Король поднебесья

Глава 18. На сцену выходит Джимми Ларрен

Многое не давало покоя Данмору.

Ему и прежде случалось встречать хорошеньких и гордых девушек. Не раз он бывал свидетелем, как эти прелестные создания с презрением тиранят мужчин, пользуясь той властью, которую дает красота. Но сейчас самое непонятное для него было та покорность, с какой сам Танкертон на глазах у толпы проглотил оскорбление, брошенное ему в лицо Беатрис, даже после этого протянув руку, чтобы подсадить ее в седло. Но самое же странное, по мнению Данмора, было то, что толпа ничуть не почувствовала оскорбления, нанесенного ее кумиру, больше того — не нашла в его унижении ничего позорного и по-прежнему откровенно любовалась Беатрис Кирк.

Зрители немного притихли, наблюдая, как Беатрис поставила ногу в подставленные Танкертоном ладони, собираясь вспрыгнуть в седло. В это время из лавки мясника, пошатываясь, вышел Билл Огден — здоровенный толстяк с заплывшими жиром плечами и длинным, как лошадиная морда, жестоким лицом. Джимми Ларрен не ошибся — он и в самом деле сильно смахивал на раскормленного кабана.

Сжимая в руке толстую палку, он мигом протолкался сквозь толпу к Джимми и со всей силы огрел его по плечам.

— Ах ты, маленький негодник! — заорал Огден, заглушив пронзительный визг, который от боли и неожиданности издал Джимми. — Я тебе покажу, как шляться без дела! Я тебя научу…

Джимми опрометью рванулся в сторону, но тяжелая лапа ухватила его за плечо. Вторая вцепилась ему в волосы с такой силой, что он покачнулся. Раздался треск оплеухи, и Джимми волчком отлетел в сторону.

И хотя у него все плыло перед глазами, у парнишки хватило сообразительности понять — на открытом месте его поймают в ту же минуту. Повернувшись на каблуках, он встряхнул головой и опять ринулся в самую гущу толпы.

Похоже, к подобным сценам все давно привыкли, потому что зеваки с хохотом послушно расступились перед ним. Мальчишка с перекошенным от боли и страха лицом мчался, как ветер, а за ним по пятам, протянув мясистую лапищу, тяжело топал толстяк. Губы его кривились в угрюмой ухмылке.

Девушка резко обернулась, услышав испуганный крик Джимми. Вспыхнув от бешенства, она соскочила с лошади и бросилась наперерез. Заслонив собой мальчика, она неустрашимо взглянула в глаза его преследователю и подняла над головой тяжелый хлыст. Кожаный ремень, будто клинок, со свистом разрезал воздух, и на жирной физиономии Билла Огдена осталась багровая полоса.

— Ах ты, дикая кошка! — завопил мясник, отскочив назад. — Я… клянусь, я проучу тебя ! Я…

Девушка шагнула к нему.

Украдкой покосившись на нее, Данмор невольно поежился, столько было в ее лице жестокой радости, даже свирепости, свойственной скорее диким животным.

— Негодяй! — бросила она. — Я тебе покажу, как издеваться над людьми!

С каждым словом в воздухе раздавался угрожающий свист и тяжелый кнут оставлял еще одну багровую отметину на физиономии и руках Билла Огдена.

Придя в себя, он ринулся на нее. В то же мгновение в руке Танкертона зловеще блеснул револьвер. Заметив его, мясник заколебался и тут же на его голову обрушился еще один удар кнута, рассекший лицо ото лба до подбородка. Пронзительно взвыв от ярости и дикой боли, Билл Огден повернулся и, ковыляя, укрылся у себя в лавке.

Беатрис Кирк проводила его презрительным взглядом, потом сунула хлыст за пояс и вернулась к своему жеребцу. — Жирная свинья! — фыркнула она с яростью, — Как ты можешь позволять подобным чудовищам жить в наших краях, Джим? Зачем они тебе?

— Не думаю, что после такого урока он задержится надолго, — засмеялся Танкертон.

— А где мальчик? — Она оглянулась вокруг. — Я бы хотела взглянуть на него!

Кто-то вытолкнул вперед юного Ларрена. Мальчик еще потирал гудевшую голову, но лицо его уже приняло прежнее выражение беспечного спокойствия.

— Больно, малыш? — сочувственно спросила девушка

И Данмор, навостривший уши в ожидании, что сейчас наконец ее голос станет таким, как ему и положено быть — мягким и женственным, с горечью понял, что обманулся в своих ожиданиях.

— С чего вы взяли, мэм? — буркнул Джимми.

Закинув назад голову, девушка весело расхохоталась, ничуть не задетая его грубым тоном.

— И ничуть не больно! — фыркнул Джимми. — Слишком уж он жирный, чтобы стукнуть по-настоящему! Во всяком случае, мне плевать!

— Да что ты? И часто тебе перепадают колотушки?

— Достаточно, чтобы не разжиреть!

И снова серебряными колокольчиками прозвенел ее смех. Шагнув к набычившемуся мальчишке, она ласково положила руку ему на плечо.

— Ну-ка, посмотри мне в глаза! — велела она.

— Это мы завсегда с радостью, — хмыкнул паренек.

Задрав голову вверх, он поймал ее взгляд, и они пару минут внимательно разглядывали друг друга. Данмор с откровенным любопытством тоже любовался этой парочкой. Судя по всему, мальчишка и насвистывал под его окном «Кэмпбеллы идут», заставив его в конце концов подняться с постели… как раз вовремя, чтобы встретить Танкертона.

Девушка окинула мальчишку с головы до ног проницательным взглядом. Толпа затаила дыхание.

— Ну, — проронила она наконец, — как твое имя?

— Джимми Ларрен.

— Это твой отец?

— А что, неужто похож? Нет, он мне не отец!

— Что-то не похоже, чтобы ты был мне благодарен, — хмыкнула она.

— Угу, — буркнул он. — А че благодарить-то то? Я бы и сам справился, не в первый раз! Да и потом, кабы не вы, он бы мигом остыл. А так…. теперь, небось, станет таскать меня за волосы каждый день! Как увидит в зеркало свою исполосованную рожу, так мне по шее!

Но потом великодушно добавил:

— Да я вас не виню. Вы ведь хотели, как лучше, верно? Так что спасибо вам!

— Джеймс! — вдруг встрепенулась девушка.

— Что? — оглянулся Джимми.

— Нет, я не тебя, — отмахнулась она. Танкертон вырос у нее за спиной. — Почему бы не взять мальчишку с собой? Ведь у него здесь нет семьи!

— Что это тебе вдруг пришло в голову, Беатрис? — удивился Танкертон.

— А что такого? Я позабочусь о нем. Да и потом он такой… настоящий! Не какой-то самозванец!

Она полоснула Танкертона уничтожающим взглядом, потом перевела глаза на стоявшего в сторонке Данмора.

Взгляды их встретились, и сердце Каррик затрепетало, но радостный трепет почти сразу же сменился стыдом и болью.

Танкертон молча повернулся на каблуках.

— Эй, парень, поедешь с нами?

— Я?! Почему нет? — воскликнул Джимми.

— А тебе известно, что мы почти всегда в седле?

— Ну и ладно, значит, поскачем наперегонки, — ухмыльнулся Джимми.

В толпе раздались смешки. Не смеялись только Данмор и Беатрис. Она не сводила глаз с паренька, а Данмор ломал голову над мрачным, даже жестоким выражением ее лица.

Как только смех стих, вмешался Танкертон.

— Ты понял, Джимми? Если ты поедешь с нами, вряд ли у тебя каждый день будет крыша над головой!

— Ясное дело, — кивнул Джимми. — Да на что мне дом? Будто он у меня когда был?!

— Все, довольно, — оборвала девушка. — Он едет с нами! Джимми — хороший мальчик. Может, со временем из него получится настоящий мужчина! Дай ему лошадь, Джеймс, мы поедем вместе!

В высокомерном голосе Беатрис появились металлические нотки, и Танкертон повиновался беспрекословно. Не прошло и пяти минут, как им подвели оседланного мустанга, и Джимми Ларрен вихрем взлетел в седло. Все его одежда, в соответствии с приказом главаря бандитов, была связана в узел, и Билл Огден вышвырнул ее прямо на улицу. Теперь этот узел болтался у луки седла, и вся четверка была готова тронуться в путь.

Усаживаясь в седло, Данмор слышал, как Танкертон вполголоса обратился к Беатрис.

— А где парнишка?

— Какой еще парнишка?

— Молодой Фурно. Хочешь сказать, что он позволил тебе уехать одной из лагеря и даже не попытался увязаться вслед?

— Ах, Фурно… с ним все в порядке, — хмыкнула она. — Но он мне порядочно надоел. Само собой, он поехал следом, но я завела его в чащу и смылась! Держу пари, он не скоро выберется оттуда!

Данмор навострил уши, но они уже ехали через толпу, и до него не доносилось ни слова. Вскоре густая завеса пыли, поднятая копытами лошадей, скрыла ехавших впереди. Солнце стояло уже низко, на востоке небо окрасилось багрянцем, вдалеке синели далекие вершины гор. Со дна ущелий поднимался голубоватый туман, плотной пеленой окутывая деревья. Лошади тонули в нем, и Данмору порой казалось, что он и впрямь в Поднебесье, где сотни лет назад правил его далекий предок.

Девушка с Ларреном ускакали вперед, оставив его позади вместе с Танкертоном. Погрузившись в собственные мысли, тот то и дело покусывал крепко сжатые губы.

— Она из ваших? — спросил Данмор.

— Она? Кто, Беатрис? — отсутствующим тоном переспросил Танкертон.

Потом кивнул.

— Ее отец был сыном судьи Кирка. Того самого великого Кирка, знаешь его? Которого выгнали из Теннеси из-за вендетты с Ходжкином-Кирком. Его сын, видишь ли, принял это близко к сердцу. К тому же их семья все потеряла. И вот Фил Кирк, отец девушки, после смерти отца решил вернуться в Теннеси… уладить кое-какие дела. Он прикончил то ли троих, то ли четверых, уж и не помню точно.

— В открытом бою?

— Да, похоже. да и потом, кажется, в вендетте это не так уж важно. Как бы там ни было, он с ними разделался, и вместо того, чтобы поступить с ним по законам кровной мести, знаешь, что они сделали? Вызвали полицию!

— И ему пришлось уехать?

— Бежать! Бежать сюда, в эти самые горы! Здесь он и жил, пахал и сеял, выделывал шкуры и чуть не умирал с голоду вместе с дочерью, пока я не объяснил ему, как можно заработать не только себе на жизнь, но и на образование для Беатрис.

— Так она получила образование?

— Самое лучшее, какой можно только получить за деньги, — угрюмо кивнул Танкертон, — но…

— Что?

Тот не ответил, только мрачно уставился на дорогу, словно ехал тут в первый раз.

Данмор решил не расспрашивать его. Того, что он успел увидеть и услышать, было достаточно, чтобы сообразить, что тут кроется нешуточная проблема. Вскоре он поймал себя на том, что, запрокинув голову, любуется глубокой синевой неба и строгими очертаниями гор, сомкнувших шеренгу по обе стороны дороги.