Костры

24

- Куда мы идём?- спрашиваю я. - Домой,- отвечает она. "Что ж",- думаю я.- "Тоже неплохо". - Надо было пакет взять. А то идём с этой бутылкой, как будто... - Как будто что?- обернувшись, говорит она. Я пожимаю плечами. - Это ты идёшь с бутылкой, а я просто возвращаюсь домой после работы. И вообще, ты прав, отстань от меня немного, чтобы не подумали, что мы идём вместе. - А разве мы идём не вместе?- удивляюсь я. - Если бы мы не шли вместе, то я бы заставила тебя заплатить за то, что ты несёшь в руке, и за то, что ты выпил, разве не так?- говорит она, и сражённый её логикой, я умолкаю и послушно отстаю от неё шагов на десять. Она входит в калитку. Я останавливаюсь и, для приличия потоптавшись немного на месте, следую за ней. Я вхожу в дом. - Разувайся,- строго говорит она, забирая у меня бутылку.- А то натопчешь. Я разуваюсь. - Слушай,- говорю я.- Где у тебя тут ванная? - А чего ты мыть собрался? - Да нет, я имею в виду, туалет. - Ну так, так и говори. А то ванная... В ванну, что ли, ссать собрался? - Да нет, просто... - Как выйдешь из дома направо. - Это что... На улице? - А ты как хотел? - Так что же, снова обуваться? - Ну не хочешь обуваться, так иди в носках,- пожав плечами, говорит она и уходит в комнату. Я, вздохнув, обуваюсь и выхожу на улицу. Как рано у них закрывается магазин. А если кому приспичит, интересно, он что, припрётся сюда? Надо будет это выяснить. И вернувшись из сортира, я первым делом спрашиваю: - А что, если кому приспичит, он идёт сюда? - Не поняла,- говорит она.- Ты чего в обуви шастаешь. - Извини,- говорю я и разуваюсь.- У тебя должен быть дома целый склад, а иначе ты не могла бы так смело закрыть магазин. - Ты что мне тут, следствие проводишь? - Да ничего я такого не провожу,- говорю я, присаживаясь на диван.Просто это так очевидно... - Что у меня дома склад? - Ну да. - А тебе-то что за дело? - Да мне-то, в общем, никакого. - Ну и всё,- говорит она таким тоном, что я сразу же понимаю, что тема закрыта. Она уходит на кухню, возвращается. - Отвернись,- командует она.- Мне надо переодеться. - Не нужно,- говорю я.- Тебе очень идёт так. - Да?- говорит она. - Да,- говорю я.- А чем ты меня покормишь? - Ты что, есть хочешь? - Нет,- говорю я.- Совсем не хочу, тем более что я уже ел. Но может быть, ты хочешь, вот я и спросил... - Смотри-ка,- усмехается она.- Рожа вся разбита, а вежливый. - Да,- пожав плечами, говорю я. - Слушай,- говорит она.- Ты оставь мне все эти разговоры, понял? Я тут городских и не таких видала, так что нечего мне тут мозги ебать, понял? - Всё,- говорю я.- Понял. - То-то же. О себе я как-нибудь сама позабочусь. - Ладно,- говорю я.- Мне-то наплевать. Принеси только стакан, а лучше два. - Вот это другое дело,- одобрительно говорит она. Она приносит стаканы, я открываю бутылку и наливаю. - Ну, за знакомство. Она кивает, и разом выпивает. Я отпиваю и ставлю стакан на стол. - Ты чего не пьёшь?- говорит она.- Надо было закуску принести. Я сейчас. Она уходит и возвращается с тарелкой, банкой солёных огурцов, варёной колбасой, двумя вилками, хлебом и резательной доской. Всё это она располагает на столе. - Чего не пьёшь?- говорит она, увидев, что в моём стакане ещё осталось. - Не так быстро,- говорю я.- Сейчас допью. Она нарезает колбасу, хлеб и достаёт из банки огурцы. - Здорово,- говорю я, допив свой стакан.- Сервировка - люкс. - А здорово, так наливай. Я наливаю. Мы снова пьём. - Подожди,- говорю я.- Не сказали, за что пьём. - Да ну тебя,- отмахивается она. - За тебя,- говорю я и пью. Она уже выпила и ест солёный огурец. Я беру тоже. - Здорово,- говорю я, оглядываясь по сторонам.- Значит, здесь ты живёшь... - Нет, бля,- саркастично говорит она.- Здесь я только ебусь, а живу в сортире. Я смотрю на неё. - Ты чего нервничаешь?- говорю я.- Погода, вон смотри какая, солнышко светит, день в самом разгаре, до ночи ещё далеко, бомбы не падают, да и война, говорят, кончилась, сейчас на речку пойдём купаться... Я разливаю остатки. - Я же говорил, не хватит. - Кому не хватит?- говорит она, беря стакан.- Тебе, по-моему, уже хорошо. - А тебе? - А я не пойму пока, зачем я тебя вообще впустила. - Ничего,- говорю я.- Понимание придёт, нужно только ещё выпить. - Ну давай,- говорит она.- Выпьем. Мы пьём. - Вот удивительно,- говорю я.- Весь день хочу напиться, а не могу, только изжога появилась. А бывает, и не хочешь... - Ты это уже говорил,- обрывает она. - Про изжогу? - Тебе соды, что ли, принести? - Если тебе не трудно, конечно. Она встаёт из-за стола и приносит с кухни стеклянную пол-литровую банку с содой. - Воды? Я киваю Она приносит эмалированную кружку с водой. Я растворяю соду и пью. - Сейчас пройдёт. В дверь раздаётся осторожный стук. - А это ещё кого принесло?- недовольно говорит она, встаёт и идёт к двери. Я прислушиваюсь. Она с кем-то разговаривает. - Это тебя,- говорит она, заглянув в комнату.- Выйдешь? - Смотря кто,- говорю я. - А я почём знаю. - Ладно,- говорю я, вставая.- Иду. Я выхожу на веранду. Это Юра. - Ну что,- говорит он.- Ты едешь? - Привет,- говорю я.- Заходи давай. - Нет,- говорит он, но входит.- Мне надо ехать. - Сейчас выпьем, и поедем. - Вот ещё!- возмущается Люба.- Тут что вам, распивочная? - Да нет,- говорю я.- Ты не поняла. Мы посидим, поболтаем... - Ну вот что,- решительно говорит она, поворачиваясь к Юре.- Ты давай, езжай, а мы тут как-нибудь сами разберёмся. Он вопросительно смотрит на меня. - Подожди,- говорю я.- Сейчас обуюсь и выйду. - Куда ещё?- настораживается Люба. - Сейчас,- говорю я.- Мне нужно пару слов сказать. Я обуваюсь и выхожу из дома. - Ну ты чего?- говорит Юра.- Надолго, что ли, здесь? - А что мне было делать, если ты исчез, а денег у меня нет... - У меня тоже нет,- говорит он.- Ну и что? - То есть как, нет? А за каким же тогда хреном ты в город собрался? - Ну так у меня есть деньги, но... А ты много уже выпил? - Да дело не в этом,- говорю я.- Просто неудобно как-то вот так линять... Слушай, давай вот что сделаем. Ты как со временем, не очень зажат? - Да нет, не так чтобы очень. А что? - Ты вот что, ты подожди меня немного, ладно? А потом я выйду как бы в туалет, и мы с тобой уедем отсюда. Идёт? Он явно не в восторге от моей идеи. - Ну пожалуйста,- прошу я.- А то неудобно будет... А хочешь, заходи, я уговорю её... - Ну да. Такую уговоришь. - Не веришь? - Нет, конечно,- говорит он.- Ладно, я посижу здесь где-нибудь. Магазин ещё не закрыт... - В том то и дело, что закрыт,- говорю я.- А иначе как бы я здесь оказался? - Что-то я не понимаю. - Она работает в магазине. Теперь понятно? - Понятно,- говорит он.- Я остался без пива. - А его у них и не было. Почему, по-твоему, я пил портвейн? - А ты пил ещё и портвейн? - Что значит, "ещё и"? - Ладно,- говорит он.- Короче, я жду тебя час... - Полтора. - Полтора часа, и уезжаю.

25

- Ну что, уехал твой друг? - Уехал. - Ну давай тогда,- говорит она. Я замечаю, что на столе уже стоит новая бутылка, и в стаканах налито. - Давай,- говорю я и беру стакан. Мы пьём. - А ты, вобще-то, кто такой? - Да так,- говорю я.- Можно сказать, что и никто. - То есть как это? - Да вот так. Когда-то очень давно я сошёл не на той станции и по сей день жду своего поезда, а рельсы врастают в песок. А может быть, и не было никакого поезда - я сам был поезд, и потеряв себя, снова ищу обрести... Или с самого начала всё было бессмысленно и невозможно, и я пытаюсь обрести себя в бессмысленном мире и снова и снова бьюсь, как рыба об лёд, о стены тупой безнадёжности... Или как-нибудь совсем по-другому. Когда-нибудь я буду знать это, но это буду уже не я, и не знаю, сохраню ли я память... Что останется от нас после смерти, не здесь, на земле, где глина обращается в прах, а там, где наши души нетленны? Или я и не покидал свой путь и просто ещё не осознаю этого, и именно это мне предстоит осознать? И я всё делал правильно? Так оно, скорее всего, и есть. Никогда не предавать себя, вот в чём всё дело. А я никогда бы не сделал того, что противно моей совести... Мы идём то при свете дня, и тогда ясно видим мир вокруг нас, то в ночи, когда вокруг лишь кромешная тьма, и не знаем, может быть, давно уже сбились с дороги, и страшно... И этот страх разъедает наши души как ржа. Но снова восходит солнце, и кажется, всё как всегда. Как будто ничего и не было... И жизнь продолжается. А теперь мы идём купаться. У тебя есть купальник? Она смотрит на меня и качает головой. - Ну, ты даёшь... - Извини,- говорю я.- На меня нашло. Иногда я начинаю говорить, а остановиться не могу. И жалею, что не могу записать это на магнитофон, потому что что-то я говорю такое, чего не знал и, может быть, долго ещё не узнаю. А память так эфемерна, то есть, не сама по себе память, а то, что мы называем памятью - вечно ускользающий облик... - Короче,- говорит она.- Ты будешь меня ебать, или нет? - Один момент,- говорю я и встаю.- Ой, а меня пошатывает. - Я вижу. - Мне надо сходить отлить. - Ну, иди,- говорит она.- Чего ждёшь, разрешения? - А ты постели пока. И ложись. - Давай,- говорит она.- Только не усни там. - Постараюсь,- говорю я и иду к двери. Ищу свою обувь. Обуваюсь. - Стели и ложись,- говорю я.- А мне нужно... - В ванную?- говорит она. - Ага,- говорю я и выхожу за дверь.

Юра ждёт у калитки. - Ну чего, ты всё? - Всё,- говорю я и иду к нему.- Поехали. Он садится на мотороллер, я сажусь за его спиной и надеваю шлем. Он заводит мотор, и мы трогаемся. - Трахнул её уже? - Если бы я собирался с ней трахаться, неужели, ты думаешь, я бы с тобой уехал? - А,- говорит он.- Так получается, мы просто удрали, не заплатив за выпивку? - Да,- говорю я. - Что? - Классический случай. Ты смотри на дорогу, а то врежемся. - Ничего,- говорит он.- Доедем!

26

- Остановись,- говорю я. Он не слышит. Я трясу его за плечо. Он оборачивается. - Что? - Остановись. - Зачем? - Остановись. Он останавливает мотороллер. - Что случилось? - У тебя сигареты есть? - Есть. - Давай покурим,- говорю я. Он достаёт пачку, и мы закуриваем. - Смотри, как быстро вечереть стало. - Да ты что,- говорит он.- Июнь месяц, самые длинные дни... - Я не об этом. Но вот только что было утро, день, и вдруг как-то сразу вечером повеяло... - Ничего себе, сразу. Полдесятого уже. - Да ну. - Ну да. - Надо же... - В странном мире мы живём, да? - Ты знаешь, я сейчас подумал... Надо вернуться. - Зачем?- недоумённо говорит он. - Не знаю... Пока не знаю. Но что-то не так. Или знаешь, что? Ты поезжай, а я останусь. - Что, здесь? - Да всё равно. Просто я не могу уехать. Что-то не так. - Да ты чего,- говорит он.- В самом деле? - Да. Наверное, так нужно, а для чего - не знаю. - Да ты охренел. - Да? Вот так просто взял и охренел. - Куда ты пошёл? Подожди! - Ты поезжай, а мне нужно пройтись. Может быть, в этом всё дело, не знаю. - Подожди. - Что? - Пойдём уж тогда вместе. - А думаешь, нужно?- с сомнением говорю я. - А что мне ещё остаётся?- говорит он.- Не бросать же тебя здесь. - Ну, как хочешь. - Только деревня в другой стороне, а ты идёшь в город. - Да какая разница. - Так что случилось-то? - Ничего,- говорю я.- Наверное, ничего. Я не хочу, чтобы этот вечер кончался, а так ведь редко бывает, правда? Может быть, я и впрямь охренел, как ты говоришь, не знаю... Знаешь, что говорит современная медицина по поводу охренения? Есть такая теория, что неудовлетворённость миром - это отклонение от нормы на генетическом уровне. И вроде бы, даже установлены гены этой самой неудовлетворённости. Может быть, и совесть уже назвали болезнью, ты не знаешь? - Не слышал об этом. - Ну как же. Скоро научатся лечить, и кажется, некоторые отклонения уже лечат. Всё излечимо - талант, ум, совесть... Скоро нас всех вылечат, представляешь, какая жизнь наступит тогда? Великое мировое сообщество сытых и довольных идиотов. Даже любовь будет не нужна - можно будет воспроизводить себя путём клонирования. Ничего не будет нужно, полное довольство и самодостаточность. Книги будут писать компьютеры на основе уже написанных книг, музыку - тоже. Ничего нового, да и зачем? Если и так всё хорошо. Будем как кролики. - Кроликов режут,- говорит он.- И делают из них жаркое. - Да,- говорю я.- Это как последний день Помпей - наступит неожиданно, и окажется, что вот именно к этому никто и не был готов. Ведь генная инженерия бессильна перед космическими катаклизмами... Или даже земными. Катаклизмами человеческого сознания. Но стоит ли так трагично к этому относиться? Что в этом нового? Ведь они всегда были такими, обыватели. Они как кролики, которых доставляют на кухню в клетках, чтобы мясо было как можно более свежим, и они безмятежно жуют свою травку и тянут носами запах жареной крольчатины. Мне иногда кажется, что с нами ведут войну какие-то злые инопланетяне, и их цель - превратить нас в жвачных животных, и не беда, если мы будем несколько жирноваты - мясо будет нежнее, хотя и не таким здоровым, но ведь не факт, что они так уж озабочены своим здоровьем, правда? Может быть, для них холестерин и не вреден. - И что они для этого делают? Подкидывают нам изобретения, вроде телевизора? - Причём тут телевизор! Между прочим, телевизор изобрели русские. Это всего лишь средство коммуникации, как телефон или почта, или радио... Важно, что мы говорим друг другу. - А может, Колумб был инопланетянин? Зачем он открывал Америку? - Опять мимо,- говорю я.- Причём тут Колумб? - Да я прикалываюсь. - Да я понял, что ты прикалываешься, но Колумб тут явно не причём. Дело не в личностях и не в открытиях, а в том, что почему-то наши открытия обращаются нам же во зло. Казалось бы, что плохого в открытии ядерной реакции или Америки... - Но не все же открытия... - Не все. - Ну, и... - Ну да. Но что-то такое происходит. Помнишь, как в "Гамлете" - "Какая-то в державе датской гниль". И всё не так, и чем мы сильнее, тем хуже. И не дай Бог, когда-нибудь, мы осуществим утопию, о которой так долго мечтали это окажется самой страшной антиутопией, какую только можно измыслить. Бывают дни, когда я боюсь включать телевизор. Знаешь, как у Кортасара в "Преследователе": "Мир так хрупок, а люди режут хлеб ножом!" Может быть, ты и не понимаешь, о чём я говорю... - Да это неважно,- говорит он.- Ты всё равно говорил бы, даже если бы шёл один. - Ты никогда не раскладывал пасьянсы? - Пасьянсы? Ну, раскладывал, а что? - Ведь в пасьянсе что интересно... Я знаю, правда, только один, я бы мог тебе его показать, если бы были карты. Может, у тебя есть? - Есть,- говорит он.- В палатке. - Понятно. Когда-то давно я жил с одной девушкой, и у неё карты лежали в пачке от сигарет. Как-то раз просыпаюсь утром, а денег нет ни копейки... - Это бывает. - Ну да. А она на работе. И сигарет нет. Я всю квартиру облазил - нигде ни денег, ни сигарет, и вдруг нахожу эту пачку. У меня аж сердце замерло. А в ней, представляешь, карты! - И что? Ты до вечера раскладывал пасьянсы? - А как ты догадался? - Да так. Что тебе ещё оставалось делать. - Давай, кстати, покурим. Он подкатывает мотороллер к дереву, прислоняет его и достаёт сигареты. - Ну так вот,- говорю я, закуривая.- Весь фокус этого пасьянса в том, что он непременно сойдётся, но при одном условии - если, перекладывая карты, ты не допустишь ни одной ошибки. А перекладываешь ты их фактически вслепую, потому что не видишь тех, что закрыты... - И что, сходится? - Ты слушай,- говорю я.- Сходится, да, если не допустишь ни одной ошибки. А как это сделать? - Как? Мы идём дальше. - Не знаю,- говорю я.- Это надо чувствовать интуитивно. И ведь как бывает, дойдёшь уже почти до конца, и из-за одной нераскрытой карты всё оказывается впустую, и ничего уже не исправишь. И никогда не знаешь, где, в каком месте ты совершил ошибку. Я умолкаю и некоторое время мы идём молча. - Вот так и не знаешь,- говорю я.- Куда вернуться. А ты говоришь, деревня. Может быть и деревня, не знаю. - Да уж наверное, не эта Люба. - У тебя проблемы с женщинами,- понимающе киваю я.- У меня тоже бывает. Казалось бы, ну что им ещё нужно? Ведь всё при мне - здоровье, молодость, силы! И кругом - на телеэкране, и просто, кругом, трахаются, а я - нет. Мне это знакомо. Но может быть, они и должны быть, эти проблемы? Что от нас останется, если мы разучимся видеть проблемы? Видеть, слышать, чувствовать... Думать, наконец! - Не знаю,- говорит он.- Я бы предпочёл, чтобы этой проблемы не было. - Ты бы предпочёл! Да что ты знаешь об этом! Ты вспоминаешь своё прошлое в поиске сделанной тобой ошибки и не можешь её обнаружить,- вернее, обнаруживаешь, но каждый раз иначе,- и не сможешь - потому что она не осталась в прошлом - она в тебе и сейчас. - Так что,- говорит он.- Ты хочешь сказать, что когда-то произошла великая ошибка, и всё пошло не так, как должно было? - Каждый раз происходит. Каждый раз. Она не осталась в прошлом. И мы снова и снова проигрываем в полушаге от верной победы. И каждая новая победа оборачивается поражением. - Значит, мы стремимся не к тем целям? - Да нет, едва ли... Просто однажды и где-то мы ошибаемся и бессмысленно уже стремиться к успеху... Да и что это такое, успех? Ты можешь представить себе, что могут быть иные цели в жизни, нежели деньги, социальный статус, престиж... - Могу,- уверенно кивает он. - Да? И что жизнь - это, может быть, всего лишь эпизод - не первый и не последний, и смерть, уж конечно, не конец пути... Могут быть просто иные цели. А нас учат быть успешными... - Ты говоришь "нас", "мы". А кто это, мы? - Если хочешь, русские. Или мы с тобой. Или можешь думать, что у меня шизофрения, и я воспринимаю себя во множественном числе. - Так кто это всё-таки, мы? - А как ты думаешь? - Но когда-нибудь же этот пасьянс сойдётся! - Когда-нибудь, да. Победа добра неизбежна. Но явно не в этот раз. - Что же должно произойти, чтобы всё началось снова? - Что это?- говорю я, указывая вперёд.

27

Мы подходим к разбитой машине. Водитель сидит, упав головой на руль. Машина врезалась в дерево. - Занесло,- заключает Юра.- На повороте. - Да нет,- говорю я.- Кажется, он просто врезался. Я пытаюсь открыть дверцу. Она не поддаётся. - Поехали,- говорит Юра.- Надо позвонить откуда-нибудь. - Вряд ли ему чем-нибудь уже поможешь. - Ты уверен? - Да,- говорю я.- Это иногда случается. Юра выходит на шоссе и останавливает машину. - Вы в город едете? Тут авария, человек в машине. Позвоните, вызовите скорую! Машина уезжает. Он тормозит следующую. - Вызовите скорую! Мы нет, мы не видели, мы просто подошли, и он уже был так. Вызовите! - Кажется, я увидел то, что должен был увидеть,- говорю я, подойдя к нему и тронув его за руку.- Поехали. - Подожди, - говорит он.- Я остановлю ещё три-четыре машины. Пусть, на всякий случай. - Ладно. Мы ждём следующую. Она проезжает, не остановившись. - Вот сволочь!- возмущается Юра.- Ты посмотри, какая тварь! - Да,- говорю я.- Вовсе не все спешат на помощь, некоторые просто спешат по своим делам... Как ты думаешь, до нас здесь остановилась хоть одна машина? - Наверное. А как же... - Тогда зачем мы тут голосуем? - Я должен это сделать,- убеждённо говорит он.- Я не могу просто так уехать. - Вот и я не мог уехать,- говорю я.- Но тебе проще, твоя цель предельно ясна - помочь тому, кто уже мёртв. - Что ты хочешь этим сказать?- повернувшись ко мне, говорит он. - То самое,- говорю я.- Никаким подвигом ты уже ничего не изменишь. Он мёртв, и ты его не оживишь. - Всё равно. Это уже неважно. - Да. Это уже неважно. Он останавливает машину. Я отхожу к мотороллеру и, прислонившись к дереву, наблюдаю. Отпустив ещё две машины, Юра оборачивается ко мне. - Поехали. Он подходит, берёт мотороллер и выводит его на шоссе. - Садись,- кивает он мне. Я сажусь. - Ты уверен, что именно это ты должен был увидеть?- говорит он. - Нет,- говорю я.- Но теперь я уже не хочу остаться. А значит, нужно ехать дальше, пусть даже это неправильно. Он кивает и заводит мотор. - Подожди,- говорю я, но он не слышит за гулом мотора. Мимо проносятся деревья, поля, уже тронутые первыми красками заката. "А, ладно",- думаю я.- "Неважно".

28

"А это ещё что такое?" Я толкаю Юру в спину, и он оборачивается. - Остановись! Он кивает и, съехав на обочину, останавливает мотороллер. - Что случилось? - Видишь ту машину впереди?- говорю я.- Это та самая машина, в которой я сюда приехал, и может быть, за рулём её сидит женщина, которую я знаю, и даже знаю, как её зовут. Но вот вопрос: Что она здесь делает? Я думал, она давно уже уехала в город. - Может быть, она ждёт тебя?- делает предположение он. - Может быть,- говорю я.- Но зачем? - Не знаю. Но если она там, ты можешь выяснить это у неё. - Да,- говорю я.- Если она скажет правду. Но, так или иначе, выбора у меня нет. - Тебя подождать? Я оборачиваюсь. - Как хочешь. Но лучше подожди. Мало ли... Я подхожу к машине. Елена спит. - И после этого ты будешь мне говорить, что не любишь поспать? Я тормошу её за плечо. Она поднимает голову и открывает глаза. - Привет,- говорю я.- С добрым утром. - Ты где был?- говорит она, ещё не вполне проснувшись. Я задумываюсь. - Кажется, что-то подобное я от тебя уже слышал. Ты лучше скажи, что ты тут делаешь? - А как ты думаешь?- говорит она.- Наверное, жду тебя. - А мы разве уговаривались, что ты будешь меня ждать? - А сам ты не мог догадаться? - Я об этом не подумал,- говорю я.- Ну ладно, раз уж ты меня дождалась... Только вот что. Я должен предупредить Юру. - Кого?- говорит она. Я возвращаюсь к мотороллеру. - Ну что, Юра,- говорю я.- Похоже, здесь мы с тобой и расстанемся. Прошлое снова встало на моём пути. - Она вышла из машины,- говорит он, показывая рукой. Я смотрю. Елена вышла из машины и идёт по обочине. - Наверное, она обиделась, что тебя так долго не было. Иди к ней. - Не думаю. Скорее всего, она просто ищет, где удобнее спуститься в кювет, чтобы пописать. - Ты думаешь? - Смотри. - Да. Ты был прав. - Ну конечно. - А вы давно с ней... - Нескромный вопрос,- говорю я.- К тому же бессмысленный. Но если тебе это так интересно, то только вчера познакомились. Вернее даже, сегодня. - Это её машина? - Да,- говорю я.- А может быть, и нет. Не знаю. - Она могла просто поймать попутную машину и уехать. Значит, она всё-таки тебя ждала. Я раздумываю над его словами. - По-моему, в этом нет никакой логики,- наконец, говорю я.- Вывод был известен с самого начала. - Смотри, она возвращается. - Ну и что. Она тебе нравится? - Да отсюда разве разглядишь? - Но, я вижу, ты разглядел. - Что именно?- говорит он. - Она тебе нравится, я же вижу. - А если бы и так, то что?- говорит он. - В том-то и дело, что ничего,- говорю я.- Просто искал повод, чтобы предложить тебе поехать вместе. - А куда я дену свой мотороллер? - А ты и не поедешь с нами, ты поедешь следом на мотороллере. - А какой в этом смысл?- говорит он. - А тебе обязательно нужно, чтобы во всём был смысл? В таком случае, какой тебе смысл обгонять нас? Ты куда-нибудь торопишься? - Предлагаешь устроить гонки? - Нет,- говорю я.- Заранее ясно, что я выиграю. Просто я подумал... - Что? - Слушай, а давай оставим её здесь и уедем! Он на секунду задумывается. - Нет. - Я так и думал,- говорю я. - Что ты думал? - Неважно. Я думал, что буду ночевать этой ночью в твоей палатке, но кажется, всё складывается иначе. - Она села в машину,- говорит он.- Может быть, она хочет курить, а у неё нет сигарет? - Не знаю, курит ли она вообще. Но во всяком случае, это её дело. - Ну зачем ты так,- с укоризной говорит он.- По-моему, она очень красивая женщина, и ты зря... - Да, но выбрала-то она не тебя, так что расслабься, ты всё равно ничего не изменишь. - Может быть, просто всё дело в том, что мы вовремя не встретились. - Именно в этом всё и дело,- говорю я.- Но ты можешь попробовать встретиться с ней сейчас. - Ну да. А ты будешь наблюдать за этим. - Ну знаешь, на тебя не угодишь. - А ты пытаешься? - Ладно,- говорю я.- Не будем затягивать этот день, всё равно он уже издыхает. Если хочешь, поезжай за нами. - Нет,- говорит он. - У нас с ней всё равно ничего не получится, а ты жди момент. Так что давай, не прозевай свой шанс. Будь наготове. Я иду к машине. - Ну что, облегчилась?- спрашиваю я, садясь за руль. - А ты, по-моему, ещё больше пьян, чем когда мы расстались,- говорит она.- Где это тебе удалось? И что это за тип, с которым ты едешь? - Твой вопрос - это вариация вопроса "где ты был?", а его ты уже задавала. Я завожу машину. - Поехали. - Поехали,- говорит она.- У тебя есть сигареты? - А разве ты куришь? - Иногда. - Нет,- говорю я.- А у того типа, который едет за нами, есть. Если хочешь, остановимся, и ты сможешь познакомиться с ним. - А зачем мне это?- говорит она. - Я не знаю,- пожимаю плечами я.- Просто у тебя будет повод. А зачем вообще люди знакомятся? - Это что, друг твой, что ли? - Ну откуда у меня могут быть здесь друзья, если мы с тобой только сегодня утром сюда приехали? Просто знакомый. - Понятно. Пили вместе? - Нет,- говорю я.- Кажется, только с ним одним я сегодня и не пил. - Так ты пьяный? - Уже нет. - Какой ужас,- говорит она.- А если нас остановят? - Обязательно остановят,- говорю я.- Только мне-то что - это ведь не моя машина. Так что это твоя проблема. - Это и не моя машина тоже. - Значит, нет проблем. - Ладно,- говорит она.- Тема закрыта. Мог бы и мне принести что-нибудь. - Ты хочешь выпить? - Не отказалась бы. Но ещё больше я хочу есть. - Придётся потерпеть. - Вот ещё!- возмущённо говорит она.- Сейчас заедем на заправку и перекусим. - Это там, где меня били? - А здесь других нет. - Я не хочу туда ехать. - А я хочу есть,- заявляет она.- И вообще, ты провинился. - Ничуть,- возражаю я.- Я вообще не понимаю, зачем ты меня ждала. - По-моему, раз мы уехали вместе, то мы и вернуться должны вместе. - Не вижу никакой связи. - К тому же, у меня нет прав. И вообще, ты меня увёз, ты и должен привезти меня обратно. - Значит, дело принципа?- говорю я.- Тогда всё понятно. - Ничего тебе не понятно,- говорит она.- И вообще, удивительно, что я... что я вообще... - Не уехала,- подсказываю я. Она обиженно молчит. - Всё очень просто,- говорю я.- Для тебя день - это продолжение ночи, а ночь, наверное - продолжение дня. Я думал, ты на меня обидишься и уедешь, но у тебя оказались свои соображения этого не делать. Что было важнее, я или машина? Впрочем, какая разница. Если бы ты уехала на попутке, ты потеряла бы и то, и другое. Я говорю сбивчиво, потому что, в отличие от тебя, не спал сегодня ни минуты, но смысл очень прост и ясен. Я-то ищу совсем другого. И этого нет здесь и не может здесь быть, а искать мне приходится здесь. И что же я найду? Так и получается, что вся моя жизнь это ожидание смерти. И я же первый при этом говорю, что ожидание - это диктатура страха. Значит, я чего-то боюсь? Неужели смерти? Значит, я боюсь того, чего жду? Я боюсь достигнуть своей цели? Нет. Так чего же я боюсь? Презреть жизнь. Зачеркнуть её, признать этот мир бессмысленным. А он ужасает меня снова и снова, но снова и снова я не могу отринуть его. И жить в нём, как это ни странно, тоже, просто потому что мне нечего в нём искать. Но жизнь... Жизнь - это больше чем наши обиды, довольство или недовольство, страх или скука. Жизнь - это просто ещё один шанс. И там, куда мы уйдём, нам, скорее всего, придётся снова начать жить. Вот так и выходит, что чем больше желание уйти, тем больше у тебя причин остаться и дойти до конца... Пусть даже всё это кажется бессмысленным и ужасным... Видишь, как всё запутано. Она молчит. Навстречу нам проносится "скорая". - А вот и "скорая",- говорю я.- Город спешит собрать свою жатву. - Что это значит? - Там позади человек разбился. - Как... разбился? - Да так же, как и вы минувшей ночью. Только он уже не сможет никого убедить, что это дерево там не росло. - И что, насмерть? - Да. - Это мой бывший муж,- говорит она. - Вряд ли,- посмотрев на неё, говорю я.- В мире очень много людей. Вероятность того, что это был он... - Я знаю. - Ты же его не видела. - Я видела его сегодня во сне. - Да, это, конечно, аргумент... - Это он. - Ну хочешь, вернёмся? Тогда ты будешь знать это наверняка. - Нет. - Как хочешь,- пожимаю плечами я. Мы молчим. - Ну вот и твоя заправка,- говорю я.- Сворачиваем? - Да. Я поворачиваю руль.

29

Мы останавливаемся и выходим из машины. Елена идёт в павильон. Подъезжает Юра на мотороллере. - Она пошла перекусить,- говорю я.- Если ты предложишь ей сигарету, у тебя будет неплохой повод для того чтобы с ней познакомиться. Только поторопись, пока она не успела купить сама. - А ты? - А я постою здесь. Иди. - Что, тоже поцеловали дерево?- кивнув на перед нашей машины, говорит он. - Нет,- говорю я.- Столб. И целовал его не я. Но сочетании с моей внешностью картина создаётся вполне законченная. Так ты идёшь? Он кивает. Ставит мотороллер на ножку и идёт в павильон. Я жду. "Ничего, выйдет",- думаю я.- "Сейчас подъедет какая-нибудь машина, и ему придётся выйти. А нет, так он всё равно должен будет обслужить хотя бы этот мотороллер". Он выходит и идёт ко мне уверенным пружинистым шагом. На лице его нарочито спокойное выражение. Он останавливается в трёх шагах от меня. Мы молчим. - Ну и что теперь?- говорит он. - Да ничего,- говорю я.- А ты как думаешь? - Я? - Может быть, тебе нужен враг, так что ж, я к твоим услугам. - Мне-то ничего не надо. - Правда, ты совсем не знаешь меня, но может быть, так тебе будет и легче. Знаешь, какой самый главный вопрос во всех этих спорах? Очень важный вопрос - кто это, "мы", и кто это, "они"? - Тебе чего надо? - Примерно такого разговора я и ожидал. Что ещё раз доказывает бессмысленность общения между людьми, которые друг друга не понимают. Доказывать очевидное - скучное занятие, ты не находишь? Он не отвечает. - Ладно,- махнув рукой, говорю я.- Говорить мне с тобой не о чем, а ещё раз скрещивать линии жизни - скучно. Я поворачиваюсь и иду к машине. Из павильона выходят Елена с Юрой. Она идёт к машине, недоумённо взглянув на парня в оранжевом комбинезоне. - Чего ему надо? - Думаю, он и сам толком не знает,- говорю я, садясь за руль.- Ну что, купила сигареты? - Меня угостили,- говорит она. - Юра? - А его зовут Юра? - А разве вы не познакомились? - Нет,- говорит она.- Он пытался, но как-то очень невнятно. - Ну и ладно,- говорю я.- Все долги отданы, кроме того что я удрал, не заплатив за выпивку, и можно ехать. - Где это ты не заплатил за выпивку? - Долго рассказывать,- говорю я. - Понятно,- говорит она.- Заводи машину, чего ты ждёшь? - Подожди, ему надо заправиться. - Кому? - Ему. - А мы что, ждать его будем? - Да. - Зачем? - Ну, хотя бы в знак благодарности за сигарету. Она недовольно поджимает губы, достаёт из сумочки сигарету и закуривает. - Эй,- говорю я.- Здесь же нельзя курить. - Да?- говорит она, опуская стекло.- От кого-то я это уже слышала.

30

- Смотри, он за нами едет. - Да,- киваю я.- Едет. И будет ехать. - Так может быть, пусть лучше он поведёт машину? - Не торопи события,- говорю я.- К тому же, у него проблема - ему некуда деть свой мотороллер. - А он хотел бы оказаться на твоём месте? - Иначе бы он не ехал за нами. - Я так и подумала, как только увидела его. - Значит, у тебя развита интуиция. Что неудивительно. - Почему неудивительно?- говорит он. - Потому что невозможно всё время удивляться. Это как пасьянс, который никогда не сходится два раза подряд... Всё превращается в привычку, рано или поздно. - Это, смотря какой пасьянс,- замечает она. - Я не знал, что ты раскладываешь пасьянсы. - Ничего удивительного. Ты никогда не интересовался мной. - Мы всего один день знакомы, а ты уже говоришь "никогда". - Один день и одну ночь. - Это существенно? - Я не знаю, что для тебя существенно. - И я не знаю. То есть, знаю, конечно, но лучше уж думать, что не знаю, а иначе недолго дойти до отчаяния. К тому же, правда вне определений - как только мы начинаем выражать правду в словах, мы выражаем уже не правду, а только самих себя. - А это плохо? - Это не плохо и не хорошо. - Может быть, мы и должны выражать только самих себя, а вовсе не какую-то абстрактную правду, о которой мы и понятия не имеем. - Может быть,- говорю я.- Но к чему же тогда мы должны стремиться? - А может быть, мы вообще ничего не должны? - Ой,- говорю я.- Ты выспалась и соображаешь явно лучше меня. А я хотел сказать о чём-то, но... Теперь уже не вернёшь. Всё происходит лишь раз. - А что же ты тогда говорил про привычку? - Я? - Ну да. Тебе что, напомнить? - Если тебя это не затруднит. - Затруднит,- говорит она. - Тогда давай просто забудем об этом. Я уже не помню, что я говорил. Когда-нибудь произнесу это снова и подумаю, что мне в голову пришла удачная мысль, не ведая, что произношу эти слова по памяти. А впрочем, важны не слова, а контекст - а контекст никогда не повторяется. Есть две безмятежности - безмятежность мудреца и безмятежность кретина. Самое опасное - это перепутать их. - Самое опасное сейчас - это налететь на гаишника. - Или на столб. - Да. Или на дерево. - Ничего, скоро приедем. - Приедем,- соглашается она.- Только куда? - Куда-нибудь. - Кстати, куда ты меня везёшь? - Домой,- отвечаю я просто. - К себе домой или ко мне домой? - А куда ты хочешь? - Я тебе не сказала этого. - Значит, скоро бы я тебя об этом спросил. Или всё произошло бы само собой. У неё верещит мобильник. Она достаёт из сумочки трубку. - Надо же,- покачав головой, говорю я.- Как символично - стоило пересечь городскую черту, и город тут как тут... Она делает мне знак помолчать. - Алло,- говорит она.- Да. Ты чего звонишь, что-то случилось? Ничего? А что? Я смотрю на дорогу. - Нет. Нет, я сказала. Ни почему, просто. Это всё? Ну ладно... Нет. Мне сейчас неудобно говорить. Ну ладно. Ладно, пока. Она выключает трубку и убирает мобильник в сумочку. - Ну что, вот всё и разрешилось?- говорю я. - Ничего не разрешилось.- Говорит она.- А что должно было разрешиться? - Теперь ясно, куда мы едем? - А,- говорит она.- Нет. Это мой бывший муж. - Который разбился? - Значит, это был не он. - Ещё один муж? - Нет у меня никакого другого мужа. Я киваю. - Значит, он не разбился. - Нет. - Так куда же мы всё-таки едем? - Не знаю,- говорит она.- А ты не можешь решить это сам? - Могу,- говорю я.- А стоит? - Останови,- командует она, и в тот же миг машина останавливается. - Ты понимаешь всё слишком буквально. Не на проезжей же части. - Я тут не причём,- говорю я, пытаясь завести машину.- Она просто заглохла. - Ну так сделай что-нибудь! - Вот я и пытаюсь. Ничего не получается. - Ну и что мы будем делать? - Не знаю,- говорю я.- Но, кажется, вопрос о том, куда мы едем, сам собой разрешился. Мы уже приехали. - И что, так и будем стоять здесь? - Посиди пока,- говорю я и выхожу из машины. Юра спешит мне навстречу. - Что случилось?- говорит он. - Ничего,- говорю я.- Машина заглохла. Давай толкнём её к обочине. Мы толкаем машину. - Подожди,- говорю я ему и, подойдя к Елене, говорю: "Выйди, пожалуйста". Она, пожав плечами, выходит из машины и идёт к тротуару. - Теперь будет легче,- говорю я.- Давай, ты толкай, а я буду крутить руль. Ну? Давай! Мы откатываем машину к обочине. - Что, всё?- говорит Лена.- Дальше мы не поедем? - Дальше не поедем,- говорю я. - Почему? - На это есть масса причин. Во-первых, это не моя машина, и мне совсем не хочется с ней возиться. К тому же, я не умею чинить машины, которые ни с того, ни с сего ломаются посреди дороги. И наконец, можно дойти пешком или воспользоваться общественным транспортом. - Понятно. Значит, мы пойдём пешком. - А ты уже решила, куда? - А это так важно? - И правда. Зачем подготавливать решения? Они тем ярче, чем неожиданней. - Я могу подвезти вас,- предлагает ей Юра. - Спасибо, не нужно,- говорит она, едва удостоив его кивка. Он как-то сразу сникает. - Где ты оставил мотороллер?- говорю я. - То есть как, где? - Пойдём, прогуляемся. Мы отходим. - Ну что,- говорю я ему.- Кажется, не получилось. - Я уже понял. - Ты расстроился? - Нет, я не расстроился - я и так ехал в город. А вот что ты теперь будешь делать? - Да что-нибудь,- говорю я.- Но я тебе хотел вот что сказать. Там в лагере есть женщина, её тоже зовут Лена... - Я знаю,- говорит он.- И что? - Это потрясающая женщина. Нужно только очень любить её. Для меня уже слишком поздно. Я не умею начать всё снова, как если бы ничего не было. Потому что что-то всё-таки было. Пусть даже жизнь - иллюзия, и время... Но отказ от жизни не менее иллюзорен. - Что ты хочешь сказать?- перебивает меня он.- Ты меня утешить хочешь? - Да нет же! Мне наплевать на твои чувства. Просто я хочу, чтобы ты знал, что... нужно её очень ценить... наверное. Не знаю, как это у неё будет с тобой. А я опоздал. - Значит, Лена, да? - Да,- говорю я.- И вот ещё что. Передай это. Я снимаю тёмные очки и отдаю ему. - Кому? - Ребятам, там, в лагере. Их зовут Игорь и Катя. - Ладно,- говорит он, садясь на мотороллер.- Передам. - А хочешь, поехали вместе. - Нет,- говорит он, покачав головой.- Ты будешь потом переживать. - Но мы можем с тобой просто напиться, и я всё забуду. - Не забудешь. Да и я буду помнить. Лучше уж давай так всё и оставим. А если захочешь, приезжай - где лагерь, ты знаешь. - Ладно,- говорю я.- Ну давай. Пока. - Счастливо. Он заводит мотор. Убирает ножку, отталкивается ногой от бордюра и, махнув мне на прощанье рукой, уезжает.

31

Мы идём по улице вечернего города и молчим. Она подходит к киоску и покупает себе банку пива. - Ты купила пиво?- говорю я. - Да,- вскрывая банку, говорит она.- А что? Я хочу пива. - А я хочу курить. - Ну так купи сигареты. - У меня нет денег. Ты не купишь мне пачку? - Нет,- решительно говорит она.- Я не буду покупать тебе ничего. - Ну хотя бы одну сигарету? - Нет. - Если это дело принципа, то тогда это, и впрямь, безнадёжно. Она не отвечает. Она пьёт пиво из банки. - Сегодня я должен был научиться делать из фантиков деньги, но день прошёл, а я так и остался в ночи. И без денег. Посмотри, солнце уже зашло за крыши домов. - Я куплю себе сигареты,- говорит она.- Но тебе не дам. - Я знаю. Принципы - самая безжалостная вещь на свете. - Не самая,- возражает она. - Ведь ты даже не хочешь курить. - Откуда ты знаешь. - Я ничего не знаю,- устало говорю я.- Я хочу есть, курить и очень хочу выпить. А впереди ещё вся ночь. - Ты можешь вернуться домой,- пожав плечами, говорит она. - Да. Но не хочу. Потому что это не мой дом. - Это зависит от того, что тебе нужно. - Нет,- не соглашаюсь я.- Вовсе не от этого. Мы идём. Она допивает пиво и выбрасывает пустую банку в мусорную урну. - Ну ладно,- говорит она.- Спасибо, что проводил. Это мой дом. Я пойду. - Как... Ты уходишь?- не решаясь в это поверить, говорю я. - Да,- говорит она.- А что? Ты думал, что я пойду с тобой? Ты даже не знаешь, куда. - Может быть, к тебе? - Ну уж нет! - Нет? - Нет!- категорично говорит она. - Значит, мы расстаёмся? - А ты как думал? - Я уже и забыл, как я думал, да, наверное, это уже и не важно. - Ладно,- говорит она.- Пока. Я не отвечаю. Она идёт к подъезду. - Постой!- говорю я. Она оборачивается. - Сейчас ты позвонишь Олегу, я знаю, и он приедет. Конечно, приедет. Но может приехать и Евгений, даже обязательно приедет, чтобы узнать, что с его машиной, и где она. Ты отключишь мобильник, выдернешь из розетки телефон, но он всё равно приедет, и если ты не откроешь ему дверь, он останется ждать в подъезде. А тут приедет твой бывший муж, просто, чтобы выяснить, почему ты не стала с ним разговаривать. Представляешь, какая произойдёт сцена? - Это тебя уже не касается,- помолчав, говорит она.- Ты слишком много думаешь о том, что тебя не касается. Она поворачивается, входит в подъезд и закрывает дверь. Я стою. Ещё утром я не хотел её. Я и теперь её не хочу, но я устал, и меня тяготит одиночество. Значит, я на что-то надеялся? Я надеялся, что что-то изменится само собой, и произойдёт вспышка молнии. Она не произойдёт. Теперь уже ясно, что не с этой женщиной. Но есть много других. И есть Нина. Я поворачиваюсь и иду по улице, а вокруг уже собирают ветошь, вчерашние маски из папье-маше, а над крышами всё ярче полыхает закат. Городская пыль полынной горечью отзывается в гортани. Пепел не имеет вкуса и запаха. Может быть, меня уже нет, но зачем-то у меня ещё остались желания. Или это чужие желания, как и эти костры? И я не изобрёл ничего нового. Те, кто ищут открытий в заповедных лесах, неся на плечах тяжесть своих рюкзаков, что они знают о жизни диких зверей? А если они знают о повадках зверей по книгам, то что они знают о духах? Сегодня закончилась война, а для меня ничто не изменилось. Но теперь я знаю, куда я иду, а это не хуже чем раздобыть денег на выпивку. Я иду туда, где я уже был. И в прошлом можно обрести будущее, потому что ничто не бывает исчерпано до конца. И можно притвориться, что тебя здесь не было. И получить это снова. Пока это не станет привычкой. От дыма костров слезятся глаза. На моём теле не осталось уже живого места от шрамов. Но то, чего не видит посторонний глаз, не ставится в упрёк. Никто не попрекнёт меня. Может быть, она ждёт меня и даже поссорилась ради этого со своим мужем, или его нет вовсе - не было или уже нет. Я не должен об этом думать. Если женщина ждёт меня, то не всё ли равно, почему она сегодня одна. Это всё тот же закат, но рисунок его уже иной. И эти костры. Сегодня перестали бомбить Югославию. Через несколько дней мы забудем, кто были наши враги. И только стыд растворяется дольше и скоро становится беспричинен. Чувства сохраняются дольше, чем их причина. Она лишь мгновение, но подготавливается веками. И я не знаю, что обмануло меня, несовершенство моих чувств или несовершенство познаний, да это и безразлично. Да и был ли кто-то обманут? Ведь это всё та же ночь, и дымные костры на улицах города, и эти фантики, слипшиеся за день в карманах в папье-маше. Маски сжигают, и я сжигаю свои дни, измеряя время по общим часам. Потому что даже для того чтобы отсюда уехать, мне нужно знать расписание. В каком часовом поясе я оказался? Где я родился? Зачем? Кто предаст меня завтра, и перед кем завтра мне будет стыдно? Если ночь не окончится, не наступит день, а в новом дне уже не будет меня. Но сегодня я здесь. И ноги уверенно несут меня туда, где я боюсь мысленно оказаться, потому что ожидания обманчивы, а я не могу думать плохо о той, к которой иду. Она ждёт меня или не ждёт, это неважно. Довольно того, что она есть.

Теперь её будут звать Нина.

1999 г.