Глава четвертая Охота начинается

Я проснулась от того, что мне было очень и очень хорошо. Ну то есть это как проснуться за пять минут до будильника, чтобы с наслаждением доспать до звонка. Или завести будильник на шесть утра воскресенья, подскочить с перепугу и вдруг осознать, что можно спать дальше.

Вот и сейчас организм словно разбудил меня, чтобы похвастаться. Хозяйка, нам классно! Смотри, как мы хорошо спим, как у нас ничего не болит и как нам… жарко.

Я скосила глаза на вторую половину кровати. Вот уж кому было по-настоящему хорошо. Александр спал как убитый, развалившись на большей части кровати. А еще он, словно плюшевую игрушку, прижимал к себе меня.

Нам с организмом резко стало похуже.

Еще я обнаружила на локте пластырь, закрывающий след от укола. Слов нет, одни эмоции, разлегся на моей постели, тискает меня, как поролонового зайца, и еще какую-то фигню вколол. Хотя, наверное, лекарственную, раз я так выспалась и совсем ничего не чувствую.

Вот только попытка выбраться из крепких стальных объятий ничем хорошим не увенчалась. Александр только вздохнул во сне и перевернулся на спину. А следом за ним я, оказавшись сверху.

– Нет, ну нормально? – прямо в ухо ему возмутилась.

Он делал вид, что спит, но именно делал, уж я-то свой голос знаю. Либо Александр помер, либо издевается.

– Выпусти меня в душ!

– Пошли вместе?

– Ты что, дурак?

– Так мы вчера выяснили, что да. Пошли?

Я с сомнением посмотрела на этого нахала. Издевается? Или всерьез думает, что я вдруг соглашусь? Нет, все-таки издевается. А еще он жутко близко, горячий и, кажется, возбужден.

– В общем, я пошла, – пробурчала я, и с некоторым сожалением, но он все же меня выпустил.

– Одевайся. Завтракать будем на природе.

Мне даже показалось, что я ослышалась.

– Чего? Вон там? И что мы будем есть? Твоего ученого или поймаешь каракатицу? В Таиланде едят жареных жучков и кузнечиков, говорят, как орешки на вкус. Но мне кажется, для здешних кузнечиков нужна сковородка побольше.

– Просто попьем кофе на природе, а еще пообщаешься с нашей гостьей.

– Зачем?

Он пожал плечами. Нет, определенно Александр что-то темнил, но я не стала допытываться. Проще у стены спрашивать о ее дальнейших планах, чем у него. А еще не хотелось вспоминать прошедшую ночь. Кажется, я совершенно недостойно расклеилась и ныла, а еще он меня обнимал, и это ощущение прикосновения теплых пальцев к коже, на контрасте с вечерней прохладой…

Так, стоп-стоп. Какая вечерняя прохлада в наглухо закрытом корабле? Пора заканчивать со всем этим, брать себя в руки и думать, как выжить дальше.

Казалось, в меня въелся его запах, свежий, отдаленно напоминающий тот, что возникает после грозы. Смесь озона, дождя и океана. Приятный, очень необычный запах, но он словно стер меня и оставил какую-то другую Брилл. Нужно срочно обзавестись своими духами.

К каким порой интересным выводам приходит человек, когда у него слишком много свободного времени. Казалось бы, какая разница, чьим парфюмом я пахну, если глобально мы сидим посреди открытого космоса в большой консервной банке? Или того хуже, гуляем по лесу, где каждая каракатица норовит тебя сожрать. А может, и не каракатица, да и совсем не сожрать – это я об Александре и его чертовой татуировке.

На нее, к слову, я старалась не смотреть. Взял и испортил мне всю фигуру. А что будет в старости? Кожа станет дряблой, бледной, татуировка поплывет. Буду стыдливо прикрывать платочком следы бурной молодости и гонять клюшкой какого-нибудь деда. Эта картинка так живо всплыла в голове, что я даже забыла, зачем пришла.

Оказывается, когда нет жара и ломки, очень хочется есть. Как бы приятно ни было стоять под горячим душем, как бы я ни оттягивала момент выхода наружу, пришлось сушиться и одеваться.

Александр уже не боялся, что я сбегу, по крайней мере, не заставил меня надеть ошейник и просто оставил каюту открытой. Я легко добралась до люка и вылезла на улицу, под жаркое летнее солнышко. Приветливое, золотистое.

Впрочем, не солнышко, а звезду. Надо запомнить, что Солнце и Земля остались далеко позади, а новый мир имеет свои названия.

– Брилли проснулась, – усмехнулся гад.

И куда только исчез идиот, с которым мы препирались все утро. В присутствии гостьи Александр неуловимо изменился. До этого момента я думала, мы начали друг друга узнавать, но теперь поняла: нет, не начали. Одним взглядом он препарировал сидящую напротив женщину. Я бы даже сказала, раздевал, хотя ничего общего с сексуальностью этот взгляд не имел. Будь я на месте женщины, то уже драпала бы в лес, а она ничего. Пила кофе и щурилась, глядя в небо. Красивая, средних лет, с каштановыми волосами, собранными в хвост, и тонкими, четко очерченными губами. На самом деле я всегда завидовала таким губам. Когда у тебя тонкие губы, тебя воспринимают всерьез. А если мужики видят полные и яркие, у них отключается опция «вникать» и включается какая-то другая. Точно не знаю какая.

– Чего задумалась, Брилли? – хмыкнул Александр, протягивая мне кофе. – Это Хелла. Ксенобиолог. Хелла, это Бриллиана – моя подруга. Чудесное утро.

Я пробормотала нечто невразумительное и села в кресло рядом с Александром – оно единственное было свободным.

Оказывается, на корабле нашлось что-то типа походного набора. Можно было выйти наружу, поставить небольшие, но удобные кресла и пить кофе из серебристых кружек. Все это совсем не стыковалось с образами космической цивилизации, навязанными кино.

Там на незнакомую планету высаживались осторожно, в скафандрах, неуверенно делая первые шаги в новом и, возможно, враждебном мире. А мы вели себя как хозяева галактики. Нарушили уединение леса, распугали местных жителей, сидим тут, как короли, пьем кофе и по-светски беседуем.

– Хелла, так что у вас с отчетами? Я, честно сказать, был удивлен, когда встретился с местными обитателями.

– Да, – кивнула женщина. – Мы готовим первые сводки. Никто не ожидал, что насекомые здесь такого размера. Впрочем, это не такое уж уникальное явление. Многие миры когда-то населяли большие насекомые, если в атмосфере слишком много кислорода, обычный паучок может снести ваш дом.

– Здесь кислорода, кажется, не слишком-то много.

– Эволюция длится миллионы лет. – Хелла пожала плечами. – Может, состав воздуха изменился недавно.

– Разве они не должны умереть в этом случае?

Женщина замялась. Похоже, и ей было неуютно в присутствии Александра. Я старалась не показывать недоумения, но так и подмывало поинтересоваться, с какой ноги он встал, когда я ушла. Так и буравит ее взглядом, словно хочет прожечь дырку. С одной стороны, хорошо, что его пристальное внимание в кои-то веки направлено не на меня. С другой… в какую игру он играет и неужели я не достойна, чтобы мне объяснили правила?

– Я действительно благодарна вам, Ваше Высочество, за то, что спасли меня. Вас послали звезды.

– О, всего лишь конфетно-букетный период, – лениво отозвался Александр. – Показываю Брилли галактику.

Я подавилась кофе и закашлялась. Конфетно-букетный? Ну, шоколадку я помню, букет что-то нет, разве что букет болячек, который я от его татуировки поймаю.

– Кстати, – продолжил он, – Бриллиана родом с еще одной дикой планеты, Земля называется. Не участвовали в ее изучении?

– Мм, нет, я еще училась, когда это происходило. Это моя первая планета.

– В таком случае это объясняет то, что вы вдруг попали в такую неприятную ловушку в лесу. Должно быть, вас отправили к маяку впервые?

Он словно подсказывал ей ответы, и мне почему-то хотелось крикнуть: «Не ведись! Очнись!» Но к счастью, я быстро вспомнила, с кем сюда прилетела и с кем должна улететь. Хелле не позавидуешь. Если бы на меня так смотрели, я бы уже упала в обморок. Александр, словно хищник перед беззащитной жертвой, расслабленно замер. Жертва никуда не денется, вот она, еле живая. Чего он добивается? Зачем так ее пугает?

Я поняла, что ровным счетом ничего не понимаю.

– Я… иногда слишком халатна, – сглотнув, отвечает Хелла. – Прошу прощения, Ваше высочество, я подвела вас.

– Вы не в моем подчинении, Хелла, будете отвечать перед своим начальником. Однако…

Он медленно поднялся, а у меня мороз пошел по коже. Ничего хорошего движения Александра не предвещали.

– Прежде чем я подброшу вас, Хелла, к вашим коллегам, хочу кое-что проверить.

Она сжала кружку. Я заметила, как побелели пальцы женщины, как на бледном лице отразился испуг. Она совладала с собой, но глаза все выдавали.

Александр остановился позади ее стула. Уперся в спинку руками и склонился к женщине, почему-то не отрывая взгляда от меня.

– Посмотри на нее, Хелла. Посмотри внимательно и не сопротивляйся. Это неприятно, но не больно.

Меня била мелкая дрожь от голоса, в котором хрипотца смешалась с угрозой и хорошо скрытой, но все же ощутимой яростью. Показалось, я стала каким-то приемником его эмоций и они на пару с собственным смятением разрывали меня на части.

Хелла отводила взгляд до последнего, морщилась и до крови кусала губу. Кружка выскользнула из ослабевших пальцев.

– Я сказал, не сопротивляйся, Хелла. Смотри на нее, и все закончится.

Тонкая струйка крови медленно потекла из носа женщины, и в этот момент я словно очнулась от оцепенения.

– Хватит! – крикнула я. – Что бы ты ни делал, остановись немедленно!

Удивительно, но он послушался. Выпрямился, тяжело дыша, смерил меня мрачным взглядом и отрывисто приказал:

– Иди внутрь.

– Что ты с ней сделаешь? Кто она такая?

– Брилл, иди в корабль и позавтракай. Это приказ.

Я не знала, продолжать упрямиться, сказать, что я не его рабыня, чтобы слепо следовать приказам, или послушаться. Но оставить Хеллу? Да в чем виновата исследователь дикой планеты? И что вообще он с ней сделал?

– Брилл, – спустя секунду, уже мягче, повторил Александр, – иди на корабль.

Бросив последний взгляд на бледную, вытирающую с лица кровь Хеллу, я подчинилась.

В прохладном коридоре корабля я села у стены и опустила голову, чтобы отдышаться. Ощущение, словно меня пропустили через пресс. Зачем был этот цирк? Зачем он вытащил меня на улицу и усадил перед Хеллой, что сделал с ней потом и… что будет делать сейчас?

Вчера ночью мне показалось, он утешал меня, когда я испугалась. И шутил, говорил какие-то глупости, которые отвлекали от пережитой паники. А сегодня я вдруг поняла, что может быть и по-другому. Страшно. Непонятно и неправильно.

Но на этот раз ожидание было недолгим. Александр вернулся на корабль и остановился, найдя меня рядом со входом, в коридоре.

– Идем, будем стартовать. Они знают, где мы.

– Что? – Я вскинула голову, чувствуя, как сильнее бьется сердце. – Откуда?!

– От верблюда. Эту идиотку послали на разведку, выяснить, в каком мы сейчас составе и насколько защищены.

– Она не ученый? – ахнула я.

– Такой же, как из меня герцогиня. Иди к себе и пристегнись, будем взлетать. Она первая ласточка, больше идиотов в погоне за нами не будет.

– Что ты с ней сделал?

– Ничего, покопался в ее голове и выпер на все четыре стороны. Пусть или валит к своим, или жуков кормит, мне плевать.

А я… не поверила. Просто не поверила, потому что… не знаю, может, и правда стала приемником его эмоций или сработала природная интуиция. Но в то, что Александр отпустил ее, не поверила. Однако и спросить не решалась, почему-то подумав, что если узнаю все точно, это что-то изменит. Хотя довольно глупо ждать, что он будет добр, милосерден и ласков со всем миром.

– Брилл, – с трудом сдерживаясь, сквозь зубы процедил Александр. – Я не воспитатель в детском саду. Для меня существует только одно задание, и если на пути кто-то встанет, последнее, о чем я буду думать, – это милосердие. Понятно?

Я вздрогнула.

– Как ты это делаешь? Угадываешь, о чем я думаю?

– Дгнарны – телепаты.

– Ты читаешь мысли?!

– Твои – нет. Твои красноречиво отражаются на очаровательном личике. Чтение мыслей ты видела на примере Хеллы. И еще раз, Бриллиана: иди в каюту, пристегнись и готовься к взлету. Я не желаю рисковать, мы отсюда сматываемся. Мне не нравится то, что они послали за нами какую-то дурочку со слабой легендой. Если это игра, то игрок в себе уверен.

Что ж, это больше, чем мне рассказывали раньше, и, пожалуй, можно считать прогрессом. Я мало что понимала в их играх. Хеллу послал отец… люди отца, зачем? Она не выглядела как убийца, так, может, все совсем не так и Александр врет о том, что у отца мне грозит опасность?

Я вернулась в каюту, где меня снова ждало многострадальное кресло с ремнями. Экран управлялся извне и демонстрировал мне панорамы мира, который мы покидали. Словно кто-то запустил дрон над планетой и записал туристический ролик. На самом деле это здорово отвлекало. Я с удовольствием рассматривала прекрасные, не тронутые человеком леса. С отвращением – огромные, размером с гору, муравейники. С ужасом наблюдала за стычкой двух стрекоз, которые сражались так яростно, что даже пришлось закрыть глаза и не смотреть. С интересом увидела, как над поверхностью кристально чистого озера появилась усатая морда какой-то тварюшки и тут же скрылась, заметив дрон.

Это был красивый, хоть и своеобразный, мир. Даже захотелось, чтобы он всегда оставался таким, чтобы люди не испортили его уникальность своим вмешательством.

Потом я затосковала. Размышлять по десятому кругу, строить в голове безумные теории о происходящем стало до тошноты скучно. Затекла шея, онемели ноги, я ерзала в меру возможностей, как позволяли ремни, но когда они наконец ослабли, с облегчением сползла с кресла.

И еще хотелось есть. Хотя нет… жрать. Я бы съела сейчас целую курицу, наверное.

И все-таки Александр врал насчет мыслей, написанных на лице. Сейчас он не видел моего лица, а мысли все равно прочитал:

– Приходи на мостик, Брилли. Я тебя накормлю.

Логичнее было бы позвать меня на кухню, но, вероятно, когда Александр работал, он ел, не отрываясь от этого процесса. Непонятно, конечно, почему я не могла бы поесть одна. Хотя что ж тут непонятного? Зато теперь меня выпускали из комнаты. Один шажок к тому, чтобы не чувствовать себя пленницей.

Я никогда не была на мостике, но меня вела, как ни странно, подсветка коридоров. Я шла по освещенным тоннелям, входила в подсвеченные двери и, как хорошая девочка, избегала темных участков. Не хотелось, чтобы вместо завтрака меня отскребали от частей двигателя.

Оказавшись в святая святых, самом сердце корабля, я замерла, пораженно рассматривая большое куполообразное помещение. Визуально его делили разноуровневые площадки. С той стороны, где зашла я, располагались какие-то экраны со статичными графиками и формулами. Если спуститься на несколько ступеней ниже, то можно увидеть два белоснежных кресла – для пилотов, я полагаю. В одном из них сидел Александр.

Еще тройка кресел была на самом нижнем уровне, а всю стену занимал экран. Он начинался от самого пола и шел до середины купола. Часть экрана демонстрировала черный, с мигающими звездами, космос. А часть служила экраном для каких-то показателей и разной пилотной ерунды.

Я чувствовала себя как неандерталец в кабине самолета. Александр с явным удовольствием наблюдал за моим шоком. Перед ним прямо в воздухе висел небольшой столик. Сервированный на одну персону.

– Садись. – Мужчина кивнул на соседнее кресло.

– Я могла бы поесть сама на кухне. Если ты занят.

Из большой, глубокой, овальной формы тарелки торчал какой-то голубой хвост, напоминающий креветкин. Если бы креветки были размером с небольшую кошку.

– До прыжка еще долго.

– А где мои приборы?

Вместо этого Александр усмехнулся, выковырял из креветки вилкой кусочек мяса и поднес к моему рту. От запаха съестного закружилась голова, но я нахмурилась.

– А что, нормально мне поесть нельзя?

– Брилли, я имею право на моральную плюшку. Кормить тебя очень захватывающе.

– За что это тебе моральная плюшка? По-моему, тут я жертва похищения, домогательств, насильственного татуирования и чего там еще…

– Ты выучила язык, я всю ночь возился с твоим маячком, и теперь тебе не надо носить ошейник. Разве я не заслужил полчаса удовольствия?

– Я… погоди, что?! Я выучила язык?

Тут я замерла, вспомнив, что без проблем понимала Хеллу, а ведь вряд ли она знала английский.

– А как это возможно?

– Съешь кусочек, расскажу.

Это походило на игру. Для меня неловкую и смущающую, для него, кажется, веселую и возбуждающую. Все-таки в каждом мужчине есть что-то от мальчика, которым он некогда был. Даже в часы наивысшей сосредоточенности они готовы дурачиться по полной.

– Это морской гад? – Я пожевала нежнейшее сочное мясо голубой креветки и рассмотрела ее подробнее.

Ну да, как есть. Только цвета другого и вместо крошечных лапок вполне себе клешни. Ну и глаза, как два ограненных алмаза, очень необычные. Пожалуй, такой креветкой могли бы наесться три Бриллианы.

– Ну не знаю, насколько он гад, – совершенно серьезно ответил Александр. – Мне он ничего плохого не делал.

– И поэтому ты его сожрал.

Мне сунули второй кусочек.

– А вопрос? Я еще не задала!

– Как это? Про гада задала. Ам.

Тьфу на него. Надо бы раскричаться и отказаться от такого завтрака, но так не хочется, кто бы знал! И гад вкусный, и гад напротив, зараза, красивый, и когда еще меня будут кормить с вилочки на борту огромного космического корабля голубой креветкой?

– Ладно, – прожевав, я задумалась, о чем бы спросить. – Как я выучила язык?

– Сывороткой.

– Чем?

– Ам.

– Да блин, так нечестно! Сначала скажешь что-то непонятное, а потом засчитываешь мне вопрос. Отвечай развернуто, вдруг я обожрусь раньше, чем выясню все интересное?

– Я вколол тебе ночью сыворотку, подключил к обучающей системе, и ты выучила язык. Осталось отшлифовать в диалогах и закрепить все. Технологии.

– Ладно… – Я снова задумалась. – Куда мы дальше?

Получила кусочек гада и подумала, что, пожалуй, ради такого вкуса стоит потерпеть игры Александра. Врут все, кто считает, что если ты живешь рядом с океаном, то непрерывно питаешься деликатесами. Если денег немного, то хоть у океана, хоть в глухом лесу – не до изысков.

– На одну из планет в очень интересной системе. У звезды три планеты. Первая – мир на уровне отсутствия разумной жизни. Что-то типа той, где мы были. Природа, никем не тронутая, красота. Вторая планета с развитием уровня, может, чуть пониже, чем у твоей Земли. Мы ее не трогаем, потому что она застыла в развитии уже много-много сотен лет.

– Это как? – нахмурилась я.

– Сначала ам.

Я с такой силой куснула вилку, что чуть не отхватила часть вместе с креветкой.

– Ну вот так, – продолжил Александр, – мы ее давно ведем исключительно внешне. На орбите висит спутник-невидимка, собирает данные, но… жизнь на планете есть, а исследовательской активности – нет. Они не проводят запуски ракет, не исследуют космос или верхние слои атмосферы, не выводят спутники. Жизнь там словно остановилась по какой-то причине, жители не хотят развиваться. Не слишком типичный случай, но подобное уже бывало. Знаешь, фантастика о мирах, где все ушли в виртуал или потеряли способность к саморазвитию, – не такая уж фантастика. Нам в целом интересно выяснить, что там случилось, но такие экспедиции требуют кучи денег, и пока бюджета нет.

– А третья планета?

Мне выдали особенно большой кусок креветки, и несколько секунд я размышляла, как к нему подступиться. Если бы не внимательный взгляд Александра, есть было бы проще. По крайней мере я бы не парилась, достаточно ли изящно жую.

– А третья – что-то вроде курортного местечка для среднего класса. Там достаточно дружелюбная естественная природа, много небольших отелей, куча разных рас и видов. Мы там затеряемся в два счета и немного переждем, ну и заодно я встречусь с одним… мм… существом. Надеюсь, он просветит меня, кого послали за нами на охоту.

Мне еще хотелось спросить, что будет дальше, когда все кончится, что делать мне в новом мире. Что будет, если Александр погибнет. Что будет с папой, если он сдастся им. Что будет с ним, если не сдастся. Но вкусный обед под негромкое гудение корабля и легкий настрой так не хотелось портить, что я проглотила все неприятные вопросы. Только от одного не удержалась:

– А над чем работает папа? Ты говорил, какие-то военные системы, разработки, но что в них такого опасного? Я думала, ничего страшнее ядерного оружия нет.

Александр тяжело вздохнул. Он явно не планировал обсуждать это, но по какой-то причине и не отказывал, как раньше, в ответ на все вопросы.

– Это сложно, Брилли. Я не до конца понимаю, что он делает и как, потому что никогда не имел дела с такими технологиями. Но я знаю, что лет десять назад один из наших научных центров совершил прогресс в области матмоделирования будущего. И одна из моделей показала полное уничтожение цивилизации в таком виде, в каком мы ее знаем. Спецы сделали анализ опасности технологий и пришли к выводу, что развитие – это хорошо, но есть некий потолок, когда общество перестает двигать науку во благо и начинает двигать ее во вред.

– Но ведь все зависит от того, как использовать полученные знания. На Земле технологии не всегда работают правильно, мы могли самоуничтожиться миллион раз.

– Ну да, и многие миры так и делают. Погибают из-за изобретения ядерного оружия или даже огня. Некоторым везет. Нам везло миллионы лет. И мы, кажется, достигли потолка. Понимаешь, есть неопасные технологии – относительно, разумеется. Космические корабли, системы жизнеобеспечения и безопасности можно развивать бесконечно. А есть, например, редактирование генома… в малых дозах оно полезно: убрать врожденный дефект, спасти жизнь долгожданному ребенку. Дальше – больше. Поменять цвет глаз, волос, кожи. А потом? Приделать крылья, хвост?

– Ядовитые шипы? – не удержалась я.

– Но-но, попрошу не трогать честно полученное от эволюции. Но в целом можно и шипы. И если такая технология станет простой, как три копейки, то каждый сможет вмешиваться в геном человека и мы получим целый мир сверхлюдей с непредсказуемыми ошибками в днк и неизвестно каким характером. То же самое и с клонированием. Хорошо, если это клонирование органов для пересадки. А если это клонирование людей для каких-то темных целей? Поэтому мы отказались от клонирования разумных существ и очень дозированно ведем исследования по оцифровке сознания. И таких нюансов много.

– И папа работает над чем-то опасным?

– Над номером один в рейтинге. Над искусственным интеллектом.

– Над разумным компьютером? Я думала, у вас уже такие есть.

– Компьютеров, которые бы себя осознали, – нет. Разумные машины, Брилли, это очень жуткие противники. Гарантии, что не начнется противостояние с ними, нет. А твой отец продвинулся в создании ИИ дальше всех. Именно осознанного искина, который знает, кто он, имеет эмоции, чувства и свои желания.

– А я думала, эмоции – это химические процессы.

– Не всегда и не полностью. Живые существа, несмотря на наш уровень науки и медицины, все еще не слишком хорошо изучены. Мы не можем ответить на вопрос, что такое сознание и в какой момент оно появляется, а твой отец, кажется, смог. И на данный момент, Брилли, искусственный интеллект, осознавший себя, – самое страшное оружие во вселенной.

Я передернула плечами, столько в этих словах было мрачного предчувствия. Сложно вообразить все эти опасности человеку, знания о роботах у которого базируются исключительно на искусстве. Хотя и на Земле были параноики, что пытались запретить исследования генома, клонирование и все подобное. В чем-то их аргументы были похожи на те, что привел Александр. Может, не так уж они и не правы.

– Есть еще один вопрос, – вдруг произнес мужчина, – который не дает мне покоя.

Я с интересом повернулась к нему. Черт, а когда с тобой наравне обсуждают свои мысли, это очень приятно.

– Мне очень интересно, – тихим, бархатистым голосом, приближаясь к моему лицу, произнес Александр, – когда я смотрю на твои губы. Действительно ли они такие мягкие, как кажутся. Можно… я проверю?

Словно зачарованная, я кивнула. Потому что сил сопротивляться этому адскому магнетизму не было. Потому что тело помнило, как от одного прикосновения разливается ни с чем не сравнимое блаженство покоя. Потому что удержаться и не дать себя поцеловать космическому принцу оказалось невыносимо сложно.

А еще потому, что я никогда толком не целовалась и… черт возьми, очень хотела узнать, каково это.

Вот только вместо ожидаемого поцелуя этот гад в ответ на мой кивок поднял указательный палец к моему лицу и с интересом потыкал им в нижнюю губу.

– И правда мягонькие.

Я с шумом выдохнула, не сумев скрыть шок и злость.

– Ты… ты…

На что Александр с ехидцей уточнил:

– Думала, я тебя поцелую? Придется попросить, Брилли.

– Размечтался.

Я жутко покраснела, а еще ощутила такой явственный и обидный укол разочарования, что вмиг пропали и предвкушение, и аппетит, и заодно благодарность за информацию. Как ему это удается? Я, как ребенок, попадаюсь на простейшие обманки.

– Ты наелась? Хочешь посмотреть на сверхсветовой прыжок к системе отсюда?

Блин! Я закусила губу, потому что до ужаса хотела, но ведь вроде как обиделась…

– Давай, Брилли, попроси хотя бы об этом.

– Почему тебе так нравится играть? – вместо просьбы я задала вопрос. – Почему так важно… противостояние?

Он долго молчал и рассматривал меня так, словно вдруг я открылась с неожиданной стороны. Хотя что в этом неожиданного? Мы вместе уже несколько дней и, кажется, связаны насмерть. Меня эти узы пугают, а его? Забавляют, интригуют и волнуют? Неужели вот так играючи можно связать себя с едва знакомой девушкой? Пусть даже ему тысячу раз плевать, буду я жить или нет! Пусть нет никакого дела до того, как больно мне будет, когда он уйдет слишком надолго. Но неужели Александра не пугает сила, способная намертво привязать одного человека к другому?

А может, за маской есть что-то еще. И сила уже не пугает, а обрекает на что-то гораздо более худшее, чем физическая зависимость.

– Просто я гораздо старше, Брилли, и опытней. Когда ты подрастешь, то поймешь, что это – единственная возможная игра. В других победителей не бывает.

– Я хочу посмотреть на прыжок отсюда.

– Тогда доешь обед, – улыбнулся он.

Но почему-то улыбка вышла невеселой, а в глазах промелькнула тоска.

Ладно, Александр Фортем, я выясню, что ты собой представляешь. Докопаюсь до каждой твоей, даже самой маленькой и незначительной, тайны, а потом подумаю, как это использовать. Потому что у тебя есть козыри в этой игре, а у меня пока ровным счетом никаких. Не получится поставить шах и мат, переверну нафиг всю доску и потеряю королеву. Тоже стратегия, пусть и в нарушение правил.

Загрузка...