2

В пилотской кабине пилот был уже не нужен. Путь преграждали обломки разрушенного пульта, и как только они расчистили проход к двери, Дон отправился назад, к сохранившим воздух отсекам. К двери в верхней части лестницы был уже приделан временный воздушный шлюз, и Дон направился к нему. Как только давление вдавило клапан на его груди, его щиток моментально раскрылся, и Дон полной грудью вдохнул воздух корабля. Он набрал номер на ближайшем к нему видеофоне, предварительно сверившись со справочником. Это был номер аварийной рубки. Линия была занята, но зеленый цвет индикатора недвусмысленно сигнализировал, что вызов его зафиксирован и его соединят при первой же возможности.

Дон нетерпеливо переступал с ноги на ногу. Путешествие оказалось совсем не таким, на какое он рассчитывал. В те дни космическая служба растеряла почти весь свой романтический ореол. Множество молодых врачей, таких же выпускников медицинского колледжа, как и Дон, пользовались бесплатным проездом на космических лайнерах, чтобы обеспечить свое будущее. Для врачей было много вакансий на орбитальных станциях и планетных базах. Поступление на корабль давало удобную возможность присмотреться к ним, прежде чем принять окончательное решение. Кроме того, это давало приятное разнообразие после многих лет, проведенных в мединституте. Приятное! Дон улыбнулся своему отражению на экране – и как раз в этот момент зазвучал сигнал выхода в эфир.

– Говорит доктор Чейз, – произнес Дон, обращаясь к измученному старшине, чье изображение появилось на маленьком экране.

– Для вас есть работа, док. Пассажир в тяжелом состоянии лежит возле отсека 32. Пока вы будете заниматься им, я получу сведения о других нуждающихся в вашей помощи.

– Понял, бегу!

И он побежал. При несчастном случае минуты и даже секунды могут провести грань между жизнью и смертью.

В конце коридора рядом с отсеком 32 лежал седовласый человек и над ним склонилась юная девушка. Она была одета в желтый спортивный костюм с одним рукавом. Когда она отодвинулась, Дон заметил, что она оторвала левый рукав, чтобы перевязать голову лежащего на полу человека. Сквозь повязку проступали пятна крови.

– Я не трогала его, доктор, только постаралась остановить кровотечение.

– Вы поступили совершенно правильно, – ответил Дон, опускаясь на колени и открывая сумку.

Первым делом он натянул медицинский анализатор на безжизненное запястье больного. Ремешок сжался и автоматически поместил инструмент в нужное место. Дрогнули, оживая, шкалы прибора, и Дон сразу увидел, что давление крови у пациента совсем низкое, пульс слабый, а температура нормальная. Кожа была холодная и липкая. Шок. Это было единственно возможным предположением. Прежде чем взглянуть на рану, Дон достал пульверизатор для подкожных впрыскиваний и ввел прямо через кожу, не проколов ее, антишоковый препарат, Когда он снял самодельную повязку, то с облегчением увидел, что рана гораздо менее серьезная, чем это можно было предполагать по состоянию больного.

Рана была неглубокой, всего лишь неровный разрез кожи. Но кровотечение было настолько обильным, что для ее нетренированного взгляда положение казалось удручающим. Дон прыснул на рану кожным коагулянтом. Коагулянт засохнет и предохранит кровотечение до тех пор, пока он не сможет заняться пациентом в условиях операционной.

– С ним все будет в порядке, – успокоил девушку Дон– Были ли вы с ним рядом, когда все это случилось? Не ранены ли вы сами?

– Нет, со мной все в полном порядке. Я просто спускалась по коридору и обнаружила его лежащим в луже крови. После того, как я наложила повязку и вызвала помощь, я обнаружила эту штуку в стене. Но я не имею ни малейшего представления о том, как она там оказалась.

Она указала на зазубренный край куска металла, врезавшийся в стену коридора напротив двери в отсек 32В. Рядом с запертой дверью пылал красный сигнал.

– Это просто невезение, – заметил Дон. – Как раз в тот момент, когда он проходил мимо двери, в этом отсеке произошел взрыв, и этот кусок металла пролетел свободно через дверь и ударил его. – Дон не добавил, что кусок металла был порождением метеорита и что этот отсек сейчас лишен воздуха. Металл, видимо, успел пролететь через дверь еще до того, как она успела захлопнуться.

Из говорящего коридорного динамика раздались сигналы, предшествующие объявлению, которое было слышно одновременно во всех отсеках огромного корабля. Последовала секундная пауза, потом кто-то откашлялся и начал говорить:

– Прошу внимания! Говорит главный инженер Хольтц. Меня просили информировать всех находящихся на судне, и пассажиров, и членов команды, что наш лайнер попал в аварию. В нас врезался метеорит.

Пораженная девушка задохнулась и в ужасе спрятала лицо в ладонях.

– Все в порядке, – быстро произнес Дон. – Это не опасно. Пробито несколько отсеков, но их быстро починят. – Про себя же он подумал, что Хольтц, конечно, хороший инженер, но однако же, совершенно не знает людей, раз делает подобные пугающие заявления. Усиленный динамиком голос тем не менее продолжал:

– Аварийная бригада информировала меня, что пробитые отсеки изолированы и уже ремонтируются. Пассажирам приказываю оставаться на своих местах или там, где они сейчас находятся. Ни в коем случае не перемещаться по кораблю. Члены экипажа хорошо знают свое дело, и вы будете только мешать им. Это все.

К ним поспешно приблизился одетый в скафандр матрос, несущий носилки.

– Меня послали из аварийной бригады, сэр, – начал он. – Они передали также и сообщение для вас.

Он достал из кармана сложенную узкую полоску бумаги и передал ее Дону. Это была машинная распечатка, содержащая сведения о всех раненых, о которых успели получить сведения в столь короткое время. Дон взглянул на лежащего рядом человека.

– Этого человека следует немедленно доставить в лазарет, приказал он. – Но вам нужен еще кто-нибудь, кто бы мог помочь отнести эти носилки…

– Я могу помочь, – вмешалась девушка.

Дон оглядел ее и быстро принял решение. Она выглядела молодой и достаточно сильной, чтобы выдержать этот груз.

– Хорошо, – согласился он. – Кстати, можете остаться с пациентом в лазарете.

– А как насчет меня, док? – спросил матрос.

– Принесите носилки назад. Я буду возле отсека 89НА. И постарайтесь по дороге подобрать кого-нибудь себе в пару.

Человек в отсеке 89НА был мертв. Так же как и двое следующих в списке. Это была супружеская пара. Холод вакуума безжалостный убийца, который не щадит никого. Но были и уцелевшие люди в отсеках, которые подверглись разгерметизации последними, и из которых воздух уходил достаточно медленно, чтобы среагировать на это и спастись. Дон выводил их из шока. Сшивал порванные кровеносные сосуды и серьезные раны. Раненых было ничтожно мало по сравнению с числом мертвых. Он как раз бинтовал обмороженные руки, когда ожил громкоговоритель:

– Лейтенант Чейз, немедленно вернитесь в рубку управления. Совещание командного состава.

«Очень маленькое совещание», – с грустью подумал Дон. Все пациенты в лазарете лежали спокойно. Некоторые спали. Юный матрос как раз убирал носилки на место, когда Дон окликнул его:

– Рама, как ты думаешь, сможешь ли ты присмотреть за ними, пока я схожу в рубку?

Рама Кизим служил матросом, но мечтал стать врачом. Он отдавал большую часть своего жалованья, чтобы иметь возможность в будущем поступить в один из мединститутов в своей родной Индии. В свободные от вахты часы он всегда был рядом с Доном, стараясь выучить все, что только мог.

Аварийная команда еще раньше сообщила, что все дыры залатаны, так что скафандр можно было снять. Но у Дона не было времени, пока он занимался ранеными. И теперь он с удовольствием вылез из жаркого скафандра и, прежде чем надеть чистый мундир, быстро сполоснулся.

Он проделал тот же, что и раньше, путь в рубку управления. Только все двери теперь были открыты. Ступив на нижние ступени лестницы, ведущей на палубу А, он обнаружил, что поручни холодны на ощупь. Стены были покрыты сконденсировавшейся из воздуха влагой. Они, правда, должны были достаточно быстро нагреться, и влага испарится.

Тела из рубки были уже убраны, а на пробитую в рубке дыру наварена тяжелая металлическая плита. Кто-то трудился над разрушенной радиостанцией, и ее детали в беспорядке были разложены прямо на полу. Вначале Дон подумал, что находится здесь один, но потом услышал покашливание и заметил, что кто-то сидит в пилотском кресле. Это был главный инженер Хольтц.

– Входи и закрой дверь, – приказал хладнокровно Хольтц, когда оглянулся и заметил вошедшего Дона. – Садись, лейтенант, у нас много о чем есть поговорить, – он казался очень несчастным, когда указал на кипу бумаг, зажатую в руке.

Дон опустился в кресло и стал ждать, пока Хольтц продолжил бы разговор. Ожидание затянулось. Хольтц, склонившись над бумагами, медленно перелистывал их, словно в них был спрятан ответ на все вопросы, которые в настоящий момент мучили его. Инженер был немолодым человеком и казался еще старше из-за обрушившихся на него шокирующих событий нескольких последних часов. Под глазами у него были большие черные мешки, а кожа под большим подбородком свисала складками.

– Все складывается очень плохо, – начал он.

– Что вы имеете в виду, сэр? – подавляя жгучее нетерпение, спросил Дон. Хольтц был старшим из оставшихся членов команды корабля и теперь автоматически становился его капитаном.

– Достаточно взглянуть сюда, – гневно тряс бумагами Хольтц. – Все офицеры, кроме нас двоих – мертвы. Как это могло случиться, я вас спрашиваю? И этот летящий кусок скалы разрушил к тому же нашу радиостанцию, так что теперь мы оказались и без связи. Спаркс возится с аварийным устройством, но его мощность весьма и весьма ограничена. Но дело не только в этом. Почти половина нашей воды улетучилась, вытекла наружу в образовавшуюся дыру. И на этом маршруте нет ни единого судна, которое могло бы оказать нам помощь. Кошмар!

Дон почувствовал, что надо что-то сделать, чтобы прервать этот список свалившихся на него несчастий.

– Дело плохо, сэр, не спорю, но это еще не смерть судна. Смерть капитана и других офицеров – это, конечно, трагедия, но мы просто обязаны научиться жить без них. Мы просто обязаны и можем довести корабль до цели. Корабль на верном курсе, и когда мы достаточно приблизимся к Марсу, то сможем радировать сигнал бедствия и они вышлют спасательную команду. Корабль герметичен и исправен. Вы можете рассчитывать на любую помощь с моей стороны, на которую я только способен, – он улыбнулся. – Мы выкарабкаемся, капитан.

– Капитан! – Хольтц вскочил на ноги с вытаращенными от удивления глазами.

– Конечно. Что тут удивительного, вы старший офицер, и теперь это звание автоматически переходит к вам…

– Нет! – энергично замотал головой Хольтц. – Я – главный инженер! Мое дело – атомный реактор и другое оборудование. Я ничего не знаю об управлении судном, абсолютно ничего! Прошу прощения, но я не могу покинуть машинное отделение. Если хотите назвать кого-то капитаном, то назовите капитаном себя.

– Но… я просто врач, – запротестовал Дон. – Это мой первый космический плановый полет, к тому же… Вы должны…

– Не учите меня, как я должен поступать. Я сам скажу вам, я должен быть в машинном отделении и не могу его покинуть. Вы являетесь капитаном этого судна до той минуты, пока на его борт не ступит другой офицер. Рядовые знают свое дело, и вы можете рассчитывать на любую помощь с их стороны, – гнев Хольтца внезапно испарился, но когда он сложил на коленях свои руки, Дон увидел, что они дрожат.

– Вы молоды, – пояснил Хольтц. – И найдете возможность проделать все эти работы. А я не могу. Вы же знаете, что я ухожу в отставку. Чего греха таить, это был мой последний полет. Я хорошо знаю реактор и инженерное оборудование. И я отдаю себе отчет, где я нужнее. – Он выпрямился и поглядел в глаза Дону. – Именно так и должно быть. Так что принимайте командование судном.

Как раз в тот момент, когда Дон начал протестовать, открылась дверь и в рубку вошел математик Бойд. Он быстро отсалютовал в сторону капитанского кресла и повернулся к двум офицерам.

– У меня есть данные наблюдения, – начал он, но Хольтц прервал его.

– Вы доложите их лейтенанту Чейзу. Я же должен вернуться в машинное отделение. Мы договорились, он принимает командование кораблем. До появления на корабле другого офицера. Доложите ему.

Когда Хольтц кончил говорить, он поднялся и щелкнул каблуками. Говорить было не о чем. Главного инженера нельзя было заставить принять на себя командование кораблем. Выход не было. Вычислитель повернулся к Дону и протянул ему кусочек бумаги.

– Это коррекция курса, док. Выведена из предыдущих измерений. Первая, после столкновения с метеоритом.

Дон тупо уставился на ряд чисел в этом листке.

– Что все это означает? Вам следует об этом внести мне хоть какие-то разъяснения.

– Я и сам не больно уж разбираюсь в этом, док, – признался вычислитель. – Но я работал вместе с пилотом. Он говорил, что нужно провести эту коррекцию во время следующей вахты. Но теперь – не знаю. Эта, сказал, нанесла нам удар как раз в плоскости вращения и она имела достаточную массу и скорость, чтобы как-то воздействовать на корабль. Не замедлить вращение настолько, чтобы оно стало заметным. У нас все еще около одного «же», но все же изменить его ось, так чтобы корабль стал прецессировать.

Дон вздохнул и протянул лист назад.

– Вы должны попробовать объяснить все попроще, чтобы я понял хотя бы половину из всего этого, или хотя бы хвост проблемы.

Вычислитель не принял шутки.

– Так вот, главная ось корабля в направлении тяги атомных сопел совпадает с нашим курсом. По крайней мере так всегда было и должно быть при любой коррекции курса. Но сейчас мы начали кувыркаться – это, понимаете ли, такое движение, когда корабль вращается в направлении нос – корма. Пока это происходит, мы не имеем возможности провести коррекцию курса. А если мы не проведем коррекцию, док, то промахнемся мимо Марса и навечно уйдем в межзвездное пространство.

Дон кивнул. Это он мог понять. Что-то нужно было предпринять и притом быстро, и он был единственным человеком на борту, который мог это сделать. Хольтц не поможет, а больше на борту «Иогана Кеплера» не было ни единого офицера и человека, к которому он мог бы обратиться за помощью.

– Ладно, Бойд, – ответил он. – Я позабочусь об этом. Но, если я справлюсь, вы должны перестать называть меня док.

– Есть, сэр, – ответил вычислитель, выпрямляясь и отдавая честь. – Я понял, капитан.

Загрузка...