Король-сердцеед

XXIV

В то время как Паола в сопровождении Годольфина скакала в Париж с жаждой мести, по правому берегу Сены ехал какой-то молодой всадник. По костюму его можно было бы принять за мелкого дворянина, приехавшего в Париж в поисках местечка при богатом важном барине, но осторожность, с которой он осматривался по сторонам, тщательность, с которой он старался избежать встреч с полицейскими чинами или часовыми, давала основание подозревать, что этот костюм являлся только маской.

Так доехал он до моста Шанж и остановился там в раздумье, видимо, не зная, куда лучше направить свой путь.

Посредине моста стоял фонарь и освещал задумавшегося всадника. Вдруг налетел ветер, распахнул плащ всадника и откинул низко опущенные поля шляпы.

В этот момент по мосту проходил какой-то пешеход; он взглянул на всадника, затем подошел к нему и сказал:

— Доброго вечера, ваше высочество!

— Рене! — буркнул всадник, узнав прохожего. Невольным движением он сунул руку в карман, чтобы достать пистолет и размозжить голову Флорентийцу, но тот, заметив это движение, только грустно покачал головой.

Тогда всадник внимательно присмотрелся к нему и со смехом сказал:

— Да ты никак в немилости, чертов слуга?

— Да, ваше высочество.

— В таком случае ты можешь приютить меня у себя?

— Очень буду рад, ваше высочество.

— Я знаю, что ты предатель на натуре, но сумею держать тебя в границах. Поворачивай назад и веди меня в свою лавчонку. И помни: при малейшем подозрительном движении я про стрелю тебе башку!

Рене заковылял как мог быстрее. Через несколько минут всадник и пешеход дошли до моста Святого Михаила.

— Пожалуйста, ваше высочество!

— Отопри лавочку! — приказал всадник.

Рене повиновался. Тогда всадник спешился, привязал лошадь к кольцу, приделанному для этой цели у стены, и отправился за Флорентийцем в комнаты, предварительно заперев за собой дверь. Рене высек огонь, зажег свечку и почтительно подставил посетителю кресло.

— Знаешь, Рене, — заговорил гость, — я предпочел бы встре титься с самим дьяволом, чем с тобой! Ведь ты душой и телом предан королеве-матери, ну а ее величество способна приказать заколоть меня, если узнает, что я в Париже.

— Не беспокойтесь, выше высочество, королева ничего не узнает!

— Скажи, ты очень любишь принца Наваррского?

— Я никогда не видал его, но инстинктивно он внушает мне ненависть, так как он — беарнец, а я ненавижу всех беарнцев!

— Что же тебе сделали беарнцы?

— Очень много зла, ваше высочество! Благодаря беарнцу я потерял милость королевы и… даже заменен беарнцем, который лучше моего читает по звездам. Это какой-то сир де Коарасс!

— Как? — с громким смехом спросил гость. — Королева-мать нашла лучшего астролога, чем ты?

— Да, ваше высочество.

— И ты в немилости?

— Не только в немилости, но я еле-еле избежал казни! На этот раз гость с изумлением посмотрел на парфюмера, Рене рассказал ему все с ним случившееся.

— Неужели все это правда? — спросил гость, когда Флорентинец кончил свой рассказ.

— Клянусь честью, правда!

— Нет уж, поклянись чем-нибудь другим!

— Клянусь головой!

— Вот это так! Голова-то у тебя, по крайней мере, действительно имеется! Ну-с, рассказ о твоих злоключениях несколько изменяет положение дела. Теперь я могу сказать тебе, что ты избежал большой опасности. Признаюсь тебе, что, когда я шел сюда, я был твердо намерен порыться в твоем сердце вот этим самым инструментом! — И с этими словами гость показал на шпагу. — Ведь ты из породы тех диких животных, которых следует без жалости и колебаний убивать при первой же встрече!

— Премного благодарен вашему высочеству! — с кривой улыбкой сказал Рене.

— Но раз ты впал в немилость, то ты можешь пригодиться мне. Теперь тебе нет ни малейшего смысла продолжать служить королеве, а потому я беру тебя на службу к себе. На первых порах ты будешь моим посланником любви.

— А, я догадываюсь! — сказал Рене. — Ваше высочество изволили прибыть в Париж с единственной целью еще разок повидаться…

— Хорошо, хорошо! — перебил его гость. — Так вот, ты должен отправиться в Лувр…

— Но меня не пустят!

— Э, что за пустяки! Как бы ни охранялся Лувр, а ловкий человек всегда сумеет пробраться туда. Во всяком случае ты должен во что бы то ни стало увидать ее, а если это никак не удастся, то хоть Нанси. И ты скажешь, что я вернулся в Париж только для того, чтобы во что бы то ни стало помешать ее браку с Генрихом Наваррским, и что я готов наделать всяких безумств, перевернуть вверх дном весь мир… Она должна принять меня сегодня же вечером!

— Но, ваше высочество, если вы вступите в Лувр, вас сейчас же узнают, и королева велит втихомолку прирезать вас!

— Ну так пусть она придет сюда! — крикнул гость. — Или ты думаешь, что она не захочет?

— Гм!.. — сказал Рене. — Как знать? Конечно, ночь темна и не так-то просто выбраться незаметно из дворца… Но принцесса поймет, что вы рискуете большим, если сами пойдете в Лувр, и это заставит ее решиться! Я иду, ваше высочество, и через час принцесса будет здесь!

— Но ты только что так боялся идти в Лувр!

— А теперь я вспомнил, что есть средство сделать это вполне безопасно!

— Какое средство?

— Это уж мой секрет, ваше высочество! — ответил Рене подмигивая. — Вот вам книги об охоте; займитесь ими, чтобы не было так скучно ждать, и я очень скоро вернусь!

Рене так быстро, как только позволяла ему больная нога, вышел из лавочки, запер дверь и заковылял к Лувру.

«Хотя королева и выгнала меня, — думал он по дороге, — но в глубине ее сердца все же осталась часть прежней симпатии. и стоит мне только оказать ей серьезную услугу, как милость вернется ко мне во всем прежнем объеме. Случай пришел ко мне на помощь: у меня в лавочке сидит такой красный зверь, как сам Генрих Гиз, и, если я отдам его в руки королевы, между мной и ею восстановится мир!»

Рене был уже совсем близко от Лувра, когда вдруг услыхал заглушенный женский крик, причем голос показался ему знакомым. В этот момент темноту прорезал луч света: это открылась дверь кабачка Маликана. Рене замер в ожидании. Из двери показались два человека; в тот же момент он услыхал знакомый голос, говоривший:

— Не беспокойся, друг Ноэ, это какой-нибудь воришка ограбил зазевавшегося прохожего. Не будем мешаться в чужие дела, друг Ноэ!

Дверь закрылась, и луч света скрылся. Рене направился по направлению услышанного им крика. Подойдя ближе, он увидал какие — то две тени: молодой человек склонился к женщине, упавшей в обморок, и пытался поднять ее.

Рене подошел к ним.

— Кто вы и что вы здесь делаете? — спросил он.

— Мессир Рене!

— Годольфин!

Они крикнули так громко, что женщина очнулась.

— Отец! — слабо простонала она. Рене, объятый сильным волнением, приник к дочери, а Паола сказала ему:

— Прости меня, отец, и отомсти за меня!