Красавица и ветеран

Глава 1

— Саванна Калхун Кармайкл, ты меня вообще слушаешь?

Скарлет, сидевшая на садовых качелях на веранде родительского дома, наградила свою старшую сестру Саванну сердитым взглядом. Ее надутые губки идеально совпадали по цвету с ярко-алой геранью, которая пышно развесилась в горшках у нее над головой. Может, Саванне и досталось больше мозгов, зато Скарлет определенно получила бóльшую долю красоты.

— Слушаю. — Вздохнув, Саванна поерзала на перилах веранды, потом взглянула на увесистый свадебный журнал в руках у сестры и покорно повторила информацию, которой Скарлет только что с ней поделилась: — Двенадцать главных вех в развитии отношений. Первое: когда вам впервые уютно вместе молчать. Второе: когда ты впервые понимаешь, что быть в его компании приятней, чем с кем-либо другим. Третье…

Скарлет вызывающе приподняла брови, и Саванна усмехнулась.

— Ладно, сдаюсь. На третьем ты меня потеряла.

— Саванна, ты невыносима. Это крайне важная информация. Тебя не беспокоит, что твоя младшая сестра окажется у алтаря первой?

Саванна, старушка двадцати шести лет в сравнении с очаровательными двадцати двумя годами сестры, склонила голову набок и пристально всмотрелась в ее лицо, но никаких следов ехидства там не нашла, только искреннее беспокойство. Скарлет так и не смогла понять решения Саванны променять Дэнверс, Виргиния, на Нью-Йорк и стать журналистом. В тот единственный раз, когда Скарлет приезжала к ней в гости, она — несмотря на попытки Саванны вывести ее в город — просидела все выходные в относительной безопасности гостиничного номера.

— Я никогда и не стремилась к браку, Скарлет. Это твоя территория.

— Разве ты не хочешь быть женщиной, у которой есть все? И увлекательная работа, и сексуальный муж, который встречает тебя в постели по вечерам?

Саванна закатила глаза. Работа журналиста, вопреки представлениям ее сестры, мало походила на просиживание штанов с девяти утра до пяти вечера. Сама Кэти Скарлет Кармайкл, окончив школу, сменила подработку в цветочном магазинчике на полный рабочий день и каждые выходные, когда Трент Гамильтон приезжал из Университета Западной Виргинии домой, нацепляла на лицо жизнерадостную улыбку. Ну а он, само собой, напрочь потерял от нее голову, несмотря на все искушения колледжа. Через четыре года, когда обучение Трента закончилось, терпение Скарлет было вознаграждено: в день выпуска он сделал ей предложение. Прошел год — и вот она, Скарлет, сидит и листает свадебный журнал, готовясь к июльской свадьбе. Саванна в общем-то не испытывала к ней зависти — они выбрали слишком разные жизненные пути; чему она порой завидовала, так это целеустремленности сестры, которая с юных лет мечтала только об одном: стать миссис Трент Гамильтон, любящей женой, матерью и столпом общества. И — вуаля — ее мечта сбылась.

Саванна смягчила выражение лица.

— Ну, сексуальный мужчина пусть будет, я вовсе не возражаю.

— Муж, — поправила ее Скарлет. — Муж. Из плоти и крови. А не герой сериалов, которые ты смотришь по HBO. Ладно, слушай. Номер три. Когда ты впервые выглядишь адски, а он и не замечает.

— И какой такой мужчина этого не заметит? — Уж конечно не один из тех типов, с которыми Саванна встречалась в Нью-Йорке. Она поморщилась, когда в памяти всплыло лицо Патрика. Чертов Патрик Монро. Ловко же он ее обработал.

— Тот, кто влюблен в тебя по уши. Номер четыре… О-о… — пробормотала Скарлет со вздохом. — Вот это хорошее. Когда вы впервые разговариваете всю ночь до рассвета.

Ну да, подумала Саванна. Хорошее… если только всю ночь до рассвета тебя не кормят враньем, а ты не понимаешь этого, потому что ослеплена страстью — она отказывалась признавать, что это была любовь, — и веришь всему, что он говорит, ведь мужчина, который обращается с твоим телом так, словно обучался эротическим искусствам, вряд ли способен лгать.

— Номер пять. Когда ты впервые приводишь его домой и знакомишь с семьей.

Саванна взглянула на свежевыкрашенное белой краской крыльцо, потом на потолок веселого голубого оттенка, где под дуновением вечернего майского ветерка покачивались горшки с ярко-алой геранью. У последней ступеньки крыльца начиналась кирпичная дорожка, которая делила аккуратный газон надвое и упиралась в заросли азалии у белой калитки, выходившей на обсаженный деревьями тротуар. Их дом был воплощением американского Юга, но она так и не набралась храбрости пригласить сюда Патрика и познакомить его со своими родителями. Он рос в Верхнем Вест-Сайде, учился в частных школах, а летние каникулы проводил на острове Нантакет. Дэнверс, Виргиния, был простоват для его вкуса. Увидеть насмешку в его глазах при виде столь любимого ею дома было бы невыносимо. И потому она решила не рисковать.

— Номер шесть… — Саванна взглянула на сестру — та сидела с мило порозовевшими щечками и обмахивалась ладонью. — О-ох. Когда вы впервые обнажаетесь друг перед другом и не испытываете ни тени смущения. О боже…

Саванна усмехнулась.

— Только не говори, что вы с Трентом никогда не занимались этим средь бела дня.

— Это мое личное дело. — Скарлет зарделась еще сильнее. — А-а ты? Занималась?

— Был ли у меня секс при свете? Естественно.

— С этим твоим Патриком?

Скарлет невзлюбила Патрика после их совместного ужина во время ее катастрофического визита в Нью-Йорк. По ее мнению он весь вечер посмеивался над ней, и, по правде говоря, она не ошиблась. Позже, оставшись с Саванной наедине, Патрик назвал акцент Скарлет «монументальным» и добавил: «хорошо, твоя сестра симпатичная, иначе кому бы она сдалась». Когда он спросил, почему у Саванны такого акцента нет, она объяснила, что за четыре года в Нью-Йорке хоть и с трудом, но сумела от него избавиться. К тому времени, как она пришла в «Сэнтинел», он почти не ощущался в ее речи, разве что иногда, когда она перебарщивала с алкоголем.

— Не выношу я его, Вэн. Знаю, тебе он нравился, и мне жаль, что у вас не сложилось, но я уверена: где-то там тебя ждет кто-то лучше. Кто-то настоящий.

— Все нормально. Он оказался предателем.

Скарлет кивнула.

— Мягко говоря.

— Я сама виновата, что не разглядела в нем то, что увидела тогда за ужином ты. Что под номером семь?

— О!

Скарлет вновь уткнулась в журнал, а Саванна наклонилась за своим стаканом холодного чая. Стекло вспотело, покрывшись прохладными капельками, и когда она сделала глоток, одна упала в ложбинку между ее грудями.

— Номер семь. Когда ты впервые понимаешь, что тебе не нужен никто, кроме него.

Ну, до этой стадии она точно дошла, когда перестала замечать кого-либо, кроме Патрика. В сравнении с ним — с его родословной, аристократической внешностью и связями в высших кругах — все прочие мужчины бледнели. Жаль, что Патрик на ответную преданность не подписывался. После того, как она узнала, что он в одиночку уничтожил ее профессиональную репутацию и карьеру, ее добила новость о том, что все время, пока она с ним спала, он встречался с другой.

— Дальше, — потребовала Саванна.

— Вот это мое любимое. Когда ты впервые видишь с ним свое будущее. — Скарлет вздохнула. — Первый класс. Детская площадка. Трент качал меня на качелях, хоть другие мальчишки над ним и смеялись.

Саванна любила сестру, но не представляла, как можно думать о будущем с кем-то, кто в первом классе качал тебя на качелях. Ей всегда было невдомек, как Скарлет может довольствоваться идеей о том, чтобы родиться, вырасти, выйти замуж и умереть, не покидая родного городка, когда за его пределами лежит целый огромный мир.

— Что там под номером девять?

Мечтательная улыбка на лице Скарлет сменилась усмешкой.

— Когда вы впервые отправляетесь вместе в путешествие.

— Дурацкий пункт.

— Почему?

— По утрам сложно выглядеть идеально. Плюс любая поездка — это стресс.

— Сестренка, я думала, ты обожаешь путешествовать! — воскликнула Скарлет.

— О, обожаю. Одна. В погоне за сюжетом. С какой стати мне хотеть брать с собой кого-то еще?

— Потому что ты его любишь? Потому что на Гавайях куда веселее с… — Она порозовела и отвела глаза в сторону.

— Не припоминаю, чтобы вы с Трентом ездили на Гавайи, — поддразнила ее Саванна.

— Медовый месяц, — театральным шепотом пояснила Скарлет.

— А, значит, ты наконец-то определилась. Что ж, говорят, там очень романтично.

Нежный румянец Скарлет разлился до самой шеи.

Саванне стало смешно. Какая она все-таки чопорная, ее младшая сестричка.

— Скарлет, бога ради, можно подумать, ты никогда не целовалась с мальчиком. Что дальше?

— Номер десять. Первая серьезная ссора. — Скарлет фыркнула. — Ну, надеюсь, этого мне пережить не придется. — Она постучала по деревянному подлокотнику качелей, блеснув розовым маникюром в теплом свете вечернего солнца.

— Хочешь сказать, вы с Трентом никогда крупно не ссорились?

— Вэн, ради всего святого, зачем мне ссориться с мужчиной, которого я люблю? Немного поспорить — это можно, конечно, но для меня важнее всего, чтобы он чувствовал себя любимым, счастливым и чтобы со мной ему было хорошо. К тому же Трент очень умный, очень добрый и почти всегда прав.

— А когда нет?

— Пчелы, знаешь ли, слетаются на мед, а не на уксус.

Саванна рассмеялась.

— А, то есть добиваешься своего хитростью?

— Все лучше, чем ссориться.

— Судя по всему, у тебя никогда не было примирительного секса. Многое теряешь, Скарлет.

Уклоняясь от ответа, Скарлет пожала плечами.

— Нет такой вещи, которая стоила бы ссоры с Трентом. Ни одной.

— Ладно, дело твое. Давай дальше.

— Номер одиннадцать. Когда ты впервые понимаешь, что он твоя половинка. — Скарлет вздохнула. — Ну разве не чудесно?

При всем своем цинизме Саванне пришлось признать, что фраза и впрямь звучит чудесно. Когда она влюбилась в Патрика, то начала понимать, насколько это прекрасно — дарить свое сердце другому, насколько потрясающе знать, что он всегда на твоей стороне, и, да, насколько чудесно понимать, что с ним ты как за каменной стеной, что ваши судьбы переплелись, что отныне вы неразрывно связаны.

Она заставила себя вспомнить жестокое ликование в его взгляде, когда он признался, что скормил ей дезинформацию в попытке извратить историю с хищениями в финансовой фирме своего отца. И Саванна — глупая Саванна, которая думала, что у них любовь — была для него не более, чем способом достижения цели, после чего оказалась ему не нужна.

— Прости, малыш, — произнес он с интонацией, которая, видимо, в его мире считалась сожалением. — С тобой было весело. И статья вышла просто блеск. С твоей помощью вся вина легла на отцовских партнеров.

— Когда всю дорогу виноват был только твой отец?

— Для суда важнее всего общественное мнение. И ты проделала отличную работу для нашего… дела.

— Но он обманул стольких людей… — Она осеклась, поняв, какими будут последствия. — А «Сэнтинел» напечатала эту чушь. Эту клевету. О боже. Моя карьера…

— Ничего. Ты крепкий орешек. Черт, да ты пробилась в Нью-Йорке после виргинской дыры, малыш. Приземлишься на ноги.

Но этого, увы, не произошло. Как только начали поступать гневные письма, ее уволили. Было напечатано опровержение, и тем не менее партнеры отца Патрика подали иск за клевету и отсудили у газеты свыше трех миллионов долларов.

Деваться Саванне было некуда. Пришлось сложить вещи и опозоренной уехать домой — с отговоркой об отпуске, который она якобы взяла на все лето, чтобы помочь Скарлет со свадьбой. Ее семья, разумеется, знала правду, но реакция прочих жителей Дэнверса, этого маленького сонного городка, была такой: «Хорошо, что ты вернулась, дорогая. И как вовремя — прямо к сестриной свадьбе!»

— Кэти Скарлет, от такого количества сладкого у меня сейчас появится диабет. Пожалей меня, закругляйся. Что там двенадцатое?

— Номер двенадцать. Когда ты впервые понимаешь, что он любит тебя так же сильно, как ты любишь его.

— И что потом? — полушутя спросила Саванна.

— Потом ты готова любить его вечно, — ответила Скарлет совершенно серьезно.

Саванна невесело усмехнулась, а ее сестра с шумом захлопнула свой толстенный журнал.

— Так, мне пора собираться в клуб. Вэн, ты точно не хочешь с нами? Трент мог бы устроить тебе свидание.

— С одним из своих дружков по колледжу? Которые на пять лет меня младше? Или, еще хуже, со своим братом Лэнсом? Нет, Скарлет, спасибо. Но тебе желаю повеселиться.

Когда сестра ушла в дом, Саванна позволила себе мысленно повторить — он любит тебя так же сильно, как ты любишь его. Сердце ее сжалось от тоски, которой она старалась не поддаваться. Она дала любви шанс, и что в итоге? Ей нанесли удар в спину, обманули и уничтожили. Она потеряла работу и все, ради чего упорно трудилась. По улице пронеслись на велосипедах, украшенных к завтрашнему Дню памяти, двое белобрысых мальчишек, и Саванна, глядя на них, попыталась найти проблеск надежды. Но не смогла. Она всю жизнь положила на то, чтобы выбраться из Дэнверса. И вот опять вернулась сюда, в самое начало.

Внезапно она почувствовала, как в заднем кармане завибрировал телефон. Раньше, когда она считалась восходящей звездой «Нью-Йорк Сэнтинел», телефон был центром ее вселенной — бесконечные звонки, сообщения… — но за последние две-три недели он просыпался всего пару раз. Она достала телефон из кармана и задумалась при виде незнакомого кода. 602. Финикс. Хм. Кого она знает в Финиксе?

— Саванна Кармайкл, Нью-Йорк Сэн… Саванна Кармайкл.

— Привет, Саванна. Это Дерби Джонс.

Это имя ни о чем Саванне не говорило.

— Хм. Чем могу быть полезна, Дерби?

— Для начала можешь меня вспомнить, — сказала женщина бодрым, многозначительным голосом. — Мы пересекались прошлой осенью в Нью-Йорке, на конференции. Я работала над статьей о…

— О медобслуживании пенсионеров!

— Точно! Я знала, что, вспомнив статью, ты и меня вспомнишь.

— Я как те чудаковатые дамы на собачьих площадках, которые запоминают людей по кличкам собак. Мама Спота. Папа Рекса. Статья о пенсионерах.

Дерби рассмеялась.

— Не знаю, помнишь ли ты, как я с ней намучалась. Никак не могла подобрать правильную подачу, но ты села со мной и сидела полночи, просматривая мои записи и проговаривая то, что я хотела сказать. И когда взошло солнце, я поняла, как подать материал.

— Да. — Саванна улыбнулась. — Мне было приятно помочь. Как статья, удалась?

— Еще как. Я получила за нее награду от SPJ.

— В Финиксе?

— Ага. А еще рекламу и повышение.

— Здорово, Дерби. Вижу, твоя карьера пошла на взлет. — Она постаралась вложить в голос побольше энтузиазма, хоть и ощутила себя несколько уязвленной.

— А твоя — на спад.

Упс.

— Ну… — замялась Саванна, не зная, что и ответить.

— Господи, что я несу. Я точно не самый тактичный человек на свете.

— И не говори.

— Слушай, скажу прямо. После той конференции я не выпускала тебя из виду, читала твои статьи, смотрела, какие сюжеты ты выбираешь. Ты написала просто революционный текст о нью-йоркском метро и целиком и полностью заслужила награду за статью о делишках адвокатов с окружным прокурором. Я еще молчу о том, как ты неделю провела на заднем сиденье полицейской машины, собирая информацию для той великолепной статьи о наших доблестных стражах порядка. Ты очень талантливая, Саванна. Много талантливей большинства. Не знаю, что там приключилось с Монро, но похоже, тебя подставили.

Саванна проглотила выросший в горле ком.

— Я сама виновата. Не заметила, что…

— Бывает. Нам всем порой не везет с источниками.

Саванна поморщилась, гадая, когда Дерби доберется до сути и перестанет тыкать ее носом в сделанную промашку. Она и так каждый день просыпалась с камнем на сердце, оплакивая свои разрушенные мечты. Лишние напоминания были ей не нужны.

— В общем, так, — продолжала Дерби. — Я еще в те выходные поняла, что журналист ты отличный. Высший класс. Держу пари, ты никогда больше не напортачишь с источниками, и заполучить такой талант будет удачей для абсолютно любой газеты.

— Ну… хм… очень мило, что ты…

— Короче, дело такое. «Финикс Таймс» ищет обозревателя для рубрики «образ жизни». Я понимаю, это не Нью-Йорк и не «Сэнтинел». Но для человека с амбициями, который хочет снова встать на ноги… — Дерби оставила мысль висеть в воздухе, и Саванну охватили противоречивые эмоции.

Образ жизни?! Она занималась расследованиями для самой уважаемой газеты Америки, а теперь ей придется обозревать кулинарные конкурсы, благотворительные мероприятия, показы мод и светскую хронику? Не говоря уже о том, что «Финикс Таймс» стоит в лучшем случае на второй строчке. И находится… в Финиксе. В раскаленном, сухом Финиксе. Черт знает где.

С другой стороны Финикс был шестым по величине городом в стране и центром всего юго-востока. Он располагался достаточно далеко от Нью-Йорка, чтобы не напоминать о ее грандиозном провале в «Сэнтинел», однако относительно близко к Лос-Анджелесу и Сан-Франциско, чтобы через несколько лет, хорошенько потрудившись, можно было перебраться в город побольше. Конечно, обозревать рубрику «образ жизни» не являлось работой мечты, но то был ее шанс вернуться, разве нет? А через несколько месяцев — максимум через год — можно попросить о переводе в другой отдел.

— Дерби, — сказала она решительно. — Что я должна сделать, чтобы оно случилось?

— Наш главный редактор знает, кто ты такая. Он готов нанять тебя и предоставить полную свободу действий, но сперва ты должна поразить его материалом в стиле «образа жизни».

— О, я могу переслать ему тонну всего…

— Нет, Саванна. Не можешь. Я пыталась найти среди твоих статей что-нибудь — что угодно, — что могло бы сойти за подходящий материал. Впустую.

Помрачнев, Саванна кивнула. Дерби была права. У нее ничего не было.

— Но Мэддокс Макнаб, наш редактор, он помешан на горячих репортажах, и ему нравится, что за плечами у тебя есть Нью-Йорк. Он, бывает, довольно сильно правит, но лично я не жалуюсь. Он умеет сделать хороший текст еще сочнее, и по меньшей мере четверть из них попадает в национальную ленту новостей.

— Ого. Отличные цифры. Да он, похоже, настоящий кудесник.

— Повторюсь: лично я не жалуюсь. В общем, ему нужен материал. Большой, личный, берущий за душу материал к Четвертому июля. Которое… м-м… через пять недель. Ветераны. Папа-солдат, вернувшийся домой к большому барбекю в честь праздника. Все, что присуще американскому Югу и его маленьким городкам, чтобы читатели рыдали, перед тем как запеть «Америка, прекрасная». Как писать — твое дело, но Мэддокс хочет получать апдейты каждую пятницу, начиная со следующей. Если ему понравится, он поставит материал на первую полосу и, скажем так, наверняка и немедленно захочет увидеть тебя в Финиксе.

Мысль Саванны лихорадочно заработала, и она ощутила внутри нарастающее волнение. Да, такие темы не были ее коньком, но она это изменит. Разобьется в лепешку, но напишет лучшую статью, которая когда-либо публиковалась в «Финикс Таймс».

— Я в деле. Скажи Мэддоксу, что к пятнице он получит идею и первый набросок. Через шесть дней.

— Я знала, что ты согласишься, — сказала Дерби с одобрением в голосе. — Контакты Мэддокса я тебе скину, а дальше сама.

Саванна тряхнула головой, улыбаясь в трубку, удивляясь тому, из каких неожиданных мест приходят порой вторые шансы, и твердо настроилась не упускать этот шанс.

— Дерби, не знаю, как и благодарить тебя. Честно. У меня просто нет слов.

— Эй, я не мать Тереза. Как приедешь, будешь должна мне еще несколько ночных посиделок. Я не прочь получить вторую награду.

— Заметано, — с чувством ответила Саванна. — Сделаю для тебя все, что угодно. Только скажи.

— Надеюсь, ты не забудешь о своем обещании, — сказала Дерби, — потому что уж я-то запомню.

Хихикнув, Саванна еще раз поблагодарила своего ангела-хранителя за звонок и попросила передать Мэддоксу спасибо за предоставленный шанс. Когда она повесила трубку, солнце висело совсем низко, заливая горизонт и холмы на окраине их маленького городка ярким золотистым светом.

Она прищурилась, и ее взгляд сам собой обратился на огромный старинный особняк в викторианском стиле, стоящий на склоне холма в паре миль от их дома.

Дом Ашера Ли.

Дверь за ее спиной отворилась, и появилась Скарлет в прелестном леденцово-розовом сарафане, со скромно прикрытыми мятно-зеленой кофтой плечами.

— Слушай, Скарлет, — промолвила Саванна, по-прежнему глядя на громоздкий силуэт особняка. — А что нам известно об Ашере Ли?

— Ашер Ли? — Скарлет, обмахиваясь ладонью, тоже устремила глаза вдаль. — Некоторые зовут его Ли-отшельник. Бедняга. В школе считался звездой футбола, но потом на какой-то войне ему снесло поллица и оторвало руку. Его миллион лет никто не видел. И он так странно повел себя, когда вернулся. Заперся дома, нанял мисс Поттс экономкой. Он не выходит уже лет десять, и никто не знает, чем он там занимается. Ну, ходят, конечно, слухи о чудище на холмах и всем таком прочем. Серьезно, проще забыть о нем. Уж слишком это грустно и неприятно.

— Ты когда-нибудь видела его?

Скарлет покачала головой и, поджав губы, отвернулась от темнеющего вдалеке особняка.

— А почему ты спрашиваешь?

Обернувшись к сестре, Саванна склонила голову набок.

— Думаю, не пора ли кому-то показать нашему израненному ветерану немного знаменитого южного гостеприимства.

— Вэн, что ты замыслила?

— Ничего дурного, сестренка, не беспокойся. Просто стало любопытно, не хочет ли он поделиться своей версией истории.

— Оставь его. Он хочет только одного: уединения.

— Только не в том случае, если ему есть о чем рассказать, мисс Скарлет. И есть что поведать миру.