Королева

Печальная судьба — быть никакой, ничем не выделяться среди остальных девчонок. Подруга Изелина — красавица и умница, всюду первая, везде самая лучшая. Марго — напротив, толстушка, волосы у неё жидкие, нос брюквой, губы, как масляные лепёшки, что дают на полдник. Фигуры у Марго вовсе никакой нет, свисает, как мешочек, набитый крупой. Ножки толстенькие и короткие. Смехота, да и только! И на уроках Марго в числе последних, ни по одному предмету отличных оценок у неё нет. Зато Марго все жалеют и не ругают никогда, потому что она и без того несчастненькая.

А Анита уродилась в самую серёдку. У неё и личико ничего, и фигурка — хоть куда, но у Изелины лучше. По математике и языку Анита, конечно, отстаёт, зато по географии и истории — в числе лучших. Вот только Изелина — не в числе, а самая лучшая.

Опять же имя… Ну, что такое Анита? — девчонка с виноградника. Даже Марго и то звучит лучше. А уж Изелина, так в пору принцесс называть.

Всё это можно было перетерпеть, но вечером Анита увидела, как Изелина целуется с Батистом. Зачем, спрашивается ей Батист? Изелина, если захочет, всех парней у своих ног соберёт. А Батисту зачем Изелина? Неужели он не видит, что она его ни капельки не любит?

После отбоя Анита втихую выплакала свои несчастья и уснула, уткнувшись в промокшую подушку.

Проснулась оттого, что кто-то настойчиво теребил её плечо.

— Очнитесь, ваше высочество!

Возле постели стоял невысокий, ростом вровень с Анитой человек. Одет он был словно актёр, исполняющий роль в исторической пьесе, даже шпага на боку имелась, хотя и короткая.

— Скорее, ваше высочество, время не терпит, опасность близка.

Анита ничего не понимала, но послушно вскочила и босиком, в одной ночной сорочке поспешила за незнакомцем.

Приют, в котором жила Анита, делился на центральную часть и два дортуара: для мальчиков и девочек. Но ночь флигели запирались, но сейчас отчего-то двери оказались открыты. Анита выбежала во двор и остановилась в растерянности.

— Вот он! — вскричал незнакомец. — Они нас настигли!

Казалось, не было в округе ничего угрожающего, но, то ли туман над речкой сгустился, то ли пыль у дороги не осела, то ли дым от печных труб продолжал клубиться, но только нечто тёмное собралось в вышине и начало спускаться туда, где застыла Анита.

Спутник Аниты выхватил шпагу. Что может сделать шпажонка против небесного мрака, но, запущенный твёрдой рукой клинок, завертелся, словно австралийский бумеранг, и в клочья разнёс падающую тьму.

— Отходим! — закричал незнакомец. — Я его отбросил, но он вернётся, и не один… Врагам теперь известно, где мы!

Какие враги? Почему отходить, и куда? Но спорить и спрашивать не было времени. Так случается во сне: на тебя нападают, и ты бежишь, не зная, куда и зачем.

Перед зданием приюта был разбит скверик, и там рос огромный платан. Во время прогулок девочки частенько пытались измерить его толщину. Получалось когда семь, а когда и девять обхватов. Но никто и никогда не видел, чтобы между корнями скрывалась нора, в которую Анита вслед за пришельцем быстренько пролезла. Пещерка под платаном оказалась довольно уютной. По стенам бугрились древесные корни, пол был земляной. И почему-то в пещере оказалось светло, светлее, чем снаружи.

— Позвольте представиться, ваше королевское высочество, — произнёс незнакомец, приложив руку к сердцу. — Советник Карлеон, местоблюститель престола. Государственный совет поручил мне отыскать вас и сопроводить в столицу, где состоится коронация.

— Я ничего не понимаю, — жалобно произнесла Анита. — Разве я принцесса? Я просто девочка. Я живу в приюте с самого рождения.

Анита действительно понимала немного, но в глубине души она всегда подозревала, что на самом деле она принцесса, волею судеб заброшенная из родного королевства в сиротский приют.

— Враги близко, — напомнил Карлеон, — и они не оставят нас в покое. Наверху начинается буря, страшней которой мир ещё не знал. Платан будет вырван с корнем, и наше убежище обрушится. Надо срочно уходить. Не бежать, но и не медлить. Все объяснения будут потом.

Карлеон выдернул из ножен шпагу, которая только что крутилась в облаках, и очертил между корнями проход.

Стены и пол следующего зала оказались выложены диким ростовым камнем. Здесь беглецов ждали. Отряд воинов в незнакомой форме, перетянутой ремнями и в стальных шлемах, такие, кажется, называются бургиньотами. Анита потом пересчитала солдат, их оказалось двенадцать. При виде Аниты, воины вскочили и отсалютовали мечами.

— Это гвардия, ваше высочество, лучшие из лучших. Они будут сопровождать и охранять вас в дороге. Когда-то пройти в столицу было не так трудно. Отсюда можно было попасть в зал полированного гранита, потом в мраморный зал и, наконец, в янтарный, который располагается среди покоев вашего дворца. Именно этим путём вас несли когда-то, чтобы подкинуть в приют. Теперь эта дорога перекрыта врагами, и нам придётся совершить долгое и опасное путешествие.

— Советник, всё-таки, объясните, что происходит? — взмолилась Анита. — Какие враги, что за королевство и, причём здесь я?

— Дело в том, ваше высочество, что вы единственная дочь и наследница короля Аона Последнего.

Долгими вечерами Анита мечтала, что где-то у неё есть родные люди: отец и мама или, хотя бы, кто-то один. Жестоко завидовала Изелине, у которой имелся дядюшка, старый холостяк, дважды в год приезжавший в приют. Он прогуливался с племянницей в садике вокруг старого платана, а остальные воспитанники, лишённые этой возможности, наблюдали за ними исподтишка. У Аниты не было никого, она была безвестным подкидышем. У Марго тоже не было никого, но от этого становилось ничуть не легче.

Зато теперь оказалось, что у неё есть отец, да к тому же, король Аон Последний.

— Почему — Последний? — неожиданно испугалась Анита.

— Наши законы не дозволяют, чтобы было больше пяти королей с одним именем. В давние времена правил Аон Первый, за ним — Аон Второй, следом — Аон Средний, прозванный Великим, Аон Предпоследний и, наконец, Аон Последний — ваш отец. Больше королей с таким именем быть не может. Но это самая малая неприятность нынешнего правления. Королевских имён ещё сколько угодно. Беда в том, что наши враги с каждым годом усиливают напор. Чтобы спасти дочь от непрерывных покушений, король решил спрятать вас в одном из дальних миров, лишённых чародейства. Вы могли бы жить там в полной безопасности ещё несколько лет, но, к несчастью, силы врагов умножились, а ваш отец, Аон Последний, погиб в битве.

— Как? — вскрикнула Анита. Не успела она привыкнуть к мысли, что у неё есть отец, как его не стало.

— Увы, ваше высочество. Положение таково, что спасти государство может только молодая королева. Поэтому я и пришёл за вами, хотя час вашего возвращения ещё не пробил.

Но теперь поздно трубить отбой, по моим следам поползла всякая нечисть вроде той, что вы видели.

— Но я не умею! — воскликнула Анита.

— Что вы не умеете, прекрасная госпожа?

— Спасать государство.

— Этого никто не умеет, но вы научитесь, ведь вы наследная принцесса и будущая королева.

— Советник, — вмешался командир гвардейцев. — Червь Эзмун прополз в земляной зал. Чтобы остановить червя, следует обрушить платан, но тогда проход откроется для любой нечисти. Чистый мир будет заражён самым неприглядным чародейством. А со стороны мраморного зала уже давно долбятся зварчи, которых нам никак не удаётся уничтожить или хотя бы изгнать. В нашем распоряжении осталось всего два зала. Пора уходить.

— Да, конечно! Не надо бежать, это было бы недостойно вашего титула, но и промедление, как известно, смерти подобно. В путь!

— Прямо так? В ночнушке и босиком?

— Нет, конечно! Лейтенант Эйн, подайте принцессе дорожный костюм.

Дорожный костюм оказался очень похож на наряд самого Карлеона. Камзол, панталоны в обтяжку, сапожки мягкой кожи без каблуков, шляпа с низкими полями, не позволяющими разглядеть лицо. Всё очень удобно и сшито как раз по росту. Была даже шпага, почти игрушечная.

Пока Анита переодевалась, Карлеон или кто-то из телохранителей непонятным образом открыл путь наверх. Винтовая лестница с каменными ступенями, на стенах факелы, которые вспыхивали при их приближении и, чадя, гасли за спиной.

Отряд успел пройти лишь несколько кругов, когда снизу донёсся резкий сверлящий звук. Сразу заболели зубы, словно тридцать два безумных стоматолога разом взялись за работу, высверливая всё, даже не прорезавшиеся покуда зубы мудрости.

— Это червь Эзмун! — закричал советник. — Надеюсь, гвардейцы сумеют задержать его, и он хотя бы на несколько минут останется под платаном…

Ход, всё меньше напоминавший лестницу и всё больше грот, промытый подземной рекой, неуклонно вёл наверх. На стенах уже не было никаких следов человеческой руки, лишь цепочка факелов продолжала указывать дорогу. Под ногами не оставалось ничего, напоминающего ступени, приходилось ползти по скользким от сочащейся воды наплывам известняка.

— Смелее, ваше высочество! — кричал, идущий первым, Карлеон. — Осталось немного!

Впереди забрезжил уже не факельный, а утренний свет, и беглецы выбрались на небольшую наклонную площадку высоко в горах. Площадка сплошь заросла колючим терновником, с одной стороны её ограничивала стена, по которой разве что опытный скалолаз сумел бы вскарабкаться, с другой стороны синел обрыв, то есть, такая же стена, но спадающая вниз. Глубину пропасти Анита не могла определить даже примерно.

Гвардейцы обнажили мечи, которые, кажется, годились для любой работы, и принялись вырубать терновник, расчищая площадку.

Анита отошла ближе к стене. Смотреть с обрыва было невмоготу.

Из чёрного провала пещеры доносились скрипы Эзмуна. Они усиливались, пока не перешли в рёв, от которого гора содрогнулась до самого основания.

Анита отпрянула от скалы, и это спасло её, ибо меж каменных пластов просунулась оскаленная морда и едва не зацепила Аниту полуфутовыми клыками.

«Эзмун!..» — мелькнула паническая мысль.

Серой молнией между Анитой и, тянущейся к ней мордой, промелькнул кто-то из гвардейцев. Последовал взблеск меча, неслышный в общем грохоте удар, посыпались осколки кальцита, только что бывшие окаменелыми зубами.

По всей площадке шла отчаянная рубка. Из каждой стены, из-под обрыва, прямо из-под ног лезли невероятные создания, каких может породить только очень причудливая фантазия. Гвардейцы не успевали обратить в крошку одно чудище, как его место занимало другое. Советник Карлеон вертелся волчком, шпага его крутилась в противоположную сторону, умудряясь кромсать камень. Уступ над головами обратился в огромную витую раковину, откуда свисали щупальца, живые и окаменелые одновременно. Один из солдат попал в их объятия, и сейчас его тащило к раззявленному клюву. Тело гвардейца было насквозь пробито в десятке мест, но рука ещё сжимала меч и продолжала рубить монстра.

Камень под ногами Аниты взбугрился, выпуская нового зверя. Там даже не было зубов, а одна чмокающая присоска, готовая выпить Аниту без остатка. К тому времени игрушечная шпажонка была зажата двумя руками, как можно держать кинжал, но уж никак не шпагу. С отчаянным воплем Анита ткнула в самую серёдку чмокающей присоски. Ей чудилось, что сейчас «это» всосёт в себя шпагу, а следом саму Аниту и всех, кто есть на площадке, но неожиданно, перекрывая все прочие звуки, пронёсся стонущий звон, словно в небе лопнула до предела натянутая струна. Все исчадья разом исчезли, обратившись в наплывы камня, угловатые валуны и изломанные слои чёрной породы.

— Успели! — выкрикнул Карлеон. — Эзмун мёртв!

Анита хотела что-то сказать, но её трясло, и даже заплакать она не могла.

— Ваше высочество, вы не ранены? — спросил лейтенант Эйн.

— Н-нет… — выдавила Анита. — Что это было?

— У великого червя есть, а верней — было — страшное свойство. Он мог оживить и послать в бой допотопных зверей, живших миллионы лет назад, чьи окаменелые останки захоронены в глубине гор. Мы бились с давно издохшими хищниками.

Эйн отошёл и склонился над убитым гвардейцем. Грудь и живот солдата были пробиты каменными клиньями.

— Он умер? — спросила Анита.

— Да, — коротко ответил лейтенант.

Анита обвела взглядом остатки своего отряда.

— Где ещё двое?

— Они остались внизу прикрывать наш отход.

— Они вернутся?

— Ваше высочество, во всех земных мирах нет такого человека, который бы выжил, встретив грудью удар Эзмуна. Наши товарищи погибли, но они сделали главное — задержали Эзмуна в земляном зале — единственном месте во вселенной, где червь может быть раздавлен. Земляной зал — часть мира, лишённого магии, никакие чародейства червя там не действуют, а удар упавшим деревом окажется смертельным. Теперь сам Эзмун будет лежать в подземных слоях и превращаться в окаменелость. Может быть, через миллион лет явится новое чудовище, способное оживлять для битвы давно вымерших зверей, и тогда наши потомки вновь увидят Эзмуна, но нас это не должно тревожить. Для нас Эзмун мёртв, враг потерял самого могучего, хотя и самого тупого из своих подручных. Представьте, что было бы, если бы червь начал одну за другой подкапывать и обрушивать башни королевского замка.

— Червь мёртв, но мы потеряли возможность свободного прохода в мир без чародейства, — заметил Карлеон.

— Свободного прохода и так нет. Вспомните, что творится в мраморном зале.

— Мраморным залом займутся другие, а нам надо позаботиться о принцессе. Ваше королевское высочество, где шпага?

— Вот она, — виновато сказала Анита, показав на оружие чуть не по самую гарду вбитое в каменную плиту. — Оттуда полез какой-то, вот с таким ртом, и я его ткнула.

— Мастерский удар, — похвалил лейтенант. Он наклонился и одним рывком выдернул шпагу из объятий камня.

— И всё-таки, не следовало так бить, — попенял Карлеон. — Это церемониальная вещь, а не просто железка. В неё вложена немалая магическая сила, и если бы шпага сломалась… не знаю, есть ли в королевстве мастер, способный её починить.

— Понадобится — найдём.

— Пока это не требуется, шпага уцелела, а нам пора двигаться дальше. Лейтенант, вы знаете дорогу?

— Конечно. Я ходил в этих местах, правда, довольно давно.

— Тогда я вручаю принцессу вашему попечению. А сам вынужден вас на время покинуть. Смотрите, небесный мрак снова сгущается, вражеские чародеи чувствуют мою магию и идут по следу. Пока я рядом с вами они не потеряют вас из виду. Я сейчас опаснее для вас, чем червь Эзмун. Я постараюсь увести злое волшебство с вашего пути, но идти вам придётся самим.

— Советник, — попросила Анита, — может быть, не надо? Вместе не так страшно.

— Ваше высочество, вы не представляете, какие ужасы идут за нами по пятам, но нацелены они на меня. Вы для них невидимы. Ничего не бойтесь, каждый из гвардейцев в бою стоит десятерых, так что я надеюсь, вам больше не придётся махать шпагой. Зато мне гонка предстоит — даже в молодости такого не было, — Карлеон неожиданно улыбнулся, потеряв чопорный вид, и добавил: — Пожелайте удачи всем нам.

Анита не могла сказать, сам ли он взлетел, или летучий клинок взметнулся в облака, прорубая хозяину дорогу, но в небе заискрило, как во время фейерверка, и Карлеон исчез.

— Красиво, — сказал лейтенант Эйн. — Советник — один из лучших бойцов королевства. Однако и нам пора. Сидя на уступе, мы ничего не высидим.

В ранце лейтенанта нашлась складная подзорная труба. Эйн подполз к краю обрыва и долго изучал лес, сплошным ковром расстилающийся внизу.

— Там кто-то есть, — сказал он, наконец, — и много. Не иначе, противник знал, где находится выход из каменного зала. Теперь они считают, что мы в ловушке. Начнём спускаться по стене, перебьют, как мишени на стрельбище. Придётся лететь, благо, что небо советник расчистил, и покуда в небесах нам ничто не грозит.

— Как лететь? — пискнула Анита.

— Как птицы летают, так и мы. Но сначала проверим, кто нас внизу поджидает.

Четверо гвардейцев поднялись к нависающему уступу, в котором скрывалась раковина гигантского аммонита, остальные отошли подальше на самый край площадки. Раздался долгий треск, и скала, казалось навечно впаянная в тело горы, оторвалась и, сокрушив край площадки, полетела вниз.

Грохот камнепада был слышен за три дня пути.

Навстречу лавине из-под полога леса выметнулись струи огня. Попавшие под обвал понимали, что бежать поздно, и пытались спастись таким образом, но масса падающего камня была слишком велика, и стрелков, хотя и не всех, накрыло обвалом.

— Это не дикари, — произнёс Эйн. — Это элитные части. Охота пошла всерьёз.

— Но мы их уничтожили? — спросила Анита.

— Камни побили пять или семь стрелков, а их там не одна сотня. Никакой победы нет, есть лишь разведка боем. Мы теперь знаем, с кем нам придётся иметь дело. Скажу прямо: лучше бы там был кто-нибудь другой, но не огненные стрелки. Однако врага не выбирают, будем драться с тем, кто есть.

Подчиняясь молчаливому приказу, гвардейцы расстелили плащи и принялись навязывать ременную сбрую. Приготовления их не внушали уверенности, лететь на подобном приспособлении, всё равно, что на воздушном змее; взлететь, может быть, и взлетишь, а где грохнешься — неизвестно.

— Ваше высочество, вы полетите со мной, — сказал лейтенант.

Анита сразу успокоилась. Лейтенант был исполнен уверенности и внушал доверие. Лететь с ним не казалось страшным, что бы ни означало слово «лететь».

Тем временем гвардейцы закрепили концы ремней на плащах, став похожими на удивительных летучих мышей.

Эйн распустил ремни на портупее и накрепко прикрутил Аниту к своей груди. Анита слышала как спокойно и сильно бьётся его сердце. Вторая портупея, снятая с убитого солдата, была навязана на края плаща.

— Когда будем в воздухе, старайтесь не глядеть вниз и ни в коем случае не бейтесь и не старайтесь высвободиться, — поучал лейтенант Эйн.

— Я постараюсь, — произнесла Анита, шмыгнув носом.

— Готов, — негромко сказал лейтенант.

Прочие, кому не приходилось обихаживать Аниту, были готовы уже давно.

Четверо гвардейцев скользнули к краю обрыва и исчезли из вида. С секундным интервалом за ними последовали остальные летуны.

Легко было лейтенанту требовать, чтобы Анита не смотрела вниз. А куда смотреть, если Анита как раз повёрнута лицом к земле? Покрепче зажмуриться? Но Анита твёрдо решила, что глаз закрывать не станет. Она принцесса и должна смотреть в лицо опасности.

Первая четвёрка пикировала на врага, огненные мечи, неимоверно удлинившиеся, кромсали лес. Там что-то горело и взрывалось, но из-под покрова ветвей бил встречный огонь, стократ сильнейший. Увидав вторую группу гвардейцев, лесные стрелки перенесли основной огонь на них. Несколько раз Эйн совершал непредставимые виражи, чтобы уйти от молний, бьющих с земли в небо. Смотреть куда бы то ни было, стало невозможно, но всё же Анита увидела, как одна из чёрных птиц обратилась в пылающий ком, падающий к земле. Краем сознания Анита поняла, что это третий гвардеец из их пятёрки. Третий, летящий посредине. Именно в центре группы должна быть принцесса, и основной огонь был направлен туда. Сотни стрелков собрались внизу, чтобы убить её только за то, что она принцесса. Это не червь Эзмун, убивающий всех подряд, это люди, пришедшие убить именно её.

Анита не выдержала и, что есть сил, зажмурила глаза.

Прошла, наверное, целая минута, прежде чем глаза удалось открыть. Эйн летел над сплошным ковром леса, откуда никто не стрелял. Время от времени Эйн совершал виражи; Анита не понимала, зачем это нужно, но верила, что всё идёт как надо. Один раз в поле зрения попала такая же чёрная фигура, как и они сами. Значит, ещё кто-то сумел прорваться через огненный заслон.

Потом полёт стал неровным, рывками, высота начала резко снижаться.

— Сажают… — процедил Эйн.

Анита не знала, что он видит впереди; вроде бы такой же лес, только реденький, но Эйн предпочёл туда не соваться и приземлился на склоне холма, словно специально приспособленного для такого рода посадок. Вслед за командиром на луг опустились двое… четверо… шесть гвардейцев. Отряд потерял двоих бойцов, но семь человек прорвались из окружения, и Анита вздохнула спокойней.

— Идём, — произнёс лейтенант. — От меня не отходить.

Анита уже понимала, что сказанное относится к ней. Солдатами Эйн командовал молча, лишь изредка роняя слово.

Склон за пологой вершиной упирался в болото. Что это такое, Анита, болот не видавшая, поняла не сразу; казалось перед ней ровное поле с торчащими кое-где чахлыми сосенками. Местами зеленели лужайки, так и приглашающие прогуляться по ним. Жёсткая белая трава окаймляла эти места, недвусмысленно указывая, что как раз здесь гулять не следует.

Ничто не нарушало покой и тишину, но разлитое в воздухе напряжение недвусмысленно подсказывало, что за пришельцами наблюдают.

Кричать здесь, звать кого-то казалось нелепым кощунством, но лейтенант Эйн и не собирался кричать. Он сорвал острый стебель осоки, зажал его между большими пальцами обеих рук и с силой дунул. Раздался противный дребезжащий звук, в самый раз подходящий для здешнего безмолвия.

Ответа не было.

В этой игре Аните не было равных. Она тоже сорвала осочину, зажала её как следует и дунула, издав такую пронзительную трель, словно покойный червь Эзмун явился сюда сверлить скалы.

Поверхность ближайшей моховой няши взбугрилась огромным фурункулом, и оттуда поползло нечто неприглядное: не то полусгнившая коряга, не то… нет, не человек, а именно полусгнившая коряга.

— Кто тут шум поднимает?

— Приветствую тебя, князь, — с поклоном ответил Эйн.

— Вы кто такие?

— Гвардия короля Аона Последнего.

— Ври, да не завирайся. Даже в моём болоте все знают, что король Аон погиб.

— Король погиб, но гвардия жива.

— И что понадобилось пока ещё живой гвардии так далеко от своей столицы, осаждённой противником?

— Мы ведём на помощь осаждённым наследную принцессу, дочь короля Аона!

— Не вижу здесь никакой принцессы.

Анита шагнула вперёд и отсалютовала шпагой.

— Приветствую тебя, князь!

— Ох, насмешили! — забулькал князь. — Да какая же ты принцесса? У тебя есть церемониальная шпага королевы, и ты здорово умеешь свистеть на травинке, но этого мало, чтобы быть принцессой. Знаешь, ты кто? — головастик! У тебя есть ротик и хвостик, но нет рук, чтобы держать шпагу.

— Ничего, я научусь.

— Хорошо сказано, девочка. Если хочешь, я возьму тебя придворной свиристелкой. А то ведь ни один из моих подданных на травинке свистеть не умеет.

— Благодарю, князь, но нам надо идти.

— Ещё никто и никогда не проходил живым через моё болото! — изменил тон повелитель топи.

— Князь, я мог бы ответить твоими же словами, — вмешался Эйн. — Ври, да не завирайся. Гвардия уже проходила здесь лет пятнадцать назад. Я был в том отряде рядовым, но всё хорошо помню.

— То-то от тебя до сих пор припахивает трясиной, — усмехнулся князь. — Ну, прихвастнул маленько, так мне по чину положено. Тут болото, место топкое. А в прошлый раз вас было не семь человек, а две сотни. Разницу улавливаешь?

— Улавливаю. И поэтому, увидав, что нас мало, ты решил показать свою власть. Зачем тебе понадобилось сбрасывать нас на землю? Чем мы помешали тебе, когда летели по воздуху?

— Я вас не сбрасывал. Мне вообще нет дела, кто там наверху летает. Небеса — не моя вотчина. Должно быть, это сделали шаманы тех существ, что шарят по окрестностям. Мерзкие твари, у каждого полторы пары рук и полторы пары ног.

— Должно быть, это ползуны, — задумчиво произнёс Эйн.

— Уж не знаю, какие они ползуны, в степи они носятся быстрей ветра. Но уж когда попадут в болото, будут ползать на всех своих руко-ногах.

— Раз за нами идут ползуны, нам, тем более, нужно срочно попасть на ту сторону топи.

— А если я не пропущу?

— Тогда мы пройдём силой. Возможно, ты сумеешь утопить нас, но в любом случае, в твоём болоте не останется ни одного ужа и ни одной целой жабы.

— Будет тебя грозить, — тон коряги сразу стал миролюбивым. — Пропущу вас. Только вы мне на один вопрос ответьте. Я уже говорил, за вами, едва не по пятам, ползуны торопятся. Сильный отряд, тысяч двадцать. Их как, пропускать или нет?

— Ты князь, — отрезал командир гвардейцев, — тебе и решать, как мудрость государственная подскажет.

— Эх, — вздохнул болотный князь. — Мудрости у меня с избытком, а государственности не хватает. Что с вами делать, идите, а я думать буду.

Пока Анита и лейтенант торговались с болотным князем, двое гвардейцев сбегали к ближайшей рощице и притащили по охапке берёзовых рогулек.

— Палку надо ставить развилкой вниз, — поучал лейтенант, — так она меньше проваливаться будет. А ноги держать раскорякой. Поставите ноги вместе, мигом ухнете с головой, следа не останется.

— Нас же князь пропустил…

— Пропустить-то пропустил, но утопить дурака — дело святое. Так что идти надо с опаской.

Под ногами зачвакал влажный мох. Временами Анита проваливалась выше колена, но сапожки, словно слившиеся с зелёными штанами, не пропускали воду к телу. Хорошо шьют для волшебных принцесс.

Старательно, как заученный урок Анита твердила: правую ногу, затем переставить палку, устояться и шагать левой ногой. Затем вновь приходит очередь правой ноги. Так потихоньку и двигаться, обходя топкие зелёные лужайки, окаймлённые белоус-травой.

— Отлично получается, — похвалил Эйн. — Подумать только, первый раз за всю историю королевства принцесса идёт через топкое болото. Это будет лучшая страница в летописях.

— А этих, ползунов, что гонятся за нами, — одышливо спросила Анита, — князь пропустит через болото?

— Пропустит, куда он денется. Для порядка малость покочевряжится, и пропустит. Он князь только по названию, настоящей власти у него нет. Его бы погнали отсюда взашей, просто княжество его никому не нужно, вот он и владычествует.

— Жалко его, — сказала Анита.

Переночевали на сухой гряде посреди болота. Огня не разводили и старались себя не демаскировать. Едва начало светать, тронулись в путь и к полудню болото преодолели.

Очутившись на юру, Эйн достал подзорную трубу, оглядел пройденный путь и помрачнел.

— Идут. Красиво, как на параде. Можно подумать, им известно, где мы находимся. Зря только следы путали.

Солдаты, шестеро уцелевших, стояли, молча ожидая распоряжений.

— Оборону занимайте по гребню высоты. В болото старайтесь не бить, незачем зря портить отношения с князем. Вот когда пластуны начнут подниматься по склону… тут сами знаете. Я попытаюсь увести принцессу от погони. Прощайте.

— Лейтенант, минуту… — попросила Анита. Она подбежала к поредевшему строю и поцеловала каждого из солдат в сухие губы. Гвардейцы отступили на шаг и, словно при первой встрече, отсалютовали мечами.

Уйти Анита с Эйном успели не слишком далеко, когда сзади раздался грохот, и небо озарили вспышки — огненные мечи гвардейцев вступили в работу. Каждый из гвардейцев стоил сотни врагов, но ползунов, если не соврал князь, было двадцать тысяч, и это тоже были элитные войска, отведённые от осаждённой столицы. И всё же, звуки сражения не смолкали очень долго.

Всё это время беглецы старались уйти от погони. Через пару часов Анита уже не выдерживала темпа: сказывались поход через моховое болото и скудный солдатский паёк. Ноги подкашивались, идти Анита больше не могла. Дальше лейтенант нёс её.

В сказках принцесс непременно носят на руках. Но таким образом даже самую хрупкую принцессу далеко не унесёшь, а держать походный шаг вовсе невозможно. Эйн взвалил Аниту на закорки и для верности привязал ремнём, как во время полёта со скалы. При этом он бормотал про себя:

— Эх, ни единой приличной горки, местность, что тарелка, а то бы взлетели — и лови нас. Это, если мы от шаманов оторвались, а то ведь опять посадят.

Ранец, в котором не оставалось ничего, кроме подзорной трубы и еды для принцессы, лейтенант повесил на грудь и пошёл спорым шагом, словно двигался налегке. Анита беззвучно плакала, уткнувшись в лейтенантское плечо. Потом она уснула, а проснувшись, обнаружила, что наступила ночь, а лейтенант продолжает идти, ориентируясь лишь по ему ведомым приметам.

Под утро он остановился, спустил Аниту на землю и, пока она разминала затёкшие ноги, что-то высматривал в степи, покрытой редкими перелесками.

— Бесполезно… — сказал он, наконец. — Они идут за нами, как привязанные. Наверняка, они знают, где мы, и я не могу понять, как им это удаётся. Мы окружены уже с трёх сторон. Хорошо, что у противника нет летунов, иначе бы нас давно сожгли. Был, конечно, ночной мрак, но, похоже, ему не поздоровилось после встречи с Карлеоном. А где сам Карлеон, я тоже не знаю. Остаётся последнее. Теперь моя очередь стоять в заслоне. Дальше ты пойдёшь одна. Видишь на горизонте горы? Их вершины уже освещены солнцем. По ту сторону гор начинаются наши земли, там можешь просить помощи. А до тех пор остаётся надеяться на чудо.

— Эйн, — попросила Анита, — не прогоняй меня. Я буду сражаться рядом с тобой и, если надо, рядом с тобой умру.

— Умереть легче всего, но каждый из нас должен исполнить свой долг. Беги, принцесса, беги стремглав, не заботясь об этикете, а я буду сдерживать врага. Сегодняшний день у нас ещё есть. Постарайся, чтобы это был не последний день.

Анита бежала, что есть сил и прислушивалась, что творится позади. Там было непривычно тихо. Потом ахнул взрыв и второй. Так бьют огненные мечи гвардии. И немедленно донеслась частая трескотня, должно быть, это палили ползуны.

Ну же, Эйн, почему молчишь? Неужели они достали тебя?

И в ответ донёсся грохот огненного меча.

Анита представила, как Эйн мечется, переходя с места на место, сбивая ползунам прицел и лишь изредка стреляя сам.

Бессмысленно стараться убить несколько ползунов, когда их там собралось много тысяч. Куда важней, хотя бы на минуту задержать всю армию, чтобы Анита сумела эту минуту прожить.

И принцесса бежала, выполняя приказ лейтенанта.

Остановилась, когда позади наступила мёртвая тишина. Лейтенант Эйн мёртв, и, значит, тишина мёртвая.

Где-то по её следам ползёт неминуемая гибель, а здесь царят тишина, покой, умиротворение. Ивы обступили маленький полузаросший пруд. Такой же водоёмчик был в сквере перед приютом. Там водились тритоны, головастики и водяные скорпионы, на которых с азартом охотились мальчишки. Потом они пугали этой живностью девчонок, Аниту в том числе. Анита боялась членистоногих до судорог, и вздрогнула, когда и здесь, на чистую, свободную от ряски воду выплыл большущий водяной скорпион. С его устрашающих клещей свисало тельце убитого головастика.

«Ты не принцесса, — вспомнила Анита слова болотного князя. — Ты головастик. У тебя есть ротик и хвостик, но нет рук, чтобы держать шпагу».

Не думая, что делает, Анита выхватила драгоценную королевскую шпагу и пронзила медленно плывущего скорпиона.

— Тревога! Тревога! — послышались беззвучные голоса.

Ил на дне взмутился, оттуда, и из зарослей водяной травы полезли хищные обитатели пруда: личинки стрекоз, водяные скорпионы, клопы-водомерки, все те, кого Анита ещё недавно так боялась. Вёл войско кусачий жук-плавунец, чёрный, с красной генеральской полосой по бокам.

Анита била, словно доказывая самой себе, что шпагу держать может. Отличное применение церемониальному королевскому оружию: колоть жуков и пиявок. Труднее всего обстояло дело с плавунцом. Закованный в броню жук размером с пол-ладони, такой, если вопьётся в ногу, так похуже иной собаки.

Когда генерал остался один, Анита перехватила клинок двумя руками и ударила, как била допотопного зверя, оживлённого великим червём. Жук оказался наколот на шпагу, словно на булавку. Он скрёб лапами, устрашающе двигал жвалами, но уже ничего не мог поделать. Анита выковыряла из прибрежной глины камень и одним ударом добила жука.

— Ура! — услышала она. — Победа! Жук-пожиратель мёртв!

Сотни головастиков, скрывавшихся среди водорослей, выплыли на свет и с обожанием смотрели на Аниту.

— Великая воительница, будь нашей королевой!

— Эх, малыши, — с горечью сказала Анита. — За вашей королевой по пятам идут враги, и уже сегодня меня убьют.

— Квак так? — вскричал самый большой головастик. — Мы этого не допустим, не будь я Квон. Братья, королеву надо спрятать. Мы не умеем сражаться, но прячемся мы лучше всех на свете. Королева, снимайте волшебную одежду и полезайте в пруд.

Надежды не было никакой, но Анита послушно принялась раздеваться.

— Ночнушку тоже снимать?

— Не обязательно. Она же не волшебная.

— А эти вещи волшебные?

— Ты не болтай, враги твои уже близко. Одежду быстренько сложи и в воду суй; жалко будет, если пропадёт. И сама в воду лезь. Ну, что ты осторожничаешь, тут никого кусачего не осталось, сама же всех перебила.

Дно в пруду было илистым, неприятным для ног, Анита провалилась в ил по щиколотки. Но вода оказалась тёплой и поверху чистой.

— Нырять с головой? — спросила Анита.

— С головой.

Анита зашла поглубже и окунулась с головой. Вынырнув, увидела, что Квон, у которого уже были задние лапки, выполз на лист кувшинки и нравоучительно вещает:

— Твоя одежда, несомненно, волшебная. В ней не холодно, не жарко, она не промокает, и случайный уголёк от костра её не прожжёт. Жалко отдавать хорошие вещи противнику.

— Помилуй, Квон, откуда ты такие слова знаешь?

— Сами в голову лезут. Я же головастик, башка вон какая, а к ней в придачу хвостик. Ни рук, ни ног нет. Вот и остаётся умные мысли думать. Но ничего, у меня уже задние лапки проклюнулись, так умные мысли уходят, сменяются на хорошие, спокойные мыслишки о комарах, гусеничках. Настоящие лягушки ни о чём другом не думают.

— Я-то зачем здесь сижу? Хоть в пруду, хоть где — найдут меня.

— Тише… Твои враги уже здесь и тебя ищут. Мы тебя прячем, поэтому увидеть тебя они не могут, а услышать — запросто. Так что я болтать могу, а тебе лучше помалкивать. Вот, кстати, и они. Сиди тихо и не гони волну.

Из зарослей на берег пруда выметнулось четыре неприятных существа. Головы наподобие лошадиных, шесть конечностей: задняя пара — точно ноги, передняя — руки, а средняя годилась и туда, и сюда. Теперь стало понятно, что имел в виду болотный князь, когда говорил, что у ползунов полторы пары рук и полторы — ног. На поясе у каждого висел кривой меч, и Анита понимала, что он может не только рубить, но и плеваться огнём.

Ползуны, элитные части противника. У него их немало, элитных частей. Стрелки, что караулили их под обрывом, тоже элитные части, хотя похожи они на ползунов или нет… даже спросить не у кого.

— Ищите, — хрипло сказал один урод. — Я знаю, она где-то здесь, ей некуда деваться.

— Как искать? — прохрипел другой. — След потерялся, я ничего не чую.

— По следу и дурак найдёт, а ты ищи так.

— Ишь, как мучается, — заметил Квон. — Не может понять, что случилось. Ты молчи, а мне можно и поговорить, они всё равно ничего не разберут. Это для нас ты королева, а для них — головастик. На головастиков никто не обращает внимания, разве что водяные скорпионы, а их тут не осталось.

Один из ползунов опустился на все шесть колен, ткнулся мордой в траву.

— Она здесь была, я чую запах.

— А потом?

— Потом ушла.

— Куда?

— Не знаю. Следов не осталось, вообще никаких.

— Идиоты! Что вы вообще знаете? Верховым чутьём не можете, понизу ищите. Она должна быть близко.

Все четверо опустили морды к траве и пошли кругами, постепенно удаляясь от пруда.

— Ну вот, заметил Квон, — платье готово, теперь можно потихоньку вылезать из воды. Главное, молчать и не плескаться.

Анита хотела спросить, о каком платье идёт речь, но мысль о том, что страшные ползуны бродят рядом, заставила промолчать.

Осторожно, стараясь не взмутить донный ил, Анита направилась к берегу, а опустив глаза, чуть не ахнула от удивления. Поверх промокшей ночной рубашки на ней было платье из тончайшей зелёной материи. Оно спускалось почти до земли, а сверху вместо воротника красовался капюшон, какие разве что у плащей бывают.

Квон, взявший на себя роль чичероне, самодовольно пояснил:

— Это дар твоих подданных, королева. Пока ты была в воде, они собрали в пруду всю тину и соткали это чудесное платье. Заметь, соткали, хотя у них нет рук. Ты капюшон-то не сбрасывай; пока он на твоих волосах, ты невидима для всех, кроме головастиков. А скинешь капюшон, тебя сразу увидят.

Анита склонила голову, показывая, что поняла.

— На левой руке у тебя колечко. Оно тоже свито из тины, но ты не бойся, оно прочней морёного дуба. У других королев символы их власти венцы или короны, а у тебя — колечко. Оно волшебное. Достаточно тебе окунуть руку с кольцом в стоячую воду, как все головастики, что есть в округе, придут тебе на помощь. Там ещё есть какие-то волшебства, но я забыл, какие.

Анита улыбнулась и опустила ладонь в воду. Поверхность пруда заискрилась от мельтешения тысяч головастиков.

— Спасибо, мои хорошие, — одними губами прошептала Анита.

— Ура! Наша королева довольна нами! Да здравствует королева! — беззвучно загремел хор голосов. Никто посторонний не мог слышать этой здравицы, но королева разбирала всё. Она милостиво повела рукой, отпуская подданных.

Со дна Анита достала зелёный мешочек, в который был уложен дорожный костюм. Квон сказал, что одежда внутри мешочка сухая. Проверять Анита не стала, она уже привыкла к чудесам.

— У нас ничто не портится, — пояснил Квон, — потому что мы очень умные и всё делаем хорошо. — Он вздохнул и добавил:

— Но скоро я стану лягушкой. Лягушки глупые, но счастливые. Не знаю, что лучше: быть умным или счастливым… Наверное, счастье, всё-таки лучше ума.

Шпага в ножнах также была упакована в зелёный чехольчик, который прятал оружие от чужих глаз.

— Шпагу можно вытащить, повоевать, а потом спрятать, но лучше этого не делать, а то враги сбегутся. А так ты покамест на солнышке пообсохни, а ночевать устраивайся на пригорке, где сухо. Спи тихонько. Ты ведь не храпишь во сне?

— Нет, что ты.

— Правильно. Королевы не храпят. Но и плакать не надо — услышат. А утром пойдём к маме-Кваке, чтобы она подарила тебе коробочку.

— Зачем?

Квон задумался.

— Не знаю, — сказал он наконец. — Забыл. Но без неё — никак.

— Меня ночью, — осторожно спросила Анита, — по запаху не найдут? Они, вон какие нюхачи, что сыскные собаки.

— Нет. Пока на тебе платье, от тебя будет пахнуть тиной. Никакой одеколон наружу не пробьётся.

Аните вспомнилось, как болотный князь говорил, что от Эйна с прошлого похода припахивает тиной. Теперь и от неё также пахнет, вот только Эйна нет в живых.

Ночью Анита почти не спала. Было грустно и страшно, да вдобавок ещё и есть хотелось. Несколько раз по берегу проходили группы ползунов, их глаза светились в темноте неземным синим светом. Пригорок ползуны обходили стороной, наверное, волшебное платье отводило их.

Утром, едва рассвело, Анита была у пруда. Квон оставался там же, где Анита вчера покинула его.

— Нам уже можно идти? — чуть заметным шёпотом спросила Анита.

— Куда?

— К маме-Кваке.

— Зачем?

— Просить какую-то коробочку. Ты говорил, что без неё никак.

— Да, было что-то такое. Но я не поплыву, мне расхотелось. Глупости всё это. Зато ты посмотри, у меня за ночь выросли передние лапки. Я теперь почти настоящий лягух. Правда, я ещё не знаю, мальчик я или девочка. Вот хвостик отпадёт, стану настоящим лягушонком и узнаю. А головастиковые фантазии мне уже сейчас неинтересны.

— Эх, Квон, а я так на тебя надеялась.

— Проси помощи у малышни. Им делать нечего, а мне недосуг, мне расти надо, вес набирать. Еда это самое главное. Вот ты есть хочешь?

— Хочу, — сердито ответила Анита.

— А я уже поел. Мне ночью приснилось, будто я съел комара. Но с комаром мне ещё долго не управиться. Утром пришлось обходиться всякой мелочью, не помню, как она называется.

— Дафнии, циклопы и прочий зоопланктон, — пискнул из-под ряски маленький головастик, подслушивавший разговор.

— Ты дурака не слушай, а то сама такой же станешь. Планктон кушать надо, а не знать, как он называется.

— Малыш, как тебя зовут? — спросила Анита.

— Клильк, ваше величество.

— Ты можешь проводить меня к маме-Кваке?

— Я не знаю, где она живёт. Я ещё не плавал так далеко. Надо у других головастиков спросить.

Анита опустила руку с кольцом в воду и, когда вокруг собрались толпы головастиков, спросила:

— Кто знает, где живёт мама-Квака?

— Я!.. — неслышно прогремел хор безмолвных голосов.

— Кто может меня к ней проводить?

— Мы все проводим! — единогласно вскричали головастики.

— Стойте! — завопил Квон. — Самое главное забыли: королева хочет кушать! Планктона она не ест, головастиков — и подавно. Чем её накормить?

— Это очень просто, — сказал лобастый головастик без малейших признаков ног. — У королевы есть волшебное кольцо. Оно не умеет бить и убивать, ранить и обижать. Оно не помогает в сражении, но любое не злое желание оно немедленно выполняет, ведь в нём сила всех головастиков вселенной. Надо зажать правой рукой руку с кольцом и пожелать что угодно. Если головастики в силах исполнить желание, оно сбудется.

Анита сжала кольцо правой рукой и сказала про себя: «Хочу есть!»

Ломоть горячего, только из печи, хлеба и горстка иловатой, зачёрпнутой в пруду воды — лучшего завтрака невозможно представить.

То, что королева пьёт воду из их родного пруда, привело собравшихся в полный восторг. Поступок, достойный настоящей повелительницы!

После королевской трапезы, вся громада, ведомая несколькими знатоками, отправилась в путь. Оказалось, что идти надо совсем немного, сотня шагов или чуть больше. Берег в этой части пруда был вязким, и, по собственной охоте, Анита туда бы не полезла.

Мама-Квака, большая жирная лягушка сидела на листе кувшинки и взирала на мир из-под полуприкрытых век.

— Мама, мама!.. — закричала головастики, смотри, это наша королева!

— Играйте, детки, — скрипучим нутряным голосом произнесла лягуха.

— Мама-Квака, — вступил в переговоры юркий Клильк. — Королеве очень нужна твоя волшебная коробочка. Подари ее, пожалуйста.

— А рассказывать всем, кому ни попадя, мои тайны — нехорошо, — последовал ответ.

Неуловимым движением Квака дёрнулась вперёд, широкий беззубый рот приоткрылся на мгновение, и Клильк, не успев охнуть, исчез в маминой глотке.

— Что ты делаешь?! — закричала Анита, забыв, что надо соблюдать тишину.

— Завтракаю, — хладнокровно ответила Квака.

— Но ведь это твой ребёнок!

— И что? Я его породила, я его и слопала.

— Детей нельзя есть! — горячо воскликнула Анита. — Детей надо любить!

— Я и люблю. Особенно на завтрак.

— Ты подлая!.. — процедила Анита, схватившись за шпагу, скрытую до поры в зелёном чехольчике. — Ты им не мама, ты выметала икру и бросила на произвол судьбы, даже не подкинув в приют. Мамы так не поступают.

— Нет! — в тысячу голосов закричали головастики. — Не убивай! Это наша мама!

А ведь они правы. Без большой глупой лягушки не будет и головастиков. Но всё же остановиться Анита не могла.

— Если прилетит серая цапля и съест маму-Кваку, что вы скажете тогда?

— Это будет очень печально, — ответил умненький головастик, — но таков закон жизни. Найдётся другая лягушка, которая займёт мамино место.

— Значит, убивать нельзя, а съесть можно?

— Получается, что так, — согласились головастики. — Нас же едят.

— Замечательно… — мстительно прошептала Анита, продемонстрировав Кваке шпагу. — Я не буду тебя убивать, я насажу тебя вот на этот шампур, зажарю на костре и съем.

Можно представить, как возмутился бы советник Карлеон, услыхав, что церемониальную шпагу королев обзывают шампуром. Но здесь было некому испытывать пиетет перед королевскими регалиями. Зато угроза быть зажаренной Кваку напугала.

— Люди лягушек не едят! — быстро сказала она.

— Ещё как едят! У нас в библиотеке есть книга «Кухня народов мира», и там приведён рецепт: лягушачьи лапки а ля фрикассе из кур. Выбирай: отдашь коробочку или станешь фрикассе?

— Подавись ты своей коробочкой! Всё равно она мне не нужна!

Небольшой сундучок, возникнув словно из ниоткуда, шлёпнулся у ног Аниты.

С трофеем в руках Анита выбралась на сухое, раскрыла сундучок. Он был пуст.

— Что с ним теперь делать?

— Туда можно положить что-нибудь своё, и будет удобно носить, — сказал умненький головастик. — Мы ничего не носим, и у нас нет ничего своего. Поэтому маме-Кваке коробочка была не нужна.

У Аниты была шпага и тючок с упакованным дорожным костюмом. Ни то, ни другое, в махонький ларчик, мягко говоря, не влезали. Но когда Анита, пробы ради, примерила к сундучку тюк с вещами, оказалось, что он прекрасно входит внутрь, и там ещё остаётся место. Шпагу Анита прятать не стала; на войне оружие должно быть в руках. Закрытый сундучок по-прежнему ничего не весил, а вскоре выяснилось, что и в руке его держать не обязательно, а можно прикрепить к платью, и он ничуть не будет мешать движениям.

Удобная оказалась вещь. Теперь можно отправляться в путь, сторожко шагая среди рыщущих врагов, день за днём приближаясь к горному хребту, вершины которого уже не освещаются первыми лучами солнца, а просто синеют вдалеке.

Проститься как следует со своим народом Анита не успела; из-за пригорка вышли ползуны. Они и прежде проходили совсем близко, патрули по четыре-пять особей. В эти минуты Анита замирала и стояла, стараясь не дышать. Чем-то происходящее напоминало игру в жмурки, но жмурки смертельно опасные. На этот раз врагов было много. Любой из гвардейцев с полувзгляда точно определил бы их число. Анита видела одно: врагов очень много — десятки, если не сотни. Вёл отряд устрашающего вида ползун, весь увешанный амулетами, в шапке с ветвистыми рогами. Меч он держал в правой средней руке, а верхними руками сжимал жезл со светящимся навершием.

— Она здесь! — прохрипел шаман. — Я чую следы колдовства: не нашего и не ихнего. Значит, это ейное колдовство. Она прячется, но мы её найдём. Ползите плечо к плечу, проверяйте всякую травинку, любую соринку. Она не должна уйти.

Рядовые ползуны опустились на четыре конечности и медленно двинулись вперёд.

Анита беспомощно оглянулась. Что делать? Отступать в пруд? Клубы ила под ногами тотчас выдадут её. Оставаться на берегу? Через три минуты она будет схвачена, её найдут, не видя, просто на ощупь.

Вражеский шаман смотрел прямо в лицо Аните. Глаза его светились сапфировыми огнями.

— Ква-ра-лева!..

Кричал Квон. Было видно, как невероятно трудно ему преодолеть обретённое лягушачье безразличие: хвостик — последнее, что связывало его с миром головастиков, дрожал от напряжения и готов был отвалиться, но Квон продолжал кричать, неслышно разевая рот:

— Кваралева! У тебя кольцо! Пожелай спастись!

Анита схватила правой рукой левую, крепко зажала кольцо, загадала: «Хочу в королевский дворец, в янтарный зал», — и ещё успела крикнуть во весь голос:

— Спасибо!

Мир крутанулся вокруг замершей Аниты и вновь успокоился, но в ином порядке.

После солнечного утра, сиявшего на берегу пруда, янтарный зал показался тёмным и мрачным. Окон здесь не было, пламя двух масляных светильников не могло рассеять тьму. Отблески огня змеились в глубине янтарных пластин. Должно быть, на ярком свету, здесь было на редкость красиво, но сейчас всё напоминало, что замок в осаде, и защитникам не до красоты.

Отворилась украшенная солнечными камнями дверь, снаружи проник яркий свет. В зал вошёл королевский гвардеец.

При виде знакомой формы Анита вздрогнула, но морщинистое лицо и седые усы подсказали, что это совсем другой человек. В руке гвардеец держал меч, который светился так ярко, что стены и потолок зала немедленно заиграли праздничными отблесками.

Удивительная вещь — мечи гвардейцев! Хотя, надо признать, что огненные стрелки противника вооружены не хуже. В колдовском мире невозможны карабины и пулемёты, зато есть огненные мечи. А вдуматься, так много бы навоевали солдаты с карабинами против оживших окаменелостей Эзмуна? Нет уж, для волшебного мира лучше волшебный меч. Во всяком случае, для него патронов не надо.

— Здесь никого нет! — крикнул гвардеец.

— Звук был такой, словно в янтарный зал кто-то вошёл, — ответил голос сверху.

— Как сюда пройти? Переход сломан, в мраморном зале идёт бой.

— Вот именно, что бой. Давай-ка немного покараулим на всякий случай.

В зал зашёл ещё один гвардеец. Анита осторожно прошмыгнула мимо него и начала подниматься по винтовой лестнице. Не избавиться было от ощущения, что сейчас лестница начнёт превращаться в грот, а потом выведет на вершину неприступной горы. Но, нет, через пару оборотов лестница окончилась, и Анита вышла в большой двусветный зал. Сквозь широкие окна светило солнце.

Было немного неловко прятаться от стражников, ведь это не уроды-ползуны, а свои гвардейцы, но Анита хотела сама найти советника Карлеона, если, конечно, он жив, а не быть приведённой к нему, словно пойманная шпионка.

И тут же, хотя Анита и не думала прикасаться к кольцу, её желание исполнилось: в зал быстро вошёл Карлеон.

— Здравствуйте, советник, — произнесла Анита, столкнув с волос капюшон. — Я пришла.

Карлеон обернулся. Лицо его вытянулось от удивления.

— Откуда ты здесь?

— Я пришла, — повторила Анита. — Вы говорили, что мне, во что бы то ни стало, надо пробраться во дворец. Вот я и пришла. Вы знаете, все мои солдаты погибли, и лейтенант Эйн тоже, а я осталась жива.

— Не понимаю! Тебя уже два дня, как должны схватить! Я с минуты на минуту жду, что твою отрубленную голову, насаженную на пику, выставят на одном из заплотов осаждающих. А ты, что устроила?

— Как отрубленную? Зачем? Вы же говорили, что без принцессы не будет победы. Вы что, мне лгали?

— Милочка, не надо сильных слов. Причём здесь ложь? Военная хитрость или, если угодно, государственная мудрость.

Государственная мудрость, та самая, которой не было у болотного князя…

— Вы мне лгали, — твёрдо повторила Анита. — А гвардейцы, которые шли со мной, они тоже лгали?

— Нет, они были уверены, что спасают принцессу. Иначе они не смогли бы жертвовать собой так безоглядно, и враг мог бы заподозрить ловушку.

— И вы хладнокровно отправили их на смерть.

— Это война, — жёстко произнёс Карлеон, — на войне люди гибнут, и командующий вынужден отправлять их на смерть, неважно, хладнокровно или ещё как. Между прочим, я и сам рисковал жизнью там, вместе с вами. Впрочем, довольно пустых разговоров. Что сделано, то сделано, надо исправлять, что можно. Давайте сюда шпагу и, кстати, костюм у вас цел?

— Костюм цел, но я его не отдам. И шпагу тоже.

— Как это, не отдам? Это церемониальная шпага, оружие королевского рода. Тебе её дали, чтобы враги были абсолютно уверены, что захватили принцессу. План не удался, и теперь ты обязана вернуть шпагу.

— Не забывайте, что принцесса это я, — напомнила Анита.

— Ты принцесса? Какая глупость! Настоящая принцесса давно в замке, а ты — приманка для врага, подсадная утка, и не больше. Шпага, костюм, всё это части антуража, чтобы шаманы ползунов чуяли их магию и в любую минуту знали, где ты находишься. Не понимаю, как ты сумела их одурачить. Тебе дали лучших солдат, чтобы враг поверил, будто ты и есть принцесса. Кое-что мне удалось. Отборные части противника были отведены от столицы, и мы за это время сумели получить подкрепления. Но потом ползуны должны были поймать тебя и, думая, что убили принцессу, пойти в неподготовленное самоубийственное наступление, в котором потерпели бы чудовищное поражение, ведь принцесса жива и будет вдохновлять воинов. Ты не представляешь, какая это страшная сила, когда юная принцесса выходит на защиту столицы. Конечно, теперь враг будет осторожен и не рванёт очертя голову. Но зато мы сохранили шпагу королевы.

— Нет, не сохранили, — сказала Анита. — Я её не отдам.

— Я же объяснил, ты не имеешь на неё никакого права. Ты обязана вернуть чужое. Разве тебя не учили, что чужое брать нельзя?

— Вы давали мне эту шпагу навсегда, и я не обещала её вернуть. Я не виновата, что вы мне лгали. Я шла с этой шпагой сквозь врагов, я воевала, держа шпагу в руке, воевала всерьёз, хотя вам мои битвы покажутся смешными. Я сроднилась с оружием, оно теперь моё. Если угодно, попробуйте её отнять, вы же лучший боец королевства, а я просто девчонка.

— Никто из подданных не смеет нападать на того, в чьих руках церемониальная шпага, — мрачно сказал Карлеон. — Здесь это знают все, но откуда это знаешь ты?

— Шпага шепнула, — весело ответила Анита. — Я теперь много чего знаю. Например, что чудесное свойство шпаги распространяется только на дворец. Потому вы и не побоялись, что она попадёт в руки противника. А сейчас, стоит мне выйти наружу, шпагу тотчас отнимут. Ведь так?

— Что ты хочешь? — хрипло спросил Карлеон.

— Прежде всего, я хочу видеть принцессу. Настоящую принцессу, ради которой вы хотели принести в жертву меня.

— Это невозможно. К принцессе никого не допускают.

— Вы опять лжёте. Но подумайте, ведь я могу найти принцессу и сама. Какие бы лабиринты там ни были, я легко пройду их.

— Нет никаких лабиринтов! Принцесса в соседнем зале. Только учти, раз ты изучила свойства церемониального оружия, то должна знать, что напасть на истинную принцессу ты не сможешь. Иначе дворцовые перевороты случались бы у нас через день.

— Хорошие у вас нравы, — буркнула Анита. — Не бойтесь, не буду я ни на кого нападать. Мне посмотреть охота.

Толкнув широкие, двустворчатые двери, она прошла в соседний зал. Никакого трона там не было, наверное, это была столовая. Принцесса сидела в кресле за круглым столом. Перед ней стояло блюдо с кукурузными лепёшками и ваза варенья из маковых лепестков. Ничего удивительного в таком меню не было, больше всего на свете толстуха Марго любила кукурузные лепёшки с вареньем.

— А, Анитка! — воскликнула она, увидав подругу. — И ты здесь… А я, видишь, прынсессой заделалась. А потом королевой стану. Правда, здорово?

— Здорово, — согласилась Анита.

— Что-то ты не радуешься. Завидно, да? Но ты не огорчайся, я, как королевой стану, тебя фрейлиной назначу или даже стас-дамой.

— Спасибо, — сказала Анита. — Только мне не надо. Я и без того королева.

— Какая ты королева? — оскорбилась Марго. — Вот я стану королевой, то так наряжусь — закачаешься. А у тебя тряпка зелёная, какими пол моют.

— Уж какая есть. Удачи тебе, королева Марго Первая.

Анита вышла из столовой. Увидав её, Карлеон бросился навстречу.

— Я выполнил своё обещание. Теперь верни шпагу.

Анита покачала головой.

— Представляю, что вы сделаете со мной, как только шпага окажется у вас.

— Послушай. Я не палач и не убийца, мне не доставляет никакого удовольствия мучить и убивать. Ты будешь просто жить здесь во дворце. А хочешь, я отправлю тебя домой, в твой мир…

— Вы говорили, что туда больше нет дороги.

— Я говорил, что туда нет простой дороги. Но если очень постараться, пройти можно. Ведь у тебя там остались свои планы, мечты. Я мог бы помочь их исполнить.

— Математику, если захочу, я выучу сама без помощи волшебных сил.

— Есть проблемы кроме математики. Я не вполне в курсе, но ты переживала из-за какого-то молодого человека. Я могу сделать так, что он влюбится в тебя без памяти.

— Это Бастин, что ли? Мне он не нужен. Пусть целуется, с кем хочет, — ответила Анита и добавила про себя, так тихо, чтобы даже головастики не расслышали: — А лейтенанта Эйна мне не вернёт всё колдовство вашего мира.

— Но послушай…

— Прощайте, советник, — перебила Анита, прижав правой рукой кольцо. — Вам придётся защищать столицу без моей шпаги. Но ведь вы и так хотели отдать её врагу в обмен на мою голову. Не ваша вина, что обмен не состоялся. Зато у вас есть непобедимая воительница Марго Первая. Постарайтесь, чтобы она не стала Последней. Мне любопытно будет узнать, как она вас защитит.

«Домой!» — не дожидаясь ответа, загадала желание Анита.

Мир крутанулся уже привычно, солнечный день погас, в сквере перед приютом была ночь или поздний вечер. Над дверями спальных корпусов горели фонари, да светилось окно в привратницкой. Нетрудно догадаться, после того, как в одну ненастную ночь исчезли разом две воспитанницы, за порядком стали следить строже.

Старый платан лежал на земле. Вершина и толстые ветви были отпилены и увезены куда-то, но ствол пока оставался на месте. Яма, образованная вывороченными корнями, была засыпана щебнем. Это хорошо, значит, никто не пророет ход к волшебным местам. Потом самосвал привезёт кузов садовой земли, и Анита посадит на том месте, где рос когда-то платан, красивые, но очень колючие кусты барбариса.

Оглядевшись, Анита прошла в дальний конец сада, где цвёл полузаросший пруд. Опустила руку с кольцом в воду, и гладь пруда взбурлила от сотен приплывших головастиков.

— Здравствуй, королева! У тебя всё в порядке?

— Здравствуйте малыши! У меня всё хорошо. А как живётся вам?

— Мы живём чудесно! Скорпионов в пруду мало, и они стали смирными. Мама-Квака больше нас не ест. Только мальчишки ловят нас сачками и сажают в банку, где мы не можем жить.

— Вот как? Я найду способ управиться с мальчишками. Они отучатся ловить головастиков.

— Спасибо, королева!

Анита отпустила не вовремя разбуженных малышей, сняла зелёное платье, оставшись в одной ночнушке, платье аккуратно уложила в ларчик, где уже хранился походный костюм. Сверху положила шпагу. Шпага была довольно длинной и не должна была поместиться в коробочке, но Анита постаралась, и всё вышло как надо. Напоследок Анита уложила в коробочку саму коробочку, чтобы никто не мог найти и забрать её. Последнее кому-то может показаться странным, но тот, кто внимательно следил за событиями недавнего времени, не станет ничему удивляться.

Теперь, о чём бы её ни спросили, Анита будет отвечать: «Где была — не знаю, что делала — не помню».

Глубоко вздохнув, Анита подошла к дверям приюта и осторожно постучала.