Костры из лаванды и лжи

Глава 10. Конфуз с котятами

Женя сидела на узкой софе, подогнув под себя ноги и обняв декоративную подушечку из бежевого велюра. Стыд, смешанный с тревогой, жёг щёки не хуже того пламени, которое ей привиделось.

«Что теперь? Меня опять уволят?..»

Моник открыла створки окна, и ветерок легко всколыхнул её безукоризненную причёску, а затем добрался до Жени, обдавая свежестью и благоуханием лилий, что в изобилии росли у подножия башни.

– Всё в порядке, – Люк вышел из спальни. – Возгорания нет.

Мадам Бланшар опёрлась бедром на подоконник и картинно закатила глаза:

– Говорила же! Лучше бы воды подал, – она махнула рукой в сторону мини-бара под столом.

– Я должен был убедиться, мадам Бланшар. – Люк отвинтил крышку и подал бутылочку минералки Жене.

– Спасибо.

Голос прозвучал сдавленно. Женя протянула руку и взглядом невзначай скользнула по кисти парня, отмечая длинные, как у пианиста, пальцы. На коже его запястья мелькнула татуировка – похожая на стрелу, у которой с одной стороны был обломан наконечник, а с другой – оперение. Тринадцатая руна «Эйваз». Хоть Женя ещё не окончательно пришла в себя после приступа, значение символа моментально всплыло в её голове – «Воплощение энергии жизни и смерти». Была ещё какая-то надпись, но разобрать слова не получилось. Люк, спешно одёргивая рукав, повернулся к хозяйке апартаментов:

– Мадам Арно кричала о пожа…

– Тебе послышалось, – отрезала Моник.

– Но я точно…

– Люк! Возвращайся на своё рабочее место!

Он стал ещё мрачнее, но всё же сухо кивнул.

– Проверить он должен был, как же! У нас везде датчики стоят. Случись пожар, весь отель бы уже знал об этом, – недовольно скривилась Моник, когда за ним закрылась дверь. А затем вдруг неожиданно добавила: – О-ля-ля! А я, как назло, не положила в верхний ящик свои самые кокетливые трусики!

Женя аж глотком воды поперхнулась:

– Что?

– Да чтоб он потерял голову полностью! Наверняка этот малахольный умыкнул что-нибудь из моего белья, пока якобы проверял.

– Да зачем ему это?

– А потому что придурок. Ни капли не удивлюсь, если ещё и извращенец. Ты разве ничего странного за ним не замечала?

– Ну-у, возможно, – замялась Женя и деликатно добавила: – Он немного хмурый.

Моник скептически усмехнулась.

– Давно бы его уволила. Но, увы, это не так просто. Да к тому же его мать работает в университете Экса вместе с мсье Роше. Устная договоренность, понимаешь?

– Видимо, это у вас частая практика, – вырвалось у Жени.

– Что ты имее… Ах, ты об Элен. Тебе уже разболтали? Вот сплетницы! Нет, на самом деле никакой такой практики у нас нет, произошло недоразумение… – вздохнула Моник и присела на край софы. – Ладно, Эжени, а теперь давай начистоту. Что за представление ты устроила?

Несчастная подушка совсем сплющилась от того, с какой силой Женя её сдавила.

«Меня уволят! Моник наверняка расскажет Фабрису. Тамара Владимировна вот уволила за такое… А может, соврать что-нибудь? Но что?»

– Эжени, – Моник взяла её за руку и пытливо посмотрела в глаза, словно читая мысли, – мне нужна правда.

«Провалиться бы на месте… Ой нет, снизу апартаменты мсье Роше. Вот был бы конфуз».

Эта мысль даже позабавила, слегка снимая скопившееся напряжение.

– Пирофобия, – наконец со вздохом призналась Женя. – Иногда у меня случаются панические атаки.

– Боязнь огня?

Женя кивнула и через силу продолжила:

– Моя мама… понимаешь… – Слова словно застряли в горле, и приходилось их с силой выталкивать. – Она погибла при пожаре, когда мне было пять.

– О, дорогая, мне так жаль… – Моник сочувственно сжала её плечо.

Женя тут же торопливо добавила:

– Приступы случаются редко! Честно! Почти никогда! Только если эмоции… переживания… Понимаешь? Переезд, другая страна, новая работа – да вся моя жизнь изменилась! Сплошной стресс. А тут у тебя все стены…

Женя бросила взгляд исподлобья на картины: девушка, танцующая в языках пламени; любовники, окружённые огненными искрами; подросток, раскинувший руки, словно горящие крылья… Апартаменты Моник напоминали художественный зал Эрмитажа или Лувра, куда по чистой случайности затесалась прочая мебель.

– О, это работы моей подруги. Её больше нет. Теперь Бертин живёт в наших сердцах и в своём творчестве, – с грустью произнесла Моник.

«Опять Бертин? Та же самая? Покойная мадам Роше?»

Впрочем, Моник почти сразу же оживилась:

– Кстати, эта потрясающая коллекция называется «Феникс». Ты не представляешь, чего мне стоило её отвоевать. Картины выставлялись во всех галереях Марселя, не говоря уж об Эксе.

– М-м-м…

«Наверное, следовало бы сказать, что круто нарисовано».

Но лесть никак не желала срываться с губ, потому что Женя не чувствовала никакой «крутости». Картины, возможно, мог бы оценить кто-то другой; возможно, и сама Женя нашла бы их великолепными, если бы не…

Пирофобия гнала её прочь из этих комнат, пышущих пламенным искусством.

– И что теперь? – робко спросила Женя, намекая на случившееся. Она уже приготовилась к любому исходу, лишь бы скорее уйти отсюда.

– Как что? – Моник поднялась с софы, расправляя складки на блузке. – По магазинам, как и планировали.

– Но… А…

– Сейчас я быстренько переоденусь, захвачу сумочку, и помчимся штурмовать Экс! – Она задорно подмигнула, будто неприятного инцидента не было и в помине.

Моник не стала возмущаться и ругаться, не полезла в душу с расспросами, и, похоже, не планировала жаловаться Фабрису. Тёплое чувство благодарности охватило Женю, а губы тронула улыбка.

– Моник, я подожду тебя в лобби, хорошо?

– Ага, – донеслось уже из спальни.

Выходя из «огненной» гостиной, Женя нервно передёрнула плечами.

Ярко-красный «Пежо» нёсся по трассе так, будто до закрытия бутиков оставалось две минуты. Слева тянулись стройные ряды лавандовых кустов. Одно дело видеть такое на фотографиях в интернете, другое – вживую. Приоткрыв окно, Женя полной грудью вдыхала ароматы благоухающих цветов, наслаждалась видами Прованса, поражающего в это время года сочными пурпурно-фиолетовыми оттенками.

Минут через пятнадцать они въехали в город. Четырёхэтажные домики Экс-ан-Прованса тесно жались друг к другу. По трещинам в их желтоватой штукатурке взбирался плющ. Порой улочки казались такими узкими, что Женя вскрикивала:

– Мы там застрянем! Стой!

Но Моник лишь хохотала в ответ и давила на газ, унося их всё глубже в атмосферу средневековой старины, которой дышал город. Женя неустанно делала фотографии из открытого окна, чтобы потом переслать Максу. Все просьбы остановиться у того или иного здания Моник игнорировала:

– Столько веков стояли и ещё простоят. Успеешь налюбоваться!

– Но куда мы так торопимся?

– Запомни, Эжени, шопинг ждать не может.

– Да почему?

– Потому что я заказала столик в «Лё буш а орей»[25]. Это лучший ресторан в городе, где готовят умопомрачительный буйабес. Поверь мне, быть в Провансе и не попробовать наш знаменитый рыбный суп – это просто преступление! Так что у нас всего полтора часа на покупки. Катастрофически мало.

В этом вопросе Женя с Моник была не согласна, но спорить, конечно, не стала.

Спустя час, когда она обзавелась несколькими пакетами с обновками и уже взмолилась о пощаде, Моник практически силой затащила её в бутик нижнего белья.

– Ты во Франции, а значит, тебе нужно французское шёлковое бельё! – безапелляционно заявила она.

– Но я не планировала… – смутилась Женя и украдкой проверила баланс на карте.

«И так уже превысила запланированный лимит».

– Не стесняйся, давай что-нибудь тебе подберём! Как насчёт вот этого? – Моник нежно погладила полупрозрачное светло-голубое бюстье, демонстрирующее практически все прелести манекена.

– Я такое в жизни не надену! – Женя вспыхнула до корней волос.

– Почему? У тебя хорошая фигура… – искренне удивилась Моник. – Согласна, это не на каждый день. Но вдруг ты встретишь кого-то…

Женя поспешно отвернулась, сделав вид, что заинтересовалась чем-то на соседней витрине. Всё ещё изнемогая от неловкости, она невидяще уставилась перед собой и автоматически взялась за один из висящих комплектов.

– Тоже неплохой выбор! – раздалось из-за плеча, и Женя отдёрнула руку, когда осознала, что дотрагивается до кремовых кружевных трусиков, тончайших словно паутинка. – Предпочитаешь стринги?

Моник внимательно разглядывала комплект, судя по всему, прикидывая его на себя. Женя мысленно досчитала до пяти и решила сказать, как есть. Пусть лучше она сейчас выставит себя дурой, чем когда дело дойдет до примерочных…

– Я… э-э-э… не обижайся, Моник, но я так не могу. Выбор белья – это слишком интимно для меня. Давай лучше встретимся у кассы?

– О, извини… – Француженка удивилась, но быстро совладала с собой. – Я даже не подумала, что… Да-да, конечно, как скажешь, встретимся позже. И не торопись, я пока примерю вот эту прелесть…

Мурлыкая себе под нос, Моник взяла кремовый комплект, который только что держала Женя, прихватила ещё парочку и направилась в сторону примерочных.

Наконец шопинг подошёл к концу, и девушки отправились отмечать его завершение ужином. Ресторан, к которому они приехали, манил аппетитными запахами и гулом голосов. Официант проводил их к одному из столиков на свежем воздухе и, вручив меню, откланялся. Стулья стояли прямо на старинной брусчатке из булыжников, отполированных ветрами, дождями и временем, и казались оттого неустойчивыми, поэтому Женя садилась с осторожностью. Но на удивление ничего из мебели не шаталось. Под плотным бордовым навесом весело светились гирлянды фонариков, а из динамиков лилась легкомысленная французская мелодия.

Женя вздохнула.

«Как вся эта атмосфера беззаботности и дружелюбия отличается от Самары. А ведь я могла бы вырасти здесь…»

– Эжени? – вторглась в мысли Моник. – Чего грустишь? Устала?

– Немного, – Женя растянула губы в улыбке, не желая её разочаровывать, и открыла меню: – Так, ну и где тут у вас легендарный рыбный суп?

Сделав заказ, Моник уставилась на Женю с коварной улыбкой.

– Что?

– Эжени-и-и, – загадочно протянула она. – Я видела, ты что-то купила в последнем бутике. И не отстану от тебя, пока ты мне не покажешь, что именно ты выбрала!

– Моник! – Женя округлила глаза. – Не здесь же!

– Ой да брось, – подруга лишь отмахнулась. – Никому нет до нас дела. Давай же! Доставай скорее!

Женя украдкой огляделась по сторонам и поняла, что Моник права. Люди вокруг были увлечены своими собеседниками или содержимым собственных тарелок, в их сторону никто не смотрел. Решившись, она наклонилась к одному из бумажных пакетов, которые они составили под столик, и вытащила новенький комплект белья.

Не шелковый. Не кружевной. Не полупрозрачный. И вполне классического дизайна. Тонкий батист нежного лавандового оттенка больше подошёл бы девочке-подростку. Тем более что на трусиках красовалась умильная мордашка котёнка и два отпечатка лап.

Лицо Моник приняло озадаченное выражение.

– Это что, из детского отдела? Ты купила кому-то в подарок?

– Нет, – буркнула Женя, уже понимая, что совершила ошибку, согласившись показать покупку. – Я купила это для себя. Потому что я люблю котиков. И с недавних пор лавандовый цвет.

– Но, Эжени… – растерянно произнесла Моник. – Это же совсем не сексуально…

Женя приготовилась защищать своё право на собственный выбор, когда внезапно случилось то, чего она и боялась.

Из-за её спины раздался низкий мужской голос с лёгкой хрипотцой:

– Хм… милый котёнок!

Женя вздрогнула и в панике стала запихивать бельё в один из пакетов, стул качнулся, и его ножка соскользнула с булыжника, на котором стояла. Злополучный предмет мебели стал заваливаться, и невезучая девушка, что на нём сидела, – вместе с ним. Она дёрнулась, одной рукой рефлекторно вцепилась в стол, а ногти другой вонзила в бедро того, кто посмел её так напугать. Незнакомец же ухватил её за плечо. Женю окутало ароматом мужского парфюма с нотками бергамота и чего-то хвойного. Неожиданно закружилась голова. Сердце сорвалось в галоп. Несколько томительно долгих мгновений горячие руки незнакомца, на которого она до сих пор боялась взглянуть, словно прожигали купленную полчаса назад новую футболку и рассылали по телу мириады мурашек. Она первая убрала руку с его штанины. Затем Женю деликатно вернули в устойчивое положение вместе со стулом, а Моник расплылась в улыбке и проворковала:

– Эдуар, ты, как всегда, вовремя!

Незнакомец сделал пару шагов вперёд, наклонился и поцеловал Моник в щёку. Затем чуть повернул голову, бросил в сторону Жени раздражённый взгляд и поинтересовался вежливым, но холодным тоном:

– Вы не ушиблись, мадам? Всё в порядке?

Теперь она видела, что перед ней стоит не кто иной, как мсье Эдуар Роше, владелец отеля «Шато Д’Эпин», экс-супруг покойной любительницы фениксов и человек, на чьей ноге она, вероятно, оставила синяк.

Фотографии в сети не лгали. Резкие черты лица мужчины в сочетании с густыми чёрными бровями придавали его облику мрачную строгость. Из-за тёмных, чуть вьющихся волос, небольшой щетины и смуглой кожи мсье Роше можно было принять за испанца. Светлым в нём была разве что строгая белая рубашка под чёрным пиджаком костюма.

Да, фотографии не лгали. Однако ни одна из них не могла передать того демонического взгляда, которым он окинул Женю. Складывалось впечатление, что мсье Роше чем-то недоволен, хоть Женя и не могла бы точно определить, как это поняла. Может, дело было в напряжённом повороте головы или в двух вертикальных морщинках, что залегли между бровей. А может, всё дело в том, как угрюмо были поджаты его губы.

Она, наверное, вовсе бы не удивилась, если бы мсье Роше вдруг сорвал с себя галстук, распахнул пиджак, выхватил из ножен шпагу и с криком «На абордаж!» набросился бы на неё, словно заправский средиземноморский пират.

Шпаги, конечно, никакой под пиджаком не имелось. Чего нельзя было сказать о чувстве неловкости, что парализовало Женю. Мурашки не унимались, биение пульса отдавалось в ушах.

«Чем он так недоволен, филодендрон дырявый?[26] В чём я успела провиниться? В том, что посмела раскладывать нижнее бельё на глазах у почтенной публики? Или в том, что вообще дышу воздухом Прованса без его на то позволения?»

Нервно стиснув ложку, Женя сглотнула и зачем-то ответила на его дежурный вопрос:

– Всё было бы в порядке, мсье, если бы вы не подкрадывались сзади, – её голос позорно задрожал, – и не заглядывали людям через плечо!

Мсье Роше удивлённо поднял брови. А Жене тут же захотелось стукнуть себя ложкой по лбу за дерзость.

– Считаете, это я виноват, что ваш стул накренился?

– Считаю!

«Господи, что я несу?!»

Женя сама не понимала, что на неё нашло. Цвет её щёк уже, наверное, сравнялся по цвету с пунцовым навесом. Шея и уши горели. А мсье Роше невозмутимо перевёл взгляд на Моник:

– Разве можно таким колючкам продавать трусики с котятами? Там должен быть нарисован как минимум огнедышащий дракон!

«Шёл бы он со своими драконами в… куда он шёл вообще? Вот пусть туда и идёт! Дались ему котята!»

Мадам Бланшар прыснула и метнула на Женю укоризненный взгляд.

«А я-то что? Это он обзывается! Колючка… На себя бы посмотрел, небритый, как… заросли боярышника в его отеле!»

– Эжени, ну что ты в самом деле… – Затем она снова обратилась к начальнику и, судя по всему, другу, пытаясь замять неловкую ситуацию: – Не думала, что увижу тебя.

– По пятницам мы всегда ужинаем здесь.

– Ой, а уже пятница, не четверг разве? Совсем я замоталась… – Она сделала приглашающий жест рукой. – Присядешь?

«Не присядет! Он уже уходит!»

Но мсье Роше отодвинул стул. Едва уловимое движение руки, и официант тут же материализовался рядом и услужливо подал меню. Моник улыбнулась и повернулась к Жене:

– Это наш с Эдуаром любимый ресторан.

Затем снова перевела взгляд на мсье Роше и подмигнула:

– А я решила сразу познакомить новую коллегу с правильной кухней. Так ты не один?

– Сегодня один. Заехал выпить кофе.

Не глядя в меню, мсье Роше заказал эспрессо с ликёром. Официант было принялся за рекомендации десертов, но поток его слов был оборван одним лишь кивком головы. И парнишка, едва ли не кланяясь, убежал выполнять заказ.

В повисшей тишине Моник, видимо, решила, что настал подходящий момент познакомить присутствующих друг с другом.

– Эжени, это мсье Эдуар Роше, владелец отеля, в котором ты теперь работаешь. Эдуар, это новая подопечная Фабриса, Эжени Арно. Специалист по всем этим вашим ведьмовским перформансам. Она выросла в России, а её дядя экстрасенс, представляешь?

– Как интересно, – произнёс он, бросив на Женю мимолётный и, вопреки сказанному, абсолютно незаинтересованный взгляд.

И весь его облик так и кричал: «Какая разница, чёрт возьми, из России эта пигалица или нет? Мне нет до неё никакого дела».

Женя оторопела от такого неприкрытого пренебрежения.

«Похоже, сегодня великолепный мсье Роше не в настроении одаривать своих подданных вниманием».

Однако ничем не оправданная резкость играла ей на руку. Очевидно, что они не понравились друг другу с первого же взгляда, и теперь Женя не была скована взаимными вежливыми обязательствами. Хотя, надо признаться, такая эксцентричность её отчасти даже заинтриговала. Стало интересно, как он будет себя вести дальше. Однако «дальше» не случилось. Эдуар сидел практически молча и потягивал дымящийся напиток, пока Моник болтала про чудесную погоду, общих знакомых и дела в отеле. И только когда разговор зашёл про музей, он немного разморозился и произнёс:

– У Фабриса новая идея.

– Не удивлена, – пожала плечами Моник. – Он фонтанирует ими, как бутылка шампанского, которую хорошенько встряхнули. Что на этот раз?

– На этот раз я дал своё согласие. – Мсье Роше чуть откинулся на спинку стула, на его запястье блеснул круглый циферблат часов.

Дядя Костя говорил, что по форме наручных часов можно составить первое впечатление о человеке. В голове Жени нудный голос экстрасенса тут же стал перечислять характеристики любителей круглых циферблатов.

– Уверенный.

«Даже слишком».

– Целеустремлённый.

«Угу, вижу цель – не вижу препятствий».

– Коммуникабельный.

«Что-то непохоже…»

– Затея обещает быть интригующей и прибыльной, – мсье Роше выдернул Женю из мыслей. Хотя обращался вовсе не к ней, а к Моник. – Фабрис может перейти черту, ты знаешь, и превратить всё в балаган, – он поморщился. – Присмотри за ним.

– Как и всегда, мой дорогой, как и всегда, – Моник покровительственно похлопала его по руке. – Так что за идея?

– Ночные мероприятия теперь будут проходить не только в пыточной, но и под открытым небом. Я отдал Фабрису сгоревшую деревню.

– Оу, – округлила глаза Моник. – Но там остался более-менее целым только каменный дом барона Сен-Мара.

– Именно.

– Но Эду…

– Обугленные развалины. Ни к чему спорить, вопрос уже решённый.

– Ну, если ты уже всё решил, то действительно, спорить бесполезно. – Моник кивнула и спешно нацепила улыбку. – Тогда предлагаю заказать по бокалу шабли. Отметим прогрессивное начинание? Заодно и расскажешь, что именно вы планируете делать в сгоревших развалинах.

– Не мы, а она.

Женя замерла, так и не выловив креветку из почти остывшего супа.

– Я?!

– Вы же специалист по ведьмовству. Вот и докажите, что не зря занимаете свою должность.

– Но я не… – начала было Женя, но мсье Роше обжёг её таким яростным взглядом, что она подавилась словами, которые собиралась произнести: что она вовсе не специалист по ведьмам, а просто договаривается с исполнителями; и вообще только до сентября на этой должности должна работать, а потом ждёт её родимый пыльный архив, а мероприятия кто-то другой пусть организовывает, тем более с таким отношением.

Мсье Роше расплатился, церемонно расцеловал свою подругу, сухо кивнул Жене и быстро ушёл.

А вот Женя так и не смогла пошевелиться, застыв в безмолвном ужасе.

«Ночные представления в развалинах сгоревшего дома?! Трухлявый ж ты боярышник! Да за что мне это?!»