Костюм Адама для Евы

Глава 5

Мопсихи исчезли со скоростью пули, я вышла на балкон и задрала голову, приказав себе: спокойно, Лампа, попытайся рассуждать здраво.

Вчера, ложась в кровать, я оставила квартиру в идеальном порядке. Никакими лещами не пахло, простите за глупый каламбур. Зато к утру рыбой воняло по полной программе. Следовательно…

Я вернулась в гостиную и села в кресло. Не знаю, как вам, а мне трудно представить Фиру, которая, цепляясь когтями за внешнюю стену дома, как пес-паук, карабкается вверх, на балкон к Барановой, а потом, сжимая в зубах мешок с лещами, спускается и проникает на лоджию к Соломатиной, чтобы использовать ее в качестве сортира. Скорее Фируся слопала бы добычу на месте. Да и как мопсиха пролезла в форточку? А откуда узнала про вкуснятину в доме Ники? Почуяла по запаху? Звучит фантастично. Как, впрочем, и вся история с балконами.

Но я часто занимаюсь расследованиями и великолепно знаю: надо верить не своим ощущениям, не показаниям свидетелей, а только уликам. Я могу ошибиться и принять белое за черное, могу поверить словам людей, но они часто врут, а вот вещественные доказательства всегда правдивы. Сейчас у меня есть шерсть Фиры, обнаруженная на кашпо соседки сверху, и была гора объедков, благополучно выброшенная в мусор. Делаю вывод: Фира преступница. Делаю второй вывод: первый вывод – полнейшее идиотство.

Телефон тихо крякнул, я взяла трубку, увидела эсэмэску от Вени, быстро прочитала ее, открыла ноутбук и, как и обещало сообщение, нашла там письмо:

«Многоуважаемый Вениамин! Позвольте засвидетельствовать вам свое глубочайшее почтение и радость от того, что имею восхитительную возможность пообщаться с исследователем из России, страны, которая является родиной моих предков. В силу обстоятельств мой прадед покинул Санкт-Петербург и поселился в городе Хорхштурмвальде, где до самой своей смерти, последовавшей в одна тысяча тридцать втором году, преподавал в Хорхштурмвальдском колледже историю философии. Наше учебное заведение имеет уникальную библиотеку, где есть один экземпляр интересующей вас книги Катценвеленбогена «Болен Катцен».

Отлично понимая необходимость изучения первоисточника, я тем не менее не могу выслать вам исследование, поскольку оно существует в единичном экземпляре и внесено в каталог библиотеки Хорхштурмвальдского колледжа. Желая помочь коллеге из России, чей труд, несомненно, окажет большое влияние на развитие как истории философии, так и философии истории, я рискну предложить вам два варианта решения возникшей проблемы. Вы приезжаете в Хорхштурмвальд, размещаетесь в местной гостинице и изучаете содержание книги в хранилище. В этом случае ваши расходы составят примерно тринадцать евро в день, учитывая скидку, которую получают наши преподаватели в столовой. Приплюсуйте сюда пять евро, которые придется отдать шоферу Карлу, который встретит вас на вокзале, и учтите, что проживание в отеле составит двадцать евро в сутки. Впрочем, если вы пойдете от вокзала пешком и захотите поселиться в нашем студенческом общежитии, то обойдетесь суммой в три евро – столько стоит место в комнате, дорога пешком через лес не оплачивается. Каждому исследователю, посетившему Хорхштурмвальд, вручается в подарок шарф. Если вы приезжаете десятого мая, то становитесь участником празднования дня рождения колледжа, еда в этот день для всех в столовой выдается даром.

Коли ваш напряженный график не предусматривает командировок, могу предложить выслать ксерокопию книги Катценвеленбогена. В таком случае вам придется перевести на счет нашего учебного заведения, старейшего в Европе, сумму в десять евро. Она пойдет на почтовые услуги, оплату труда лаборанта, бумагу и поддержание рабочего состояния копировального автомата. Мы непременно вышлем вам квитанцию о расходах и подробный финансовый отчет. Если вы сочтете возможным пожертвовать в фонд помощи студентам пять евро, мы будем крайне вам благодарны и пришлем квитанцию о получении благотворительного взноса и детальный финансовый отчет. Данное отчисление не является обязательным. Если ваше материальное положение не позволяет перевести нам десять евро единовременно, то вполне возможна оплата в рассрочку. Кредит предоставляется на двенадцать месяцев и является беспроцентным. Это мудрое решение Ученого совета Хорхштурмвальдского колледжа и лично нашего ректора господина фон Трабе позволит воспользоваться, образно говоря, бриллиантами нашей библиотеки всем желающим и, безусловно, является замечательным милосердным шагом.

Если вы отец пяти и более малолетних детей, то освобождаетесь от платы на поддержание рабочего состояния копировального автомата и должны прислать всего восемь евро. В таком случае вам нужно отправить нам нотариально заверенные копии свидетельств о рождении всех чад. Если вы тяжело больной человек, то вам достаточно передать три евро, все расходы, кроме оплаты работы лаборанта, колледж возьмет на себя. В этом случае вам следует взять нотариально заверенную справку от вашего личного доктора с указанием точного диагноза. Данный документ считается в Хорхштурмвальдском колледже секретным, хранится с особым тщанием в специальном сейфе, ключ от которого есть лишь у членов Ученого совета и господина ректора.

Пожалуйста, внимательно изучите наши предложения, выберите наиболее подходящий для вас вариант и известите нас о вашем решении.

Примите мои заверения в глубочайшем уважении и пожелание успехов на ниве исследований. Прошу великодушно простить вероятные лексические и грамматические ошибки. Не судите меня строго – увы, язык предков постепенно начинает забываться в моей семье, что приносит лично мне страдания. С большим почтением, куратор-хранитель библиотеки, член Ученого совета, член Попечительского совета, член Комитета помощи малоимущим студентам, член Общества защиты животных и протеста против использования млекопитающих и грызунов в лабораторных исследованиях, преподаватель истории литературы, профессор кафедры философии, помощник господина ректора по связям с учеными в разных странах мира, почетный ключарь, доктор Honoris causa и председатель гильдии церковных звонарей прихода Хорхштурмвальдского колледжа Герберт Краузе-Михайлов».

Я перечитала послание три раза и позвонила Вене.

– Здоровское письмо, – захихикал приятель, – интересные люди живут на свете.

– Ты гений! – воскликнула я.

– А были сомнения? – изумился Вениамин.

– Как ты нашел Катценвеленбогена? – не успокаивалась я.

– Тернист путь к истине… – протянул Веня. – Какая тебе разница?

– Спасибо, дорогой, с меня причитается! – радостно закричала я и быстро набрала номер телефона Насти.

На десятом гудке трубку снял сам Илья Николаевич. На секунду я удивилась – ученый никогда не отвечает на звонки, ему это неинтересно. Как правило, к аппарату подбегает Лада. Она же решает, стоит ли подозвать мужа.

– Внимательно слушаю, – торжественно произнес Илья Николаевич.

Я сообщила Петрову о письме и услышала в ответ:

– Детонька, тебя не затруднит занести мне это послание? Я плохо воспринимаю информацию на слух.

Надеюсь, вы уже сообразили, что ответить «Давайте перешлю документ» было невозможно? Не забыли, что Илье Николаевичу неинтересно овладевать компьютерной грамотностью?

Я заверила Петрова, что прибегу незамедлительно. Затем тщательно заперла дверь на балкон, закрыла все окна, форточки и, сказав мопсам:

– Теперь-то вы точно не сможете ползать по внешней стене дома, – покинула квартиру.

Илья Николаевич оказался дома один. Он сразу схватил листок и пошел в кабинет, забыв о моем существовании. Я потопталась пару секунд в прихожей и уже собралась покинуть квартиру, как вдруг раздался звонок в дверь. Петров никак не отреагировал на звук, да оно и понятно почему. Я посмотрела на экран домофона, увидела страшно серьезного полицейского лет двадцати, удивилась, открыла дверь и спросила:

– Вы к кому?

Юноша откашлялся, а я подавила тяжелый вздох. Интересно, сдают ли кандидаты на должность сотрудника правоохранительных органов какие-нибудь нормативы по физкультуре? Похоже, даже у меня объем бицепсов больше, чем у гостя, который сильно смахивает на комара. И кто ему подобрал фуражку? Головной убор явно размеров на пять больше нужного. Хорошо, что у бравого полицейского отчаянно оттопыренные уши, иначе бы козырек мог оказаться на уровне подбородка.

– Лейтенант Миронов, – отрапортовал «комар», – по поводу сегодняшнего ДТП со смертельным наездом.

– Вы ошиблись, – ответила я, – проверьте номер квартиры, в которую идете.

– Тридцать седьмая, – заявил Миронов, – вон, на двери цифры приделаны.

– Значит, дом не тот, – уперлась я.

– Вызов поступил от Лады Мироновны Петровой, – продолжил лейтенант, – протокол оформлял Неверов Анатолий Михайлович. Да вот же она!

Полицейский показал пальцем на полку, приделанную к вешалке. Я проследила взглядом за его рукой и вздрогнула. На доске лежал странного вида фонарик.

– Лазерная рулетка, – радостно пояснил Миронов. – Неверов сюда поднялся, показания записывал, прибор и забыл. Вещь дорогая, очень удобная, ее не всякому дэпээснику выдают! Направил лучик на объект, и в окошке покажется цифра, указывающая точное расстояние до него. Беготня с сантиметром по дороге не нужна. Мне приказали забрать измеритель. Вы разрешите?

Не дожидаясь ответа, лейтенант шагнул к вешалке и поднял руку.

– Стойте! – крикнула я. – Какое ДТП? Что за показания?

Миронов удивленно заморгал.

– Так утреннее. В пять десять вызов поступил. На улице Воротникова был сбит мужчина. Смертельный исход. Водитель с места происшествия скрылся. Я вообще-то не в курсе, меня за рулеткой направили.

Напрочь забыв про лопоухого парня, я схватила мобильник и соединилась с Настей. Ответил тихий голос:

– Слушаю.

– Настена, что случилось? – закричала я.

– Это Лада. Вы кто? – сказали в ответ.

– Лампа. У вас все в порядке?

– Нет, Лампочка, – устало произнесла художница, – Егор погиб.

– Как? – оторопела я. – Почему? Где?

Ответ женщины заглушил шум подъехавшего лифта. Из кабины вышла Гудкова, за ней медленно плелась мать.

– Привет, – ошарашенно произнесла я.

Настя посмотрела на полицейского и сказала:

– Не могу сейчас давать показания. Потом. Мне без разницы, найдете вы того водителя или нет. Егор умер! Его уже не вернуть! Уходите.

Миронов схватил чудо-рулетку и выскочил на лестницу.

– Настенька, кофейку сварить? – предложила Лада.

– Думаешь, выпьем капучино и Егор вернется? – мрачно поинтересовалась дочь и вошла в ванную.

Я схватила художницу за плечо.

– Что случилось?

Лада опустилась на табуретку, привалилась спиной к стене и прикрыла глаза ладонью.

– Поверить не могу – несколько часов назад Егор ходил по квартире живой, здоровый… Знаешь… Илья Николаевич человек старых правил. Современной молодежи его принципы покажутся смешными, но муж был против того, чтобы Егор ночевал у Насти в комнате. Он говорил мне: «Неприлично, когда в квартире остается человек, который нам, по сути, никто. Очень конфузливо встретиться с ним утром в халатах». Я была совершенно уверена, что Настя одна приводит апартаменты в порядок. Ты же знаешь, какая она! Пока все не отдраит, спать не ляжет. Но, оказывается, Егор не поехал домой, когда ушли гости, он решил помочь невесте, посчитав, что объявление о свадьбе сделало его полноправным членом семьи. Или…

Голос Лады задрожал.

– Прекрати! – одернула мать Настя, выходя из ванной. – Давай без истерик. Из-за твоих слез Егор не вернется. А нам надо решить массу вопросов. Лампа, ты мне поможешь?

– Конечно, – прошептала я.

– Пошли на кухню, – велела Настя.

Я сделала пару шагов по коридору.

– Мне плохо… – проныла Лада.

Я бросилась к ней, но Настена схватила меня за рукав свитера.

– Не надо. Мама самозаводящаяся система – начнем ее жалеть, вызовем врача, ей только хуже станет. Пусть посидит в одиночестве. Когда зрителей нет, у нее истерика быстро проходит.

– Настенька! – подскочила Лада. – Что ты говоришь?

– Правду, мама, – отчеканила Гудкова. – Надоело мне притворяться. А сейчас, со смертью Егора, и необходимость отпала. Все, я устала. Пошли, Лампа, погутарим откровенно.

Лада вскочила и впереди нас побежала по коридору, голося на ходу:

– Лампочка, не принимай в расчет слова Настеньки! У нее шок! Стресс! Ужас! Кошмар! Я сейчас сделаю напиток для успокоения нервов, а не кофе…

– Сама перестань истерить! – крикнула Настя. – Держи себя в руках!