Лилиан Джексон Браун Кот, который бросил бомбу

Посвящается Эрлу Беттингеру,

мужу, который…

Глава первая


Апрель в этом году выдался чудесный. Никаких метелей. Никаких бурь. Никаких ливней с грязевыми оползнями и гроз. Тихие ночные дожди орошали картофельные поля Мусвилла и освежали кусты пионов в садах Пикакса, главного города округа.

Самая что ни на есть подходящая погода для празднования полуторавекового юбилея Пикакса, находившегося в четырехстах милях севернее чего бы то ни было. Намечались парады, торжества, сборы семейных кланов. Джим Квиллер, ведущий постоянной колонки в местной газете, провел зиму в кондоминиуме, строении из четырех смежных домиков, один из которых принадлежал ему, и теперь собирался перевезти домочадцев (двух сиамских кошек) в летнюю резиденцию, чтобы быть поближе к центру событий.

Однажды вечером он сидел развалясь и задрав ноги, читал и ел яблоки. Зазвонил телефон, причем так, что сразу стало понятно: это срочно!

Полный страдания голос на другом конце провода принадлежал Хикси Райс, которая возглавляла в газете рекламный отдел и по совместительству исполняла обязанности председателя «Комитета-150».

— Квилл! Это Хикси! Что, если я забегу на минутку? Ещё не слишком поздно?

— Слишком поздно для чего?

— У меня большие проблемы!

— Заходи. Что-нибудь выпьешь?

— Нет, спасибо, не сегодня.

Хикси Райс жила в соседнем кондоминиуме, так что Квиллер едва успел ликвидировать холостяцкий беспорядок: газеты, яблочная кожура, разбросанная одежда.

Женщина, которой он открыл дверь, выглядела встревоженной.

Он указал ей на диван, она уселась, мотнула головой, отбрасывая длинные, до плеч, волосы, и скинула туфли:

— Ты не против? Я вымоталась.

— Ты уверена, что не хочешь минералки? Может быть, стаканчик «Скуунка», Хикси?

— Ладно, но учти: ты меня просто вынудил.

В этот момент в разговор вступили две сиамские кошки.

— Привет, мои дорогие! — воскликнула Хикси.

Сиамцы приняли эффектные позы, демонстрируя лоснящиеся бежевые шубки, темно-коричневые маски и голубые глаза.

— У Коко такая уверенность написана на мордочке, такой ум, а Юм-Юм — такая нежная и трогательная… Прости меня, Юм-Юм, если тебе кажется, что мои суждения отдают сексизмом.

В ответ шустрая кошечка прыгнула к Хикси на колени, а кот уселся неподалеку в позе египетской статуэтки.

В присущей Квиллеру манере общения было что-то успокаивающее. Этот высокий, хорошо сложенный мужчина средних лет, с седеющими висками и длинными, цвета соли с перцем, усами, сочувственным выражением печальных глаз и читаемой в них готовностью выслушать каждого привлекал к себе ищущих поддержки людей.

— Ну как там в городе? — спросил он.

Хикси в отчаянии воскликнула:

— У меня только что была изматывающая четырехчасовая встреча с пиар-комитетом. Мы собрались, чтобы подобрать название празднику, но так ни к чему и не пришли! Квилл, попробуй произнести «полтора века Пикаксу» три раза подряд и быстро. Ладно, хотя бы один раз! Это жуткая скороговорка, слова сливаются, и получается какая-то бессмыслица — «полторавека». Мы провели опрос на улице. Один чудак решил, что это половина какого-то «торавека». Вообщем, мы неделями искали нужное слово, и всё тщетно. Занюханный городишко Брр отметил своё двухсотлетие под «лозунгом Брр-200», который отлично смотрелся на открытках и майках, и кто-то предложил «Пикакс-150», но мы скорее отменим праздник, чем станем копировать чужие идеи! У них, в Брр, всего-то и есть что порт, футбольная команда и отель «Попойка»! А в Пикаксе — благодаря Фонду К. - культурные, медицинские и образовательные…

Она остановилась перевести дух, и в этот момент Коко разразился душераздирающим «и-йяу». Ему уже двадцать минут как пора было спать!

— Вот! — воскликнула Хикси. — Вот и ответ! Название для нашего праздника! «Пикакс… и я»! Спасибо, Коко! Я прослежу, чтобы не забыли, кому мы этим обязаны!

— Нет-нет! — возразил Квиллер. — Скажи, что название тебе приснилось.

На следующий день название будущего праздника, набранное крупным шрифтом, красовалось на первой полосе «Всякой всячины», а Хикси Райс приписывала авторство одному из членов оргкомитета, который пожелал остаться неизвестным. Только друзьям она призналась, что название ей приснилось.

Квиллеру эту версию озвучил сосед по кондоминиуму. Они с Уэзерби Гудом, метеорологом местной радиостанции, жили в соседних домиках в Индейской Деревне, элитном жилом комплексе в северной оконечности Пикакса.

— Слыхал новость, Квилл? Нашли название празднику, да ещё какое! Оно вызовет просто всплеск энтузиазма. А на что-нибудь «полуторавековое» народ не откликнулся бы… «Пикакс и я»! Хикси увидела название во сне, хоть и помалкивает об этом!

— Что ты говоришь! — восхитился Квиллер.

— Всё-таки она классная! Ну ладно, мне пора на станцию — проверить, настроено ли пианино. Пока!

Уэзерби Гуд (чей псевдоним утверждал: погода будет хорошей — настоящее имя его было Джо Банкер) развлекал слушателей метеопрогнозов, распевая между сообщениями «Ненастье», «Свет твоей улыбки», «Голубое небо».


Пикакс не без причины не мог и не хотел перенять у городка Брр удачный девиз. Это был вопрос чести, как бы глупо ни звучало подобное утверждение для посторонних. Пикакс был больше, а Брр — старше. Антагонизм проявлялся во всём, даже футбольные матчи выливались в настоящие баталии между болельщиками, пока наконец шериф не додумался приходить на игры с собакой.

Всё началось в 1850 году, когда первые поселенцы, приплывшие на кораблях, разбили лагерь на берегу естественной гавани. Они дали этому месту славное шотландское название — Бурр, Репейник[1]. Однако рисовальщик вывесок, малюя указатель, ошибся и написал: «Брр», а поскольку это было самое холодное место в округе, горожане, с юмором, присущим первопроходцам, решили: так тому и быть!

Пятьдесят лет спустя, когда здесь возник округ, ожидалось, что столицей его станет Брр, но отцам-основателям приходилось думать о будущем, и они выбрали другой, более удобно расположенный населенный пункт.

Далее следует романтическая часть истории. Посланцы правительства выбрали участок, на котором нашли ржавую киркомотыгу, воткнутую в пень на развилке тропы. Так главный город округа получил название Пикакс-Сити[2]. Исторический артефакт, который вдохновил на это отцов города, хранился теперь в здании городского совета.

В общем, было что отпраздновать на празднике «Пикакс и я»!

Квиллер выслушал удобопонятный миф о названии и от Полли Дункан, главной женщины его жизни. Она жила через три дома от него, но каждый вечер, в одиннадцать часов, они созванивались. Полли недавно сменила пост директора Пикакской публичной библиотеки на новую рискованную должность менеджера книжного магазина. Обе работы позволяли быть в курсе последних сплетен, и Полли, надо отдать ей справедливость, всегда доносила их до Квиллера. Сам он не склонен был сплетничать, но ничего не имел против того, чтобы послушать, особенно если слухи исходили из такого безупречного источника, как Полли.

На сей раз Полли сказала:

— Все в восторге от названия! Считается, что пиар-комитет родил его после мозгового штурма, но ходят слухи, что название приснилось Хикси Райс во сне, и я склонна этому верить. А ты, Квилл?

Он осторожно ответил:

— Не важно, как это вышло, важно, что мы имеем в итоге. А такое название задает празднованию нужный тон.

— О, как ты прав, дорогой… Как думаешь, что мне надеть на обед к Милдред в воскресенье? Если погода будет хорошая, могут накрыть «на палубе».

— «На палубе» или нет, а я бы хотел видеть тебя в твоем новом голубом брючном костюме.

Голубой подчеркивал свежий цвет её лица, блеск глаз, серебристый отлив элегантно причесанных волос. Все это можно было приписать брокколи, листовому салату и одному банану в день, в чью пользу Полли свято верила. «Ешь брокколи» — напоминала она Квиллеру, когда им случалось вместе обедать.

— Ты принесёшь что-нибудь на вечеринку, Квилл?

— Захвачу бутылочку… Так я зайду за тобой в час?

— Я буду готова. Поднимись поздороваться с Брутом и Каттой. Спокойной ночи, дорогой. A bientot!

— A bientot!

Квиллер был рад, что Полли преодолела стресс, связанный со сменой работы, обрела прежнюю жизнерадостность, в общем, снова стала самой собой.

Четверо соседей, которые сошлись за обедом в воскресенье, были добрыми друзьями. Хозяин, Арчи Райкер, являлся издателем «Всякой всячины», а его супруга Милдред вела в этой газете раздел для гурманов. Арчи и Квилл дружили ещё с детских лет, проведенных в Чикаго, и понимали друг друга с полуслова.

Погода выдалась приятная, и они решили выпить на свежем воздухе: шерри — для дам, минеральная вода с клюквенным соком — для Квилла, мартини — для Арчи.

Полли произнесла тост:

— За красивых людей!

— И за Арчи, конечно, тоже! — вставил его старый друг.

Раздраженно сопя, Арчи сказал:

— Нам пришло гневное письмо от одного из твоих постоянных читателей. Он жалуется, что ты слишком часто повторяешь слово на букву «к» в своей колонке. Угрожает отказаться от подписки.

— Пусть отказывается! Я его знаю, он ненавидит кошек. В Мусвилле их двенадцать миллионов, и две живут у меня. Обе явно умнее его.

Милдред заметила:

— Может, тебе стоит осадить его, Квилл? Напиши ему письмо. Ты это умеешь!

— Спасибо за доверие, Милдред, но это нечестно — вступать в интеллектуальный поединок с тем, кто явно хуже вооружён.

— Браво! — одобрила Полли. — Я слышала, что во время праздника «Пикакс и я» пройдёт аукцион фамильных ценностей.

Милдред прямо взвизгнула от волнения:

— И выставка поделок, и целых три парада. Это будет потрясающе!

Полли поддержала её:

— Хикси придумала блестящее название для праздника! Комитет тянул несколько месяцев, а ей р-раз — и приснилось!

— Бывает, — спокойно обронил Квиллер, подавив смешок. — Если так пойдёт и дальше, я могу надеяться на мощный приток идей для своей колонки. Не придётся скрести по сусекам.

Арчи был тут как тут с предложением:

— Как насчет того, чтобы не полениться и написать три колонки за неделю вместо двух?

— Только если получу пятидесятипроцентную надбавку.

Соль шутки состояла в том, что Квиллер был самым богатым человеком на северо-востоке Соединённых Штатов. По капризу судьбы, унаследовав огромное состояние Клингеншоенов, нажитое в Мусвилле, он переехал на север страны и, поскольку деньги мало интересовали его, занялся благотворительностью. Фонду К., как его называли по-свойски, город был обязан большинством, если не всеми благими переменами последнего времени.

Полли проговорила:

— Вся тонкость в том, чтобы сосредоточиться на настоящем, не пренебрегая благородным прошлым.

Все задумчиво покивали и приступили к вкуснейшему обеду Милдред. В конце концов, она вела раздел кулинарии во «Всякой всячине»!

Милдред подала консоме из кресс-салата, мясо в горшочке в экзотическом соусе и мелкие картофелины, сваренные на пару в мундире.

Полли сказала:

— Ничто не сравнится с мусвиллской картошкой!

— И все мы знаем почему, — подхватил Арчи. — Фермеры гнали из нее крепчайший самогон во времена сухого закона, а чиновники налогового управления ловили их на этом, и всё выливали в землю… Передай, пожалуйста, картошку, Милли!

Милли вставила:

— Знаете, почему так много людей выращивают картошку в Мусвилле? Они приехали сюда из Ирландии во время Великого голода в девятнадцатом веке. На картошке тогда завелся вредитель, и миллионы ирландцев умерли от недоедания и болезней или утонули, пытаясь уплыть с Изумрудного острова на утлых судах, зафрахтованных мерзавцами, которые наживались на людском горе… Впрочем, извините, что читаю лекции! Училка и есть училка!

Трое слушателей разом запротестовали, уверяя её, что им ужасно интересно.

— А как поживает Крутой Коко? — спросила Милдред.

— У него новое хобби. Мне надоело печатать под копирку, и я наконец купил фотокопировальный аппарат, настольную модель. Коко заинтригован. Он часами смотрит на него: вдруг там что-нибудь загорится или заиграет музыка?! А поскольку ничего не происходит, он в конце концов протягивает лапу и осторожно нажимает на кнопку.

— Какой умный! — восхитилась Милдред.

— Или безумный, — возразил Квиллер.

Милдред сказала:

— Я слышала, летом будут два семейных сбора, надеюсь, мне удастся набросать пару абзацев о пищевых предпочтениях кланов — с рецептами. — Она задумчиво посмотрела на Квиллера. — Скажи, а не захочет ли Фонд К. издать кулинарную книгу?

— Наверняка! А я вызовусь быть штатным дегустатором.

Полли сообщила, что один из продавцов-волонтеров книжного магазина предложил устроить аукцион — распродажу бездомных кошек из приюта.

Милдред захлопала в ладоши:

— Правда, из Квиллера получился бы великолепный аукционист?

— Забудьте об этом раз и навсегда! — проворчал Квиллер.

Но женщины продолжали обмениваться кивками и улыбками, Арчи же, просияв, заметил:

— Что-то подсказывает мне, что мы не в последний раз говорим об этом. Кстати, как дела в «Пиратском сундуке»? — спросил он Полли.

— Прекрасно! У нас, в Пикаксе, оказывается, полно библиофилов, и они склонны думать, что название магазина намекает на полки, полные сокровищ.

— Чудесно! — порадовалась Милдред. — А как поживает Библиокот?

— Многие покупатели, — ответила Полли, — вероятно, никогда раньше не видели апельсинового джема, потому что просто шалеют от рыжей шерстки и изумрудных глаз. Котик очаровал всех, но однажды зашипел на покупательницу и оскалил клыки. От неё слишком сильно пахло туалетной водой! Она удалилась разгневанная, ничего не купив, а нам пришлось включить вентилятор.

— А как Джадд Эмхёрст справляется с обязанностями менеджера по особым делам? — спросила Милдред.

— Всем известно, что он, прежде чем уйти на покой, работал инженером Мусвиллской электрической компании, но мало кто знает, что Джадд всю жизнь был книжным червем и что у него обширная библиотека. А его «Час историй» для маленьких детишек имеет огромный успех. Детям он нравится — этакий добрый седой дедушка.

Милдред возразила:

— Да, я знаю, он на пенсии, но мне кажется, он все-таки слишком молод, чтобы быть седым.

— Джадд поседел за одну ужасную ночь, — объяснила Полли, — на работе. Бригада линейных монтеров работала под его началом в лесу, разыскивая поврежденные после крупной аварии линии электропередач. Его чуть не убило упавшее дерево. По-моему, он вышел на пенсию раньше срока.

— После сильных дождей всегда случаются аварии на линии. Земля мокрая, и деревья, у которых корни вылезли на поверхность, валятся, как кегли в боулинге. Нет, не хотел бы я работать монтером, — заметил Арчи.

Полли сказала:

— Джадд мог бы написать книгу о том, что пережил, жаль, что он не владеет пером.

— Пусть Квиллер напишет за него, — предложила Милдред.

Все трое испытующе посмотрели на Квиллера, а тот хмыкнул в усы.

Милдред, бурля оптимизмом, продолжала:

— К счастью, наш мистер Хорошая Погода обещает славные деньки для предстоящих пикников и парадов!

Два газетчика-ветерана обменялись насмешливыми взглядами.

Разговор ещё продолжался какое-то время, но на сей раз теплая компания разошлась довольно рано.

Арчи спросил Квиллера:

— О чём будет твоя вторничная колонка? Придумал что-нибудь стоящее?

— Не даю никакой предварительной информации. Тебе придется подождать номера и купить газету.

Загрузка...