Коп ушёл

Глава 15

Его осторожная разведка обнаружила за день одно событие и давала знать о себе каждые четыре часа. Марк Шелби решил, что его физическая потребность оправдывает риск, но не стал звонить Хельге. Обычным путем он покинул здание, прошел два квартала пешком, потом взял такси и назвал водителю адрес Хельги.

Марк дьявольски нуждался в перемене обстановки, чтобы потом вновь сосредоточиться. Он должен мыслить безошибочно, действия его должны быть таковыми, чтобы все шло, как по маслу. Контакт со стариком, даже когда он работал на него, всегда заставлял его беспокоиться. Беда в том, что правления больше не существует и никто не поддержит его в этой схватке. Папе Менесу известно, что организация все поручила Шелби. Теперь Папа сам был в правлении всем, чем угодно. По крайней мере, он думает, что это так. Марк взглянул на часы. Его одолевали сомнения. Марк собрал дюжину лучших стрелков, так что Папе придется попотеть. Он знал, что Папа тоже собирает своих вояк и, может быть, уже прибыл сюда с большей и лучшей армией, чем у него. Но Марк не собирался уступать ему без боя. И Папа Менес может прекрасно влипнуть в дерьмо.

На Западном побережье большинство оставшихся семей обещали поддержку Шелби. Естественно, все они поняли, что Папа Менес отдал приказ о тотальном уничтожении всех капо. И хотя они знали, что он признанный глава, они не могли больше признавать его своим правителем.

Кроме того, Шелби чувствовал, что ему доверяют, что все идет так, как он задумал. Они знали, какой хороший организатор Марк, они видели его в кругу самых избранных. Не желая покидать кормушку, они все были готовы поддержать его. Группа Среднего Запада еще кое-что сохранила, и они даже не обратят внимание на того, кто не сможет разговаривать с ними на старом жаргоне. Даже несмотря на то, что им был нанесен такой страшный удар. Ожидая столкновения, в котором затронуты их интересы, и они вынуждены будут принять в нем участие, они попытаются все же остаться в стороне, как делали всегда при схватке в верхах. Затем наступало время, когда они вручали победителю бразды правления. Вряд ли они поддержат Менеса. Шелби должен поковыряться в этих внутриорганизационных отношениях, еще не зная, как все они себя проявят, чью сторону примут. Наступил решающий момент игры, где главное — деньги. Наемным убийцам все равно, кто управляет фабрикой, лишь бы платили. Чем больше им платят, тем вернее они привязаны к тому, кто платит. Они чуют, где большие деньги. Марк учел и это. Когда они сделают выбор, он точно будет знать, кого убрать. Он уже о многом позаботился, даже о том, чтобы некоторые сведения попали в руки полиции. Тогда оппозиция рухнет окончательно и бесповоротно. И никто никогда не узнает, что это дело его рук. Несомненно, у старика припрятана пара тузов в рукаве, но «флешь-ройяля» ему не видать. Марк усмехнулся, вспомнив голос Папы Менеса, когда тот разговаривал по телефону. Конечно, старик давно уже сгнил, но по-прежнему хитер. Марк понять не мог, каким образом он сумел взорвать Германца. Хотя старик и думал, что все устраивалось очень осторожно, все явно делалось в большой спешке. Впрочем, этот взрыв совсем не относится к предстоящему делу.

Марк даже заржал, когда вспомнил о кое-каких вещах, которые он может документально подтвердить, после чего пара старых, верных ему семей окончательно решат выступить против старика. Марк вспомнил недавний разговор.

— Вы в безвыходном положении, Папа.

— Ты так думаешь? — спросил Папа.

— Естественно, Папуля.

— Ты кое-что забываешь, Марк.

— Что же я забываю? — Марк скривился, когда старик в первый раз засмеялся. Момент был явно неподходящий для шуток.

— Выходит, все ждут, когда появится сильная фигура, человек, который может взять все? — спросил старик.

— Верно, Папа.

— Кто достаточно велик, чтобы мог таким стать, и чтобы я был вынужден пытаться удержаться?

— Вот именно, Папа.

Старик опять захихикал и очень медленно проговорил:

— Ты еще и дурак. Ты думаешь, что все знаешь. Может, ты и вправду знаешь много, но ты не знаешь главного.

Шелби почувствовал дрожь в плечах, потом расслабился и улыбнулся. Папа Менес всегда так обращался с людьми и теперь пытался заполучить его… Для старика это обычное дело, но с Шелби он должен быть более деликатным.

— Что это значит? — решился спросить Марк.

Старик хихикнул.

— Если ты не догадываешься и не догадаешься через десять часов, позвони мне. Я скажу тебе кое-что, от чего у тебя поубавится пылу.

Прежде чем Марк успел что-нибудь ответить, старик повесил трубку. Марк усмехнулся, глядя на замолчавший телефон, и тоже положил трубку. Он чувствовал себя неплохо. Времена, когда старик мог безнаказанно бить его, прошли, теперь сила в его руках. Единственное, что его беспокоило, так это то, что он не мог понять намеков старика. Дьявол!

Теперь-то, наконец, стало ясно, кто устроил первые налеты на организацию. Им мог быть только один опытный профессионал, который знает обо всех и который мог нанять и обучить стрелков со стороны. Который учитывал все детали, посылая на каждое дело лишь одного человека. Не удивительно, что они никак не могли разобраться. Но первоначальное суждение, вынесенное тогда на собрании, было верным. А мотив — полная власть над организацией. Правление должно было быть узурпировано диктатором.

И Папа Менес был единственным человеком, который мог выполнить все это столь чисто. На мгновение Марк снова ощутил приступ ярости. Старый грязный сукин сын наверняка рассчитал даже то, как он, Шелби, на это отреагирует и попытается использовать.

Но что-то не так… Он по-прежнему жив и сохраняет свою власть. «Всегда что-то не так с этими переворотами, — подумал Марк. — Какая-то паршивая мелочь оказывается не на своем месте или кто-то опаздывает, или кто-то решает взять деньги, прежде чем отправиться в контору — и весь великий план рушится».

Но лучше всего, сказал себе Марк, то, что его собственные планы были разработаны и начали осуществляться задолго до того, как Папа Менес почувствовал себя в опасности и стал принимать ответные меры. При этой мысли Шелби ощутил такое удовлетворение, что даже возбудился.

Подъехав к дому, он достал купюру в пять долларов, протянул водителю и сказал, что сдачи не надо. Он надеялся, что Хельга приготовила для него какой-нибудь новенький сумасшедший сюрпризик. Эта ночь не должна походить на предыдущие.

Это будет удивительная ночь.

Когда он повернул ключ в замке и открыл дверь, то понял, что это будет самая дикая ночь из всех им испытанных. Хельга спрыгнула с кушетки во всей своей предельно возбуждающей наготе. Однако, Марк был слишком занят своими мыслями, чтобы понять, почему ему устроен такой необычный прием.

А дело было в том, что ее до смерти напугал журнал, который она случайно купила вместе с газетой, спецвыпуск, посвященный ужасным делам, которые произошло в Майами и в Чикаго. В нем был помещен снимок, сделанный одним ловким фотографом, теперь уже мертвым. На снимке были видны главари Синдиката, выходящие на улицу после конференции в отеле в деловой части города. На заднем плане, довольно расплывчатом, шел человек, которого она принимала за владельца овощного магазина из Трентона и который на самом деле был Марком Шелби, предполагаемым правителем всей мафии.

Хельга была далеко не дурочкой. В свободное время она, от нечего делать, много читала. Она умела думать и соображать. Прошлое Хельги состояло из массы различных деяний, выходящих за рамки общепринятой нормальной жизни. Она умела сопоставлять факты и делать выводы. Поэтому Хельга пришла к заключению, от которого содрогнулся бы и мужчина. Но она, будучи всего лишь женщиной, не впала в панику.

Хельга пошла в ванную, что было вовсе не обязательно, и, как ребенок после фильма ужасов, умылась над раковиной, избавляясь от страшных переживаний.

«Не взять ли у Шелби пистолет и не застрелить ли его? — подумала она, вытираясь. — Нет, это слишком рискованно. Да ведь я и вовсе не такая храбрая».

Всем существом она ощущала неведомые силы. Казалось, они изменили даже воздух, которым она дышала. Город жил в каком-то напряжении, люди, что бы они ни делали, подсознательно ощущали опасность. Накопившаяся энергия висела над ними в ночном небе, зловеще погромыхивая вспышками, ожидая и надеясь, что кто-нибудь все же не окажется настолько безумным и даст последний толчок, который выведет ее из неустойчивого равновесия. Элен Скенлон глядела на Берка и капитана Лонга, чувствуя, что в их дружбе происходит нечто такое, что ставит под вопрос все, что выковывало их привязанность в течение многих лет. Если это произойдет — неважно, каким образом, — оба будут в проигрыше.

Она понимала, что сейчас ей здесь не место. Настало время мужчин, но Элен ощущала себя катализатором, который может сдержать или ускорить катастрофу. Каждый из них хранил какую-то тайну, и они пытали друг друга, кто быстрее раскроется, пусть не полностью, но одного слова, одной выказанной эмоции будет достаточно, чтобы сделать соответствующие выводы.

На мгновение она испытала вспышку ненависти к миру, способному превращать людей в животных, а всю землю — в лабораторию всеобщего распада к выгоде отдельных развращенных умов.

Элен взглянула на часы: без четверти девять.

Билл Лонг отставил кофе и взял предложенную Джилом сигарету.

— Если ты прав, — сказал он, — то весь наш Департамент выглядит сборищем тупиц или просто находится в безвыходном положении.

— Не обязательно.

— Да? — Лонг нагнулся над горящей спичкой и выпустил струю дыма. — Ты понимаешь, сколько людей работает над проблемой?

— Конечно.

— Лучшие парни, вовсе не новички. Они ничего от тебя не скрывают, говорят все, что есть, и неважно, что они обнаружили.

— А обнаружили они много, не так ли?

— Ты не можешь отрицать того, что они установили.

— А я отрицаю, — заявил Берк. — Я не нахожу этому достаточно доказательств.

— Почему же ты не уходишь, а все чего-то ковыряешься?

— Не хочу и без того все ухудшать. У меня и так много чего накопилось, так что отступать не приходится. Оснований больше чем достаточно. Все, что я смогу сделать, это еще больше ухудшить положение, ты знаешь это. Когда это становится достоянием публики и политиканы могут нажить капиталец, выбирать не приходится. Будь я проклят, если еще раз попадусь этим свиньям! Правление лучше знало дело, когда предложило мне работу. Мне не пришлось раздумывать. За месяц я сделал больше, чем за год, когда находился на службе, потому что мне незачем было все время заглядывать в инструкции, которые мешали работать, и нечего было оглядываться на толпу противников среди полицейских и наивысших чинов, которых заботит лишь предстоящий уход на пенсию.

— Не говори так, Джил!

— Что ты можешь сделать, дружище?

— Оставить твое дело открытым, пока кое-что не прояснится.

— Выглядит это неплохо, но я не люблю голодать… — Он замолчал, махнул рукой и покачал головой. — Другая сторона немного умнее твоих парней. Им не нужно преодолевать сборники инструкций. Они могут делать все, что хотят. Они очень ловко выдернули мне зубы и проследили, чтобы, когда меня не стало, для них все определилось в лучшую сторону. В общем, после этого у них все пошло нормально.

— А что было не нормально?

Улыбка, которой его одарил Берк, почти испугала Элен. В его глазах и плотно сжатых губах было что-то такое, от чего у нее побежали по спине мурашки.

— Кое-что было, — проронил Берк.

— В действительности все ухудшилось.

— Для некоторых, пожалуй, да. — Берк перестал улыбаться и взглянул на Лонга.

— Если оглянуться, все выглядит отлично спланированным делом.

— Как знать? — неопределенно пожал плечами Берк. — Возможно, произошла цепная реакция.

На этот раз на лице Лонга появилось особенно недовольное выражение.

— Правильно. Одни лишь «возможно», «может быть» и «если». Ты можешь так рассуждать, если знаешь, где, когда и как началось.

— Это могла быть чистая случайность.

— Случайности, — возразил Лонг, — похожи на случайные совпадения обстоятельств, а в таких делах их не бывает. Их планируют.

— Планируют множество вещей, а потом вдруг происходит незапланированное и получается совсем другое, что ломает всю игру. — Он взглянул на часы и положил на столик деньги за кофе. — А теперь мы близки к тому, чтобы разобраться с этой игрой. Ясно? — Лицо капитана было напряженным, слова звучали резко.

— Может, ты расскажешь мне об этом?

— Пожалуй, ты сам увидишь, как все произойдет, и сможешь все объяснить. Выбора у тебя не остается. Я буду делать свое дело молча.

Элен заметила, как напряглись мышцы капитана Лонга.

— Вот ты каков, Берк, — наконец проронил он.

Элен положила руку на ладонь Джила.

— Если бы вы…

Он не дал ей договорить.

— Если бы ты, куколка, знала, что было. А мы просто кое-что выяснили. Может, это слегка неприятно, но совсем не жестоко. Видишь ли, частично именно благодаря тебе я начал понимать, как все происходило.

Очнувшись от сна, Марк Шелби почувствовал себя опустошенным. Хельга сидела, скрестив ноги, на кушетке, полностью одетая и улыбающаяся. Но в ее позе и улыбке было что-то не то, о чем говорил и полупустой стакан с виски, который она крепко, слишком крепко сжимала в руке. Он был достаточно опытен, чтобы почуять ее нервозность.

Он хотел забрать у нее стакан, но тут зазвонил телефон, и она чуть не выронила стакан на пол. Он шлепнул ее по руке, потянувшейся к телефону, и снял трубку.

— Слушаю вас, — произнес он тихим, жестким голосом.

При этом он заметил, как в ее глазах на секунду плеснулся страх.

— Да? — проговорил он в трубку, глядя на Хельгу, потом хмыкнул и протянул трубку ей. — Тебя. Какая-то баба.

Напряженность Хельги как рукой сняло. Она говорила быстро, торопливо, описывая, как хочет украсить свое платье. Во время разговора Хельга не смотрела на Шелби. Осторожно положив трубку, она уставилась на него, когда он возвращался от бара, приготовив себе выпивку.

Марк хотел наброситься на нее, но увидел часы, которые показывали десять. Не отрывая от нее глаз, он набрал номер Папы Менеса и, услышав голос старика, проговорил:

— Прошло десять часов, Папа.

Старик рассмеялся.

— Теперь ты понял, наконец?

— Стареешь, Папа. Я звоню лишь потому, что ты просил.

— Так ли это, Марк?

— Так, пока ты думаешь, что за всеми твоими неприятностями стою я.

— Почему я должен тебе верить? — удивился Папа.

Шелби вздрогнул.

— Слушай, — продолжал старик, — я был дурак и думал, что ты действительно стоишь за всем этим. Но потом я сел и решил, что у тебя никогда не было столько способностей и наглости, чтобы решиться на это. Ты просто ждал за кулисами, когда все кончится. Это вовсе не было запланировано тобой, но как только все началось, ты этому не мешал, а даже помогал понемногу. Но ты, как я сказал, кое-что забыл.

— Послушай, Папа…

— Молчи, дерьмо! Я знаю, что это не ты, а ты знаешь, что это не я. Ты просто забыл, что тот, кто все это начал, по-прежнему ждет, и мы оба значимся в его списке… Так что у тебя незавидное положение.

— Я…

— Ты дерьмо, Марк! Сейчас ты не дома и не на работе. Ты сейчас там, где чувствуешь себя в безопасности. Ты понял, что я выше тебя? Я укрылся в надежном местечке и вокруг меня двадцать пушек. Если нужно, я могу ждать хоть год. Но к этому времени ты будешь уже мертв. — Старик хихикнул и добавил: — Но даже если ты и не станешь трупом, тебе все равно придется туго. Этот коп Берк снова посетил ломбард. Искал какую-то бродяжку-блондинку. Он, конечно, добился немногого, потому что она давно уже в могиле, но он определенно сделает соответствующие выводы.

Старик повесил трубку, а в ушах Шелби все звенел его смех.

Когда Хельга с притворной сладостью поинтересовалась, все ли у него в порядке, его желудок вдруг подкатил к горлу и не дал ответить. Ответом был удар кулаком, после чего она распласталась на кушетке. Он набросился на нее. Он бил ее в голову, под ребра, ногами, оставляя на теле следы. Хельга валялась на полу избитая, окровавленная, вся в синяках. Наконец, он оставил ее и замер, блестя обезумевшими глазами. Руки его дрожали. Задыхаясь, он прошептал:

— Ты ждала мужика, паршивая шлюха! Но теперь ты больше никому не понадобишься. Ты подохнешь вместе с ним. Когда я вернусь, ты умрешь!

Шелби должен был бы подождать, но у него имелись более важные дела, чем убийство этих паршивцев. Безумный страх, что какой-то тип может разрушить все его планы, был так велик, что он забыл сказанное Папой. Он осознал все, лишь выйдя на улицу, но поздно было менять намерения. Он остановил машину, сел на заднее сидение и назвал адрес.

Может, счастье вновь перешло на его сторону. Чтобы помочь этому счастью, он трижды менял такси, пока, наконец, не прибыл, куда хотел, уверенный, что его никто не выследил.

Страх покинул его и теперь он был в обычном настроении, готовый устроить засаду и прикончить врага.

Не доехав квартала, Джил Берк остановил машину. Дождь превратился в туман, который смачивал улицы и причудливыми кольцами окружал фонари.

Берк и Лонг смотрели на опустевший квартал, где горели лишь окна нескольких квартир.

— Я хочу выложить тебе всю подоплеку, — сказал Берк. — Это совсем коротенькая история. После того, как мы наведем справки, ты обнаружишь доказательства… за одним исключением.

— Я внимательно слушаю.

— Мы вернемся к Марку Шелби.

— Ты сам себя обманываешь, Джил.

— Да? Поглядим, что ты скажешь потом.

— Ладно, поехали. — В голосе Лонга не было уверенности.

— Подумай, — начал Берк, — Шелби в состоянии знать обо всех, работу своей организации и все подробности. Он всегда был эмоциональным, но умел чертовски ловко скрывать это, потому что Синдикат не любит людей такого типа на руководящих постах. К тому же, Шелби не желал быть мишенью. Он запланировал захватить полную власть и хотел быть уверенным, что все останется тайной для остальных. Итак, помимо сбора данных о самой организации, он накапливал свидетельства о каждом человеке, с помощью которых мог вывести организацию из строя. Понимаешь, Билл, это не новинка, но у него была такая возможность. Он не мог хранить записи у себя, поэтому нашел двух неизвестных и непритязательных фотографов, которые сделали микрофильмы с его коллекции. К несчастью, один из фотографов оказался не столь непритязательным и сумел оценить, что находится у него в руках. Он попытался шантажировать, но Шелби сразу же убил их обоих. Он, пожалуй, присутствовал при их работе, но один из фотографов сумел снять дубликат или просто что-то запомнить. Бедный малый, видно, не понял, с кем имеет дело и что все это значит. Шелби ликвидировал обоих. У него было с ними лишь мимолетное знакомство и он никак не ожидал, что его засекут. Но один парень засек его, хотя решил ничего не говорить и по-прежнему молчит. А Шелби оказался в таком положении, что выбора не было. Он пустил в ход оружие, он хотел, чтобы два фотографа скончались побыстрее и все остались довольны. После этого, что бы свидетель ни говорил, все было не важным. Он выбрал прекрасного кандидата — алкоголика Теда Проктора. Видимо, Проктор поверил, что он нашел пистолет и что Тед может продать его за двадцать долларов. И они решили по этому случаю выпить. Вот так Тед попал в ловушку, полагая, что ему привалило счастье.

Понимая, что, вероятно, так все и было, Лонг холодно взглянул на Берка.

— То, что Джимми Корриган был запланирован, это, дружище, полнейшая чепуха.

— Он и сам об этом не знал, — продолжал Берк. — Он был просто орудием. — Джил перевел дыхание, закурил и посмотрел на улицу. — А перед этим Шелби взял у своих сподвижников, видимо, непричастных к делам, бумажники и подкинул их в комнату Проктора так, чтобы все выглядело, как добыча карманника. Затем он завербовал артиста, чтобы тот задержал Теда, если будет накладка во времени.

— О чем ты говоришь? — удивился Лонг.

— О том, что понял Корриган, но что не попало в протокол, потому что показалось не имеющим отношения к делу.

— Корриган подтвердит это?

— Конечно, но причину ты не обнаружишь.

— Давай дальше.

— Шелби знал расписание Корригана и время, когда он должен был подойти к ломбарду. Корриган немного запоздал, но артист сумел выполнить свою роль превосходно, когда Проктор вошел в ломбард. А когда Корриган, наконец, подошел к ломбарду, где Терлей торговался с Проктором о цене пистолета, как только коп заглянул в ломбард, хозяин поднял руки вверх, словно его грабят. Корриган увидел его в этой позе, ворвался в ломбард, а когда Проктор повернулся, держа оружие в руке, Корриган подумал, что парень хочет выстрелить в него, и выстрелил первым.

Лонг с отвращением посмотрел на Берка.

— В твоем рассказе имеется одно здоровенное упущение.

— В чем именно? — улыбнулся Джил, зная, что скажет капитан.

— Громаднейшая накладка. Была ночь. Как мог Терлей увидеть копа через окно, если в это время окна закрываются ставнями?

— Конечно, — согласился Берк, — закрываются.

— Ну?

— Помнишь, я сказал тебе, что именно Элен помогла мне все понять?

Элен с изумлением посмотрела на Джила.

— Ты ждала меня на улице в машине. Если выбрать нужную позицию, окна отражают то, что отражается в стеклянных дверях. Я отлично видел и машину и тебя в ней… А Терлей стоял не за прилавком, где обычно находится. Он мог видеть Корригана, подходящего к ломбарду, и без всяких затруднений сыграть свою роль.

— Черт побери! — отозвался Лонг. В его голосе больше не было холодка недоверия. Он ощущал логику рассказа, ощущал мотивы и причины, но в сознание больше всего врезалось то, как они сумели использовать честного человека.

— Пистолет, который подкинул Шелби, был в употреблении, он хорошо послужил ему. Мы обнаружили несколько других дел, где было замешано это оружие, где его использовали, — Берк замолчал и еще раз взглянул на Лонга. — На нем-то все и застряли. Ну, пожалуй, не все. Корригану не нравилось это происшествие, но он ничего не мог поделать. Что-то беспокоило его все это время, а что — он так и не мог понять.

— Да?

— Я обнаружил, что его удивило, но чему он не придал значения, чего не увидел.

Лонг никак не отреагировал, и Джил продолжал:

— Дело в отпечатках.

Капитан недоумевающе наморщил лоб.

— Все отпечатки на оружии принадлежали Проктору.

— Да, но их было больше, чем достаточно. А вот на курке, где должен быть его указательный палец, отпечатка нет. Отпечаток этого пальца остался на рукоятке. Проктор даже не знал, как обращаться с оружием. Он держался за рукоятку всей пятерней.

— Какого черта мы не заметили этого!

— Спокойно, дружище. Это было слишком просто, чтобы кто-нибудь обратил внимание.

Лонг беспокойно заерзал на сидении.

— Если ты прав, мы можем взять Терлея.

— Они могли его так напугать, что он никогда ничего не скажет.

— Вряд ли они смогут напугать его так, как мы.

— Что ж, попробуй, займись им.

— Ну и хитер ты, сукин сын. Думаю, что ты прав.

— Я прав, но сделай мне одно одолжение.

— Говори.

— Я занимался этим парнем с самого начала. Он знает меня и я хочу, чтобы он узнал меня еще лучше. Я хочу быть человеком, который освободит гаденыша для великих дел.

— Слушай, Джил, твое дело…

Джил оборвал его холодным и спокойным замечанием:

— Я именно тот, для кого все делается. Это по-прежнему именно мое дело.

— Да, именно твое, — согласился Лонг.

Берк отпустил ручной тормоз, включил мотор и отъехал от обочины. Идущая впереди машина свернула за угол, высадила пассажира и поехала дальше. Джил выбрал место для стоянки и выключил огни.

У Марка Шелби пересохло во рту. Дыхание ярости и страх высушили его губы в пергамент. Разбитые костяшки пальцев заныли, когда он стиснул пистолет. Шелби чувствовал, как колотится сердце.

Он заметил одинокую фигуру, вышедшую из машины и направившуюся к ломбарду. Нетерпение разъедало его, как рак. Несколько минут он находился в тени грузовика, поджидая, но парень не показывался, и он вновь выглянул на улицу. Через залитое дождем стекло было плохо видно, но он уловил что-то знакомое в позе, в развороте плеч и жесте, которым тот поправил шляпу.

Шелби узнал его и к горлу моментально подступила тошнота. Он задохнулся, глаза заслезились, когда он решился и, как сумасшедший, пересек безлюдную улицу, сжимая маленький пистолет, готовясь уничтожить два главных препятствия своим планам.

Шелби распахнул дверь и издал хриплый крик, когда заметил, что глаза Терлея раскрылись от ужаса. В следующий миг он нажал курок, стреляя Берку в спину. Но тот, увидев ужас в глазах Терлея, бросился на пол — сработал инстинкт самосохранения.

Пуля угодила Терлею в грудь, на рубашке проступило кровавое пятно и, уже мертвый, он рухнул на пол.

Шелби посчитал, что уже избавился от Берка, который замешкался, вытаскивая пистолет из кобуры, но прежде чем смог нажать на курок, сзади раздался гром и Шелби почувствовал сильнейший удар, переламывающий позвоночник, удар, дошедший до его сердца. Фонтан крови хлынул изо рта и залил весь пол, куда упало его тело.

Элен закрывала лицо ладонями, а Берк смотрел в глаза, излучавшие такую ненависть, что, казалось, Лонг готов заодно прикончить и его.

Лонг и в самом деле едва сдерживался, чтобы не убить его. Наконец, он убрал пистолет в кобуру и стал наблюдать, как Берк поднимается на ноги.

— Грязный недоносок! — прошипел Лонг. — Паршивый грязный недоносок!

Берк глядел на него, ничего не отвечая.

— Ты сделал меня марионеткой. Ты сделал из меня то же, что они из Корригана. Ты все рассчитал и заставил меня принять участие.

В глазах Берка не было ни нерешительности, ни испуга. Они были столь же холодны, как и у Лонга, но голос звучал по-другому.

— Ты утверждал, Билл, что в таких делах случайных совпадений не бывает. Только что ты был свидетелем одного.

— Нет, старик, — голос Лонга звучал устало, капитан выглядел расстроенным и постаревшим, — все равно ты мерзавец, грязный паршивый недоносок. Я давно подозревал это, но до сих пор не был уверен.

— Наверное, сейчас я доказал тебе это.

— Можешь испытывать меня, как угодно, но ты мне ничего не докажешь. Хитер ты, чертовски хитер. — Он смотрел на Берка с нескрываемым восхищением.

— Разве я пытался?

— Еще бы! Впрочем, какая теперь разница?

— Наверняка никакой.

— Тогда позвони Ледереру и его команде. Пусть они все очистят, а мы поедем. — Лонг скорчил кислую физиономию.

— Ладно, так мы и сделаем.

Стоя в дверях, Элен смотрела на них, не в силах поверить происшедшему, зажимая ладонью рот, чтобы не выдать свою слабость.