Король Артур и его рыцари

Прорицание Мерлина

Случилось так, что многие несчастья выпали стране бриттов, когда правил ею король Пендрагон. Из-за клочка пашни или рощицы поднимались владетельные герцоги друг на друга, а иной раз грозили и королю, потому что редкий из них не считал себя достойным британской короны. И лилась кровь благородных рыцарей, а простой люд бежал в леса и таился там до поры.

Где силой, где словом унимал Пендрагон неразумных подданных, но стоило рыцарям в одном конце Британии опустить свои мечи, как тут же в другом конце королевства вспыхивала новая распря, и не было покоя королевской дружине.

Потому-то, видно, и решил Господь воздать этой земле за грехи полной мерою. Настал день, и сотни кораблей из далеких северных стран подошли к британскому берегу, ударили в дно тяжелыми якорями, и вот уже грохочут на берегу крики пришельцев и подобно потопу растекается их войско по всем дорогам.

А злосчастный Пендрагон день и ночь в седле. То ударит на врага королевская рать, то затаится в густых дубравах, и все меньше бойцов у Пендрагона, и все больше могил в зеленых долинах Британии, где раскачивает ветер желтые цветы дрока.

Только нет королевскому войску подмоги. Могучие герцоги и бароны Британии не спешат схватиться с врагом. За толстыми стенами своих замков затаились они и ждут, когда в неравной борьбе упадет королевская корона, когда опустеет королевский трон… Ни звука не слышно в высоких крепостных башнях, и лишь узкие, словно прищуренные, бойницы глядят на горящие города, на разграбленные деревни.

Однако и волк устает проливать кровь. Пришел час, когда, утомленные грабежом и кровавыми схватками, двинулись захватчики к своим кораблям.

Едва-едва качались тяжко нагруженные корабли на неторопливых морских волнах, и нет, казалось, такой силы, которая заставит их отойти от британского берега. Но вот серая холстина парусов вздулась на мачтах, словно мышцы на руках у могучего воина, и потянулись корабли за ветром, что летел на север, к их далекой родине.

Горько было королю Пендрагону глядеть вслед уплывающему врагу.

– О благородные сэры, – сказал король своим рыцарям. – Воистину эта беда оставила нас, чтобы обернуться худшими несчастьями, ибо, возвратясь к себе, они начнут рассказывать о богатом острове, который некому защитить, и не пройдет года, как у наших берегов станет тесно от вражеских кораблей, а могучие рыцари Британии вновь затворятся в своих замках. Так что же делать? Как защитить землю, врученную мне Господом?

И тогда королевские мудрецы дали Пендрагону такой совет:

– Да хранит тебя Иисус, король Пендрагон! Посмотри, как измучено твое войско, оглянись на разграбленный Лондон, твою несчастную столицу. Одни враги ушли, но другие ждут своего часа. Берегись, Пендрагон. Потому что со всех концов Британии уже тянутся к твоей короне жадные руки, и никто не придет на помощь королю, у которого нет даже доброго замка с надежной башней и высокими стенами, где можно пересидеть лихое время и собраться с силами.

И тогда по приказу короля в землях Уэльса, там, где прячутся в тумане Сноудонские горы, найдено было место для королевского замка.

Не смея ослушаться короля, окрестные жители забросили свои пашни и день и ночь свозили в горы Сноудон строевой лес, а король, не скупясь, раздавал им хлеб.

Наконец каменотесы и каменщики принялись за дело, а все, кто видел их работу, говорили, что в целой Британии не было еще замка, подобного тому, что задумал построить Пендрагон. Но вот миновал день, и прошла ночь, а наутро оказалось, что от вчерашней работы не осталось и следа, словно какой-то великан похитил уложенные друг на друга глыбы.

– Недоброе это дело, – заговорили строители меж собой. – Человеческим рукам не под силу такое. Уйдем отсюда, пока и сами мы не пропали вместе с нашей работой.

Но никого не отпустил король Пендрагон.

– Видно, вы, лентяи, сделали вчера так мало, что нынче вам и не разглядеть своей работы.

И надсмотрщики ударили своими бичами, а Пендрагон повелел согнать еще мастеров. И работали они от зари до зари.

Но минуло еще несколько дней, и как-то поутру вновь не нашли строители того, что сделано было за это время. И тогда в страшную ярость пришел Пендрагон.

– Клянусь британской короной! – закричал он. – Отныне и днем и ночью будут расти стены моего замка. И пусть кто-нибудь только осмелится помешать этому!

Ночью король сам вышел взглянуть, как шла работа при свете костров и факелов. И вот, когда мастера заложили в стену непомерно большую глыбу, земля заколебалась, как живая, и в один миг поглотила и стены, и рабочих, и огромные костры из смолистых бревен, сложенные для тепла и света. Только искры сверкающим столбом взлетели кверху и рассыпались по ближайшим скалам. Страшная, холодная темнота легла на Сноудонские горы.

Но не долго стоял в оцепенении король Пендрагон. Еще не поднялось из холодного тумана солнце, когда он призвал своих мудрецов.

– Разве не вы, жалкие краснобаи, указали мне это место? Разве не ваших советов послушался я? Как же мне быть теперь? До восхода солнца жду я от вас ответа.

И вот, когда настал рассветный час, гневный король подошел к мудрецам. Он вытащил из ножен свой меч, и пробившееся сквозь туман солнце заиграло на клинке разноцветным огнем, а несчастные мудрецы затряслись от ужаса. Наконец самый старый из них проговорил:

– О Пендрагон! Мы знаем средство помочь тебе. Нужно лишь отыскать юношу, у которого нет и не было никогда отца. Вели окропить камни его кровью, и не будет в мире замка прочней твоего.

По всему королевству помчались гонцы Пендрагона. Ни одной самой захудалой деревушки не обошли они стороной. Но вот усталые и запыленные гонцы слезли с коней у ворот города Каермердина, что неподалеку от моря. Местные юноши играли рядом с ними в мяч, и хотели гонцы спросить у них, нет ли в их городе того, кто нужен королю Пендрагону. Как вдруг один из них упрекнул того, кто играл искусней прочих:

– Не гордись своей ловкостью, Мерлин. Ведь всякий знает, что тебе помогает нечистая сила. Недаром же ты родился на свет без отца.

Ни минуты не медля, гонцы схватили Мерлина и его мать и что было духу помчались к Пендрагону.

С великим нетерпением выслушал их король и, обратясь к матери Мерлина, спросил:

– Верно ли то, что у этого юноши нет и не было отца?

– Государь мой, – ответила женщина. – Много лет назад, когда я жила еще в родительском доме, страшный вихрь подхватил меня и унес, когда я задремала у окна. Не ведаю, где я была и сколько времени, но та же сила вернула меня обратно. И через недолгое время родился у меня сын мой, Мерлин. И уж верно, есть в его рождении тайна, потому что многое ему под силу, чего никто из людей не может.

Тут Мерлин прервал свою мать.

– Благородный король, – сказал он, – видно, зря моя матушка расхваливает меня на все лады. Клянусь, я не в силах угадать, для чего мы стоим перед тобой!

И тогда король повелел несчастной матери выйти из шатра, потому что не хотел он при ней заводить речь о том злом деле, что присоветовали ему мудрецы.

Но спокойно выслушал короля Мерлин. Только отчего-то всем почудилось, что уже не цветущий юноша стоит перед ними. Глубокие морщины, подобно боевым шрамам, пересекли лоб и щеки Мерлина, опустились, как от непомерной тяжести, плечи, и холодный огонь замерцал под нависшими бровями.

– Что ж, король, от своей судьбы никому не уйти, однако позволь мне напоследок поговорить с твоими прорицателями. Бог милостив, и может статься, тебе не понадобится моя кровь.

Ни минуты не медля, послал Пендрагон за мудрецами, и вскорости стояли они перед королем.

– Вы хотите моей крови, – сказал им Мерлин, – но разве вам известно, что скрывается под основанием башни?

Ни слова не вымолвили в ответ оробевшие мудрецы, и тогда Мерлин сказал королю:

– Владыка, пусть твои строители выкопают в земле яму поглубже.

Тут же принялись за работу землекопы, и скоро оказалось, что на месте башни под землей скрывается озеро.

– Вот так чудо! – зашептали придворные Пендрагона. – Этот молодец стоит всех королевских мудрецов. Ясно, что никакая башня не удержится на этом месте.

А Мерлин между тем снова обратился к мудрецам:

– Может, ваша мудрость теперь подскажет, что скрыто на дне этого озера?

Но по-прежнему молчали мудрецы, и тогда опять заговорил Мерлин:

– Слушай, король Пендрагон! – сказал он. – Если ты и вправду хочешь поставить замок на месте подземного озера, то вели прокопать канавы и отвести воду. Два дракона, спящие на дне, проснутся, едва вода отхлынет от их ноздрей, и сойдутся в ужасной схватке. Но не страшись, потому что им суждено погубить друг друга, а ты без помех достроишь свой замок.

И прорицание Мерлина сбылось. Два огромных дракона поднялись со дна озера и страшным огнем опалили друг друга. И так велик был жар от их дыхания, что не понадобились и канавы, – озеро высохло, а драконы обратились в камень. На этих-то камнях и построил король Пендрагон свой замок в горах Сноудон.

Рождение Артура

Не скоро еще воцарился мир на земле бриттов, но вести о доблести Пендрагона и мудрости Мерлина расходились по всему королевству, и все меньше упрямых баронов и заносчивых герцогов сидели запершись в своих замках и не показывались при королевском дворе. А иной раз случалось и Пендрагону погостить у своих гордых подданных. Как-то раз герцог земли Корнуэлл, чьи владения наподобие орлиного клюва вытянулись далеко в море на юге Британии, пригласил Пендрагона на свою свадьбу с голубоглазой красавицей Игрейной.

С великой пышностью прибыл король в замок корнуэлльского герцога, но едва они с Мерлином вступили в огромный зал, как страшно исказилось лицо мудреца и чародея. Древний старик смотрел на Пендрагона из-под черного капюшона Мерлина, и холодные старческие пальцы стиснули его руку.

– Беда, король! Здесь тебе суждено совершить грех, и один только Бог ведает, чем кончится этот день.

– Полно, Мерлин, – отвечал ему король, – об этом ли нужно думать на празднике. Посмотри, как прекрасна герцогиня Игрейна!

Но едва король выговорил эти слова, как горячая любовь к Игрейне вспыхнула в его сердце, а Мерлин заглянул ему в глаза и произнес с тяжелым вздохом:

– Знай же, благородный Пендрагон, что, будь Игрейна твоей женой, ваш сын прославил бы Британию навеки. И был бы он мудрым властителем и славным рыцарем…

По мосту, ведущему в замок, гулко стучали копыта, и все новые гости, переговариваясь, входили в зал. Но одиноко сидел в стороне от всех печальный Пендрагон, и с тревогою ждал Мерлин королевского решения. И вот, когда прошло уже столько времени, что горящие вдоль стен зала факелы потухли с шипением и треском и слуги герцога принялись расставлять новые, король заговорил:

– Тяжелы слова твоего пророчества, о Мерлин, и, клянусь муками Господа нашего Иисуса, легче было бы мне одному сразиться с десятью лучшими рыцарями королевства, чем услышать твое предсказание и ощутить неодолимую силу любви. Страшный позор покроет мое имя, если я силой уведу красавицу Игрейну у ее господина – корнуэлльского герцога. Кто поверит мне, что не собственной злой волей разлучаю я жену и мужа? А потому заклинаю тебя, Мерлин, сделай так, чтобы сбылось твое предсказание, но позор не запятнал королевское имя.

– Да свершится предсказанное, – сказал Мерлин. – Но будь начеку, Пендрагон. Только доблестным помогают чары, и не сбываются для слабых прорицания.

И вот, когда начался пир, изловчился Мерлин и щепотку колдовского зелья подбросил герцогу в кубок. На один лишь короткий миг сделало герцога ясновидящим волшебное снадобье, но все ему открылось – и любовь Пендрагона к Игрейне, и мысли его о величии, и козни Мерлина.

– Измена! – закричал герцог и с мечом в руке бросился на короля.

Одной дубовой скамьею встретил удар меча безоружный король. Но недаром был добрым рыцарем Пендрагон – вот уже со звоном упал на каменный пол меч герцога, а король шагнул вперед и одним ударом скамьи опрокинул корнуэлльского владыку наземь.

Вот так и случилось, что стала прекрасная Игрейна вдовой на собственной свадьбе.

Но не долго оставалась Игрейна одинокой. Ровно столько, сколько понадобилось Пендрагону, чтобы взять ее в жены и сделать королевой Британии. И ни один человек не знал, что же в самом деле произошло на свадьбе герцога корнуэлльского.

А потом прошел положенный срок, и настало королеве Игрейне время родить. Тогда сказал Мерлин королю:

– Сэр, когда родится ваш сын, велите вынести его из дворца и отдать первому попавшемуся нищему.

Подивился такой просьбе король, но светлы и ясны были глаза чародея, словно видел он великие дела грядущих времен, и сердце Пендрагона успокоилось.

Наконец пришел день, когда сын короля Пендрагона увидел свет. Ни минуты не медля, король вошел в покои Игрейны, завернул младенца в шитое золотом покрывало и потайным ходом вышел из замка на узкую, заброшенную тропинку. Королевский сын крепко спал на отцовских руках, и Пендрагону показалось, что Мерлин лишь испытывал его и что будущий король Британии, конечно же, останется в замке своих родителей. Но едва он подумал об этом, как налетевший ветер отогнал темные ночные облака и луна осветила одинокого путника, медленно идущего по тропинке.

«Иисусе! – подумал король. – Да он же еле бредет! Где ему удержать моего сына? Не отдам ему принца».

А путник тем временем подошел ближе, и стало королю видно, в какие лохмотья закутан старик.

«Клянусь святой Девой! – сказал себе Пендрагон. – Не позволю ему укутать моего сына в эти мерзкие нищенские лохмотья!»

Но старик уже остановился рядом с Пендрагоном, и его тяжелое дыхание коснулось спящего ребенка, и тут король с ужасом увидел, что и лицо и руки нищего покрыты страшными язвами. Несчастный король крепче прижал к себе сына, закрыл его полою своего плаща, но тут вспомнились ему ясные глаза Мерлина, вспомнилось королевское слово, что дал он чародею. Прижал он на прощание сына к груди и тут же протянул ребенка нищему.

– Береги его, старик, – с трудом выговорил Пендрагон и отвернулся, чтобы не видеть, как нищий калека унесет принца прочь.

– Видно, правду говорят, что нет слова крепче королевского!

Чистый, молодой голос сказал это, и стал король в изумлении оглядываться по сторонам, но не было рядом с ним никого, кроме старого нищего с ребенком. Впрочем, нет – уже не старый оборванец стоял рядом с ним. Юноша Мерлин во всем цвете своей молодости радостно глядел на короля, откинув капюшон. Куда девались лохмотья, язвы, трясущиеся старческие пальцы?!

И хоть грустно было королю Пендрагону глядеть вслед уходящему чародею, но теперь он твердо верил в великую судьбу своего сына.

Про то, как умер король Пендрагон и как сын его стал королем Британии

Нет, не для того унес Мерлин королевского сына, чтобы испытать Пендрагона. Силою своего колдовства он узнал, что тяжелые испытания ждут будущего короля Британии и мало будет толку, если вырастет он там, где материнская забота охраняет мальчика и бережет его от невзгод. С младенцем на руках вошел чародей в замок сэра Эктора. И сэр Эктор принял его, не спрашивая Мерлина ни о чем, и крестил мальчика, и назвал его Артуром. А жена сэра Эктора вскормила Артура, как родного сына.

Семнадцать раз с тех пор расцветал вереск в долинах Британии, но ни разу не видел король Пендрагон своего сына. Наконец не выдержал он тяжелой тоски, жестоко занемог и лежал без сил. А тут еще и недруги, узнав о болезни короля, снова вторглись в его владения.

Неведомо откуда явился в лондонский дворец к Пендрагону Мерлин.

– Сэр, – молвил Мерлин. – Не пристало рыцарю и владыке лежать в четырех стенах, когда северное воинство вновь топчет британскую землю. Место короля на поле брани, хотя бы его отвезли туда в повозке. Не будет войску удачи без вождя.

И вот ослабевший, страдающий король двинулся со своей дружиной на врага.

Чудо! Чудо! Великие подвиги совершили в той битве рыцари Пендрагона, а их сила и доблесть словно бы напитали бодростью больного короля. Три дня, забыв о страданиях и болезни, праздновал он победу в лондонском дворце, но, видно, вышел отпущенный ему срок жизни и снова тяжко занемог Пендрагон, а вскоре не стало в Британии короля.

И пока одни в печали и тревоге стояли у гроба Пендрагона, другие только и думали о королевской короне да прикидывали, как бы им силой либо хитростью завладеть опустевшим троном. Мерлин же поспешил в город Кентербери, где, не зная устали, священники с архиепископом молили о мире для всей английской земли. И только Артур, истинный наследник короля Пендрагона, жил без забот в замке сэра Эктора.

Так и осталось для благородного сэра Эктора тайной, что вместе с его сыном Кэем в его замке растет сын короля, но старый рыцарь помнил, что принял он этого юношу младенцем из рук великого чародея и, значит, великая судьба уготована ему.

В первый же вечер, когда Мерлин, не говоря ни слова, оставил младенца Артура и леди Эктор стала кормить его вместе со своим сыном, сэр Эктор сказал жене:

– Клянусь золотыми рыцарскими шпорами, великая мне будет честь, если этот малыш вырастет добрым рыцарем, а что до остального, то на все воля Божья.

И с той поры ни один день не проходил для Артура без благородной рыцарской науки. Едва окрепшими детскими руками хватал он жердь и, словно с копьем, нападал с нею на названого брата.

– Защищайся! – кричал Артур Кэю, нахлобучив на голову старый проржавленный шлем.

– Берегись! – отвечал Кэй Артуру, и много у них бывало крику и грохоту.

Частенько случалось, что Кэй задавал Артуру хорошую трепку, ведь он был старший. Тогда леди Эктор бежала к мужу и просила разнять мальчиков, но сэр Эктор отвечал ей:

– Кто знает, не ждет ли нашего Артура судьба повелителя и властелина, так пусть уж он теперь узнает, каково получать колотушки, да поостережется в будущем обижать тех, кто слабее, и наживать себе врагов.

А мальчики, отдышавшись, вскакивали на неоседланных коней и, накрепко прижав свои копья локтями, атаковали какую-нибудь несчастную яблоню.

– Сэр рыцарь! – кричали они яблоне. – Мы будем иметь честь сражаться с вами. – И норовили попасть своими жердями в самое маленькое яблочко.

А сэр Эктор никогда не говорил им: «Делайте то, попробуйте это». Только незаметно для братьев их игрушечные копья становились все длиннее и тяжелее, а кони из отцовских конюшен все сильнее и норовистее.

Когда же приходила зима, братья скликали сыновей окрестных баронов и из снега и поленьев строили укрепления, а какой-нибудь живущий в замке ветеран, весь в шрамах и рубцах от прежних битв, толковал юношам о стенах и башнях, о подъемных мостах и рвах. И они, поделившись на два войска, величали свои постройки то Иерусалимом, то Константинополем, и защищали их, и штурмовали так, что только снег да бревна летели в разные стороны.

Миновали еще годы, и голоса братьев зазвучали громче, чем меч, разрубающий доспехи, а плечи налились силою настоящих бойцов. Вот тогда-то и стал приучать их сэр Эктор к настоящему рыцарскому бою.

С тяжелыми ясеневыми копьями, на рослых боевых конях скакали братья по двору, а в противниках у них был деревянный воин. Воин на диво терпеливый и молчаливый. Ни Кэй, ни Артур, ни окрестные молодые бароны – никто не мог заставить сэра деревянного рыцаря просить пощады, какой бы удар ни обрушивался на его дубовые плечи.

– Эгей, удальцы! – кричал со ступеней замка сэр Эктор. – Уж не деревянного ли бойца прикажете посвящать в рыцари, когда придет срок?

А неутомимые братья откладывали копья и брались за мечи, карабкались на крепостные стены и, надев тяжелые доспехи, перепрыгивали рвы и перескакивали через изгороди.

И играть на арфе и лютне учились Кэй и Артур у леди Эктор, и вести учтивую беседу, а самое главное – ни одного дня не проходило без того, чтобы благородная леди не говорила с сыновьями о Христовых заповедях, о том, сколько слабых и обиженных ждут помощи и защиты.

Тут и приключилась смерть короля Пендрагона, и по наущению Мерлина прозвучал из Кентербери призыв архиепископа, чтобы все герцоги и бароны, все благородные рыцари королевства собрались под Рождество в Лондоне. Потому что крепко надеялся архиепископ, что в святую ночь своего рождения отметит Иисус того, кому по праву царствовать над этой страной.

Долго тянулась служба в величайшей из церквей Лондона, а когда затихли последние слова, дрогнули высокие стены храма, словно какой-то великан топнул по земле рядом с церковью. У многих тогда сжалось сердце в тревоге, и не всякий осмелился тут же выйти во двор храма. Но едва первые перешагнули порог, возгласы изумления разнеслись по двору, и те, кто еще медлил, затеснились у дверей.

Посреди двора, там, где нищие только что выпрашивали подачки, высилась мраморная глыба. Белая как снег, гладкая, будто искуснейший мастер трудился над ней, она была похожа на невесть откуда взявшееся надгробие. Но не на камень смотрели все.

Стальная наковальня стояла на мраморе, а под ней – чудный меч. Словно синий огонь горел его клинок, и золотые письмена теснились вокруг: «Кто вытащит этот меч из-под наковальни, тот и есть король над всей землей английской».

Страшная робость охватила всех поначалу. Однако иные, кто считал себя достойным британской короны, набрались мало-помалу духу и проталкивались к чудному камню, а протолкнувшись, хватались за рукоять и тянули клинок что было сил. Но не пошевелилась наковальня, и меч не сдвинулся с места.

– Нет среди вас того, кто добудет этот меч, – молвил архиепископ. – Однако Господь, без сомнения, укажет его. Так пусть пока что останутся здесь десять рыцарей, славных по всей Британии, и пусть они стерегут этот меч.

И сделали так. И возвестили повсюду, чтобы всякий кто пожелает, будь то благородный рыцарь или простой землепашец, приходил и пытался выдернуть меч из-под наковальни. А на Новый год решили бароны устроить турнир с поединками, чтобы рыцари могли сразиться на нем и показать свое искусство.

– А что до остального, – сказал архиепископ, – Господь найдет способ указать достойного.

Вот так и случилось, что отправился сэр Эктор на Новый год в Лондон, да и Кэя к тому времени уже посвятили в рыцари, и мечтал он отличиться на турнире и покрасоваться перед знатными дамами.

Любо было посмотреть, как они, нарядные и веселые, в окружении баронов, ехали к Лондону. Люди заглядывались на славных молодцов, и шептались между собой, и дивились, отчего лишь один из братьев носит рыцарские золотые шпоры. Потому что ни в чем не уступал Артур старшему брату. Разве только светлее было его лицо, и плечи шире, и стройнее стан, да на проезжающих мимо не смотрел он свысока, но радостно и дружелюбно улыбался всякому, с чьим взглядом встречались его серые глаза.

Но когда завиднелось впереди турнирное поле и шум голосов, подобно гулу морских волн, раскатился вокруг, остановил Кэй коня и принялся горько сетовать на судьбу и толковать о своем позоре. И немудрено: ибо меч свой забыл он дома и негде было взять другой.

– Не печалься, рыцарь, – сказал Артур. – Или я не брат тебе? Еще не закончатся первые бои на турнирном поле, как я уже вернусь с твоим мечом. А покуда – выбирай себе соперника!

И тут стиснул Артур бока своего коня и стрелою помчался к замку сэра Эктора.

Но надо было случиться, что к тому часу и леди Эктор со всеми домочадцами съехала со двора. В великой досаде колотил Артур по воротам, пока не пришло ему на ум, что, верно, один сэр деревянный рыцарь остался в замке. А уж он-то известный упрямец и нипочем не отопрет ворота. Досадно стало Артуру, что не сдержать ему слова.

– Так не бывать же этому! – крикнул он в сердцах и снова пустился к Лондону.

Видно, и в самом деле могучие бойцы съехались в тот день на турнирное поле. Даже рыцари, что поставлены были архиепископом у камня с наковальней, все, как один, ушли туда, где слышался грохот схваток. Оттого-то никто и не видел, как вбежал Артур на церковный двор. «Вот клинок для моего брата», – сказал себе Артур и легко, словно из ножен, вытянул меч из-под наковальни. Вспыхнула сталь в его руках, и показалось Артуру, что солнечный свет померк рядом с этим сиянием. Не удержался Артур, взмахнул чудным мечом, но долетел до его ушей шум турнирного поля, и бросился он к своему коню.

– Честью клянусь, я долго ждал тебя, брат мой! – воскликнул сэр Кэй, чуть только завидел Артура. Он схватил меч и хотел уже устремиться туда, где состязались рыцари, но взглянул на него и узнал славное оружие. И тогда сэр Кэй развернул своего коня и поскакал туда, где стоял отец его, сэр Эктор.

– Смотрите, сэр, – сказал он отцу, – вот меч, которым никто не мог овладеть, и, как видно, быть мне королем этой страны.

Не говоря ни слова, пришпорил сэр Эктор коня и поскакал к храму, и вошел в него вместе с сыновьями. Он приказал сэру Кэю поклясться на святом Евангелии и говорить всю правду.

– Сэр, – спросил он своего сына, – откуда у вас этот меч?

– Брат мой Артур принес его мне, – отвечал Кэй.

И тогда сэр Эктор велел Артуру положить руку на Евангелие и поклясться отвечать правдиво. И Артур рассказал все как было. В великом волнении глядел сэр Эктор на своего приемного сына, но показалось Артуру, что старый рыцарь не верит ему. И тогда он подошел к белому камню и вложил меч на место, и снова вытащил его и вложил еще раз. Попробовал вытянуть его сэр Эктор, но тщетно. Тянул его и Кэй что было сил, но и он безуспешно. Тут опустился сэр Эктор на колени, а с ним и сэр Кэй.

– Господи Иисусе! – вскричал Артур и закрыл лицо ладонями. – Милый мой отец, брат мой Кэй, почему стоите вы на коленях передо мною?

– Нет, нет, господин мой Артур, – ответил сэр Эктор, – никогда я не был вам ни отцом, ни кровным родичем и клянусь своим мечом, что оказались вы еще выше родом, чем думалось мне.

И тут рассказал ему сэр Эктор обо всем – как принес его Мерлин и как взял он его по воле чародея и мудреца на воспитание.

Однако не радовался благородный Артур, но сильно печалился, потому что крепко любил сэра Эктора и не хотел себе другого отца.

– Не пристало вам нынче печалиться, – проговорил благородный сэр Эктор. – И если судьба мне быть вашим подданным, то с радостью послужу вам.

– Быть по сему, – отвечал Артур.

И тут они отправились к архиепископу и рассказали ему, как все было. И снова собрались на церковном дворе все бароны и пытали счастья, но ни один из них не смог извлечь меч из-под наковальни. Один лишь Артур освобождал клинок и вкладывал его обратно. И тут многие бароны разгневались и говорили, что великий для них позор, если будет ими править юнец, который и отца-то своего не знает. Тогда решили дождаться Пасхи и снова испытать Артура.

Но и на Пасху все повторилось. И тогда весь лондонский люд закричал:

– Артура в короли! На то воля Божья и наше желание. А кто против, убьем того!

И достойнейший из рыцарей Британии посвятил в рыцари Артура, и короновался он в Лондоне, и судил и миловал свой народ, потому что великое множество обид накопилось в английской земле с той поры, как умер король Пендрагон.

О том, какой праздник устроил король в Карлионе и гто из этого вышло

Когда к радости лондонцев Артур короновался, порешил он устроить великое празднество для знати и для простого люда в городе Карлионе на реке Аск. Множество баронов и герцогов со всех концов Англии съехались на торжество, и младшая сестра короля Моргана со своим рыцарем Акколоном прискакала в Карлион. Но не все они с чистым сердцем откликнулись на зов короля. Артур же радовался их приезду и ждал от них почестей. Потому-то молодой король и послал своим гостям щедрые дары. Но заносчивые бароны выгнали королевских послов да еще и велели сказать, что они сами приехали его одарить – крепким мечом между шеей и плечами. И понял Артур, что не к празднику дело идет в Карлионе, и засел с надежными людьми в крепкой башне. А было их пятьсот человек, и сэр Акколон по велению Морганы закрылся с Артуром в башне и клялся верно служить ему своим мечом. Не ведал король, что была его сестра великой чародейкой и задумала она хитростью и коварством сделать правителем своего рыцаря Акколона.

Пятнадцать дней уже сидел в осаде Артур, когда явился в Карлион Мерлин. Закутавшись в свой плащ, ходил он среди осаждающих, пока наконец не признал его какой-то рыцарь. Громыхая оружием и доспехами, собрались главари мятежников вокруг Мерлина.

– Отвечай, королевский советчик, что за причина молокососу Артуру быть королем над нами? Или нет достойного среди английских баронов? Или безродный щенок лучше родовитого рыцаря?

Так они кричали и подступали к Мерлину, а иные грозили ему отточенной сталью.

Но спокойно глядел на них мудрец из-под своего капюшона.

– Да хранит вас Господь, благородные сэры! – сказал он рыцарям, и многим показалось, что усмехнулся чародей. – Великую силу собрали вы в Карлионе. Невесело Артуру сидеть в своей башне и слушать, как ржут ваши кони, и смотреть, как играет солнце на ваших доспехах. Но знайте, сыны Англии, что не было у короля Пендрагона и королевы Игрейны другого сына кроме Артура, и, какую бы вы против него ни собирали силу, – быть ему королем. И сколько ни есть земель от Ирландии до Уэльса, все они будут у него под рукой.

Подивились словам Мерлина бароны и герцоги, потому что привыкли они править в своих землях по-королевски и судить в них по своим законам. Но на одном порешили с Мерлином – чтобы вышел Артур из башни и говорил с ними, а в том, что придет он и уйдет целым и невредимым, поклялись они Мерлину на своих мечах.

Тут же пошел Мерлин к Артуру в башню, рассказал ему об этом уговоре и еще сказал так:

– Смело выходите к ним, сэр, и говорите, как подобает королю и повелителю. Потому что, хотят они того или нет, быть им под вашей властью.

И вот вышел король Артур из башни, а под плащом у него была надета кольчуга двойного плетения, и с ним вышел архиепископ Кентерберийский, и сэр Кэй с королевским стягом был впереди. Когда же сблизились враги, то гордо и грозно заговорили друг с другом и посулили друг другу великие бедствия. Холодно и недобро, как стальной клинок, засверкали глаза молодого короля.

– Берегитесь же! – воскликнул Артур.

– Берегись и ты! – сказали непокорные рыцари.

Тогда король возвратился в свою башню и вооружился и вооружил своих людей. И приказал поставить у бойниц лучших стрелков из лука, а в котлах кипятить воду, чтобы было чем встретить незваных гостей.

А Мерлин тем временем убеждал мятежников одуматься и переходил от одного шатра к другому и уговаривал гордецов не проливать попусту кровь.

– Поди прочь, толкователь снов! – отвечали ему бароны, садясь на коней. – Пройдет еще день, а там никто и не вспомнит этого самозванца и хвастуна Артура. Ступай к нему в башню! Пусть молокосос напоследок послушает твои сказки, а нам – недосуг!

И тогда Мерлин явился к королю Артуру и стал советовать ему не дожидаться штурма, а обрушиться на врага немедленно. Но Артур глядел сквозь бойницу на приближающееся войско и не мог решиться выйти в поле. И так он мучился, не зная, к чему склониться, как вдруг вбежал сэр Кэй.

– Государь! – крикнул он. – Три сотни воинов из мятежного стана перебежали к нам и ждут королевского слова, чтобы напасть на врага.

– Добрый знак, – сказал Артур. – Теперь уже не время медлить. К бою!

И когда сидел Артур на коне, тронул его Мерлин за стремя.

– Сэр, – попросил он, – ради Иисуса не пускайте в ход тот меч, что чудом достался вам во дворе храма, покуда дела не пойдут совсем плохо. А тогда обнажайте его и бейтесь что есть мочи.

И с тем ударил Артур на врага, и дивно было смотреть, как крушили мятежников его рыцари. По велению Мерлина сэр Кэй отдал свой меч Артуру и теперь без устали разил врага мушкелем – боевым молотом. Где появлялся он, вдребезги разлетались от его ударов щиты и шлемы раскалывались как орехи. Но Лот, властитель Оркнейских земель, пробился со своими рыцарями к королю Артуру и убил под ним коня. С поднятыми мечами ринулись рыцари на поверженного короля, а сэр Эктор с Кэем встретили их, и щедро пролилась рыцарская кровь на землю Карлиона. Ни минуты не медля, верные рыцари подвели Артуру нового коня, и тогда выхватил он свой меч, и заблистал клинок ярче тридцати факелов, и немало мятежников было тут сбито с коней и жестоко изранено. А между тем и простой люд Карлиона поднялся за короля Артура, и многим гордым рыцарям выпало отведать тяжелых дубин и камней.

Когда же утих бой и рыцари Артура съехались под королевский стяг, что вился на виду у всех посреди зеленого поля, поднял король забрало на своем шлеме.

– Хвала Иисусу! – воскликнул он. – А вас, доблестные рыцари, я благодарю за храбрость. Но не стоит ли нам спросить совета у премудрого Мерлина, потому что сдается мне, что мятежные владыки захотят еще попробовать нашу силу.

И едва Артур проговорил это, как приблизился к нему Мерлин, и дивились многие бароны, потому что никто не видел, откуда вышел мудрец. Мерлин же оглядел поле и убитых бойцов, что лежали на нем без числа, и дружину Артура оглядел чародей и мудрец.

– О владыка! – сказал он Артуру печально. – Еще многих славных рыцарей придется вам сокрушить, чтобы утвердиться на английском троне. Но спешите собирать силы, ибо слышится мне, как от Ирландии до Уэльса скликают войско против Артура и его рыцарей. А потому заклинаю вас, сэр, именем Господа, разошлите немедля гонцов, чтобы разнесли они весть о вашей победе по английской земле. Пусть все знают, что победа пришла в шатры короля Артура!

Как одиннадцать владык собрали великое войско и как они встретились с королем Артуром

Одиннадцать владык собирали свои полки на погибель королю Артуру. Но хоть клялись они, что не жить им, пока ходит по английской земле Артур, не было среди них согласия. Всякий величал себя королем и пуще всего боялся, что не он, а кто-то другой сядет после Артура на английский трон. Однако же рыцарями они были добрыми и бойцами умелыми, и всюду, куда не дошла еще весть о победе Артура, оставляли бароны свои замки и шли против короля. И вот когда пятьдесят тысяч шлемов собрались под знаменами непокорных владык, решено было выступить против Артура. И тогда малая их часть осадила замки, где оставались верные королю рыцари, а прочие выступили в поход, и рыскали их отряды по всем дорогам и искали встречи с Артуром. Но тихо было на дорогах Британии, и напрасно одиннадцать владык ждали известий от своих лазутчиков. Так что иные из них стали говорить, что Артур бежал за море и что теперь надо развернуть знамена и идти прямо в Лондон.

Шумит Бедгрейнский лес, раскачивают дубы и ясени своими ветвями, и скачут в орешнике дрозды и сойки. Но дунул посильней ветер, взъерошил листву, и замерцала в лесной чаще сталь доспехов, заиграло солнце на шлемах. Двадцать тысяч всадников скрыл Артур в лесной глуши. Пасутся на полянах стреноженные кони, дремлют на мягкой траве рыцари, ждет Артур известий от Мерлина.

Но вот застучали копыта по мягкой лесной земле, смолкли встревоженные птицы, и остановил гонец коня перед Артуром. Бросил поводья, спрыгнул в густую траву. Нет доспехов ни на нем, ни на коне – доспехи гонцу помеха. И оружием небогат всадник – не в бой посылал его Мерлин.

– Благородный король!

Поднялся Артур с камня:

– Говори.

– Государь! Благородные сэры! На многих кораблях прибыл из-за моря Мерлин, и десять тысяч французских рыцарей с ним. И сам король французский Боре прибыл вам на подмогу.

– Хвала Иисусу! – воскликнул король Артур.

– Хвала! – отозвались бароны. И многие тут помянули добрым словом премудрого Мерлина и его посольство во Францию.

Мигом расселись Артуровы рыцари по седлам, и вот уже гремят рыцарские кони копытами по дорогам и садится пыль на сверкающие доспехи. Скоро, скоро бой!

Прямыми путями скачет закованное в сталь войско, оврагами и лесами крадутся Артуровы лазутчики. А одиннадцать владык похваляются друг перед другом своими рыцарями да спорят, какая дорога к Лондону короче.

Но вот подошло войско Артура к лагерю мятежных владык, и дождались они по совету Мерлина ночи, а едва стемнело и утихли голоса у костров, ударили всей силою на спящих врагов и обрушили на их головы шатры, и бились доблестно до той поры, пока не стали гаснуть звезды. А когда настал предрассветный час, отступили воины Артура, словно исчезли в тумане и сумерках.

– Господь да воздаст вам за вашу доблесть, – сказал Мерлин. – Однако поторопитесь, потому что сильны одиннадцать владык и жестокая нас ждет нынче битва.

Тут Артур без промедления расположил свое войско на холме против шатров мятежных рыцарей, так чтобы первые лучи солнца осветили его бойцов. И невелик был отряд, что оставил себе Артур. Прочие же рыцари по совету Мерлина разделились, и одну половину возглавил Боре, французский король, а другую – сэр Эктор и сын его Кэй.

– Храни вас Господь, – сказал Мерлин, – и да не покинет он вас в бою.

– Аминь! – ответили ему бароны. – А что до боя, так вот наша молитва! – И вырвали они из ножен клинки и разъехались по местам, как было у них условлено.

А тут и солнце поднялось, и ушел туман с вересковых полей и лесных опушек. Изготовились мятежные витязи к бою и вдруг видят: над лесом, на холмах, прямо против солнца вьются стяги короля Артура, и сам Артур там, и дружина его невелика. Обрадовались мятежные бароны, и вот уже все войско одиннадцати владык спускается к дороге, что лежит между лесистыми обрывами и прямиком ведет туда, где неразумный юнец Артур встал с дружиной себе на погибель.

Смолкли в лесах птицы, притаились звери в чаще, к солнцу поднялась дорожная пыль – гремит конница сталью, точно железная змея вытянулась по узкой дороге, и копья над ней – как колючий гребень. Кто устоит перед такой силой? И все ближе холмы, где теснится дружина Артура. Вот уже передние рыцари опустили с лязгом решетки на шлемах, укрепили копья в упорах. И Артуровы бароны опустили копья. Ждут.

Только вдруг затрубил рог в лесу над дорогой, и другой откликнулся ему. И полетели на дорогу с обрывов огромные стволы, и посыпались камни. Захрапели, заржали кони, закричали рыцари, и остановилась железная змея. А воины Ворса, и Эктора, и Кэя, словно с крепостных стен, кидали с обрывов камни и бревна, и немало славных рыцарей полегло в тот день от великой хитрости Мерлина и Артура. И клинки их остались в ножнах.

Но пробилось войско одиннадцати владык сквозь завалы, и схватились они у подножия холмов с отрядом Артура. От могучих ударов в щепки разлетались щиты и копья, и кони с рыцарями летели на землю, и многие из них не поднялись. А отряд Артура уже подался под ударами одиннадцати владык, и под Артуром зарубил коня могучий рыцарь Лот Оркнейский. Тогда Акколон, рыцарь коварной сестры Артура Морганы, подкрался было к владыке и хотел уже нанести предательский удар, но верный рыцарь сэр Грифлет выбил из седла сэра Лота и подвел его коня к Артуру. А владыка Нантрес увидел это и так хватил мушкелем по шлему рыцаря сэра Ульфиуса, что полопались у того завязки на шлеме и покатился он под конские копыта. А конь его достался Лоту.

Но тут ударили из лесу рыцари Борса, французского короля, и сэр Эктор с сэром Кэем налетели с другой стороны, как сказочные великаны, и только треск пошел от ломающихся копий, а сколько тут было зарублено славных рыцарей, по сей день никто не знает. И никто не осрамил себя трусостью. Только раз прокричал из-за тяжелого забрала сэр Кэй своему названому брату Артуру:

– О король! Видно, солнце воюет на стороне мятежных владык. Оттого и слепит оно нас и томит жаждою!

А изранены они были оба жестоко, так что дивились и свои и чужие, как держатся в седле эти рыцари. И тогда, не переставая рубиться, ответил Артур:

– Разве не бежит кровь из ваших ран, сэр Кэй? Так напейтесь же ею вдосталь!

И, услышав такое, ударил сэр Кэй на врага с новой силою.

Тяжко пришлось одиннадцати владыкам, когда стиснули их войско с трех сторон.

– Видно, рано нам искать дорогу в Лондон, – молвил Лот Оркнейский. – Но великий был бы для нас позор поддаться мальчишке Артуру.

И удвоил он усилия и многих баронов Артура зарубил безжалостно. Однако скоро почувствовал Лот, что не видно конца сече и что тают силы одиннадцати владык, а враги их как рубились, так и рубятся. И тогда оглядел он поле битвы и узнал короля Борса, что разил неподалеку своим ясным клинком.

– Беда! – крикнул тогда Лот, поднес к губам рог и затрубил. А когда пробились к нему сквозь битву прочие владыки, сказал им так: – Иисус да убережет нас от гибели и ужасных увечий, ибо велика опасность, угрожающая нам. Король французский Боре бьется на стороне Артура, и не знаю я рыцаря, равного ему. А потому должны мы либо отступить, либо погибнуть, и, если не отступим мы мужественно и мудро, остается нам лишь смерть.

И порешили одиннадцать владык отвести свои пешие полки, чтобы не губить понапрасну простой люд, а всем рыцарям соединиться и стать насмерть. И поклялись они, что не предадут друг друга – все равно, жить им или погибнуть. И всякий, кто побежит, должен погибнуть от их руки. Потому починили они свои доспехи, выровняли щиты, взяли новые копья и застыли неподвижно, словно лес стоячий.

Артуровы же рыцари, видя, как уменьшились силы врага, ударили на них и рубились отчаянно, так что кони их ступали в крови, а гром от ударов был такой, будто в десяти адских кузницах ковали меч для сатаны. И когда уже сам Артур обнажил свой светлый клинок, рядом с ним возник Мерлин. Чародей сидел на черном рослом коне, и страдание было на его лице и печаль в глазах.

– Остановись, государь, – сказал он Артуру. – Неужто тебе еще мало? Скольких благородных рыцарей потеряла Британия нынче, а тебе все мало крови. Берегись! Видишь, как неустрашимо бьются одиннадцать владык, и всему твоему воинству не под силу сокрушить их. Значит, гневается на тебя Господь за пролитую сегодня кровь, и вот-вот удача отвернется от тебя. Отходи с поля боя, и пусть идут с миром твои враги, потому что дан им жестокий урок и не скоро они соберутся с силами.

И Артур послушался Мерлина, а одиннадцать владык со своими рыцарями, в изрубленных доспехах и израненные, ушли прочь. А на войско Артура напал небывалый сон, и когда король проснулся, то почувствовал, что раны его зажили, а так как был он молод и нетерпелив, то не захотел дожидаться пробуждения рыцарей, но вскочил на коня и двинулся прочь от своего войска в поисках приключений.

Едет Артур тихим шагом и вдруг видит: на опушке леса, где только что стояли насмерть одиннадцать владык, щиплет траву белый олень неслыханной красоты. Рога его как лес, сбросивший по осени листву, а шерсть – как первый снег. И загорелось у Артура сердце, захотелось ему добыть этого зверя. Пришпорил король своего коня, и началась у них охота. Мчится олень по узкой тропе – сбивает рогами листья; скачет король Артур – и разносится тяжелый топот по лесным дебрям. Совсем было догнал король зверя, но заступил ему путь могучий рыцарь, и щит у него был затянут медвежьим мехом. Так что не мог Артур увидеть герб рыцаря и узнать, кто перед ним. Однако же не разъехаться им было в лесной чаще, и придержал Артур своего коня.

– Сэр рыцарь, – обратился Артур к незнакомцу, – на этой тропе можно бы разъехаться двоим.

Но рыцарь в ответ на это поворотил своего коня боком и вовсе перегородил путь.

– Ага, – сказал король. – Вы, сэр, как видно, из тех, кто любит испытывать свои силы и бьется ни с того ни с сего с проезжими рыцарями. Повелеваю вам оставить этот обычай.

– А по мне, так обычай неплох, – ответил рыцарь дерзко. – И кому он не по нраву, пусть научит меня лучшему.

– Вот я и научу, – молвил Артур.

И они заслонились щитами и с такой силой сшиблись и так ударили копьями в середины щитов, что у обоих копья разлетелись в щепы, и оба коня рухнули наземь. Тут разъярились они, вытащили свои мечи и так рубились, что лишь осколки летели во все стороны. Наконец изловчился Артур и такой удар нанес рыцарю, что отскочило у него забрало от шлема и сам он, оглушенный, зашатался и упал.

– Так вот же тебе! – воскликнул король и взмахнул мечом над поверженным рыцарем. Но тут вспыхнул белым огнем клинок Артура и растаял, как лед на солнцепеке. В ужасе застыл король, ибо неслыханное чудо случилось на его глазах. И спокойно зазвучал голос Мерлина:

– Остановись, благородный государь!

Обернулся король, а чародей стоит рядом, словно и не расставались они.

– Не для того тебе этот меч достался, чтобы рубился ты с проезжими рыцарями. Не пристало королю носиться по лесным тропам и устраивать свары неизвестно с кем.

Крепко опечалился тут король Артур, потому что стоял он посреди дикого леса безоружный и не было с ним верных рыцарей.

– Что сделал ты, Мерлин? – спросил Артур. – Я бы на целый год отдал свои владения тому, кто вернет мне мой добрый меч, а что до этого поединка, то не я был ему причиной.

И тогда Мерлин успокоил короля:

– Никто не в силах вернуть этот меч, но другой клинок уже ждет короля Артура.

И с тем они поскакали по лесу и скакали три дня, пока не расступились деревья и не заплескалось у лошадиных копыт озеро, широкое и чистое. Молча ехали они вдоль воды, и, когда заклубился над озером туман, Мерлин придержал своего коня, а конь Артура остановился сам. И тут из тумана показалась лодка, просторная и богато украшенная; Мерлин и Артур соскочили с коней и вошли в нее. Огляделся Артур в поисках весел, а лодка уже сама отошла от берега и плывет в тумане. И чем дальше они отплывали, тем гуще делался туман, пока наконец и Мерлин с Артуром не перестали видеть один другого, а скоро и ржание их коней перестало доноситься с берега. И почудилось Артуру, что лодка остановилась. Тут поднялся ветер и разогнал туман, но не покачнулась лодка и волны не побежали по озеру. А когда не стало тумана и ветер стих, забурлила в озере темная вода и поднялась из пучины рука в рукаве белого шелка, а в пальцах у нее зажат меч. А Артур от такого дива сидел недвижим и безмолвен.

– Бери же, – сказал Мерлин. – Или меч тебе не по вкусу?

И тогда Артур протянул руку и взял меч из холодных пальцев. И снова забурлило озеро, и неведомо откуда опустился туман, а лодка пошла к берегу.

Долго они плыли в белом тумане, а когда стало слышно, как звякают уздечками их кони, спросил Мерлин:

– Что больше нравится вам, государь, ножны или меч?

И Артур потянул за рукоять и вынул клинок, а на нем было написано: «Эскалибур». Это было имя меча. А когда король перевернул меч, еще одна золотая надпись сверкнула на булате: «Ничто не устоит».

– В целом мире нет другого такого клинка, – молвил Артур.

А Мерлин усмехнулся.

– Берегите ножны, государь. И за десять таких мечей не отдавайте ножны. Покуда они у вас на боку, вы не потеряете ни капли крови, как бы ни были вы жестоко изранены.

И вот лодка пристала к берегу, и они пересели на коней и на диво быстро прибыли в Карлион, где ждали их бароны. Тут Артур поведал всем о том, что приключилось с ним в эти дни. А бароны весьма дивились, зачем их король подвергал себя опасности в одиночку. Однако, всякий про себя подумал, что радостно повиноваться королю, который сам готов пуститься в приключения, как и его бедные рыцари.

Как прибыло к Артуру посольство от короля Риенса

Едва успел король помолиться за погибших и отблагодарить живых, как прибыло в Камелот посольство от ирландского короля Риенса. Могучим рыцарем был посол Риенса, так что залюбовался его статью Артур, а рыцарь оперся на меч и сказал:

– Привет тебе, благородный сэр Артур, от славного короля Риенса. Нынче задумал мой король сшить себе новую мантию.

Немало удивился король Артур таким словам:

– Неужто у короля Риенса в целом королевстве не сыскался портной? Эгей, сэр Кэй, не послать ли нам королю своего портняжку?

Но королевский посол стукнул мечом по полу и сказал:

– Нет у вас портного для такой работы! Потому что задумал мой владыка оторочить свою мантию королевскими бородами. И только бороды Артура не хватает теперь. А коли уеду я отсюда с пустыми руками, то в скором времени явится и сам король с войском, и уж тогда Артуру одной бородой не откупиться. С головой возьмет ее мой владыка!

От гнева побледнели бароны, а иные схватились за мечи и ждали только знака, чтобы наказать наглого посла. Но спокоен остался Артур, лишь вздохнул прегорестно да погладил себя по румяной щеке.

– Вот беда – борода моя не выросла. Нечего мне с тобой отправить, сэр рыцарь. А будет охота у Риенса, пусть приходит. Найдем мы и для его бороды подходящее место.

С тем и отбыл посол. А рыцарь по имени Нарам сказал Артуру:

– Сэр, король Риенс могуч и горд. И не сомневайтесь, он выставит против вас великие силы.

– Ну что ж, – молвил Артур, – дойдет у нас и до него черед.

Как прославились рыцарь Балин и брат его Балан

Не много прошло времени, и от северных границ прискакал к королю Артуру в Лондон гонец. И поведал гонец королю Артуру о том, что король Риенс собрал своих рыцарей и грабит Артуровы земли и разоряет их нещадно.

– Видел ли ты их своими глазами? – спросил Артур. И тогда гонец обнажил свой меч, и все, кто был поблизости, увидели, что славный клинок покрыт зазубринами от рукояти до острия и алая кровь запеклась на нем.

– Клянусь своими шпорами, мы с рыцарями Риенса разглядели друг друга и эти молодцы не скоро меня забудут.

Порадовался король Артур на доблесть своего рыцаря и повелел всем баронам собираться без промедления в Камелоте, что лежит в трех днях пути от Лондона, и готовиться там к войне.

– Потому что великий будет позор моему королевскому достоинству, если не встретит Риенс могучий отпор.

И решено было устроить в Камелоте большой совет и турнир, чтобы те рыцари, кто не выходил еще на поле брани, показали свою рыцарскую сноровку да проверили бы своих коней и доспехи. А на большой турнир с торжествами и подарками не было у них тогда времени.

Но стоило Артуру со своими баронами рассесться в зале, вошел к ним оруженосец и сказал, что некая девица приехала издалека одна-одинешенька и просит позволения говорить с Артуром. Удивился король Артур, что в такое лихое время разъезжает девица по дорогам без свиты, и велел ей войти. А когда вошла она, то глядели на нее все не отрываясь, потому что хороша была та девица несказанно. И так она была легка и воздушна, что более походила на эльфов, которые живут в лесной тишине и летают над цветами.

А девица остановилась перед Артуром и скинула с плеч свой плащ, отороченный мехом куниц. И тут все увидели, что на поясе у нее добрый меч. А король удивился еще больше и спросил:

– Прекрасная девица, неужели и вы собрались на войну? Однако не подобает вам это. Да и меч, как видно, гнетет вас своей тяжестью.

Расплакалась девица и молила не допытываться о том, что случилось с нею, но лишь помочь в ее горе, как то и подобает рыцарям.

– Потому что только добрый рыцарь, не ведающий измены, подлости и обмана, сможет извлечь меч из ножен и избавить меня от его тяжести. И сейчас я в великом горе, потому что еду от короля Риенса, но ни сам он, ни бароны его не сумели помочь мне. А ведь говорят, что при его дворе много славных рыцарей.

– Великое диво! – сказал Артур. – Стыдно было бы мне и моим баронам не испытать судьбу.

И Артур взялся за меч и тянул с силою, но ничего не мог сделать. И все бароны, кто был в Камелоте, по очереди подходили к девице, но ни один не смог ей помочь. И девица опустила в печали голову, и бароны Артуровы опечалились, что не нашлось среди них достойного.

Но вышло так, что был в то время при дворе Артура бедный рыцарь. На несчастье, довелось ему в честном поединке зарубить родича короля Артура. Не заслонишься щитом от королевского гнева. Полгода продержали беднягу в подвале, но с доброй помощью баронов вышел он оттуда и жил незаметно и тихо в Камелоте. И вот пришел он потихоньку на королевский двор, увидел, как не дается рыцарям меч на поясе у девицы, и взыграло его сердце. Но был он беден и одет хуже королевских слуг, а потому не стал протискиваться вперед. Хотя знал и чувствовал, что этот подвиг по нему.

И когда девица поклонилась королю Артуру и всем баронам и собралась в обратный путь, этот рыцарь (его звали Балин) сказал ей:

А девица была не только прелестна, но и умна; она поглядела на плохонькую одежду Валина, на его стройный, мощный стан и сразу поняла, что этот молодец стоит куда дороже, чем обноски, в которые его нарядили.

Вот так девица ответила Валину. И понял Валин, что пора показать себя в деле. Шагнул он вперед, взялся за рукоять и за ножны и вытащил меч с легкостью. А король и все бароны очень подивились, что Валин совершил этот подвиг.

– Видит Бог, – сказала девица, – вот лучший рыцарь из тех, кого довелось мне встретить. А теперь, любезный рыцарь, возвратите мне этот меч.

– Ну нет, – отвечал Валин. – Мне этот меч по руке и по нраву, и отнимут у меня его только силой.

– Напрасно, – молвила девица. – Этот меч принесет вам много несчастий.

– А хоть бы и так, – не отступал Валин. – Разве пристало рыцарю прятаться от судьбы? Только сдается мне, что многие подвиги совершу я с этим клинком. И клянусь жизнью, не отдам его.

А благородная девица уехала, плача и печалясь.

И не знали бароны, что им думать об этом, и молчал Артур, оттого что не мог простить Валину смерти своего родича. Тогда Балин оседлал коня и сказал на прощанье так:

– Благородный король и вы, сэры! Велика честь служить Артуру, но не чудом и не хитростью хочу я стать одним из вас. Клянусь этим клинком, вы еще услышите обо мне, но лишь по зову Артура вернусь я в Камелот.

И с тем уехал Балин; два меча висели на его перевязи, а щита у него не было вовсе.

Едва отъехал Балин от Камелота, как увидел, что скачет к нему рыцарь, и он уже изготовился к поединку, но взглянул на щит и по гербу на нем узнал брата своего Балана. И тогда братья опустили оружие, сняли шлемы и расцеловались.

– Брат мой, – сказал Балан. (А он был старше Балина и любил его, как отец любит сына.) – Брат мой, дошла до меня весть, что стряслась с тобой беда при дворе гордого Артура. В тот же день я пустился в путь, чтобы освободить тебя из темницы и спасти от позора либо погибнуть.

И тогда Балин рассказал обо всем, что случилось с ним в Камелоте, и о том, как томит его немилость славного Артура. И прибавил:

– Нет ныне на земле короля славней Артура, и либо я сложу голову, либо добьюсь его любви. Заклятый враг моего короля Риенс стоит со своим войском у замка Террабиль. Поспешим же туда, брат мой, чтобы дошла наша добрая слава до Камелота.

– Что до Камелота, то нет во мне любви к тем, кто держал моего брата в темнице. Лишь ради тебя, Балин, отправлюсь я туда, и пусть любая твоя беда ударит в мой щит.

С тем и пустились братья в путь и до самого вечера не покидали седел. Лишь когда стемнело, остановились они, чтобы дать отдых коням и самим подкрепиться. Но едва в костре затрещали сучья и яркое пламя прожгло лесной мрак, приблизился к их костру человек.

– Садись, – позвал его Балан. – Уж верно, и для тебя здесь найдется, чем подкрепиться в этот вечер.

Поклонился путник рыцарям, сел у огня и сказал:

– Назовите мне ваши имена, благородные сэры, чтобы мог я поминать вас в своих молитвах.

– Ого! – рассмеялся Балин. – Да ты, видно, из тех, кому мало ужина, скоро ты захочешь, чтобы благородные рыцари рассказывали тебе сказки. А что до моего имени, то ты сейчас угадаешь его. – И Балин встал во весь рост и положил руки на рукояти своих мечей. – Рыцарем-о-Двух-Мечах зовусь я, и, клянусь, оба они не только для того, чтобы рубить в лесу сухие сучья.

– Берегись, Балин, – сказал на это путник, – потому что не будет тебе добра от одного из твоих клинков. И хоть успеешь ты себя прославить подвигами, но недолгим будет твое торжество.

Тогда поднялся с земли могучий Балан и стиснул в руке дубовый сук, толстый и тяжелый.

– Болтун и дармоед! – воскликнул он сердито. – Так-то ты благодаришь тех, кто дал тебе приют и пищу! Что ж, послушай тогда мое пророчество: не от меча или кинжала ждут тебя беды, о путник. Сдается мне, что опечалит тебя сейчас эта дубинка!

И уже занес Балан дубинку над головой путника, как вдруг удержал его Балин.

А он все время следил за путником не отрываясь.

– Постой, брат, – сказал он, – или не видишь ты, что не простой путник присел у нашего костра? Посмотри, как дивно меняется лицо его. Теперь он молодой, но стоит ему начать пророчествовать, как темнеют глаза и глубокие морщины рассекают щеки и лоб. Муками Господа нашего клянусь – это Мерлин, советник короля Артура и великий чародей.

Мерлин принял свое обычное обличье и произнес:

– Вижу, вы не из тех, кого пугают дурные пророчества, но без моих советов вам не добиться удачи.

– Что ж, – сказал Валин, – негоже нам отказываться от советов того, кого слушает король Артур.

И они скоротали ночь у костра, а наутро пустились в путь вместе с Мерлином.

Три дня скакали рыцари и мудрец, но Мерлин не проронил ни слова, так что стал Балан говорить своему брату:

– Что нам за нужда ехать с этим мрачным молчуном? И его хваленая мудрость – где она? Может быть, совет застрял у него в глотке? Так давай потрясем мудреца, чтобы вышли его премудрые мысли на Божий свет.

Но вот заночевали они в лесу среди густой листвы подле дороги. С коней сняли сбрую и пустили их пастись, а сами проспали до полуночи. Перед самой полночью Мерлин их разбудил.

– Подымайтесь, рыцари, – сказал Мерлин, – помогите друг другу надеть доспехи и вооружитесь, ибо настал ваш час. – И покуда рыцари застегивали доспехи, Мерлин взнуздал коней и подвел их братьям. – Слушайте меня, – продолжал Мерлин, когда Валин и Балан были в седлах. – Сейчас здесь проедет король Риенс и сорок его рыцарей. Непросто будет узнать короля Риенса в ночном мраке, но не тревожьтесь, рыцари, я сделаю так, что королевский конь станет ржать и храпеть не переставая. Прочие же не издадут ни звука. Ударьте тогда на врага, и дай вам Господь удачи. А уж лучшей службы благородному Артуру, клянусь вам, никто не сослужит.

Но вот застучали по дороге копыта, и лунный свет заиграл на вороненых доспехах. Могучие рыцари на закованных в сталь конях появились перед братьями. Прикоснулся Мерлин к мечам Балина и Балана.

– Да не затупятся ваши клинки, благородные братья!

И в тот же миг один из коней вскинул голову в черном доспехе и заметался так, что могучий седок едва сдержал его рукой в железной перчатке.

– Вот он, король Риенс! – воскликнул Балин и выхватил из ножен оба своих клинка, а Балан прикрылся щитом, поставил копье в упор, и двинулись они на рыцарей Риенса.

Десять рыцарей опрокинул на землю Балан, прежде чем разлетелось в щепы его доброе ясеневое копье, а потом достал меч и рубился без устали, хоть и сам был изранен жестоко. Балин же рубил черные доспехи двумя мечами, так что искры сыпались на дорогу и гремело и сверкало, словно гроза разразилась над лесом.

Наконец рухнул с коня последний из свиты короля Риенса, и сам Риенс выхватил огромный меч и устремился на братьев. Но Балин схватил один из своих мечей, словно копье, и метнул его в налобник королевского коня. Промялся налобник, украшенный самоцветами, и рухнул на дорогу конь, придавив короля Риенса всей тяжестью.

Тут же Балин соскочил на землю, распутал завязки на королевском шлеме, откинул его прочь и хотел было снести голову королю Риенсу. Но король взмолился о пощаде. И тогда братья связали его ремнями, а под ремни продели жердь, и повис Риенс между двумя конями, как пойманный на забаву вепрь или медведь.

Так и приехали братья в Камелот, и Мерлин явился тотчас к королю Артуру и сказал, что злейший его враг дожидается во дворе замка.

– Отлично! – обрадовался Артур и с мечом в руках поспешил на двор. Видно, доблестный король решил, что ждет его поединок, что честным единоборством решат они с Риенсом свой спор.

Удивился же Артур, когда посреди двора увидел связанного Риенса. И бароны стояли в недоумении и в толк не могли взять, как случилось, что рыцарь, столь доблестный и грозный владыка, лежит перед ними, как охотничья добыча. И только Мерлин оглядел всех и усмехнулся:

– Государь, рыцарь Балин, что добыл заклятый меч, и брат его Балан совершили этот славный подвиг. Только нет их нынче в Камелоте, ибо по великой гордости своей не стали братья дожидаться похвал, но, как подобает рыцарям, ускакали на поиски новых приключений.

Опечалился Артур и хотел уже послать своих баронов на поиски Балина и Балана, но в этот час в Камелот прискакал гонец и принес известие, что Неро, брат Риенса, готов завтра напасть на войско Артура и что Лот из Оркнея со всеми своими полками поможет ему.

– Что ж, – сказал Артур, – великие заботы входят к нам не спросясь.

И ему подали доспехи и вывели коня, и выступил король из Камелота. А Мерлин исчез, и никто из баронов не мог понять, как это вышло.

Как Артур победил Неро и Лота Оркнейского

Десять полков короля Артура встали перед замком Террабиль, и сверкающей стальной полосой стоял перед ним Неро со своим войском.

– Храни нас Господь, благородный король, – говорили Артуру его бароны. – Великое войско стало против нас, и не пришлось бы нам совсем худо, когда явится сюда Оркнейский владыка Лот со своими рыцарями.

Но Артур лишь рассмеялся в ответ на это:

– Видно, не рыцари, а звездочеты собрались в моем войске, и считать чужие шлемы им привычней, чем греметь мечами по чужим доспехам.

И бароны устыдились своей робости, а когда Артур протрубил в рог, так пошли на врага, что дивно было смотреть, как рушились на землю рыцари Неро и щиты и копья разлетались в щепы. Словно молния сверкал Эскалибур короля Артура, и не было доспехов, что устояли бы перед этим клинком. И Валин с Баланом в самый разгар битвы прискакали на помощь Артуру и так крушили врага, что те, кто видели их, говорили, что это ангелы, посланные с неба, или же дьяволы из преисподней, потому что не дает Господь такой мощи смертным рыцарям. А мечи в руках у Валина вертелись, как мельничные крылья, и молола смерть на этой мельнице свою муку.

Но вот сэр Кэй опустил свой меч, потому что оставили его силы, и оглядел поле битвы.

– Благословен будь наш король, – сказал он своему отцу, сэру Эктору. – Едва ли половина осталась от полков Неро, и, видит Бог, еще до захода солнца они побегут от нас. Но великая будет беда, если явится со своими полками Лот и ударит на нас со свежей силою.

Король Артур слышал это, и тяжко стало у него на сердце.

Уже оставило войско Лота свои шатры, уже знамена на длинных древках поднялись над полками, когда появился перед владыкой Мерлин.

– Рассуди, – сказал чародей Лоту, – рассуди, владыка. Разве не глупец тот, кто блуждает в потемках, а факела не зажжет? И бьется о стенки, и падает с лестницы, и глядит в темноту, а разглядеть не может ничего.

Понял Лот, что неспроста явился к нему Мерлин, и ему захотелось услышать прорицания чародея. «Кто знает, – подумал Лот, – не поссорился ли Мерлин с Артуром, не хочет ли он теперь помочь своей мудростью мне, Лоту Оркнейскому?»

Чудные речи повел Мерлин перед Лотом Оркнейским. Войску Лота он сулил славные победы, а самому Лоту власть и почет.

И Лот, и его бароны заслушались мудреца, и все войско их застыло в ожидании. Как вдруг один из баронов, что бывал при дворе короля Артура, воскликнул:

– О владыка! Не иначе как дурачит нас этот шут в черной мантии! Ведь всякий при дворе короля Артура знает, что дряхлым стариком кажется Мерлин во время своих пророчеств, а погляди ему в лицо сейчас!

Заглянул Лот под капюшон Мерлина, и ясные молодые глаза глянули на него. Звонко расхохотался Мерлин, вскочил на невесть откуда взявшегося черного коня – и пропал. Словно ожило огромное войско: загремели доспехи, заржали кони, двинулись полки. Но показался на дороге всадник в изрубленных латах, подскакал к Лоту, поднял решетку на шлеме.

– Нет больше войска Неро! – сказал он Лоту и рухнул с коня бездыханный.

– Вот они, хитрости Артурова чародея! – закричал Лот. – Словно лягушки перед ужом, застыли мы перед ним, и ушло время, и не встанут с земли славные рыцари.

В великом гневе пришпорил Лот своего коня, потому что крепко надеялся, что обессилели люди Артура после боя и сомнет он их свежими своими силами. Но, как видно, удача отвернулась от Лота. Не было у его войска сил устоять под ударами Артуровых рыцарей, и сам Лот не ушел живым с этого поля. Сверкнул над Лотом заклятый меч Валина, и не устояли дорогие доспехи Оркнейского владыки. Будто сквозь тонкое сукно, прошел клинок сквозь латы, глубоко прорубил могучее тело рыцаря. И истек кровью Оркнейский владыка, и упал забралом в густую конскую гриву. А конь его, покуда шла битва, носил мертвого владыку среди бойцов, и ржал, и храпел, словно звал кого-то. Да только не слышал никто его ржания за грохотом боя… Словно хищники, что, насытившись кровью, прячутся в норы, скрылись и клинки в тесных ножнах. А Валин оглядел заклятый клинок и сказал Балану:

– Видно, прав я был, что не отдал этот меч. Может статься, один Эскалибур короля Артура сравнится с моим клинком. Уж теперь-то благородный Артур непременно призовет меня к своему двору. Скажи, Балан, видел ли ты другого рыцаря, что, отбросив щит, разил бы, как я, и остался невредим? Нет, не заклятый этот меч, а благословенный, и хватит с меня отныне и одного этого клинка. – И с этими словами отцепил Балин другой меч и бросил его туда, где валялся чей-то разрубленный щит. Балан же выслушал его и произнес:

– Что ж, брат, мы нынче и в самом деле потрудились не худо. Да только не по мне это – ждать похвал да приглашений. Делай как знаешь, брат, а про меня эти гордецы еще услышат.

И разъехались братья каждый в свою сторону.

Печально гудели колокола в Камелоте, когда прощался Артур с павшими. И друзей и врагов похоронил великодушный король как подобает, когда же минули дни траура, пришел к нему в покои сэр Кэй, а с ним – знатнейшие рыцари Британии. И так они сказали своему королю:

– Доблестный Артур, уже три щита с королевскими гербами изрублены в битвах, уже и четвертый щит оковывают для тебя сталью королевские оружейники. И хоть нет для рыцаря большей чести, чем служить славному вождю, но сталь разит одинаково и труса и храбреца, и, если приключится тебе смерть в бою, на кого оставишь эту землю и своих рыцарей?

А Мерлин приблизился к трону и сказал негромко:

– Хвала королю Пендрагону, что оставил нам Артура, но не пора ли и Артуру подумать о наследнике?

И порешили все бароны, и согласился король, что настало время привести в Камелот королеву.

– Однако, – спросил Мерлин Артура, – есть ли на свете такая, что была бы вам по сердцу больше, чем другие?

И Артур признался, что давно ему по сердцу Гвиневера, дочь короля Лодегранса из страны Камилард. Тут же Мерлин собрался в дорогу, чтобы сосватать Гвиневеру для Артура. И многие достойные бароны отправились с ним.

Когда же Мерлин прибыл в Камилард, то с великим почетом и радостью встретил его король Лодегранс, ибо радовался он случаю породниться со столь могучим королем. Но крепко призадумался Лодегранс, когда стал выбирать свадебный подарок для зятя и дочери.

– Что толку посылать Артуру самоцветы и золото? У такого владыки сундуки полны сокровищ. И земли не нужны Артуру – своих земель у него довольно. Но я пошлю ему дар, который обрадует его больше всех сокровищ, – я отдам ему Круглый стол, что получил от отца его, Пендрагона. Не знаю, что за сила заключена в этом столе, но стоит рыцарям раз собраться вокруг него, и становятся они словно братья и, на какой подвиг ни соберутся, все им по плечу.

Так и отправился Мерлин в обратный путь. На черном жеребце скакал мудрец рядом с повозкой Гвиневеры, а позади везли Круглый стол и покачивались в седлах рыцари, которых король Лодегранс послал служить Артуру и Гвиневере.

Еще не показались впереди высокие стены Камелота, когда встретил король Артур свою невесту. Чтобы быть рядом с королем, Гвиневера пересела на коня, и жених с невестой поехали рядом, а все дивились тому, как похорошели они, едва увидели друг друга. А кое-кто из баронов даже оглядывался на Мерлина: нет ли тут его колдовства. Только не было в этом чародейства, просто юные и прекрасные Артур и Гвиневера не сводили друг с друга глаз, и у каждого в лице кроме своей красоты цвела красота другого. И никакому колдовству такое не под силу.

Но вот распахнулись ворота королевского замка, и Артур отвел взгляд от нежного лица своей невесты.

– Мерлин, – обратился король к мудрецу, – что за стол сгружают во дворе замка, что за рыцари окружают нас?

И тогда Мерлин понял, что любовь к Гвиневере ослепила на время благородного Артура. И он рассказал королю обо всем, что было в Камиларде, и о свадебном подарке Лодегранса.

– Рыцари Круглого стола! Вот как будем зваться мы отныне! – воскликнул счастливый король. И тут же велел поставить Круглый стол в единственном круглом зале Камелота.

– О король, – молвил тут сэр Кэй. – В этом круглом зале одно-единственное окно. Неужели благородные рыцари должны сидеть в темноте, как летучие мыши?

Но не обратил король внимания на слова сэра Кэя, а велел созвать дюжих слуг и живо занести стол в круглый зал. И когда рыцари, теснясь и задевая друг друга в темноте, вошли туда, уныние охватило их, и многие тут подумали, что прав сэр Кэй и что разве только летучим мышам и мохнатым паукам уютно в такой темноте и затхлости. И только поперек стола протянулась полоса солнечного света, что падал из узкого окна. Ясная, словно королевский клинок Эскалибур, пересекала она стол, и молча стояли вокруг смущенные рыцари.

Но вот в пыльном мраке послышались шаги, и Мерлин, шурша плащом, приблизился к столу.

– Слушай, Артур! – сказал он, и голос его во мраке прозвучал отчетливо и гулко, как церковный колокол. – Слушайте и вы, благородные рыцари. Еще для короля Пендрагона изготовил я этот стол. Но лишь здесь, в Камелоте, соберутся вокруг него те рыцари, кому суждено пережить самые удивительные приключения и совершить самый замечательный подвиг.

Тут показалось рыцарям, что словно бы свежее и чище стал воздух зала, а Артур хлопнул негромко в ладоши, и слуги, неслышно ступая по каменным плитам, один за другим вошли в зал. И у каждого в руке был зажженный факел. Факел за факелом вставляли они в чугунные кольца, вделанные в стены, и все светлее становилось в зале. Но – чудо! И при свете факелов не тускнела лежавшая на столе солнечная полоса. Напротив – ясно увидели рыцари, что она указывает на одно из сидений, что расставили вокруг стола проворные слуги. И тогда Мерлин подошел к этому сиденью и выдвинул его так, что все увидели, как на нем сверкнули золотые буквы.

– Король Артур! – прочел Мерлин и, низко поклонясь, подвел короля к его месту.

Тогда и другие рыцари, набравшись духу, принялись отодвигать сиденья, и каждый рыцарь нашел свое имя. Только на двух сиденьях не оказалось надписей, но, как ни просили Мерлина растолковать, в чем тут дело, усмехался мудрец и лишь не велел никому занимать эти сиденья:

– Славные рыцари сядут на них рядом с вами, но скрыты еще их имена.

Однако кое-кому пришло в голову, что во всем этом одно колдовство Мерлина и не будет Артуру и его рыцарям удачи, когда расположатся они у Круглого стола. Усмехнулся на это Мерлин и немедля послал верного человека в Кентербери за епископом. И епископ не стал откладывать, а тут же пустился в Камелот и с превеликой торжественностью освятил каждое сиденье крестом и молитвой. И успокоились маловеры.

А король Артур объявил, что ждет к себе на свадьбу всех баронов, и бароны стали собираться в Камелоте, только не было среди них Балина и Балана, и оттого горевал Артур. Мерлин же и племянник короля Гавейн, и другие рыцари решили отыскать славных братьев и в тот же день выехали из ворот Камелота.

Как снова встретились Балин и Балан

Тем временем скакал благородный Балин по лесам и полям Англии, и не часто приходилось ему ночевать под крышей. Дичина, испеченная на углях, служила ему пищей, а чтобы напиться или освежить лицо, он шлемом зачерпывал воду из лесных ручьев. Случалось, что поднимали его на смех встречные рыцари, ведь не было у Балина ни щита, ни копья. Но столь искусно рубился Балин заклятым своим мечом, что скоро не осталось охотников шутить над его доспехами. А по Англии ходили рассказы о рыцаре без щита, который никому не отказывает в помощи. И с надеждой поджидали его убогие и обиженные.

Как-то раз утомленный Балин задремал в седле. Когда же рыцарь проснулся, то увидел, что поводья выпали у него из рук на левую сторону, зацепились за рукоятку меча, и пришлось коню свернуть влево. Спохватился было рыцарь, потому что не собирался ехать по этой дороге, но увидел вдруг, что в стороне от дороги на каменистом холме стоит огромный крест. Подъехал Балин к кресту и прочел на нем: «Остановись, о рыцарь! В трех днях пути ждет тебя смерть». И тут же над пустынной окрестностью раскатился звук рога, словно охотники затравили зверя и сзывают теперь загонщиков, чтобы, торжествуя и веселясь, вернуться в замок своего господина.

Оглянулся Балин по сторонам, но ни охотников, ни собак не увидел он.

– Быть, как видно, этой дичью мне, – проговорил рыцарь. – Да только не для того я пустился в путь, чтобы уходить от беды да прятаться от смерти. – И он кольнул своего коня шпорами и поскакал по дороге, а скоро впереди показался замок.

Остановился Балин и стал ждать, не появится ли грозный соперник. Однако пусто было перед замком, только из-за стен доносилась веселая музыка. Когда подъехал Балин к воротам, они гостеприимно распахнулись и навстречу рыцарю вышло великое множество нарядных дам и веселых кавалеров.

– Храни вас Иисус! – воскликнул изумленный рыцарь. – А где же тот грозный боец, что стращает смертью всех и каждого? Уж не шутка ли эта грозная надпись на придорожном кресте?

Но громче заиграла музыка, и две прелестные дамы, подхватив под уздцы коня, ввели Балина в замок.

– Замок Веселых Рыцарей приветствует вас, благородный сэр, а что до грозного бойца, которого вы думали встретить здесь, то его замок дальше, и лучше бы вам не думать о нем, ибо вряд ли кому суждено одолеть его в схватке.

Еще громче заиграла музыка, и дама в красном бархатном наряде и с алмазной пряжкой в пышных волосах поднесла Балину серебряный кубок, и был тот кубок покрыт узорами, от которых у рыцаря дух захватило. Отпил Балин из кубка, а дама спросила:

– Разве не по сердцу тебе замок Веселых Рыцарей? Разве горчит вино в кубке или музыка плоха? Отчего же ты еще в седле? Оставайся с нами, Балин. Перед печалью и скукой прочно закрыты ворота замка.

Хотел Балин натянуть узду, уехать из замка Веселых Рыцарей, но околдовал его дивный вкус вина, заворожили речи прекрасной хозяйки замка. А она зовет проворного слугу и велит снова наполнить бокал.

– О Балин, разве нет за твои подвиги лучшей награды, чем смерть? Да и к чему тебе биться с этим рыцарем? Ведь этот свирепый безумец нападает на всякого, кто хочет проехать мимо его замка, а что тебе за нужда ехать к нему? Или тесно стало в английской земле?

И с тем прекрасная дама положила свою нежную руку на ладонь Балина, но страшно холодными показались Балину ее пальцы, и горечь почудилась рыцарю в душистом вине.

И тогда вынул он наполовину свой меч, скинул железную перчатку с левой руки и прижал ладонь к лезвию меча. Брызнула кровь, и словно очнулся рыцарь, глянул с презрением на пышные наряды и повернул к воротам своего коня. Но услышал он вдруг за спиной:

– Постой, о Балин!

И тогда обернулся Балин и видит статного рыцаря в зеленом наряде. Подумалось ему, что не арфа таким рукам впору, а копье, и что боевой доспех должен лежать на его плечах, а не заморский бархат. А рыцарь подошел к нему и крепкой рукой придержал коня.

– Знай же, о Балин, что есть в этом замке рыцари, которые выходили на бой с тем, на кого поскачешь ты сейчас. И всех нас одного за другим сокрушил он. И не хватило у нас духу принять смерть от меча и кинжала, но молили мы о пощаде и клялись ему в вечной верности. А он оставил нам жизнь и не обидел наших дам, лишь поселил нас в этом замке и щедро одаривает нас, и – чего мы ни пожелаем – все исполняет. Но на великий позор рыцарству остались мы живы! Роскошью и богатством должны мы завлекать храбрецов, что скачут на бой, и всякий раз, когда веселых рыцарей становится на одного больше, он радуется так, словно побил грозного соперника.

– Горе! Горе и позор всем рыцарям, по каким бы дорогам ни скакали они! Неужто ни один не выбрал смерть и не плюнул ему в лицо?

– Не горюй, Балин, немало было и храбрецов. Да, видно, не родился еще такой боец, что побьет нашего господина. И в пешем, и в конном бою нет ему равных.

– Что ж, – сказал Балин, – теперь мне ясно, что иная жизнь хуже смерти. Лучше сто жизней потерять в бою, чем жить, как вы. Будьте вы прокляты!

Оглядел их Балин и поехал прочь. Иные твердят, будто грозил он мечом и кричал на веселых рыцарей, но лишь по глупости говорят они такое. Что толку кричать тому, кто не слышит Бога и совести? И достойно ли рыцаря грозить мечом, как розгой?

Только сразу не уехал Балин. Снова остановил его рыцарь в зеленом наряде.

– Видно, крепко ты веришь в свой заклятый меч, Балин, раз едешь без щита и копья. Но знай, что тот рыцарь нападет на тебя с копьем непременно, и не успеешь ты глазом моргнуть, как окажешься на земле. А потому, рыцарь, возьми мой щит. Немало он принял на себя ударов в прежнее время, и не повинен он в том, что недостало его хозяину мужества. – С тем подал он Валину добрый щит с гербом – крепостной башней на лазоревом поле. – Возьми и копье. – И протянул рыцарю славное ясеневое копье с квадратным древком.

Вот так и уехал Балин из замка Веселых Рыцарей в полном вооружении, и горестные думы одолевали его. А в замке в тот день до самого вечера не звучала веселая музыка.

Но едва прошла ночь и румяное солнце покатилось над Англией обычным своим путем, новые гости постучали в ворота замка Веселых Рыцарей. И нарядные обитатели вышли, по своему обыкновению, навстречу гостям. Только разом смолкла музыка, когда тяжелый взгляд Мерлина встретил их, а шутки и смех оборвались, словно щебетанье птиц на лугу, когда зоркий ястреб раскинет тяжелые крылья и парит беззвучно и страшно в пустом небе.

Не долго говорил Мерлин с веселыми рыцарями, да не многое и знали они. Минута, другая – и снова скачут бароны за Мерлином, спешат скликать гостей на свадьбу Артура.

Спешит усталый конь землепашца в конюшню, и лошадка купца-горожанина помнит дорогу к дому, когда возвращается с хозяином из чужих краев, но только рыцарский конь чует сечу и рвется туда, где гремит железо и льется кровь.

Все быстрей идут кони Мерлина и баронов Артуровых. Не нужны им понукания, и шпоры не ранят их бока. Сами спешат они.

– Благородные сэры! – воскликнул Мерлин. – Неспроста ярятся наши кони, и натягивают удила, и храпят тревожно. Гостей на свадьбу собираем мы, а кого встретим – бог весть.

И не стали бароны попусту тратить слова, но опустили забрала на шлемах да уселись в седлах покрепче.

И вот вынесли их кони на берег реки, и увидели бароны, что застыли на широком лугу два бойца. Копья их лежат в упорах, забрала опущены, и грудь заслонена щитом. Вгляделся Мерлин и увидел на одном из щитов крепостную башню. Горестно вздохнул мудрец.

– Валин, Валин, видно, пустым останется твое место на свадьбе у короля. Сам выбрал ты свою судьбу, и нет такой силы, чтобы остановить тебя.

А тем временем рыцари пришпорили коней и пошли друг на друга, тяжелые и могучие. И силен был их удар, и копья так крепки, что рухнули и кони и всадники, и остались оба без чувств лежать на земле. А племянник Артура Гавейн и прочие бароны воскликнули тогда с великой радостью:

– Хвала Господу!

Ибо думали, что, померившись силой, разойдутся бойцы и не прольется кровь, а иные из них хотели было поспешить к поверженным рыцарям и поднять их с земли и снять доспехи. Но не двинулся с места Мерлин, лишь проговорил глухо:

– Оставьте, благородные бароны. Упаси вас Бог встать между этими бойцами, ибо суждено им пройти свой путь до конца, и ничья кровь их теперь не остановит.

И легли на лицо Мерлина морщины, и глаза потухли, как у древнего старца.

А тем временем пришли в себя бойцы, и поднялись на ноги, и принялись разить друг друга мечами. Неизвестный рыцарь пробил Валину щит и разрубил шлем, но тут Валин нанес ответный удар злосчастным своим мечом и едва не сразил врага. Так бились они, пока не задохнулись.

Но оглянулся Валин, увидел знакомых рыцарей, и словно прибавилось у него сил. И снова схватились они, прежестокие наносили друг другу раны. И дышать они стали громко и часто, и трава вокруг них стала красной от крови. По семи ужасных ран зияло на теле у каждого, и всякая из них была смертельна. А они все продолжали биться, да так, что потом не верили люди, слушая рассказы об их поединке. Латы их расклепались, и тела были обнажены. Наконец обессилели оба и рухнули на скользкую от крови землю. И неизвестный рыцарь достал кинжал, ибо меч не в силах был поднять, и подполз к поверженному врагу. Но без движения лежал Балин, и щит его с крепостной башней валялся рядом разрубленный. И тогда неизвестный рыцарь, чтобы глянуть в лицо врагу, поднял забрало на разбитом шлеме Балина и стер рукой кровь с его лица. И услышали Артуровы рыцари горестный стон его:

– О Балин, брат мой! Зачем я дожил до этого дня? Зачем скрылся ты под чужим гербом?

И упал с Балином рядом и испустил дух.

Тогда Артуровы бароны в великой печали подъехали туда, где земля раскисла от крови, как от дождя, подняли забрало у второго рыцаря и узнали Балана. И плакали рыцари от жалости и горя, ибо в страшном грехе погибли рыцари, подняв брат на брата мечи.

А к утру Мерлин искусным своим чародейством воздвиг над могилой братьев надгробие, а заклятый меч Балина вонзил в мраморный столб. Столб же поставил посреди реки. С тем и тронулись бароны и Мерлин в обратный путь.

Когда же прибыл Мерлин с баронами в Камелот, прошел он, ни минуты не медля, в зал Круглого стола и хотел поведать королю Артуру о горестной кончине Балина и Балана. Но поднялся король мудрецу навстречу и с великой печалью сказал:

– Недобрые вести, Мерлин. Видно, нет в живых Балина, и сколько ни ищи его – не найдешь. Взгляни на этот факел. Два дня минуло, как погас он, и никакими силами не зажечь его снова. Прочие же горят не сгорая, и даже ветер, что залетает в окно, не поколеблет их пламени. Недолгую жизнь отмерил Господь рыцарю, так неужели и память о нем погаснет, как этот факел, и, когда уйдем мы один за другим, одна только тьма останется над Круглым столом?

И многим тут показалось, что и вправду потемнело в зале Круглого стола и, подобно черному туману, клубится под потолком, густеет мрак. Но протянул Мерлин руку и коснулся плеча Артура:

– Не горюй, благородный король! Пусть недолго суждено гореть этим факелам – не сомкнуться над Круглым столом мраку. А большего не ждите от меня нынче, ибо не все следует знать наперед.

Сказав это, вышел Мерлин из зала, и в тягостных раздумьях остались король и рыцари.

Как пошли войной на Артура пять королей

Всякое горе проходит, и нет такой печали, что томит без конца. Вот и пришло время свадебного пира в Камелоте. И день и ночь пировали бароны и громко славили короля и королеву, а в огромных очагах пылали стволы вековых дубов, и жарились на вертелах кабаны и олени. Бродячие певцы-менестрели без устали перебирали струны, а во дворе замка для простого люда откупорили бочки с вином, и, говорят, в самом Лондоне было слышно, какое веселье идет в Камелоте. Но проскользнул вдоль стола человек в пропыленном плаще, склонился к плечу короля Артура и недолго шептал ему. И потухла радость в глазах Артура.

– Увы! – вскричал Артур. – Ни на месяц не было мне покоя, с тех пор как стал я королем этой страны. Так не опущу же я меча до тех пор, пока терзает враг моих подданных. И пусть, кто желает, едет со мною, а кто не пожелает – Бог тому судья!

Не мешкая отправил король гонцов к тем баронам, кого не было в тот час при дворе, потому что велика была опасность и король Ирландии с королем Дании уже грабили Артуровы земли, а еще трое королей плыли к ним на помощь. Потом пришел Артур к королеве Гвиневере и сказал ей так:

– Госпожа моя, готовьтесь в поход и вы, ибо я не в силах долго быть в разлуке с вами. Не тревожьтесь ни о чем: пока вы со мной, ни один враг не заставит меня опустить меч, ведь я не допущу, чтобы с моей дамой приключилась беда.

И едва над Камелотом занялся день, благородный Артур выступил на врага, а с ним все, кто был в Камелоте или успел прискакать по его зову.

И Акколон, коварный рыцарь феи Морганы, примчался в Камелот, потому что нет для хитрецов и изменников лучшего времени, чем война. Бьются рыцари, рубятся нещадно, и никто не дивится тому, что лучшие из них гибнут первыми, и никто не ищет злодея, что нанес удар и скрылся за чужими спинами.

И вот встал король Артур со своим войском лагерем в лесу, а лазутчики пяти королей тут же донесли об этом своим владыкам. И пять королей собрались на совет, и обратился к ним король Дании:

– Лучшие рыцари христианского мира собрались у Артура, а кто не верит мне, тот пусть вспомнит, как разгромил он одиннадцать владык. А потому должны мы день и ночь спешить навстречу Артурову войску, пока не сойдемся с ним и не испытаем свое счастье. Ибо чем больше проходит времени, тем сильней становится Артур, оттого что спешат к нему и благородные рыцари, и простой люд. Мы же – в чужой стране, и войско наше, как снег на солнечном припеке. Но король Артур, на наше счастье, так храбр и так в своей доблести уверен, что стоит сейчас лагерем с малой дружиной, и следует нам ударить на него и перебить его рыцарей порознь, пока один не успел подойти к другому на подмогу.

На том и порешили пятеро королей и оседлали коней, пустившись навстречу Артуру.

Таится в засаде лев, и хищная щука прячет свое длинное тело среди речной травы. И только благородный рыцарь идет на врага прямо, и ждет его без хитрости, и без подлости бьется.

Спит в своем шатре король Артур, и сэр Кэй, и племянник короля сэр Гавейн, и верный рыцарь Грифлет – все спят, и оружие их лежит в стороне.

Вдруг раздался в лагере великий шум, и крики «Измена!» разбудили рыцарей.

– К оружию, друзья! – вскричал Артур.

И в тот же миг они облачились в доспехи и схватили оружие. Но тут явился к королю раненый рыцарь и молвил так:

– Спасайтесь, сэр, и спасайте госпожу мою королеву, ибо войско наше разбито и множество людей порублено.

А королева Гвиневера уже была верхом, и без страха слушала она шум битвы, и рука ее, сжимавшая повод, не дрожала.

– Господин мой, – сказала Артуру Гвиневера, когда с тревогой взглянул на нее король. – Покуда ваша душа тверда, не будет страха и в моем сердце. Так останьтесь же рыцарем, а вашей королеве ничего более и не нужно.

Король с королевой и те трое рыцарей поскакали берегом реки туда, где широкий Хамбер сливается с морем. Собрались они переправиться на другой берег, но высокие волны прилива шли в реку из моря, и бились кони, и нельзя было заставить их шагнуть в воду. Снова взглянул король Артур на прекрасную свою избранницу и с великой болью в сердце произнес:

– Два пути оставила нам судьба, да цена им одна: попасться в руки врагу на позор всему королевству либо утонуть в высоких волнах Хамбера.

– О, мой король, – сказала на это королева Гвиневера, и темны были ее синие глаза, как бурные воды Хамбера. – О, мой король, никто не ведает, какую судьбу уготовят нам враги, так не лучше ли рука об руку сойти в холодные волны Хамбера, а что до благородных рыцарей, то пусть Господь хранит их на трудном пути.

В великой тоске и смущении глядели рыцари на короля с королевой, и слезы навернулись на глаза баронов. И вдруг увидел сэр Кэй пятерых королей, которые одни, без свиты, скакали на них с копьями в руках.

– Глядите, – сказал сэр Кэй, – видно, сама судьба решает за нас. Поскачем же навстречу пятерым королям и померимся с ними силою. Ведь было бы теперь великим позором выбирать и раздумывать.

Но заколебался племянник Артура сэр Гавейн, ибо был он юн и неопытен в схватках.

– Увы, – вздохнул он, – нас лишь четверо.

Сэр же Кэй только посмеялся на это и подхватил правой рукой свой мушкель.

– Не тревожьтесь, – сказал он и взмахнул мушкелем. – Тех двоих, что скачут справа, я возьму на себя, вы же ударьте на остальных, и не дай нам бог осрамиться перед королевой.

И с тем пустил сэр Кэй своего коня во весь опор и с великим искусством увернулся от коня датского короля, подъехал к нему справа и так грянул мушкелем по шлему датчанина, что отскочило забрало, разошлись стальные полосы и кровь залила лицо датского владыки. Рухнул он с коня замертво.

Увидел это сэр Гавейн, и дух его укрепился, и такой удар копьем нанес он своему сопернику, что пробил латы, словно то была сельская изгородь, и вышел наконечник его копья у того из-под лопатки. Тогда сэр Грифлет кинулся в схватку, перерубил нацеленное на него копье, а рыцаря зацепил рукояткою меча за стальной воротник и вырвал из седла. И тот грянулся на землю и сломал себе шею. Увидел тут сэр Кэй, что второй его противник поворачивает на него коня и что ни увернуться, ни прикрыться щитом нет у него времени, и тогда схватил доблестный сэр Кэй двумя руками свой мушкель и с такой силой метнул его навстречу врагу, что тяжкий стон послышался из-под его забрала. Мушкель попал в решетку на шлеме, и так могуч был бросок сэра Кэя, что остановился конь под его противником и забрало вогнулось внутрь шлема, а несчастный рыцарь упал с коня и лежал недвижим.

Тут и другие управились со своими противниками, а король Артур сказал:

– О таких ударах поют песни на королевских пирах. Ты с честью выполнил свое обещание, сэр Кэй.

Тем временем на волнах Хамбера показалась лодка, и они посадили в нее королеву, а сами поскакали в лес, где укрылись Артуровы рыцари, и объявили им, что пять королей убиты. Артур повелел своим рыцарям держаться до наступления дня и посулил им решительную победу.

Так все и случилось, как сказал король. Едва занялась заря, нашли вражеские рыцари убитых королей на берегу Хамбера. И так велики были их горе и растерянность, что, когда ударил на них Артур, не смогли пришельцы собрать силы для отпора и бежали к своим кораблям. Да мало кто из них уцелел.

По окончании же битвы Артур послал за Гвиневерой, и горячо молились они, благодаря Господа за победу.

Как избежал король Артур многих бед

Едва вернулось королевское войско в Камелот, повелел Артур праздновать победу. Но только вошел он вместе с рыцарями в зал Круглого стола, как горестный стон вырвался у многих, потому что еще один факел потух. Всего же удивительней показалось рыцарям, что потух факел над сиденьем сэра Кэя. Сам же Кэй, живой и невредимый, стоял рядом и дивился вместе со всеми.

– Кэй, благородный Кэй! – воскликнула королева Гвиневера. – Неужели беду сулит тебе этот знак?

Не отрываясь смотрел на погасший факел сэр Гавейн и вдруг воскликнул радостно:

– Нет, госпожа моя королева, не беду сулит этот знак сэру Кэю! Ибо потух факел, но остался свет его.

И тут все рыцари, сколько их ни было в зале, увидели, что исходит от потухшего факела свет. И не с чем им было сравнить этот свет, ибо никто из рыцарей не видел подобного, но радовались их сердца и тянулись к этому свету.

– Рыцари! Благородные сэры! – воскликнул Артур. – Не было в минувшем сражении бойца, равного сэру Кэю. И клянусь своей честью, короной своей клянусь, что дивная сила Круглого стола сделала для нас зримым свет его доблести. Кто бы ни взял в руки огниво, падают искры от огнива на сухой мох, и вспыхивает от тлеющего мха факел, и светит в темноте, но лишь мужество и верность рыцаря осветят тех, кто собрался у Круглого стола. Недаром же этот стол вышел из рук премудрого Мерлина.

И дивились рыцари словам Артура и радовались, и на славу удалось их торжество.

Когда же кончился пир и утомленные слуги заснули по углам, подошел к королю Артуру рыцарь Морганы Акколон и сказал владыке, что бродит в лесах у Камелота неслыханной мощи медведь. И так этот зверь могуч, что доспехи на рыцарях разрывает, как пергаментные листы, на которых пишут монахи. Тут же вышел Артур из-за стола и велел седлать коней для охоты, потому что не терпелось ему испытать силу в единоборстве со столь могучим зверем. Рыцаря же Акколона не отпускал от себя король, потому что крепко надеялся, что первым с его помощью отыщет чудовище и одержит славную победу. И когда охотники въехали в королевский лес, что подступал в ту пору к самому Камелоту, так сказал Акколон Артуру:

– Благородный Артур, пусть гневаются на меня рыцари Круглого стола, но ни одному из них не открою я места, где скрывается чудо-зверь, потому что одного короля достоин этот подвиг.

– Воистину, – ответил король Артур, – я не забуду твоей услуги, сэр Акколон. Поскачем же без промедления.

И подивился про себя сэр Акколон, как легко идет Артур в западню, ибо вовсе не к медвежьему логову собирался вывести короля рыцарь коварной Морганы. А знал он от безжалостной волшебницы то место в лесных дебрях, где скрывался страшный великан-людоед. И не было у Морганы средства вернее, чтобы погубить Артура, потому что слыл тот великан непобедимым и только бегством можно было спастись от него. Но твердо помнила безжалостная Моргана, что не побежит Артур, но будет стоять до последнего.

И вот, когда показалась впереди поросшая лесом гора, остановил Акколон коня и сказал сэру Артуру, что зовется она горой святого Михаила и что на ней-то и устроил свое логовище медведь. И тогда распрощался с Акколоном Артур и стал подниматься в гору.

Чем ближе подходил к вершине Артур, тем чаще под ногой его гремели обломки доспехов и человеческие черепа, подобно белым камням, просвечивали сквозь траву. И тогда король перетянул из-за спины свой широкий щит и вынул из ножен меч. Но тут затрещали ветки и некий простолюдин выбежал навстречу королю Артуру из кустов.

– Стой, мужичина! – крикнул ему Артур. – Уж не медведь ли гонится за тобой?

Но великий ужас был у того человека в глазах, и не мог он выговорить ни слова. Тогда Артур потряс его хорошенько и железной перчаткою дал щелчка по лбу. Тут очухался простолюдин и повалился на колени.

– Пощадите меня, благородный рыцарь, ибо от одной беды я только что убежал и нет у меня больше сил и духу выпутываться из другой. Да и вам, сэр, нынче придется худо, потому что рыщет по всему лесу людоед, и хоть доедает он сейчас моего соседа, но непременно захочет еще, потому что сосед у меня такой тощий, что и жевать-то там особенно нечего.

– Как?! – вскричал Артур. – Разве не медведь с железными когтями живет на этой горе?

А простолюдин ответил ему так:

– Ах, сэр, уж медведя-то мы бы одолели всей округой, а от великана нам только и остается, что бегать, как зайцам по полю. Что же до железных когтей, то не нужны они великану. Железная дубинка – вот что у него есть. И глушит он ею без разбора и простой люд, и благородных рыцарей, а скольких дам и девиц погубил – не сосчитать.

Выслушав все это, загорелся гневом король Артур.

– Стыд и позор тому властителю, в чьем королевстве творятся такие злодейства! Я отдал бы все владения моей короны, чтобы только схватиться с этим негодяем и спасти тех несчастных, до кого не сумел он еще добраться. А теперь, друже, – сказал Артур простолюдину, – не покажешь ли ты мне логово злодея?

Но, услышав эти слова, несчастный так задрожал, что сжалился над ним король Артур и пошел дальше один. И поднялся король на самую вершину, откуда бежали ему навстречу два ручья, и холодный ветер подбодрил его, а вода освежила, и двинулся он между этими двумя ручьями. И скоро увидел король два костра, чье пламя поднималось до самого неба, а искры летали среди звезд. А великан, ужаснее которого и придумать нельзя, греется между этих огней и пожирает свой ужасный ужин. Вокруг же него обглоданные кости, и кровью полита земля у костров.

Сжалось королевское сердце от жалости к несчастным, а ярость его вспыхнула сильнее, чем костры людоеда.

– Ах ты, песий сын, дьявол да заберет твою душу! Многих замучил ты в моей земле, но теперь и ты получишь свою меру. Встань же и приготовься, ибо нынче ты умрешь от моей руки!

Зарычал и завыл тут грязный обжора. Забыл про свой ужин, вскочил и схватил свою дубину кованого железа. Глазом не успел король моргнуть, как ужасный великан сбил с него шлем. Но загородился король щитом, вскочил на огромный камень и что было силы рубанул великана по лбу.

Взвыл, взревел великан и еще яростней ударил дубиной, но заливала ему глаза черная кровь, и попал он по камню, на котором стоял Артур, и ушел тот камень в землю на три фута. Артур же тем временем подскочил к великану сзади, подрубил ему поджилки, и рухнуло страшилище. Но косматыми своими ручищами успел он схватить короля и страшно сдавил его. И покатились они с горы, натыкаясь на стволы и камни.

Впились доспехи в тело Артура, потемнело у него в глазах, ибо неслыханно могуч и свиреп был этот людоед. Но выхватил он короткий кинжал и разил великана, пока не докатились они до самого низа. Тут разжал злодей руки, испустил страшный крик, и кончилась его мерзкая жизнь.

Долго лежал король Артур, когда же силы вернулись к нему, то кликнул он коня, поднялся в седло и поехал на поиски своих рыцарей.

И не были те поиски долгими, потому что тревожились Артуровы бароны о своем короле и скакали они по лесу туда и сюда и трубили в рога. Предатель же Акколон скакал со всеми и громко сокрушался о пропавшем короле.

Но застряли у предателя слова в глотке, когда выехал из леса Артур, целый и невредимый.

– Что за шум? Что за тревога? – спросил у баронов король. – Разве ваш король малый ребенок или клинок его хуже ваших? Так о чем же тревожитесь вы? Неужели о том, что повредят мне медвежьи когти? Полно, рыцари. Да и нет нигде чудо-медведя. Одни разговоры. Видно, какому-нибудь пастуху померещилось спьяну.

И смеялись над своими страхами рыцари, а вероломный Акколон решил, что ошиблась Моргана и не было никакого великана на горе святого Михаила. Мелкая душонка – он и помыслить не мог, как могуч и бесстрашен Артур.

К тому времени спустилась уже черная ночь, и решили рыцари не искать для ночлега другого места, потому что хвороста было в изобилии и широкая река протекала рядом. Артур же отошел в сторону и вышел на речной берег. Но едва остановился король, опершись в раздумье на свой меч, как тихая музыка послышалась из-за поворота реки, а скоро показалась и просторная, освещенная факелами лодка. И замерла эта лодка там, где стоял Артур, и голос, нежнее которого только ангельские голоса, произнес:

– Доблестный Артур, нельзя скрыть столь славный подвиг. Но кто знает, что готовит тебе завтрашний день? Так отдохни же здесь, в этой лодке. Королевские кушанья ожидают тебя, и нет в мире такого вина, каким мы не наполнили бы твой кубок. Иди же сюда, Артур!

И тут лодка пристала к берегу, а музыка заиграла столь сладостно, что забыл Артур все на свете и шагнул на палубу, и двенадцать прекрасных дев встретили его, как подобает встречать короля, усадили за богатый стол и служили ему, пока не забылся король сладким сном.

Но тяжело было пробуждение Артура. Не музыку, а горестные стоны услышал он, вместо роскошного убранства и яркого света окружил его мрак и холодные стены из каменных глыб. Вгляделся во тьму Артур и страшно изможденных рыцарей увидел рядом с собой.

– Господи Иисусе! – воскликнул Артур. – Кто вы, благородные сэры? И кто смеет держать вас в этой темнице?

И рассказали Артуру несчастные рыцари, что злой волей барона Дамаса томятся они в этом подземелье. Ибо есть у Дамаса младший брат Онтлак, доблестный и благородный рыцарь. Отец же их оставил им земли и богатства поровну, но не желает делиться Дамас и признает за младшим лишь то, что удерживает он доблестью рук своих. Да и это имение давно бы отнял Дамас, но для этого надо выйти ему на поединок с Онтлаком, а жестокосердому трусу трудно решиться на честный бой, вот и стал Дамас искать такого рыцаря, который согласился бы выйти вместо него на бой с Онтлаком.

– Великим было бы позором для вашего края, найдись такой рыцарь, – ответил на это Артур.

– Воистину так, благородный сэр. И скоро увидел Дамас, что нет охотников ради него выходить на бой. А когда увидел он это, то лютая ненависть к благородному рыцарству охватила его холодное сердце. И стал он посылать своих рыцарей в засады. А эти Дамасовы бойцы более похожи на кровожадных разбойников, и нет для них большей радости, чем навалиться скопом на одинокого рыцаря и запереть его в этом гнусном подземелье. Много добрых рыцарей уже умерли здесь голодной смертью, однако стоит хотя бы одному из нас выйти на поединок с Онтлаком, Дамас тут же освободит всех.

– Да укрепит вас Господь! – сказал Артур. – Лишь истинный рыцарь предпочитает смерть бесчестью. Только вот незадача: зачахнуть от голода, подобно крысе в пустом амбаре, – неужто для этого родился рыцарь на свет Божий?

И тяжко задумался Артур, так что не слышал уж больше ни вздохов, ни жалоб.

Но вот является к Артуру в подвал девица и спрашивает:

– Как поживаешь, король?

– А как поживают земляные жуки с кротами? – говорит ей Артур. – Вот и я уже вижу в темноте; там, глядишь, и норы копать научусь.

– Ну, до этого далеко, – произносит девица, – раньше ты зачахнешь от голода, если не согласишься сразиться за моего господина.

Снова задумался король Артур, однако коротким было его раздумье.

– Что ж, – сказал он, – по мне, всякий поединок лучше смерти в темнице. Если только в самом деле я буду свободен, а со мной и все эти узники, то я согласен сражаться. Вот только нет у меня ни коня, ни оружия.

– Не тревожься об этом, – сказала девица, – ибо все твое будет у тебя.

И девица ушла, а узники стали упрекать Артура за то, что на недоброе дело решился он.

– Что делать нам с жизнью и свободой, если куплена она жизнью и свободой благородного Онтлака?

– Не тревожьтесь, сэры, – успокоил их король Артур. – Ни один из моих ударов не будет для Онтлака смертельным, и пусть только дадут мне в руки копье – уж я успею перед поединком обрубить его наконечник и одним тупым древком ударю в щит противника. Недаром же вы толкуете о доблести Онтлака; благородный рыцарь сразу поймет, что не насмерть предлагаю я ему биться. А там пусть хоть сам дьявол помогает бесчестному Дамасу.

И согласились с Артуром узники-рыцари, что нет для него лучшего пути.

Тем временем пробудился и Акколон, верный рыцарь коварной Морганы. Но в изумлении и испуге раскрыл он глаза, ибо засыпал рыцарь у костра, а проснулся в саду, в увитой цветами беседке. Огляделся Акколон и видит: стоит в беседке богомерзкий карлик с широким ртом и плоским носом. Хотел Акколон прогнать урода, но карлик поклонился учтиво и сказал, что прибыл он от феи Морганы.

– Примите, благородный сэр Акколон. – Карлик подал Акколону меч. – Госпожа ваша Моргана шлет вам Эскалибур короля Артура с чудесными ножнами и велит собраться с мужеством, ибо завтра на рассвете предстоит вам жестокий поединок.

Сказав это, поклонился безобразный карлик и исчез. Акколон же навесил себе на пояс Артуров Эскалибур и в тот же миг чарами Морганы оказался в замке благородного сэра Онтлака.

А сэра Онтлака в это время одолевала печаль, ибо принесли ему весть от брата Дамаса, что сыскался рыцарь, готовый выйти в поле и сразиться за Дамаса. Однако даже в седло не мог подняться Онтлак, ибо ранен был жестоко накануне. Тут явился к нему предатель Акколон и сказал так:

– Благородный сэр, если ваш брат нашел рыцаря, готового биться за него, то не будет и для вас бесчестья в том, чтобы довериться моему мечу.

Просветлело лицо Онтлака, потому что позором было бы не ответить на вызов брата. Тут же послал сэр Онтлак весть, что есть и у него рыцарь, готовый выйти на поединок в рассветный час.

Назавтра выехал сэр Артур на коне и в доспехах, и та же девица подходит к нему. А была она из приближенных феи Морганы.

– Сэр, – говорит она, – вот и обещанное оружие. – И подает Артуру меч.

Весьма обрадовался Артур, ибо был тот клинок точь-в-точь Эскалибур, но не мог знать король, что и ножны и меч подменные, и нет в них чудесной силы, но лишь подлый обман и злые чары Морганы.

Вот разъехались рыцари на две стороны в поле и пустили друг на друга коней, и сшиблись так, что пробили друг другу щиты в самой середине. Копья их застряли в щитах, и рухнули они наземь – и кони, и всадники. Но тут же выпутались бойцы из стремян, вскочили на ноги и схватились за мечи.

Отчаянно бились они и столь могучие удары наносили друг другу, что далеко вокруг слышен был лязг железа. Но всякий раз Артуров меч разил куда слабее, чем клинок Акколона. Каждым ударом Акколон ранил Артура, и кровь его бежала струею. Увидел Артур, как густо залита кровью земля, и тяжело стало у него на душе. И тогда заподозрил он предательство, ибо не рубил его меч доспехи, как раньше, и ножны не хранили его от ран. А Акколон теснил его безжалостно и рубил так, что другой бы давно просил пощады.

– Сдавайся! – прокричал Акколон Артуру. – Сдавайся – или не сносить тебе головы!

Артур же из последних сил нанес ему по шлему такой удар, что едва не упал Акколон. Но много еще сил оставалось у рыцаря Морганы, и снова засверкал Эскалибур. Наконец отступил король Артур, чтобы чуть-чуть перевести дух, но не дал ему передышки Акколон. Набросился свирепо на Артура, ибо полагал, что одного удара довольно, чтобы добить короля. Но разъярился Артур, и возросли от ярости его силы многократно, ибо всегда так бывает с доблестными бойцами, когда заглянет им в лицо смерть. И вот высоко замахнулся он, и встретил Акколона таким ударом, что вдребезги разлетелся Артуров меч, а рыцарь Акколон зашатался и ноги его заскользили по траве, залитой кровью сэра Артура. И наконец рухнул он и выронил Эскалибур. Артур же мигом подхватил свое оружие и почувствовал, как затрепетала у него в ладони рукоятка меча, словно приветствовал его Эскалибур.

– А! – промолвил Артур. – Долго же ты служил чужим рукам.

После того сорвал он с Акколона ножны, обрезал застежки на шлеме и занес меч над головою рыцаря. Но уже едва дышал Акколон, ибо столь могуч был последний удар Артура, что даже ножны Эскалибура не защитили предателя. А вернее всего, что не годился Эскалибур для черного злодейства.

– Смерть тебе! – сказал Артур.

– Ваша воля, – отвечал сэр Акколон, собравши силы, – нет в мире рыцаря, равного вам, и Бог на вашей стороне.

И опустил Артур меч, ибо не мог заставить себя добить осужденного.

– Милостив Иисус! Живи, – сказал он. – Но заклинаю – открой, откуда взялся у тебя Эскалибур?

И тогда рассказал Акколон о кознях Морганы, и покаялся, и испустил дух. Артур же призвал священников и приказал похоронить несчастного грешника Акколона как подобает. Потом потребовал король к себе Дамаса и славным подарком наделил злобного завистника. Лошадь под дамским седлом приказал подвести ему Артур. И когда в великой злобе и ярости взгромоздился Дамас в дамское седло, повелел Артур:

– Отныне и до конца своих дней будет ездить сэр Дамас в дамском седле и не пересядет на боевого скакуна под страхом смерти.

И был то великий позор сэру Дамасу.

Артур же вернулся немедля в Камелот. И вновь приветствовали его встревоженные бароны, и радовались, что жив их король. А когда расселись рыцари вокруг Круглого стола, то увидели, что потух факел над сиденьем Артура, но чудное сиянье окружает его и льет на рыцарей свой дивный свет. И понял Артур, что воистину славными были его дела, но не стал рассказывать рыцарям о своих подвигах, а те не смели расспрашивать владыку. Лишь молча радовались они, что достойному властителю служат мечом и советом.

И шумным пиром отметили бароны возвращение короля, а прекрасная Гвиневера радовалась вместе с ними, и для каждого рыцаря нашлось у королевы доброе слово.

Но в разгар пира распахнулись двери в круглый зал и с печалью в лице, потупившись, вошла к рыцарям та девица, что вручила Артуру подменный Эскалибур. Гневом зажглись глаза Артура, но сдержался король. Девица же, приблизившись к нему и поклонившись, сказала:

– Мир тебе, благородный Артур. Сестра твоя Моргана в знак примирения шлет тебе этот плащ. В любую стужу согреет он тебя, ибо своими руками с великой любовью ткала его Моргана. – И девица подала Артуру плащ дивной красоты.

Столь чист помыслами был Артур, что поверил всему сказанному и с радостью принял дар сестры; хотел было уже набросить его на плечи, как встал рядом с королем Мерлин.

– Воистину королевский подарок прислала Моргана, – начал он. – Но справедливо ли будет не позволить королю полюбоваться на свой наряд? Набросьте же на себя этот плащ, прекрасная девица.

– Сэр, – отвечала она, – мне не пристало надевать королевские одежды.

– Благородный Артур не станет гневаться, – сказал Мерлин и вдруг взмахнул плащом и укутал им девицу с головы до пят. И тут же охватило ее голубое пламя.

Когда же улеглось оно, ни девицы, ни плаща не было, только горстка углей чернела на полу, и с горечью произнес Артур:

– Бесчестье для рыцаря – мстить даме. Суждено мне, как видно, до смерти терпеть козни Морганы. Нет, не все может меч даже и в доблестных руках.

И при виде такого коварства примолкли бароны, но взглянул Артур на Гвиневеру, на добрых своих рыцарей, и разгладила улыбка морщины, снова поднял сэр Артур свой кубок.

– Хвала вам, соратники!

– Хвала и тебе, доблестный наш король!

Но едва закипело шумное веселье с прежней силою, как новое диво заставило смолкнуть рыцарей.

Два незажженных факела оставались в зале там, где стояли у Круглого стола безымянные сиденья. И вот, когда один из рыцарей завел рассказ о славных своих подвигах, невесть откуда взявшееся пламя охватило факел, и таким ярким был свет от него, словно взошла над Круглым столом звезда.

– Иисусе! – воскликнул Артур, а Гвиневера заслонила ладонью глаза. Прочие же молчали, не зная, что подумать.

– Мерлин, Мерлин! – проговорил наконец Артур. – Будет ли на нашем пиру конец страшным чудесам и тревожным знамениям?

А Мерлин стоял недвижим, и бегали по его лицу огненные отсветы. Наконец произнес чародей:

– Не тревожься, король. Не тревожьтесь и вы, благородные сэры. Потому что отправился в путь юный боец, и суждено ему быть украшением братства Круглого стола. На свет вашей доблести, о рыцари, движется он к Камелоту, и много славных подвигов ожидает его вскорости.