Королева демонов

Глава 1 И то, и то 334◦П.◦В.

Лиша резко проснулась от схваток.

Десятидневная езда с эскортом из пяти тысяч лесорубов приучила ее терпеть неудобства. Спала она теперь только на боку, а скамья кареты для этого не годилась. Лиша сворачивалась калачиком на полу, как делали Аманвах и Сиквах в их набитом подушками экипаже.

Боль накатывалась волнами, мышцы матки напрягались и сокращались, готовясь выпустить ребенка на свет. По плану до родов оставалось тринадцать недель, но ранние схватки не такая уж редкость.

«И каждая женщина поначалу впадает в панику, – говаривала Бруна. – Боится рожать раньше срока. Да я и сама испугалась, хотя переправила в мир десятки вопящих младенцев, прежде чем высрала собственного».

Чтобы успокоиться и вытерпеть боль, Лиша задышала быстро и ровно. В боли уже не было ничего нового. Кожа на животе потемнела и покрылась синяками от мощных толчков плода.

За время беременности Лиша не раз пропускала через себя могучую магию меток. Ребенок отзывался неистово. Магическая отдача даровала нечеловеческую силу и живучесть. Старец молодел, а юнец преждевременно созревал. Чувства вскипали, а выдержка подводила. От магии люди делались буйными. Опасными.

Как отразится эта сила на еще не вполне сформировавшемся ребенке? Не проносив его и семи месяцев, Лиша выглядела и чувствовала себя на полный срок. Она предвидела ранние роды и даже желала их, а то как бы дитя не вымахало слишком крупным для естественного родоразрешения.

«Или пробьет утробу и выберется само». Лиша дышала и дышала, но спокойнее не становилось, и боль не унималась.

«Схватки бывают от чего угодно, – учила Бруна. – Например, если паршивец лягнет полный мочевой пузырь».

Лиша нашла ночной горшок, помочилась, но это мало помогло. Она заглянула в фарфоровый сосуд. Моча была мутной и кровавой.

Она застыла, глядя на горшок, и мысли пустились вскачь, но тут младенец пнул от души. Она вскрикнула от боли и поняла.

Время вышло.

Когда с докладом явилась Уонда, Лиша сидела на скамье. Почти рассвело.

Уонда передала поводья и спрыгнула с лошади проворно, как кошка. Она приземлилась на подножку движущейся кареты, распахнула дверцу и легко перемахнула на скамью против Лиши.

– Почти что дома, госпожа, ежли желаете сполоснуться, – сообщила Уонда. – Гар поехал вперед, пока вы спали. Только что прислал весточку.

– Насколько плохи дела? – спросила Лиша.

– Плохи, – ответила Уонда. – Высыпала вся свора. Гар попробовал это пресечь, как вы просили. Но сказал, что легче голыми руками корчевать пень.

– Энджирцы и их проклятущая церемония, – скривилась Лиша.

Она начала понимать герцогиню Арейн, которая рассекала строй кланяющихся и приседающих слуг, при этом их словно не замечая. Иногда только так и дойдешь, куда хочешь.

– Там не только служанки и стражи, – сказала Уонда. – Явилась половина городского совета.

– Ночь! – Лиша зарылась лицом в ладони.

– Одно ваше слово – и я окружу вас стеной лесорубов, они доставят вас прямиком внутрь, – предложила Уонда. – А всем скажу, что выйдете к ним, когда отдохнете.

Лиша покачала головой:

– Я возвращаюсь на родину графиней и не стану начинать с пряток.

– Да, госпожа.

– Уонда, мне нужно кое-что тебе сказать, – проговорила Лиша. – Но ты должна сохранять спокойствие.

Уонда взглянула недоуменно, затем округлила глаза. Она начала подниматься.

– Уонда Лесоруб, держи свою корму на скамье. – Лиша махнула пальцем, как плетью, и девушка рухнула на место.

– Схватки – через каждые шестнадцать минут, – продолжила Лиша. – Я, может быть, рожу через считаные часы. Сегодня, дорогуша, я целиком положусь на тебя, так что слушай внимательно.

Уонда испуганно моргнула, но кивнула:

– Да, госпожа. Скажите, чего хотите, и я все устрою.

– Я царственно выйду из кареты и направлюсь к двери. Пока иду, буду говорить с одним человеком зараз. Мы ни в коем случае не остановимся и не замедлим шага.

– Да, госпожа, – сказала Уонда.

– Я во всеуслышание назначу тебя главой моей домашней охраны, – продолжила Лиша. – Если все, как ты говоришь, собрались во дворе, моих слов хватит, чтобы ты приняла командование и послала женщин-лесорубов охранять особняк. Когда они обезопасят королевские покои, внутрь не войдет никто, кроме тебя, меня и Дарси.

– А Вика?

Лиша мотнула головой:

– Вика несколько месяцев не видела мужа. Я не стану мешать. Она не сделает ничего такого, чего не сумеет Дарси.

– Да, госпожа, – кивнула Уонда.

– Ты никому не скажешь о происходящем, – предупредила Лиша. – Ни стражам, ни Гареду – никому.

– Но, госпожа… – начала Уонда.

– Никому, – сдавленно рыкнула Лиша, переживая очередную схватку. Чрево будто оплетала и сжимала змея. – Я не потерплю болтовни, иначе это превратится в жонглерское представление. Я даю жизнь ребенку Ахмана Джардира. Не каждому это понравится, а после родов мы оба окажемся… под ударом.

Взгляд Уонды посуровел.

– Пока я рядом – никогда, госпожа. Клянусь солнцем.

Уонда легко шагнула из кареты в стремя трусившей лошади и ничем не показала, что дело неладно.

В предутренних сумерках меточный свет потускнел, но вновь разгорелся, когда защелкнулась дверца. Одновременно ожили метки тишины, и Лиша застонала от боли.

Она положила руку на поясницу, другой подперла тяжелый живот и грузно встала. Тепловые метки в считаные секунды нагрели чайник. Лиша смочила кипятком тряпицу и прижала к лицу.

В зеркале отразилась бледная и осунувшаяся физиономия с темными кругами вокруг глаз. Лише отчаянно хотелось запустить руку в мешочек с хора и Втянуть немного магии, чтобы укрепиться ввиду скорых родов, но это было слишком опасно. Известно, что магия приводит детей в неистовство. Ей только этого не хватало.

Лиша заглянула в сумку с белилами и румянами и пожалела о том, что никогда не умела толком краситься. Другое дело – рисовать метки. А первым талантом славилась мать. Лиша сделала что могла: расчесала волосы и оправила платье.

Дороги внешних округов Лесорубовой Лощины петляли, следуя кривизнам великих меток, которые Лиша создавала с Арленом Тюком. В Лощине теперь было больше дюжины округов: неуклонно расширявшаяся сеть взаимосвязанных великих меток. Они еженощно оттесняли демонов все дальше, и Лиша знала эти контуры до последней выемки. Ей было незачем смотреть в окно, чтобы понять: кортеж минует Новобитель.

А скоро въедет в Лесорубову Лощину, столицу графства Лощина и центр великих меток. Всего два года назад Лощина была городишком с населением меньше трех сотен душ, чего едва хватало для точки на карте. Сейчас же она стала ровней любому Свободному городу.

Новая боль. Схватки учащались, и теперь их разделяло всего шесть минут. Зев расширялся, и Лиша чувствовала, что ребенок опустился. Она размеренно дышала. Можно прибегнуть к травам, но не раньше, чем она благополучно укроется в покоях.

Лиша выглянула из-за шторки и сразу пожалела об этом – полетели восторженные возгласы. Она надеялась вернуться тишком, приехала до рассвета, но при таком эскорте о тишине не приходилось говорить. И даже в столь ранний час народ высыпал на улицы; другие же приникли к окнам, наблюдая за возвращением посольства на родину.

Думать о крепости Тамоса как о доме было непривычно, но та отныне принадлежала Лише, графине графства Лощина. В ее отсутствие Дарси превратила домик в Лесу травниц в штаб-квартиру их школы – первого из многих, как хотелось надеяться, учебных заведений в Лощине. Лиша мечтала преподавать, но понимала, что добьется намного большего, если поселится в цитадели.

Она поморщилась, когда показалась крепость. Это было массивное здание с прочными стенами, возведенное скорее для обороны, чем красоты, – по крайней мере, так оно выглядело снаружи. Внутри отчасти было хуже и являло собой вопиющее мотовство – как будто кто-то построил дворец в разоренной стране. Что ж, отныне это место принадлежало Лише, и все проблемы решать предстояло ей.

Огромные ворота цитадели распахнулись, вдоль дороги с обеих сторон выстроились остатки деревянных улан, кавалерии Тамоса. Теперь их едва набралось пятьдесят; прочие же вместе с самим графом пали в битве при Доктауне. Они были великолепны на своих могучих энджирских мустангах. Люди и кони стояли, как изваяния. Уланы были вооружены и в доспехах, словно в любую минуту ждали, что Лиша поведет их на сечу.

Двор тоже, казалось, собрался в равной мере и на войну, и на встречу с графиней. Слева сидели в седлах капитан Гамон и его лейтенанты, возглавлявшие сотни вооруженных, стоявших навытяжку мужчин: тяжелые копейные древки воткнуты в землю, острия – под единым углом.

Справа, в форме чистой и отутюженной, не хуже пехоты выстроилась прислуга цитадели – самостоятельное войско.

«Интересно взглянуть, во что превратятся эти стройные ряды, если я разрожусь посреди двора». Мысль была озорной, но тут ребенок наподдал, и перспектива перестала казаться забавной.

Как и предупредила Уонда, у лестницы, которая вела в крепость, собралась группа людей. Впереди высился лорд Артер, затянутый в мундир и при копье. Рядом – Тариса, графская нянька, для Лиши ставшая камеристкой. Гаред ждал в обществе своей сговоренной Розаль и ее матери. С ним стояли инквизитор Хейс, травницы Дарси и Вика, ее отец Эрни и… ночь, даже мать Лиши, Элона, метавшая взгляды-молнии в спину Розаль. Лиша возносила молитву, чтобы сей ранний час уберег ее хотя бы от этого демона, но призыв, как обычно, не получил ответа.

Уонда заглянула в карету:

– Готовы, госпожа?

Лишу скрутило от очередной схватки. Ее бросило в жар и пот, хотя на дворе стоял зимний холод.

Улыбнувшись, Лиша ничем себя не выдала. У нее задрожали ноги, когда она встала, а ребенок опустился на дюйм ниже.

– Да, дорогуша. Теперь поживее.

С прибытием кареты Гамон спешился. Он, Артер и Гаред чуть не сцепились, предлагая Лише руки, когда она сделала шаг. Проигнорировав всех, Лиша схватилась за плечо Уонды и осторожно сошла по ступенькам. Негоже грохнуться на глазах у всего собрания.

– Добро пожаловать обратно в Лощину, графиня Свиток, – с церемонным поклоном произнес Артер. – Великое облегчение видеть вас в добром здравии. Мы убоялись худшего, когда узнали о нападении на Энджирс.

– Благодарю вас, – сказала Лиша, встав твердо.

Двор расцвел поклонами и реверансами. Держа спину прямо, Лиша ответила на почести величественным кивком, который мог сделать честь самой герцогине Арейн.

Затем она тронулась с места. Уонда изогнулась, чтобы идти первой и одновременно ее поддерживать. Сзади следовали две мускулистые лесорубки.

Растерянные мужчины неуклюже убрались с дороги, но быстро пришли в себя и поспешили вдогонку. Гамон поравнялся с ней первым:

– Миледи, я составил расписание для домашней охраны…

– Благодарю вас, капитан Гамон. – Лишу жгло изнутри. Она свела бедра, боясь, что воды отойдут, прежде чем она успеет дойти до дома. – Будьте любезны передать его капитану Уонде.

Глаза у Гамона округлились, и он резко остановился:

– Капитану… Уонде?

– Тем самым я назначаю Уонду Лесоруб капитаном моей домашней охраны, – громко объявила Лиша, не останавливаясь. – Давно назревшее повышение.

Гамон снова поспешил следом:

– Если мое командование было в каком-то смысле неудовлетворительным…

Лиша улыбнулась, думая, что сейчас ее вырвет.

– Вовсе нет. Ваше служение было образцовым, и ваша доблесть, проявленная ради Лощины, неоспорима. Вы продолжите командовать деревянными солдатами, но за мою личную безопасность будет отвечать только капитан Уонда. Прикажите людям разойтись и вернуться к своим обязанностям. Нападения мы не ждем.

Вид у Гамона был такой, словно он подавился камнем, но после месяцев, проведенных в Энджирсе, где Лиша не знала, кем себя считать – пленницей или гостьей, она устала видеть повсюду деревянных солдат. Уонда уже отобрала лесорубов для охраны дворца и подала им знак обезопасить вход и очистить дворец.

Ошеломленный Гамон отстал, и Артер быстро занял его место.

– Прислуга…

– …накрахмалена и готова приступить к дневным делам, – перебила его Лиша. – Не будем ее задерживать.

Она махнула рукой, распуская собравшихся.

– Разумеется, миледи.

Артер подал знак – и толпа начала расходиться. Он изготовился сказать что-то еще, но вперед протолкнулась мать Лиши. Эрни семенил позади. Элона была на шестом месяце беременности, но умело скрывала это с помощью глубоких декольте, которые отвлекали внимание от живота. Мужчины отшатнулись от нее, как от подземника.

– Дочь моя, графиня Лощины! – Элона распахнула объятия, сияя от… вот, значит, как проявляется ее гордость? Впору устрашиться.

– Матушка, батюшка. – Сдерживая дрожь, Лиша дала им наскоро обнять себя.

Элона почувствовала ее состояние, но ей хватило такта понизить голос:

– Ты выглядишь ужасно. В чем дело?

– Дай мне дойти до постели и отдохнуть.

Лиша сжала плечо Уонды, и они двинулись дальше. Другие, может быть, и боялись мешать Элоне, но Уонда стояла стеной. Элона подалась было следом, однако Эрни ее придержал. Она гневно зыркнула на него, но отец Лиши, как и Уонда Лесоруб, всегда становился на сторону дочери.

– Добро пожаловать домой, графиня. – Розаль присела в отработанном реверансе, и то же сделала ее мать.

– Эмелия, – сказала Лиша, не забыв назвать женщину настоящим именем. – Госпожа Лак. Неожиданно видеть вас здесь в столь ранний час.

Подоспел Гаред, и все трое потянулись за Лишей к ступеням.

– Граф оставил дам здесь, соблюдая приличия. Мы можем найти другое место…

– Брось, – подмигнула Лиша Розаль. – Места у нас полно. Что скажут люди, если такая порядочная юная женщина въедет к барону до свадьбы? Скандал!

Гаред вспыхнул:

– Ценю. У меня приготовлены кое-какие бумаги – взглянешь, когда будет время…

– Пришли их утром. – Лиша уже почти дошла до крыльца.

Следующим с низким поклоном предстал инквизитор Хейс. Его служка Малыш Франк, обычно неразлучный с господином, отсутствовал.

– Графиня. Хвала Создателю, вы в целости и сохранности.

Подкатила следующая карета, отворилась дверца. Хейс округлил глаза при виде рачителя Джоны. Вика с воплем вырвалась из строя встречающих и бросилась к мужу с крыльца.

Хейс был потрясен, но Лиша задушевно улыбнулась ему, хотя содрогалась от боли.

– Вам будет приятно узнать, инквизитор, что ваша временная приписка к Лощине закончилась. В графстве Лощины возобновит свои службы Джона.

– Блажь! – прошипел инквизитор. – Я не собираюсь передавать мой собор…

– Ваш, инквизитор? – повела бровью Лиша. – Это который в моем графстве?

Она все шла. Двери цитадели приближались, но как же до них еще далеко!

Хейсу пришлось пожертвовать достоинством, подобрать рясу и побежать за ней.

– Только герцог Питер властен освободить меня…

Лиша перебила его, предъявив письмо с королевской печатью:

– Ваше следствие завершено.

– Следствие касалось не только одного рачителя-еретика, – возразил Хейс. – Вопрос об Арлене Тюке…

– …относится к тем, которые совет рачителей волен сколь угодно долго обсуждать в Энджирсе, – сказала Лиша. – Паствой Лощины будет руководить пастырь Джона.

Хейс вытаращился даже пуще Гамона:

– Пастырь?!

– Став герцогом, его светлость отрекся от сана, – пояснила Лиша, – а в Лощине теперь населения всяко больше, чем в Энджирсе. Пакт Свободных городов наделяет наших рачителей правом основывать новый орден.

Не зная, что сказать, инквизитор взял письмо и отстал от решительно шествовавшей Лиши. Герцогский указ вооружал ее властью выбирать духовного лидера графства Лощины, но она перешла границы, повысив Джону до пастыря. Такая декларация независимости не понравится трону плюща, но теперь, когда Лиша вновь осела в Лощине, ей будет трудно помешать.

По сигналу Лиши Дарси быстро шагнула вперед, и ее крупная фигура надежно перекрыла инквизитору путь.

– Хвала Создателю, отрадно видеть вас, госпожа.

– Ты даже не представляешь, как я рада. – Лиша заключила ее в объятия и понизила голос: – Схватки каждые две минуты. Если я в ближайшее время не окажусь внутри, то рожу на этих ступенях. Уонда послала женщин охранять королевские покои.

Дарси хладнокровно кивнула:

– Желаете, чтобы я так и шла впереди, или сопроводить вас?

На Лишу нахлынула волна облегчения.

– Сопроводи меня, пожалуйста.

Дарси взяла ее под другую руку и на пару с Уондой повела дальше. Тем временем подъехал очередной экипаж, откуда вышли мрачные Аманвах, Сиквах и Кендалл. Дарси уставилась на них озадаченно.

– Госпожа, – проговорила она, – где Рожер?

Продолжая дышать глубоко и ровно, Лиша указала на гроб, который выносила из кареты группа лесорубов.

Дарси сдавленно вскрикнула и остановилась как вкопанная. Лиша чуть не упала, ее поддержала Уонда.

– Заглохни, Дарси! – рыкнула Уонда. – Не время сейчас.

Дарси кивнула, взяла себя в руки и продолжила путь.

Аманвах быстро вплыла на крыльцо, не обращая внимания на свирепые взгляды Уонды и Дарси. Лише было достаточно заглянуть ей в глаза.

«Она знает».

– Графиня Лиша, – заговорила дама’тинг.

– Потом, Аманвах, – выдохнула Лиша.

Не вняв, та подступила ближе. Уонда рванулась наперерез, но Аманвах ткнула в ее плечо костяшками пальцев, рука Уонды повисла, и принцесса прошла беспрепятственно.

– Я должна принять роды, – без обиняков заявила Аманвах.

– Забери меня Недра, если примешь! – прорычала Дарси.

– Госпожа, я бросила кости, – негромко сказала Аманвах. – Без меня вы умрете.

– Это типа угроза? – Голос Уонды был глух и свиреп.

– Прекратите, все, – сказала Лиша. – Пусть идет.

– Я могу сделать что угодно… – начала Дарси.

Лиша застонала, уже готовая тужиться:

– Некогда.

Она поставила ногу на ступеньку. Такой короткий подъем, а кажется, будто гору покоряешь.

Тариса ждала наверху. Лиша ухитрилась подняться самостоятельно, но той хватило взгляда, чтобы понять происходящее.

– Сюда, – сказала она, развернулась, распахнула двери и щелкнула пальцами, подавая знак группе служанок.

Те поспешили к ней, и Тариса, как полководец, разослала их с поручениями.

Лиша знала, что молва теперь разойдется быстро, но ничего не поделать. Она целиком сосредоточилась на дыхании и шагах.

Как только они миновали большой зал, Уонда подала сигнал стражам. Те сомкнули ряды, и богатырша, подхватив Лишу на руки, словно дитя, пронесла ее остаток пути.

– Тужьтесь, – скомандовала Дарси.

Призыв не имел смысла. Лиша чувствовала, как движется ребенок, с той секунды, когда ее устроили на краю постели. Он выбирался наружу, тужилась она или нет. Раскрытие было полным, воды сплошь залили красивые деревянные доспехи Уонды. Все должно закончиться в считаные секунды.

Но затем младенец забился, и Лиша вскрикнула от боли. Закричала и Дарси при виде того, как растянулся живот Лиши, а крохотные ручки и ножки уперлись в его стенку. Казалось, что внутри сидит демон, когтями продирающийся наружу. Кожа покрылась свежими синяками поверх уже выцветших.

– Видно его? – выдохнула Лиша.

Дарси втянула воздух и подалась назад:

– Нет, госпожа.

Будь оно проклято! Ведь уже почти все.

– Помоги встать, – приказала Лиша, схватив Уонду за руку. – Будет легче, если я присяду на корточки.

Она напряглась, пытаясь вытолкнуть ребенка на волю.

Младенец лягнулся снова, как тот еще конь. Лиша с воплем пошатнулась, но Уонда подхватила ее и вернула на подушки.

– Все, как я и боялась, – сказала Аманвах. – Госпожа, я должна вырезать ребенка.

– Даже не думай, – немедленно возразила Уонда.

Дарси поднялась и всей своей массой нависла над миниатюрной Аманвах:

– Даже будь ты последней травницей в мире – нет.

– Лиша вах Эрни ам’Свиток ам’Лощина, – сказала Аманвах, – клянусь Эверамом и упованием на Небеса, что ты переживешь эту ночь, только если дашь себя вскрыть.

В руке Уонды появился нож. Лиша знала, с какой скоростью она им орудует.

Но тут Аманвах сделала нечто, чего Лиша не смогла бы вообразить и за тысячу лет. Она опустилась на колени, уперлась в пол ладонями и уткнулась лбом:

– Во имя нашей общей крови, госпожа. Пожалуйста. Ты нужна Ала. Ты нужна Шарак Ка и должна мне поверить.

– Общей крови? – переспросила Дарси. – Что, ради Недр?..

– Делай! – прорычала Лиша.

Толчки продолжались.

– Вы не можете… – начала Дарси.

– Могу и соглашусь, Дарси Лесоруб, – отрезала Лиша. – Она владеет ножом лучше тебя, и ты это знаешь. Сглотни свою гордыню и помогай.

Дарси заворчала, но кивнула и помогла устроить Лишу на столе. Аманвах вынула камни из мешочка с хора:

– Я погружу вас обоих в сон…

Лиша мотнула головой:

– Уйми ребенка, а я останусь в сознании.

– Пить обезболивающие травы некогда, – сказала Аманвах.

– Тогда суньте мне что-нибудь в зубы, – распорядилась Лиша.

Аманвах прищурилась, а затем улыбнулась под покрывалом. Кивнула:

– Твоя честь безгранична, дочь Эрни. Боль – только ветер. Согнись, как пальма, и дай ему пронестись поверх.

Комната наполнилась детским ором; младенец, завернутый в пеленку, извивался в руках Уонды, а Аманвах и Дарси заканчивали работу. Дарси зашивала рану, Аманвах готовила магию хора для ускорения заживления.

Уонда стояла столбом, как новоявленный отец, отчаянно боясь излишне стиснуть ребенка, – того и гляди раздавит. Она смотрела на крошечное оливкового цвета личико, и Лиша поняла, что девушка готова умереть за это дитя.

Лиша изогнулась, пытаясь до него дотянуться, но ей пришлось лежать смирно. Обработка еще не закончилась. Пока, на миг, она почти удовлетворилась тем, что ребенок жив и здоров.

Почти.

– Кто это? – спросила Лиша.

Уонда встрепенулась, как замечтавшийся и уличенный в этом подмастерье:

– Госпожа?

– Мое дитя, – взмолилась Лиша. – Мальчик или девочка?

Столь многое зависело от ответа. Землепашец мужского пола и наследник Ахмана Джардира станет причиной открытой войны с Красией, но и дочь окажется в неменьшей опасности. Красийцы придут за ребенком – в этом нет сомнений, в чем бы ни клялась Аманвах. Но от слов Уонды зависело, когда именно они явятся – сейчас или через десяток лет.

Пристроив младенца на одной руке, Уонда распахнула пеленку:

– Это… – Она нахмурилась, всматриваясь пристальнее.

Наконец она подняла перепуганное лицо:

– Поглоти меня Недра, если я знаю, госпожа. Я не травница.

Лиша уставилась на нее, не веря ушам:

– Уонда, не нужно быть травницей, чтобы знать, какие органы бывают у мальчиков, а какие – у девочек.

– В том-то и дело, госпожа. – В глазах Уонды стоял ужас. – У ребенка есть и то, и то.