Космический шулер / The World Shuffler

Двенадцатая

— Эй, парни! — громовой голос Хвата вывел обоих O'Лири из оцепенения. — Пора сматывать удочки, а то самое смешное пропустим!

Лафайет обернулся. Камера пыток почти опустела, и толпа заключенных с воплями неслась по коридору, честно выполняя взятое на себя обязательство.

— Послушай, Лоренцо, позже разберемся, кто есть кто, — предложил Лафайет, вслушиваясь в отдаленные крики и звон бьющейся иосуды. — Прежде всего необходимо спасти леди Андрагорру и Свайнхильду от Круппхима-Горубля. Он составил безумный план по захвату власти на Артезии и, к сожалению, может его осуществить. Теперь я понял, почему мой отказ его не опечалил. Он мог обмануть Свайнхильду в любую минуту, показав ей тебя, моего двойника. Ладно, бог с ним, сейчас не до этого. Я попытаюсь проникнуть в кабинет Родольфо и рассказать ему о заговоре. Может, еще не поздно. Хочешь, пойдем вместе? Один из нас обязательно дойдет, а я объясню по дороге, в чем дело. Согласен?

— Если ты действительно понимаешь, что здесь происходит, я с тобой пойду. Только не забудь, руки прочь от Беверли!

— Мне казалось, ее зовут Цинтия, — пробормотал O'Лири, выходя из камеры вслед за Лоренцо. Хват шел сзади. Судя по взволнованным крикам в отдаленьи, толпа схватилась со стражниками.

— Сюда, — сказал Лафайет, указывая на боковой коридор. — Попробуем обойти их с тыла.

— Послушай, никак не пойму, какое отношение ты имеешь ко всей этой истории? — чуть задыхаясь от быстрого бега, спросил Лоренцо.

— Поверь, никакого! — с чувством ответил Лафайет. — Я жил себе тихо-спокойно во дворце Артезии, не совал нос в чужие дела и вдруг очутился на Меланже, где мне сразу предъявили обвинения по всем статьям уголовного кодекса… — Свернув направо, он начал подниматься по винтовой лестнице. — Я думаю, это ты во всем виноват: нас перепутали. Похоже, ты не терял времени даром, слишком уж рьяно полицейские за меня взялись…

— Мне было сделано очень выгодное предложение, — пыхтел Лоренцо, не отставая ни на шаг и чувствуя сзади дыхание Хвата.

— Круппхим… предложил мне бесплатный проезд на родину… и обещал еще одну льготу, а именно, оставить в живых… если я выполню его задание. Он приказал… прокрасться в спальную… леди Андрагорры… и выманить ее из города… Ну вот… я проник в замок… подкупил стражников… но затем увидел… что это — Беверли… У нас не было времени поговорить, но я передал ей записку… назначил свидание в избушке… как велел Круппхим. Но дальше я решил… внести изменения в программу.

— Он тебя… надул, — ответил Лафайет, запыхавшийся не меньше Лоренцо. — Не знаю… как ему удалось… заманить тебя к Родольфо… но сомневаюсь… чтобы в его намерения входило… отправить тебя… в Соединенные Колонии.

Лестница кончилась, и они очутились в широком коридоре. Шум драки слышался со всех сторон.

— Гм-гм… по-моему, нам сюда, — сказал Лафайет, поворачивая налево. Они сделали несколько шагов, когда за их спиной раздался выстрел, сопровождаемый оглушительным ревом. Лафайет обернулся. Хват потирал голову и смотрел на лестничную площадку внизу.

— Ах вы, гады! — заорал он и прыгнул вниз.

— Хват! — вскричал Лафайет, но в следующую секунду услышал громовой удар и звуки начавшегося сражения.

— Пойдем отсюда, — предложил Лоренцо и побежал по коридору налево. Лафайет не отставал. Стражник в красном мундире неожиданно вышел из-за угла, вскинул ружье к плечу…

— Не смей стрелять, идиот! — взвыл Лоренцо. — Ты испортишь обои! — И пока растерявшийся солдат стоял с отвисшей челюстью, они накинулись на него с двух сторон и повалили на пол. Ружье выстрелило, и украшенный фресками потолок пошел трещинами. — Говорил я тебе, испортишь обои, — сказал Лоренцо, стукая стражника головой об пол.

Быстро добежав до главной лестницы, они поднялись на два этажа, свернули в устланный коврами коридор, который, по счастью, не охранялся, и подошли к двери кабинета, в котором Лафайет провел когда-то вечер с герцогом Родольфо.

— Только говорить буду я, — не успев как следует отдышаться, сказал Лафайет. — Мы с Родольфо — старые друзья-собутыльники.

Внезапно дверь в небольшом холле, расположенном футах в двадцати от кабинета, распахнулась, и в ней появился Круппхим в окружении четырех стражников. Принц остановился и презрительно бросил через плечо:

— Это приказ, а не просьба, Руди! Изволь явиться вместе со своими министрами в Зал приемов для подписания законов о всеобщей мобилизации, сборе денежных средств и конфискации продовольственных и прочих товаров, или я повешу тебя на стене собственного замка!

Бывший узурпатор Артезии величественно запахнулся в подбитый соболем плащ и прошествовал по коридору в сопровождении телохранителей.

— Поговорили! — пробормотал Лоренцо. — Что будем делать?

Лафайет нахмурился и закусил губу.

— Ты знаешь, где находится Зал приемов?

— Двумя этажами выше, в южном крыле дворца.

— Судя по шуму и грохоту, там кипит сражение.

— Ну и что? — спросил Лоренцо. — В любом случае, лучше не соваться в политику. Пока интриганы развлекаются, мы незаметно проберемся к Беверли и поможем ей бежать.

— Для осуществления своих планов Горубль обязательно прикажет привести Даф.. леди Андрагорру и Свайнхильду в зал. Мы должны действовать, пока не поздно.

— Каким образом? Нас только двое, а в замке — целая армия.

— Не знаю… Теперь на Родольфо нельзя рассчитывать, но все равно мы должны что-нибудь придумать. Пойдем. Время не ждет!

Ровно через двадцать пять минут Лафайет и Лоренцо сидели на крыше дворца, в тридцати футах над высокими окнами Зала приемов, в котором должны были совершиться великие события.

— Кто первый? — спросил Лафайет. — Я или ты?

— И оба мы погибнем, — пробормотал Лоренцо, осторожно перегибаясь через парапет. — Это невозможно. Карниз в трех футах от окна.

— Хорошо. Я пойду первым. Если со мной— — Лафайет с трудом проглотил слюну. — Если я упаду, Лоренцо, не сдавайся! Помни, леди Андрагорра, я имею в виду Беверли, надеется на твою помощь! — Он осторожно перекинул ногу через ограждение, избегая смотреть вниз, и приготовился к спуску.

— Подожди! — сказал Лоренцо. — Металлическая перекладина может перетереть веревку. Надо бы подложить что-нибудь мягкое.

— Держи! — Лафайет быстро скинул куртку, которую ему дали в Аяксе, помог Лоренцо свернуть ее и подпихнуть под веревку, украденную десятью минутами раньше из какого-то служебного помещения.

— Жаль, что нет кожаных перчаток, — заметил Лоренцо. — И хорошей страховочной петли. И ботинок с шипами.

— И я забыл застраховать жизнь на миллион, — перебил Лафайет. — Хуже некуда, но мне пора. Хватит болтать! — Он схватился за веревку, стиснул зубы и скользнул вниз.

Холодный ветер обрушился на его незащищенную спину. Волокна тяжелой веревки впились в ладони как колючая проволока. Освещенное окно приблизилось. Неожиданно Лафайет ударился о стену с грохотом, от которого могла проснуться вся округа. Не обращая внимания на боль и подкатившую к горлу тошноту, он скользнул по веревке последние несколько футов, нащупал ногами карниз и, болтаясь в воздухе между двумя окнами, приготовился слушать. Изнутри доносились шарканье ног, возгласы, шум голосов.

— …не представляю, зачем понадобилось внеочередное заседание кабинета министров, — произнес мужской тенор. — Разве что для рассмотрения вопроса о моем назначении министром Маникюрных Дел Его высочества…

— Глупости! — возразил разгневанный баритон. — Наверняка будет рассмотрено заявление о моем назначении министром Бороды и Усов господина герцога. Однако странно, что торжественная церемония назначена на столь поздний час.

— Долго тебе придется ждать, пока Его высочество отрастит усы или бороду, — насмешливо ответил тенор. — Но тише… они идут.

В наступившей тишине прозвучали фанфары. Послышались вежливые аплодисменты, за которыми последовало неразборчиво сделанное заявление. Затем раздался скрипучий голос герцога Родольфо.

— Собрались здесь….. эту историческую минуту… переполняющая наши сердца радость… неслыханная честь… представить… несколько слов… внимание…

Вновь зазвучали фанфары, вежливые аплодисменты…

— Я не намерен выдавать желаемое за действительное, — с пафосом произнес Горубль. — Интересы нации… безопасность государства… необходимо принять срочные меры…

Лафайет перестал слушать, недоумевая, почему веревка начала неожиданно дергаться у него в руках. Через несколько секунд наверху появился Лоренцо.

— Остановись! — прошипел Лафайет, как раз в тот момент, когда пара тяжелых сапог опустилась ему на плечи и потянула вниз.

— Чшшш! Лафайет, ты где?

— Ты на мне стоишь, кретин! Немедленно слезай!

— Слезать? Куда?

— Мне плевать, куда! Слезай, куда хочешь, пока я еще держусь за веревку и мы оба не грохнулись!

Сверху до него донеслось тяжелое дыхание, пыхтение, и ноги, одна за другой, поднялись с его плеч.

— Ну вот, теперь я повис как муха, — дрожащим голосом произнес Лоренцо. — Что мне делать?

— Заткнись и слушай!

— Прекрасная леди будет удостоена чести стать моей женой, — объявил Горубль. — Я пригласил вас, моих верноподданных, засвидетельствовать это знаменательное событие. — Он сделал многозначительную паузу. — Итак, готов ли кто-нибудь из присутствующих назвать причину, по которой я не мог бы немедленно вступить в священный союз с леди Андрагоррой?

— Ах ты, грязный обманщик! — взорвался Лафайет.

— Ах ты, грязный обманщик! — раздался злобный крик герцога Родольфо. — Мы так не договаривались! Выскочка ты несчастный!

— Арестовать предателя! — взревел Горубль.

— Что случилось? — прошептал Лоренцо, когда накал страстей в зале достиг апогея.

— Круппхим сжульничал и объявил о своей женитьбе на леди Андрагорре. Родольфо возражает, а Круппхим возражает против его возражений!

Крики усилились; голос Горубля, отдающего приказы, заглушали визги женщин, проклятья придворных и яростный вой Родольфо. Веревка дернулась, и Лоренцо очутился рядом с Лафайетом на шатком карнизе:

— Отойди! — закричал он. — Мое терпение лопнуло! Я покажу этой сволочи, где раки зимуют!

— Эй! — взвыл Лафайет. — Потише!

— Я ему покажу потише, будь он проклят! — И разъяренный Лоренцо заехал сапогом в стекло, разлетевшееся вдребезги, а секундой позже исчез за тяжелыми портьерами.

— Бедный дурачок! — простонал Лафайет. — Его в порошок сотрут, а это никак не поможет Дафне, я имею в виду Беверли, то есть Цинтии… или леди Андрагорре?

Он наклонился, мельком увидел волнующуюся толпу; солдат в красных мундирах, теснящих придворных во фраках и смокингах; стремительно пробирающегося вперед Лоренцо…

В самый последний момент Горубль повернулся и получил сильнейший удар кулаком в глаз. Принц смешно замахал руками, стараясь сохранить равновесие, а телохранители в ту же секунду навалились на драчуна.

— Вот и все, — пробормотал Лафайет. — Хорошо хоть, он успел съездить ему по физиономии.

— Ах вот ты как! — взревел Горубль, прикладывая к поврежденному глазу большой кружевной платок. — Ну, погоди, Лоренцо, мой мальчик! Горога уже покормили, но он не откажется от добавки! И прежде, чем умереть, ты станешь свидетелем моего брачного союза с леди Андрагоррой, которой до чертиков надоели твои дурацкие ухаживания! Я доставлю тебе это удовольствие!

— М-м-м-миледи Андрагорра, — объявил дрожащий голос глашатая, и шум голосов внезапно затих. Толпа расступилась. Небесное созданье в подвенечном платье появилось в сопровождении двух престарелых подружек невесты, крепко державших ее за локти.

— Продолжайте церемонию! — вскричал Горубль, с которого слетел весь его внешний лоск. — Сегодня — моя свадьба, завтра — я повелитель вселенной!

Лафайет прильнул к стене, стуча зубами при каждом порыве ледяного ветра. «Руки, как крюки, — подумал он. —А пальцы — замороженные креветки. Только бы удержаться за веревку,-а то костей не соберешь». Прижавшись подбородком к холодному камню, он рассеянно слушал монотонный голос, произносивший слова свадебного обряда.

— Почему все так плохо кончилось? — пробормотал он. — Почему я влип в эту дурацкую историю? Почему Фитильзад отказался мне помочь и загадал какую-то загадку? Бессмысленные стишки, которые даже не рифмуются… От Бронкса миллионы едят до Майами — Ключ к этой загадке, конечно… что? Что рифмуется с Майами? Маме? В яме? Сами? От Бронкса миллионы едят до Майами — Ключ к этой загадке, конечно.. конечно…

В зале опять завопили:

— Беверли, скажи ему нет! Даже если он пообещает перерезать мне глотку, когда ты ему откажешь!

Послышался тупой удар и звук падающего тела. Крик Лоренцо оборвался.

— Не волнуйся, дорогая, — нежным голосом проворковал Горубль. — Эй, как тебя там, продолжай!

—С-согласна ли ты, леди Андрагорра?

— Нет, — прохрипел O'Лири, — это невыносимо! Я ничего не могу сделать, а ведь до сих пор мне везло! Я обнаружил дверь в скале, и маскарадный костюм, и… — Он умолк, лихорадочно пытаясь вспомнить что-то очень важное. — Думай! — приказал он себе. — Почему я решил, что мне везло? Совпадения такого рода называются управлением вероятностями, и никак иначе. А следовательно, везение здесь ни при чем, и мне несколько раз удавалось сфокусировать пси-энергию и повлиять на события. Подведем итоги. Иногда у меня получалось, но чаще всего — нет. В чем же дело? Что общего было в тех случаях, когда получалось?

— Нюхательную соль! — ревел Горубль за окном. — Бедная девочка от счастья упала в обморок!

— Бесполезно! — простонал Лафайет. — Ничего не приходит в голову. Я могу думать только о несчастной Дафне и Свайнхильде, прелестном дитя, хотя от нее иногда и попахивало чесноком-. ЧЕСНОК… Чеснок всегда ассоциировался с волшебством и заклинаниями, — лихорадочно забормотал O'Лири. — А заклинания — это непрофессиональная попытка управлять космическими энергиями! Значит, чеснок? А может, дело в Свайнхильде? Но Свайнхильда не рифмуется с Майами. Впрочем, чеснок тоже с ним не рифмуется. К тому же от нее пахло чесноком, потому что она все время делала бутерброды с колбасками… САЛЯМИ! — взревел Лафайет. — Ну, конечно! От Бронкса миллионы едят до Майами — Ключ к этой загадке, конечно, салями! — Он поперхнулся, чуть не слетел с карниза, но вовремя ухватился за веревку и прижался к стене.

Салями было подо мной, когда я придумал нож, и мы кушали его, разговаривая о маскарадном костюме, и я сунул его в карман, перед тем как Свайнхильда упала с ковра-самолета! Значит, мне необходимо… O'Лири почувствовал, как ледяная рука сжала его сердце. — Карман. Бутерброды лежат в кармане куртки, а я оставил ее наверху, чтобы не перерезало веревку!

— Ничего страшного, — ответил он сам себе. — Придется залезть на крышу.

— Залезть на крышу? Мои руки превратились в лед, я слаб как котенок, и…

— Поднимайся.

— Я— я попытаюсь.

Огромным усилием воли Лафайет заставил себя подтянуться и повис в воздухе. Он совсем не чувствовал рук, а тело налилось свинцовой тяжестью.

— Бессмысленно.

— Поднимайся.

Каким-то чудом он вскарабкался на один фут. Потом преодолел шесть дюймов. Отдохнул и продвинулся еще на один дюйм. Веревка натянулась и ударила его о стену. Лафайет поднял голову: странное темное пятно, лежавшее на парапете, полоскалось по ветру.

Словно зачарованный он смотрел, как куртка заскользила, высвобождаясь из-под веревки, свесилась с перекладины, распахнув полы, подползла к самому краю; ветер яростно накинулся на нее, подтолкнул, и она стала медленно падать, прощально махая пустыми рукавами.

В диком прыжке Лафайет бросился в пустоту. Его вытянутые руки схватили куртку, прижали ее к груди, пальцы с трудом нащупали карман, сомкнулись на жирном пакете. — Ветер свистел в ушах с бешеной скоростью…

— Чудо! Любое чудо! Но только скорее! Страшный удар обрушился на O'Лири. Вселенная закружилась с грохотом и визгом, вспыхнула яркими огнями я погасла. Все погрузилось во тьму.

— Это просто чудо, — сказал знакомый голос, и Лафайет с удивлением подумал, что еще жив. — Насколько я понимаю, он упал с крыши, ударился о карниз и катапультировал через окно, свалившись прямо на голову Его высочества, который услышал непонятные звуки и подбежал узнать, в чем дело.

— Разойдитесь, ему нечем дышать! — рявкнул другой знакомый голос, и Лафайет понял, что глаза у него открыты, и он видит лицо Лоренцо, немного разодранное, но такое же раздраженное, как всегда. — По крайней мере, ты мог бы посвятить меня в свои планы, — заявил второй O'Лири. — Я уже начал волноваться, что с тобой приключилась беда.

— Вы… вы просто восхитительны, сэр! — проворковал нежный голос.

Ворочая глазами, как тяжелыми булыжниками, Лафайет посмотрел на Дафну (нет, леди Андрагорру), и его охватило ностальгическое чувство.

— Вы действительно меня… не знаете? — с трудом выговаривая слова, спросил он.

— Вы замечательный человек, похожий на того, которого я знаю, — мягко ответила она. — Это ведь вас я видела из окна кареты. Но должна признаться, сэр, мы с вами незнакомы, а значит, я тем более у вас в долгу.

— И я тоже. — Мужчина в широкополой шляпе стоял рядом с леди Андрагоррой, одной рукой обнимая ее за талию, а другой — поглаживая короткую бородку и пышные усы. — Я думал, что просижу в темнице до судного дня, но вы пришли и освободили меня. — Нахмурившись, он внимательно посмотрел на Лафайета. — Хоть я и не вижу того сходства, о котором говорит моя невеста.

— Все верно, Лафайет, — с глубоким вздохом сказал Лоренцо.

— Этот тип взял верх. Он — гражданин Меланжа и зовут его Ланцелот. Насколько я понял, раньше он был герцогом, но Круппхим заменил его на Pодольфо. Сейчас Ланцелот вновь пришел к власти и первым делом упрятал Круппхима за решетку. А леди Андрагорра вовсе не Беверли. — Он опять вздохнул. — Так что мы с тобой лишние.

— Свайнхильда, — пробормотал Лафайет, с трудом усаживаясь на пол. — С ней все в порядке?

— Здесь я, Лэйф! — вскричала бывшая кухарка. — Как сыр в масле катаюсь, а все благодаря тебе! — Она улыбнулась, сверкая бриллиантами на пышном платье, и отпихнула локтем доктора, который нервно переминался с ноги на ногу, пытаясь подойти к Лафайету. — Послушай, милый, почему ты так плохо выглядишь?

Мужчина с растрепанными волосами и в мятой одежде протолкался сквозь толпу, сверкнул на Лафайета глазами и остановился перед леди Андрагоррой.

— Как прикажешь тебя понимать, Эронна? Что это за волосатый Дон Жуан, ухватившийся за твой зад? Где ты взяла это платье? Куда мы попали? Что здесь происходит?..

— Эй, приятель, остынь! — Лоренцо взял незнакомца под руку. — Придется, видно, объяснить, что все мы…

— Пропади ты пропадом, кто Просил тебя вмешиваться? — Новоприбывший рванул руку и освободился. — В чем дело, Эронна? — обратился он к леди Андрагорре. — Почему ты делаешь вид, что никогда в жизни меня не видела? Это я, Лотарио O'Лири, твой суженый! Неужели ты все забыла?

— Вы имеете честь разговаривать с леди Андрагоррой, — сурово сказал усатый герцог Ланцелот. — И кстати, она моя суженая, а не ваша!

— Ах, вот как!

— Вот так, вот!

Придворные бросились разнимать взбудораженных спорщиков, пихающих друг друга в грудь, а Лафайет устало поднялся на ноги и, поддерживаемый Свайнхильдой, отошел в сторону.

— Знаешь, Свайнхильда, — сказал он, — наконец-то мне повезло. Я снова обрел способность управлять космической энергией и скоро вернусь на Артезию. И я подумал — только пойми правильно, ведь меня ждет Дафна — хочешь, я заберу тебя с собой? Мы скажем, что ты — кузина Адоранны, а когда подучишься немного говорить и ходить, будешь блистать при дворе и устроишь свою жизнь…

— Но, Лэйф… разве тебе обязательно возвращаться?

— Конечно! Но я тебя не брошу, и если ты готова…

— Э-э-э… прощенья просим, мадам, — неуверенно произнес глубокий голос. — Извините, Ваша светлость, но я искал тут… то есть, я хочу сказать, я слышал, моя жена… то есть, я хочу на ней жениться, как только найду…

— Боров! — вскричала Свайнхильда. — Ты пришел! Значит, ты меня любишь?

— Свайнхильда! Святой Георгий… Иезабель… ты… вы… такая красивая!

— Гм-мм… — задумчиво сказал Лафайет, глядя на влюбленную пару, которая, обнявшись, отошла в сторону. — Домой, скорей домой! — Он нахмурился и принялся ощупывать карманы. — Проклятье! Я потерял салями! Должно быть, выронил пакет между карнизом и головой Круппхима. — O'Лири резко повернулся и нос к носу столкнулся с Лоренцо.

— Вот ты где! — воскликнул его двойник. — Послушай, Лафайет, нам надо поговорить. Может, вдвоем удастся сфокусировать пси-энергию и отправиться по домам? Я скоро с ума сойду, глядя, как этот герцог тискает Андрагорру…

— Сначала помоги мне найти салями, — ответил Лафайет. — А там видно будет.

— Ты можешь думать о еде в такое время?! — Лоренцо фыркнул, но послушно отправился за Лафайетом, который спустился во двор под окна.

— Оно должно быть где-то здесь…

— Ради всего святого, почему ты не хочешь сходить на кухню?

— Послушай, Лоренцо, это звучит глупо, но салями необходимо для управления вероятностями. Не спрашивай меня, почему, спроси бюрократа по имени Фитильзад.

Десять минут упорных поисков не принесли успеха. Салями как сквозь землю провалилось.

— Ты не помнишь, я держал пакет в руках, когда влетел в окно? — спросил Лафайет.

— Откуда мне знать? На моей спине сидели два солдата. Я очнулся, когда ты лежал без сознания, а Ланцелот требовал возврата своих владений, шевеля усами.

— Придется вернуться.

Зал приемов почти опустел. Большинство придворных, поклявшихся в вечной верности новому герцогу, разошлись. Лафайет ходил из угла в угол, дергая людей за рукава и задавая один и тот же вопрос. В ответ он ловил недоуменные взгляды, а кто— то рассмеялся ему прямо в лицо.

— Кошмар какой-то, — сказал он подошедшему Лоренцо, расспросы которого тоже не увенчались успехом. — Подумать только, ведь спасение уже было у меня в руках!

— Что стряслось, Лэйф? — раздался у него за спиной голос Свайнхильды. — Потерял чего?

— Свайнхильда, ты не видела случайно нашего пакета с салями?

— Нет. Ты проголодался, милый? Подожди минутку, я у Борова спрошу. Он обожает колбаски и вечно таскает их в кармане.

Боров неторопливо подошел к ним, вытирая рукавом жирный рот.

— Меня звали? — осведомился он и звучно рыгнул. — Прощенья просим, от салями у меня всегда живот пучит.

Лафайет принюхался.

— Ты… ты ее съел?

— Так это была ваша, мистер O'Лири? Вы уж меня простите. Я вам еще лучше приготовлю, когда вернемся. В харчевне куча свиных ножек.

— Ну вот, — простонал Лафайет. — Опять я застрял. Видно, не судьба мне отсюда выбраться-. Бедная Дафна, неужели мы никогда не увидимся? — Он рухнул в кресло и закрыл лицо руками, вспоминая ее изящную фигурку, плавную походку, прикосновение пальцев…

В Зале приемов стало до странности тихо. Лафайет открыл глаза. На полу валялись обрывки бумажек и сигарные окурки, но

больше ничто не напоминало о недавнем присутствии здесь огромной толпы людей. Из холла доносился слабый шум голосов. Он вскочил с кресла, подбежал к высокой резной двери с серебряной ручкой, вышел в широкий коридор, устланный красным ковром. Какой-то человек — Лотарио, а может, Лоренцо, исчез за углом. Лафайет окликнул его, но ответа не получил и побежал вперед, заглядывая в комнаты.

— Свайнхильда! — громко позвал он. — Лоренцо! Кто-нибудь!

— Громкое эхо повторило его слова. — Неужели я опять оказался неизвестно где? — прошептал он. — Все исчезли и бросили меня одного Почему?

В боковом коридоре послышались шаги, и через мгновение Лафайет увидел группу гномов из Аякса во главе с маленьким толстячком в зеленых кожаных штанах и куртке спортивного кроя.

— Пешкороль! — воскликнул O'Лири, здороваясь с представителем отдела «Услуги Заказчикам». —Слава богу, хоть кто-то живой!

— Привет, Везунчик! Какой ты шустрый, спасу нет! Мы решили навестить Круппхима…

— Он в тюрьме.

— Вот и я говорю. Сам понимаешь, секретные операции мы проводим в полуфазе, чтобы избежать толп ненужных разговоров и прочих неприятностей, поэтому позволь спросить, как ты здесь очутился? Когда Марк ХIII вернулся, мы решили, что тебе крышка.

— Долго рассказывать, Кроль, во… Послушай, мне в голову пришла блестящая мысль! Круппхим передал вам чертежи Путепроходца. Если вы его изготовите, я смогу вернуться на Артезию…

— Ты, Везунчик, совсем с ума сошел. И не мечтай. — Пешкороль замотал головой. — Если мы его изготовим, Централь от нас камня на камне не оставит.

— Централь! Ну, конечно! Соедините меня с Централью, и я…

— Эх, Везунчик, Везунчик. Ничего не выйдет. Микропчик еле выкрутился, давая показания какому-то Задофилу — точно не помню, как его зовут — по поводу сверхсекретных космических данных, которые мы якобы передали Круппхиму. Сами на волоске висим, и чем меньше будем о себе напоминать, тем лучше!

— Но… куда все подевались?

— Видишь ли, мы доложили в Централь, что на Меланже дело нечисто. Они считают, что Круппхим, используя нашу аппаратуру, перетасовал пространство как колоду карт. Он перенес на Меланж одного парня по имени Лоренцо, намереваясь похитить леди А. и шантажировать Родольфо. Но произошла цепная реакция, и несколько дюжин возмутителей спокойствия стали появляться в одних измерениях и исчезать в других. В результате дисбаланса мог быть уничтожен весь Континуум! Централь, естественно, вмешалась и быстро навела порядок. Ума не приложу, как тебе удалось задержаться в полуфазе. Здесь вообще нет жизни, сам понимаешь.

Лафайет прислонился к стене и закрыл глаза.

— Я обречен, — пробормотал он. — Но… Послушай, Кроль, возьми меня в Аякс. Может, Микропчик что-нибудь придумает.

Ответа не последовало. Наступившая тишина показалась Лафайету подозрительной, и он открыл глаза. Пешкороль исчез вместе с гномами. В мягком голубом ковре даже не осталось вмятин на том месте, где они стояли.

— Голубой ковер! — недоуменно воскликнул O'Лири. — Мне казалось, он был красным. Единственное место, где я когда-то видел голубой ковер, это — дворец Лода…

Он резко повернулся, побежал по коридору, кинулся вниз по лестнице, перепрыгивая через ступеньки… пересек широкий холл… оказался на песчаной лужайке… Оглянулся и увидел сломанную вывеску на двери: «ЛАС ВЕГАС ХИЛТОН».

— Так и есть, — задыхаясь, пробормотал O'Лири. — Дворец, который Горубль выстроил для Лода. А это значит, что я на Артезии… или нет? — Он посмотрел на простирающуюся перед ним пустыню. — А может, я попал в сказочную страну? Впрочем, это легко проверить. От дворца Лода до столицы всего двадцать миль пути. Вперед.

Занималась заря, когда Лафайет, едва державшийся на ногах, проковылял последние несколько ярдов до харчевни «Одноглазый Мужик» на западных окраинах города.

— Красный Бык! — хрипло позвал он, делая слабую попытку постучать в тяжелую дверь. — Впусти меня!…

Из-за закрытых ставнями окон не доносилось ни звука. На лбу Лафайета выступил холодный пот.

— Никого нет, — пробормотал он. — Город призраков, пространство вне измерений. Меня выкинули с Меланжа, чтобы не нарушать космического равновесия, и оставили здесь, в заброшенном полумире…

Задыхаясь и прихрамывая, он шел по пустым улицам. На застывшей траве блестела утренняя роса. Где-то вдалеке крикнула птица. В парке среди аллей, кустов, цветочных клумб и лужаек высился мраморный дворец. В закрытых его окнах не шелохнулась ни одна занавеска. Не слышны были веселые голоса, никто не гулял по выложенным гравием дорожкам.

— Исчезли, — прошептал Лафайет. — Ушли в небытие.

Он пересек лужайку, двигаясь, как во сне, миновал фонтан, из которого текла крохотная струйка воды. До его любимой скамейки было рукой подать.

Он посидит на ней немного, а потом… а потом-, кто знает, что будет потом?

Вот и цветущее миндальное дерево, а за ним… Она сидела на скамейке, накинув на нежные плечи серебристую шаль и теребя розу в руках. Глаза ее излучали свет. Самое чудесное лицо во всей известной ему вселенной озарилось улыбкой.

— Лафайет! Ты вернулся!

— Дафна— я… я… ты».

Они кинулись друг другу в объятия.