Кот учёный

Он пришёл сам. Его никто не приводил, не пускал в мою квартиру и не разрешал войти. Всё сам, не спросясь никого. Пришёл и поселился.

Любому, прочитавшему первый абзац, станет ясно, что речь идёт о коте. Любому, кроме меня. Я до такой степени не кошатник, что помоечные жители даже не считают нужным меня остерегаться. На контейнер для сбора пластиковой тары обращают больше внимания.

Если как следует расспросить любителей кошек, то наверняка услышишь немало историй, как кошки и коты выбирают себе хозяев. Они сидят у дверей и смотрят пронзительным взглядом до тех пор, пока квартировладелец не приоткрывает дверь, пуская внутрь того, кто в итоге станет настоящим хозяином.

Ничего такого у меня не было.

Он сам проник в квартиру, и мне остаётся лишь гадать, как это произошло. Первый этаж, окна приоткрыты на микропроветривание, там и мышь не проскользнёт, не то, что здоровенный котяра.

Может быть, он прошмыгнул у меня между ног, когда я возвращался с работы? Но не такой уж я слеподыр, чтобы не заметить столь очевидного вторжения. Тем не менее, однажды, зайдя на кухню, я обнаружил, что он возлежит на подаренной год назад микроволновке с таки видом, будто он всегда там обитал.

Наверное, надо было ухватить его за шкирятник, унести на лестницу, а там, придав начальное ускорение, избавиться от нежелательного сожителя, но я налил в мисочку воды (никакой жратвы в доме не было) и тем самым признал его право на свою жилплощадь.

Хочешь — не хочешь, придётся моего персонажа называть Котом. Никакой клички он не получил, оставаясь до самого конца безымянным. Единственное место, на которое он претендовал, была микроволновка, которой я тоже пользовался ежедневно, поскольку готовить не умел, а горячего хотелось.

Микроволновку мы поделили по-братски: Кот возлежал сверху, не мешая мне включать и выключать прибор, разогревать и кипятить всё, что мне вздумается.

— Смотри, брат, — говорил я ему, — зажаришься на вольном жару, что я с тобой делать буду? Суп с котом не в моём вкусе.

Кот смотрел на меня с презрением и не считал нужным отвечать. Судя по всему, он разбирался в электротехнике лучше меня.

Время от времени Кот исчезал. Я не пытался искать его под диваном или на шкафу, изначально зная, что там его нет.

Теперь, когда Кот исчез окончательно, причём также внезапно, как и появился, я выяснил у дворовых кошатниц, что ему надо было обустроить туалет — лоток с каким-то особым наполнителем. Ничем подобным я не озабочивался. Кот решал свои проблемы сам и в доме не гадил. Возможно, он выбирался для этого на улицу. Как? — это надо спрашивать у него.

Также обстояло дело и с едой. Пельмени, лапшу Биг-Ланч и растворимые без осадка супы: Магги и Кнорр Кот презирал, а иных деликатесов у меня не водилось. Возможно, и здесь выручали вольные уличные хлеба.

Немалую долю населения наших домов составляли кошколюбивые бабушки. Едва со дворов схлынут спешащие школьники и простой рабочий люд, как им на смену выползают дряхлые пенсионерки. Им навстречу из парадных и подвалов выбегает хвостатое население, и начинается священное действо кормления. Вчерашний супчик, недоеденная внуками каша, ещё какой-то провиант — всё перетекает из кастрюлек в пластиковые мисочки и выдаётся бездомным мурлыкам.

Между прочим, среди мурлык далеко не все бездомные. Многие живут с хозяевами, а в подвал и во двор выходят, так сказать, на променад, растрясти домашний жирок, а заодно и поесть вволю, что достанется от старушкиных щедрот. Раскормленный полуперс со второго этажа с презрением воротил морду от кролика в сливочном соусе, а вырвавшись во двор, за милую душу трескает недоеденный бабушкин супчик их нищенской простипомы.

Кот (я не смею называть его «мой Кот»), не всегда шлялся сам по себе. Он неизменно присутствовал во время кормления зверей, пристально наблюдал, но к мисочкам и пластиковым коробочкам не подходил. Во всяком случае, за едой его никто не видел.

Кстати, как он оказывался во дворе и проникал обратно, не знаю. Должно быть, у него были свои методы.

— Дымок! Дымок!.. — звали Кота бабушки, но безрезультатно. Приглашение к столу Кот игнорировал, равно, как и присвоенное ему имя. С тем же успехом можно было заклинать дым от кочегарки.

Всем дворовым котам, и домашним, и помойным, бабки давали имя в зависимости от окраса. Чёрные коты были Барсиками, кошечки — Ночками, белые Снежками, рыжие Рыжками. Лишь один, самый матёрый самец, рыжий повелитель мусорки, звался Чубайсом, да упомянутый уже полуперс умудрился сохранить домашнее прозвище — Маркиз.

Кот был серого, дымчатого цвета, и потому для него безуспешно клеили кличку Дымок или Дымка. Кот не отзывался, погладить себя не давал, в чужие квартиры не заходил. Но внешность у него была ухоженная, и потому он считался домашним питомцем.

Кроме кошек во дворе имелись собаки. Эти все были домашними, бродячих псов, вроде бы не замечалось. Кошачье население благоразумно обходило собак стороной, а те не совались к кошкам, не пытаясь даже гонять их. Понимали, что пять кошек, ведомых Чубайсом, задерут любого пса.

Надо признать, что во дворе имелась пара дружелюбных собак из числа самых крупных, которые водили знакомство с некоторыми котами, виляли хвостами и обнюхивались при встрече. Кот такого панибратства не позволял, да никто и не пытался с ним фамильярничать.

Можно подумать, что в округе царила кошачье-собачья идиллия. Увы, это было не так. По вечерам на променад выходила дама с огромным снежно-белым догом. К этому времени все собачники стремились убраться куда подальше. Завидев вольно бегающую собачонку, дама спускала своё чудовище и поводка и командовала:

— Фас!

За одну неделю дог загрыз королевского пуделя и эрдельку. Когда хозяева пытались вызволить своих питомцев, дамочка снисходительно поясняла:

— Пусть собачки подерутся. Им полезно.

Требовать справедливости от дамы и её двуногого самца было бесполезно, никакой суд жалобы на местного олигарха не принимал.

— Ваш пёс был без намордника? — заявили безутешной владелицы эрдельтерьера. — Так чего вы хотите?

В тот день во дворе появились новые действующие лица. Мальчишка лет десяти торжественно вывел на прогулку полугодовалую сенбернарушку. К шести месяцам сенбернарыш вымахивает размером с изрядного телёнка, но при этом остаётся совершеннейшим щенком: неуклюжим очарованием на толстых лапах. Казалось бы, никто не может обидеть такое чудо, но из каждого правила находятся исключения. Послышалась команда «Фас!», и белоснежная смерть ринулась в атаку.

Щенок ничего не понял. Он думал, что к нему бегут играть. Лишь когда удар сбил его с ног, и вражьи зубы сомкнулись на мохнатой лапе, разом перекусив кость, раздался отчаянный визг.

Мальчишка кинулся, но не к даме, у которой уже была заготовлена коронная фраза, что, мол, пусть собачки подерутся. Мальчик бросился на дога, пытаясь ухватить его за челюсть и разжать зубы.

Трудно сказать, чем бы закончилось дело. Собаки, хоть раз зажравшие до смерти своего противника, ненадёжны и могут напасть даже на собственного хозяина. Но в этот момент из-за колючего кустика барбариса метнулась серая молния, и Кот, только что мирно гулявший по двору, повис на собачьем ухе, вцепившись в него зубами. Четыре когтистых лапы провели кровавые борозды по белой морде.

Звук, который издал терзаемый пёс, нельзя было назвать визгом, но и на гневное рычание он не походил. Дог отпустил изувеченного щенка, мотнул башкой, сбрасывая царапучего противника.

Говорят, обученный пёс может перехватить в воздухе бросившуюся кошку. Во всяком случае, к Коту это утверждение не относилось. Кот, избегнув собачьих клыков, пал всеми лапами на ухоженную морду дамы. Вот, где был вопль, достойный книги Гиннеса! Не задержавшись на мякотных дамских ланитах, Кот вновь метнулся на главного противника. Собачьи зубы лязгнули впустую, а Кот присобачился удачно, вырвав догу правый глаз.

Дама, подвывая, бежала к парадной. За ней, с таким же воем, трусил опозорившийся дог. Кот, с видом невского сфинкса, возлежал на захваченном поле боя. Гнать бегущих он полагал ниже своего достоинства. Мальчишка, беззвучно глотая слёзы, пытался поднять на руки тридцати килограммовую сенбернарушку. Щенку было очень больно, но он тоже плакал молча.

Выручили бабушки, наблюдавшие гладиаторское сражение со своих трибун, то есть, скамеечек. Щенка и его владельца доставили домой и, как говорят, вызвали ветеринаров.

Жаль, что ничего из происходившего я не видел. Я был на работе, и новости настигли меня, благодаря всё тем же старушкам. В апартаменты олигарха была вызвана скорая и, как говорят, тоже ветеринарная служба. Там, впрочем, ветеринары задержались ненадолго, искалеченного пса, экстерьер которого был погублен бесповоротно, не мудрствуя лукаво, усыпили.

Кота я увидел на его привычном месте, куда он как всегда проник неведомым путём. Я включил микроволновку; почему-то мне казалось, что Коту это будет приятно. Гладить его или угощать вкусностями я не пытался. Я присел на скамеечку напротив микроволновки и сказал:

— Ты молодец. Я тобой горжусь.

Со смоляной кошачьей шерсти сыпались искры, ничто больше не выдавало его чувств. Казалось, Кот говорит:

— Что вы, на моём месте так поступил бы каждый.

Поздно вечером в дверь грянул звонок. Я и не знал, что у меня имеется такое приспособление, однако пошёл открывать. На лестнице громоздился дядька скверного вида. Обычно я не различаю соседей, хотя, на всякий случай, здороваюсь со всеми, но этого не заметить и не выделить из общей массы было невозможно. Он сдвинул меня, словно мешающую вещь и шагнул в прихожую.

— Позвольте… — начал было я, но он не обратил внимания на мой взвяк и, переместившись в кухню, остановился напротив Кота.

Впервые незваный гость встретил что-то достойное разглядывания.

Глаза у Кота были круглые и пронзительно жёлтые, у дядьки такой же формы, но как есть никакого цвета.

— Я муж Инны Игнатьевны, — соизволил представиться мужик. — Ты сейчас убьёшь своего кошака и вывесишь тушу за окно, чтобы я мог видеть. Потом я займусь тобой. Но сперва должен сдохнуть кот.

— С чего бы это, позвольте спросить?

— Твой кот убил мою собаку и искалечил жену. Я убью твоего кота и искалечу тебя, — муж Инны Игнатьевны улыбнулся, явив хищный оскал. — И не забудь, с тебя ещё покрытие убытков. Там набегает около двух миллионов, так что, готовь квартиру к продаже.

— За что это?

— Было бы за что, вовсе бы убил. Это за собаку. Знаешь, сколько стоит породистый дог? Мы его на выставку готовили. А куда он годен без глаза? В целом, оплатишь стоимость пса и моральный ущерб. И, конечно, пластические операции Инне Игнатьевне, — незваный гость нехорошо улыбнулся, — но это уже мелочь по сравнению с псом.

— А жирно не будет? Сколько ты заплатил хозяевам собак, которых твой дог задрал?

— Слышь, ты, кошатник, — мордоворот ухватил меня за грудки. — Я ведь тебя прямо сейчас придушу и скормлю твоим кошкам.

Почему-то мне совсем не было страшно, хотя я не дрался со времён дошкольного детства. Но сейчас я знал: не позволит себе мой противник распускать руки. И дело даже не в деньгах. Просто побоится.

— Скажите, — спросил я, — это правда, что вашу собаку вы не стали лечить, а усыпили?

— Тебе какое дело?

— Абсолютно никакого. Мне просто любопытно, если сейчас вы лишитесь глаза, вас тоже усыпят?

— Да я тебя за такое!..

— Не советую. Глаза побереги.

Почему я был уверен, что Кот вступится за меня? Я, всё-таки, не щенок и должен оборонять себя сам. Кот лежал в полном расслабе, лишь пристальный взгляд выдавал его намерения. И муж Инны Игнатьевны, привыкший считаться с законами джунглей, сдался.

— Ладно, — сказал он. — С котом разберусь чуть позже, а ты пока деньги готовь. Два лимона. Возможно, больше, я уточню.

С этим многообещающим заявлением он вышел, хлопнув дверью, так что едва не вынес её из петель.

Мы остались вдвоём с Котом. Я сидел напротив включённой микроволновки и в меру своего понимания объяснял коту, с кем столкнула нас судьба.

Дом у нас старинный, дореволюционной постройки. Высоченные потолки, квартиры по пол-этажа каждая. И двор при доме обширный, до сих пор не застроенный гаражами, с фонтаном и липами в два обхвата. В двадцатых годах прошлого века шикарные апартаменты были разделены дощатыми перегородками на множество коммуналок. Отдельная квартира была только у меня, поскольку располагалась в бывшей дворницкой.

Пришлый богатей, которого бабки-аборигенки прозвали Аллигархтором, скупил половину третьего этажа и часть пустующей мансарды, устроил там капитальный ремонт, восстановив былое великолепие. Себя он полагал владельцем всего дома, и относиться с усмешкой к его угрозам не следовало.

Всё это я рассказал Коту. Кот внимательно слушал и, должно полагать, делал свои выводы.

Нежданные гости явились субботним утром. Я только-только поднялся с постели и ещё не сварил кофе. Звонок показался явившимся излишней роскошью, дверь они вынесли с полпинка и, не ожидая приглашения, ввалились в квартиру.

«Двое из ларца, одинаковых с лица», — успел подумать я.

В руках пришедших были трости с петлёй на конце.

— Где кот? — потребовали они.

Я промолчал.

Кошкодавы споро обшмонали квартиру, заглянув под шкаф, кровать и вообще всюду, где мог затихариться Кот.

— Кто вам позволил… по какому праву… — гневно начал я, прекрасно понимая, кто и по какому праву позволил хозяйничать в моём доме.

— Где кот? — перебил один из налётчиков.

— Гуляет, — ответил я. — Сам по себе.

Налётчик вытащил из кармана мобильник и произнёс:

— Объект во дворе. Работайте.

— Не смейте! — выдохнул я.

Внимания на мой выкрик не обратили. Словно не человек крикнул, а кот мявкнул. Вернее, коту внимания было бы куда больше, а человек для них вовсе пустое место.

Я шагнул к окну. Двор был пуст. А ведь наступило позднее субботнее утро, самое кошачье и старушечье время. Лишь возле развалин фонтана, оставшегося с императорских времён, стояла машина с надписью: «Ветеринарная служба», и рядом топтались два мужика с винтовками в руках. Я человек не военный, в огнестрелах не разбираюсь, так что, скорей всего это были не винтовки, а что-то мелкокалиберное. Не хватало ещё посреди города из базуки палить.

— Кот, беги! — прошептал я.

— Что за дела? — раздался со двора окрик. — А ну, прекратили безобразия и валите отсюда! Сейчас милицию вызову!

Одна из старух не испугалась ощущения убийства, разлитого по двору. Она была самой старой жительницей дома, на Девятое мая выходила с полным иконостасом орденов и боевых медалей. Ей ли бояться каких-то дуралеев с пукалками в руках?

Один из стрелков повернулся к орденоносной старухе и что-то негромко сказал. Сквозь закрытое окно я не мог ничего расслышать, но оружие, направленное в живот женщине, говорило само за себя.

В это же время второй стрелок вскинул ружьё. Щелчок выстрела был слышен даже сквозь закрытое окно. Разумеется, он стрелял не по человеку. Единственная кошка, которая осмелилась в эту пору объявиться во дворе, любимица всего дома, красавца Богатка — редкостная трёхцветная кошечка. Её считали своей жители половины квартир. Она ни от кого не ждала зла и упала сбитая мелкокалиберной пулей, не успев понять, что убило её.

Время в такие мгновения идёт быстрее, чем может воспринять человек. Клуб дыма или серая молния незримым отблеском выметнулся из развалин фонтана и впился в лицо того, кто стрелял. Страшное оружие — когти разъярённого кота. Мужчина не успел закричать, он и почувствовать ничего не успел, как лишился глаза.

Напарник пострадавшего, развернулся, вскидывая ствол. Реакцию он продемонстрировал завидную, но куда было стрелять? — не в лицо же своему приятелю? А в следующий миг Кот навсегда лишил второго противника возможности мигать.

Только после этого тишину прорезал двухголосый крик, а дымная бестия растворилась, словно клуб дыма, исторгнутый кочегаркой.

Двое кошколовов, застревая в остатках дверей, выскочили из квартиры, мигом загрузили в машину своих оциклопленных коллег, автомобиль взревел и, изрыгнув ещё один клуб дыма, покинул негостеприимный двор. Орденоносная бабушка склонилась над убитой Богаткой, взяла её на руки и уковыляла к своей парадной. Окна третьего этажа оставались задёрнутыми наглухо. Кажется, там никого не было.

Двор обезлюдел, обескошатил и затих на некоторое время.

Кота не было три дня, и я уже смирился, что не увижу его больше. Аллигархтора тоже не было, видать, и он с чем-то смирился.

В понедельник вечером я возвращался с работы. Улица была раскопана стараниями вечных ремонтников. Чтобы попасть во двор, нужно было обойти едва ли не весь дом. По дну свежевырытой траншеи пролегало несколько труб канализация или водопровод — бог весть — и тянулся здоровенный, толщиной с ногу кабель. По таким монстрам в конце девятнадцатого века подавалось электричество в избранные дома. Наш дом был среди избранных и, спустя век с четвертью, кабель исправно функционировал.

К началу империалистической войны кабель назвали подводным и прекратили использовать в гражданском строительстве. Теперь его укладывали на дно рек и озёр. Говорят, Кронштадт до сих пор снабжается электроэнергией по бронированному кабелю. Точно не знаю, я на дно Маркизовой лужи не нырял. Сверху древний кабель покрывает стальная лента, под которой проходит свинцовая рубашка сантиметровой толщины, а уже под ней несколько многожильных медных проводов. Такой кабель рассчитан на вечность, минувшее столетие ничуть ему не повредило, и даже сборщики металла не умеют к нему подступиться.

Я шёл вдоль рва, и мне почудился треск, напоминающий звук электросварки. Неужто какой-то охотник за цветным металлом таки добрался до свинцовой рубашки и режет кабель?

Я шагнул к краю, прищурив глаза, чтобы не обжечь их вспышкой.

На дне раскопа я увидел Кота. Он с урчанием грыз стальную оплётку, с аппетитом отрывая куски свинца, и в скором времени должен был добраться до медных жил. С таким примерно остервенением обычный изголодавшийся кот жрал бы длиннейшую сосиску. Только длины в этой сосиске было, не знаю, сколько километров, и фарш из свинца, меди и битума у нормального кота аппетита бы не вызвал.

— Кот… — позвал было я, но в этот момент Кот добрался до сладкого электротока. Треск разряда, облако дыма под цвет котовьей шкуры, а затем яростное сияние Вольтовой дуги. На недолгий срок в раскопе объявился огненный образ Кота. Электрический разряд облегал его от кончика морды до хвоста. Но я знал, что вреда Коту не будет, всё происходит, как и должно быть.

Последний затихающий треск, электрическая дуга погасла. Лужица расплавленного свинца подёрнулась твердеющей пленкой. Хлопья сажи, обожжённые осколки кирпича и никаких следов сгинувшего Кота.

— Кот, — позвал я, — ты не уходи надолго. Здесь для тебя ещё много дела.

Весь микрорайон, да и не он один, был обесточен в результате небывалого замыкания. Высоковольтный кабель, а столетних предохранителей то ли не оказалось, то ли они пережили себя. На улице и в домах властвовала тьма.

Я зашёл в свою квартиру, на ощупь нашёл провод от микроволновки и выдернул его из розетки.

Когда понадобится, включить микроволновку можно будет за пару секунд.