Котёнок в поисках дома

Глава первая

За время моего отсутствия в квартире ветеринара ничего вроде бы и не изменилось. Всё было точно так, как будто я и не уходил никуда. Но я ведь и правда никуда не уходил. Это сознание покидало тело и летало, хрен знает куда. А тело, как сидело на диване, так и сидит себе… Только ноги затекли слегка. Неудобно сидел, наверное.

— Инга! А ты сможешь вылечить наше тело от последствий прошлогодних травм и операций?

— Я не знаю. Свежая рана от пистолетной пули мне была понятна. Вот пуля вошла в руку, вот там её доктор вырезал. А внутри меня я не знаю что и как делать…

— Давай, купим книги по медицине с картинками, чтобы тебе было легче во всём разобраться. А может быть тебе самой стоит в медицину податься. Выучишься на врача, получишь диплом, а лечить потом будешь своими способностями.

— А разве здесь, на Земле, моя инопланетная магия будет работать как там?

— А кто тебе сказал, что на Земле нет магии?

— Но в нашем мире нет магии…

— Как-то слишком безапелляционно сказано.

— Ну а как ещё сказать? В нашем мире почти нет магии.

— Так значит, всё-таки хоть что-то где-то есть? Может быть она раньше была? Ведь сколько есть на свете легенд и сказок… Про магов, про волшебников. Причём сказки по это есть практически у всех народов мира. Наверное, когда-то очень давно, что-то произошло, и магия на Земле исчезла? Может быть, скажем тогда: В нашем мире больше нет магии.

— Значит, когда-то давно, а может и совсем недавно она всё-таки была?

— Или как тебе такая фраза: В нашем мире пока ещё нет магии.

— Значит, она скоро будет?

— Инга! Может быть, это ты принесёшь магию снова на Землю?

— Я?

— Но рана же на плече заросла? Причём не просто зажила, а практически исчезла. Одно светлое пятнышко осталось на коже. Да и то, я думаю, что скоро и следа от него не останется.

— Но я же там была…

— Ага… А тело твоё было здесь. И рана наша была здесь. Так что лечение проходило тоже здесь.

— Но я была там. Это же так далеко…

— Инга! Пока не попробуешь, не узнаешь. Получится или не получится, хуже-то ведь не будет. А ещё можно пока попробовать на Натане потренироваться. Ведь у него теперь на лице шрам такой приметный, что и на улицу лучше не выходить с таким фейсом.

— Это почему ещё?

— А чтобы детей не пугать…

— А где они сейчас?

— Поехали к Натану порядок на квартире наводить. А то после той эпической битвы в ванной толком ещё и не убирались там…

— А мы с тобой чем будем заниматься?

— Я хотел с трофеями разобраться, а ты можешь пока попробовать разобраться со шрамами на нашем животе.

— Ну ладно. Я попробую. Но я не уверена…

— А ты не сомневайся! Думай, что всё получится… Может тогда всё и получится как надо?

Портфель, взятый с квартиры майора, я нашёл довольно быстро. В шкафу с одеждой, под висящими плащами и пиджаками. Там же и коробка лежала с оружием. Но с оружием я потом разберусь. Пока что-то не хочется. Честно говоря, воевать немного поднадоело.

Открыв портфель, я извлёк на свет четыре пачки денег. Пересчитывать лень. Купюры разного достоинства. Всё потом пересчитаю. С деньгами в последнее время проблем нет.

А что за бумаги в портфеле? Папки какие-то. Уголовные дела. Их вроде бы надо в сейфе хранить? В сейфе, в служебном кабинете, на работе, а не дома в портфеле под диваном… Посмотрим, посмотрим что тут у нас…

На папках с делами статьи Уголовного кодекса разные. Есть по 102 УК РСФСР. Это я помню… Умышленное убийство с отягчающими. Есть и попроще. Статьи 144, 145, 146. Это я тоже помню… Кража. Грабёж. Разбой… Всё понятно. Все уголовные дела значатся, как не раскрытые. Значит, злодеев не нашли. Или не искали. А может быть, только делали вид, что искали кого-то, тщательно заметая следы…

Так… Посмотрим по фамилиям потерпевших. Зильберман, Фишер, Коган… Характерные все фамилии. О… Вот и знакомая личность: Левин Анатолий Борисович, 1936 года рождения. Погибшие… Да. Жена и дочь. Украдено… Перечень украденного… Небольшой, кстати, список.

А у других потерпевших? О! Тут список побольше будет. Списки похищенных украшений. А вот и рисунки похищенных изделий. Коряво, от руки, но опознать можно.

Теперь ясно, откуда у майора информация, к кому засылать своих агентов, для поиска того, кто мог разобраться с капитаном и его бандой. Вот картинка и вырисовывается. Видимо здесь только те дела, где кто-то остался в живых. Либо дома не было во время ограбления, либо ещё что… Разберёмся.

Появилась мне мысль, вернуть драгоценности, если их удастся идентифицировать, их законным владельцам. Вдруг там есть такие, которые дороги не только как вес золота и стоимость камней. Может память от бабушки или фамильное наследство от отца. Сразу двух зайцев можно убить. И дело хорошее сделать, и избавиться от приметных золотых изделий.

Ценные украшения, сделанные до наступления времени штампованных серёжек и безликих колец, имеют свою индивидуальность. Почти как отпечатки пальцев. Опытный ювелир может и целую историю рассказать, лишь глянув на колье или перстень. А тем более среди ювелиров очень много найдётся родственников или однофамильцев потерпевших. Так что просто так продать за правильную цену всё равно не удастся. А вернуть владельцам — это будет более правильно, чем превратить красивую вещь в безликий лом, и продать по дешёвке.

Ладно. Оставим пока это на потом.

А где у нас там клады, что мы откопали оба сразу в одной яме? После недолгого обыска, обнаруживаю всё на антресолях, заваленные старыми вещами. Кожаный кофр достал легко, а ларец с большим трудом выволок. Чуть даже не уронил его, стоя на табуретке. Тяжёлый, чёрт возьми, какой… Интересно… Тяжёлый сам ларец или его содержимое?

Оттащив всё в комнату, я отхлебнул лимонада из бутылки и задумался… Считалочку что ли применить, чтобы угадать с чего начинать? Будем действовать по хронологии. Первым Вадим откопал саквояж, повредив его лопатой. Вот с него и начнём.

Рядом с саквояжем, завёрнутые в какую-то грязную тряпочку, были те монеты, что высыпались ещё там, в яме… Развернув её разглядываю монеты более внимательно. Ну, да… Николаевские червонцы, а ещё есть и монеты по семь с половиной и по пять рублей. Даже несколько номиналом по пятнадцать…

А после вскрытия самого саквояжа, внутри его обнаружился ржавый револьвер знакомой мне уже системы Нагана, несколько пачек заплесневевших денег царской России. Ещё был мешочек с драгоценностями и орденами. В орденах Российской Империи я не особо разбираюсь, но орден Святого Георгия хотя бы по ленте могу отличить. Причём это был именно орден, а не Георгиевский крест для нижних чинов… Уж в этом-то я смог разобраться. Ещё было несколько разных крестов в основном красного цвета, но разной формы. Так что синего креста Андрея Первозванного здесь точно нет. Драгоценности были не слишком увесистые, но изящные. Сразу видно, что старинные…

Я всё сложил обратно и отложил в сторону. Жаль, что промокли и заплесневели бумажные деньги. В будущем такие бы ценились у нумизматов и бонистов. Но саквояж из кожи не был герметичным изначально. Так что как минимум пятьдесят с лишним лет нахождения во влажной среде и на бумаги, и на металл револьвера повлияли не лучшим образом.

Наверняка этот клад был оставлен до лучших времён, каким либо дворянином и офицером, примерно в семнадцатом-восемнадцатом году. Но лучших времён для него, видимо, так и не настало…

Ладно… Пусть земля ему будет пухом!

А теперь займёмся ларцом…

Оббитый полосками из толстой бронзы, и украшенный в районе замка цветными камнями ларец, был явно сделан из морёного дуба… Ломать такую красоту совсем не хотелось… И я колдовал над врезным замком, ковыряясь внутри жёсткой сталистой проволокой, найденной у Вадима, среди инструментов. Набор инструментов у доктора был скудноват. Молоток, пассатижи, отвёртка… Ну, всё правильно. Он всё же ветеринар, а не сантехник. Но проволочка всё-таки нашлась.

Сижу… Ковыряю… Толку никакого… Ощущение, что там внутри в замочной скважине либо всё насквозь проржавело… Либо…

Разве бронза ржавеет? Зеленеет, да… Но ржавеет? Нет…

Верчу ларец, разглядывая с разных сторон. Петель на задней части совсем не видно. Видимо петли какие-то хитрые, внутренние, скрытые… И даже никакой щёлочки нет в том месте, где по идее должны крышка открываться… Сразу видно, что Мастер делал…

Мастер… Ломастер… Слышал я раньше такую замутку, что делали вот такие ларцы с секретом. И замок там был не замок, а так… Имитация замка… А открывался он как-то по-другому, по хитрому… Даже вроде бы стишок такой есть, про то, что ларчик проще открывался… Может и здесь так же?

Кручу, верчу, открыть хочу…

Протираю тряпочкой, осматриваю более внимательно. Ищу все швы и соединения… Но из шевелящихся частей, имеется только ручка наверху, которая может лечь на бок или стоять вертикально… И всё… Боковые швы на стенках, все закрыты бронзовыми полосками. Полоски прикреплены намертво заклёпками…

В одном месте показалось, что одна из полосок на задней стенке, слегка отстаёт от деревянной основы… Совсем чуть-чуть. Если бы специально не искал, то и не заметил бы… Ага…

А если так… Я посмотрел на нашлёпку с замком и мне показалось, что она стоит не слишком ровно, относительно бронзовых полосок. Нет симметрии… Я не перфекционист, но всё же… Взявшись рукой за бронзовую накладку замка, я с трудом, но смог её повернуть, чтобы она стала ровнее. Получилось…

А потом я решительно повернул её на девяносто градусов. Причём поворачивалась она только в одну сторону, а в другую ну совсем никак. А после поворота я снова попытался потянуть за верхнюю ручку. И снова я был удивлён.

Да… Ларец открылся… Но открылась не его крышка… Ну, то есть не одна крышка, а почти что треть ларца. И при чём, не с передней стороны, там где была замочная скважина, а с задней стороны. Как раз там, где я обнаружил малёнькую щёлочку под бронзовой полоской. Получилось так, что ларец раскрылся сразу почти на две половины, но всё-таки скреплённые, внутренними петлями. Хитро…

Из ларца пахнуло немного затхлым… Я разглядывал содержимое, боясь прикасаться к ветхим тканям. Ларец изнутри был когда-то отделан парчой или бархатом с золотым шитьём.

В верхнем отделении лежало что-то из золотой ткани сложенное так плотно, что напоминало книгу в тканевом переплёте. Но, когда я всё-таки достал это, то оказался прав. Совсем не книга. Похоже, что это какое-то церковное одеяние. Я даже разворачивать не стал. Просто отложил в сторону. А ещё в верхнем отделение всё-таки лежала и книга в кожаном переплёте с серебристыми застёжками. Не стал открывать. Вдруг сломаю чего, а потом учёные ругаться будут на меня, что непрофессионал сломал им такой раритет…

Блин. Какие учёные, на хрен. А вот как раз и хрен им. Мы нашли и наше будет…

В нижнем отделении, завёрнутый в толстый мягкий бархат, лежал большой крест на длинной цепи. Похоже, что из чистого золота, да ещё и украшен каменьями драгоценными. Если на самом ларце камни были скорее полудрагоценные, может гранаты или что там ещё бывает, то на этом кресте были явно рубины и изумруды.

Ох и ни *уяж себе… Да у меня таких слов и нет вовсе, чтобы выразить удивление от созерцания такого великолепия.

А под крестом, тоже обёрнутая тканью, лежала икона в серебряном окладе. В аккурат по размерам ларца… Я развернул и достал явно очень древнюю святыню… А на меня с иконы смотрел потемневший лик неизвестного мне Святого. Я не слишком уж разбираюсь в религии, но одно мне показалось очень уж отличным от того, что я видел раньше… Святой держал два пальца, сложенные для крещения… А это значит, что у меня в руках икона старообрядцев… Так что просто так передать её в ближайшую церковь не получится. Наверняка и книга тоже такая же… Это же какая древность ко мне в руки попала… Придётся заморочиться и выйти на старообрядцев, чтобы передать им реликвию. Продавать это куда-нибудь за границу у меня совести не хватит. Блин… Я ведь сразу говорил, что не надо выкапывать второй клад…

Это что же такое у нас получается… Этот клад более древний, так как лежал, зарытый гораздо глубже от поверхности, чем тот, что с начала двадцатого века… Или его просто изначально глубже закопали… Жаль, что я не историк и не археолог… А ещё не теолог, и не геолог…

Я сложил всё обратно, закрыл ларец на хитрый замок, да и запихнул подальше на антресоли, забросав тряпками… Туда же и саквояж запихнул, но не так глубоко, как ларец…

Так. С этим разобрались. Что там дальше? Деньги что ли посчитать? Я вроде бы пацанам пообещал ещё тридцатку добавить.

А зачем мне эти недогопники? Сделать из них банду? Это можно, конечно. Да по мелким поручениям можно погонять. Передать чего или проследить за кем. Пригодятся парни. Всё ж лучше, чем по мелочи попадутся, а менты их поймают и на зону отправят. А так… Хоть слегка приподнимутся с моей и божьей помощью.

Как кстати их фамилия? Даже не спросил. Имена только. Виктор и Сергей.

Только вот связь с ними не слишком удобная. Вот в будущем. у всех мобильники, смартфоны… Набрал номер. Позвал. Вызвал.

А тут надо за ними идти к ним домой или в окно стучать…

Что-то живот чешется… Как муравьи по нему ползают…

— Не чеши! Это я пытаюсь шрамы разглаживать.

— А! Инга? Ну ладно. На спине не забудь почистить. Там ещё помнишь, банкой порезано…

— Я всё помню.

— Инга! А хочешь на море?

— Никогда не была на море. А там как?

— Там хорошо. Вот если все шрамы уберёшь, то мы купим классные купальники и будем загорать и купаться в море…

— Здорово! Я буду стараться.

— Кстати… волосы отросли, скоро светлые корни будут сверкать. В какой цвет волосы покрасить? В тот, что раньше был, в светлый? Или ещё в какой другой?

— Я в рыжий хочу попробовать покраситься.

— Без проблем. А какого оттенка? Бывают огненные, а бывают медные оттенки.

— Не знаю. Если есть возможность, хочу все попробовать.

— Ну, тогда начнём с самого светлого рыжего, а потом, если не понравиться, то переёдем к более ярким. Только слишком яркое может быть приметным.

— Ты же говоришь, что мы на море поедем, отдыхать. Не на войну же.

— Мы войну не ищем, но она нас почему-то всегда сама находит.

Я разложил деньги по разным цветам. Немного жёлтых стольников, чуть больше зелёных полтинников, отложил в сторону. Пусть ими Натан с Вадимом расплачиваются. Туда же пачка сиреневых четвертных. Пачку десяток сунул себе во внутренний карман куртки. А пятёрки, трёшки и рубли, не разбирая и не пересчитывая, просто рассовал по карманам.

Чаю попить? Или обед приготовить. Напарники мои приедут, а я их чем-нибудь вкусным удивлю. В магазин что ли сходить? Или лучше даже на рынок. Дороже, но можно найти что-нибудь повкуснее, чем хлеб с колбасой и картошка с луком. Хотя картошку с луком, да жаренную на хорошем подсолнечном масле я люблю.

Аж в животе зажурчало. Плетусь на кухню, проверяю наличие того, чего можно приготовить. А ничего и нет. Надо бы срочно холодильник Вадиму подогнать, чтобы было, где чего хранить.

Чай я себе сделал. Попил с остатками печенек.

Заодно проинспектировал наличие на кухне посуды и всяких кухонных принадлежностей. Кулинарить я любил и в прошлой жизни. А в этой что-то не было пока возможности развернуться.

Что тут есть у Вадима полезного?

Чайник. Несколько разномастных кружек. Такие же разномастные ложки, вилки… Большая часть из которых алюминиевые. Не люблю такие. С них жир трудно отмывается. Кстати, для мытья посуды что-нибудь кроме хозяйственного мыла надо бы прикупить.

Блин. Я всё не донесу один. Вот есть возможность братьев поэксплуатировать. Доплачу им, если что, за помощь.

Так… Авоська, сумка есть, но она набита всяким ещё с квартиры капитана. Вещмешок… В глаза бросается. А рюкзак мой в Шуе остался, рваный после разбитой банки…

Сколько времени. Ещё полудня нет. Мы сегодня рано день начали. Ну, что же? Пойду искать своих «добровольных» помощников.

Глава вторая

Хорошо, что мне этих малолетних оболтусов искать долго не пришлось. Они сидели во дворе на лавочке. И со стороны было заметно, что им явно было нечего делать. Интересно… А чего это они не в школе? Или учебный год у них уже закончился? Я даже не знаю… Вот и спрошу.

— Здарова, бандиты! А чё не в школе? Прогуливаете?

— Так всё уже закончилось. Восьмые и десятые будут ещё экзамены сдавать. А ни у меня, ни и Витьки экзаменов нет в этом году. У него только в будущем году будет. — словоохотливый Сергей первым реагирует на вопросы, и первым отвечает сразу за двоих.

Выходит, что Витя мой ровесник, раз экзамены ему только через год сдавать. Вот ведь как, а выглядит постарше.

— Мне ваша помощь нужна!

— Какая?

— Реальная… Надо на рынок съездить, затариться. Продукты купить, ну и так… по хозяйству кой чего полезного.

— Это лучше тогда сразу на Зацепский рынок ехать. Он большой, да и тут не особо далеко. На трамвае можно доехать.

— А что, его разве не сломали ещё? Вроде бы планировали…

— Не-а. Были такие слухи, что ломать будут скоро, но… пока ещё стоит, где стоял, и даже работает. На той неделе я мимо проезжал, сам видел.

— Ну, тогда, чего сидим? Поехали! Только надо бы в спортивный магазин какой, ну или в хозяйственный заскочить по дороге. Мне нужна сумка, или рюкзак, а может и то, и другое сразу.

— А зачем тогда куда-то заезжать? Там, на рынке есть магазинчик клёвый. Называется «Рыболов-спортсмен». Там есть и рюкзаки, и удочки, и ещё много чего всякого…

— Ну, вот тогда сразу туда и едем. И вот ещё что…

Достаю из кармана деньги, отсчитываю тридцать рублей.

— Вот, держи! Это вам то, что обещала. За июнь мы в расчёте?

— В расчёте. — Сергей забирает у меня деньги и передаёт всё брату.

— Я своё слово всегда держу! — добавляю в голос немного пафосной стали и продолжаю… — И вам советую… Тот, кто слово своё держит крепко, тот заслуживает уважения в глазах других людей!

Сергей внимает моим словам, а Виктор деловито убирает деньги во внутренний карман пиджака. Пиджачок на нём слегка потёртый, да ещё и немного ему великоват. Явно он ему в наследство от непутёвого бати достался. Приодеть бы пацанов поприличнее. А то за версту видать, что шпана малолетняя. Ладно, потом посмотрим.

— Сёрега! А фамилия-то у вас какая? Ведь нехорошо как-то получается, вы на меня работаете, деньги получаете, а я про вас совсем ничего не знаю.

— Волковы мы. Виктор Иванович и Сергей Иванович Волковы.

— Солидно. Но пока вас по отчеству величать рановато, да и до волков вам далековато. Поэтому будете пока «волчата». Но шанс стать настоящими волками очень велик… Санитары леса… Блин…

— Чего?

— Волков так обычно называют — «санитары леса».

— Это ещё почему?

Хотел им рассказать, что в мультике про Машу и Медведя, волки жили в старой и брошенной в лесу машине скорой помощи, но не стал. До этого мультика ещё лет сорок-сорок пять. Не поймут.

— Волки в лесу могут догнать и убить тех, кто медленно бегает или старый. Остаются только сильные и быстрые травоядные. Вот поэтому и говорят про санитаров. Удаляют они больных и слабых.

— Мы не это…

— Не заморачивайся. Я не буду тебя заставлять убивать больных и слабых. Будешь убивать только сильных и крепких… Шутка!

Кажется, Серый моей шутки не понял, и надолго замолчал. Для него это было даже немного странно.

Хорошо ещё, что трамвая нам ждать, долго не пришлось. За проезд, за нас всех троих, заплатил младший брат. У меня просто не было никакой мелочи в карманах. Ничего. Я с ним потом рассчитаюсь. Думаю, что в обиде он не будет.

Странно, но Зацепский рынок по-прежнему находился на своём привычном месте. Вот ещё одно небольшое отличие от моего мира. У нас там этот рынок начали ломать ещё в прошлом, в шестьдесят девятом году. А к семидесятому к этому времени уже ничего на этом месте не было. Пустырь с обломками строительных материалов, битым кирпичом и поломанным бывшим асфальтом. Теперь же вижу, что рынок работает вовсю, и слухи про то, что его сломают, пока только лишь остаются только слухами.

До рынка мы и вправду доехали как-то быстро. Сергей уверенно шагал впереди. Он явно знал этот рынок хорошо. Небось, частенько здесь шныряли в поисках найти чего-нибудь, что плохо лежит, чтобы приделать к этому ноги и руки…

Я шёл чуть позади него, а Виктор солидно замыкал нашу группу. Ну, что же? Молодец! Грамотно действует. Деньги-то все у меня в карманах. Так что воров-карманников мне не стоит опасаться. Ежели чего, то Витя подстрахует. Хотя я и сам не планировал разевать рот. Нет у меня такой вредной привычки. Особенно в таких людных местах. Я вообще с самого юного возраста люблю контролировать обстановку вокруг себя на предмет, как бы чего не вышло. Типа «секу поляну». Причём это получается практически машинально. Мне даже не приходится прилагать к этому каких-то усилий. Просто сразу замечаю, что вон тот мужик без дела ошивается и глазами стреляет на сумочки всяких мадамов… Но мне сегодня до него нет никакого дела. Фарта ему и удачи! А если к нам полезет, то получит сдачи…

Первым делом мы пошли затариваться тарой в «Рыболов-спортсмен». Каламбур опять получился…

Я помню точно такой же магазин на Таганской площади. Тоже «Рыболов-спортсмен» назывался. Маленький, компактный. Но глаза разбегались от количества ассортимента предлагаемых товаров. Тут и удочки всякие, и крючки с блёснами. И ножи охотничьи, и даже капсюли к патронам, и гильзы с порохом. Но это уже по охотничьим билетам продаётся. Нам не продадут. Но мне этого и не надо пока. Ножи у меня с собой и так есть, а такие патроны к моим стрелялкам по калибру не подойдут.

Я сразу же присмотрел себе рюкзачок. Он как бы считается детским, но на мою фигуру — в самый раз. А Виктору я куплю рюкзак побольше. Взрослый. Ему такой в самый раз пойдёт. Сергей же прилип к витрине с ножами.

— Чего залип? Ножик какой понравился что ли?

— Ага. Вон тот. «Белка» называется. Клёвый ножичек.

А я помню. У меня точно такой же тоже был, но только немного позже. Примерно в году семьдесят седьмом или даже в семьдесят восьмом. Стоил он… Примерно два рубля. Или даже чуть меньше. А здесь какой ценник? Рубль шестьдесят. Да, примерно так и стоил. Хотя, мне кажется, что мой был за рубль девяносто. Невелика разница… Ну что же, можно и порадовать братву пацанским подгоном. Это завсегда приятно получать подарки.

— Хочешь? — спросил я Серёгу…

— А то… Хочу, конечно. Сейчас куплю. Деньги-то теперь есть.

— А ты не торопись свои деньги тратить. Деньги-то я вам не на развлечения и не на баловство давал. А на то, что бы вы не голодали с братом, и мамке своей помогали… Июнь ещё не начался, а ты уже хочешь начать тратить деньги направо и налево?

— Нет. Так не хочу… Но ножик такой, блин, офигенный… Я давно его хотел. И брату такой же куплю.

— А Виктор?

— Что Виктор?

— Брат тоже хочет именно такой ножик?

— Ну, да, наверное… Тоже…

— И что? Даже спрашивать его не будешь?

— Он тоже хочет. — уверенно ответил мелкий. — Но его вон, удочки сейчас больше интересуют.

Действительно… Старший брат залипал у витрины с крючками, разноцветными поплавками и блестящими блёснами.

— А он что? Рыбак?

— Ну да. Ещё какой… Только у него удочка из обычной палки сделана. Но крючок и леска покупные. А грузила с поплавком, он тоже сам себе смастерил. И рыбу он иногда столько наловит… Домой приносит, а мамка потом нам пожарит…

— Может ему тогда и нож не нужен?

— Не-е… Ножик всегда нужен.

— Но тогда ему может другой какой ножик подойдёт? Вон тот видишь. С двумя лезвиями. Называется «Золотая рыбка», за рубль девяносто.

— Ага… Тоже обалденный. Но «Белка» лучше.

— Может, его самого об этом спросим? Или у него нет своего мнения и ты всегда всё за него решаешь…

— Не…

— А спорим, что ему больше понравится «Рыбка», а не «Белка»…

— А на что спорим? — купился на мою провокацию Мелкий.

— Ну, если он выберет то, что я сказала, то я ему его и куплю.

— А если он «Белку» выберет?

— Тогда я ему куплю для рыбалки всё, что ему понравится.

— Спорим. — Сергей протянул мне ладонь, и мы сцепились в рукопожатии, как обычно делают мальчишки, когда спорят.

— Вить! — позвал он старшего брата. — Разбей!

Виктор подошёл и не переспрашивая ничего слегка рубанул ребром ладони, «разбивая» наш спор.

— Скажи мне, Витя! — начал я свою речь. — Вот я решила Серёге ножик купить. Вот этот. «Белка» называется. А ты какой хочешь себе?

Старший задумчиво посмотрел на витрину с ножами. Пробежался по разным моделям режущих предметов… И спокойно так ответил:

— Такой же, как у брата…

Сергей засиял, как новый полтинник, натёртый фетрой с пастой ГОИ. Но Виктор, немного помолчав, после паузы продолжил…

— Но если и у брата будет такой же, мы будем их путать всё время. Тогда вон тот, который «Золотая рыбка».

Серёга сник. Но я его успокоил.

— Не переживай, Малой! Куплю я ему и нож, и рыбацкие прибамбасы, какие захочет.

— Правда что ли?

— Да. Но не сегодня. Сегодня мы пришли не за этим. А с удилищем потом по рынку ходить неудобно будет. Согласен?

— Согласен. — насуплено проговорил расстроенный Сергей, видимо подозревая, что я его обману. Типа пообещаю, а потом не сделаю. Наверное, не раз с таким сталкивался.

Но я же не из таких.

— Витя! — А сколько денег надо тебе, чтобы купить удочку нормальную и к ней всё, что нужно? Типа леску, крючки и так далее…

— Ну-у… — рыбачок задумался, а хомяк внутри него в это время изо всех сил душил жабу.

— Десять рублей хватит? — подначил я.

— Ну… — снова включил свой внутренний калькулятор любитель рыбалки.

Я стал уставать от этого «нукания». Достал из кармана и протянул ему деньги:

— Вот, даю тебе пятнадцать рублей. Но всё это только на рыбалку. Потом сам купишь. А сейчас берём два ножа. «Белку» и «Золотую рыбку». И два рюкзака. Большой и маленький. Маленький мне, а большой Витьке.

— А мне? — Серёге было обидно. Что его обошли с раздачей бесплатных рюкзаков.

— Тебе какой?

— Большой, конечно.

— А унесёшь, если его картошкой набить?

— Не знаю. — честно признался он.

— Может тогда маленький?

— Ну, тогда маленький…

Я понял. Тоже тот ещё хомячина. Мне очень хочется проверить их, не избалуются ли они с первого раза, или всё же проявят какую-нибудь скромность. Хотя какая тут может быть скромность, когда богатая девка швыряется деньгами, направо и налево, абсолютно их не считая… Дают — бери, а бьют — беги…

Всё правильно…

Объяснив продавцу наши пожелания, я пробил через кассу за рюкзаки и ножи. А потом почти торжественно раздал подарки братьям.

— Спасибо! — буркнул старший.

— Спасибо! — тут же опомнившись, добавил младший.

— Да не за что. Пацан без ножа в кармане, это какой-то неправильный пацан… выдал я глубокую мысль, придуманную только что… — Всё равно вы потом всё отработаете… И ещё заработаете.

— А что делать-то надо.

— А я пока ещё сама не знаю. Но поверь мне, работа будет…

Мы почти уже ушли из магазина, когда я увидел неплохой такой полезный девайс. Литой казанок с крышкой. Имеющий ещё и дужку, как у ведра, для подвешивания над костром. Приличного такого размера, с добрую кастрюлю. Не раздумывая тут же купил и его. Засунул в рюкзак к Виктору. Этот казанок сразу же решил проблему моего меню на сегодня. Сделаю мои парням чахохбили. Я помню этот рецепт. Не самый сложный, кстати. Хотя, наверняка, настоящие грузины его делают как-то по-другому. Но я стараюсь всё делать по упрощённой рецептуре. Конечно, получается на вкус попроще, но и я и не гурман, и не грузин.

Как говорится… У нашего парохода и труба пониже, и дым пожиже, и нос поуже… Но идёт не хуже…

Глава третья

Бродя по рынку, я покупал почти всё подряд, но по своему плану. Купил курицу, явно не магазинную. Не только по цене, но и по внешнему виду. Дороже, чем в продмаге, но мне пофиг. Молодой картошки взял немного. Три кило. Купил по неимоверной цене четыре азербайджанских помидора. В магазинах таких не появится ещё долго. Пучок укропа и пучок кинзы. Подумал немного, и добавил пучок петрушки. Две головки чеснока. Пакетик хмели-сунели, по пакетику чёрного и красного перца. Полтора кило репчатого лука. Добавил ещё небольшую баночку аджики, взятую у усатого продавца в кепке.

Растительного масла купил пол-литра. Выбирал по запаху. Купил вместе с бутылкой. Продавали в разлив. Надо с собой тару носить, оказывается, а я забыл. Так избаловали нас в будущем пластиковые бутылки и пакеты. Забыли уже, небось, что в магазин и на рынок надо ходить со своей упаковкой.

Рюкзак у Виктора заполнялся, но он не высказывал особых возражений. Похоже, что это физическое упражнение ему вполне по плечу.

Нашли посудную лавку. Тут я слегка разошёлся. Купил большую разделочную доску. Несколько кухонных ножей, набор мельхиоровых чайных ложек. Ложки и вилки тоже купил. Чайные чашки.

Теперь уже и у нас с Сергеем рюкзаки заполнились полезным грузом.

А напоследок прикупили пирожков с мясом, и по бутылке лимонада. Пирожки с лимонадом дружно схомячили. И только после этого пошли на трамвайную остановку.

До дома доехали довольно быстро. Но по дороге заскочили ещё в продуктовый магазин. Сливочное масло, сахар, печенье, хлеб. Колбаски варёной тоже прикупил.

Ребята занесли всё купленное в квартиру Вадима. Я вручил Сергею пятёрку за сегодняшнюю помощь по хозяйству, и мы расстались довольные друг другом.

Я по-быстрому почистил кастрюлю картошки, и оставил, залитую водой. Молодую картошку можно вообще не чистить, но я так, слегка ободрал её, чтобы она не потеряла своей юной красоты.

Помыл свой новый казанок. Моющего средства я не нашёл в продаже, зато купил соды и горчичного порошка. И то и другое отлично помогает для мытья посуды.

Налив на дно казанка подсолнечного масла, мелко нарезал туда репчатый лук и чеснок. Покрошил зелень. Причём мелко нарубленные ножки от пучков сразу пошли в казанок, а верхние части, отложил, чтобы добавить в почти уже готовое блюдо. Верхушки от укропа отложил отдельно от кинзы и петрушки.

Ещё на плиту казанок не попал, а аромат нарезанных овощей с чесноком и зеленью уже пленил. Мелко нарезанные помидоры дополнили разноцветность картины. Жаль, не было перца, я бы и его покрошил.

Я добавил соли и специй, а потом принялся за разделку курицы, ну а потом долго перемешивал кусочки курицы в казанке, до тех пор, пока все они не стали облеплены луком и зеленью.

По классике надо бы добавить грамм сто белого вина, но, увы, его у меня не было.

Поставив наполненный казан на небольшой огонь, я присел слегка отдохнуть. Всё время на ногах и с ножом в руках. Вся эта кухонная суета сильно утомляет. Упарился я.

Глянул на часы. Ого. Уже почти полшестого. Интересно, когда ребята подъедут? От этого зависит, когда ставить варить картошку. Минут через двадцать точно будет уже пора.

Я перемешал содержимое казана, чтобы лук не пригорал ко дну. Очень, знаете ли, вкус подпортит.

Минут через двадцать на кухне уже вкусно и ароматно пахло. Я снова перемешал чахохбили, добавив зелень кинзы и петрушки. А картошка уже стояла на огне.

Когда в дверях провернулся ключ и вошли мои напарники. Я уже выключил огонь под казаном и занялся картошкой всерьёз.

— Парни! Мойте руки и за стол.

Слив воду, я кинул в картошку приличный кусок сливочного масла и нарезанную зелень укропа. Когда масло подтаяло, закрыл кастрюлю крышкой и слегка потряс.

Поздний обед, а может быть и ранний ужин, прошёл на славу. Ребята ели с таким аппетитом, что если бы их снимали для рекламы этого блюда, то продажи после этого подскочили бы в разы. Да и сам я ел, как не в себя. Аппетит просто зверский. Не растолстеть бы…

В ожидании закипания чайника, я поинтересовался у друзей, как прошёл их день?

Оказалось, что рутинно и утомительно. Чистили и отмывали последствия погрома в ванной. Сделали всё в лучшем виде, но как бы так сказать, сильно задолбались.

После чая уже ни у кого не было сил. Но Вадим взял на себя почётную обязанность помыть посуду.

Натан, полусидя на диване, отдыхал…

Неожиданно «проснулась» Инга.

— Саша! Проверь шрамы на животе!

Я расстегнул рубашку и понял, что чудеса продолжаются. От шрамов остались едва заметные светлые полоски. Думаю. что ещё через день другой и следа от них не останется.

— На спине тоже самое. — прокомментировала Инга.

— Скажи, а Натана сможешь подлечить?

— Не знаю. Но попробовать можно. Он хорошо поел. Так что у него есть сейчас запас сил у организма, чтобы способствовать быстрой регенерации. А я лишь направлю его силы в нужное место.

— Ну, что же? Давай попробуем!

Подойдя к Натану поближе, я сказал, обращаясь к нему:

— Я могу посмотреть на твои раны?

— Зачем? — лениво ответил он, не понимая моего интереса.

— Так надо.

Расслабленный после еды, он спокойно дал мне развязать повязку на голове.

Рана выглядела не так хорошо, как надо бы. Несмотря на тонкий разрез, края раны покраснели и слегка отекли.

— Ну что, Инга? Давай, действуй! — я устранился от действий и стал просто сторонним наблюдателем.

Инга взяла под контроль всё тело. Я при этом почувствовал как будто онемение. Так бывает, когда ногу отсидишь или руку отлежишь… Но сейчас ощущение, что я отлежал всё тело. Интересно, Инга тоже так себя чувствует, когда я управляю телом.

— Так же. Саш, не мешай мне! Сиди молча! Мне надо сосредоточиться.

Я постарался абстрагироваться от всего происходящего вокруг. Просто сидел и смотрел.

А передо мной стало разворачиваться целое представление.

Глава четвёртая

— Натан! Закрой глаза! Расслабься! Слушай только меня! И отвечай на мои вопросы только «да» или «нет». Ты меня понял?

— Да.

— Ты хочешь, чтобы твоя рана поскорее зажила?

— Да.

— Тебе нравится, что теперь на твоём лице будет шрам?

— Нет.

— Ты хочешь, чтобы я помогла тебе залечить рану?

— Да.

— Ты веришь, что у меня есть особые способности?

— Да.

— Ты доверяешь мне?

— Да.

А тем временем пальцы Инги почти прикасались ко лбу музыканта. Почти, но не касались. Между пальцами и кожей Натана начали проскальзывать зелёные искорки.

— Ты чувствуешь тепло от моих рук?

— Да.

— Сейчас я буду направлять энергию лечения на твои раны, а ты будешь мне помогать. Ты должен мне помочь! Ты же хочешь, чтобы моё лечение помогло тебе?

— Да.

Голос «больного» звучал уже более монотонно. Казалось, что он как будто в трансе… Или под гипнозом. Хотя я и не специалист в таких вещах. Так. По телевизору может видел что-то когда-то. Но не факт, что там только правду показывали. А сейчас вижу и верю в то, что это работает. Краем глаза я заметил появившегося у входа в комнату Вадима. Инга повернулась к нему и сделала останавливающий жест рукой. Доктор застыл на месте, но продолжал наблюдать за лечением.

А Инга продолжала:

— Натан! Сейчас я буду направлять на рану лечебное тепло. Если станет слишком тепло, потерпи! Так надо. Ты меня понял?

— Да… — голос звучал глухо.

— Твоя кожа начинает искать способ снова соединиться в одно целое. Ты чувствуешь это?

— Да. — на этот раз голос прозвучал веселее.

— Тебе щекотно?

— Да.

— Это хорошо. Значит, рана заживает. Потерпи немного! Ты же хочешь, чтобы твоё лицо снова стало, таким как было раньше?

— Да.

Из кончиков пальцев Инги уже не искорки сверкали, а прямо лились ручейки зелёного цвета и гладили раны на носу и на рассечённой брови. Раны под зелёными лучами казались неестественного коричневато-багрового цвета. Цвет зелени сменился, он стал более светлым, но более ярким. Ещё пока не слепил глаза, но уже было близко к этому.

— Тебе тепло?

— Да… — совсем тихий голос…

— Тебе хорошо?

— Да…

Уже не зелёный, а почти ярко белый свет заливал лицо пациента. Свет исходил уже не из пальцев, а из ладоней целительницы. Голос её звучал спокойно, но очень убедительно:

— Я тебя вылечу! Ты веришь мне?

— Да…

— А сейчас ты должен поспать! Ты потратил много сил! Когда ты проснёшься, то всё будет хорошо… А теперь… Спи!

Ничего не изменилось в позе Натана. Инга продолжала делать над его головой пассы руками. Но никакого света руки больше ни излучали.

А пациент как сидел на диване в расслабленной позе, откинувшись на спинку, так и продолжал сидеть. Но его дыхание стало более ровным. Он спал. Он просто спал…

Я решил слегка вмешаться и спросил у Инги:

— А ты можешь исправить ему дикцию, чтобы он больше не картавил так сильно?

— Не знаю. А надо ли? Он порой так смешно говорит…

— Солнышко! Зачем смеяться над другом. Я думаю, что он всю жизнь стесняется своего дефекта. Он даже свои фразы так строит, чтобы максимально исключить букву «Р» из своих фраз.

— А как это сделать?

— А как ты лечила шрамы?

— Ну… Я давала импульс его телу, а тело само…

— Попробуй так же. Пообщайся с его организмом. Тем более он спит. Разве так не проще?

— Я попробую…

Она снова поднесла пальцы к лицу спящего друга. На этот раз к вискам. А потом закрыла глаза, и я перестал что-либо видеть.

Через несколько минут мои глаза снова открылись. На мой взгляд, ничего не поменялось. Натан всё так же сидел, откинувшись на диване. Его лицо было спокойным и умиротворённым…

Раны? Их больше не было… Почти… На его лице были видны лишь две слабо видимые светлые полоски на коже. Ран больше не было! Как будто их и не было вовсе. Ниточки ненужных уже швов бессмысленно торчали, обозначая те места, где ещё несколько минут назад были повреждённые участки кожи.

Инга отступила на шаг, как бы любуясь своей работой, и устало присела на стул. Я тоже чувствовал усталость этого тела. Хотя я сам ничего не делал, только смотрел. Вот, что значит одно тело на двоих.

В дверях безмолвным памятником самому себе, стоял наш ветеринар. Глаза у него были большие-большие, как у анимешной девочки.

— Что это было? — то ли произнёс, то ли выдохнул Вадим, ни к кому конкретно не обращаясь.

Но, учитывая, что кроме меня и Натана в комнате никого не было, а больной после утомительной процедуры спал, отвечать пришлось нам. Так как я устранился при проведении лечения, контроль был в руках Инги. Ей и отвечать…

— Лечение. — лаконично ответила юная целительница.

— Но как?

— Я не знаю. — простодушно и как бы даже слегка наивно ответила Инга. — Я в медицине ничего не понимаю.

Тот, кто посвятил медицине почти полжизни и знал много больше тринадцатилетней девочки, не мог поверить тому, что видел своими собственными глазами.

— Это невероятно! — он указал на лицо Натана. — Если бы я сам это не видел, то подумал бы, что меня просто обманули.

— Считай, что тебя обманули. Потом снимешь ему швы, ладно?

— Инга! Ты можешь, хоть что-то мне пояснить?

— Я же сказала, что плохо разбираюсь в медицине. Кстати, мне нужна твоя помощь. У тебя есть книги по медицине? Мне нужно много информации по анатомии человека и про работу органов ещё. Если можно что-нибудь попроще, без латыни. Я её не знаю. Но поподробнее, чтобы мне было понятно.

— Ты хочешь пойти учиться в медицинский?

— Нет. Не хочу. Мне просто надо побольше знаний. А то с наружными повреждениями я уже научилась справляться, а с внутренними органами, пока не знаю чего делать…

— Ты хочешь сказать, что уже залечила шрамы на своём теле?

— Да.

— Я могу посмотреть?

— Да, доктор.

Я почувствовал, что контроль над телом постепенно возвращается ко мне. Инга мне сообщила, что устала и ей надо отдохнуть. После этого контакт с ней пропал. Придётся мне выкручиваться и что-то отвечать на вопросы медика. А вопросы у него наверняка возникнут.

Расстегнув рубашку, я снял её с себя. Вадим тщательно рассматривал кожу на месте моих шрамов, трогал пальцами, нажимал на кожу, поворачивал меня, снова пальпировал. Видимо на спине тоже от шрамов остались лишь слабые следы.

— Хватит! Щекотно.

Я снова оделся. Вроде бы ничего такого, как на приёме у врача, но почему-то ощущал я себя неловко. Стесняюсь, что ли? Раньше вроде бы не стеснялся. Неужели я окончательно превращаюсь в девочку?

Вадим был настолько ошарашен, что не мог ничего ни говорить, ни делать. Сидел молча, изучал пустоту, задумчиво глядя в потолок.

— Вадим! Напои меня чаем! Я очень устала…

— Да-да… Конечно. Я сейчас…

Мы переместились на кухню. В ожидании закипания чайника, сидя друг напротив друга мы молчали. Молчание висело в воздухе.

Это было похоже на игру в молчанку. Проигрывает тот, кто первым нарушит его. Проиграл наш Айболит.

— Инга! Я не верю…

— А я тут при чём? Это твой выбор — верить или не верить.

— Твои глаза светились зелёным светом, когда ты посмотрела на меня.

— Ну, у меня вроде бы зелёные глаза. У папы были такие же.

— Но они светились, как у кошки ночью.

— Моя фамилия — Котти. Но я не кошка вроде бы.

— Ты иронизируешь, а я серьёзно хочу разобраться.

— Зачем? Зачем разбираться? Этого мне хочется меньше всего, чтобы кто-то копался во мне и разбирался: что и почему. Ты ещё отправь меня в КГБ. Чтобы там надо мной начали эксперименты ставить.

— Да ты что… Нет. Я для себя…

— А для себя, ты лишь определись — ты мне друг или кто?

— Друг.

— А Натан — наш друг?

— Да…

— А разве у друзей нужно спрашивать, почему и как друг помог другу? Это уже не дружба получается. Ты же, когда помогал мне, ты не спрашивал, почему у девочки рука прострелена из пистолета. Ты сначала всё сделал, а потом уже поинтересовался, что случилось…

— Ну да…

— А зачем тогда сейчас спрашиваешь, почему и как я помогла нашему другу избавиться от шрамов на лице?

— Но я не понимаю.

— И я не понимаю…

— Но ты это сделала. Прямо у меня на глазах.

— Не. Не на глазах. Всего лишь на лице у Натана.

— Хватит ёрничать!

— Тогда не задавай мне вопросов, ответы на которые я сама не знаю.

— Инга! Я как доктор хочу разобраться.

— Лучше как доктор, помоги мне разобраться хоть немного в медицине. Тогда может я и смогу тебе, хоть что-то ответить. А пока я просто не понимаю, что делаю, и почему у меня получается. Я не знаю. Поверь мне!

— Я тебе верю. Но не могу поверить даже своим глазам.

Закипел чайник и прервал нашу беседу. Я пил сладкий чай и наслаждался.

— Слушай, доктор! А подскажи мне, как лучше сделать так, чтобы следов от шрамов вообще не было видно?

— Говорят, что помогает загар. Только не слишком сильный. Но дозы ультрафиолета полезны.

— То есть ты намекаешь, что надо на юга смотаться? Позагорать и отдохнуть? Я не против. Я только «за».

— Но у меня работа…

— Возьми отпуск! Дай денег там, кому надо. Давай съездим на море! Я никогда на море не была. А у меня такое ощущение, что в этом году в середине лета у нас на курортах начнётся что-то нехорошее. И вторая половина лета для отдыха на Чёрном море не подойдёт.

— Что такого может произойти на курортах Чёрного моря? Плохая погода? Дожди?

— Эпидемия холеры…

Глава пятая

— Что за ерунда? Холера? У нас в СССР? Не может быть. После Гражданской войны эпидемия закончилась. У нас такая медицина в стране, что такой эпидемии быть не может. Это раньше…

Валим ненадолго замолчал, что-то обдумывая. А потом вдруг внезапно спросил:

— Что? Правда холера?

— Правда.

— Но как? Откуда ты можешь знать?

— Не знаю. Просто знаю и всё.

— Кстати. Я тут ещё кое-что подумала. Тебе с Натаном действительно лучше всего провести весь июнь и начало июля не в Москве. Но ни в коем случае не в Питере?

— В Ленинграде?

— Ну да…

— А почему?

— Понимаешь… Люди вашей национальности…

— Ты что-то имеешь против евреев?

— Я — нет. А вот комитет…

— Да. Они нас не очень-то любят…

— А после пятнадцатого июня очень будут не любить.

— А что будет пятнадцатого июня?

— Тебе это обязательно надо сейчас знать? Ты сможешь потом узнать из газет. Ну или из «вражьих голосов» по радио.

— А ты уже знаешь?

— Знаю.

— И что там будет?

— Если ты обещаешь, что никому ничего не скажешь…

— Даже Натану?

— Даже Натану.

— Обещаю!

— Слово?

— Да!

— Ну, как знаешь. Я конечно расскажу тебе всё, что сама знаю. Но тебе потом жить с этим знанием, и с осознанием того, что ты ничего не сможешь сделать, чтобы это предотвратить…

— И у тебя много таких знаний?

— Зря иронизируешь. Я каждый день переживаю, что не могу ничего сделать для того, чтобы спасти людей, заранее зная, что они погибнут.

— И много погибнет?

— Много. Вот, например, в это воскресенье, тридцать первого мая, в Перу произойдёт землетрясение…

— Так далеко…

— Его потом назовут Великое Перуанское землетрясение. Магнитуда основного толчка примерно восемь баллов по шкале Рихтера. В департаменте Анкаш погибнет до семидесяти пяти тысяч человек. Город Юнгай полностью будет разрушен. В самом городе погибнет более двадцати пяти тысяч человек. Всё случится примерно в пятнадцать часов по местному времени.

— Инга! Ты что такое говоришь? Это действительно произойдёт?

— Да.

— Но надо же…

— Что? Позвонить в министерство иностранных дел и сказать им: Я знаю, что тогда-то и там-то будет землетрясение!

— Ну… да…

— Во-первых: тебе не поверят. Примут за психа или за провокатора.

— Но потом…

— А потом, когда всё произойдёт, тебя закроют в подвале на Лубянке и будут пытать на предмет источника твоих знаний. Ты выдашь меня. И пытать уже будут меня.

— Я не выдам.

— Выдашь. Нет таких людей, которые молчат под пытками. Просто не все умеют правильно спрашивать…

— А ты умеешь?

— Умею…

Вадим замолчал, но потом, как бы вспомнив, спросил:

— А что будет пятнадцатого июня?

— Группа примерно в двенадцать человек, в аэропорту у города Приозёрска недалеко от Ленинграда, попытаются захватить самолёт, чтобы вылететь в Швецию. Большая часть из них — евреи. Их всех арестуют. Двоих потом расстреляют, а остальных надолго посадят. А ко всем евреям СССР после этого будут относиться как к потенциальным идеологическим врагам.

— Надо их предупредить…

— КГБ уже с апреля в курсе подготовки угона. И этих людей уже предупреждали об этом. Они не стали менять свои планы. Готовились стать мучениками во имя идеи. Но всего лишь навредили и себе и другим. Ничего уже не исправить.

— А зачем нам лучше быть подальше?… Ясно. Сам догадался. Чтобы потом не могли привязать к ним…

Киваю в ответ.

— А про холеру?

— Начиная с середины июля и почти до октября, эпидемия прокатится по всему черноморскому побережью и не только. Первый случай в Батуми, потом Одесса, Керчь, Новороссийск… Особенно в Астрахани будет много заболевших и умерших. В десять раз больше чем во всех остальных местах.

— Но надо…

— Что, Вадим? Что ты можешь сделать? Очаги заражения будут в разных местах. Я не знаю подробностей, я знаю последствия. И опять же… Как ты сможешь это предотвратить? Предупредить? Но кто тебе поверит? Ты же мне не поверил сначала.

— Ну да… Ты права. Но хотя бы родственников Натана, ну то есть его жены предупредить.

— А они скажут соседям, а те своим родственникам. Вадим — это же Одесса. Там в одном углу чихнёшь, в другом скажут: «Будь здоров!». В конце концов, об этом снова узнают большие дяди из Комитета глубинного бурения и придут к нам с вопросами…

— Как ты интересно сказала… Комитет глубинного бурения… Не слышал такого.

— Ну да, а в США говорят Кей Джи Би.

— Не буду спрашивать о том, откуда ты это знаешь…

— И не надо.

— …

— Ну так что… Возьмёшь отпуск? Съездим на море?

— Надо подумать…

— Думай!

Последнее слово я всегда стараюсь оставить за собой.

Натан проснулся только утром. Мы об этом узнали по его удивлённому возгласу из ванной. Видимо он, умываясь, взглянул в зеркало. Сначала не сообразил, но потом вспомнил, что у него на носу и над глазом должны быть свежие шрамы от бритвы. А теперь там торчали только нитки, а шрамов не было. Он стал щупать себя за лицо в поисках ран, но не нашёл. Всё это он сопровождал немного нецензурными выражениями удивления.

— А ещё культурный человек… с виду… — прокомментировал проснувшийся доктор.

— Надо было ему вчера ещё и швы снять. — добавил я.

— Не хотелось будить его.

— А он бы и не проснулся. Он так вчера устал, что видишь, спал до утра без задних ног.

— А он-то с чего устал. Работали мы с ним вместе.

— От лечения. Ты думаешь, это я ему шрамы лечила? Не-а. Это он сам. Я просто дала нужную установку его организму. А потом слегка подпитывала своей энергией. А раны залечивал его собственный организм. Только ты ему не говори.

— Ладно. Не скажу. А меня сможешь научить?

— Чему?

— Вот так вот лечить.

— Нет. Не смогу. Я же сама не знаю механизм всего этого. Честное слово!

— Но почему у тебя получается?

— Наверное, это награда… — я показал пальцем наверх. — За мои мучения и страдания.

— Я всё равно не верю.

— Это твоё право. Никто тебя не заставит верить, если ты сам не хочешь поверить в это. Тебя отягощают знания. Вот покажи я такой фокус человеку из раннего средневековья, он сразу поверит, что я колдунья.

— Ага. И тебя сожгут на костре.

— Но поверят же…

Натан вернулся в комнату и вопросительно посмотрел на меня. В его взгляде читалась какая-то невысказанная мысль.

Я надул губы и голосом обиженного ребёнка произнёс:

— Натан! Не смотри на меня так, пожалуйста. Я больше так не буду!

Вадим расхохотался, глядя на мои гримасы. Натан какое-то время давил в себе смех, но тоже рассмеялся. Я улыбался. Это просто обычное такое счастье, когда друзьям весело.

— Что ты со мной сделала? — Наконец смог произнести своё вопрос музыкант.

— А что не так? — поинтересовался я. — Надо было ещё и ринопластику тебе сделать?

Левин смотрел на меня непонимающе.

— Ринопластика это коррекция носа. Такая пластическая операция. Очень дорогое и мучительное удовольствие. — перевёл ветеринар медицинский термин на доступный русский язык.

— Инга! — настойчиво продолжил Натан, — Что ты сделала?

— Помогла тебе стать прежним. Я чувствовала свою вину, за то, что с тобой произошло.

— А твоя вина-то в чём?

— Я плохо связала того злодея. У меня тогда с правой рукой были проблемы.

— Но ты умудрилась одной левой обезвредить налётчика, а потом ещё и связать его.

— Вот… Плохо связала. И из-за этого он изрезал бритвой лицо моему другу. Я переживала. Моя вина грызла меня. Я решила исправить то, что произошло из-за меня. Вот и помогла тебе вылечиться.

— Давай ты не будешь передёргивать… То что ты сделала — это невозможно. Так не может быть, если ты, конечно, не бог.

— Давай оставим эти разговоры! Что вы заладили: Бог! Бог? Про какого бога вы всё время спрашиваете? Никто его никогда не видел и никто никогда не слышал его голоса. Но в него почему-то верят люди. Верят слепо, а порою и неистово. А ещё эти слепо верующие люди, пытаются убедить всех и вся, что верят в него. Но чем больше они пытаются убедить в этом меня, тем мне становится больше ясно, что они лишь пытаются побороть демонов, раздирающих их изнутри. Ведь демоны и созданы для того, чтобы подготовить почву, из которой взрастает слепая вера в неизведанное чудо. А надо ли богу, чтобы в него слепо верили, как в чудо? Конечно, если есть он на самом деле…

— Ты так говоришь о боге, как говорят о равных себе. Может ты и есть бог или его посланник?

— Натан! Не смеши меня! Какой я бог? «Я не волшебник. Я только учусь…» — не постеснялся я использовать известную фразу из фильма «Золушка».

Вадим слушал нас с интересом, но не вмешивался. На лице его таилась задумчивая улыбка. Но вот он решился, и обращаясь к Натану, предложил:

— Толя! Давай я из тебя нитки выдерну. Они уже не нужны на твоём лице. И кстати, у тебя почему то изменилась дикция. Твоё знаменитое «Р» уже не звучит так смешно, как раньше.

Натан запнулся. А потом махнул рукой:

— Да. Странно. Я стал по-другому разговаривать. Я даже сам не узнаю свою речь. Р-р-р-р…

— Не рычи! — поддел друга доктор. — Нитки-то из тебя выдёргивать?

— Да. Давай! — казалось, он был расстроен и даже слегка напуган. — Делайте, что хотите! Я ничего не понимаю.

— Ты — не один. — присоединился к нему я. — Мы с Вадимом тоже ничего не понимаем.

Ветеринар взял маленькие ножницы, подрезал узелки и за секунду избавил лицо больного от лишних украшений.

Глава шестая

Я решил не откладывать надолго наметившиеся планы, и пока они там развлекались с нитками, завёл новую для Натана тему:

— Мы тут решили, что для реабилитации больных и раненых, нам надо съездить на юг и отдохнуть на море месяц, другой…

— Кто это мы? — поинтересовался доктор.

— Ну, мы же с тобой уже договорились…

— Не было такого…

— Чего не было?

— Что-то я не припомню, что мы УЖЕ договорились.

— А ты, что? Против?

— Да, нет, в общем-то.

— Вот и ладненько. — А ты, Натан?

— Я не знаю. Но я и не против.

— А ты знай, что ты мне очень нужен. И без тебя я одна не смогу поехать. Мне снова придётся воспользоваться документами Маши. Со стороны это будет выглядеть очень даже нормально. Отец с дочерью, вместе с другом семьи — едут отдыхать на море.

— Ты всё время напоминаешь мне о больном.

— Успокойся! Ты уже отомстил за дочку и за жену. Они тобою гордятся. Не всякий отец и муж на такое способен.

Вадим положил руку на плечо друга и поддержал меня:

— Она права, Толя. Твоя жизнь не только продолжается. Она выходит на другой уровень. И моя жизнь тоже. Мы сами не знаем, с чем мы соприкоснулись. Это что-то новое, нереальное. И в то же время вокруг нас по-прежнему та же самая жизнь, те же люди со своими повседневными заботами и делами. Но мы-то уже другие. Я думаю, что нам надо поехать вместе с Ингой. Помнишь, что она говорила? Что это не она сама выбирает направление, а что-то или кто-то подсказывает ей, куда идти.

— Я помню… Я с вами. Когда едем?

— Ну, ребята. Нам надо подготовиться. Вадиму взять отпуск, а тебе тоже следовало бы разобраться со своим статусом на работе. у нас в стране к тунеядцам плохо относятся. Ну а мне надо устроить шопинг.

— Что? — практически в один голос спросили меня друзья.

— Шопинг — это от английского shop — магазин, если по-нашему. Ну, скажите, в чём девочка будет загорать и купаться на море? В мальчиковых трусах? Это же неприлично.

— До этого ты предпочитала именно мужскую одежду.

— Так было надо. Так было удобнее. Теперь всё иначе. Мне нужен нормальный купальник.

— А твои шрамы? — Натан проспал демонстрацию моих излеченных шрамов доктору и был не в курсе…

— Их больше нет.

— Не может быть.

— Что? Мне опять раздеваться? Мужчины… Это уже становится немного неприличным. Но если вам так интересно… — я стал расстёгивать пуговицы на рубашке…

— Нет не надо. — одёрнул меня Вадим. — Толя! Я всё подробно уже рассмотрел. Она вылечила свои шрамы. У неё нет больше их, ни на руке, ни на животе, ни на спине. Чистая кожа… Чуть просматриваются светлые полоски. Но немного ультрафиолета, и это пройдёт без следа. Да и тебе поездка на море пойдёт на пользу.

— Я не против. Вы меня убедили. Сегодня и начнём.

— Мне надо на работу съездить. — сообщил Вадим. — Инга, а сколько денег дать начальству. Она женщина серьёзная.

— Не так много, рублей пятьдесят. Ещё скажи ей, что если она нигде не будет отмечать, что тебя не было на работе, то и зарплату твою сможет забрать себе, а ты потом всё подпишешь в ведомости.

— Я попробую.

— Возьми деньги! Кстати, а куда ты убрал то, что вывезли с квартиры Натана?

— На антресоли.

— Доставай! Надо разобраться кое с чем.

И уже обращаясь к музыканту:

— Натан! Ты не хочешь помочь?

— А что я должен делать?

— Вот посмотри! — я достал портфель с уголовными делами. — Здесь дела по нескольким нераскрытым преступлениям. Всё как под копирку. Вламывались в квартиры, грабили, убивали. Там в каждом деле есть список похищенных ценностей. И даже рисунки особо приметных украшений. У нас есть куча украшений из золота. Надо разобраться. Если найдутся похожие на те, что там указаны в делах, я предлагаю вернуть их потерпевшим, тем, кто остался в живых. Вдруг там будут те ценности, которые им дороги не только из-за их стоимости, а просто как память о родственниках. Я думаю, что так будет правильно.

— Ты права! Это хорошее дело!

Вадим укатил на работу. А мы занялись делом.

Так забавно был со стороны наблюдать, как Натан разбирается с золотыми изделиями. Он их раскладывал. Рассматривал, перекладывал с места на место. Листал уголовные дела. Снова перекладывал из кучки в кучку. Казалось, что большой ребёнок забавляется с цветными стекляшками и блестящими безделушками.

Неожиданно, он застыл, держа в руках кулон с камнем, на довольно толстой золотой цепочке. Из его глаз как крупные горошины по лицу прокатились две слезы… Только две слезинки… И всё… Он убрал кулон с цепочкой в карман, а сам продолжил перебирать цацки…

Об этом я не подумал. Хотел его отвлечь от грустных мыслей. А сам… Толкнул его снова в пучину горьких воспоминаний.

Ладно. Он мужчина крепкий. Должен справиться.

А тем временем я тоже не скучал. Стал «играть в фантики». Разбирал деньги и другие бумаги. Облигации, облигации… А это что за… Сертификаты Внешпосылорга… Синие полоски, жёлтые полоски… О, а эти без полосок. Тут на некоторых и печати стоят… Ага. Ясно. На сертификатах с копейками печати не ставят. А на рублёвых синеют оттиски. Прочитать трудно. Некоторые смазаны и плохо читаются. Но… Буквы всё-таки проглядывают. На одной удалось прочитать: «… денежных документов» на другой: «СоюзГосЦирк», а ещё на одной: «Министерство Культуры СССР».

Значит… Значит, это тоже из квартир, где жили цирковые артисты. Угу… Чеков приличная сумма. На машину не хватит, но всем приодеться в самый раз.

Есть и по двести пятьдесят рублей и с копеечными номиналами. Но больше всего по двадцать и по десять рублей. На некоторых печати, не имеющие отношения к цирку. Но это ерунда. Я помню немного эту систему. Главное уверенно себя вести на входе. И иметь хоть что-то из документов, которые могут объяснить нахождение сертификатов в твоих руках.

— Натан! У тебя есть документы, доказывающие, что ты работаешь в цирке?

— Ну… У меня есть пропуск в цирк… Что ещё? Больше ничего. Загранпаспорт был, но я его сдал, когда вернулись с гастролей.

— Ты был на гастролях за границей?

— Да, какая заграница? Один раз в Болгарии на фестивале цирков и всё.

— То есть ты знаешь, как «пользоваться» магазином «Берёзка»?

— Ходили с женой. Но у меня тогда было всего ничего. Она купила косметику, а Машке жевачки взяли на сдачу…

— Купишь мне тоже. Я люблю фруктовую. С ментолом не очень…

А сертификаты?

— Да вот тут есть немного…

— Ничего себе немного. Да тут… Но вот эти с жёлтой полосой… Я не был в таких странах. А без полосы…

— А если был? Кто будет проверять. Цирк же ездит и в Индию, и в Бельгию с Австрией.

— Ну… да…

— У тебя есть во что одеться поприличнее. Чтобы сразу было видно, что ты не простой советский человек.

— Но я именно и есть — простой советский человек.

— Это исправимо.

— Но…

— И не спорь со мной. Помоги лучше мне тоже найти что-нибудь из одежды для девочек. Желательно тоже не советское.

— …

— А ещё мне снова надо в парикмахерскую. Подстричься и покраситься.

— Но у тебя и так короткие волосы.

— А будут ещё короче.

— С тобой невозможно спорить.

— И не надо. Ты там разобрался с цацками?

— С чем?

— С ювелирными украшениями…

— Да. Нашлось многое, но не всё. В некоторых вещицах я сомневаюсь. Всё-таки рисунки у следователей так себе, и описание украшений слишком уж скупое и убогое.

— Когда будем возвращать? Сейчас? Или когда вернёмся с юга?

— А ты как считаешь?

— Я думаю, что лучше после возвращения. А на время поездки, все лишние деньги и ценности надо бы спрятать получше. Лучше всего закопать. Так как нет уверенности в том, что в ваши квартиры во время нашего отсутствия никто не заберётся. Это практикуется во всех странах во все времена. Если долго нет хозяев — дом доступен без присмотра.

— Но я тут уже много чего разложил по делам.

— Сделай пакетики из бумаги. Потом всё равно придётся всё перебирать.

— Зачем?

— Протирать. Стирать твои и мои отпечатки с предметов. Даже на таких маленьких предметах, как камень в ювелирном украшении можно найти и снять отпечаток пальца или его фрагмент. Нам этого не надо. Вдруг кто-то из потерпевших потащит то, что им вернули опять в милицию.

— Но зачем?

— А кто их знает… Люди порою такие непредсказуемые.

— На да…

— Слушай! А что ты думаешь насчёт обеда?

— Сейчас?

— Нет, конечно. Но готовить то его надо.

— Ты вчера такой обед сотворила. Это было чудесно.

— Сегодня тоже могу расстараться, но надо снова идти за продуктами. А на будущее, надо чтобы в квартире был холодильник. Когда будет где хранить запасы, готовить вам обеды мне будет легче.

— Пошли в магазин тогда.

— Бери с собой побольше всякой тары. Авоську там… сумку. А я возьму рюкзак.

Мне пришлось подождать, пока Натан соберётся. Ну то есть уберётся. Ему ведь пришлось изобретать кульки из газетной бумаги, а потом снова всё прятать на антресоли.

Но всякой работе приходит конец, и через некоторое время мы уже шагали по лестнице на выход из подъезда.

— Натан! Давай пока мы налегке в парикмахерскую забежим. Мне только спросить. Смогут ли они сделать то, что я хочу.

Ох, уж эти наивные советские мужчины. Моё «только спросить», вылилось в полтора часа сидения в парикмахерской.

После долгого препирания в женском зале, меня отправили стричься в мужской.

Там я сумел донести до мастера свои хотелки, и в принципе, получил желаемое. А после я вернулся в женский зал и меня там покрасили хной в рыжесть.

Да, получилась именно жесть.

В зеркале я увидел, что реально похож на британскую актрису из будущего. Маленькой ещё она сыграла Гермиону в «Гарри Поттере». Угу. Эмма Уотсон. Или Ватсон. Мне всё равно.

А потом эта девочка подросла и постриглась покороче.

Смотрю в зеркало.

А что, похож…

Глава седьмая

А наш музыкант оказался умнее, чем я думал. Он не стал сидеть и ждать меня у парикмахерской. Видимо опыт семейной жизни даёт себя знать.

Он просто пробежался по соседним магазинам. Даже умудрился купить мяса. Правда это была говядина с косточкой, которая больше годилась на суп. Ну и ладно. Осталось только по дороге домой придумать, что за суп сварить.

По дороге попалась палатка с мороженым. Кажется, в эти времена именно там продавалось нечто, что в будущем там уже не додумались бы продавать. Замороженный шпинат в брикетах. Есть! Отлично. Сегодня у нас будут зелёные щи со шпинатом. пару морковок взял в соседнем овощном.

Вот ведь времена. Бакалея в одном магазине, овощи в другом, хлеб в третьем… Эх, сейчас бы Ашан какой рядом с домом. Мечты, мечты…

Придя домой сразу поставил варить бульон. А за это время я успею и картошку с морковкой почистить. А лук ещё и пожарить с тёртой на крупной тёрке морковкой. Шпинат уже стал оттаивать. Да… Холодильник. Вот вернёмся с юга… Не забыть бы…

Бульон варился долго. Я уже успел заскучать. Хотя пришлось первое время стоять над ним и пену снимать. Но всё кончается и плохое, и хорошее, и долгое ожидание. Вынув мясо из готового бульона, я отделил мясо от кости и нарезал помельче. Закинул опять обратно. туда же пошла нарезанная соломкой картошка.

Через некоторое время закинул туда и поджаренный лучок с морковкой. А потом уже и шпинат в дело пошёл. Сметанки не хватает. Ещё яичек куриных парочку отварить и половинку в тарелку запустить, как кораблик в зелёное море.

Но вернувшийся Вадим, и уже изголодавшийся от вкусных запахов с кухни Натан, ели мой супчик и хвалили.

Я не против.

Хвалите меня, хвалите!

Но супчик и правда получился объеденье.

После привычного уже позднего обеда пришло состояние приятной сытости и ленивой расслабленности…

— Ну, что, джентльмены! Поедем завтра в «Берёзку»?

Вадим, недоуменно поднял на меня глаза:

— Деточка! Там за рубли не продают.

Отвечаю ему в том же духе:

— Дяденька! А у меня тут сертификатиков немного нашлось. На машинку с колёсиками не хватит, но накупить одежды на нас троих вполне. Вы же не поедете со мной на юг, в таком неприличном виде?

— А почему это у меня вид неприличный? — Вадим даже немного обиделся вроде бы. Или это только с виду?

— А я утром видела тебя в плавках, так вот. У тебя они уже протёрлись на коленках, и дырка на попе…

— Всё! Хватит! Ты права. Приличные плавки мне не помешают.

— И не только плавки. В шортах на юге ещё не принято мужчинам ходить где попало. Так что понадобятся брюки поприличнее, но из более тонкого материала, чем ваши шерстяные.

— А нас туда пустят? — Вадим всё сомневался в возможности простого советского человека посещать, и не дай бог, отовариваться в настоящем, почти что валютном магазине «Берёзка».

— Не переживай! — цирковой музыкант с видом знатока свысока посмотрел на друга, — Я уже бывал там. Всё нормально будет.

— Натан! Ты немного ошибся. — поправил его я, — Ты там не «бывал», ты там «был» и всего лишь один раз.

— Можно подумать ты там каждый день себе конфеты покупала? — иронично переспросил он меня.

— Не конфеты, а жевачку. — не подтверждая, и не опровергая его слова, я подбросила немного свежих дров на костёр его недопонимания. — И не каждый день.

Снова эти двое смотрят на меня. И снова в их глазах сложные переплетения сомнения и недоверия.

— Ребята! Расслабьтесь! А то у вас на лицах видно, как мысли бегают внутри. Особенно у тебя Вадим.

— А почему это у меня особенно видно?

— Потому что у тебя лицо больше! — поймал мою шутку Натан и подколол друга. — У тебя лицо заканчивается не на лбу, а на затылке.

— Вот сейчас обидно было. — похоже у доктора это был довольно больной вопрос.

Ну, ещё бы, тридцать три года, а лысина уже съела три четверти волосяного покрова головы.

— Вадик! Тебя это беспокоит? Хочешь об этом поговорить? — тоном опытного психотерапевта, начинаю слегка троллить слишком рано облысевшего ветеринара.

— Да, Инга. Тебе это не понять. Ты вон взяла и постриглась так коротко, как даже мальчики сейчас не стригутся. И тебе это очень даже идёт…

— Спасибо!

— А я оберегаю на голове, каждый волосок. Потому что ещё не старый, но уже лысый. А это плохо складывается на общении с девушками.

Видно было, что тема для него реально больная. Натан, хоть был и старше на год, но имел на голове шикарную гриву со слегка седыми висками… Кстати, его тоже надо бы постричь поприличнее. А Вадим…

— Инга! Приём!

— Да, здесь я. Здесь…

— А ты можешь…

— Я поняла. Могу попробовать, но результат не обещаю.

— Но ты, хотя бы попробуй. В будущем такие операции делают. Пересаживают волосяные луковицы с того места, где они ещё есть, в то место, где их уже нет…

— А мне-то зачем эти подробности?

— Ну, ты же говорила, что тебе не хватает знаний по медицине.

— То, что ты мне сказал сейчас — это не медицинские знания, а всего лишь слова человека, который что-то где-то слышал.

— Хоть что-то… Вон когда ты лечила картавость у Натана, ты как действовала?

— Я обратилась к его организму с призывом это исправить.

— Вот. Сможешь внушить голове Вадима, что ей так холодно и неплохо бы снова шерстью обрасти?

— Если я так сделаю, то он в барашка превратится.

— Он и так был кудрявый раньше. Видишь, у него остатки волос на голове кучерявятся? Значит, и на макушке будут такие же кудрявые. Интересно, с твоей помощью, как быстро у него волосы отрастут? Раны ведь быстро заживают, прямо на глазах…

— Я попробую. Но снова повторюсь: Не обещаю, что всё получится так, как ты думаешь. Сейчас я соберусь. Ты пока его подготовь, а потом я снова тебя подвину.

— Без проблем…

— Вадим! Выслушай меня! — стараюсь предать голосу максимум серьёзности, хотя иногда пробивает на хи-хи. — Ты хочешь, чтобы снова на твоей голове были волосы, как в молодости?

— Ты смеёшься? Хочу, конечно, но увы…

— У тебя есть фотография, где ты молодой и с волосами?

— Можно поискать, у меня и на паспортной фотографии они ещё есть, но она маленькая.

— Показывай!

Он достал паспорт. Фотка была маленькая, но лысины на неё ещё не было.

— Тогда у меня только на затылке стала проявляться плешь. И на фото это не было заметно.

— А побольше есть фото?

Нашлось фото и побольше. Как в песне у Аллегровой «Фотография девять на двенадцать». Кудрявый молодой человек с серьёзным взглядом.

— Инга! Такой образец пойдёт?

— Вполне. Ещё бы вид сзади иметь.

— Так не фотографируют даже в тюрьме. Там только фас и профиль.

За неимением гербовой придётся снова рисовать на туалетной. В первый раз, что ли? Нам не привыкать.

— Вадим! Садись на диван и расслабься!

— Что? Опять чудеса будешь творить?

— Во-первых: Я только постараюсь. А во-вторых: Ты что, против?

— Я не против. Просто думаю, что на этот раз у тебя ничего не получится.

— А вот теперь послушай меня! Натан верил, что я ему помогу. И у нас всё получилось. Я не знаю, получилось бы у меня помочь ему, если бы он не хотел вылечиться. Так что или ты мне помогаешь своим желанием, либо будешь и дальше переживать по поводу своего облысения. Ну, как? Будешь мне помогать?

— Буду! — настойчивость в его глазах могла прожечь дырку в стене. Но капельки недоверия всё ещё были видны мне. Пора начинать…

— Инга! Начинай!

Меня снова отодвигают вглубь на место стороннего наблюдателя, а голос Инги зазвучал уверенно и властно:

— Садись! Устраивайся поудобнее! Вот так. Расслабься! Закрой глаза! Слушай меня! Слушай внимательно! Отвечай только «да» или «нет». Ты меня понял?

— Да!

— Ты хочешь, чтобы у тебя на голове снова были волосы, как в молодости?

— Да! — голос дрогнул, но это уже не важно.

— Ты веришь мне?

— Да! — на этот раз голос был твёрже.

— Слушай только меня! Вспоминай, что было в молодости! Что тебя радовало… Что тебя беспокоило… О чём ты мечтал…

На лице подопытного Вадика появилась лёгкая улыбка. Видимо вспомнил что-то хорошее…

— Тебе хорошо?

— Да…

— А сейчас тебе надо поспать. У тебя был трудный день. Ты устал! Ты уже засыпаешь… Спи!

Ничего не изменилось. Но я видел, что доктор реально провалился в сон. Руки Инги приблизились к его вискам.

Снова зелёные волны с лёгкими искрами стали вырываться из её пальцев. А потом руки стали совершать круговые движения вокруг его головы. Казалось, что она моет ему голову, не хватало только пены. Но вот и пена появилась.

Нет. Не пена. Это лёгкий пушок на месте гладкой кожи. Такие волосы обычно бывают у младенцев. Легкие как пух и мягкие, как тот же пух. И этот пух под пальцами целительницы кружился. Темнел и увеличивался в размерах.

Я вдруг перестал видеть. Инга закрыла глаза. Наверное ей было тяжело. Я чувствовал это напряжение всем телом. Хотя самого тела я в этот момент не чувствовал.

Вдруг стало светло. Даже сквозь прикрытые веки этот свет слепил глаза… Голову пронзила внезапная боль, насквозь, от затылка к глазам.

Вспышка!

И я чувствую, что теряю сознание.

Инга теряет сознание.

Мы теряем сознание.

Пытаюсь перехватить управление телом. Не удаётся. Последнее, что я чувствую это то, что мы падаем со стула, на котором сидели, прямо на пол.

Удар всем телом об пол…

Тьма!

Глава восьмая

Чё так мокро?

Бр-р-р. Лицо мокрое, всё в воде. Одежда на мне мокрая. Кто-то льёт на меня воду.

— Натан перестань! Хватит уже…

Я открываю глаза. Охренеть… Это что такое за чудовище надо мною склонилось?

Бонни М какой-то… Только…

Только не негр, а… Вадим.

Твою же маму… Богу в душу…

— Вадик! Что у тебя на голове?

— А ты сама попробуй, догадайся с трёх раз? Опять как всегда будешь говорить: Я больше не буду! Я больше не буду…

— Не… Так я больше не буду. Кажется, что я слегка перестаралась…

— Ни хрена себе слегка?… Перестаралась она… Ага. Уже с полчаса в отключке валяешься. Слава богу, Натан догадался и меня разбудил. Я уже и нашатыря тебе давал нюхать, и водой поливал…

— Я чуть не захлебнулась… Вон вся мокрая лежу, как в детстве…

— Ну а теперь смотри, полюбуйся, что ты со мной наделала! Куда мне теперь с такой шевелюрой идти?

— В парикмахерскую, конечно… И Натана с собой прихвати. А то мне с вами скоро стыдно будет на улицу выходить. Заросшие оба, как папуасы. Особенно ты, Вадик. Та-акой смешной…

— Ты ещё и издеваешься, мелочь пузатая?

— Ну во-первых… Не такая уж и мелочь… А во-вторых… Не такая уж и пузатая… Сам дурак! Связался с ведьмой, теперь не жалуйся, что рожки на лбу выросли…

— Где? — Вадим стал судорожно ощупывать свой лоб, а Натан даже упал на диван и бился от смеха, держась за живот.

— Несносный ребёнок! — возмущённо проговорил ветеринар.

— Не благодари! — отмахнулся я.

Вадим потрогал рукой свою вновь обретённую шевелюру и проникновенно сказал:

— Спасибо тебе, девочка! Я до конца не верил в то, что так всё будет. Думал, что ты…

— Не стоит… Вадик, понимаешь, я сама не верила, что у меня всё получится. Поэтому, наверное, и переусердствовала так. Но теперь тебе надо срочно постричься. С таким афро на голове…

— С чем?

— Такой кудрявый шарик на голове называется афро. Так негры в Америке носят. Скоро такая причёска очень модной станет. Очереди будут стоять в парикмахерскую, чтобы сделать такую химическую завивку. Но, чуть попозже… Вот, когда в конце этого года арестуют Анжелу Дэвис в Америке, и весь мир увидит эту причёску. Вот тут все как с ума сойдут оптом и в розницу. Не поверишь, весь Советский союз в едином порыве будет скандировать: «Свободу Анжеле Дэвис!», а пионеры будут писать ей письма в тюрьму.

— Серьёзно что ли?

— Серьёзней некуда. Сам потом увидишь. А нам надо теперь серьёзно подумать, в чём завтра идти в «Берёзку»? Одеты мы должны быть так, как будто периодически посещаем этот магазин. А пока что мы все трое выглядим, как голимые нищеброды…

— Нет такого слова в русском языке. Что это вообще за слово такое? Нищеброды…

— Скоро будет и такое слово, и много других разных. Не о том думаешь, доктор. Давай сейчас ты подберёшь себе одежду поприличнее… Что-нибудь импортное найдётся?

— Поищем.

— А мы с Натаном поедем к нему на квартиру, и там переоденемся. Завтра за тобой заезжаем с утра, и сразу в парикмахерскую. Хотя, нет… Давай сделаем так… Ты, Вадим сам с утра сходишь, где-нибудь здесь поблизости от дома. А мы там, возле дома Натана. А то будет как-то слишком приметно, когда одна девочка приведёт стричься двух дяденек…

На этом и разбежались в этот день. Мы к себе поехали, а Вадика оставили дома, собираться…

Вернувшись, я перерыл все женские вещи в доме у Натана. Видел, конечно, что у хозяина квартиры всё это вызывает горечь и грусть… Он сидел на стуле и делал вид, что смотрит телевизор, но это его мало отвлекало. Боковым зрением, а может даже нейронами спинного мозга он следил за моими примерками. И извлечение мною какой-либо очередной вещицы, снова кидало его в пучину воспоминаний. Но что мне делать? Я подошёл к Натану со спины и положил ему руки на плечи.

— Прости меня, пожалуйста! Но мне сейчас нужны их вещи. Завтра я куплю себе что-то новое, и ты не будешь больше так переживать…

— Это ты меня прости, девочка! Я просто каждый раз вспоминаю…

— Я тебя понимаю. Очень понимаю… Но и ты меня пойми. Жизнь — такая штука… Она состоит не только из одних потерь. Ты ведь уже сделал всё, что мог, чтобы наказать обидчиков. А теперь надо всего лишь просто жить. Жить на зависть всем вокруг. И чтобы твоим девочкам было хорошо, ты должен продолжать жить и радоваться жизни.

— Но они… Они как будто всегда рядом со мной…

— Ты их помнишь, ты их любишь, и они это ценят. Если же ты не хочешь жить, то вот, возьми наган, пойди на кладбище и застрелись на их могиле! Кому-то легче от этого станет? Тебе станет легче? А им? А мне?

— Я этого никогда не сделаю.

— Ну, тогда и не страдай так напоказ. Я знаю про твоё горе. Вадим знает про твоё горе. Но горевать вечно — это же не выход из положения. Ты загонишь себя в самый тайный уголок своей души, как загонял до встречи со мной. Укроешься там в плащи своей печали, и зачахнешь от горя и тоски. Умрёшь от неизвестной болезни в расцвете лет. Тебе этого хочется?

— Нет.

— Ну тогда и хватит об этом. Мне очень жаль… Но тебе придётся немного потерпеть. Ты будешь видеть как я одеваюсь в одежду твоей дочери. Тебе придётся называть меня Машей и относиться ко мне как к своей дочери. Ведь если мы сейчас поедем куда-то вместе, то я могу быть только твоей дочерью. По крайней мере, на время нашей поездки. Ты сможешь потерпеть какое-то время?

— Смогу! Хотя мне это будет больно. Но я смогу…

— Натан! Ты слишком эгоистичен в своём горе. У меня ведь тоже есть о чём горевать, но я ведь держусь. Я не знаю, что будет завтра… Я не знаю, что будет дальше, но я держусь. И держаться буду до конца.

Наконец-то я подобрал себе вполне приличный гардеробчик для похода по валютным магазинам. Сложнее всего было с обувью. Машины туфли мне были немного малы, а обувь Миры немного великовата. Хорошо ещё, что нашлись капроновые подследники для туфель. Дефицит, однако. Кое-как поколдовав над взрослыми туфлями, я всё же смог, подложив в носок каждой туфли по носовому платку, надеть так, чтобы они мне были как раз в пору. Хватит дойти от машины до магазина. А там, я надёюсь, смогу купить себе обувь по размеру. Хотя эти красные туфли мне очень понравились.

Кофту я себе выбрал импортную, белую… Больше похожа на батник, но весь такой белый из блестящей синтетики. Подойдёт и под юбку и под брюки…

— Это Маша надевала, на концерт…

— А с какой юбкой она это носила?

— С чёрной. Только она ей мала уже стала…

Да, под такие красивые красные туфли, чёрная юбка смотреться не будет. Или будет…

— Туфли дорогие, итальянские. Мира их купила у подруги года три назад. Помню, что стоили они тогда бешенные деньги. Но ей они очень понравились…

— Они и сейчас стоят дорого. Да и смотрятся, как новые.

— А они и есть новые. Один раз она их и смогла надеть. Малы оказались. Так ноги натёрла, что на следующий день не смогла на работу выйти. Вот с тех пор туфли и лежали в коробке. Ждали, что вот Маша подрастёт…

— Мне они тоже велики…

— Ничего. Года через два может и в самый раз будут.

— Только они не подходят под чёрную юбку. И ещё. Мне нужно ещё бельё найти… женское… А то как я буду примерять в магазине что-то, а на мне мужские трусы…

— В той сумке посмотри…

В сумке нашлись не только трусы для девочки, но и остальные женские шмотки. Машины, наверное. Подойдут на один раз. А это что такое красненькое?

Ух, ты… Шорты, удлинённые, почти что до колена, а ещё сверху лямки, как у полукомбинезона. Ткань, что-то типа хлопка, но с добавкой синтетики, видимо. Лежали в сумке, а не выглядят мятыми. И ремень прилагался из белой лаковой искусственной кожи, с пряжкой. Какая забавная вещица…

Ну-ка, ну-ка… Сейчас примерим.

Когда я вошел в комнату, то у Натана отвисла челюсть.

— Инга! Да ты просто красавица.

Ну да… В туфлях на каблуках и осанка меняется, и походка. Странно. Я почему-то сразу смог нормально ходить на каблуках. Хотя каблук и не такой большой. Но всё же… Наверно это заслуга тела Инги. А сочетание красного и белого выгодно подчеркнуло мой новый рыжеватый окрас.

— Что? Симпатично выгляжу? Придётся тебе от меня теперь парней отгонять.

— Да ты и сама это неплохо сможешь делать?

— Издеваешься? Сам попробуй на каблуках походить. Бли-ин…

— Что такое?

— Да подумала вдруг, что и ножи теперь к руке не прикрепить, и револьвер некуда спрятать.

— Инга! Какой револьвер? Какие ножи? Мы же собираемся в магазин за покупками.

— Никогда не знаешь, где тебя опасность поджидает… Это ты не знаешь реалий жизни, мой друг. Возле валютных и чековых магазинов идёт своя тайная жизнь. И ходить там с пачкой чеков, не менее опасно, чем бродить с деньгами по ночным улицам Иваново.

— Ты так думаешь?

— Я не думаю, я знаю. Там вокруг кого только нет. Менты и комитетчики, менялы и кидалы. Думаю, что и гопников там тоже хватает.

— Ты всё время говоришь «гопники». Откуда у тебя это слово?

— Это слово старше меня и тебя вместе взятых. ГОП — так называемое Городское общежитие пролетариата. Это было после революции в Питере. Там селили беспризорников и вообще всякий уголовный элемент. И естественно, эти уркаганы промышляли разбоями и грабежами. Они подстерегали прохожих на тёмных улицах и грабили. Просто подходили и говорили: «ГОП-СТОП!» Это слово «гопстоп» у блатных так и означает теперь — грабёж. А грабители — «гопники». Но более популярным эти слова и другой уголовный сленг, станет чуть позже. Лет через пятнадцать.

— А ты откуда знаешь?

— Сама не знаю. Просто знаю и всё…

Жаль, что нет большого зеркала. Я бы на себя посмотрел со стороны. Надо привыкать к своему внешнему виду.

— Давай теперь тебя приоденем. Что у тебя там есть из импортных шмоток?

— Инга! Ты говоришь порой, как… Как гопник…

На следующий день с утра пораньше Натан отправился стричься. А я собрал все сертификаты, что нашёл. Сложил всё в сумочку. Сумка была тоже красного цвета. Нашлась в вещах Мириам. В будущем такие сумочки назывались клатч. Сейчас даже не знаю, как…

Больше похоже, конечно, на кошелёк переросток, чем на сумочку. Но мне такое по размеру в самый раз оказалось. И самое главное, в этой красной сумочке нашлись солнечные очки, в модной красной оправе «Кошачий глаз». Вау! Других слов не было у меня. Сразу полетел в ванную смотреться в зеркало. С моим новым окрасом — супер. Жаль, нет большого зеркала. Не перестаю удивляться своим порывам. Девочки — такие девочки. Это я и раньше знал. Но я-то тут при чём?

— А это не ты в зеркале, а я. — раздался в голове довольный голос.

— Привет! Давно не виделись. Тебе нравится то, что я для тебя выбрал?

— Это не ты выбирал, а я…

— Хорошо. Не спорю. Давай сойдёмся на том, что мы выбрали неплохой стильный наряд.

— Согласна. Пошли на улицу. Там его подождём.

— Сейчас, только прихвачу ключи от машины.

В сумочку я добавил ещё немного советских денег. Рублей пятьсот не больше. У нас же день шопинга. Вдруг в «Берёзке» не всё найдём. Придётся ещё куда-нибудь зайти. Примерился… И поместил на дно один из своих стилетов. Как раз вошёл, впритирочку. Но и достать тоже можно легко.

Вот я и собран. Пойду на улицу, там и подожду Натана.

Да, бли-ин… Ощущение было такое, будто все на меня пялятся. И если женщины смотрели немного укоризненно, как бы говоря: «Ишь, вырядилась, сучка крашенная!», то молодые мужчины явно смотрели… как бы это выразиться… раздевающим взглядом.

Мне не понравилось это ощущение. Но придётся видимо привыкать к этому, если я хочу нормально выглядеть, как девушка, и быть готовым к немедленному отпору. Я же всё-таки не готов к тому, чтобы меня… это самое…

— Любили?… — послышался иронический комментарий Инги.

— Ага… Догоняли и снова любили. И так восемь раз…

— А почему восемь?

— А тебе, что мало? Ну, тогда девять…

— Да, ладно. Я тоже пока к такому не готова.

— Вот и договорились.

И где же шляется наш «папа»?

А, вот и он. Невероятно. Реально? Элегантный, как рояль. Вроде бы так скромно всё, костюм, галстук, чешские полуботинки. Но всё вместе, вкупе с новой причёской, смотрится ничего ещё так.

— Привет! Я уже тебя жду тут…

Он окинул меня взглядом. Кивнул… Видимо остался доволен моим внешним видом.

— Вот ключи. Я с собой взяла. Поехали!

— А деньги?

Я молча похлопал рукой по сумке.

— Ты пропуск в цирк взял?

— И паспорт тоже со мной. — он хлопнул себя по карману.

Мы уселись в наш автомобиль и поехали за Вадимом.

Подъехав к дому ветеринара, мы припарковались на привычном месте. Натан пошёл за другом. Мне было реально лень подниматься в туфлях на каблуках, аж на пятый этаж. Вышел из машины и присел, стараясь не испачкаться на край лавочки метрах в двадцати от «Запорожца».

Сижу себе, нога на ногу. Никого не трогаю. Наблюдаю.

Через минут пять из соседнего подъезда вышли мои молодые гопники. Оба двое. Старший и младший. Виктор бросил на меня скользящий взгляд, но сразу отвернулся. Они приблизились к машине. Охраняют, типа.

Не спеша встаю со своей лавочки и приближаюсь к ним сзади:

— Привет, бандиты!

Сергей аж вздрогнул, и резко обернулся. А потом застыл соляным столбом, глядя не меня. Его старший брат, как всегда был неэмоционален. Повернулся он не спеша, но посмотрев на меня тоже застыл в ступоре.

— Чё молчим-то? Языки проглотили?

— Инга? Ты?

— Нет, блин, тень отца Гамлета…

— Чего? — спросил старший.

— Персонаж есть такой у Шекспира. Призрак короче.

А младший ничего лучше не нашёл, чтобы ляпнуть:

— Ты просто — Дикая собака Инга!

— Чего? Ты меня собакой назвал?

— Не-е. Это кино такое было. «Дикая собака динго». Просто к слову пришлось.

А что? Подумал я. По окрасу динго — самое то. Но как-то не особо хочется быть собакой.

— Я скорее кошка, чем собака. Дикая хищная кошка.

— Ты не обижайся! — младшего наконец-то «разморозило». — Но ты офигенно выглядишь! Такая крутая вся, и одета так… Стильно. Всё ненашенское. Импортное.

— Так надо для дела.

— Наша помощь нужна?

— Нет. Сегодня не надо ничего. Мы скоро уедем на месяц. За квартиркой приглядите, чтобы никто не влез случайно.

— Ага. Но днём-то ладно. А вот по ночам… Не сможем мы. Не будем же мы в подъезде у дверей сидеть.

— Ладно. Я что-нибудь придумаю.

— А куда поедешь? Если это не секрет.

— На юг. На Чёрное море.

— Офигеть… Мы на море не были никогда.

— Ещё побываете. Какие ваши годы. Может и в этом году. Если дела пойдут в нужном направлении.

Всё это время старший стоял молча, пристально меня разглядывая. Наконец он открыл рот и восторженно произнёс:

- *ля! Ты такая красивая!

— Витя! — как бы укоризненно ответил ему я. — За нецензурное выражение в моём присутствии и в мой адрес, с тебя штраф: Пять рублей. Вычту из зарплаты следующего месяца…

— Инга-а! — протянул младший. — Он не со зла. Это он так восторг высказал. Просто не привык. Да и других слов не нашёл…

— Ну ладно, заступничек. Уговорил, речистый. За комплимент, штраф отмёнён. Прощаю. Но чтобы всяких посторонних мыслей в мою сторону даже не возникало. Ясно?

— Ясно. — быстро ответил Сергей.

— Надо чтобы и ему было ясно. — кивнул я на старшего.

— Я ему всё объясню. Но ты действительно шикарная. Он прав.

— Скажу один раз, но запомните навсегда. Лица мужского пола меня не интересуют ни в каком виде. Ну, разве, что в качестве друзей и соратников. Постарайтесь это понять и запомнить. Раз и навсегда. Тогда между нами не возникнет недопонимания.

— Понятно.

— Что тебе понятно, друг мой малолетний? Девок вы себе найдёте легко, когда будете прилично одеты и с деньгами на кармане. А я вам не девка для развлечения. Усвой это!

В это время из подъезда вышли мои взрослые сотоварищи. Вадим был пострижен. Теперь его голову уже не венчала шапка кудрявых волос в стиле афро. Выглядел он тоже, как и Натан, на все сто. Серый батник, слегка потёртые джинсы. Правда, на ногах, всё те же чешские полуботинки. Ну да, в Союзе это считалось почти что шиком. После итальянских, конечно.

— Приветствую, принцесса! — обратился ко мне доктор, и протянул правую руку.

Я машинально тоже сделал жест рукой навстречу рукопожатию. Но этот помолодевший ловелас, подхватил мою ладонь и запечатлел на ней поцелуй. Ну, прям, как на приёме у английской королевы, не выше и не ниже. Дипломат не иначе.

Мои дворовые пацаны на эту сцену вообще смотрели выпучив глаза. Младший видимо поймал лёгкую иронию в словах Вадима, а старший приняв всё за чистую монету, наивно спросил:

— А ты что? Взаправду принцесса?

Подыграв его наивности, я ответил:

— Самая всамделишная.

Младший хихикнул. Вадим многозначительно кивнул. А Натан прервал нашу словесную пикировку, сказав:

— Пора ехать!

Глава девятая

Вадима мы запихнули на заднее сиденье, а у нас с Натаном вышел небольшой спор о том, кто поедет за рулём. Я его убедил, что днём по городу у меня получится лучше, а ежели чего, то деньги на штраф есть. После пары минут препираний, я победил и сел за руль. Это вызвало ещё больший эмоциональный ступор у Виктора Волкова. Он стоял и смотрел вслед уезжающей машины, пока мы не скрылись за углом.

Вначале, я решил поехать на Таганку. Магазин в принципе, находился на Краснохолмской набережной, но все его знали как «Берёзку» на Таганке. Этот адрес и все прилегающие к нему дворы я знал как свои пять пальцев. И в своей прошлой жизни, и уже даже в этой, я немало протоптал тропинок в этом районе.

Доехали мы минут за двадцать. Машин на улицах было немного. Припарковался я не у самого магазина, а во дворе сразу за ним. Хотя у входа в «Берёзку» было полно места для парковки, но я решил не рисковать.

На входе внутри магазина сидел пожилой милиционер в форме, но на нас он лишь мельком взглянул. Я шёл первым, источая абсолютную уверенность в своём праве на посещение этого заведения. Натан шёл за мной с видом папаши исполняющего все капризы дочери. Ну а Вадим, как шёл, так и шёл вслед за нами, никого не изображая.

В магазине было немноголюдно, поэтому наше пришествие вызвало нездоровый интерес продавцов. Улыбаясь, они стали на нас поглядывать, видимо гадая, к какому из отделов мы подойдём. Я сказал парням, чтобы они сами сориентировались, а сам направился к отделу с одеждой. И первым делом поинтересовался наличием купальников на меня. Продавщица оценила мою фигуру опытным взглядом и предложила на выбор несколько моделей.

Один был цельный однотонный, тёмно-синего цвета. Похож на спортивный. Другой совсем детский. Даже смотреть не стал. Ну а третий мне с виду понравился. Плавки типа шортиков, а верх был похож на топик без чашечек для того, чего у меня пока ещё нет. Тоже похож на спортивный. Чёрный, с жёлтыми звёздочками разного размера. Причём звёздочки не пятиконечные, а самые разные… Прям звёздное небо на *опе будет.

С наивным выражением лица, спросил про померить. Ответ был: Конечно же нет. Нижнее бельё примерке не подлежит. Просто приложил к себе. Вроде бы мой размер. Видать у продавщицы — глаз алмаз. Но померить не мешало бы…

Спросил про цену. Цельный купальник стоил шесть, а со звёздочками пять с половиной местных рублей. Открываю сумочку. Отдаю двадцатку. Тётка пробила чек, дала сдачу разными бумажками, завернула, положила в фирменный пакет.

— А теперь можно померить? — наивно спрашиваю я.

— Ты сможешь и дома померить. Но обмену и возврату бельё не подлежит.

— Я знаю. Спасибо! Но если эти подойдут, что я себе бы взяла такого же размера, но других расцветок.

— Ладно. Иди в примерочную. Вон там. Сбоку.

Топаю в примерочную. Меряю только шортики. То, что надо. Сравниваю размер с цельным. Такой же. Сделано в Голландии. Ну, надо же. Снимаю. Кладу снова в пакет, возвращаюсь в отдел. Снова проявляю вежливость:

— Спасибо! Вы прямо угадали мой размер. Простите, что я Вам не сразу поверила. А какие ещё расцветки есть у этих моделей?

Довольная похвалой тётка заулыбалась и выложила ещё несколько купальников. С шортиками и топиком были ещё зелёный в синюю полоску и снова чёрный, но всего лишь со светло голубой вертикальной полоской ассиметрично расположенной лишь на правой стороне комплекта в передней его части. А цельный был ярко-красного цвета. Блин! Это же как у Памеллы Андерсон из спасателей Малибу. Беру! Один красный и один чёрный. Зелёный в полоску — слишком простоват. Не беру.

Снова моя двадцатка. Снова сдача.

— Простите, а просто трусики на меня есть?

Взял ещё пять пар обычных трусиков разного цвета. Плюс несколько футболок с принтами. Недорого обошлось. Поманил продавщицу, и натурально стесняясь, спросил её на ушко про предметы женской гигиены. Она понимающе кивнула и продала мне упаковку прокладок. Жуткий дефицит в СССР этого времени. У меня пока не было ничего, но никто не застрахован. А на курорте искать такое будет проблематично.

— Спасибо большое! — снова благодарю я и получаю от неё второй пакет со своими покупками.

Возвращаюсь к своим «мальчикам». Ну, конечно… Залипли у отдела с алкоголем. Вручаю Вадиму свои пакеты и даю умные советы:

— «Белую лошадь» не берите, и «Рэд лейбл» тоже. Колхозное пойло. Лучше «Баллантайн» возьмите. Кстати, там рядом есть ещё другой «Баллантайн», но более старый. Он вдвое дороже. Но оно того стоит. Не верите? Возьмите и тот и другой. А потом сравните.

Продавец мужчина кивает, соглашаясь со мной, с удивлением меня разглядывая. Подаёт одну выдержанную, а другую обычную бутылку выбранного мною шотландского виски.

— Добавьте этим алкоголикам ещё пару «Бифитеров». Тоник есть в продаже?

Продавец кивает.

— Сколько бутылочек «Швепса» в упаковке?

— Шесть.

— Две упаковки.

Снова кивок.

— Одну бутылку «Куантро».

Оборачиваюсь к Натану:

— Пап! А ты сигареты не забыл взять.

Некурящий музыкант делает покер-фейс и ничего не отвечает. За него с продавцом говорю я.

— Блок «Марльборо» и блок «Салем» с ментолом.

Продавец посчитал нашу покупку. Вышло не так уж и много если в их рублях считать. Не больше пятнадцати сертификатов. Ещё и сдачу дали копеечной мелочью. Куда её девать?

— А жевачка в каком отделе?

Вежливый продавец указывает на кондитерский отдел, а сам передаёт моим мужчинам четыре тяжёлых пакета.

Уже и в руках тесно становится. Решаю эту проблему просто:

— Пап! Может, ты отнесёшь пока пакеты в машину. А то я ещё джинсы хотела померить. В багажник положи всё пока.

Идут вместе с Вадимом на пару. Так как пакетов вместе с моими покупками вместе у них уже штук шесть. А я двигаюсь в кондитерский.

Беру себе жевачку «Денди» производства Дании двух типов. Тутти-фрутти десять штучек и дикую вишню столько же, а в придачу французских тоже по десятку клубничных и апельсиновых. Заодно ещё и кофе растворимого взял. Стограммовую банку западногерманского Мокко и какой-то бельгийский Ша Нуар на двести грамм. Меня ещё спросили: Кофе с кофеином или без? Ну конечно с кофеином. Я все эти извращения типа безалкогольного пива и безкофеинового кофе и в той жизни презирал. Снова мне вручают пакет с товаром.

Передаю его вернувшемуся Вадиму. А сам интересуюсь снова у знакомой тётки джинсовым полукомбинезоном. Оказывается есть и такой в продаже. И даже мой размер есть. Заодно прошу «на померить» ещё две пары разных джинсов. Это уже можно мерить до оплаты.

Тётка молодец. Все размеры мне подошли. Взял и комбинезон, и чёрные узкие джинсы, и синие стандартные. Но синие не клёш, а обычные прямые. С клешами у меня не очень-то, хотя сейчас вроде бы и модно. Но зачем мне эта мода? Было бы удобно и все дела.

Ещё мне предложили для комплекта ещё и синюю джинсовую куртку. То, что надо. Примерил прямо здесь, не отходя от кассы. Заставил «папу» и «дядю Вадима» тоже померить и приобрести себе модные штаны. Снова пять пакетов в руках плюс шестой с кофе и жевачкой. Все пакеты с фирменным логотипом «Beryozka» Пусть пока здесь побудут. Нечего оставлять свои вещи без присмотра на улице в машине.

Я ещё перед заходом в магазин заметил несколько мутных личностей рядом со входом. Странно, что к нам никто не подошёл с предложением поменять сертификаты на рубли по «очень выгодному» курсу. Даже странно. Неужели что-то поменялось в этом мире и лохов обувают по совсем другой схеме?

Заставил своих мужчин прикупить ещё по паре цветастых рубашек для юга, да летние штаны из лёгкой ткани. Эти дуболомы хотели купить себе штаны одного цвета.

— Вы чего, близнецы, что ли? Есть же выбор.

В результате один взял штаны серого, а другой оливкового цвета. Ну, прямо, как дети, ей богу.

Себе купил две бейсболки. Чёрную и красную. Тут же нарвался на солнечные очки. Себе взял разных три пары, включая одни авиаторы. Мои мальчики приобрели по одной консервативного вида.

А теперь — обувь. Парням проще. Купили себе мужские босоножки и довольны. А мне — мерить, не перемерить…

Помогала мне в этом снова та любезная тётка. Я ей подмигнул и незаметно запихнул в кармашек фирменного халата пятёрку. Сертификатов конечно…

— Спасибо Вам огромное! Вы мне так помогли.

Улыбается и помогает. У меня теперь есть западногерманские кроссовки, босоножки и шлёпанцы для пляжа. Спросил про туфли, пожаловался, что те, которые на мне — велики. Оказалось, что есть почти такие же. Тоже красные, но чуть другой модели. Примерил. Прошёлся. Удобно. Надо брать.

— А эти, которые тебе велики, они же у тебя новые совсем.

— Это мамины. — вздыхаю я.

— А мама?

— Погибла. В прошлом году.

Тётка делает скорбное лицо, но тут же предлагает мне продать ей «мамины» туфли за обычные рубли. Сулит приличную сумму. Деньги мне в принципе не так уж и нужны. Но и туфли большие тоже не нужны.

— Я у папы спрошу.

Иду к Натану и на ушко объясняю ему ситуацию. Он не против. Примерно так он и сказал:

— Делай что хочешь!

Я вернулся к продавщице и кивнул:

— Папа разрешил.

Она ушла в подсобку с пакетом, унося мои бывшие туфли. Платочки я вынул. Вернулась довольная. Туфли оказались ей впору. Аккуратно передала мне свёрнутые деньги. Я прикупил ещё носочков. И одев сразу одни из них на себя, переобулся в только что приобретённые кроссовки. Что же. Так гораздо удобнее.

Всё, хватит. Пора отсюда сваливать. Уж больно мы разошлись. Да и денег уже не так много осталось. Одежда и обувь стоили намного дороже виски и сигарет. Расплачиваемся, и обвешанные пакетами, плетёмся на выход.

На улице нас встречают и провожают злые и завистливые взгляды «мутных личностей».

Мне было на них плевать. Но чувство какой-то тревоги посетило меня и не хотело отпускать. Как будто колокольчик какой внутри электронным голосом бубнил: «Аларм! Аларм!»

Я тормознул своих парней. Отдал им свои пакеты и забрал у Натана ключи от машины. Пошёл вперёд первым.

До машины мы дошли спокойно. Я открыл двери и дёрнул крючок открывания багажника. Вадим стал класть свои пакеты в нутро багажника, а Натан свои — на заднее сиденье за креслом водителя.

В этот момент к нам стал приближаться худощавый мужчина с короткой стрижкой в строгом костюме советского производства. Выглядел он… Ну, как все комитетчики вместе взятые. Не иначе…

Куча мыслей пронеслась в голове за доли секунды.

Кирдык! Это была первая мысль.

Писец, доигрались! Это была вторая.

Много других мыслей мелькнули… и исчезли в никуда…

Но странно, тревожный «Аларм» до этого звонивший в голове набатом, вдруг звенеть перестал, а злой адреналин наоборот прилил к голове.

Глаза… Мне его глаза показались странными. При всей внешней суровости сотрудника самых сильных в мире органов власти, в глазах его бегал… страх. И сами глазки бегали, туда-сюда, как у человека, который врёт или собирается соврать.

Но голос его прозвучал ровно и строго:

— Одну минуту, граждане!

Мои парни уже загрузили в машину свои пакеты. Вадим даже успел в момент обращения к нам этого «костюма», хлопнуть крышкой багажника, закрывая его.

Я повернулся к «чекисту» и спросил:

— А в чём собственно дело?

Но, ответил мне совсем не он, а сержант милиции в форме, подошедший к нам с другой стороны. Я его даже не заметил, так как всё моё внимание было привлечено «чекистом», который демонстративно так шёл в нашем направлении.

Во как? «Менты подкрались незаметно». Это был не тот, сотрудник, что сидел на входе в магазин. И помоложе, и похудее. Он попытался отодвинуть меня в сторону, проговорив:

— А тебя это не касается, девочка!

Возмущения своего я не скрывал:

— Это почему же это меня не касается? Что вам от нас надо? И предъявите для начала ваши документы!

Отработанным движением, он сунул руку во внутренний карман кителя, и достав красную корочку, развернул и сунул мне её почти в лицо со словами:

— Не борзей, ссыкуха! Милиция! — и обращаясь уже к моим мужчинам. — Документы для проверки!

Хм. Вот всё и сошлось. Хотя он довольно быстро тут махал рукой, доставая и показывая своё удостоверение, я успел кое-что заметить. На одном из пальцев его правой руки синела татуировка… Перстень с сердечком посредине.

Там, в моём будущем, при приёме на работу опером в Уголовный розыск, ко мне придрались из-за армейской татуировки парящего на парашюте десантника, что я изобразил во время службы на своём плече. Но докапывались не особо.

Так вот. У этого «якобы» сержанта патрульной службы на пальце был набит перстень насильника. Такие позорные татуировки наносили осуждённому за изнасилование несовершеннолетних. Причём наносили принудительно, чтобы другим было видно, что за нехороший человек перед ними.

Освободившись, такие перстни обычно закрашивают или выводят. Но этот либо ещё не успел, либо ему пофиг, что другие видят его позор. Но вряд ли человека с судимостью взяли бы на службу в милицию. Особенно в патрульно-постовую службу, где надо всё время быть в форме. С этим обычно строго. А это значит, что сейчас передо мной — ряженый.

После осознания этого, я сразу же стал замечать и другие мелкие несоответствия формы и содержания. Ну не мент он ни грамма. За мента его может принять лишь испуганный лох.

Сразу же сюда добавились бегающие глазки «строгого» человека в штатском, очень похожего на чекиста, который тоже не чекист ни разу.

Похоже, что нас сейчас будут грабить. Ну, или разводить как кроликов…

— Ты чё такой грубый, сержант? Небось, за такую же ссыкуху, срок мотал? Это там тебе позорный партак набили? Любишь мохнатые сейфы взламывать, петушара?

Он уже почти прошёл мимо меня, но как бы застыл, услышав мою «пламенную» речь. Но быстро пришёл в себя и развернулся ко мне:

— Ты как с сотрудником милиции разговариваешь?

Договорить он не успел. Мой удар в пах согнул его пополам. При этом он зажал больное место руками, а голову почему-то задрал повыше, открывая горло. Второй мой удар пришёлся ему в кадык, и ненадолго успокоил его.

В это время меня крепко обхватил двумя руками сзади мнимый чекист.

Я уже не сомневался в его принадлежности. Настоящий чекист так себя не ведёт. Видел я этих ребят. Они уверенны в себе и действуют по-другому. Этот тоже ряженный.

Чувствую его дыхание в левое ухо, и тут же пробиваю правой ногой за левое плечо. Слышится хруст и мне в щёку брызгает что-то горячее и липкое. Хватка мнимого чекиста ослабевает, и он кулём опадает на землю. Раньше мне такой удар, ни за что бы не удался. Но подготовленное тело цирковой гимнастки творит чудеса.

Такой удар в ушу называется — чжэнтисетитуи. Удар прямой ногой назад через противоположное плечо. Джеки Чан бы мною гордился.

— Грузитесь в машину! — это я своим парням.

Проверяю «чекиста». Нос свёрнут на бок и вдавлен внутрь. Кровь хлещет, но дышит. Быстрый шмон. Выгребаю всё до последнего фантика. В кармане пиджака опасная бритва. Неужели так теперь в КГБ вооружают? Нет, он точно не оттуда. У меня на полукомбинезоне большой нагрудный карман. Складываю всё найденное туда.

— Садись за руль! — это я Натану. — Заводи!

Шмонаю «мента». Дышит ещё парашник. Хотя и через раз. Горло я ему нормально так пробил. Огнестрельного оружия при нём нет. Зато есть финка во внутреннем кармане кителя, откуда он доставал свою поддельную ксиву. По карманам почти голяк. Несколько мелких купюр. Не он главный в этом дуете.

Возвращаюсь к псевдочекисту. Сидит, зажимает морду ладонями, из-под которых кровь сочится:

— Ты кто по жизни, терпила? — задаю ему провокационный вопрос…

— …

— Если будешь молчать, то я твоей же мойкой тебе хлебало распишу…

— Ты чё за беспредел творишь, сучка?

За «сучку» он получает от меня тычок кулаком в разбитый нос:

— Это ты рамсы попутал, чепушила! С петухом на дело ходишь? Может ты и сам дырявый? За такого козла как ты, ни один авторитет не впишется в разборки. Ты хоть долю малую в общак скидываешь, или всё под себя гребёшь, крысёныш? Скажи спасибо, что я не мокрушница. Ты понял, чушкан?

Чушкан отчаянно закивал.

— Живи, пока, гнида…

Спокойно иду к машине. А в мыслях лишь одно: Пока не случилось большого шухера, пора делать ноги!

Ныряю в машину. Она уже заведена.

— Только не гони! — это я своему водиле, которого немного потряхивает. — Не спеша, но быстро. Давай налево! Ещё налево! Направо через арку…

Вывожу его другим маршрутом, не тем, по которому мы заезжали в этот двор. Во дворе тихо. Спокойный такой дворик. Надеюсь, что я всё сделал быстро и тихо. И никто не заметил ни номера нашего кадиллака, ни наших физиономий.

Лишь отъехав далеко от злополучного двора, и переехав через мост на другую сторону реки, я выдохнул спокойно.

Тут очнулся Вадим и спросил меня:

— Инга! А что это сейчас было?

Глава десятая

К вопросу нашего ветеринара присоединился и Натан:

— Инга! Что всё это значит? Ты избила милиционера, и этот второй… Он не из КГБ случайно?

— Ребята! Вы ничего не понимаете…

— Ну, так ты объясни нам, бестолковым таким! Что такого мы тут не понимаем? — ветеринар был очень настойчив.

— В горле пересохло. Попить есть чего? Тоник у нас здесь или в багажнике?

Вадим, сидящий на заднем сиденье весь в пакетах, засуетился и стал копаться в покупках.

— Есть.

— Открой одну, пожалуйста! Очень уж пить хочется.

Беру у друга бутылочку швепса. Я не люблю тоник, как отдельный напиток. Ну, разве, что тот сладкий, что будет производиться когда-то в будущем. Кажется он назывался… или будет называться «Дерзкий гранат». Вот сейчас бы его литровочку сюда… Мне бы сейчас послаще чего.

Ладно уж… Чего там… На безрыбье, и килька — шпроты… Пью горьковатый напиток. А потом сделав многозначительную паузу отвечаю своим любопытным друзьям на их вопрос:

— Парни! Нас только что попытались ограбить.

— Как? Это же… Но это же был милиционер?

— Не-а… Только ряженый под милиционера. А второй пытался из себя изображать то ли комитетчика, то ли милиционера в штатском. У того, что был в форме я заметила на пальце татуировку. Перстень наколот… Я уж промолчу, что при приёме на работу в правоохранительные органы не приветствуются всякие татуировки на теле… Но у него на пальце татуировка была тюремная или зоновская. Которая во-первых означает, что он ранее судимый, а во-вторых, что он насильник. Обиженный… а возможно ещё и опущенный.

— А это что означает? — Натан явно был далёк от тюремного сленга.

— Тех, кого сажают за изнасилование, а особенно за изнасилование несовершеннолетней на зоне обычно опускают.

— И что это значит? Куда опускают?

— Куда, куда? Ниже некуда… Трахают в задницу. Делают петухом, ну или педерастом. Не всегда, но часто. А наколку на палец в виде перстня с сердечком посредине — делают насильно, чтобы всем было видно кто это такой.

— Инга!.. Ты-то это всё откуда знаешь?

Многозначительно молчу в ответ. Пью свой тоник. Восполняю, так сказать, кислотно-щелочной баланс в организме… Ну или нарушаю… Я не помню из прошлой жизни, что полезно, а что не очень… Помню, что кока-кола — это вредно, а вот насчёт тоника… Ладненько. Буду для себя считать его полезным в малых дозах…

— А тот второй, в костюме? Он точно не из комитета?

— Ну, разве только, если всем комитетчикам выдают на задание с собой опасную бритву, то да… Я такую изъяла из его кармана. Кстати там же я нашла кучу разных бумажек. Дома посмотрим. Разберёмся. Поехали сейчас к Вадиму! До него ехать ближе… Мне надо бы кровь с себя смыть…

Натан вёл машину немного нервно, но уже более уверенно, чем в первые дни. Не рисковал, не особо газовал, и ни кого не подрезал. Молодец! Что ещё можно сказать? Спиди-гонщик…

Доехали до дома Вадима довольно таки быстро. Братья Волковы сидели с деловым видом на лавочке во дворе. Увидав нашу машину, немного оживились. Ну а когда я вышел из машины с окровавленной левой щекой и испачканным кровью плечом, застыли недоуменно.

— Чего завяли, камрады? — обратилась я к своим малолетним помощникам. — Хватайте по быстрому пакеты и несите наверх! И никаких вопросов… Ясно?

Вадик и Натан удивились моему командирскому тону по отношению к малолетним «бандитам», но виду не подавали. Нагрузили молодёжь пакетами, и сами тоже прихватили по паре штук в каждую руку. Пакетов у нас набралось много. Я закрыл машину и шёл позади всего этого каравана, с видом хозяйки всея и всего.

Когда на пятом этаже всё было занесено в квартиру ветеринара, молодежь получила за работу по паре пачек жевачек и по бутылке тоника. Довольные братья Волковы шумно ускакали вниз по лестнице.

— Инга! Ты их что поработила или приворожила?

— Да, нет… Пока только приобрела на распродаже. А что? Недорого… Хорошие ребята. Полезные… Бедные и голодные до всего. Пока ещё не испорченные до конца этой гнусной жизнью. Кстати, если им оставить ключи от твоей квартиры, Вадим, то они за время нашего отъезда на юга, будут днём и ночью охранять её от постороннего проникновения.

— Ты им настолько доверяешь?

— Вадим! Понимаешь… Я никому на доверяю настолько, чтобы не проверять… Но чем мы рискуем? Всё самое ценное мы увезём подальше и прикопаем поглубже. А остальное… Не пропадёт я думаю. Если им довериться, то они это доверие постараются оправдать. Я попробую с ними поговорить на эту тему. Надеюсь, что у меня всё получится. А сейчас, парни, мне надо бы помыться. Кровь с себя смыть. И… это… Вадим! Ты умеешь кровь застирывать так, чтобы следов потом не оставалось?

— Да. Опыт есть. Бросишь одежду там в ванной. Я сразу же после тебя и застираю. Постараюсь не испортить. Вещи ведь хорошие.

Валяясь в горячей ванной, наслаждаясь чистотой и негой, я мысленно прокручивал сегодняшний день.

Вроде бы я нигде особо не ошибся?

Нет. Ну это точно были ряженные. Сто процентов даю… Даже двести. И если кто-то из жильцов ближайшего дома всё-таки проявил бдительность, и вызвал наряд милиции, то найдут они лишь побитых кем-то очень подозрительных людей. Один из которых, к тому же, несмотря на судимость, одет в милицейскую форму.

Что будут делать доблестные стражи правопорядка?

Могут начать проверку на тему: Кто и за что их избил?

Но это вряд ли. Висяком попахивает. Доказательств-то нет никаких. Свидетелей тоже не должно быть. К тому же, поддельный мент — это уже само по себе стопроцентное раскрытое преступление. Зачем углублять бездну и зазря плодить сущности? Думаю, что будет именно так…

Но даже если и начнётся какая-то проверка… На нас напали, мы оборонялись. Они были с оружием, а мы с голыми руками. нет… Это слишком уж фантастично…

Не верю я в такую сознательную целеустремлённость правоохранителей советского периода. Палочная система и постоянный наезд со стороны руководства, сделал систему довольно мерзкой. Если процент раскрываемости падает, начальство ругается, премии не платятся, звёздочки на погонах не растут… Следовательно, возбуждаются в основном те дела, которые уже раскрыты, а также те, которые замять никак нельзя…

Вот приходит старушка или другой какой обыватель и заявляет, что у него украли какую-то вещь… Опер тщательно опрашивает его, принимает заявление, составляет разные бумаги, опись похищенного и т. д. Даже выезжает на место совершения преступления… Но если перспектив как-то по быстрому раскрыть данное преступление нет, то проводив заявителя, кладёт заявление со всеми бумагами себе под жопу, и продолжает работать дальше, занимаясь другими, более важными делами.

Но собранный материал не выбрасывается… И если вдруг где-то, что-то всплывёт, типа информации от стукачей или найдётся какая-то приметная похищенная вещь, то опер тут же делает стойку, как охотничья собака. А если ловит злодея и тот признаётся в краже тогда-то того-то у кого-то, то дело достаётся из-под задницы, и возбуждается. Заявитель на радостях, что его вещи нашли, под диктовку переписывает все бумаги так, как надо оперу и следователю. Дело возбуждается, а процент раскрываемости повышается…

А если дело представляет из себя абсолютно бесперспективный бесперспективняк, то остаётся «поджопным» на веки вечные, и уничтожается после энного количества времени, путём сожжения или утилизации через канализацию…

Нет. Вряд ли кому из ментов понадобится ворошить это мутное дело. К тому же, скорее всего, злодеи сами уже смылись куда подальше, не дожидаясь приезда настоящих милиционеров.

На месть, со стороны обиженных мною, я даже не поставлю и копейки. Я их на словах так опустил и зафаршмачил, что им либо мочить меня надо было сразу, либо схавать всё это и заткнуться навсегда. Сами они к нам не сунутся никогда. Я с ними так быстро и лихо разделался, что им будет ссыкотно снова на меня нападать.

А будут ли они обращаться к кому бы то ни было за помощью? К кому они могут обратиться? К таким же петушкам? Никто не поможет. Закон джунглей. «Каждый сам за себя». А солидные люди, с такими как эти двое, на одном гектаре рядом даже не присядут, по большой нужде.

Так что беспокоиться вроде бы не о чем. Тем более что мы на месяц или больше планируем отъехать из Москвы на юг куда подальше. А на курорте нас хрен кто найдёт…

Мои размышления прервал стук в дверь ванной комнаты и голос хозяина квартиры:

— Эй, русалка! Ты там не утонула ещё?

— Нет. Ещё немного тут поплаваю. Надо хвост побольше отрастить.

За дверью кто-то из друзей то ли хмыкнул, то ли крякнул… Но я понял, что пора уже и вылезать из приятной тёплой воды… Но так не хочется этого делать… Пожалуй ещё чуточку полежу…

Валяюсь в ванной… Отмокаю… Наслаждаюсь… Думаю…

— Инга! Ты здесь?

— А куда я денусь с подводной лодки?

— Ты ещё не пробовала включать режим самоизлечения для нашего организма?

— Каждый день пробую. Правда, о результатах в подробностях не знаю ничего. Внешних признаков нет, а внутренности пока не научились разговаривать со мной.

— Надо медициной позаниматься. У Вадима наверняка есть полезные книжки. Он же учился в медицинском…

— На ветеринара…

— Да какая разница?

— Хочешь, чтобы у нас выросли хвост и копыта?

— Ага… Ещё рожки и нос пятачком. Получится такой миленький чертёнок. Тебе пойдёт…

— Тьфу на тебя!

— А если серьёзно, то попробуй поработать с нашими мышцами.

— Нарастить их как у того актёра из твоих фильмов? Как его там?… Что-то с неграми связано, кажется.

— Угу… Шварцнеггер?

— Да, точно… Хочешь, чтобы у нас были такие мышцы как у него?

— Нет. Такой дизайн на наши плечи точно не подходит. Ты же всё-таки девочка. Я другое хочу попробовать. Чуть подкачать, а потом подсушить мышцы. Чтобы было поменьше жировой прослойки, а сами мускулы остались такими же или чуть больше. При сохранении общей массы, увеличится сила. Ты должна это знать. Такие мышцы у гимнасток, акробаток… Только с этим главное не переборщить. Хочется, чтобы сила не перекрывала красоту. А то можно так измениться. что станет уж совсем некрасиво… Я такое видел в интернете…

— Саш! Ты сможешь вспомнить и показать мне картинку?

— Постараюсь…

Я стал вспоминать виденные в интернете картинки из нейросети, где девочке, похожей чем-то на нас с Ингой, добавили накачанных мышц…

— Вот так точно нам не надо. Перекачанные ноги, вздувшиеся вены на бицепсах и трицепсах, кубики на животе…

— Фу… Мне так не нравится. Это какой-то перебор… А если не с таким энтузиазмом?

— Во так примерно было бы нормально…

— Саша! Я хочу такую же грудь!

— Подожди немного! Всё скоро само вырастет! А мы сейчас пока разговариваем про мышцы…

— Ты знаешь как это сделать?

— Конкретно… Нет. Только теоретически…

— Ладно… Может быть, попозже попробую. А пока действительно пора вылезать. А то точно хвост отрастёт.

Я вышел из ванны, завернувшись в большое полотенце. Ну ещё на мне были трусы из только что купленных. Хочу сегодня одеться только во всё новое.

Так я и сделал. Одел новую футболку… Красную. Джинсовый полукомбинезон. На ноги кроссовки, а сверху всё прикрыл новой красной бейсболкой.

— Обалдеть! — вымолвил Натан.

— Ты, Инга, как всегда умеешь удивлять. — добавил Вадим.

— Э, вы чего? — не понял я.

— Всего лишь только переодевшись, ты буквально поменяла свой внешний вид настолько, что тебя и не узнать.

— Это называется сменить имидж.

— Опять ты засоряешь русский язык англицизмами.

— Скоро все так будут говорить. И слово «Окей» — будет применяться не реже, чем неопределённый артикль «*ля».

— Инга! Ну, хоть ты-то не матерись! — доктор укоризненно посмотрел на меня.

А потом, обратившись к Натану, проворчал:

— Это всё твоя вина. Ты материшься направо и налево. А с виду такой приличный человек.

— С кем поведёшься, так тебе и надо. — отшутился я…

Мы бы и дальше перешучивались, но нас прервали…

Внизу во дворе раздался звон разбитого стекла и какие-то крики. По причине хорошей погоды, дверь на балкон была открыта нараспашку, и слышимость с улицы была хорошая.

Я быстро выскочил на балкон, чтобы посмотреть, что там за кипеш во дворе происходит. А внизу уже вовсю шла драка. Причём участниками её были и мои верные вассалы — братья Волковы.

Без раздумий, я устремился к выходу из квартиры.

— Инга! Куда ты? — музыкант соображает не всегда быстро. Обеспокоенный Вадим уже надевал ботинки, а Натан всё ещё задавал ненужные вопросы…

— Наших бьют! — издал я старинный боевой клич, известный во все времена на всей территории Российской Империи, как бы она тогда не называлась.

— Осторожнее там! — услышал я вслед напутствие Левина, а ветеринар уже топал вслед за мной, отставая всего на десяток ступенек.

Вылетев из подъезда, я не раздумывая с ходу прыгнул в самую гущу дворовой драки.

По-футбольному с ноги вынес какого-то незнакомого парня, который в это время пытался пнуть, лежащего на земле Сергея.

И сразу же переключился на пару других незнакомцев, которые уже почти добивали, лежащего на земле Виктора.

Одного, подлым ударом кулака в голову со спины, я отправил в нокаут, а с другим разобрался, подлетевший злобным колобком, Вадим.

Ещё один чужак, в драке не участвовал. Он уже сидел на земле около лавочки, закрывая лицо ладонями, из-под которых текла кровь.

Снова пришлось успокаивать первого, но мне на помощь уже пришёл поднявшийся на ноги младший Волков.

Вадим оказался довольно сильным бойцом. Маленький и толстый, он метался от одного к другому, нанося вполне ощутимые удары.

Я всё время сдерживал себя от нанесения добивающих ударов. Пока я не разобрался, что здесь произошло, мне не хотелось никого убивать. Да и вообще, убивать кого бы то ни было возле своего подъезда — это не есть хорошо.

Когда из подъезда выбежал Натан, четверо чужаков уже валялись на Земле, не пытаясь встать. Так как все их попытки подняться на ноги, блокировал злой доктор Айболит.

Серый склонился над братом и пытался привести его в чувство. Да… Виктор был довольно капитально избит. Лицо всё в крови. Похоже, что голову пробили чем-то. На лбу была заметна приличная вмятина в кости черепа. Так кулаком не пробьёшь… Если ты, конечно, не Майк Тайсон…

А вот и то, чем голову пробили. Кастет… Как раз на руке того, четвёртого, что у лавочки приземлился.

Как бы разобраться: Что же тут произошло на самом деле?

Рассуждая логически, вырисовывается следующая картина.

Когда я выбежал из подъезда. Сергей уже лежал на земле. И его пытался ударить один из нападавших. Обозначим его как «Первый».

«Второй» и «Третий» пинали лежащего Виктора, но голова его к тому времени уже была пробита кастетом.

А «Четвёртый» с разбитой мордой и кастетом на руке, валялся около лавочки.

Получается, что после того как «Четвёртый» кастетом пробил голову старшему брату, его вырубил младший.

Младшего завалил на землю «первый», а старшего добивали «Третий» и «Второй».

Я приблизился к скулящему «Четвёртому», и жестоко пробил ему ногой в голову. Он сразу же отключился.

— Ты зачем его ударила? — спросил меня Натан. — Он же уже не нападал ни на кого.

— Натан! А ты посмотри сначала на его руку, а потом на голову вон того нашего парня.

Натан только теперь обратил внимание на кастет, продетый сквозь пальцы злодея.

— Вадим! Посмотри, что там с Виктором! А я с этими сама разберусь.

— Инга! Только не убивай никого! Нам тут этого точно не надо…

Я посмотрел на него и сказал, стараясь вложить в голос побольше спокойного и циничного сарказма:

— Я очень постараюсь этого не делать… Обещать не могу… Но я постараюсь…

Глава одиннадцатая

Вадим послал Натана в квартиру за своим медицинским чемоданчиком, а сам колдовал над Виктором.

— Сергей!

Младший подскочил ко мне.

— Серый! Что здесь случилось? С чего всё началось?

— Мы сидели на лавочке. Пили из той бутылочки, что ты дала. Мы решили поделить одну на двоих, а вторую оставили на потом. А потом пришли эти. Они не из нашего района. Залётные. В нашем районе я почти всех знаю. Один из них до брата докопался. Типа: Чё ты пьёшь? Чё за хрень? А ну-ка дай на пробу!

— А дальше?

— Витя ему ответил: «Не нукай! Не запряг…»

— Дальше понятно… Кто первый ударил?

— Вон тот, у лавочки. Он махнул рукой и выбил бутылку из руки у Вити. Бутылка разбилась. Брат его толкнул. Тот упал. Те двое… — Сергей указал на «номер два» и «номер три», — схватили Виктора, а вон тот, кастетом пробил брату в голову.

— Ясно. Ты его вырубил… Кстати, как тебе это удалось?

— Я попробовал как ты. Прыгнул, и ногой ему в голову. В прыжке. Получилось…

— Понятно. А потом тот сбил тебя с ног, а эти двое пинали Виктора.

— Ага.

— Следи за тем, с кастетом!

— Понял.

Я подошёл к сбившимся в кучку троим гопникам. Они уже не пытались подняться. Перевес был явно не на их стороне.

Один ещё был в отключке от моего удара, а другого крепко приложил доктор. Тритий решил не проявлять активность. Всем им было лет по семнадцать — восемнадцать.

— Инга! Ты здесь?

— Да, Саш.

— Я хочу попробовать воздействовать на этих гадов. Ну, типа загипнотизировать их.

— А если не получится?

— Просто вырублю. Но ты попробуй во время моих слов воздействовать на них. Я решил проверить кое-что.

— Постараюсь. А что мне надо делать?

— Я буду внушать им, чтобы они подчинились мне. А ты попробуешь взглянуть на них подавляющим волю взглядом. Ты же усыпляла и Натана, и Вадима…

— Но они мне доверяли.

— А этих, я попробую напугать…

Я задал вопрос, обращаясь сразу ко всем троим, сидящим на земле:

— Кто главный?

Пострадавший меньше других, указал на того, кто был у лавочки, всё ещё с надетым кастетом на руке.

— Он…

Не раздумывая ни секунды, я залепил ему, не слишком сильную, но очень обидную пощёчину.

— Неправильный ответ. Спрашиваю ещё раз. Кто главный?

Видимо, вопрошаемый подумал, что я подозреваю его во лжи, и снова указал на того, у лавочки.

— Правда, он! Честно…

Снова оглушительная пощечина, прямо в ухо.

— Неправильный ответ… Кто тут главный?

Сообразив, что он отвечает что-то не то, гопник замолчал. Но когда я снова демонстративно замахнулся открытой ладонью, вдруг выпалил:

— Ты! Ты — главный!.. главная…

— Молодец… Быстро соображаешь.

Я взял его левой рукой за волосы и в упор посмотрел ему прямо в глаза.

— Подчиняйся!

— …

Ничего особенного не произошло, но в его глазах на долю секунды отразился зелёный блик…

— Теперь ты будешь слушать только меня! Понял?

— Да…

А вот голос его поменялся. Не было больше ни страха, ни чего-то другого в этом голосе. Но чувствовалась какая-то покорность.

— Сиди здесь!

Я перешёл к его соседу:

— Смотри мне в глаза!

Испуганный взгляд мне был ответом.

— Ты будешь слушать только меня! Ясно?

— Да…

Вот как проверить, сработало или нет?

— Встали оба!

Оба встали. Но это ничего не значит. Может, просто боятся, что их продолжат избивать.

— За мной!

Иду в сторону лежащего у лавочки тела. Топают за мной! Смотрю на одного из них. Указываю на руку с кастетом.

— Ломай ему руку?

— Как?

А это уже лучше. Не стал возражать. Не стал отнекиваться. Всего лишь спросил как это сделать.

— Видишь на руке кастет?

— Да.

— Топчи ногой. Пока не переломаешь все пальцы.

Не раздумывая, первый зомби стал методично топтать руку с кастетом. Примерно на пятом или шестом ударе, владелец кастета пришёл в себя и завыл.

— Выруби его! — приказываю второму.

Снова никаких возражений не поступило. Наклонился над телом и ударом кулака в челюсть снова погрузил того в Нирвану.

Первый продолжал бить ногой по руке с кастетом.

— Хватит!

Остановился.

— Теперь сломай ему другую руку в локте.

Скупые движения. Ничего лишнего. Взял да и сломал руку лежащего в локте, переломив о своё колено.

— Достаточно! За мной!

Возвращаемся к приходящему в себя после нокаута. Смотрю ему прямо в глаза.

— Подчиняйся!

Отчётливо вижу зелёный отблеск в его глазах.

— Вставай!

Кое-как встает пошатываясь.

— Теперь берёте того, у лавочки и несёте его в сторону моста.

— …

— Ты знаешь, где тут мост через реку? — обращаюсь к первому своему зомби.

— Да.

— Посредине реки сбросите его с моста! Понятно?

— Да.

— Перед тем как сбросить его с моста, желательно ударить его головой об перила. Ясно?

— Да.

— Всем ясно?

— Да… — почти хором отвечают мне трое.

— А потом, как сбросите его, вы всё забудете, начиная со вчерашнего дня. Это понятно?

— Да! — уже более дружно ответили мне.

— А теперь схватили его и понесли! Выполнять!

Вся троица поплелась исполнять мой приказ. Неуклюже подхватив тело, двое под руки, а третий за ноги, они удалились по направлению к выходу из двора. Причём сразу выбрали направление наиболее прямое в сторону реки.

Сергей стоял, глядя не меня немигающим глазами.

— Что ты с ними сделала?

— Ничего… Просто приказала им, чтобы они унесли своё дерьмо из нашего двора.

— А нас с братом ты тоже заколдовала и заставила тебе подчиняться?

— Нет. Вы решили это сами. А я всего лишь согласилась платить вам за работу.

— Но…

— Давай посмотрим, что там с твоим братом!

А с Виктором всё было очень плохо… Он не приходил в себя, хотя и дышал. Дыхание было тяжёлым, со свистом, но всё же дышал…

— Давайте его в квартиру поднимем. И побыстрее.

Странно, что до сих пор во дворе нет ни наряда милиции, ни даже бдительного участкового Пилипенко. Видимо драки не редкость в этом районе. Не убивают… И ладно. Лишь бы окна не били.

Через пять минут Виктор уже лежал прямо на полу в квартире Вадима. Я выгнал всех из комнаты.

Странно… Но все меня послушались и ушли на кухню.

— Инга!

— Я уже настраиваюсь. Что с ним?

— Надо чтобы кость черепа вернулась на место. И ещё… Постарайся, когда будешь работать с его головой, добавить ему мозгов.

— Чего?

— Ну, как бы тебе сказать… Внуши ему, чтобы он стал больше интересоваться знаниями, учиться, побольше читать и так далее…

— Не уверена…

— Тогда просто внуши его организму, чтобы он стал совершенствоваться. Чтобы не только мышцы развивались, но и в мозгах всякие там нейронные связи… Я и сам до конца не понимаю. Но я и не понимаю, как ты всё это делаешь… Поэтому просто попробуй.

— Хорошо.

— А заодно пройдись по всему телу. Его же били и пинали ногами. Подлечи его всего. Только не перестарайся, как с Вадимом. А то сделаешь из него умного терминатора…

— Как Шварценеггер?

— Да. Такого пока из него делать не надо…

— Всё. Я начинаю. Теперь ты мне не мешай.

Снова я сторонний наблюдатель. Снова вижу яркий зелёный свет из рук. Из наших рук. Там во дворе, мы действовали вместе. Надо потом попросить Ингу научить меня тоже стрелять зелёным светом из глаз.

А тем временем Инга снова творила свои чудеса. Прямо на моих глазах по лбу Виктора расползалось пятно зелёного света. Оно не было ярким, и не было прозрачным. Больше напоминало мутноватый болотный туман, по которому иногда проскакивали зелёные искорки.

Я не видел, что происходило под пеленой этого тумана. Но чувствуя наше общее внутреннее напряжение, понимал, что Инга старается помочь парню, напрягая все свои силы.

Через некоторое время, Виктор глубоко вздохнул и открыл глаза. Он смотрел на нас в упор. Было видно, что он не понимает, что с ним и где он.

— Вставай! Иди в ванную и умойся хотя бы.

Видимо, что-то вспомнив, старший Волков стал ощупывать свой лоб там, где ещё несколько минут назад была вмятина в лобной кости. Его глаза стали ещё более непонимающими.

— Витя! Очнись! Всё в порядке… Иди умываться!

На этот раз он меня послушался, бодро поднялся и пошёл в ванную. Ну а я направился на кухню. В теле чувствовалась усталость, а во рту было сухо, как в Сахаре. Хотелось пить, пить, пить… Или даже выпить…

В этом теле и в этом времени я ещё не пробовал ни алкоголь, ни табак. Хотя в моём прошлом будущем я был немного гурманом. Любил крепкие напитки в разумных дозах. Именно для того, чтобы почувствовать вкус, и чуть-чуть добавить тонуса. Напиваться мне не нравилось, и я к этому не стремился. А курил я много, но в свои лучшие годы предпочитал вкусные сорта. Вот и сейчас захотелось аж…

— Парни! Сделайте мне чаю… А лучше кофе, если есть молоко, то с молоком… А если нет…

Все смотрели на меня. У меня почему-то не получалось сформулировать свои мысли. Устал всё-таки.

— Вадим! Достань пожалуйста из наших сегодняшних покупок ликёр «Куантро» и пачку «Салема».

Доктор пошёл искать то, что я попросил. Вернулись они уже вдвоём с Витей. Виктор умылся и выглядел довольно свежо. Сергей и Натан смотрели на него с изумлением. На лице старшего Волкова не было ни единого следа от недавних травм.

— Это как? — бормотал Сергей. — Как это?

— Вот так. — ответил ему ветеринар, выставляя на стол ликёр и протягивая мне пачку сигарет.

— Дай спички! — обратился я к Натану, машинально, отработанным за многие годы движением, распечатывая сигаретную пачку.

Натан протянул мне коробок. Я сел на табурет, и закурив, с наслаждением затянулся, ощущая во рту освежающий ментоловый вкус.

— Вадик. Налей мне рюмочку! Грамм пятьдесят, не больше.

Все молчали. Я пригубил ликёр. Вкус апельсина и привкус ментола от сигарет… Я наслаждался, а все смотрели на меня.

Молчание нарушил Виктор:

— Спасибо тебе!

— Не за что… Я просто сделала то, что могла, чтобы помочь. Вот ты бы помог мне, если бы мне понадобилась твоя помощь?

— Конечно! Я готов всё для тебя сделать.

— Не разбрасывайся обещаниями! Если я скажу тебе, что помочь мне можно убив кого-то…

— Для тебя я готов сделать всё! — серьёзным тоном продолжил Виктор.

— Я тоже! — добавил его младший брат.

— Ребята! — Вадим улыбнулся, — Вы не поверите… Но я тоже с вами согласен. И если вы пойдёте таки кого-то убивать, то я буду участвовать.

Натан промолчал. Но я знал, что он с нами. Не всегда надо сотрясать воздух пустыми словами.

— Парни! Успокойтесь! Нам надо уже начинать собираться. Мы же решили на море ехать. Я предлагаю на машине.

— Почему? — на этот раз Натан не смог смолчать.

— Будем на юге более свободны. С машиной мы не привязаны к одному месту, и сможем проехаться по всему побережью. А может быть, и в Крым заскочим. Это уже как фишка ляжет.

— Я тоже хочу на море! — мечтательно произнёс младший.

— И я бы не отказался… — вторил ему старший брат.

— В машине мало места. Трое с трудом помещаются.

Я задумался. Что-то изнутри толкало меня на необдуманные поступки. Хотелось сотворить что-то такое… Допустим… Подарить кому-то сказку.

— Вадим! Натан! Давайте возьмём ребят с собой. Мне кажется, что им надо поехать вместе с нами.

Немая сцена… Первым очнулся Вадим.

— Но как мы это сделаем?

— Элементарно… — я чуть было не добавил «Ватсон», но вовремя опомнился. Этот знаменитый фильм тут ещё не сняли…

— Завтра мы с ребятами съездим в «Детский мир». Парней надо бы приодеть. Не в этом же им ехать… А потом мы с Натаном и со всеми вещами поедем на машине, а ты Вадик купишь три билета на поезд до Сочи. Мы там вас встретим на машине.

— Но… — попытался что-то спросить Сергей.

— Не благодари… Родители-то вас отпустят одних?

— Мать отпустит. Когда я принёс ей денег на продукты, она даже слезу пустила… А батя… Ему ещё дней десять свои сутки отрабатывать.

— Денег я вам ещё добавлю. Маме оставите. Завтра с утра ждите во дворе. Примерно в десять. Раньше не надо. А сейчас идите домой. И больше не влипайте ни в какие истории. И ещё…

Оба брата посмотрели на меня…

— О том, что сегодня произошло, никому и никогда…

— Могила! — выпалил младший.

— Вот там ты и окажешься, если проговоришься кому-нибудь…

Волковы ушли. Натан сидел на кухне и витал где-то в облаках. Вадим попытался меня допросить:

— Инга! Что ты с ним сделала? Он же почти в кому впал. Ему череп проломили, и возможно мозг был повреждён.

— Я помогла его организму это побороть.

— Но ты понимаешь, что это нереально?

— Ты же сам видел: У него всё в порядке. И он ушёл домой на своих ногах.

— Инга! Твой феномен надо…

— Ничего не надо, Вадик. Ты хочешь, чтобы меня заперли и ставили на мне опыты?

— Нет.

— Поэтому никому не надо ничего говорить. А мне надо поспать…

Интерлюдия 1

Трое несовершеннолетних, учащиеся строительного ПТУ. Избили четвёртого, тоже из того же училища. Сломали ему руки и сбросили с моста в реку. Были сразу же задержаны ПМГ. Наша машина проезжала мимо. Сопротивления не оказывали.

И ещё. Утверждают, что ничего не помнят. Сейчас с ними инспектора из второго отдела работают. Тело достали из реки водолазы. Видимо ударился головой при падении. На руке со сломанными пальцами — кастет. Пацанов, скорее всего, придётся в Сербского отправлять. Нет, если и косят, то грамотно. Только не может же быть амнезии у всех троих сразу.

Ещё нарисовался один труп в форме сержанта милиции. Нет. Не милиционер. Ряженый. Пока не опознан. Пробиваем по пальчикам. Ранее судимый. Перстень на руке наколот. Насильник. Сейчас архивы поднимаем.

Причина смерти? Сломана гортань. Свидетели есть. Говорят, крутился рядом там один… Приметы: Среднего роста. Серый костюм. Невзрачный такой, как соседи из конторы. Да… По таким приметам хрен найдёшь. Может и правда из конторы. Отследили его маршрут. Поймал такси на набережной. Там рядом таксопарк есть. Таксиста уже допросили.

У пассажира был повреждён нос. Свёрнут на бок. Морда вся в крови была. Почему повёз? Наверное, пообещал денег. Таксисты за деньги кого угодно, куда угодно. Но со слов водителя денег у клиента с собой не было. Доехали до Октябрьского поля. Улица Народного ополчения.

Высадил у подъезда жилого дома. Ждал. Пассажир оставил в залог часы. Красивые, импортные. Вернулся через минут пять, расплатился. Забрал часы, ушёл.

Подъезд отработали. Голяк. Проходной. Никто из жильцов не опознал… Думаю, что не стоит дальше отрабатывать. Скорее всего, конторские разборки. Они там крутятся у «Берёзки» постоянно. Так что… у нас висяк…

Интерлюдия 2

— Ты чего его там бросил? Менты роют. Чекисты вопросы всем задают ненужные…

— А что мне его, в карман надо было спрятать и с собой унести? Он кони двинул через минуту после того, как эти отъехали. Задёргался, захрипел и сдох. Я проверил. Жмур. Она ему сперва по яйцам ногой заехала, а потом кадык сломала.

— А ты там, мимо проходил, что ли?

— Я её схватил сзади, а она меня ногой в лицо… Нос сломала…

— Вижу… И что? Она тебя уронила на землю и ногой сломала нос?

— Нет. Я стоял.

— И как же она тогда?

— Что? Вот так вот ногой махнула и… А я сзади был, а тут нога прилетает прямо в морду.

— Как? Это же нереально.

— Я тоже не ожидал. А тут. Удар в нос. Вспышка… и всё… Я в кино видел, так японцы ногами дерутся. Это у них карате называется.

— Она, что, японка была?

— Может быть и японка. Она в тёмных очках была. Глаз не видно. Рыжая. Крашеная, наверное. Мелкая. На вид девчонка совсем.

— И эта мелкая девчонка в очках, уделала двух взрослых мужиков? Одному нос на бок свернула, а второго на глушняк…

— Кстати. Кто нам подсунул этого петуха?

— Почему петуха?

— Она его на раз раскусила. Расколола как буратину, лишь глянув на перстень, что на пальце у него был наколот. Я потом поинтересовался у каталы одного. Всё в цвет. Реально, такой партак насильникам на зоне, принудительно накалывают.

— Да. Косяк реальный. Кто же знал. Его Гиви привёл. Говорил нормальный пацан.

— Говорил… гамадрил… Я в татуировках не разбираюсь…

— Ничего. Посадят, научишься.

— Типун тебе… Он говорил…

— Он много чего говорил. Теперь уже никому ничего не расскажет. А эта девка его за полсекунды расколола. Пока он свою ксиву поддельную из кармана тащил. И перстень срисовала. И ему тут же обосновала всё. И кто он по жизни, и за что сидел. А потом мне в нос.

— Да-а… Шнобель тебе лихо подрихтовали. Знатно на бок свернули.

— Я же не боец. Я свои руки для другого дела тренировал.

— И что потом эта девочка…

— Да какая она к *беням, девочка? Просто мелкая. Точно, азиатка. Они там мелкие, но шустрые. Вон вьетнамцы америкосам как вставляют.

— Так там наши помогают… А те двое, что с ней были?

— Тоже нерусские. Чернявые, как арабы.

— Или евреи.

— Да, хрен их там разберёт.

— Номер машины запомнил.

— Записал. На бумажке.

— И где она?

— Кто?

— Бумажка, *ля… Тебе что, мозги все отбили?

— Похоже на то… Она меня вырубила и обшмонала. И его тоже. Быстро так, профессионально. Так менты шмонают.

— Или карманники.

— Выгребла у меня всё. Документы, деньги, все бумажки, вплоть до трамвайного билетика. Мне даже с таксистом нечем было рассчитаться.

— А паспорт твой?

— И паспорт, и ксиву конторскую поддельную…

— Его тоже под ноль?

— Да.

— Это хорошее. Значит, ментам ничего не досталось, кроме кителя ментовского, да штанов обосранных. Ну, пусть копают. Его всё равно пробьют по пальчикам. Он же сидел. Вот пусть в ту сторону и роют.

— А чего она тебе там ещё втирала?

— Обосновала как и почему мента фальшивого раскусила. Сказала, что я с петухом на дело пошёл. И много ещё чего на фене наболтала. Похоже, что из крутых девка. По-русски чисто говорит, без акцента. Может и не японка. Но мелкая такая…. Полтора метра ростом.

— Да. Кому расскажешь, зачморят за такой косяк. С петухом пошли на дело, а потом мелкая девка, двух здоровых лбов вырубила и спокойно ушла.

— Не ушла… Уехала. Причём она командовала теми двумя.

— Я думаю, что про это вообще не надо никому звенеть. Сами потом в дураках окажемся. А тебе надо на другую точку сваливать. А ещё лучше, в Питер рвани. Ты здесь засветился по полной. Поработаешь там годик, другой… А после посмотрим.

— А…

— А сейчас лепила к тебе приедет. Нос вправит и на место поставит…

Глава двенадцатая

Я проснулся просто зверски голодным. По крайней мере, живот мой рычал, как дикий зверь. Зато выспался я на все сто.

Утром Вадим напоил меня кофе с молоком. Странно… Вчера ещё молока у нас в доме не было. С утра что ли сбегали и купили? Наверное…

Что там у нас на сегодня было запланировано? Шопинг с молодёжью, с целью одеть их поприличнее, чем дворовая шпана…

На машине, что ли поехать? Не-а… Лениво. Рванём-ка мы на метро… А то совсем скоро обленюсь. Скоро в булочную буду на машине ездить…

Нет. Сегодня у нас будет пешая прогулка по городу и поездки на общественном транспорте… Так и сделаем.

Сколько там времени у нас? Угу… Уже полдесятого. Ну, пора и собираться.

Видимо, мои малолетние бандиты были куда больше меня мотивированны на итоги сегодняшней поездки. Когда я вышел во двор, то Волковы уже маячили там, делая вид, что только что вышли из дома. Хотя видно было, что пространство возле нашей дворовой лавочки уже слегка помечено следами их ног…

— Привет, парни! Сегодня поедем на метро. Возьмите с собой рюкзаки! Они нам наверняка пригодятся.

— Уже… — откликнулся младший, и кивнул на лавочку.

Странно… Слона то я и не заметил… Старею…

— Ну, тогда поехали! Чего время-то терять?

И мы двинулись в путь. Доехали на трамвае до ближайшего метро. Потом на метро с двумя пересадками. И вот я снова вижу Центральный детский универмаг. Всего лишь полтора месяца тут не был, а сколько уже всего произошло с тех пор.

Теперь вот и деньги есть в достаточном количестве. И не надо больше копейки в кармане считать. А жизнь-то налаживается…

Мы начали с самого главного… С обувного отдела. Сразу купил ребятам новые кеды. Полезная обувь по нынешним временам. Взял те, что были покрепче и подороже.

Жаль, что кроссовок импортных в продаже не оказалось…

Это я так… Иронизирую, если кто не понял…

Ну а дальше всё по порядку. Плавки, штаны, футболки. На юг же едем. Нужны вещи полегче. Ну и так по мелочам всего накупили и им, и мне.

В общем, набил я им рюкзаки под завязку… Причём получилось это в прямом смысле этого слова. Какие молнии? Какие к чертям липучки? Завязки на рюкзаках — это наше всё! И ещё долго так будет…

Из Детского мира, мы пешком добрались до улицы Горького. Я решил всё-таки попробовать поинтересоваться своей входящей корреспонденцией. Ну вот там, на Центральном телеграфе я и поинтересовался: Нет ли письма «До востребования», на имя Александры Котовой?

Странно… Но письма с адресом тёти в Армавире не было среди входящей корреспонденции с пометкой «до востребования». То ли тётя забыла его мне отправить, то ли она ещё не определилась с постоянным адресом проживания.

На обратном пути я загнал их в парикмахерскую. Старшему сделали модельную стрижку покороче, а Сергей упёрся… Не хотел расставаться с так давно отращиваемыми длинными волосами. Я с ним согласился. Мода есть мода… Так что его только слегка подравняли. Но я его предупредил, что носить длинные волосы он будет исключительно в виде «конского хвоста». Я руками собрал в пучок его гриву и показал, как будет выглядеть.

— Я что тебе — девчонка?

— Дурак ты, Серый! Девчонки носят хвост не так. У них волосы висят вниз, а это называется «Конский хвост». Пучок собирается на затылке. Так за границей крутые парни сейчас носят. Особенно рок-музыканты всякие. Ты что? Это же последний писк западной моды. Только резинка нужна. И не цветная, как у девчонок, а чёрная или серая.

Я не стал говорить молодому бандиту, что девчонки иногда такую причёску тоже носят, а меж собой называют её не «Конский хвост», а «Лошадка хочет какать». Зачем ему такая лишняя информация?

Эти неиспорченные интернетом души всему верят на слово…

— Ну, тогда ладно… — согласился он с моими доводами.

По дороге я стал немного нудно и подробно инструктировать ребят по поводу будущей поездки.

— С собой берёте свои свидетельства о рождении. По дороге, если спросят, говорите, что едете с дядей Вадимом, чтобы больше лишних вопросов не было. Пусть он и решает все остальные вопросы.

— А ты поедешь на машине?

— Да, с Натаном. Все тяжёлые вещи мы с собой заберём. Так что вы поедете налегке, с комфортом. Поэтому, с собой возьмёте лишь только то, что в дороге может и пригодится. А всё остальное погрузите к нам в багажник. Это ясно?

— Ясно-понятно, гражданка-начальник.

— Всё шутишь, Серый? Есть хотите?

— Ну, если только мороженое.

— Хотите есть мороженное на ходу? Фу… Это же не комильфо, джентльмены…

Мы, как белые люди, зашли в кафе-мороженое и заказали сразу по несколько шариков каждому. Подавали нам холодный десерт в блестящих креманках.

И мы от души наслаждались обалденно вкусным пломбиром, поедая его при помощи чайных ложечек. Это просто блаженство…

Вернувшись домой, я отправил Вадима с парнями за билетами. Нам важно было заранее узнать, когда ребята приедут в Сочи, чтобы встретить их там, на вокзале на нашей машине.

Договорились о том, что все вместе собираемся на квартире у Вадима завтра. Забираем все тяжёлые вещи и стартуем.

Выезд назначили на первую половину дня, чтобы до вечера добраться как минимум до Воронежа. Лучше, конечно до Ростова-на-Дону. Но это фантастика для этого времени, да по этим дорогам, к тому же на этой машине… А ночами гнать тачку вовсе никакого смысла нет. Да и зачем нам так напрягаться? Наверняка билетов на ближайшие дни не будет. Так что торопиться нам особо некуда.

А мы с Натаном прихватили из тайника всё золото, оба клада и основную часть наличных денег. Надо всё это спрятать на время поездки, да понадёжнее. Сумку с оружием мы тоже прихватили для захоронения.

С собой на юг я возьму лишь ножи, да один наган плюс полторы пачки патронов. Думаю, что мне хватит. Я же всё-таки не на войну еду, а просто на море отдыхать с друзьями…

Получилось прилично так поклажи для захоронки. Хотя мы и сокращали груз, как только могли. Золото и ордена из первого клада переехали в сумку к драгоценностям. Ржавый наган я хотел даже выкинуть, но Вадим сказал, что пригодится. Бросил у него дома. Пусть развлекается с ним на досуге…

Я заранее продумал куда можно спрятать наши «сокровища», чтобы не заморачиваться с раскопками новых ям в лесах Подмосковья. Знаю я одно такое тихое место. Пока там ещё нет особого бума дачного строительства. Да и туристы не особо кучкуются там по выходным дням со своими рюкзаками и палатками. Но в будущем это место будет широко известно. С далёких времён там есть кое-какие рукотворные пустоты в земле, про которые у нас до конца восьмидесятых ещё никто не узнает. Ну а я уже знаю, что там, и где там, и даже в подробностях.

Под Москвой есть много заброшенных каменоломен. В стародавние времена там при свете лучин вручную добывали известняк. Да, да… Тот самый белый камень, из-за которого Москва и получила в своё время прозвище «Белокаменная». Добывая камень, люди углублялись под землю всё глубже и глубже. Местами возникли подземные лабиринты протяжённостью и тридцать и пятьдесят километров… Постепенно добычу вести перестали. Невыгодно стало. Стали лепить кирпичики из глины… А каменоломни забросили на долгие-долгие годы. Открывать заново их начнут энтузиасты спелеологи ещё лет через пятнадцать-двадцать. Но места на поверхности, где можно без особого труда проникнуть под землю, мне хорошо известны. Да и внизу, я там частенько бывал. Не заблужусь…

Часа через три с половиной мы смогли избавиться от ценного груза. Причём я умудрился сделать сразу три разных нычки, в разных местах, каждое из которых было далеко от других. Отдельно одну закладку для оружия, другую для денег и третью для ценностей. На всякий случай не стал делать никаких пометок на стенках, типа креста выведенного копотью от сгоревшей свечи. Я смогу и так найти, а другие мимо пройдут и даже подумать не смогут, что стена в этом месте не цельная…

Правда, запарился я знатно. Как в сауну сходил, к тому же позабыв перед этим раздеться. Да и ползать по катакомбам с фонариком в руке, это вам не это… Налобных фонарей пока что не наделали в таком количестве, чтобы его можно было свободно найти в магазине… А те монстры, которые производят для шахтёров, хоть и работают долго, и святят ярко, но по весу они, как ещё один рюкзак… Да и где бы нашёл шахтёрский фонарь в Москве за такое короткое время? Ладно… Хватит плакаться… Справился, ну и бог с ними, с сокровищами нашими…

Дома у Натана мы собирали вещи и не спеша грузили их в машину. В машине я тайком от Натана, оборудовал тайничок для своего нагана. И найти довольно сложно, и достать быстро можно. А сверху всё завалил разными вещами. Если специально его не искать, то и найти будет сложно. Особенно тому, кто не знает чего ищет. Надеюсь, что по дороге ни у кого из сотрудников правоохранительных органов не возникнет любопытства для такого мероприятия, как обыск транспортного средства…

Ну а если что… Была у нас такая поговорка в девяностых: «Троих на месте положим, а от остальных убежим!».

Другая поговорка была ещё конкретнее: «Уходя, гасите всех!»

Я решил, что всю поездку мне выгоднее быть в образе девочки. Но мальчиковый набор, я тоже имел с собой. На всякий случай. А как говорил поручик Ржевский в известном анекдоте: «Случаи разные бывают…»

Денег на поездку я решил взять побольше.

Во-первых нас будет пятеро, и это значит, что понадобится как минимум два номера в пансионате или санатории, если мы будем искать такой тип размещения. А если снимать квартиру или койко-места у граждан, то это опять же либо две-три комнаты, либо целых пять коек.

Ну а во-вторых, экономить на отдыхе, имея деньги — это смертный грех. Отдыхать на курорте надо во всю широту русской души.

Возродим традиции и привычки купцов первой гильдии, что в царские времена гуляли на всю катушку. Есть, правда ещё и пример того, как гуляли нэпманы… Как в последний раз… Так оно и вышло позже… И те, и другие плохо кончили…

Шучу, конечно… Но мне почему-то хочется отдохнуть, ни в чём себе не отказывая…

Почему-то снова потянуло в сон. Последнее время я что-то сильно устаю. Хотя и событий происходит слишком много в это самое последнее время…

Да и ноет чего-то внутри. Непонятно так… Противно на душе… Надо бы у Инги спросить. Что она сможет сказать по этому поводу… Но всё это будет уже только завтра.

А сейчас… спа-ать…

А утром мы как-то просто и буднично стартовали на машине по направлению к Вадиму.

А вот там, как раз, и стояла, и висела в воздухе, всеобщая нервозность и суета. Пожар в борделе во время наводнения? Фигня на постном масле… Здесь всё было как во времена первой русской революции… Неорганизованные народные массы мечутся без руководящей роли РСДРП(б).

Братья всё никак не могли определиться: Что брать с собой? Чего не брать с собой? Что им самим тащить, а что надо нам в машину грузить?

Я решил ни во что не вмешиваться. Сидел себе тихо на кухне, пил кофе с молоком, запивая печеньку…

Младший брат щеголял с новой причёской. Нашёл, значит, где-то чёрную аптечную резинку… А что? Ничего так получилось. Конский хвост ему шёл. Об этом я ему сразу, конечно и сообщил. Парень зарделся. Похвала она ведь и ёжику приятна, и волчонку тоже.

Но наконец-то, всё устаканилось. Лишнее в багажник загрузили, остальное в рюкзаки сложили…

И теперь мы сидели за столом, подводя итоги. Билеты на поезд были взяты. Правда, поедут ребята только через три дня, на самом весёлом, и совсем-совсем не скором поезде. Семьсот какой-то почтово-багажный… Слышал я про такие, но сам на таких никогда не ездил. От Москвы до Сочи что-то около двух суток в пути.

Невероятно. В космос летаем и на Северный полюс парашютистов высаживаем, а поезда ходят со скоростью деревенской телеги…

Чувствую я, что их поезд будет останавливаться не только на каждой станции, но и у каждого фонарного столба…

Ну и ладно… Самое главное, что мы уточнили время прибытия наших парней на вокзал в Сочи. Эта информация была самая важная и нужная. А остальное — это детали. Главное нам не разминуться на вокзале в Сочи. Иначе нам на побережье друг друга не найти. Времена сотовых телефонов ещё не настали…

Может придумать какое-то место встречи на всякий случай? Типа: Явки, пароли, адреса… Каждый день у фонтана ровно в полдень?

Бред… Даже не буду заморачиваться на эту тему. Ничего не случится и мы вовремя будем на вокзале встречать наших друзей…

Почему-то вспомнилось, что одна из детских повестей Кира Булычёва про приключения девочки Алисы, называлась: «Девочка, с которой ничего не случится.»

Но у меня складывается мнение, что я сейчас играю роль девочки, с которой всегда что-то случается… Нет, не то чтобы я, каждый раз выходя из дома наступаю ногой в собачью какашку, но всё же… Стоит в магазин сходить, на грабителей нарвались… После ресторана в Иваново… На грабителей нарвались… А про то, как в городе Шуе я решил на лавочку присесть, да булочку сьесть… Даже вспоминать не хочется…

Неужели у меня в этом теле такая карма, и я такой вот, блин, «магнит для идиотов»?

Ладно… Хватит думать о плохом. Думай о хорошем! Надеюсь, что хоть поездка на море не принесёт никакого негатива, но кроме как обгоревшего на солнце носа…

Я передал Сергею стольник. Наказал, чтобы он его обязательно маме отдал, и пояснил, что это на еду и на хозяйство. Ну а на дорогу пусть свои тратят. А у Вадима денег прилично с собой. Вполне хватит и на юг смотаться, и обратно всем вместе вернуться.

Пора ехать…

Долгие проводы — что-нибудь забудешь.

Но вроде бы ничего не забыли.

Провожали нас, чуть ли не со слезами на глазах.

Трогательная сцена, как в кино…

Ну, разве что платочками не махали…

Рулить машиной я доверил Натану. По крайней мере, пока из Москвы не выедем… А сам я занялся подробным изучением атласа автомобильных дорог СССР.

Вроде бы всё ясно и понятно. Сначала до Воронежа, потом до Ростова-на-Дону, Дальше до Краснодара доехать… Потом через Горячий ключ на Джубгу. А дальше на выбор. Мы можем остановиться где угодно: Туапсе, Сочи, Адлер… И ещё есть много разных мелких населённых пунктов на протяжении всего Черноморского побережья… Выбирай любое!

Нас никому не сбить с пути! Нам всё равно куда идти!

Вообще-то, маршрутом этим я ездил много-много раз… Но там… В своём будущем. И было это уже гораздо позже этих времён. То есть это было уже в начале девяностых. А там уже и дороги были поширше, и заправок было побольше.

Да, кстати… Надо было бы ещё одну канистру прикупить. На всякий случай. Хотя бы литров на десять. Чтобы была как НЗ (неприкосновенный запас).

Выехали мы из Москвы без всяких проблем. Ну и попылили по дороге в направлении на юг…

Скучной дорогу нельзя было назвать. Почти везде: один ряд туда, другой на встречу. Местами появлялся третий ряд, там надо было ухитриться быстро сделать обгон грузовика, который как обычно по традиции плёлся впереди, сдерживая весь поток. Умудрялись и обгоняли… Чтобы сразу после обгона, снова упереться в задницу другого такого же тихоходного грузовика.

Часа через полтора Натан начал дёргаться и нервничать. В районе Каширы заехали на заправку. Залились снова под пробку. Сбегали по очереди в деревянный домик неизвестного архитектора. До сих пор понять не могу, как можно промахиваться так широко. Отхожее место было загажено с усердием художника авангардиста. Ну да ладно. Мы люди простые. Нам и это не проблема, лишь бы слой не по колено…

Уговорил Натана поменяться местами. Но не сейчас, а чуть позже. Должен быть пост ГАИ на границе Московской области. Вот после него мы и сменим неопытного водителя, на более опытного.

Нас на посту даже не тормознули. Видимо вид нашего лимузина, с привязанным чемоданом сверху на багажнике, не вызывал никаких чувств у служителей полосатой палочки.

Теперь уже за руль сел я, подложив под себя небольшую подушку и подогнав сиденье. Завёл машину, и погнал нашего Росинанта в направлении юга.

А ближе к вечеру мы уже въезжали в Воронеж. Темнело, но гостиницу мы нашли довольно легко. Подсказал сотрудник ГАИ на въезде в город. К тому времени мы уже снова поменялись, и я опять изображал пассажирку.

На удивление в местном «отеле», ну то есть в гостинице были в наличии свободные номера. И даже место для нашей машинки нашлось во дворе.

Называлась гостиница традиционно — Воронеж. Но нам это было как-то до фонаря. Мы даже умудрились поужинать в местном ресторане на скорую руку. На этот раз обошлось без пафоса и без последующих приключений.

Выспались, слегка отмылись от дорожной пыли, позавтракали, да и поехали утром дальше. Чего уж там задерживаться… Нам на море надо ехать…

Почти всё время за рулём был я. По дороге мы с Натаном трепались обо всём и ни о чём одновременно.

Магнитолы с кассетами явно не хватает. Но с этим придётся подождать. Ибо самые первые кассетники для машин начнут клепать в Союзе только лет через пять. А воровать их из машин перестанут только после 2000-х.

Поэтому мы просто ехали и болтали… Болтали и ехали.

Днём обедали в обычной столовой в Ростове-на-Дону, но задерживаться в этом городе не стали…

А ужинали мы снова в ресторане, но уже при гостинице «Кавказ» в городе Краснодаре. Здесь пришлось немного дать денег, а то изначально мест для нас не было. Но червонец сверху, и номер на двоих нам был обеспечен.

В ресторане я впервые за всю поездку почувствовал себя некомфортно, когда горячие кавказцы с характерными усами стали пялиться на меня, и что-то громко обсуждать своими гортанными голосами на незнакомом мне языке. Блин… Мне ещё четырнадцати нет… хотя… Одет я вполне стильно, да и короткая стрижка вкупе с рыжим окрасом — тоже в глаза бросаются сразу.

Ну да ладно. Вроде знакомиться не лезут пока. А, ерунда… Не стоит даже заморачиваться…

Кстати, когда мы возвращались из ресторана в номер, нам администратор дала очень «ценный» совет. Поставить машину под охрану. Через пару кварталов находится отдел милиции. Там обычно договариваются с дежурным и за совсем небольшие деньги можно припарковаться на ночь. А то не дай бог открутит кто чего, и наша поездка на юг накроется медным тазом.

Вняв мудрому совету, я оправил Натана перепарковываться, а сам пошёл в номер. Спать уже пора. Завтра же нам снова в путь. Надо до вечера пройти горный серпантин и уже искать ночлег на побережье.

Я умылся, переоделся в так полюбившийся мне удобный красный полукомбинезончик, лямки с шортами, и стал готовиться ко сну.

Вот Натан вернётся и всё…

Спа-ать хочу…

На часах уже пол одиннадцатого… Зевота уже челюсть разрывает…

Где там бродит этот автомобилист?

В это время в дверь номера постучали…

Глава тринадцатая

Вот ведь как бывает…

Ну и что мне делать?

Что делать?

Стучат — откройте дверь!

Позёвывая, плетусь открывать…

Как вдруг в голову молнией ударила мысль… А вдруг это не Натан?

Подойдя к дверям, я внутренне собрался… зевнул… и спросил сонным голосом:

— Кто там?

В ответ послышался незнакомый мне мужской голос с явно кавказским акцентом:

— Э-э, слюшай! Открой, да!

— Папы нет. Что вам надо?

— Зачем папа? Я тока спросить…

Не открывая дверь, предлагаю собеседнику поговорить так… Но как-то машинально не раздумывая натягиваю кроссовки и завязываю шнурки.

— Спрашивайте!

— Ты. Эта… Двери открой! Что я буду… вся коридор кричать…

— Папы нет. Уходите! Я не открою…

— Э-э, ни бойся. Я тока спросить… — и снова стук в дверь…

Блин. Задолбал уже… Вот настырный какой…

А чего я собственно боюсь? Этого чужого мужика? И что он мне сделает? Всё-таки это Советский союз, а не негритянский квартал в Нью-Йорке, и не фавелы Рио-де-Жанейро…

Открываю дверь… Но не запускаю незваного гостя в номер, а сам выхожу к нему в коридор:

— Ну и чего надо?

Передо мной стоит тот самый черноволосый кавказец с усами, из ресторана. Ростом не намного выше меня, но такой бодрый толстячок.

— Зачем так со старшим говоришь?

Стараясь произносить слова раздельно, практически по слогам, чтобы понял любой малообразованный дебил, спокойным голосом, снова спрашиваю:

— Что… вам… надо?

— Ты. Эта… Куртка у тебя… Сыну моему нравится… Продай, да!

Блин горелый… И весь этот кипеш только из-за этого? Да они чё тут, совсем охренели на этом юге? Они считают, что всё в мире продаётся и всё покупается… А ещё они думают, что им никто не может отказать… Вот такие вот всемогущие, самые богатые и самые усатые… Это они сейчас такие… Да и в будущем вряд ли что изменится. Ну разве что, вместо усов будут в моде бороды… Может это южное солнышко на них так действует. Может, мозги у них от солнца плавятся?

Ну да… Конечно… Щас… Прям вот так возьму и продам по дешёвке свою вещь, какому-то «хозяину жизни»…

Да пошёл он…

Причём это хочется сказать ему прямо в наглую усатую рожу: «А не пошёл бы ты дядя на х… мелкими шагами!».

Но так говорить сразу нельзя. Потому что тогда будет скандал… Громкая ругань и прочее, прочее, прочее…

А тогда к нашему спокойному началу большой поездки на море, подкрадётся и придёт большой полярный лис… Песец, который…

Где этот Натан бродит? Вот когда он позарез так нужен, его как всегда нет. Придётся видимо самому базары базарить и разговоры разговаривать.

Отвечаю этому усатому нахалу, спокойным уверенным тоном, но абсолютно безапелляционно:

— Куртка — моя… Она не продаётся!

Пытаюсь ретироваться в номер и закрыть за собой дверь, но тут происходит то, чего я не ожидал. Восклицая своё излюбленное:

— Э-э! Куда?

Меня грубо пытаются схватить за плечо, но рука его соскакивает и цепляет лишь лямку моего красного полукомбинезона. Пуговица, за которую зацеплена лямочка, отрывается «с мясом». Нет, не с моим мясом, а с нитками, на которые была пришита.

Я уже распахнул двери в номер и дёргаюсь внутрь, но его рука, тянущая за лямку, тормозит моё движение.

Не знаю, как так получилось, но мои ноги зацепились за коврик перед входом, и я, поскользнувшись на тряпочном коврике, лечу на пол, а незваный покупатель моей куртки, держась за лямку моего комбинезона, летит вслед за мной.

Да чего там вслед? Грохается на меня сверху, бугай здоровый. Аж, дыхание на секунду спёрло…

В процессе падения… Даже можно сказать, что не падения, а полёта в сторону пола, меня каким-то образом развернуло. Но крепко вцепившаяся в левую лямку моего комбеза, рука кавказца умудрилась стащить с правого плеча и вторую лямку. Я не понял, как это, всё произошло.

Ну как можно было вот так вот в падении развернуться на сто восемьдесят градусов?

Так обычно только кошки падая, разворачиваются в воздухе. Но я же не кошка пока ещё…

Эх, мне бы сейчас один из моих стилетов… Я бы показал этому здоровяку, что в здоровом теле может быть не только здоровый дух, но и здоровый нож.

Но при моём цыплячьем весе борьба в партере с клиентом втрое меня тяжелее — это явно не моё любимое хобби.

Зато я очень быстро соображаю. И вспомнив, что я маленькая девочка, включаю сирену своего голоса на всю мощь девичьего горла:

— Па-ма-ги-те! А-а-а-а-а!

Децибел примерно на двести получился мой дикий крик, переходя в такой же дикий визг.

Да… Это вам не девяностые, когда на такой крик все очевидцы постараются поплотнее задёрнуть шторы на окнах… И даже не две тысячи двадцатые, когда все бросятся не спасать и помогать, а достанут свои смартфоны, чтобы снять забавное видео…

Это семидесятые годы двадцатого века! Союз Советских Социалистических Республик! Все люди — братья… и сёстры! И все помогают друг другу… Ну, или почти все…

Послышались голоса в коридоре. Распахивались и хлопали двери. Чей-то женский голос громко спросил: «А что случилось?».

Ну, а я что? А я продолжаю свою сирену:

— По-мо-ги-те!

Это усатое чучело уже пыталось встать с меня, но я делая вид, что отталкиваю его, «случайно» крепко держал его за отвороты пиджака… И орал… О, как я орал…

— А-а-а-а-а-а!

Но потом вдруг, кто-то схватил «негодяя» то ли за шиворот, то ли за волосы, и наконец-то оторвал от меня его потное тело. Я ещё лежал на полу, в порванном полукомбинезоне с почти стянутыми с меня шортами и задравшейся на животе футболке, как услышал в коридоре характерные звуки.

Кажется, кого-то бьют.

И я, кажется, даже знаю кого…

Ко мне наклонилась темноволосая женщина. Несмотря на довольно большой нос и тёмные «усики» под ним, лицо её было милым, и очень добрым. С каким-то мягким, кажется армянским акцентом, она спросила меня:

— Что он с тобой сделал? С тобой всё в порядке?

Её руки ласково пробежались по моему телу, она поправила на мне футболку, пыталась приладить на место лямки, комбинезона, но поняв, что одну из лямок «с мясом» оторвали, повернулась к «злодею». Боюсь, что её лицо в тот момент уже не было таким же милым и добрым, как секунду назад.

Усатого кавказца уже держали за руки несколько мужиков разного возраста. На его лице уже стали проявляться следы тумаков от тех, кто поспешил мне на помощь. Но это не остановило эту добрую женщину. С гневным криком: «Негодяй!», она залепила ему такую звонкую пощёчину, что казалось голова его должна лопнуть, как спелый арбуз.

Как всегда на самом интересном месте… Вдруг откуда ни возьмись, появился… Натан, конечно. Ему уже давно пора было появиться. Что-то он слишком долго гулял по ночному Краснодару.

Не раздумывая, продолжаю доигрывать роль маленькой девочки. Бросаюсь к нему с криком: «Папа!», обхватываю его двумя руками, утыкаясь лицом ему в грудь. От всей этой комедии, меня пробивает на смех. Пряча лицо у него на груди, практически до слёз пытаюсь подавить в себе совсем не нужное сейчас «ржание». Видимо со стороны всем показалось, что я горько рыдаю. Да и слёзы выступившие на моих глазах… Всё к месту.

Натан порывался высвободиться от моих объятий, и вершить свой отцовский «справедливый суд» над обидчиком, но я его не отпускал.

Когда появились два милиционера… А быстро тут у них… Короче, их глазам предстала следующая картина: Заплаканная девочка, вся в слезах и соплях, в объятиях рассерженного отца. Злодей-насильник в руках бдительных граждан. И фурия, в виде доброй армянской тётушки, хлещущая злодея по щекам.

Женщину блюстители порядка подвинули в сторону, а вопрос был задан вслух, видимо для всех:

— Что тут происходит?

Армянская тётушка первая стала говорить. Говорила она быстро, вставляя в русскую речь незнакомые мне армянские слова:

— Я всё видела. Этот (незнакомое слово), — указала на усатого и побитого. — напал на эту девочку. Порвал на ней одежду, (незнакомое слово). Повалил на пол. Майку на ней задрал, (незнакомое слово). За грудь хватал…

Я посмотрел на свою грудь. Да… Было бы за что хватать…

В свою очередь, избитый, но всё ещё горячий усач, стал оправдываясь, кричать на армянку:

— Ти что, жэнщина? Что ти говоришь? Не так всё било…

— А вы помолчите, пока гражданин! — оборвал его строгий сержант. — Вам слова не давали.

— Э-э! — всё не успокаивался задержанный…

Но его уже никто не слушал.

— Сколько тебе лет, девочка? — обратился ко мне сержант.

— Тринадцать. — отвечаю я, при этом шмыгнув носом. Получилось очень даже жалостливо…

— Город, ответь восьмому! — это он в рацию.

— Город на связи… — едва разборчивый голос у него с плеча из маленького динамика.

— Пришли группу в Кавказ! Да. В гостиницу. Третий этаж. Попытка изнасилования несовершеннолетней…

— Быр, бр… — неразборчиво из рации…

— Подозреваемый задержан. Скорая? — он взглянул на меня. — Нет, скорой не надо… Инспектора ПДН, прихватите. Надо девочку допросить.

Да. Поспать сегодня явно не удастся. А возможно и уехать завтра тоже не получится.

Злодея увезли допрашивать в отделение. Армянскую тётушку допрашивали где-то там, за пределами нашего номера. Может, у неё…

Меня стала, в присутствии «папы», допрашивать немолодая сотрудница по делам несовершеннолетних. Я не стал особо ничего лишнего выдумывать. Просто рассказал вкратце, почти всё как было.

— Мы ужинали в ресторане. Потом папа поехал припарковать машину у отделения милиции. Я не знаю у какого. Я в номере была одна. Переоделась и готовилась лечь спать. Ждала, когда папа придёт. Нам же завтра ехать дальше.

— А мама твоя где? — перебила меня инспекторша.

Я вот подумал: А какое отношение имеет к сегодняшнему делу то, где находится моя мама? Но просто ответил, потупив глаза:

— Мама погибла полтора года назад. Мы живём вместе с папой. И сейчас с ним вместе едем на море.

Похоже, что этой тётке было всё равно. Ну, ещё бы, выдернули из дома, на ночь глядя. Вид у неё был, по крайней мере, именно такой, слегка недовольный. Как будто это я во всём виноват…

— Я была в номере. Ждала папу. — последовательно продолжал я своё повествование. — В двери постучали. Я думала это папа…

На этом месте я сделал запинку, как бы собираясь с силами, чтобы снова не расплакаться.

— Открыв дверь, я увидела этого, незнакомого… Он говорил какую-то ерунду… Предлагал продать ему что-то…

— Что именно…

— Кажется куртку хотел у меня купить… Я его не очень поняла… Сказала ему, чтобы он уходил. Хотела зайти в комнату и закрыться. Мне было страшно… Я уже пожалела, что открыла дверь…

— Ну и что дальше?

— Он схватил меня… Порвал на мне шорты вот эти… Лямку оторвал… И когда завалил меня на пол… Так получилось, что он почти с меня шорты стянул и футболку задрал. Я не поняла как это всё произошло… Он так навалился на меня сверху. Я испугалась… Стала кричать. Прибежали люди… Его с меня сняли и оттащили… этого дядьку… мужчины схватили и держали… А потом папа вернулся… и милиционеры пришли. А я…

Я замолчал. Вроде бы всё сказал, нигде не соврал. Так лучше. Говорить почти всю правду. И не запутаешься, и не забудешь.

— Он тебя трогал? Руками куда-то залезал?

Я, как бы стесняясь, посмотрел на своего «папу»…

— Ну… Его руки были под моей майкой… Вот здесь… — я указал на грудь. — Футболку он вверх задрал, а шорты как бы вниз сползли… Я не знаю… Но там внизу он не успел меня потрогать… Его оттащили…

Я опять стал играть в эту «ромашку» — помню, не помню… Хватит уже. И так много наговорил. Спать пора уже…

Интересно, а эта тётя знает, что проводить всякие следственные действия в ночное время с несовершеннолетними не слишком законно. Наверное, всё-таки знает. Но если я стану ей на это указывать, то выдам себя. Сейчас я — наивная девочка, а не матёрый опер и знаток уголовного права… Но намекнуть ей на это можно…

— Простите, а когда мы закончим. А то я хотела бы помыться. У него руки были такие… потные…

— Подожди. Сейчас следователь подъедет. Возможно, что он тебя тоже допросит. Вот подпиши здесь… Пиши: «С моих слов записано верно и мною прочитано», а потом подпись.

— Я тогда прочитаю сначала.

Тётка недовольно сунула мне бланк объяснения.

— На! Читай! Давай только быстрее.

Я стал не спеша читать неразборчивый почерк. Из принципа буду читать долго…

Вроде бы всё так, как я и говорил. Только как-то более скупо и без эмоций. Но так и надо, наверное. Это всё правильно пока. Подписываю, а потом протягиваю Натану.

— Папа тоже должен подписать…

— Но его же там не было… — возражает тётка-инспектор.

— Но здесь-то он есть. И он всё слышал. Пусть прочитает и тоже подпишет…

Натан быстро читает и пишет, что допрос проходил в его присутствии.

— Это не допрос. — снова влезает в разговор тётка. — Это всего лишь объяснение. А допрос будет следователь проводить…

— Что? — смотрю на неё со слезами на глазах, — Прямо сейчас? Ночью?

Видимо тут инспекторша начинает что-то вспоминать из умных книжек по юриспруденции.

— Нет. Завтра утром придёте с папой к следователю. Адрес вам скажут. — обращаясь ко мне, снова спросила — Он точно с тобой ничего не успел сделать?

— Нет. Только порвал одежду и за грудь трогал.

Посмотрев с иронией на мою «грудь», она встала, собрала бумаги, и позвав Натана с собой, напоследок разрешила мне умыться и всё такое, раз ничего не было…

А Натана Борисовича ещё долго, где-то там за дверями нашего номера, допрашивали или опрашивали. Хрен их разберёт, местных юристов.

Я умылся и лёг спать. От всего пережитого сон пришёл не сразу… Куча вопросов в голове мешали мне отправиться в царство Морфея…

Интересно дело о попытке изнасилования возбудят или отделаются «хулиганкой»?

Ладно. Завтра посмотрим и узнаем, как творится правосудие в этом городе…

Натана я не дождался… Заснул раньше…

Глава четырнадцатая

Я даже не проснулся, когда вернулся Натан, после ночных допросов. Вот ведь как. НКВД уже давно нет, а евреев снова по ночам допрашивают злые следователи. Непорядок…

С утра я вкратце рассказал «папе» всю историю в подробностях. А он мне сообщил, что азербайджанец не совсем простой человек. На местном рынке торгует чем-то. Богатый, в общем, дядька. Зовут его Магомед, а фамилия то ли Гулиев, то ли Кулиев… На слух похоже и так, и эдак.

Когда ночью следователь задавал Натану вопросы, то их подтекст звучал не очень хороший. Типа: А вы уверены?

И словечки проскакивали: «якобы попытка изнасилования». Из этого «якобы» стало понятно, что возбуждение уголовного дела может и не состояться, а проблему у нас могут и появиться.

Позавтракав, мы направили наши стопы в местный отдел правопорядка. Следователь нас сразу не принял. Промурыжил минут сорок в коридоре…

Знаю я такой приём. Назначено на десять, например. Человек приходит вовремя, а ему говорят: «Подождите!». И приходится ждать перед дверью минут полчаса… У не слишком подготовленных людей это вызывает нервозность перед допросом. В коридоре ждать не слишком-то удобно и присесть особо не на что. Было желание выйти на улицу и ждать там. Погода была солнечная, а в ментовском коридоре было довольно душно, пахло потом и всем остальным сразу…

Но всё-таки мы дождались. Следователь вышел и кивком пригласил нас в кабинет. В кабинете было накурено. Два стола, два стула для сотрудников. Большой сейф и два потёртых стула для посетителей. Сколько задниц протирали эти стулья, я не знаю, но вид у них был такой же, как и у стульчака в придорожном сортире у заправки. Омерзительный.

Взяв у Натана свежую газетку, которую он купил по дороге сюда, я постелил её на стул, а потом только сел. Сегодня на мне было лёгкое летнее платье синего цвета. И мне очень не хотелось его пачкать.

Следователь делал вид важного человека при исполнении. Разве что щёки не надувал от усердия… И всё никак не начинал. Ждал чего-то что ли…

Дождался в конце концов. В кабинет вошёл сотрудник в форме капитана. Но не звание его первым делом бросалось в глаза. А кавказская внешность и усы. Почти такие же, как и у вчерашнего Магомеда.

Капитан уселся за соседний стол, как бы за нашими спинами, а следователь начал свои процессуальные действия. Взяв бланк протокола допроса, он подложил копирку, и скрепив два листа канцелярской скрепкой, стал заполнять его. Вписав в верхние строки число и свою фамилию вкупе со званием и должностью, он обратился ко мне:

— Фамилия, имя отчество… Число, месяц год рождения, место рождения. Адрес места жительства.

Всё это я ему воспроизводил с должным спокойствием, но когда он подсунул мне на подпись место, где была указана ответственность за дачу ложных показаний… Вот тут уже я не выдержал…

— Простите! А вы уверены, что на несовершеннолетних лиц эта ответственность по указанной уголовной статье тоже распространяется?

Тут проснулся капитан за моей спиной:

— Ти тут ни умничай! Падписывай, давай!

Я встал со стула, собрал газетку с сиденья, сложил её, и сказал, обращаясь к Натану:

— Папа! Пойдём отсюда! Они тут делают что-то не то.

— Э-э… Что не то? — снова возник капитан.

Судя по этому «Э-э», он либо родственник, либо земляк вчерашнего «злодея».

— По закону, к несовершеннолетним не относится ответственность за дачу ложных показаний, ни ответственность за отказ от дачи показаний.

— Э-э… Чё ти сказал? Умний, да? Иди тогда! Чего приходил?

— Пойдём, пап! — дёрнул я Натана за рукав, а в полголоса добавил: — Пойдём… в прокуратуру…

Услышал гад ушастый… Чебурашка усатая…

— Э-э! Какой прокуратур?

— А какая тут ближе?

— И что ти там им скажишь?

— Расскажу, как вы нарушаете законы СССР.

— И чем ти докажешь? Свидетели твои уже уехали.

— Тогда я расскажу о нарушении должностными лицами уголовно-процессуального законодательства совершённые в составе группы, в отношении несовершеннолетней. О попытке сокрытия события преступления, совершённого Магомедом Кулиевым…

— Гулиевым. — машинально поправил меня капитан азербайджанец.

— Гулиевым, — продолжил я. — Совершённые сотрудником правоохранительных органов с целью выгородить своего родственника…

— Он мине не родственник, земляк…

— А это ничего не меняет уже.

Я уже взялся рукой за ручку двери, когда наконец-то в разговор вмешался следователь:

— Ты куда? Я тебя не отпускал…

Открыв уже дверь, я обернулся и ответил, глядя в его злые холодные глаза:

— А ты меня и не задерживал…

— Вот сейчас возьму и задержу.

— И за что, если не секрет?

— За… — он не мог подобрать слова… — По подозрению…

— Подозревалка у тебя ещё не выросла… — я пристально посмотрел ему прямо в глаза, и добавив к словам немного внутренней энергии, продолжил: — А если ты сейчас рискнёшь силой задерживать в отделении тринадцатилетнюю девочку, то я тебе такое сейчас представление устрою, что ты точно не сможешь потом засунуть это дело под сукно. И местная прокуратура тебе покажется цветочками. Понял?

В момент произнесения своего этого «Понял?», я заметил лёгкий зелёный отблеск в его глазах. А продолжая своё «наезд» на этих охреневших от вседозволенности ментов, спросил у Натана мимоходом:

— Пап! Ты позвонил с утра дяде Вадиму из генпрокуратуры?

— Да… — подыграл мне поддельный «папа», — Его уже не было дома. Уехал на службу, но его жена Ася всё записала, и обещала передать мужу.

— Ну, тогда нам и нечего тут задерживаться. Свидетелей потом найдут по спискам проживающих в гостинице в этот день, если, конечно, эти коррупционеры их не уничтожат. Но им же тогда хуже будет.

Это я уже говорил, идя с «папой» под руку по коридору к выходу. Позади нас сперва было тихо. Видимо следак слегка завис после моего ментального посыла. Но капитан всё же никак не унимался.

— Э-э. Стой! Кто там? Задержите их!

Мы были уже в конце коридора, почти у выхода. Никаких решётчатых дверей на выходе, с электрозамками, открываемыми из дежурки, ещё и в помине не было. Не те времена, однако. Но один сержантик молодой, видимо из служебного рвения дёрнулся было к нам, но мой взгляд приковал его к месту.

— Даже не думай! — тихо прошипел я, стреляя в него зелёными искрами. Спокойно выйдя из дверей отдела, я тут же потащил Натана за угол. Я уже узнал, где он припарковал наш автомобиль. Взяв у него ключи, я быстро открыл двери и завёл машину. Натан уселся на пассажирское место. Выезд был в сторону противоположную главному входу. Мы беспрепятственно отъехали в сторону гостиницы. Никто нас больше не преследовал.

Вряд ли капитан такой борзый, что сразу начнёт какие-то «боевые» действия против нас. Такие люди слишком подлые, они любят по-тихому пакостить своим врагам.

— Сейчас срочно собираешь наши вещи и в машину. Надо валить отсюда…

— А прокуратура?

— Ты ещё вспомни про дядю Вадима из Генпрокуратуры! Не смешите мои тапочки… Кстати, тапочки тоже не забудь забрать.

— А ты не поднимешься? Вдруг я что-нибудь забуду…

— Не забудешь. Это же просто. Бери всё, что есть! И ничего не забудешь. А я тут за входом пригляжу. Вдруг враги подъедут, а мы там копаемся…

Натана нет уже около получаса. Чего он там тормозит? Блин горелый…

Машина наша стоит так, что мне вход видно, а от входа меня не особо и заметно. Я закрыл машину и вышел. Стоя за кустами, продолжаю наблюдать за входом в гостиницу. Натана всё нет.

Зато подъехал машина. Не милицейская. Просто Жигули первой модели. «Копейка».

Тьфу… Какая на хрен, «копейка»? Их ещё нет на дорогах.

Это Москвич-408 с круглыми как у «копейки» фарам. Просто слишком блестит, как новый. Припарковался с противоположной от меня стороны гостиницы, ближе к ресторану, но так же как и я, не у входа. А из машины вышел… Капитан-азербайджанец. Но уже без формы. Хотя нет. Только сверху гражданская куртка, а штаны на нём серые ментовские.

Ну-ну. Видимо не по службе приехал. Уговаривать что ли будет? Или угрожать?

Идёт в сторону входа в гостиницу. Надо бы его как-то опередить… Я быстро бегу к чёрному входу… или выходу? Там есть такой… пожарный типа выход. Через него сразу можно попасть на лестницу, минуя официальный ресепшн. Бегу наверх. На нашем этаже торможу, осторожно выглядываю из-за угла.

Оба-на, как я вовремя. Или наоборот не вовремя…

Натан с чемоданом и сумками стоит у двери лифта. Я не стал ему кричать, чтобы не шуметь. Только я дёрнулся в его сторону, но успел лишь увидеть, что он уже вошёл в кабину лифта. Когда я добежал, то лифт уже уехал. И что странно: Из него так никто и не вышел.

А это значит, что мент либо внизу сейчас Натана встретит, либо…

Тут в гостинице два лифта. И второй сейчас как раз открывает двери на моём этаже. А из дверей появляется злой капитан и таращится прямо на меня.

А я на него.

А он на меня…

Но я срываюсь с места и бегу к лестнице.

Второго раунда борьбы в партере с кавказцем я не вынесу. Мне вчерашнего хватило. А этот сегодняшний не меньше того по размеру и весу.

Бегу я быстро… Я же убегаю всё-таки… Но стараюсь не сильно отрываться от погони…

А позади меня, в отдалении топает ментяра.

Бежит быстро, но тихо. И не кричит ничего из ментовского лексикона, типа: «Стой! Стрелять буду…»

Молча бежит. Только пыхтит…

Может, он плохое чего задумал? Хорошие милиционеры громко кричат, преследуя злодея, привлекая своим криком себе на помощь широкую общественность.

А этот молчит… Ну, это лишь значит, что либо я не злодей, либо он… плохое задумал…

Сворачиваю на лестницу, и нарочно очень громко топаю по ступеньками…

Ага…

Первые три ступеньки топаю… А потом на цыпочках, на цыпочках, возвращаюсь обратно и встаю рядом с дверью, прижавшись к стене.

Топот из коридора. Тяжёлое дыхание всё ближе. В проёме двери появляется туша мента. Кажется, что в последний момент, он всё-таки умудрился меня заметить. Может, интуиция? А может просто он не дальтоник.

Платье у меня синее, причёска рыжая, а стена салатовая.

Короче… Он умудрился резко затормозить на самом крае первой ступеньки.

Ну, как тут не помочь человеку, который только что куда-то спешил? А тем более, если это целый милицейский капитан…

Всем телом толкаю его в спину. Инерция его тяжёлого тела, его же и подвела. Красиво он летит, кувыркаясь по крутым ступенькам. То головой, то шеей приложится…

Бегу за ним следом, но аккуратно, чтобы не упасть. Ступеньки-то крутые. Нас ещё в школе ругали за то, что мы бегали по ступенькам. А у капитана этого, то ли ступенек в школе не было, то ли не таки они были и крутые. Догоняю его уже на самых нижних ступеньках, где он красиво упал вниз лицом на кафельный пол… Прыгаю ему на спину, пытаясь попасть коленями в середину позвоночника… Резко бью кулаком в основание черепа, а после быстро сворачиваю шею. Несмотря на то, что шея у него такая же толстая, как и он сам, слышу хруст… Тело подо мною обмякает и лежит без движения… Даже не проверяю. Чего там, и так всё видно…

Перешагиваю через застывшее тело, и быстро вниз. Незаметно покидаю гостиницу, через боковую дверь.

Вспомнил… Через эту дверь ещё и мусор выносят. Сам видел. Так что это лестница как раз и предназначена для избавления от «мусора»…

Натан уже мялся возле машины. Хотя он уже закинул чемодан на верхний багажник, осталось только его привязать. А верёвочка-то внутри, а ключики-то у меня… Но я быстро открыл ему дверь, и пока он укладывал сумку в салон, на скорую руку закрепил чемодан.

Минута и мы уже не спеша едем на выезд из города.

Интересно, какие будут последствия у этого моего экспромта?

Может, ещё и следака надо было зачистить? Да и Кулиева-Гулиева тоже не мешало бы. Ну, хватит уже… Сколько уже можно быть таким кровожадным?

Надо всего лишь перестраховаться, и всё-таки написать в генпрокуратуру подробно и обстоятельно как всё было, а потом отправить по почте, с указанием всех моих данных, с описанием внешности всех свидетелей и очевидцев. Время действия и прочие подробности. Упомянуть про угрозы капитана-родственника. Про бездействие следователя и опасения за свою жизнь…

Нет… не получится… Если писать от имени Маши Левиной, то быстро выяснят, что Машу убили уже больше года назад…

Ну а то, что капитан с лестницы упал и лицом шибко ушибся… С кем не бывает? Надо было на лифте ехать с его-то лишним весом, а не по лестницам скакать, как горный сайгак… Или сайгаки по горам не скачут? Да какая разница…

Моих следов там не найдут. Наверняка, спишут на несчастный случай. А мы тем временем письмо отправим, и поглядим, что будет дальше… Или ничего не будем отправлять… Просто уедем и всё… И так почти целый день потратили на этих ублюдков. Теперь надо навёрстывать. Время идёт… А море нас ждёт.

Помню, что там, на трассе, постов много. И про некоторые нехорошая слава шла ещё в те времена.

А может быть поехать другой дорогой?… Есть ведь ещё пути через Кубань в сторону Новороссийска… Или…

Или можно поехать через Майкоп, сразу на Туапсе, минуя Джубгу. Там, правда дорога не очень, и все пугают «страшным» Шаумянским перевалом. Горы, серпантин, грунтовая дорога и оползни. Но это же даже интереснее получится. Целое приключение. И там нас точно никто не будет искать…

— Заряжай фотоаппарат свежей плёнкой дядя Натан!

— Зачем?

— А мы не поедем на море по прямой дороге… Как сказал в своё время Владимир Ильич Ленин: «Мы пойдём другим путём!»

Конец второй части четвёртой книги.