Кошка Баскервиллей

Глава 5

Вход во второй подъезд был открыт, но все проходы к лифту были отрезаны. Сам лифт был перетянут желтой полицейской лентой, на которой висела табличка: «По техническим причинам лифт не работает».

Знаем мы эту техническую причину. Я могу спокойно пролезть под ленту, но что толку, если лифт мне не открыть. Тут сложнейший механизм, но все, что мне нужно было, я уже разглядела на фотографиях у Гаврилова.

Жаль, но здесь мне делать нечего.

Потоптавшись еще немного на пороге, я вернулась во двор несолоно хлебавши.

Бабулек у подъезда уже не было. Еще бы, сейчас вечером самое время для любимых сериалов. Их теперь от телевизоров и клещами не оттянешь.

Я присела на скамейку, которую еще недавно занимали бабушки, и воззрилась на свой телефон. Неожиданно мой взгляд упал на кусты, находящиеся как раз за скамейкой. В них виднелось что-то белое.

Но разглядеть это что-то можно было только со скамейки, от подъезда за разросшимися зарослями ничего не было видно.

Я потянулась и достала из кустов белый шелковый платок с монограммой в виде двух вышитых букв «Т» и «Д». С одного уголка платок был выпачкан чем-то красным.

Я принюхалась. Нет не краска, не кровь, но я определенно знаю, что это: красная помада. Держу пари: та самая, которой была нанесена надпись в лифте. А потом убийца, выбегая из подъезда, вытер руки от помады и зашвырнул платок подальше.

Тогда буквы «Т» и «Д» определенно принадлежат Таисии Дятловой. Значит, этот платок ее.

Кто в наше время носит носовые платки? При насморке обычно пользуются бумажными аналогами. А здесь шелковый, дорогой, ручной работы с монограммой – тяга к красивым и стильным вещам у Таисии явно имелась.

Теперь у меня появилась суперулика. Здесь явно могут быть отпечатки пальцев убийцы, но почему он выбросил платок именно здесь, а не забрал с собой? Так сильно нервничал? И что у нас за доблестные полицейские, если не заметили такую важную улику?

Но их я понять могу.

Весь день на этой скамейке кучковались бабушки из нашего дома. Обсуждали такую важную новость, смаковали детали. Зинаида Петровна и Лидия Степановна еще долго будут у нас главными героинями двора. Полицейские не смогли подвинуть пенсионерок. А платок можно увидеть только с этой лавочки. И то сейчас, в надвигающихся сумерках, он забелел в кустах, а при свете дня его не было видно.

Так, задумавшись о своих дальнейших шагах, я вдруг всей своей кожей почувствовала надвигающееся НЕЧТО. На огромной скорости к подъезду подъехал белый фургон с логотипом местного телеканала на борту. Из фургона высыпали люди, принялись устанавливать аппаратуру. Шустрая рыжая девчонка в коротком обтягивающем платье, в которой я не без труда узнала известную телеведущую, принялась громко вопить на операторов:

– Леха, ну кто так свет ставит?! Ты же знаешь, меня с левой стороны снимать нельзя!

– Гоша, быстрее. Сейчас тээстэшники приедут, надо раньше их все снять!!

– Полина, ну где ты возишься? Неужели так сложно найти мне хоть одного вменяемого свидетеля??

Белобрысая Полина в смешных очках на носу, с тощей косичкой и пирсингом в левой ноздре меланхолично разглядывала окрестности. Кроме меня, сиротливо сидящей на скамейке, и бомжихи Зои, с вожделением копошившейся в мусорном баке, поблизости никого не было.

Полина, немного поразмыслив, метнулась ко мне.

– Девушка, – немного растягивая гласные и причмокивая жвачкой, обратилась она ко мне, – девушка, вам можно задать пару вопросов перед камерой?

– Каких вопросов? На предмет чего?

– Ну, того, что сегодня утром тут произошло?

– А что сегодня утром тут произошло? – включила я дурочку.

– Ну, тут у вас актрису убили.

– Да, а кто вам это сказал? – продолжала я валять ваньку.

– Ну, все говорят.

Это слово «Ну», без которого не могла общаться горе-журналистка, и ее тупое безразличие ко всему позволили мне немного «поразвлечься».

– Полина, ну что там?? Тащи свидетельницу сюда! – орала рыжая с другой стороны детской площадки.

– Ну а давайте мы вам денег дадим, и вы все скажите.

– А что я должна сказать?

– Ну, все, что нужно, – продолжала тупо мычать Полина.

– А что нужно? Кому нужно?

– Ну, нам нужно, нужно телезрителям.

Вся ситуация меня безумно смешила. Я многое могу рассказать про убийство актрисы Дятловой, но, понятное дело, я не буду этого делать перед камерами. Тем более я не люблю светиться в «зомби-ящике». При моей профессии лучше всегда оставаться в тени. Но объяснять что-либо горе-Полине я не собиралась, а продолжала «тупить». Может быть, она сама все поймет и оставит меня в покое?

– А сколько вы денег мне дадите? – кривлялась я.

– Ну, много у нас нет. Мы же не первая кнопка.

– Ну а какая вы кнопка? А сколько сможете дать?

– Ну, надо у Авдеевой узнать.

– Ну узнайте.

Этот диалог повторяющегося «Ну» со стороны, наверное, казался безумной пародией на разговор. Полина даже не понимала, что я ее передразниваю. И пока она, что-то бормоча себе под нос, скорее всего ругательства в мой адрес, потянулась в сторону рыжей телеведущей, я успела улизнуть в свой подъезд. Но журналисты ничуть не обиделись, потому что, услышав из своего вечно открытого окна приезд телевизионщиков, накрасив губы лиловой помадой и наскоро причесавшись, из подъезда выскочили Лидия Степановна и Зинаида Петровна.

Вот они – звезды теленовостей. Вцепились в локоток Полины, одна с одной стороны, другая – с другой. Они сами встали перед камерой и принялись рассказывать свою версию событий. Им и деньги не нужны, вот их минута славы.

Ну что ж, я за них рада. Опять это пресловутое «Ну». Неужели от Полины заразилась? И теперь так и буду всегда разговаривать?

Я вернулась в свою квартиру и снова попыталась дозвониться таксисту. У Ашота был выключен телефон. Поужинав и выпив большую чашку зеленого чая без сахара, я умылась и пошла спать. Перед этим обязательно проверила, чтобы телефон мой не был выключен и не стоял на беззвучном.