Глава 17

«Я вижу смерть вокруг вас… и эта смерть придет еще до полнолуния…»

Азраил говорил так, словно сам мог навлечь смерть черной магией, словно и вправду был Ангелом Смерти. Как бы там ни было, через два дня после того, как Азраил убедил Джо и Дульси пошпионить в ресторане, в Молена-Пойнт действительно пришла смерть.

Во вторник утром, едва пробило восемь, Джо и Дульси явились в еще безлюдную библиотеку; они от пуза наелись упитанных мышей и намеревались вздремнуть до открытия на широком, заваленном подушками подоконнике, предназначенном для детей. Это уютное местечко по утрам служило кошке персональным будуаром.

По словам Фреды Брэкет, Дульси превратила мягкую банкетку с грудой ярких цветастых подушек, где любили сидеть малыши во время «часа сказок», в настоящий рассадник блох и глистов. Однако детишки придерживались иного мнения. Они с неописуемым восторгом устраивались возле кошки, причем каждый норовил подержать ее на руках или хотя бы сесть поближе.

Но по случаю раннего часа детей еще не было, и широкий эркер был в полном кошачьем распоряжении. Лишь изредка тишину прерывало шуршание автомобилей, проезжавших по улице, а вдали негромко и монотонно бормотал океан. Его мерное биение ощущалось чуткими кошачьими лапами через покрытый ковром пол.

Дульси удивлялась тому, что Вильма не чувствовала пульсации прибоя, даже если стояла прямо на берегу. Ей было жаль, что люди так многого лишены. Не далее чем на прошлой неделе Вильма не заметила предшествующую подземным толчкам дрожь, которая заставила Дульси забиться в два часа ночи под кровать, истошно завывая, пока Вильма не спряталась вместе с ней в стенном шкафу. Сидя в этом убежище, они ждали, когда разразится землетрясение и начнут падать всякие тяжелые предметы.

Однако землетрясение оказалось совсем пустячным, всего-то и ущерба — несколько разбитых стаканов и трещина в стене ванной; по калифорнийским стандартам ради этого даже не стоило вылезать из постели; но силу будущих толчков по интенсивности их предвестников Дульси определять не умела.

Теперь же, забравшись на любимое окошко и умяв поудобнее разноцветные подушки, они с Джо зевнули, потянулись, приготовились ко сну — и застыли, почувствовав запах.

Шипя, они попятились от стекла.

Но он настиг их, чужой и тревожный.

Это был не сладкий запах ребенка, не аромат леденцовых оберток, которые малыши частенько оставляли среди подушек; это не был легкий запах парфюмерии, которой пользовались сотрудницы библиотеки.

Сквозь оконное стекло сочилось зловоние смерти. Не мертвого животного — только что убитого кролика или белки. Нет, запах, который ощущался даже на языке, от которого стыла кровь и в глотке клокотало рычание, был смрадным дыханием человеческой смерти.

Они опасливо подкрались к стеклу и замерли, вглядываясь в зеленые заросли сада.

Здание библиотеки имело два выступающих крыла, которые частично были огорожены пышными цветниками, превратившимися у «детского» окна в настоящие джунгли. Громадные кусты лилий вымахали так, что постукивали по оконному стеклу; их нежные лепестки изгибались, словно пытаясь пощекотать несущий их стебель. За лилиями начинались заросли цветущего кустарника и синих ирисов. Восточную стену укрывал полог из солнечно-желтых настурций, а над всем этим красочным великолепием простирал свои крепкие узловатые ветви громадный темный дуб, сквозь нефритовую листву которого просвечивало утреннее солнце.

За пределами сада лежал разделенный эвкалиптовой аллеей Морской проспект; на противоположной его стороне теснились всегда многолюдные двухэтажные магазины. Однако то, что привлекло кошачье внимание, что заставило их шерсть встать дыбом, находилось прямо под эркером, среди поломанных цветов. От увиденного Джо разинул рот, издав раскатистый поминальный рев, а Дульси проглотила потрясенный мявк и почти перестала дышать.

Перед окном на коленях стоял человек. Он тянулся вперед, чтобы коснуться двух распростертых неподвижных тел, чьи полуобнаженные пухлые конечности с синими венами светились мертвенной белизной.

Грили Урси погладил руку Доры и наклонился, чтобы до тронуться до ее голой ноги, тяжелой и безвольной. Одежда Доры и Ральфа была местами разорвана, однако это скорее не было результатом нападения, а выглядело так, словно они пытались сорвать ее сами в каком-то бешеном танце, в непонятном безумном гавоте. Их путь через сад можно было отчетливо видеть: от самого проспекта вела петляющая тропка, обозначенная поломанными стеблями и россыпью сорванных листьев и цветов.

Один из башмаков Ральфа валялся среди маргариток в не скольких метрах от него; десятицентовики, засунутые в пазы, поблескивали в утреннем свете. На другой стороне улицы, на бровке тротуара, лежало нечто похожее на брошенный свитер.

Увидев, что Грили поднялся, сжимая дрожащие кулаки, Джо и Дульси слегка отодвинулись от стекла. Казалось, он и сам весь дрожит, и вид у него был растерянный и напуганный.

Он немного постоял, нерешительно вглядываясь в разросшийся сад, а затем, спотыкаясь, медленно побрел по тропинке. Когда он выбрался на проспект, откуда-то сверху из дубовой кроны на дорожку спикировал черный кот и зашагал рядом.

В ту же секунду Джо и Дульси сорвались с места и понеслись в сад. Они прибежали в тот момент, когда Грили с Азраилом уже сворачивали за угол, чтобы спустя мгновение исчезнуть в туннеле темных низкорослых кипарисов.

Вдохнув запах смерти, слегка разбавленный ароматом смятых лилий, кошки поморщились. Джо потрогал лапой руку Ральфа.

Дульси нюхнула руку Доры и отпрянула от уже остывшего тела, а затем недоуменно посмотрела на Джо.

— Это не Грили. Он не мог такое сотворить — во всяком случае не со своей собственной дочерью.

— Может, он просто нашел их. Они мертвы уже несколько часов. Если их убил он, зачем ему было возвращаться?

— Но если он их нашел, то почему не отправился в полицию? Ведь он пошел совсем в другую сторону!

— Возможно, он слишком расстроен. Может, он вызовет копов откуда-нибудь еще; например, если он пошел домой, то может позвонить и оттуда.

— А эти бедолаги… Что такого они натворили, чтобы так мучительно умереть?

Она прижалась к Джо, думая об украденных компьютерных данных; затем ей вспомнились ноги Доры и Ральфа — их красноречивые движения под столом у Пандера: дешевые ботинки Ральфа возле изящных лодыжек Бернины и пинки Доры, когда высказывания мужа казались ей неуместными.

— Что бы они ни сделали, они были людьми простыми и бесхитростными. Кому понадобилось их убивать?

Дульси вглядывалась в причудливо вывернутые конечности, потрясенная их неестественной белизной. Они напоминали комья непропеченного теста — разбухшие и бесформенные, поскольку Слудеры были людьми весьма упитанными, если не сказать толстыми.

Должно быть ужасно, подумала Дульси, не иметь чудесного мехового одеяния, которое позволило бы скрыть под блестящей шубкой избыточные округлости и болезненную наготу. Она увидела, как Джо обнюхал нос и рот Ральфа и скривился, приподняв губу и прижав уши, словно собираясь откашляться.

Нахмурившись, она понюхала лицо Доры:

— Наркотики? Они что, принимали наркотики?

— Что за глупость! Дора и Ральф Слудеры?

— А что еще может так странно пахнуть?

Она еще раз принюхалась к лицам умерших и отодвинулась, чихая от незнакомого резкого запаха:

— Нам лучше позвонить в полицию.

Они было двинулись к двери, как вдруг Джо остановился, преградив ей дорогу:

— Погоди.

Дульси замерла с поднятой лапой:

— Что такое? Вот-вот откроется библиотека, люди пойдут на работу. В чем дело-то?

— Сегодня с утра, случаем, нет «детского часа»?

— О боже! Конечно! Пошли быстрей! — Обгоняя Джо, она выпалила: — Они появятся здесь с минуты на минуту и сразу побегут к окну! — и припустила вокруг здания.

Дважды в неделю занятия с детишками начинались в 8. 15. Малыши, освобождаясь от родительского присмотра, собирались стайками; смеясь и тузя друг друга, они устремлялись прямиком к окну, радостно запрыгивали на разноцветные подушки и, прижимаясь носами к стеклу, глазели на улицу.

Дети всегда тянутся к окнам — как котята к дергающейся веревочке. Едва войдя в комнату, дети рвутся к окну, как будто, подобно Алисе Кэрролла, ожидают увидеть за стеклом какой-то новый диковинный мир.

Да уж, сегодня за окном их точно ждет диковина, никак не предназначенная для детских глаз. Но едва Дульси оказалась у кошачьей дверки, намереваясь, пока не поздно, вызвать полицию, Джо снова преградил ей путь.

— Что? — прошипела она, толкнув его плечом.

— Слушай, а если мы не вызовем копов? Она изумленно уставилась на него.

— Ты в своем уме? Дети… Мы не должны позволить им увидеть трупы. Они…

— Они завопят, — сказал Джо. — Заорут, начнут хихикать и подшучивать, чтобы скрыть свой страх и замешательство. А их родители…

Он облизнулся, злорадно ухмыльнувшись:

— Их родители увидят мертвые тела и закатят скандал — за то, что библиотека не сумела оградить детей от такого зрелища, — довольно промурлыкал Джо. — И эти разгневанные родители изжарят твою Фреду живьем.

Дульси смотрела на него, распахнув глаза и почти не дыша. То, что предлагал Джо, было чудовищно.

— Она окажется в чрезвычайно затруднительном положении, — поднажал Джо.

— Нет! — возмутилась Дульси, отталкивая его. — Я не позволю. Это вредно для детей.

— У этих деток нервы покрепче, чем ты думаешь. Нужно только проявить к ним побольше любви и внимания — мамам и папам стоит приласкать их лишний раз, поговорить с малышами; хороший родитель из такого события сможет даже извлечь некоторую пользу. Если ребенок окружен любовью и лаской, то подобные потрясения ему не страшны.

— Нет! — отрезала она, стараясь оттеснить его. Но он снова остановил ее, плотоядно облизываясь.

— Кому предстоит немного понервничать, так это родителям. И тогда берегись, Фреда, — посыплются жалобы мэру, в городской совет, письма в газету, редакционные передовицы. Поднимется такой шум, что в итоге ее уволят.

Воцарилось молчание. В глазах Джо горел дьявольский огонь.

— Нет, Джо, нельзя так! Даже чтобы досадить Фреде — или кому угодно еще — нельзя пугать детей.

Она резко оттолкнула его и бросилась сквозь кошачью дверку в кабинет Вильмы звонить в полицию.

Но было слишком поздно.

Едва добравшись до кабинета хозяйки, она услышала голоса двух библиотекарей и оклик Фреды, вошедшей через заднюю дверь. А в следующее мгновение послышались голоса детей. Не заметив в саду скрытые цветами тела, галдящая мелюзга бросилась через весь зал занимать лучшие места у любимого окна.

Загрузка...