Костюм надувной женщины

МАДОННА ВМЕСТО ОДУВАНЧИКОВ

Приглашение, исходившее от Свята было больше похоже на приказ, потому что около каждого из четверых тут же встало по брату. Лица у них были грозными и в тоже время благостными.

— За мной, — сказал Свят и широким шагом направился к дому.

— Что будем делать? — тихо спросила Вера.

— Пока ничего, — ответила Марина. — Вроде бы все идет по плану.

— По какому плану? — усмехнулся Петр.

— По моему, — спокойно ответила Марина.

Уже у дверей дома Свят остановился и обернулся.

— Ты поедешь за мной, — ткнул он в Марину пальцем, — остальные пока могут отдохнуть.

Братья тут же отделили Марину от Веры, Ника и Петра.

— Эй, что-то мне это не нравится, — воскликнула Вера, видя, как уводят Марину.

— Расслабься, Вера, — с деланным весельем хмыкнула Марина, однако на лице у нее все же отразилось легкое беспокойство.

— Ты не бойся, — Свят взял ее словно ребенка за руку и повел за собой. — Ты же, когда по телефону разговаривала, смелая была. Я люблю смелых женщин. Очень люблю. Вот сюда.

Он привел ее в роскошный зал, в центре которого стоял большой телевизор и другая аппаратура. Напротив телевизора стоял диван просто гигантских размеров. Но главной особенностью помещения было то, что все стены в нем были украшены фотографиями и плакатами, на которых красовались обнаженные и полуобнаженные женщины. Правда кроме них здесь еще прямо у телевизора стояла репродукция, на которой была изображена Мадонна, кормящая младенца Иисуса. Она с нежностью склонилась над сыном и ничего ее больше не интересовало в этой жизни. Зато красотки встретили Марину лучезарными улыбками. Марина посмотрела на них, потом встретила полный нетерпения и томления масляный взгляд Свята, его слюнявые губы, поднимающуюся и опускающуюся могучую грудь и все поняла.

— Что ты хочешь? — спросила она, отступив на один шаг.

— Любить тебя! — улыбнулся Свят и вдруг завопил: — О, божественная!

— Ну нет, мы так не договаривались! — воскликнула Марина, отступая от Силантия. — Я за картиной пришла, а не в постельке резвиться. Говори, где картина!

— Какая картина?

— А такая! Которую вы у Багажника забрали.

— Да вот же она! — обижено воскликнул Свят. — Поцелуй меня, и она твоя!

— Где она? — Марина начала злиться.

— Да вот! — Свят указал на Мадонну. — Богоматерь. Пречистая дева Мария.

— Вы что, издеваетесь? На той картине, которая мне нужна, должны быть одуванчики.

— Одуванчики? У меня одуванчиков нет, — в глазах у Свята мелькнула растерянность. — Зачем мне одуванчики? Я что кролик, что ли?

— Не знаю, кто ты, кролик, или еще кто. Только ты меня обманываешь, и пытаешься всучить другую картину!

— Ничего подобного! Эту картину я у Багажнику сам лично взял. Ее тебе и отдаю.

— Не верю! — отрезала Марина.

— Напрасно. Вера она завсегда с человеком должна быть.

Больше Свят разговаривать не стал. Он вдруг неожиданно подскочил к Марине, схватил ее за обе руки и привлек к себе:

— Хватит искушать! Отдайся, прекрасная девственница!

После этих слов Свят попытался поцеловать Азарову, но та как уж выкрутилась из его объятий, вырвалась и закричала:

— Какая я тебе девственница! Ах ты, мурло бородатое!

Она подпрыгнула и с диким криком нанесла Святу ногой прямой удар в грудь, после чего свалилась на пол. Свят же как стоял, так и остался стоять. Удар Марины даже не сдвинул его с места. Он только охнул и засмеялся. Азарова опять резво вскочила и стала молотить его кулаками, как молотят в спортзале боксерскую грушу.

— Вот тебе! — кричала она. — Вот тебе!

Свят кряхтел, сопел, а когда Марина, вконец уставшая и запыхавшаяся, вцепилась ему в бороду, рассмеялся:

— Да что же ты сердешная так серчаешь! Только кровь мне еще более разгорячила. Да я же тебя сейчас облагодетельствую! Все грехи тебе сразу спустятся. Отдайся только святому человеку. Прости меня, Господи!

С этими словами он через голову стащил с себя рясу и остался в одних подштанниках, сбросил с ног ботинки и бросился на оторопевшую от этого зрелища Марину. Та попыталась бежать, но Свят несмотря на свои крупные габариты оказался стремителен, как гепард. Он через две секунды поймал Марину, поднял ее и понес к дивану. Марина задрыгала руками и ногами, но все было бесполезно. Вырваться из этих железных объятий оказалось невозможно. А когда Свят повалил ее на диван и стал стаскивать с нее одежду, она пронзительно закричала:

— Караул! На помощь! Мама-а-а-а!

Свят заткнул ей рот слюнявым поцелуем. Марина почувствовала, мерзкий запах идущий от насильника, и все поплыло у нее перед глазами. Силы стали стремительно покидать ее…

Веру, Багажника и Ника святые братья завели в какую-то комнату, уставленную иконами и пропахшую свечным воском и ладаном.

— Вы пока здесь подождите, — смиренным монашеским голосом сказал один из них с козлиной бородкой.

— Что значит подождите? — возмутилась Вера. — А как же наша подруга?

Братья ничего не сказали, и по одному вышли из комнаты. Тот, который выходил последним, а это был как раз смиренный брат с козлиной бородкой вдруг ухмыльнулся и подмигнул Вере. Это заметил Петр. Он резко бросился вперед, и когда бандит уже закрывал дверь, схватил его за шиворот и за руку и приволок обратно в комнату. Брат попытался вырваться, но ничего не получилось. Багажник так скрутил ему запястье, что тот заскулил. Братья, оставшиеся снаружи, попытались прийти на помощь, но Багажник спиной закрыл за собой дверь и локтем поднял ручку автозамка. Все это он проделал невероятно быстро. В дверь забарабанили.

— Ты чего, гад, ухмыляешься? — строго спросил Багажник плененного.

— Ничего, — жалобно ответил тот. — Тебе показалось.

Багажник вывернул ему запястье так, что бандит согнулся вдвое и подметая бородкой пол заверещал:

— Ой, больно! Больно! Отпусти!

— Отпущу, как только ты скажешь, чему ты так ухмылялся, и почему подмигивал моей девушке?

Говоря эти слова, Багажник ловко обыскал бандита и вытащил у него из-за пазухи обрез. Приставил его к голове пленника.

— Ну что, падла, шкерить будешь или базарить начнешь?

— Тебя мои братья на куски порвут, если ты со мной что-то сделаешь! — стал угрожать бандит, но Багажник снова так заломил ему руку, что тот опять заверещал. — Ой больно!

— Ты на что намекал, что нашу подругу решили трахнуть? Свят решил трахнуть? Говори!

— Да! — не выдержав боли, закричал бандит. — Он всех баб трахает! А, га-а-а-д!

Петр отпустил бандита и тот повалился на пол. Ник и Вера посмотрели друг на друга, потом оба уставились на Багажника. Тот был бледен.

И тут до них донесся далекий еле слышимый крик.

— Это Марина! — воскликнула Вера.

Не долго думая, она подбежала к двери, нажала на ручку и резким движением распахнула ее. Бандиты, которые ломились снаружи, горохом посыпались внутрь. Попадав друг на друга они образовали кричащую кучу малу. Вера ловко перепрыгнула через эту кучу и побежала по коридору. По дороге ей попались еще два бандита. С наглыми ухмыляющимися лицами они преградили ей дорогу. Оружия в руках у них не было. Они не предполагали, что с Верой Грач без оружия может связаться только человек подобный Брюсу Ли или Арнольду Шварценнегеру. Пройдя сквозь них, как нож сквозь масло, она сделала какое-то неуловимое движение, и святые братья громко стукнулись головами и отлетев друг от друга, попадали на пол словно кегли в боулинге.

Петр и Ник бросились за Верой. Но перепрыгнуть через братьев им не удалось. Бандиты уже опомнились и схватив обоих за ноги, повалили на пол. Началась свалка. Петр треснул рукояткой обреза кого-то по челюсти, кого-то по ребрам, затем откатился в сторону и выстрелил в потолок, где висела люстра. Люстра рухнула прямо на бандитов и обсыпала их брызгами хрусталя.

За это время Вера прибежала к выходу дома затем свернула в коридор, куда Свят увел Марину. Больше криков никаких она не слышала и это затрудняло дело. Перед ней было три двери. За которой из них кричала Марина?

Вера Грач выбрала самую красивую двойную дверь с матовыми стеклами и ворвалась в комнату. Видимо Бог в этот день был на ее стороне, потому что она сразу увидела и Марину, валявшуюся на диване и Свята, стаскивающего с нее одежду. Он уже добрался до трусиков и вожделенно вздыхая и облизываясь готовился стащить их, как с диким яростным криком Вера подбежала к нему и схватила святого отца за уши.

Грач была опытным бойцом и сразу поняла, что с человеком такого богатырского телосложения, каким обладал Свят, ничего не сделаешь при помощи ударов или заломов. Здесь можно было победить только воздействуя на болевые точки и нервные окончания.

Свят дико закричал от боли и мигом забыл про Марину. Вера подняла его с дивана и заставила отойти в сторону. После чего она с ненавистью глянула ему в глаза. Затем Вера оглянулась на истерзанную и несчастную Марину и не выдержала. Ее сильное острое колено метко вошло Святу между ног. Тот открыл рот, выпучил глаза. От страшной боли он даже не мог кричать. Просто согнулся вдвое и схватившись обеими руками за пострадавшее место, повалился на пол. Вера за уши его больше не держала. Она подбежала к Марине и стала приводить ее в чувство.

— Марина, Мариночка! — звала она ее. — С тобой все в порядке? Что он с тобой сделал?

Веки Марины вздрогнули и через несколько секунд она открыла затуманенные глаза. Не сразу в них появился смысл. Наконец она узнала Веру и ее губы растянулись в улыбке.

— Ты?

— Да я.

— Что со мной?

— С тобой все в порядке.

— Он меня трахнул?

Вера улыбнулась:

— Не успел. Что-то у него не заладилось с инструментом.

Вера подобрала футболку, спортивные штаны и куртку Азаровой и стала ее одевать. Марина всхлипывала и послушно отдалась подруге.

Свят валялся на полу и переворачивался с боку на бок, как выброшенная на берег рыба. Кричать он все еще не мог.

А дом тем временем наполнился шумом и криками. Несколько раз прозвучали тяжелые ружейные выстрелы. Марина уже была одета, когда к ним ввалились Петр и Николай. Оба были вооружены. Ник тут же бросился к Азаровой. От волнения он не мог ничего сказать. Зато красноречивыми были его глаза.

«С тобой все в порядке?» — казалось кричали они.

— Все ништяк! — Марина уже почти полностью пришла в себя. Она улыбнулась Нику и все еще слабой рукой похлопала его по плечу. Ник счастливо улыбнулся и облегченно вздохнул. Затем он повернулся и глянул на Свята, затем на Веру.

«Это его так Вера?» — опять при помощи взгляда спросил Ник.

— Да это Вера, — ответила Марина.

Азарову не так-то легко было сломить. Она встала, оправила на себе одежду и сказала:

— Дела хуже некуда. Этот гад, — она кивнула на Свята, — спрятал картину и не хочет ее возвращать.

— Почему спрятал? — удивился Петр Ручкин и подошел к Мадонне. — Вот же она.

Марина открыла рот.

Вера и Ник ничего пока не поняли.

— Повтори, что ты сказал, — потребовала Марина.

— Вот она, та самая картина, которая была у Тихого, когда мои парни его повязали, — объяснил Ручкин.

— Ты уверен?

— Абсолютно!

Марина села на диван. Лицо ее было мрачнее тучи.

— А где же тогда Дейнека? — спросила Вера.

— Какой Дейнека? — удивился Петр. — Александр?

— Ну да. Мы же Дейнеку ищем, который стоит сто тысяч долларов.

Багажник еще раз внимательно оглядел Мадонну.

— Нет, это не Дейнека. Точно говорю. Это дилетантская мазня. Гибрид между православной иконой и Леонардо да Винчи. Такой на рынке в хороший день красная цена пятьсот деревянных. И то, если рама будет крутая. Да я вам сколько раз об этом говорил!

— Говорил, — пробормотала Марина, внимательно глядя на злосчастную картину. — Говорил, только мы тебя невнимательно слушали. Где-то я ее видела. Вот только не помню где.

— А может это все же наша картина, — сделала предположение Вера. — Может ее закрасили?

— А что? — обрадовалась Марина. — Это мысль! Контрабандисты ведь всегда так делают. Берут картину, малюют на ней ерунду всякую, потом вывозят за границу, смывают с нее свежую краску и продают за бешеные деньги.

Она подбежала к Мадонне, наслюнявила палец и стала тереть.

— Зря стараешься, — подошел к ней Петр. — Нет там ничего. Это я тебе как несостоявшийся художник говорю.

Но Марина продолжала упрямо тереть Мадонну, лица у Девы Марии и младенца Иисуса расплылись, превратились в разноцветное пятно, но никаких одуванчиков под ним не обнаружилось.

— Полный облом! — сказала Марина.

И тут раздался крик. Даже не крик. Вопль дикого зверя. Такой высокий, что заложило уши. Друзья обернулись и увидели, что это кричит Свят. У него наконец-то прорезался голос.

Шатаясь и с перекошенным от боли лицом, он стоял на ногах и кричал. Глаза у Свята были красные, борода стояла колом. Одна его рука держалась за мужское хозяйство, в другой был здоровенный блестящий зловещим светом магнум сорок пятого калибра. Магнум был нацелен на Веру.

Зловещее зрелище, от которого все оцепенели.

— Ведьма-а-а-а!!! — визгливым бабьим голосом прокричал Силантий Топорков и нажал курок.

Петр Ручкин успел сделать шаг вперед и закрыть собой Веру Грач. Пуля ударила его в грудь и отбросила на Веру. Они оба повалились на пол и при этом еще опрокинули диван.

— Петр! — закричала Вера, чувствуя, как разрывается ее сердце.

После выстрела Свят уронил пистолет, упал на колени и опять завизжал. Видимо отдача выстрела причинила ему новый приступ боли.

В двери ворвались святые братья. Человек десять. Все с ружьями наперевес. Увидев происходящее они тоже все замерли.

— Чего стоите, бараны! — по бабьи завизжал Свят. — Мочите их всех! Мочите-е-е-е!!!

Братья подняли ружья и взвели курки. Марина и Ник прижались друг к другу и, в ожидании, что сейчас их начнут пронзать пули, закрыли глаза.