Кот, который приезжал к завтраку

Глава первая

Стоял июньский уик-энд — самое время для лодочных прогулок. Пассажирский катерок со свеженамалёванной надписью «Двенадцать очков» на борту на малой скорости пыхтел через озеро. На корме громоздились чемоданы, латка для индейки без ручек и небольшая проволочная клетка с крупными ячейками, на которую сверху была наброшена тужурка.

— Сидят тихо! — проорал сквозь шум мотора моторист.

— Им нравится вибрация, — откликнулся пассажир, человек с большими усами.

— Ага. И они к тому же могут нюхать озерный воздух.

— А скоро переберёмся?

— Переправа занимает тридцать минут. Я медленно иду, чтобы им морскую болезнь не схлопотать.

Пассажир отогнул рукав куртки, украдкой всматриваясь в то, что под ней скрывалось.

— Они, кажется, в порядке!

Указывая через озеро на тонкую чёрную полоску на горизонте, моторист громко объявил:

— Наше место назначения, остров Завтрак, э-ге-гей!

— ЙАУ! — долетел из клетки резкий баритон.

— Это Коко! — прокричал пассажир. — Уж он-то знает, что такое завтрак.

— Н-н-н-няу! — как эхо, прозвучало пронзительное сопрано.

— Это Юм-Юм! Оба есть хотят!

Катерок прибавил скорость. Для всех для них это было путешествие в другой мир.

Остров Завтрак, лежавший в нескольких милях от Мускаунти, не значился на навигационной карте. За грушевидное очертание — расширенное к югу и продолговатое к северной оконечности — картографы девятнадцатого века наименовали его Грушевым островом. Озерные шкиперы, терявшие суденышки и груз на предательских скалах возле основания груши, давали ему менее печатные имена.

Южный берег был гостеприимнее. Многие годы рыбаки с материка, шедшие на веслах книзу, чтобы попытать удачи, высаживались здесь на песок и жарили на завтрак кое-что из улова.

Никто не знал точно, когда или как остров Завтрак получил свою аппетитную кличку, но только это было задолго до экономического благодеяния, известного как туризм.

Сам Мускаунти — в четырехстах милях к северу откуда бы то ни было — с недавних пор считался этаким раем для отпускников, его популярность, благодаря молве, неуклонно росла. Остров же Завтрак расцвел нежданно, как семечко, посаженное и взлелеянное застройщиками и финансистами и политое заботливой рукой всеамериканской рекламы.

За два дня до путешествия «Двенадцати очков» судьба острова Завтрак стала предметом жаркого спора на материке, где в «Старой мельнице» обедали четверо старых приятелей.

— Поднимем тост за новое пристанище на Грушевом острове! — воскликнул Арчи Райкер, издатель местной газеты. — За лучшее, что когда-либо было в Мускаунти!

— Жду не дождусь повидать эти места, — сказала Полли Дункан, директор пикаксской публичной библиотеки.

— А давайте переберемся туда вчетвером как-нибудь на уик-энд и остановимся в каком-нибудь ПП («Поешь и поспи»), — предложила Милдред Райкер.

Четвёртый участник трапезы, не расположенный к разговору, промокнул салфеткой великолепные усы.

— А как ты, Квилл? — спросил Райкер. — Тяпнешь за это?

— Нет, — ответил Джим Квиллер. — Мне не нравится, что сотворили с островом Завтрак. Не пойму, зачем понадобилось менять его имя, — и не желаю туда ехать!

— Ну и ну! — удивилась Полли.

— Действительно, — осуждающе покачала головой Милдред.

Мужчины были старые друзья — журналисты из Центра (так уроженцы Мускаунти именовали крупные города Соединенных Штатов). Райкер приводил сейчас в исполнение свою мечту об издании окружной газеты, а Квиллер, получивший кое-какие деньги по наследству, жил в Пикаксе (три тысячи человек населения) привольной холостяцкой жизнью и вёл колонку во «Всякой всячине». Несмотря на обвислость усов цвета перца с солью и меланхолический взгляд из-под тяжёлых век, он недурно проводил здесь свои зрелые годы. Гулял, ездил на велосипеде и вволю дышал сельским воздухом. Знакомился с новыми людьми и сталкивался с новыми проблемами. У него была нежная дружба с Полли Дункан. Жил он в очаровательно переоборудованном яблочном амбаре. И делил повседневные заботы с двумя сиамскими кошками.

— Позвольте мне вам растолковать, — обратился он к сотрапезникам, — почему я против поездки на Грушевый остров. Когда я только-только прибыл сюда из Центра, лодочники взяли меня туда с собой, и мы причалили к старым деревянным мосткам. Тишь была полнейшая — разве что чайка прокричит или рыбка плеснёт. Тихая пристань! Ни тебе машин, ни асфальтовых дорог, ни людей — лишь несколько неизвестных травинок на опушке леса. — Он выдержал паузу и оглядел слушателей, наблюдая за эффектом своих слов. — Что же там теперь на этом одиноком берегу? Трёхзвездочный отель, пристань на пятьдесят лодок, пиццерия, мастерская по размалевыванию футболок и две лавки с ирисками.

— С чего ты взял? — возразил ему Райкер. — Ты же ещё не видел, как там всё обустроили, — и дались тебе эти лавки с ирисками!

— Я читал рекламные проспекты — этого хватило, чтобы меня отвратить.

— Вот побывал бы ты на их презентации для прессы — так получил бы правильное представление.

У Райкера была красная физиономия и пухлая фигура редактора, частенько посещавшего презентации для прессы.

— Съешь я только их бесплатный ланч, — парировал Квиллер, — и они вправе были бы ждать от моего отдела всяческой рекламной шумихи… Нет уж, Арчи, хватит с них и того, что ты им посвятил передовицу и редакторскую врезку.

В разговор вмешалась Милдред, новая жена нового издателя:

— Квилл, я ездила туда с Арчи и сочла, что «XYZ Энтерпрайзес» сделала отель сущей конфеткой. Он такой деревенский и так мило покрашен. И со всех сторон отеля — ларьки, тоже в сельском стиле, и оформлены на уровне, без малейшей пошлости. — Это была высокая оценка, если учесть, что исходила она от преподавательницы эстетики в средней школе. — Должна, однако, признать, что остров и впрямь пропах ирисками.

— И лошадьми! — вскричал её муж. — Ловко задумано, доложу я вам. Поскольку машины там запрещены, туристы нанимают кареты, кебы, берут напрокат велики или гуляют на своих двоих.

— Вообрази-ка, что там за пробки — на этом крохотном островке, забитом ордами велосипедистов, множеством колясок и карет, из которых осматривают достопримечательности, — с брезгливой гримасой заметил Квиллер.

Полли Дункан мягко положила ему на руку ладонь.

— Квилл, дорогой, можно ли приписать твоё раздражение чувству вины? Если так, гони эту мысль!

Квиллер помрачнел. В её метко нацеленном утверждении была кое-какая горькая правда. Островок обустраивался главным образом на его же собственные деньги. Получив в наследство громадное клингеншоеновское состояние, сложившееся в Мускаунти, он основал Клингеншоеновской фонд, чтобы пустить миллионы на общественное благоустройство, тем самым сложив с себя всякую ответственность. Многие перемены дали положительный результат, некоторыми из них он интересовался. Но всё же твердо держался политики невмешательства.

— Подумай, — с искренним энтузиазмом продолжала Полли, — как много Фонд К. дал школам, здравоохранению и образованию! Если бы не клингеншоеновские гранты, не видать бы нам ни своей газеты, ни своего колледжа!

— Да один этот отель Грушевого острова, — прибавил Райкер, — обеспечит триста рабочих мест, которые так нужны молодёжи летом. Мы отмечали это в нашей газете. К тому же приток туристов быстро вольёт миллионы в местную казну. На презентации я встретился с редактором «Локмастерского вестника», так он мне сказал, что весь Локмастер от зависти позеленел. У вас тут, говорит, золотая жила! Молиться надо на «XYZ Энтерпрайзес» за такой гигантский проект. Всё завезли по высшему разряду. Стройматериалы, оборудование, мебель! А ты вечно проблемы из пальца высасываешь.

Квиллер только скептически пыхнул в усы.

— К чему этому противиться, Квилл? Разве Фонд К. не благотворительная организация? Разве он не предназначен для благоустройства округа?

Квиллер неестественно выпрямился в кресле.

— Я не лезу в дела Фонда, потому что ничего не понимаю в бизнесе и финансах, — а забочусь о них и того меньше, — но будь моя воля, я приплачивал бы тем людям, которые способны сочетать экономическое процветание с экологической безопасностью. Меня все больше и больше тревожит будущее нашей планеты.

— Тут ты прав, — согласился Райкер. — Так выпьем за экологически чистую совесть! — весело сказал он, махнув пустым стаканом высокому официанту, крутившемуся неподалеку. Дерек Катлбринк явно прислушивался к разговору. — Ещё скотча, Дерек!

— Мне хватит, — отказалась Милдред.

Полли всё ещё допивала свой первый бокал шерри.

Квиллер покачал головой — он только что вытянул два стакана местной минеральной воды.

Пришло время сделать заказ, и Райкер поинтересовался фирменными блюдами.

— Цыплёнок по-флорентийски, — с предостерегающим видом ответил официант.

Четверо сотрапезников переглянулись, и Милдред воскликнула:

— Ну уж нет!

Они углубились в меню и в результате выбрали форель для Милдред, гренки для Полли, а мужчинам седло барашка. Затем Квиллер вернулся к теме разговора.

— И зачем переименовали остров в Грушевый? Остров Завтрак — так дружелюбно, аппетитно звучит.

— Что толку плакаться? — отвечал Райкер. — «XYZ Энтерпрайзес» потратила целое состояние на отлов и кормежку издателей путеводителей, и теперь все путеводители страны предлагают туристам: «Откройте для себя неповторимый Грушевый остров!» И в конце концов, так он обозначен на карте, да и форма у него от роду грушевидная. Скажу больше. По последним данным умудренный рынок Центра предпочитает название Грушевый Завтраку, по словам Дона Эксбриджа. — Он ссылался на «X» в «XYZ Энтерпрайзес».

— Им нравится эротическая форма груши, — проворчал Квиллер. — Как фрукт она им что недозрелая, что перезрелая, что вязкая, что рассыпчатая, что ароматная, что без запаха.

— А я об заклад побьюсь, — запротестовала Милдред, — ничто не сравнится с прекрасной коричневатой грушей дюшес, поданной с ломтиком рокфора.

— Ясное дело! Груше всегда нужна какая-нибудь приправа. Она восхитительна под шоколадным соусом или со свежей малиной. С такими добавками чего не съешь!

— Квилл опять в бутылку лезет, — заметил Райкер.

— Я согласна с ним насчёт названия острова, — сказала Полли. — По-моему, в словосочетании «остров Завтрак» присутствует шарм. А в картографических названиях обычно чувствуется бюрократизм, отсутствие воображения.

— Хватит о грушах! — в отчаянии закатил глаза Райкер. — Давайте лопать!

— А что, — спросила Милдред у Квиллера, — разве у тебя нет друзей, которые открывают на острове ПП?

— Вот именно что есть, и это меня тревожит. Ник и Лори Бамба собирались привести там в порядок один старый рыбачий домик. А тут началась вся эта заварушка с обустройством острова, и их поглотил генеральный план. Им-то хотелось сохранить островок в первозданном виде.

— Вот и еду несут, — облегченно вздохнул Райкер.

Квиллер повернулся к юнцу, подававшему закуску.

— Как получилось, что вы обслуживаете столики, Дерек? Я считал, что вы продвигаетесь в помощники повара.

— Ага… Ну… Я заправлял французским жарким и чесночными тостами, но на подаче можно больше заколотить, при чаевых-то, знаете. Мистер Эксбридж — он из здешних владельцев — сказал, что сможет пристроить меня на летнюю работенку в своём новом отеле. На курорте вкалываешь — немалый кайф словишь. Хотел бы я быть старшим по столовке в отеле, где тебе постояльцы суют по десятке, если их за хороший столик устроишь.

— Вы были бы выдающимся старшим, — сказал Квиллер.

В Дереке Катлбринке уже было шесть футов восемь дюймов, и он всё ещё рос.

— Теперь, когда Пикакс получает бесплатный колледж, не продолжите ли вы своё образование? — спросила Полли.

— Если там экологию проходят, может, и продолжу… Я встречаюсь с одной девушкой, знаете, так она в экологии вовсю сечёт.

— Это та девушка, у которой голубая нейлоновая палатка? — спросил Квиллер.

— Ага, мы прошлым летом ездили по окрестностям и разбивали лагерь. Я много чему научился… Чего-нибудь ещё надо, ребята?

Когда Дерек отошёл подальше, Райкер пробормотал:

— Когда же потребляемое им французское жаркое и хот-доги начнут питать не его ручищи-ножищи, а мозги?

— Дай ты ему срок. Он сообразительней, чем ты думаешь, — отозвался Квиллер.

Трапезу больше не отягощал спор об острове Завтрак. Райкеры описывали новую пристройку в своём прибрежном доме на песчаной дюне возле Мусвилла. Полли объявила, что её давняя соседка по комнате в колледже приглашает её погостить у себя в Орегоне. Квиллер, когда на него нажали, сказал, что летом собирается поработать за письменным столом.

— Ты задумал что-то значительное, дорогой мой? — спросила приятно удивленная Полли.

Она, будучи библиотекарем, питала неувядающую надежду, что Квиллер создаст литературный шедевр. Хотя между ними и существовали теплые, проникнутые взаимопониманием отношения, особая тяга к творчеству была у неё, а не у него. Поэтому, когда бы она ни касалась излюбленной своей темы, он находил способ поддразнить её.

— Да… Я вынашиваю… замысел, — хладнокровно сказал он. — Я предполагаю… создать кошачью мыльную оперу… сериал для ТВ… Как вам такой сценарий?… В первой серии мы покинули Флаффи и Тинг Фоя шипящими друг на дружку после того, как неопознанный котяра сблизился с нёю и заставил Тинг Фоя бежать без задних ног. Сегодняшняя серия начинается с панорамы кормежки, где Флаффи и Тинг Фой дружно пожирают кошачьи консервы. Наезд камеры на пустую миску и умывающихся после трапезы кошек — исключительно крупным планом. Быстрый наезд на часы с кукушкой. (Звук «ку-ку».) Тинг Фой удаляется со сцены. (Звук царапанья в кошачьем туалете.) Наезд на кошечку, которая лежит на животике и размышляет. Она поворачивает голову. Она что-то слышит! Она встревожена! Не возвращается ли это её таинственный возлюбленный? Не Тинг Фой ли вылезает из туалета? Почему он так задерживается? Что произойдёт, когда коты встретятся?… Следующая серия завтра в это же время.

— А знаешь, Квилл, тут громадный потенциал для спонсоров, — заржал Райкер, — кошачья пища, наполнители для кошачьих туалетов, антиблошиные ошейники…

Милдред захихикала, а Полли всепрощающе улыбнулась:

— Очень забавно, Квилл, дорогой, но жаль, что ты не попробуешь свои таланты в беллетристике.

— Я знаю своё место, — ответил он. — Я наёмный журналист, но хороший наёмный журналист: пронырливый, напористый, подозрительный, циничный…

— Пожалуйста, Квилл! — запротестовала Полли. — Мы всегда рады чуточке вздору, но избавь нас от тотального абсурда!

Новобрачные глядели друг на друга через стол, утопая в блаженстве, редком для лиц среднего возраста. Они были достаточно стары, чтобы иметь внуков, но достаточно молоды, чтобы держаться за руки под скатертью. Оба пережили супружеские перевороты, но ныне беспечный издатель сочетался с участливой Милдред Хенстейбл, преподававшей эстетику и домоводство в средней школе. Вдобавок она писала для кулинарного отдела «Всякой всячины». Она заметно перебирала в весе, но таков же был и её благоверный.

По случаю радостной встречи Милдред испекла шоколадный торт и предложила поехать в их дом у озера на кофе с десертом. Новая пристройка была размером со старый, выкрашенный жёлтой краской коттедж, а расширенная веранда глядела прямо на озеро. Где-то там, вдали, был остров Завтрак, он же Грушевый.

Обстановка загородного дома со времени свадьбы тоже претерпела кое-какие изменения. Самодельную стеганую обивку, покрывавшую раньше стены и мебель, сняли, и интерьер приобрел легкость и воздушность от ярко-желтых вспышек новой обивки. Визуальным центром гостиной стала японская ширма из особнячка Ван-Брука — свадебный дар Квиллера.

— Трудно найти мастеров на небольшую работёнку, — сказал Райкер, — но Дон Эксбридж прислал команду что надо, из своих молодцов, и они вмиг пристроили нам новое крыло. Там можно устроить кабинет и библиотеку.

Чёрно-белый кот со щегольскими отметинами, любопытствуя, пробрался в самый центр компании и был представлен как Тулуз. Он уселся прямо напротив Квиллера и принялся выскребать себе уши.

— Нам хотелось породистого, — сказала Милдред, — но Тулуз однажды пришёл к нашим дверям, да так и остался.

— Его окрас отлично гармонирует с жёлтым цветом, которого так много в доме, — заметила Полли.

— Вы считаете, его слишком много? Это мой любимый цвет, и я склонна им злоупотреблять.

— Нет, что вы. Жёлтый — это цвет солнца, он создает атмосферу счастья.

— Тулуз милый кот, — сказал Райкер, — но у него есть одна скверная привычка. Когда Милдред готовит, он налетает на кухонный стол и тибрит креветку или свиную отбивную прямо у неё из-под носа. Когда я жил в Центре, у нас был такой кот-стололёт, и мы излечили его от этой привычки, брызгая на него водой из бутылки. Мы мочили нашего любимца всего парочку недель (по слогам: мо-чи-ли), в конце концов на него снизошло озарение, и он стал почитать собственность до конца дней своих — кроме тех случаев, когда мы отворачивались.

Вечер окончился раньше, чем обычно, потому что Полли на следующий день работала. Ни у кого другого воскресных обязанностей не было. Райкер из-за недавней своей женитьбы больше не проводил по семь дней в неделю в офисе, а Квиллерова жизнь была бессистемна, кроме кормления и вычесывания сиамцев да мытья их туалета. «Прежде в моем облике, — любил он говорить, — было что-то от журналиста, теперь же я чувствую себя подручным и подхвостным — у парочки кошек».

Они с Полли возвращались в Пикакс, где у неё была квартира на Гудвинтер-бульваре, недалеко от квиллеровского яблочного амбара. Едва они отъехали от дома у озера, он мрачно поинтересовался:

— А что это ещё за поездка в Орегон? Ты мне ничего не говорила.

— Извини, дорогой. Моя соседка по комнате в колледже позвонила перед тем, как ты за мной заехал, и приглашение было так неожиданно, что я с трудом понимала, как тут решить. Но у меня есть две недогулянные недели отпуска, и я никогда не видела Орегона. Говорят, это прекрасный штат.

— Хмм, — пробормотал Квиллер, обдумывая все стороны этого внезапного решения. Однажды она уехала в Англию и там серьёзно заболела. В другой раз уехала на уик-энд в Локмастер и встретилась там с другим мужчиной. Наконец он спросил: — Мне кормить Бутси, пока тебя не будет?

— Спасибо, Квилл, но на самом деле ему нужно, чтобы кто-нибудь при нём жил постоянно. Моя невестка счастлива будет ко мне переехать. Когда я вернусь, нам следует серьёзно подумать о том, чтобы провести уик-энд в каком-нибудь симпатичном ПП.

— Вдыхание ирисочных испарений может быть опасно для нашего здоровья, — возразил он. — Безопаснее будет слетать в Миннеаполис с четой Райкеров. Ты с Милдред бегала бы по магазинам, а мы с Арчи смотрели бы футбольные матчи. — Квиллер в нерешительности пригладил усы, раздумывая, насколько ей открыться. По поводу нынешней ситуации он испытывал противоречивые чувства: когда они с Райкером работали на большие газеты Центра, то принципиально не связывались ни с рекламодателями, ни с лоббистами, ни с политиками. Теперь же Райкер сдружился с Доном Эксбриджем, и фирма «XYZ Энтерпрайзес» стала основным рекламодателем «Всякой всячины». Эксбридж предоставил Райкерам коттедж на медовый месяц, ускорил строительство пристройки к дому у озера.

Квиллеру это не нравилось. К тому же он устал разговаривать сам с собой — в здешнем городке всё было непривычным. Население оказалось столь малочисленным, что горожане постоянно сталкивались в церквях, в тайных масонских ложах и клубах по интересам. Все они состояли в родстве или в дружеских отношениях. Все приходили друг другу на выручку. А случалось, и покрывали друг друга. Он встречал Дона Эксбриджа в компании общих знакомых и в пикаксском Патриотическом клубе и находил его душевным, приятным в общении человеком, у которого всегда наготове рукопожатие и комплимент. Его оживленное лицо выглядело стерильно чистым и словно бы отполированным, такова же была и его яйцевидная голова, которую лишь над ушами окаймляла каштановая поросль. Эксбридж был мозговым центром фирмы «XYZ» и в шутку поговаривал, что его череп может взрастить либо идею, либо волосы, но не то и другое разом.

— Ты нынче вечером подозрительно безмятежен, — сказала Полли. — Да было ли у тебя когда-нибудь такое хорошее время? Ты замечательно выглядишь — лет на десять моложе своего возраста.

Под курткой на нём был её подарок ко дню рождения — отчаянно полосатая рубашка с белым воротником и узорчатым галстуком.

— Спасибо. Ты и сама выглядишь что надо. Рад видеть, что ты носишь яркие цвета. Полагаю, это значит — ты счастлива.

— Ты же знаешь, что счастлива, счастливее, чем когда-нибудь!.. Как тебе обстановка у Милдред?

— Хорошо, что она избавилась от всех этих стеганых обивок. А жёлтый цвет, мне кажется, смотрится весьма недурно.

Они свернули на Гудвинтер-бульвар, улицу старых каменных особняков, которая вскорости должна была стать территорией нового колледжа. Клингеншоеновский фонд купил этот участок и принес его в дар городу. Постоянно велись дебаты, каким из двух имен следует назвать колледж — в честь Гудвинтера, основавшего город, или в честь чудака Клингеншоена, который был жуликоватым содержателем салуна. Квартира Полли располагалась в каретном сарае за одним из особняков, в нескольких минутах ходьбы от библиотеки, и в намерениях своего домовладельца она была уверена.

— Здесь всё оживет, когда откроется колледж, — напомнил ей Квиллер.

— Всё это отлично. Люблю, когда кругом молодежь, — ответила она и лукаво добавила: — Хочешь подняться и пожелать Бутси спокойной ночи?

Позже, возвращаясь домой, в амбар, Квиллер размышлял о риске — на две недели выпустить Полли из поля зрения. Лучшей подруги ему не найти: любящая, привлекательная, интеллигентная женщина, вдобавок ровесница, чей мягкий, бархатистый голос не переставал вызывать у него трепет.

«В Орегоне может что угодно случиться», — говорил он сам себе, включая в машине радио. После обычной пятничной трансляции футбольного матча между командами Мускаунти и Локмастера диктор сказал:

«В отеле Грушевого острова произошел ещё один серьезный инцидент — второй за неделю. Сегодня вечером, в одиннадцать пятьдесят, в бассейне Отеля был найден утонувший мужчина. Имя жертвы пока не сообщается, но полиция утверждает, что это не житель Мускаунти. Этот трагический случай произошел вслед за отравлением пятнадцати постояльцев отеля, трое из которых находятся в тяжелом состоянии. Администрация предполагает, что причина отравления — несвежие цыплята».

Едва добравшись до амбара, Квиллер позвонил Райкеру:

— Слышал ночные новости?

— Позорище! — прорычал издатель. — Остров получил такую мощную рекламу в прессе, что СМИ накинутся на эти несчастные случаи, как свора голодных собак! Что меня беспокоит — так это последствия, которые этот скандал будет иметь для отеля и другого бизнеса. Они ведь рискнули чёртовой уймой денег на этих проектах.

— Ты и впрямь считаешь, что эти происшествия из разряда несчастных случаев?! — съязвил Квиллер.

— А, снова-здорово, опять ты за своё! При твоих-то мозгах ты за каждым кустом волка видишь! — парировал Райкер. — Погоди минутку, Милдред пытается мне что-то сказать. — После паузы он снова вернулся «в эфир». — Она просит, чтобы ты снова подумал о поездке на остров вчетвером, когда Полли вернётся из отпуска. Она считает, это было бы здорово.

— Ну… Ты же знаешь, Арчи… я не езжу на курорты, в круизы и так далее.

— Знаю. В отпуске ты любишь поработать. Ну, во всяком случае, переспи с этой мыслью. Это было бы приятно девочкам… а раз уж ты такой трудоголик, то как насчёт того, чтобы летом писать по две колонки в неделю вместо одной? Штатные сотрудники разъедутся в отпуск, и у нас будут проблемы с материалом.

— Отговори их от поездки на Грушевый остров, — сказал Квиллер. — У меня предчувствие, что древние боги острова хмурятся.