Коза дракону не подруга

Глава 8

Итак, спустя сутки, после бесчисленных примерок, утомительных застольных тренировок и нудных заучиваний титулов я действительно ехала на прием в посольский особняк на Кози-плейс.

Агата и мисс Нидли с самого утра взяли меня в оборот, так что сейчас я чувствовала себя как воздушный розовый кекс в меховой накидке. Горничная безжалостно затянула меня в корсет, отчего талия стала умопомрачительно тонкой, и так долго расчесывала мои каштановые волосы, что они заблестели, словно вода в реке. Потом прибыла мисс Нидли с нарядами, упакованными в серебряную бумагу. Она умело накинула на меня платье из розового газа, не потревожив ни единого волоска в прическе, и расправила складки на кринолине. Из-под пышного подола выглядывали белые атласные туфельки с сияющими пряжками. Агата помогла застегнуть ожерелье и браслеты, присланные графом.

– Надеюсь, застежки крепкие? – занервничала я. Не хватало еще потерять такую роскошь, потом всю жизнь не расплатимся!

– Не бойся, не потеряешь, – улыбнулась Агата. – Ах, до чего ж ты хороша! Посмотри сама!

– Да, чудесное платье, спасибо.

Мне вдруг сделалось очень страшно – и жарко от стыда за свой глупый страх. Я даже толком не могла рассмотреть себя в зеркале, отражение расплывалось, голоса Агаты и мисс Нидли гулко отдавались в голове, будто удары колокола. Женщины шумно восхищались своей работой и обращались со мной как с роскошной куклой – из тех, что выставляют в витринах дорогих магазинов. Когда-то мы с Глэдис готовы были душу продать за такую игрушку.

Мне было интересно, как воспримет лорд Фонтерой мое превращение, но он ничего не сказал. Спустившись в холл, его светлость вежливо предложил мне руку, а в карете заботливо помог укрыть ноги меховой полостью. Кучер стегнул лошадей – и мы отправились. Сердце бешено колотилось. С каждой минутой я приближалась к блестящему эшафоту, где десятки людей будут исподтишка смеяться надо мной и показывать пальцем. Если бы не долг перед Тревором и Фонтероем, я бы выскочила из кареты – и поминай, как звали.

Когда я почти совсем извелась от переживаний, мою руку вдруг накрыла теплая ладонь:

– Выше нос, мисс Энни, – сказал граф. – Где же ваша храбрость? Вы не побоялись дать отпор тем головорезам в Кречи, так неужели струсите перед толпой разряженных бездельников?

– Как представлю, что все они будут смотреть на меня… – простонала я.

– Не хотелось бы задеть ваше самолюбие, но не думаю, что на вас обратят особое внимание. Разве что спросят: «Кто эта провинциалочка, которую привел с собой Фонтерой, и с каких пор он заделался покровителем юных дебютанток?» Поверьте, это вовсе не страшно.

Его голос звучал едко и насмешливо, однако рука казалась такой твердой и надежной… Я прерывисто вздохнула. Почти невидимый в глубине кареты, лорд Фонтерой, кажется, усмехнулся:

– Полно, дорогая, это мне полагается нервничать, а не вам! Ведь это я тащу в приличное общество неграмотную авантюристку!

– Неграмотную?! – Оскорбленное чувство собственного достоинства заставило позабыть о страхе. – Милорд, я вообще-то умею писать. Более того, разными почерками. Дайте мне несколько часов, и я так подделаю ваше письмо, что не отличить от оригинала!

– Дитя многих талантов, – сокрушенно пробормотал Кеннет. – Где вы только этому научились?

Вместо уютного полумрака кареты перед моими глазами вдруг предстала крохотная каморка, озаренная засаленным светом старой лампы…

– Несколько лет назад неподалеку от нас жил один ученый человек, мистер Дринкли. Кажется, раньше он был монахом, но слишком любил приволокнуться за… в общем, слишком любил приключения, так что ему пришлось оставить монастырь. В конце концов жизнь привела его в Кречи. Ему нравилось заниматься со мной. Я выучилась чтению, письму и даже сацилийскому языку… немножко. Дринкли хвалил меня за скорость. Говорил, что я далеко пойду.

– О, в этом нет никаких сомнений! – воскликнул Фонтерой. Его глаза весело блеснули.

«Если только тебя не повесят, дитя мое», – добавлял всегда наставник, но об этом я предпочла умолчать. Тем более что мы уже приехали.

Услужливый лакей помог нам выбраться из экипажа. Возле парадного крыльца собралась очередь из карет, и в холле была тьма тьмущая народу, так что во мне снова проснулась паника. Другой лакей принял из рук Фонтероя пальто и мою роскошную меховую накидку, к которой я никак не могла привыкнуть. Надеть такую – все равно что завернуться в теплые деньги.

Я заметила, что другие дамы были одеты так же нарядно. Некоторые поглядывали на нас с интересом. Глаза разбегались от обилия позолоты, огней и зеркал. В одном высоченном зеркале я вдруг увидела лорда Фонтероя под руку с незнакомой дамой. Ее каштановые локоны блестели в свете свечей, на шее и запястьях поблескивали драгоценности, пышные розовые юбки облаком окутывали маленькую стройную фигуру. Честное слово, понадобилось несколько секунд, чтобы сообразить, что это – я.

Глядя в зеркало, я поняла одну вещь. Чтобы стать невидимкой, не обязательно прятаться в тени. Блестящее оперение тоже может быть отличной маской. Ни один человек не разглядел бы в этой райской птичке настоящую Энни Фишер. Уверенности у меня сразу прибавилось, и я, рука об руку с графом, легко поднялась по лестнице, покрытой красным ковром. На самом верху нас приветствовали радушные хозяева.

Виконт де Шарбон, посол Сацилии, был облачен в нежно-голубой, ладно скроенный фрак, но, к сожалению, это не могло скрыть тот факт, что спина его была кривой, как у горбуши. Его жена сияла улыбкой и блестящей диадемой в темных курчавых волосах. Она неуловимо напомнила мне Рут Бобарт, отчего я сразу почувствовала себя как дома. То есть как в Кречи: вроде бы вокруг все свои, но лучше не расслабляться.

Скользкий сацилийский посол, видимо, жаброй чуял, что мы явились по его душу: рассыпался в любезностях перед графом и поскорее сплавил его другому собеседнику – лорду Пенвику. Насколько я поняла, этот пожилой господин тоже заседал в Верхней палате и даже занимал какой-то пост в министерстве. Фонтерой обменялся с ним парой слов, а затем потащил меня дальше.

– Хочу познакомить вас с моей невестой, – бросил он на ходу.

Его невеста! От неожиданности у меня чуть ноги не отнялись. Я и забыла, что Кеннет почти женат! Почему-то сейчас это известие больно меня задело. Запнувшись, я на миг потеряла Фонтероя из виду в блестящей толпе, но сейчас же увидела снова: он стремительно направлялся к какой-то тощей белобрысой вобле, одиноко стоявшей возле окна. Ладно, будем беспристрастны – к очаровательной белокурой девушке в голубом платье из люстрина и в туфельках с блестками. Любой нормальный человек, кроме меня, счел бы Клариссу Эмберли красавицей. Она имела стройную фигуру, пышные волосы и тонкие, слегка надменные черты лица. Хотя была, пожалуй, бледновата. Природа, рисуя ее внешность, по какой-то прихоти выбрала акварельные краски, щедро разбавив их водой.

Судя по натянутой улыбке, леди Эмберли тоже была не в восторге от встречи со мной. Я опоздала к началу их разговора, но, кажется, Фонтерой просил невесту позаботиться обо мне и представить почтенному собранию. Я прекрасно обошлась бы без ее услуг! Леди Кларисса мялась в нерешительности, как гусыня перед незнакомой лужей. Ее руки нервно сжимали великолепный веер из слоновой кости.

– Но что скажут люди? – спросила она наконец.

– Прошу тебя, дорогая, только один-единственный вечер! Через два дня приедет тетя Элейн, и я препоручу ей заботы об Энни.

– Что? – вскрикнула я. Какая еще тетя?! Не дай бог!

– Ты удивлена? – Фонтерой с улыбкой обернулся ко мне. – Думаешь, у такого монстра, как я, не может быть любимой тетушки?

Я живо представила себе пожилую дракониху, которая будет рычать на меня и таскаться следом по светским гостиным, гремя чешуей. Крыса-Кларисса сразу показалась не таким уж плохим вариантом.

– Вы давно приехали в Эшентаун? – с нарочитой вежливостью спросила меня будущая леди Фонтерой. – Странно, что Кеннет никогда не упоминал о вас!

– О, да он меня почти и не знал! – Я ослепительно улыбнулась. – Мы с сэром Кеннетом познакомились совсем недавно, когда я так некстати заявилась в его спальню…

На этом месте Фонтерой ловко сунул мне блюдце с ореховым щербетом и развернул в сторону лакея.

– Ступай-ка выпей лимонаду, милая кузина.

Действительно, не помешало бы охладить голову. Понятия не имею, что на меня нашло, словно бес за язык тянул! Но меня ужасно раздражала эта белобрысая высокомерная дылда, цедившая слова сквозь зубы и сразу предъявившая права на Кеннета.

Если все аристократки такие, я здесь долго не протяну.

Когда я увидела лакея, то негодование вмиг сменилось изумлением. Это был Фокс! Лопнуть мне на месте, Фокс в фиолетовой ливрее, с напомаженными волосами, так ловко управлявшийся с подносом, словно всю жизнь этим занимался! На подносе в бокалах пузырилось шампанское. Чудесно, давно мечтала его попробовать. Не желая портить себе вечер, я постаралась заглушить кольнувшее раздражение. Следовало ожидать, что Старик не отпустит меня сюда в одиночку! Это было, пожалуй, обидно, но все равно я была ужасно рада видеть Фокса. Хоть одно родное лицо в этой разряженной, душной толпе! Когда лакей приблизился, я едва смогла сдержать неуместную улыбку. Он галантно поклонился, вложил мне в руку бокал и исчез.

Вздохнув, насколько позволял корсет, я сделала крупный глоток.

В бокале оказался лимонад.

Пока Кеннет любезничал со своей дамой, мое внимание привлек один из гостей. Это был невзрачный человек средних лет со странно выпученными глазами и несколько суетливыми манерами. Он подобострастно раскланялся с какой-то дебелой дамой в ошеломляющем тюрбане, увенчанном павлиньим пером, затем долго беседовал с лордом Пенвиком. Фигура этого господина словно чуть расплывалась в воздухе, и на минуту мне показалось, что я вижу сквозь него мерцающие огоньки свечей. Я поморгала, решив, что зрение меня обманывает. Тем временем странный человек исчез в толпе, но вскоре вдруг появился в противоположном углу залы – на хорах, где собирались музыканты. Он отдавал им какие-то распоряжения. Очень интересно. Что это за тип с повышенной светопроницаемостью?

– Похоже, Тревор в вас не ошибся. Вы действительно наблюдательны, – прозвучало за моей спиной.

Я резко обернулась и остолбенела. Передо мной стоял один из самых привлекательных людей, которых мне доводилось встречать. Его светлые, почти белые волосы волнами обрамляли высокий лоб, на котором выделялись изогнутые черные брови. Холеное красивое лицо тоже поражало своей бледностью, а темно-синие глаза мягко блестели.

– Господин, который привлек ваше внимание, – это мистер Лайбстер, секретарь сацилийского посольства. Виконт де Шарбон привез его с собой. Говорит, что без своего секретаря он как без рук. Мол, тот работает за троих и умеет бывать в двух местах одновременно. Очень полезное качество, не находите? Я знал трех человек, владеющих схожим искусством. И все они работали на Сацилию.

– И, вероятно, все они плохо кончили?

– Если бы это было так легко, – с искренним сожалением вздохнул Белый лорд. – Эти господа так расторопны, что иногда даже тени не отбрасывают, зато тень от Сацилии расползается все дальше и дальше. Она уже накрыла Лигерчи, Астилию, зацепила Миснийскую империю и подбирается к Биарланду… Вы слышали, что они собираются закрыть для нас порты в Цинтрии? Если это случится, нам придется туго. Поэтому сейчас как никогда нужен Фонтерой! Он непревзойденный дипломат.

– Никогда бы не подумала! – искренне сказала я, наблюдая, как мистер Лайбстер, отделившись от группы гостей, отступил к окну, а затем словно слился с портьерой и… исчез! Вот это фокус!

– Впечатляет, не правда ли? – согласился мой странный собеседник. – И, главное, почти никто из окружающих ничего не замечает. Этот тип умеет отводить людям глаза.

«Как и вы», – подумала я. Интересно, кто этот человек? Он знает Тревора и, похоже, в курсе нашей проблемы. Или это ловушка? Вообще-то ему не мешало бы представиться. Разве это не против приличий, беседовать со мной, хотя мы не знакомы друг с другом? Однако Белый лорд держался так уверенно, словно ему все было позволено.

К счастью, Фонтерой вовремя вспомнил о своих опекунских обязанностях и подошел к нам, держа под руку Клариссу. На его лице вспыхнула радостная улыбка:

– Ингрэм! Вот уж не думал увидеть тебя здесь! Энни, позволь представить тебе лорда Мериваля, моего старинного друга еще со времен колледжа. Ингрэм, это Энни Фишер, моя кузина, которая любезно согласилась приехать в Эшентаун, чтобы уладить одно небольшое семейное дело.

"Лишь бы они не вздумали сейчас углубиться в студенческие воспоминания! – подумала я, улыбаясь Меривалю и в то же время стараясь не потерять из виду тощую фигуру сацилийского секретаря. – У нас тут затеваются дела посерьезнее!"

– Надеюсь, что вы сможете помочь Фонтерою, – слегка поклонился Мериваль.

С этими словами он послал мне долгий многозначительный взгляд. На лице Клариссы появилось кислое выражение. Светское чутье ей подсказывало, что нас троих объединял общий секрет, который ей почему-то не потрудились сообщить.

– Да, мне как раз очень нужно поговорить с вами насчет нашего дела, – заявила я, стараясь незаметно оттеснить Кеннета от вцепившейся в него Клариссы. Ничего не могу с собой поделать, в присутствии этой особы у меня аж язык щиплет от множества колкостей, которые так и просятся наружу. Мериваль едва заметно улыбнулся, словно прочитав мои мысли, и предложил леди Эмберли взглянуть на картины виконта де Шарбона, которые, по его словам, были весьма хороши.

Прежде чем она успела отказаться, нас позвали к столу. Кеннет предложил мне руку, чтобы проводить меня в столовую, а Клариссе пришлось удовольствоваться обществом лорда Мериваля. Я кожей чувствовала, как ее взгляд яростно сверлил мне спину.

– Нельзя ли усадить меня так, чтобы я хорошо видела вас, мистера Лайбстера и виконта – всех троих? – вполголоса спросила я у Фонтероя.

Он мягко улыбнулся:

– Это решительно невозможно, если только вы не хотите заработать косоглазие. Успокойтесь, моя милая сыщица, места за столом были распределены заранее. Почему бы вам не забыть на время об амулете и не постараться просто получить удовольствие от этого вечера?

Мое возмущение не знало границ. Он еще и шутит! Поразительное легкомыслие!

Длинный стол был залит сиянием десятков свечей. Сверкало серебро, искрилось граненое стекло, рубинами посверкивало вино в бокалах. Среди гостей было несколько именитых персон, я узнала четырех представителей дипломатического корпуса и двух кабинетных министров, чьи имена мистер Тревор заставил меня выучить наизусть. Их присутствие придавало значительность сегодняшнему вечеру. Слышалось позвякивание столовых приборов и приглушенный гул светской беседы, в которой я, поглощенная слежкой, принимала очень мало участия. Однако мистер Лайбстер больше не проявлял никаких необычных способностей, да и виконт тоже не давал повода для подозрений. Он вел себя как обычный гостеприимный хозяин: развлекал соседей по столу, сыпал шутками, которые из-за его акцента казались еще более забавными. О политике, разумеется, никто не говорил. В течение всего обеда мне не удалось уловить ни одного двусмысленного намека на волшебство, мистику, амулеты и прочие чудеса.

Увлекшись наблюдением, я едва не опозорилась, ткнув десертной вилкой в кокотницу, но вовремя спохватилась, перехватив ироничный взгляд леди Эмберли. Как удачно, что она сидела неподалеку! Что бы я к ней ни испытывала, но по части манер она была настоящим экспертом.

После ужина Кларисса оказала мне большую услугу, представив некоторым гостям в зале. Я не сразу поняла причину такой любезности, однако вскоре разгадала ее маневр, когда музыканты на хорах заиграли контрданс. Мадам де Шарбон пожелала развлечь гостей танцами, и Кларисса немедленно упорхнула под руку с Кеннетом, оставив меня в компании двух почтенных джентльменов. Учитывая истинную цель моего пребывания здесь, это было даже кстати. Я старалась держаться в толпе, которая расступилась, освободив середину залы для танцующих. Кивая и улыбаясь новым знакомым, я переходила от одной группы к другой, внимательно прислушиваясь к разговорам. Неподалеку снова мелькнул Фокс, но тут же скрылся, заметив мой настойчивый интерес к его подносу. Ах так! Я нахмурилась – и вздрогнула, внезапно услышав над ухом голос Фонтероя: