья начала нести потери. Даже тот самолёт, который подбили во время второй штурмовки моторизованной колонны противника, вернули в строй. А тут одно звено полностью не вернулось с сопровождения, там и Степан был, потом у первого звена потеря, сбили ведомого. Вот и мы летали, боёв с истребителями противника два провели, не пытаясь сбить, главное не дать им добраться до наших бомбардировщиков. Я всегда брал на вылет «эрэсы», и дважды использовал их, один раз помогал бомбардировщикам, штурмовал переправу, по зениткам отработал, облегчив нашим работу, во второй раз по колонне на дороге, что удачно попалась. На третий день при защите бомбардировщиков, плохой защиты, те две машины потеряли, а мы своего лейтенанта, и вот возвращаясь, отправив «СБ» на свой аэродром, мы на подлёте к нашему аэродрому обнаружили что его собирается бомбить шестёрка бомбардировщиков, а дежурное звено на земле находится. Так что Гурин, старший в нашей паре после гибели Алёшкина, а тот погиб, самолёт неуправляемый врезался в землю, я внимательно следил, решил атаковать их. Первым открыл огонь я. Выпустив разом все неуправляемые ракеты, которые ранее использовать не смог. Эффект был ошеломляющим, три самолёта взорвались огненными облаками над аэродромом. Ещё один дёрнувшись в сторону, врезался в другой и оба рухнули на землю, так что мы вдвоём атаковали оставшийся бомбардировщик, и выпустив практически оставшийся боезапас, у нас и так после воздушного боя по трети осталось, сбили и его, изрешетив. Так что садились мы с пустыми баками и пустым боекомплектом.

А после посадки, нас даже из кабин вытащили, столько ошеломляющих успехов нашим лётчикам видеть ещё не доводилось. Правда, настроение мне испортили слегка. Учётную карточку лётчика-истребителя мне в штабе полка завели ещё когда мы со Степаном прибыли в часть, и вот по приказу командира полка мне внесли в неё, что я сбил сегодня над аэродром три самолёта противника, и ещё три в группе. То есть, оставшиеся три записали на нас двоих с Гуриным. С одной стороны, сбил я действительно ракетами только три, два сами разбились, пилоты запаниковали, и шестого мы совместно с напарником сбили, так что вроде всё честно, но всё равно обидно. Пять сбитых и шестой в группе в моей учётной карточке смотрелось бы лучше. Эх, ладно хоть так. Комиссар, радостный, пообещал боевой листок выпустить, показав, как можно умело ракеты использовать, и что в результате будет. Ну и к награде пообещал представить, есть за что. Кстати, на следующий день действительно вышел дивизионный боевой листок, который распределили по частям дивизии и другим полкам. Да и в газетах о нас написали. Экземпляр газеты и два боевых листка я родителям в Москву отправил, там очень хорошо было описано как мы защитили аэродром, и рисунки красивые. Истребители атакуют строи вражеских самолётов пуская ракеты. Отправил с оказией, транспортник летел в столицу, так что штурман самолёта обещал на месте отправить. Так оно быстрее будет.

А вот насчёт наград комиссар не солгал, ему нужно прославить полк, так что не знаю на какие рычаги тот давил, но нас на второй день, мы только что с вылета вернулись, вызвали в штаб дивизии, где нас обоих наградили орденами «Красной Звезды», и повысили в звании. Тот старшиной стал, а я старшим сержантом. Документы тоже получили дополненные. А так пока мы летали всё также на защиту бомбардировщиков, ряды которых редели с каждым вылетом, тут и зенитки, и истребители противника старались. Мы как могли защищали их с Гуровым, но из последнего вылета, двадцать восьмого июня, тот не вернулся. Стал жертвой двух «экспертов». В общем, работа шла тяжело. Единственный лучик радости, Степан вчера двадцать седьмого вернулся в полк. Кроме него ещё два лётчика. А после того как бомбардировка была соврана, немцы не только Гурова сбили, но и всю пятёрку «СБ», двоих зенитчики постарались над целью, и трёх истребители, как я не пытался их защитить, даже сбил одного «мессера», но это не помогло, и от погони пришлось отрываться на виражах, где «Чайка» была на коне, по сравнению с «мессерами».

А при возвращении к аэродрому, там шла подготовка к спешной эвакуации, я заметил, как два «мессера» готовятся атаковать стоянку техники. А две «Чайки», что крутились на высоте, их просто не видели. Несмотря на то что боеприпаса к пулемётам практически не осталось, я решил атаковать, хотя бы спугну. Получилось даже лучше, чем я ожидал, очередь пулемётов прошлась по остеклённою кабины, и «мессер», не выходя из пике, врезался в землю, а его ведомый проскочив над костром на земле, стал на скорости уходить. Преследовать я не стал, патроны закончились, да и баки пустые. Парни наверху, что прошляпили атаку, дёрнулись было, но «мессер» ушёл на скорости. После посадки я зарулил к своему капониру, эх, от эскадрильи всего три машины осталось, считая мою, я заглушил двигатель и отстегнув ремни, выбираясь, сказал своему механику, Геннадьевичу:

– Заправляй и снаряжай, всё пусто, до железки отстрелялся.

– А товарищ старшина?

– Сбили Гурова. Видел купол парашюта. Надеюсь ещё вернётся. А наши бомбардировщики немцы все сбили. Засада была у моста, там зенитки были и истребители. Как свечи парни горели.

Выбравшись и сняв парашют, я вытер шлемофоном мокрый от пота лоб и добавил:

– Пойду доложусь.

Моему механику помогали парни, машины которых не вернулись с боевых вылетов, что ускоряло работы, так что хлопая знакомых по плечам, сам получая, все видели сбитого «охотника», там уже тушили обломки, и так добрался до землянки, где расположился штаб. Командир полка был на месте, так что козырнув, я доложился:

– Товарищ майор, при выполнении боевого задания, были атакованы вражескими истребителями. Старшина Гуров был сбит, выбросился с парашютом. Также не удалось прикрыть бомбардировщики, над мостом произошла совместная атака зенитных частей противника и истребителей. Все пять «СБ» были сбиты. При попытке их защитить мне удалось свалить «худого», и оторваться от остальных. При возвращении, обнаружил пару «охотников», что готовились атаковать аэродром. Атаковал сам, и сбил последними патронами ведущего. Старший сержант Кузьмин, доклад закончил.

– Молодец, сержант, видели твою отчаянную атаку. Первый «мессершимит» подтвердить не сможем, сбит над территорией противника, а этот честно твой.

Дальше я сел писать рапорт, пока начштаба звонил в бомбардировочный полк, нужно сообщить что произошло с их пятью машинами. Приказ-то не выполнили, мост остался цел. Мне внесли в учётную карточку сбитого «мессера», теперь четыре лично сбитых и три в группе, и должен признаться, мой счёт самый большой в полку с начала войны. Командир полка эвакуацией занимался. Мне «Чайку» уже заправили, пробоины пока не заделали, на новом аэродроме сделают, так что я получил приказ на передислокацию, и пообедав, столовая свернулась, но нам оставили сухпай, и направился к самолёту. Там уже мой чемодан и вещмешок стояли, из землянки, с личными вещами. Это мой механик озаботился. Дальше сделали вот как. Вещи убрали в фюзеляж, и когда поступил приказ подняться в воздух, я прихватил Геннадьича, тот тщедушный, в кабине вдвоём уместились, его винтовку тоже в фюзеляж убрали, и поднявшись осторожно в воздух, полетели к следующему аэродрому. Вёл нас главный штурман полка, так что особо за окрестностями я не следил, а когда первые машины пошли на посадку на опушке у рощи, и сам совершил посадку. За то, что я механика вывез, получил изрядный втык от комполка, об этом только на месте узнали, зато тот сразу включился в работу по обслуживанию машины.

А аэродром тут не оборудован, фактически пусто, поэтому сосредоточив машины по опушке, замаскировав, стали ждать наших, что ехали по земле. Надеюсь немцы их не атакуют, а то те часто работают по дорогам. Ждать долго пришлось, два дня полётов не было, что позволило все истребители привести к идеальному состоянию. Части «БАО» прибыли ещё вчера и постепенно осваивались вокруг, рыли землянки, ставили палатки и остальное. Наконец появилось топливо и боеприпасы. Так что полк уже второго июля начал работу. В основной как штурмовики. За день я совершил три вылета, проводя штурмовку артиллерийских позиций противника, а вот третьего июля поступил приказ, сдать технику другому полку и отправится в тыл на пополнение и переформирование. Нас уже забрали от четырнадцатой САД, и передали другой дивизии.

Тут всё хорошо, я бы сам порадовался отправке в тыл, но утром третьего числа, до того как пришёл приказ, четвёрка «Чаек», с прикрытием из двух «И-16», ушла на штурмовку позиций противника. Работа уже привычная. Загружены до предела, и выполнить приказ удалось, проштурмовали штаб немецкой пехотной дивизии, при этом разрушив небольшой деревянный мост рядом, однако даже возвращаясь в полном составе, всё было не так и хорошо. По нам стреляли, и если рванные отверстия от мелкокалиберной зенитки на левом крыле моей машины, меня не сильно обеспокоили, то пулевая рана в ноге, очень сильно. Пуля от карабина вскользь задела колено, крови много, боль жуткая, однако пока был в сознании. Держа одной рукой штурвал, другой я достал бечёвку из кармана, и наложил жгут выше колена, посмотрев на время, чтобы запомнить, когда жгут был наложен, и вот так держась за колено, чтобы кровь не текла, я и управлял второй рукой самолётом. Строй я держать не мог, другие лётчики видели, как меня мотало, и понимали, что что-то произошло, поэтому старались держатся рядом со мной и прикрывать. До аэродрома я всё же дотянул, хотя от боли и кровопотери уже звёздочки перед глазами мелькали. На посадку первым пошёл я, правила такие, повреждённые самолёты садятся первыми.

Посадку помню, как самолёт катился тоже, я ещё думал, как бы мотор выключить, но не успел, сознание потерял, отметил что к моей машине бегут люди, а другие парни один за другим идут на посадку.

Очнулся я в нашем медпункте, где наш врач как раз заканчивал шину на ногу накладывать. Медсестра ему помогала.

– Очнулся герой? – заметив, что я открыл глаза, спросил врач. – А ты молодец, с таким ранением смог самолёт посадить.

– Пить, – попросил я.

– Аня, дай ему воды, – велел врач.

Та взяла поилку и подала носик к моему рту, позволив мне напиться. А когда медсестра отошла, я спросил:

– Сильно меня?

– Парень ты крепкий, так что выдержишь. Я тебя прооперировал, сделал всё что мог, но колено повреждено, или оно совсем гнуть не будет, или плохо. Так что готовься к списанию. Медицинскую комиссию ты точно не пройдёшь. Машину для тебя уже приготовили, доставят на станцию в Житомире и отправят в Киев, в госпиталь.

Я вздохнул и задумался, а врач видимо решил, что я замкнулся, разговорами меня пытался на беседу вызвать, заканчивая накладывать шину на ногу. Пришлось успокоить его, мол, всё нормально. Чуть позже, когда меня жидким супчиком накормили, пришёл комполка. Не знаю даже с хорошими новостями или нет. Оказалось, после того как я «охотника» сбил над аэродром, меня представили к званию младший лейтенант, готовясь поставить на должность командира звена. Звание подтвердили, а остальное не успели, я ранение получил и отправлялся в госпиталь. Документы готовы, я теперь командир, лейтенант, только радости особой не было. Навоевался. Девчата из полка приготовили мне командирскую форму, с кубарями младшего лейтенанта, и убрали всё в чемодан, выйду из госпиталя, одену. Тем более многие говорили, что вердикт нашего врача не окончательный, ногу можно будет разработать и вернутся в строй. Прощаться со мной весь полк вышел, когда меня грузили в кузов «полуторки». Со мной Аня ехала, медсестра. А положили на матрас. Вещи были тут же. Так что простившись, мы и покатили в тыл, направляясь к Житомиру, именно там меня планировали на санитарном эшелоне дальше отправить.

Почти сотня километров пути позади, меня укачало, да и рана разболелась, но мы добрались до места. Один эшелон уже ушёл, но начался формироваться второй, вот в купе на верхнюю полку меня и загрузили. Я обнажён был, только гипс на ноге, так что накрыли одеялом, чемодан на полку, а вещмешок под головой. После этого, Аня, убедившись, что документы мои у начальника эшелона, попрощалась, чмокнув меня в щёчку, и отбыла обратно в часть. За наше купе отвечал санитар, Митричь его звали, воды приносил, утки, кормил. Но не часто бывал, у него ещё пять купе, все командирские. Все места заняты, так что к вечеру эшелон двинулся в путь. Утром прошли Киев не останавливаясь, в это время у нас в купе как раз обход был, врач с медсёстрами осматривали. Меня тоже. Я вопросы задавал, и тот похмыкав сказал, что возможно ранение и не такое серьёзное. Что мог наш полковой врач, что больше терапевт, чем хирург? Так что будет позже ясно, когда нормальное лечение пойдёт. Не то чтобы тот меня полностью обнадёжил, но порадовал. Надежда есть. Правда, о длительном периоде реабилитации тот меня предупредил, мол, не стоит и думать сразу вернуться в строй. А к обеду за мной пришли санитары и понесли в вагон, где была перевязочная. Там от боли я сознание потерял, и очнулся уже у себя на полке, с новым гипсом. Митрич сказал, что меня в операционную отправили и операцию провели, мол, теперь не только ходить буду, но и танцевать.

Прибыли мы в Москву, где эшелон частично разгрузился, самых тяжёлых везли дальше в тыл. К счастью я попал в списки тех, что выгружались тут. Выпросил, сказав, что я москвич. Всё ночью происходило, мельтешение людей, свет фонариков, разгрузка, вспышка боли в ноге, задели ею о борт машины, и вот уже через час меня уложили на койке в палате бывшей больницы, которую переключили на военные рельсы, и та стала одним из армейских тыловых госпиталей.

После того как меня на койке устроили, уснул я сразу, слишком устал, тяжёлая перевозка была. Несмотря на попытки смягчить кузов грузовика, растрясло нас заметно. Ещё стоит отметить, что больницу переделали в госпиталь буквально на днях, и фактически мы были первыми ранбольными что в него поступил. До нас ещё два эшелона разгрузили, частично раненые попали сюда, и мы с третьего эшелона. Палата была пятиместной, заняты койки оказались все. Палата командирская.

Выспался я хорошо. Утром санитар нас обслужил, тут все неходячие были, и вот я попросил у него листок с карандашом, и когда тот принёс, написал письмо родным и попросил отправить, адрес я сообщил. Тот пообещал сделать, при кухне дети поварихи, их можно использовать для этого. Двое ранбольных, из соседей, тут же заволновались, один как и я местным был, второй из Подмосковья. Я попросил позвать такого мальца, и когда он пришёл, подробно описал адрес родителей, и кому лучше передать записку. Желательно отцу Кирилла, но время девять и тот уж на работе должен быть, на заводе. Мать у него в музыкальной школе работает, сёстры, ну у них каникулы, и ещё в двухкомнатной квартире, выданной отцу Кирилла, проживала Антонина Михайловна, бабушка Кирилла со стороны отца. Особо ничего такого в записке я не писал, мол, ранен, не сильно, нахожусь в госпитале, бывшая двенадцатая городская больница. После этого отправил мальца.

Завтрак уже был, разбудили чтобы покормить. Ну тут я сам, приподнялся чтобы сесть, подушку под спину и вот поел. Успел записку отправить и начался врачебный обход.

– Как себя чувствуете? – спросил главврач, судя по шпалам, военврач первого ранга.

– Скучно у вас тут. Хоть бы гитару или баян принесли.

– Играешь?

– Немного.

– Это хорошо. Но я о ранении спрашивал.

– Рана ноет, но терпимо. А когда я ходить смогу?

– Какой быстрый. Через месяц видно будет, а пока лежи, восстанавливайся.

Тот отдал несколько распоряжений медсестре, за которой закреплена эта палата, после чего приступил к другим раненым, опрашивал, интересовался. Когда врачи ушли, минут через сорок медсестра вернулась, кому градусник, кому порошки выдала, а одного обожжённого, это был интендант, в машине ехал, на него горящим бензином плеснуло, когда немцы колонну обстреляли на дороге, повезли повязки менять. Мы уже успели в палате познакомится, узнали кто и как получил ранения, в общем, парни боевые, вполне можно общаться. И да, я единственный тут младший лейтенант. И вот когда медсестра ушла, санитар ей помогал катить кровать с обожжённым, дверь в палату открылась и внутрь заглянула девочка лет двенадцати, которая быстро стреляя глазами начала нас осматривать, и увидев меня, широко улыбнулась, и зайдя, подбежала к моей койке. Кто это, я знал, общую фотографию видел всей семьи. Старшая из сестричек, Ольга. Ей двенадцать, есть ещё Светлана, ей девять. Как раз за Ольгой зашла бабушка, и сама Светлана, больше никого не было, но оно и понятно, родители на работе.

Ольга подбежав, сразу обняла, только осторожно, видела перебинтованную ногу. Пока та со слезами на глазах сопела, и остальные подошли. Бабушка тут же спросила:

– Как ты?

– Да вроде ничего. Подбили лапу. Врачи говорят месяца через два бегать буду. В общем мне лишь лечение требуется и покой. У вас-то как дела? Вроде и не виделись всего недели три, а столько всего прошло.

– А что у нас может быть? Всё как и по прежнему. Нам как мальчонка записку принёс, так мы собрались и выехали, желали тебя проведать. Вот, собрали всё что было.

– Ага, – изучая нехитрую снедь и бутылку лимонада, оказалось её не только я любил, но и Кирилл тоже, но эту бутылку по-братски разделил с сестричками, что тоже до напитка охочи были.

А снедью мы и других раненых угостили, на всех хватило. В общем, пообщались, а прежде чем отпустить родичей, я отозвал бабушку, и на ушко ей зашептал, пока сестрички у дверей её ждали:

– Бабуль, война очень долгая будет, голодная. Вот тут у меня полторы тысячи рублей. В ближайшие дни, с мамой, а желательно с отцом, если он машину на работе достать сможет, езжайте на рынок и закупайте на все деньги припасы. Макароны, муку, крупы, консервы, соль, спички мыло, масло. В общем, скоро это всё сильно подскочит в цене и станет дефицитом. Припасы в квартире уберёте в шкаф, или в сарай спустите. Чтобы года два проблем с продуктами не было. Хорошо?

– Я передам Андрею, и мы на семейном совете решим, как поступить, – ответила та.

Деньги, что я незаметно достал из-под подушки, та также незаметно убрала в сумочку, и попрощавшись те ушли. Пообещали завтра заглянуть. Деньги я заранее приготовил, попросил санитара принести мой вещмешок с кладовой, достал, и вот приготовил. Вот так устроившись на подушке с удобством, я стал отдыхать. Через бабушку я маме просьбу передал принести мне гитару или баян, можно и из музыкальный школы, если потребуются вернём, и теперь будем ждать. Лечится.