Коп из захолустья

Планетоид LV-918 Булыжник, час «Ч» минус 76 часов.

– Нэйт, – только что едва не вывихнувший в могучем зевке челюсть Хавьер вопрошающе смотрит на меня. – Может, пожрать скатаемся? Сам ведь знаешь, еще немного и работяги по барам до кондиции дойдут – точно некогда будет.

Пожрать – это можно. Хави прав, еще час – полтора, и до самого утра кусок в горло не полезет. Вернее, не будет ни единой свободной минуты, чтобы этот самый кусок в себя запихнуть. Опять же, есть у нас тут рядом пара вполне подходящих местечек.

– Чего больше хочешь? – интересуюсь я у напарника.

– Бургеры в прошлый раз были, – потирает в раздумьях мочку левого уха Бланка. – Может, по кебабу сегодня?

Кебаб? Хм, а почему бы и нет? С тихим свистом набирает обороты турбина под капотом и наш патрульный кар плавно и почти бесшумно (еще бы нет, сколько часов механики в сервисе Большого Мо нашу «ласточку» перебирали и до ума доводили) откатывает от края тротуара и, набирая скорость, стартует в сторону Син стрит.

– Салам алейкум, детективы! – упитанная, заросшая аккуратной, явно тщательно лелеемой «трехдневной» мачистской щетиной, физиономия Ахмеда, хозяина небольшой, но весьма приличной арабской забегаловки «Халяль», прямо-таки лучится радушием.

– Ола, – дружелюбно делает ручкой арабу Хавьер.

– Добрый вечер, Ахмед, – это уже я.

– Что привело вас, уважаемые, в мое скромное заведение? Какую помощь могу я оказать стражам закона?

Вот умеют же арабы красиво и витиевато выражаться, а! Любую, даже самую простенькую беседу норовят в цитату из «Тысячи и одной ночи» превратить.

– Да мы, собственно, перекусить зашли, – Бланка с присущей его невеликому возрасту непосредственностью сразу переходит к делу.

– Всегда вам рады, – прижимает руки к груди и слегка склоняет голову Ахмед. – Сегодня у нас отменный плов, да и узбекские манты удались…

– Спасибо, Ахмед, – перехватываю инициативу я. – Но плов кушать нужно в хорошей компании и под неспешную беседу. Нам бы чего попроще. Думаю – донер-кебаб подойдет.

– Вах, господин старший детектив, – нарочито сокрушается араб. – Мне больно смотреть на вас. Так ведь и до пончиков с растворимым кофе докатиться недолго! Но, понимаю, вы спешите. Служба… Сделаем вам лучший кебаб в городе!

Лучший – не лучший, но какой-нибудь залитой чесночной приправой или соусом «Табаско» тухлятины тут точно не подадут, в отличие от многих других подобного профиля заведений в районе порта. И дело вовсе не в том, что мы – копы, и кормить нас разной дрянью опасно не только для бизнеса, но и для здоровья. Чего у Ахмеда не отнять, так это принципиальности в подборе поваров и закупке продуктов. Кебаб на самом деле отличный: нежное, тающее во рту мясо, сочные овощи, в меру острый соус. Покончив с порцией, вытираю жирные от мяса губы салфеткой, благодарно киваю хозяину и иду на выход.

Что? Деньги? Эээ… Как бы вам помягче объяснить, друзья мои. Ни один мелкий торговец снедью в районе Син стрит у копа денег попросить и не подумает. Коп – это коп, а уж пара детективов из отдела тяжких и особо тяжких преступлений… С нами предпочитают дружить, зная, что планета, даже такой убогий спутник, как наш Булыжник, всегда имеет форму чемодана. И достать из этого чемодана можно исключительно то, что сам же в него и положил чуть раньше. Кто, в случае чего, не позволит пьяным в дым пролетариям устроить в заведении драку? Кто отыщет и заставит хулигана без всяких судебных проволочек возместить стоимость разбитой им витрины? Кто рыкнет на мелковозрастную шпану, что обожает рисовать на витринах, стенах и входных дверях свои убогие теги и граффити? Кто, случись что-то серьезное, прикроет от наезда гангстеров рангом повыше уличной шелупони, решивших взять «под крышу» еще одного мелкого коммерсанта? То-то и оно… И плевать на тощего, как жердь, с рожей профессионального язвенника, начальника отдела внутренних расследований лейтенанта МакБрайта. Ага, «А не имеется ли тут, уважаемый коллега, признаков коррупционной составляющей?». Имеется, кто ж спорит! Вот только по поводу коллег – очень сильное заявление: пока одни убийц, грабителей да насильников ловят, перемежая это богоугодное дело помощью патрульным в отлове разной шушеры калибром помельче, другие – в тихом кондиционированном кабинете сидят, и эти самые «коррупционные проявления» в работе первых ищут. А потому – иди…те-ка вы, «уважаемый коллега»!

– Ахмед, как обычно – выше всяких похвал, – закатывает глаза и причмокивает Хави.

Он, в отличие от меня, кроме донера еще и порцию шаурмы «на вынос» с собой урвать успел. Причем, «полицейскую» порцию. Ну, знаете, такую… Кхм… «Диетическую», в общем. Ту, после употребления которой можно сразу смело садиться на диету. Ага, в два слоя лаваша заворачивать пришлось, первый не выдержал веса начинки, лопнул. Но Хави ест порой – будто не в себя. «Zheludok» и «proglot», как любил выражаться Влад. Правда, тогда речь шла о вашем покорном слуге, но… Давно это было…

Теперь наш молодой и растущий организм мексиканского происхождения сидит на переднем пассажирском сиденье, жрет шаурму и просто лучится добродушием. Надолго ли? Суббота, чтоб ее! Без приключений точно не обойдется.

Все, наконец, и с шаурмой покончено. Вид у оттирающего влажной салфеткой с пальцев и подбородка жир Бланки малость осоловелый. Видимо – переоценил свои силы, но выбросить недоеденное в ближайший мусорный бак не позволили принципы. Ага, Хави у нас еще и принципиальный. И, похоже, чересчур мечтательный…

– Скучно… Прикинь, Нэйт, – смеживает он веки, явно что-то там себе представляя. – Вот вызовут нас сейчас, мол, подозрительные шум и крики в районе старых доков. Мы – туда… Врываемся в какой-нибудь заброшенный ангар, а там – банда. Конкретная такая, злобная… с пушками, ага… Ну, мы, понятное дело – валим их всех…

– И кого валить собрался? – прерываю высокий полет фантазии напарника приземленный донельзя я. – Большого Мо? Долгополого Тима?

– Да ну тебя! – обиженно фыркает напарник, уже успевший назубок выучить «теневую иерархию» Булыжника, у нас это для новичка – первое задание, а то попадет по неопытности, как кур в ощип. – Вот даже помечтать не даст! Ну, пусть это какие-нибудь залетные гангстеры будут… Не знаю, китайцы с Лаоры или итальянцы с Малой Тэрры…

Представив себе, чем могло бы закончиться появление таких вот «залетных» на Булыжнике, я едва удержался от скептического смешка. Да в районе старых доков все горело бы от края и до края. А сверху, по всему, что еще могло шевелиться на земле, лупили бы на поражение из всех имеющихся в наличии стволов, включая бортовую крупнокалиберную спарку тяжелого полицейского коптера «Робинсон», парни Команданте.

Хави приезжий, да и слишком молод он, в отличие от меня, гангстерских войн четвертьвековой давности не помнит, и помнить не может. А я, хоть и был тогда совсем сопляком – помню. Имеется причина. Личного характера. И уж точно помнит те времена сержант О’Хара, который тогда простым патрульным был. Вместе с отцом…

Словом, не сунется сюда никто пришлый, иначе и Большой Мо, и Тим, за любовь к винтажным «ковбойским» плащам-пыльникам из натуральной кожи, прозванный Долгополым, мгновенно забудут о приобретенной за последние пару десятилетий респектабельности и снова станут сами собой – жестокими и беспринципными хищниками. И нам тоже придется забыть о мелких гешефтах и разных небольших услугах, оказываемых друг другу, и тоже стать теми, кем мы все же являемся – охотниками. Охотниками на тех самых хищников. И чертов Булыжник, как и двадцать пять лет назад, заполыхает ярким пламенем и утонет в крови. Но новой войны никто не желает, и потому все останется как есть.

– Во-о-от, – продолжает мечтать Хавьер. – Мы с тобой, понятное дело, всех валим…

Ну да, с твоей-то вечной слабенькой «С»[8] по стрельбе… (Похоже, единственная «ахиллесова пята» нашего Бланки – огневая подготовка, ну, никак у него с пистолетами не ладится). Завалит он всех…Ага, держи карман шире! Глазками в заведении Вики ты, юноша, стреляешь куда лучше, чем из табельного «Ската». Вики сколько раз рассказывала, мол, на стажера вашего половина девочек слюни пускают, аж кипяток по ляжкам брызжет.

– А в задней комнате – заливается певчей птицей этот фантазер, – связанная Эйнджел Лима!

– Кто? – я чуть воздухом от неожиданности не поперхнулся.

Губа у моего молодого товарища явно не дура. «Плейбой плеймейт» прошлого года… Однако!

– Хави, ты ври – да не завирайся! Чего бы она на нашем богом забытом куске камня забыла?

– Да какая разница?! – прерванный «на самом интересном» мечтатель возмущен до глубины души. – Турне у нее, например! Во-о-от, а рядом с ней – чемодан. Здоровенный такой. А в нем – миллион.

Угу, миллион… А чего ж тогда не два – как раз пополам на двоих раскидать проще будет.

– Точно, Хави, – сделав серьезное лицо, поддакиваю я. – А сверху на пачках бабла – два огромных мотка русской изоляционной ленты. Синей такой.

– Зачем? – явно не понял меня Бланка.

– Рожу тебе перетянуть, чтобы по шву не треснула! – хохочу в голос я.

Хавьер только собирается мне ответить, причем – явно что-то недоброе сказать хочет, по глазам вижу, но… Наш диалог прерывает сигнал вызова.

– Ноль четыре – два, ответьте Базе. Ноль четыре – два – Базе. Прием.

«Ноль четыре – два» – это мы… Все, спокойный субботний день закончился, началась трудная ночь. И сразу с чего-то серьезного. По мелочам, вроде художественных выкрутасов Стивена Ричардса, патрульным из Управления текстовые сообщения скидывают. А вот если голосовой вызов – значит, шутки кончились, толком не начавшись.

Цепляю на ухо клипсу гарнитуры мобильного коммуникатора.

– На связи ноль четыре – два. Прием.

– У нас «четыре – десять» за баром «У Мэгги». Как принял? – в голосе О’Хары слышны нотки сочувствия.

Ну, да, неопознанный труп с признаками насильственной смерти – просто отличное начало вечера, чего уж там!

Включаю проблесковый маяк и сирену: движение к вечеру уже довольно плотное, а у нас – служебная необходимость. Так что, дамы и господа, придется слегка посторониться…

Вот в такие моменты я дико жалею, что живем мы на теплом Булыжнике, а не на каком-нибудь Сером Фьорде, где среднегодовая температура едва дотягивает до плюс трех по Цельсию. У нас – не так, у нас климат ближе к субтропикам. Тепло и влажно. И из-за этого порой приходится видеть нечто подобное.

Тело лежит в проржавевшем до дыр коробе давно не работающего коллектора старого, времен освоения планетоида, атмосферного процессора. Давно лежит. Наверное, пару суток, не меньше. Точнее скажет коронер. Но по оттенку бледно-серой кожи и количеству трупных пятен, я и без него на глазок могу прикинуть. Благо, света занимающего чуть не две трети неба Камироса, газового гиганта, вокруг которого и нарезает круги наш Булыжник, вполне хватает даже для чтения не сильно мелкого газетного шрифта.

Откровенно криминальная причина смерти сомнений не вызывает: короткий, кислотно-желтый топ девушки буквально колом встал от пропитавшей его, а потом засохшей крови. Лицо убитой прикрыто какой-то рваной тряпкой. М-да, хорошо еще, что наш Булыжник – всего-навсего терраформированный, ранее безжизненный планетоид, крупная луна, одна из сотен, вращающихся вокруг газового супергиганта. Своей экосистемы тут никогда не было, а «заезжих» паразитов, вроде тараканов, мух, мышей и крыс, время от времени прибывающих к нам с других, менее везучих в этом отношении планет и лун, успешно изводит под ноль санитарная служба. И поэтому вид у тела относительно пристойный (насколько вообще может быть «пристойным» вид мертвого тела совсем еще молодой и, скорее всего, судя по фигуре, бывшей при жизни весьма миловидной, девушки). А были бы у нас тут вечно голодные и готовые жрать все подряд крысы и мухи с их личинками – все смотрелось бы еще непривлекательнее. Хотя, как я уже сказал, и без того выглядит чрезвычайно паршиво. И пахнет… Собственно, только из-за запаха тело и обнаружил привезший в забегаловку кеги с пивом экспедитор. Просто так, ради интереса лезть в узкий, грязный и пыльный короб коллектора атмосферника, заброшенного уже лет сорок как, никому бы и в голову не пришло.

– Ну, что, детектив Бланка, приступайте к составлению протокола первичного осмотра места происшествия, – сделал я приглашающий жест.

– И почему я? – Хави сейчас точно жалеет не только о добавочной порции шаурмы, но и об ужине в целом. Я же говорю – молодой он у нас еще, зеленый.

– А потому, господин детектив-стажер, что у меня в должности имеется слово «старший». И годами я постарше тебя буду. И костюм у меня куда дороже.

Да уж, встрял Хавьер. И деваться ему – некуда, dedovschina, равно как и колесо, вопреки утверждениям Влада, изобретены все же не только русскими. У нас ее, разве что называют слегка иначе. Но принцип тот же: самая грязная работа – на молодых.

Быстро и тихо бормоча себе под нос по-испански что-то весьма экспрессивное, и, судя по проскочившим словечкам puta и mierda[9] – явно не пожелания долгих и счастливых лет жизни, Хави пригнувшись, забирается в проржавевшее и заваленное разным мелким хламом нутро короба. В том, что он не напортачит и важных улик не затопчет, я уже убедился. Правда, в прошлый раз обошлось без трупа, потерпевший выжил, но на месте преступления работал Бланка, пусть и медленно (новичку простительно), зато аккуратно и обстоятельно. Похоже, оценка «В+» в графе «Основы криминалистики» его диплома – заслуженная.

– Эй, господин старший детектив, – прерывает мои мысли усиленный и слегка искаженный жестяными стенами коллектора голос Хавьера. – Будьте столь любезны, одолжите-ка младшему коллеге коллоид.

Времена, когда бедолаги-копы очерчивали контуры тела кусками мела – давно канули в Лету. Сейчас у нас для этих целей имеется специальный коллоид в баллончиках, напоминающих аэрозольный распылитель, только с коротким заостренным жалом-носиком. Хорошая штука, кстати. Ложится на любую твердую (ну, или относительно твердую) поверхность, не боится ни дождя, ни сырости, ни даже слабого открытого пламени, и удаляется только специальным реагентом.

– А свой куда дел?

– В другой куртке забыл, – смущенно гудит голосом Хавьера коллектор.

Понятно… Перехвалил я молодого. По мелочам все равно пока косячит.

Приняв у меня баллончик, Хавьер включает мощный фонарик и лезет вглубь короба.

– Вот же ж твою мать! – доносится до меня буквально через несколько секунд.

– Что такое, Хави?

– Нэйт, я ее знаю.

Кого именно «ее» уточнять смысла не имеет, в захламленном коробе сейчас только Хавьер и мертвое женское тело.

– Уверен? – на всякий случай уточняю я.

– Абсолютно. Ты, кстати, скорее всего, с ней тоже знаком. Это Мэнди.

– Твою ж мать! – повторяю я следом за молодым напарником.

Марию Уиллоу, симпатичную зеленоглазую хохотушку-блондинку, обожающую прическу в виде двух слегка дурашливых, но очень милых хвостиков, перетянутых тонкими красными ленточками, я знаю отлично. Двадцать три года, не привлекалась, род занятий – исполнительница экзотических танцев, сценический псевдоним – Мэнди, место работы – бар и мужской клуб «Золотые куколки»… Она была одной из танцовщиц в заведении Вики… И ее кто-то убил.

– С причиной смерти понятно что-нибудь?

– Нет, – глухо отзывается Хавьер, и я вспоминаю, что у них, вроде, намечалось что-то похожее на взаимную симпатию. – На открытых участках тела серьезных ран нет, только мелкие ссадины, похоже, от волочения.

– Тогда заканчивай с «первичкой», обозначай контур тела, фиксируй все на коммуникатор, зарисовывай схему и выбирайся. Будем ждать следственную группу и коронера.

Хави мне не отвечает. Оба понимаем, сказано оно чисто для проформы, он и так отлично знает, в чем сейчас состоят его обязанности. Просто я – старший детектив, он – детектив-стажер… Положено мне давать ценные указания, даже если в них нет особой необходимости. Ладно, пусть работает, а я пока помогу патрульным отогнать уже начавших собираться зевак. Этим, как обычно, даже светоотражающая желто-белая полицейская лента, ограждающая место происшествия, не указ. Прут, как на буфет. Никогда не мог в этом вопросе понять наших добропорядочных обывателей. Что вы все, родные мои, так любите рассматривать в таких случаях? Что тут такого красивого и интересного?

Минут через десять, озаряя темный переулок синими всполохами проблесковых маяков, прибыла машина следственно-оперативной группы, а следом за ней, отстав на какие-то пару десятков секунд – минивэн коронера. У нас тут и без того было узковато, а уж теперь и совсем тесно стало. Один плюс – зевак из переулка, будто зубную пасту из тюбика, выдавило назад, на Син стрит.

– Что тут у вас, Райан? – поинтересовался подошедший ко мне коронер Управления Дэнни Чен, флегматичный и какой-то вечно сонный кореец, имеющий некоторую склонностью к излишней полноте, которую пытается скрыть, нося широкие и яркие «гавайские» рубахи. Кстати, Дэнни – еще один вполне себе наглядный пример того, что внешность обманчива. Несмотря на несерьезный вид, специалистом Чен был отменным, работать с такими – легко и приятно. Вот если бы сегодня была смена Лазовски… Впрочем, тут скорее имеют место «личные неприязненные»… К работе Гжегоша претензии мало у кого имеются, все больше – к хамоватой манере общения и закидонам из серии «я – непризнанный гений, а все вокруг – не понимающие меня серые бездарности». С ним разве что наш Рудицки нормально общаться может. Ага, типа, земляки. Братья по разуму. Но если на его загоны не обращать внимания и ограничить общение исключительно рабочими вопросами – то и с Гжегошем Лазовски можно вполне плодотворно сотрудничать. Просто делать это с Ченом – гораздо приятнее.

– «Четыре – десять», Дэнни. Внешние признаки указывают на насильственную смерть, но окончательных выводов ждем от тебя.

– А чего насупленный такой?

Видимо, хорошим игроком в покер мне не быть никогда – настрой мой Чен вычислил сходу.

– Знаком с убитой. Она в клубе у Вики танцевала. Двадцать три года, девочка совсем.

– Ясно…

Особого сочувствия в голосе Дэнни не слышно, но это не потому, что он плохой или жестокий человек. Это, дамы и господа, та самая пресловутая «профессиональная деформация личности», о которой на каждом психотренинге соловьями поют наши штатные «мозгоправы». А куда от нее деваться? Вон, взять Чена. Почти двадцать из сорока прожитых лет (вдумайтесь – половину жизни!) человек проводит вскрытия и устанавливает причины смерти. Которые минимум в половине случаев оказываются насильственными. Откуда там взяться состраданию? С состраданием при такой работе недолго и в «дурку» загреметь. Вот и остается только изо всех сил культивировать в себе холодную отстраненность и несколько специфическое чувство юмора.

– Кто «первичку» составляет? – кивает в сторону коллектора Дэнни.

– Бланка.

Кореец почти незаметно, но явно одобрительно кивает. Большинство наших патрульных – парни, безусловно, хорошие, но, к сожалению, на месте происшествия зачастую напоминают слонов в магазине хрусталя. Дэнни по поводу проявленного при составлении «первички» пофигизма периодически устраивает им на разводах некислые выволочки: небрежно составленный протокол первичного осмотра, равно как и затоптанные тяжелыми казенными ботинками улики, ему работу точно не облегчают. В большинстве случаев, конечно, ничего смертельного, справляемся и так, но в случаях, подобных сегодняшнему, такая вот безалаберность может обернуться нехорошим. Например – не позволит найти убийцу, или вину его достаточно убедительно в суде доказать. Впрочем, Хави все же не патрульный, он выпускник Академии с Новой Аризоны. С твердым «В», и даже с плюсом, по основам криминалистики. Такой на улику не наступит, следы не затопчет и в «первичке» грамматических ошибок не насажает. Месяца два с половиной назад, Дэнни прочтя первый составленный Хавьером протокол, лишь одобрительно улыбнулся, и сказал, что из юноши со временем точно получится неплохой специалист.

– В общем, Дэнни, вся надежда на тебя. Когда результаты будут?

– Нууу, – задумчиво пожевал губами коронер, – если больше ничего серьезного сегодня не случится – то завтра к обеду будет полный отчет. По «предвариловке» можешь меня набрать часа через полтора – дам минимальную выжимку.

Ничего больше не случится? В субботнюю ночь после шахтерской пересменки? Да уж, оптимизма нашему корейцу не занимать!

Во внутреннем кармане моего пиджака зажужжал-завибрировал завязанный на базовую станцию патрульной машины коммуникатор. Ну, хоть не голосовой вызов – уже хорошо. Второе серьезное преступление в самом начале вечера – это было бы перебором даже для субботы.

Бросаю взгляд на экран и, сплюнув, свистом и взмахом руки привлекаю внимание уже выбравшегося из коллектора Хавьера.

– Хави, ускоряйся! Скидывай Дэну всю инфу и помчали. У нас «восемь-восемь» в «Каравелле».

Особого энтузиазма на лице напарника не вижу. Впрочем, и сам его не испытываю. Пьяная драка в баре. Что субботним вечером может быть банальнее? Но ближайшие экипажи – или те самые патрульные, что сейчас не пускают зевак вот в этот переулок, или мы. Причем, если мы уже закончили, то парням тут торчать до самого отъезда опергруппы. Так что, выбора у нас и не было. Поедем разнимать драку. Зато от «Каравеллы» до «Куколок» – пара кварталов. Разберемся с дебоширами и поеду к Вики, снимать показания.

Почему эта дешевая (и, как следствие, не шибко чистая и уж точно не самая спокойная) припортовая забегаловка называлась именно «Каравеллой» – лично для меня так до сих пор и остается великой тайной. А ведь я местный, в Старом Городе и родившийся, и выросший. Первый владелец тогда еще вполне приличной (по словам О’Хары) «едальни» сгинул в той самой большой разборке, которую я вспоминал совсем недавно. Тогда вообще многих зацепило, включая и…

Впрочем, вам оно, наверное, не сильно интересно. Если коротко: сгинул хозяин, и заведению досталось. Разве что вывеска не пострадала. Ну, новый владелец счел это добрым знаком и не стал менять ни название, ни вывеску. Хотя, на мой взгляд, как раз последнее было серьезной ошибкой. На художнике первый владелец явно решил сэкономить, и изображенное на щите над входной дверью судно на каравеллу походило мало. Оно было похоже… Да черт знает на что оно было похоже! Тот же Стивен Ричардс нарисовал бы куда лучше. А ведь ему и восемнадцати нет еще. Но – хозяина этот намалеванный на вывеске парусный уродец вполне устраивает, посетителям, похоже, вообще до лампочки, вот и пугает знатоков парусного флота эта калоша под тремя куцыми мачтами. Остается только надеяться, что рано или поздно подгулявшие клиенты этот шалман все-таки спалят… На этот раз – вместе с вывеской.

М-да… А в кабаке все как-то нерадостно. Похоже – что-то не поделили две группы уже сильно «заложивших за воротник» шахтеров. По комбинезонам видно – с разных рудников, а у них отношения между собой традиционно напряженные. Одна группа – многочисленнее, зато вторая – заняла в зале стратегически выгодное положение между стеной и стойкой бара, да еще и баррикаду из столов перед собой выставила. Первые, судя по обильно залившей пол крови и нескольким постанывающим у стен раненым, в штурме не преуспели. А вторым нужно прорваться к выходу… Вот такая патовая ситуация… И пьяны все уже изрядно, словами успокоить, похоже, не получится. А хотелось бы обойтись без стрельбы в потолок (начальство лишнего, по его мнению, расхода боеприпасов не любит) и без вызова парней Команданте.

О, а вот это уже хорошо! Среди лидеров первой группы, той, что больше, вижу Роба Донована. Принимали мы его пару раз за драки, он меня должен помнить.

– Так, мистер Донован, и какого черта тут творится? – рычу я на бородатого здоровяка в светло-синем рабочем комбезе Пятой шахты.

Донован, по всему видно, сначала хотел вопрошающего (ну, в смысле меня) отправить в далекий пеший эротический тур, но вовремя обернулся. Еще до того, как роковые слова были произнесены. Забавно порой наблюдать за мгновенной сменой выражения чьего-то лица. Вот буквально только что явно послать собирался в грубой форме, и даже рожу соответствующую состроил… Зверскую. А тут – такая приятная встреча! По крайней мере, именно эти эмоции он срочно пытается на своей пьяной физиономии изобразить.

– Эээ… господин старший детектив, сэр! Добрый вечер!

Ну, надо же! «Господин старший детектив», «сэр»… Помнится, при первой нашей встрече я был «долбанным козлом» и «чертовым фараоном». А во время второй Роб особо не разглагольствовал, зато активно пытался уточнить, не были ли результаты первой встречи случайностью. Да, закономерность итога я ему тогда доказал более чем убедительно. Видимо, третий раз искушать судьбу Донован даже не планирует.

Скептически обвожу взглядом напоминающий палубу после абордажа зал «Каравеллы».

– Вы всерьез считаете все это, – одновременно киваю и на лужи крови на полу, разбитые головы лежащих у стены шахтеров, и перевернутую и поломанную мебель, – добрым вечером?

Донован изо всех сил строит на лице максимальную законопослушность и полную готовность сотрудничать с правоохранительными органами.

– Так это не мы начали, сэр! Это все эти чертовы безбожные язычники с «восьмерки», клянусь вам святым Патриком! – прижав обе внушительного размера лапы к сердцу, горячо вещает здоровяк-шахтер.

Так, судя по упоминанию покровителя Ирландии и религиозным мотивам – схлестнулись тут, скорее, по национальному признаку. Интересно.

– Ни один чертов немец, и уж тем более – трижды проклятый русский не посмеет указывать ирландцу в ирландском пабе! – продолжает горячиться Роб.

Таааак… Nachalos’ v kolhoze utro… Если этой маленькой, но явно боевой компанией руководит русский – дело плохо. И немцы под его командованием – тоже ничего хорошего. Они мужики крепкие и дисциплинированные, без приказа не отступят. Правда, обычно наши «дойчи» еще и вполне законопослушные, даже в подпитии. Но с русским во главе…

Вот, кстати, интересно: почему именно у русских так легко получается сподвигнуть добропорядочных немцев к совершению разного противозаконного? Или это, и правда, какие-то древние атавистические инстинкты, о которых мне Влад когда-то говорил? И даже очень старый, по его словам, чуть ли не в двадцатом веке придуманный русский анекдот на эту тему рассказывал. Мол, «Тяжело вам, бедолагам, без фюрера»[10]… Так это, или не так – не знаю. Но подметил давно: если начали по-крупному, всерьез бузотерить «дойчи» – ищи в зачинщиках русского – не ошибешься.

В любом случае, что-то нужно делать, пока поддатые работяги совместными усилиями не разметали многострадальную «Каравеллу» по кирпичику. Нет, как обычный обыватель Нэйтан Райан, я в глубине души «безвременной кончине» этого вертепа только порадуюсь – одной проблемной «точкой» на карте Старого Города меньше станет… Но вот находящийся при исполнении старший детектив Райан ничего подобного допустить в своем присутствии не имеет права.

– Хави, спину подстрахуй, – негромко бросаю я напарнику через плечо и неспешно направляюсь к баррикаде из перевернутых столов. Пола пиджака уже отброшена, не увидеть мой жетон детектива сейчас может только слепой.

– Так, джентльмены, брэк! И весовые категории и вас разные, и заведение это для поединков не предназначено! Полиция, старший детектив Райан. Предлагаю присутствующим прекратить противоправные деяния и покинуть помещение. Пока предлагаю по-хорошему. Совместно оплатите ущерб заведению, покроете лечение пострадавших и заплатите штраф за нарушение общественного порядка. И на этом все.

– Da hren-to tam!

А, вот и зачинщик нашелся. Этот среднего роста, но крепкий, плечистый молодой мужик с голубыми глазами и соломенной шевелюрой тут явно за старшего.

– Повторяю, пока все можно уладить миром и ограничиться штрафом. Дальше будет хуже.

– Na hren idi! – снова невежливо по-русски отвечает мне он, а потом продолжает уже по-английски пусть и с сильным акцентом. – Эти клоуны с Пятой по-любому не правы: и начали первые, и стол с выпивкой перевернули… Вот они пусть за все и платят!

Стоящие у него за спиной плечом к плечу, будто спартанцы в Фермопилах, «дойчи» поддерживают слова своего предводителя негромким, но дружным и весьма грозным гулом. Рожи у всех – решительней некуда, кулаки крепко сжаты… Да уж, вот тебе и законопослушные…

– Второй и последний раз предлагаю…

– Otvali, svin’ya legavaya! – так, в пьяном голосе теперь слышна неприкрытая агрессия.

Плохо дело, пора это все быстро заканчивать. Пока они по-новой не завелись и натворили каких-нибудь глупостей вроде сопротивления полиции. Стрелять в этих поддатых работяг мне совершенно не хочется… Соображать нужно быстро… И тут русский заводила удачно разворачивается ко мне правым боком и в прорехе на половину оторванного рукава спецовки мелькает весьма характерное и хорошо мне знакомое армейское тату. Решение приходит спонтанное, но, думаю, в данной ситуации – самое верное.

– Botalo podvyazhi! – едва не забуксовав с отвычки на этом совершенно ужасном русском звуке «жи», рявкаю я на него. – Salaga, mlya!

Пока русский, выпучив в пьяном изумлении глаза, переваривает услышанное, я достаю из кармана связку ключей в ключнице из коричневой кожи и демонстрирую ему… Нет, не ключницу, понятное дело, этот древний подарок Вики ему вряд ли интересен… А вот примерно полуторафутовой длины неширокая матерчатая лента, с косо обрезанными кончиками, которую я вместо цепочки для ключницы использую… Пьяный не пьяный, а бывший военнослужащий Десантных войск российской армии просто не может не узнать этот предмет. Обязан знать, иначе не десантник он, а крыса тыловая, втихаря себе крутое тату сделавшая. А с тыловой крысой я уж как-нибудь справлюсь.

Ого, как его проняло! К выпученным глазам теперь еще и удивленно отпавшая челюсть добавилась. А я неспешно, слегка рисуясь, разворачиваю ленту так, чтобы он смог без труда прочесть написанное на ней слово. Это название он тоже знать просто обязан. История была громкая и как раз в пору его юношества, когда такие как он, задиристые и крепкие парни, службой в спецподразделениях бредят. Русский непроизвольно сглатывает.

– И учти, сынок, – уже на английском продолжаю я, – это – не сувенир. Сам знаешь, такое в армейских сэконд-хендах не продают.

А то, такое вообще нигде не продают. И это он тоже отлично знает.

– А не врешь? – спустя несколько секунд изрядно протрезвевший русский предпринимает последнюю попытку сохранить лицо.

– Тебе весь экипаж пофамильно перечислить? – будто сквозь прицел холодно и отстраненно смотрю ему точно в переносицу, прямо между глаз.

Еще минуту назад уверенный в себе и буйный во хмелю крепкий мужик, бывший десантник, только неуверенно головой отрицательно мотает.

– Не, не нужно… Прошу прощения, не знал, лишнего наговорил, товарищ… товарищ?..

По взгляду вижу, пытается звание угадать.

– Уже давно просто «господин старший детектив», можно – «сэр».

– Понял, – с очумелым видом кивает русский. – Понял, сэр…

Чего он там для себя понял – я не знаю. Возможно, принял за глубоко законспирированного и внедренного агента… Чего только людям с пьяных глаз не мерещится…

– Ну что ж, – оборачиваясь к Доновану и Хавьеру тяну я, – Полагаю – инцидент исчерпан. Все затраты на ремонт помещения и лечение пострадавших, плюс административный штраф, делим пополам между обеими бригадами. Сейчас детектив Бланка соберет ваши Ай-Ди[11]…

Да уж. Оказывается сильно изумленных людей сейчас в «Каравелле» трое: к русскому прибавились еще совершенно ошалевший от происходящего Донован, и мой собственный напарник. Который явно пытается сообразить, что это за ленточка такая, одним видом своим способная угомонить пьяного и явно готового помахать кулаками дебошира. И, похоже, прикидывающий, где что-то подобное раздобыть ему. Эх, молодой-зеленый,! Это не просто ленточка… Это тявочка[12]. Причем, тявочка очень непростого подразделения, базирующегося на широко известном в узких кругах боевом корабле. Корабле русского военно-космического флота. И чтобы заполучить такую, нужно было через очень многое пройти и очень многое пережить. Впрочем, вряд ли я ему об этом когда-нибудь расскажу…

Даже на угомонившихся и покорно сдавшихся на милость правосудия (в наших с Хавьером лицах) шахтеров уходит еще почти полтора часа. Вызвать «неотложку» для пострадавших, собрать у всех ID и «откатать» их на считывающем устройстве. Составить типовой протокол по факту административного правонарушения, распечатать и раздать всем участникам… В общем – не на пару минут работенка. Под конец непривычный пока к таким «массовкам» Хавьер чуть не подвывал.

– Да что ж такое? – в сердцах шипит он сквозь зубы. – По космосу летаем, другие планеты освоили, и только делопроизводство – будто при царе Хаммурапи… Как все здорово в старых фантастических романах: нанороботы, импланты разные, голограммы… А мы тут перед ЖК-мониторами сидим и по клавишам молотим, будто до сих пор двадцать первый век на дворе…

Это да, есть у нашего Хави безобидное хобби: любит он старинную фантастику. Двадцатый и двадцать первый век. Говорит – тогда еще люди мечтать не разучились и писали с душой. Возможно, я с ним не спорю. В свое время прочел пару книг, что он мне из своего богатого архива сбросил… Неплохо, но и только. Сейчас ничуть не хуже пишут.

– Это все потому, Хави, – я наставительно поднял вверх указательный палец, – что твои любимые древние фантасты даже в ночном кошмаре не могли себе представить, сколько денег, ресурсов и человеко-часов рабочего времени уходит на разработку и изготовление хотя бы одного атмосферного процессора для терраформирования всего одного несчастного куска космического камня, вроде нашего Булыжника. И хотя бы на один космический корабль, который тот процессор сюда доставил. Если бы знали и могли посчитать, резко бы умерили свои фантазии. При таких затратах на что-то действительно важное, на прочую мишуру, вроде твоих любимых наноимплантов и прочих голограмм просто не остается ни времени, ни средств. Вот, может, лет через сто…

– Мне уже все равно будет, что там через сто лет навыдумывают, – тяжко вздыхает Бланка. – Мне сейчас работать…

Ну, не знаю… Как по мне – так нормально все. По крайней мере, в этот раз задержанные ведут себя тихо и пристойно, не пытаются сбежать или сопротивление оказать – и то хорошо. А ведь бывает и по-другому. Вспомнить хотя бы первые две мои встречи с милейшим и вежливейшим мистером Робертом Донованом…

К «Золотым куколкам» подъезжаем уже далеко за полночь. По дороге успеваю перезвонить в морг и выслушать краткий доклад Дэнни. Ножевое в область сердца, несомненно умышленное… Собственно, что и требовалось доказать… Твою мать!

– Со мной пойдешь? – на всякий случай интересуюсь я у Бланки, хотя ответ мне заранее известен.

Не пойдет. Еще один пробел в подготовке нашего стажера. В Академии учат почти всему, но исключительно в теории. А вот задавать разные (в том числе и весьма непростые и неприятные порой) вопросы близким погибших – это самая что ни на есть практика. И пока у нашего Хави с этим проблема. Он, в отличие от меня, или того же Дэнни Чена, еще не успел стать отстраненным циником. И находиться рядом с людьми, потерявшими родственников или друзей, ему пока очень тяжело. Слишком сильно на него чужое горе давит. Ну, я и не гоню лошадей – привыкнет понемногу. Уже привыкает, просто сегодняшний случай для нас обоих слишком личный.

Понимающе кивнув на отрицательный жест Хавьера, выбираюсь из «патрульки».

– Головой по сторонам крутить не забывай, мало ли…

И это не пустые слова. Смена наша не закончилась еще, субботняя, впрочем, нет, скорее уже воскресная ночь в самом разгаре.

– Понял, – хмурит брови напарник.

В «Куколках» с моего последнего посещения ничего не поменялось: невысокие подиумы с хромированными шестами-пилонами, на которых крутятся, заводя зрителей, исполнительницы «экзотических танцев», толпа пьяных и восторженно ревущих мужиков вокруг… Длинная полированная барная стойка, внушительных размеров батарея разнообразного спиртного на полках позади нее. И Вики, стоящая за стойкой возле пивных кранов. Музыка, гвалт, пьяные вопли и свист, перемигивание стробоскопов. Нормальная для подобного рода заведений рабочая обстановка…

– О, господин старший детектив, – ехидно улыбается мне Вики. – Вы к нам по какому поводу? Санитарный контроль у нас пройден, лицензия на спиртное – в порядке, у отдела нравов к нам тоже никаких претензий… Да и не ваше это направление… Уж не за взяткой ли? Так я номер отдела внутренних расследований наизусть помню и…

Вики резко обрывается на полуслове. Видимо, по лицу моему уже догадалась, что дежурная шутка про «звонок другу» лейтенанту МакБрайту сегодня успеха иметь не будет. Нет, точно, в покер играть мне и начинать не стоит – проиграюсь в пух и прах.

– Что-то случилось, Натти?

– Случилось, Вики. Убили Мэнди…

Нет, вообще-то характером и нервами она сильная. При таком-то роде занятий. Для молодой и чрезвычайно привлекательной девушки быть барменом в кабаке – при любых раскладах нелегко, а уж если этот кабак, уж давайте называть вещи своими именами – припортовый стриптиз-бар, в котором девять десятых клиентуры – изрядно поддавшие шахтеры, разбавленные летным составом грузовых кораблей… Нет, ясно, что и крепкие вышибалы в заведении имеются, и мой авторитет кое-чего в Старом Городе стоит. Но, все равно, работа у Вики – далеко не сахар. Впрочем, она сама ее выбрала и вполне неплохо справляется. Обычно. За исключением моментов, подобных вот этому…

Перед клиентурой и персоналом Вики лица не потеряла, жестом подозвала и поставила на свое место сменщика – Джерри, молодого разбитного чернокожего парня. С невозмутимым лицом проследовала в свой офис. И только тут разрыдалась. Да, в «Куколках» ей сталкиваться приходилось с разным, но вот с убийством – никогда. До сегодняшнего дня.

– Вики, ты прости, но есть ряд вопросов, которые я просто обязан тебе задать…

– Да, Нэйт, я понимаю… – всхлипывает она. – Задавай, конечно.

– У Мэнди были враги?

– Да нет, что ты… ее все любили.

Тьфу, твою мать! Если бы за каждый раз, что я слышал эту фразу в адрес убитых, мне давали хоть доллар… Миллионером, возможно, и не стал бы, но на минеральную воду «Фурье» денежки бы водились. И что самое паршивое: в подавляющем большинстве случаев убийца – кто-то из близкого окружения жертвы. Порой даже – тот самый человек, что со скорбной миной произносит эту избитую фразу. Хотя конкретно в данном случае (и мои личные наблюдения тут тоже в общую копилочку фактов хорошо ложатся) я готов с Вики согласиться. Представить, что у Мэнди могли быть враги, способные пойти на убийство – весьма сложно. Опять же по личному опыту должен заметить: любой большой бабий коллектив – будь то стриптиз-бар или, например, средняя школа – тот еще серпентарий. Но Мэнди и правда была девчонкой доброй и незлобивой. Ни разу не припоминаю, чтобы у нее с кем-то конфликт вышел. Но, как бы замечательно все не обстояло всего несколько дней назад, сейчас эта девушка лежит на холодном столе из полированной нержавеющей стали в прозекторской нашего морга. Значит, у кого-то все же были к ней претензии. Причем, настолько крупные, что дело закончилось ударом ножа в сердце.

– Когда ты видела ее в последний раз?

– Позавчера утром. Как раз ее смена закончилась. Поделили «типс»[13] и она домой умчалась. Выйти должна была завтра, – всхлипнув, Вики взглянула на часы. – Вернее – уже сегодня.

– Как себя вела перед уходом и вообще последние несколько дней? Не было ли у нее каких-то проблем? Может, была чем-то огорчена, сильно взволнована?

Стандартные вопросы в отношении знакомого мне лично человека даже самому кажутся какими-то неуместными, излишне сухими и казенными. Но, действовать по протоколу – моя обязанность. Лучшее, что я сейчас смогу сделать для Мэнди – найди и отправить за решетку ее убийцу.

– Нет, – Вики уже слегка успокоилась и вытерла глаза салфеткой. – Все как обычно.

– Возможно, она что-то скрывала, держала в секрете? Нужно других девочек опросить. Вдруг кто-нибудь что-то заметил?

– Нэйт, ты же ее знаешь… – Вики снова непроизвольно всхлипнула. – Знал… Простая девочка – душа нараспашку… Какие у нее могли быть секреты?

Ох, золото ты мое блондинистое, натуральное… Знала бы ты, сколько разных «скелетов» я за свою службу повытаскивал из «шкафов» вполне приличных, на первый взгляд, людей…

– Так, слушай, заранее прости, но теперь вопрос, который тебе точно не понравится. Но задать я его обязан все равно. Она только танцевала или?..

Ох, как сверкнули ее глаза!

– Нэйтан, мне казалось – ты в курсе, что у нас едва ли не самое приличное развлекательное заведение в Старом Городе, – отчеканила Вики, глядя мне прямо в глаза. – Девочки у нас – исполняют экзотические танцы. И только. Никаких «приватных танцев», никаких задних комнат…

Это да. С тех пор как при некоторой поддержке Долгополого Тима «Куколки», тогда называвшиеся еще «Райскими кущами», сменили хозяина, тут очень многое поменялось. Что не удивительно, учитывая, кто стал новым владельцем…

– Вики, я же сразу извинился. Мне самому неприятно спрашивать такое про знакомого и мне человека, но это – моя работа! Понимаешь? Чтобы поймать убийцу я обязан знать если и не все, то хотя бы как можно больше.

– Я понимаю, – вспыхнувшее в глазах Вики гневное пламя быстро угасло. – Нет, Мария была хорошей девочкой. Раскованной, но не распущенной. За деньги она, насколько мне известно, с мужчинами не спала.

– А с женщинами?

– Нэйт?!!

– Вики, я тебе уже все объяснил. Повторить еще раз? Я ищу человека, который хладнокровно всадил в грудь Мэнди нож, а потом, будто мусор, запихнул ее тело в ржавую жестяную трубу. И я должен этого урода поймать!

– Прости, – Вики хлюпнула носом и снова разрыдалась.

Да уж, в такие моменты я начинаю понимать своего напарника. Даже мне сейчас рядом с Вики находиться тяжело, а ведь у меня уже больше десяти лет службы в отделе тяжких и особо тяжких за плечами… Да и до этого кое-что имелось…

– Так, ладно… У кого из девочек смена уже закончилась, кому к шесту уже больше не идти? Вызывай их сюда, буду с ними беседовать. И секьюрити твои тоже по одному пусть подходят. А сама успокойся пока…

Из «Куколок» я выбрался уже под утро, когда диск Камироса над головой здорово поблек, а из-за его края уже вовсю выбиралась Элора – наше здешнее Солнце. До утра провозился, а всей информации – один из вышибал краем уха слышал, что Мэнди вроде как собиралась на встречу с каким-то парнем. Все… В общем – почти пустышка, слабый намек на зацепку. Которую все равно придется отрабатывать, даже если в конце концов выяснится, что этот стероидный болван все напутал, и на встречу с парнем собиралась не Мэнди, а Сэнди… Или Кэнди… Черт возьми, в такие вот моменты я свою работу просто ненавижу. Готов бежать, хватать и рвать – а некуда. И некого.

Подошел к машине, в которой бдительно крутил головой по сторонам Бланка. Впрочем, думаю, где-то почти час, как бдительность его была ни к чему. Син стрит уже не бурлила, как всего несколько часов назад. Да чего уж там – она даже толком не булькала. Ночь прошла, а вместе с нею пропали и яркий неон вывесок, и пьяная толпа. Ночь прошла… Вот только полюбоваться на красоту утренней Элоры смогут далеко не все.