20 лет
Вот и рушится мой план жениться, когда мне будет тридцать пять или сорок.
Серьёзно, я даже планировал остаться холостяком на всю жизнь, как Ларс.
Но, эй, все не всегда идёт так, как планировалось, не так ли?
Однажды я спокойно сидел, курил травку, а потом в мою жизнь ворвался разрушительный шар в виде крошечной девушки. И теперь я не мог отпустить её, даже если бы захотел.
Видишь ли, Тил не просто моя невеста — поправка, моя жена через несколько минут — она также единственный человек, о котором я никогда не знал, что нуждаюсь, пока она не появилась у меня.
Единственный человек, который проник сквозь мою плоть и схватил меня за горло. Ну, я тот, кто иногда хватает её за горло, но, образно говоря, это делает она.
Ксандер продолжает тыкать меня в бок и покачивать бровями, глядя на меня, и я почти готов сбросить его в бассейн. Единственная причина, по которой я этого не делаю, заключается в том, что никому, кроме моей Тил, не позволено быть главным событием сегодня.
Мы выбрали свадьбу в особняке моих родителей. Я мог бы сказать, что у Ларса был отличный день со всеми приготовлениями. Он отказал всем организаторам свадеб, сказав, что они любители и понятия не имеют, как на самом деле всё делается.
Он превратил сад в зону отдыха с кружевными лентами, украшающими деревья, и огнями, сияющими по всем дорожкам. Затем он превратил бассейн в приёмную. Когда Тил сказала ему, что это красиво, он ответил: «Конечно, красиво. Я сделал так, чтобы было красиво».
Она рассмеялась и поблагодарила его, и он проворчал что-то в ответ, прежде чем исчезнуть внутри — вероятно, чтобы написать в своей чёрной книге о том, как Тил не хватает благородных манер.
Мама помогала со всем процессом, не отходя от Тил ни на секунду. С тех пор как она восстановила своё здоровье и смогла свободно передвигаться, она поставила перед собой задачу быть в курсе каждого момента моей жизни.
Папа тоже, хотя и не говорит об этом откровенно. Мы договорились, что мама никогда не узнает об Эдуарде ублюдке, и думаю, что с тех пор, как этот подонок умер, мы с отцом стали ближе, чем раньше. Словно мы вернулись в те времена, когда я был ребёнком, и бежал к нему всякий раз, когда совершал что-то захватывающее — или, когда Ларс заставлял меня пить чёртово молоко.
Мы идеальная семья? Далеко не так. Но и мои родители, и Ларс — лучшая семья, о которой я только мог мечтать.
Мой взгляд падает на троих из них, сидящих в первом ряду, и я ухмыляюсь. Ларс. Сидящий. Я знаю. Не помню, когда в последний раз видел, как он опускал свою задницу. Но я сказал, что ему нельзя стоять во время свадьбы, иначе я выгоню его.
Некоторое время он ворчал своим снобистским тоном, но, очевидно, я победил, потому что он подчинился.
Эльза спускается к нам, рядом с ней Нокс. Он не выполняет никакой роли, кроме как злит Эйдена, который пристально смотрит на него со своего места, в то время как Нокс улыбается от уха до уха.
После того, как он доставляет Эльзу на её место в качестве подружки невесты, он целует её в щеку и отступает. Я удивлён, что Эйден не вцепляется ему в глотку здесь и сейчас.
Вскоре после этого появляется Тил, держа Итана за руку.
На ней длинное чёрное платье с пышной юбкой и кружевным лифом. Некоторые люди останавливаются и пялятся на её нетрадиционный выбор, но моя ухмылка становится еще шире.
Putain — Чёрт.
Именно так я представлял себе ma belle — мою красавицу, когда она сказала, что наденет свой любимый цвет в свой любимый день.
Она сказала мне, что у испанцев по происхождению ношение чёрного свадебного платья означает посвящение брака до самой смерти.
Мне нравится эта идея.
На самом деле, мне так нравится эта идея, что я был бы разочарован, если бы она надела обычное белое платье.
Тил ненормальная и никогда такой не будет. Это лишь ещё одно доказательство того, как глубоко и далеко она заходит.
Ничто не удерживает её от выражения своих мыслей, и, хотя это иногда сводит меня с ума, я не могу насытиться ею или её саркастическими ответами. Или как она держится за меня, будто я её мир. Как будто она так же взволнована тем, что нашла меня, как и я тем, что нашёл её.
Моё любимое время дня это когда она забирается ко мне и обнимает меня перед сном, потому что так она чувствует себя в безопасности.
Моя любимая часть это когда она произносит моё имя с той мягкостью, которую не показывает никому, кроме меня.
Моё любимое блюдо это когда она пытается что-то приготовить и заставляет меня сначала попробовать это на случай, если это мусор.
Моё любимое занятие это когда мы бежим вместе и бросаем вызов друг другу в том, кто первым закончит свой круг.
Мой любимый человек это она.
Я никогда не думал, что подпущу кого-то так близко, до такой степени, что он станет моим любимым. Или что они станут центром моей жизни.
Но вот мы здесь, и вот она.
Ma belle — Моя красавица. Моя любовь. Моё всё.
Был момент, когда я ненавидел себя и находил убежище в других людях. Был момент, когда она избегала людей и уходила в себя.
И хотя иногда эти воспоминания возвращаются снова, мы больше не убегаем от них. Я беру её за руку, и мы разговариваем с доктором Ханом, психиатром Эльзы, которого она нам рекомендовала.
Сначала Тил на самом деле не хотела разговаривать, но теперь она ещё более открыта, чем я.
Мы говорим о наших механизмах преодоления. О том, как она справилась со своей травмой и как я справился со своей.
Мы не осуждаем друг друга. Нахуй всех, кто судит, как выжившие справляются со своей травмой. Просто потому, что некоторые относятся к этому по-своему, не означает, что весь мир должен поступать так же.
Травма это хроническое заболевание, с которым каждый человек справляется по-разному. Травма это рак, который может съесть вас изнутри, если вы каким-то образом не придумаете механизм преодоления.
Возможно, мы с Тил и совершали ошибки, но именно так мы учились. Вот как мы дошли до этого момента, когда мы становимся единым целым. В прямом и переносном смысле.
Это ненормально, когда двое молодых людей женятся в двадцать, но мы с Тил никогда не были нормальными.
Мы знали это с самого начала и признаём это. Кроме того, как она мне сказала, мы уже знаем, чего хотим, так какой смысл откладывать дальше?
Она всегда была моей так же, как я принадлежу ей, и в мире нет силы, которая могла бы это изменить.
Прежде чем Итан успевает отдать её мне, я прижимаю её к себе, моё нетерпение берет верх. Она улыбается, её яркие тёмные глаза сияют от движения.
— Что думаешь? — шепчет она.
— Я думаю, что ты моя до самой смерти, ma belle — моя красавица.
— И ты мой, Ронан.
Я целую её еще до начала церемонии. В зале раздаётся смех, но мне наплевать на них.
Всё это формальность. Мы с Тил всегда принадлежали друг другу.
Мы просто не знали об этом в то время.
Теперь знаем.
Теперь ничто не помешает нам завладеть миром и оставить позади наши ужасные переживания.
— Я люблю вас, миссис Астор. — бормочу я ей в губы, отстраняясь.
Она улыбается мягкой, захватывающей дух улыбкой.
— И я люблю вас, мистер Астор.