«ГЕНРИХ IV» историческая хроника в V актах
Действующие лица
Король Генрих IV.
Генрих, принц Уэльский; Джон, принц Ланкастерский — сыновья короля
Граф Уэстморленд.
Сэр Уолтер Блент.
Томас Перси, граф Вустер
Генрих Перси, граф Нортумберленд.
Генрих Перси, по прозванию Готспер — Горячая Шпора, его сын.
Эдмунд Мортимер, графМарчский.
Ричард Скруп, архиепископ Йоркский.
Арчибальд, граф Дуглас.
Оуэн Глендаур.
Сэр Ричард Вернон.
Сэр Джон Фальстаф.
Сэр Майкл, друг архиепископа Йоркского.
Пойнс.
Гедсхиль.
Пето.
Бардольф.
Леди Перси, жена Готспера и сестра Мортимера.
Леди Мортимер, жена Мортимера и дочь Глендаура.
Мистрис Куикли, трактирщица в Истчипе.
Лорды, офицеры, шериф, буфетчик, трактирные слуги, коридорные, два извозчика, проезжие и свита.
Место действия — Англия начала XV века
АКТ I
Сцена 1
ЛОНДОН. ТРОННЫЙ ЗАЛ ВО ДВОРЦЕ.
Сидит на троне король Генрих, стоят, окружая его, принц Джон Ланкастерский, граф Уэстморленд, сэр Ричард Вернон, сэр Уолтер Блент и свита.
Король
Хоть до сих пор волненьям нет конца,
Пора подумать об успокоение
И подготовке будущей войны,
На этот раз, далеко на чужбине.
Отчизна наша больше уст своих
Не будет обагрять сыновней кровью.
Война не будет разорять полей,
Топтать цветов подковами не будет.
Глазами, как огни недобрых звезд,
Смотреть не будут братья друг на друга.
Не будут поножовщина и кровь
Разъединять людей одной породы.
Отныне близкие и земляки
Окажутся в одном ряду друг с другом.
Клинок войны, как нож в худом чехле,
Не будет ранить своего владельца.
Отныне наша цель — господень гроб.
Сплотимся для крестового похода!
Составим ополченье англичан,
Которых руки в материнском чреве
Крестом сложились, как бы клятву дав
Освободить мечом святую землю
С пречистыми следами ног того,
Кто пригвожден к кресту был в этом крае
Четырнадцать веков тому назад.
Хотя мы год твердим об этом деле,
Оно не двигается ни на шаг.
Скажите, что по этому вопросу
Решил совет вчерашний, Уэстморленд?
Уэстморленд
Мы утверждали подати и сборы
Как раз на эти нужды, государь,
Когда пришла дурная весть из Уэльса.
Вождь герфордширцев Мортимер взят в плен
Разбойничьими шайками Глендаура.
Убита тысяча его солдат.
Над их телами женщины Уэльса
Глумились так, что выговорить срам.
Король
Неужто весть об этом избиение
Оттянет наш задуманный поход?
Уэстморленд
У нас не только это огорченье.
В Воздвиженье при Гольмдоне сошлись
Отважный Перси, знаменитый Готспер
И богатырь шотландский Арчибальд.
Бой был кровопролитный поначалу,
Судя по отголоскам их стрельбы.
Чем кончилось сражение, неизвестно.
Гонец оттуда ускакал верхом
В разгаре боя, до его исхода.
Король
Вот перед вами друг наш Уолтер Блент.
Он весь в пыли и только что с дороги.
Я вас поздравлю. Дуглас побежден.
На поле тысячи солдатских трупов,
Десятки офицерских. Взяты в плен
Сын и наследник Дугласа граф Мордейк,
Граф Этол, Меррей, Энгус и Ментейс.
Не правда ли, богатая добыча
И громкая победа? Правда, брат?
Уэстморленд
Принц крови был бы рад такой победе.
Король
Увы, нож в сердце мне твои слова.
Завидую отцу Нортумберленду,
Что у него такой удачный сын.
Как лучший ствол среди деревьев леса,
Он выше прочих целой головой.
Он баловень судьбы и гордость века.
В сравнение с ним мой Гарри шалопай.
Как счастлив был бы я узнать, что феи
Нам обменяли наших сыновей
И что мое дитя зовется Перси,
В то время как его — Плантагенет!
Но лучше ран не бередить. Ты слышал
Про эту дерзость? Перси не дает
Мне пленников, захваченных в сражение,
И на словах передает с гонцом,
Что только графа Файфского уступит.
Уэстморленд
Его так дядя Вустер научил,
Который вам вредит, где только может.
Вот Готспер и зазнался и шумит,
По молодости лет, забыв приличие.
Король
Но я за ним послал, чтоб разбранить.
Придется отложить опять на время
Поход крестовый в Иерусалим.
(Поднимаясь с трона.)
Скажите лордам, — в среду совещание
В Виндзоре — и пожалуйте назад.
Необсужденных дел гораздо больше,
Чем в гневе наспех можно разобрать.
Уэстморленд
Все будет сделано, мой повелитель.
Трубы.
Уходят.
Сцена 2
ЛОНДОН. КОМНАТА ПРИНЦА ГЕНРИХА.
Входят навстречу друг другу принц Генрих и Фальстаф.
Фальстаф. Который час, Гарри?
Принц. У тебя так ожирели мозги от десертных вин, расстегивания жилета после ужина и спанья днем по углам на скамейках, что ты спрашиваешь совсем не то, что тебя интересует. Я понимаю, если бы часы были стаканами вина, минуты — жареными каплунами, стук маятников — болтовней служанок, а циферблаты — вывесками трактиров, время дня близко касалось бы тебя. А то какое тебе до него дело?
Фальстаф. Ты попал прямо в точку, Гарри. Действительно, такие ловкачи по чужим карманам, как мы, скорее ночные, чем дневные птицы. И знаешь, душенька, когда ты сделаешься королем, да хранит господь твою милость, виноват, величество, должен был бы я сказать, потому что милости тебе от господа не будет…
Принц. Неужели не будет?
Фальстаф. Не будет нисколько, даже на скромный утренний завтрак.
Принц. Ну, допустим. Что же дальше? Короче, короче!
Фальстаф. Так вот, душенька, когда ты взойдешь на престол, позаботься, чтобы нас, рыцарей ночного часа, не звали грабителями средь бела дня. Заведи для нас титулы лесничих луны или телохранителей темноты. Пусть будет известно, что у нас высокие побуждения, если в своей деятельности мы, подобно морю, руководствуемся положением луны на небе и действуем под ее охраной.
Принц. Очень дельное соображение. В судьбе натравленного такие же приливы и отливы, как на море. Например, прилив золота в понедельник, после грабежа, сменяется его отливом во вторник, после кутежа. За обмелением, которое спускает тебя вниз с трактирной лестницы, наступает наводнение, которое поднимает тебя на вершину виселицы.
Фальстаф. Клянусь богом, это правда, мой ненаглядный. Кстати, скажи, неужели в твое царствование не отменят в Англии варварского обычая вешания, и закон по-прежнему будет сковывать молодую предприимчивость? Слушай, когда ты воцаришься, не вешай, пожалуйста, воров.
Принц. Хорошо. Это будешь делать ты.
Фальстаф. В самом деле? Это очень мило с твоей стороны. Ты увидишь, я рассужу всех правильно.
Принц. Ты уже рассудил неправильно. Я собираюсь сделать тебя палачом, а не судьею.
Фальстаф. Ну что же, Гарри, спасибо. Я доволен всем, что бы ни шло от тебя: служить ли смотрителем твоей тюрьмы или хранителем твоего гардероба.
Принц. Чтобы получать платье с моего плеча?
Фальстаф. Или с плеч казненных. Однако поговорим о другом. Я сегодня какой-то кислый, как выдранный кот или ученый медведь на привязи.
Принц. Или как беззубый лев, или как лютня влюбленного.
Фальстаф. Да. Или как сопение линкольнширской волынки.
Принц. Или как протухшее жаркое из зайца, или тоска Мурфильдских болот.
Фальстаф. У тебя самые неожиданные сравнения, и тем не менее ты самый несравненный, протоканальский и неподражаемый из всех принцев, каких я знаю. Но выслушай меня, Гарри. Перестань развращать меня. Подумай, как необходимо нам обоим доброе имя. А где приобрести нам этот товар? На днях мне попало из-за тебя на улице от одного королевского советника. Он говорил очень основательно, а я не обратил на него внимания. Тем не менее он говорил очень основательно. И, что существенно, при свидетелях.
Принц. Как по Писанию. Премудрость возвышает голос свой на улице, и никто не слушает ее.
Фальстаф. У тебя отвратительная привычка перевирать тексты, способная соблазнить даже святого. Ты в жизни оказал дурное влияние на меня, душа Гарри, да простит тебя бог. До знакомства с тобой я был невинен. А теперь, говоря правду, я не многим лучше самых нечестивых. Я должен бросить такую жизнь, и я ее брошу, клянусь богом, а если не брошу, можешь сказать, что я мерзавец. Никакой принц на свете не заставит меня погубить мою душу.
Принц. Где бы нам раздобыть денег на завтрашний день, Джек?
Фальстаф. Где вздумается, душенька, за мной дело не станет. А то можешь сказать, что я мерзавец, и лишить меня рыцарского достоинства.
Принц. Хорошо же подвигается твое исправление! От приступа благочестия к возобновлению воровства!
Фальстаф. В самом деле, Гарри? Ну что же, таково мое призвание. Каждый трудится на своем поприще.
Входит Пойнс.
А, вот и Пойнс. Сейчас узнаем, не выследил ли Гедсхиль чего-нибудь нового. О, если бы на свете была справедливость, какое место в аду было бы достаточно жарко для него? Это негодяй самой чистой воды из всех когда-либо разбойничавших на большой дороге.
Принц. Здравствуй, Нед!
Пойнс. Здравствуй, Гарри. Ну, что говорит наш кающийся грешник? Как поживает наше вино с сахаром? Джек, чем кончились твои переговоры с чертом о твоей душе, которую ты ему продал в страстную пятницу за бокал мадеры и холодную каплунью ножку?
Принц. Сэр Джон не нарушит слова. Черт получит свое. Джек верен заповеди. Дьяволу — дьяволово.
Пойнс. Да, чтоб не забыть. Господа, господа! Завтра в четыре часа утра всем быть в сборе на Гедских холмах. Мимо пройдут богомольцы в Кентербери и купцы с деньгами и товарами в Лондон. Я достал вам маски. Лошади у вас свои. В ожидании нас Гедсхиль будет ночевать в Рочестере. Завтра мы задаем пир в Истчипе. Дело не представит никакой трудности. Участникам я обеспечиваю полные карманы денег, уклонившимся желаю болтаться на виселице.
Фальстаф. Поедем, Гарри?
Принц. Кто? Я? Воровать? Грабить? Ни за что на свете.
Фальстаф. Значит, у тебя нет решимости рискнуть на десять шиллингов? Тогда нет у тебя никакой чести. Ты не мужчина и не товарищ, и, уж во всяком случае, не принц королевской крови.
Принц. Эх, была не была, раз в жизни сделаю глупость!
Фальстаф. Вот это дело.
Принц. Будь что будет, остаюсь дома.
Фальстаф. Ну так клянусь богом, когда ты станешь королем, я отплачу тебе государственной изменой!
Принц. Велика важность!
Пойнс. Сэр Джон, оставь меня с принцем наедине. У меня для него такие доводы, что он поедет.
Фальстаф. Хорошо. Да придаст тебе бог убедительности, а ему разумения, чтобы он понял, что шутки ради неподдельный принц может раз в жизни подделаться под вора. Прощайте. Вы найдете меня в Истчипе.
Принц. Прощай, закатившаяся молодость! Прощай, бабье лето!
Фальстаф уходит.
Пойнс. Ну, вот. Милый, премилый принц, поедемте с нами завтра. Я задумал шутку, но с этим мне одному не справиться. Фальстаф, Бардольф, Пето и Гедсхиль совершат намеченное ограбление. Мы с ними не поедем. Когда они завладеют добычей, мы нападем на них и отнимем ее. Это будет замечательно, даю вам голову на отсечение.
Принц. Хорошо. Но как нам отвязаться от них при выезде?
Пойнс. Мы выедем до них или попозднее и назначим им место встречи. В нашей власти не явиться туда. Тогда они возьмутся за дело сами, и только его доведут до конца, как мы нападем на них.
Принц. Да, но ведь они отлично знают наш внешний вид: лошадей, одежду, вооружение.
Пойнс. Лошадей они не увидят. Я привяжу их в лесу. Маски мы переменим. А платье мы прикроем плащами. Я их приготовил.
Принц. Да, но сладим ли мы с ними? Их четверо.
Пойнс. Оставьте, пожалуйста. Двое такие трусы, каких свет не создавал, и тотчас удерут. А третий защищается, только пока это не опасно. Мы их сейчас же рассеем. Но дело не в этом. Главная умора в том, что нам будет врать за ужином этот плут и обжора. Мы услышим, как человек тридцать навалилось на него и как храбро он от них отбивался. И каково будет зрелище, когда мы уличим его!
Принц. Ладно. Я поеду. Позаботьтесь обо всем необходимом и приходите за мной завтра в Истчип. Я там буду ужинать. Прощайте.
Пойнс. Прощайте, милорд. (Уходит.)
Принц
Я всем вам знаю цену, но пока
Потворщик первый вашим безобразиям.
Мне в этом солнце подает пример.
Оно дает себя туманить тучам,
Чтоб после тем сильнее ослепить
Своим внезапным выходом из мрака.
Когда б мы праздновали каждый день,
То отдых был бы тягостней работы.
Так именно, когда я прекращу
Разгул и обнаружу исправление,
Какого никому не обещал,
Людей я озадачу переменой
И лучше окажусь, чем думал свет.
Благодаря моим былым порокам
Еще яснее будет, чем я стал,
Как оттеняет темная подушка
Блеск золота, лежащего на ней.
Все, что теперь я трачу на пирушки,
Со временем верну я до полушки.
(Уходит.)
Сцена 3
ЛОНДОН. ЗАЛ СОВЕТА ВО ДВОРЦЕ.
Трубы. Король Генрих на троне, кругом — принц Джон, Нортумберленд, Вустер, Готспер, сэр Уолтер Блент, рыцари, стража и свита.
Король
Я кроток был и слишком терпелив
И мог вам нерешительным казаться.
Вы бросили стесняться и теперь
Мое терпенье топчете ногами.
Но берегитесь, я переменюсь.
Я мягок был, как пух, как масло, гладок,
И все спускал. Вот я и потерял
Свои права на ваше уважение,
Которое привыкли воздавать
Лишь грубой силе люди грубой силы.
Вустер
Мой государь, наш дом не заслужил,
Чтобы ему о силе говорила
Та сила, для которой этот дом
Служил опорою при возвышение.
Нортумберленд
Мой повелитель…
Король
Вустер, выйди вон.
В твоих глазах недобрый блеск и вызов.
Вы слишком дерзки, сударь. Короли
Не терпят, чтоб на них смотрели хмуро.
Вы слышите? Вы можете идти.
Мы позовем вас, если будет нужно.
Вустер уходит.
(Нортумберленду.)
Вы что-то собирались нам сказать?
Нортумберленд
С отказом возвратить гольмдонских пленных
Все обстоит не так, как донесли.
Сын отказал не так определенно,
И ваши сведенья — несчастный плод
Ошибки или недоразумения.
Готспер
Я их не отказался выдавать,
А вот как было дело. После битвы,
Когда, склонясь на меч и чуть дыша
От напряжения ярости и жажды,
Сидел я, подошел какой-то лорд,
Нарядный, как жених, и свежебритый,
Как поле после жатвы. Он держал
Меж пальцев склянку с мускусной струею,
Вертел в руках, и нюхал, и чихал,
И нес какой-то вздор, и улыбался.
Когда солдаты стали выносить
Убитых, он им сделал замечание,
Чтоб трупы проносили стороной,
Откуда не повеет разложением.
Так щебеча, он мимоходом, вскользь
Потребовал, чтоб я вам выдал пленных.
Я знаю, это право королей,
Но я взбешен был этим попугаем,
И раны о себе давали знать —
Ей-богу, я не помню, как ответил,
Что выдам пленных или не отдам,
Но я утратил самообладание.
Он был прилизан и благоухал,
И рассуждал, как барышня, о пушках
И ранах, и хвалил мне спермацет
Как лучшее лекарство от контузий.
Он очень сожалел, что из земли
Выкапывают гадкую селитру,
Которая цветущим существам
Приносит смерть или вредит здоровью,
И уверял, что, если б не стрельба,
Он сам бы, может быть, пошел в солдаты.
Понятно, что на эту ерунду
Не мог я отвечать ему серьезно,
Чего прошу мне не вменять в вину,
Чтоб неприятность с этим господином
Не стала разделяющей стеной
Меж вашим троном и моей любовью.
Блент
Забудем этот случай, государь.
Смягчающих так много обстоятельств!
Каких бы Гарри Перси ни сказал
Случайных слов такому-то тогда-то,
Они перестают существовать,
Раз он теперь готов их взять обратно.
Король
Но пленных и сейчас он не дает.
Он ставит предварительным условием,
Чтоб выкупили шурина его,
Безумца Мортимера. А известно,
Что Мортимер нарочно погубил
Моих солдат и сдался в плен Глендауру,
На дочери которою женат.
На что теперь мне этот перебежчик?
К чему на труса истощать казну?
Он вырыл яму сам себе, предатель.
Пусть помирает с голоду в горах.
Клянусь, я буду всех считать врагами,
Кто грош хотя б попросит, чтоб помочь
Нарушившему верность Мортимеру.
Готспер
Нарушившему верность! Но кому
Нарушил верность он? Измена разве,
Что счастья не было ему в бою?
Чтоб рот зажать всем этим наговорам,
Достаточно напомнить, сколько ран
Он получил в смертельном поединке
С Глендауром! Схватка длилась целый час.
Поймите, как она была упорна!
Бойцы, переводя три раза дух,
Из Северна три раза пили воду,
Поток которого бежал, журча
Меж камышей, дрожавших от испуга.
Кто б стал так сильно кровью истекать
И жертвовать собою для притворства?
Нет, не ломал комедий Мортимер.
Все это выстрадал он добровольно.
Поэтому не надо клеветать
И случай с ним изображать изменой.
Король
Неправда все с начала до конца.
Ты выдумал, не дрался он с Глендауром.
(Поднимаясь.)
Он с дьяволом один бы на один
Мог драться с той же самою удачей.
Тебе не стыдно врать? Но все равно.
Чтоб впредь о Мортимере я не слышал!
Пришли мне пленных и поторопись,
А то заговорю я по-другому.
Я не шучу. Милорд Нортумберленд,
Мы разрешаем вам уехать с сыном.
(Уходя.)
Пришли мне пленных, чтоб не пожалеть.
Трубы.
Все уходят, кроме Нортумберленда и Готспера.
Готспер
Нет, не пришлю ни за какие деньги.
Сейчас за ним вдогонку побегу
И прямо выложу, что накипело,
Хоть стоило бы это головы.
Нортумберленд
Да ты с ума сошел? В припадке гнева?
Остановись. Вот дядя твой идет.
Возвращается Вустер.
Готспер
«Чтоб впредь о Мортимере я не слышал!»
Ан вот я буду, буду говорить!
Пусть сгину я, когда я с ним не сближусь!
Да нет, я кровь свою отдам за то,
Чтоб Мортимера возвести на место,
Где восседает этот самодур,
Проклятый Болинброк неблагодарный.
Нортумберленд
(Вустеру)
Вот до чего довел его король.
Вустер
О чем шла речь у вас, когда я вышел?
Готспер
Он хочет пленных всех до одного.
Мое условие — выкуп Мортимера.
Едва он это имя услыхал,
Как вздрогнул и позеленел от злости.
Вустер
Еще бы! Мортимер был наречен
Преемником покойного Ричарда.
Нортумберленд
Я был при том и слышал сам указ.
Ричард его наследником назначил
Пред выездом в Ирландию, в поход,
Откуда, по причине наших козней,
Он должен был вернуться и затем
Был свергнут и убит.
Вустер
За умерщвление
Которого должны мы отвечать
И опозорены пред целым светом.
Готспер
Я не ослышался? Король Ричард
Наследником назначил Мортимера?
И вы при этом были?
Нортумберленд
Да, я сам.
Готспер
Тогда я ничему не удивляюсь,
И мне понятно, почему король
Мог пожелать ему голодной смерти.
Но вы-то что смотрели? Для чего
Надели вы венец на человека,
Не помнящего вашего добра?
Зачем участвовали в преступление?
Затем, чтоб стать во мнении людей
Сообщниками зла, орудием казни,
Подобно виселице, топору,
Ступенькам лестницы или веревке?
Вы видите, не ставит ни во что
Вас этот изворотливый правитель!
Так что ж, терпеть и дальше этот стыд?
Ведь в будущем прочтут и не поверят,
Как люди лучшей крови, вроде вас,
Могли содействовать такой проделке
(А видит бог, как вы повинны в ней),
Что вырван был Ричард, цветущий розан,
И насажден терновник Болинброк.
Но разве это все? Вдвойне позорно,
Что вас забыл, надул и гонит прочь
Тот, для кого покрылись вы бесславием.
Но честь не поздно ведь еще спасти
И сызнова подняться в общем мнение.
Достойно отомстите королю
За то, что он высокомерен с вами.
Он спит и видит, как бы вас сгубить,
Чтоб навсегда покончить с вами счеты.
Поэтому…
Вустер
Племянник, перестань.
Сейчас я загляну с тобой, как в книгу,
На дно души, где я таю мечту
О страшном шаге. Этот шаг опасен,
Как переход по тонкому копью
Над пропастью с клокочущим потоком.
Готспер
Что ж, и пройду. А если упаду,
Мне, значит, утонуть судьба сулила.
Во мне опасность зажигает кровь.
Не нахожу забавы в травле зайцев:
Достойнее охотиться на львов.
Нортумберленд
Чуть услыхал про трудную задачу,
Воображение так уж и кипит.
Готспер
Поверите ли, для стяжания славы
Я, кажется, взобрался б на луну
И, не колеблясь, бросился б в пучину,
Которой дна никто не достигал.
Но только б быть единственным и первым.
Я в жизни равенства не признаю.
Вустер
Он бог весть где витает и не хочет
Перенестись сюда на землю к нам.
Минуты две внимания, племянник.
Готспер
Позвольте, дядя…
Вустер
Вот что я скажу:
Шотландских пленных…
Готспер
Я себе оставлю.
Хотя б спасение его души
Зависело от них, он не получит
Ни одного шотландца.
Вустер
Погоди.
Ты слова не даешь сказать. Шотландцев
Ты можешь не давать.
Готспер
И не отдам.
Не сомневайтесь. Он платить не хочет
За выкуп Мортимера, запретил
О Мортимере даже заикаться,
Но я зайду к нему, когда он спит,
И громко крикну имя Мортимера.
Нет! Я этим звукам выучу скворца
И дам ему, чтоб злить его, в подарок.
Вустер
Племянник, слушай. Слово дай сказать.
Готспер
Торжественно пред вами отрекаюсь
От всех желаний, кроме жажды мстить
И злить как можно больше Болинброка.
А принца Уэльского я б отравил
Стаканом пива, если б не боялся,
Что этот сын в обузу королю
И он обрадуется избавлению.
Вустер
Прощай, племянник. Мы поговорим,
Когда ты будешь несколько спокойней.
Нортумберленд
Кто укусил тебя, что ты оглох?
Откуда это женское упрямство?
Ты не желаешь слушать никого.
Готспер
Когда заходит речь о Болинброке,
Я весь горю, и трудно усидеть,
Как от ожогов розог и укусов
Или крапивы, или муравьев.
Вы помните — постойте —
при Ричарде — Забыл название замка, как его?..
Ах, черт возьми, ну этот, в Глостершире,
Где дядя короля, безумный
Йорк Стоял двором, — в том самом замке, словом,
Где я склонил колени в первый раз
Пред королем улыбок, Болинброком.
Черт! Вертится на языке. В тот день
Вы с ним приехали из Ревенсперга.
Нортумберленд
Не в замке Беркли?
Готспер
В нем, конечно, в нем.
Как предо мной тогда он рассыпался!
Как по-собачьи льстил и лебезил!
«Я отплачу, когда я выйду в люди».
«Мой Гарри Перси»! «Мой названый брат»!
Чтоб черт тебя подрал, какой обманщик!
Ну, погоди же ты, прости господь!
Теперь я кончил. Говорите, дядя.
Вустер
Да нет, мы подождем.
Готспер
Я все сказал.
Вустер
Тогда еще раз о шотландских пленных.
Ты их без выкупа освободи.
Сын Дугласа за это пусть поможет
Тебе набрать в Шотландии солдат.
Зачем они понадобятся, после
Я точно изложу тебе в письме.
(Нортумберленду)
А вы, милорд, пока он будет занят
В Шотландии, должны расположить
Его преосвященство в нашу пользу.
Готспер
Епископа Йоркского?
Вустер
Ну да.
Он не простил, что в Бристоле казнили
Его родного брата. Он отмстит
За лорда Скрупа. Это не догадка.
Я твердо знаю, что я говорю.
Сухого хвороста повсюду кучи —
И только искры ждут, чтоб запылать.
Готспер
Я чувствую. Ей-богу, пахнет дымом.
Нортумберленд
Ты дичи слишком рано не спугни.
Готспер
Мы победим. Не может быть сомненья.
Шотландцы, Йорк, а третий — Мортимер?
Не правда ль, угадал?
Вустер
Ты догадался.
Готспер
Великолепный план.
Вустер
Дремать нельзя.
Наш заговор — для нас вопрос спасенья.
Теперь, что мы ни делай, все равно
Король в нас будет видеть недовольных,
И он не успокоится, пока
Не уберет нас со своей дороги.
Видали, как сейчас он был угрюм?
Вот первые предвестия разрыва.
Готспер
Да, да. Но мы за это отомстим.
Вустер
Прощай, племянник. Соблюдай границы,
Которые тебе я предпишу.
Придет пора, я съедусь с Мортимером
И Глендауром, и там устроим сбор
И Дугласовых и твоих отрядов.
Настало время овладеть судьбой,
Которую из рук мы упустили.
Нортумберленд
Будь счастлив, брат. Мне верится в успех.
Готспер
Прощайте. Я не буду знать покоя,
Покамест армий к битве не построю.
Уходят.
Сцена 1
ЛОНДОН. ТРОННЫЙ ЗАЛ ВО ДВОРЦЕ.
Сидит на троне король Генрих, стоят, окружая его, принц Джон Ланкастерский, граф Уэстморленд, сэр Ричард Вернон, сэр Уолтер Блент и свита.
Король
Хоть до сих пор волненьям нет конца,
Пора подумать об успокоение
И подготовке будущей войны,
На этот раз, далеко на чужбине.
Отчизна наша больше уст своих
Не будет обагрять сыновней кровью.
Война не будет разорять полей,
Топтать цветов подковами не будет.
Глазами, как огни недобрых звезд,
Смотреть не будут братья друг на друга.
Не будут поножовщина и кровь
Разъединять людей одной породы.
Отныне близкие и земляки
Окажутся в одном ряду друг с другом.
Клинок войны, как нож в худом чехле,
Не будет ранить своего владельца.
Отныне наша цель — господень гроб.
Сплотимся для крестового похода!
Составим ополченье англичан,
Которых руки в материнском чреве
Крестом сложились, как бы клятву дав
Освободить мечом святую землю
С пречистыми следами ног того,
Кто пригвожден к кресту был в этом крае
Четырнадцать веков тому назад.
Хотя мы год твердим об этом деле,
Оно не двигается ни на шаг.
Скажите, что по этому вопросу
Решил совет вчерашний, Уэстморленд?
Уэстморленд
Мы утверждали подати и сборы
Как раз на эти нужды, государь,
Когда пришла дурная весть из Уэльса.
Вождь герфордширцев Мортимер взят в плен
Разбойничьими шайками Глендаура.
Убита тысяча его солдат.
Над их телами женщины Уэльса
Глумились так, что выговорить срам.
Король
Неужто весть об этом избиение
Оттянет наш задуманный поход?
Уэстморленд
У нас не только это огорченье.
В Воздвиженье при Гольмдоне сошлись
Отважный Перси, знаменитый Готспер
И богатырь шотландский Арчибальд.
Бой был кровопролитный поначалу,
Судя по отголоскам их стрельбы.
Чем кончилось сражение, неизвестно.
Гонец оттуда ускакал верхом
В разгаре боя, до его исхода.
Король
Вот перед вами друг наш Уолтер Блент.
Он весь в пыли и только что с дороги.
Я вас поздравлю. Дуглас побежден.
На поле тысячи солдатских трупов,
Десятки офицерских. Взяты в плен
Сын и наследник Дугласа граф Мордейк,
Граф Этол, Меррей, Энгус и Ментейс.
Не правда ли, богатая добыча
И громкая победа? Правда, брат?
Уэстморленд
Принц крови был бы рад такой победе.
Король
Увы, нож в сердце мне твои слова.
Завидую отцу Нортумберленду,
Что у него такой удачный сын.
Как лучший ствол среди деревьев леса,
Он выше прочих целой головой.
Он баловень судьбы и гордость века.
В сравнение с ним мой Гарри шалопай.
Как счастлив был бы я узнать, что феи
Нам обменяли наших сыновей
И что мое дитя зовется Перси,
В то время как его — Плантагенет!
Но лучше ран не бередить. Ты слышал
Про эту дерзость? Перси не дает
Мне пленников, захваченных в сражение,
И на словах передает с гонцом,
Что только графа Файфского уступит.
Уэстморленд
Его так дядя Вустер научил,
Который вам вредит, где только может.
Вот Готспер и зазнался и шумит,
По молодости лет, забыв приличие.
Король
Но я за ним послал, чтоб разбранить.
Придется отложить опять на время
Поход крестовый в Иерусалим.
(Поднимаясь с трона.)
Скажите лордам, — в среду совещание
В Виндзоре — и пожалуйте назад.
Необсужденных дел гораздо больше,
Чем в гневе наспех можно разобрать.
Уэстморленд
Все будет сделано, мой повелитель.
Трубы.
Уходят.
Сцена 2
ЛОНДОН. КОМНАТА ПРИНЦА ГЕНРИХА.
Входят навстречу друг другу принц Генрих и Фальстаф.
Фальстаф. Который час, Гарри?
Принц. У тебя так ожирели мозги от десертных вин, расстегивания жилета после ужина и спанья днем по углам на скамейках, что ты спрашиваешь совсем не то, что тебя интересует. Я понимаю, если бы часы были стаканами вина, минуты — жареными каплунами, стук маятников — болтовней служанок, а циферблаты — вывесками трактиров, время дня близко касалось бы тебя. А то какое тебе до него дело?
Фальстаф. Ты попал прямо в точку, Гарри. Действительно, такие ловкачи по чужим карманам, как мы, скорее ночные, чем дневные птицы. И знаешь, душенька, когда ты сделаешься королем, да хранит господь твою милость, виноват, величество, должен был бы я сказать, потому что милости тебе от господа не будет…
Принц. Неужели не будет?
Фальстаф. Не будет нисколько, даже на скромный утренний завтрак.
Принц. Ну, допустим. Что же дальше? Короче, короче!
Фальстаф. Так вот, душенька, когда ты взойдешь на престол, позаботься, чтобы нас, рыцарей ночного часа, не звали грабителями средь бела дня. Заведи для нас титулы лесничих луны или телохранителей темноты. Пусть будет известно, что у нас высокие побуждения, если в своей деятельности мы, подобно морю, руководствуемся положением луны на небе и действуем под ее охраной.
Принц. Очень дельное соображение. В судьбе натравленного такие же приливы и отливы, как на море. Например, прилив золота в понедельник, после грабежа, сменяется его отливом во вторник, после кутежа. За обмелением, которое спускает тебя вниз с трактирной лестницы, наступает наводнение, которое поднимает тебя на вершину виселицы.
Фальстаф. Клянусь богом, это правда, мой ненаглядный. Кстати, скажи, неужели в твое царствование не отменят в Англии варварского обычая вешания, и закон по-прежнему будет сковывать молодую предприимчивость? Слушай, когда ты воцаришься, не вешай, пожалуйста, воров.
Принц. Хорошо. Это будешь делать ты.
Фальстаф. В самом деле? Это очень мило с твоей стороны. Ты увидишь, я рассужу всех правильно.
Принц. Ты уже рассудил неправильно. Я собираюсь сделать тебя палачом, а не судьею.
Фальстаф. Ну что же, Гарри, спасибо. Я доволен всем, что бы ни шло от тебя: служить ли смотрителем твоей тюрьмы или хранителем твоего гардероба.
Принц. Чтобы получать платье с моего плеча?
Фальстаф. Или с плеч казненных. Однако поговорим о другом. Я сегодня какой-то кислый, как выдранный кот или ученый медведь на привязи.
Принц. Или как беззубый лев, или как лютня влюбленного.
Фальстаф. Да. Или как сопение линкольнширской волынки.
Принц. Или как протухшее жаркое из зайца, или тоска Мурфильдских болот.
Фальстаф. У тебя самые неожиданные сравнения, и тем не менее ты самый несравненный, протоканальский и неподражаемый из всех принцев, каких я знаю. Но выслушай меня, Гарри. Перестань развращать меня. Подумай, как необходимо нам обоим доброе имя. А где приобрести нам этот товар? На днях мне попало из-за тебя на улице от одного королевского советника. Он говорил очень основательно, а я не обратил на него внимания. Тем не менее он говорил очень основательно. И, что существенно, при свидетелях.
Принц. Как по Писанию. Премудрость возвышает голос свой на улице, и никто не слушает ее.
Фальстаф. У тебя отвратительная привычка перевирать тексты, способная соблазнить даже святого. Ты в жизни оказал дурное влияние на меня, душа Гарри, да простит тебя бог. До знакомства с тобой я был невинен. А теперь, говоря правду, я не многим лучше самых нечестивых. Я должен бросить такую жизнь, и я ее брошу, клянусь богом, а если не брошу, можешь сказать, что я мерзавец. Никакой принц на свете не заставит меня погубить мою душу.
Принц. Где бы нам раздобыть денег на завтрашний день, Джек?
Фальстаф. Где вздумается, душенька, за мной дело не станет. А то можешь сказать, что я мерзавец, и лишить меня рыцарского достоинства.
Принц. Хорошо же подвигается твое исправление! От приступа благочестия к возобновлению воровства!
Фальстаф. В самом деле, Гарри? Ну что же, таково мое призвание. Каждый трудится на своем поприще.
Входит Пойнс.
А, вот и Пойнс. Сейчас узнаем, не выследил ли Гедсхиль чего-нибудь нового. О, если бы на свете была справедливость, какое место в аду было бы достаточно жарко для него? Это негодяй самой чистой воды из всех когда-либо разбойничавших на большой дороге.
Принц. Здравствуй, Нед!
Пойнс. Здравствуй, Гарри. Ну, что говорит наш кающийся грешник? Как поживает наше вино с сахаром? Джек, чем кончились твои переговоры с чертом о твоей душе, которую ты ему продал в страстную пятницу за бокал мадеры и холодную каплунью ножку?
Принц. Сэр Джон не нарушит слова. Черт получит свое. Джек верен заповеди. Дьяволу — дьяволово.
Пойнс. Да, чтоб не забыть. Господа, господа! Завтра в четыре часа утра всем быть в сборе на Гедских холмах. Мимо пройдут богомольцы в Кентербери и купцы с деньгами и товарами в Лондон. Я достал вам маски. Лошади у вас свои. В ожидании нас Гедсхиль будет ночевать в Рочестере. Завтра мы задаем пир в Истчипе. Дело не представит никакой трудности. Участникам я обеспечиваю полные карманы денег, уклонившимся желаю болтаться на виселице.
Фальстаф. Поедем, Гарри?
Принц. Кто? Я? Воровать? Грабить? Ни за что на свете.
Фальстаф. Значит, у тебя нет решимости рискнуть на десять шиллингов? Тогда нет у тебя никакой чести. Ты не мужчина и не товарищ, и, уж во всяком случае, не принц королевской крови.
Принц. Эх, была не была, раз в жизни сделаю глупость!
Фальстаф. Вот это дело.
Принц. Будь что будет, остаюсь дома.
Фальстаф. Ну так клянусь богом, когда ты станешь королем, я отплачу тебе государственной изменой!
Принц. Велика важность!
Пойнс. Сэр Джон, оставь меня с принцем наедине. У меня для него такие доводы, что он поедет.
Фальстаф. Хорошо. Да придаст тебе бог убедительности, а ему разумения, чтобы он понял, что шутки ради неподдельный принц может раз в жизни подделаться под вора. Прощайте. Вы найдете меня в Истчипе.
Принц. Прощай, закатившаяся молодость! Прощай, бабье лето!
Фальстаф уходит.
Пойнс. Ну, вот. Милый, премилый принц, поедемте с нами завтра. Я задумал шутку, но с этим мне одному не справиться. Фальстаф, Бардольф, Пето и Гедсхиль совершат намеченное ограбление. Мы с ними не поедем. Когда они завладеют добычей, мы нападем на них и отнимем ее. Это будет замечательно, даю вам голову на отсечение.
Принц. Хорошо. Но как нам отвязаться от них при выезде?
Пойнс. Мы выедем до них или попозднее и назначим им место встречи. В нашей власти не явиться туда. Тогда они возьмутся за дело сами, и только его доведут до конца, как мы нападем на них.
Принц. Да, но ведь они отлично знают наш внешний вид: лошадей, одежду, вооружение.
Пойнс. Лошадей они не увидят. Я привяжу их в лесу. Маски мы переменим. А платье мы прикроем плащами. Я их приготовил.
Принц. Да, но сладим ли мы с ними? Их четверо.
Пойнс. Оставьте, пожалуйста. Двое такие трусы, каких свет не создавал, и тотчас удерут. А третий защищается, только пока это не опасно. Мы их сейчас же рассеем. Но дело не в этом. Главная умора в том, что нам будет врать за ужином этот плут и обжора. Мы услышим, как человек тридцать навалилось на него и как храбро он от них отбивался. И каково будет зрелище, когда мы уличим его!
Принц. Ладно. Я поеду. Позаботьтесь обо всем необходимом и приходите за мной завтра в Истчип. Я там буду ужинать. Прощайте.
Пойнс. Прощайте, милорд. (Уходит.)
Принц
Я всем вам знаю цену, но пока
Потворщик первый вашим безобразиям.
Мне в этом солнце подает пример.
Оно дает себя туманить тучам,
Чтоб после тем сильнее ослепить
Своим внезапным выходом из мрака.
Когда б мы праздновали каждый день,
То отдых был бы тягостней работы.
Так именно, когда я прекращу
Разгул и обнаружу исправление,
Какого никому не обещал,
Людей я озадачу переменой
И лучше окажусь, чем думал свет.
Благодаря моим былым порокам
Еще яснее будет, чем я стал,
Как оттеняет темная подушка
Блеск золота, лежащего на ней.
Все, что теперь я трачу на пирушки,
Со временем верну я до полушки.
(Уходит.)
Сцена 3
ЛОНДОН. ЗАЛ СОВЕТА ВО ДВОРЦЕ.
Трубы. Король Генрих на троне, кругом — принц Джон, Нортумберленд, Вустер, Готспер, сэр Уолтер Блент, рыцари, стража и свита.
Король
Я кроток был и слишком терпелив
И мог вам нерешительным казаться.
Вы бросили стесняться и теперь
Мое терпенье топчете ногами.
Но берегитесь, я переменюсь.
Я мягок был, как пух, как масло, гладок,
И все спускал. Вот я и потерял
Свои права на ваше уважение,
Которое привыкли воздавать
Лишь грубой силе люди грубой силы.
Вустер
Мой государь, наш дом не заслужил,
Чтобы ему о силе говорила
Та сила, для которой этот дом
Служил опорою при возвышение.
Нортумберленд
Мой повелитель…
Король
Вустер, выйди вон.
В твоих глазах недобрый блеск и вызов.
Вы слишком дерзки, сударь. Короли
Не терпят, чтоб на них смотрели хмуро.
Вы слышите? Вы можете идти.
Мы позовем вас, если будет нужно.
Вустер уходит.
(Нортумберленду.)
Вы что-то собирались нам сказать?
Нортумберленд
С отказом возвратить гольмдонских пленных
Все обстоит не так, как донесли.
Сын отказал не так определенно,
И ваши сведенья — несчастный плод
Ошибки или недоразумения.
Готспер
Я их не отказался выдавать,
А вот как было дело. После битвы,
Когда, склонясь на меч и чуть дыша
От напряжения ярости и жажды,
Сидел я, подошел какой-то лорд,
Нарядный, как жених, и свежебритый,
Как поле после жатвы. Он держал
Меж пальцев склянку с мускусной струею,
Вертел в руках, и нюхал, и чихал,
И нес какой-то вздор, и улыбался.
Когда солдаты стали выносить
Убитых, он им сделал замечание,
Чтоб трупы проносили стороной,
Откуда не повеет разложением.
Так щебеча, он мимоходом, вскользь
Потребовал, чтоб я вам выдал пленных.
Я знаю, это право королей,
Но я взбешен был этим попугаем,
И раны о себе давали знать —
Ей-богу, я не помню, как ответил,
Что выдам пленных или не отдам,
Но я утратил самообладание.
Он был прилизан и благоухал,
И рассуждал, как барышня, о пушках
И ранах, и хвалил мне спермацет
Как лучшее лекарство от контузий.
Он очень сожалел, что из земли
Выкапывают гадкую селитру,
Которая цветущим существам
Приносит смерть или вредит здоровью,
И уверял, что, если б не стрельба,
Он сам бы, может быть, пошел в солдаты.
Понятно, что на эту ерунду
Не мог я отвечать ему серьезно,
Чего прошу мне не вменять в вину,
Чтоб неприятность с этим господином
Не стала разделяющей стеной
Меж вашим троном и моей любовью.
Блент
Забудем этот случай, государь.
Смягчающих так много обстоятельств!
Каких бы Гарри Перси ни сказал
Случайных слов такому-то тогда-то,
Они перестают существовать,
Раз он теперь готов их взять обратно.
Король
Но пленных и сейчас он не дает.
Он ставит предварительным условием,
Чтоб выкупили шурина его,
Безумца Мортимера. А известно,
Что Мортимер нарочно погубил
Моих солдат и сдался в плен Глендауру,
На дочери которою женат.
На что теперь мне этот перебежчик?
К чему на труса истощать казну?
Он вырыл яму сам себе, предатель.
Пусть помирает с голоду в горах.
Клянусь, я буду всех считать врагами,
Кто грош хотя б попросит, чтоб помочь
Нарушившему верность Мортимеру.
Готспер
Нарушившему верность! Но кому
Нарушил верность он? Измена разве,
Что счастья не было ему в бою?
Чтоб рот зажать всем этим наговорам,
Достаточно напомнить, сколько ран
Он получил в смертельном поединке
С Глендауром! Схватка длилась целый час.
Поймите, как она была упорна!
Бойцы, переводя три раза дух,
Из Северна три раза пили воду,
Поток которого бежал, журча
Меж камышей, дрожавших от испуга.
Кто б стал так сильно кровью истекать
И жертвовать собою для притворства?
Нет, не ломал комедий Мортимер.
Все это выстрадал он добровольно.
Поэтому не надо клеветать
И случай с ним изображать изменой.
Король
Неправда все с начала до конца.
Ты выдумал, не дрался он с Глендауром.
(Поднимаясь.)
Он с дьяволом один бы на один
Мог драться с той же самою удачей.
Тебе не стыдно врать? Но все равно.
Чтоб впредь о Мортимере я не слышал!
Пришли мне пленных и поторопись,
А то заговорю я по-другому.
Я не шучу. Милорд Нортумберленд,
Мы разрешаем вам уехать с сыном.
(Уходя.)
Пришли мне пленных, чтоб не пожалеть.
Трубы.
Все уходят, кроме Нортумберленда и Готспера.
Готспер
Нет, не пришлю ни за какие деньги.
Сейчас за ним вдогонку побегу
И прямо выложу, что накипело,
Хоть стоило бы это головы.
Нортумберленд
Да ты с ума сошел? В припадке гнева?
Остановись. Вот дядя твой идет.
Возвращается Вустер.
Готспер
«Чтоб впредь о Мортимере я не слышал!»
Ан вот я буду, буду говорить!
Пусть сгину я, когда я с ним не сближусь!
Да нет, я кровь свою отдам за то,
Чтоб Мортимера возвести на место,
Где восседает этот самодур,
Проклятый Болинброк неблагодарный.
Нортумберленд
(Вустеру)
Вот до чего довел его король.
Вустер
О чем шла речь у вас, когда я вышел?
Готспер
Он хочет пленных всех до одного.
Мое условие — выкуп Мортимера.
Едва он это имя услыхал,
Как вздрогнул и позеленел от злости.
Вустер
Еще бы! Мортимер был наречен
Преемником покойного Ричарда.
Нортумберленд
Я был при том и слышал сам указ.
Ричард его наследником назначил
Пред выездом в Ирландию, в поход,
Откуда, по причине наших козней,
Он должен был вернуться и затем
Был свергнут и убит.
Вустер
За умерщвление
Которого должны мы отвечать
И опозорены пред целым светом.
Готспер
Я не ослышался? Король Ричард
Наследником назначил Мортимера?
И вы при этом были?
Нортумберленд
Да, я сам.
Готспер
Тогда я ничему не удивляюсь,
И мне понятно, почему король
Мог пожелать ему голодной смерти.
Но вы-то что смотрели? Для чего
Надели вы венец на человека,
Не помнящего вашего добра?
Зачем участвовали в преступление?
Затем, чтоб стать во мнении людей
Сообщниками зла, орудием казни,
Подобно виселице, топору,
Ступенькам лестницы или веревке?
Вы видите, не ставит ни во что
Вас этот изворотливый правитель!
Так что ж, терпеть и дальше этот стыд?
Ведь в будущем прочтут и не поверят,
Как люди лучшей крови, вроде вас,
Могли содействовать такой проделке
(А видит бог, как вы повинны в ней),
Что вырван был Ричард, цветущий розан,
И насажден терновник Болинброк.
Но разве это все? Вдвойне позорно,
Что вас забыл, надул и гонит прочь
Тот, для кого покрылись вы бесславием.
Но честь не поздно ведь еще спасти
И сызнова подняться в общем мнение.
Достойно отомстите королю
За то, что он высокомерен с вами.
Он спит и видит, как бы вас сгубить,
Чтоб навсегда покончить с вами счеты.
Поэтому…
Вустер
Племянник, перестань.
Сейчас я загляну с тобой, как в книгу,
На дно души, где я таю мечту
О страшном шаге. Этот шаг опасен,
Как переход по тонкому копью
Над пропастью с клокочущим потоком.
Готспер
Что ж, и пройду. А если упаду,
Мне, значит, утонуть судьба сулила.
Во мне опасность зажигает кровь.
Не нахожу забавы в травле зайцев:
Достойнее охотиться на львов.
Нортумберленд
Чуть услыхал про трудную задачу,
Воображение так уж и кипит.
Готспер
Поверите ли, для стяжания славы
Я, кажется, взобрался б на луну
И, не колеблясь, бросился б в пучину,
Которой дна никто не достигал.
Но только б быть единственным и первым.
Я в жизни равенства не признаю.
Вустер
Он бог весть где витает и не хочет
Перенестись сюда на землю к нам.
Минуты две внимания, племянник.
Готспер
Позвольте, дядя…
Вустер
Вот что я скажу:
Шотландских пленных…
Готспер
Я себе оставлю.
Хотя б спасение его души
Зависело от них, он не получит
Ни одного шотландца.
Вустер
Погоди.
Ты слова не даешь сказать. Шотландцев
Ты можешь не давать.
Готспер
И не отдам.
Не сомневайтесь. Он платить не хочет
За выкуп Мортимера, запретил
О Мортимере даже заикаться,
Но я зайду к нему, когда он спит,
И громко крикну имя Мортимера.
Нет! Я этим звукам выучу скворца
И дам ему, чтоб злить его, в подарок.
Вустер
Племянник, слушай. Слово дай сказать.
Готспер
Торжественно пред вами отрекаюсь
От всех желаний, кроме жажды мстить
И злить как можно больше Болинброка.
А принца Уэльского я б отравил
Стаканом пива, если б не боялся,
Что этот сын в обузу королю
И он обрадуется избавлению.
Вустер
Прощай, племянник. Мы поговорим,
Когда ты будешь несколько спокойней.
Нортумберленд
Кто укусил тебя, что ты оглох?
Откуда это женское упрямство?
Ты не желаешь слушать никого.
Готспер
Когда заходит речь о Болинброке,
Я весь горю, и трудно усидеть,
Как от ожогов розог и укусов
Или крапивы, или муравьев.
Вы помните — постойте —
при Ричарде — Забыл название замка, как его?..
Ах, черт возьми, ну этот, в Глостершире,
Где дядя короля, безумный
Йорк Стоял двором, — в том самом замке, словом,
Где я склонил колени в первый раз
Пред королем улыбок, Болинброком.
Черт! Вертится на языке. В тот день
Вы с ним приехали из Ревенсперга.
Нортумберленд
Не в замке Беркли?
Готспер
В нем, конечно, в нем.
Как предо мной тогда он рассыпался!
Как по-собачьи льстил и лебезил!
«Я отплачу, когда я выйду в люди».
«Мой Гарри Перси»! «Мой названый брат»!
Чтоб черт тебя подрал, какой обманщик!
Ну, погоди же ты, прости господь!
Теперь я кончил. Говорите, дядя.
Вустер
Да нет, мы подождем.
Готспер
Я все сказал.
Вустер
Тогда еще раз о шотландских пленных.
Ты их без выкупа освободи.
Сын Дугласа за это пусть поможет
Тебе набрать в Шотландии солдат.
Зачем они понадобятся, после
Я точно изложу тебе в письме.
(Нортумберленду)
А вы, милорд, пока он будет занят
В Шотландии, должны расположить
Его преосвященство в нашу пользу.
Готспер
Епископа Йоркского?
Вустер
Ну да.
Он не простил, что в Бристоле казнили
Его родного брата. Он отмстит
За лорда Скрупа. Это не догадка.
Я твердо знаю, что я говорю.
Сухого хвороста повсюду кучи —
И только искры ждут, чтоб запылать.
Готспер
Я чувствую. Ей-богу, пахнет дымом.
Нортумберленд
Ты дичи слишком рано не спугни.
Готспер
Мы победим. Не может быть сомненья.
Шотландцы, Йорк, а третий — Мортимер?
Не правда ль, угадал?
Вустер
Ты догадался.
Готспер
Великолепный план.
Вустер
Дремать нельзя.
Наш заговор — для нас вопрос спасенья.
Теперь, что мы ни делай, все равно
Король в нас будет видеть недовольных,
И он не успокоится, пока
Не уберет нас со своей дороги.
Видали, как сейчас он был угрюм?
Вот первые предвестия разрыва.
Готспер
Да, да. Но мы за это отомстим.
Вустер
Прощай, племянник. Соблюдай границы,
Которые тебе я предпишу.
Придет пора, я съедусь с Мортимером
И Глендауром, и там устроим сбор
И Дугласовых и твоих отрядов.
Настало время овладеть судьбой,
Которую из рук мы упустили.
Нортумберленд
Будь счастлив, брат. Мне верится в успех.
Готспер
Прощайте. Я не буду знать покоя,
Покамест армий к битве не построю.
Уходят.
АКТ II
Сцена 1
РОЧЕСТЕР. ПОСТОЯЛЫЙ ДВОР.
Входит извозчик с фонарем.
Извозчик (зевая). Э-хе-хе! Должно быть, уже четыре часа утра, не меньше, чтоб я лопнул. Медведица уже вон где, над дымовой трубою, а лошадь еще не вьючена. Эй, конюх!
Конюх (за сценой). Сейчас, сейчас!
Извозчик. Слушай, Том, подложи кобыле пакли под седло. У нее вся спина в ранах, у горемычной.
Входит второй извозчик.
Второй извозчик. Подают гнилой горох и чечевицу, только лошадей морить. Такое собачье место! Со смерти Робина тут все вверх дном.
Первый извозчик. Как вздорожал овес, так я больше не видел, чтобы он бедный, смеялся. Это был зарез для покойника.
Второй извозчик. По всей лондонской дороге нет хуже двора в смысле блох. У меня все тело искусано, и я весь, как линь, пятнистый.
Первый извозчик. Как они в меня впились с первых петухов, так до утра уже не отпускали. Конюх! Да куда ж он запропастился, этот окаянный конюх, чтоб он провалился! Вылезай, вылезай!
Второй извозчик. Со мной копченый окорок и два тюка имбиря в Черинг-Кросс.
Первый извозчик. Батюшки, индюшки в корзине не кормлены, спасибо, напомнил! Конюх, что ты, оглох? Да когда же ты, черт, проспишься, чтоб тебе пусто было! Вот мы проломим тебе голову, будешь ты прохлаждаться!
Входит Гедсхиль.
Гедсхиль. Здорово, извозчики. Который час?
Первый извозчик. Думается, часа два.
Гедсхиль. Одолжи мне на минуту фонарь, я взгляну на своего мерина в конюшне.
Первый извозчик. Ишь ты что выдумал, «одолжи»! Больно хитер. Видали мы таких, видали.
Гедсхиль (второму извозчику). Ну так дай мне свой.
Второй извозчик. Фонарь? Как бы не так. Вперед дай полюбуюсь, как тебя повесят.
Гедсхиль. Извозчики, когда вы, канальи, рассчитываете попасть в Лондон?
Второй извозчик. Приедем когда надо. Как раз будет время завалиться спать, будь покоен. Пойдем, кум Mere, разбудим господ. Они будут рады попутчикам, у них много груза.
Извозчики уходят.
Гедсхиль. Коридорный!
Коридорный (за сценой). Мигом, как говорят карманники.
Гедсхиль. Или еще лучше: как говорят коридорные. Одно другого стоит.
Входит коридорный.
Коридорный. С добрым утром, мистер Гедсхиль. Подтверждается, что я вам сказал вчера. Владелец леса из Кента везет с собой двести фунтов стерлингов золотом. Он в этом признался вчера за ужином своему спутнику. Тот что-то вроде сборщика податей, и тоже с большим багажом. Но одному богу известно, что в нем.
Гедсхиль. Напорются они по дороге на каких-нибудь молодчиков, даю тебе голову на отсечение.
Коридорный. А на что мне ваша голова? Сохраните ее лучше для петли. Уж коли на то пошло, вы первый молодчик и есть. Вам от петли не уйти.
Гедсхиль. Что ты мне, дурак, толкуешь про петлю? Ведь если дойдет до нее дело, мне висеть не одному. Рядом вздернут старого сэра Джона, а это, сам знаешь, не иголка. У нас, брат, компаньонами такие люди, что ты бы ахнул! Они скуки ради балуются нашим ремеслом, и ты сам понимаешь, если бы что вышло наружу, это сейчас же замнут, чтобы их не замарать. Нет, брат, я знаю, что делаю. С мелкой разбойничьей сошкой я не знаюсь. Босомыги-оборванцы, усачи-головорезы с опухшими носами и всякая голь кабацкая — не нашего прихода. У нас в деле верхи общества, бургомистры, разбойники почище нас с тобой, и орудуем мы как за каменной стеной, в безнаказанности. Мы сорвали, понимаешь ли ты, папоротников цвет, и все стали невидимками.
Коридорный. Ну, что вас не видать, так это, полагаю, не папоротник, а, главным образом, ночные потемки.
Гедсхиль. Ладно. Дай руку. Помалкивай. Как честный человек, обещаю тебе долю в добыче.
Коридорный. Зачем как честный? Тогда вы обманете. Лучше поклянитесь по настоящему, как продувной мошенник.
Гедсхиль. Ладно, ступай. Вели конюху вывести мою лошадь. Прощай, грязная личность.
Уходят.
Сцена 2
БОЛЬШАЯ ДОРОГА У ГЕДСКИХ ХОЛМОВ.
Входят принц Генрих и Пойнс, переодетые.
Пойнс. В кусты, в кусты! Я увел лошадь Фальстафа, и он беснуется.
Принц. Спрячься.
Уходят в глубину сцены.
Входит Фальстаф, переодетый.
Фальстаф. Пойнс! Пойнс, чтоб тебе пусто было! Пойнс!
Принц (выступая вперед). Тсс! Что ты бушуешь, толстопузый?
Фальстаф. Где Пойнс, Гарри?
Принц. Он на холме. Я сейчас пойду за ним. (Снова удаляется в глубь сцены.)
Фальстаф. Это мне за то, что я опять снюхался с этим проходимцем. Мерзавец увел мою лошадь и привязал черт знает где. Если я сделаю еще шаг пешком, я упаду. Тогда я умру, по крайней мере, естественной смертью, а не на виселице за убийство этого негодяя. Каждый час все эти двадцать два года я даю себе слово раззнакомиться с ним, но он словно чем-то приворожил меня. Ей-богу, пусть меня удавят, если негодяй не подсыпал мне каких-то любовных порошков. А то это необъяснимо. Пойнс! Гарри! Провалитесь вы оба! Бардольф! Пето! Пусть меня уморят голодом, если я двинусь еще хоть на шаг дальше. Пора опомниться и расплеваться с ними. Если я этого не сделаю, я самое подлое существо из всех, кто только жевал зубами пищу с сотворения мира. Восемь ярдов неровной местности для меня хуже, чем семьдесят миль ровной. Негодяи прекрасно это знают. До чего же мы дойдем, если совести не будет даже между ворами?
Слышен свист. Он отвечает.
Фью! Чума возьми вас всех! Где моя лошадь, собачьи дети? Где моя лошадь, чтоб вы околели!
Принц (выступая вперед). Тише, толстопузый! Ляг на землю и послушай, не едет ли кто-нибудь по дороге.
Фальстаф. А что, есть у тебя рычаги, чтобы поднять меня потом с земли? Своими силами я уже не подымусь ни за какую золотую наличность в королевской казне Англии. Душка принц, разыщи мою лошадь!
Принц. Опомнись, невежа! Что я тебе, конюх?
Фальстаф. Чтоб тебе в таком случае удавиться на твоем собственном ордене Подвязки. Если меня схватят, я покажу на вас. Чтоб мне отравиться хересом, если я не сочиню, на вас всех пасквиля с музыкой, чтоб его распевали на всех перекрестках. Безобразие, когда шутка заходит так далеко, да еще пешком.
Входят Пойнс с одной стороны, а с другой — Гедсхиль, Бардольф и Пето, переодетые.
Гедсхиль. Стой!
Фальстаф. А я и не сижу, к сожалению.
Пойнс. Это наш разведчик. Его голос.
Бардольф. Что нового?
Гедсхиль. Запахивайтесь плащами. Надевайте маски. С горы текут королевские денежки. Они направляются в королевское казначейство.
Фальстаф. Врешь, брат, — в королевские питейные заведения.
Гедсхиль. Хватит на всех.
Фальстаф. Чтобы быть повешенными.
Принц. Вы вчетвером остановите их, где дорога суживается. Я и Нед спустимся ниже. Если они минуют вас благополучно, то наскочат на нас.
Пето. Сколько их там?
Гедсхиль. Человек восемь или десять.
Фальстаф. Как бы нападающей стороной не оказались они.
Принц. Струсили, сэр Джон Толстый?
Фальстаф. Ну, конечно, куда нам до Джона Тонкого, вашего дедушки! Тем не менее мы не струсили.
Принц. Мы это проверим.
Пойнс. Да, Джек, твоя лошадь за изгородью. Когда она тебе понадобится, найдешь ее там. Будь здоров и смотри не осрамись.
Фальстаф. Ну вот я и опять размяк, и пальцем его не трону, хоть режьте меня.
Принц (в сторону, Пойнсу). Нед, где наши плащи?
Пойнс (в сторону, принцу). Здесь, рядом. Пойдемте.
Принц и Пойнс уходят.
Фальстаф. Ну, господа, счастливой удачи вам всем! По местам!
Скрываются. Появляются проезжие.
Первый проезжий. Пройдемтесь немножко.
Воры. Стой!
Второй проезжий. Господи Иисусе!
Фальстаф. Вали их на землю и коленом на горло! У, саранча ненасытная! Пожили, мироеды! Надо и другим. На землю их — и долой с них шкуру!
Первый проезжий. Разорили! Погубили! Пропали мы с нашими чадами!
Проезжие бегом покидают сцену, преследуемые Бардольфом, Гедсхилем и Пето.
Фальстаф (носясь по сцене с вынутым мечом). Разорили, чревоугодники? А ваши сундуки и кубышки, объедалы? Пошевеливайтесь, золотые мешки! Мы вам покажем — заедать молодой наш век! Может быть, среди вас есть люди почтенные, присяжные заседатели? Мы вам покажем присяжных заседателей! (Уходит.)
Возвращаются принц Генрих и Пойнс, под плащами.
Принц. Воры связали честных людей. Теперь, в свою очередь, мы оберем воров и от трудов праведных отправимся веселиться в Лондон. Разговоров будет на неделю, смеху — на месяц, а шутка запомнится на всю жизнь.
Пойнс. Спрячемся. Они идут.
Прячутся. Возвращаются Фальстаф, Гедсхиль, Бардольф и Пето, нагруженные мешками.
Фальстаф. Ну, ребята, давайте поделимся — и по лошадям, пока не рассвело.
(Садятся в кружок.)
Если вы теперь не убедились, какие трусы принц и Пойнс, на свете нет справедливости. Храбрости у Пойнса не больше, чем в дикой утке.
Во время дележа на них бросаются принц и Пойнс.
Принц. Ваши деньги!
Пойнс. Негодяи!
Гедсхиль, Бардольф, Пето и, после короткого сопротивления, Фальстаф убегают, оставив на земле добычу.
Принц
Досталось без борьбы. Скорее в путь.
Они от нас пустились врассыпную
И разбегаются по сторонам,
За стражников друг друга принимая.
Поедем, Нед. Придется попотеть
И землю салом покропить Фальстафу.
Мне и смешно и вместе жаль его.
Пойнс
Как он ревел! Как племенной бычище!
Уходят.
Сцена 3
УОРКУОРТ. КОМНАТА В ЗАМКЕ.
Входит Готспер, читая письмо.
Готспер. «Со своей стороны, милорд, я считал бы радостью быть с вами, принимая во внимание мою любовь к вашему дому». Он считал бы радостью! Что ж он ее себе не доставит? Принимая во внимание его любовь к нашему дому! Свои амбары, однако же, он, как видно, любит еще больше. Посмотрим дальше. «Дело, за которое вы беретесь, опасно». Что же, это бесспорно. Все на свете опасно. Выйти на свежий воздух, выпить, лечь спать. Да, но поймите, милорд дуралеевич, что в гуще крапивы, которая называется опасностью, мы срываем цветок, который называется благополучием.
«Дело, за которое вы беретесь, опасно; друзья, о которых вы пишете, ненадежны; время теперь неподходящее, и под вашим заговором нет достаточной почвы для борьбы с таким сильным противником». Вы так думаете? Вы так думаете? А я вам на это скажу, что вы тупой, бессмысленный трус да и лгун к тому же. Вот идиот! Клянусь богом, таких обдуманных заговоров еще не бывало. Друзья преданны и проверены. Очень хороший заговор, отличные друзья, большие надежды. Да, да. Великолепный заговор, отличные друзья! Какое бездушное животное! Если заговор неудачен, отчего же архиепископ Йоркский одобряет его? У, черт, мокрая курица, так бы и пробил ему голову веером его супруги! А мой отец, мой дядя и я сам? Разве мы не участвуем в мятеже? Разве лорд Эдмунд Мортимер, архиепископ Йоркский и Оуэн Глендаур не с нами? А про Дугласа вы забыли? Разве нет их письменного обещания присоединиться к нам девятого числа следующего месяца? И разве уже некоторые не в походе? Так что же это за маловер и язычник? Теперь этот трус, увидите, отправится к королю и все расскажет. О, я готов надавать себе пощечин за то, что предложил такую чудную вещь этой размазне. Черт с ним. Пусть доносит. Мы готовы. Сегодня я выступаю.
Входит леди Перси.
Здравствуй, Кет! Через два часа я должен буду уехать.
Леди Перси
Мой милый, отчего замкнулся ты?
Чем провинилась я, что две недели
Я без тебя изгнанницей живу?
Что отбивает у тебя охоту
Привольно жить, спокойно есть и спать?
Зачем ты стал смотреть так часто в землю
И вздрагивать, когда сидишь один?
Куда девался прежний твой румянец?
Ведь весь ты мой. Имущество мое
Как смел отдать ты грустным размышлениям?
На днях к тебе вошла я. Ты дремал,
Шепча во сне о битвах и доспехах.
Осаживая мысленно коня,
Ты вскрикивал во сне: «Вперед. Смелее!»
Я слышала твой возбужденный бред
О частоколах, вылазках, прикрытиях,
О пленных и убитых, обо всем,
Чем только может быть полно сражение.
Ты так был этим поглощен во сне!
На лбу твоем блестели капли пота,
Как пузыри на пенистой воде,
И на лице менялось выраженье.
Ты перекашивал свои черты,
Как будто с болью сдерживал дыханье.
Что значит это все? Мне надо знать,
Какая тяжесть на сердце у мужа,
А то не любит больше он меня.
Готспер
Сюда! Кто там?
Входит слуга.
Ушел с пакетом Джильямс?
Слуга
Да, час назад.
Готспер
А Батлер от судьи
Вернулся с лошадьми?
Слуга
С одной вернулся.
Готспер
С саврасой? Карнаухой?
Слуга
Точно так.
Готспер
Конь этой масти нас поднимет к власти.
Немедленно седлать. О, esperance!
Пусть Батлер ждет меня с конем у входа.
Слуга уходит.
Леди Перси
Однако, милый друг…
Готспер
Что «милый друг»?
Леди Перси
Что прочь тебя несет?
Готспер
Мой конь, родная.
Леди Перси
Несносная мартышка, перестань!
Конца, ей-богу, нет твоим причудам!
Я, Гарри, знать хочу твои дела.
Мне чудится, что занят вновь постройкой
Воздушных замков брат мой Мортимер
И, верно, требует твоей поддержки?
Но если ты осмелишься пойти
Так далеко…
Готспер
К нему? Пешком? Едва ли.
Леди Перси
Не смей вилять, болтушка попугай!
Сейчас же отвечай мне без утайки,
А то я палец выверну тебе.
Готспер
Пусти, пусти! Так что ты знать желаешь?
Люблю ли я тебя? Понятно, нет.
Окончились турниры поцелуев,
И в куклы стало некогда играть.
Теперь в ходу разбитые короны
И спрос на перебитые носы.
Когда коня мне подведут, однако?
Так что ты, Кет? Что говоришь ты, Кет?
Леди Перси
Как, ты действительно меня не любишь?
И ты не шутишь? Ладно. Не люби.
Я отплачу такою же монетой.
Нет, ты меня серьезно разлюбил?
Скажи мне, это правда, ты не шутишь?
Готспер
Сойдем во двор. Пред тем как уезжать,
Я клятвенно с коня тебя уверю,
Что твой навек. Но обещай и ты
Не спрашивать вперед, куда я еду.
Раз еду, значит, надо уезжать.
Сегодня должен я тебя оставить.
Ты — умница, однако не умней,
Чем ты сама. Ты — верная супруга,
Но — женщина и, стало быть, молчать
Умеешь лишь о том, чего не знаешь.
Таких границ я и держусь с тобой.
Леди Перси
Таких границ?
Готспер
Да, это неизбежно.
Но через день ты выедешь ко мне
И разгадаешь тайны все на месте.
Согласна?
Леди Перси
Хоть и нет, — принуждена.
Уходят.
Сцена 4
КОМНАТА В ТРАКТИРЕ «КАБАНЬЯ ГОЛОВА»
Входит принц Генрих.
Принц. Ой не могу, Нед! На помощь! Выйди из этой душной комнаты. Меня рассмешили до упаду.
Входит Пойнс.
Пойнс. Где ты пропадал, Гарри?
Принц. В компании четырех дубовых голов и сорока дубовых бочек. Я спустился на самое дно общества и выпил на «ты» со всей трактирной прислугой. Хочешь, я скажу тебе, как их зовут? Том, Дик и Френсис. Для них уже нет сомненья, что хотя я еще только принц Уэльский, а не король Англии, но зато уже признанный король учтивости и не задираю носа, как некоторые, вроде Фальстафа. Наоборот, я совсем простой и, что называется, душа нараспашку. После коронации они обещают мне покровительство всех истчипских приказчиков. Между прочим, вот их словарь. Напиться значит у них «накраситься». Кружку полагается выпивать залпом, а если кто-нибудь остановится, чтобы передохнуть, кругом кричат «переиграть» и требуют повторения. Словом, в какие-нибудь четверть часа я так насобачился, что теперь всю жизнь могу распивать и растабарывать с кем угодно из простонародья. Видишь, Нед, как ты много потерял. Но слушай, мой сахарный, кстати, вот тебе на один пенс сахару, который мне только что всучил младший половой. Это один из тех, для которых весь английский язык сводится к двум-трем выраженьям, вроде: «Восемь шиллингов и шесть пенсов», «пожалуйте, пожалуйте», «сейчас, сейчас», «пинту сладкого в кабинет с полумесяцем» и тому подобное. Да, так, значит, слушай, зачем я тебя позвал. В ожиданье Фальстафа надо что-нибудь выкинуть. Пойди в соседнюю комнату. С моим младшим половым я заведу разговор о сахаре, который он мне дал. Зови, не переставая, «Френсис», так, чтобы он все время разрывался между мной и тобою и на все мои вопросы отвечал только «сейчас, сейчас». Выйди за дверь. Поупражняемся.
Пойнс уходит.
Пойнс (за сценой). Френсис!
Принц. Великолепно.
Пойнс (за сценой). Френсис!
Входит Френсис.
Френсис. Сейчас, сейчас, сэр! Загляни, Ральф, в гранатовую комнату.
Принц. Поди сюда, Френсис.
Френсис. Чего изволите, милорд?
Пр и н ц. Сколько тебе еще осталось прослужить в мальчиках, Френсис?
Френсис. Пять лет, ей-богу, не вру, а если считать…
Пойнс (за сценой). Френсис!
Френсис. Сейчас, сейчас, сэр.
Принц. Пять лет! Царица небесная, за такой срок может надоесть звон посуды. А скажи, Френсис, что тебе смотреть на хозяина? Отчего не удрать тебе раньше срока?
Френсис. О сэр, я могу поклясться на всех библиях Англии…
Пойнс (за сценой). Френсис!
Френсис (пытаясь уйти). Сейчас, сэр.
Принц. Сколько тебе лет, Френсис?
Френсис (возвращаясь). Сейчас соображу. В Михайлов день мне исполнится…
Пойнс (за сценой). Френсис!
Френсис. Сейчас, сэр. (Пытаясь уйти.) Погодите немного, милорд.
Принц. Только минуту, Френсис. Я насчет сахару, который ты мне дал. Тут на один пенс, не правда ли?
Френсис (возвращаясь). Очень жаль, что не на два.
Принц. Я дам тебе за него тысячу фунтов в любое время, которое ты мне укажешь.
Пойнс (за сценой). Френсис!
Френсис. Сейчас, сейчас.
Принц. Сейчас, Френсис? Нет, ты слишком нетерпелив. Сейчас нельзя. Но завтра или в будущий четверг, — пожалуйста. Однако, Френсис…
Френсис. Слушаю, милорд.
Принц. Однако вот какой уговор. Ты должен обобрать этого господина в кожаном камзоле со стеклянными пуговицами, стриженного под гребенку, с агатовым перстнем, в темных чулках с подвязками, сладкоречивого, с сумкой из испанской кожи.
Френсис. О, господи, сэр, на кого вы намекаете?
Принц. Стало быть, пить у вас ничего нет, кроме красного муската? Осторожнее, Френсис, не замарай фуфайки. Нет, милостивый государь, в Берберии этого бы не случилось.
Френсис. Виноват, не понимаю, милорд.
Пойнс (за сценой). Френсис!
Принц. Марш, каналья! Тебя зовут. Не слышишь, что ли?
Принц и Пойнс начинают звать его одновременно, и он не знает, куда ему кинуться. Входит буфетчик.
Буфетчик. Что это такое? Тебе кричат «Френсис», сам ты ни с места? Живо к гостям в ту комнату!
Френсис уходит.
Милорд, пришли старый сэр Джон и с ним человек пять-шесть народу. Прикажете впустить?
Принц. Да, немного погодя.
Буфетчик уходит.
Пойнс!
Пойнс возвращается.
Пойнс. Сейчас, сейчас, сэр.
Принц. Фальстаф с остальными ворами стоит у входа. Ты представляешь себе, какая сейчас будет потеха?
Пойнс. Порезвимся, как сверчки. А чем кончилась ваша шутка с половым?
Принц. Мне лезет сейчас в голову вздор, смешнее которого не было с сотворения мира.
Входит Френсис с вином.
Который час, Френсис?
Френсис (пробегая мимо). Сейчас, сейчас. (Убегает)
Принц. И подумать, что этот мальчишка, у которого меньше слов, чем у попугая, рожден женщиной! Вся его премудрость состоит в беганье вверх и вниз по лестнице, а его разговоры не выходят из рамок трактирного счета. Да, так видишь ли> я еще не остепенился. Далеко мне до Перси Готспера, этой горячей шпоры севера. Набьет он с утра душ до сотни шотландцев, моет руки перед завтраком и говорит жене: «Надоела мне эта безмятежная жизнь, я соскучился по настоящему делу». А она спрашивает: «Дорогой Гарри, сколько народу убил ты сегодня?» — «Напоите саврасого», — говорит он, а спустя час отвечает: «Маловато. Человек четырнадцать. Не о чем толковать». Теперь можно позвать Фальстафа. Я изображу Гарри Перси, а эта скотина будет госпожой Мортимер, моей женой. «Rivo!», как кричат пьяницы. Сюда его, эту отбивную котлету, сюда его, жирный ком сала!
Входят Фальстаф, Гедсхиль, Бардольф, Пето и Френсис.
Пойнс. Здравствуй, Джек. Откуда ты?
Фальстаф. Горе трусам, горе и проклятье! Аминь, говорю я, да будет так. Стакан хереса, малый! Больше я вам не товарищ. Займусь вязаньем носков, их штопаньем и подшивкой — вот мое занятие. Да, да. Я, кажется, сказал, стакан хереса, каналья? Вывелась на свете доблесть.
Френсис подает требуемое. Фальстаф пьет.
Принц. Видал ли ты когда-нибудь тарелку с маслом под ласками летнего солнца? Взгляни на эту потную глыбу.
Фальстаф. В вине известь, мошенники! (Выплескивает вино.)
Френсис уходит.
Кругом одно надувательство. Но общество трусов еще хуже, чем херес с известью. Проклятые трусы! Будь верен себе, старый Джек. Ты можешь умереть со спокойной совестью. Зовите меня селедкой, если мужество, настоящее мужество не перевелось на земле. Во всей Англии не наберется трех смельчаков, которые бы не были повешены. Один из них полнеет и старится, не оставь его господи. Дрянной мир, надо сказать. Отчего я не ткач? Распевал бы я себе псалмы и этим коротал бы время. Горе трусам, говорю я.
Принц (подходя к Фальстафу). Что ты там бормочешь, шерстяной мешок?
Фальстаф. Королевский сын, нечего сказать! Быть мне без одного волоса, если я не прогоню тебя деревянной скалкой из твоего королевства и всех твоих подданных, как стадо гусей, вместе с тобою. Принц Уэльский, нечего сказать!
Принц. Ах ты, старое бревно, это еще что за разговоры?
Фальстаф. А разве вы не струсили, отвечайте мне, ты и Пойнс?
Пойнс. Посмей еще раз назвать меня трусом, и я заколю тебя, тунеядец!
Фальстаф. Назвать тебя трусом? Пропади я пропадом, если я это сделаю. Это не требуется. Тысячу фунтов отдал бы я за то, чтобы научиться бегать, как ты. У вас красивые талии, господа. Наверное, вот почему вам не стыдно показывать людям спины. И этот поворот кругом вы называете круговой порукой? К черту такую круговую поруку! Дайте мне людей, которые смотрят в глаза опасности. Стакан хереса, мальчик. С утра у меня не было во рту ни капли, чтоб я лопнул!
Принц. Только что пил и даже губ еще не утер.
Френсис возвращается с другим стаканом.
Фальстаф. Не важно. (Пьет.) Горе трусам, говорю я.
Френсис уходит.
Принц. Что все это значит?
Фальстаф. Это значит, что четверо из нас захватили сегодня ночью тысячу фунтов.
Принц. Где они, Джек? Давай их сюда.
Фальстаф. Где они! Их отняли у нас силой. Человек сто напали на нас четверых.
Принц. Неужели сто?
Фальстаф. Считай меня последним мерзавцем, если я не отбивался два часа врукопашную от доброго десятка. Я спасся чудом. Безрукавка проткнута у меня в восьми местах, штаны — в четырех. Щит изрублен вдоль и поперек, меч в зазубринах, как ручная пила. Вот, полюбуйтесь. (Показывает свой меч.) Никогда, с тех пор как я ношу оружие, я не держался лучше. Но все было напрасно. Горе трусам. Спросите остальных, пусть они сами расскажут. Если они хоть чем-нибудь уклонятся от правды, то они — детища тьмы и сыновья порока.
Принц. Ну что же, господа? Как было дело?
Гедсхиль. Мы вчетвером совершили нападение человек на двенадцать.
Фальстаф. Нет, самое меньшее на шестнадцать, милорд.
Гедсхиль. И связали их.
Пето. Нет, нет, мы их не связывали.
Фальстаф. Вы врете, мы их связали, каждого поодиночке. Если это неправда, то я иудей, древний иудей.
Гедсхиль. Когда мы стали делить добычу, подоспели шесть или семь новых и напали на нас.
Фальстаф. Они развязали первых. К ним присоединились еще новые.
Принц. И вы сцепились со всеми?
Фальстаф. Со всеми! Смотря как понимать твое выражение. Но можешь сказать, что я пучок редиски, если я не имел дела с пятьюдесятью. Если их набросилось меньше пятидесяти двух или трех на бедного старого Джека, можешь думать, что я не двуногое существо.
Принц. Надеюсь, ты не убил кого-нибудь, не дай бог.
Фальстаф. Ну, обращение к богу тут уже не поможет. Двое из них пошли в засол. Двое, я уверен, получили по заслугам, два мерзавца в плащах. Говорю тебе, Гарри, если я прикрашиваю, можешь плюнуть мне в глаза и сказать, что я старая кляча. Ты знаешь мой прием защиты. Смотри, вот так я стал для отражения удара, так поднял меч. Откуда ни возьмись, четыре негодяя в плащах…
Принц. Как четыре? Ты ведь только что сказал, что два.
Фальстаф. Четыре, Гарри. Я сказал — четыре.
Пойнс. Да, да, он сказал четыре.
Фальстаф. Эти четыре стали в шеренгу и атаковали меня. Недолго думая, я дал вонзиться всем семи их мечам в свой щит вот так.
Принц. Семи мечам? Только что их было четыре.
Фальстаф. В плащах.
Пойнс. Да, четыре, в плащах.
Фальстаф. Семь, клянусь этой рукоятью. Неужели ты можешь допустить, что я такой лгун?
Принц. He прерывай его. Их число будет постепенно возрастать.
Фальстаф. Ты слушаешь, Гарри?
Принц. Слушаю не отрываясь.
Фальстаф. Слушай, слушай, ты не пожалеешь. Так вот, эти девять в плащах, о которых была речь…
Принц. Ну, что я говорил? На два прибавилось.
Фальстаф. Они стали отступать. Я не дал им уйти, настиг, и семи из одиннадцати как не бывало.
Принц. Невероятно! Одиннадцать человек в плащах, незаметно получившиеся из двух!
Фальстаф. Но тут черт принес этих трех выродков в зеленом. Пользуясь темнотой, они набросились на меня сзади. Было темно, хоть глаз выколи. Ты бы не различил своей собственной руки, Гарри.
Принц. Эти небылицы похожи на того, кто их выдумывает. Они так же нелепы, чудовищно раздуты, и их лживость так же очевидна с первого взгляда. Ах ты, торба с овсом, дармоед ты бессовестный, ах ты, сукин сын, грязная ты кадушка с салом…
Фальстаф. Опомнись, опомнись! Как можно отрицать доказанное?
Принц. Как же ты узнал, что эти люди в зеленом, если было так темно, что ты не видел собственной руки? Объясни нам это. Что ты на это скажешь?
Пойнс. Да, да, объясни нам это, Джек.
Фальстаф. Как, все на одного? По принуждению я не отвечу. Черт возьми, я бы этого не сделал даже под самой страшной пыткой. Шутка ли сказать, отвечать по принуждению! Если б даже объяснения были не дороже ежевики, я бы их не дал по принуждению.
Принц. Ну, долго я тебя принуждать не стану. Слушайте, господа. Этот полнокровный трус, этот сокрушитель конских хребтов и кроватей, эта непомерная гора мяса…
Фальстаф. Эй, полегче, ты, заморыш, рыбья кожа, кишка коровья, телячий язык! У человека не хватит голоса перебрать все то, на что ты похож худобой. Молчал бы лучше, портновский аршин, колчан без стрел, сточившийся клинок! (Переводит дыханье.)
Принц. Вот именно, отдышись и продолжай. А когда ты истощишь свои низкие сравнения, будь любезен выслушать.
Пойнс. Да, да, выслушай его, Джек.
Принц. Мы оба видели, как вы напали вчетвером на четверых, связали их и присвоили их имущество. Теперь я что-то прибавлю, и после моих слов от тебя ничего не останется. Мы напали на вас, и вы со страху побросали всю вашу добычу. Она у нас, мы можем вам ее показать. Надо сказать, Фальстаф, ты уносил свои потроха с величайшим проворством и при этом ревел, как племенной бык. Спрашивается, каким надо быть негодяем, чтобы взять после этого свой меч, изрубить его и уверять, что это случилось в бою? Любопытно, какую лазейку придумаешь ты теперь, когда ты так явно опозорен?
Фальстаф прячет лицо за щитом.
Пойнс. Правда, интересно, Джек, что ты придумаешь?
Фальстаф (отбрасывая щит). Я узнал вас с первого взгляда. Ей-богу, как родной отец. Скажите сами, господа, мог ли я броситься с оружием на наследника престола? А вдруг я убил бы его? Ты знаешь, Гарри, я храбр, как Геркулес. Ничто не может остановить меня, когда я разойдусь. Кроме инстинкта. Лев из чувства породы никогда не тронет истинного принца, вы подумайте! О, инстинкт — великая вещь! Сегодня я сробел, потому что инстинкт остановил меня. Я горжусь этим вдвойне. Горжусь тем, что львиный нюх не обманул меня, горжусь тем, что твоя королевская кровь не осталась неузнанной. Однако на что мы тратим время, ребята! Черт побери, я рад, что деньги у вас. Запирай двери, хозяйка! Ночь шумим, утром каемся. Гуляй, мои золотые! Дети мои, богатыри мои, какие слова дружбы достаточны для вас? Итак, веселимся. Сымпровизируем какую-нибудь комедию.
Принц. По рукам. И темою послужит твое бегство.
Фальстаф. Довольно, Гарри. Ни слова больше об этом, если любишь меня.
Входит трактирщица.
Трактирщица. Господи Иисусе, милорд принц!
Принц. А, миледи трактирщица! Что скажешь?
Трактирщица. Ах, милорд, там у дверей какой-то придворный спрашивает вас. Он говорит, что он к вам от вашего батюшки.
Принц. Тогда выставь этого придворного на двор к моей матушке.
Фальстаф. Какой он из себя?
Трактирщица. Старик.
Фальстаф. Почему же он не в постели в такое время? Можно мне поговорить с ним?
Принц. Сделай одолжение, Джек.
Фальстаф. Хорошо. Я пошлю его к черту. (Уходит.)
Принц. Ну, господа, видит бог, вы дрались на славу. Речь о вас, Пето и Бардольф, о вас. Вы тоже львы, у вас верный инстинкт, вы удрали, чтобы не тронуть истинного принца.
Бардольф. Я побежал, потому что увидел, что бегут другие.
Принц. Признайтесь откровенно, отчего меч у Фальстафа так иззубрен?
Пето. Очень просто. Он изрубил его своим кинжалом и сказал, что всеми правдами и неправдами заставит вас поверить, что это случилось в побоище. Он подговаривал и нас сделать то же самое.
Бардольф. Он нам советовал расцарапать носы пыреем до крови, выпачкать платье и сказать, что это кровь убитых. Впервые за последние десять лет я опять краснел, как в детстве, слушая эти жульнические наущения.
Принц. Что ты сочиняешь? Краска не сходит у тебя с лица с тех пор, как ты стащил первый стакан хереса и был пойман с поличным. Восемнадцать лет твой нос пылает не переставая. С таким пушечным фитилем на лице, и ты бежал! Какой инстинкт руководил тобою?
Бардольф (показывая на свой нос). Вы про эти зарева и северные сиянья?
Принц. Да, про них.
Бардольф. Как вы думаете, что означает эта краснота?
Принц. Запой и нищету.
Бардольф. Нет, — вспыльчивость, если взять эти пятна в корне.
Принц. Ну нет, если их взять, то они означают виселицу.
Рассердившись, Бардольф уходит. Фальстаф возвращается.
А, вот худышка Джек, вот он скелетик! Ну, что слышно, моя вата для набивки? Скажи, Джек, сколько лет ты не видал своих коленей?
Фальстаф. Своих коленей? В твоем возрасте, Гарри, я был в талии тоньше орлиного когтя и свободно пролезал в мужской перстень с большого пальца. Меня изменили огорчения. Частые вздохи пучат человека, как кислое тесто. Ты спрашиваешь, что нового? Плохие, брат, новости. Это тебя спрашивал сэр Джон Бреси по поручению твоего отца. Тебя вызывают утром во дворец. Северный сорванец Перси да еще этот из Уэльса, ну знаешь, который выпорол нечистого, налепил нос Люциферу и держит дьявола в подчинение, — ну, черт возьми, ты его знаешь.
Пойнс. А, Глендаур?
Фальстаф. Оуэн, как же, он самый. Так вот, Оуэн, его зять Мортимер, старик Нортумберленд и этот сверх-шотландец Дуглас, который берет на коне разбег вверх по отвесной горе…
Принц. И на всем скаку попадает из пистолета в летящего воробья?
Фальстаф. Да, храбрости ему не занимать стать. Этот не побежит.
Принц. Как же ты хвалил только что его разбег?
Фальстаф. Верхом, глупенький, верхом. А я говорю, пеший. Пеший он не отступит.
Принц. А по инстинкту?
Фальстаф. Ну, по инстинкту другое дело. Так вот, этот шотландец, потом какой-то Мордейк и еще целая тысяча других синих шапок объединились. Ночью бежал Вустер. У твоего отца поседела борода, когда он узнал это. Сейчас можно будет покупать землю по цене тухлой макрели.
Принц. А летом, если эта туземная суматоха не уляжется, обесценится и человеческая жизнь. Людей будут сбывать сотнями, как кузнечные гвозди.
Фальстаф. Правильно, друг мой. Эта отрасль промышленности будет процветать. Но воображаю, Гарри, как в глубине души ты перепуган! Ты прав, трудно подыскать более страшную угрозу на твоем пути к престолу, чем этот черт Дуглас, этот оборотень Перси и этот дьявол Глендаур. Тебя, конечно, это повергает в содрогание, не правда ли? И у тебя заледенела кровь?
Принц. Честное слово, нисколько. Очевидно, мне недостает твоего инстинкта.
Фальстаф. Ну, хорошо. Но тебя страшно проберут завтра у отца. Если ты меня любишь, подготовься.
Принц. Хорошо. Вообразим, что ты мой отец. Допрашивай меня о моем образе жизни, а я буду отвечать.
Фальстаф. Отлично. Этот стул будет моим троном, этот нож — моим скипетром, а эта подушка — моей короной. Если последняя искра благодати не угасла в тебе, ты будешь тронут. Дайте мне стакан хереса, чтобы у меня покраснели глаза, словно я плакал. Я буду играть с большим чувством, как в «Царе Камбизе». (Пьет.)
Принц. Вот я становлюсь на колени.
Фальстаф. А вот мой монолог. Расступитесь, рыцари.
Трактирщица. Господи Иисусе, как красиво!
Фальстаф
Не плачь, супруга. Слезы — суета.
Трактирщица. Как бедный папаша расстраивается!
Фальстаф
Прошу вас, лорды, надо увести
Рыдающую горько королеву.
Трактирщица. Господи Иисусе, какой искусник! Совершенно как эти паршивцы комедианты!
Принц. Как, ты еще ругаешься, негодный мальчишка? Прочь с глаз моих! Тебя насильно сбивают с истинного пути. Злой дух в образе старого толстяка преследует тебя. Подобие бочки в дружбе с тобой. Зачем ты знаешься с этим чурбаном? Этот человек — целая кладовая всякого свинства, это — вздутие от водянки и чудовищный бурдюк с хересом, это — целиком зажаренный ярмарочный бык с кашей. Чем он одарен, кроме уменья пробовать херес? Чему научился, кроме разрезания и пожирания каплунов? Чем он проявил себя, кроме обмана и подлости? Какие у него достоинства? — Никаких. Какие недостатки? — Все решительно.
Фальстаф. Поясните, пожалуйста, ваше величество, кого вы разумеете?
Принц. Я имею в виду совратителя юношества, мерзопакостного и седобородого сатану Фальстафа.
Фальстаф. Милорд, этого человека я знаю.
Принц. Я думаю!
Фальстаф. Однако я не решусь сказать, что он чем-нибудь хуже меня. Что он стар, так это весьма прискорбно, и об этом говорят его седые волосы. Но чтобы он был, с вашего позволения, распутником, это я категорически отвергаю. Если херес с сахаром — преступление, то все мои знакомые трактирщики должны погибнуть. Если полнота навлекает ненависть, то, следовательно, тощие фараоновы коровы заслуживают любви. Нет, добрый государь. Можете удалить Пето, удалите Бардольфа, удалите Пойнса. Но не смотрите косо на доброго Джека Фальстафа, на бескорыстного и храброго друга Джека Фальстафа, тем более храброго, что он стар. Не разлучайте его с Гарри, не оставляйте вашего Гарри, друга Джека Фальстафа, тем более храброго, что он стар. Не разлучайте его с Гарри, не оставляйте вашего Гарри в одиночестве. Не будет с ним толстого Джека — отвернется от него и весь мир.
Принц. Ничего не поможет. Я прогоню его.
Стук в дверь. Трактирщица уходит. Вбегает Бардольф.
Бардольф. Принц, принц, у дверей шериф с несметной стражей!
Фальстаф. Вон, бродяга! Не мешай представлению. У меня еще много оправданий в пользу этого Фальстафа.
Торопливо возвращается трактирщица.
Трактирщица. Господи Иисусе! О, милорд, милорд!
Принц. Тише, что там такое? Словно увидали черта верхом на скрипичном смычке.
Трактирщица. У порога шериф со стражей. Они хотят обыскать дом. Как быть, впустить их?
Фальстаф. Помни, Гарри, цени настоящее золото и не смешивай его с подделкой. Надеюсь, ты меня не выдашь. Если же ты не выгородишь меня перед шерифом, я, наверное, не оскандалюсь на виселице, и веревка удавит меня так же скоро, как всякого другого.
Принц. Спрячься за драпировкой, а вы господа, на чердак. Ну, смотреть у меня соколами, как полагается честным людям с чистой совестью.
Принц. Позовите шерифа.
Трактирщица уходит. Входит шериф с извозчиком.
Что вам угодно, господин судья?
Шериф
Во-первых, виноват, милорд. Но в доме
Скрывается сомнительный народ.
Принц
Кто именно?
Шериф
Одно лицо известно.
Упитанный толстяк.
Извозчик.
Как масла ком.
Принц
Его здесь нет. Он послан мной по делу.
Но завтра, слово вам даю, судья,
Предстанет он пред вами и ответит
За все, в чем может быть он обвинен.
С чем вас почтительно и отпускаю.
Шериф
Сейчас уйду, милорд. У двух господ.
Похищено в дороге двести фунтов.
Принц
Возможно. Если их ограбил он,
То и поплатится. Итак, прощайте.
Шериф
Спокойной ночи, благородный принц.
Принц
Скорее, полагаю, с добрым утром.
Шериф
Милорд, вы правы. Два часа утра.
Шериф и извозчик уходят.
Принц. Эта сальная морда пользуется не меньшей известностью, чем собор святого Павла. Давай его сюда.
Пойнс. Фальстаф! (Отдергивает занавеску.) Спит, как убитый, и храпит, как лошадь.
Принц. Действительно, как тяжело он дышит! Обыщи его карманы.
Пойнс обыскивает его.
Что ты нашел?
Пойнс. Какие-то записки, милорд.
Принц. Посмотрим, что в них написано. Читай.
Пойнс (читает). «Сверх того, каплун — два шиллинга два пенса, сверх того, одна порция соуса — четыре пенса, сверх того, хересу два галлона — пять шиллингов восемь пенсов, сверх того, еще хересу дополнительно и анчоусов к нему — два шиллинга шесть пенсов, сверх того, хлеба на полпенни».
Принц. Ты подумай, на такую прорву хереса хлеба только на полпенни! Спрячь остальные бумажки, прочтем на досуге. Не надо будить его, пусть выспится. Немного попозднее я пойду во дворец. Всем нам надо будет отправиться на войну. Я тебе выхлопочу хорошее место. Этому разбойнику я достану назначенье в пехоте. Надо его проучить, пусть побегает. Награбленные деньги будут возвращены с избытком. Зайди за мной завтра утром пораньше, а теперь прощай, Пойнс.
Пойнс. Прощайте, милорд.
Уходят.
Сцена 1
РОЧЕСТЕР. ПОСТОЯЛЫЙ ДВОР.
Входит извозчик с фонарем.
Извозчик (зевая). Э-хе-хе! Должно быть, уже четыре часа утра, не меньше, чтоб я лопнул. Медведица уже вон где, над дымовой трубою, а лошадь еще не вьючена. Эй, конюх!
Конюх (за сценой). Сейчас, сейчас!
Извозчик. Слушай, Том, подложи кобыле пакли под седло. У нее вся спина в ранах, у горемычной.
Входит второй извозчик.
Второй извозчик. Подают гнилой горох и чечевицу, только лошадей морить. Такое собачье место! Со смерти Робина тут все вверх дном.
Первый извозчик. Как вздорожал овес, так я больше не видел, чтобы он бедный, смеялся. Это был зарез для покойника.
Второй извозчик. По всей лондонской дороге нет хуже двора в смысле блох. У меня все тело искусано, и я весь, как линь, пятнистый.
Первый извозчик. Как они в меня впились с первых петухов, так до утра уже не отпускали. Конюх! Да куда ж он запропастился, этот окаянный конюх, чтоб он провалился! Вылезай, вылезай!
Второй извозчик. Со мной копченый окорок и два тюка имбиря в Черинг-Кросс.
Первый извозчик. Батюшки, индюшки в корзине не кормлены, спасибо, напомнил! Конюх, что ты, оглох? Да когда же ты, черт, проспишься, чтоб тебе пусто было! Вот мы проломим тебе голову, будешь ты прохлаждаться!
Входит Гедсхиль.
Гедсхиль. Здорово, извозчики. Который час?
Первый извозчик. Думается, часа два.
Гедсхиль. Одолжи мне на минуту фонарь, я взгляну на своего мерина в конюшне.
Первый извозчик. Ишь ты что выдумал, «одолжи»! Больно хитер. Видали мы таких, видали.
Гедсхиль (второму извозчику). Ну так дай мне свой.
Второй извозчик. Фонарь? Как бы не так. Вперед дай полюбуюсь, как тебя повесят.
Гедсхиль. Извозчики, когда вы, канальи, рассчитываете попасть в Лондон?
Второй извозчик. Приедем когда надо. Как раз будет время завалиться спать, будь покоен. Пойдем, кум Mere, разбудим господ. Они будут рады попутчикам, у них много груза.
Извозчики уходят.
Гедсхиль. Коридорный!
Коридорный (за сценой). Мигом, как говорят карманники.
Гедсхиль. Или еще лучше: как говорят коридорные. Одно другого стоит.
Входит коридорный.
Коридорный. С добрым утром, мистер Гедсхиль. Подтверждается, что я вам сказал вчера. Владелец леса из Кента везет с собой двести фунтов стерлингов золотом. Он в этом признался вчера за ужином своему спутнику. Тот что-то вроде сборщика податей, и тоже с большим багажом. Но одному богу известно, что в нем.
Гедсхиль. Напорются они по дороге на каких-нибудь молодчиков, даю тебе голову на отсечение.
Коридорный. А на что мне ваша голова? Сохраните ее лучше для петли. Уж коли на то пошло, вы первый молодчик и есть. Вам от петли не уйти.
Гедсхиль. Что ты мне, дурак, толкуешь про петлю? Ведь если дойдет до нее дело, мне висеть не одному. Рядом вздернут старого сэра Джона, а это, сам знаешь, не иголка. У нас, брат, компаньонами такие люди, что ты бы ахнул! Они скуки ради балуются нашим ремеслом, и ты сам понимаешь, если бы что вышло наружу, это сейчас же замнут, чтобы их не замарать. Нет, брат, я знаю, что делаю. С мелкой разбойничьей сошкой я не знаюсь. Босомыги-оборванцы, усачи-головорезы с опухшими носами и всякая голь кабацкая — не нашего прихода. У нас в деле верхи общества, бургомистры, разбойники почище нас с тобой, и орудуем мы как за каменной стеной, в безнаказанности. Мы сорвали, понимаешь ли ты, папоротников цвет, и все стали невидимками.
Коридорный. Ну, что вас не видать, так это, полагаю, не папоротник, а, главным образом, ночные потемки.
Гедсхиль. Ладно. Дай руку. Помалкивай. Как честный человек, обещаю тебе долю в добыче.
Коридорный. Зачем как честный? Тогда вы обманете. Лучше поклянитесь по настоящему, как продувной мошенник.
Гедсхиль. Ладно, ступай. Вели конюху вывести мою лошадь. Прощай, грязная личность.
Уходят.
Сцена 2
БОЛЬШАЯ ДОРОГА У ГЕДСКИХ ХОЛМОВ.
Входят принц Генрих и Пойнс, переодетые.
Пойнс. В кусты, в кусты! Я увел лошадь Фальстафа, и он беснуется.
Принц. Спрячься.
Уходят в глубину сцены.
Входит Фальстаф, переодетый.
Фальстаф. Пойнс! Пойнс, чтоб тебе пусто было! Пойнс!
Принц (выступая вперед). Тсс! Что ты бушуешь, толстопузый?
Фальстаф. Где Пойнс, Гарри?
Принц. Он на холме. Я сейчас пойду за ним. (Снова удаляется в глубь сцены.)
Фальстаф. Это мне за то, что я опять снюхался с этим проходимцем. Мерзавец увел мою лошадь и привязал черт знает где. Если я сделаю еще шаг пешком, я упаду. Тогда я умру, по крайней мере, естественной смертью, а не на виселице за убийство этого негодяя. Каждый час все эти двадцать два года я даю себе слово раззнакомиться с ним, но он словно чем-то приворожил меня. Ей-богу, пусть меня удавят, если негодяй не подсыпал мне каких-то любовных порошков. А то это необъяснимо. Пойнс! Гарри! Провалитесь вы оба! Бардольф! Пето! Пусть меня уморят голодом, если я двинусь еще хоть на шаг дальше. Пора опомниться и расплеваться с ними. Если я этого не сделаю, я самое подлое существо из всех, кто только жевал зубами пищу с сотворения мира. Восемь ярдов неровной местности для меня хуже, чем семьдесят миль ровной. Негодяи прекрасно это знают. До чего же мы дойдем, если совести не будет даже между ворами?
Слышен свист. Он отвечает.
Фью! Чума возьми вас всех! Где моя лошадь, собачьи дети? Где моя лошадь, чтоб вы околели!
Принц (выступая вперед). Тише, толстопузый! Ляг на землю и послушай, не едет ли кто-нибудь по дороге.
Фальстаф. А что, есть у тебя рычаги, чтобы поднять меня потом с земли? Своими силами я уже не подымусь ни за какую золотую наличность в королевской казне Англии. Душка принц, разыщи мою лошадь!
Принц. Опомнись, невежа! Что я тебе, конюх?
Фальстаф. Чтоб тебе в таком случае удавиться на твоем собственном ордене Подвязки. Если меня схватят, я покажу на вас. Чтоб мне отравиться хересом, если я не сочиню, на вас всех пасквиля с музыкой, чтоб его распевали на всех перекрестках. Безобразие, когда шутка заходит так далеко, да еще пешком.
Входят Пойнс с одной стороны, а с другой — Гедсхиль, Бардольф и Пето, переодетые.
Гедсхиль. Стой!
Фальстаф. А я и не сижу, к сожалению.
Пойнс. Это наш разведчик. Его голос.
Бардольф. Что нового?
Гедсхиль. Запахивайтесь плащами. Надевайте маски. С горы текут королевские денежки. Они направляются в королевское казначейство.
Фальстаф. Врешь, брат, — в королевские питейные заведения.
Гедсхиль. Хватит на всех.
Фальстаф. Чтобы быть повешенными.
Принц. Вы вчетвером остановите их, где дорога суживается. Я и Нед спустимся ниже. Если они минуют вас благополучно, то наскочат на нас.
Пето. Сколько их там?
Гедсхиль. Человек восемь или десять.
Фальстаф. Как бы нападающей стороной не оказались они.
Принц. Струсили, сэр Джон Толстый?
Фальстаф. Ну, конечно, куда нам до Джона Тонкого, вашего дедушки! Тем не менее мы не струсили.
Принц. Мы это проверим.
Пойнс. Да, Джек, твоя лошадь за изгородью. Когда она тебе понадобится, найдешь ее там. Будь здоров и смотри не осрамись.
Фальстаф. Ну вот я и опять размяк, и пальцем его не трону, хоть режьте меня.
Принц (в сторону, Пойнсу). Нед, где наши плащи?
Пойнс (в сторону, принцу). Здесь, рядом. Пойдемте.
Принц и Пойнс уходят.
Фальстаф. Ну, господа, счастливой удачи вам всем! По местам!
Скрываются. Появляются проезжие.
Первый проезжий. Пройдемтесь немножко.
Воры. Стой!
Второй проезжий. Господи Иисусе!
Фальстаф. Вали их на землю и коленом на горло! У, саранча ненасытная! Пожили, мироеды! Надо и другим. На землю их — и долой с них шкуру!
Первый проезжий. Разорили! Погубили! Пропали мы с нашими чадами!
Проезжие бегом покидают сцену, преследуемые Бардольфом, Гедсхилем и Пето.
Фальстаф (носясь по сцене с вынутым мечом). Разорили, чревоугодники? А ваши сундуки и кубышки, объедалы? Пошевеливайтесь, золотые мешки! Мы вам покажем — заедать молодой наш век! Может быть, среди вас есть люди почтенные, присяжные заседатели? Мы вам покажем присяжных заседателей! (Уходит.)
Возвращаются принц Генрих и Пойнс, под плащами.
Принц. Воры связали честных людей. Теперь, в свою очередь, мы оберем воров и от трудов праведных отправимся веселиться в Лондон. Разговоров будет на неделю, смеху — на месяц, а шутка запомнится на всю жизнь.
Пойнс. Спрячемся. Они идут.
Прячутся. Возвращаются Фальстаф, Гедсхиль, Бардольф и Пето, нагруженные мешками.
Фальстаф. Ну, ребята, давайте поделимся — и по лошадям, пока не рассвело.
(Садятся в кружок.)
Если вы теперь не убедились, какие трусы принц и Пойнс, на свете нет справедливости. Храбрости у Пойнса не больше, чем в дикой утке.
Во время дележа на них бросаются принц и Пойнс.
Принц. Ваши деньги!
Пойнс. Негодяи!
Гедсхиль, Бардольф, Пето и, после короткого сопротивления, Фальстаф убегают, оставив на земле добычу.
Принц
Досталось без борьбы. Скорее в путь.
Они от нас пустились врассыпную
И разбегаются по сторонам,
За стражников друг друга принимая.
Поедем, Нед. Придется попотеть
И землю салом покропить Фальстафу.
Мне и смешно и вместе жаль его.
Пойнс
Как он ревел! Как племенной бычище!
Уходят.
Сцена 3
УОРКУОРТ. КОМНАТА В ЗАМКЕ.
Входит Готспер, читая письмо.
Готспер. «Со своей стороны, милорд, я считал бы радостью быть с вами, принимая во внимание мою любовь к вашему дому». Он считал бы радостью! Что ж он ее себе не доставит? Принимая во внимание его любовь к нашему дому! Свои амбары, однако же, он, как видно, любит еще больше. Посмотрим дальше. «Дело, за которое вы беретесь, опасно». Что же, это бесспорно. Все на свете опасно. Выйти на свежий воздух, выпить, лечь спать. Да, но поймите, милорд дуралеевич, что в гуще крапивы, которая называется опасностью, мы срываем цветок, который называется благополучием.
«Дело, за которое вы беретесь, опасно; друзья, о которых вы пишете, ненадежны; время теперь неподходящее, и под вашим заговором нет достаточной почвы для борьбы с таким сильным противником». Вы так думаете? Вы так думаете? А я вам на это скажу, что вы тупой, бессмысленный трус да и лгун к тому же. Вот идиот! Клянусь богом, таких обдуманных заговоров еще не бывало. Друзья преданны и проверены. Очень хороший заговор, отличные друзья, большие надежды. Да, да. Великолепный заговор, отличные друзья! Какое бездушное животное! Если заговор неудачен, отчего же архиепископ Йоркский одобряет его? У, черт, мокрая курица, так бы и пробил ему голову веером его супруги! А мой отец, мой дядя и я сам? Разве мы не участвуем в мятеже? Разве лорд Эдмунд Мортимер, архиепископ Йоркский и Оуэн Глендаур не с нами? А про Дугласа вы забыли? Разве нет их письменного обещания присоединиться к нам девятого числа следующего месяца? И разве уже некоторые не в походе? Так что же это за маловер и язычник? Теперь этот трус, увидите, отправится к королю и все расскажет. О, я готов надавать себе пощечин за то, что предложил такую чудную вещь этой размазне. Черт с ним. Пусть доносит. Мы готовы. Сегодня я выступаю.
Входит леди Перси.
Здравствуй, Кет! Через два часа я должен буду уехать.
Леди Перси
Мой милый, отчего замкнулся ты?
Чем провинилась я, что две недели
Я без тебя изгнанницей живу?
Что отбивает у тебя охоту
Привольно жить, спокойно есть и спать?
Зачем ты стал смотреть так часто в землю
И вздрагивать, когда сидишь один?
Куда девался прежний твой румянец?
Ведь весь ты мой. Имущество мое
Как смел отдать ты грустным размышлениям?
На днях к тебе вошла я. Ты дремал,
Шепча во сне о битвах и доспехах.
Осаживая мысленно коня,
Ты вскрикивал во сне: «Вперед. Смелее!»
Я слышала твой возбужденный бред
О частоколах, вылазках, прикрытиях,
О пленных и убитых, обо всем,
Чем только может быть полно сражение.
Ты так был этим поглощен во сне!
На лбу твоем блестели капли пота,
Как пузыри на пенистой воде,
И на лице менялось выраженье.
Ты перекашивал свои черты,
Как будто с болью сдерживал дыханье.
Что значит это все? Мне надо знать,
Какая тяжесть на сердце у мужа,
А то не любит больше он меня.
Готспер
Сюда! Кто там?
Входит слуга.
Ушел с пакетом Джильямс?
Слуга
Да, час назад.
Готспер
А Батлер от судьи
Вернулся с лошадьми?
Слуга
С одной вернулся.
Готспер
С саврасой? Карнаухой?
Слуга
Точно так.
Готспер
Конь этой масти нас поднимет к власти.
Немедленно седлать. О, esperance!
Пусть Батлер ждет меня с конем у входа.
Слуга уходит.
Леди Перси
Однако, милый друг…
Готспер
Что «милый друг»?
Леди Перси
Что прочь тебя несет?
Готспер
Мой конь, родная.
Леди Перси
Несносная мартышка, перестань!
Конца, ей-богу, нет твоим причудам!
Я, Гарри, знать хочу твои дела.
Мне чудится, что занят вновь постройкой
Воздушных замков брат мой Мортимер
И, верно, требует твоей поддержки?
Но если ты осмелишься пойти
Так далеко…
Готспер
К нему? Пешком? Едва ли.
Леди Перси
Не смей вилять, болтушка попугай!
Сейчас же отвечай мне без утайки,
А то я палец выверну тебе.
Готспер
Пусти, пусти! Так что ты знать желаешь?
Люблю ли я тебя? Понятно, нет.
Окончились турниры поцелуев,
И в куклы стало некогда играть.
Теперь в ходу разбитые короны
И спрос на перебитые носы.
Когда коня мне подведут, однако?
Так что ты, Кет? Что говоришь ты, Кет?
Леди Перси
Как, ты действительно меня не любишь?
И ты не шутишь? Ладно. Не люби.
Я отплачу такою же монетой.
Нет, ты меня серьезно разлюбил?
Скажи мне, это правда, ты не шутишь?
Готспер
Сойдем во двор. Пред тем как уезжать,
Я клятвенно с коня тебя уверю,
Что твой навек. Но обещай и ты
Не спрашивать вперед, куда я еду.
Раз еду, значит, надо уезжать.
Сегодня должен я тебя оставить.
Ты — умница, однако не умней,
Чем ты сама. Ты — верная супруга,
Но — женщина и, стало быть, молчать
Умеешь лишь о том, чего не знаешь.
Таких границ я и держусь с тобой.
Леди Перси
Таких границ?
Готспер
Да, это неизбежно.
Но через день ты выедешь ко мне
И разгадаешь тайны все на месте.
Согласна?
Леди Перси
Хоть и нет, — принуждена.
Уходят.
Сцена 4
КОМНАТА В ТРАКТИРЕ «КАБАНЬЯ ГОЛОВА»
Входит принц Генрих.
Принц. Ой не могу, Нед! На помощь! Выйди из этой душной комнаты. Меня рассмешили до упаду.
Входит Пойнс.
Пойнс. Где ты пропадал, Гарри?
Принц. В компании четырех дубовых голов и сорока дубовых бочек. Я спустился на самое дно общества и выпил на «ты» со всей трактирной прислугой. Хочешь, я скажу тебе, как их зовут? Том, Дик и Френсис. Для них уже нет сомненья, что хотя я еще только принц Уэльский, а не король Англии, но зато уже признанный король учтивости и не задираю носа, как некоторые, вроде Фальстафа. Наоборот, я совсем простой и, что называется, душа нараспашку. После коронации они обещают мне покровительство всех истчипских приказчиков. Между прочим, вот их словарь. Напиться значит у них «накраситься». Кружку полагается выпивать залпом, а если кто-нибудь остановится, чтобы передохнуть, кругом кричат «переиграть» и требуют повторения. Словом, в какие-нибудь четверть часа я так насобачился, что теперь всю жизнь могу распивать и растабарывать с кем угодно из простонародья. Видишь, Нед, как ты много потерял. Но слушай, мой сахарный, кстати, вот тебе на один пенс сахару, который мне только что всучил младший половой. Это один из тех, для которых весь английский язык сводится к двум-трем выраженьям, вроде: «Восемь шиллингов и шесть пенсов», «пожалуйте, пожалуйте», «сейчас, сейчас», «пинту сладкого в кабинет с полумесяцем» и тому подобное. Да, так, значит, слушай, зачем я тебя позвал. В ожиданье Фальстафа надо что-нибудь выкинуть. Пойди в соседнюю комнату. С моим младшим половым я заведу разговор о сахаре, который он мне дал. Зови, не переставая, «Френсис», так, чтобы он все время разрывался между мной и тобою и на все мои вопросы отвечал только «сейчас, сейчас». Выйди за дверь. Поупражняемся.
Пойнс уходит.
Пойнс (за сценой). Френсис!
Принц. Великолепно.
Пойнс (за сценой). Френсис!
Входит Френсис.
Френсис. Сейчас, сейчас, сэр! Загляни, Ральф, в гранатовую комнату.
Принц. Поди сюда, Френсис.
Френсис. Чего изволите, милорд?
Пр и н ц. Сколько тебе еще осталось прослужить в мальчиках, Френсис?
Френсис. Пять лет, ей-богу, не вру, а если считать…
Пойнс (за сценой). Френсис!
Френсис. Сейчас, сейчас, сэр.
Принц. Пять лет! Царица небесная, за такой срок может надоесть звон посуды. А скажи, Френсис, что тебе смотреть на хозяина? Отчего не удрать тебе раньше срока?
Френсис. О сэр, я могу поклясться на всех библиях Англии…
Пойнс (за сценой). Френсис!
Френсис (пытаясь уйти). Сейчас, сэр.
Принц. Сколько тебе лет, Френсис?
Френсис (возвращаясь). Сейчас соображу. В Михайлов день мне исполнится…
Пойнс (за сценой). Френсис!
Френсис. Сейчас, сэр. (Пытаясь уйти.) Погодите немного, милорд.
Принц. Только минуту, Френсис. Я насчет сахару, который ты мне дал. Тут на один пенс, не правда ли?
Френсис (возвращаясь). Очень жаль, что не на два.
Принц. Я дам тебе за него тысячу фунтов в любое время, которое ты мне укажешь.
Пойнс (за сценой). Френсис!
Френсис. Сейчас, сейчас.
Принц. Сейчас, Френсис? Нет, ты слишком нетерпелив. Сейчас нельзя. Но завтра или в будущий четверг, — пожалуйста. Однако, Френсис…
Френсис. Слушаю, милорд.
Принц. Однако вот какой уговор. Ты должен обобрать этого господина в кожаном камзоле со стеклянными пуговицами, стриженного под гребенку, с агатовым перстнем, в темных чулках с подвязками, сладкоречивого, с сумкой из испанской кожи.
Френсис. О, господи, сэр, на кого вы намекаете?
Принц. Стало быть, пить у вас ничего нет, кроме красного муската? Осторожнее, Френсис, не замарай фуфайки. Нет, милостивый государь, в Берберии этого бы не случилось.
Френсис. Виноват, не понимаю, милорд.
Пойнс (за сценой). Френсис!
Принц. Марш, каналья! Тебя зовут. Не слышишь, что ли?
Принц и Пойнс начинают звать его одновременно, и он не знает, куда ему кинуться. Входит буфетчик.
Буфетчик. Что это такое? Тебе кричат «Френсис», сам ты ни с места? Живо к гостям в ту комнату!
Френсис уходит.
Милорд, пришли старый сэр Джон и с ним человек пять-шесть народу. Прикажете впустить?
Принц. Да, немного погодя.
Буфетчик уходит.
Пойнс!
Пойнс возвращается.
Пойнс. Сейчас, сейчас, сэр.
Принц. Фальстаф с остальными ворами стоит у входа. Ты представляешь себе, какая сейчас будет потеха?
Пойнс. Порезвимся, как сверчки. А чем кончилась ваша шутка с половым?
Принц. Мне лезет сейчас в голову вздор, смешнее которого не было с сотворения мира.
Входит Френсис с вином.
Который час, Френсис?
Френсис (пробегая мимо). Сейчас, сейчас. (Убегает)
Принц. И подумать, что этот мальчишка, у которого меньше слов, чем у попугая, рожден женщиной! Вся его премудрость состоит в беганье вверх и вниз по лестнице, а его разговоры не выходят из рамок трактирного счета. Да, так видишь ли> я еще не остепенился. Далеко мне до Перси Готспера, этой горячей шпоры севера. Набьет он с утра душ до сотни шотландцев, моет руки перед завтраком и говорит жене: «Надоела мне эта безмятежная жизнь, я соскучился по настоящему делу». А она спрашивает: «Дорогой Гарри, сколько народу убил ты сегодня?» — «Напоите саврасого», — говорит он, а спустя час отвечает: «Маловато. Человек четырнадцать. Не о чем толковать». Теперь можно позвать Фальстафа. Я изображу Гарри Перси, а эта скотина будет госпожой Мортимер, моей женой. «Rivo!», как кричат пьяницы. Сюда его, эту отбивную котлету, сюда его, жирный ком сала!
Входят Фальстаф, Гедсхиль, Бардольф, Пето и Френсис.
Пойнс. Здравствуй, Джек. Откуда ты?
Фальстаф. Горе трусам, горе и проклятье! Аминь, говорю я, да будет так. Стакан хереса, малый! Больше я вам не товарищ. Займусь вязаньем носков, их штопаньем и подшивкой — вот мое занятие. Да, да. Я, кажется, сказал, стакан хереса, каналья? Вывелась на свете доблесть.
Френсис подает требуемое. Фальстаф пьет.
Принц. Видал ли ты когда-нибудь тарелку с маслом под ласками летнего солнца? Взгляни на эту потную глыбу.
Фальстаф. В вине известь, мошенники! (Выплескивает вино.)
Френсис уходит.
Кругом одно надувательство. Но общество трусов еще хуже, чем херес с известью. Проклятые трусы! Будь верен себе, старый Джек. Ты можешь умереть со спокойной совестью. Зовите меня селедкой, если мужество, настоящее мужество не перевелось на земле. Во всей Англии не наберется трех смельчаков, которые бы не были повешены. Один из них полнеет и старится, не оставь его господи. Дрянной мир, надо сказать. Отчего я не ткач? Распевал бы я себе псалмы и этим коротал бы время. Горе трусам, говорю я.
Принц (подходя к Фальстафу). Что ты там бормочешь, шерстяной мешок?
Фальстаф. Королевский сын, нечего сказать! Быть мне без одного волоса, если я не прогоню тебя деревянной скалкой из твоего королевства и всех твоих подданных, как стадо гусей, вместе с тобою. Принц Уэльский, нечего сказать!
Принц. Ах ты, старое бревно, это еще что за разговоры?
Фальстаф. А разве вы не струсили, отвечайте мне, ты и Пойнс?
Пойнс. Посмей еще раз назвать меня трусом, и я заколю тебя, тунеядец!
Фальстаф. Назвать тебя трусом? Пропади я пропадом, если я это сделаю. Это не требуется. Тысячу фунтов отдал бы я за то, чтобы научиться бегать, как ты. У вас красивые талии, господа. Наверное, вот почему вам не стыдно показывать людям спины. И этот поворот кругом вы называете круговой порукой? К черту такую круговую поруку! Дайте мне людей, которые смотрят в глаза опасности. Стакан хереса, мальчик. С утра у меня не было во рту ни капли, чтоб я лопнул!
Принц. Только что пил и даже губ еще не утер.
Френсис возвращается с другим стаканом.
Фальстаф. Не важно. (Пьет.) Горе трусам, говорю я.
Френсис уходит.
Принц. Что все это значит?
Фальстаф. Это значит, что четверо из нас захватили сегодня ночью тысячу фунтов.
Принц. Где они, Джек? Давай их сюда.
Фальстаф. Где они! Их отняли у нас силой. Человек сто напали на нас четверых.
Принц. Неужели сто?
Фальстаф. Считай меня последним мерзавцем, если я не отбивался два часа врукопашную от доброго десятка. Я спасся чудом. Безрукавка проткнута у меня в восьми местах, штаны — в четырех. Щит изрублен вдоль и поперек, меч в зазубринах, как ручная пила. Вот, полюбуйтесь. (Показывает свой меч.) Никогда, с тех пор как я ношу оружие, я не держался лучше. Но все было напрасно. Горе трусам. Спросите остальных, пусть они сами расскажут. Если они хоть чем-нибудь уклонятся от правды, то они — детища тьмы и сыновья порока.
Принц. Ну что же, господа? Как было дело?
Гедсхиль. Мы вчетвером совершили нападение человек на двенадцать.
Фальстаф. Нет, самое меньшее на шестнадцать, милорд.
Гедсхиль. И связали их.
Пето. Нет, нет, мы их не связывали.
Фальстаф. Вы врете, мы их связали, каждого поодиночке. Если это неправда, то я иудей, древний иудей.
Гедсхиль. Когда мы стали делить добычу, подоспели шесть или семь новых и напали на нас.
Фальстаф. Они развязали первых. К ним присоединились еще новые.
Принц. И вы сцепились со всеми?
Фальстаф. Со всеми! Смотря как понимать твое выражение. Но можешь сказать, что я пучок редиски, если я не имел дела с пятьюдесятью. Если их набросилось меньше пятидесяти двух или трех на бедного старого Джека, можешь думать, что я не двуногое существо.
Принц. Надеюсь, ты не убил кого-нибудь, не дай бог.
Фальстаф. Ну, обращение к богу тут уже не поможет. Двое из них пошли в засол. Двое, я уверен, получили по заслугам, два мерзавца в плащах. Говорю тебе, Гарри, если я прикрашиваю, можешь плюнуть мне в глаза и сказать, что я старая кляча. Ты знаешь мой прием защиты. Смотри, вот так я стал для отражения удара, так поднял меч. Откуда ни возьмись, четыре негодяя в плащах…
Принц. Как четыре? Ты ведь только что сказал, что два.
Фальстаф. Четыре, Гарри. Я сказал — четыре.
Пойнс. Да, да, он сказал четыре.
Фальстаф. Эти четыре стали в шеренгу и атаковали меня. Недолго думая, я дал вонзиться всем семи их мечам в свой щит вот так.
Принц. Семи мечам? Только что их было четыре.
Фальстаф. В плащах.
Пойнс. Да, четыре, в плащах.
Фальстаф. Семь, клянусь этой рукоятью. Неужели ты можешь допустить, что я такой лгун?
Принц. He прерывай его. Их число будет постепенно возрастать.
Фальстаф. Ты слушаешь, Гарри?
Принц. Слушаю не отрываясь.
Фальстаф. Слушай, слушай, ты не пожалеешь. Так вот, эти девять в плащах, о которых была речь…
Принц. Ну, что я говорил? На два прибавилось.
Фальстаф. Они стали отступать. Я не дал им уйти, настиг, и семи из одиннадцати как не бывало.
Принц. Невероятно! Одиннадцать человек в плащах, незаметно получившиеся из двух!
Фальстаф. Но тут черт принес этих трех выродков в зеленом. Пользуясь темнотой, они набросились на меня сзади. Было темно, хоть глаз выколи. Ты бы не различил своей собственной руки, Гарри.
Принц. Эти небылицы похожи на того, кто их выдумывает. Они так же нелепы, чудовищно раздуты, и их лживость так же очевидна с первого взгляда. Ах ты, торба с овсом, дармоед ты бессовестный, ах ты, сукин сын, грязная ты кадушка с салом…
Фальстаф. Опомнись, опомнись! Как можно отрицать доказанное?
Принц. Как же ты узнал, что эти люди в зеленом, если было так темно, что ты не видел собственной руки? Объясни нам это. Что ты на это скажешь?
Пойнс. Да, да, объясни нам это, Джек.
Фальстаф. Как, все на одного? По принуждению я не отвечу. Черт возьми, я бы этого не сделал даже под самой страшной пыткой. Шутка ли сказать, отвечать по принуждению! Если б даже объяснения были не дороже ежевики, я бы их не дал по принуждению.
Принц. Ну, долго я тебя принуждать не стану. Слушайте, господа. Этот полнокровный трус, этот сокрушитель конских хребтов и кроватей, эта непомерная гора мяса…
Фальстаф. Эй, полегче, ты, заморыш, рыбья кожа, кишка коровья, телячий язык! У человека не хватит голоса перебрать все то, на что ты похож худобой. Молчал бы лучше, портновский аршин, колчан без стрел, сточившийся клинок! (Переводит дыханье.)
Принц. Вот именно, отдышись и продолжай. А когда ты истощишь свои низкие сравнения, будь любезен выслушать.
Пойнс. Да, да, выслушай его, Джек.
Принц. Мы оба видели, как вы напали вчетвером на четверых, связали их и присвоили их имущество. Теперь я что-то прибавлю, и после моих слов от тебя ничего не останется. Мы напали на вас, и вы со страху побросали всю вашу добычу. Она у нас, мы можем вам ее показать. Надо сказать, Фальстаф, ты уносил свои потроха с величайшим проворством и при этом ревел, как племенной бык. Спрашивается, каким надо быть негодяем, чтобы взять после этого свой меч, изрубить его и уверять, что это случилось в бою? Любопытно, какую лазейку придумаешь ты теперь, когда ты так явно опозорен?
Фальстаф прячет лицо за щитом.
Пойнс. Правда, интересно, Джек, что ты придумаешь?
Фальстаф (отбрасывая щит). Я узнал вас с первого взгляда. Ей-богу, как родной отец. Скажите сами, господа, мог ли я броситься с оружием на наследника престола? А вдруг я убил бы его? Ты знаешь, Гарри, я храбр, как Геркулес. Ничто не может остановить меня, когда я разойдусь. Кроме инстинкта. Лев из чувства породы никогда не тронет истинного принца, вы подумайте! О, инстинкт — великая вещь! Сегодня я сробел, потому что инстинкт остановил меня. Я горжусь этим вдвойне. Горжусь тем, что львиный нюх не обманул меня, горжусь тем, что твоя королевская кровь не осталась неузнанной. Однако на что мы тратим время, ребята! Черт побери, я рад, что деньги у вас. Запирай двери, хозяйка! Ночь шумим, утром каемся. Гуляй, мои золотые! Дети мои, богатыри мои, какие слова дружбы достаточны для вас? Итак, веселимся. Сымпровизируем какую-нибудь комедию.
Принц. По рукам. И темою послужит твое бегство.
Фальстаф. Довольно, Гарри. Ни слова больше об этом, если любишь меня.
Входит трактирщица.
Трактирщица. Господи Иисусе, милорд принц!
Принц. А, миледи трактирщица! Что скажешь?
Трактирщица. Ах, милорд, там у дверей какой-то придворный спрашивает вас. Он говорит, что он к вам от вашего батюшки.
Принц. Тогда выставь этого придворного на двор к моей матушке.
Фальстаф. Какой он из себя?
Трактирщица. Старик.
Фальстаф. Почему же он не в постели в такое время? Можно мне поговорить с ним?
Принц. Сделай одолжение, Джек.
Фальстаф. Хорошо. Я пошлю его к черту. (Уходит.)
Принц. Ну, господа, видит бог, вы дрались на славу. Речь о вас, Пето и Бардольф, о вас. Вы тоже львы, у вас верный инстинкт, вы удрали, чтобы не тронуть истинного принца.
Бардольф. Я побежал, потому что увидел, что бегут другие.
Принц. Признайтесь откровенно, отчего меч у Фальстафа так иззубрен?
Пето. Очень просто. Он изрубил его своим кинжалом и сказал, что всеми правдами и неправдами заставит вас поверить, что это случилось в побоище. Он подговаривал и нас сделать то же самое.
Бардольф. Он нам советовал расцарапать носы пыреем до крови, выпачкать платье и сказать, что это кровь убитых. Впервые за последние десять лет я опять краснел, как в детстве, слушая эти жульнические наущения.
Принц. Что ты сочиняешь? Краска не сходит у тебя с лица с тех пор, как ты стащил первый стакан хереса и был пойман с поличным. Восемнадцать лет твой нос пылает не переставая. С таким пушечным фитилем на лице, и ты бежал! Какой инстинкт руководил тобою?
Бардольф (показывая на свой нос). Вы про эти зарева и северные сиянья?
Принц. Да, про них.
Бардольф. Как вы думаете, что означает эта краснота?
Принц. Запой и нищету.
Бардольф. Нет, — вспыльчивость, если взять эти пятна в корне.
Принц. Ну нет, если их взять, то они означают виселицу.
Рассердившись, Бардольф уходит. Фальстаф возвращается.
А, вот худышка Джек, вот он скелетик! Ну, что слышно, моя вата для набивки? Скажи, Джек, сколько лет ты не видал своих коленей?
Фальстаф. Своих коленей? В твоем возрасте, Гарри, я был в талии тоньше орлиного когтя и свободно пролезал в мужской перстень с большого пальца. Меня изменили огорчения. Частые вздохи пучат человека, как кислое тесто. Ты спрашиваешь, что нового? Плохие, брат, новости. Это тебя спрашивал сэр Джон Бреси по поручению твоего отца. Тебя вызывают утром во дворец. Северный сорванец Перси да еще этот из Уэльса, ну знаешь, который выпорол нечистого, налепил нос Люциферу и держит дьявола в подчинение, — ну, черт возьми, ты его знаешь.
Пойнс. А, Глендаур?
Фальстаф. Оуэн, как же, он самый. Так вот, Оуэн, его зять Мортимер, старик Нортумберленд и этот сверх-шотландец Дуглас, который берет на коне разбег вверх по отвесной горе…
Принц. И на всем скаку попадает из пистолета в летящего воробья?
Фальстаф. Да, храбрости ему не занимать стать. Этот не побежит.
Принц. Как же ты хвалил только что его разбег?
Фальстаф. Верхом, глупенький, верхом. А я говорю, пеший. Пеший он не отступит.
Принц. А по инстинкту?
Фальстаф. Ну, по инстинкту другое дело. Так вот, этот шотландец, потом какой-то Мордейк и еще целая тысяча других синих шапок объединились. Ночью бежал Вустер. У твоего отца поседела борода, когда он узнал это. Сейчас можно будет покупать землю по цене тухлой макрели.
Принц. А летом, если эта туземная суматоха не уляжется, обесценится и человеческая жизнь. Людей будут сбывать сотнями, как кузнечные гвозди.
Фальстаф. Правильно, друг мой. Эта отрасль промышленности будет процветать. Но воображаю, Гарри, как в глубине души ты перепуган! Ты прав, трудно подыскать более страшную угрозу на твоем пути к престолу, чем этот черт Дуглас, этот оборотень Перси и этот дьявол Глендаур. Тебя, конечно, это повергает в содрогание, не правда ли? И у тебя заледенела кровь?
Принц. Честное слово, нисколько. Очевидно, мне недостает твоего инстинкта.
Фальстаф. Ну, хорошо. Но тебя страшно проберут завтра у отца. Если ты меня любишь, подготовься.
Принц. Хорошо. Вообразим, что ты мой отец. Допрашивай меня о моем образе жизни, а я буду отвечать.
Фальстаф. Отлично. Этот стул будет моим троном, этот нож — моим скипетром, а эта подушка — моей короной. Если последняя искра благодати не угасла в тебе, ты будешь тронут. Дайте мне стакан хереса, чтобы у меня покраснели глаза, словно я плакал. Я буду играть с большим чувством, как в «Царе Камбизе». (Пьет.)
Принц. Вот я становлюсь на колени.
Фальстаф. А вот мой монолог. Расступитесь, рыцари.
Трактирщица. Господи Иисусе, как красиво!
Фальстаф
Не плачь, супруга. Слезы — суета.
Трактирщица. Как бедный папаша расстраивается!
Фальстаф
Прошу вас, лорды, надо увести
Рыдающую горько королеву.
Трактирщица. Господи Иисусе, какой искусник! Совершенно как эти паршивцы комедианты!
Принц. Как, ты еще ругаешься, негодный мальчишка? Прочь с глаз моих! Тебя насильно сбивают с истинного пути. Злой дух в образе старого толстяка преследует тебя. Подобие бочки в дружбе с тобой. Зачем ты знаешься с этим чурбаном? Этот человек — целая кладовая всякого свинства, это — вздутие от водянки и чудовищный бурдюк с хересом, это — целиком зажаренный ярмарочный бык с кашей. Чем он одарен, кроме уменья пробовать херес? Чему научился, кроме разрезания и пожирания каплунов? Чем он проявил себя, кроме обмана и подлости? Какие у него достоинства? — Никаких. Какие недостатки? — Все решительно.
Фальстаф. Поясните, пожалуйста, ваше величество, кого вы разумеете?
Принц. Я имею в виду совратителя юношества, мерзопакостного и седобородого сатану Фальстафа.
Фальстаф. Милорд, этого человека я знаю.
Принц. Я думаю!
Фальстаф. Однако я не решусь сказать, что он чем-нибудь хуже меня. Что он стар, так это весьма прискорбно, и об этом говорят его седые волосы. Но чтобы он был, с вашего позволения, распутником, это я категорически отвергаю. Если херес с сахаром — преступление, то все мои знакомые трактирщики должны погибнуть. Если полнота навлекает ненависть, то, следовательно, тощие фараоновы коровы заслуживают любви. Нет, добрый государь. Можете удалить Пето, удалите Бардольфа, удалите Пойнса. Но не смотрите косо на доброго Джека Фальстафа, на бескорыстного и храброго друга Джека Фальстафа, тем более храброго, что он стар. Не разлучайте его с Гарри, не оставляйте вашего Гарри, друга Джека Фальстафа, тем более храброго, что он стар. Не разлучайте его с Гарри, не оставляйте вашего Гарри в одиночестве. Не будет с ним толстого Джека — отвернется от него и весь мир.
Принц. Ничего не поможет. Я прогоню его.
Стук в дверь. Трактирщица уходит. Вбегает Бардольф.
Бардольф. Принц, принц, у дверей шериф с несметной стражей!
Фальстаф. Вон, бродяга! Не мешай представлению. У меня еще много оправданий в пользу этого Фальстафа.
Торопливо возвращается трактирщица.
Трактирщица. Господи Иисусе! О, милорд, милорд!
Принц. Тише, что там такое? Словно увидали черта верхом на скрипичном смычке.
Трактирщица. У порога шериф со стражей. Они хотят обыскать дом. Как быть, впустить их?
Фальстаф. Помни, Гарри, цени настоящее золото и не смешивай его с подделкой. Надеюсь, ты меня не выдашь. Если же ты не выгородишь меня перед шерифом, я, наверное, не оскандалюсь на виселице, и веревка удавит меня так же скоро, как всякого другого.
Принц. Спрячься за драпировкой, а вы господа, на чердак. Ну, смотреть у меня соколами, как полагается честным людям с чистой совестью.
Принц. Позовите шерифа.
Трактирщица уходит. Входит шериф с извозчиком.
Что вам угодно, господин судья?
Шериф
Во-первых, виноват, милорд. Но в доме
Скрывается сомнительный народ.
Принц
Кто именно?
Шериф
Одно лицо известно.
Упитанный толстяк.
Извозчик.
Как масла ком.
Принц
Его здесь нет. Он послан мной по делу.
Но завтра, слово вам даю, судья,
Предстанет он пред вами и ответит
За все, в чем может быть он обвинен.
С чем вас почтительно и отпускаю.
Шериф
Сейчас уйду, милорд. У двух господ.
Похищено в дороге двести фунтов.
Принц
Возможно. Если их ограбил он,
То и поплатится. Итак, прощайте.
Шериф
Спокойной ночи, благородный принц.
Принц
Скорее, полагаю, с добрым утром.
Шериф
Милорд, вы правы. Два часа утра.
Шериф и извозчик уходят.
Принц. Эта сальная морда пользуется не меньшей известностью, чем собор святого Павла. Давай его сюда.
Пойнс. Фальстаф! (Отдергивает занавеску.) Спит, как убитый, и храпит, как лошадь.
Принц. Действительно, как тяжело он дышит! Обыщи его карманы.
Пойнс обыскивает его.
Что ты нашел?
Пойнс. Какие-то записки, милорд.
Принц. Посмотрим, что в них написано. Читай.
Пойнс (читает). «Сверх того, каплун — два шиллинга два пенса, сверх того, одна порция соуса — четыре пенса, сверх того, хересу два галлона — пять шиллингов восемь пенсов, сверх того, еще хересу дополнительно и анчоусов к нему — два шиллинга шесть пенсов, сверх того, хлеба на полпенни».
Принц. Ты подумай, на такую прорву хереса хлеба только на полпенни! Спрячь остальные бумажки, прочтем на досуге. Не надо будить его, пусть выспится. Немного попозднее я пойду во дворец. Всем нам надо будет отправиться на войну. Я тебе выхлопочу хорошее место. Этому разбойнику я достану назначенье в пехоте. Надо его проучить, пусть побегает. Награбленные деньги будут возвращены с избытком. Зайди за мной завтра утром пораньше, а теперь прощай, Пойнс.
Пойнс. Прощайте, милорд.
Уходят.
АКТ III
Сцена 1
БАНГОР. КОМНАТА В ДОМЕ АРХИЕПИСКОПА.
Входят Готспер, Byстер, Мортимер и Глендаур.
Мортимер
Все заодно, друзья дают согласие, —
Начало обещает нам успех.
Готспер
Лорд Мортимер, Глендаур, — садитесь, дядя…
Какое свинство, карту я забыл!
Глендаур
Нет, вот она. Вы сами сядьте, Перси.
Садитесь, Готспер. Всякий раз, как вас
Зовут при короле по этой кличке,
Он вам желает на небо попасть.
Готспер
А вам в тартарары.
Глендаур
Вполне понятно.
При появлении моем на свет
Пылало небо и земля дрожала.
Готспер. Это событие произошло бы и в том случае, если бы у вашей матери окотилась кошка, а вас не было бы и в помине.
Глендаур
Я говорю вам, при моем рожденье
Земля тряслась.
Готспер
А я вам говорю,
Что если вас она перепугалась,
Отказываюсь я ее понять.
Глендаур
Земля дрожала, и пылало небо.
Готспер
Ну так ее бросало в дрожь
Пыланье неба, а не страх пред вами.
Бывают схватки боли у земли,
Когда ей пучит изнутри утробу,
Тогда бедняжку корчит и трясет
И валятся дома и колокольни.
По-видимому, приступ тех же спазм
Был у нее в день вашего рожденья.
Глендаур
Я в жизни к возражениям не привык.
Позвольте повторить вам с новой силой:
При появлении моем на свет
Пылало небо, с гор сбегали козы,
Ревели в исступлении стада.
Все это были знамения особой
Заранее отмеченной судьбы.
И правда, будущее показало,
Что я не из числа простых людей.
Нет никого в Шотландии, Уэльсе
И Англии, кто б мог мне послужить
Образчиком, нет никого на свете,
Кто мог бы стать со мною наравне
В проникновение в тайные науки
И магией так полно овладел.
Готспер. Наверное, правда, никто не говорит лучше вас по-уэльски. Но позвольте, я пойду обедать.
Мортимер
Оставьте спор. Он выйдет из себя.
Глендаур
Я духов вызывать из тьмы умею.
Готспер
И я, как, впрочем, всякий человек.
Все дело в том лишь, явятся ли духи.
Глендаур
Я чертом управлять вас научу.
Готспер
А я вас научу над ним смеяться.
Любите правду. Это черту смерть.
Заполучите черта мне заклятьем,
А я его вам в ложке утоплю.
Не надо лгать, — и победите черта.
Мортимер
Окончите бесплодный этот спор.
Глендayp
Три раза Болинброк тягаться думал
Со мною силой. Трижды уходил
Несолоно хлебавши.
Готспер
Солонее
Из вас двоих пришлось, как видно, вам?
Глендаур
Вот карта. Надо землю на три части,
Как мы уговорились, разделить.
Мортимер
На карте обозначил архидьякон
Три равных, одинаковых куска.
Вся Англия от Северна и Трента
На юг и на восток дается мне.
Уэльский край от Северна на запад
Получит Глендаур. Вам мы отдаем
На север вверх от Трента весь остаток.
Я договор велел переписать
В трех списках. Мы подпишем их сегодня,
А завтра, Вустер, вы и я начнем
Передвижение в Шрусбери к шотландцам
И вашему отцу, как уговор.
Мой тесть Глендаур еще не кончил сборов.
Потерпим две недели без него.
(Глендауру.)
А вы за этот срок вооружите
Своих соседей, челядь и крестьян.
Глендаур
Надеюсь быть у вас гораздо раньше
И привезу с собою ваших жен.
Теперь вы лучше с ними не прощайтесь,
Во избежание океана слез,
Который будет непременно пролит.
Готспер
Я все смотрю, земельный мой надел
От Бертона на север меньше ваших.
В него вдаются в нескольких местах
Извилины реки и сокращают
Мне этот край на целый полукруг.
Я здесь построю на реке плотину,
И тихий Трент отсюда потечет
По новому и ровному протоку.
Я больше виться так ему не дам
И портить богатейшую долину.
Глендауp
Вы не дадите виться? То есть как?
Как вьется он, так он и будет виться.
Мортимер
Не забывайте также и того,
Что он на следующем повороте
Вознаграждает вас в убыток мне
Таким же точно вырезом и клином.
Вустер
Здесь можно без особенных хлопот
Перекопать на самом деле реку,
Что в выигрыше даст нам этот мыс.
Готспер
На это я затрат не пожалею.
Глендаур
Я против этого.
Готспер
Вы против?
Глендаур
Да.
Готспер
Но кто мне помешает это сделать?
Глендаур
Кто помешает? Помешаю я.
Готспер
По-уэльски лучше б это вы сказали.
Предпочитаю вас не понимать.
Глендаур
Английский знаю я не хуже вас.
Я при дворе английском был воспитан,
Где в юности для арфы сочинил
Большое множество английских песен,
Обогатив посильно ваш язык —
Талант, которым вы не отличались.
Готспер
Чему я необыкновенно рад.
Мне было б легче кошкою мяукать,
Чем промышлять рифмованным враньем.
Когда со звоном падает подсвечник
Или скрипит без смазки колесо,
То у меня от них, по крайней мере,
Не ноют зубы. Для меня стихи
Как поступь старой лошади разбитой.
Глендаур
Ну ладно, перекапывайте Трент.
Готспер
Не стоит. Мне случалось втрое больше
Дарить, не гладя. Но в делах с людьми
Я буду торговаться для порядка
Из-за десятой доли волоска.
Готовы договоры? Можно ехать?
Глендаур
Ночь лунная, в пути светло как днем.
Потороплю писца и приготовлю
К минуте расставания ваших жен.
Что будет с дочерью моей, не знаю.
Без Мортимера жизнь ей не мила.
(Уходит.)
Мортимер
Зачем вы злите тестя, милый Перси?
Готспер
Он может ведь в отчаянье привести.
Я вот как сыт его абракадаброй.
В ушах звенит от муравьев, кротов,
Волшебников Мерлинов, предсказаний,
Бескрылых грифов и бесперых рыб.
Львов на гербах, лежащих и стоящих.
Где столько дичи мне переварить!
Вчера он протомил меня полночи,
Перечисляя имена чертей,
Ему подвластных. Я его не слушал
И только лишь поддакивал в ответ.
Он хуже бабы злой и старой клячи
И нестерпим, как дом, где печь дымит.
От жизни с ним и этих разговоров
Я б из дворца на мельницу сбежал
От пирогов и вин на хлеб и воду.
Мортимер
Напрасно. Это ценный человек,
Начитанный, сокровищница знаний,
Добряк, храбрец и золотое дно
Отзывчивости и гостеприимства.
Он любит вас и в уважение к вам
Прощает ваши колкие ответы.
Они б другому даром не прошли.
Но не играйте этим предпочтением.
Вустер
Ты, правда, слишком груб и вздоришь с ним
Без перерыва с самого приезда.
Напрасно думать, будто резкий тон
Есть признак прямодушия и силы.
В основе тут отсутствие манер.
Напротив, самомнение и бахвальство
Не могут делать чести никому.
Готспер
Спасибо. Я усвою светский лоск.
Но вот пришли прощаться наши жены.
Возвращается Глендаур в сопровождении леди Мортимер и леди Перси.
Мортимер
Я уэльского не знаю, а жена —
Английского. Не правда ли, несчастье!
Глендаур
Дочь плачет. «Мортимера, — говорит, —
Не отпущу. Сама пойду в солдаты».
Мортимер
А вы ей объясните, что на днях
Ее к нам привезете с леди Перси.
Глендаур и леди Мортимер разговаривают по-уэльски.
Глендаур. Как об стену горох. Ничего не желает, дура, слышать.
Леди Мортимер обращается к мужу по-уэльски.
Мортимер
Я понимаю. Говор слез твоих
Без перевода с уэльского понятен.
Я б отвечал на том же языке,
Когда бы мне не стыдно было плакать.
Леди Мортимер снова обращается к нему по-уэльски.
И я могу понять беседу чувств
По звуку поцелуя, но покоя
Не обрету, пока не научусь
По-уэльски. У тебя наречие это
Звучит волшебно, будто это песнь
Какой-то королевы, заключенной
В далеком замке средь густых лесов.
Глендаур
Не надо распускать себя. Бедняжка
Сойдет с ума.
Леди Мортимер снова обращается к Мортимеру по-уэльски.
Мортимер
Невеждою стою
Перед тобой.
Глендаур
Дочь говорит, прилягте
Здесь на камыш, и просит положить
К ней на колени голову. Хотите,
Она споет любимый ваш напев?
У вас сомкнутся слипшиеся веки,
Отяжелеет сразу голова,
И вы забудетесь на перепутье
Меж сном и бдением, полночью и днем.
Мортимер
Спасибо ей. Я буду рад послушать,
Покамест перепишут договор.
Глендаур
Ну, вот, располагайтесь. Музыканты,
Играющие аккомпанемент,
Еще в десятке тысяч миль отсюда,
Но заиграют ровно через миг.
Готспер. Приляжем, Кет. Это по твоей части. Дай я положу тебе голову на колени.
Леди Перси. Вот тебе, вот тебе, бесстыдник!
Глендаур произносит несколько слов по-уэльски.
Начинается музыка.
Готспер. Теперь я вижу, что дьявол понимает по-уэльски. Кроме того, я сообразил, отчего черти так взбалмошны. Слышишь, как благозвучна эта чертовщина?
Леди Перси. Если бы сумасбродство было основанием музыкальности, ты был бы гением в этой области, потому что ты само упрямство и сплошная причуда. Лежи смирно, неугомонный, а то мы ничего не услышим. Сейчас леди будет петь по-уэльски.
Готспер. Я бы с большим удовольствием послушал, как моя легавая Леди будет выть по-ирландски. Однако тише. Она действительно поет.
Леди Мортимер поет уэльскую песню.
Теперь спой ты, Кет.
Леди Перси. Как бы не так! Ни за какие коврижки!
Готспер. «Как бы не так, ни за какие коврижки!» У тебя выражения, словно ты жена булочника. «Как бы не так», «держи карман пошире», «накажи меня бог», «чтоб мне света не видать».
Ты божишься, как будто ты весь век
За Финсберийский вал не выходила
Уж если речи клятвой подкреплять,
To крупно, во весь голос, по-дворянски.
А клятвы с ароматом имбиря
Оставь воскресным парам на гулянье,
Мещанам с бархатом на обшлагах.
Спой, дорогая.
Леди Перси
Нет, я петь не буду.
Готспер. Ну, как хочешь. Петь — это слабость портных и птицеловов. Что, готовы соглашения? Тогда я выезжаю через два часа. Немного погодя надо будет прощаться. (Уходит.)
Глендаур
Пойдемте, Мортимер. Вы так же вялы,
Как Перси пылок и нетерпелив.
Наверно, договор готов. Подпишем,
И вы отправитесь.
Мортимер
Душевно рад.
Уходят.
Сцена 2
ЛОНДОН. ПРИЕМНАЯ ВО ДВОРЦЕ.
Сидит король. Его окружают принц Генрих, принц Джон Ланкастерский, граф Уэстморленд, сэр Уолтер Блент и другие.
Стража и свита.
Король
Оставьте, господа, нас. Я и принц
Должны поговорить без посторонних.
Но скоро вы понадобитесь нам.
Не удаляйтесь.
Все, кроме короля и принца Генриха, уходят.
Право, я не знаю,
Наверно, я так бога прогневил,
Что он мне превращает в наказание
Родного сына, собственную плоть?
Меня ты убеждаешь каждым шагом,
Что избран для меня таким бичом.
Иначе как понять, скажи на милость,
Твой образ жизни, низменный разгул
И эту неразборчивость во вкусах?
Скажи мне, как все это примирить
С твоей высокой королевской кровью?
Принц
Я утверждать не смею, государь,
Что чист кругом пред светлостью вашей,
Но часть упреков должен отстранить.
Когда я опровергну измышления,
Что сеют обо мне клеветники,
Простите мне те несколько проступков,
Которые по молодости лет
Действительно я совершил и каюсь.
Король
Прости тебя господь. Но я дивлюсь
Твоим привязанностям, милый Гарри.
У наших предков был другой полет.
Ходить в совет ты не считаешь нужным,
Тебя в нем заменяет младший брат.
Ты стал чужой двору и принцам крови.
Надежды времени разбиты в прах,
И все кругом тебе пророчат гибель.
Когда б я так у всех был на виду,
Так примелькался, так глаза мозолил,
Я королем не мог бы стать. Народ
Доволен был бы старым государем,
И я бы затерялся без следа,
Как нечто недостойное вниманья.
Но я был редкостью среди людей
И поражал при встрече, как комета.
Кругом шептали: «Это Болинброк».
И спрашивали: «Где он? Покажите».
Я был приветлив, как лазурь небес,
И привораживал простонародье.
Все радовались мне, как королю,
В присутствии законного монарха,
Но я к себе привыкнуть не давал,
Как к золоту церковных облачений.
Я появлялся редко, ослеплял
И превращал свой выход в светлый праздник.
А вьюн-король мелькал в толпе шутов,
Менял забавы, остывал к забавам
И комедиантам позволял трунить
Над королевскою своей особой.
На улице любой кому не лень
Ему вдогонку отпускал остроты,
А он воображал, что он любим,
И счастлив был, что так для всех доступен.
Понятно, что, как всякою едой,
И этим медом под конец объелись.
От пищи неумеренной тошнит.
Чуть больше, чем немного, — слишком много.
Весной, как зарядит она свое,
Все слышат, но не слушают кукушку.
Встречаясь часто взглядом с королем,
Не обращали на него вниманья,
А если даже кто и замечал,
То не смотрел, зажмуриваясь, как на солнце,
А как на чей-нибудь приход не в срок
Недружелюбным взором исподлобья.
Ты, Гарри, стал на тот же самый путь.
Ты жертвуешь своим высоким званием.
Твой круг гуляк отталкивает всех,
Все отвернулись от тебя в обиде,
Лишь я гляжу не отрывая глаз,
И нежность застилает их слезами.
Принц
Стыжусь все это слышать, государь,
И правда постараюсь измениться.
Король
Ты иногда мне кажешься таким,
Каким Ричард был к моему приезду,
А Перси — это мой живой портрет.
Вот подобала бы кому корона,
Хотя наследник по закону ты.
Но разве спрашивает о законе
Тот, кто гремит оружием, как он?
Его бы не смутило льва рычанье.
Он мальчик, как и ты, а посмотри,
Каких епископов и старых лордов
Его приказы посылают в бой.
А как его прославила победа
Над Дугласом, который не имел
Соперников по смелости набегов,
А по предвидению и быстроте
Считался первым полководцем в мире!
И Готспер трижды ведь его разбил,
Дитя-герой и новый Марс в пеленках.
Да что разбил, — взял в плен, освободил
И с ним в союзе хочет ниспровергнуть
Мой трон и наш общественный покой.
Ты слышал, граф Нортумберленд и Перси,
Епископ Йоркский, Дуглас, Мортимер,
Составив втайне заговор, восстали?
Кому я, впрочем, это говорю!
Ведь ты мой наихудший враг заклятый
И к ним примкнешь, я в этом убежден,
Чтоб выкинуть проделку почуднее.
Да, да, я знаю, ты, как трус, пойдешь
Против меня, виляя по-собачьи
Перед врагами, чтобы показать,
Как далеко зашел ты в вырождение.
Принц
Все будет, вы увидите, не так.
Но, боже правый, до каких пределов
Восстановили вас против меня!
Все искуплю я головою Перси
И как-нибудь, в счастливый день побед
Назваться вашим сыном буду вправе.
Я буду весь в крови и в этот день
С себя следы позора кровью смою.
Да, в день тот встретятся лицом к лицу
Счастливец этот, чудо-рыцарь Готспер
И бедный Гарри, ваш забытый сын.
И пусть бы вдесятеро горделивей
Носил он шлем, и пусть бы в десять раз
Униженней сносил я осуждение,
Мы поменяемся, и я возьму
Всю честь его, а он — мое бесчестье.
Он мой батрак, он копит для меня
Блеск подвигов своих, он мне по счету
Отдаст их все, а если не отдаст,
Я счет их у него из сердца вырву.
(Становится на колени.)
Я это обещаю совершить
И, если мне поможет бог, исполню.
Тогда моя удача исцелит
Отеческие раны в вашем сердце.
А если счастье мне не суждено,
Смерть избавляет нас от обязательств,
А лучше я сто тысяч раз умру
В сражении, чем нарушу эту клятву.
Король
Сто тысяч раз умрут бунтовщики.
(Подходит к принцу, поднимает его с колен и обнимает.)
Тебя командующим я назначу.
Входит сэр Уолтер Блент.
Что скажешь, добрый Блент? Твое лицо
Встревожено.
Блент
Тревожна весть, с которой
Я к вам сейчас врываюсь. Вот о чем
Доносит нам лорд Мортимер Шотландский.
Одиннадцатого числа сошлись
Граф Дуглас и английские повстанцы
Под Шрусбери. Их много. Если к ним
Примкнут все, давшие им обещание.
Мятеж их примет очень грозный вид.
Король
Граф Уэстморленд сегодня вышел. Следом
Идет лорд Джон Ланкастерский, мой сын.
Твое известие очень запоздало.
Ты, Гарри, в среду выступишь, а я —
В четверг. Мы в Бриджнорсе назначим встречу.
Иди чрез Глостершир. Я убежден,
Что дней через двенадцать мы сойдемся
Итак, за дело. Медлить я не дам.
Отсрочка наша на руку врагам.
Уходят.
Сцена 3
ИСТЧИП. КОМНАТА В ТРАКТИРЕ «КАБАНЬЯ ГОЛОВА».
Входят Фальстаф и Бардольф.
Фальстаф. Я страшно похудел с последнего выезда, Бардольф! Я разрушаюсь. Кожа висит на мне, как платье на какой-нибудь высокопоставленной старушке. Я высох, как печеное яблоко. Надо принести покаяние не откладывая, пока еще я в силах, а то скоро я не буду в состоянии исповедоваться. Пусть я буду перечным зерном или ломовою лошадью на пивоварне, если я не забыл внутреннего вида храма. Внутренность церкви! Господи боже мой, плохие знакомства погубили меня.
Бардольф. Сэр Джон, вы в таком унынии. Видно, вы недолго протянете.
Фальстаф. В том-то и дело. Слушай, спой мне что-нибудь неприличное. Разгони тоску. Когда-то я был примерной нравственности, да, высоконравственной личностью. Я ругался умеренно. Играл в азартные игры не чаще семи раз в неделю. Ходил в нехорошие места только по четвергам, раз в четверть часа. Было три или даже четыре случая, что я возвратил занятые деньги. Жизнь моя протекала в разумных границах. А что теперь?
Бардольф. Как было не выйти из границ при такой толщине, сэр Джон? Очертанья стерлись.
Фальстаф. Наведи порядок у себя на роже, а потом учи меня, как мне жить. Ты наш адмирал, у тебя флагманский фонарь на носу. Ты у нас рыцарь ордена ламповщиков.
Бардольф. Заладили вы одно, сэр Джон. Мое лицо не сделало вам ничего дурного.
Фальстаф. Нет, конечно. Напротив. Я пользуюсь им как черепом или напоминанием о смерти, с назидательной целью. Чуть я посмотрю на тебя, как задумаюсь о преисподней и вспомню богатого в притче, одевавшегося в пурпур и потом горевшего в пламени. Если бы в тебе был хоть проблеск добродетели, я бы клялся твоим лицом. «Клянусь этим пламенным мечом обращающимся», — говорил бы я. Но ты существо пропащее, и, не считая небольшого освещенного участка на твоем лице, весь ты, конечно, сын кромешной тьмы. Если в ночь нашего налета, когда ты бегал за моей лошадью, я не принял тебя за блуждающий огонек или шаровую молнию, можешь сказать, что я не люблю денег. Ты — наше вечное празднество с кострами и фейерверками и сберег мне по крайней мере, семьсот фунтов стерлингов на факелах, когда по ночам мы перекочевывали с тобою из кабака в кабак. Впрочем, на херес, выпитый тобою по этому случаю, я мог бы построить лучший свечной завод в Европе. Да, двадцать три года, видит бог, поддерживаю я огонь в этой саламандре.
Бардольф. Далась вам моя наружность, подавитесь вы ею!
Фальстаф. Сохрани бог, я бы умер от изжоги.
Входит трактирщица.
А, почтенье нашей курочке! Ну что, выяснили вы, кто очистил мои карманы?
Трактирщица. Опомнитесь, сэр Джон! Стану я держать воров у себя в доме! Слыханное ли дело? Я и мой муж обыскали всех поголовно до последнего мальчика, до последней служанки. Волоска до сих пор не пропадало у меня в доме.
Фальстаф. Неправда. Бардольф недавно брился тут и потерял много волосков. Но ведь карманы-то у меня вывернули в вашем доме! Нечего корчить святую. Я вас знаю хорошо. Одно слово — женщина.
Трактирщица. Кто? Я? Нет! Как вы смеете? Боже правый! Еще никто не обзывал меня так в моем собственном доме.
Фальстаф. Оставьте. Я вас отлично знаю.
Трактирщица. Нет, сэр Джон, вы меня не знаете. А вот я вас знаю хорошо, сэр Джон. Вы мне должны, сэр Джон, и вы умышленно хотите поссориться со мной, чтобы не платить. Я вам купила дюжину рубашек.
Фальстаф. Из гнилой ряднины для мешков! Я их отдал в булочную на мучные сита.
Трактирщица. Вот и неправда. Рубашки голландского полотна по восемь шиллингов за ярд, чтоб мне живой с места не сойти. А кроме того, вы перебрали взаймы, наели в кредит и пропустили отдельными порциями на двадцать четыре фунта.
Фальстаф (указывая на Бардольфа). Он тоже прикладывался. Пусть платит.
Трактирщица. Что вы, сэр Джон! Такой бедняк? Что с него возьмешь!
Фальстаф. С таким монетным двором на лице? Что называть после этого богатством? Надо чеканить золотые из его носа, из его щек. Я ничего не заплачу. Что я, новоприезжий? Уж и соснуть нельзя у себя в гостинице, чтобы тебя не обобрали? У меня пропало дедовское кольцо с печаткой ценой в сорок марок.
Трактирщица. Господи, какой обман! Сколько раз при мне принц говорил, что оно медное.
Фальстаф. Твой принц — губошлеп и простофиля. Будь он тут, я бы избил его за такие слова, как собаку.
Входят, маршируя по-военному, в легком вооружении, принц и Пойнс. Фальстаф встречает их, проложив к губам трость, как флейту.
Ну, как, дружок? Ветер дует действительно в эту сторону? Нам всем придется двинуться?
Бардольф. Да, по двое, в ногу, как в Ньюгэтскую тюрьму.
Трактирщица. Милорд, послушайте…
Принц. Что скажешь, мистрис Куикли? Как поживает твой муж? Он мне нравится. Он хороший человек.
Трактирщица. Добрый милорд, послушайте…
Фальстаф. Плюнь на нее. Лучше послушай меня.
Принц. Да, Джек.
Фальстаф. В последний раз, когда я заснул тут за занавеской, у меня опорожнили карманы. Это воровской притон. Тут обирают.
Принц. Что у тебя пропало, Джек?
Фальстаф. Ты не поверишь, Гарри. Три или четыре сорокафунтовых билета и дедовский перстень с печатью.
Принц. Ах, этот пенсов на восемь, неважный?
Трактирщица. Ага, вы слышите? Милорд, так и я ему сказала. Я говорю, принц тоже так думает. А он ругает вас на чем свет стоит и говорит: «Я, — говорит, — отколочу его».
Принц. Как? Я, наверное, ослышался?
Трактирщица. Если я вру, то нет во мне ни правды, ни совести, ни женской чести.
Фальстаф. Их и нет в тебе. Правды в тебе, что в вареном черносливе, а совести не больше, чем в лисице, выкуренной из норы. Что же касается женской чести, то чего бы то ни было женского в тебе столько же, как в полицейском надзирателе. Пошла отсюда, тварь ты этакая, пошла!
Трактирщица. Какая такая тварь? А? Моментально отвечай, какая?
Фальстаф. Такая, что не приведи бог, вот какая.
Трактирщица. Неправда, не такая я, что не приведи бог, а я порядочная женщина в законном браке. А вот ты, хоть ты и рыцарь и дворянин, а ты подлец, если говоришь так обо мне!
Фальстаф. А ты, хотя ты и трактирщица, а животное, если все время споришь со мной.
Трактирщица. Какое такое животное? А? Моментально отвечай, какое животное?
Фальстаф. Какое животное? Выдра — вот какое.
Принц. Твоя правда, хозяйка. Он тебя поносит ни за что ни про что.
Трактирщица. Так же как и вас, милорд. Он говорит, что вы задолжали ему тысячу.
Принц. Как, я должен тебе тысячу, каналья?
Фальстаф. Какую тысячу, Гарри, — миллион! Твоя любовь стоит больше миллиона, а ты должен любить меня.
Трактирщица. Он назвал вас губошлепом и простофилей и сказал, что прибьет вас.
Фальстаф. Говорил я это, Бардольф?
Бардольф. Конечно, говорили, сэр Джон.
Фальстаф. Ну да, в том случае, если бы принц стал утверждать, что кольцо медное.
Принц. Я и говорю, что оно медное. Где же твои угрозы?
Фальстаф. По отношению к тебе в качестве человека я бы их привел в исполнение, ты знаешь сам. Но в качестве принца я тебя боюсь, как рычанья молодого львенка.
Принц. А почему не льва?
Фальстаф. Как льва я должен бояться его величества. Неужели ты воображаешь, что я устрашусь тебя, как твоего отца? Пусть лопнет у меня пояс, если я поставлю вас рядом.
Принц. Могу себе представить, как свалится тогда твое пузо тебе на колени! Однако, что ты за скотина! В тебе нет ни крошечки благородства. Все занято желудком и кишками. Обвинить честную женщину в том, что она лазила к тебе в карманы! А что в них было, сукин ты сын, бессовестный, отожравшийся боров, кроме трактирных счетов, записок из притонов да жалкого грошового леденца против одышки? Или, может быть, я вру? Но ты, конечно, будешь стоять на своем и не сознаешься. И не стыдно тебе?
Фальстаф. Слушай, Гарри. Адам пал в царстве невинности. Что же делать бедному Джеку Фальстафу в наше испорченное время? Ты видишь, на мне больше мяса, чем на других, больше, значит, и искушений. Итак, ты сознаешься в карманной краже?
Принц. Выходит, что так.
Фальстаф. Трактирщица, я прощаю тебя. Поди приготовь завтрак. Люби мужа, присматривай за слугами, почитай гостей. Ты видишь, я поддаюсь доводам, когда надо. Мир восстановлен. Как, ты все еще здесь? Нет, ступай, ступай, пожалуйста!
Трактирщица уходит.
Ну, Гарри, что слышно при дворе? Как там отнеслись к нашему грабежу?
Принц. Ах ты, тушеная говядина, я всегда буду твоим ангелом-хранителем. Деньги возвращены.
Фальстаф. Не люблю я этих возвращений. Двойная работа.
Принц. Я помирился с отцом, и он предоставляет мне делать, что я пожелаю.
Фальстаф. Тогда знаешь что: опорожни государственную казну, а главное, так же безнаказанно.
Бардольф. Да, пожалуйста, милорд.
Принц. Я достал тебе, Джек, место в пехоте.
Фальстаф. Лучше бы в коннице. Порекомендуй мне, пожалуйста, кого-нибудь, кто умеет красть, в адъютанты. Лет двадцати двух, молодого. А то кто будет пополнять в походе мои запасы? Хорошо хоть, что бог послал нам этих мятежников. Они никому не делают зла, кроме честных людей. Молодцы ребята, я их одобряю.
Принц. Бардольф!
Бардольф. Что прикажете, милорд?
Принц. Отнеси это письмо моему брату лорду Джону Ланкастерскому, а это — милорду Уэстморленду.
Бардольф уходит.
Ну, Пойнс, на коней, на коней. Нам нужно проехать с тобой тридцать миль еще сегодня до обеда.
Пойнс уходит.
Джек, приходи ко мне завтра в два часа в Темпл Холл.
Там все узнаешь и получишь должность
Вербовщика и деньги для солдат.
Страна в огне, и Перси манит власть,
И мне или ему придется пасть.
(Уходит)
Фальстаф
Хозяйка, завтрак! Главную квартиру
Я сделал бы из этого трактира.
(Уходит)
Сцена 1
БАНГОР. КОМНАТА В ДОМЕ АРХИЕПИСКОПА.
Входят Готспер, Byстер, Мортимер и Глендаур.
Мортимер
Все заодно, друзья дают согласие, —
Начало обещает нам успех.
Готспер
Лорд Мортимер, Глендаур, — садитесь, дядя…
Какое свинство, карту я забыл!
Глендаур
Нет, вот она. Вы сами сядьте, Перси.
Садитесь, Готспер. Всякий раз, как вас
Зовут при короле по этой кличке,
Он вам желает на небо попасть.
Готспер
А вам в тартарары.
Глендаур
Вполне понятно.
При появлении моем на свет
Пылало небо и земля дрожала.
Готспер. Это событие произошло бы и в том случае, если бы у вашей матери окотилась кошка, а вас не было бы и в помине.
Глендаур
Я говорю вам, при моем рожденье
Земля тряслась.
Готспер
А я вам говорю,
Что если вас она перепугалась,
Отказываюсь я ее понять.
Глендаур
Земля дрожала, и пылало небо.
Готспер
Ну так ее бросало в дрожь
Пыланье неба, а не страх пред вами.
Бывают схватки боли у земли,
Когда ей пучит изнутри утробу,
Тогда бедняжку корчит и трясет
И валятся дома и колокольни.
По-видимому, приступ тех же спазм
Был у нее в день вашего рожденья.
Глендаур
Я в жизни к возражениям не привык.
Позвольте повторить вам с новой силой:
При появлении моем на свет
Пылало небо, с гор сбегали козы,
Ревели в исступлении стада.
Все это были знамения особой
Заранее отмеченной судьбы.
И правда, будущее показало,
Что я не из числа простых людей.
Нет никого в Шотландии, Уэльсе
И Англии, кто б мог мне послужить
Образчиком, нет никого на свете,
Кто мог бы стать со мною наравне
В проникновение в тайные науки
И магией так полно овладел.
Готспер. Наверное, правда, никто не говорит лучше вас по-уэльски. Но позвольте, я пойду обедать.
Мортимер
Оставьте спор. Он выйдет из себя.
Глендаур
Я духов вызывать из тьмы умею.
Готспер
И я, как, впрочем, всякий человек.
Все дело в том лишь, явятся ли духи.
Глендаур
Я чертом управлять вас научу.
Готспер
А я вас научу над ним смеяться.
Любите правду. Это черту смерть.
Заполучите черта мне заклятьем,
А я его вам в ложке утоплю.
Не надо лгать, — и победите черта.
Мортимер
Окончите бесплодный этот спор.
Глендayp
Три раза Болинброк тягаться думал
Со мною силой. Трижды уходил
Несолоно хлебавши.
Готспер
Солонее
Из вас двоих пришлось, как видно, вам?
Глендаур
Вот карта. Надо землю на три части,
Как мы уговорились, разделить.
Мортимер
На карте обозначил архидьякон
Три равных, одинаковых куска.
Вся Англия от Северна и Трента
На юг и на восток дается мне.
Уэльский край от Северна на запад
Получит Глендаур. Вам мы отдаем
На север вверх от Трента весь остаток.
Я договор велел переписать
В трех списках. Мы подпишем их сегодня,
А завтра, Вустер, вы и я начнем
Передвижение в Шрусбери к шотландцам
И вашему отцу, как уговор.
Мой тесть Глендаур еще не кончил сборов.
Потерпим две недели без него.
(Глендауру.)
А вы за этот срок вооружите
Своих соседей, челядь и крестьян.
Глендаур
Надеюсь быть у вас гораздо раньше
И привезу с собою ваших жен.
Теперь вы лучше с ними не прощайтесь,
Во избежание океана слез,
Который будет непременно пролит.
Готспер
Я все смотрю, земельный мой надел
От Бертона на север меньше ваших.
В него вдаются в нескольких местах
Извилины реки и сокращают
Мне этот край на целый полукруг.
Я здесь построю на реке плотину,
И тихий Трент отсюда потечет
По новому и ровному протоку.
Я больше виться так ему не дам
И портить богатейшую долину.
Глендауp
Вы не дадите виться? То есть как?
Как вьется он, так он и будет виться.
Мортимер
Не забывайте также и того,
Что он на следующем повороте
Вознаграждает вас в убыток мне
Таким же точно вырезом и клином.
Вустер
Здесь можно без особенных хлопот
Перекопать на самом деле реку,
Что в выигрыше даст нам этот мыс.
Готспер
На это я затрат не пожалею.
Глендаур
Я против этого.
Готспер
Вы против?
Глендаур
Да.
Готспер
Но кто мне помешает это сделать?
Глендаур
Кто помешает? Помешаю я.
Готспер
По-уэльски лучше б это вы сказали.
Предпочитаю вас не понимать.
Глендаур
Английский знаю я не хуже вас.
Я при дворе английском был воспитан,
Где в юности для арфы сочинил
Большое множество английских песен,
Обогатив посильно ваш язык —
Талант, которым вы не отличались.
Готспер
Чему я необыкновенно рад.
Мне было б легче кошкою мяукать,
Чем промышлять рифмованным враньем.
Когда со звоном падает подсвечник
Или скрипит без смазки колесо,
То у меня от них, по крайней мере,
Не ноют зубы. Для меня стихи
Как поступь старой лошади разбитой.
Глендаур
Ну ладно, перекапывайте Трент.
Готспер
Не стоит. Мне случалось втрое больше
Дарить, не гладя. Но в делах с людьми
Я буду торговаться для порядка
Из-за десятой доли волоска.
Готовы договоры? Можно ехать?
Глендаур
Ночь лунная, в пути светло как днем.
Потороплю писца и приготовлю
К минуте расставания ваших жен.
Что будет с дочерью моей, не знаю.
Без Мортимера жизнь ей не мила.
(Уходит.)
Мортимер
Зачем вы злите тестя, милый Перси?
Готспер
Он может ведь в отчаянье привести.
Я вот как сыт его абракадаброй.
В ушах звенит от муравьев, кротов,
Волшебников Мерлинов, предсказаний,
Бескрылых грифов и бесперых рыб.
Львов на гербах, лежащих и стоящих.
Где столько дичи мне переварить!
Вчера он протомил меня полночи,
Перечисляя имена чертей,
Ему подвластных. Я его не слушал
И только лишь поддакивал в ответ.
Он хуже бабы злой и старой клячи
И нестерпим, как дом, где печь дымит.
От жизни с ним и этих разговоров
Я б из дворца на мельницу сбежал
От пирогов и вин на хлеб и воду.
Мортимер
Напрасно. Это ценный человек,
Начитанный, сокровищница знаний,
Добряк, храбрец и золотое дно
Отзывчивости и гостеприимства.
Он любит вас и в уважение к вам
Прощает ваши колкие ответы.
Они б другому даром не прошли.
Но не играйте этим предпочтением.
Вустер
Ты, правда, слишком груб и вздоришь с ним
Без перерыва с самого приезда.
Напрасно думать, будто резкий тон
Есть признак прямодушия и силы.
В основе тут отсутствие манер.
Напротив, самомнение и бахвальство
Не могут делать чести никому.
Готспер
Спасибо. Я усвою светский лоск.
Но вот пришли прощаться наши жены.
Возвращается Глендаур в сопровождении леди Мортимер и леди Перси.
Мортимер
Я уэльского не знаю, а жена —
Английского. Не правда ли, несчастье!
Глендаур
Дочь плачет. «Мортимера, — говорит, —
Не отпущу. Сама пойду в солдаты».
Мортимер
А вы ей объясните, что на днях
Ее к нам привезете с леди Перси.
Глендаур и леди Мортимер разговаривают по-уэльски.
Глендаур. Как об стену горох. Ничего не желает, дура, слышать.
Леди Мортимер обращается к мужу по-уэльски.
Мортимер
Я понимаю. Говор слез твоих
Без перевода с уэльского понятен.
Я б отвечал на том же языке,
Когда бы мне не стыдно было плакать.
Леди Мортимер снова обращается к нему по-уэльски.
И я могу понять беседу чувств
По звуку поцелуя, но покоя
Не обрету, пока не научусь
По-уэльски. У тебя наречие это
Звучит волшебно, будто это песнь
Какой-то королевы, заключенной
В далеком замке средь густых лесов.
Глендаур
Не надо распускать себя. Бедняжка
Сойдет с ума.
Леди Мортимер снова обращается к Мортимеру по-уэльски.
Мортимер
Невеждою стою
Перед тобой.
Глендаур
Дочь говорит, прилягте
Здесь на камыш, и просит положить
К ней на колени голову. Хотите,
Она споет любимый ваш напев?
У вас сомкнутся слипшиеся веки,
Отяжелеет сразу голова,
И вы забудетесь на перепутье
Меж сном и бдением, полночью и днем.
Мортимер
Спасибо ей. Я буду рад послушать,
Покамест перепишут договор.
Глендаур
Ну, вот, располагайтесь. Музыканты,
Играющие аккомпанемент,
Еще в десятке тысяч миль отсюда,
Но заиграют ровно через миг.
Готспер. Приляжем, Кет. Это по твоей части. Дай я положу тебе голову на колени.
Леди Перси. Вот тебе, вот тебе, бесстыдник!
Глендаур произносит несколько слов по-уэльски.
Начинается музыка.
Готспер. Теперь я вижу, что дьявол понимает по-уэльски. Кроме того, я сообразил, отчего черти так взбалмошны. Слышишь, как благозвучна эта чертовщина?
Леди Перси. Если бы сумасбродство было основанием музыкальности, ты был бы гением в этой области, потому что ты само упрямство и сплошная причуда. Лежи смирно, неугомонный, а то мы ничего не услышим. Сейчас леди будет петь по-уэльски.
Готспер. Я бы с большим удовольствием послушал, как моя легавая Леди будет выть по-ирландски. Однако тише. Она действительно поет.
Леди Мортимер поет уэльскую песню.
Теперь спой ты, Кет.
Леди Перси. Как бы не так! Ни за какие коврижки!
Готспер. «Как бы не так, ни за какие коврижки!» У тебя выражения, словно ты жена булочника. «Как бы не так», «держи карман пошире», «накажи меня бог», «чтоб мне света не видать».
Ты божишься, как будто ты весь век
За Финсберийский вал не выходила
Уж если речи клятвой подкреплять,
To крупно, во весь голос, по-дворянски.
А клятвы с ароматом имбиря
Оставь воскресным парам на гулянье,
Мещанам с бархатом на обшлагах.
Спой, дорогая.
Леди Перси
Нет, я петь не буду.
Готспер. Ну, как хочешь. Петь — это слабость портных и птицеловов. Что, готовы соглашения? Тогда я выезжаю через два часа. Немного погодя надо будет прощаться. (Уходит.)
Глендаур
Пойдемте, Мортимер. Вы так же вялы,
Как Перси пылок и нетерпелив.
Наверно, договор готов. Подпишем,
И вы отправитесь.
Мортимер
Душевно рад.
Уходят.
Сцена 2
ЛОНДОН. ПРИЕМНАЯ ВО ДВОРЦЕ.
Сидит король. Его окружают принц Генрих, принц Джон Ланкастерский, граф Уэстморленд, сэр Уолтер Блент и другие.
Стража и свита.
Король
Оставьте, господа, нас. Я и принц
Должны поговорить без посторонних.
Но скоро вы понадобитесь нам.
Не удаляйтесь.
Все, кроме короля и принца Генриха, уходят.
Право, я не знаю,
Наверно, я так бога прогневил,
Что он мне превращает в наказание
Родного сына, собственную плоть?
Меня ты убеждаешь каждым шагом,
Что избран для меня таким бичом.
Иначе как понять, скажи на милость,
Твой образ жизни, низменный разгул
И эту неразборчивость во вкусах?
Скажи мне, как все это примирить
С твоей высокой королевской кровью?
Принц
Я утверждать не смею, государь,
Что чист кругом пред светлостью вашей,
Но часть упреков должен отстранить.
Когда я опровергну измышления,
Что сеют обо мне клеветники,
Простите мне те несколько проступков,
Которые по молодости лет
Действительно я совершил и каюсь.
Король
Прости тебя господь. Но я дивлюсь
Твоим привязанностям, милый Гарри.
У наших предков был другой полет.
Ходить в совет ты не считаешь нужным,
Тебя в нем заменяет младший брат.
Ты стал чужой двору и принцам крови.
Надежды времени разбиты в прах,
И все кругом тебе пророчат гибель.
Когда б я так у всех был на виду,
Так примелькался, так глаза мозолил,
Я королем не мог бы стать. Народ
Доволен был бы старым государем,
И я бы затерялся без следа,
Как нечто недостойное вниманья.
Но я был редкостью среди людей
И поражал при встрече, как комета.
Кругом шептали: «Это Болинброк».
И спрашивали: «Где он? Покажите».
Я был приветлив, как лазурь небес,
И привораживал простонародье.
Все радовались мне, как королю,
В присутствии законного монарха,
Но я к себе привыкнуть не давал,
Как к золоту церковных облачений.
Я появлялся редко, ослеплял
И превращал свой выход в светлый праздник.
А вьюн-король мелькал в толпе шутов,
Менял забавы, остывал к забавам
И комедиантам позволял трунить
Над королевскою своей особой.
На улице любой кому не лень
Ему вдогонку отпускал остроты,
А он воображал, что он любим,
И счастлив был, что так для всех доступен.
Понятно, что, как всякою едой,
И этим медом под конец объелись.
От пищи неумеренной тошнит.
Чуть больше, чем немного, — слишком много.
Весной, как зарядит она свое,
Все слышат, но не слушают кукушку.
Встречаясь часто взглядом с королем,
Не обращали на него вниманья,
А если даже кто и замечал,
То не смотрел, зажмуриваясь, как на солнце,
А как на чей-нибудь приход не в срок
Недружелюбным взором исподлобья.
Ты, Гарри, стал на тот же самый путь.
Ты жертвуешь своим высоким званием.
Твой круг гуляк отталкивает всех,
Все отвернулись от тебя в обиде,
Лишь я гляжу не отрывая глаз,
И нежность застилает их слезами.
Принц
Стыжусь все это слышать, государь,
И правда постараюсь измениться.
Король
Ты иногда мне кажешься таким,
Каким Ричард был к моему приезду,
А Перси — это мой живой портрет.
Вот подобала бы кому корона,
Хотя наследник по закону ты.
Но разве спрашивает о законе
Тот, кто гремит оружием, как он?
Его бы не смутило льва рычанье.
Он мальчик, как и ты, а посмотри,
Каких епископов и старых лордов
Его приказы посылают в бой.
А как его прославила победа
Над Дугласом, который не имел
Соперников по смелости набегов,
А по предвидению и быстроте
Считался первым полководцем в мире!
И Готспер трижды ведь его разбил,
Дитя-герой и новый Марс в пеленках.
Да что разбил, — взял в плен, освободил
И с ним в союзе хочет ниспровергнуть
Мой трон и наш общественный покой.
Ты слышал, граф Нортумберленд и Перси,
Епископ Йоркский, Дуглас, Мортимер,
Составив втайне заговор, восстали?
Кому я, впрочем, это говорю!
Ведь ты мой наихудший враг заклятый
И к ним примкнешь, я в этом убежден,
Чтоб выкинуть проделку почуднее.
Да, да, я знаю, ты, как трус, пойдешь
Против меня, виляя по-собачьи
Перед врагами, чтобы показать,
Как далеко зашел ты в вырождение.
Принц
Все будет, вы увидите, не так.
Но, боже правый, до каких пределов
Восстановили вас против меня!
Все искуплю я головою Перси
И как-нибудь, в счастливый день побед
Назваться вашим сыном буду вправе.
Я буду весь в крови и в этот день
С себя следы позора кровью смою.
Да, в день тот встретятся лицом к лицу
Счастливец этот, чудо-рыцарь Готспер
И бедный Гарри, ваш забытый сын.
И пусть бы вдесятеро горделивей
Носил он шлем, и пусть бы в десять раз
Униженней сносил я осуждение,
Мы поменяемся, и я возьму
Всю честь его, а он — мое бесчестье.
Он мой батрак, он копит для меня
Блеск подвигов своих, он мне по счету
Отдаст их все, а если не отдаст,
Я счет их у него из сердца вырву.
(Становится на колени.)
Я это обещаю совершить
И, если мне поможет бог, исполню.
Тогда моя удача исцелит
Отеческие раны в вашем сердце.
А если счастье мне не суждено,
Смерть избавляет нас от обязательств,
А лучше я сто тысяч раз умру
В сражении, чем нарушу эту клятву.
Король
Сто тысяч раз умрут бунтовщики.
(Подходит к принцу, поднимает его с колен и обнимает.)
Тебя командующим я назначу.
Входит сэр Уолтер Блент.
Что скажешь, добрый Блент? Твое лицо
Встревожено.
Блент
Тревожна весть, с которой
Я к вам сейчас врываюсь. Вот о чем
Доносит нам лорд Мортимер Шотландский.
Одиннадцатого числа сошлись
Граф Дуглас и английские повстанцы
Под Шрусбери. Их много. Если к ним
Примкнут все, давшие им обещание.
Мятеж их примет очень грозный вид.
Король
Граф Уэстморленд сегодня вышел. Следом
Идет лорд Джон Ланкастерский, мой сын.
Твое известие очень запоздало.
Ты, Гарри, в среду выступишь, а я —
В четверг. Мы в Бриджнорсе назначим встречу.
Иди чрез Глостершир. Я убежден,
Что дней через двенадцать мы сойдемся
Итак, за дело. Медлить я не дам.
Отсрочка наша на руку врагам.
Уходят.
Сцена 3
ИСТЧИП. КОМНАТА В ТРАКТИРЕ «КАБАНЬЯ ГОЛОВА».
Входят Фальстаф и Бардольф.
Фальстаф. Я страшно похудел с последнего выезда, Бардольф! Я разрушаюсь. Кожа висит на мне, как платье на какой-нибудь высокопоставленной старушке. Я высох, как печеное яблоко. Надо принести покаяние не откладывая, пока еще я в силах, а то скоро я не буду в состоянии исповедоваться. Пусть я буду перечным зерном или ломовою лошадью на пивоварне, если я не забыл внутреннего вида храма. Внутренность церкви! Господи боже мой, плохие знакомства погубили меня.
Бардольф. Сэр Джон, вы в таком унынии. Видно, вы недолго протянете.
Фальстаф. В том-то и дело. Слушай, спой мне что-нибудь неприличное. Разгони тоску. Когда-то я был примерной нравственности, да, высоконравственной личностью. Я ругался умеренно. Играл в азартные игры не чаще семи раз в неделю. Ходил в нехорошие места только по четвергам, раз в четверть часа. Было три или даже четыре случая, что я возвратил занятые деньги. Жизнь моя протекала в разумных границах. А что теперь?
Бардольф. Как было не выйти из границ при такой толщине, сэр Джон? Очертанья стерлись.
Фальстаф. Наведи порядок у себя на роже, а потом учи меня, как мне жить. Ты наш адмирал, у тебя флагманский фонарь на носу. Ты у нас рыцарь ордена ламповщиков.
Бардольф. Заладили вы одно, сэр Джон. Мое лицо не сделало вам ничего дурного.
Фальстаф. Нет, конечно. Напротив. Я пользуюсь им как черепом или напоминанием о смерти, с назидательной целью. Чуть я посмотрю на тебя, как задумаюсь о преисподней и вспомню богатого в притче, одевавшегося в пурпур и потом горевшего в пламени. Если бы в тебе был хоть проблеск добродетели, я бы клялся твоим лицом. «Клянусь этим пламенным мечом обращающимся», — говорил бы я. Но ты существо пропащее, и, не считая небольшого освещенного участка на твоем лице, весь ты, конечно, сын кромешной тьмы. Если в ночь нашего налета, когда ты бегал за моей лошадью, я не принял тебя за блуждающий огонек или шаровую молнию, можешь сказать, что я не люблю денег. Ты — наше вечное празднество с кострами и фейерверками и сберег мне по крайней мере, семьсот фунтов стерлингов на факелах, когда по ночам мы перекочевывали с тобою из кабака в кабак. Впрочем, на херес, выпитый тобою по этому случаю, я мог бы построить лучший свечной завод в Европе. Да, двадцать три года, видит бог, поддерживаю я огонь в этой саламандре.
Бардольф. Далась вам моя наружность, подавитесь вы ею!
Фальстаф. Сохрани бог, я бы умер от изжоги.
Входит трактирщица.
А, почтенье нашей курочке! Ну что, выяснили вы, кто очистил мои карманы?
Трактирщица. Опомнитесь, сэр Джон! Стану я держать воров у себя в доме! Слыханное ли дело? Я и мой муж обыскали всех поголовно до последнего мальчика, до последней служанки. Волоска до сих пор не пропадало у меня в доме.
Фальстаф. Неправда. Бардольф недавно брился тут и потерял много волосков. Но ведь карманы-то у меня вывернули в вашем доме! Нечего корчить святую. Я вас знаю хорошо. Одно слово — женщина.
Трактирщица. Кто? Я? Нет! Как вы смеете? Боже правый! Еще никто не обзывал меня так в моем собственном доме.
Фальстаф. Оставьте. Я вас отлично знаю.
Трактирщица. Нет, сэр Джон, вы меня не знаете. А вот я вас знаю хорошо, сэр Джон. Вы мне должны, сэр Джон, и вы умышленно хотите поссориться со мной, чтобы не платить. Я вам купила дюжину рубашек.
Фальстаф. Из гнилой ряднины для мешков! Я их отдал в булочную на мучные сита.
Трактирщица. Вот и неправда. Рубашки голландского полотна по восемь шиллингов за ярд, чтоб мне живой с места не сойти. А кроме того, вы перебрали взаймы, наели в кредит и пропустили отдельными порциями на двадцать четыре фунта.
Фальстаф (указывая на Бардольфа). Он тоже прикладывался. Пусть платит.
Трактирщица. Что вы, сэр Джон! Такой бедняк? Что с него возьмешь!
Фальстаф. С таким монетным двором на лице? Что называть после этого богатством? Надо чеканить золотые из его носа, из его щек. Я ничего не заплачу. Что я, новоприезжий? Уж и соснуть нельзя у себя в гостинице, чтобы тебя не обобрали? У меня пропало дедовское кольцо с печаткой ценой в сорок марок.
Трактирщица. Господи, какой обман! Сколько раз при мне принц говорил, что оно медное.
Фальстаф. Твой принц — губошлеп и простофиля. Будь он тут, я бы избил его за такие слова, как собаку.
Входят, маршируя по-военному, в легком вооружении, принц и Пойнс. Фальстаф встречает их, проложив к губам трость, как флейту.
Ну, как, дружок? Ветер дует действительно в эту сторону? Нам всем придется двинуться?
Бардольф. Да, по двое, в ногу, как в Ньюгэтскую тюрьму.
Трактирщица. Милорд, послушайте…
Принц. Что скажешь, мистрис Куикли? Как поживает твой муж? Он мне нравится. Он хороший человек.
Трактирщица. Добрый милорд, послушайте…
Фальстаф. Плюнь на нее. Лучше послушай меня.
Принц. Да, Джек.
Фальстаф. В последний раз, когда я заснул тут за занавеской, у меня опорожнили карманы. Это воровской притон. Тут обирают.
Принц. Что у тебя пропало, Джек?
Фальстаф. Ты не поверишь, Гарри. Три или четыре сорокафунтовых билета и дедовский перстень с печатью.
Принц. Ах, этот пенсов на восемь, неважный?
Трактирщица. Ага, вы слышите? Милорд, так и я ему сказала. Я говорю, принц тоже так думает. А он ругает вас на чем свет стоит и говорит: «Я, — говорит, — отколочу его».
Принц. Как? Я, наверное, ослышался?
Трактирщица. Если я вру, то нет во мне ни правды, ни совести, ни женской чести.
Фальстаф. Их и нет в тебе. Правды в тебе, что в вареном черносливе, а совести не больше, чем в лисице, выкуренной из норы. Что же касается женской чести, то чего бы то ни было женского в тебе столько же, как в полицейском надзирателе. Пошла отсюда, тварь ты этакая, пошла!
Трактирщица. Какая такая тварь? А? Моментально отвечай, какая?
Фальстаф. Такая, что не приведи бог, вот какая.
Трактирщица. Неправда, не такая я, что не приведи бог, а я порядочная женщина в законном браке. А вот ты, хоть ты и рыцарь и дворянин, а ты подлец, если говоришь так обо мне!
Фальстаф. А ты, хотя ты и трактирщица, а животное, если все время споришь со мной.
Трактирщица. Какое такое животное? А? Моментально отвечай, какое животное?
Фальстаф. Какое животное? Выдра — вот какое.
Принц. Твоя правда, хозяйка. Он тебя поносит ни за что ни про что.
Трактирщица. Так же как и вас, милорд. Он говорит, что вы задолжали ему тысячу.
Принц. Как, я должен тебе тысячу, каналья?
Фальстаф. Какую тысячу, Гарри, — миллион! Твоя любовь стоит больше миллиона, а ты должен любить меня.
Трактирщица. Он назвал вас губошлепом и простофилей и сказал, что прибьет вас.
Фальстаф. Говорил я это, Бардольф?
Бардольф. Конечно, говорили, сэр Джон.
Фальстаф. Ну да, в том случае, если бы принц стал утверждать, что кольцо медное.
Принц. Я и говорю, что оно медное. Где же твои угрозы?
Фальстаф. По отношению к тебе в качестве человека я бы их привел в исполнение, ты знаешь сам. Но в качестве принца я тебя боюсь, как рычанья молодого львенка.
Принц. А почему не льва?
Фальстаф. Как льва я должен бояться его величества. Неужели ты воображаешь, что я устрашусь тебя, как твоего отца? Пусть лопнет у меня пояс, если я поставлю вас рядом.
Принц. Могу себе представить, как свалится тогда твое пузо тебе на колени! Однако, что ты за скотина! В тебе нет ни крошечки благородства. Все занято желудком и кишками. Обвинить честную женщину в том, что она лазила к тебе в карманы! А что в них было, сукин ты сын, бессовестный, отожравшийся боров, кроме трактирных счетов, записок из притонов да жалкого грошового леденца против одышки? Или, может быть, я вру? Но ты, конечно, будешь стоять на своем и не сознаешься. И не стыдно тебе?
Фальстаф. Слушай, Гарри. Адам пал в царстве невинности. Что же делать бедному Джеку Фальстафу в наше испорченное время? Ты видишь, на мне больше мяса, чем на других, больше, значит, и искушений. Итак, ты сознаешься в карманной краже?
Принц. Выходит, что так.
Фальстаф. Трактирщица, я прощаю тебя. Поди приготовь завтрак. Люби мужа, присматривай за слугами, почитай гостей. Ты видишь, я поддаюсь доводам, когда надо. Мир восстановлен. Как, ты все еще здесь? Нет, ступай, ступай, пожалуйста!
Трактирщица уходит.
Ну, Гарри, что слышно при дворе? Как там отнеслись к нашему грабежу?
Принц. Ах ты, тушеная говядина, я всегда буду твоим ангелом-хранителем. Деньги возвращены.
Фальстаф. Не люблю я этих возвращений. Двойная работа.
Принц. Я помирился с отцом, и он предоставляет мне делать, что я пожелаю.
Фальстаф. Тогда знаешь что: опорожни государственную казну, а главное, так же безнаказанно.
Бардольф. Да, пожалуйста, милорд.
Принц. Я достал тебе, Джек, место в пехоте.
Фальстаф. Лучше бы в коннице. Порекомендуй мне, пожалуйста, кого-нибудь, кто умеет красть, в адъютанты. Лет двадцати двух, молодого. А то кто будет пополнять в походе мои запасы? Хорошо хоть, что бог послал нам этих мятежников. Они никому не делают зла, кроме честных людей. Молодцы ребята, я их одобряю.
Принц. Бардольф!
Бардольф. Что прикажете, милорд?
Принц. Отнеси это письмо моему брату лорду Джону Ланкастерскому, а это — милорду Уэстморленду.
Бардольф уходит.
Ну, Пойнс, на коней, на коней. Нам нужно проехать с тобой тридцать миль еще сегодня до обеда.
Пойнс уходит.
Джек, приходи ко мне завтра в два часа в Темпл Холл.
Там все узнаешь и получишь должность
Вербовщика и деньги для солдат.
Страна в огне, и Перси манит власть,
И мне или ему придется пасть.
(Уходит)
Фальстаф
Хозяйка, завтрак! Главную квартиру
Я сделал бы из этого трактира.
(Уходит)
АКТ IV
Сцена 1
ЛАГЕРЬ МЯТЕЖНИКОВ БЛИЗ ШРУСБЕРИ.
Входят Готспер, Вустер и Дуглас.
Готспер
Вы правы, доблестный шотландец мой:
У нас считают лестью голос правды,
А то бы я про Дугласа сказал,
Что это имя всюду в обращении,
Как деньги признанного образца.
Мне лесть чужда, любезности противны,
Но, кроме вас, никто в моей душе
Еще не занимал так много места.
Я это вам на деле докажу.
Дуглас
Вы — воплощение чести. Нет на свете
Противника, пред кем бы я сробел.
Готспер
Благодарю.
Входит гонец с письмами.
Откуда эти письма?
Гонец
От вашего отца.
Готспер
Но почему
Он письма пишет, а не приезжает?
Гонец
Он отложил отъезд. Он заболел.
Готспер
Нашел когда болеть он, в самом деле.
А кто сюда ведет его войска?
Гонец
Не знаю. Он об этом, верно, пишет.
Вустер
Скажи, так он в постели?
Гонец
Да, он слег
За день иль два до моего отъезда
И очень плох был, по словам врачей.
Вустер
Хотел бы я, чтоб вылечилось время,
Пока некстати он лежит больной.
Мы никогда им так не дорожили.
Готспер
Свалиться! Слечь! Теперь! Тогда, когда
Его болезнь для нас зарез и гибель!
Он пишет мне, что внутренний недуг, —
Сейчас, где это место? —
Он мне пишет,
Что он не мог предупредить друзей,
А тайны доверять гонцам боялся.
Но нам, ничтожной горсточке бойцов,
Советует он действовать смелее,
Чтоб на примере нашем испытать,
Насколько нам благоприятно счастье.
Он пишет, что, наверное, король
Осведомлен и медлить невозможно.
Что думаете вы на этот счет?
Вустер
Мы без него параличом разбиты.
Готспер
Да, правда, словно руки отнялись.
А впрочем, знаете? Неявка графа,
Я думаю, не столь большое зло.
Мы полагали сразу бросить в дело
Все армии, какие есть у нас,
И всю игру решить одним ударом.
Не дикостью ли было доверять
Такую ставку милости минуты?
Без боевых резервов про запас
Мы б не могли поправить неудачи.
Дуглас
Есть где опять собраться, если б черт
Подставил ногу нам при первом шаге.
Вустер
А все же лучше б твой отец был здесь.
Дела у нас не терпят разделения.
Подумают, что это неспроста
Он мешкает. Что он не одобряет
Восстания нашего. Что здравый смысл
И верность долгу удержали графа.
Как это оттолкнет от нас друзей!
Мы напролом идем. Не время людям
Задумываться. В наши тайники
Для рассуждений доступы закрыты,
А неприбытие твоего отца
Приоткрывает уголок завесы.
Не посвященные вообразят,
Что нет у нас уверенности в деле.
Готспер
Ну, вы хватили слишком далеко.
Мы на его отсутствии сыграем.
Ведь если без него нас не страшит
Спор с целою страной, то, скажут,
с графом
Мы все перевернули бы вверх дном.
Нет, все пока отлично, все в порядке.
Дуглас
Да, все, как мы не смели и мечтать,
А слова «страх» в Шотландии не знают.
Входит сэр Ричард Вернон.
Готспер
А, милый Вернон, очень рад тебе!
Вернон
Порадуют ли вас мои известия?
Граф Уэстморленд и с ним принц Джон ведут
Сюда к нам семитысячное войско.
Готспер
Ну, что ж, пускай. Что дальше?
Вернон
Дальше то,
Что и король сформировал свой корпус
И быстро приближается сюда.
Готспер
Что ж, пусть и он. А где его потомство,
Принц Уэльский непоседа сын его,
Который удалился к забулдыгам
И прах мирской отряс от ног своих?
Вернон
Он вместе с ними. Я их видел в поле
В роскошных шлемах, в пышном блеске лат.
Слетаясь вместе, как орлы с купанья,
Они сверкали золотом кольчуг,
Как воинство небес в иконостасах,
И были молоды, как месяц май,
И горячи, как середина лета.
Они резвились в преизбытке сил,
Как юные бычки или козлята.
На принце шлем, он весь закован в сталь.
Я любовался грацией, с которой
Он взвился над землей, вскочил в седло
И начал горячить и пятить лошадь
И ставить на дыбы, как некий бог,
Который верховой ездой увлекся.
Готспер
Оставь. Ты хочешь, чтоб от слов твоих
Меня залихорадило, как в марте?
Они в пути? Тем лучше. Все они —
Обречены, как жертвы, на заклание.
Мы принесем их в дар богине битв
И бросим Марсу на алтарь их трупы.
Я весь горю. Мне ждать их невтерпеж:
Добыча близко, а еще не наша.
Коня сюда! Меня он понесет
Навстречу принцу Уэльскому стрелою.
Сшибемся, Гарри с Гарри, конь с конем,
И с поля в сторону не повернем,
Пока один из нас не рухнет наземь.
О, был бы Глендаур тут!
Вернон
Как раз о нем
Я слышал мимоходом в графстве Вустер.
Не скоро, видно, он сберёт войска.
Дуглас
Вот самая нерадостная новость.
Вустер
Мороз по коже от нее дерет.
Готспер
Народу много в королевском войске?
Вернон
Да тысяч тридцать.
Готспер
Хоть до сорока.
Хоть с нами нет Глендаура и отца,
Мы сильны тем, что бьются в лад сердца.
Протрубим сбор, построимся спокойно,
А надо умереть — умрем достойно.
Дуглас
Про смерть ни слова раньше похорон.
Я на год от нее заговорен.
Уходят.
Сцена 2
БОЛЬШАЯ ДОРОГА В КОВЕНТРИ.
За сценой барабаны и флейты. Входят Фальстаф и Бардольф в неполном вооружении.
Фальстаф. Бардольф, сходи-ка в Ковентри. Достань мне бутылку хереса. Мы с солдатами обойдем город кругом. Нам надо попасть к ночи в Сеттон-Колдфилд.
Бардольф. А деньги, капитан?
Фальстаф. Потрать пока свои. Скажи лейтенанту Пето, чтобы он вышел ко мне навстречу к городским воротам.
Бардольф. Слушаю, капитан. (Уходит.)
Фальстаф (показывая рукою вдаль и смеясь). Я согласен называться селедкой в уксусе, если я сам не проваливаюсь от стыда при виде своих солдат. Я сумел извлечь черт знает какую пользу из своего офицерского патента. Вместо полутораста солдат, которых я должен был навербовать, я набрал триста фунтов стерлингов.
Указ о рекрутском наборе я предъявлял только сыновьям богатых хуторян, любящим молодоженам и незакаленным неженкам, которые чураются барабанной дроби, как черта, и от треска мушкета падают замертво, как стреляные утки. Я обращался только к этой тщедушной породе, и, разумеется, все они откупились. Вместо них теперь моя рота со всеми прапорщиками, капралами и лейтенантами представляет сборище оборванцев вроде Лазаря на картине, где псы богача лижут его струпья. Они никогда не были солдатами. Это слуги без места с волчьими билетами, без наследные представители младших ветвей в роду, беглые трактирные слуги, прогоревшие трактирщики и прочие отребья мирного времени, более потрепанные, чем старое полковое знамя. Можно подумать, будто это вернулись сто пятьдесят блудных сыновей, которые только еще вчера пасли свиней и питались объедками с помойки.
По дороге нам встретился какой-то помешанный и спросил, с каких это виселиц посшибал я столько мертвецов? Свет не видел таких пугал. Сохрани бог показаться с ними в Ковентри, надо будет, ясное дело, обойти его кругом. Кроме того, они не умеют маршировать и так расставляют ноги, как будто на них колодки. Впрочем, действительно, большинство из них набрано по тюрьмам. Белья у меня на всю роту полторы рубашки, и то, что я назвал половиной рубашки, это, собственно говоря, пара салфеток, которые сшиты вместе на живую нитку и накидываются на плечи, как безрукавка герольда. Что же касается целой рубашки, то теперь я не помню, стащили ли ее на постоялом дворе в Сент-Олбани или у красноносого кабатчика в Дентри. Ну, да все равно. Белья сколько угодно на каждом заборе.
Входят принц Генрих и Уэстморленд.
Принц. А, Джек — надувайся-не-лопни! Как дела, го-ра-на-пуху?
Фальстаф. Боже мой, Гарри! Откуда ты, полоумный? Какой черт носит тебя по Йоркширу? Простите, милорд Уэстморленд, я вас не заметил. Я думал, ваше сиятельство давно в Шрусбери.
Уэстморленд. Совершенно справедливо, сэр Джон. Нам давно пора туда, мне и вам. Но моя армия уже пришла туда. Король, имейте в виду, нуждается в нас всех. До утра нам придется шагать, не смыкая глаз.
Фальстаф. Во мне не сомневайтесь. Я могу не спать, как кошка, если есть где слизнуть сливки.
Принц. Именно слизнуть сливки. От их слизывания ты весь и сбился в ком сливочного масла. Однако скажи, из чьей части эта рвань, которая плетется сзади?
Фальстаф. Из моей, Гарри, из моей.
Принц. Я никогда не видал более плачевного сброда.
Фальстаф. Тише, не кричи. Обыкновенная мишень для копий. Пушечное мясо, пушечное мясо. Могилу они наполнят не хуже других. Полно, милый. Люди как люди, смертные, дорогой мой, смертные.
Уэстморленд. Да, но, сэр Джон, отчего у них такой худой и несчастный вид? Это — голь перекатная.
Фальстаф. Что касается бедности, я не знаю, где они ее подхватили. А что касается худобы, они ею заразились не от меня.
Принц. Это во всяком случае, если жир в три пальца толщиной не считать худобою. Но черт побери, поторапливайся! Перси начал расстановку войска.
Фальстаф. Разве король стоит уже лагерем?
Уэстморленд. Да, сэр Джон, как бы нам не опоздать.
Принц Генрих и Уэстморленд уходят.
Фальстаф
Спеши на вечер стоящий, на праздничный обед
А в шум и гам побоища лететь причины нет.
(Уходит.)
Барабаны и флейты за сценой, как вначале.
Сцена 3
ЛАГЕРЬ МЯТЕЖНИКОВ БЛИЗ ШРУСБЕРИ.
Входят Готспер, Вустер, Дуглас, Вернон, офицеры и солдаты со знаменами.
Готспер
Сразимся с ними ночью.
Вустер
Не спеши.
Дуглас
Им на руку отсрочка.
Вернон
Не согласен.
Готспер
Они ждут подкреплений.
Вернон
Как и мы.
Готспер
Но их расчеты тверды, наши — шатки.
Вустер
Послушайся, мой друг, повремени.
Вернон
Сегодня не завязывайте боя.
Дуглас
Дурной совет. Он робостью внушен.
Вернон
He говорите так со мною, Дуглас.
Когда мне честь действительно велит
Оставить без вниманья осторожность,
Я тоже забываю всякий страх,
Как вы, милорд, и лучший из шотландцев.
И мы посмотрим в завтрашнем бою,
Кто робок.
Дуглас
Нет, в сегодняшнем.
Вернон
Согласен.
Готспер
В сегодняшнем.
Вернон
Ума не приложу,
Неужто вы, такие полководцы,
Не видите, что надо подождать?
Еще не прибыл брат мой с конной группой,
Вустер только что привел свою.
Насилу дышат лошади и люди.
Усердия требовать от них нельзя:
Отряд чуть жив и спит наполовину.
Перси
В таком же виде конница врага.
Но там устали все от перехода,
А кое-кто из наших отдохнул.
Вустер
Они числом сильнее. Ради бога
Не выступай, пока не стянем сил.
Труба возвещает прибытие парламентера.
Входит сэр Уолтер Блент в сопровождении двух офицеров и солдата с белым флагом.
Блент
Я послан, если вам угодно слушать,
К вам с предложениями от короля.
Готспер
Сэр Уолтер Блент, мы вам сердечно рады.
Прискорбно только то, что вы не наш.
Вы пользуетесь общею любовью,
Но даже ваши лучшие друзья
Досадуют, что вы чужого толка
И мы стоим пред вами, как враги.
Блент
Не дай мне бог смотреть на вас иначе,
Пока вы преступаете закон
И спорите с помазанником божьим.
Итак, король послал меня узнать,
Чем недовольны вы, что вы расторгли
Гражданский мир и подали стране
Пример разнузданности и бесчинства?
Он заявляет: если чем-нибудь
Он недооценил заслуги ваши, —
А он их ставит очень высоко, —
Он просит вас назвать свои желанья.
Он их мгновенно удовлетворит
И обещает полное прощенье
Кружку зачинщиков и остальным.
Готспер
Король так добр! Он знает срок посулам
И исполнению обещаний срок.
Он это доказал отцу и дяде.
Свой сан он получил из наших рук.
В те дни он был еще юнцом безусым.
Забытый, одинокий, он бежал
На родину из ссылки за границу.
Отец мой ждал его на берегу
И встретил беглеца со всем радушием.
Когда ж он от него узнал, что тот
Приехал только за своим наследством,
За герцогством Ланкастерским, когда
Услышал клятвы и увидел слезы,
Отец поверил и пообещал
Ему поддержку, что он и исполнил.
Едва дошло до знати и вельмож,
Что граф Нортумберленд — его сторонник,
К нему стекаться стали стар и мал.
Наперебой устраивали встречи
В полях, поместьях, селах, городах,
Стояли на мостах и на дорогах.
Шли на поклон, несли ему дары,
Тянулись бесконечной вереницей
И отдавали сыновей в пажи.
Тогда, уверившись в любви народа,
Он стал без страха отступать от клятв,
Отцу когда-то данных в дни гонений
На голом Ревенспергском берегу.
Он брался преобразовать законы,
Стеснительные для простых людей,
Он говорил про злоупотребления
И плакал над невзгодами страны.
Игрою и притворством он добился,
Чего хотел. Он покорил сердца
И сделал дальше шаг: он предал казни
Людей Ричарда, всех, кому Ричард
Доверил внутреннее управление,
Пока в Ирландии он воевал.
Блент
Я здесь не для того, чтоб это слушать.
Готспер
Дойдем до главного. Он низложил
Несчастного, а там лишил и жизни,
Большим налогом обложил весь край
И в довершение зла теперь отрекся
От графа Мортимера. Мортимер
Имеет больше прав быть государем,
А он дает страдальцу гнить в плену
И в этом деле умывает руки.
Он обращается со мной не так,
Как с победителем, и шлет шпионов,
Чтобы меня запутать и сгубить.
Он дядю с бранью выгнал из совета
И приказал отцу покинуть двор.
Все время нарушая обещания,
Он так нам постоянно досаждал,
Что нас теперь заставил взбунтоваться.
Нет, царствование его ничем
Возложенных надежд не оправдало!
Блент
Все так и повторить мне королю?
Готспер
Нет, что вы, Блент! Ответ без вас обсудим.
Покамест возвращайтесь к королю.
Пусть обеспечит неприкосновенность
Парламентерам нашим, а ответ
Мой дядя вам доставит завтра утром.
Блент
Как мне бы вас хотелось помирить!
Готспер
Быть может, тем и кончим.
Блент
Дай-то боже.
Трубы и барабаны.
Все расходятся: Блент со своими — в одну сторону, Готспер — в другую.
Сцена 4
ЙОРК. КОМНАТА В АРХИЕПИСКОПСКОМ ДВОРЦЕ.
Входят архиепископ и сэр Майкл.
Архиепископ
Спешите. Вот лорд-маршалу письмо,
А это брату Скрупу, милый Майкл.
На остальных прочтете адреса.
Когда бы знали вы, как это важно!
Поторопитесь.
Сэр Майкл
Я, милорд, легко
Угадываю важность содержания.
Архиепископ
Да, угадать нетрудно. Завтра — бой,
Который многим будет пробным камнем.
Под Шрусбери, как мне передают,
Король, командующий сильным войском,
Сойдется с лордом Перси. Я боюсь,
У Перси недостаточные силы.
Во-первых, заболел Нортумберленд,
Отсутствие которого с войсками —
Ущерб невозместимый. Во-вторых,
Подвел и Глендаур, обещавший помощь.
Он не явился, видимо боясь
Каких-то скверных предзнаменований.
Сэр Майкл
Все будет хорошо. Там Мортимер
И Дуглас.
Архиепископ
Мортимера нет.
Сэр Майкл
Ну что же.
Зато там Вернон, Вустер и отбор
Прославленного рыцарства и знати.
Архиепископ
Но и король собрал весь цвет страны.
С ним Джон Ланкастерский, и принц Уэльский,
И славный Уэстморленд, и храбрый Блент,
И лучшие герои с именами,
А также люди с опытом в войне.
Сэр Майкл
Их наши отразят, не сомневайтесь.
Архиепископ
Хочу, по крайней мере, уповать.
Однако не вредна и осторожность.
И чтобы худшее предотвратить,
Я принимаю меры. Если Перси
Постигнет неудача, то король,
Узнавши про мою причастность к бунту,
Из Шрусбери направится сюда.
Мне надо вовремя вооружиться.
Все это в письмах. Развезите их.
Я новые пойду писать. Прощайте.
Уходят.
Сцена 1
ЛАГЕРЬ МЯТЕЖНИКОВ БЛИЗ ШРУСБЕРИ.
Входят Готспер, Вустер и Дуглас.
Готспер
Вы правы, доблестный шотландец мой:
У нас считают лестью голос правды,
А то бы я про Дугласа сказал,
Что это имя всюду в обращении,
Как деньги признанного образца.
Мне лесть чужда, любезности противны,
Но, кроме вас, никто в моей душе
Еще не занимал так много места.
Я это вам на деле докажу.
Дуглас
Вы — воплощение чести. Нет на свете
Противника, пред кем бы я сробел.
Готспер
Благодарю.
Входит гонец с письмами.
Откуда эти письма?
Гонец
От вашего отца.
Готспер
Но почему
Он письма пишет, а не приезжает?
Гонец
Он отложил отъезд. Он заболел.
Готспер
Нашел когда болеть он, в самом деле.
А кто сюда ведет его войска?
Гонец
Не знаю. Он об этом, верно, пишет.
Вустер
Скажи, так он в постели?
Гонец
Да, он слег
За день иль два до моего отъезда
И очень плох был, по словам врачей.
Вустер
Хотел бы я, чтоб вылечилось время,
Пока некстати он лежит больной.
Мы никогда им так не дорожили.
Готспер
Свалиться! Слечь! Теперь! Тогда, когда
Его болезнь для нас зарез и гибель!
Он пишет мне, что внутренний недуг, —
Сейчас, где это место? —
Он мне пишет,
Что он не мог предупредить друзей,
А тайны доверять гонцам боялся.
Но нам, ничтожной горсточке бойцов,
Советует он действовать смелее,
Чтоб на примере нашем испытать,
Насколько нам благоприятно счастье.
Он пишет, что, наверное, король
Осведомлен и медлить невозможно.
Что думаете вы на этот счет?
Вустер
Мы без него параличом разбиты.
Готспер
Да, правда, словно руки отнялись.
А впрочем, знаете? Неявка графа,
Я думаю, не столь большое зло.
Мы полагали сразу бросить в дело
Все армии, какие есть у нас,
И всю игру решить одним ударом.
Не дикостью ли было доверять
Такую ставку милости минуты?
Без боевых резервов про запас
Мы б не могли поправить неудачи.
Дуглас
Есть где опять собраться, если б черт
Подставил ногу нам при первом шаге.
Вустер
А все же лучше б твой отец был здесь.
Дела у нас не терпят разделения.
Подумают, что это неспроста
Он мешкает. Что он не одобряет
Восстания нашего. Что здравый смысл
И верность долгу удержали графа.
Как это оттолкнет от нас друзей!
Мы напролом идем. Не время людям
Задумываться. В наши тайники
Для рассуждений доступы закрыты,
А неприбытие твоего отца
Приоткрывает уголок завесы.
Не посвященные вообразят,
Что нет у нас уверенности в деле.
Готспер
Ну, вы хватили слишком далеко.
Мы на его отсутствии сыграем.
Ведь если без него нас не страшит
Спор с целою страной, то, скажут,
с графом
Мы все перевернули бы вверх дном.
Нет, все пока отлично, все в порядке.
Дуглас
Да, все, как мы не смели и мечтать,
А слова «страх» в Шотландии не знают.
Входит сэр Ричард Вернон.
Готспер
А, милый Вернон, очень рад тебе!
Вернон
Порадуют ли вас мои известия?
Граф Уэстморленд и с ним принц Джон ведут
Сюда к нам семитысячное войско.
Готспер
Ну, что ж, пускай. Что дальше?
Вернон
Дальше то,
Что и король сформировал свой корпус
И быстро приближается сюда.
Готспер
Что ж, пусть и он. А где его потомство,
Принц Уэльский непоседа сын его,
Который удалился к забулдыгам
И прах мирской отряс от ног своих?
Вернон
Он вместе с ними. Я их видел в поле
В роскошных шлемах, в пышном блеске лат.
Слетаясь вместе, как орлы с купанья,
Они сверкали золотом кольчуг,
Как воинство небес в иконостасах,
И были молоды, как месяц май,
И горячи, как середина лета.
Они резвились в преизбытке сил,
Как юные бычки или козлята.
На принце шлем, он весь закован в сталь.
Я любовался грацией, с которой
Он взвился над землей, вскочил в седло
И начал горячить и пятить лошадь
И ставить на дыбы, как некий бог,
Который верховой ездой увлекся.
Готспер
Оставь. Ты хочешь, чтоб от слов твоих
Меня залихорадило, как в марте?
Они в пути? Тем лучше. Все они —
Обречены, как жертвы, на заклание.
Мы принесем их в дар богине битв
И бросим Марсу на алтарь их трупы.
Я весь горю. Мне ждать их невтерпеж:
Добыча близко, а еще не наша.
Коня сюда! Меня он понесет
Навстречу принцу Уэльскому стрелою.
Сшибемся, Гарри с Гарри, конь с конем,
И с поля в сторону не повернем,
Пока один из нас не рухнет наземь.
О, был бы Глендаур тут!
Вернон
Как раз о нем
Я слышал мимоходом в графстве Вустер.
Не скоро, видно, он сберёт войска.
Дуглас
Вот самая нерадостная новость.
Вустер
Мороз по коже от нее дерет.
Готспер
Народу много в королевском войске?
Вернон
Да тысяч тридцать.
Готспер
Хоть до сорока.
Хоть с нами нет Глендаура и отца,
Мы сильны тем, что бьются в лад сердца.
Протрубим сбор, построимся спокойно,
А надо умереть — умрем достойно.
Дуглас
Про смерть ни слова раньше похорон.
Я на год от нее заговорен.
Уходят.
Сцена 2
БОЛЬШАЯ ДОРОГА В КОВЕНТРИ.
За сценой барабаны и флейты. Входят Фальстаф и Бардольф в неполном вооружении.
Фальстаф. Бардольф, сходи-ка в Ковентри. Достань мне бутылку хереса. Мы с солдатами обойдем город кругом. Нам надо попасть к ночи в Сеттон-Колдфилд.
Бардольф. А деньги, капитан?
Фальстаф. Потрать пока свои. Скажи лейтенанту Пето, чтобы он вышел ко мне навстречу к городским воротам.
Бардольф. Слушаю, капитан. (Уходит.)
Фальстаф (показывая рукою вдаль и смеясь). Я согласен называться селедкой в уксусе, если я сам не проваливаюсь от стыда при виде своих солдат. Я сумел извлечь черт знает какую пользу из своего офицерского патента. Вместо полутораста солдат, которых я должен был навербовать, я набрал триста фунтов стерлингов.
Указ о рекрутском наборе я предъявлял только сыновьям богатых хуторян, любящим молодоженам и незакаленным неженкам, которые чураются барабанной дроби, как черта, и от треска мушкета падают замертво, как стреляные утки. Я обращался только к этой тщедушной породе, и, разумеется, все они откупились. Вместо них теперь моя рота со всеми прапорщиками, капралами и лейтенантами представляет сборище оборванцев вроде Лазаря на картине, где псы богача лижут его струпья. Они никогда не были солдатами. Это слуги без места с волчьими билетами, без наследные представители младших ветвей в роду, беглые трактирные слуги, прогоревшие трактирщики и прочие отребья мирного времени, более потрепанные, чем старое полковое знамя. Можно подумать, будто это вернулись сто пятьдесят блудных сыновей, которые только еще вчера пасли свиней и питались объедками с помойки.
По дороге нам встретился какой-то помешанный и спросил, с каких это виселиц посшибал я столько мертвецов? Свет не видел таких пугал. Сохрани бог показаться с ними в Ковентри, надо будет, ясное дело, обойти его кругом. Кроме того, они не умеют маршировать и так расставляют ноги, как будто на них колодки. Впрочем, действительно, большинство из них набрано по тюрьмам. Белья у меня на всю роту полторы рубашки, и то, что я назвал половиной рубашки, это, собственно говоря, пара салфеток, которые сшиты вместе на живую нитку и накидываются на плечи, как безрукавка герольда. Что же касается целой рубашки, то теперь я не помню, стащили ли ее на постоялом дворе в Сент-Олбани или у красноносого кабатчика в Дентри. Ну, да все равно. Белья сколько угодно на каждом заборе.
Входят принц Генрих и Уэстморленд.
Принц. А, Джек — надувайся-не-лопни! Как дела, го-ра-на-пуху?
Фальстаф. Боже мой, Гарри! Откуда ты, полоумный? Какой черт носит тебя по Йоркширу? Простите, милорд Уэстморленд, я вас не заметил. Я думал, ваше сиятельство давно в Шрусбери.
Уэстморленд. Совершенно справедливо, сэр Джон. Нам давно пора туда, мне и вам. Но моя армия уже пришла туда. Король, имейте в виду, нуждается в нас всех. До утра нам придется шагать, не смыкая глаз.
Фальстаф. Во мне не сомневайтесь. Я могу не спать, как кошка, если есть где слизнуть сливки.
Принц. Именно слизнуть сливки. От их слизывания ты весь и сбился в ком сливочного масла. Однако скажи, из чьей части эта рвань, которая плетется сзади?
Фальстаф. Из моей, Гарри, из моей.
Принц. Я никогда не видал более плачевного сброда.
Фальстаф. Тише, не кричи. Обыкновенная мишень для копий. Пушечное мясо, пушечное мясо. Могилу они наполнят не хуже других. Полно, милый. Люди как люди, смертные, дорогой мой, смертные.
Уэстморленд. Да, но, сэр Джон, отчего у них такой худой и несчастный вид? Это — голь перекатная.
Фальстаф. Что касается бедности, я не знаю, где они ее подхватили. А что касается худобы, они ею заразились не от меня.
Принц. Это во всяком случае, если жир в три пальца толщиной не считать худобою. Но черт побери, поторапливайся! Перси начал расстановку войска.
Фальстаф. Разве король стоит уже лагерем?
Уэстморленд. Да, сэр Джон, как бы нам не опоздать.
Принц Генрих и Уэстморленд уходят.
Фальстаф
Спеши на вечер стоящий, на праздничный обед
А в шум и гам побоища лететь причины нет.
(Уходит.)
Барабаны и флейты за сценой, как вначале.
Сцена 3
ЛАГЕРЬ МЯТЕЖНИКОВ БЛИЗ ШРУСБЕРИ.
Входят Готспер, Вустер, Дуглас, Вернон, офицеры и солдаты со знаменами.
Готспер
Сразимся с ними ночью.
Вустер
Не спеши.
Дуглас
Им на руку отсрочка.
Вернон
Не согласен.
Готспер
Они ждут подкреплений.
Вернон
Как и мы.
Готспер
Но их расчеты тверды, наши — шатки.
Вустер
Послушайся, мой друг, повремени.
Вернон
Сегодня не завязывайте боя.
Дуглас
Дурной совет. Он робостью внушен.
Вернон
He говорите так со мною, Дуглас.
Когда мне честь действительно велит
Оставить без вниманья осторожность,
Я тоже забываю всякий страх,
Как вы, милорд, и лучший из шотландцев.
И мы посмотрим в завтрашнем бою,
Кто робок.
Дуглас
Нет, в сегодняшнем.
Вернон
Согласен.
Готспер
В сегодняшнем.
Вернон
Ума не приложу,
Неужто вы, такие полководцы,
Не видите, что надо подождать?
Еще не прибыл брат мой с конной группой,
Вустер только что привел свою.
Насилу дышат лошади и люди.
Усердия требовать от них нельзя:
Отряд чуть жив и спит наполовину.
Перси
В таком же виде конница врага.
Но там устали все от перехода,
А кое-кто из наших отдохнул.
Вустер
Они числом сильнее. Ради бога
Не выступай, пока не стянем сил.
Труба возвещает прибытие парламентера.
Входит сэр Уолтер Блент в сопровождении двух офицеров и солдата с белым флагом.
Блент
Я послан, если вам угодно слушать,
К вам с предложениями от короля.
Готспер
Сэр Уолтер Блент, мы вам сердечно рады.
Прискорбно только то, что вы не наш.
Вы пользуетесь общею любовью,
Но даже ваши лучшие друзья
Досадуют, что вы чужого толка
И мы стоим пред вами, как враги.
Блент
Не дай мне бог смотреть на вас иначе,
Пока вы преступаете закон
И спорите с помазанником божьим.
Итак, король послал меня узнать,
Чем недовольны вы, что вы расторгли
Гражданский мир и подали стране
Пример разнузданности и бесчинства?
Он заявляет: если чем-нибудь
Он недооценил заслуги ваши, —
А он их ставит очень высоко, —
Он просит вас назвать свои желанья.
Он их мгновенно удовлетворит
И обещает полное прощенье
Кружку зачинщиков и остальным.
Готспер
Король так добр! Он знает срок посулам
И исполнению обещаний срок.
Он это доказал отцу и дяде.
Свой сан он получил из наших рук.
В те дни он был еще юнцом безусым.
Забытый, одинокий, он бежал
На родину из ссылки за границу.
Отец мой ждал его на берегу
И встретил беглеца со всем радушием.
Когда ж он от него узнал, что тот
Приехал только за своим наследством,
За герцогством Ланкастерским, когда
Услышал клятвы и увидел слезы,
Отец поверил и пообещал
Ему поддержку, что он и исполнил.
Едва дошло до знати и вельмож,
Что граф Нортумберленд — его сторонник,
К нему стекаться стали стар и мал.
Наперебой устраивали встречи
В полях, поместьях, селах, городах,
Стояли на мостах и на дорогах.
Шли на поклон, несли ему дары,
Тянулись бесконечной вереницей
И отдавали сыновей в пажи.
Тогда, уверившись в любви народа,
Он стал без страха отступать от клятв,
Отцу когда-то данных в дни гонений
На голом Ревенспергском берегу.
Он брался преобразовать законы,
Стеснительные для простых людей,
Он говорил про злоупотребления
И плакал над невзгодами страны.
Игрою и притворством он добился,
Чего хотел. Он покорил сердца
И сделал дальше шаг: он предал казни
Людей Ричарда, всех, кому Ричард
Доверил внутреннее управление,
Пока в Ирландии он воевал.
Блент
Я здесь не для того, чтоб это слушать.
Готспер
Дойдем до главного. Он низложил
Несчастного, а там лишил и жизни,
Большим налогом обложил весь край
И в довершение зла теперь отрекся
От графа Мортимера. Мортимер
Имеет больше прав быть государем,
А он дает страдальцу гнить в плену
И в этом деле умывает руки.
Он обращается со мной не так,
Как с победителем, и шлет шпионов,
Чтобы меня запутать и сгубить.
Он дядю с бранью выгнал из совета
И приказал отцу покинуть двор.
Все время нарушая обещания,
Он так нам постоянно досаждал,
Что нас теперь заставил взбунтоваться.
Нет, царствование его ничем
Возложенных надежд не оправдало!
Блент
Все так и повторить мне королю?
Готспер
Нет, что вы, Блент! Ответ без вас обсудим.
Покамест возвращайтесь к королю.
Пусть обеспечит неприкосновенность
Парламентерам нашим, а ответ
Мой дядя вам доставит завтра утром.
Блент
Как мне бы вас хотелось помирить!
Готспер
Быть может, тем и кончим.
Блент
Дай-то боже.
Трубы и барабаны.
Все расходятся: Блент со своими — в одну сторону, Готспер — в другую.
Сцена 4
ЙОРК. КОМНАТА В АРХИЕПИСКОПСКОМ ДВОРЦЕ.
Входят архиепископ и сэр Майкл.
Архиепископ
Спешите. Вот лорд-маршалу письмо,
А это брату Скрупу, милый Майкл.
На остальных прочтете адреса.
Когда бы знали вы, как это важно!
Поторопитесь.
Сэр Майкл
Я, милорд, легко
Угадываю важность содержания.
Архиепископ
Да, угадать нетрудно. Завтра — бой,
Который многим будет пробным камнем.
Под Шрусбери, как мне передают,
Король, командующий сильным войском,
Сойдется с лордом Перси. Я боюсь,
У Перси недостаточные силы.
Во-первых, заболел Нортумберленд,
Отсутствие которого с войсками —
Ущерб невозместимый. Во-вторых,
Подвел и Глендаур, обещавший помощь.
Он не явился, видимо боясь
Каких-то скверных предзнаменований.
Сэр Майкл
Все будет хорошо. Там Мортимер
И Дуглас.
Архиепископ
Мортимера нет.
Сэр Майкл
Ну что же.
Зато там Вернон, Вустер и отбор
Прославленного рыцарства и знати.
Архиепископ
Но и король собрал весь цвет страны.
С ним Джон Ланкастерский, и принц Уэльский,
И славный Уэстморленд, и храбрый Блент,
И лучшие герои с именами,
А также люди с опытом в войне.
Сэр Майкл
Их наши отразят, не сомневайтесь.
Архиепископ
Хочу, по крайней мере, уповать.
Однако не вредна и осторожность.
И чтобы худшее предотвратить,
Я принимаю меры. Если Перси
Постигнет неудача, то король,
Узнавши про мою причастность к бунту,
Из Шрусбери направится сюда.
Мне надо вовремя вооружиться.
Все это в письмах. Развезите их.
Я новые пойду писать. Прощайте.
Уходят.
АКТ V
Сцена 1
ЛАГЕРЬ КОРОЛЯ ПОД ШРУСБЕРИ.
Входят король Генрих, принц Генрих, при Джон Ланкастерский, сэр Уолтер Бленти сэр Джон Фальстаф.
Король
Кровавый отблеск пасмурной зари
Лег на холмы. Рассвет, как от предчувствий,
Нерадостен.
Принц
А ветер, как трубач,
Предвозвещает бушеванием леса
Большую бурю и тоскливый день.
Король
Он веет побежденным. Победитель
Не знает ни предчувствий, ни тоски.
Труба в знак прихода парламентера.
Входят Вустер, Вернон и офицер с белым флагом.
А, это вы? Нехорошо, лорд Вустер,
Что мы встречаемся таким путем.
Мы верили вам. Вы нас обманули,
Заставили нас снять просторный плащ
И старческое тело втиснуть в латы.
Нехорошо, милорд, нехорошо.
Послушайте, скажите откровенно,
Согласны ль вы немедленно прервать
Свои военные приготовления
И возвратиться в свой законный круг,
Как мирная звезда в свою орбиту,
А не пугать, как грозный метеор,
Недобрыми предвестиями потомство?
Вустер
Мой государь, отвечу за себя.
Свой век я с удовольствием бы дожил
В покое и тиши. Я не искал
Разрыва этого.
Король
Вы не искали?
А как же он тогда произошел?
Фальстаф. Он его не искал. Мятеж подвернулся ему под ноги, он нагнулся и подобрал его.
Принц.
Замолчи, сорока!
Вустер
Вы сами отвернулись, государь,
Он нашего семейства, а когда-то
Имели в нас испытанных друзей.
Я ради вас во времена Ричарда
Оставил службу и сломал свой жезл.
Чтоб вам поцеловать при встрече руку,
Без отдыха я мчался день и ночь,
Хотя был выше вас по положению.
Ведь это я, племянник мой и брат
Доставили домой вас под охраной.
Вы нам клялись в Ланкастере, что вы
Не домогаетесь верховной власти,
Но требуете только для себя
Оставшегося после смерти Гонта
Ланкастерского герцогства, чему
Мы обещали клятвенно поддержку.
Как вдруг на вас нахлынул град удач.
Все стало складываться в вашу пользу.
Король отсутствовал. За вас горой
Стояли мы. Подготовлялась смута.
Вас окружал высокий ореол
Невинной жертвы, а противный ветер
Держал так долго в море короля,
Что в Англии его сочли умершим.
Вы улучили время. Круг друзей
Вам предложил венец. Вы согласились,
Поправ ногами данный нам обет.
Для дома нашего вы оказались
Кукушкою в гнезде у воробья
И на хлебах у нас достигли скоро
Такой чудовищной величины,
Что к вам опасно стало приближаться
Из страха быть проглоченным. Побег
Подальше с ваших глаз, самозащита —
Вот все, что оставалось нам в ответ.
Вы сами дали в руки нам оружье
Не благодарностью, забвеньем клятв
И вашим нелюбезным обращением.
Король
И вы поторопились раззвонить
По ярмаркам все это и с амвонов,
Чтоб бунт облечь подобьем правоты
В глазах любителей переворотов,
Которые их вечно ждут толпой,
Друг друга в бок подталкивая локтем?
Для мятежей ведь недостатка нет
Ни в полчищах бродяг, ни в побуждениях.
Принц
В обеих станах дорого заплатят
За эту распрю, если будет бой.
Пожалуйста, племяннику скажите:
Принц Уэльский так же, как и целый свет,
Поклонник Гарри Перси. Исключая
Его участия в этом мятеже,
Он подлинное украшение века
По беззаветной смелости, огню,
Возвышенности чувств и благородству.
Сознаться должен, к своему стыду,
Я к рыцарским делам был равнодушен, —
Мне это Перси ставит сам в укор.
И тем не менее я объявляю
Пред повелителем моим, отцом:
Ввиду такого превосходства Перси
Легко мне бескорыстно предложить,
Чтоб избежать кровопролития в войске,
Решить весь спор единоборством с ним.
Король
(поднимаясь)
На это мы тебя благословляем,
Невыгодам несчетным вопреки.
Нет, милый Вустер, свой народ мы любим.
Мы любим даже сбившихся с пути
И перешедших к вам и предлагаем:
Давайте вы, племянник ваш и я,
И все, кто с вами, будем вновь друзьями.
Скажите это Перси и затем
Уведомьте нас о его решенье.
Но знайте, если он неисправим,
Все строгости возмездия в нашей власти,
И мы их пустим в ход. Счастливый путь.
Нет, ничего пока не отвечайте.
Вам руку протянули не шутя.
Подумайте. Ответите спустя.
Вустер, Вернон и офицер с белым флагом уходят.
Принц
Они не примут ваших предложений.
Для Дугласа и Готспера весь мир —
Лишь повод, чтобы обнажать оружье.
Король
Тем хуже. Полководцы, по местам!
На их отказ ответим мы атакой.
Мы боремся за правду. С нами бог.
Король Генрих, принц Джон Ланкастерский, офицеры и солдаты уходят.
Фальстаф (останавливая принца). Гарри, если ты меня увидишь на земле, заслони собою мое тело. Это — долг дружбы.
Принц. Для этого требуется великан. Молись и будь здоров.
Фальстаф. Ax, как хорошо было бы, если бы все было спокойно и можно было бы лечь спать!
Принц. Долг каждого — отдать когда-нибудь богу душу. (Уходит.)
Фальстаф. Но срок платежа еще не наступил! Куда мне спешить, если он не торопит? Хорошо, мне скажут, это, мол, дело чести, честь подзадоривает меня? Ну, а если на этом задоре я сломаю себе шею? Может ли честь приставить новую ногу? Нет. А руку? Не может. А уврачевать рану? Тоже нет. Значит, честь не хирург? Нет. Что же она такое? Слово. Что в нем содержится? Воздух. Подумаешь, какой клад! Для кого она предназначается? В четверг ее удостаивается тот, кто умер ради нее в среду. Чувствует ли он ее? Нет. Слышит ли ее? Нет. Но, может быть, она предназначена для живых? Нет, тоже нет. Почему? Злословие сотрет ее в порошок. Ну так не хочу я ее. Честь — это род надгробной надписи. Вот мое ученье.
(Уходит.)
Сцена 2
ЛАГЕРЬ МЯТЕЖНИКОВ.
Входят Вустер и Вернон.
Вустер
Нет, Вернон, нет, не должен знать племянник
О мирных предложениях короля.
Вернон
Нет, рассказать о них необходимо.
Вустер
Тогда нам всем конец. Не может быть,
Немыслимо, чтоб он остался верен
Своим теперешним словам любви.
Король нам больше не вернет доверия.
Он нам всегда припомнит этот бунт
Не под одним, так под другим предлогом.
За нами будут вечно наблюдать.
Изменнику не верят, как лисице.
Как ни корми ее, как ни учи,
Задатки хищницы должны сказаться.
Теперь что хочешь, смейся мы иль плачь,
Нас все равно перетолкуют дурно.
Чем будет нам привольней и сытней,
Тем ближе к смерти, как скоту на бойне.
Племянника, быть может и простят.
Его оправдывает пылкость крови.
На то ему и прозвище дано
Души без удержу, Горячей Шпоры.
За Перси отдуваться будем мы,
Отец и дядя, мы-де подбивали,
Мы корень зла, нам двум и отвечать.
Вот отчего племяннику, считаю,
Не надо знать условий короля.
Вернон
Тогда придумывайте что хотите.
Я подтвержу. Однако вот и он.
Входят Готспер и Дуглас, за ними офицеры и солдаты.
Готспер
Вернулся дядя. Можно Уэстморленда
Освободить. Что вы нам принесли?
Вустер
Король готов нам дать сейчас сражение.
Дуглас
Пусть даст от нас согласие Уэстморленд.
Готспер
Да, Дуглас, поручите это лорду.
Дуглас
С великим наслажденьем передам.
(Уходит.)
Вустер
Король прощать нас вовсе не намерен.
Готспер
А вы просили? Боже упаси!
Вустер
Я упрекнул его в измене слову.
Он отрицает это и теперь
Отказ от клятвы подкрепляет клятвой.
Кричит: «Предатели, бунтовщики!»
И нас грозит мечом казнить за это.
Возвращается Дуглас.
Дуглас
К оружию, к оружью, господа!
Я королю отправил дерзкий вызов.
Его снесет заложник Уэстморленд.
Вустер
При всех, во всеуслышанье принц Уэльский
Тебя на поединок вызвал с ним.
Готспер
О, если бы в одних нас было дело
И жизнью не жертвовал никто!
Скажите, как держался он при этом?
Презрительно? Презрительно?
Вернон
О нет.
Не слышал в жизни вызова скромнее.
Так брата брат позвал бы фехтовать.
Он честно отдавал вам справедливость
И славословил так, как будто вас
Увековечивал, как летописец.
Но в чем он проявился до конца,
Так это в той стыдливости, с какою
Он горько с вами сравнивал себя,
Как строгий, осуждающий учитель
И как вину сознавший ученик.
И тут мой долг сказать пред целым светом,
Что если он останется в живых,
То будущее Англии ни разу
Не подавало нам таких надежд,
Напрасно подвергаясь искажениям.
Готспер
Ну, вы влюбились, видимо, мой друг,
В его безумства. Никогда не слышал,
Чтоб кто-нибудь дурил, как этот принц.
Но кто б он ни был, я с такою силой
Сумею сжать его в своих руках,
Что только кости затрещат, поверьте.
К оружию, к оружью, господа!
Друзья мои, товарищи, солдаты,
Вы сами лучше знаете свой долг,
Чем это можно выразить словами,
Да красноречием я и не блещу.
Входит гонец.
Гонец
Вот письма к вам, милорд.
Готспер
Читать не время.
Друзья мои, жизнь наша коротка.
Но даже будь она короче часа,
Она должна была бы надоесть,
Когда б мы тратили ее бесславно.
Мы в жизни не боялись королей
И будем умирать по-королевски.
Оружие у нас освящено
Сознаньем нашей справедливой цели.
Входит второй гонец.
Второй гонец.
Пора, милорд. Король недалеко.
Готспер
Я рад, что он меня перебивает.
Смолкаю. Я не мастер говорить.
Пусть каждый совершит, что будет в силах.
Я вынул меч. Я обагрю его
Ценнейшей кровью, лучшею, какая
Пролиться может в нынешнем бою.
Трубите в трубы, бейте наступление.
Подхватывайте: «Перси! Esperanza!»
В последний раз обнимемся друг с другом,
Из нас иные больше никогда
Уже не будут обнимать друг друга.
Трубы.
Все обнимаются и уходят.
Сцена 3
ПОЛЕ БИТВЫ БЛИЗ ШРУСБЕРИ.
Единичные стычки. Вдали сигналы к наступлению. Сталкиваются Дуглас и сэр Уолтер Блент, одетый королем.
Блент
Кто ты, что попадаешься все время
Мне на глаза? Что привязался ты?
Дуглас
Я — Дуглас. Я ищу тебя в сражении,
Затем, что ты — король, как говорят.
Блент
Ты не ошибся.
Дуглас
Только что за сходство
С тобой лорд Стеффорд жизнью заплатил.
Я принял за тебя его и кончил.
Сдавайся, так же будет и с тобой.
Погибни, если ты мне в плен не сдашься.
Блент
Я сроду никому не уступал
И отомщу, заносчивый шотландец,
Тебе за Стеффорда.
Бьются. Блент падает. Входит Готспер.
Готспер
Когда б при Гольмдоне ты так же дрался,
Я б ни за что тебя не одолел.
Дуглас
Мы победили. Выиграна битва.
Вон на земле зарубленный король.
Готспер
Где?
Дуглас
Вон.
Готспер
Вот этот, Дуглас? Ты ошибся.
Лицо я это знаю хорошо.
Убитый этот — Блент, отважный рыцарь,
В бою переодетый королем.
Дуглас
Ах, шут тебя возьми! Заемный титул
Купил ты слишком дорогой ценой.
Напрасно королем ты притворился.
Готспер
На поле битвы много подставных,
Одетых в королевские доспехи.
Дуглас
Весь этот королевский гардероб
Тогда я перебью поочередно,
Пока не доберусь до самого.
Готспер
Начало дня сулит нам торжество.
Уходят. Вдали крики идущих в атаку. Входит Фальстаф.
Фальстаф. Здесь тебе не Лондон, где я увиливаю от любого расчета, здесь орудуют без рассрочки, и все больше по голове. Однако тише, кто это? Сэр Уолтер Блент! Вы ушли с честью. Мирская суета больше не коснется вас. Но, черт возьми, я вспотел в панцире, как расплавленный свинец, и стал такой же тяжелый. Кстати сказать, пронеси господи свинец мимо меня! Я вполне удовлетворен тяжестью собственных кишок и не хочу добавочного веса. Бедные мои оборванцы! Я поставил их в самое пекло. Из ста пятидесяти уцелели только трое, но так искалечены, что теперь им весь век придется протягивать руку у городских ворот. Но кто это?
Входит принц Генрих.
Принц
Ты здесь без дела? Одолжи мне меч.
Вон стынут наши павшие. Их топчут
Подковы вражьей конницы. Они
Не отмщены. Дай мне свой меч на время.
Фальстаф. Гарри, лучше дай мне передохнуть. Турецкий султан Григорий не совершил на своем веку столько славного, сколько я за один нынешний день. С Перси у меня все кончено. Он обезврежен.
Принц. То есть ты хочешь сказать, он невредим. Он жив и разыскивает тебя, чтобы убить. Одолжи мне свой меч.
Фальстаф. Ну, если он жив, меч понадобится мне самому. Возьми, если хочешь, мой пистолет.
Принц. Давай. Что это, он в чехле?
Фальстаф (вынимает из чехла бутылку). Да. Смотри не обожгись. Он разогрелся от работы. Хересу в нем достаточно, чтобы похерить целый город.
Принц. Время ли паясничать? (Бросает бутылку в Фальстафа и уходит.)
Фальстаф. Ладно. Да умрет Перси, если вздумает наткнуться на мой меч! Если же я буду так глуп, что сам на него полезу, пусть он накажет меня и сделает из меня котлету. Не люблю я шуток с этой честью, чтоб ее черт побрал, — вот чем они кончаются. Полюбуйтесь на мертвого сэра Уолтера. Как он оскалился! Нет, мне жизнь дороже. Если она совместима с честью, что ж, пожалуйста, я не возражаю. А если нет, то почетного конца все равно не избежать, незачем и беспокоиться.
Рожки горнистов. Фальстаф убегает.
Сцена 4
ДРУГАЯ ЧАСТЬ РАВНИНЫ. Клики нападающих. Отдельные стычки.
Входят король Генрих, принц Генрих, принц Джон Ланкастерский и Уэстморленд.
Король
Ты весь в крови, уйди отсюда, Гарри.
Джон, уведи, пожалуйста, его.
Ланкастер
Я тоже не уйду, пока не ранен.
Принц
Скорей вернитесь к войску, государь.
Всех удивит исчезновение ваше.
Король
Ты прав. Сию минуту. Уэстморленд,
Прошу, в палатку принца отведите.
Уэстморленд
Я отведу вас, принц.
Принц
Кого? Меня?
Я в помощи покамест не нуждаюсь.
Не дай господь, чтоб принц Уэльский мог
С пустой царапиной покинуть поле,
Где цвет страны растоптан лошадьми
И торжествует знамя негодяев.
Ланкастер
Пора. Мы отдохнули, Уэстморленд.
Нас долг зовет. Скорее, ради бога.
Принц Джон Ланкастерский и Уэстморленд уходят.
Принц
Ланкастер, как меня ты обманул!
Не думал я, что ты такой ретивый!
В тебе любил я брата до сих пор,
А с этих дней любить героя буду.
Король
Я видел, как он Перси отражал.
Вот молодец! А ведь еще подросток!
Принц
О, этот мальчик далеко пойдет!
Уходят.
Боевые клики. Входит Дуглас.
Дуглас
Еще один король! Они плодятся,
Как головы у гидры. Кто ты? Знай:
Я — Дуглас, смертоносный всем, носящим
Такие знаки. Кто ты, лжекороль?
Король
Я истинный король. Мне жалко, Дуглас,
Что столько встретил ты моих теней,
А не меня. Моих два сына ищут
Тебя и Перси по полю. Я рад,
Что ты мне подвернулся так счастливо.
Давай сшибемся. Отбивай удар.
Дуглас
Боюсь, и ты окажешься подделкой,
Хотя ведешь себя ты, как король.
Но кто б ты ни был, ты — моя добыча.
Сражаются. Король в опасности.
Возвращается принц Генрих.
Принц
Злодей шотландец, оглянись назад
Или погибнешь от удара в спину!
Меня шлют тени павших отомстить
За Блента, Шерли, Стеффорда и прочих.
Я принц Уэльский. Я грожу тебе.
Угрозу привожу я в исполнение.
Сражаются. Дуглас отступает и скрывается.
Милорд, как чувствуете вы себя?
Сэр Никлас Гоузи просит подкрепления,
А я на помощь к Клифтону спешу.
Король
Постой. Передохни. Моею жизнью
Ты дорожишь, как видно, не шутя?
Ты это доказал сейчас на деле.
Принц
Вы разве сомневались? До чего
Меня оклеветали! Говорили,
Что будто бы я смерти вам желал.
Вы видели, какая это правда?
Тогда б я Дугласу не помешал,
Он устранил бы вас без всяких ядов
И сын подлец остался б без пятна.
Король
Разъедемся: ты — к Клифтону, я — к Гоузи.
(Уходит.)
Входит Готспер.
Готспер
Ты — Гарри Монмут, если только я
Не ошибаюсь.
Принц
Я не отрицаю.
Готспер
Я — Гарри Перси.
Принц
Значит, предо мной
Храбрейший из мятежников на свете.
Я — принц Уэльский. Больше, Перси, знай,
Нам не судьба делиться в жизни славой.
Двум звездам не ходить в одном кругу.
И Англии в одно и то же время
Моею и твоею не бывать.
Готспер
Не будет этого. Пора настала
Уйти кому-нибудь из нас двоих.
Мне жаль, что ты мне уступаешь в славе.
Принц
Сегодня постараюсь наверстать
И срежу на венок себе все лавры,
Которые на шлеме ты взрастил.
Готспер
Твое бахвальство непереносимо.
Сражаются. Входит Фальстаф.
Фальстаф. Правильно, Гарри. Так его, так его! Тут вам не детские игрушки, я говорил вам.
Возвращается Дуглас. Он завязывает схватку с Фальстафом, который падает, притворившись мертвым. Дуглас уходит. Готспер ранен и падает.
Готспер
Ты у меня взял молодость мою.
Мне легче перенеси» утрату жизни,
Чем то, что блеск мой перейдет к тебе.
Сознанье этого мне ранит душу
Сильней, чем меч вонзился в плоть мою.
Но мыслью управляет жизнь, а жизнью
Играет время, время же со всем,
Что временно, должно остановиться.
О, как бы мог теперь я прорицать,
Когда б мне языка не тяжелила
Землистой ледяной рукою смерть!
Теперь ты, Перси, прах. Теперь ты пища…
(Умирает.)
Принц
«Червей», — хотел ты, видимо, сказать?
Прощай, храбрец, прощай, большое сердце!
Заносчивость — непрочный материал:
Она, как стираная ткань, садится.
Пока держалась в этом теле жизнь,
Ему, казалось, царства было мало,
И вдруг хватило двух аршин земли.
В стране, где ты сейчас лежишь без жизни,
Уже тебе нет равных средь живых.
Воспользовавшись тем, что ты не слышишь,
Пою тебе хвалы, а то б не стал.
Дай, я лицо тебе укрою шарфом.
Мне вдруг послышалось, вообрази,
Что ты меня благодаришь за это.
Уйди в лучах побед на небеса,
А горечь поражения скрой в могиле.
Его не вставят в надпись на плите.
(Замечает на земле Фальстафа.)
Как, старый друг! И эти телеса
Спасти крупицы жизни не сумели?
Прощай, покойся с миром, бедный Джек.
Есть люди много лучше, смерть которых
Я легче перенес бы, чем твою.
Ты оживлял мои часы веселья.
Мне жаль тебя, хвастун и пустомеля.
Средь множества сегодняшних потерь
Ты вымершее диво, редкий зверь.
Тебя мы вскроем, смажем благовоньем,
Набальзамируем и похороним.
Пока же рядом с Готспером лежи.
(Уходит.)
Трубы и барабаны.
Фальстаф (поднимаясь). «Тебя мы вскроем»! Если ты будешь сегодня потрошить меня, то можешь завтра засолить меня и съесть. Черт возьми, я вовремя прикинулся мертвым, а то бы этот шотландец сделал из меня шотландскую селедку. Прикинулся? Неправда. Совсем я не прикинулся. Мертвые — вот это притворщики. Они притворяются людьми, когда перестают быть ими. А прикинуться мертвым, будучи живым, — это не притворство, а сама искренность. Одно из украшений храбрости — скромность, это украшение и спасло меня. Что за чертовщина! Я боюсь этого разбойника Перси, хотя он и убит. А вдруг он тоже прикидывается, как я, и встанет. А вдруг окажется, что он прикидывается еще лучше, чем я? Нанесу-ка я ему для верности еще два-три удара. Можно будет сказать, что это я убил его. Что же тут удивительного? Его оглушили, он обмер и упал, а потом ожил, как я. Поэтому не взыщите, получайте новую рану в ляжку (подкалывает его) и извольте следовать за мной. (Взваливает Готспера на спину.)
Возвращаются принц Генрих, принц Джон Ланкастерский и четыре солдата, которые становятся позади.
Принц
С успешным боевым крещением, братец!
Мечом ты поработал хорошо.
Ланкастер
Послушай. Верить ли глазам? Не ты ли
Мне говорил, что твой толстяк убит?
Принц
Ну да. Я видел сам его убитым.
Он на земле лежал не шевелясь.
Ты жив? Нас не обманывает зрение?
Ты то, чем кажешься? Уверь нас сам.
Фальстаф. Конечно, то. Я не двойник. Но пусть я буду Джек черт знает кто, если я не Джек Фальстаф. Вот вам ваш Перси. (Бросает тело на землю.) Если вашему папаше угодно будет чем-нибудь отблагодарить меня, хорошо. Если нет, пусть следующего Перси он потрудится убить сам. Я рассчитываю теперь стать графом или герцогом, не меньше.
Принц. Вздор. Я сам убил Перси и видел тебя мертвым.
Фальстаф. Вот как? Господи, господи! До чего доходит человеческая бессовестность! Правда, я лежал бездыханный, точно так же, как и он, но потом мы оба вскочили в одну и ту же минуту и дрались еще добрый час по шрусберийским башенным часам. Верьте мне, если я достоин веры, а если не верите, на вас ложится позор неблагодарности, что моя доблесть остается не вознагражденной. Я готов отдать жизнь, доказывая, что нанес ему эту рану в ляжку. Если бы он был жив, у него не хватило бы наглости отрицать это, а то я загнал бы в него еще раз этот меч по рукоятку.
Ланкастер
Диковинней не слышал в жизни сказки.
Принц
Диковинней не видел хвастуна.
Ну, что ж, ступай, гордись своею ношей.
Когда тебе помочь способна ложь,
Готов я подтвердить ее как правду.
Трубы.
Трубят отбой. С победою тебя!
Пойдем, с холма кругом посмотрим в поле,
Кто жив из наших, кто убит.
Принц Генрих и принц Джон Ланкастерский уходят.
Фальстаф. Пойду за ними. По-видимому, меня наградят. Награди бог всякого, кто наградит меня. Если я теперь пойду в гору, надо будет сбавить жиру. Буду лечиться, брошу пить херес, заведу правильный образ жизни, как порядочный человек.
Трубные сигналы.
Фальстаф дает знак солдатам поднять тело Готспера и уходит с ними.
Сцена 5
ПАЛАТКА КОРОЛЯ ГЕНРИХА.
Трубы и барабаны.
Сидит король Генрих. Стоят принц Генрих, принц Джон Ланкастерский, Уэстморленд, офицеры и солдаты.
Вводят Вустера и Вернона под стражей.
Король
Так воздавали всем, кто бунтовал.
Злой Вустер, разве не с тобой в ваш лагерь
Послали мы свою любовь и мир?
Ты извратил преступно смысл послания,
Племянника доверие обманув.
Три рыцаря и граф, теперь убитый,
И множество других могли бы жить,
Когда б ты договаривался честно,
Как добрый рыцарь и христианин.
Вустер
Я это сделал из самозащиты
И покорюсь тому, что заслужил.
Я сам пошел на это.
Король
Отведите
И Вустера и Вернона на казнь.
Других виновных выслушаем после.
Стража уводит Вустера и Вернона.
Какие вести с поля?
Принц
Вот какие.
Когда шотландец Дуглас увидал
Измену счастья, гибель Перси, ужас
Своих бегущих в беспорядке войск,
Он сам пустился в бегство с их остатком,
Но конь его упал на всем скаку,
Седок расшибся и попал нам в руки.
Он у меня в палатке. Я прошу
Отдать его в мое распоряжение.
Король
Пожалуйста.
Принц
Тогда, брат Джон, ступай
И соверши благое это дело.
Дай Дугласу свободу. Пусть идет.
Скажи, мне выкупа его не надо.
Ударами по нашим черепам
Он научил нас уважать отвагу
И во врагах.
Ланкастер
Благодарю. Я рад
Пойти с таким приятным поручением.
Король
Нам остается разделить войска.
Ты, Джон, и вы, лорд Уэстморленд, направьтесь
В Йорк, где граф Нортумберленд и Скруп
Готовят, я слыхал, сопротивление.
А я и Гарри двинемся в Уэльс
На усмирение Глендаура и Марча.
Еще удар последний по злодеям,
И мы их окончательно рассеем.
Но не дремать, как ни велик успех,
Покамест мы не проучили всех.
Уходят.
Сцена 1
ЛАГЕРЬ КОРОЛЯ ПОД ШРУСБЕРИ.
Входят король Генрих, принц Генрих, при Джон Ланкастерский, сэр Уолтер Бленти сэр Джон Фальстаф.
Король
Кровавый отблеск пасмурной зари
Лег на холмы. Рассвет, как от предчувствий,
Нерадостен.
Принц
А ветер, как трубач,
Предвозвещает бушеванием леса
Большую бурю и тоскливый день.
Король
Он веет побежденным. Победитель
Не знает ни предчувствий, ни тоски.
Труба в знак прихода парламентера.
Входят Вустер, Вернон и офицер с белым флагом.
А, это вы? Нехорошо, лорд Вустер,
Что мы встречаемся таким путем.
Мы верили вам. Вы нас обманули,
Заставили нас снять просторный плащ
И старческое тело втиснуть в латы.
Нехорошо, милорд, нехорошо.
Послушайте, скажите откровенно,
Согласны ль вы немедленно прервать
Свои военные приготовления
И возвратиться в свой законный круг,
Как мирная звезда в свою орбиту,
А не пугать, как грозный метеор,
Недобрыми предвестиями потомство?
Вустер
Мой государь, отвечу за себя.
Свой век я с удовольствием бы дожил
В покое и тиши. Я не искал
Разрыва этого.
Король
Вы не искали?
А как же он тогда произошел?
Фальстаф. Он его не искал. Мятеж подвернулся ему под ноги, он нагнулся и подобрал его.
Принц.
Замолчи, сорока!
Вустер
Вы сами отвернулись, государь,
Он нашего семейства, а когда-то
Имели в нас испытанных друзей.
Я ради вас во времена Ричарда
Оставил службу и сломал свой жезл.
Чтоб вам поцеловать при встрече руку,
Без отдыха я мчался день и ночь,
Хотя был выше вас по положению.
Ведь это я, племянник мой и брат
Доставили домой вас под охраной.
Вы нам клялись в Ланкастере, что вы
Не домогаетесь верховной власти,
Но требуете только для себя
Оставшегося после смерти Гонта
Ланкастерского герцогства, чему
Мы обещали клятвенно поддержку.
Как вдруг на вас нахлынул град удач.
Все стало складываться в вашу пользу.
Король отсутствовал. За вас горой
Стояли мы. Подготовлялась смута.
Вас окружал высокий ореол
Невинной жертвы, а противный ветер
Держал так долго в море короля,
Что в Англии его сочли умершим.
Вы улучили время. Круг друзей
Вам предложил венец. Вы согласились,
Поправ ногами данный нам обет.
Для дома нашего вы оказались
Кукушкою в гнезде у воробья
И на хлебах у нас достигли скоро
Такой чудовищной величины,
Что к вам опасно стало приближаться
Из страха быть проглоченным. Побег
Подальше с ваших глаз, самозащита —
Вот все, что оставалось нам в ответ.
Вы сами дали в руки нам оружье
Не благодарностью, забвеньем клятв
И вашим нелюбезным обращением.
Король
И вы поторопились раззвонить
По ярмаркам все это и с амвонов,
Чтоб бунт облечь подобьем правоты
В глазах любителей переворотов,
Которые их вечно ждут толпой,
Друг друга в бок подталкивая локтем?
Для мятежей ведь недостатка нет
Ни в полчищах бродяг, ни в побуждениях.
Принц
В обеих станах дорого заплатят
За эту распрю, если будет бой.
Пожалуйста, племяннику скажите:
Принц Уэльский так же, как и целый свет,
Поклонник Гарри Перси. Исключая
Его участия в этом мятеже,
Он подлинное украшение века
По беззаветной смелости, огню,
Возвышенности чувств и благородству.
Сознаться должен, к своему стыду,
Я к рыцарским делам был равнодушен, —
Мне это Перси ставит сам в укор.
И тем не менее я объявляю
Пред повелителем моим, отцом:
Ввиду такого превосходства Перси
Легко мне бескорыстно предложить,
Чтоб избежать кровопролития в войске,
Решить весь спор единоборством с ним.
Король
(поднимаясь)
На это мы тебя благословляем,
Невыгодам несчетным вопреки.
Нет, милый Вустер, свой народ мы любим.
Мы любим даже сбившихся с пути
И перешедших к вам и предлагаем:
Давайте вы, племянник ваш и я,
И все, кто с вами, будем вновь друзьями.
Скажите это Перси и затем
Уведомьте нас о его решенье.
Но знайте, если он неисправим,
Все строгости возмездия в нашей власти,
И мы их пустим в ход. Счастливый путь.
Нет, ничего пока не отвечайте.
Вам руку протянули не шутя.
Подумайте. Ответите спустя.
Вустер, Вернон и офицер с белым флагом уходят.
Принц
Они не примут ваших предложений.
Для Дугласа и Готспера весь мир —
Лишь повод, чтобы обнажать оружье.
Король
Тем хуже. Полководцы, по местам!
На их отказ ответим мы атакой.
Мы боремся за правду. С нами бог.
Король Генрих, принц Джон Ланкастерский, офицеры и солдаты уходят.
Фальстаф (останавливая принца). Гарри, если ты меня увидишь на земле, заслони собою мое тело. Это — долг дружбы.
Принц. Для этого требуется великан. Молись и будь здоров.
Фальстаф. Ax, как хорошо было бы, если бы все было спокойно и можно было бы лечь спать!
Принц. Долг каждого — отдать когда-нибудь богу душу. (Уходит.)
Фальстаф. Но срок платежа еще не наступил! Куда мне спешить, если он не торопит? Хорошо, мне скажут, это, мол, дело чести, честь подзадоривает меня? Ну, а если на этом задоре я сломаю себе шею? Может ли честь приставить новую ногу? Нет. А руку? Не может. А уврачевать рану? Тоже нет. Значит, честь не хирург? Нет. Что же она такое? Слово. Что в нем содержится? Воздух. Подумаешь, какой клад! Для кого она предназначается? В четверг ее удостаивается тот, кто умер ради нее в среду. Чувствует ли он ее? Нет. Слышит ли ее? Нет. Но, может быть, она предназначена для живых? Нет, тоже нет. Почему? Злословие сотрет ее в порошок. Ну так не хочу я ее. Честь — это род надгробной надписи. Вот мое ученье.
(Уходит.)
Сцена 2
ЛАГЕРЬ МЯТЕЖНИКОВ.
Входят Вустер и Вернон.
Вустер
Нет, Вернон, нет, не должен знать племянник
О мирных предложениях короля.
Вернон
Нет, рассказать о них необходимо.
Вустер
Тогда нам всем конец. Не может быть,
Немыслимо, чтоб он остался верен
Своим теперешним словам любви.
Король нам больше не вернет доверия.
Он нам всегда припомнит этот бунт
Не под одним, так под другим предлогом.
За нами будут вечно наблюдать.
Изменнику не верят, как лисице.
Как ни корми ее, как ни учи,
Задатки хищницы должны сказаться.
Теперь что хочешь, смейся мы иль плачь,
Нас все равно перетолкуют дурно.
Чем будет нам привольней и сытней,
Тем ближе к смерти, как скоту на бойне.
Племянника, быть может и простят.
Его оправдывает пылкость крови.
На то ему и прозвище дано
Души без удержу, Горячей Шпоры.
За Перси отдуваться будем мы,
Отец и дядя, мы-де подбивали,
Мы корень зла, нам двум и отвечать.
Вот отчего племяннику, считаю,
Не надо знать условий короля.
Вернон
Тогда придумывайте что хотите.
Я подтвержу. Однако вот и он.
Входят Готспер и Дуглас, за ними офицеры и солдаты.
Готспер
Вернулся дядя. Можно Уэстморленда
Освободить. Что вы нам принесли?
Вустер
Король готов нам дать сейчас сражение.
Дуглас
Пусть даст от нас согласие Уэстморленд.
Готспер
Да, Дуглас, поручите это лорду.
Дуглас
С великим наслажденьем передам.
(Уходит.)
Вустер
Король прощать нас вовсе не намерен.
Готспер
А вы просили? Боже упаси!
Вустер
Я упрекнул его в измене слову.
Он отрицает это и теперь
Отказ от клятвы подкрепляет клятвой.
Кричит: «Предатели, бунтовщики!»
И нас грозит мечом казнить за это.
Возвращается Дуглас.
Дуглас
К оружию, к оружью, господа!
Я королю отправил дерзкий вызов.
Его снесет заложник Уэстморленд.
Вустер
При всех, во всеуслышанье принц Уэльский
Тебя на поединок вызвал с ним.
Готспер
О, если бы в одних нас было дело
И жизнью не жертвовал никто!
Скажите, как держался он при этом?
Презрительно? Презрительно?
Вернон
О нет.
Не слышал в жизни вызова скромнее.
Так брата брат позвал бы фехтовать.
Он честно отдавал вам справедливость
И славословил так, как будто вас
Увековечивал, как летописец.
Но в чем он проявился до конца,
Так это в той стыдливости, с какою
Он горько с вами сравнивал себя,
Как строгий, осуждающий учитель
И как вину сознавший ученик.
И тут мой долг сказать пред целым светом,
Что если он останется в живых,
То будущее Англии ни разу
Не подавало нам таких надежд,
Напрасно подвергаясь искажениям.
Готспер
Ну, вы влюбились, видимо, мой друг,
В его безумства. Никогда не слышал,
Чтоб кто-нибудь дурил, как этот принц.
Но кто б он ни был, я с такою силой
Сумею сжать его в своих руках,
Что только кости затрещат, поверьте.
К оружию, к оружью, господа!
Друзья мои, товарищи, солдаты,
Вы сами лучше знаете свой долг,
Чем это можно выразить словами,
Да красноречием я и не блещу.
Входит гонец.
Гонец
Вот письма к вам, милорд.
Готспер
Читать не время.
Друзья мои, жизнь наша коротка.
Но даже будь она короче часа,
Она должна была бы надоесть,
Когда б мы тратили ее бесславно.
Мы в жизни не боялись королей
И будем умирать по-королевски.
Оружие у нас освящено
Сознаньем нашей справедливой цели.
Входит второй гонец.
Второй гонец.
Пора, милорд. Король недалеко.
Готспер
Я рад, что он меня перебивает.
Смолкаю. Я не мастер говорить.
Пусть каждый совершит, что будет в силах.
Я вынул меч. Я обагрю его
Ценнейшей кровью, лучшею, какая
Пролиться может в нынешнем бою.
Трубите в трубы, бейте наступление.
Подхватывайте: «Перси! Esperanza!»
В последний раз обнимемся друг с другом,
Из нас иные больше никогда
Уже не будут обнимать друг друга.
Трубы.
Все обнимаются и уходят.
Сцена 3
ПОЛЕ БИТВЫ БЛИЗ ШРУСБЕРИ.
Единичные стычки. Вдали сигналы к наступлению. Сталкиваются Дуглас и сэр Уолтер Блент, одетый королем.
Блент
Кто ты, что попадаешься все время
Мне на глаза? Что привязался ты?
Дуглас
Я — Дуглас. Я ищу тебя в сражении,
Затем, что ты — король, как говорят.
Блент
Ты не ошибся.
Дуглас
Только что за сходство
С тобой лорд Стеффорд жизнью заплатил.
Я принял за тебя его и кончил.
Сдавайся, так же будет и с тобой.
Погибни, если ты мне в плен не сдашься.
Блент
Я сроду никому не уступал
И отомщу, заносчивый шотландец,
Тебе за Стеффорда.
Бьются. Блент падает. Входит Готспер.
Готспер
Когда б при Гольмдоне ты так же дрался,
Я б ни за что тебя не одолел.
Дуглас
Мы победили. Выиграна битва.
Вон на земле зарубленный король.
Готспер
Где?
Дуглас
Вон.
Готспер
Вот этот, Дуглас? Ты ошибся.
Лицо я это знаю хорошо.
Убитый этот — Блент, отважный рыцарь,
В бою переодетый королем.
Дуглас
Ах, шут тебя возьми! Заемный титул
Купил ты слишком дорогой ценой.
Напрасно королем ты притворился.
Готспер
На поле битвы много подставных,
Одетых в королевские доспехи.
Дуглас
Весь этот королевский гардероб
Тогда я перебью поочередно,
Пока не доберусь до самого.
Готспер
Начало дня сулит нам торжество.
Уходят. Вдали крики идущих в атаку. Входит Фальстаф.
Фальстаф. Здесь тебе не Лондон, где я увиливаю от любого расчета, здесь орудуют без рассрочки, и все больше по голове. Однако тише, кто это? Сэр Уолтер Блент! Вы ушли с честью. Мирская суета больше не коснется вас. Но, черт возьми, я вспотел в панцире, как расплавленный свинец, и стал такой же тяжелый. Кстати сказать, пронеси господи свинец мимо меня! Я вполне удовлетворен тяжестью собственных кишок и не хочу добавочного веса. Бедные мои оборванцы! Я поставил их в самое пекло. Из ста пятидесяти уцелели только трое, но так искалечены, что теперь им весь век придется протягивать руку у городских ворот. Но кто это?
Входит принц Генрих.
Принц
Ты здесь без дела? Одолжи мне меч.
Вон стынут наши павшие. Их топчут
Подковы вражьей конницы. Они
Не отмщены. Дай мне свой меч на время.
Фальстаф. Гарри, лучше дай мне передохнуть. Турецкий султан Григорий не совершил на своем веку столько славного, сколько я за один нынешний день. С Перси у меня все кончено. Он обезврежен.
Принц. То есть ты хочешь сказать, он невредим. Он жив и разыскивает тебя, чтобы убить. Одолжи мне свой меч.
Фальстаф. Ну, если он жив, меч понадобится мне самому. Возьми, если хочешь, мой пистолет.
Принц. Давай. Что это, он в чехле?
Фальстаф (вынимает из чехла бутылку). Да. Смотри не обожгись. Он разогрелся от работы. Хересу в нем достаточно, чтобы похерить целый город.
Принц. Время ли паясничать? (Бросает бутылку в Фальстафа и уходит.)
Фальстаф. Ладно. Да умрет Перси, если вздумает наткнуться на мой меч! Если же я буду так глуп, что сам на него полезу, пусть он накажет меня и сделает из меня котлету. Не люблю я шуток с этой честью, чтоб ее черт побрал, — вот чем они кончаются. Полюбуйтесь на мертвого сэра Уолтера. Как он оскалился! Нет, мне жизнь дороже. Если она совместима с честью, что ж, пожалуйста, я не возражаю. А если нет, то почетного конца все равно не избежать, незачем и беспокоиться.
Рожки горнистов. Фальстаф убегает.
Сцена 4
ДРУГАЯ ЧАСТЬ РАВНИНЫ. Клики нападающих. Отдельные стычки.
Входят король Генрих, принц Генрих, принц Джон Ланкастерский и Уэстморленд.
Король
Ты весь в крови, уйди отсюда, Гарри.
Джон, уведи, пожалуйста, его.
Ланкастер
Я тоже не уйду, пока не ранен.
Принц
Скорей вернитесь к войску, государь.
Всех удивит исчезновение ваше.
Король
Ты прав. Сию минуту. Уэстморленд,
Прошу, в палатку принца отведите.
Уэстморленд
Я отведу вас, принц.
Принц
Кого? Меня?
Я в помощи покамест не нуждаюсь.
Не дай господь, чтоб принц Уэльский мог
С пустой царапиной покинуть поле,
Где цвет страны растоптан лошадьми
И торжествует знамя негодяев.
Ланкастер
Пора. Мы отдохнули, Уэстморленд.
Нас долг зовет. Скорее, ради бога.
Принц Джон Ланкастерский и Уэстморленд уходят.
Принц
Ланкастер, как меня ты обманул!
Не думал я, что ты такой ретивый!
В тебе любил я брата до сих пор,
А с этих дней любить героя буду.
Король
Я видел, как он Перси отражал.
Вот молодец! А ведь еще подросток!
Принц
О, этот мальчик далеко пойдет!
Уходят.
Боевые клики. Входит Дуглас.
Дуглас
Еще один король! Они плодятся,
Как головы у гидры. Кто ты? Знай:
Я — Дуглас, смертоносный всем, носящим
Такие знаки. Кто ты, лжекороль?
Король
Я истинный король. Мне жалко, Дуглас,
Что столько встретил ты моих теней,
А не меня. Моих два сына ищут
Тебя и Перси по полю. Я рад,
Что ты мне подвернулся так счастливо.
Давай сшибемся. Отбивай удар.
Дуглас
Боюсь, и ты окажешься подделкой,
Хотя ведешь себя ты, как король.
Но кто б ты ни был, ты — моя добыча.
Сражаются. Король в опасности.
Возвращается принц Генрих.
Принц
Злодей шотландец, оглянись назад
Или погибнешь от удара в спину!
Меня шлют тени павших отомстить
За Блента, Шерли, Стеффорда и прочих.
Я принц Уэльский. Я грожу тебе.
Угрозу привожу я в исполнение.
Сражаются. Дуглас отступает и скрывается.
Милорд, как чувствуете вы себя?
Сэр Никлас Гоузи просит подкрепления,
А я на помощь к Клифтону спешу.
Король
Постой. Передохни. Моею жизнью
Ты дорожишь, как видно, не шутя?
Ты это доказал сейчас на деле.
Принц
Вы разве сомневались? До чего
Меня оклеветали! Говорили,
Что будто бы я смерти вам желал.
Вы видели, какая это правда?
Тогда б я Дугласу не помешал,
Он устранил бы вас без всяких ядов
И сын подлец остался б без пятна.
Король
Разъедемся: ты — к Клифтону, я — к Гоузи.
(Уходит.)
Входит Готспер.
Готспер
Ты — Гарри Монмут, если только я
Не ошибаюсь.
Принц
Я не отрицаю.
Готспер
Я — Гарри Перси.
Принц
Значит, предо мной
Храбрейший из мятежников на свете.
Я — принц Уэльский. Больше, Перси, знай,
Нам не судьба делиться в жизни славой.
Двум звездам не ходить в одном кругу.
И Англии в одно и то же время
Моею и твоею не бывать.
Готспер
Не будет этого. Пора настала
Уйти кому-нибудь из нас двоих.
Мне жаль, что ты мне уступаешь в славе.
Принц
Сегодня постараюсь наверстать
И срежу на венок себе все лавры,
Которые на шлеме ты взрастил.
Готспер
Твое бахвальство непереносимо.
Сражаются. Входит Фальстаф.
Фальстаф. Правильно, Гарри. Так его, так его! Тут вам не детские игрушки, я говорил вам.
Возвращается Дуглас. Он завязывает схватку с Фальстафом, который падает, притворившись мертвым. Дуглас уходит. Готспер ранен и падает.
Готспер
Ты у меня взял молодость мою.
Мне легче перенеси» утрату жизни,
Чем то, что блеск мой перейдет к тебе.
Сознанье этого мне ранит душу
Сильней, чем меч вонзился в плоть мою.
Но мыслью управляет жизнь, а жизнью
Играет время, время же со всем,
Что временно, должно остановиться.
О, как бы мог теперь я прорицать,
Когда б мне языка не тяжелила
Землистой ледяной рукою смерть!
Теперь ты, Перси, прах. Теперь ты пища…
(Умирает.)
Принц
«Червей», — хотел ты, видимо, сказать?
Прощай, храбрец, прощай, большое сердце!
Заносчивость — непрочный материал:
Она, как стираная ткань, садится.
Пока держалась в этом теле жизнь,
Ему, казалось, царства было мало,
И вдруг хватило двух аршин земли.
В стране, где ты сейчас лежишь без жизни,
Уже тебе нет равных средь живых.
Воспользовавшись тем, что ты не слышишь,
Пою тебе хвалы, а то б не стал.
Дай, я лицо тебе укрою шарфом.
Мне вдруг послышалось, вообрази,
Что ты меня благодаришь за это.
Уйди в лучах побед на небеса,
А горечь поражения скрой в могиле.
Его не вставят в надпись на плите.
(Замечает на земле Фальстафа.)
Как, старый друг! И эти телеса
Спасти крупицы жизни не сумели?
Прощай, покойся с миром, бедный Джек.
Есть люди много лучше, смерть которых
Я легче перенес бы, чем твою.
Ты оживлял мои часы веселья.
Мне жаль тебя, хвастун и пустомеля.
Средь множества сегодняшних потерь
Ты вымершее диво, редкий зверь.
Тебя мы вскроем, смажем благовоньем,
Набальзамируем и похороним.
Пока же рядом с Готспером лежи.
(Уходит.)
Трубы и барабаны.
Фальстаф (поднимаясь). «Тебя мы вскроем»! Если ты будешь сегодня потрошить меня, то можешь завтра засолить меня и съесть. Черт возьми, я вовремя прикинулся мертвым, а то бы этот шотландец сделал из меня шотландскую селедку. Прикинулся? Неправда. Совсем я не прикинулся. Мертвые — вот это притворщики. Они притворяются людьми, когда перестают быть ими. А прикинуться мертвым, будучи живым, — это не притворство, а сама искренность. Одно из украшений храбрости — скромность, это украшение и спасло меня. Что за чертовщина! Я боюсь этого разбойника Перси, хотя он и убит. А вдруг он тоже прикидывается, как я, и встанет. А вдруг окажется, что он прикидывается еще лучше, чем я? Нанесу-ка я ему для верности еще два-три удара. Можно будет сказать, что это я убил его. Что же тут удивительного? Его оглушили, он обмер и упал, а потом ожил, как я. Поэтому не взыщите, получайте новую рану в ляжку (подкалывает его) и извольте следовать за мной. (Взваливает Готспера на спину.)
Возвращаются принц Генрих, принц Джон Ланкастерский и четыре солдата, которые становятся позади.
Принц
С успешным боевым крещением, братец!
Мечом ты поработал хорошо.
Ланкастер
Послушай. Верить ли глазам? Не ты ли
Мне говорил, что твой толстяк убит?
Принц
Ну да. Я видел сам его убитым.
Он на земле лежал не шевелясь.
Ты жив? Нас не обманывает зрение?
Ты то, чем кажешься? Уверь нас сам.
Фальстаф. Конечно, то. Я не двойник. Но пусть я буду Джек черт знает кто, если я не Джек Фальстаф. Вот вам ваш Перси. (Бросает тело на землю.) Если вашему папаше угодно будет чем-нибудь отблагодарить меня, хорошо. Если нет, пусть следующего Перси он потрудится убить сам. Я рассчитываю теперь стать графом или герцогом, не меньше.
Принц. Вздор. Я сам убил Перси и видел тебя мертвым.
Фальстаф. Вот как? Господи, господи! До чего доходит человеческая бессовестность! Правда, я лежал бездыханный, точно так же, как и он, но потом мы оба вскочили в одну и ту же минуту и дрались еще добрый час по шрусберийским башенным часам. Верьте мне, если я достоин веры, а если не верите, на вас ложится позор неблагодарности, что моя доблесть остается не вознагражденной. Я готов отдать жизнь, доказывая, что нанес ему эту рану в ляжку. Если бы он был жив, у него не хватило бы наглости отрицать это, а то я загнал бы в него еще раз этот меч по рукоятку.
Ланкастер
Диковинней не слышал в жизни сказки.
Принц
Диковинней не видел хвастуна.
Ну, что ж, ступай, гордись своею ношей.
Когда тебе помочь способна ложь,
Готов я подтвердить ее как правду.
Трубы.
Трубят отбой. С победою тебя!
Пойдем, с холма кругом посмотрим в поле,
Кто жив из наших, кто убит.
Принц Генрих и принц Джон Ланкастерский уходят.
Фальстаф. Пойду за ними. По-видимому, меня наградят. Награди бог всякого, кто наградит меня. Если я теперь пойду в гору, надо будет сбавить жиру. Буду лечиться, брошу пить херес, заведу правильный образ жизни, как порядочный человек.
Трубные сигналы.
Фальстаф дает знак солдатам поднять тело Готспера и уходит с ними.
Сцена 5
ПАЛАТКА КОРОЛЯ ГЕНРИХА.
Трубы и барабаны.
Сидит король Генрих. Стоят принц Генрих, принц Джон Ланкастерский, Уэстморленд, офицеры и солдаты.
Вводят Вустера и Вернона под стражей.
Король
Так воздавали всем, кто бунтовал.
Злой Вустер, разве не с тобой в ваш лагерь
Послали мы свою любовь и мир?
Ты извратил преступно смысл послания,
Племянника доверие обманув.
Три рыцаря и граф, теперь убитый,
И множество других могли бы жить,
Когда б ты договаривался честно,
Как добрый рыцарь и христианин.
Вустер
Я это сделал из самозащиты
И покорюсь тому, что заслужил.
Я сам пошел на это.
Король
Отведите
И Вустера и Вернона на казнь.
Других виновных выслушаем после.
Стража уводит Вустера и Вернона.
Какие вести с поля?
Принц
Вот какие.
Когда шотландец Дуглас увидал
Измену счастья, гибель Перси, ужас
Своих бегущих в беспорядке войск,
Он сам пустился в бегство с их остатком,
Но конь его упал на всем скаку,
Седок расшибся и попал нам в руки.
Он у меня в палатке. Я прошу
Отдать его в мое распоряжение.
Король
Пожалуйста.
Принц
Тогда, брат Джон, ступай
И соверши благое это дело.
Дай Дугласу свободу. Пусть идет.
Скажи, мне выкупа его не надо.
Ударами по нашим черепам
Он научил нас уважать отвагу
И во врагах.
Ланкастер
Благодарю. Я рад
Пойти с таким приятным поручением.
Король
Нам остается разделить войска.
Ты, Джон, и вы, лорд Уэстморленд, направьтесь
В Йорк, где граф Нортумберленд и Скруп
Готовят, я слыхал, сопротивление.
А я и Гарри двинемся в Уэльс
На усмирение Глендаура и Марча.
Еще удар последний по злодеям,
И мы их окончательно рассеем.
Но не дремать, как ни велик успех,
Покамест мы не проучили всех.
Уходят.
Комментарии к тексту «Генрих IV»
Несомненно, что замысел «Генриха IV» возник у Шекспира тогда, когда он завершил хронику о Ричарде II, продолжением которой являются две пьесы о царствовании Генриха IV.
Героический образ короля-воина рано привлек внимание английских драматургов эпохи Возрождения, и его история была инсценирована еще до Шекспира. Когда над Англией нависла опасность испанского вторжения, театры, поддерживая патриотический дух народа, ставили пьесы, прославлявшие прошлые победы англичан над чужеземцами. Тогда-то и появилась первая пьеса на данный сюжет — «Славные победы Генриха V», написанная неизвестным автором.
«Славные победы Генриха V» — примитивная инсценировка известных исторических фактов и легенд об этом короле. Это откровенно пропагандистская пьеса биографического характера, с невыразительной обрисовкой персонажей. Но при всем том ее неизвестный автор проявил некоторую выдумку, создав беглый и местами живой сценический рассказ о жизни и деяниях Генриха V. Не приходится сомневаться в том, что Шекспир воспользовался пьесой своего предшественника. Он не только заимствовал из нее отдельные детали, она в целом послужила ему канвой и для двух частей «Генриха IV» и для «Генриха V».
Ничто так наглядно не свидетельствует о творческой зрелости, достигнутой в это время Шекспиром, как свежесть и смелость, с какой он обработал материалы своих предшественников.
Особенно стремился Шекспир к рельефности фигур главных персонажей, сочетая их по признаку контраста. Для этого он не постеснялся отступить от хронологии. Возраст Генриха IV Шекспир значительно увеличил, представив его человеком на склоне лет, приближающимся к могиле, тогда как на самом деле в год битвы при Шрусбери ему было всего тридцать шесть лет. Готспер был старше короля, а Шекспир сделал его намного моложе, сравняв по годам с принцем Генрихом, и разница в характере и поведении их от этого стала особенно выразительной. А во второй части «Генриха IV», где уже нет Готспера, Шекспир для сохранения контраста ввел фигуру другого сына короля, Джона Ланкастерского, которого ни Холиншед, ни другие историки не упоминают в связи с данными событиями. В летописях в связи с данными событиями женщины не упоминаются. Шекспир создал образы леди Мортимер и леди Перси. Наконец, из слегка намеченных эпизодов с собутыльниками принца Шекспир создал бесподобные фальстафовские сцены, принадлежащие к лучшим образцам его юмора.
Первая часть «Генриха IV» была напечатана в 1598 году без имени автора и переиздана в 1599 году с указанием на авторство Шекспира.
В «Ричарде II» преобладает трагическая тональность, в «Генрихе V» — тональность эпико-героическая. И здесь и там с предельной ясностью проводится определенным политический тезис: в «Ричарде И» — критика «божественного права» королей, в «Генрихе V» — воинственный патриотизм. Определить «идею» «Генриха IV» в такой же тезисной форме едва ли возможно. Эта пьеса вообще меньше всего поддается определениям в духе традиционных рубрик.
Начать с того, что она уже по своему объему превосходит любую из пьес Шекспира. Если каждая из частей «Генриха IV» представляет собой законченное драматическое произведение, то этого нельзя сказать о двух частях «Генриха IV». Верно, что каждая из них требует отдельного спектакля, но тем не менее идейно и художественно они образуют единое целое. В этом сходится большинство критиков.
«Генрих IV» — грандиозная историческая драма, содержание которой столь обширно, что оно не уместилось в рамки одного спектакля, и Шекспир, никогда не считавшийся с формальными правилами, написал пьесу в десяти актах. Художественная задача, взятая им на себя, была тем труднее, что в сюжете не было такого стержня, как, например, в «Ричарде И», и Шекспир нашел новые средства, чтобы держать внимание публики в напряжении. В других хрониках Шекспира драматизм определялся в первую очередь тем, что происходит. В «Генрихе IV» Шекспир покоряет изображением того, как совершаются события, как творится история. Справедливости ради скажем, что в предшествующих хрониках Шекспир уже стремился к этому, но в полной мере он решил данную художественную задачу впервые именно в «Генрихе IV».
Поэтому-то каждая часть «Генриха IV» интересна сама по себе. Но и отдельные эпизоды внутри каждой из частей тоже обладают качествами, придающими им самостоятельный интерес. Более того, некоторые из них обладают своей внутренней законченностью. Все сцены, связанные с ограблением купцов на большой дороге, нападением принца и Пойнса на грабителей, и, наконец, рассказ Фальстафа об этом происшествии составляют законченную комедию фарсового типа, точно так же, как эпизоды Готспера составляют трагедию, вкрапленную в общую композицию «Генриха IV». Это не просто линии действия, а драматически завершенные сюжеты.
Самое изумительное в драматургической композиции «Генриха IV» — это, однако, то сложное единство, которое создается сплавом всех разнообразных элементов, входящих в драму. Из малозначительных баронских восстаний XV века Шекспир извлек материал для создания исторической драмы большого социального смысла. Может быть, именно то обстоятельство, что, взятые сами по себе, данные события не отличались большой красочностью, и позволило Шекспиру сосредоточить внимание на характерах, показать их в живой связи с историей.
Конфликт между Генрихом IV и его феодалами раскрывается в такой живой конкретности, что это типичное противоречие эпохи обретает неповторимо индивидуальный облик. Участники конфликта предстают перед нами каждый с своеобразными чертами, и именно эта индивидуализация их таит глубочайший смысл, создавая в конечном счете ощущение поражающей жизненной полноты действия. Максимальная степень достигается благодаря тому, что Шекспир не создает прямого соответствия между моральным обликом персонажа и той государственной, политической идеей, носителем которой он является.
В этом смысле, с точки зрения композиционной, ясно выявляется, что цель драмы — утвердить принцип централизованной монархии. Но король Генрих IV, являющийся живым носителем этого государственного принципа, далеко не идеальный монарх. Более того, он несет в себе противоречие этому принципу, ибо сам достиг власти посредством свержения законного монарха. Это противоречие между личностью короля и принципом, который он отстаивает, делает для нас живой и исторически правдивой картину процесса, изображаемого Шекспиром. Сознавал ли Шекспир это, или такое изображение явилось результатом, не предусмотренным автором, но в его изображении обнаруживаются двойственность и противоречивость абсолютистской государственности, утверждающей, с одной стороны, законность, а с другой — подчиняющей эту законность индивидуальной воле и, в конечном счете, произволу одного человека.
Сам король ощущает противоречивость своего положения. Его душу постоянно терзает сознание вины в убийстве Ричарда II. Он полон недоверия к окружающим феодалам, особенно к тем, кому обязан был своим возвышением. Неумолимая логика властолюбия побуждает его в первую очередь укротить именно своих наиболее энергичных пособников, ибо они представляют для короля главную опасность.
Слишком поздно понимают бывшие соратники Генриха IV по бунту, что они ошиблись. В их руках, правда, остается прежнее оружие — бунт против короля, которого они сами поставили у власти. Но самый их мятеж обнаруживает главную внутреннюю и, мы бы сказали, исторически предопределенную слабость их позиции.
Лагерь мятежников как в первой, так и во второй части изображен Шекспиром с поразительным многообразием. Все они — носители принципа феодального сепаратизма.
Каждый из них движим эгоистическими соображениями, но сколь различны они между собой! Вот Нортумберленд, старый прожженный политик, хладнокровный в своих расчетах, а рядом — его брат Вустер, беспокойный, подозрительный и беспощадный интриган. За ними наследственный опыт бесчисленных феодальных склок, мятежей, придворных интриг. Они, так сказать, носители «цивилизованного» интриганства. С ними заодно феодалы иной, исторически более низкой и примитивной ступени — шотландец Дуглас и уэльский бунтарь Глендаур. В Дугласе мы видим сочетание храбрости горца с хитростью политика, привыкшего к сложным отношениям вечно враждовавших кланов. Поэтому он выбирает, когда пускать в ход воинственный задор и когда — выжидать. Наконец, Глендаур — феодал самого примитивного варварского склада. Воинственный и хвастливый, он то ли в самом деле верит в колдовство, то ли устрашает врагов и друзей своим знанием магии и умением заставить служить себе таинственные силы стихий природы, во всяком случае, он одновременно храбрец и шарлатан.
Итак, два лагеря противостоят друг другу на авансцене истории: лагерь короля и лагерь мятежных баронов. Как богато и многообразно показан конфликт между ними через раскрытие живых образов людей, составляющих обе партии! Общий антагонизм между ними дополняется бесчисленными мелкими антагонизмами внутри каждого лагеря. Мы уже очертили разнообразие облика и нравственного склада мятежников. В королевском лагере главный антагонизм — между Генрихом IV и его сыном, принцем Генрихом. Принц живет в атмосфере, где интересы власти непрестанно душат человечность. Власть требует от своих носителей непреклонности, жестокости. Давая человеку в руки огромное могущество, она в то же время лишает его элементарных человеческих удовольствий — веселья, дружбы, возможности по желанию распоряжаться собой. Принц видит, что его отец, в сущности, не принадлежит себе. А молодому Генриху хочется быть самим собой, не втискивать свое тело и душу в корсет придворных условностей и обязанностей, связанных с королевским званием. По контрасту он выбирает себе общество людей, совершенно отвергнувших какие бы то ни было нравственные принципы и обязательства в жизни.
Но если он бежал от двора и нашел прибежище в таверне, то это еще не значит, что он признал своим этот низменный мир. С самого начала мы слышим речь принца (I, 2), ясно свидетельствующую о том, что душой он не принадлежит и этому миру.
Яснее всего нравственная проблема, над решением которой бьется принц, раскрывается в троекратно повторенном мотиве отношения к чести. Для Готспера честь — фетиш, принцип, которому он слепо подчиняет всю свою жизнедеятельность (монолог Готспера о чести, I, 3). Для Фальстафа понятие чести — пустой звук (V, 1). Ригористическое следование принципу чести приобретает у Готспера несколько аскетический оттенок. У Фальстафа, наоборот, отрицание чести доходит до потворства самым низменным животным инстинктам.
Принц Генрих хочет сохранить верность «природе», но в нем живет и сознание своего личного и общественного долга: личного — перед отцом и общественного — перед государством. Когда наступает критический момент — отцу грозит потерять корону, может быть, даже жизнь, а государству угрожает анархия, — принц бросает забавы, проникается сознанием своего долга и борется за честь семьи, государства, но — и это Шекспиром подчеркнуто — не за личную честь. Одержав победу над самым страшным и сильным противником, Готспером, он даже не протестует, когда Фальстаф пытается приписать эту заслугу себе. Принцу Генриху не важно, узнают ли другие о его подвиге, для него существеннее сознание выполненного долга.
Во второй части хроники положение принца становится иным. Здесь всячески подчеркивается близкая перспектива возведения его в королевский сан. Принц Генрих и сам все более осознает, что он не простое частное лицо, а наследник престола.
И вот умирает Генрих IV. Глядя на его корону, принц размышляет о «золотом бремени», каким она является для ее обладателя. Но он готов принять его на себя, и теперь принц Генрих отлично сознает, что став королем, он должен отречься от прежней свободы. Отныне у него будут только обязанности. Напрасно опасается умирающий Генрих IV, будто воцарение его сына приведет к разгулу беззакония. Принц будет еще вернее следовать закону, чем его отец.
Со свойственной ему способностью резко обнажать противоречия действительности Шекспир остро поставил проблему «естественной» человечности и ее отношения к существующей государственности. Примирить их было нельзя, ибо природа того государства, которое Шекспиру хотелось увидеть как идеал, была такова, что она неизбежно вступала в противоречие с человечностью. В пределах личной жизни Шекспиру еще видится возможность некоего среднего пути, компромисса. В государстве этот компромисс оказывается невозможным.
Рассматривая обе хроники «Генрих IV» под этим углом зрения, мы можем сказать, что в «Генрихе IV» Шекспир еще старается удержаться на позициях гуманистического оптимизма. Вот почему для него все конфликты, изображенные в пьесе, являются отходящей в прошлое историей. Процесс ее развития, как думается Шекспиру, дает основания для веры в торжество лучших начал. Но сам реализм Шекспира подтачивает этот оптимистический вывод, формально утвержденный в финале пьесы, но художественно опровергаемый обеднением личности того, кто искал этот идеал, — принца Генриха.
Шекспир соединил в одном потоке и трагедию гибнущего феодального рыцарства, и драму неправедной власти, и духовные искания героя (им мы считаем принца Генриха), и неподражаемую комедию нравов лондонского дна, историю и быт.
Большие исторические события уже самим своим драматизмом всегда в чем-то театральны. Эта театральность истории была почувствована уже молодым Шекспиром, когда он еще только начинал свой драматургический путь. Чем глубже проникала мысль великого художника в сущность исторического процесса, тем яснее становилось для него, что за величественным фасадом истории кроется многое, чего нельзя упускать из виду. В «Генрихе IV» Шекспир полностью отказался от какой бы то ни было парадности в изображении истории. Театральная эффектность, на которую явно рассчитывают такие люди, как Готспер, снимается иронией других, а сам исторический процесс в целом предстает в своей реалистической наготе благодаря обнаружению не идеальных, а действительных и вполне практических стремлений борющихся друг с другом людей.
Шекспир показал не только то, что творилось на авансцене истории, но и то, что происходило на ее задворках. Фальстафовские сцены, справедливо считающиеся главным украшением пьесы, являются самым ярким выражением шекспировского реализма. Недаром они затеняют все остальное, особенно во второй части, где читатель или зритель только и ждет, когда на сцене снова появится Фальстаф.
В «Генрихе IV» критика давно увидела смелейший пример сочетания возвышенного и комического. Надо при этом заметить: то, что формально следует считать возвышенным (рыцарские и придворные сцены), Шекспиром снижено до уровня, когда маски внешнего благородства падают с представителей знати, а комические сцены, изображающие «низменную среду», подняты на такую художественную высоту, что иные из «высоких комедий» кажутся мелкими и низменными по сравнению с огромным человеческим содержанием, вложенным Шекспиром в самый, казалось бы, грубый фарс — «фальстафиаду». Здесь с наибольшей силой выразил Шекспир дух Ренессанса, отразил противоречия старого и нового в своей эпохе, пока еще в том же оптимистическом духе, которым проникнута и «серьезная» часть хроники.
А. Аникст
Примечания к тексту «Генриха IV» Часть 1
…. до сих пор волнениям нет конца. — В течение всего правления Генриха IV (1399–1413) междоусобные столкновения шли непрерывно. Два из них упоминаются ниже. Одно — это восстание в Уэльсе, возглавленное прямыми, хотя и незаконными потомками Ричарда II, прежде всего Оуэном Глендауром. Второе — схватка с шотландцами, когда отличился их жесточайший противник Генри Перси — Горячая Шпора. В данном случае Генри Перси, ненавидевший род Арчибальда Дугласа, выступил пособником короля, но вскоре он же стал его свирепым противником. «Будущая война», о которой говорит король, уже заморская, с Францией, но она ляжет в основном на плечи его сына Генриха V.
….неужели… не отменят… вешания. — Это и есть «кровавые законодательства», направленные против так называемых «бродяг и упорных нищих», в числе которых оказывались и форменные лодыри, и обездоленные крестьяне. Здесь это тоже своего рода анахронизм, поскольку во времена Генриха IV таких законов еще не было, они появились позднее, именно при Тюдорах, а в шекспировские времена свирепствовали с необычайной силой, ибо вынужденное и добровольное бродяжничество приобрело устрашающие размеры. «Нищие везде», — не могла не признать королева Елизавета после поездки по стране. Как раз в 1597 г., когда Шекспир работал над данной пьесой, был принят «Акт о наказаниях», где говорилось: «Всякий, кто этим актом признается бродягой, должен быть раздет догола выше пояса и бит кнутом, пока его или ее спина не покроется кровью; если окажется, что кто-либо из этих бродяг представляет опасность для простонародья, то судьи могут заключить такого бродягу в исправительный дом или тюрьму; если кто-либо из сосланных бродяг вернется обратно в какую-либо местность, не имея на то законного разрешения, то такое преступление будет караться смертной казнью».
…на Гедских холмах… в Рочестере… в Истчипе. — Рочестер — городок неподалеку от Лондона на Геддских холмах. Истчип — улица, идущая на восток от лондонского Сити, известная харчевнями.
…проклятый Болинброк. — Все они, в том числе и сам король, хорошо помнят, что нынешний Генрих IV это герцог Болинброк, далеко не первый по родовитости среди прочих дворян. Например, те же Мортимеры — потомки не третьего, как он, а второго сына короля Эдуарда III, от которого они все ведут свою родословную. Готспер называет Болинброка «неблагодарным», потому что тот стремился управлять, опираясь не на родовитую (и непокорную) аристократию, а на своих непосредственных приспешников.
…Черинг-Кросс — центральный район Лондона, до которого от Рочестера — двадцать восемь миль.
Папоротников цвет — невидимый цветок.
…Джона тонкого. — Джон Гонт — высокий и сухопарый дед принца Генри.
…читая письмо. — Письмо от Марча, его сообщника.
…в трактире «Кабанья голова» — Ремарка более позднего времени, но в тексте пьесы есть слова о том, что «старый кабан кормится на прежнем месте, в Истчипе». В музее лондонского Сити даже сохранялась вывеска этой таверны, как существовала изустная традиция рассказов о том, что Шекспир с друзьями-актерами и драматургами бывал в этой таверне,
…херес с известью. — Известь добавляли, чтоб вино, так сказать, било в нос.
…ткач? Распевал бы я псалмы. — Ткачи были известны своей привычкой петь за работой церковные гимны.
…как в «Царе Камбизе?» — в духе старой трагедии «грома и крови».
…Два галлона — около восьми литров.
Бангор — город в Уэльсе.
Шрусбери — город на границе Западной Англии с Уэльсом.
…волшебников Мерлинов. — По преданию, Уэльс снова станет свободным, когда вернется в мир легендарный волшебник Мерлин.
…за Финсберийский вал… — район воскресных гуляний горожан.
…молодость мою. — Если Генрих IV изображен в пьесе старше своих лет, то Генри Перси, напротив, моложе, чем он был на самом деле в это время, — сорока лет. В битве при Шрусбери он сражался с обычной для себя отвагой и яростью, имея целью убить короля. Но ему удалось сразить лишь его знаменосца, на котором были точно такие же доспехи, как и на Генрихе IV. Возможно, он просто обознался. Битва была необычайно длительной и жестокой, потери с обеих сторон — велики. Принц Генри (шестнадцати лет) был ранен стрелой в щеку, но поля не покинул, продолжая биться. Однако честь поединка с Готспером и победы над ним является все же лишь предположительной и, скорее всего, легендарной: Перси просто пропал без вести, его не могли найти среди убитых.
А. Смирнов
ТЕЛЕГРАМКанал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками
Книжный Вестник
Бот для удобного поиска книг (если не нашлось на сайте)
Поиск книг
Свежие любовные романы в удобных форматах
Любовные романы
О психологии, саморазвитии и личностном росте
Саморазвитие
Детективы и триллеры, все новинки
Детективы
Фантастика и фэнтези, все новинки
Фантастика
Отборные классические книги
Классика
ВКОНТАКТЕБиблиотека с любовными романами, которая наверняка придётся по вкусу женской части аудитории
Любовные романы
Библиотека с фантастикой и фэнтези, а также смежных жанров
Фантастика
Самые популярные книги в формате фб2
Топ фб2
книги