Проклятие Бессмертных: Король в Белом (книга 4)

Глава 14

Нина

Я была королевой в мире чудовищ. «Мать чудовищ» — так назвал меня Самир прошлой ночью. И всё же я чувствовала себя рыбой, выброшенной на берег. Словно меня вытащили из родной стихии и оставили задыхаться на чужом песке.

Эту ночь мы провели в моём доме. Приятная перемена. Мы уснули в груде подушек, которую я с некоторой иронией называла кроватью. Я могла бы заменить её на что-то более традиционное, это я знала. Но эта причудливая постель уже начинала мне нравиться. Что-то в ней было своё, домашнее. Покривившись изрядно, Самир наконец сдался. Мы заснули вместе, переплетя пальцы в темноте.

Утром он ушёл по своим делам. Справедливо заметил, что нам лучше появиться порознь на празднестве. Что оставило меня наедине с вечно жгущим вопросом: что, чёрт возьми, мне следует делать? И как себя вести в этом новом качестве?

Тревога не отпускала меня. Назойливо сверлила в затылке. Всё вокруг начинало становиться обыденным, привычным. Слишком привычным. А в моей жизни всякий раз, когда так происходило, мир переворачивался с ног на голову. Катастрофы словно караулили меня за каждым углом спокойствия.

Даже в присутствии Самира я начала чувствовать себя спокойнее. И я знала, что долго это не продлится. Спокойствие было обманчивым. Всегда было обманчивым.

Я подошла к полке. Взяла маску Гриши. Деревянная пластина, покрытая зелёной краской. Она когда-то принадлежала моему другу. Я прикоснулась губами к её лбу. Холодное дерево под губами. Мне казалось, что я его предала. Возможно, так оно и было. Возможно, я была ужасным человеком.

Сердце сжалось от боли. Я позволила слезам, которые так и просились наружу, скатиться по щекам. Здесь не было никого, кто мог бы осудить меня за них. Я скучала по другу. Всегда буду скучать. Эта боль никуда не денется.

Я по-прежнему чувствовала себя разорванной надвое. Приличия требовали, чтобы я ненавидела Самира за содеянное. Он убил Гришу. Это был факт, от которого никуда не деться. Но я любила колдуна. И никакие самообманы не помогали заглушить это чувство.

Возвращая маску на полку, я выдохнула. Дыхание моё прерывалось. Скорбь — ужасное чувство. Она разъедала изнутри. Оно и впрямь возглавляло мой личный список того, что я не желала бы испытывать снова. Но выбора у меня не было.

Я не могла ненавидеть Самира за его поступок. Равно как не могла отрицать свои чувства к нему. Но из-за этого я ставила под сомнение собственную нравственность. Какой же я была человек, если могла простить убийство друга? Впрочем, я никогда не притворялась святой. В конце концов.

Бесконечные самокопания ни к чему бы не привели. Только загоняли меня в угол. Мне предстояло отправиться на празднество. А я уже опаздывала. И медлить дальше было нельзя.

С ощущением надвигающейся беды, тяготевшим на задворках сознания, ничего поделать было нельзя. Это чувство засело глубоко. Поэтому я сосредоточилась на проблеме куда более реальной. Сиюминутной и человеческой: что же, в конце концов, мне надеть?

У меня было стойкое ощущение, что все остальные будут при полном параде. Разодетые в пух и прах. А я никогда не была той, кто любит наряжаться. Это было не моё. Стоя перед серебристым зеркалом в спальне, я сделала всё, что могла.

Пару раз в университете меня таскали в клубы. В окружении ватаги подруг. Вот я и решила отталкиваться от того опыта. Хоть какая-то точка опоры.

На мне был бирюзовый шёлковый топ-халтер. С глубоким вырезом спереди и почти до талии сзади. Чёрные брюки. Высокие сапоги цвета тёмной бирюзы. Судя по всему, что Горыныч пытался мне навязать, в стиле Влада преобладало золото. Много золота. Я надела столько украшений, сколько сочла комфортным. Не больше.

Горыныч продолжал настаивать на большем. Но я не хотела входить, сверкая, как новогодняя ёлка. Это было бы слишком. Даже для королевы чудовищ.

Я взглянула на мерцающий стеклянный кокон у меня на груди. Подарок Самира. Для меня он стал олицетворением времени, проведённого с ним до моей смерти. Тех нескольких дней, что я была с ним. Счастливее, чем когда-либо в жизни. Эти дни казались такими далёкими теперь.

Но надеть его при всех? Под пристальными взглядами сотен глаз? Спрятать его под топом было невозможно. Вырез слишком глубокий. С вздохом я сняла кокон. Аккуратно свернула на прикроватной тумбочке. Может быть, в другой раз.

Чтобы потешить Горыныча, который всё ещё ворчал, что я выгляжу слишком по-человечески, я нанесла тёмный бирюзовый блеск для губ. Завершая образ. Хоть какой-то компромисс.

— Ну? Доволен? — спросила я, поворачиваясь к зеркалу.

— Мм-м, могло быть и лучше. Но сойдёт, — змей лежал на комоде и следил за мной. Помахивал кончиком хвоста, как кошка перед прыжком. — Неплохое начало, надо признать.

— Можем мы уже пойти и покончить с этим? — я вздохнула. — Я ненавижу вечеринки. Ненавижу быть в центре внимания. Ненавижу, когда на меня пялятся. У меня чувство, что сегодня придётся вынести всё это разом. И даже больше.

— А я могу сделать эффектный вход? — он умоляюще заныл у меня в голове. — Я хочу эффектный вход! Ну пожалуйста!

Я закатила глаза. Если я терпеть не могла внимание, то Горыныч его просто обожал. Купался в нём, как кот в валерьянке.

— Делай что хочешь. Но я не собираюсь врываться туда, словно я пуп земли.

— Какая же ты зануда! — Горыныч взвизгнул. Перелетел и устроился у меня на плече. Я почувствовала, как его язык касается моей щеки. Это было противно. Заставляло дёргаться. Он знал, как я это ненавижу. — Хоть попытайся получить немного удовольствия, а? Это же праздник!

В вихре бирюзовых перьев мир вокруг исчез. Путешествовать таким образом становилось для меня привычным. Уже не вызывало того первобытного ужаса, что раньше. По крайней мере, когда я сама управляла процессом, меня не тошнило. Это было похоже на поездку на машине: если я пассажир — меня укачивает. Но за рулём — никогда.

Горыныча рядом не было, когда я материализовалась на краю огромной поляны в лесу. Он улизнул куда-то строить свои драматичные планы. Деревья вздымались вокруг, высокие и древние. Их кроны терялись во тьме. Первое, что я осознала, — это ослепительный свет.

Не только из-за гигантского костра в центре поля. Но и потому, что все луны висели высоко в небе. Их было с десяток или больше. Каждая — своего оттенка. Они были великолепны. Особенно на фоне усыпанного звёздами небосвода. Ну, в конце концов, это же называлось Фестиваль Лун. Что я ожидала?

Поляну окружали массивные вертикальные камни. Грубо обтёсанные в прямоугольники. Напоминавшие Стоунхендж в Великобритании, про которые я смотрела в документальных фильмах. Только эти монолиты были огромными. Метров по десять-пятнадцать в высоту. Каждый, должно быть, символизировал одну из лун. Ведь на них были высечены символы. И выкрашены в цвет соответствующего светила.

У всех Домов была своя уникальная культура. Мысль наконец озарила меня, когда я увидела это место. Каждый Дом походил на частичку из истории человечества. Словно кто-то взял разные эпохи и сплёл их воедино.

Дом Элисары — оборотней — был первобытным и языческим. Они выглядели и вели себя куда древнее остальных. Даже если это было не так. Их культура дышала дикостью лесов и древних ритуалов.

Горыныч, по крайней мере, додумался материализовать нас поодаль от толпы. За что ему спасибо. И это действительно был праздник. Настоящий, живой, шумный. Люди играли на чём-то, в основном похожем на барабаны. Танцевали вокруг огромного костра, вздымавшегося высоко в ночное небо.

Ветер доносил насыщенный запах горящего дерева. Дым стелился по поляне. По краям пылали и другие костры. Возле которых люди, судя по всему, жарили еду. Или просто сидели, беседуя. Смеясь над чем-то своим.

В воздухе витал насыщенный запах жареного мяса. Желудок предательски заурчал. Здесь были сотни людей. Одетых во все цвета радуги. Ну, кроме моего. Они смеялись, сражались, пили, ели. И, да, по краям или прямо на виду предавались… иным занятиям. Весьма откровенным занятиям.

Я старалась не смотреть и не краснеть. Хотя было ясно, что мясо — не единственное, что жарилось на вертеле метрах в десяти от меня. Боже, какая неловкость.

Я снова закатила глаза. Господи, ну и народ. Никакого стыда.

— Да перестань ты быть ханжой! — Горыныч прорвался в мои мысли. — Здесь так принято. Ты хоть представляешь, насколько скучно быть бессмертным? Им нужно чем-то заниматься, чтобы скоротать время. Иначе с ума сойдёшь.

Горыныч хихикнул в моей голове над своей несмешной шуткой. А я изо всех сил старалась не прикрикнуть на него вслух. Это бы выглядело странно.

— Я могу просто пойти домой? — пробормотала я себе и ему. — Я не хочу туда выходить.

По крайней мере, я была рада, что могу прятаться в тени огромного дерева. Его крона скрывала меня от любопытных глаз. На меня все будут пялиться. Это было неизбежно. Стоит мне выйти из тени, и у людей начнутся конвульсии. Прямо как тогда, когда я гуляла по городам.

Я не хотела снова видеть эти взгляды. Полные отвращения к чудачке, которой я была. Чужой. Теперь, хоть на моём лице и были знаки, я оставалась для них такой же диковинкой, как и прежде. Даже будучи королевой. Странной, непонятной королевой.

Звучало это по-прежнему нелепо. Даже когда я говорила это сама себе. Королева. Я. Нина. Обычный эксперт-криминалист из обычного мира.

— Не можешь же ты прятаться вечно, — Горыныч вздохнул в моей голове. — Ныряй с головой. Сайлас вон там, у главной платформы.

Я позволила взгляду скользнуть туда, куда он мысленно указывал. Белая фигура возвышалась над толпой.

— Иди, поздоровайся. Торнеус где-то здесь тоже. Почему-то он тебе нравится.

— Он забавный, — я пожала плечами. Мне нравился этот ироничный доктор. Он напоминал мне университетского профессора. Которого все ненавидели, а я с ним прекрасно ладила. У нас был похожий юмор.

— Да ты одна так думаешь, — фыркнул змей.

— Неважно, — я глубоко вздохнула. С раздражением выдохнула. Постаралась отделаться от чувства, будто я снова иду на свой школьный выпускной. Та же тревога, то же желание провалиться сквозь землю.

Выйдя из тени в толпу, я изо всех сил старалась остаться незамеченной. Старалась опустить голову. Надеялась, что длинные волосы, падающие на лицо, оставят меня незамеченной. Вряд ли, чёрт возьми, получится. Но я попытаюсь. Хоть что-то.

Вокруг были разбросаны деревянные конструкции. Похожие на помосты. Приподнятые на несколько сантиметров над землёй. Наверное, места для тех, кто не хочет сидеть на траве, камнях или брёвнах. Сначала я их не разглядела из-за массы людей. Слишком много тел, движения, жизни.

Я прошла метров десять по направлению к тому, что выглядело как главный помост. Там я могла разглядеть бледную фигуру Сайласа, возвышавшуюся над всеми, как меня заметили.

Мужчина в синей рубашке на пуговицах и чёрных брюках. Дом Лириены. Верхняя часть его лица была скрыта маской. Но это не помешало ему смотреть на меня с удивлением. С широко распахнутыми глазами. Тот факт, что его рот буквально раскрылся, тоже сыграл свою роль.

Он схватил стоявшего рядом — другого мужчину в синем. И прямо на меня указал. Как на диковинного зверя в зоопарке. Поймав мой взгляд, он быстро опустил голову. Уставился в землю. Начал бессвязно заикаться. Это были просто какие-то звуки. Не складывающиеся в слова.

— Всё в порядке, — вздохнула я. — Я уродка, я понимаю. Привыкла уже.

Мужчина попытался встать на колени. И наконец в его заикании проступили членораздельные слова. Он умолял о прощении. За что — непонятно. За то, что посмотрел на меня?

— Нет! Нет, нет, ради всего святого… — я взяла его за предплечья. Подняла обратно на ноги. — Никаких коленопреклонений. Прошу вас.

Я лишь усугубила его ужас. И теперь он дрожал. Весь трясся, как осиновый лист. Я отпустила его. Отступила на шаг. Давая пространство.

— Я не какая-то важная особа. Прекратите. Пожалуйста.

— Но вы… — сказал его друг. Оказавшийся менее пугливым. Но всё равно не поднимавший на меня глаз. — Вы же…

— Знаю! Знаю, — я взмахнула руками. Сдерживая позыв просто развернуться и уйти домой. Сбежать от этого кошмара. — Я просто Нина. Не становитесь на колени. Не величайте меня как-то иначе. Хорошо? Просто… будьте нормальными.

Мужчина издал какой-то пищащий звук. Прежде чем наконец выдавить сломанное «хорошо» и «простите, госпожа». Снова это «госпожа». Я поморщилась.

Что ж, хоть попыталась. Качая головой, я пробормотала «увидимся» и пошла прочь. Мне нужно было укрытие среди тех, кто понимал, что со мной происходит. Кто не будет падать на колени при виде меня. Что ещё важнее, мне нужен был напиток. И еда.

Теперь, когда я чувствовала запах жареного мяса, я осознала, что не ела несколько дней. Может быть, даже неделю. Время размылось. По крайней мере, отсутствие постоянной потребности в пище было удобным побочным эффектом моего нынешнего состояния. Больше не человек. Меньше проблем.

Люди, мимо которых я проходила, реагировали на меня двояко. Либо они шарахались в страхе. Либо замирали и пялились. Третьего не дано. Я рассекала толпу, словно прокажённая. Или как Самир. Они вели себя так же и вокруг него. Та же смесь страха и благоговения. Они боялись меня так же, как и его. Пусть и, возможно, по разным причинам.

Это был ад. Вся моя сущность ненавидела, когда на меня смотрят. От этого по коже бежали мурашки. Хотелось стать невидимой. Раствориться в воздухе.

Наконец я добралась до помоста, на который мне указал Горыныч. Сайлас стоял там, словно маяк во тьме. Его белый костюм отливал янтарём в свете костра. Сидеть, судя по всему, можно было только на подушках и пуфах. Уж я-то, спавшая теперь на подобном, не могла осуждать. Это было удобно, в конце концов.

Элисара возлежала на помосте. С деревянной кружкой в руке и тарелкой с едой рядом. Она что-то оживлённо говорила Сайласу. И полуобнажённому мужчине в зелёных штанах, которого я не узнала. Наверное, кто-то из её Дома.

Бледные, ледяные глаза встретились с моими. Сайлас улыбнулся.

— Нина, — его голос был тихим. Но я услышала его даже сквозь шум празднества.

Элисара резко поднялась, заметив меня. Её лицо расплылось в широкой и хищной ухмылке. Я разглядела, что её клыки — и верхние, и нижние — были заострёнными и слишком длинными. Хоть и не настоящими жалами. Но всё равно впечатляюще.

— Я не думала, что ты придёшь! — Элисара вскочила на ноги с грацией дикой кошки. Женщина была почти обнажена, как и обычно. Если не считать набедренной повязки и обилия украшений. Это, казалось, не смущало никого, кроме меня. Так что я не стала поднимать тему. К чему? — Я так рада тебя видеть. Иди! Садись! Присоединяйся к нам.

Элисара взглянула на кого-то у края помоста. Сделала взмах рукой.

— Ты! Принеси ей еды и вина. Бедняжка выглядит так, будто отчаянно нуждается в том и другом.

— Спасибо, — рассмеявшись, я покачала головой. — Это правда. Кажется, я только что поняла, что не ела несколько дней. Может, неделю. Теряю счёт времени.

Я взобралась на помост. Сайлас подошёл и протянул руку. Я приняла помощь. Его пальцы были прохладными, но сильными.

— Рад тебя видеть, — он внимательно посмотрел на меня. Отмечая моё встревоженное выражение. Его взгляд видел слишком много. — Что случилось?

— Люди не перестают на меня пялиться, — я поморщилась.

Элисара похлопала по подушке на помосте рядом с собой. Я села. А Сайлас разместился по другую сторону от жены.

— Что ж, — Элисара сделала долгий вдох. — Могу сказать, почему они таращатся. Ты выглядишь просто восхитительно.

Вид моего залитого краской лица заставил оборотня разразиться громким хохотом. Она запрокинула голову. Смеялась от души.

— О, я так рада, что ты не утратила эту свою милую привычку краснеть. Это очаровательно!

Жрец по-прежнему мягко улыбался мне. Он проявляет эмоции, — мне пришлось скорректировать свои прежние убеждения. Они были у него. Просто настолько сдержанны, что с первого взгляда их было не разглядеть. Нужно было присмотреться. Сейчас он смотрел на меня с понимающей жалостью.

— Ты знаешь, почему они смотрят. И не по той причине, на которой настаивает моя жена.

— Знаю. Но это не значит, что мне должно это нравиться. Или что мне от этого легче.

Элисара всё ещё ухмылялась. Прислонилась к руке Сайласа. Выглядела довольной, как кошка, поймавшая мышь.

— Ах, не переживай так. Они будут глазеть на свою новую прекрасную Королеву Глубин какое-то время. Это пройдёт. Они не знают, кто ты. И что ты значишь для их жизни.

Деревянная маска Элисары закрывала её лоб, виски и переносицу. Изгибалась в волосах. Образуя деревянные рога, которые сочетались с… ну, настоящими. Изящно вырастающими из её черепа. Это оставляло её глаза на виду. Она была одной из немногих в Нижнемирье, у кого были видны оба глаза.

Они были зелёными. С кошачьими зрачками-щелями. В отблесках костра они ярко поблёскивали. Делая её похожей на хищницу, коей она и была. Дикую и опасную.

— Они поймут, что ты хоть и пылкая, но не желаешь им зла. Возможно, они гадают, придётся ли им иметь дело с ещё одним венценосцем вроде Самира. Боятся повторения.

Я усмехнулась. Посмотрела на костёр. Языки пламени танцевали в темноте.

— Он, полагаю, придёт попозже. Любит эффектные входы.

— Я удивлена, что вы не пришли вместе, — в голосе Элисары слышалось любопытство.

Я удивлённо взглянула на неё. Что за вопрос?

— От тебя ещё пахнет им, дорогая, — Элисара ухмыльнулась. — Думаю, он был с тобой сегодня утром. Значит, вы простили взаимные прегрешения? Миритесь и ссоритесь?

— Это жутко, мерзко и странно, — я попыталась не выглядеть смертельно смущённой. Провалилась в этом. — Что ты чувствуешь запахи так хорошо.

— Это не было отрицанием, — Элисара прищурилась. — Я права, да?

— И как вы с ней миритесь? — прямо спросила я Сайласа. В отчаянии.

— С большой осторожностью, — последовал невозмутимый ответ. В его голосе слышалась тихая усталость.

Элисара рассмеялась. А затем издала недовольный рык. Низкий, утробный звук.

— Где этот бестолковый юнец, которого я послала за твоей едой? Наверное, слишком занят обсуждением твоего прибытия, вместо того, чтобы делать свою чёртову работу!

Элисара легко поднялась на ноги. Подошла к краю помоста. Ловко спрыгнула. Приземлилась бесшумно, как кошка.

— Неужели мне всё приходится делать самой?! — крикнула она. Удаляясь в толпу.

Она давала мне время побыть наедине с другом. И я это ценила. Даже если ей приходилось делать это в свойственной ей театральной манере. Всё у неё было с размахом.

— Золтан придёт? — наконец я нарушила молчание между мной и Сайласом.

Жрец, казалось, комфортно чувствовал себя в такой тишине. А я — нет. Мне нужно было заполнить пустоту словами. Иначе становилось неловко.

— Он уже в пути. Предпочитает являться модно опоздавшим. Создавать драму. — Сайлас помолчал. — Я рад, что ты пришла, Нина. Тебе полезно становиться частью этого мира. Принимать его. И я… рад, что ты простила Самира. И он тебя. Пусть даже это откровение было облечено в менее чем изящную форму. Как это обычно бывает у моей жены.

Я рассмеялась. Качая головой. Представила, как Элисара узнаёт обо всём этом. Наверняка вынюхала буквально.

— Она честна, это я ей признаю. Прямолинейна до неприличия.

Мой смех затих при мысли о колдуне. Я задумчиво посмотрела в толпу. Интересно, где он сейчас? Что делает?

— Я не могла держать на него обиду. Я пыталась. Честно пыталась. Просто не получалось. Злость уходила, как вода сквозь пальцы.

— Тогда почему ты выглядишь такой несчастной из-за этого? — голос Сайласа был мягким. Без осуждения.

— Я ужасно себя чувствую. Я чувствую, что предаю Гришу. Моего друга. Моего мёртвого друга.

— Если бы он убил твоего друга из холодной ненависти — возможно, — Сайлас протянул руку. И я поразилась, как мягко он коснулся моего плеча. Утешая. Его прикосновение было прохладным. Собственного тепла у него не было. Это было непривычно. Но не неприятно. — Прощать — никогда не ошибочный выбор. Никогда. И после какого промежутка скорби твоё принятие любви к колдуну стало бы приемлемым? Год? Сто? Тысяча? Когда бы это было правильно?

— Не знаю, — призналась я. Голос дрогнул.

— Тогда поверь мне. Тому, кто прожил так долго. Слишком долго. Бег времени не исцеляет раны. Он лишь затвердевает шрам. Делает его менее заметным. И даже тогда, по какой шкале ты стала бы измерять уместность своих чувств? — Сайлас вздохнул. — Нет, я думаю, ты поступила правильно. Ты показала ему и всему миру, что с тобой не стоит шутить. Во время его суда, ты была сильной. То, что вы оба двигаетесь вперёд так скоро, вселяет в меня надежду на будущее. Надежду, которой не было давно.

Я не смогла сдержаться. Поднялась и обняла вампира. Его холодное тело под моими руками. Он тихо рассмеялся в ответ. Крепко обнял меня. Высокий, худощавый мужчина знал, что сказать. И от его слов мне едва не захотелось заплакать. От облегчения. От благодарности.

— Спасибо, Сайлас. Правда, спасибо.

Прежде чем вампир успел ответить, я услышала смех позади себя. Знакомый, раскатистый.

— Ну-ну! Я отлучилась на минуту за твоей едой. И как только повернулась спиной, застаю тебя в объятиях моего мужа. — в голосе Элисары слышалось веселье. — Хитрая бестия, не зря ты околдовала колдуна.

Я, наверное, побагровела. Отпрянула от Сайласа. Снова села на пятки. Боже, как неловко. Элисара взбиралась обратно на помост. С тарелкой еды в одной руке и кружкой в другой. Судя по её озорной ухмылке, она ни капли не злилась. Наоборот, выглядела довольной.

— И ты даже ещё не пьяна. Мои планы на вечер начинают сбываться. Отлично!

— Я не… это не… — я попыталась и не смогла подобрать слов. Язык заплетался.

— Я принесла тебе вина, не пиво. Думаю, тебе нужно что-то покрепче на этот вечер, — Элисара протянула мне деревянную кружку и тарелку с едой. Игнорируя моё бессвязное бормотание. — Ешь, пей. А потом можешь распоряжаться моим мужем, если пожелаешь. Я не против поделиться.

— Я… я просто была благодарна за его слова, вот и всё, — выдавила я. Хотелось провалиться сквозь землю.

— Пф-ф! Тебе не нужно извиняться, — Элисара устроилась между нами. Откинулась на локти, глядя на меня с озорным блеском в зелёных глазах. — Я понимаю влечение к живой статуе, не забывай. Сама через это прошла.

— Я не… — я поняла, что попала в ловушку. — То есть, я… не то чтобы он непривлекателен, но…

— О, это слишком забавно! — Элисара хохотала, стуча пяткой по помосту. Она успокоилась ровно настолько, чтобы продолжить дразнить меня. — Он прекрасный любовник, уверяю тебя. Полагаю, тебе нравится жёстко и властно? Судя по твоему нынешнему избраннику? Что ж, он может таким не казаться. Но стоит крови коснуться его языка, как в нём просыпается настоящий демон. Поверь мне на слово.

— Дорогая. Будь добра к ней, — тихо произнёс Сайлас. Обращаясь к жене. Он наблюдал за происходящим с видом кроткого и измученного терпения. Говорившим, что он через это уже проходил. Много раз. — Если не к ней, то ко мне. Пожалей хотя бы меня.

— Ладно, уступлю. Подожду, пока она опустошит пару кружек вина. Прежде чем возобновлю атаку. — Элисара хихикнула. — И, возможно, когда меню станет более подходящим, соблазню её.

Я постаралась не вдумываться в её слова. Какое ещё меню? Вместо ответа я воткнула вилку в кусок колбасы. Откусила. На вкус она была восхитительна. Пряная, сочная, с дымком. Все мои опасения насчёт того, что это мясо чудовища — или того, что оно когда-то было кем-то, — казались теперь менее важными. Чем раньше. Голод брал своё. Мало-помалу это место становилось домом.

— А где твой спутник, кстати? — спросил Сайлас, когда я проглотила. Явно решив сменить тему. Спасти меня от жены.

— О, да! Я просто умираю от желания встретить твоего зверька, — Элисара всё ещё ухмылялась. Полулежа на коленях жреца. — Сайлас рассказал мне о нём всё. Звучит восхитительно драматично.

— Горыныч готовится к эффектному входу. Он не может устоять перед искушением быть чрезмерно драматичным, — в моём голосе звучала вся та неудовлетворённость, что я чувствовала. Но, по крайней мере, я, возможно, перестану краснеть. Теперь, когда Сайлас сменил тему. С подначек Элисары — или не совсем подначек — уговорить меня переспать с ним.

— Я слышала, — оборотень поднесла к губам свою грубо вырезанную деревянную кружку. Отпила. — Владыка Каел, Самир и Золтан ещё не прибыли. Как и Торнеус. Лириена… где-то здесь, уверена. Мне всё равно, — Элисара пожала плечами. — Эту женщину мне сложно отследить. Она как призрак.

— Горыныч подождёт, пока не сможет произвести наилучший эффект, — я поднесла к губам бокал с вином. Сделала глоток. И почти сразу же чуть не выплюнула жидкость обратно. Что за…? Чудом я проглотила её. Не пролив и не выстрелив носом. — Что это, чёрт возьми, такое?

Элисара снова залилась раскатистым хохотом. Вне себя от восторга. Сайлас вновь выглядел извиняющимся за свою жену. Его лицо говорило: «прости, я предупредить не успел».

— Ах, бедняжка! Ты правда не изменилась. Всё такая же невинная.

Я заглянула в свой бокал. Сглотнула. Пытаясь понять послевкусие во рту. Это было вино. Красное, терпкое. Но в нём было что-то ещё. Медно-горькое и неуловимое. Слегка перебиваемое сладким красным вином, с которым его смешали… был вкус крови. Отчётливый и странно знакомый.

— Вы все пьёте кровь? То есть, я знаю, что он вампир, — я кивнула на Сайласа. — Но вы все?

— Да, мы все пьём кровь. Тогда как моему Сайласу и его сородичам она нужна, чтобы выжить. Мы лишь жаждем её. В этом есть наслаждение. Сила. Это то, что объединяет нас. — Элисара улыбнулась. — Мы все из крови. И потому мы наслаждаемся ею. Даже ты, теперь. Хочешь ты того или нет.

— Так… чья кровь в вине? — я с нездоровым любопытством заглянула в бокал. Не уверенная, хочу ли я знать ответ.

Элисара фыркнула. Небрежно махнула рукой.

— Не о чем беспокоиться. Они ненадолго мертвы. Потом встанут и пойдут дальше.

Я вдохнула. Задержала дыхание. Медленно выдохнула, считая до десяти. Пытаясь переварить эту информацию.

Теперь, я одна из них. Могу сопротивляться сколько угодно, но это ничего не изменит. У меня эти знаки на лице. И Вечные не позволят мне просто обменять их на футболку и билет домой. Это невозможно. Я знаю, каково это — умереть по-настоящему и воскреснуть. Какая-то часть меня просто сдалась в этой бесполезной борьбе. Приняла новую реальность.

У меня и так было достаточно проблем. Приходилось отказываться от безнадёжных битв, когда это было возможно. Выбирать, за что стоит бороться. А это — не та битва.

— Что ж, в чужой монастырь со своим уставом не ходят… — Я подняла бокал. Отпила. Теперь, когда я ожидала этот вкус, он оказался не так уж плох. Даже приятный, в каком-то извращённом смысле. Я больше не была человеком. Не совсем. Вкус крови во рту подтверждал это. Он должен был вызывать отвращение. Но вместо этого я сделала ещё один глоток. И ещё один.

— Вот это настроение! — Элисара плюхнулась обратно на колени к Сайласу. Положила голову ему на бедро. Выглядела довольной. — Я знала, что ты быстро освоишься.

— Я не буду спрашивать про еду, — я просто принялась делать всё возможное, чтобы насладиться ею такой, какая она есть. Вкусной. Ароматной. И, боже, как же я была рада вину. Хоть в нём и была кровь. У меня было чувство, что мне понадобится немного жидкой храбрости. Чтобы пережить этот вечер. И, возможно, всю свою новую жизнь в этом странном, диком мире.