Короля играет свита

Глава 2 Яна

К сожалению, лечь спать в этот день мне пришлось еще не скоро. Правда, и без того сознание прояснилось быстро и окончательно. Даже про больную голову я почти сразу за была…

Взявшись за замок, я с негодованием поняла, что дверь не заперта. Неблагодарные гости ушли, оставив меня спящей в открытой квартире. Конечно, с таким охранником, как Дизель, бояться было особенно нечего. Вид пес имел устрашающий. На людей бросаться мы его, правда, не учили, но лаял он ужасно свирепо и очень громко! Я бы обязательно услышала, что в квартире появились чужие. Однако разбудить меня сегодня ночью… Впрочем, все обошлось, и ладно.

Дверь я открыла, Дизель со всех лап рванул на улицу, а я в недоумении застыла в дверном проеме. Напротив моей квартиры лежал мужчина. Лицо его я не видела, но, судя по всему, он был молод, красив и не беден. Об этом говорило все: костюм, шикарные часы на откинутой руке, зажатый в ней сотовый далеко не дешевой модели. Слегка удивила одежда. Вернее, не то, что на нем было надето, а как раз то, что отсутствовало. На календаре у нас значилось начало весны, март, если точнее, но погода об этом как будто забыла. Холодно почти по-февральски. Несмотря на это, на мужчине был всего лишь пиджак и никакого намека на пальто, куртку или хотя бы теплый свитер. Возможно, уже успела постараться местная шпана. Раздеть пьяного хулиганам раз плюнуть, но тогда они, наверное бы, и часы с мобильником забрали… Нет, скорее всего, мужчина пришел не с улицы, а, наоборот, из какой-то квартиры направлялся немного проветриться на свежем воздухе. Да вот не дошел… Н-да…

Странно. К кому, интересно, в наш подъезд заскочил такой дядечка шикарный и где он, бедный, так надрался в девять-то утра? Тяжко ему просыпаться будет, искренне посочувствовала я будущему собрату по похмелью.

Еще секунд десять полюбовавшись на странного незнакомца, я уже практически повернула обратно к вожделенной постели, когда снизу раздался звон бутылок, топот и укоризненный голос моей соседки Танечки с пятого этажа. Тане всего восемь лет, но в их семье она единственный трезвомыслящий человек в прямом и переносном смыслах. Для своих лет она на удивление хозяйственна и рассудительна. Вот и сейчас Таня шла из магазина с целым пакетом продуктов для их многочисленного семейства.

– Тетя Яна! Ну что же вы стоите? Заберите своего дядю поскорее, а то Никулишна из семнадцатой квартиры уже хочет его в милицию сдать. А в вытрезвителе знаете какие штрафы! – тяжело вздохнула она, явно повторив слова и интонацию за кем-то из взрослых, и уже от себя, по-простому, добавила: – Да и холодно, простудится же. Я еще утром, когда он от вас выходил, ему говорила: наденьте, дядя, пальто, не май ведь месяц. А он посмеялся только и говорит: «Меня другое греет». Вот и нагрелся, горемыка. – Девочка опять перешла на тон кумушек с лавки у подъезда. – И где это он этой окаянной водки с утра нализался?.. Да вы, тетя Яна, хоть телефон у него заберите, а то к Ваське друзья идут, я видела, у магазина собираются, так стырят же, неужели не жалко?

Слова эти Танечка договаривала уже, поднимаясь на свой этаж, аккуратно подняв тяжелый пакет, чтобы не стукнулся о ступеньки и не побились банки, дружно звенящие внутри.

Проводив ее взглядом, я стала переваривать услышанное. Когда дошла до места, где красавчик выходит из моей квартиры в семь утра, спать расхотелось совсем. Я еще раз повнимательнее присмотрелась к мужчине. Нет, видимо, Танюша ошиблась этажом или квартирой спросонья. А жаль вообще-то. Даже в таком непрезентабельном виде, лежа на полу в подъезде, парень выглядел, пожалуй, посимпатичнее вчерашнего жениха Марины, и, уж конечно, его даже рядом было не поставить с «замухрышкой» Славиком.

Я уже собралась было закрыть дверь, но тут меня посетила неожиданная мысль. А что, если это банальный вор? Дверь-то у меня всю ночь была открыта. Хотя, конечно, такая версия очень и очень маловероятна. Во-первых, если он ушел от меня в семь, то что он делает здесь в девять? Вернулся, что ли, еще раз? Сомнительно. Судя по всему, выходя якобы от меня, он ничего крупного с собой не выносил, хозяйственная Танечка заметила бы это обязательно, а мелкого – золота-брильянтов-баксов – у меня не столько, чтобы уносить в две ходки. И наконец, зачем тогда он так напился?! Спиртным несет аж метра на три.

Нет, видимо, девочка все-таки ошиблась, и повезло кому-то другому. Хотя пьющий человек не подарок. Даже красивый и с дорогим сотовым телефоном. Кстати, о телефоне. Права Таня: Васькины друзья обязательно украдут его, если увидят. Надо забрать пока. Верну, когда придет в себя. И часы не мешало бы снять на время. Можно записку в карман положить, чтобы, как очухается, знал, где искать свою пропажу.

Я наклонилась и осторожно потянула телефон из руки незнакомца. Он поддался неожиданно легко. Я повертела в руках дорогой серебристый мобильник и сунула в карман. Потом присела на корточки, прикидывая, стоит ли снимать часы или просто аккуратно прикрыть их рукавом пиджака… Нет, все-таки лучше снять от греха подальше. Я взяла парня за руку и… испугалась. Вскочив, я со страхом попятилась к своей двери.

Едва дотронувшись до ледяной руки незнакомца, я сразу поняла, вернее, даже не поняла, почувствовала – ОН МЕРТВ!

Я с ужасом смотрела на мертвого человека, распластавшегося у моих ног, и не могла сдвинуться с места. Боже, какая я дура! Стою тут, рассуждаю, а человеку скорая нужна. Он и не пьяный, возможно, мало ли откуда может спиртным пахнуть. Вон в углу разбитая бутылка из-под водки валяется, а под ней большое мокрое пятно… Наверное, он и уронил, когда падал. Неудивительно, что пахнет спиртом на весь подъезд. От обычного пьянчужки так одуряющее сильно пахнуть вообще не должно… А вдруг сердце больное у него или еще что. А вот запаха этого хватило, чтобы он тихо умирал, а жители нашего подъезда, привыкшие к «трупам», от которых несет спиртом, спокойно через него перешагивали. Да еще и ругали, что не мог прилечь где-нибудь в уголке и не мешать добрым людям ходить по своим утренним надобностям.

Хотя, конечно, особо ругать себя мне было не за что. Конечно, до этого в жизни я не видела ни одного трупа так близко, но все же моих познаний в медицине хватило, чтобы понять – помочь парню при всем желании я все равно бы не смогла. Пока мы беседовали с Татьяной, он уже был мертв и, судя по ледяной окаменевшей руке, давно.

Да, жизнь несправедлива: молодой, красивый, богатый, а здоровье так подвело. Обидно… Вот ведь не повезло парню… Надо бы милицию вызвать. Хотя, может, Никулишна вызвала уже. Что-то такое, кажется, Таня говорила? Пойду умоюсь, причешу волосы и зайду в семнадцатую квартиру, узнаю.

Но заходить не пришлось. Не успела я почистить зубы, как послышался визгливый голос Никулишны с площадки перед дверью.

– Да ты, в конце концов, шалава, заберешь хахаля своего или нет?! Мне тележку надо провезти, а он тут разлегся! Как, значит, колобродить всю ночь, нужен был, а теперь пусть валяется, как коврик тамбурный?!

Вслед за этим дверной звонок взорвался у меня в голове оглушительной трелью. Я сильно разозлилась, честно говоря, от таких обидных и, главное, несправедливых обвинений. Быстренько вытерев лицо полотенцем, выскочила на площадку и неожиданно грубо рявкнула:

– Во-первых, я не шалава! Во-вторых, мужик не мой. В-третьих, хватит орать на весь подъезд, голова болит!

Никулишна оторопела. Замолчала даже на пару секунд и заголосила с новой силой, явно призывая соседей в свидетели и сочувствующие:

– Голова болит?! Да как ей не болеть-то, милая?! У всего подъезда болит головушка после ваших вчерашних кандыбасов! Музыку на все пять этажей слыхать было! Скандал учинили, драку, стекло на втором этаже разбили! Тебя этот мужик на руках домой тащил, ты песни орала, с ним все целоваться лезла! На втором этаже весь пол загадили, розами, видишь ли, пол устилали, а убирать кому?! Ах ты, шалава! Шалава ты подзаборная и есть! Вешаться, значит, на мужика всю ночь можно, а потом замерзай-подыхай, даже из квартиры выбросила?! Все, кончилось мое терпение! Иду вызывать милицию! Надо было еще ночью вызвать, хоть бы выспались спокойно, да тебя пожалели, прошмандовку! А она еще орать тут будет!

Договаривала это Никулишна уже из дверей своей квартиры, куда направилась с твердым намерением вызвать милицию.

Ни один из соседей, знакомых с буйным нравом Никулишны, так и не вышел. Но я уверена, в каждой из квартир на этаже к двери прильнуло любопытное ухо, а может, и не одно.

Но меня это не волновало. Я была ошеломлена, буквально пригвождена к месту гневной тирадой соседки. Несмотря на свою склочность, врать она не стала бы никогда. Значит, каждое слово, сказанное сейчас Никулишной, – чистая правда…

Этот парень был у меня, нес на руках, устилал путь лепестками роз, я целовала его. В семь утра он ушел отсюда веселый и довольный, потом вернулся и… УМЕР… Ужас! Этого просто не может быть. Я его не знаю. Да, у меня вчера были гости, мы пели песни и веселились, но… но его-то среди гостей не было! Откуда он взялся, боже мой?! Может, он пришел позднее, может, это очередной «жених» от Маринки? Она поняла, что «замухрышка» Славик совершенно мне не подходит, и решила сменить на другого? Но это вряд ли, не было в окружении моей подружки такого шикарного парня. А уж если бы вдруг затесался этот молодой человек в ряды Маринкиных поклонников, фигушки бы она отдала его мне. И все же откуда-то он ведь взялся…

Видимо, я долго так рассуждала, стоя босиком на лестничной площадке, потому что ноги заледенели, и это вернуло меня к реальности. Я побрела к себе в квартиру, не совсем представляя, что делать дальше. Похмелье как рукой сняло, про больную голову я забыла. Поразмышляв минуты три, я поняла, что сделать сейчас могу единственное – позвонить Маринке и узнать, что за ерунда вчера происходила в моей квартире, чем закончилась вечеринка и куда подевались все гости… Боже мой, как же я корила себя за выпитую вчера лишнюю рюмку! Мама дорогая! Да ни разу в жизни больше! Ни единого раза!

Телефон Марины не отвечал. Это меня в принципе не удивило. Если она вообще дома, то проснется не раньше двенадцати часов, у нее ведь Дизеля нет, а Олег, ее муж, в командировке. Набрав Маринкин номер еще раз пять, я поняла, что разговор с подругой пока придется отложить. Скорее всего, она просто-напросто отключила телефон, чтобы не мешал спать.

Милиция прибыла минут через сорок, и это очень даже быстро, если учесть, что вызывали-то ее не к трупу, а к обычному алкоголику. За это время я успела привести квартиру, себя и свои мысли в относительный порядок и уже собиралась выпить чашечку кофе на вновь прибранной кухне, когда в дверь позвонили.

На пороге стоял наш участковый дядя Гриша. Видимо, его послали разобраться по вызову Никулишны. Он смотрел на меня укоризненно и явно осуждал за черствость к мужику, с которым пила всю ночь и которому теперь по моей вине грозит загреметь в вытрезвитель. Как я поняла, он пришел, чтобы решить эту проблему со мной полюбовно: помочь затащить мужика в квартиру, промочить горло на моей кухне чаем или чем-то покрепче, если угощу, ну и благополучно потом вернуться домой к жене, детям и внукам. Сегодня все-таки воскресенье, и грех его портить из-за того, что кто-то перебрал лишнего. Дело-то житейское… Но звонок от зловредной пенсионерки получен, надо реагировать. Вот он, дядя Гриша, и реагирует.

Все это четко и ясно отразилось на лице участкового, но, увы, помочь ему я не могла ничем. Воскресенье его, так же как и мое, было безнадежно испорчено трупом незнакомого молодого человека на холодном полу в подъезде.

Об этом с горечью в голосе поведала я дяде Грише, об этом же он сурово и лаконично сообщил по телефону «кому следует». Кофе с остатками вчерашнего торта я все же выпила, только не одна, а в компании участкового. В процессе чего, под проницательным взглядом старого опытного милиционера, изложила всю историю так, как я ее узнала сегодня утром со слов соседей. От себя добавить мне было нечего.