Коварная соблазнительница

Глава 1

Самолет медленно кружил над крошечной желтоватой точкой, рискуя быть поглощенным разбушевавшейся стихиен. Опознавательные знаки отсутствовали. Их наспех замазали: по обеим сторонам фюзеляжа и на крыльях ясно различались следы светло-серой краски.

Самолет, точнее сказать, устаревшая модель летающей амфибии «Каталина», переданная еще во время войны русским по ленд-лизу, сделала несколько попыток приводниться, но каждый раз, когда до поверхности моря оставалось каких-то двадцать метров, пилот вынужден был увеличивать мощность двигателя, и машина взмывала вверх. Слишком сильная волна могла бы повредить корпус, как только он коснется воды.

Опустив закрылки, «Каталина» стала медленно снижаться, взяв курс на резиновую шлюпку. Великолепное зрелище, если принять во внимание шквальный ветер и состояние моря.

В шлюпке находился человек. Отто Вигант. Он поднял голову и тут же опустил. Самолет летел прямо на него, слегка покачиваясь и почти касаясь взбудораженной поверхности моря. Вигант не удержался от яростного возгласа. Если на этот раз они добьются своего, он вынужден будет сделать выбор между ледяным океаном и теми, кто в самолете. В волнении он сжал рукоятку пистолета, засунутого за пояс. В то же мгновение огромная волна с силой обрушилась на шлюпку, придавив его к борту.

Когда он, дрожа от холода, поднял голову, самолета в поле зрения не оказалось. Взвыв моторами, он набирал высоту, готовясь к новой попытке сесть на воду. Опять неудача. Несмотря на холод, Отто Вигант с облегчением вздохнул и немного расслабился. Теперь он заметил, что под самолетом болтается длинная веревка, заканчивающаяся сетью с очень крупными ячейками. Испытанный метод спасения утопающих: самолет летел с наименьшей скоростью, волоча за собой сетку, затем пилот ослаблял натяжение, и утопающий цеплялся за нее.

Поднявшись выше обычного, амфибия напоминала огромного альбатроса. Неожиданно усиленный и искаженный мегафоном голос заглушил шум бури:

– Отто Вигант, Отто Вигант! Хватайтесь за веревку!

Он невольно посмотрел вверх. Самолет заканчивал очередной вираж. Вигант бессильно потряс кулаками и заткнул уши, чтобы не слышать этих угрожающе-пронзительных, словно падающих с неба слов на своем родном языке.

В итоге закончится тем, что у них либо иссякнет топливо, либо лопнет терпение. Если только они не решатся убить его... Но это было маловероятно. До тех пор, пока не останется хоть один шанс взять его живым, они вряд ли пойдут на крайнюю меру.

Он осторожно убрал пальцы с ушей, но тут же прижал их вновь. Мегафонная литания продолжалась. Как будто можно убедить словами такого человека, как он! Неужели они такие наивные? Если бы не усталость и нервозность, он бы смеясь, выслушивал их увещевания.

Холодные пенящиеся волны беспрерывно заливали небольшую шлюпку, и каждый раз Вигант низко склонял голову и закрывал глаза, крепко держась за привязанный к шлюпке трос. Несмотря на стойкое сопротивление, у него стучали зубы, и было трудно открыть воспаленные от соли глаза.

Воспользовавшись минутным затишьем, Отто Вигант развернул лежащий у ног брезент и достал оттуда черный ящик, оказавшийся радиоприемником. Он повернул ручку, но лампочка не загоралась: батарейки окончательно сели. Вигант секунду поколебался и швырнул его за борт. Затем он извлек из кармана намокший кусок пряника и принялся жевать. Вместе с бутылкой пресной воды это было все, что у него осталось. По приблизительным подсчетам он должен был находиться в двухстах милях к северо-западу от Норвегии. Шлюпку постепенно относило на запад. Если никто не принял сигналов тревоги, через двое суток он умрет. Эта мысль выдавила из него злобное рычание. Слишком глупо оказаться на дне холодного моря после всего, что он пережил.

Экономя остатки сил, Вигант еще сильнее скорчился в своей скорлупе, не выпуская из рук трос и безуспешно пытаясь отвлечься от назойливого жужжания «Каталины». В такую погоду любой корабль мог пройти в пятистах метрах, так и не заметив шлюпки. Вигант изо всех сил боролся с усталостью, но все же на минуту забылся, а когда очнулся, самолет все еще продолжал кружить в небе.

Он подумал о Стефани, ожидающей его в тепле и уюте стокгольмского отеля «Бристоль», и почувствовал, как горячая волна обжигает тело. Вдруг она надумает вернуться обратно?.. Тогда он ее больше никогда не увидит.

От бессильной ярости у него чуть не помутился рассудок. Чтобы отвлечься, Вигант попытался высчитать точное время, прошедшее с момента его бегства из Восточной Германии. В пять утра он похитил небольшой самолет, убив охранявшего взлетное поле часового. По-хорошему он должен был прилететь в Стокгольм уже через два часа. В Стокгольм... где его ждала Стефани...

Однако желаемому не суждено было сбыться. Через двадцать минут полета легкий самолет попал в непогоду и оказался в плену у стихии. Случайно Виганту удалось запеленговать радиомаяк, который и позволил определить координаты. Он находился над Атлантикой, держа курс прямо на запад, то есть в открытое море, все больше и больше удаляясь от берега.

Спустя четверть часа мотор начал глохнуть: горючее оказалось на исходе. Чудом на борту оказалась резиновая шлюпка, которую он надул, приложив массу нечеловеческих усилий. Вначале Вигант не слишком расстроился. Его, конечно, подберут, ведь он послал многочисленные сигналы тревоги при помощи своего мини-передатчика.

Но прошел день, настала ночь, а помощь не приходила. Он продолжал посылать сигналы до утра, пока не появился самолет, единственный, кто, казалось, позаботился о его судьбе.

Вигант готов был заплакать от бешенства. Его охватила дрожь. С приближением ночи холод усиливался, а непрекращающаяся болтанка вызывала тошноту. Прямо перед шлюпкой вынырнула и исчезла блестящая рыба – блуждающая акула, привыкшая к ледяным северным широтам. Отто Вигант знал, что наступающая ночь станет последней в его жизни. До рассвета он, возможно, уже погибнет от холода и истощения. И все же он предпочитал умереть, чем оказаться в руках людей из самолета, упорно продолжающего кружить над шлюпкой.

Норвежский рудовоз «Рагона» водоизмещением в девяносто тонн мирно прокладывал себе путь сквозь холодные волны Атлантики. Снявшись неделю назад с якоря в Монреале, он должен был прибыть в Ригу через пять дней, а сейчас, равнодушный к непривычной для такого времени года непогоде, шел со скоростью двенадцать узлов, уверенно держась на воде благодаря солидному грузу бокситов. Свободные от вахты члены экипажа дремали или смотрели порнографические журналы, в большом количестве закупленные в Монреале.

Надо сказать, что в этом путешествии матросов «Рагоны» ждал сюрприз. В Монреале пассажиркой корабля стала племянница капитана Олсена – высокая симпатичная блондинка, изучающая в Канаде социологию. Она нашла очень экономичное средство добраться до дома. Соблазнительные формы девушки облегали грубошерстный свитер желтого цвета и узкие джинсы. Оказавшись на борту, она немедленно вызвала немое вожделение экипажа. Но дядя старался не выпускать племянницу из вида. Благоразумная предосторожность, принимая во внимание жгучие взгляды, которые она бросала на некоторых здоровяков матросов. Она как раз сидела с книгой в кают-компании напротив дяди, когда постучали в дверь.

– Срочный сигнал, – отрапортовал хриплый голос. Хельга – так звали девушку – терпеть не могла молоденького прыщавого связиста, который часто за ее спиной делал непристойные жесты. Несмотря на это, ей доставило удовольствие выпятить вперед грудь, когда она встала, чтобы открыть дверь. Она в упор посмотрела на связиста с выражением, не оставлявшим и тени сомнения о ее мыслях. Потупив глаза, тот протянул капитану листок бумаги.

– К юго-востоку от «Рагоны», примерно в ста милях... Слишком слабые сигналы. Вероятно, со спасательной шлюпки.

Капитан Олсен, огромного роста блондин, чья голова чуть не касалась потолка тесной каюты, раскрыл карту. Невозмутимое и несколько грубоватое лицо почти не выражало эмоций. Хельга склонилась над его плечом.

Капитан нахмурил брови. Требуемый крюк означал потерю времени и денег, а значит, упреки в его адрес со стороны судовладельца. Однако трудно остаться совсем равнодушным к сигналу бедствия, будучи моряком.

Безумно заинтригованная, Хельга чуть не затопала ножками, теребя дядю за руку.

– Как интересно! Лишь бы только его спасли...

Связист терпеливо ждал, склонив голову, полную похотливых мыслей, касающихся исключительно упругих прелестей молодой девушки.

– Передай помощнику, чтобы взял необходимый курс, – спокойно произнес капитан, – а также пошли шифрограмму пограничным службам Ставангера. И пусть там, на палубе, смотрят во все глаза: его не так-то легко будет заметить в такую погоду.

Капитан посмотрел на часы. Скорость корабля давала мало шансов достичь цели до захода солнца. Он с грустью подумал о бедняге, со всех сторон окруженном бушующим океаном, и добавил:

– Пусть доведут скорость до двенадцати узлов и подают сирену каждые тридцать минут.

Связист тотчас исчез. Хельга вышла следом. Придя в каюту, она оценивающе посмотрела на себя в зеркало. Бронзовый загар подчеркивал голубизну глаз, и она осталась довольна. В Канаде у нее было много любовников, и длительное воздержание начинало ее серьезно раздражать. Девушка надеялась, что незнакомец, если его отыщут, не будет слишком жалок. К тому же у него не окажется причин бояться сурового дядю, чтобы поухаживать за ней...

Она надела просторный анорак и, выйдя на палубу, подошла к одному из часовых. Резкие порывы ветра с дождем сильно снижали видимость. Стало слышно, как усилился гул двигателя. Рудовоз ускорил ход, взяв курс на юго-восток.

Сперва до него донесся прерывистый отдаленный звук, похожий на звуковую галлюцинацию. Отто Вигант прислушался, но ясно уловил только урчание самолета. Вырвавший его из оцепенения звук больше не повторялся.

Иногда он терял сознание, его беспрерывно трясло, перед глазами бегали разноцветные мушки. И только остатки инстинкта самосохранения не давали покончить с собой. Он был уверен, что никто его сигналов так и не принял. Но когда самолет начал наконец-то удаляться. Отто Вигант отчетливо услышал уже знакомый звук. Минут через тридцать он повторился, заставив его вскрикнуть от радости. Звук был похож на зловещее стенание.

– Судно!

Дрожа от возбуждения, он так стремительно поднялся на колени, что едва не вывалился за борт, и стал всматриваться в темноту, однако изъеденные солью глаза ничего не различали. Напрасно он старался разглядеть хоть что-нибудь в утреннем тумане. Вновь послышалась сирена, но уже гораздо ближе.

«А вдруг это враги?» Упав духом, Вигант лег на дно шлюпки и сверился с прикрепленным к борту компасом. Неизвестное судно шло с запада. Хороший знак. Он снова встал на колени и глупо закричал, не услышав собственного голоса. Тем не менее сирена регулярно давала о себе знать. Ему показалось, что самолет удалился в ту же сторону, откуда слышался звук. Чтобы удержаться, Вигант мертвой хваткой уцепился за трос. Он хотел жить, встретиться со Стефани в Стокгольме. Только тогда можно будет распрощаться со страхом и жить как все.

Сирена взвыла еще громче. Вигант сильнее вытаращил глаза, но снова ничего не увидел, кроме пенистых седых гребней. Однако в это мгновение он почувствовал твердую уверенность, что ищут именно его. Зачем включать сирену без причины прямо в открытом море? Но несмотря на это, судно могло пройти мимо.

Застывшие пальцы с трудом сжимали рукоятку пистолета-ракетницы, где остался последний патрон. Если выстрел прозвучит рано или слишком поздно, тогда он погиб.

Неожиданно в сумерках, примерно в четверти мили от шлюпки, появилась огромная масса. Сирена оглушила Отто. Он лихорадочно поднял пистолет и закрыл глаза. Руки тряслись с такой силой, что ему не удавалось нажать на курок.

Корабль в эту минуту поравнялся со шлюпкой. Больше нельзя было медлить. Он обеими руками сжал пистолет. Послышался отрывистый звук бойка, и через какую-то долю секунды, показавшейся ему вечностью, Вигант почувствовал резкий толчок в запястье. Ракета со свистом поднималась вверх, оставляя за собой красноватый хвост. На высоте примерно двухсот метров она превратилась в ярко-красный сноп и осветила силуэт гигантского рудовоза.

В ту же минуту раздался долгий вой сирены. Судно не замедлило движение, но Отто Вигант понял, что его заметили. С бьющимся от волнения сердцем он наблюдал, как огромная масса медленно исчезает в темноте. Необходимо минимум две мили, чтобы остановиться и дать задний ход. На весь маневр должно было уйти не менее часа. Шестьдесят мрачных минут...

Зубы стучали от холода. Самолет теперь кружил над рудовозом, что позволяло Виганту определять в темноте позицию корабля-спасителя. Минуты тянулись бесконечно долго. Наконец он услышал ухающее дыхание корабельного дизеля. Судно шло назад, освещая прожектором море. Сирена издавала короткие гудки, как бы подталкивая Виганта к тому, чтобы он напомнил о себе. Отто закричал что было мочи. В то же мгновение луч света упал на шлюпку и замер. Вигант бессильно опустился на дно шлюпки, но крик в мегафон заставил его поднять голову. Большущий и гладкий, как поверхность стакана, нос судна был всего в нескольких метрах от шлюпки. Вдоль бортовой сетки корабля стояли люди и что-то кричали на незнакомом языке, отчаянно жестикулируя.

Спасательный трос упал рядом со шлюпкой. Вигант хотел броситься в воду, но передумал. У него не хватило бы сил доплыть. Второй трос всего в метре от него. Собрав последние силы, он наклонился и сумел ухватиться за конец. Потребовалось еще пять минут, чтобы трясущимися руками крепко обвязать туловище, сделав что-то вроде самодельной сбруи. Вигант слабо помахал рукой и тут же почувствовал, как летит ввысь. Он довольно сильно ударился о борт судна. В этот момент спасатели стали спускать вдоль борта сетку, похожую на ту, что свешивалась с самолета. Вигант продолжал карабкаться вверх, подбадриваемый криками матросов. Сейчас, когда он находился вне шлюпки, сковывающий движения холод ощущался еще сильнее. Несколько раз он чуть было не выпустил из рук трос. Наконец чьи-то руки схватили его под мышки и втащили на борт. Отто рухнул на палубу, сотрясаясь от рыданий и не слыша радостных возгласов.

Его завернули в одеяло и унесли в хорошо натопленное помещение. Несмотря на это, он продолжал стучать зубами. Насильно протолкнув меж зубов горлышко бутылки, ему влили несколько глотков алкоголя, от которого его тут же стошнило. Попавшие в пищевод капли показались огненными. Находясь наполовину в бессознательном состоянии, он чувствовал, как его раздели и стали растирать тело. Он хотел прошептать слова благодарности, но смог только беззвучно пошевелить губами. Вигант потерял сознание в тот самый момент, когда матрос, снимавший с него брюки, выронил на пол какой-то тяжелый предмет: маузер П-38, которому этот человек был обязан жизнью.

Вигант проснулся спустя десять часов. С трудом открыв воспаленные от соли глаза, он сперва спросил себя, правда ли, что к нему вернулось сознание. Стоя около кушетки, за ним наблюдала высокая коротко остриженная блондинка в плотно облегающем свитере, который, как он сразу заметил, был одет прямо на голое тело. Это было его первой сознательной мыслью. Затем он зафиксировал и еще одну деталь: длинные накрашенные лаком ногти.

Увидев, что он открыл глаза, девушка склонилась над ним.

– Вам лучше? Меня зовут Хельга. Я племянница капитана Олсена и, видимо, буду служить вам медсестрой.

Вигант посмотрел на симпатичную особу без малейшего интереса. Он был еще слишком слаб, но по опыту догадался, что соблазнить ее не составит особого труда.

– Где я? – поинтересовался он.

– На «Рагане» из Осло.

Отто Вигант облегченно вздохнул. Судьба не обманула его ожиданий. Он осмотрел каюту. Она оказалась довольно просторной и очень опрятной. Рядом с кушеткой находились умывальник и небольшой шкаф. Стены были покрашены желтой краской. Напротив стояла еще одна кушетка. Помещение освежали два больших кондиционера. Из двух имеющихся иллюминаторов один был приоткрыт. Можно было подумать, что он попал на пассажирское судно. Взгляд упал на собственную одежду, аккуратно сложенную на единственном стуле. Он лежал под одеялом раздетым.

– Куда идет судно?

Девушка бесцеремонно уселась к нему на кушетку, и он мог ощутить запах ее духов.

– В Ригу.

– В Ригу!

Усталость мгновенно улетучилась. Хельга не ожидала подобной реакции.

– Вы даже не заметите, как пройдут эти три дня. Я позабочусь о вас.

Голубые глаза чересчур пристально смотрели на него, но он не придал этому ни малейшего значения.

– У нас будет остановка в каком-нибудь порту но дороге в Ригу? – с тревогой в голосе спросил он.

Девушка отрицательно покачала головой. Белесые глаза Виганта с этой минуты уже ничего не выражали. Он машинально провел ладонью по редеющим волосам, единственном, что в его облике выдавало возраст. С годами лицо не стало одутловатым. Тонкие губы скрывали два ряда белых и правильных зубов. Он не был красив, однако от него исходила какая-то грубая и опасная сила, чрезвычайно привлекательная для некоторых женщин.

– Мне нельзя в Ригу, – бросил он. – Где капитан?

– Сейчас позову, – в голосе Хельги послышалась досада.

Она вышла, хлопнув дверью. Вигант спрыгнул с кушетки и, быстро одевшись, стал намыливать покрытое трехдневной щетиной лицо. Он закончил умываться, когда после короткого стука дверь открылась и на пороге появилась гигантская фигура капитана Фреда Олсена. Он остановился и стал изучающе смотреть на Виганта. Голубые выразительные глаза, как у большинства викингов, придавали некоторую привлекательность внешности Фреда Олсена, выражавшую в данную минуту твердость и упрямство.

– Вы хотели меня видеть? – спросил он по-английски.

Смущенный внушительными габаритами капитана, Вигант сел на кушетку и стал объяснять:

– Капитан, вы должны высадить меня на берег прежде, чем судно достигнет берегов Латвии. Я – политический беженец с Востока.

Не шелохнувшись, Фред Олсен медленно произнес:

– Я не делаю остановок в пути и не могу изменить курс без позволения судовладельца господина Харальдсена.

Он не успел закончить фразы, как в дверь постучали. Вошел матрос. Не обращая внимания на Виганта, он подошел к открытому иллюминатору и, закрыв его на замок, так же невозмутимо вышел.

Его действия показались Виганту странными.

– Что происходит? Ведь я задохнусь без свежего воздуха...

Капитан указал рукой на вентилятор:

– Вы ничем не рискуете.

– А если я захочу открыть иллюминатор? – испытующе спросил Отто.

Капитан тыльной стороной руки потер себе щеку и, не глядя на собеседника, произнес:

– Это мой приказ.

От волнения у Виганта перехватило дыхание, и он не мог выговорить ни слова в ответ.

– Относительно вас появились некоторые сложности, – продолжал капитан. – Только что получена радиограмма рижской полиции, где меня просят взять вас под надежную охрану. Они намереваются выдать вас, в свою очередь, в руки восточногерманских властей. Вас обвиняют в убийстве человека при попытке бегства из страны, где вы долгое время проживали под вымышленным именем...

Он вынул из кармана бумагу и протянул Отто Виганту:

– Правда ли, что настоящее ваше имя Осип Верхун и что вы украинец? Во время воины вы служили в четырнадцатой дивизии СС и совершили многочисленные преступления.

Ошарашенный. Отто Вигант слушал норвежца, не понимая истинного значения слов.

– Сволочи, – прошипел он.

Решив стоять до конца, он с сарказмом в голосе произнес:

– А сказали ли вам, что в течение трех лет я занимал важный пост в Министерстве госбезопасности ГДР и являлся членом коммунистической партии с 1951 года?

От возбуждения он перешел на немецкий. Не понимая, капитан настойчиво повторил:

– Да или нет? Вы Осип Верхун?

Вигант поднял глаза к небу. Как поведать этому бравому капитану о двадцати годах жестокой борьбы за жизнь?

– Да, – уставшим голосом признался он. – Я – Осин Верхун, и это известно всем. Вы считаете коммунистов за идиотов?

Капитан Олсен положил бумагу обратно в карман.

– Зачем вы взяли с собой оружие? Вигант пожал плечами.

– Если бы не пистолет, меня бы здесь не было. Разве вы никогда не слышали о «железном занавесе»?

– Коль скоро вы признали себя Осином Верхуном, значит, вы являетесь военным преступником, – упрямо заключил норвежец.

Для капитана Олсена все, что исходило из официального источника, не подвергалось сомнению. Вигант старался взять себя в руки.

– Я сбежал по политическим мотивам. Не верите, – свяжитесь по радио с американским посольством в вашей стране. Они дадут вам все что угодно, лишь бы видеть меня целым и невредимым.

– Ну вот, не хватало мне еще и американцев, – проворчал капитан.

Дело оказалось для него слишком запутанным. Оставшись непреклонным, он заключил:

– Не желаю вмешиваться в эту историю. Если полиция той страны, где я бросаю якорь, предлагает мне выдать вас, я сделаю это. Если же на самом деле вы невиновны, не вижу причин для беспокойства.

Искренне, как на пленуме партии. Отто задушил бы его сейчас, но вместо этого попытался улыбнуться, краснея от бессильной ярости.

– Мог бы хоть кто-нибудь убедить вас изменить свое решение?

Фред Олсен на секунду задумался.

– Мой хозяин, господин Харальдсен.

– Так свяжитесь с ним немедленно. В противном случае вы будете жалеть об этом всю жизнь. Пусть он войдет в контакт с американским посольством в Осло.

У него появилось желание сказать о Стефани, но он вовремя передумал. У капитана Олсена и так сложилось о нем достаточно неблагоприятное впечатление. Нахмурив от напряжения лоб. Фред Олсен поразмышлял некоторое время, затем, пошевелив всей своей огромной массой, нехотя произнес:

– Хорошо, я сообщу господину Харальдсену. А пока вынужден закрыть вас в каюте... Скоро вам принесут поесть.

– Боитесь, что сбегу вплавь? – зеленея от бешенства, бросил Вигант.

Не ответив, капитан закрыл за собой дверь на ключ. Вся эта история чертовски его раздражала. У него не было никакого желания попасть в немилость к властям Риги, где он бывал по нескольку раз в год. Появятся проблемы с выгрузкой, и он потеряет время, чем выведет из себя патрона. Но будучи человеком слова, он направился в радиорубку, хотя пленник был ему малосимпатичен.

Оставшись одни. Отто Вигант подошел к двери и дернул за ручку. Дверь открывалась на себя, и поэтому не оставалось даже шансов взломать ее. Оказавшись в полной изоляции, Вигант посмотрел в иллюминатор. Погода не улучшалась. Отстранясь от неприятно дребезжавшей металлической решетки, он лег на кушетку и дал волю воспоминаниям. Осип Верхун... Уже давно его никто так не называл. Тем не менее это было его настоящее имя, которое он предпочитал скорее забыть... Его родители были украинцами, и хотя родился он в Германии, в Виссенберге, по-украински говорил превосходно. В 1942 году он оказался в повстанческой армии украинских националистов, входившей в состав Четырнадцатой армии. Официально он был призван немцами. Являясь ярым антисемитом, как и большинство его земляков, он воспользовался службой у немцев, чтобы предаться вволю погромам и казням под покровительством трех золотых корон, окруженных львами, на небесном фоне украинского флага.

Его непосредственным командиром являлся Степан Бандера, достойный продолжатель Петлюры. В течение двух лет Осип Верхун участвовал в «очищении» Украины... Самое невинное занятие для него состояло в следующем: подвесив еврея над костром, он отрезал куски живого мяса, а затем поджаривал их на огне и заставлял несчастного есть собственную плоть. Ему доставляло удовольствие вспороть беременной женщине живот, положить туда живого кролика и снова зашить. Иногда он вежливо просил еврейских женщин подержать их ребенка, пока он отрезал ему голову. Только всему приходит конец. Вермахт отступал, и люди Бандеры – вместе с ним. Каждый раз, когда в руки партизан попадался один из них, с него сдирали кожу и, распяв на кресте, оставляли на морозе.

Теперь понятно, почему Осип Верхун позаботился о том, чтобы сменить фамилию.

Ему бы неплохо жилось и по сей день, если бы не случай, который привел его в лагерь для военнопленных близ Дахау, контролируемый американцами, в руках которых находились многочисленные досье на военных преступников.

В один прекрасный день Осип Верхун предстал перед генералом Донованом – патроном спецслужбы, любезно предложившим ему сделать выбор: либо русский плен, либо служба на американцев. Вигант, конечно же, выбрал последнее. Он всегда верил в свою звезду. Под кодовым именем «Ринальдо» решено было переправить его на Восток. Генерал Донован являлся в то время одним из немногих, кто предвидел холодную войну и заранее принимал меры предосторожности.

Однажды вечером его на военной машине отвезли до «железного занавеса». Несмотря на неприязнь, сопровождающий офицер все-таки пожал ему на прощание руку и напомнил:

– Никогда не забывайте, вы – Ринальдо. Возможно, пройдет много лет, прежде чем вас назовут этим именем, но это обязательно случится. Если вы будете к тому времени живы...

Отто был рад и такому исходу. На самом деле его шкура не стоила даже девальвированной марки.

От смерти его спасло только чудо. В то время русские испытывали огромные неприятности с остатками банд бандеровцев. Представ перед властями. Осип Верхун объяснил, что был насильно мобилизован в украинский легион и готов искупить вину. Выслушав слезное раскаяние, русский майор расхохотался до икоты. Он мог расстрелять его на месте. Однако подумав, молодой офицер НКВД решил, что этот человек может оказать неоценимые услуги... Начиная с этого момента Осип Верхун превзошел в гнусности самого себя. С методичной последовательностью, достойной похвалы руководства, он принялся за поиски старых знакомых. Тактика была очень простой. Одетый в лохмотья и заляпанный кровью, он приходил в деревню и говорил, что скрывается от русских. Его сослуживцам по госбезопасности доставляло огромную радость перед каждым заданием отрабатывать на нем удары. В девяти случаях из десяти игра удавалась, и ему оставалось только привести русских солдат в место, где скрывались «друзья».

После того, как с бандеровцами было покончено, Верхун не переставал отличаться в выявлении других контрреволюционных элементов...

Словом, после пяти лет примерной службы, когда он робко попросил партийный билет, у сослуживцев не нашлось никаких серьезных причин отказать ему в этом. Русским требовались надежные люди в Восточной Германии, и кандидатура Верхуна подходила как нельзя лучше. Мало-помалу он стал продвигаться по служебной лестнице огромного министерства безопасности ГДР. До 1954 года ничего интересного в его жизни не произошло. И вот двадцатого июня неизвестный голос по телефону назначил ему встречу на кладбище. Там он увиделся с человеком, который приветствовал его очень просто:

– Здравствуй, Ринальдо.

К тому времени Вигант стал важной персоной в министерстве. Его боялись. Никто, казалось, не осмеливался вспоминать о его прошлом. Однако ему было известно, что где-то существует полное досье на него. Тем не менее он никогда в жизни не решился бы на серьезный шаг, если бы не два обстоятельства. В первую очередь – Стефани, его секретарша, соблазнительная и притворно-простодушная немка, на двадцать лет моложе своего начальника. Она стала его любовницей. А затем пришло время, когда он почувствовал, что уже насытился мрачной коммунистической реальностью. Появилось желание пожить на Западе с молодой женой.

Во-вторых, он был только что назначен на должность заместителя начальника службы госбезопасности. Уходящий на пенсию предшественник решил ознакомить его с не известным ему до последнего времени делом. Он протянул папку, на обложке которой было написано одно-единственное слово: Ринальдо. Увидев надпись. Вигант чуть не расплавился на месте, но бывший шеф только стряхнул с папки пыль и произнес:

– Очень старое досье. Мы завели его в конце войны, когда стало известно, что у нас работает американский агент Ринальдо. Но мы так и не смогли его ни с кем идентифицировать. Может быть, вам повезет больше.

С этого дня Отто решил бежать за границу, не желая жить, постоянно ощущая над собой дамоклов меч.

Очередного связного он предупредил, что желает уехать на Запад, так как получил очень ценную информацию, касающуюся сети коммунистических агентов в Западной Германии... Это было правдой. Отто тщательно спланировал побег и только в последний момент предупредил Стефани. Официально он ушел в отпуск, сдав дела заместителю, Борису Савченко.

Он мечтал отправиться прямо в Америку из-за боязни встретить в Западной Европе бывших сторонников Бандеры, работавших там на различные спецслужбы. Они еще долго будут помнить о его предательстве.

Расставаться со Стефани, даже на несколько дней, оказалось самым мучительным. Вполне открыто ода уехала в Стокгольм, а вот он сейчас плывет совсем в противоположную сторону. Ирония судьбы...

Вигант вновь посмотрел в иллюминатор. Опустилась ночь, и был слышен только шум волн.