Корабль умников

Глава первая. РАЙСКОЕ БЛАЖЕНСТВО

– Стоять! – негромко сказал охранник и вскинул парализатор.

– А я что, по–твоему, делаю? – с иронией отозвался Ники Тин.

Его появление здесь было неожиданностью.

Железобетонная стена выглядела серой. Вход маячил посередине. Дальше темнели корпуса предприятия, давно бездействующего.

Из ниши показались еще трое охранников. Двое остались у входа.

Один, блистающий в лунном свете ранней лысиной, присоединился к первому и с ним пошел вперед. Свое оружие охранники держали наготове.

Парализаторы у них армейские, тускло мерцающие в темноте. Индикаторы светились красным – смертельная для человека мощность.

Парни готовы стрелять на поражение. Выходит, тем, кто им платит, есть что скрывать. Информатор не соврал. И Тин не зря сюда пожаловал.

Чем дальше парни отходили от ниши, тем более темными становились их силуэты.

Ники стоял не шевелясь. Он только покосился вверх, на небо, где перемигивались крохотные звезды и где посверкивала яркая блестка частного орбитального космодрома, словно осколок ущербной луны.

Ребята настроены решительно. Еще пальнут с перепугу. Двое уже совсем близко. Двое у дверей. Внутри наверняка еще несколько.

– Ты что же, не заметил колючую проволоку? – спросил, подходя, бритый.

Он держался как главный. И выглядел опытным, хоть и не старшим по возрасту. Подтянутый, собранный, готовый к любому развитию событий. Видно, поддерживает форму.

Наверное, Тин и сам выглядел бы так же, если бы согласился на подобную работу. За исключением – лысины.

– Хочу вкусить райское блаженство! – заявил Ники. – Я возьму партию, на пробу.

Охранники напряглись еще больше. Может, он зря начал действовать так прямолинейно?

– Что?.. – Лысый встал перед Тином, а второй зашел сзади. – Разве похоже это место на притон?

– Да уж скорее на подпольную фабрику.

Пару секунд лысый раздумывал, изучая лицо Ники, оценивая крепкую фигуру. Ему хотелось двинуть нарушителя под ребра, а уж потом разбираться.

Именно это охранник и сделал. Сунул Тину ствол в солнечное сплетение, резким, точным движением, без взмаха. Профессионал, хоть и не очень высокого класса. Пока нарушитель, согнувшись в четыре погибели, хватал ртом воздух, его умело обыскали, затем подхватили под руки и почти волоком потащили к входу. Похоже, в самом деле заинтересовались.

Проверили там портативным металлоискателем, сканером.

Голова Ники моталась из стороны в сторону, то вверх, то вниз. Будь он в нормальном состоянии – все бы увидел, каждую мелочь приметил в коридорах, через которые охранники вели его. И вход в цех. И распределительный щит…

Да жаль, находился в полуобморочном состоянии.

В просторной комнате, обставленной, как временный рабочий кабинет, его бросили в кожаное кресло, возле старого плоскостного монитора.

Открылась дверь в соседнее помещение, и Тин услышал раздраженный голос:

– Прошел все барьеры?.. И защитное поле?.. Очень интересно. Я потребую свои деньги обратно!

Вошли два красавца.

Один был лет шестидесяти, второй моложе. Наверное, родственники, есть что–то общее. Хотя нет. Просто оба желают походить на популярного актера. Лица кроенные–перекроенные. Ходячая реклама пластической хирургии.

Одеты прилично, хотя и дорого. Даже миллиардеры так не одеваются. Но явно уже не пешки, а фигуры покрупнее. Боссы.

Они уставились на Тина.

– Как ты прошел сюда? – почти выкрикнул молодой.

– Воды! – прохрипел нарушитель. – В горле пересохло!

– Обойдешься, – хмуро ответил старший.

– Эти ваши громилы так меня отделали!.. – пожаловался Ники. – За что? Я пришел договориться!..

– Не переигрывай! – оборвал старший. – Я тебя насквозь вижу!

– А–а, ищейка!.. – обрадовался молодой и вытащил из–за спины огромный пистолет. – Пришить его – и дело с концом!

Глаза молодого блестели, словно он только что проводил контрольную дегустацию порошка. Может, так оно и было.

– И чего ты размахиваешь своей железкой? – разозлился Тин. – Напугать хочешь?.. Я не из пугливых!

Пистолет в руках молодого ходил из стороны в сторону. Глядя в его перекошенное лицо, Ники внутренне усмехнулся. Да, и такие иногда убивают. Но бояться их слишком противно, унизительно.

– Хорошо, – неожиданно кивнул старший. – Ну и что тебя интересует?

– Еще одна проверка? – улыбнулся Ники. – Вы уже поняли, зачем я здесь. Я хочу избавиться от посредников. И получать товар напрямую. «Эдем–3».

Красавцы переглянулись.

– По–моему, он – не коп, – уже тише проговорил старший. – По–моему, он хочет кинуть своего поставщика.

– Здравая мысль, – похвалил Тин, вставая с кресла.

– Наглеешь, – заметил лысый.

На пересадку волос – поскупился? Выше этого?

Но в целом напряжение снизилось.

Молодой сразу поскучнел. Спрятав пистолет, включил проектор, встроенный в наручные часы. И над его запястьем выросло объемное изображение, размером с ладонь. Очень юная девушка в оранжевом хитоне и в окружении ярко–оранжевой свиты что–то бойко вещала, непонятно что. Звук приглушен.

Уткнувшись в циферблат часов, молодой начал переключать каналы. Изображение оставалось все то же.

– Черт! – выругался он. – Везде показывают эту малолетнюю дуру, из системы Энтойи! И чего с ней так носятся?

– Наследница. Вот перед ней и ходят на цыпочках.

Старший поморщился, глядя на гостя:

– И сколько ты возьмешь?

Ники поднял взгляд к потолку, словно прикидывая:

– Пятьсот доз. Как бы для начала. Ну а дальше видно будет. Если меня устроит – счет пойдет на тысячи.

Старшему понравился ответ.

Все вроде шло хорошо. Но, посмотрев на молодого, Тин встревожился.

Девчушка над его запястьем исчезла, в воздухе появилось другое изображение. Мужские фигуры, одна из них – лысая. Взгляд красавца неожиданно стал осмысленным. Кажется, он заметил сходство.

– Это… как же? – пробормотал молодой. – Нас тут снимают?.. Я сейчас выведу!..

Вспыхнул большой экран. Несколько секунд все таращились на монитор, с удивлением узнавая себя, узнавая комнату, где находились.

Нетрудно было догадаться, с какой точки велась съемка.

Старший перевел взгляд на Тина. Первым все понял. Кожа не раз подтянутых щек посерела и обвисла.

Ники бросился к двери.

Лысый встал у него на пути, с поднятым на уровень груди парализатором.

– Живая камера! – завизжал молодой.

«Простите меня все! – подумал Ники. – Все, все, сколько вас есть, все меня простите!!!»

После этой уже традиционной молитвы он толкнул молодого на охранников. Не забыл выхватить пистолет у него из–за брючного ремня.

Рванул за ствол парализатор, уходя от выстрела. Но правая рука охранника скользнула к открытой кобуре, из которой торчала массивная рукоятка излучателя. И Тин нажал на спуск чужого пистолета.

Лысого отбросило к стене. А секундой раньше импульс из его парализатора вонзился в живот стареющего красавца. Тот начал медленно заваливаться на бок, с сосредоточенным, задумчивым взглядом…

Выскочив в коридор, Ники еще трижды нажал спусковой крючок, целя в распределительный щит.

Из–под крышки брызнули ослепительные искры.

Здание погрузилось во мрак.

Глава вторая. ПРОВАЙДЕР

Ази Роу в одно касание опустил гравилет на мозаичный пол гаража.

Посадка выполнена профессионально, хотя он и не профессиональный водитель.

PS–9, безумно дорогая модель.

Но, видимо, Ази решил, что может позволить себе такую покупку. И, конечно, приобрел частный гравилет в лучшем салоне, у лучшего дилера. Не в кредит, а сразу, на условиях единовременного и полного расчета. Вчера.

Открывая дверцу, Роу испытал удовольствие от мягкого, упругого хода петель, совсем не расхлябанных – в отличие от его прежней машины, проданной в мастерскую на детали, тоже вчера.

Он ступил на мозаичный пол, обошел свой гравилет кругом, любуясь его элегантными обводами и касаясь ладонью гладкой поверхности кузова. Золотистое покрытие радовало глаз, радовало сердце. И давало хозяину приятное сознание жизненного успеха.

Наконец, Роу заметил, что металлическая дверь домашнего гаража все еще поднята. Вторые сутки Ази пребывал в состоянии легкой эйфории, похожей на влюбленность. Как же тут не стать рассеянным.

Пульт–брелок лежал в кармане.

Ази вынул его, ткнул пальцем в сенсорную кнопку. Дверь опустилась с тихим жужжанием. И в ту же секунду смолк хаотичный шум вечерней улицы. Зажглись плафоны, залив пространство гаража мягким светом.

PS–9 менялся – при малейшей перемене температуры воздуха и освещения. Вряд ли такая машина когда–нибудь наскучит владельцу.

Вот сейчас гравилет стал матово–серебристым, почти зеркальным. И на капоте машины отразился немного полноватый мужчина, еще не старый, и разодетый в пух и прах, довольный жизнью…

Он встрепенулся. Хорошее настроение Ази мгновенно улетучилось. На капоте, рядом с его довольным лицом, возникло – другое, костистое, жесткое. Лицо, в котором так необычно соединились европейские и азиатские черты.

Это лицо Роу предпочел бы не видеть до конца дней своих, хотел бы его забыть, как ночной кошмар.

– Ники?.. – едва слышно пролепетал Ази, покрываясь холодной испариной.

– Не ждал? – улыбнулся Тин. – Мысленно уже кремировал меня?

– Что ты, нет! Я рад тебя видеть!.. Как ты выкрутился?

Теперь Ази Роу жалел, что отпустил охрану еще на выходе из офиса, чтобы насладиться поездкой на PS–9 в одиночестве. Но почему не сработала охранная сигнализация в гараже? Она–то в любом случае должна была зафиксировать несанкционированное проникновение в его дом, на частную территорию…

От страха Ази принялся тараторить:

– Ники, ты репортер суперкласса, репортер от бога, я всегда это говорил! Ставил тебя в пример!.. Такого криминального репортажа давненько не было в Сети! Ники, дружище, с тобой мы всех конкурентов заткнем за пояс!

– А как получилось, что материал был запущен в Сеть напрямую, без задержки?

– Разве?.. Я не заметил… – Роу изобразил на лице искреннее удивление. – Техническая накладка! Видимо, кто–то нажал не ту клавишу.

– Нет, – улыбнулся Ники. – Ты ведь сам включил прямую трансляцию, хотя и знал, что репортера вычислят в два счета. Пустил меня в расход, и все ради сотен тысяч, которые получил в ту же ночь.

– Клянусь богом, Ники! Ты мой самый лучший работник!.. Как я мог пожертвовать тобой? Это же не в моих интересах!

– Ладно, хватит.

Ники присел на капот гравилета, поставив ноги на круговой бампер.

Он видел, как бегают свиные глазки Азии Роу, почти физически ощущал, как лихорадочно тот ищет выход. Как дрожит за свою шкуру, за свою машину, за свои деньги.

Ази был очень труслив. И на подлость решился лишь потому, что был уверен: Тин – не вернется.

– Наркодельцы этого города ищут меня, – сказал Ники. – В суматохе был убит один из боссов. Мало того. Еще погиб агент Бюро… Кто же знал, что он работал под прикрытием? Не зря он мне понравился… Миллиарды видели, что его застрелил репортер. Я избегал смотреть в зеркала. И на экранах мое лицо не появлялось. Но ты сдал меня, и тем, и другим. И теперь я всем нужен. Все жаждут моей крови. Даже ты.

У Ази отвисла челюсть. Хотя последнюю фразу он пропустил мимо ушей. Новые страхи заставили его облиться потом.

Недостатком воображения Ази Роу не страдал:

– Они могут прийти сюда?..

– И те и другие. В любой момент.

Ази неожиданно взорвался, полный гнева:

– И ты влез в мой дом?! Да мне же пришьют укрывательство, пособничество, бог знает что!.. А в контракте специально оговорено, что репортер не имеет права раскрывать провайдера! Ни при каких обстоятельствах! И ни коим образом! Ты не должен был являться ко мне!

– Чем дольше мы говорим, тем выше риск. В твоих интересах поскорее закончить разговор. Заплати мне за работу, и я исчезну.

Тон Роу сразу же изменился.

– Но деньги еще не перечислены, – вкрадчиво начал он.

Ники фыркнул:

– На что же ты купил себе новую машину? И такую дорогущую.

– Хорошо–хорошо! – Азии поднял над головой свои пухлые ручки, ладонями вперед, как будто сдавался в плен. – У меня есть на карточке немного денег. Мы перепишем их на твою. Пять законных процентов, согласно контракту. И это составит… полторы тысячи. Неплохой заработок для репортера!

Тин беззлобно рассмеялся:

– Я, конечно, в бегах. Но рейтинг мне известен. А значит, и сумма выручки на данный момент. Двадцать пять тысяч, минимум. А еще, согласно контракту, мой индивидуальный процент увеличивается пропорционально росту общего рейтинга, достигнутого благодаря мне. Еще добавь выходное пособие. В целом это составит сорок тысяч семьсот планетарных кредиток. Как минимум.

– Да ты что, Ники! – пришел в ужас провайдер. – У меня сроду не было таких денег!

– На PS–9 ты потратил гораздо больше.

Ники вынул из–за ремня пистолет, отнятый у мафиози, и упер его стволом в капот гравилета.

Лицо Ази поблекло.

– Не делай этого, Ники!.. – взмолился он.

– Заметь, дружище, я не угрожаю твоей жизни.

– Это еще хуже!.. Ты покушаешься на святое!

– Наличными. И как можно скорее.

– Наличными?.. Зачем? Никто не пользуется наличными!

– Брось. Мои счета уже под контролем. Ты знаешь не хуже меня.

– Но это же огромная сумма! Я не могу так быстро ее собрать!

– Дружище, ты не оригинален, совсем.

Ники перевел оружие в режим стрельбы очередями, снова упер стволом в капот.

– Но где я возьму такую сумму наличными? – продолжал упираться Ази.

Тин, ни слова не говоря, указал подбородком на стену, где, наряду с мониторами, полками и ящичками, висел стандартный домашний банкомат.

Роу скривился.

Он так любит комфорт, удобства. Чтоб все было под рукой. И вот…

Этот банкомат, будь он неладен! Ази ведь совсем забыл про него…

– Сотенными, пожалуйста, – улыбнулся Ники.

Роу понял, что отступать некуда. Вставил карточку в узкую щель, набрал сумму. Банкомат с легким треском распечатал купюры.

Отдавая пачки новеньких кредиток, Ази испытывал жесточайшие муки.

Сумму, причитающуюся репортеру, он уже полагал своей.

Рассовав деньги по карманам, Тин снова улыбнулся.

Ази тошнило от его улыбок.

У порога Ники обернулся:

– Дружище. Открой–ка дверь.

Скрипнув зубами, Роу включил подъемное устройство.

– Ази, а ведь я не убил тебя, – сказал репортер. – Ты обратил внимание?

Тин шагнул в вечернюю темноту, где оглушала музыкой и мигала цветными огнями вездесущая атмосферная реклама, от которой не спастись и в пригороде.

Глава третья. ПСИХ

У репортера должно быть надежное убежище. Лучше несколько. А в придачу к ним еще одно, самое укромное. Где можно отсидеться в крайнем случае.

Вот он, крайний случай.

Ники понимал, что его найдут. И квартирка в районе трущоб, снятая через третьи руки, в подвале складского помещения, за двумя железными дверями, лишь давала краткую передышку и возможность осмотреться, подумать.

Мысль о бегстве с Земли, конечно, пришла самой первой.

Легальные пути для него были закрыты. И репортер Ники Тин достал свой ноутбук. Прошелся по желтым, красным, даже черным, заведомо криминальным страницам – их электронные адреса не печатают в рекламных проспектах.

Работал с сенсорной клавиатурой. Он не любил подключение к компьютеру напрямую, через кибер–поле. И не ставил имплантант. Считал, это сушит мозги. Многие приобретают зависимость – хуже наркотической. Так их и находят, с блаженной улыбкой на лице…

Приемлемых вариантов не обнаружил. Либо слишком дорого, либо слишком опасно, либо – вообще полная чушь. И, разумеется, большая часть полетов – в пределах Солнечной системы, что проблемы не решало. Зато на каждом шагу Тин натыкался на ругань в адрес энтойцев и их товаров, которыми наводнен земной рынок.

Ники вспомнил майора Джи Грэди, который любил говорить, что безвыходных ситуаций не бывает. Ники Тин верил ему. Но Джи прикончили свои же, на далекой, жуткой планете. Можно сказать – на самых дальних рубежах. Планета никому не была нужна. Тем не менее, за нее цеплялись, потому что иначе – за нее стали бы цепляться другие. Политика…

А Джи – ликвидировали. Поскольку он и еще несколько его подчиненных узнали то, чего не должны были знать. Майор имел неосторожность сообщить об открытии выше. И умер первым.

На Тина это произвело впечатление. Он понял, что выход у него и других членов группы есть только один – дезертировать. Что они и сделали в тот же день, решив выбираться порознь. Так был шанс проскочить.

Тогда ему удалось инсценировать собственную гибель, в ходе патрулирования. Тайком проникнуть на военный космодром, забраться в большой контейнер, приготовленный к отправке на Землю.

Ну а потом он затерялся, конечно, сменив и имя, и национальность, и род занятий. Пол менять не стал.

Достойная жизнь на Земле не каждому по карману. Перепробовав десяток профессий, Ники нашел себя в сетевой криминальной хронике.

Этот бизнес получил развитие, когда чип, используемый разведкой, попал на черный рынок. Нелегальная операция по его вживлению стоила больших денег. Однако расходы она оправдала. Ники Тин стал одним из лучших. Помогали армейские навыки, умение хорошо ориентироваться в любой обстановке, еще кое–какие врожденные способности.

Чип подсоединен к зрительному нерву, к среднему уху, к центрам вкусовых, обонятельных и тактильных ощущений. Весь материал сразу поступал к провайдеру. Это позволяло снимать и отправлять в Сеть то, что хорошо продается, причем, без видимых технических средств. Главное попасть туда, где происходит что–то интересное.

Аппаратуру, сколь угодно миниатюрную, квалифицированная охрана выявит. А биочип, из новых материалов, обнаруживать еще не научились. Чем и пользовались репортеры – «живые камеры». Техника не стоит на месте. Наверное, и их время скоро кончится. Но пока спрос на услуги репортеров остается высоким.

Интимные тайны ярчайших звезд политики, спорта, шоу–бизнеса публике уже давно приелись. К моменту, когда Ники вошел в бизнес, самым ходовым товаром стали репортажи о деятельности боссов криминалитета.

Быть может, рядовых граждан привлекала опасность и вопиющая незаконность происходящего на экране. Или же эти специфические реалити–шоу помогали избавляться от застарелых комплексов добропорядочности… Выяснять причины обывательского интереса к уголовной сфере действительности Ники предоставил социологам, психологам, психиатрам. Сам же – сосредоточился на добыче таких материалов. И немало в том преуспел.

Важнейшим условием его работы считалась оговоренная задержка трансляции. Хроника должна поступать в Сеть с некоторым запаздыванием, чтобы репортер мог унести ноги.

Асы вроде Ники раздражали полицию, демонстрируя мировому сообществу некомпетентность, неповоротливость, а нередко и – продажность стражей порядка. Но в то же время скандальные материалы, запускаемые в Сеть, способствовали борьбе с организованной преступностью.

Мафиози любили репортеров криминальной хроники еще меньше, чем полиция. Иногда репортеры погибали во время своих вылазок. Иногда на них объявлялась охота.

Но в такой переплет Ники Тин еще не попадал.

Ази предал его. А заплатили наверняка те, кто уже побывал в роли героев криминальной хроники…

Теперь–то Ники вне игры. Ему лучше избавиться от чипа. Только – позже, когда он покинет Солнечную систему. Все равно, вдалеке от Земли, от провайдерской аппаратуры чип замолчит. Да и кому продашь увиденное?

Отчаявшись найти что–либо на теневых сайтах, Ники заглянул и в легальные. И скоро наткнулся на лаконичное объявление: «Частному лицу требуется активная помощь в решении боевых задач за пределами ближнего космоса. Материальные выгоды и личная безопасность – не гарантируются».

Ники хмыкнул. А потом – задумался. Чутье подсказывало ему, что это не розыгрыш и не бред сумасшедшего. Но все же странно. Экспедиции в дальний космос – дорогое удовольствие. На Земле не много частных лиц, которым оно по силам.

Он прикинул, кому из сверхбогатых людей могло прийти в голову такое, и, поразмыслив, отверг всех.

Ники снова перечитал объявление.

Слишком очевидное противоречие.

Инициатор экспедиции имеет возможность отправиться в дальний космос, но, судя по заключительной фразе, не способен хорошо заплатить потенциальным участникам. Одновременно и плюс, и минус.

Нетрудно пересчитать корабли земных космических войск, пригодные для боевых действий в дальнем космосе. Автор объявления как–то связан с ними?..

У Тина возникло подозрение, что это – ловушка, на него или на таких, как он. И, быть может, инициатором выступает Бюро планетарной безопасности. Но Бюро – организация не бедная, способная оплатить услуги специалистов экстра–класса. Обещание высоких заработков, наверное, было бы менее подозрительно. Ну и тогда ловушка сработала бы вернее. Специалисты экстра–класса – народ избалованный, знающий себе цену. Последняя фраза объявления вызовет у них презрительную усмешку – и только.

На кого же рассчитано объявление? На экстремалов? Или – непризнанных гениев? А может, на свихнувшихся идеалистов, готовых работать и умирать – задаром?

И еще один нюанс.

Объявление почему–то не имело адреса. Ники попытался отследить автора, и с удивлением обнаружил, что инициатор умело запутал следы.

Нет, автор не сумасшедший.

Все же каким психом нужно быть, чтобы клюнуть на эту удочку!

С еще большим удивлением, а отчасти и – стыдом Ники понял: по крайней мере, один такой псих нашелся.

Потратив два часа, Тин обнаружил, что адрес в объявлении есть, но он замаскирован, сжат и обвешан целым ворохом защит.

Ники скрежетал зубами, крыл автора матом, в ярости метался по комнате, вновь и вновь бросаясь в атаку. И, в конце концов, ему удалось взломать адрес. Он послал запрос, поинтересовался, какова цель экспедиции, какие специалисты нужны.

Однако диалога не получилось.

На экране появилась отсылка на другой сайт, оттуда – на третий… И еще длинная вереница разнообразных отсылок, нелепых заморочек. Они перебрасывали запрос Ники, словно теннисный мячик.

Это продолжалось долго.

И ради чего терпеть издевательства?

Ники разозлился и решил плюнуть на глупую затею.

Он положил указательный палец на клавишу «сброс». Но тут его осенило.

Автор не просто заметал следы, он – отсеивал случайных людей.

Рискуя спалить компьютер, Ники предельно ускорил его работу. Еще через полтора часа на экране вспыхнул окончательный адрес. Это были координаты. Воспользоваться ими смог бы только человек, знакомый с шифрами космических войск. Таким образом, круг потенциальных участников еще более сужался.

Понятно… Объявление было размещено в легальном секторе, чтобы им не заинтересовались авантюристы с подмоченной репутацией. Но миссия вряд ли одобрена какой–либо официальной структурой. Снова и плюс, и минус.

А рандеву на Земле. В одном из мегаполисов Восточного полушария, в европейской части. И как раз – на следующий день.

Бывший репортер уже знал, что явится на встречу. Инициатору экспедиции в дальний космос удалось его зацепить. И если найдется еще хоть пара таких психов…

Что за черт! Внезапно текст объявления растворился, начисто, без малейшего электронного остатка.

Совсем непонятно.

Быть может, команда уже собрана?

Вряд ли. Если сбор назначен на завтра.

Да, рискованно… Мало шансов…

Что ж…

Хонда поможет не ошибиться.

Глава четвертая. ЭКИПАЖ

На сорок восьмом этаже недостроенного дома, в пустых оконных проемах которого свистел ветер, – никого не оказалось. Однако в одной из квартир, на полу, среди мелкого строительного мусора, Тин увидел коробку из–под обуви. И в ней зазвонил телефон.

Ах, как оригинально…

Поднимались сюда пешком, на эту верхотуру. И немного запыхались. Немного взмокли. А, кроме того, стройплощадка – охраняемая. Инициатор проверяет на «проходимость», на выносливость?.. И теперь по голосу, по дыханию определит степень готовности?

Он посмотрел на Хонду Мэй. В черных брючках и курточке из натуральной кожи, девушка–брюнетка напоминала японскую школьницу. Между полами ее расстегнутой курточки виднелась желтая блузка, без выреза. Нежную шею охватывала комбинированная цепочка, из драгоценных металлов разных звездных систем. Подарок Ники.

Еще на ней были черные очки.

Тряхнув короткой стрижкой, Мэй сняла их.

Зрачки сливались с очень темной роговицей. Казалось, в ее раскосых глазах вообще нет зрачков. Или же они огромны.

Эти глаза просто завораживали Тина.

– Да, – сказала Мэй.

Ники подошел, открыл коробку и вынул сотовый.

Осторожно приложил к уху.

– Сколько зарядов в магазине бластера «джан–стандарт»? – услышал он.

– Сто сорок пять, – машинально ответил Ники.

Снова проверка?..

– Толщина брони десантного бота «гном»?

– Семь с половиной сантиметров.

– Как переносите гипер?

– В переделах нормы.

– Вы из Бюро?

– Нет. А вы?

– Через час, в доме напротив, на седьмом этаже.

– Зачем нужен этот слалом?

– Вы не очень любите воинскую дисциплину?

– Можно подумать, вы ее любите!.. Ваше объявление…

Контакт прервался.

– Он тоже опасается ребят из Бюро, – сказала Мэй.

– Да черт с ним… Нам бы только убраться из Солнечной системы.

Вокруг были голые бетонные стены. А ближнее окно, без рамы и стекла, открывало взгляду серое небо.

Тину очень хотелось взмыть туда и поскорее затеряться в просторах космоса. Кануть в бездну…

Спустя час они ступили на седьмой этаж другого недостроенного дома. И увидели четверых мужчин, в десяти метрах от входа. Этаж не предназначался под квартиры. Довольно большой зал, серые, квадратные колонны. За такими удобно прятаться.

Тин подумал, что в противоположном конце, скорее всего, есть запасной выход.

Бетонная крошка захрустела под ногами.

Хонда Мэй держалась на шаг сзади.

Подходя, Ники изучал тех, кто пришел раньше.

Один из них был стар, с седым ежиком волос и дубленой, морщинистой кожей. Двоим – лет тридцать, как и Ники Тину. Блондин и брюнет. Еще одному – двадцать два или двадцать три.

Все в штатском. Однако чувствовалось, что форма для них привычнее.

Может быть, за исключением брюнета.

Система отбора, видимо, дала результаты.

Взглянув на молодого парня чуть внимательнее, Тин понял, что инициатором является он.

Мальчишка. Вот почему – объявление в открытой Сети, и пустыри, недостроенные дома, этажи… Для него это – игра в серьезные дела.

Может, сразу повернуться и уйти?

– Вы говорили со мной? – решил уточнить репортер.

– Да.

– Располагаете боевым кораблем?

– Правильнее будет сказать – имею доступ. Это средний боевой корабль, широкого назначения. «Подкова».

Парень был немного смущен напором. Конечно же, предполагал, что вопросы будет задавать он.

– Не слышал. Почему так назвали?

– Подкова приносит счастье. По крайней мере, в теории. Это экспериментальная модель. И планируется испытательный полет.

– Не хочу вас обидеть, но вы очень молоды. Я имею в виду – чтобы командовать боевым кораблем.

– Пройдет. Со временем. А ваш опыт?

– Однажды замещал второго пилота. При необходимости смогу проложить курс. Еще разбираюсь в оружии. Легком и тяжелом.

– Воинское звание? – задал вопрос старик.

– Я бы не хотел вдаваться в подробности.

– Ясно…

Старик поморщился. Но более определенно выразить пренебрежение счел неуместным. Поскольку не он здесь принимал решения.

– Что, не подхожу? – спросил Ники, демонстративно обращаясь к парню.

– Хотелось бы иметь второго пилота. «Подкова» довольно проста в управлении. Минимального опыта хватит.

– Девушка с вами? – спросил дюжий блондин.

– Да. Она станет полезным членом экипажа. И не только на кухне.

– Что вы имеете в виду? – улыбнулся брюнет.

Ники решил, что припомнит ему эту улыбку. Если попадет на корабль.

Он засучил рукав и, достав из кармана складной нож, полоснул по мускулам предплечья.

Из глубокого разреза хлынула кровь.

– Смотрите.

Мэй, оказавшись рядом, поднесла к ране свои маленькие ладони.

Ее лицо выглядело бесстрастным.

Но через две секунды кровь начала сворачиваться. Через десять – перестала течь. Разрез на глазах рубцевался. А через минуту на месте открытой раны был тонкий шрам.

– Впечатляет, – улыбнулся брюнет. – Сеньорита, меня зовут Марио Кьянти.

Он галантно поцеловал даме руку.

– Неужели это имя настоящее? – чуть язвительно спросил Ники, застегивая рукав.

– А у кого тут настоящее имя? – распахнув свои итальянские очи, с напускным простодушием ответил Кьянти.

– У меня, – спокойно объявил инициатор. – Капитан Сергей Прозоров.

Он представился даме. И Хонда Мэй назвала себя.

– Ники Тин, – помедлив, назвался репортер.

– Лу Брэндон, – щелкнул каблуками дюжий блондин.

Старик медлил дольше Ники.

– Зоран Чолич, – выдавил он, так, словно и сам отвык от звучания собственного имени.

– Какова цель экспедиции? – спросил Тин.

– Я говорил, планируется испытательный полет, – сказал Прозоров. – Капитан имеет право на некоторые изменения в программе.

– До какой степени?

– Исходя из обстановки. Не хочу вас обидеть, но иллюзий по поводу экипажа я не питаю. Нам всем, по каким–то причинам, хочется нелегально покинуть Солнечную систему. И до определенного момента наши интересы, видимо, совпадают. А дальше посмотрим. Исходя из обстановки.

Ники был удивлен.

Зеленый паренек – не так прост. Что же он затевает?

– Думаю, вы правы, капитан, – подумав, кивнул Брэндон. – И давайте пока остановимся на этом.

– Но лично я впервые вижу, чтобы экипаж набирался таким образом и так поспешно, – сказал Ники. – Мне кажется, капитан, вы рискуете.

– Мало времени. Качества любого из вас я проверю в деле. Мы все рискуем. Почему я должен быть исключением? Предварительный отбор вы – прошли.

– Если не секрет, капитан. Чем объясняется включение в экипаж господина Зорана Чолича? – Ники заметил, как напряглись желваки на лице старика. – Насколько я могу судить, он человек немолодой, а даже в ближнем космосе для пенсионеров – не так много работы. В чем же будут заключаться его обязанности?

– Как выяснилось, господин Чолич располагает уникальной информацией о политической обстановке, в ближнем и дальнем космосе. Он знает несколько ведущих космических языков. Кроме того, у него есть боевой опыт. Без сомнения, он ценный член экипажа.

Ники вновь был удивлен. Это где же старый хрыч приобрел такие знания? И что за боевые действия затевает Прозоров?

– Вижу сомнение в ваших глазах, на мой счет – тоже, – сказал капитан. – Могу поклясться, я не собираюсь атаковать Землю, как, впрочем, и ни одну из планет Солнечной системы и ее союзников. Не буду грабить торговые суда.

– Спасибо, мне теперь спокойнее… – пробормотал Ники.

– Сеньор Кьянти убедил меня в том, что смыслит в технике, земной и не только. А мистер Брэндон хороший стрелок.

– Если кто сомневается – могу доказать, – объявил блондин. – Хоть сейчас.

– Не надо, – сказал Ники примирительно.

Какое–то время они все молчали, переглядываясь.

Каждый понимал: добиться взаимного доверия будет нелегко.

– Наш корабль строился на Луне, – прервал молчание капитан. – Сейчас находится там. Вы можете попасть на Луну в качестве туристов. Я пройду на военный космодром в своем качестве.

– А мы?

– Этот вопрос будем решать на месте. Исходя из обстановки. Вместо родной команды со мной должны полететь – вы.

Поймав взгляд Мэй, Тин вопросительно поднял брови.

И Мэй чуть заметно кивнула ему.

Глава пятая. НА ЛУНЕ КАК НА ЛУНЕ

На Луну они прибыли в один день.

Тин не сомневался, что каждый из них, кроме инициатора, воспользовался поддельным удостоверением личности.

Подделать можно все, купить можно все – были бы деньги. Но изготовить «липу», которая сошла бы за удостоверение пилота космических войск, пока еще не удавалось никому. По неписанному закону, действующему и в гражданском, и в военном флоте, капитан имел доступ к кораблю в любое время, даже если это новая, сверхсекретная разработка. То, что Прозоров сумеет попасть на свой корабль, на законном основании, сомнений, в общем–то, не вызывало.

А все остальные?

И взойти на борт нужно перед стартом, когда меры контроля станут предельно жесткими.

Они вяло обсуждали варианты в тихом углу гражданского космопорта, за аварийной лестницей на второй этаж. Понимали, что разговаривать в гостинице и за столиком кафе – небезопасно.

Сергея Прозорова с ними не было. Ему не следовало появляться в компании туристов, поскольку это могло бы заинтересовать ребят из Бюро и соответствующего отдела космических войск.

Ники посматривал в зал ожидания. Там ходили по делам, сидели или просто слонялись в ожидании отлета не только люди, но и представители иных гуманоидных рас, в основном энтойцы. И всюду сновали роботы, разных моделей и конструкций, лавируя между людьми, уворачиваясь друг от друга.

Иногда с потолка лились нежные голоса девушек, объявлявших о прибытии очередного рейса или приглашавших на посадку.

Но сейчас возникла часовая пауза.

И на высокой сцене, в дальнем конце огромного зала, выступал музыкальный ансамбль.

Певица в длинном сверкающем платье исполняла «Песню зияющих пустот». Инструменты звучали немного холодновато, отстраненно. И голос певицы – тоже. Но песня была такая, что ее трудно испортить, даже если она стала дежурным концертным номером в репертуаре заштатной группы.

«Туристы» на минуту смолкли, прислушались к словам.

Неожиданно к ним приблизился немолодой, лет пятидесяти, субъект, похожий на бездомного бродягу или одинокого чудака, не считающего нужным следить за собой. Он был небрит.

Ники решил – станет клянчить еду или деньги. Но бродяга сказал:

– Возьмите меня с собой.

Озадаченность была общей.

– Я знаю, вы хотите лететь дальше. Мне все равно – куда. Готов выполнять любую работу. Я буду вам полезен.

Тин поперхнулся. Ему–то ведь тоже было все равно – куда.

Бродяга угадал своих?..

А вдруг его – подослали?

– Иди–ка ты отсюда, – нахмурился Ники. – Мы туристы, с Земли. И скоро вернемся назад.

– Я не агент, поверьте. Мне нужно улететь.

Лу Брэндон встал, взял бродягу за плечи и повел в противоположный угол. Оставив его там, вернулся.

– Странный, – хмыкнул стрелок. – Но вряд ли он агент.

– Как раз такие и добывают самую ценную информацию, – возразил Тин.

– Он не агент, – тихо проговорила Мэй. – Давай отойдем. Хочу кое–что показать тебе.

Они вдвоем отошли к небольшому окну, за которым был космодром, защищенный полем. Сейчас, в полукилометре от порта, на фоне черного неба, утыканного звездами–иглами, готовили к старту корабль. Ники видел, как у опор суетятся механизмы, как медленно двигаются в скафандрах люди.

Но вряд ли Хонда Мэй пригласила его сюда ради лунного пейзажа.

– Смотри, – сказала девушка.

Ники закрыл глаза.

«Боль, удушье, нарастающий звон в ушах. И чувство неизбывного ужаса.

Он умирал…

Ну а теперь сидел в кресле с жесткими подлокотниками, в комнате, в которой все было чужим и непривычным.

Что же произошло?

Открылась дверь, вошел мужчина. Загорелый, темноволосый. Лет на двадцать моложе. Хмурое лицо. Одет в какой–то необычный костюм, из ткани, постоянно меняющей цвет.

– Добрый день. – Голос не слишком любезный. – Как вы себя чувствуете?

– Странно, что я вообще себя чувствую. А вы кто?

– Об этом – чуть позже… – Гость устроился в кресле, по другую сторону прозрачного столика. – Вы умерли. И были похоронены. Вас воскресили.

– Разве это возможно?

– Достаточно пряди волос, фрагмента костной ткани, даже – горстки пепла. Только в последнем случае возни больше… Разум, личность – это поле. Оно пронизывает клетки. Оставляет на них отпечаток. Структуру поля можно восстановить. После вашей смерти прошли века.

Вот в чем дело…

Такое не сразу укладывается в голове.

– Немного трудно поверить… Кому я понадобился, через века?

– Мне. Я читал ваш незавершенный роман. И хочу знать, что будет дальше.

– И только?.. Я должен вам рассказать?

– Нет, конечно. Дописать роман. Полгода вам хватит?

– Вероятно… И много сегодня… таких, как я?

– Порядком. Некоторые существуют в тысячах экземплярах. Музыканты, спортсмены, артисты. Ну, или просто красивые мужчины, женщины. Иногда возникает что–то вроде моды на тех или иных деятелей прошлого. Конечно же, существует отбор. Кто будет воскрешать звезду экрана, умершую в девяносто лет? А вот тех, кто умер в молодые годы… Или – относительно молодые… Клетки хранят информацию о возрасте. О состоянии здоровья на момент смерти.

– А меня… сколько экземпляров?

– Один. Вы не слишком популярны.

– И не рассчитывал… Какими правами я обладаю?

– Права?.. У покойника?.. – Странный гость усмехнулся. – Вы моя собственность. Я выложил кучу денег – за воскрешение. Таков закон.

– Понятно… А что будет, когда я допишу роман?

Хмурый собеседник отвел глаза:

– В любом случае полгода у вас есть. И есть компьютер, каким пользовались в вашу эпоху. Если почувствуете голод – нажмите кнопку. За дверью – зимний сад, для прогулок.

– А если я… захочу умереть?

– Вам не нравится бессмертие? – Гость снова усмехнулся. – Не утруждайтесь. Самая дорогая часть воскрешения – составление цифровой карты. Ваша составлена. Прочее не так сложно. Вас опять воскресят. Снова и снова.

– Пока не будет завершен роман.

– Вы правильно видите ситуацию.

– Нам не дано предугадать, как слово наше… А вы не боитесь, что кто–нибудь воскресит и вас?

– Не боюсь. Мое тело дезинтегрируют, разобьют на атомы. За этим проследят душеприказчики.

– У вас заранее все продумано.

– Разумеется.

Гость встал:

– Увидимся через полгода. И – желаю вдохновения. Это я говорю совершенно искренне, поверьте.

Бесшумно закрылась дверь.

– Нам не дано предугадать, как слово наше… – повторил романист с горькой улыбкой».

Ники потряс головой:

– Чем тебя заинтересовал суррогат–человек? Мне его незавершенный роман – даром не нужен.

– Может пригодиться.

– Роман?

– Человек.

К мнению Хонды Ники старался прислушиваться. Не раз выручала.

Из нынешней передряги Тин выбрался без единой царапины только благодаря ей.

Он посмотрел на бродягу.

То, что суррогат–человек сумел попасть с Земли, где его, конечно же, искали, на Луну, за четыреста тысяч километров, – само по себе удивительно. За ними хорошо присматривают. Воли не дают. Это разумные существа второго сорта, пораженные во всех правах. И их легко вычислить при любом, даже беглом контроле. При воскрешении им вживляют чип, несущий всю необходимую информацию.

Неужели он избавился от чипа? Или – заблокировал его?

Маловероятно. Кажется, он из отдаленной эпохи. И вряд ли разбирается в чипах. На вид – рохля, мягкотелый интеллигент, работник умственного труда. И весь какой–то замшелый… Но, кажется, еще новый, в хорошем состоянии. Через полгода суррогат–люди выходят из строя. Однако редко умирают «естественной» смертью. Владельцам они прискучивают раньше. Мало радости наблюдать, как живое существо на твоих глазах превращается в ходячий труп. Их дезинтегрируют.

Воскрешенные организмы не стабильны. Вероятно, потому, что люди все же не боги. И до природы, а может – до Творца – им далеко.

Тин и Мэй вернулись к своим.

Там уже стоял Прозоров.

– Мне удалось достать для вас пять комплектов форменной одежды, – сообщил он. – Проблема в другом.

– Фейс–контроль и пропуска? – догадался Чолич.

– Да. Как решить проблему, я пока не знаю.

– Держит только это? – спросил Ники.

Прозоров кивнул.

– Технический аспект я возьму на себя, – заверил Кьянти. – Осечки не будет. Можете предъявить что угодно, хоть билет в кино.

– Сработает?

– Сто процентов.

Лицом Марио изобразил хитрого заговорщика.

– А фейс–контроль? – напомнил Чолич.

Все молчали.

И тогда Ники решил использовать то, что приберегал до поры до времени:

– Мэй внушит охране, что идет родная команда.

– Гипноз?.. – Кьянти с любопытством смотрел на девушку. – А сработает? Ведь там будет несколько человек.

– Массовый гипноз – ее любимое занятие, – буркнул Ники.

– А что она еще умеет? – не отставал Марио.

Тин отвернулся от него, стиснув зубы.

– Рискнем? – широко улыбнулся Брэндон.

Сергей Прозоров вздохнул:

– Время поджимает. Так поджимает, что… Но вместе со мной в команде семеро. Одного не хватает. Плохо?

Мэй кивнула:

– Должно совпадать хотя бы число.

Тин оглянулся, нашел взглядом суррогат–человека. На минуту его закрыла вереница детей, очевидно, впервые попавших на Луну и потому – радостно галдящих, несмотря на увещевания двух молоденьких учительниц.

Романист почувствовал, что на него смотрят, и медленно поднял голову.

Глава шестая. ПОД ПРИЦЕЛОМ

Гражданский и военный порты находились под двумя совмещенными куполами, с общим защитным полем над ними. Из одного в другой можно попасть, не выходя на поверхность Луны.

Прозоров уже миновал кабину контроля. Остановился по другую сторону.

Он и дальше будет держаться на расстоянии, чтобы у охраны и мысли не возникло, что между капитаном корабля и группой туристов с Земли существует какая–то связь.

Шестерых солдат у входа Мэй заморочила успешно. Однако технику – не загипнотизируешь. Поднимет тревогу.

Пришел черед поработать Марио Кьянти.

Настоящих военных перед входом пока не было.

Он шагнул к кабине. Приложил свою туристическую визу к панели считывающего устройства, стал что–то с ней делать – никто из его спутников не видел, что именно.

– Готово, – объявил он через полминуты.

– Что готово? – недоверчиво спросил Брэндон.

– Аппарат работает по принципу «свой–чужой». Я поменял допуск на вход. Теперь «свой» для него не только чип военного удостоверения, но и чип туристической визы.

– Не может быть, – наморщил лоб стрелок. – Как ты мог перепрограммировать аппарат?

– А как Мэй смогла перепрограммировать шесть человек охраны?

– Это же совсем другое дело! Это же люди!

Кажется, Лу не очень доверял компьютерным технологиям. Или же не верил в способность Кьянти, человека, обмануть машину.

Марио усмехнулся:

– Проверить можно только одним способом.

Он посмотрел на Мэй и добавил:

– В данном случае галантность неуместна.

Кьянти вошел в кабину.

Аппарат мигнул зеленым огоньком – «проходи».

Воспрянув духом, через кабину торопливо прошествовали Брэндон, Чолич, Хонда Мэй и Ники.

Все были в униформе космических войск.

И где же ее взял Прозоров? Стащил, конечно же. Не в магазине купил. Вот так и начинают, с малого.

Для миниатюрной Хонды не удалось найти комплект по размеру. И на девушке форма сидела несколько мешковато. Рукава и штанины ей пришлось немного подвернуть и прихватить булавками. В глаза это не бросалось, если не приглядываться. А приглядываться будут.

Суррогат–человек шел последним. И Ники слегка волновался.

Вот писатель вставил карточку в считывающее устройство.

Машина сначала загудела…

А потом – выдала красный цвет. Вход запрещен.

В чем же дело? У него такая же туристическая виза, как и у других.

Давно умерший романист сделал вторую попытку. Снова красный.

И на этот раз, отметив, что нарушитель упорствует, вместо гудения аппарат включил прерывистую сирену.

Карточку заклинило. Романист пытался выдернуть ее из щели, но безуспешно.

Сирена все не смолкала. На ее звук стали оборачиваться работники порта и охрана. Потом начали озираться и шестеро солдат, получивших внушение от Мэй.

Все ясно, чип суррогат–человека.

Ну, и куда его теперь?

Ники подскочил к писателю, рывком затащил в купол.

А к месту происшествия спешил отряд внутренней охраны, в легкой броне камуфляжного цвета, с боевым оружием в руках.

Фокусы на входе заметили с экранов операторы и поставили в известность дежурного офицера.

Еще одна маленькая неприятность: камеры слежения были тут совмещены с двумя автоматическими батареями.

И эти батареи – ожили.

Вот так.

Едва альтернативный экипаж вошел, как его сразу же взяли на прицел.

Вперед выступил дежурный офицер.

Лицо было скрыто пластиком шлема. Но Тин понял, что офицер молод. И до краев полон служебного рвения.

– Стоять! – громко скомандовал офицер, положив ладонь на кобуру излучателя.

Где–то я это уже слышал, невесело припомнил Тин.

– Руки вверх! – продолжил офицер свое эффектное соло. – Вы незаконно проникли на охраняемую территорию космических войск!

Угрожая лучеметами, их оттеснили к стене.

В стене была дверь. Она открылась, и из нее вышел мужчина в комбинезоне обслуживающего персонала. Но, увидев такие страсти, юркнул обратно.

В альтернативном экипаже оружие имелось только у Прозорова: его личный табельный излучатель был прописан в чипе удостоверения личности. Ну а прочие, отправляясь на Луну, любимые игрушки оставили дома.

Но Лу вел себя как–то странно. Тину показалось, что у Брэндона есть оружие, хотя непонятно – где. И он готовится выхватить его.

Что Лу может сделать, против двадцати наведенных стволов?

Боже, какое безумие, с отчаянием подумал Ники. И на что мы рассчитывали… Ведь говорила мне мама… И папа мне говорил…

Стоя с поднятыми руками, он взглянул на Хонду Мэй. Ее руки тоже были подняты.

Мэй отрицательно покачала головой. И Ники понял, что охранники включили индивидуальные поясные генераторы защиты, увы, делающие гипнотическое воздействие просто невозможным.

– Оружие на пол! – скомандовал офицер, вынимая излучатель. – Или через три секунды мы будем стрелять!

Вперед шагнули пятеро солдат, начать обыск.

Напряжение возросло до предела. Разрядиться оно могло самым неприятным образом. Прозоров, наблюдавший это со стороны, подался вперед. Его лицо стало заметно светлее.

Лу Брэндон ощущал дискомфорт, вероятно, из–за того, что не сможет прикрыть всех. Кажется, он решил не подчиниться.

Да, стрелок не отдаст свое оружие.

Мэй тоже почувствовала это.

В ее черных глазах Ники увидел печаль и нежность. Она смотрела на Тина, прощаясь. Сейчас они – умрут.

И ни малейшего укора…

«Простите меня все! – подумал Ники. – Все, все, сколько вас есть, все меня простите!!!»

Время замедлилось, как и бывает в таких случаях. Секунды растянулись до бесконечности. Обострились чувства. Тин слышал, как урчит в животе у одного из солдат.

А что остальные горе–нарушители?

Писатель съежился. Интересно, каково это, уходить из жизни второй раз?

Зоран Чолич отрешенно смотрел на происходящее, с лицом, похожим на кусок обожженного солнцем, изрытого дождями и ветром камня. Итальянец погрустнел. Судя по влажным глазам, готов расплакаться. Ему жаль уходить из жизни. Он смотрел на офицера так – словно что–то хотел ему сказать.

А Тину было жаль Мэй.

Заслонить бы ее хрупкое тело… Но как, если стволы – с трех сторон?

Ну и себя жаль немножко, чего уж там. Какой репортер умирает…

И менять что–либо – уже поздно.

Оранжевая молния сверкнула перед его глазами.

Если это выстрел, то почему Тин жив?

Ники взглянул на Мэй.

Но девушка смотрела в другую сторону.

Между беглецами и охраной возникла худенькая фигурка в длинном оранжевом хитоне. Влетела в круг, растолкав огромных солдат.

Подняла тоненькую руку в останавливающем жесте.

И поза, и жест были очень величественны, даже властны. Тин не сразу понял, что перед ними – девочка–подросток.

– Мы против насилия, в любых формах! – провозгласила девочка высоким голоском, от которого у Ники зазвенело в ушах. – Отныне эти люди находятся под моей защитой!

– Перед вами Гуин де Энт, инфанта из звездной системы Энтойи! – громко, для всех, пояснил Чолич. – Принадлежит к правящему дому Энтов.

Подоспели охранники девочки, а также люди из ее свиты, одетые в оранжевые тоги. Наверняка рядовые граждане одеты попроще. Окружили, встали живым щитом. Ох и трудно им с такой шустрой. Не уследишь.

– Но это нарушители! – попробовал возразить растерянный офицер. – Они без допуска проникли на…

– Вы хотите развязать войну с Энтойей? – оборвала его представительница дома Энтов.

Дежурный офицер был окончательно сбит с толку.

Свита, все эти пожилые дипломаты, земные и не земные, начали убеждать его, что лучше уступить, не связываться… Юная сумасбродка может такого натворить, что потом обе звездные системы за год не расхлебают. В смысле – за световой год… У Солнечной системы не так уж много союзников. Не стоит проявлять нервозность и упорство из–за такой мелочи, как шестеро туристов с Земли, оказавшихся, разумеется, по ошибке, в военной зоне космопорта…

А Гуин продолжала чудить.

– Я воспользуюсь правом личного пространства! – пригрозила она. – Объявляю этот зал – территорией имперского иммунитета! Немедленно покиньте его! Безо всяких объяснений и проволочек!

Молодой офицер слышал подобную терминологию впервые. Но о системе Энтойи знали даже ученики первых классов.

Офицер хотел сделать карьеру. Он не хотел скандала, тем более – на дипломатическом уровне. В том же духе с ним говорили седовласые, холеные патриции. И он благоразумно отступил. Смущенно пряча глаза, отдал приказ солдатам построиться в шеренгу, развернуться и следовать к месту несения караульной службы.

Нарушителей – подчеркнуто игнорировал.

Глава седьмая. ИНФАНТА

Всех препроводили в апартаменты, предназначенные для важных персон.

А потом начались переговоры.

И протекали они довольно бурно. От лица беглецов выступал Зоран Чолич. И дипломатам, и патрициям он как–то был симпатичнее: знал все их церемонии, правила, этикет, да и выглядел солидно.

Тем временем инфанта весело болтала с Мэй. Наболтавшись, Гуин заявила следующее:

– Людей, взятых мной под свое покровительство, я объявляю гостями правящего дома Энтойи. А чтобы они и чувствовали себя как дома, я намерена лететь вместе с ними, на земном корабле. «Подкова» меня устроит.

Детали она, конечно же, не удостоила внимания.

Изложив свою августейшую волю, Гуин вернулась к разговору с Мэй.

Дипломаты обеих сторон застыли с открытыми ртами. Пока они формировали комиссию и лихорадочно искали выход, Мэй тихонько намекнула девочке, что было бы желательно включить в компанию одного молодого, перспективного капитана.

Дело осложнялось тем, что «Подкова» – боевой и, помимо всего прочего, – экспериментальный корабль. Но девочка настаивала. Требовала, чтобы ей на блюдечке преподнесли именно эту игрушку.

Часа через два забрезжил выход.

После напряженных консультаций стороны договорились о том, что инфанта может арендовать земной корабль, даже военный, – согласно межсистемному праву.

Взмокшие представители вооруженных сил Земли упирались, они твердили, что «Подкова» не прошла ходовые испытания. Кроме того, в ее конструкции использованы секретные разработки.

Указание на секретность Гуин расценила как весьма недружественный акт, недопустимый в отношениях двух систем, между прочим, связанных договором о сотрудничестве в военной сфере. Она потребовала составить ноту.

Земные генералы перепугались.

И пункт, касающийся военных секретов, был исключен из обсуждения.

Постепенно, шаг за шагом, снимались и другие возражения. Земляне шли на уступки.

Ифанту не смущало то, что корабль инопланетный, что у пилотов Энтойи могут возникнуть проблемы с управлением.

– Мои пилоты легко освоят управление! – заявила девочка. А потом, нахмурив бровки, добавила: – Ну, хорошо. Капитан будет ваш.

Дипломаты Земли ушам не поверили. Дипломаты Энтойи – тоже. А когда все пришли в себя от изумления – составили договор.

Земляне были довольны. Чужая уступка – это всегда приятно. Чужая уступка – это как бы твой успех…

«Подкова» по форме и была – подковой, с той лишь разницей, что размер несколько больше и внутреннее пространство – заполнено. Однако в целом сходство с подковой сохранялось, благодаря идущему вдоль края массивному утолщению. В средней части ее корпуса имелся плавный взъем, напоминающий фонарь истребителя, обтекаемый, словно половина капли, и непрозрачный.

Если бы Ники родился пилотом, он, вероятно, пленился бы этими линиями, рождающими смутные догадки о потенциальных возможностях. Совершенно очевидно, что Сергей питает к кораблю нежные чувства. Смотрит, как счастливый жених на любимую невесту. Что греха таить, «Подкова» завораживала. И необычностью формы, и необычностью внешнего покрытия, тускло–синего, переливчатого – цвета окалины. Такая расцветка почему–то наводила на мысль о скрытой боевой мощи.

Корабль уже был готов к старту.

Началась погрузка того, что еще не догрузили хозяева, и того – что хотела иметь на борту инфанта. Прежде всего – она хотела иметь на борту людей, взятых ей под свое покровительство.

Часть энтойской делегации летела на флагманском судне «Аруна», получившем название по имени главной планеты звездной системы Энтойи.

Инфанта и ее приближенные – на «Подкове». Кроме придворных и охраны с инфантой прибыл весьма солидный штат прислуги. Одних поваров было шесть человек.

Хоть кормить будут по–королевски, подумал Ники.

Так и вышло. Кормили отменно. Продукты и напитки, доставленные с энтойского корабля, были высочайшего качества. Повара делали чудеса. Слуги за столом в кают–компании – не обходили вниманием никого из обедающих. На «Аруне», вероятно, такого демократизма не наблюдалось. Но свой полет на земном корабле Гуин, кажется, расценивала как приключение, как пикник. А на пикнике нормы этикета гораздо мягче.

Очень комфортное получилось бегство. Если рядовые члены альтернативного экипажа ничего не имели против экскурсии в систему Энтойи, то Сергей Прозоров, старающийся не афишировать свое тесное знакомство с беглецами, хмурился. Для него полет к Энтойе был серьезной потерей времени.

Хонда Мэй, влезшая в свой прежний костюм, стала компаньонкой инфанты, в благодарность за спасение.

Ники в капитанской рубке восстанавливал навыки, учился. Гуин частенько заглядывала к ним, под ручку с Мэй, вынуждая Сергея отвлекаться, демонстрировать работу приборов, давать объяснения, которые тут же вылетали из ее изысканно причесанной головки. Чолич вел бесконечные разговоры с дипломатами. Лу Брэндон осваивал бортовой арсенал. Марио Кьянти, со специалистами Энтойи, инспектировал техническую часть. И однажды вошел в рубку с горящими глазами:

– Я вижу, тут использовано кое–что из технологий других рас. Вряд ли они поделились всем этим. Разведка поработала?

Но Прозоров уклонился от обсуждения скользкой темы, сухо ответив ему:

– Возможно.

– А с гипером все в порядке? – спросил Ники с соседнего ложемента.

– Идеал! – Марио щелкнул пальцами. – Не терпится?

– Я и забыл, как это бывает.

– Уже скоро… – пробормотал Сергей, не отрывая взгляда от панорамного экрана, усеянного звездным бисером.

Пользоваться гипердвигателем, находясь в пределах звездных систем, кораблям запрещалось межрасовой конвенцией – даже если речь шла о собственной территориальном пространстве. Когда Солнечная система останется позади, «Подкова» уйдет в гипер. И вынырнет где–нибудь на подходе к Энтойе.

Марио, видимо, хотел сказать что–то еще. Наконец он спросил:

– Капитан, вы обратили внимание, какими глазами на вас смотрит ее высочество инфанта Гуин де Энт?

Сергей промолчал.

Тин обернулся к Марио:

– Тебе сказала Мэй?

– Я сам видел. В кают–компании. Она активно интересуется вами, капитан.

Прозоров усмехнулся:

– Гуин – королевской крови. Ее папа – верховный правитель. Хорошо, что хоть мамы нет. Вот была бы теща!

– Вы недооцениваете себя. Молодой – а уже космический волк. Привлекательный, мужественный.

– О чем вы говорите? Гуин еще ребенок.

– О, девочки взрослеют быстро. И оглянуться не успеете. Она мила. В ней чувствуется порода. И утонченность. Между прочим, она – богатая невеста. Если вы забыли.

– На ее руку нацеливаются короли и принцы.

– Да, инфанта – лакомый кусочек. Уже сейчас. Но умный человек смотрит вперед.

– Брак по расчету – не для меня. И к тому же у нее скверный характер.

– Поздний ребенок. Дочка и внучка – в одном лице… Папа ее любит до безумия. Избаловал, конечно. Все ее прихоти выполняются мгновенно. И она делает что хочет.

– В космопорте это нам пошло на пользу, – вставил Ники.

– А сейчас в ней начинает просыпаться женщина.

– Ужас! – вставил Ники.

– Но в хороших руках…

– Я не понимаю, почему это обязательно должны быть – мои руки, – улыбнулся Прозоров, но второй пилот заметил, что настойчивость Марио начинает раздражать капитана.

– Вы представьте себе, что будет, если это окажутся руки мерзавца, с неуемными аппетитами и с претензиями на господство в Галактике. У Энтойи – мощный флот, один из самых грозных.

– Предлагаете мне – контролировать ситуацию в Галактике?.. Но дело даже не в этом.

– А в чем?

Прозоров не ответил. Всем своим видом он ясно дал понять, что разговор окончен.

Вечером Тин побеседовал Мэй.

– Гуин правда влюблена в Сергея? – спросил Ники у девушки.

– Наконец–то заметил…

Он находился в каюте Мэй.

Они спали в разных каютах, что поначалу слегка удивило членов альтернативного экипажа. Все были уверены, что у них более теплые отношения.

Хонда Мэй сидела в кресле, грызя яблоко, большое и румяное. В каюте она казалась еще меньше, беззащитнее.

– И когда успела?.. – проговорил Ники с недоумением.

– Много ли нужно девочке? Один взгляд, пара ничего не значащих слов… Ее сердце начинает искать.

– Инфанта Гуин привыкла, кажется, получать все, что захочет.

Мэй быстро взглянула на него, и Ники отвел взгляд.

– Тогда что же тебя волнует?

– А сама не догадываешься?

– Догадываюсь. Ты опасаешься, что один из нас – агент Бюро.

– Если б это была ты, меня бы давно упекли. Например, на урановые рудники, за дезертирство… На мою подготовку затрачены огромные средства. И контракт я заключал на десять лет. А это серьезно. Экономические преступления раздражают правительство даже больше, чем убийства. Людей на Земле много. Больше, чем нужно. А вот денег всегда не хватает.

– Бюро не пошлет своего агента в космос, чтобы выследить какого–то беглого солдата.

– Но–но, я тебе не какой–то. Агент здесь может быть и по другой причине. Странное объявление, туманные планы капитана Прозорова… А может, и за кем–то из экипажа хвост тянется. Мы ведь ничего не знаем друг о друге.

– Думаешь на Брэндона?

– Чолич староват для оперативника. На мой взгляд. Марио Кьянти – слишком легкомысленно себя ведет. Сколько раз уже нарывался. Так что сначала – Брэндон. Ты можешь показать?

– Да. Смотри.

Ники закрыл глаза.

Глава восьмая. СИМПАТЯГА

«В ту лощину я заглянул, когда искал пропавшего бычка–двухлетка.

Заметил струйку дыма над холмом и – насторожился, конечно же. Народ в наших краях разный. Но когда дело касается индейцев, все белые встают стеной, как один.

Я оставил коня в кустах дикой сливы и крадучись отправился на разведку.

То, что я увидел из густой травы на холме, ничуть не напоминало стоянку индейцев. Ни тебе костра, ни перьев. Ничего такого. Лишь груда искореженного металла, дымящегося кое–где.

Рядом копошился парень, одетый – словно гимнаст из цирка. Это не был краснокожий. Но и на белого, из местных, он не походил. Гринго, одним словом. Еще я понял, что у него проблемы с этим блестящим хламом. Даже подумал, не мой ли бычок помял.

Очень любопытно мне стало, как он сюда попал, без коня, с этой кучей металла. Железная дорога за многие сотни миль, севернее. Дилижансы тут сроду не ходили. Кто же его подвез? Не пешком ведь шел…

Был он вроде безоружен. Но все же, поднимаясь, я держал «винчестер» наготове. Мало ли что.

– Эй, парень! – окликнул я его. – Бычка моего не видал, двухлетка?

Он повернул ко мне лицо:

– Не видал.

Хоть по–нашему говорит. Это обнадеживало.

Когда я приблизился, он встал и чуть поклонился.

– Меня зовут Лу Брэндон, – представился я.

– Икси, – ответил он. – Меня зовут Икси.

Называя имя, гринго снова поклонился.

Надо же, какой обходительный.

Мне этот парень уже начинал даже нравиться.

– Коня, похоже, команчи угнали? – спросил я. – С ними надо ухо держать востро. Ежели и впрямь какие трудности, прошу в наш городок. У нас любой готов пособить хорошему человеку. Можно и коня сторговать. За честную цену.

– Трудности, – печально кивнул гринго.

– Зови меня просто Лу, – сказал я. – Мы тут без церемоний. Сейчас коня своего кликну.

Я предложил гринго сесть со мной, за седлом. И понял, что с верховой ездой он мало знаком…

Когда мы с Икси вошли в салун, в зале повисла тишина.

Все уставились на нас. Даже бармен Сэт Хоган перестал протирать стаканы и вытаращил глаза. А уж он повидал всякое.

– Гринго – со мной, – раздельно сказал я, облокотившись на стойку и глядя в зал.

Икси в этот момент стоял рядом и дружелюбно улыбался.

Ребята знали, что у меня разговор короткий. И вернулись к выпивке. Но держались настороже.

– Налей–ка нам по стаканчику, – обратился я к бармену.

Сэт молча кивнул и потянулся к бутылке.

– Это Икси, мой друг, – сообщил я.

А Билли Мастерс поднял голову и спросил:

– Лу, а чего твой друг так вырядился?

После этого могло последовать что угодно. Мастерс любил нарываться. И тех, с кем он повздорил, выносили ногами вперед. Правда, со мной сцепиться он пока не удосуживался.

– У него все другое в стирке, – миролюбиво ответил я.

Билли поразмыслил чуток и понимающе кивнул.

Я решил, что обстановка разрядилась. Икси уже хлопали по плечу, говорили, что он чертовски славный малый и вообще денек сегодня – просто на редкость.

Тут в салун вошла и села за столик Красотка Ширли. К этой девочке всегда лежало мое сердце. И я подсел к ней.

Ширли была со мной любезна.

– Где ты его подцепил? – спросила она, глядя на Икси.

– Нравится? – усмехнулся я.

– Симпатяга, – пробормотала Ширли. – Не находишь?

Я слегка заревновал. Но подумал, что Красотка дразнит меня, по обыкновению. И настроение мое не ухудшилось.

Сам–то я пялился на Ширли. Поэтому и не сразу обратил внимание на исход завсегдатаев. Вся компания повалила на задний двор. Я забеспокоился. Мало ли что может взбрести в головы суровых жителей фронтира – в интервале между седьмым и десятым стаканчиком.

Но как только мы ступили на задний двор, я понял, что происходит. Суровые жители фронтира устроили показательные выступления по стрельбе из всех бортовых орудий.

Особенно старался Билли Мастерс. А стрелок он неплохой, и на руку скор. С ним тягаться – не каждый рискнет.

Сначала они стреляли по пустым бутылкам, поставленным в ряд на поленнице. Через несколько минут – по бутылкам, подброшенным в воздух.

Двор заволокло пороховым дымом.

Икси наблюдал мужской выпендреж, улыбаясь.

Наконец, Билли отважился на свой коронный номер.

Один из его дружков ловко подбросил в воздух серебряный доллар, а Билли выхватил из кобуры длинноствольный «писмейкер» и продырявил монету пулей.

Все зааплодировали. И Ширли тоже хлопнула несколько раз.

Кто–то из молодых подал монету Икси.

Тот вежливо улыбнулся.

– Отличная работа, – сказал он. – И совсем недалеко от центра.

– Сам не хочешь попробовать? – спросил Билли, переглянувшись с дружками.

– Я никогда не стрелял из такого оружия, – проговорил Икси. – Думаю, у меня плохо выйдет.

– Да не тушуйся, – ободрил его Мастерс, быстро заряжая револьвер. – Надо же когда–то начинать. Попробуй сперва попасть в бутылку. Держи мой «кольт».

Едва револьвер Мастерса оказался у гринго, всем стало ясно, что в его руки такая пушка в самом деле попала впервые. Только он взвесил «кольт» в ладони, оценивая баланс, прицелился несколько раз в поленницу и вроде как освоился.

Рыжий Люк уже расставлял для него бутылки.

– А можно мне попытать счастья с монеткой? – спросил Икси, лучезарно улыбнувшись.

Билли хохотнул.

– Ну что ж, парень!.. – отозвался он. – Я даже готов рискнуть своей наличностью.

Мастерс был уверен, что его доллар не пострадает.

Эту уверенность разделяли все. Никто не становится метким стрелком в одночасье. Тут нужна долгая, упорная тренировка, в течение многих лет.

Икси явно и глупо шел на фиаско. Я хотел вмешаться, но Ширли меня остановила, положив ручку мне на плечо.

Рыжий подбросил доллар.

Икси быстро вскинул «кольт» и выстрелил.

Монета подпрыгнула в воздухе.

Еще до того, как она упала, я заметил в ней пулевое отверстие. По центру.

Билли тоже заметил. И нахмурился.

Он не любил, когда кто–то с ним уравнивался. Не говоря уже о большем.

Ребята молчали, передавая из рук в руки пробитую монету.

Икси улыбался и поигрывал «кольтом».

Увидев, как ходят желваки на физиономии Билли, я поменял позицию, не желая подставлять под выстрел Ширли. А выстрелы могли загреметь. И – не по бутылкам.

От Мастерса не укрылся мой деликатный маневр.

– Неплохо для начала, – процедил он. – Если только это и было начало. И нам не морочили голову.

– Я впервые стрелял из такого оружия, – улыбнулся Икси. – И я хотел бы – еще раз.

Мне подумалось, что гринго не так уж прост. Он моментально понял, как нужно проявить себя, чтобы с тобой считались в городишке вроде нашего.

– Что ж, попробуй, – кивнул Билли, усмехнувшись.

Он сунул руку в карман, извлек из него пригоршню мелочи и подбросил вверх.

Шесть монеток сверкнули в лучах заходящего солнца.

– Нет, Икси! – выдохнул я.

Но он начал стрелять.

«Кольт–писмейкер», сорок пятого калибра, не тот револьвер, из которого легко попасть хоть во что–нибудь. Он брыкается в твоей руке, словно мустанг, и при каждом выстреле норовит вывихнуть тебе кисть. Чертовски трудно попасть из него в доллар. А в россыпь монет – вообще невозможно. Все это знали. Так что выходку Билли восприняли как жест раздраженного самолюбия.

Думая об этом, я не отводил взгляда от Мастерса. И я не видел, что происходило на линии огня. Зато увидел, как вытянулось и посерело костистое лицо Билли.

Тишина воцарилась на заднем дворе, более напряженная, чем та, которую вызвало появление Икси в питейном зале.

Дым рассеялся.

Люк, подобрав с земли монетки, уставился на гринго, открыв рот.

– Все шесть… – прошептал он, внезапно осипнув.

– Как – шесть? – нерешительно усомнился кто–то. – У него же в барабане оставалось только пять патронов.

– Смотрите!

Люк подошел к ребятам и показал им на ладони продырявленную мелочь. Его рука дрожала.

– Две монеты он пробил одной пулей… – услышал я чей–то голос.

– Бог мой! – сказал Сэт Хоган, стоявший у задней двери.

Стиснув зубы, Мастерс ударил по ладони Рыжего Люка, и монетки вновь засверкали на солнце.

Но Люк опять стал подбирать их, бережно, словно каждая была драгоценной реликвией.

Несколько секунд Билли смотрел на это. Потом забрал у гринго свой револьвер и пошел со двора. Никто не последовал за ним. А ведь раньше Мастерс нигде не появлялся без свиты.

В нашем городке взошла новая звезда, подумал я.

Да, я был рад за своего приятеля. И только одно заставило меня поморщиться.

Ширли так смотрела на него…

В дальнейшем развитии событий – не было ничего удивительного. Икси прославился. Однако нос не задрал, остался вежливым и приветливым.

Я помог ему с работой. Хозяин ранчо был рад заполучить парня с такой репутацией. Еще бы. Любой скотокрад подумает сто раз, прежде чем сунуться к стаду, которое стережет Икси. И через неделю он уже умел все, что отличает ковбоя от простых смертных. Облачился в мои джинсы и чапы, в рубашку и жилет воловьей кожи. Новенький «стетсон», подарок Ширли, красиво оттенял его мужественное лицо.

Мой друг стал всеобщим любимцем. Дети его боготворили, женщины улыбались ему. Суровые мужчины гордились знакомством с ним. И когда мы выбирали окружного шерифа, Сэт Хоган предложил кандидатуру Икси. Надо ли удивляться результату? Икси прошел единогласно. В помощники он взял меня.

Икси был теперь одним из нас. Но его прошлое окутывала непроницаемая тайна. Откуда человек и что представлял собой раньше – в наших краях пытать не принято. С давних времен так повелось. Никто Икси и не пытал. Даже Красотка Ширли, с которой он показывается на людях все чаще.

Я тоже ничего не выведывал. Мне и так было известно, что во время аварии на полигоне Робоцентра произошел незапланированный темпоральный скачок. В результате боевой андроид, повышенной адаптивности, из третьего тысячелетия попал в Техас времен Дикого Запада.

Это был ценный, опытный экземпляр, надежда космических спецподразделений. Найти его поручили мне, отправив чуть подальше в прошлое.

Скоро закончится подготовка обратного перехода. И мы вернемся в свое время. До этого же я буду всемерно опекать Икси. Прикрывать его, ежели что. Ведь я–то – робот попроще.

Ну а если наши хозяева решат, что игра не стоит свеч, мы с Икси неплохо устроимся и тут.

Лично мне этот городок нравится.

Клянусь дохлым койотом».

Глава девятая. НОСТАЛЬГИЯ

– Не понял, – искренне сказал Ники. – Он что – робот?..

– Сам решай, – усмехнулась Мэй.

– Ты можешь проникать в сознание робота?..

– Он же андроид. Почти настоящий человек.

– Все равно, трудно поверить…

– Но теперь ты его не считаешь агентом Бюро?

– Пожалуй, нет… Если только эти картинки – не заморочка для таких, как ты. И я.

– Думаешь с ним поговорить?

– Ничего от тебя не скроешь…

Брэндона Тин нашел на орудийной палубе, где же еще.

Согнувшись, он разбирал световоды в пульте синхронизации огня.

– Привет, Лу! – Ники хлопнул его по плечу, где–то в глубине души надеясь, что почувствует металл.

Но роботов сегодня изготавливают не только из металла. Некоторые фирмы используют материалы, уже – мало отличающиеся от живой ткани.

– Привет… – удивленно отозвался Лу, выпрямляясь.

Он надвинул кожух на станину и хмуро посмотрел в лицо Тина, гадая, чем вызван такой приступ дружелюбия.

– Хочу проконсультироваться у тебя – как у профессионала, как у специалиста по оружию, – сообщил второй пилот.

– Ты же сам был военным, – нахмурился Лу.

– Я давно в отставке. А техника не стоит на месте… На корабле я видел в оружейной комнате новую модель, «джан–стандарт–15». И не совсем понял, какой там принцип запирания.

– Как у «шорт ковентри».

– Понятно. Спасибо. А калибр игольчатой винтовки?

– Малой или средней?

– Малой.

– Пятнадцать. Мощность заряда повышена, и в плечо немного отдает, несмотря на амортизаторы. Для точного огня лучше взять «гейзер–21».

– А какой стандартный калибр имеет «кольт–писмейкер»?

– Сорок пятый, одиннадцать и сорок три десятых миллиметра. Там мягкая свинцовая пуля, без оболочки.

– Спасибо, Лу, – сказал Ники и широко улыбнулся, глядя в глаза Брэндона.

Стрелок понял, что прокололся.

Ответная улыбка сползла с его лица. Калибр этой когда–то популярной модели «кольта» вряд ли с ходу назовет хотя бы один из тысячи историков ручного огнестрельного оружия.

– Я бы мог спросить, какая отдача у карабина «винчестер», но ведь нам и так все понятно?

А на лице Лу смешались простые, но сильные эмоции. Отчетливо читались досада на себя, обида и – боль, оттого, что кто–то чужой бесцеремонно коснулся чего–то сокровенного. Арест и наказание Брэндона смущали меньше.

– Ты агент Бюро? – пробормотал он. – Как же я сразу не догадался…

Пока не предъявлено удостоверение, робот не обязан подчиняться агенту. Если же программа ему предоставляет право на самостоятельные решения – можно было ждать сопротивления, бегства или нападения.

Тин отступил на шаг:

– Я не агент, Лу. У Бюро на меня зуб, как и на тебя.

Недоверие в глазах Брэндона возросло, а не убавилось.

– Как ты узнал про девятнадцатый век? Это секретная информация. Даже свои в Робоцентре не все имеют допуск.

Теперь в ловушку угодил Ники, в ловушку, расставленную им самим. Информацию об экспериментах, связанных с перемещениями во времени, держали под семью замками.

Не говорить же о Мэй…

Ники решил попытать удачу. Отвлечь.

– А Рыжий Люк здорово пил? – спросил он.

Стрелок задумался.

Как и предполагал второй пилот, далеко не вся информация, почерпнутая андроидом в маленьком городке на фронтере, легла в генеральный банк данных. Рыжий Люк вряд ли кого–то заинтересовал в Робоцентре.

– А бармен Сэт Хоган всегда наливал на две трети стакана? – продолжил Ники.

Лу был озадачен. Уж эту информацию точно отсеяли.

– А конь твой – буланый, верно?

– Да… Но откуда же ты знаешь?

– А Красотка Ширли дразнила тебя.

Стрелок ничего не мог понять.

– Кто ты? – ошалело спросил он, таращась на Тина. – Это похоже на бред, но, быть может, ты… Икси?.. Тебе изменили внешность?..

Ники вздохнул. Он даже почувствовал неловкость. Нехорошо человека так мучить…

Хотя – какой Брэндон человек? Он – боевой андроид.

Разве нет?

Но что–то мешает с этим согласиться.

– Тебе нравилось там? – спросил Ники.

– Да… Очень…

– Тоскуешь?

– Пожалуй… У людей это называется ностальгия. Понимаешь… Когда все настоящее…

– Не понимаю, Лу. Ведь это глубокая древность. Что хорошего?

– Я там жил настоящей, простой жизнью. И все было натуральное.

– Тебе–то какая разница?

– Так ведь и отношения тоже – натуральные. Кто я здесь? Робот. И только. Мне приказывают – я выполняю приказы. Ну а там я был человек. И другие люди ко мне – с уважением…

Ну, ты смотри… Чем совершеннее интеллект, тем больше вероятность, что ему захочется уважения. И роботам в том числе. А где его напасешься, уважения? Как раз его на всех не хватает…

– Что стало с твоим другом Икси?

– Ему не хотелось возвращаться. Даже больше, чем мне.

– Он погиб?

– Не знаю. Меня заставили войти в зону переноса. А он – не подчинился.

– Ну а потом, в Робоцентре?

– Я все думал об Икси… О Ширли… И вообще о своей жизни там… Им надо было стереть из моей памяти информацию об этом. Они сами виноваты.

– Сбежал?

– Да.

– Убил кого–нибудь из своих хозяев?

– Нет. Только связал. Пятерых, из охраны.

Второй пилот из предосторожности отступил еще на шаг.

– Как ты подзаряжаешься? Ведь тебе нужна подзарядка. И, наверное, специальные разъемы. Или нет?

– Моей батареи должно хватить на двадцать лет. Есть и аварийный источник питания…

Андроид улыбнуся, абсолютно по–человечески:

– Знаешь, Ники, я на мгновение подумал, что Икси – вернулся ко мне…

Тин вздохнул.

Хотел проверить – и вот, проверил.

– Я не выдам тебя, Лу. Ни своим, ни чужим. Можешь быть уверен. Сдохну – а не выдам.

Подчинившись внезапному порыву, Ники шагнул вперед и пожал руку андроида, способную гнуть стволы пулеметов.

Этот порыв смутил обоих.

Моргнув, Тин кивнул на прощание и пошел к выходу.

Все правильно. Человек хочет стать богом. Робот хочет стать человеком…

Но даже роботу прошлое Земли нравится больше.

И чего люди стремятся в будущее?

Потому, что – нет других вариантов?

Глава десятая. АССИСТЕНТ

– Я в шоке, – признался Ники, сидя в каюте Мэй. – Все так и есть. Он андроид. Но мне кажется, ему доверять можно. Он какой–то – искренний…

– Кто будет следующим? – улыбнулась девушка.

Тин задумался.

– Теперь я осторожен. Я мудр как змей. Ведь самый очевидный путь завел меня в тупик. Из всех нас на роль агента Бюро менее всего годится Чолич.

– Хорошо. Смотри.

И Ники закрыл глаза.

«Каждое новое задание было намного сложнее и ответственнее предыдущего. Конечно же, это означало неуклонное повышение личного статуса.

Работа координатора Чолича не вызывала нареканий, вне зависимости от того, на какой планете, в каком секторе Галактики проводилась очередная операция.

Аналитический ум, устойчивая психика и крепкое телесное здоровье – довольно редкое сочетание, даже в Системе. Он не был самым лучшим. Быть может, кому–то он казался тугодумом и отчасти – педантом. Но Чолич добивался результата всегда.

Его неуклонное восхождение мало кого удивляло.

Однако это внезапное повышение стало неожиданностью для всех, не исключая самого Чолича…

Три года Зоран Чолич ассистировал Главному координатору, стоящему на вершине пирамиды.

Зак Эридиа, прежний ассистент, погиб.

У каждого есть потолок.

Зоран Чолич полагал, что достиг своего. Быть вторым в такой организации – немало, при любом честолюбии, а координатор Чолич – не страдал его избытком.

Леонард Минкус, руководящий Системой уже более века, не молод, но полон сил. Он казался бессмертным. Его опыт бесценен. Многие поколения координаторов поклонялись ему как богу.

Чолич стоял теперь на ступеньку ниже. Это ограничивало его лишь в одном. Кроме Леонарда Минкуса никто не имел доступа к базе данных десятого, последнего уровня секретности.

Ключом был шрам на большом пальце его левой руки, о чем знали двое: сам Минкус и – ассистент. Приложив свой палец к сенсору, Лео получал эксклюзивное право на вход. Один. В остальном полномочия Зорана Чолича не уступали высшим. Он не чувствовал себя ущемленным. Богу – богово.

Сейчас Зоран Чолич готовился к новой экспедиции. Задания такой сложности он еще не получал. Однако пятнадцать лет в Системе, где работа всегда сопряжена с риском для жизни, многому научили его. Очередная операция, вот и все. Чолич изучал информацию. А в минуты отдыха вводил в курс временного заместителя. Чолич сам выбрал его, из числа тех немногих, с кем начинал службу в Системе. К назначенному сроку все было готово. Главный координатор утвердил разработанную Чоличем программу действий. И захотел лично проводить ассистента к эскалатору, ведущему на служебный космодром.

Это был знак уважения.

Чолич думал, что услышит дополнительные инструкции. Напутствия. Но старик молчал, идя рядом с ним по гулкому коридору.

Они остановились перед кабинкой эскалатора.

Дверцы капсулы открылись. Чолич терпеливо ждал.

– Зоран, ты прошел Систему, всю, снизу доверху, – произнес Минкус.

– Кроме десятого уровня.

– Настал его черед.

Чолич прищурился.

– Удивлен? – Лео отвернулся. – Три года назад, на этом же месте, и я был озадачен, когда услышал такие слова.

– Три года?.. Но вы руководите Системой – уже сто лет!

Главный координатор смотрел в глаза Чоличу. И его взгляд был исполнен горькой печали.

– Три года назад я ассистировал Главному координатору, как ты, – тихо сказал Минкус. – Меня звали Зак Эридиа.

Чолич опустил взгляд.

– Насколько я знаю, ассистент Эридиа был отправлен с заданием на Артаксеркс и вскоре погиб в одной из схваток, – произнес он как можно мягче, не желая оскорбить недоверием.

– Славная гибель, не так ли? С этими ассистентами вечно что–нибудь случается. То они гибнут, как герои, то их переводят на дальние станции – до конца дней…

– Я работал с Заком, – сказал Чолич. – И помню все, что мы вместе пережили.

– Я тоже. Например – как мы чуть не сдохли вдвоем в горящей атмосфере Сарниса. Об этом нет ни слова, ни в твоем отчете, ни в моем. Тогда мы решили – так будет лучше. Никто не знает, кроме нас двоих.

Чолич молчал.

Минкус улыбнулся:

– Ты, наверное, думаешь: «Старик начал сдавать». Да? Но все было именно так. Сейчас ты сам поймешь это.

Лео Минкус хлопнул его по плечу.

Затем повернулся и шагнул к кабинке эскалатора.

– Но как же мое задание? – пробормотал Чолич, против воли оттягивая миг осознания.

– Ты еще не понял? Твое новое задание – три года руководить Системой. Подготовить смену. Отдать все силы… И – уйти. С этой минуты Чолича нет. Через месяц поступит сообщение о его гибели. Ну а Главный координатор унаследует опыт Чолича, как и опыт всех своих предшественников. Опыт лучших… – Минкус помедлил, глядя в лицо преемника. – Мой тебе совет. Первое время избегай смотреть в зеркало.

Чоличу показалось, что на три секунды погас свет. Или же он сам прикрыл веки. Показалось, что стены вокруг покачнулись и сместились в сторону. Или же он сам непроизвольно сделал несколько шагов и теперь стоит правее, там, где только что находился Минкус, вошедший в кабинку.

Происходящее было слишком неожиданным. Слишком невероятным. Кружилась голова… Ныло сердце, прежде работавшее как часы.

Дверцы кабинки сомкнулись.

Зоран Чолич не двигался.

Лица старика он уже не видел, но услышал его приглушенный голос:

– Все еще не веришь? Посмотри на свой палец!

– Что?.. – не понял Чолич.

– Большой палец левой руки! Видишь?

Несколько секунд Чолич рассматривал шрам.

Такой же – у Главного координатора.

Как же это?

А Лео продолжал говорить:

– Да, теперь у тебя есть право доступа к десятому уровню. Я ухожу. Следующие три года – уже твои. И я спокоен. Система в надежных руках. Прощай, Зоран Чолич, и здравствуй – Леонард Минкус, Главный координатор!

Капсула тронулась с места, бесшумно разгоняясь.

Несколько секунд – и она исчезла в тоннеле.

Чолич взглянул на шрам.

Затем стал рассматривать свои руки, не узнавая.

Обтягивающая их морщинистая кожа, в коричневых пятнышках, была ему непривычна. Пока, наверное.

Чолич пошел назад, постепенно свыкаясь с тем, что произошло. И походка тоже изменилась. Его суставы, его тело – все стало другим.

Охранники салютовали Главному координатору.

Не замечая их, Чолич прошел в кабинет.

На стене у входной двери висело большое зеркало.

Чолич стоял к нему спиной. Он знал, что увидит там. Седой ежик волос, морщины, выцветшие глаза. Лицо старика.

Стиснув зубы, Чолич повернулся».

Глава одиннадцатая. СВОЯ ЖИЗНЬ

– Чолич – Главный координатор?..

Мэй видела, что Ники ошарашен.

Система, или – подразделение «Солнце», элита космических войск, стоящая над разведкой и выполняющая сверхсекретные задания в дальнем космосе – это более чем серьезно. Это вам не сбежавший боевой андроид.

Тин знал, что иногда Бюро и Система – кооперируются, объединяют усилия. В принципе работник Системы вполне мог попасть на борт «Подковы», в составе альтернативного экипажа. Системщики любили многоходовые комбинации, ставили в тупик своих противников, теряющихся в догадках по поводу конкретных целей той или иной операции. А их общая цель была одна: подчинение Солнечной системе все большего числа звезд и планет.

Система была сильна. Лишь несколько противников в тех регионах дальнего космоса, куда она добралась, ей не по зубам: Энтойя и Мекбан.

Энтойцы – давно отделившаяся людская ветвь. В чем–то похожи, в чем–то – нет. Мекбан – гуманоиды, скорее всего, развивавшиеся обособленно, вероятно, в другом рукаве Галактики. С иной системой ценностей, с иными представлениями о смысле бытия. Но они – сильны. Другие расы вынуждены искать пути сосуществования с ними.

Мир не так уж богат разумными формами жизни. Фантасты, желая предвидеть коллизии будущего, населяли далекие планеты разумными птицами, насекомыми, рептилиями или млекопитающими, от мышей до медведей. Им всем хотелось оживить сюжет, до предела обострить психологические, нравственные противоречия, хотелось заинтересовать, развлечь, а иногда и – посмешить читателя.

Реальность всегда прозаичнее. И целесообразнее.

Быть может, верна теория панспермии, согласно которой кометы и метеориты разносят в принципе один и тот же генетический материал. И в рамках одной галактики все более или менее едино. Скорее всего, так дела обстоят и в иных галактиках. Варианты, разумеется, возможны, в зависимости от конкретных условий планеты, континента, но лишь – в определенных рамках. В Австралии разумными оказались все же люди, а не кенгуру или утконосы.

Во вселенной в целом, видимо, наблюдаются те же процессы. Развитым интеллектом обладают только представители гуманоидных рас. Их внешние различия касаются роста, пропорций тела, разреза глаз, формы носа, черепа, структуры волосяного покрова и цвета кожи. Как, собственно, и среди землян.

Природа мудра. И не терпит лишнего. У каждого биологического класса, вида, разряда своя ниша, свое предназначение.

Человек, с рождения попавший в стаю, может стать зверем, но зверь не может стать человеком. Поднявшись, долгим путем эволюции, выше прежних рамок, живое существо обретает новое качество. И тогда возникает новый страт, с другими рамками. На Земле тараканы миллионы лет остаются тараканами. Потому что они именно в таком качестве нужны природе. Мыши остаются мышами. А медведи – медведями. Потому что медведи нужны природе – как медведи, как животные. Люди – как люди. Жизнь вообще большая редкость. Ведь столько факторов должно совпасть… А уж разумная жизнь…

Глава Системы на корабле, идущем к Энтойе, инкогнито. Значит, и его задача так или иначе связана с Энтойей.

Что же на этот раз? Что стоит за внезапно раскрывшимся присутствием на борту Главного координатора Системы?

Тин долго не мог решить, как построить разговор с Чоличем. История которого, к слову сказать, его потрясла. Даже – помимо очевидных связей с могущественным ведомством. Даже – несмотря на легкий налет мистики.

Дверь каюты Зорана Чолича была заперта.

Ники позвонил.

Открыв дверь, старик вонзил свой взгляд в зрачки Тина.

И этот взгляд, из–под нависших век, испещренных красными прожилками, удивлял силой и твердостью.

– Входи, – сказал Главный координатор, отступая.

Дверь закрылась.

Теперь, один на один с Чоличем, Ники почувствовал себя неуверенно. Он подумал об излучателе, который сейчас находился у него за брючным ремнем, сзади, под форменной курткой.

А может, Тин напрасно комплексует? И перед ним всего лишь влиятельный и властный – старик?

Природа мудра. Молодое всегда берет верх над старым. И тонкое деревце – сильнее огромного сухого пня.

– По делу?

– Да, Главный координатор.

Неуловимое движение, слишком быстрое для пенсионера – и Тин обезоружен.

И ему в живот упирается широкий ствол его собственного излучателя. Вот тебе и сухой пень. По глазам, в которых полыхало яростное и – ледяное пламя, Ники понял, что от следующего его слова зависит жизнь.

– Я пришел задать вопрос, – начал Тин. – Что произошло на Сарнисе, тогда, с вами и с Эридиа?

Помедлив, старик отпустил гостя.

Сел, тяжело глядя на него. Излучатель положил на колени. Стволом вперед.

– Откуда знаешь? Тебя не было там.

– Еще я знаю, как вы стали Главным координатором. И о шраме на пальце вашей левой руки. Это ведь допуск к десятому уровню?

Чолич, сдвинув брови, смотрел в глаза Тину, словно пытаясь заглянуть в его мозг.

– Не понимаю, – сказал он. – Я думал, ты из наших, пришел меня убить.

– Система – это заманчиво. Тысячи людей мечтают попасть туда.

– Я тоже мечтал. Теперь я ненавижу ее. Система отняла у меня все.

– Поэтому вы и сбежали?

– Хочу прожить свою, а не чужую жизнь. Да и три года – маловато… Не знаю, избавился ли я от этого проклятия или нет… Но я намерен прожить их как Зоран Чолич. А не как Лео Минкус.

– Просто мистика.

– Нет. Это Система. Она ломает. Губит жизни. Души.

– Но что произошло с вами?

– Не знаю. Но я не стал ждать, пока это перейдет в хроническую форму. Попробую улететь подальше. Быть может, что–то изменится. Мне ведь тридцать пять лет. А меня втиснули в тело старика. Хочу вернуть прежнего себя. Хочу прожить свою жизнь. Даже если осталось три года.

– А где? – Ники сел в кресло, печально усмехнувшись. – В системе Энтойи?

Чолич помолчал.

– Ты не из наших. И не из Бюро. Откуда? Кто?

– Я Ники Тин. А откуда… Я как и все. Вернее, как большинство. Из небытия. Покручусь какой–то срок – и кану в небытие.

– Готов поверить. Но как ты узнал? Скажу правду. Лишь раз я испытал нечто подобное.

– У скоростного эскалатора.

– Ну вот, опять… Возьми.

Старик поставил оружие на предохранитель и вернул Тину.

Второй пилот качнул головой:

– Вы и без оружия свернете мне шею. Может, и Лу Брэндону. Скорее всего.

– Но только не Кьянти.

Ники поднял брови.

– Нет?..

Старик подумал, говорить или нет. Решил сказать:

– Ты, кажется, был в десанте?

– Но довольно быстро вышел в отставку.

– Почему?

– Не люблю, когда приказывают.

– Зачем тогда было идти в армию?

– Молодой был, искал романтики. Ни черта ее там нет.

– Нигде ее нет. Как я понял, ты хочешь выяснить, кто есть кто на «Подкове». И не потому, что приказали.

– Для порядка.

– Ясно. Что касается Марио… И к нам, и в Бюро недавно поступило одно сообщение. Какой–то ловкий умелец из Службы гиперсвязи, обойдя защиты и пароли, воспользовался оборудованием в личных целях и передал сигнал, на двадцати инопланетных языках. Лингвисты опознали только один. Язык мекбан. С большим трудом нашли специалиста, молодую женщину. Она перевела текст. Послание было коротким: «Я застрял на Земле. Помогите вернуться к своей расе».

– Вы нашли умельца?

– Это Марио Кьянти.

– Странно. Он выглядит, как человек. Ведет себя, как человек.

– Телесно он действительно человек. Было неоднократно проверено. А вот сознание… В нем есть второе дно, доступ к которому – закрыт наглухо.

– Так может, он просто сумасшедший?

– Ты много видел сумасшедших, владеющих языком мекбан? И похож ли Марио на сумасшедшего?

– Нет, – сказал Ники.

– Кьянти проявил интерес к визиту мекбан на Землю. Но вступить в контакт с кем–либо из них ему не удалось. Делегация отбыла. И Марио Кьянти обратил внимание на энтойскую инфанту, которая находилась у нас примерно в то же время.

– Вы на корабле из–за Марио Кьянти?

– Я здесь – из–за себя. Но такое соседство мне показалось забавным. Скажу еще кое–что. Всю жизнь Марио был ничем ни примечательным оболтусом. А в последнее время вдруг резко изменился, пошел в гору. Устроился в Службу гиперсвязи. Его словно подменили. Может – в самом деле. Кстати. Марио Кьянти – получил ответ. Что в нем, я узнать не успел. Но его тоже перехватили. И перевели.

Ники почувствовал, что хочет поговорить с Мэй.

Глава двенадцатая. МЕНТАЛЬНЫЙ ПЕРЕХОД

Ему показалось, что Хонда Мэй втайне смеется над ним. Все–таки женщинам трудно принимать мужчин всерьез.

– Кьянти? – спросила она, едва он появился на пороге.

Ники хмуро кивнул. Сел в кресло.

– Ты мало что увидишь, – предупредила Мэй. – Даже с закрытыми глазами. В лучшем случае – услышишь.

– Он не человек?

– Его сознание другое. Многоярусное. Этих ярусов десятки или даже сотни. Он почувствовал мое проникновение. Закрылся. И позволил мне скачать только то, что я тебе сейчас передам.

– Телепат?

– Вне всякого сомнения. И еще он какой–то… легкомысленный. Шутник. Ты это сам поймешь. По–моему, он с иронией относится к тому, что с ним произошло.

– А почему он позволил скачать?

– Чтобы мы его поняли. Он в трудной ситуации. И он не хочет причинять неудобства, но так вышло… Приготовься.

Второй пилот закрыл глаза.

" – Объект ни о чем не подозревает?

– Нет, что вы.

– Это хорошо. А почему именно он стал медиатором?

– Увы, на этот вопрос нет ответа.

– Нет ответа – у вас, или нет ответа – вообще?

– На этот вопрос – тоже нет ответа. Как осуществляется выбор, сказать затруднительно. Все решает анализатор.

– Ясно. Хотя – какая разница. Летим?

– Пока нельзя.

– Почему?

– Объект пошел в туалет.

– Да?.. Что он там делает?

– Сидит на унитазе.

– Избавьте меня от подробностей!

– Вы же спросили.

– Что это за шум?

– Он спустил воду из сливного бачка.

– Хм… Ну, можно лететь?

– Нет.

– Нет? А в чем дело?

– Он плачет.

– Но он же только что сидел на унитазе!

– Одно другому не мешает.

– А почему он плачет?

– От него ушла девушка.

– Слизняк. Нашел, из–за чего реветь.

– Когда медиатор в таком состоянии – совершать переход нежелательно.

– Знаю. Вы можете повлиять на девушку? Ну… чтоб она вернулась?

– В принципе – да.

– Так повлияйте! Сколько мне тут болтаться!

* * *

– Ну, что?

– Они обнимаются.

– Он, кажется, опять плачет?..

– Да. От радости.

– Господи! Что за придурок!.. И долго это будет продолжаться?

– Не знаю… Объект должен успокоиться. Очень сильные эмоции негативно скажутся на точности перехода.

– Это мне известно. Когда же он будет в форме?

– Думаю – чуть позже. Надо подождать.

* * *

– Они что, в постели?

– И давно.

– Теперь–то можно осуществить переход?

– Боюсь, что нет.

– Почему?

– У него не получилось. Он переживает.

– Вот подарочек… Он вообще когда–нибудь бывает в рабочем состоянии?

– У всех медиаторов неустойчивая психика.

– А если у него – получится? Он будет готов к употреблению?

– Вероятно.

– Мы способны ему… э–э… помочь?

– Э–э… Думаю, да.

– Так помогите этому кретину! Господи, вот бред…

* * *

– Ну, что?

– У него получилось. Его девушка очень довольна.

– Слава богу! Теперь он пригоден к работе?

– Нет.

– Почему? У него же получилось.

– Да. И по этому поводу он пребывает в эйфории.

– Слушайте, переход занимает одну триллионную секунды. А я – все еще здесь! И это вы называете сервисом?

– Что я могу сделать? Очень сложный объект.

– Возьмите какого–нибудь другого медиатора!

– Нельзя. Мы работаем только с тем медиатором, которого указал анализатор.

– И сколько мне ждать?

– Он будет пребывать в эйфории, пока не заснет.

– Во сне–то он спокоен, а?

– По ночам его часто мучат кошмары. Это может вызвать большое отклонение. Лучше подождать до утра.

– О господи…

* * *

– Он уже проснулся?

– Да. Увидел рядом свою девушку и опять впал в состояние эйфории. Земляне говорят в таких случаях – «душа поет».

– Моя душа плачет… Сутки назад мне следовало быть на Танопсисе.

– Очень сожалею. Эти земляне – такие эмоциональные…

– Я слышал, они… э–э… не очень любят работать. Объект сейчас, видимо, должен быть на работе. А он – дома.

– Верно.

– Организуйте ему звонок с работы. Эйфорию – как рукой снимет!

– Попробую.

* * *

– Ну, ему полегчало?

– Эти земляне… Они такие эмоциональные…

– Что вы хотите сказать? С ним опять что–то не так?

– Начальник уволил его. За прогул. Объект в отчаянии.

– О господи… А девушка может на него повлиять?

– Девушка от него ушла. Она не любит неудачников.

– Послушайте… Может, нам сделать его богатым?

– Но тогда он впадет в состояние эйфории… А потом начнет испытывать страх, за свои деньги. Люди очень эмоциональны.

– Так какого черта вы подсунули мне этого медиатора? Я буду жаловаться!

– Ваше право.

– Да, это мое право, и я им воспользуюсь! Если в течение десяти минут вы не отправите меня, куда следует…

– Погодите. Он успокаивается.

– Включайте аппарат!

– Но мы еще не знаем…

– Включайте!

– Нужно подождать стабильного…

– Сколько я могу торчать в вашей конторе! Включайте!

– Но еще…

– Тогда я сам! Вот так!

– Стойте!.. Н–да. Танопсис, говорите? А к черту на рога – не желаете? Поди узнай теперь, куда его занесло, при таком отклонении… Земляне – они… Вот объект уже и радуется, что развязался, наконец, с этой шарагой. И с девушкой. Да еще как радуется!..»

– Боже правый… – застонал Ники, придя в себя.

– И это все, что ты можешь сказать?

– Боже левый, – предложил он другой вариант. – Экипаж у нас – на подбор. Час от часу не легче. Так Марио – пришелец?..

– Не сам Марио, а его гость. В теле Марио Кьянти он оказался – по недоразумению. Застрял… Сбой ментального перехода.

– Я впервые слышу о таком.

– Обо всем мы когда–нибудь слышим впервые.

– Он использует людей для прыжков через Галактику?

– Переход совершается мгновенно. И люди ничего не замечают. Сознание истинного Марио Кьянти подавлено. Здесь он потому, что временный его постоялец хочет вернуться в свой мир. Когда же это произойдет, Марио станет прежним.

– Оболтусом.

– Мне кажется, это он повлиял на Гуин в космопорте.

– Хочет попасть Энтойю?.. Почему не сразу к мекбан?

– Он не принадлежит ни к той, ни к другой расе. Они чужие для него. Как и мы.

– Тогда зачем ему нужна Энтойя?

– Не знаю. Будешь с ним говорить?

– Не сегодня. Впечатлений более чем достаточно. Голова пухнет… Хочу прийти в себя.

Глава тринадцатая. ПОВОД ДЛЯ РЕФЛЕКСИИ

Во время завтрака Тин украдкой наблюдал за бедной Гуин. Замечал взгляды, интонации, мимику. Аппетит у нее так себе. Тарелки с очередными блюдами уносили от нее почти нетронутыми. И раньше–то была худенькой. А теперь совсем отощала. Как тростинка.

Симптомы неразделенной любви были на лицо.

Гуин смотрела Прозорова так нежно и печально…

Почти как Мэй, тогда, в космопорте.

Наблюдал Тин и за Марио. Тот заметил.

И когда вечером Ники вошел в его каюту, Марио с улыбкой спросил:

– Тебя гложет любопытство? Ну что ж, давай поговорим… У нас есть немного времени, перед гипером.

Если он телепат, то какой смысл таиться…

Ники сел на кожаный диван и задал не самый актуальный вопрос:

– Ты внушил Гуин любовь к Прозорову?

– Внушил – это громко сказано. Так, чуть–чуть ускорил процесс.

– Зачем?

– Нам требуется режим наибольшего благоприятствования, там, на Аруне.

– А с капитаном – застопорилось?

– Мне кажется – дело времени. Ведь живой человек – не камень.

– А манипулировать живыми существами, против их воли? У тебя гибкая этика?

– Вы же позволяете себе такое с собаками, кошками. С коровами.

– Интересная мысль. Ты играешь чувствами людей – разумных существ.

– Не от хорошей ведь жизни, сам знаешь. И я имею представление о том, что такое любовь.

– Неужели?

– Считаешь меня холодным циником?

– Я оцениваю человека по делам. И не человека – тоже. Говорить ты можешь все что угодно.

– Я просто хочу к своим. Это можешь понять?

– Ты бессовестно эксплуатируешь людей.

– А вы – нет?..

– Сколько месяцев полноценной, человеческой жизни ты отнял у настоящего Марио?

– Это недоразумение. Марио будет щедро вознагражден. Я заплачу за постой. Намного повышу уровень интеллекта… И жизнь Марио станет лучше. Хорошая компенсация.

– Ты ведь не обсудил это с ним.

– Непредвиденная случайность. Ты же не думаешь, что я рад сидеть в теле человека, на этом примитивном корабле.

– Попробуй сказать такое Прозорову.

– Да и насчет постоя… Многие из людей согласились бы за милую душу, на таких–то условиях. Разве нет? – Кьянти покачал узконосым ботинком, вздохнул. – Вряд ли я найду понимание. Вы только помогите мне вернуться домой.

Многоярусное сознание, вспомнил Ники. Он может быть разным. И злым и добрым, одновременно. Ни в чем себе не противореча.

– Мэй хорошая девушка, – сказал Марио. – У нее божий дар.

– Она считает его проклятием.

– Но Мэй обладает знанием. А знание – это сила. Знание – это власть.

– Люди боятся ее, сторонятся, когда узнают, что она может читать их мысли. От нее требуют, чтобы она была такой, как все.

– Подлинный разум не терпит давления. Социум – всегда насилие над личностью.

– Мне тоже свойствен некоторый социальный пессимизм. Там, где большие скопления людей или других живых существ – ничего хорошего быть не может. Двое, трое… На худой конец – семеро. Но не больше.

– Высоко развитый интеллект предпочитает одиночество. Моя раса – это раса индивидуалистов. Насколько возможно. Зачем доходить до абсурда.

– А есть во вселенной интеллект выше, чем у вас?

Марио Кьянти посмотрел на гостя блестящими черными глазами.

– Ники, ты опасный собеседник… Мы их называем – эрги. Не знаю, как они себя называют сами. Эти существа не имеют телесной оболочки. Для них она – пережиток. Энергия, дух в чистом виде. И возможно – ментальный переход научил их обходиться без тела. Они не нуждаются в технике. Свободно путешествуют в пространстве и времени, причем, с любой скоростью, на любые расстояния. Думаю, что и в любые измерения.

– А ты по отношению к ним – кошка, собака? Или – корова?

Марио хмыкнул:

– Может быть… Каждый из нас – маленькое звено эволюции. А вот эрги, похоже, – одна из ее конечных стадий. Они свободны от физиологии, страданий. Живут долго. Миллионы лет. Практически бессмертны.

– Смущает только слово «практически».

– Да. И они пока не совершенны.

– А чего хотят? Власти над всеми расами, над вселенной?

– Их никто не интересует. Они замкнуты в себе. И другие существа, мир в целом – лишь повод для рефлексии. Ты обратил внимание на слово «практически»… Я думаю, эрги не прочь снять оговорку. Свернуть пространство, остановить время. Обрести настоящее бессмертие.

– Но это конец всему. Конец эволюции. Великое ничто.

– Абсолютный покой. Нирвана.

– Так религиозные пророки не во всем заблуждались?

– Истина разлита в мире, нужно только воспринять ее. А гениальные прозрения случаются даже у низших. Эрги – это почти гипотеза. Никто не видел эргов. Да и как их увидишь? Дух, в чистом виде. Но есть факты, свидетельства, которые иначе не объяснить.

– Насколько я понимаю, ментальный переход вам достался по наследству от эргов?

Марио Кьянти совершенно по–человечески поскреб в затылке:

– Ники, ты опасный собеседник.

– Еще один вопрос. Каждый отдельно взятый эрг, совершенная личность, дух в чистом виде, не чувствует соблазн закольцевать все процессы – в рамках своего личного пространства?

– И тогда Вселенная разобьется на множество маленьких вселенных… Думаю – нет.

– Почему?

– Чтоб было с кем поговорить. Блеснуть глубиной мысли… Впрочем – не знаю. Душа эрга – потемки.

– Если у тебя многоуровневое сознание, то у эргов и подавно. Значит, диалог, в принципе, возможен. Глубоко внутри.

Марио опустил взгляд:

– И даже – полилог. Многоуровневое сознание – это как маленькое сообщество. Но – гармоничное. Без конфликтов, неизбежных в реальном социуме.

– Скажи честно…

– Я с тобой говорю честно.

– Из–за Мэй?

– Нет.

Ники показалось, что Кьянти уже готов закончить разговор. Он встал сам:

– Спасибо за беседу. Все–таки лучше иметь ясность.

– Постой, Ники. Я знаю об экипаже все, что знаешь ты.

Вряд ли, подумал Тин. Ты знаешь больше.

– Ники, поговори с капитаном.

– Зачем? Ты ведь способен внушить ему что угодно.

– Как видишь, не все. Поговори с капитаном. И с остальными. Я могу помочь. И капитану, и Чоличу, и Брэндону. И писателю. Но для этого нам всем нужно попасть на Аруну, главную планету системы Энтойи.

– Что получишь ты?

– Каждый получит то, в чем он нуждается. Я вернусь домой.

– А что получит Мэй? – спросил Ники.

Марио поднял на него очень внимательные глаза:

– Я сочувствую Мэй. Любовь – это всегда немножко самообман. А Мэй знает правду. Ей тяжело приходится.

Второй пилот стиснул челюсти.

Проклятый телепат…

Глава четырнадцатая. ХОЛОДНЫЙ ПРИЕМ

Им предстояла серия импульсных перемещений, в странном мире подпространства, которое невозможно увидеть.

Продолжительность серии зависела не только от мощности гипердвигателя, но и от емкости батареи, составляющей с ним единое целое. Гипердвигатель точнее, конечно же, называть генератором поля, чем он, по сути, и являлся. Но так уж его окрестили на радостях. Ведь это первое и пока единственное известное человеку средство, позволяющее достигать звезд.

Как только иссякнет энергия, их тут же выбросит в ординар–пространство. Нужно зарядить батарею, скорректировать курс. А потом – новый импульс в гипере. И так на протяжении всей серии: нырнул – вынырнул.

Казалось, возьми ряд батарей, подключай одну за другой, после израсходования энергии. И так можно растянуть пребывание в гипере до бесконечности… Но никто не способен действовать, находясь – там. Не поможет и автоматика, выходящая из строя. Кроме того, двигатель взаимодействует только с одной батареей – встроенной в его сердцевину.

Словно кто–то намеренно ввел ограничения.

Ученые разных космических рас стремились решить проблему и прославить свое имя в веках. Пробовали делать батарею побольше. Ничего не добились. Масса батареи строго увязывалась с мощностью и массой двигателя, а значит – и корабля. Если размеры объекта в подпространстве не имели значения, то масса, к удивлению многих астрофизиков, продолжала оставаться важнейшим параметром. Чем она больше, тем больше затраты энергии.

Замкнутый круг.

Экспериментировали с материалами, из которых изготавливались энергоносители и собственно двигатель. Пытались разъединить батарею и генератор. И даже – искали потенциальные источники энергии в подпространстве…

Тонкостей Ники, разумеется, не знал. Но все упиралось в специфику подпространства. И в специфику двигателя, создающего гиперполе вокруг судна, по сути – погружающего корабль в подпространство.

Технология перемещения в гиперпространстве уже много лет в принципе не менялась. Перед самым вхождением в гипер задавался вектор движения. И навигатор, зная мощность двигателя, емкость батареи и массу корабля, рассчитывал шаг судна в гипрепространстве, количество импульсов. Для точности попадания в заданный сектор космоса на финальной стадии батарею заряжали не полностью, а – исходя из расстояния до цели. Батареи оснащались индикаторами емкости, что позволяло регулировать длину шага.

Была еще одна трудность. Иногда уход судна в гипер сопровождался мощными гравитационными возмущениями в ординар–пространстве. Они, разумеется, представляли реальную опасность для обитаемых планет.

И поэтому у всех рас действовал жесткий запрет на использование гипердвигателя в пределах звездной системы. Это стало законом.

Пассажиры, свободные от вахты офицеры–энтойцы перенесли гипер в своих каютах, в специальных капсулах, более комфортабельных, чем на пассажирских лайнерах.

Вахтенные офицеры во время импульса находились в рубке, но тоже в капсулах. Просто они периодически выходили. Настраивали корабль на очередной импульс и снова укладывались в капсулы.

Чувствуя легкое головокружение и зуд – в каждой, наверное, клетке тела, Ники пошел в рубку.

В полете здесь постоянно дежурили пилоты Энтойи. Поддерживали связь со вторым кораблем.

Прозоров осуществлял общее руководство. А внимательные ребята, в одинаково ярких оранжевых мундирах, вызывающих желание зажмуриться, решали частные вопросы.

На панорамном экране мерцали звезды уже другого мира.

Предполагалось, что здесь инфанту будут ждать корабли почетного эскорта. Но их не было. И Сергей вопросительно взглянул на старшего из пилотов Энтойи.

– Мы вышли в заданном секторе, – сказал тот. – Может, запаздывают?

Ники заметил, как нахмурился Чолич. Как тревожно переглядываются холеные патриции в оранжевых тогах.

Не все спокойно в датском королевстве?

Кто–то из придворных советников предложил связаться с кораблем номер два, следовавшим тем же курсом.

– Он еще в гипере, – напомнил капитан. – И мы должны отойти на безопасное расстояние.

– Разве нельзя воспользоваться гиперсвязью? – услышал Тин знакомый голос.

Скосив глаза, он увидел писателя.

Суррогат–человек, мало с кем общавшийся и большую часть времени проводивший в своей каюте, смутился оттого, что на него оглянулись все.

Школьники младших классов знали, что гиперсвязь работает только в гиперпространстве. И чтобы ею воспользоваться – надо войти в гипер. Нужен также еще один корабль, который сможет принять сигнал, также находясь в гипере. Потом он выйдет из поля и передаст информацию по назначению.

Гиперсвязь – услуга недешевая.

– Мы не имеем такой возможности, – сдержанно ответил Прозоров.

Когда в ординар–пространство, с необходимым запаздыванием, вышел энтойский корабль, с ним связались. Но выяснилось, что и для «Аруны» отсутствие эскорта явилось полной неожиданностью.

Посовещавшись, седовласые придворные решили не сообщать об этом Гуин, чтобы не тревожить понапрасну. Однако через минуту она явилась в рубку, чтобы насладиться видом родного звездного неба. А может, и не им одним.

Узнав об отсутствии эскорта, инфанта выразила удивление, но для многих было очевидно, что Гуин думает совсем о другом.

Несчастная девочка, наверное, утратила способность контролировать свои чувства, присущую всем представителям королевских фамилий. Или же еще не приобрела.

Капитан был с ней предупредителен, корректен, держался очень благожелательно. И в то же время – совсем не так, как хотелось бы инфанте.

Гуин страдала. В ней боролись любовь и гордость. Гордость девичья, гордость королевская.

Ее мучения видел и Чолич. Видели их и седовласые придворные. Обсуждать щекотливую тему никто не рисковал.

Ники понял это натянутое выражение морщинистых лиц. Детское увлечение, пройдет. Ну а капитан ведет себя достойно. Как раз так, как нужно, чтобы нежные чувства инфанты умерли в зародыше.

Понял второй пилот и выражение лица Гуин.

При заключении договора об аренде земного корабля было условлено, что она покинет его, как только приблизится военный эскорт.

Корабли еще не подошли. Для инфанты это означало, что ей пока не надо покидать «Подкову» и капитана. Только почему он так равнодушен?

Мэй с болью смотрела на девочку.

Чтобы хоть как–то отвлечься от тягостных мыслей, Гуин отыскала взглядом самую крупную звезду.

Это была Энтойя.

В глазах инфанты блестели слезы. Можно было думать, что они вызваны близостью родной звезды.

Все–таки она – голубой крови.

А эскорт, как понимал Ники Тин, нужен для помпы. Дочь верховного правителя, не чья–нибудь.

В защите она вряд ли нуждалась. Корабль энтойцев был оснащен новейшим вооружением, мощной броней. Он, скорее всего, не имел равных на огромном пространстве обжитого космоса. Целый город, из металла, прочнейшей керамики, пластика, начиненный сложнейшим военным и навигационным оборудованием. Или вернее – крепость, с грозными даже на взгляд, орудийными башнями. Она могла не только отбить массированную атаку, осуществляемую силами целого флота, но и выдержать длительную осаду. Кому захочется испытывать ее на прочность?

И, кроме того, полет совершался в цивилизованных широтах, в окружении дружественных звездных систем.

Ники взглянул на Прозорова.

По его лицу было видно, что капитан предпочел бы сейчас, не дожидаясь эскорта, переправить инфанту, вместе с ее свитой, на энтойский корабль. И заняться делами, ради которых был затеян угон экспериментального корабля.

С этого момента закончится легальная часть блистательной карьеры Сергея Прозорова и начнется – бог знает какая.

На тыловом экране постепенно разрасталась туша энтойского корабля.

Помявшись, Сергей поднял голову, чтобы высказать свое предложение.

Он не успел сказать ни слова.

Будто взрыв сверхновой озарил ходовую рубку. На тыловом экране вспухло огненное, сияющее облако. И оно все увеличивалось.

Ники подумал сначала, что энтойский корабль их атакует.

Но это был взрыв, катастрофической силы.

Онемев от ужаса, присутствующие в рубке смотрели, как на их глазах разваливается на куски слава космических военных сил Энтойи, как, вращаясь, в разные стороны летят ее горящие обломки.

– Включить защиту! – тут же скомандовал Прозоров. – Орудийная палуба – к бою! Приготовить спасательные шлюпки!

Энтойские офицеры еще пребывали в шоке.

Защиту включил Ники Тин. Лу Брэндон кинулся к орудиям. Скорее всего, он не получит возможность пострелять. Капитан решил подстраховаться. Если это нападение на корабль Энтойи – следующей мишенью станет «Подкова».

Обломки разрушенного корабля, несущиеся с огромной скоростью, также могли представлять угрозу.

Выйдя из ступора, к боевым постам вернулись офицеры–энтойцы. И через три секунды корабль был готов отразить вражескую атаку.

Огненный шар словно клубился, подпрыгивал сам в себе, изнутри. Наверное, это рвались все новые заряды, не сдетонировавшие сразу, разной физической природы, разного назначения.

Потом шар начал тускнеть, уменьшаться в объеме.

А напоследок из него, длинным белым рукавом, выплеснулся поток синего пламени. Облако угасло.

Все было кончено. Лишь обломки, рваные куски обшивки, теплоизоляции, на удивление сохранившиеся элементы оборудования продолжали разлетаться в стороны.

Маршевые двигатели «Подковы» не работали. Дрожь и крупная вибрация корпуса, локальные вспышки, фиксируемые тыловым экраном в непосредственной близости, означали, что защитное поле корабля превращает в пыль фрагменты погибшего звездолета, спасая земной корабль.

И компьютерный анализ обстановки в окружающем пространстве наличие какого бы то ни было противника не выявил.

Значит – не атака.

А может, противник, нанеся удар, ушел в гипер, туда, где воевать невозможно и где ему не надо ждать удара в ответ?..

– Лечь в дрейф! – приказал капитан. – Шлюпки за борт!

Зашумели подающие механизмы, с шипением и свистом раскрылись шлюзы. Один за другим включались двигатели маленьких суденышек. Все офицеры–энтойцы, способные управлять спасательными шлюпками, оказались в космосе. В котором сейчас, быть может, гибли, задыхаясь от нехватки дыхательной смеси, их товарищи. И второй пилот, не раз сидевший за ручками управления таких шлюпок, свои услуги предложить не решился. Эта печальная миссия принадлежит энтойцам.

В тяжелом молчании все следили, как юркие шлюпки снуют на месте катастрофы, на фоне ледяной черноты, пытаются настигнуть, удержать, избавить от вращения самые крупные фрагменты корпуса, где еще могли уцелеть отсеки или каюты, в которых переборки, двери были автоматически загерметизированы при взрыве.

Спасательная операция продолжалась одиннадцать часов.

Люди входили в рубку и выходили и нее. Вполголоса отдавались команды, распоряжения. Велись переговоры с экипажами спасателей и выслушивались рапорты. Инфанта не сдвинулась с места. И не реагировала на уговоры пройти в каюту. Отвергала еду и питье, предлагаемые служанками и придворными.

Лицо Гуин превратилось в маску отчаяния. Под глазами легли пятна.

Девочка смотрела на экран. Вероятно, это была первая трагедия в ее жизни. Первая, страшная потеря людей, пусть не родных, которых она знала, видела не раз, которым отдавала приказы. Которые оберегали ее покой и были готовы умереть за нее.

И вот они умерли.

Перед этим меркли, отступали на второй план сердечные муки.

Рядом с Гуин стояла Мэй и держала ее за руку.

Вероятно, пальцы инфанты были холодны как лед.

Глава пятнадцатая. КОМПРОМИСС

Ники взглянул на капитана.

Прозоров теперь не выглядел курсантом летной школы. Он словно похудел за одиннадцать часов. На хмуром лице проступили кости.

Сергей не повернет назад. Тин и понятия не имел, какие у него планы, однако приступить к их осуществлению капитан не сможет, пока не явится энтойский флот.

Но если вдруг по каким–то причинам корабли не придут, «Подкова» должна будет доставить инфанту на одну из планет системы.

Реализация планов капитана откладывалась на неопределенный срок.

Это причиняло ему страдание.

Кто–то взял Ники за локоть.

Он обернулся. Чолич смотрел на него тяжелым взглядом:

– Перекурим. В моей каюте.

Ники понял. Уж Главный координатор Системы наверняка очистил жилье от «жучков», кто бы их ни ставил.

Закрыв дверь, Зоран Чолич кивнул на диван:

– Садись. Ты понимаешь, что произошло?

– Во взрыве могут обвинить Солнечную систему?

– Если была заложена бомба, спецслужбы отработают все версии. Но Солнечная система дорожит союзническими отношениями с Энтойей. Если кто установил бомбу, то – свои, еще дома.

– Взрыв такой силы… – Ники с сомнением поднял брови. – Я кое–что понимаю во взрывном деле… От крейсера практически ничего не осталось.

– Смотря куда подложить. Если в арсенал или же вблизи энергетических установок… Ну а если и там, и здесь? Мощность заряда могла быть небольшой. Остальное – детонация.

– Значит, свои? И цель – инфанта?

– Скорее всего. Откуда враг мог знать, что она вздумает лететь с нами…

– Кто–то просчитался. Гуин уцелела, но дома ее, вероятно, ждут плохие новости.

– Поскольку нам придется везти ее домой, то и мы вполне можем оказаться неугодными.

– Ой–ей, – сказал Ники.

Всегда находятся те, кому неймется. Вечная борьба за доминирование, как в стае. Борьба за жирный кусок.

А может, все иначе? Может, это молодое дерево, полное сил, приходит на смену полусгнившему?

Ники слышал, верховный правитель Энт, какой он там по счету, – стар…

Но в данном случае с молодым растением уместнее сравнить Гуин.

Правда, и в этом случае лезть головой в чужую петлю не резон.

Чолич начал размышлять вслух:

– Солдаты королевской гвардии, что летят с нами, скорее всего, сохранят верность инфанте. Гвардейцев хорошо муштруют. А есть и другие средства, гарантирующие верность, генного характера, гипнопедического. Есть миниатюрные взрывные устройства, которые удобно вживлять в кости черепа и рядом с сонной артерией… Но солдат – горстка. Если армия и флот на стороне мятежников…

– Все понятно. Скажите лучше, к чему вы клоните.

– Инфанте не следует лететь в систему. Повлиять на происходящее там она не сможет. А вот погибнуть – запросто. Взрыв корабля в Энтойе зафиксировали. Пусть думают, что инфанта погибла. Возможно, они пошлют сюда корабли, проверить. Это не так опасно.

– Вы хотите, чтобы Мэй поговорила с ней?

– Да. И перестань обращаться ко мне на вы. Мы с тобой – одних лет. Примерно.

– Я попробую. Но мне будет трудно.

– Будет трудно – если мы полетим в систему Энтойи. На корабле полсотни гвардейцев. Нам и пикнуть не дадут. Инфанта просто не должна туда стремиться, хоть там ее отец и любимая кукла Бубу… Я кое–что знаю о политической обстановке в системе Энтойи. Только нас там не хватало. А я бы хотел дожить – свои оставшиеся три года.

– Прозоров не рвется в Энтойю. При нынешнем раскладе и мне там делать нечего. Мэй и Брэндону – тоже. Писатель – вообще не в счет. Вот только Марио Кьянти…

– А что Кьянти?

– Ему туда надо. Позарез. Это он свел нас с Гуин.

– Ты не темни. Говори, что знаешь.

– У энтойцев есть оборудование, с помощью которого он может вернуться к своим.

– И ты хотел скрыть от меня такую информацию?

– Сказал же… Я передам Мэй твое пожелание. А дальше – как получится.

– И давай приглядывать за Кьянти. Боюсь, он может выкинуть фокус.

Может, подумал Ники. Но повлиять на Марио труднее, чем на Гуин…

А с кораблем энтойцев, как выяснилось, поработал очень хороший взрывотехник. Из многотысячного экипажа уцелело шесть человек. Ни один из них не имел отношения к арсеналу или к энергетическим установкам.

Версия Чолича, похоже, была верна.

Двое из спасенных умерли от ран в ближайшие часы. Интенсивная терапия и руки энтойских врачей не помогли. Не помогли и руки Мэй. Слишком тяжелыми оказались раны.

Другие четверо, когда пришли в себя и смогли говорить, свидетельствовали в пользу диверсии.

Такая информация на любом флоте была бы секретной.

Инфанта не пожелала скрывать ее от капитана землян.

Приближенные разбирались в ситуации. И наверняка ей подробно все растолковали. Но Гуин хотела домой. Не взирая на то, что ее дом, возможно, охвачен пламенем.

Начались переговоры.

– Земной корабль арендован инфантой Гуин, – напомнил самый важный из энтойских дипломатов. – Капитан земного корабля, согласно договору, обязан выполнять ее распоряжения.

– За исключением тех случаев, когда это может привести к гибели судна, – возразил капитан. – А такая опасность существует. Мы видели, что случилось с «Аруной».

– И что вы предлагаете?

– Отправить донесение и попросить экстренную помощь. Подождать реакции. Там ведь ничего не знают о «Подкове». Сообщать или не сообщать о состоянии здоровья инфанты, решайте сами. Уйдет время. Но лучше потерять его, а не корабль.

– Уважаемый капитан, – с иронией напомнил дипломат. – Инфанта Гуин де Энт высочайше изволит настаивать на том, чтобы вы доставили ее домой.

Прозоров тяжело вздохнул:

– Я предлагаю компромисс. Посылаем сообщение и медленно движемся к Энтойе, но – не заходя в пределы системы. Ждем энтойский флот. А в случае каких–либо враждебных действий уклоняемся от боя и уходим в гипер.

Старый дипломат, зубы съевший на политических интригах, лишь снисходительно улыбнулся:

– Молодой человек, почему вы думаете, что корабли Энтойи могут вести себя враждебно, по отношению к наследнице трона?

Капитан опустил взгляд:

– Простите, мэтр, но все понимают ситуацию. И «Аруна» могла погибнуть как раз потому, что на ней – должна была находиться инфанта, наследница трона.

Теперь взгляд опустил старый лис.

– Мы принимаем копромиссное решение, – объявила Гуин.

Компромисс он и есть – компромисс, он не может устраивать всех полностью.

Но, взглянув на капитана, второй пилот понял, что Прозорова достигнутый компромисс не устраивает вообще.

Глава шестнадцатая. МЕКБАН

Вечером Ники снова говорил с Мэй.

– Я был так занят своими поисками, что забыл о Прозорове, – сказал он.

– Подозреваешь и его?

– Если он агент Бюро – то я не разбираюсь в людях. Но хотелось бы выяснить, что им движет. И для чего он затеял все это. Ведь не ради печальных глаз инфанты.

– По ночам инфанта плачет в подушку. И не только из–за гибели «Аруны».

– Сколько ей лет?

– Пятнадцать, – вздохнула Мэй. – Первая любовь.

– Бедная девочка. Для Прозорова она – избалованный ребенок, вот и все. И он не любит галактическую знать.

– Но дело даже не в этом, – вздохнула Мэй.

Ники вздрогнул, услышав слова, ранее сказанные Прозоровым. Все не мог привыкнуть.

– Хочешь, покажу тебе? – спросила Хонда Мэй.

– Покажи.

– Смотри.

Тин прикрыл веки.

«Монорельсовый экспресс неподвижно замер у перрона.

Сергей пошел к месту посадки.

Он чувствовал радостное волнение, как бывало всегда, за несколько минут до встречи со Светланой.

Вряд ли она видела его на перроне. Сидит, наверное, сейчас с книжкой в руках, по ксенолингвистике.

Прилежная ученица, отличница…

Сергей знал ее с одиннадцати лет, с того самого дня, когда худенькая девочка с невероятно глубокими серыми глазами, войдя в их класс, потрясла его мальчишеское сердце. Первая любовь. И единственная. К двадцати годам оба считали, что чувство, их связывающее, – навсегда.

Но потом была учеба, на разных континентах, на разных планетах. И – редкие, ослепительные встречи. Они мечтали о браке. О совместных экспедициях к далеким мирам, к чему упорно готовились. Прозоров стал пилотом и в своей области опережал многих. Но успехи Светланы были все же более впечатляющи. Доктор наук, в двадцать два года – уж такое не часто случается, особенно в филологии. Светлана заслужила свою ученую степень. Она стала единственным на Земле специалистом по языку расы мекбан. Стажировалась в Энтойе. Там и защитила диссертацию, получила диплом, вернулась на Землю…

Во время их последнего разговора по дальней связи они решили, что откладывать больше не будут. Но произошло исключительное событие, важное для всей планеты. Впервые на Землю прибыла с визитом Эфиан, официальная представительница мекбан – таков был ее протокольный статус. И Светлана как специалист по языку этой расы была призвана в качестве переводчицы.

У мекбан доминировали женские особи. Данное обстоятельство стало еще одним аргументом. Совет по контактам считал, что женщинам будет легче понять друг друга.

Официальный визит и программа ознакомления Эфиан с Землей, наконец, завершились. Светлана ехала домой, где ее должен был ждать Сергей. Но он не утерпел и выехал навстречу. А теперь шел по коридору вагона, держа перед собой огромный букет роз. Представлял себе лицо Светланы, удивление и радость в ее невероятных глазах…

Бесшумно откатилась в сторону дверь купе, в двух шагах впереди.

– Сергей?

Он взглянул на незнакомого человека, седого, в строгом темно–синем костюме.

– Да.

– Зайди.

– Я спешу.

– Это важно.

Голос мужчины был тверд и одновременно печален, как и его взгляд.

Ощутив смутное беспокойство, Сергей вошел в купе, занятое одним пассажиром.

– Ну–ка, присядь.

Дверь так же бесшумно вернулась на место.

Прозоров сел на край сидения:

– Что–нибудь со Светланой?

– Разговор пойдет о ней.

Хозяин купе устроился напротив.

– Откуда вы узнали, что я буду ждать ее здесь?

– Тебя заметили во время посадки. – Мужчина вынул из кармана удостоверение, показал гостю. – Я – Дмитрий Ионов, из Бюро планетарной безопасности.

– Что–нибудь со Светланой?

– С человечеством.

Экспресс плавно тронулся, начал постепенный разгон.

А Дмитрий Ионов начал свой рассказ:

– Нам далеко до технологий мекбан. Но в области связи у нас имеются определенные сдвиги. Мы перехватили сообщение Эфиан, очень неблагоприятное для Земли. Это секретная информация.

– Тогда почему…

– Твой случай – особый.

Сергей почувствовал тревогу.

Заметив это, Ионов продолжил:

– Истинная цель визита Эфиан заключалась в том, чтобы выяснить, способны ли мы воспринять культуру мекбан, влиться в их федерацию, быть им полезными. Эфиан сделала отрицательный вывод. И приняла решение о ликвидации землян как расы.

– Что?.. – Брови Сергея взлетели. – Она обладает такими полномочиями?

– Во всяком случае, Эфиан в уверена в этом.

– Но зачем – уничтожать? Им потребовались наша планета?

– Мекбан ни в чем не нуждаются. Причин для экспансии нет. Просто у них своя мораль. С их точки зрения, это акт гуманизма – по отношению к нам… Эфиан хочет избавить нас от бесплодных страданий. По ее мнению, не быть мекбан – это неизбывная скорбь, отчаяние, мука ложного пути. Мы лишняя ветвь, которую нужно отсечь.

– Каким способом? Она вызвала космические бомбардировщики?

Ионов улыбнулся уголками губ:

– В тебе заговорил астролетчик… Нет, оружие Эфиан оставила на Земле. Мощное аннигилирующее устройство, которое превратит в ничто всю Солнечную систему.

– Сколько у нас времени?

– Теперь недели три.

– Вы нашли мину?

– Да.

– Не можете ее обезвредить?

– Кажется, есть способ… В твоих глазах читается вопрос: а при чем же тут Светлана? Ее отношения с Эфиан были очень доверительны. Светлана рассказала ей о тебе, о том, что вы скоро поженитесь. Эфиан это как будто растрогало. И она сделала подарок, аппарат фонетической коррекции – для дальнейшего совершенствования в языке мекбан.

– Где же мина? В аппарате коррекции?

– Все гораздо сложнее. – Мужчина вздохнул. – Мина состоит из аннигилирующего заряда и таймера. Заряд – аппарат коррекции. Он небольшой. Но даст толчок аннигиляции, начнет цепную реакцию, которая затухнет, лишь достигнув границ Солнечной системы.

– А таймер?

Седой мужчина опять вздохнул.

– Нам далеко до их технологий. И наши догадки, обычно, не выходят за рамки привычных нам представлений… Сергей… Таймер – Светлана.

– Что?..

У Сергея пересохла гортань.

– Эфиан каким–то образом установила связь между жизненными процессами в организме Светланы и аннигилятором. Как только биологические часы твоей невесты пробьют определенное время – заряд сработает.

Сергей почувствовал холод внутри.

– Разве нельзя уничтожить аппарат коррекции? – спросил он без всякой надежды.

– Без того, чтобы не произошел взрыв, – нельзя.

– А Светлану – можно… – прошептал Сергей.

Его печальный собеседник вздохнул:

– Когда речь идет о судьбе человечества… Да, если бы ее смерть была выходом, она бы уже умерла.

– Что же вы задумали?

– Поместим ее в криогенную камеру. Остановим все жизненные процессы. Быть может, это спасет нас.

Сергей ощутил, как внутренний холод пробился наружу.

Чудовищный бред, ставший чудовищной явью.

– На какой срок?

– Никто не может знать. Возможно, заряд сработает и при заморозке – едва перестанет чувствовать биополе Светланы. А возможно – Эфиан обнаружит сбой… Но теперь мы настороже. Мы будем искать выход. Если он есть.

– Светлана обречена… – прошептал Сергей, глядя на букет. – Она… знает?

– Нет. Ее будут встречать. И для Светланы это означает конец нормальной человеческой жизни.

– Конец жизни вообще…

– Мы с тобой ничего не можем изменить.

Прозоров скрипнул зубами.

– И что я должен… – В его голосе прозвучала ненависть. Он сам почувствовал это. – Простите.

– Понимаешь… К Светлане тебе – нельзя.

– Почему? – спросил Сергей, хотя уже знал ответ.

– Любое ее волнение – опасно, для всей Земли. Системы – тоже.

Хозяин купе вздохнул. На протяжении разговора Сергею не раз казалось, что этому человеку трудно дышать.

– Красивый букет, – сказал Ионов.

– Я могу поговорить с ней на вокзале?

– Нет. Светлане скажут, что она должна пройти срочное медицинское освидетельствование. В машине ей дадут снотворное. Помни – волнение Светланы опасно для всей Солнечной системы.

Сергей взглянул на розы, лежащие у него на коленях.

Поправил целлофан.

– Я перейду на работу в криогенцентр, – сказал он.

Попутчик вздохнул:

– Влюбленные плохо контролируют свои действия. Ты можешь ненароком включить разморозку…

Пилот стиснул зубы. И печальный мужчина коснулся его колена:

– Располагайся тут. Или можешь перейти в соседнее купе. Оно свободно.

– Спасибо. Я останусь.

Сергей положил букет на столик.

За окном проносились осенние пейзажи.

Сплошная, с каждой секундой все более мутнеющая пелена, сотканная из серых, желтых и багряных пятен…»

Глава семнадцатая. КРИЗИС

Некоторое время Ники сидел неподвижно, с закрытыми глазами.

– Все так и есть?.. – прошептал он.

– По крайней мере – в его сознании.

– Почему ты молчала?

– А что бы ты сделал?

Второй пилот тяжело вздохнул:

– Вот почему он рвется в дальний космос…

– Похоже.

– Но что он задумал? Ты выяснила?

– Хочет настигнуть корабль Эфиан.

– А дальше?

– Он и сам не знает.

– Безумец… Всем известно, корабли мекбан – непобедимы.

– Да, это известно всем.

Хонда Мэй вновь принялась грызть яблоко. Она любила фрукты.

Помолчав, Тин сказал:

– Прости. Я должен подумать. Я пойду к себе.

Мэй кивнула.

Идя по коридору и глядя на утопленные в стены и потолок овальные плафоны, Тин думал о том, что Мэй никогда бы не взяли в экипаж, при всех ее способностях целительницы, если бы знали об этом. Гипноз – детские шалости в сравнении с телепатией, с чтением мыслей. И люди, посвященные в секрет Хонды, считали ее опасной. Еще бы. Никаких тайн. А ведь каждому есть что скрывать, есть, чего стыдиться…

Многие избегали общения с ней. И временами она чувствовала себя чем–то вроде прокаженной.

Дверь в каюту писателя была открыта. Проходя мимо, Тин увидел суррогат–человека, сидящего за низеньким столиком. Перед ним лежала бумага, а в руке писатель сжимал карандаш.

Наверное, тут воспринимали его как балласт. Даже хуже, поскольку балласт является технической необходимостью.

В писателе необходимости не было.

– Постойте, Ники!

Романист вскочил и кинулся к двери.

Может, потому она открыта? Ждал, хоть кого–нибудь?

– Не уделите мне пару минут?

Глаза у него были жалкие, просительные. Как у побитой, голодной, больной собаки.

Ему лет пятьдесят. Или немного больше. Трудно определить возраст человека из отдаленной эпохи, когда все было другое, и условия жизни, и медицина.

Однако – хоть побрит. И выглядит прилично.

– Хорошо.

Ники сел в кресло у столика.

Лист бумаги был абсолютно чист.

– У вас творческий кризис?

– Очень творческий.

Суррогат–человек продолжал стоять, переминаясь с ноги на ногу.

– Садитесь же, – улыбнулся Ники. – В ногах правды нет.

– Но нет ее и выше, – улыбнулся романист.

Он сел на диванчик в углу, посмотрел второму пилоту в глаза:

– Ведь вы знаете, кто я?

– Да, – кивнул Тин.

Суррогат–человек положил руки на колени:

– Мир стал более жестоким. За время, пока я… отсутствовал.

Ники чувствовал, что разговор нужен им обоим. Романисту он поможет немного приглушить острое чувство тоски и тотального одиночества. А Тину – чуть–чуть уменьшить чудовищную тяжесть, свалившуюся на него.

Господи, а как же Мэй держит на себе все, что мы таим от других и – от себя… Как ей–то приходится…

– Попробуйте написать о мире, в который попали, – сказал Ники. – Это будет взгляд со стороны. Может получиться интересно, свежо.

– Но я не знаю современных людей, не понимаю их.

– Да бросьте. Люди во все времена одинаковы. И движет ими одно и то же. Напишите про нас. Уж нас–то вы понимаете.

– Я не большой писатель. Я – маленький писатель. Никто не читает моих книг сегодня.

– Сегодня вообще никто не читает книг.

– Но даже в мое время все выгоды этого занятия были не для меня, а вот мучения – в полной мере… Что я знаю, о вас, например? Все от чего–то бегут… Вопрос в том, куда бежать. В прежней, давней жизни, я не нашел ответа…

В голове Ники мелькнула догадка:

– Вы покончили с собой?

Романист кивнул:

– И я не понимаю… Это второй шанс или – второй круг ада?

Ники искал спасения от смерти. И для себя и для Мэй. Куда бежать, особо не задумывался. Дальний космос велик. Но теперь он знает, какая опасность угрожает Земле.

Какими еще страшными тайнами с ним готова поделиться Мэй?

Хотя – что может быть страшнее…

Сегодня, когда понятие «родина» для многих ассоциируется с Солнечной системой, – нет–нет да кольнет что–то в сердце при мысли о голубом шарике, бегающем по орбите вокруг желтой звезды.

А сейчас под угрозой и Солнце, и все планеты ближнего космоса.

Что же ему делать с этим знанием? К кому еще пойти?

К андроиду Лу Брэндону, самозабвенно крутящему ручки наводки? Или – к Марио Кьянти, стирающему пылинки с кожухов накопителей? И ждущему возможности поскорее вернуться к своим. Их очень заботит Земля?

А может, пойти к Сергею Прозорову?

И как же Ники объяснит ему свою осведомленность?

Выдать Мэй?..

У нее ведь тоже есть страшная тайна…

Суррогат–человек почувствовал, что мысли Ники далеки от его проблем. И не удерживал, когда второй пилот встал с кресла.

Уже в дверях Ники вспомнил одну важную вещь и остановился.

– Как вас зовут? – спросил он.

Писатель молчал неприлично долго. Молчал, не поднимая головы, не пытаясь взглянуть на собеседника. Он как будто надеялся, что второй пилот устанет ждать и уйдет.

Второй пилот не уходил. Стоял на пороге, упираясь плечом в закругленный паз, в который утоплена дверь коюты, и смотрел на суррогат–человека.

Суррогат–человек поднял голову:

– Я – Игорь Петрович Коншин–два. Мой хозяин – Энджи Умецкий.

– Ну а я – Ники Тин, – сказал второй пилот. – Спокойной ночи.

Он шагнул в коридор.

Интересно, почему суррогат–человек представился так, как этого требует юридическая норма?

Ведь он сбежал. Вступил в противоречие с юридической нормой.

Если цифра два, означающая в данном случае вторичность воскрешенной личности и почти рабский статус, причиняет ему такую муку, почему он не опустил ее? Почему не сказал просто – Коншин?

Глава восемнадцатая. ВЕЧЕРИНКА

«Подкова» медленно двигалась в сторону Энтойи.

Все ждали ответа на запрос, ждали появления энтойских кораблей. А их все не было.

Прозоров нервничал больше других. Осунулся. В глазах капитана стояла тревога, уже готовая перейти в отчаяние.

Это была мучительная и, наверное, бессмысленная неопределенность.

И второй пилот начал действовать.

Пост в рубке только что приняли энтойские пилоты. Шагая по коридору вместе с Прозоровым, Тин говорил ему о своих проблемах, о том, чего он еще не понимал в управлении кораблем.

У приоткрытой двери Чолича Ники остановился.

Из глубины каюты слышались голоса, музыка, раскованный смех.

– Вечеринка?.. – удивился Прозоров. – У него?..

– Похоже. Давай заглянем.

Позвонив на всякий случай, они вошли.

Дым стоял коромыслом.

В каюте собрались все члены альтернативного экипажа.

Был даже суррогат–человек Коншин–2, скромно сидящий в углу, с бокалом шампанского и со своим комплексом неполноценности.

Прозоров оглядел всех.

– И по какому поводу веселье? – недовольно спросил капитан.

– Мы очень мало общаемся, – ответил с улыбкой Марио. – А ведь мы одна команда. Нужно лучше узнать друг друга.

Тин закрыл дверь за собой и взглянул на Чолича.

Тот кивнул. Значит, говорить можно без опаски.

– Присядем, капитан. – Ники усадил Прозорова на диван, рядом с Мэй, сел и сам. Им тут же вручили бокалы. – Мы все напряжены. Почему бы не развлечься немного?

Сергей посмотрел Тину в глаза:

– Вы собрались не для развлечений.

Второй пилот кивнул:

– Да, капитан, нам есть что обсудить. Назрела такая необходимость. Ведь мы – команда. Неопределенность затягивается. Энтойя молчит, это странно. Сообщение там получили давно. А речь идет о судьбе инфанты, наследницы престола, единственной дочери, горячо любимой. Здесь что–то не так.

Прозоров глотнул из своего бокала:

– Это понимают даже те, кто упорно делает вид, что все идет наилучшим образом.

– Договор есть договор, – продолжил Ники. – Гвардейцы на борту – гвардейцы. И все же нам следует выработать общую линию поведения. Сверить планы. Мы должны понимать, чего хочет каждый из нас. На первом этапе все хотели одного – уйти с Земли, из Солнечной системы. О причинах говорить не будем. Но вдруг уже нет ничего общего? Для начала я открою секрет. Недавно, в результате сбоя запредельно высоких технологий, некое разумное существо, иного мира, оказалось в теле земного человека. И земному человеку пришлось несколько потесниться. Но для существа иного мира это – не решение проблемы. Оно стремится к себе. Так сказать, на историческую родину. Аппарат, который может отправить гостя Земли домой, имеется на Аруне, столичной планете системы Энтойя. Существо иного мира способно воздействовать на сознание, читать мысли, внушать… Вот чем объясняется горячая симпатия Гуин к компании земных туристов. А также – невероятная сговорчивость лунного начальства.

Говоря все это, Ники видел, как брови капитана все теснее сходятся у переносицы.

– Кто же наш продвинутый гость? – хмуро поинтересовался он.

Второй пилот взглянул на Мэй, приглашая ее к участию в беседе.

– Марио, – сказал девушка.

– Розыгрыш?.. – неуверенно спросил капитан.

– Нет, – покачал головой Зоран Чолич. – Все правда. Говорю это как бывший координатор Системы.

– Координатор Системы?.. – изумился Прозоров. – И что вы делаете на «Подкове»?

– Как видите, пью шампанское, – ответил старик и сделал глоток. – Кстати, и вы пейте, выдыхается.

Прозорова одолевали сомнения.

Происходящее казалось ему шуткой.

– Чистая правда. – Ники отпил из своего бокала. – Трудно поверить, но – правда. Наш весельчак Марио не тот, за кого он вынужден себя выдавать.

Кьянти тут же кивнул, с извиняющейся улыбкой:

– Да, мой капитан, увы. Так уж получилось.

Прозоров оглядел свой экипаж:

– И об этом знали все, кроме одного меня?..

– Я не знал, – признался Лу.

– И я, – подал голос молчаливый Коншин–2.

Оба выглядели не менее растерянными, чем капитан.

– Хорошо. – Сергей поставил бокал на столик. – Я готов допустить, что все это говорится для снятия напряжения. А дальше?

Ники допил шампанское и оглянулся на Мэй. Она протянула ему свой бокал.

Отпив, Тин продолжил:

– Марио утверждает, что с помощью аппарата, находящегося на Аруне, он может решить и наши проблемы. Он просит нас помочь ему туда попасть и обещает щедро отблагодарить. Он знает, что кому больше всего нужно. Вот так.

– Ну конечно… – Сергей улыбнулся. – Исполнение желаний… И думаете, я куплюсь? Что, например, больше всего нужно мне? Вы знаете, Марио?

Кьянти обратил к нему посерьезневшее лицо:

– Да, мой капитан. Спасти невесту. Потом – Солнечную систему. В такой последовательности.

Глаза капитана расширились. Лоб, щеки побелели. Ники подумал, что он хлопнется в обморок.

– Откуда вы знаете?.. – Сергей задрожал, сглотнул комок в пересохшем горле. – Если это шутка, то…

– Не шутка. – Ники обнял его за плечи, а Мэй – взяла за руку. – Какие уж тут шутки.

– Откуда вы знаете?.. – беспомощно повторил Сергей.

– Я же сказал, он телепат. Твоя голова для него – открытая книга. Моя – тоже.

– И этот аппарат может все?

Марио кивнул:

– Предлагаю называть его Устройство, с прописной буквы. Строчная тут не годится… Вы хотите заставить Эфиан отключить бомбу. Думаю, с задачей вы бы – не справились. Уж извините. В отличие от людей, моя раса давно знакома с мекбан. И я знаю, что говорю.

– Марио… Или как вас, на самом деле… – Чолич немного смутился. – К чему сводятся ваши предложения?

– Ники уже выразил их суть. Я – не самый лучший представитель своей расы. Дома я слыву… Как бы это сказать… Немного странным. Быть может, поэтому я и попал в такую нелепую ситуацию. Я не хочу обидеть никого из присутствующих, но моя раса достигла определенных успехов. И я знаю немного больше вас, могу немного больше. Получив Устройство, я решу проблему с Эфиан, а значит – с Землей, с Солнечной системой. Затем – со Светланой. В такой последовательности. А проблемы есть у каждого из вас. Иного масштаба. Я знаю их. Могу с полной уверенностью сказать, что они – решаемы. Но для этого «Подкова» должна сесть на Аруне. Ключ к решению проблем – в системе Энтойи. Чолич сможет получить то, что у него было отнято. Коншин–два – стабилизировать организм и жить человеческой жизнью. Я помогу и Брэндону… Впрочем, это слишком личное. Для себя же я хочу одного. Просто вернуться в мир, из которого я родом, стать вновь собой… И тогда это полупьяное тело, – Марио с улыбкой ткнул пальцем себе в грудь, – получит своего прежнего хозяина.

Все молчали.

В глазах читались и сомнение, и надежда.

– А не слишком ли много обещаний? – пробормотал Чолич.

– Но ведь это можно проверить, – мягко ответил Марио.

– Один вопрос… – Капитан немного успокоился. Шок миновал. – Марио, скажите… Взрыв корабля энтойцев – ваша работа?

Присутствующие замерли. А Прозоров добавил:

– Простите, но это предположение вытекает из вашего стремления любой ценой попасть на Аруну.

– Не любой. – Марио посерьезнел. – Я же не стал развязывать войну двух систем.

Ники подумал о том, что в ходе войны могло быть уничтожено и Устройство. Однако ничего говорить не стал.

– Рискнем? – широко улыбнулся Брэндон.

Улыбки появились и на лицах других членов экипажа.

– Сергей… – сказала Мэй. – То, что предлагает Марио, – это шанс, для всех нас. Так сложились обстоятельства.

Капитан рассматривал неброские узоры на ковровом покрытии, у своих ботинок.

– «Подкова» – хороший корабль, – снова заговорил Марио. – По человеческим меркам. Но сражаться на нем с военным флотом мекбан, с десятками кораблей… Вы не справитесь даже с одним. А время идет. Его остается все меньше.

Сергей поднял голову:

– Хорошо – мы летим к Энтойе. Но вдруг там – дворцовый переворот? Революция? Гражданская война?

Ники хлебнул шампанского из бокала Мэй:

– Ну, этот вопрос лучше решать на месте, исходя из обстоятельств. Вы же придерживаетесь такого принципа?

Когда все расходились, он придержал Марио, взяв за локоть:

– Ты можешь решить проблемы Чолича, Коншина, Брэндона, Прозорова. Спасти от гибели Солнечную систему. А как насчет меня и Мэй?

– Тебя и – Мэй?.. – Кьянти вздохнул. – Боюсь, тут мое Устройство – бессильно…