Кот, который пел для птиц

Глава восемнадцатая

Сиамцы всегда действовали на Квиллера успокаивающе, когда он бывал расстроен внешними обстоятельствами. Извинившись за промедление, он угостил их ланчем и понаблюдал, как они хрустят сухим кормом, радостно помахивая хвостами. Когда был съеден последний кусочек и на полу вокруг мисок не осталось ни крошки, два эпикурейца начали синхронно умываться: четыре раза лизнули лапу, четыре раза провели по масочке, четыре раза — за ухом; затем всё было повторено второй лапой. Движения поражали грацией.

Когда ритуал подошёл к концу, Квиллер объявил: «Павильон!» Кошки бросились к вешалке и посмотрели на переноску. Потом, когда они уже общались с птицами и пчёлами, Квиллер уселся писать ещё один опус на тысячу слов для колонки «Из-под пера Квилла». Вооружившись блокнотом, несколькими карандашами и растрёпанной книжкой, он намеревался начать новый виток Кулебячной войны, втянув в неё читателей «Всякой всячины».

Кулебяка с мясом и картошкой была фирменным блюдом в четырёхстах милях к северу откуда бы то ни было. Дебаты по поводу того, нужна ли в начинке репа или не нужна, не смолкали уже больше века. И вот Эддингтон Смит отыскал среди всякой рухляди в старом фермерском доме растрепанную книжку с историческим рецептом. Вне себя от волнения, он позвонил в амбар: «Квилл! Приезжайте скорее! Я кое-что нашёл!»

Книжица в твёрдом переплёте, изданная в 1905 году, была тонкой, как кусочек хлеба, коричневой от старости и покрытой жирными пятнами. В ней содержался рецепт кулебяки, включающий свиную печень. Квиллер знал, что его читатели придут в ужас. Публикация рецепта вызовет величайший скандал со времён разногласий по поводу лап Типси на её портрете в таверне. Теперь, когда закончился орфографический матч, публике нужна другая волнующая тема, вокруг которой кипели бы страсти.

Эта маленькая книжка, очевидно, предназначалась тем, кто разводил свиней и сам их резал. В какой-то период истории Мускаунти этим занимались почти все поголовно. И люди хотели с пользой употребить уши, хвосты, внутренности и кровь — побочные продукты, полученные при разделке коровьих, свиных и овечьих туш. В книжке приводились рецепты кровяной колбасы, свиного пудинга и шотландского хаггиса. Квиллер ел хаггис на ежегодном шотландском празднике в Пикаксе, и ему всегда хотелось узнать ингредиенты. Теперь он их узнал и сожалел об этом: уж лучше было бы оставаться в неведении.

Попались ему и указания, как фаршировать свиную голову: «Что касается пятачка, его нужно зашить, чтобы он был закрыт. А в уши воткните по морковке, чтобы они сохранили свою форму».

Сосредоточившись на этих деталях, Квиллер вдруг услышал урчание Коко. Затем уши обеих кошек обратились на восток, когда на тропинке захрустел гравий, потревоженный чьими-то ногами. Квиллер в раздражении отложил блокнот и пошёл взглянуть на незваного гостя. Им оказался Калверт.

— Привет! — сказал мальчик. — Мама прислала вам домашнего печенья. — Он вручил Квиллеру пакет, завёрнутый в фольгу. — С арахисовым маслом и изюмом. Моего любимого.

— Ну что же, спасибо. Большое спасибо! — ответил Квиллер, неохочий до арахисового масла и изюма. — Скажи своей маме, что я высоко ценю её внимание.

— Тут ещё записка.

В записке Донны Макби говорилось следующее:

Мы с Ролло хотели бы Вас поблагодарить за всё, что Вы сделали. Благодаря Вам похороны Мод вышли такими значительными, лучше и быть не могло. А её надгробие! Оно изумительно, я просто не могу не всплакнуть возле него! Калверт был в восторге, увидев свои фотографии в газете, и ему действительно прислали деньги. А когда он стоял на сцене, мы с Ролло чуть не лопнули от гордости. Он произносит по буквам то слово из шестнадцати букв для всех, кого встречает. В сентябре «Редиски» едут на мировой чемпионат. А до тех пор нелегко будет жить с десятилетним мальчишкой, который вдруг вымахал и стал девяти футов ростом. Сейчас ему девять лет, а в следующем месяце исполнится десять.

— Поздравляю тебя с удачным выступлением вчера вечером, — сказал Квиллер.

— Хотите, я произнесу для вас по буквам то слово?

— Не сейчас. Мне нужно поработать. Как-нибудь в другой раз… Хочешь полакомиться печеньем, пока будешь идти домой? Возьми две штуки!

По пути в редакцию газеты, куда он направлялся, чтобы отдать пятничный материал, Квиллер остановился возле библиотеки, чтобы вернуть книгу о бабочках. Автостоянка была забита машинами, и он предположил, что постоянные читатели собрались, чтобы выразить сожаления по поводу кончины Девочки с Бабочками. Публика пока думала, что это ещё один несчастный случай на опасном мосту. Начнут говорить, что надо что-то делать, может, писать письма в газету или жаловаться членам окружной комиссии; что её родители, должно быть, в страшном горе; что она их единственный ребёнок; и что она рисовала красивые картины.

Именно это ожидал услышать Квиллер, но он не угадал. В библиотеке царила радостная атмосфера. На лицах читателей сияли улыбки. Два волонтера, участвовавших в пикете, катили тележки с книгами и расставляли тома на полках. Они помахали ему со словами: «Привет, мистер К!» И тут он наступил на игрушечную мышь.

Оглядевшись, Квиллер заметил, что рыжий кот разлёгся на столике библиографа, томно свесив через край свой пушистый хвост. В его больших золотистых миндалевидных глазах светилось блаженство. Когда Квиллер приблизился к столику, какая-то женщина приподняла маленького мальчика, чтобы тот бросил монетки в чашу, уже наполовину наполненную деньгами. Взглянув на Квиллера, она сказала:

— Он вынул эти монетки из своей собственной копилки, чтобы помочь кормить кисок.

Другие читатели что-то писали на клочках бумаги и опускали их в две коробки для подарков, на крышках которых были прорезаны щели. Один из библиотекарей спросил:

— Не хотели бы вы помочь выбрать имя для кота и кошки, мистер К.? Они — наши новые талисманы. Кошечка вон там, на лестнице, — она любит наблюдать сверху.

Полли, спускавшаяся по ступенькам, остановилась, чтобы погладить пушистую красавицу черепахового окраса. Она обратилась к Квиллеру:

— Это самое лучшее, что когда-либо происходило в библиотеке! Один из местных ветеринаров собирается их бесплатно осмотреть. По-видимому, они здесь совершенно счастливы. Когда я пришла сегодня в библиотеку, они играли между стеллажами в салочки. Эта кошечка такая кокетка! Она плюхается на спинку и видит мир вверх тормашками, и все в восторге! Один человек собирается изготовить кошачий домик высотой восемь футов, с ковриком.

— Ты звонила в газету? — спросил Квиллер.

— Первым делом! И Роджер приезжал сюда сделать снимки.

— Я вызову Буши. Может быть, ему удастся сфотографировать их для кошачьего календаря.

— Обязательно опусти записки с какими-нибудь именами для кошек в эти коробки, — напомнила Полли. — Ты выяснил, кто их подкинул к твоему порогу?

— Понятия не имею! Предсказываю, что это войдёт в историю Мускаунти как нераскрытая тайна — подобно судьбе смотрителей маяка на острове Завтрак.

Квиллер покинул библиотеку, так и не сказав Полли, что «несчастный случай» на Кровавом ручье на самом деле убийство. Уже скоро она услышит эту кошмарную новость.

Пикаксское радио передало её в шестичасовых новостях: «Женщина, тело которой обнаружено сегодня ранним утром в Кровавом ручье, была убита, как считает судебно-медицинский эксперт. Он заявил, что Феба Слоун скончалась за сутки до того, как автомобиль свалился в пропасть. Арестован подозреваемый в этом убийстве. Завтра ему будет предъявлено обвинение».

Поздним вечером Квиллер позвонил шефу полиции домой:

— Энди, если ты ещё не завязал, как насчёт того, чтобы надеть туфли и зайти ко мне пропустить стаканчик перед сном?

Броуди жил совсем рядом, и через пять минут свет фар уже блеснул в лесу — первым его заметил Коко, стоявший на задних лапах у кухонного окна. Шеф вошёл в амбар важной походкой волынщика, а цепкий взгляд, которым он окинул помещение, сразу же выдавал в нём принадлежность к правоохранительным органам. Первым на глаза ему попался «лежачий» велосипед, прислонённый к каменной стене в гостиной.

— И что ты собираешься делать с этой странной штуковиной? — осведомился он. — Если надумаешь кататься на Мейн-стрит, автомобилисты выедут на тротуар и задавят пешеходов! — Эндрю уселся у барной стойки, где его ожидали стаканчик шотландского виски и кусок сыра. Подняв стакан, он провозгласил: — Твоё здоровье!

Квиллер поднял в ответ свой стакан с минеральной водой:

— Твоё здоровье!.. О'кей, Энди, так что же произошло сегодня после того, как был предупреждён прокурор?

— Судебно-медицинский эксперт уже выяснил, что смерть наступила от удара по голове за сутки до того, как машина упала в пропасть. Когда появился Бартер и сообщил имя подозреваемого, следователи помчались в Индейскую Деревню, но негодяя и след простыл. На дорогах трёх округов выставили посты. Его задержали в Локмастере, южнее Флепджека. Завтра ему предъявят обвинение в поджоге и двух убийствах. Во вторник вечером Аманда Гудвинтер слышала за стеной крики, внезапно сменившиеся тишиной. А уж от Мэнди ничего не ускользнёт!

— А как насчёт причастности Рэмсботтома?

— Можно голову дать на отсечение, что подозреваемый заложит его в деле о поджоге фермы Коггин. Если он этого не сделает, значит, совсем рехнулся.

«Ааа-ааа-ааа», — прокомментировал Коко.

— Что это за адский шум? Как будто сваи заколачивают!

— Можно ли сказать, что путь Чета к славе закончен? — спросил Квиллер.

— Посмотрим. Кроме уголовного дела будет ещё гражданский иск, возбужденный кланом Кэмпбеллов. Не хотел бы я оказаться на его месте! Меня не удивит, если его прихватят ещё и за уклонение от уплаты налогов. Разносторонняя личность!

— Когда Бродерик Кэмпбелл сознался в том, что разбавлял спиртное, публика ему поверила? Ведь у него была репутация честного молодого человека.

— Вот что я тебе скажу, Квилл: в этом городе ходит множество всяких слухов и домыслов, и люди верят в то, чему хотят верить.

— Дай-ка я тебе подолью ещё, — предложил Квиллер. — И возьми ещё сыру.

— А много ли ты сам разведал, Квилл? Не пытайся спрятаться за спину Дж. Аллена Бартера. И много ли вынюхал твой кот-ищейка?

— Коко тут пятая спица в колеснице.

— Я столкнулся с лейтенантом Хеймсом, когда на прошлой неделе ездил в Центр. Он спрашивал о Коко. Рассказал мне поразительные вещи об этом коте. Я не знал, верить или нет.

Броуди и Хеймс были единственными, кого Квиллер посвятил в тайну сиамца. Детектив поверил ему безусловно, а шеф полиции — лишь на пятьдесят процентов.

— Ну что же… Как я уже говорил тебе раньше, у всех кошек чувства развиты сильнее, чем у людей, — начал Квиллер. — Ты же слышал о домашних кошках, которые расстраивают планы грабителей, предупреждают о пожаре, предсказывают землетрясение. Коко пошёл ещё дальше. Когда он чует неладное — я имею в виду преступление, — то очень тонко даёт знать о своих подозрениях. Я хочу тебе кое-что продемонстрировать, Энди.

Квиллер знал, что рискует. Может статься, что Коко, повинуясь естественному кошачьему капризу, не захочет ему помочь. А быть может, в прошлый раз произошла простая случайность. И тем не менее стоит попытаться. Квиллер вынул из ящика стола компас и с преувеличенным почтением поместил его на барную стойку.

— Вот раритет, который я недавно приобрёл. Это итальянский компас семнадцатого века.

— Он ещё работает?

— Конечно работает! В прежние времена умели делать вещи, не то что теперь, не правда ли? — Он снял крышку, и картушка компаса тихонько задрожала.

Квиллер с облегчением услышал, как Коко спрыгнул с каминного куба. Через секунду кот вскочил на барную стойку. Отодвинув от него сыр, Квиллер сказал:

— Коко зачарован магнитным полем Земли. Смотри, что сейчас будет.

Оба принялись наблюдать за котом. Коко взглянул на компас, затем на сыр. «А что, если ничего не произойдёт? — тревожно подумал Квиллер. — Как я это объясню?»

Коричневый хвост поднялся вверх. Чёрный нос дернулся. Усы шевельнулись, когда кот крадущейся походкой приблизился к прибору.

«Какой актёр!» — подумал Квиллер.

Кошачий нос застыл над круглым стеклом. Картушка компаса под стеклом вздрогнула и начала двигаться — медленно, как-то неохотно, и наконец звезда указала на кухню.

— Разрази меня гром! — воскликнул Броуди. — Это значит, что он голоден?

— Не совсем, — ответил Квиллер, наслаждаясь произведённым эффектом. Он вернул компас в ящик и принёс из библиотеки две книги. — Если столовая на севере, то кухня — на западе, ведь так? А теперь посмотри на эти две книги. Я каждый день читаю кошкам вслух — вообще-то это полезно для моих легких, — и Коко позволяется выбрать книгу для чтения. Это такая игра. Он обнюхивает переплёты и сбрасывает книгу с полки. Недавно он выбрал «День саранчи» и «Птицы падают вниз». Почему? Что ты о них думаешь?

Броуди осторожно дотронулся до книг, как будто в них было спрятано взрывное устройство.

— Они старые. Никогда не слышал ни об одной из них. Да и пахнет от них затхлостью, как будто они долго пролежали у кого-то в подвале. Ты их, наверное, купил у Эддингтона.

— А кто авторы? Прочитай фамилии на титульных листах, Энди.

Энди неохотно подчинился.

— Натаниэль Уэст… и Ребекка Уэст. Они в родстве?

— Только в сознании Коко. У него «западная[19]» фиксация. Как фамилия того парня в тюрьме округа?

— Джейк Уэстрап.

— Итак?… — Квиллер пригладил усы.

— Только не говори мне, что ты тут усматриваешь связь. Это простое совпадение.

— Конечно. Тройное совпадение… Ещё глоточек виски, Энди?

Броуди протянул ему стакан и снова бросил взгляд на «лежачий» велосипед, прислонённый к каменной стене.

— Что думает Коко по поводу этой вещи?

— Он не подходит к ней ближе чем на десять футов.

— Этот кот умнее, чем я думал!

В эту минуту послышался сигнал рации Броуди. Допив виски, он бросился к дверям, говоря на ходу:

— Спасибо! Увидимся!

Квиллер последовал за Эндрю на стоянку и слышал, как ему что-то громко сообщали по рации, пока он отъезжал.

Луна ярко светила, было тепло, и дул шаловливый лёгкий ветерок. В такую ночь Квиллер не торопился домой. Он обошёл вокруг амбара, размышляя о компасе и двух книгах авторов по фамилии Уэст. У Броуди были основания сомневаться: слишком уж нелепо для рационального ума принять такое, и всё же… Кто мог знать, что происходит в фантастическом маленьком мозгу Коко?

Сделав второй круг вокруг амбара, Квиллер услышал настойчивые баритональные завывания. Подумав, что это протест по поводу задержки с ужином, он вошёл в дом, чтобы накормить кошек. Коко то прыгал на ручку двери кладовки со швабрами, то подбегал к окну холла. Значит, вопли были не требованием еды.

Это был тонкий намёк на то, что и Коко хочет прогуляться при лунном свете, причём немедленно. Кот весь дрожал от возбуждения, когда на него надевали шлейку. Юм-Юм, питавшая отвращение к ремням, спряталась в одном из своих потайных мест.

Пейзаж был освещён причудливым светом полной луны, когда два искателя приключений двинулись по дорожке — Коко восседал на плече у Квиллера, который придерживал его за поводок. Кот видел неуловимые движения в траве и слышал неразличимые звуки в ночном воздухе. Дорогу им перебежал кролик; в другой раз вразвалку прошёл енот. Когда-то в этом лесу обитала большая сова, подражавшая азбуке Морзе, но после того, как построили Центр искусств, она перебралась в более глухое место. Коко любил пройти дозором по ночному зданию Центра, натягивая поводок. Он бродил по студиям, принюхиваясь к разным запахам: здесь пахло скипидаром, чернилами, сандвичами с тунцом.

Сегодня Коко задрожал всем телом, когда они приблизились к калитке, а возле Центра искусств он начал подражать дятлу и завёл своё «кек-ке-кек-кек» — в тишине ночи это походило на стрельбу из автомата. От лунного света пустая автостоянка казалась голубой.

Когда Квиллер отпер парадный вход, он ощутил сквозняк, как будто где-то было открыто окно. Из главного зала он видел стеклянные двери и пейзаж за ними, залитый лунным светом. Одна дверь была полуоткрыта. С Беверли случился бы сердечный приступ, узнай она об этом, — неважно, что погода была тёплая. Не спуская Коко с плеча, Квиллер прикрыл дверь. Не было необходимости включать свет. Игра светотени в зале завораживала. Лунное сияние превратило пол, стены и мебель в шахматные доски, отбрасывая на них прямоугольники.

В эту минуту Коко начал рваться на пол. Приземлившись, он застыл как скульптура, навострив уши. Затем потянул Квиллера в сторону студий. В темноте длинного зала расплескались лужицы лунного молока, просачивавшегося через двери студий. Пол скрипел под ногами, и Квиллеру подумалось: «Новое здание, а полы скрипучие — плохо спроектировано».

Вдруг тишину нарушили тяжёлые шаги. Они доносились с лестницы, ведущей в подвал, которая находилась в конце зала. Высокая фигура направилась в их сторону. Квиллер отступил в кабинет менеджера, и одновременно Коко ринулся в противоположную дверь. Поводок натянулся между ними, и незваный гость, споткнувшись об него, растянулся на полу.

Коко мгновенно взлетел на спину незнакомцу и впился в неё когтями, угрожающе твердя своё «кек-кек-кек». В ту же минуту Квиллер включил в кабинете свет, надеясь найти какое-нибудь оружие… Вот же оно! Деревянный тотем!

Когда лежавший ничком человек попытался подняться, Квиллер огрел его по спине и голове деревянной скульптурой.

— Руки за голову! Не двигаться! У нас тут служебное животное, и с ним шутки плохи!

Голова опустилась, руки поднялись. Макушка была огненно-красной, совсем как у хохлатого дятла!

Придерживая поводок левой рукой и сунув тотем под мышку, Квиллер вернулся в кабинет и набрал девять-один-один.

— Мы задержали преступника, сбежавшего из тюрьмы округа… Мы находимся с ним в Центре искусств… на Тревельян-роуд.

Пленник затих. Каждый раз, как он пытался пошевелиться, Коко угрожал ему своим «кек-кек-кек» и когтил спину. Через несколько минут тишина огласилась воем сирен; сверкая мигалками, примчались полицейские машины. Квиллер с Коко поспешили уйти по-английски. Они тут больше не нужны. Полицейские получили своего беглеца.

На следующее утро пикаксское радио сообщило: «Арестованный, прошлым вечером сбежавший из тюрьмы округа, был сразу же схвачен полицией города и округа в Центре искусств на Тревельян-роуд, где он скрывался. Как подозреваемый в поджоге и убийстве, сегодня он предстанет перед судом».