Империя

Давным-давно из седой древности повелось, что на всякой территории называемой государство полагается быть месту, откуда вершится сакральная власть. Именно такой властью и назначался Правитель огромной Империи, которой некогда подчинялось всё. А посему упомянутые, пред кем воеводе предстояло ответствовать, относились к редкому типу людей, которые знали, для чего делать одно и воздерживаться от другого. Хранили они обычаи и традиции, без которых общность, именуемая нацией, превращается в Иванов, не помнящих родства. Или манкуртов, потерявших память и выброшенных на свалку истории посредством талантливо написанной сказки.

Но об этом речь впереди, а вернувшееся из похода войско, согласно обычаю, расположилось неподалёку от холма в самом в сердце столицы. Так как здесь возвышалось величественное сооружение, защищённое внушительных размеров стеной и окружённое рвом, заполненным водой. И спешившись в лагере, разбитом на берегу Золотой реки, воевода смиренно направился к висячему мосту. Там осторожно преодолел поскрипывающую переправу и робко подошёл к массивным, обитым кованым железом, воротам. Он снял головной убор и стал терпеливо ждать, когда отворится калитка, и его поглотит неизвестность.

Не станем вдаваться в подробности, как непросто пришлось воеводе держать ответ. Однако вскоре он вернулся с умиротворённым ликом. Его чело разгладилось, морщины, прорезавшие лоб, были едва заметны. По всему видно, тяжкий груз сбросил воевода. Тогда настал черёд дружинников освободиться от всего, чем запятнали себя в походе.

Ранним утром следующего дня священники совершили очистительный обряд, во время которого воинам простили грех смертоубийства. Теперь они могли с чистой совестью вернуться в дома, к ожидавшим их жёнам, детям, родителям. Теперь на них не было крови, и можно возвращаться к мирной жизни. Впереди много работы…

Что же касалось Империи, в чьи пределы вернулось войско, она существовала с зарождения жизни и была первой в череде ныне действующих «государств», которым сама подарила независимость. Её внутренне устройство было простым, так как стержнем Империи служила иерархия, согласно которой Правитель подчинялся сакральной власти. Сам же он распоряжался мужиками, а у тех по домам сидел целый выводок, галдящая ребятня да жёны, кто, воспитывая деток, хлопотал по хозяйству. Так и жила Империя единым организмом и ничто не нарушало спокойствие.

Правда в семье не без урода и случались злодеяния, но справедливое возмездие всегда настигало тех, кто творил беззаконие. Другое дело, что разнилось наказание и самым суровым было изгнание за пределы. Стоит ли говорить, какой ненавистью пылали сердца провинившихся навеки покидавших благословенный край?

Для тех же, чья вина не столь значительна, применялась иная кара. Их заковывали в ошейники, и они становились общественной собственностью. Позже, когда ошейники снимали, избывших вину, отпускали домой. Тем не менее, позора с лихвой хватало, дабы впредь подобные мысли не приходили в голову. Кольцо на шее называлось «печатью манкурта». Это обидное прозвище закреплялось за провинившимися на весь период искупления ими вины.

Но со временем каторжан, кого высылали становилось всё больше. Суды неумолимо блюли закон в результате чего вокруг Империи образовались поселения, где обустраивались бывшие сограждане. Эти поселения разрастались, изгои осваивали ремёсла, развивали кустарное производство, образовывали союзы и гильдии. Натуральный обмен правил бал, так как, кроме Империи, надёжных покупщиков не было. Кочевые племена, совершавшие набеги не торговались, они силой забирали всё что приглянулось. Вот и пришлось изгнанникам бить челом бывшей Родине и просить защиты от лихих разбойников. И снарядили каторжане послов с челобитной, но на всякий случай простились с ними. Их отправляли туда, куда запрещено возвращаться и кто знает, чем обернётся встреча.

Тем не менее, просители достигли границ Империи и пересекли их живыми и здоровыми. Под конвоем смельчаков доставили в столицу.

Как прошла встреча, о том история умалчивает, но дело сладилось! Метрополия согласилась взять под крыло поселения ссыльных, определив необременительную дань. Им разрешили торговать на приграничных кордонах, а в крупных населённых пунктах разместили экспедиционные войска. Повсюду ввели имперские денежные знаки, а устои и уложения, переименованные в законы, приняли форму нормативных актов. Согласно им и по сей день организована жизнь на периферии.

После того как поселения ссыльных стали европейскими городами, местные племена разбавили эту аморфную массу, и последовавшая за этим сумятица вынудила прибегнуть к следующему: Метрополия создала языки общения для каждой теперь уже смешанной этнической группы. Так без войн и насилия скрепили территорию: защитой; сводом правил и едиными языками. На деле воплощая древний принцип: «Объединяй и царствуй!».

Меж тем за соблюдением порядка в самой Империи, надзирала судебная система. Её вершиной были судьи. И однажды, как частенько бывает, веками отлаженный механизм дал сбой. Всё дело в том, что жена одного влиятельного судьи, увлёкшись рассказом мужа о злодеянии, заинтересовалась заключённым. Ведь судя по тяжести содеянного, а он запятнал себя невинной кровью, его собирались отправить в изгнание. Но на жену судьи трагедия произвела иное впечатление! Вместо осуждения она испытала восхищение, в чём не посмела открыться мужу и возжелала увидеть обвиняемого. Это было несложно, так как задержанных регулярно доставляли на допросы, и съедаемая любопытством женщина уговорила судью, позволить ей взглянуть на это чудовище. Как выразилась она в отношении обвиняемого.

Уже на следующий день, когда солнце клонилось к закату, к зданию судейства подкатила повозка. То привезли обвиняемого, и жена судьи, смогла внимательно рассмотреть объект вожделения. Лучше бы она этого не делала, потому что в жизни арестованный оказался гораздо привлекательнее! Его не портила даже болезненная бледность, приобретаемая в тюрьме. Они мельком взглянули друг на друга, и женщина едва не лишилась чувств. Внезапно осознав, какая участь ждёт того, кто отныне навеки поселился в её сердце.

На ватных ногах красавица вернулась домой и, запершись в светёлке, разрыдалась! Однако когда судья вернулся со службы, ничем не выдала смертной тоски. Сохраняя спокойствие, она накрыла на стол и сквозь зубы улыбалась. Супруги вместе поужинали, а затем муж поинтересовался, какое впечатление на любимую произвёл задержанный?

Можно только представить, какие муки довелось испытать бедняжке! Но пришлось улыбаться и отшучиваться. Впрочем, улыбку портили уголки рта, устремившиеся вниз и пошёл отсчёт времени в обдумывании плана, будоражившего её мысли. В очаровательной головке вызрела задумка и плутовка приступила к её исполнению.

Загрузка...