Д.
— Это называется — "с обременением"? — спросил он, глядя на гладкий могильный камень.
Риэлтор опять попыталась вытащить каблуки из жирной, мягкой, головокружительно пахнущей летом дачной земли.
— Ну вот, понимаете, они же говорили — участочек с обременением, — быстро сказала она, — но вы понимаете, с другой стороны, они же готовы делать скидочку. Если хотите, я с ними еще поговорю про скидочку, может, не пять процентов, может, шесть. Они, конечно, понимают, но с другой стороны — он мне говорит: "Это же не человек там все-таки, с человеком, наверное, — да, были бы проблемы, конечно, — но это же собачка, может, люди войдут в положение, а мы с нашей стороны сделаем скидочку."
Он повернулся и еще раз посмотрел на дом, потом на дорогу, ведущую вниз, к основному поселку, потом опять на дом, потом глубоко вдохнул и тут же опьянел от воздуха, от висящей в нем мелкой сладкой пыли, от своей внезапной легкости, от того, что, наконец, все получилось, и он сможет уехать сюда, жить здесь круглый год, особенно зимой, когда вместо бессмысленных дачников вокруг будет снег и никого. Риэлтор попыталась встать на носочки, но заскользила, вздохнула и опять утопила в земле острые каблуки.
— Хотите, — сказала она тоскливо, — я еще раз про скидочку с ними поговорю?
— Нет, — сказал он, — бог с ними, нормальная скидочка. Просто как звучит: "с обременением". Поразительно.