Кошмар Гримстоунских болот

VI

Вечер выдался пронзительно холодным, и мы были счастливы вернуться в гостиницу, окна которой приветливо светились в темноте. Понс, извинившись, ушел в свою комнату, а я — в свою. Я не видел его, пока в половине восьмого не спустился к обеду. Стол был накрыт в просторной столовой, отделанной дубовыми панелями и украшенной медными подсвечниками, но с электрическими лампочками вместо свечей.

Я не особый любитель подобных вещей, но эта ночь, призывно пылающий камин, на удивление хорошо приготовленная жареная говядина на ужин — все это позволило на время выбросить из головы нашу миссию на болотах. Понс был в ударе. По внешнему виду немолодых официантов он так точно воссоздавал историю их жизни, что она, как наяву, проносилась перед моим мысленным взором.

Тем вечером в обеденном зале было немноголюдно, и наш официант указал нам на двух мужчин: пожилого джентльмена в облачении священнослужителя, обедавшего в одиночестве в укромном уголке возле камина, и румяного, широкоплечего молодого человека, сидящего через два стола от него. Молодой человек поймал наш взгляд и дружелюбно кивнул.

Наш официант в ответ на расспросы Понса заметил:

— Это мистер Норман Найт. Полагаю, прибыл из колоний. Он уже здесь довольно давно и каждый день ездит по делам в Грейвсенд.

— Ну надо же, — сухо проронил Понс.

Мой друг с интересом наблюдал за пожилым человеком, который толкал перед собой тележку с десертом с таким видом, точно сразу же упадет, если у него вдруг отнимут тележку.

— Такие старомодные служащие бесценны, Паркер, для получения информации о событиях и людях. К сожалению, это вымирающий вид.

Он окинул зал острым взглядом.

— Бьюсь об заклад, что к вечеру мы уже будем знать гораздо больше о Стейвли и окрестностях, чем по прибытии.

— Не сомневаюсь, Понс, — бросил я в ответ. — А какие у вас планы?

— Бар в соседнем зале, Паркер. Место, где все равны, а вино — или в нашем случае пиво — развязывает языки и просто создано для получения информации. Нередко от таких, на первый взгляд пустяковых, вопросов зависят серьезные дела. Припоминаю, как однажды фраза, случайно оброненная в отдельном кабинете маленькой таверны на Тайт-стрит, позволила мне распутать одно дело — крупный международный скандал.

— Не думаю, что слышал об этом, Понс.

Солар Понс, усмехнувшись, покачал головой:

— Я вам обязательно расскажу, но не сегодня. Должно пройти немало времени с момента окончания очередного дела, прежде чем оно сможет занять свое место в ваших записках. Ну а сейчас мы идем по следу кошмара Гримстоунских болот.

Несмотря на шутливый тон разговора, после этих слов Понса у меня тревожно засосало под ложечкой. Я проследил за направлением его взгляда сквозь стеклянную перегородку, отделявшую обеденный зал от бара, и увидел, что бар битком набит.

— Похоже, здесь полно народу, Понс.

— А почему бы и нет, Паркер. В таких захолустьях это обычное дело. В темное время года народ со всей округи стекается в одно место. Полагаю, среди них вполне может быть и наш человек.

— Вы говорите о Тобиасе Джесселе?

Солар Понс бросил на меня одобрительный взгляд:

— Блестяще, Паркер! Вы растете прямо на глазах. Пациент доктора Стренджвейза — единственный, кто видел призрак, за исключением Гримстоуна и его племянницы.

— А ведь вполне может случиться так, что он прольет свет, в буквальном смысле слова, на это темное дело.

Солар Понс расписался на чеке, который подал ему пожилой официант, я же оставил на столе кой-какую мелочь ему на чай, и мы, прихватив с собой кофе и ликеры, переместились в соседнюю курительную комнату. Комната эта соединялась с баром и представляла собой прекрасный наблюдательный пункт за теми, кто толокся в его душной атмосфере.

Через минуту Понс, извинившись, куда-то отошел. Обнаружил я его уже в баре, где он увлеченно беседовал с каким-то старикашкой. Красный нос старикана, а также глаза в сеточке лопнувших сосудов свидетельствовали о том, что их хозяин явно был не прочь приложиться к рюмашке.

— А, вот вы где, Паркер! — воскликнул Солар Понс, когда я пробрался к нему сквозь клубы табачного дыма. — Я взял на себя смелость заказать и на вашу долю.

Он подтолкнул ко мне рюмку хереса и приветственно поднял свою.

— Это мистер Тобиас Джессел, у которого есть кое-что интересное для нас. Сделайте одолжение, закажите себе еще, Джессел.

— Благодарствую, сэр, — с готовностью откликнулся старик.

У него была шкиперская белая бородка, а фуражка морского образца и синяя одежда из плотной ткани придавали ему сходство с моряком, хотя, судя по словам Понса, он в жизни дальше болот нигде не бывал. Но Джесселу явно хотелось, чтобы его принимали за морского волка. Когда ему принесли выпивку в оловянной кружке с его инициалами, он вытер рот тыльной стороной ладони, причмокнув от удовольствия.

— Сэр, местный люд потешается над моими рассказами, но очень скоро это желание у них пропадет.

Солар Понс бросил на него испытующий взгляд:

— Почему вы так думаете?

Старик покачал головой:

— Странные дела творятся на болотах, сэр. Особенно в тоскливые зимние вечера. Духи ушедших в мир иной.

Солар Понс молча созерцал нашего собеседника поверх очков. Шум в баре стоял просто оглушительный. Все, казалось, старались перекричать друг друга. Похоже, этим вечером здесь собрались все жители болот.

— Меня больше интересуют недавние события, нежели призраки прошлого, Джессел. Если только они не имеют отношения к настоящему.

Старик поставил кружку на полированную стойку из красного дерева и стал задумчиво следить за суетливыми перемещениями помощника бармена. Прижав к лицу морщинистую руку, Джессел произнес:

— А кто говорит, сэр, что прошлое не имеет отношения к настоящему? Есть такие — и я среди них, — кто верит, что да, имеет; что за всеми нашими поступками на этой земле, от колыбели до могилы, тянется длинный след.

У Понса загорелись глаза, и он бросил на меня многозначительный взгляд:

— Да вы, оказывается, философ, Джессел. Доктор Стренджвейз говорил мне, что недавно на болотах вы видели нечто жуткое.

— Истинная правда, сэр.

Старик перешел на доверительный шепот, хотя подслушать в нашем укромном уголке на фоне царящего в баре гвалта было просто-напросто невозможно.

— Это случилось поздно вечером. Я вышел из бара и возвращался домой по дороге через болота. Домик мой милях в двух отсюда. Была чудесная, хоть и морозная, лунная ночь. Над болотами стелился легкий туман. Я уже почти поравнялся с дорогой на насыпи, той, что ведет к поместью Гримстоунов, когда услышал тихий такой звук.

— Какого рода звук?

— Точно треск камыша, сэр.

— Понимаю, продолжайте.

— Ну, сэр, я, естественно, обернулся. Я, конечно, чуть выпил, но враз протрезвел, смею вас уверить. С края болота поднималась призрачная голубоватая фигура, объятая пламенем. — Глаза старика наполнились ужасом, и он еще больше понизил голос, так что я уже с трудом разбирал слова. — Точь-в-точь как на картинках, где грешники жарятся в аду.

— На редкость уместное сравнение, Джессел, — сдержанно заметил Понс. — А что делала эта фигура?

— По моему разумению, она направлялась в поместье Гримстоунов, сэр. Я, естественно, заорал, так как очень уж напугался. И почти сразу же фигура исчезла.

— Исчезла?!

— Исчезла, сэр. Словно занавеску задернули.

— Очень интересно, Паркер, — обратился ко мне Понс.

— И вправду, Понс. Случай, практически аналогичный тому, что произошел с Гримстоуном, — ответил я.

— Рад, что вы уловили связь, — заметил мой компаньон и снова повернулся к старому Джесселу. — А вы подошли к тому месту, где видели фигуру?

Наш осведомитель презрительно скривился.

— За кого вы меня держите, сэр? За дурака, что ли?! — возмущенно воскликнул он. — Смею вас уверить, я и за тысячу фунтов к этой дороге близко не подойду. Я взял ноги в руки и только дома, заперев дверь на засов, почувствовал себя в безопасности.

Солар Понс улыбнулся и набил трубку новой порцией табака. Раскурив трубку, он заказал Джесселу еще порцию выпивки. Его проницательные глаза, казалось, видели старика насквозь.

— А теперь внимание, Джессел, так как это чрезвычайно важно. Когда вы впервые заметили фигуру, она была ниже уровня дороги или прямо на насыпи?

На лице старика появилось удивленное выражение.

— Внизу, прямо под уступами, сэр. Точно говорю.

Солар Понс заинтересованно кивнул.

— А ветер был тогда? Подумайте хорошенько!

Старик почесал голову и одновременно поднял свободной рукой кружку.

— Ну, кой-какой ветерок поднялся, сэр. Он дул порывами, и я заметил, что он сносит туман по краям болота.

— Благодарю вас, Джессел. Вы мне оказали неоценимую помощь. Вот вам гинея за беспокойство.

Отмахнувшись от рассыпавшегося в благодарностях старика, Солар Понс, уже с другим выражением лица, повернулся ко мне:

— Ни слова о том, о чем мы только что говорили, Паркер! Ах, доктор Стренджвейз! Рад вас видеть. Не желаете ли присоединиться? Херес просто отменный!

— Благодарю вас, мистер Понс. Если не возражаете, я бы лучше выпил виски.

— Как вам будет угодно. А вам, Паркер, еще порцию?

Бородатое лицо доктора было обветренным и красным от холода. Он растирал руки, оглядывая переполненный бар.

— Как там мой пациент, доктор Паркер?

Я улыбнулся:

— Вы имеете в виду старого мистера Гримстоуна? Мы были у него сегодня вечером. И боюсь, что вам еще долго ждать своего гонорара, как, впрочем, вы и говорили.

Стренджвейз слегка помрачнел.

— Ну, здесь имеются и другие способы взыскания долгов, — бесстрастно сказал он. — А вдруг ему в ближайшее время срочно потребуется медицинская помощь?

Хмыкнув, доктор потянулся за стаканом, предложенным ему Понсом. Я уж было поднял свою рюмку, как вдруг увидел рядом с собой светловолосого молодого человека, который, моргая, смотрел прямо на нас.

— Джентльмены, извините за вторжение. Меня зовут Норман Найт. Я так понимаю, вы тоже остановились в этой гостинице?

— Да, действительно, мистер Найт. Присоединяйтесь. Разрешите вас угостить?

— Нет, благодарю вас, мистер Понс, я еще свое пиво не допил, — покачал головой молодой человек и повернулся к Стренджвейзу. — Из разговора я понял, что вы доктор. Я вынужден много ходить пешком, но, к своему несчастью, сегодня вечером подвернул ногу. Не могли бы вы, доктор Стренджвейз, посмотреть, что с ней такое?

Стренджвейз благожелательно улыбнулся молодому человеку:

— Не тратьте деньги зря, мистер Найт! Если только не сломана кость — и бьюсь об заклад, вы бы сразу это почувствовали, — холодный компресс на ночь — вот и все дела!

— Благодарю вас, доктор! — рассмеялся Найт, отхлебнув из кружки. Он перенес тяжесть тела на правую ногу и сказал: — Нет, не думаю, что это перелом. Но нога чертовски болит. Я даже захромал.

— Ну, тогда полотенце, намоченное в холодной воде, — твердо сказал доктор Стренджвейз. — Плотно обмотайте лодыжку и оставьте на ночь. Утром вам будет гораздо легче. — Стренджвейз поставил стакан и произнес: — А теперь прошу меня извинить, но в обеденном зале меня ждет ужин, мистер Понс.

Понс кивнул, и мы проводили глазами внушительную фигуру доктора, прокладывающего себе путь через толпу.

— Ну, по крайней мере врачи в этой стране не гонятся за наживой, — небрежно бросил молодой Найт, поставив кружку на стойку бара.

— Похоже, вы много жили за границей? — поинтересовался Понс.

— Весь мир объездил, мистер Понс, — ответил молодой человек. — А теперь, с вашего позволения, я тоже хочу попрощаться. Пора применить на практике совет доктора.

Найт пожал нам руки и направился в сторону выходящей на улицу двери, где толпа редела. Молодой человек действительно сильно хромал на правую ногу.

— Чем скорее этот юноша ляжет в постель, тем лучше для него, Понс, — сказал я. — Скорее всего, он растянул связки.

— Не сомневаюсь в точности вашего диагноза, Паркер, — отозвался Понс.

Я оглядел прокуренный бар, но Тобиаса Джессела не обнаружил. Заметив мою растерянность, Солар Понс усмехнулся:

— Он ушел уже добрых десять минут назад, Паркер. Полагаю, он был не слишком расположен к беседе с доктором Стренджвейзом. Но между ними мог бы выйти весьма занятный разговор.

— Суеверие против научного детерминизма, Понс, — сказал я.

Мой компаньон бросил на меня одобрительный взгляд:

— Или, выражаясь проще, правда глазами Тобиаса Джессела против диагноза доктора — белая горячка.

— Вы, возможно, правы, Понс, — заметил я. — Но признайтесь, вся эта история выглядит довольно фантастической. Если бы слова Джессела не подкрепляло свидетельство Гримстоуна и его племянницы, вы бы его даже и слушать не стали.

— Очень может быть, Паркер, очень может быть, — с улыбкой согласился Понс.

И потом вплоть до самого отхода ко сну он уже более не возвращался к предмету нашего разговора.