Крашеные губки

Эпизод девятый

Краткое изложение: По возвращении из Коскина Хуан Карлос Этчепаре тщетно пытался повидаться с Марией Мабель Саэнс, так как девушка уехала, предварительно испросив разрешения школьного совета. Ей немедленно был предоставлен отпуск с сохранением содержания. Родители провожали ее на железнодорожной станции и стояли на перроне, пока поезд не скрылся из виду, в направлении Буэнос-Айреса. Чуть позднее, в ходе бесед между д-ром Мальбраном и главой муниципальной управы была решена судьба Хуана Карлоса: молодой человек был не в состоянии вернуться к работе, но также невозможно было и продлить ему отпуск. Он был уволен без долгих разговоров, и этот факт незамедлительно вызвал отклик в доме Нелиды Энрикеты Фернандес, где среди прочих послышались следующие обвинения: "Я как отец Нене имею право задать ему эти вопросы!", "Если вы не можете вернуться к работе, значит, вы больны!", "Как вы смеете приближаться к моей дочери, если вы нездоровы?!", "У вас что, совести нет? а если вы ее мне заразите?", Хуан Карлос обиделся, убежденный, что какому-то садовнику не пристало его отчитывать. Но дни в баре тянулись бесконечно, и, не решаясь посвятить кого-либо в свои беды, он скучал без Панчо. Хуан Карлос хотел, чтобы его друг бросил курсы, которые проводились в столице провинции, вернулся и составил ему компанию, и, как-то беседуя с комиссаром за партией в покер, как бы невзначай намекнул на беременность служанки Саэнсов.

День 27 января 1938 года

Устроив передышку в суматохе дня, в 12.48 Нелида Энрикета Фернандес вытерла губы салфеткой, сложила ее и поднялась из-за стола, намереваясь поспать час после обеда. У себя в комнате она сняла туфли и синюю хлопчатобумажную униформу. Убрала покрывало и легла поверх простыни. Воздух прогрелся до 39 градусов в тени. Она нашла удобное положение, на боку. Подушка мешала, и она отпихнула ее в сторону. Повернулась на живот. Несмотря на снятые туфли, ноги гудели, кожа между пальцами воспалилась, отчасти разъедаемая едким потом; под большим пальцем правой ноги начинало стихать жжение свежей мозоли. Рукой она поправила шпильки, чтобы освободить шею от жара, накопившегося в копне волос, которую она приподняла выше. Шея увлажнилась слоем почти незаметной испарины, с виска скатилась круглая капля пота, затем еще одна. Бретельки бюстгальтера и комбинации, также увлажненные, врезались в кожу; она приспустила их с плеча. Пришлось прижать руки к телу, чтобы не порвались швы. Капли, выступившие под мышками, размазались, выступили новые. Она подтянула бретельки на место и легла на спину, раскинув руки в стороны. Волосы под мышками были выбриты, и кожа покраснела из-за применения жидкостей от пота. Спина, касаясь постели, нагревала простыни и матрас. Нелида сползла к краю кровати в поисках более прохладной полоски ткани. Все сильнее ощущалось неприятное жжение потной кожи. Дыхание стало затрудненным, ей казалось, что воздух медленно наполняет ее грудь тяжестью. Горло пересохло, стало трудно глотать. В висках стучало все сильнее, возможно, под воздействием двух стаканов вина с лимоном и льдом, которые она выпила за обедом. От болезненной тяжести в глазах жгло веки, она подумала, что слезы неудержимым потоком вот-вот зальют лицо. Что-то давило все сильнее, будто камень, в середине груди.

Чего в эту минуту она желала больше всего?

В эту минуту она больше всего желала, чтобы Хуан Карлос вновь получил место в управе.

Чего в эту минуту она больше всего боялась?

В эту минуту она больше всего боялась, что кто-нибудь не преминет известить молодого аукциониста публичных торгов, прибывшего недавно в Вальехос (с которым она столько танцевала на рождественском празднике), о ее сомнительной былой связи с д-ром Аскеро.

Уже упомянутого 27 января 1938 года, устроив передышку в суматохе дня, в 21.30 Хуан Карлос Этчепаре приготовился выкурить единственную ежедневную сигарету, сидя в саду своего дома. Перед заходом солнца мать полила клумбы и дорожки, выложенные гравием; напоенный свежестью воздух поднимался вместе с бодрящим запахом влажной земли. Зажигалка вспыхнула маленьким язычком пламени, табак загорелся, взвилась струйка горячего белого дыма. Из более темного дыма, который выдохнул Хуан Карлос, образовалась прозрачная гора, за ней виднелись клумбы с кольцом гиацинтов вокруг пальмы, четыре клумбы, четыре пальмы, в глубине курятник и стена, за стеной - эвкалипты в большом дворе, огороженном старыми железяками, дальше не было видно гор. Плоская пампа, ветер и пыль, за пыльным облаком ему едва удалось разглядеть ее вдали, шла машина с отцом и матерью, машина рванула, подняв, в свою очередь, еще один вихрь пыли. Сигарета сгорела до окурка, он бросил ее в клумбу. Правая рука механически нащупала пачку в кармане рубашки. Выкурить еще одну? Зарплата учительницы составляла от 125 до 200 песо, отпуск с сохранением содержания было трудно получить без содействия главы муниципальной управы, друга г-на Саэнса. 250 песо в месяц достаточно для оплаты пансионата и покрытия мелких личных расходов, - даже отпуска без сохранения содержания не дадут? Документ об увольнении служащего Этчепаре подписан главой управы, и.о. секретаря и казначеем муниципалитета; горячий дым второй сигареты наполнял грудь приятным ощущением.

Чего в эту минуту он желал больше всего?

В эту минуту он больше всего желал каким-нибудь образом раздобыть денег и оставить городок для продолжения лечения в самом дорогом санатории Коскина.

Чего в эту минуту он больше всего боялся?

В эту минуту он больше всего боялся умереть.

Уже упомянутого 27 января 1938 года, устроив передышку в суматохе дня, в 17.30 по возвращении из парикмахерской, где она подверглась утомительной процедуре химической завивки, Мария Мабель Саэнс попросила у тети утреннюю газету и удалилась в свою комнату отдохнуть. Сняла уличную одежду и накинула легкий домашний халат. Поставила электрический вентилятор на ночной столик и прикрыла жалюзи, оставив достаточно света для чтения киноафиши, опубликованной в газете. Лучше всего выбрать зал с кондиционером и там вместе с тетей, такой же любительницей кино, укрыться от удушливого зноя города Буэнос-Айреса. Труднее всего - спуститься в пышущую жаром подземку, которая за десять минут доставит их в самый центр города, где высятся главные кинозалы с кондиционированием воздуха. Она принялась искать специальный раздел, листая газету с первой страницы. На второй странице кинотеатров не было, также и на третьей, на четвертой, пятой, шестой, седьмой, восьмой, она ощутила растущее нервное раздражение, решила листать газету от конца к началу, но на последней странице и на предпоследней были только объявления о недвижимости, также и на следующей от конца, и дальше, и дальше. Раздражение достигло критической точки, она скомкала газету и с силой швырнула ее в вентилятор. Она отнесла высокую степень нервозности за счет долгих часов, проведенных в парикмахерской под сушилкой. Всхлипнув без слез, уткнулась лицом в подушку и задумалась. Почему она так нервозна, независимо от того, ходит в парикмахерскую или нет? Виной тому долгие дни безделья и бессонные ночи, недвижно проведенные в постели. Успокоившись, она разгладила газетные листы и возобновила поиск искомой страницы. Кондиционер имелся в кинематографе "Опера": "Шпион-улан" с Джорджем Сандерсом и Долорес дель Рио; еще кондиционер в "Гран Рексе": "За кулисами", с двумя любимыми актрисами - Кэтрин Хепбёрн и Джинджер Роджерс, но есть ли билеты на премьеру?; в "Монументале" "Три аргентинца в Париже", отечественные фильмы она смотрела только в Вальехосе, от нечего делать, в ролях: Флоренсио Парравичини, Ирма Кордоба и Уго дель Карриль; в "Гранд Кино Флорида" европейская программа, "Тайна мадам Помпадур", немецкая картина с Кати фон Надь и Вилли Эйхбергом и "Невинная Сюзанна" с Анри Гара и Мег Леммонье; еще сдвоенная программа в "Розмари": "Саратога" с Джин Харлоу - "платиновая блондинка в своей лучшей роли, посмертно" и "Знай меру" с Элис Фей, Доном Амече и братьями Риц. Какой кинотеатр, по мнению тети, привлекал самую изысканную публику? В "Амбассадоре" (кондиционер): "Метро Голдвин Майер" представляет великолепную комедию положений с романтической путаницей, в главных ролях Луиза Райнер, Вильям Пауэлл и Морин О'Сэлливен, - "Канделябры императора". Ни одной премьеры с Робертом Тейлором? Нет.

Чего в эту минуту она желала больше всего?

В эту минуту она больше всего желала увидеть, как в дверь ее комнаты тайком проникает Роберт Тейлор или, за его неимением, Тайрон Пауэр, с букетом красных роз в руке и сладострастными намерениями во взгляде.

Чего в эту минуту она больше всего боялась?

В эту минуту она больше всего боялась, что отец проиграет процесс, возбужденный ненавистным ее бывшим женихом Сесилом, и это нанесет существенный ущерб материальному и социальному положению семейства Саэнсов.

Уже упомянутого 27 января 1938 года, устроив передышку в суматохе дня, в 17 часов 45 минут Франсиско Каталино Паэс повалился на убогую казарменную койку. Учебные упражнения по стрельбе в тире на сегодняшний день закончились, он снова отличился, как и на теоретических занятиях, которые проходили по утрам. Плотная, особо обработанная ткань рабочей гимнастерки прилипла к мокрому от пота телу. Он решил побаловать себя и направился в умывальную общей спальни. Вода из душа текла холодная, но не такая, как вода в насосе за хижиной. Да и качать не требовалось, вода текла сама, в изобилии, стоило лишь открыть кран, лей - не жалей. Сегодня вечером можно было пойти в увольнение, но ему нельзя пропускать ужин в казарме и тратить деньги на трамвай, а центр города Ла-Плата располагался далеко. И все же он достал из шкафа новенькую форму унтер-офицера полиции и провел подушечками пальцев по габардину кителя и брюк, по сверкающей коже сапог, по золоченым нитям погон, по металлическим пуговицам - все как одна одинаковые, без заводского брака, начищенные, пришитые к габардину сложенной вдвое нитью. Он неспешно оделся, боясь порвать какой-нибудь шов или поцарапать поверхность сапог. Он был в спальне один, все уже ушли. Пошел в умывальную и тщательно оглядел унтер-офицера в зеркале. Исчезновение лихих деревенских усов и военная стрижка с бритыми висками меняли его облик, обнаруживая почти отроческие черты. Фуражка, напротив, подчеркивала силу взгляда, глаза настоящего мужчины, с бороздками морщин в уголках: он обычно щурился, выдерживая ледяную струю воды из насоса, и ловя пару кирпичей, которые передавали каменщики, разгружая грузовик, и втыкая изо всех сил мотыгу или лопату в туфовую землю, и замечая в случайном зеркале на улице, что дареные брюки мало того что изношены, но еще велики или малы. Он снял фуражку с сияющим козырьком, снова надел ее, пробуя слегка заломить тулью.

Чего в эту минуту он желал больше всего?

В эту минуту он больше всего желал пройтись по главным улицам Вальехоса в своей новенькой форме.

Чего в эту минуту он больше всего боялся?

В эту минуту он больше всего боялся, что Гузя заявит в полицейский участок Вальехоса, что он отец ребенка, который должен вот-вот родиться.

Уже упомянутого 27 января 1938 года, устроив передышку в суматохе дня, в 23.30 Антония Хосефа Рамирес отдыхала на носилках родильного отделения районной больницы округа Коронель-Вальехос. Она была срочно доставлена часом раньше, прошагав с сильными приступами боли четыре квартала от своей хижины до первого дома с телефоном. Ее тетя, как обычно, работала прислугой в одном из домов в центре города и возвращалась поздно. Медсестра считала, что это ложная тревога, но ждала, пока врач вернется с осмотра в отделении первой помощи и обследует роженицу, прежде чем решит, положить ее или отправить обратно домой. Медсестра входила и выходила, оставляя дверь открытой. Гузя приподнялась и увидела во дворе, освещенном тусклой лампочкой, несколько мужчин, наверняка мужей лежавших девушек, и седовласых старух, наверняка матерей или свекровей, ожидавших новостей с минуты на минуту. Панчо находился далеко, но так лучше для всех: он готовился на унтер-офицера, вернувшись, будет хорошо зарабатывать, он уехал 29 июля, вот уже почти полгода, как она его не видела, и ведь она выполнила обещание, никому ничего не сказала. Когда он закрепится на своем месте, они смогут все уладить, - но почему он не ответил на ее письма? они потерялись? у нее такой корявый почерк, что почтальоны не сумели его разобрать? Один из парней во дворе походил на Панчо, может, только из-за густых усов и длинных вьющихся волос, он волновался, прохаживался и курил. Гузя неудержимо захотела с силой схватить большую руку Панчо, и тогда он нежно поцеловал бы ее, и Гузя ощутила бы щекотанье густых усов и погладила его голову, длинные вьющиеся волосы. Лампочка во дворе светила небольшая, и вокруг нее из-за жары вилось больше насекомых, чем обычно: оводов, мотыльков и жуков.

Чего в эту минуту она желала больше всего?

В эту минуту она больше всего желала, чтобы ребенок родился здоровым.

Чего в эту минуту она больше всего боялась?

В эту минуту она больше всего боялась, что Панчо вернется и отвергнет ее и ребенка.

Буэнос-Айрес, 10 ноября 1938 года

Дорогая Мабель!

Выполняю давнее обещание написать тебе - письмо, о котором ты столько говорила, плутовка. Прежде всего, желаю, чтобы эти строки застали тебя в добром здравии, как и твою семью. Кажется, мы дали это обещание в шестом классе, когда нам едва исполнилось двенадцать лет, а мы уже только и думали что о женихах. Что ж, мне первой выпало отправиться в свадебное путешествие, вот я и начинаю.

Прежде всего, огромное спасибо за чудесный подарок, какой красивый ночник, а белый тюль абажура просто прелесть, я себе как раз такой хотела на свадебное платье, но найти было невозможно, он, наверное, импортный. И даже излишне говорить, для меня этот подарок значил много больше: что, по сути, наша дружба никогда не прерывалась. И не то чтобы я была материалисткой или что еще, но ты ведь уже остановила меня на улице, поздравить от всего сердца, а мне и в голову не пришло, что мы опять становимся подругами, как раньше, но за день до свадьбы, когда принесли ночник, я все смотрела на него и позвала маму - показать, что моя школьная подруга вспомнила обо мне. И как ты чудно выбрала! Еще раз тысячу спасибо.

С чего начать? Из церкви мы вернулись к маме, подняли тост с немногими нашими родственниками и родителями мужа, приехавшими из Тренке-Лаукена, и около половины десятого я уже переоделась, обновила дорожный костюм, о котором я тебе говорила, и мы выехали на автомобиле, это полная развалюха, но еще ездит. До тех пор я была как бесчувственная, ведь сколько нервов стоило мне длинное платье, и чемоданы, которые не закрывались, и еще до последней минуты препиралась с мамой, она настаивала, чтобы я взяла свадебное платье в Буэнос-Айрес и здесь сфотографировалась. Правда, в итоге я ее послушала, но мы еще не сфотографировались, завтра с утра пойду узнавать цены по фотостудиям улицы Кальяо, извини, проспекта Кальяо, Масса жутко сердится, когда я путаюсь в названиях, там я видела очень хорошие дома. Как я говорила, всю церемонию в церкви и утром в загсе я ужасно переживала из-за платья, и прически, и тюлевой фаты, которая так плохо сидела на примерках, я ничего не чувствовала, сплошные нервы, и во рту пересохло, до смерти хотелось пить, но когда я надела дорожный костюм, нахлынуло странное чувство, а сев в автомобиль и простившись с мамой, я разволновалась так сильно, так сильно, Мабель, что заплакала, точно безумная. Он рвался у меня из груди, из самого сердца, этот плач. Когда машина тронулась, муж посмотрел мне в лицо и все смеялся, но он тоже был взволнован, видел, как его мать тоже плакала, бедная сеньора, видно, она очень добрая. Я опустила вуаль на шляпке и ответила шуткой, не хотела, чтобы он увидел меня с размазанной по щекам тушью. К счастью, грунтовая дорога была достаточно утрамбована дождем, и около двенадцати мы добрались до Линкольна. Там мы переночевали, а на следующий день после обеда продолжили путь в Буэнос-Айрес. Около семи вечера мы въехали в Буэнос-Айрес, прямо по проспекту Ривадавия, сколько огней! муж показывал мне кварталы, по которым мы проезжали, - Линьерс, Флорес, Кабальито, красивые названия, правда? Онсе - до нашего отеля, дивного, в четыре этажа, огромного, старого, но неплохо сохранившегося, он расположен на проспекте Кальяо, близехонько от самого Конгресса, ни много ни мало.

Я приезжала в Буэнос-Айрес всего дважды, один раз девочкой, а второй когда бабушка легла в больницу почти при смерти. Мы были в трауре и никуда не ходили. Первое, что я теперь сделала, отнесла ей цветы, хотя мне это стоило пререканий с Массой, он все хочет делать по-своему, но он хороший, я не жалуюсь. В общем, что я тебе хочу сказать, - я здесь ничего не знала, почти. Понимаешь, отель жутко дорогой, но он того стоит, и мужу лучше находиться здесь, ведь ему нужно принимать деловых партнеров.

Поэтому мы и поехали в Буэнос-Айрес в медовый месяц, здесь он решит кое-какие дела, знаешь, может, это и не к добру, рассказывать до окончания дела, но я больше не могу терпеть. Оказывается, Массе Вальехос не нравится ни капельки. Говорит, что никогда не видел городка, где столько злых языков и гнусных завистников, как в Вальехосе, по его словам, Тренке-Лаукен более провинциальный, зато люди там лучше. Но куда он хочет перебраться жить, так это... сюда. Ни много ни мало! Представляешь, какой мне толстячок достался, с амбициями. У него тут друзья-земляки, дела у них идут неплохо, да и мы здесь тоже чего-нибудь добьемся. Пока что мы решили остаться еще на неделю и не делать задуманных для дома покупок, все равно благодаря подаркам у нас уже есть чудесные украшения для дома, главное - хорошо их расположить.

Ты скажешь, что я тебе рассказываю все что угодно, только не про медовый месяц. Прежде всего, Мабель, парень он очень, ну просто очень добрый. Этим я не хочу сказать, что он бесхарактерный, но думает он только о будущем и о том, как обеспечить нам все удобства, и всегда заботлив, покупает то, что мне нравится, и чтобы по дому мне не приходилось много работать, а когда у него выдается свободный вечер, ведь утром он всегда отправляется по делам, так вот, вечером мы ходим смотреть холодильники, патефон мы уже выбрали, и если я его уговорю, в первую очередь купим вентилятор, который я присмотрела, малюсенький такой, из последних новинок, весь кремовый. И как подумаю, что не надо больше ходить на работу в магазин, даже не верится, ущипни меня, Мабель, я хоть пойму, что мне это не снится.

Конечно, по возвращении в Вальехос меня ждет куча дел, ведь из-за поспешной свадьбы, представляю, что там в Вальехосе болтают, у них, наверно, на языках уже мозоли, так вот, в спешке я даже новые шторы у себя в комнате не повесила. Ах, какие гнусные, чего они только не наговорят, что у Массы ни кола, ни двора, что жить мы будем у мамы. Но мы им покажем, и если они ждут новостей раньше девяти месяцев, получат, будет им новость - переезд в столицу, а не выйдет, тоже ничего, у нас есть на примете коттеджик, снимем в городке, на асфальтовой улице. Я тебе сообщаю эти секретные подробности, поскольку ты и твоя семья на себе испытали людскую подлость за те месяцы, что длилась эта досадная история, я потому тебе и говорю, что ты можешь меня понять.

Мой муж спрашивает, что бы я предпочла в Буэнос-Айресе - квартиру в центре или домик с патио на окраине. Ах, Мабель, я так очарована, что хотела бы остаться в центре. Ну ладно, расскажу, что я делаю утром. Завтрак Масса заказывает в номер, и если начистоту, здесь-то и наступает момент, с которым мне трудней всего свыкнуться: что он с утра застает меня с заспанной физиономией, такая злость берет! Ну вот, он уходит, а я шью шторы, знаешь, если мы недолго пробудем у мамы, не важно, у нее останутся, хорошо бы ее чем-нибудь порадовать, ты же знаешь, папе сильно нездоровится. Ладно, не будем о грустном. Как было сказано, я шью шторы для моей бывшей девичьей комнаты, нашла дивную ткань, совсем недорогую, так что купила ее и делаю шторы. К обеду я привожу себя в порядок, и, если удается не дать Массе заснуть в сиесту, когда он свободен, мы выходим на прогулку, как я уже говорила, а если я остаюсь одна, то обследую все достопримечательности столицы, которые хочу посмотреть. А это проще простого, я уже запоминаю названия улиц, сама добралась до Кабильдо, Башни англичан, небоскреба, стоящего напротив, до вокзала Ретиро, порта, даже поднялась на военный корабль, который был открыт для посещения. Завтра ознакомлюсь с вокзалом Конститусьон, а мой муж (представляешь, никак не привыкну говорить "мой муж"), так вот, мой муж обещал сводить меня в район Боки, одна я не пойду, а то там много хулиганья. В семь я всегда жду его в отеле, он иногда приходит с каким-нибудь бизнесменом, и мы отправляемся выпить аперитив. На этой неделе, к счастью, я сообразила спросить в отеле, можно ли нам пансион без ужина, чтобы ужинать где-то еще, и добилась своего. Знаешь, это была удачная идея, потому что когда ужин у тебя в отеле оплачен, а кормят там очень вкусно, мы наедались от пуза, и ты сама понимаешь, каковы мужчины в медовый месяц, так что он уже никуда не хотел идти.

В общем, Мабель, с понедельника, когда мы стали есть вне отеля, дело пошло иначе, ведь если платишь сам, уже не набрасываешься на еду, точно с голодухи, как в отеле, наедаешься, но полегче. Ну вот, и я его прогуливаю всегда поближе к обелиску, идем себе, словно нехотя, фланируем не спеша, и не успеет наш сеньор Масса опомниться, как он уже у обелиска. А там ресторанов - ешь не хочу, теперь ты понимаешь, к чему я клоню? Мы заканчиваем ужинать около половины десятого прямо в центре квартала с театрами и кино, и тут уж ему не отвертеться. В понедельник театральные труппы отдыхали, и мы пошли в кино, дивный фильм, "Алжир", с Чарльзом Бойером и новой девушкой, не помню, как ее зовут, но это самая божественная женщина, какую я видела в жизни, и заодно я познакомилась с кинотеатром "Опера", о котором ты столько упоминала. Ах, ты была права, такая роскошь, что не верится, войдя, я увидела по сторонам эти дворцовые балконы, невероятно роскошные, с ухоженными растениями, и цветные витражи, а над экраном - та самая радуга, я онемела, тут муж толкает меня локтем и показывает на потолок... я чуть не вскрикнула: сияют звезды и летят облака, прямо настоящее небо! Фильм был хороший, но я все равно время от времени поглядывала наверх, а облака так и летали в течение всего сеанса. Недаром они так дорого берут.

Во вторник я сумела уговорить Массу сводить меня в эстрадный театр, мы попали в "Майпо", давали "Гуд-бай, обелиск", у меня тут программа, роли исполняют Пепе Ариас, его жена Аида Оливер, я о ней не знала, она ведь не снимается в кино, очень хорошая танцовщица, София Босан - бесподобная, Алисия Баррье и эта чернявая красотка, которая всегда играет злодеек, Виктория Куэнка. Так странно было видеть их живьем! Но я очень пожалела, что пошла, сплошь сальные шутки, я не знала, куда деться от стыда. Вдобавок ко всему рассказывали анекдоты про молодоженов, я аж взмокла от пота. Потом, в среду, мы видели в Национальном театре в исполнении труппы Муиньо-Алиппи "Папину усадьбу", очень хорошая пьеса, с деревенским праздником под конец, в программе написано "восемьдесят человек на сцене", думаю, так оно и есть. Мужу столько говорили о куклах Подрекки, что вчера вечером мы пошли, но это было в местном театре "Феникс", в квартале Флорес, который находится на пути в Вальехос. Нет сил рассказывать, Мабель, до чего тоскливо было думать, что через несколько дней мы отправимся по этому пути... до конца. Вот неблагодарная, скажешь ты, всю жизнь жила в Вальехосе, а теперь не хочешь возвращаться. Но, Мабель, что дал мне Вальехос? - одни разочарования. Я сохранила тебе программу кукол, просто божественно, расскажу, когда вернусь. А сегодня вечером, не поверишь, знаешь кто дебютирует в театре "Смарт" в спектакле под названием "Женщины"? Сама Меча Ортис, ни много ни мало. Я сразу вспомнила о тебе, ведь это единственная аргентинская актриса, которую ты признаешь. Если достанем билеты, пойдем сегодня же вечером, из отеля звонили по телефону, им бронировать не хотят, но если я не попаду - умру. Служитель из швейцарской говорит, что туда пойдут актрисы кино, это важная премьера.

Да, Мабель, хорошо бы нам посмотреть ее вместе, желаю тебе здоровья, а твой папа пусть особо не переживает из-за происходящего, бизнес есть бизнес, говорит Масса. Поэтому, говорит, вечером надо веселиться и обо всем забыть, конечно, будь его воля, он бы оставался ужинать в гостинице, а потом сразу на боковую, но я теперь исхитряюсь, не упускаю вечера, чтобы посмотреть столько всего, что есть в этом безумном Буэнос-Айресе. Завтра Масса собирается пойти на Камилу Кирогу в "Сломанных крыльях", ему очень нравятся жестокие драмы. Мне не так, этого и в жизни хватает, правда?

Как видишь, я слово выполнила, крепко тебя целую, и до свиданьица.

Нене.

Она смотрит на наручные часы, подаренные отцом в день помолвки, и убеждается, что до прихода мужа остается несколько часов. С удовольствием думает обо всем, что могла бы делать совершенно свободно, без всякого присмотра, в таком городе, как Буэнос-Айрес. Берет газету и ищет адрес театра "Смарт". Невольно ее взгляд останавливается на заголовках первой полосы: "ИТАЛИЯ И ВЕЛИКОБРИТАНИЯ НЕ МОГУТ ДОГОВОРИТЬСЯ О ВЫВОДЕ ДОБРОВОЛЬЦЕВ ИЗ ИСПАНИИ - Лондон считает недостаточным отъезд 10 тысяч солдат по приказу Муссолини. Лондон (Рейтер). В течение вчерашнего дня..." Она думает, что отец обязательно прочтет эту новость, когда газета придет в Вальехос на следующий день. Он болен и читает все вести из Испании. Может, радость от ее удачного замужества поможет ему перенести болезнь. В замке слышится щелканье, она с удовольствием думает, что это, наверное, горничная, ее компания так приятна, идет сменить полотенца, как обычно в этот час, единственная женщина, с кем она, вечно окруженная мужчинами, может беседовать в Буэнос-Айресе. Однако появляется муж, он улыбается и развязывает галстук. Взглянув на него и убедившись, что он собирается раздеться и, возможно, поспать в сиесту, она, не теряя времени, просит у него две таблетки аспирина, чтобы унять сильную головную боль. Он достает из кармана бумажник, где всегда предусмотрительно держит пакетик с аспирином.

Эпизод десятый

- Алло...

- Это Гузя!

- Алло? Кто говорит?

- Это Гузя! Госпожи Нене у вас нет?

- Да, но кто говорит?

- Это Гузя! Гузка. Это Нене говорит?

- Это я, как поживаешь, Гузя? Уже половина одиннадцатого ночи, ты меня напугала.

- Я приехала в Буэнос-Айрес работать, ты меня помнишь?

- Как же не помнить, ты с малышом?

- Нет, я его оставила у тети в Вальехосе, она больше не работает служанкой, стирает белье на заказ, как я раньше, целый день сидит у себя дома и присматривает за малышом.

- Сколько уже твоему крошке?

- Да недавно, я его неделю не вижу, но я не смогу тут без моего малюточки, госпожа Нене.

- Нет, я спрашиваю, сколько ему, год уже исполнился?

- Ну да, как год исполнится, что я здесь, поеду его навестить...

- Ты меня не понимаешь, откуда ты говоришь?

- Я по телефону из бара на углу, тут такой гвалт стоит.

- Заткни ухо рукой, так лучше услышишь, попробуй.

- Да, я вас всегда слушаюсь, госпожа Нене.

- Гузя, не называй меня госпожой, глупышка.

- Но вы же теперь замужем.

- Слушай, так сколько твоему малышу?

- Ему скоро год и три месяца.

- А назвали-то его как?

- Панчито, думаете, нехорошо, что я дала ему это имя? Ну вы знаете почему...

- Откуда мне знать, Гузя... А его ты больше не видела?

- Он строит дом там же, где у него хижина, сам строит, ты ведь знаешь, Нене, Панчо очень работящий, он, прежде чем жениться или чего еще, хочет построить дом, все вкалывает, как лошадь, заканчивает службу и сразу идет к хижине строить дом.

- А он тебе что-нибудь обещал, когда его закончит?

- Нет, ничего, он теперь со мной не желает и разговаривать, мол, я всюду рассказывала, что он отец ребенка. Я ведь ему поклялась, что никому ничего не скажу, пока его не возьмут в полицию на постоянно.

- А ты и правда рассказывала?

- Ни я, ни тетя ничего не рассказывали. А вы не ждете прибавления в семье?

- Что-то вроде того... ну ты мне про Вальехос расскажи, маму мою не видела?

- Да, видела на улице, она шла с вашим папой, он все такой же худой, что с ним, что он так медленно ходит?

- Он очень болен, Гузя, похоже, он скоро нас покинет. У него рак, бедненький мой папа. Гузя, он очень худой?

- Да, бедный сеньор, кожа да кости.

- Куда они шли, не знаешь?

- Вроде к врачу... И твоя мама дала мне твой телефон.

- А, это она.

- И просила, что, может, вы ответите, собираетесь ли выслать ей денег или нет. Твоя мама сказала, что ты купила гарнитур для гостиной и потому не хочешь слать ей денег.

- А Селину ты не видела? с кем она водится?

- Не знаю, есть ли у нее кто, поговаривают, что по вечерам она всегда стоит у дверей дома, и обязательно кто-нибудь проходит и останавливается с ней поболтать.

- Но наверняка что-нибудь известно?

- Все говорят, что Селина беспутная, но никто не заделал ей ребенка. Если ей сделают ребенка, люди потом перестанут с ней здороваться, как это было со мной.

- А Хуана Карлоса не видела?

- Видела, он вечно без дела шляется. Нигде не работает. И говорят, он снова спутался с вдовой Ди Карло. Ты не знала?

- Кто тебе сказал?

- Да... все поговаривают. Можно я к тебе как-нибудь приду в гости?

- Да, Гузя, ты обязательно должна как-нибудь навестить меня, но без звонка не приходи.

- Ага, я тебе позвоню, если только меня не выгонят из-за того, что со мной случилось.

- Ты о чем?

- Ну, что я не замужем, а уже с ребенком.

- Не будь глупенькой, Гузя, а то я рассержусь от твоих слов. Вот только когда придешь, я тебе кое-что расскажу про этого бесстыдника.

- Какого - Хуана Карлоса? или доктора Аскеро?

- Нет, про нахала, который забацал тебе ребенка.

- Думаете, он сделал это по злому умыслу? может, он боится, что его выгонят из полиции, если он женится на такой, как я?

- Я тебе открою глаза, Гузя. Ты мне позвони на следующей неделе, и мы поговорим. До встречи на днях, Гузя, позвони мне.

- Да, сеньора, я вам позвоню.

- Пока, Гузя.

- Большое спасибо, сеньора.

Сидя на кровати, Нене затихает на миг, надеясь услышать шаги мужа за закрытой дверью. Стоит почти полная тишина, на улице трамвай бежит по рельсам. Она отворяет дверь и зовет мужа. Ответа нет. Она идет в кухню и застает его там за чтением газеты. Корит за то, что не ответил. Он, в свою очередь, жалуется, что она всегда донимает его при чтении газеты.

- Алло...

- Это Гузя.

- Ну, что скажешь?

- Это кто говорит? Нене?

- Да, как дела? ты откуда говоришь?

- С того же телефона в баре, а как ваш муж?

- Хорошо. В прошлый раз мы о стольких вещах переговорили, а ты мне даже не сказала, где же ты работаешь.

- На заводе, Нене. Мне не нравится, я хочу вернуться в Вальехос.

- Ты где живешь?

- В комнате, с подругой тети, которая меня сюда и позвала. Она уже с прошлого года работает на мыловаренном заводе. Вы не хотите взять меня в служанки?

- Ты имеешь в виду, в мой дом? Нет, когда у меня родится ребенок, мне понадобится помощь, а сейчас нет. Муж даже не приходит обедать в рабочие дни.

- Хотите, я зайду к вам в гости?

- Не сегодня, Гузя, а то мне надо уйти. Но как-нибудь приходи, хоть дом поглядишь. Жаль, что мама не может посмотреть мой дом, с новым гарнитуром в столовой и гостиной, мало у кого в Вальехосе есть такой дом, как у меня, мама его себе даже не представляет.

- Сегодня, в воскресенье, Тереса пошла гулять с такой же старой теткой, как она, которая меня недолюбливает, они меня приглашали, но та, другая, все смеется, что я не умею переходить улицу, так что я лучше побуду одна.

- Муж ушел на стадион смотреть матч, а потом будет видно, может, он меня сводит куда-нибудь, а то бы я тебя позвала в гости.

- А сейчас нельзя, на минуточку? Во сколько он придет?

- Да нет, Гузя, а то он увидит тебя здесь и подумает, что я уже достаточно развлеклась в воскресенье, и не захочет выйти в город.

- Куда он тебя поведет?

- В кино или в театр, а главное, мне не придется готовить ужин, такая тоска - готовить каждый вечер, а потом сразу на боковую.

- А ваш дом где? далеко оттуда, где я? Если вы хотите сюда прийти, то это комната, перед которой стоит большая кадка с держидеревом, тут большие деревья во дворе... а еще мы варим мате. Я вам дам черенок держидерева.

- Нет, Гузя, благодарю тебя, но муж не хочет, чтобы я выходила одна.

- А я тебе все расскажу про барышню Мабель...

- Что с ней?

- Ничего, но еще до моего отъезда к ней в гости заявился жених, приехал из Буэнос-Айреса ее навестить. Он коротышка, ростом с барышню Мабель, она теперь вынуждена ходить на низком каблуке.

- Они помолвлены?

- Нет, а то она бы уже раззвонила, ведь после этой передряги с доном Саэнсом им теперь не до ухаживаний. А хочешь, я тебе расскажу кое-что о докторе Аскеро?

- Гузя! Я уже и не вспоминаю об этом нахале.

- А твой муж ничего тебе не сказал?

- О чем?

- Ну... ни о чем.

- Расскажи мне еще о Мабель, кто у нее жених?

- Когда барышня Мабель была здесь в Буэнос-Айресе, сеньора рассказывала мне, что она познакомилась с парнем, который за ней ухаживал, но барышне Мабель он не нравился - очень уж бесхарактерный.

- Не помнишь, парень был учителем?

- Да, вроде бы да, Мабель говорила, что у него женская работа... А я, пока могла давать малышу грудь, оставалась в Вальехосе, сколько меня тетя ни уговаривала, я не хотела приезжать. Укутан ли он там в тепленькое теперь, когда начинаются холода?

- Конечно, как же иначе...

- Нене, так хочется увидеть Панчито. Ты когда его видела?

- Когда ему был месяц.

- И больше ты к нам в хижину не приходила, ни ты, ни барышня Мабель больше не приходили, я тебя все ждала, а ты больше ни разу не пришла. А твой муж - куда тебя поведет?

- Не знаю, Гузя. Я даже не уверена, что мы куда-то пойдем, ты мне звони поскорее, Гузя, в другой день, ладно?

- А ты выслала денег твоей маме или нет? Я ведь тебе ничего не сказала, а мне твоя мама все рассказала.

- О чем?

- Что ты сначала обещала ей послать денег на лечение твоего папы в платном санатории, а теперь они вынуждены ходить в больницу.

- Но мама сказала, что его и в больнице неплохо приняли, а я при всем желании не могу, так потратилась на гостиную. Все равно она потом по своей прихоти снова перевела его в санаторий, ты этого не знаешь, ну и что в итоге, пусть берет деньги с книжки, разве сбережения не для этого? на случай необходимости.

- Она сказала, что ты плохо обходишься с твоим папой и что она больше не будет тебе писать. Она тебе написала?

- Ну да, написала.

- А когда я тебя увижу?

- Позвони мне на днях. Пока, Гузя.

- Пока.

Несмотря на головную боль и на растущую досаду, она собирается застелить постель уже второй раз за день, как и каждое воскресенье. Муж разбирает постель после обеда во все воскресные и праздничные дни, чтобы полежать перед походом на футбольный матч, а это вызывает споры, связанные не только с беспорядком и необходимостью перестилать постель. Нене размышляет и пробует смириться, подумав, что, к счастью, он приходит обедать только по воскресеньям и в праздники.

- Алло...

- Это Гузя! это ты?

- Да, как ты там? ...ах, Гузя, как я тебе благодарна за то, что ты мне принесла, я так жалела, что меня не было в тот вечер, по случайности вышла, ты знаешь, я мало выхожу из дому. Но я же тебе сказала - позвони перед приходом.

- Я чтобы сделать тебе сюрприз. Понравился черенок?

- Да, не успела я войти, сразу его увидела. Потом консьержка мне рассказала, как открыла тебе дверь.

- Она не хотела открывать дверь, ни за что не хотела, но я ей объяснила, что это нежная веточка, и если неправильно посадить, то она точно засохнет. Нравится, где я ее посадила?

- Да, и она вроде хорошо принялась.

- Я уезжаю в Вальехос. Завтра еду.

- Почему? что случилось? не вздумай говорить маме, что видела мой дом!

- Я уже накопила на билет и сегодня последний день отработала на заводе.

- А что ты там будешь делать? снова стирать?

- Нет, барышня Мабель говорила с моей тетей, мол, если я хочу вернуться, она возьмет меня снова, они теперь не могут держать служанку и кухарку, мы с ее матерью будем все делать. И разрешают мне навещать Панчито каждый вечер.

- А здесь ты не подыскала себе жениха?

- Нет, я боюсь связываться с незнакомыми мужчинами.

- Ты маме расскажешь, что приходила ко мне домой?

- Если не хочешь, ничего не расскажу.

- В котором часу отходит завтра поезд? Если хочешь, я принесу тебе кое-что из моей ношеной одежды.

- В десять утра отходит. Но лучше, если найдешь что-то новое для Панчито. Ему нужнее.

- Ну, времени у меня будет немного, если что найду - куплю. Но завтра непременно увижусь с тобой на вокзале. В половине десятого буду там. Ты приходи раньше, хоть займешь место получше.

- Обязательно приходи, а если что из старого для меня есть, тоже не забудь.

- Гузя, обещай, что ты Мабель тоже не расскажешь, что видела мой дом.

- Обещаю, а может, у тебя есть шарфик для Панчито, теперь ведь холодно?

- Посмотрю. Пока, Гузя, у меня дела.

- Хорошо, до завтра.

- Пока, и приходи пораньше.

- Пока.

Она снова жалеет, что заказала белый телефон, вечно он захватан грязными пальцами. К тому же в этой комнате ей необходим стул, чтобы не садиться непременно на кровать каждый раз, когда она подходит к телефону. Она решает начистить фурнитуру спального гарнитура сегодня же. По пути в кухню проходит через комнату, отведенную под столовую, где стоит лишь картонная коробка, в которой находится ночник с абажуром из белого тюля. В маленькой передней при входе, отведенной под гостиную, тоже нет мебели: она оглядывает пустое пространство, задаваясь вопросом: а наберется ли у нее когда-нибудь достаточно денег, чтобы купить все за наличные и тем самым избежать дополнительной выплаты процентов, которую предполагает покупка в рассрочку.

- Раз уж вы там, не сорвете ли мне несколько фиг? бархатистая зеленая кожица, внутри сладкая мякоть с красноватыми зернышками, я разорву их зубами

- Добрый день, я вас не заметил. ножка, крашеные ногти высовываются из шлепанца, худые ноги, крутые бедра

- Добрый день.

- Извините, что хожу по стене, если мы не поставим антенну, то не сможем слушать радио, и заключенные меня жалобами замучат. заключенные никогда не видят ни одной женщины

- Да и вы не прочь послушать, только не отнекивайтесь... дешевка, метис чумазый, шея и уши блестят, пытается отмыться добела

- Чего мне отнекиваться... Вам только самые спелые или еще и недозрелые? моя габардиновая форма и сапоги блестящие

- Нет, только созревшие, я на днях приду с палкой и собью те, что потемнеют. съем их одну за другой и развалюсь в саду, и пускай меня кусают твари мелкие в траве

- Вы меня позовите, я приставлю лестницу с другой стороны и сразу заберусь на стену. залезу, прыгну, влезу, слезу, ее поглажу

А если вы будете заняты? или вы только и делаете что слушаете радио? у одной служанки родился внебрачный ребенок

- Я ж не виноват, что тут не бывает ни одной кражи. меткий выстрел, снесу полчерепушки

- Тогда я приду и заявлю, что у меня цыплят воруют. белые длинные перья, черные, желтые, коричневые перья, не хвост, а радуга, и перьями набит матрас, мягчайший, прогибается

- Вам не поверят.

- Почему?

- Потому что у вас через стену полицейский участок, курятничек-то под присмотром. белая курочка для петушка, нет петуха в загоне, в курятник ночью заберется ловкий лис

- И на том спасибо, правда... Жаль, что муравьев нельзя посадить за решетку, смотрите, как они мне розы загубили... нежная бархатистость, розоватые свежие лепестки, они раскрываются, мужчина их гладит, вдыхает аромат, срывает розу

- Что вы им сыплете?

- Яд для муравьев. черные, мелкие, злые, детина чумазый, с ручищами каменщика, он Гузю силой взял? О Хуане Карлосе ничего не знаете, вы же были его приятелем?

- Да, он написал мне письмо... Хуан Карлос спрашивает про одну малышку

- Он сам никогда не берегся, и вы ему составляли славную компанию, если не ошибаюсь... кто из двоих больше мужчина? кто из двоих сильнее?

- Хуан Карлос был моим лучшим другом и всегда таким для меня останется. у каменщика дом из камня, а школьная учительница - телка тоже ведь не каменная?

- Он где? в том же шикарном санатории, что и раньше? щурил светло-карие глаза, меня целуя

- Нет, думаю, в пансионе, а к врачу ходит частному.

- Тот санаторий был страшно дорогой.

- Да, вроде бы... Вот эти тоже рвать?

- Эти... да, они уже вполне созрели для еды, да и вы тоже угощайтесь. зубы желто-коричневые

- Их трудно чистить. прочищу я тебя, кожица зеленая, красноватая сладкая мякоть

- Боюсь, вы упадете.

- Не упаду, я вам кину по одной, ловите... Вот так... очень хорошо... лопнула? куры шарахаются, кудахчут, машут крыльями, бьются о проволочную сетку и обдирают крылья, лисы уходят через любую щель в стене

- Подождите, я съем одну... Расскажите, как вы подружились с Хуаном Карлосом. простой метис, туземец, тот был белый, руки не такие мощные, спина не такая широкая

- Как-то, мы были еще пацанами, я предложил ему подраться. у лисиц нора никогда не знаешь где, лисья нора

- А в полиции-то вы давно?

- Пока учился в школе в Ла-Плате, пока приехал сюда, - уже года полтора.

- А девушкам, наверно, нравится форма, да? Гузя возвращается из Буэнос-Айреса, метис как прыгнет через стену и снова изнасилует ее?

- Да нет, это брехня. А кто вам сказал? белые - это да, а местные девки все чумазые и волосатые

- Я знаю, некоторые девушки питают слабость к форме. Когда я училась в Буэнос-Айресе, мои подруги всегда влюблялись в курсантов. курсант, не какой-нибудь задрипанный унтер-офицер

- А вы нет? да, да, да, да

- да, я тоже. Нет, я вела себя хорошо, как праведница. Да вы не беспокойтесь, у меня есть жених, и всерьез. славный парень, пигмей по сравнению с этим чумазым детиной

- Какой? тот, что приезжал летом из столицы? я недоростка уложу одной левой

- Он, какой же еще...

- Мужичонка метр с кепкой... лиса хитрющая, где твой тайничок?

- Он должен быть по вкусу мне, не вам.

- Нарвать вам еще фиг?

- Ну ладно, вот тех, что повыше. не уходи еще...

- а ее мать? где она? Но я не достаю. Мне бы лучше спуститься к вам во двор и влезть на дерево, хотите?

- Нет, если мама увидит, она меня заругает, но если как-нибудь в другой раз на дежурстве в участке вам нечем будет заняться, можете спуститься и залезть на дерево, но когда мама может увидеть, лучше не надо. мама не скажет ничего, ничего, ничего, а Гузя приедет через несколько дней

- А ваша мама всегда дома или нет? лису поймаю я за хвост

- Да, мама всегда дома, она почти не выходит.

- Так... когда я смогу спуститься? ночью, ночью...

- ночью, ночью... Не знаю, мама всегда дома.

- Она не спит в сиесту?

- Нет, не спит в сиесту.

- Но ночью она должна спать... перепрыгну через стену бесшумно, куры не проснутся

- Да, но ночью плохо видно, чтоб лезть на дерево. крепкий парень в два счета залезет на смоковницу

- Ничего, увижу...

- Но вы не разберете, какая фига спелая, а какая - зеленая. приди, приди

- Разберу, я их пощупаю, спелые ведь мягче и истекают медовой капелькой, я, пожалуй, сам их все съем, если приду этой ночью. Во сколько засыпает ваша мама? поймал ее, уже не выпущу

- Часам к двенадцати наверняка уже заснет... он Гузю силой взял? неужели у него такая силища? Гузя приедет и застукает меня с метисом с окраины

- Значит, я в этот час сегодня ночью обязательно приду. невеста коротышки

- А антенну вы уже поставили? до смерти хочется поцеловать настоящего мужчину, как твой друг

- Это никуда не денется, сначала я съем фигу. иду по улице у всех на виду со школьной учительницей

Эпизод одиннадцатый

Июнь 1939 года

Белые платки, все трусы и майки, белые рубашки - сюда. Эту белую рубашку нет, она шелковая, но все остальные сюда, разок намылить, и в таз, струйку отбеливателя. Белых простыней нет ни одной, белая комбинация, осторожно - она шелковая: расползется на куски, если я положу ее в отбеливатель. Голубая рубашка, цветные платки, салфетки в клеточку - в этот большой таз, сначала трусы и майки, они не цветные, белые платки и этот лифчик, как я переживу сегодня, не видя моего малыша? но это для его же блага, вот пакость, до чего холодная вода. Разок намылить, и в корыто, тетя стирает на улице водой из насоса и коченеет от холода, но здесь, в прачечной у барышни Мабель, закроешь дверь, и ветер не дует, если завтра, когда приду, он будет спать, разбужу моего родненького Панчито!.. завтра к вечеру все сделаю, а потом поездом всю ночь из Буэнос-Айреса до Вальехоса? как далеко был Буэнос-Айрес от моего сыночка! завтра все сделаю и пройду пешком пятнадцать кварталов, дам ему поиграть с мячом, а как вернусь, вымою посуду после ужина сеньоре, сеньору и барышне Мабель: Панчито - вылитый отец, за стеной Франсиско Каталино Паэс в форме, чем он занят? сурово наказывает заключенного, и все в страхе затихают, пока он не закончит работать, наденет шинель, а за углом его ждет сюрприз. Эту прищепку за край комбинации, тут повешу за второй конец, другой прищепкой белую шелковую рубашку, только бы не касалась платков в клеточку, завтра они уже высохнут, не замерзну на углу в новом платье? но развешанное в прачечной белье не почернеет от пыли. Как тебя зовут? - спросят Панчито, - "меня зовут Франсиско Рамирес, я буду учиться на унтер-офицера", когда отец состарится, он передаст работу унтер-офицера сыну. А однажды на улице иду я с Панчито, он уже сам будет ходить, неужели так и не перестанет косолапить? веду за руку, все клопики косолапят, а потом подрастают и ноги выпрямляются, его отца я встречу случайно и, если он будет идти по противоположной стороне, перейду и покажу малыша, конечно, он ему понравится! вылитый отец, и тогда мы поженимся в любой день, без праздника, зачем тратиться? так Панчо увидит, что я уже вернулась из Буэнос-Айреса, а утром после шестичасовой мессы в церкви никого нет, через маленькую дверь в глубине входят Панчо, я, посаженые мать и отец, сеньора и сеньору я попрошу быть посажеными родителями, барышня Мабель с утра работает в школе, "...и гаучо с тоской сказал: не плачь, мой конь, хозяюшку теперь нам не вернуть...", это грустное танго, когда девушка умирает, гаучо остается один со своим конем и никак не привыкнет к этому, "... за чистоту безгрешную Господь забрал ее...", только не говорится, что у него остался сын, у Панчо останется Панчито, если я умру, у кого в хижине? у него или у моей тети? мы в комнате одни, а на эту прищепку я повешу голубую рубашку за один рукав, цветные платки уже развешаны, так что осталась только другая белая шелковая рубашка, и если я умру, он останется один с Панчито, но так грустить он не будет, все же я оставила ему такого здорового и красивого сына, "...вошел он молча в хижину и две свечи зажег, Пречистой Деве горькие мольбы свои изрек: скажи, чтоб не забыла и помнила меня, еще скажи, заступница, по ней страдаю я, за чистоту безгрешную Господь забрал ее...", и я вижу, как он плачет и молится за меня, - я все ему прощаю! ведь правда, Дева Пречистая, я должна его простить? а белье из отбеливателя я выну, когда вернусь с улицы, последний раз прополощу, и готово: правда, если я умру, он может жениться на другой, но он хотя бы сначала выполнит свой долг и женится на мне, и если я умру, это не его вина, это воля Божья, так грустит гаучо, только конь у него и остался, "...и две свечи зажег, Пречистой Деве горькие мольбы свои изрек...", как-нибудь помолюсь за Нене, чтобы была счастлива и родила много детей, пришла-таки проводить меня к поезду с отрезом ткани, красивенький шелк на лето, на углу, с квадратным вырезом, как барышня Мабель, будет Панчито плакать, что я не пришла сегодня его проведать? это для твоего блага, маменькин любимчик, посмотри на маму в зеркале, нравится, как на ней сидит новое платье? "...в цеху работала я рук не покладая, о танцах никогда не помышляя...", эти, в Буэнос-Айресе в цеху, зарабатывают больше, все равно, пусть смеются надо мной, им же хуже, "...но вот однажды юноша влюбленный на танго пригласил меня смущенно...", он, верно, был брюнет, когда Панчо так меня прижимает, то больше не выпустит никогда... почему парень бросил эту девушку из цеха? гребень в волосах, тогда ветер не разлохматит меня, на углу холодно, надеть старое пальто? "...вскружило голову мне танго в то мгновенье, в порыве страсти душа моя сдалась, и в сердце трепетном неясное волненье - мечта волшебная внезапно родилась...", каждый шаг, перебивка, он ставит ногу вперед и толкает мою, я танго не очень умею танцевать, я все шла назад, он вперед, а мне приходилось идти назад, его ноги толкали мои ноги назад, и когда он ненадолго замирал, чтобы потом снова начать под музыку, какое счастье, что он меня не отпускал, а то вдруг как остановится среди танца, и я могла бы упасть, но он меня держал, парень бросил девушку из цеха, потому что у нее не было нового платья! "...как эта песня гармонична, ее звучанье мелодично, мечтою радостною манит... и сердце ранит...", сердце истекает кровью, девушка из цеха могла умереть и оставить сына одного, она плачет все ночи, как я? нет, она не умирает и не оставляет сына одного, от слез никто еще не умирал, "как музыка меня пленяет, и ритмом властным увлекает, а жизнь несчастная мотает, в скитаньях без конца...", из цеха ее выгонят, и она уйдет в служанки, "...всему виной проклятый танец танго, меня учил ему коварный ухажер, теперь меня он бросит, окаянный, оставит несмываемый позор...", рукава обтрепанные и лацкан, если надену пальто, тогда не видно, что платье новое, "...а жизнь несчастная мотает, в скитаньях без конца...", пусть мается, лентяйка! откуда фабричным в Буэнос-Айресе знать, что такое работа, думают, раз они столичные, значит, выше служанок, никогда не уйду из дома барышни Мабель! она мне каждый вечер разрешает навещать моего малыша, а когда я вернусь с улицы, белье в бадье уже отбелится, кофейные пятна хорошо выведутся? а не сойдут, я их потру опять с мылом, вот везенье, что я вспомнила об этом гребне, гнусный, противный ветер! в семь часов Панчо завернет за угол, как каждый день, и обрадуется, увидев меня после долгого перерыва, только не говори, что я плохая, что не пришла ждать сюда раньше, я просто хотела обновить платье, вот уже две недели, как я приехала из Буэнос-Айреса! тебе кто-то сказал или ты ничего не знал? отрез мне подарила Нене, помнишь ее? и Панчо просит, чтобы я показала малыша, а я скажу, что не могу пойти к тете, потому что не закончила полоскать белое белье, но если он хочет, может сам пойти, там моя тетя с Панчито, ему нравится имя? очень нравится, что я назвала малыша его именем, не дай Бог мне на этом углу подхватить воспаление легких, а если бы я принесла Панчито? укутала бы шарфиком, который мне дала Нене Фернандес, он бы и не замерз, и отец бы его увидел, и мы пошли бы в церковь, я ведь скажу, что он не крещен, а Панчо поверит, и мы пойдем в церковь его крестить, а там уж он решится и мы поженимся. Форма, сапоги и фуражка, но толстый - комиссар! неужели уже семь часов? идет меня арестовать? мол, сына родила незамужняя, а отрез ткани мне подарили, подумает, что я украла? комиссар заходит в кондитерскую! а если однажды он меня арестует, я ему расскажу про все дома, где работала, и пусть поговорит с моей хозяйкой и барышней Мабель, почему так долго не выходит Панчо? "...я увидала на прогулке однажды девочку слепую, и рядом бабушку седую, они сидели на скамье...", видна нижняя юбка? барышня Мабель не сказала мне, что платье неровно подшито! "...пред ее незрячим взором резво девочки играли, громко, весело визжали, к ним прислушалась она...", играла Селина, Мабель, Нене, они до шестого класса так и прыгали на перемене со скакалкой, "...почему, моя старушка, объясни мне, почему? - горько, жалобно спросила: поиграть я не могу?...", у моей тети волосы на ногах и усики, если бреет еще больше растут, и руки смуглые, и вены варикозные, зеленые, но есть одна служанка, у главы муниципальной управы, она белая, а Панчо тоже смуглый, как все, кто живет в хижинах на окраине, "...ах, дитя мое, бедняжка, дай тебя поцеловать, дай тебя я пожалею, подойди сюда скорее, будем мы с тобой играть...", а отец слепенькой девочки? однажды он проходил по площади и взглянул на нее с презрением, а старушка такая дряхлая, у нее нет сил пронзить ножом этого злодея, но добрая женщина помогла старушке, "...и с тех пор, когда гуляла, с бабушкой меня искала, эта девочка слепая в нетерпении своем... счастлива была бедняжка, прибегала и ласкалась, лучезарно улыбалась, и играли мы втроем...", и вот мы поженимся, малыш лежит в белой кроватке, а отец добирается усталый до постели, он работал унтер-офицером, а потом рыл яму, чтобы начать стену для ванной в домике, он умывается холодной водой из насоса, потом у него будет свой душ, и Панчо валится на кровать усталый, но чисто вымытый, а Панчито в кроватке сам встает и смотрит, держась за перильца, ничего, что хижина без кухни! сначала пусть Панчо доставит себе удовольствие и построит ванную из материалов, когда сможет, сделает кухню, а я помою тарелки, кастрюли на улице, брошу, если останутся, все объедки курам, приду в комнату, вконец усталая, а они там вдвоем играют, "...но однажды, вспоминаю, как старушка та, рыдая, что бедняжка умирает, прибежала мне сказать, я склонилась над кроваткой, слышу - крошка повторяет: с кем же будешь ты играть?...", и эта добрая женщина, которая играет со слепенькой, однажды встречает отца слепой девочки и спрашивает, за что он ее не любит, а человек этот - плохой или хороший? "...ах, бедняжечка, слепая! как тебя не вспоминать, доченька моя родная, тоже ведь была слепая... тоже не могла играть...", детка мой, не заболей... ешь всю картошку, что тебе дает старая тетя, ешь, малышик мой, картошку, тогда не заболеешь в такой холод... пусть лучше ослепну я, чем мой малыш, пойду и брызну себе в глаза чистого отбеливателя, ослепну, и Панчо станет меня жалко и он женится на мне, тетя готовит еду, "...счастьем засияли, зеркалом сверкали, радостью лучились ясные глаза...", отбеливатель жжет, когда попадает в глаза, "...мраком наказали, солнце отобрали, бросили осколки битого стекла...", разлетаются вдребезги окна? гусиная кожа, потому что пришла без пальто, "...очи мне затмили черные туманы, в мраке затерялся, слыша голос твой... темнотой объятый, одинокий странник, я могу лишь плакать, плакать над тобой...", а слепые плачут? текут слезы у тех, у кого нет глаза? а у кого стеклянный глаз? "...но неугасимо сотни звезд сияют, в сердце озаряют память о тебе...", я не оставлю тебя, Гузя, обещаю, что никогда тебя не брошу, я каменщик и добрый, "...дарят мне надежду нового рассвета, в ночи безысходной, в полной слепоте...", он воспользуется тем, что я слепая, и приведет другую, белее кожей, служанку главы муниципальной управы, и скажет, что это старуха, "...счастьем засияли, зеркалом сверкали, радостью лучились, ясные глаза... мраком наказали, солнце отобрали, бросили осколки битого стекла...", летят битые стекла, острый осколок, и у девушки из цеха выступает кровь: большой осколок стекла словно нож врезался в ее тело, прошел меж ребер - и надвое рассек ее сердце! ударом ножа я отсекла крыло у ощипанного цыпленка, голову, ножки, вытащила желудочек и сердце, маленькое сердце у цыпленка, а когда чистила курицу, вспорола ножом, а внутри было полно яичек, вареные, с маслом и солью они нравятся матери барышни Мабель, сердце курицы больше сердца цыпленка? и ничего, если ты не попросишь у меня прощения, я знаю, ты можешь мечтать о большем, о другой девушке, не о служанке, а если он пройдет и не посмотрит на меня? а если рассердится и плюнет в меня? сапоги и фуражка... это он идет! в новой шинели! а у меня платье неровно подшито! Панчо, пожалуйста, смотри на меня только сверху, квадратный вырез и короткие рукава, не смотри на оборку, она неровно подшита, и видно нижнюю юбку, почему он переходит на другую сторону? он меня не увидел? еще как увидел, Панчо! вошел в кондитерскую! он приятель комиссара? наш сыночек ослепнет! и я хватаю отбеливатель, и лью на себя, и вся обжигаюсь, так мне и надо, я плохая, не уберегла моего малыша, без отца и слепенького, однажды он выпал из кроватки, не знал, куда ступить косолапыми ножками, и разбил себе лобик, головка раскололась надвое, и он у меня умер, вот оно, наказание! отец раскается очень поздно, останется один и вернется в хижину, и если найдется зажженная свеча, он помолится Пречистой Деве, жена у него умерла, и сын умер, белье, поди, уже отбелилось, пора вытащить его из бадьи? нет, наверно, надо еще подождать, сходить проведать малыша? и сразу вернусь бегом, пятнадцать кварталов обратно - вытащить белье из отбеливателя! сегодня у нас совсем не будет времени поиграть, потому что я провозилась, клопик мой, но завтра вечером мама тебя укутает новым шарфиком и поведет на площадь, увидишь, как ездят машинки, ты ведь любишь на них смотреть, как-нибудь приведу тебя поглядеть на канареек в клетке у Мабель, а потом, когда мне заплатят, куплю тебе ботиночки, обувной магазин закрывается в половине восьмого? а твой папа со мной не поздоровался, потому что торопился, он шел в обувной магазин, чтобы сделать нам сюрприз? ты столько ходишь без ботиночек, что, боюсь, так навсегда и останешься у меня косолапым, хотя все клопики, такие как ты, косолапят, пока им не исполнится два года, Панчито, сколько еще кварталов мне осталось, чтобы тебя поцеловать! клопик мой, ты у нас без отца? обещаю, когда мне заплатят, куплю тебе ботиночки, и если мы попадемся на глаза твоему папе, а он пройдет и при всех посмотрит на тебя с презрением... может, он испугался, что я ударю его ножом, вот и перешел к кондитерской?.. большим ножом я отрезала крыло ощипанного цыпленка, горло, ножки, вытащила желудочек и сердце, чтобы обжарить в масле в глубокой сковородке, все кусочки надо бросить в сковородку уже нарезанные, с цыпленком для жарки - другое дело, я гоняюсь за ним по курятнику, ловлю, беру за шею и одним ударом ножа отсекаю голову, он еще какое-то время машет крыльями, когда я отрубила ему голову, и глаз моргает, я выщипываю все перья и изо всех сил снова бью ножом, чтобы разрубить грудку, выскребаю всю эту мерзость внутри, которую выбрасывают, и промываю под краном струей холодной воды...

Июнь 1939 года

...спелая фига, зеленая кожица совсем безвкусная, под ней красная мякоть с каплями сладкого сока, съел вдоволь, от пуза, полочка со всеми куклами, волосы натуральные, глаза закрываются, захочу - выверну им руки, ноги, отверну голову, сделаю им больно, ночью куклы не могут кричать, три вымпела, деревянный крест и бронзовый Христос, портретная рамка, комод, платяной шкаф, наволочка надушена, моя черная голова на белой подушке, простыня вышита ненастоящими цветочками, и прошитая тесьма связывает их от одного края кровати до другого, одеяло из шерсти, состриженной с какой-нибудь тихой овцы, она дает барану подойти к себе ближе: кукла в натуральную величину хорошенько укуталась, разбужу ее в любой момент, в темноте волосы и черный рот, куклы сидят на полочке, не шелохнутся, согну их, отверну им голову, руки, ноги, кричать они не могут, а то придет отец и увидит меня, выверну им одну руку, выверну другую руку, они больше не могут выносить боль, но если закричат, их засекут, а я, весь черный, метис, замарал ей вышитые простыни? мараю, точно сажей, твои губы, и уши, и все тело с двенадцати ночи до трех, до четырех утра, замарал тебе совесть? совесть тебя не гложет? носки пропотевшие, а где майка? беру тряпкой гуталин и при дневном свете смазываю всю кожу сапога, щетка, гуталин подсох, сапоги начищены до блеска, и пояс начищаю, это она должна мне чистить, лентяйка, дрыхнет кукла, волосы натуральные и глаза закрываются, проснись, я ухожу, закрой окно, когда я спрыгну, вот ведь холодина, луна и звезды, двор, сапоги будут блестеть, ну и ротик у тебя, со вкусом карамелек ассорти, лимонных, медовых, эвкалиптовых, завтра дашь мне еще карамелек, этой ночью жабы примерзнут в лужах, вода замерзнет в трубах, и они полопаются. Под луной блестят сапоги! жабы, лужа, виноградная лоза, служанка спит, клумбы, кусты роз, муравьи, роса, изморозь, смоковница, земля, трава, стена, под луной блестят погоны, металлические пуговицы, кошка, я дрожу, от холода, там кошка... ничего нет... кто ступает по сухой листве? ...это я от холода дрожу, бояться я никого не боюсь... кошка бродит... не подходи ко мне! ...я подумал, ты кошка, и в руке твоей что-то блестит, острые кошачьи когти?большой кухонный нож.

Коскин, 28 июня 1939 года

Дорогая!

Тебе покажется странным, что я отвечаю так скоро. Сегодня я получил твое письмо с этой дурной вестью и не мог поверить, бедный парень. Мы с ним очень дружили, хотя в свое время он был лишь чумазым оборванцем. Но ты не сообщаешь никаких деталей, прошу тебя, в ответном письме напиши, как все случилось. Представляю, какой в городке перипалох.

Здорово, что появился человек, который заинтересовался домом, не упусти его, продавай и скорее приезжай ко мне. Я еще не узнавал здесь цены на нидвижимость, ленив я, что поделаешь, но ты наверняка сможешь купить что-то приличное, и мы будем вместе. Этот задрипанный пансион так мне надоел.

Сама видишь, как бывает в жизни, этот бедный парень, здоровья ему было не занимать, а теперь он мертв. Уверяю, мне намного лучше, сегодня спал часа четыре после обеда, и, когда проснулся, простыни были совершенно сухие, а сон мог быть ужасный и с кошмарами из-за этой новости, я ведь чем больше нервничаю, тем больше потею, но сегодня не так. Видно, что вылечиваюсь.

Пышка, целую тебя и обнимаю

Хуан Карлос.

Он кладет ручку, поднимается и открывает окно, чтобы проветрить спертый воздух в комнате. Отражается в стекле и улыбается без всякой причины. Смотрит на свои наручные часы, уже пять вечера и небо черно, во мраке не различить гор. Он думает о мертвецах и о том, что они, возможно, наблюдают за делами живых. Думает о мертвом друге, который - как знать? - смотрит на него из неведомого места. Думает о том, что мертвый друг может заметить, как весть об убийстве обрадовала, а вовсе не опечалила его.

Эпизод двенадцатый

Полиция провинции Буэнос-Айрес

Участок или отделение: Коронель-Вальехос

Дело направлено в: суд первой инстанции Управления юстиции провинции Буэнос-Айрес и местный архив

Дата: 17 июня 1939 года

Предварительный протокол (выдержки)

Семнадцатого числа июня месяца одна тысяча девятьсот тридцать девятого года нижеподписавшееся должностное лицо, комиссар Селедонио Горостиага, при участии заместителя комиссара Бенито Хайме Гарсиа, заверяющего подлинность сего в законном порядке, констатирует, что в силу настоящего протокола заведено предварительное следственное дело по факту кровавого происшествия, в результате которого лишился жизни бывший сотрудник данного отделения, унтер-офицер полиции Франсиско Каталино Паэс.

Происшествие имело место на рассвете семнадцатого числа текущего месяца июня, согласно свидетельству дежурного капрала Доминго Лонати, услышавшего крики, когда он находился на кухне отделения, расположенной в заднем дворе здания. Крики доносились с соседнего участка, однако уточнить что-либо в данную минуту капралу не представлялось возможным, и он вышел во двор, поскольку окна были закрыты по причине низкой температуры, установившейся во всем округе Коронель-Вальехос в последние дни, но когда он вышел во двор, крики прекратились и едва были слышны стоны, которые также стихли. Капрал поднялся на стену, воспользовавшись тем, что к ней была приставлена лестница, и заглянул во двор участка, на котором размещается дом проживающего по соседству господина Антонио Саэнса. В указанном дворе растет большое фиговое дерево, полностью закрывавшее капралу видимость, однако он полагает, что видел движущиеся фигуры у двери прачечной данного дома. Капрал Лонати счел, что речь может идти о грызне животных, таких как собаки и кошки, и, невзирая на низкую температуру, остался как дозорный на стене. Через несколько минут он увидел, что в прачечной зажегся свет. Капрал заметил перемещение нескольких человек и тогда во весь голос предложил помощь, но никто не ответил, так как дверь прачечной была уже явно закрыта. Капрал Лонати счел за лучшее вернуться в помещение для дежурных на случай, если зазвонит телефон, и действительно, не успел он дойти до дежурной, как раздался звонок. Это был господин Саэнс, который обращался за помощью в полицию, поскольку унтер-офицер Паэс лежал возле дома г-на Саэнса совершенно бездыханный, как это позднее констатировал судебный врач д-р Хуан Хосе Мальбран.

Далее капрал Лонати позвал нижеподписавшегося, комиссара Селедонио Горостиагу, проживающего на верхнем этаже здания полицейского отделения, и вместе они отправились по месту жительства г-на Саэнса. Вышеозначенный ждал их, облаченный в нижнее белье для сна и домашний халат, равно как и его супруга, донья Агустина Барраса де Саэнс и их дочь сеньорита Мария Мабель Саэнс. Их сон был нарушен криками унтер-офицера Паэса, раненного в саду служанкой Антонией Хосефой Рамирес, которая в дальнейшем именуется "обвиняемой".

[...констатировал, что тело не имеет признаков жизни, и в законном порядке объявил о его насильственной смерти. С помощью капрала санитар доставил носилки, имевшиеся в машине "скорой помощи", до упомянутого сада. Прежде чем труп сдвинули с места, нижеподписавшемуся пришлось применить власть, так как судебный врач настаивал на поднятии трупа, препятствуя нижеподписавшемуся принять сперва необходимые меры предосторожности, в частности, отобразить в кратких записях положение трупа в точном месте его падения, а также взять на заметку состояние, в котором находились окружающие растения, в данном случае - розовые кусты. Санитар Лаунеро, практически выказывая неповиновение властям, уронил носилки на клумбу, повредив растения, но, как ранее уже заметил нижеподписавшийся, кусты роз, окаймлявшие дорожку с левой стороны, оставались нетронутыми до вмешательства санитара, тогда как кусты справа были повреждены убитым при падении. Из этого следует, что никакой борьбы не было, нападение на унтер-офицера совершено спереди, но внезапно, иначе невозможно объяснить, почему он не успел вытащить револьвер из кобуры, хотя правой рукой он и схватился за рукоять револьвера, так и не сумев его вынуть в силу непредвиденных обстоятельств.]

[...к сему заместитель комиссара, заверяющий подлинность настоящего следственного протокола, желает дополнить, что данное обстоятельство свидетельствует о следующем: первое ранение получено в брюшную полость, тогда как удар в сердце был нанесен, когда убитый уже находился на земле...]

[...удар кухонным ножом с заточенным лезвием длиной двадцать восемь сантиметров, который прошел меж ребер прямо в сердце, причем такой удар женщина могла бы нанести, только если жертва находилась не в вертикальном, а в горизонтальном положении, что позволяло женщине вонзить лезвие сверху вниз в тело, которое к тому времени было уже беззащитным.]

[...где она и лежала на кровати без сознания. Рядом с ней находилась сеньорита Саэнс. На обвиняемой была надета лишь нижняя юбка и белье, на нижней юбке виднелись остатки кровавых пятен, замытых водой, но, как пояснила сеньорита Саэнс, когда они услышали крики, то обнаружили стоящую над убитым обвиняемую, которая размахивала оружием и что-то бормотала. Вслед за этим она потеряла сознание и была препровождена к постели сеньоритой Саэнс, которой к тому времени уже пришли на помощь ее родители. Они уложили обвиняемую на кровать и замыли пятна крови губкой. Поскольку тело ее переохладилось, они укрыли ее одеялами и незамедлительно стали звонить врачу, а затем в полицию, после чего...]

[Согласно заявлению сеньориты Саэнс, обвиняемая жаловалась ей за несколько дней до этого, что убитый (который перестал с ней разговаривать с того момента, как узнал о беременности) подошел к ней на улице и потребовал оставить открытой дверь во двор с тем, чтобы прийти к ней ночью, на что обвиняемая отреагировала презрительно, так как в связи с отсутствием у убитого интереса к сыну она затаила на него большую злобу. Однако прояснить подробности происшедшего этой ночью не представлялось возможным, так как обвиняемая была обнаружена в саду в состоянии нервного шока и не дала никаких объяснений.

Вслед за этим потребовалось вмешательство д-ра Мальбрана, который осмотрел обвиняемую и не обнаружил у нее следов сексуального насилия, но порекомендовал не будить ее, дабы она пришла в себя естественным образом. Тогда было принято решение оставить в комнате капрала Лонати, а сеньорита Саэнс также присматривала за обвиняемой, сидя у ее кровати.

Далее потребовалось обследовать расположение комнат, в результате чего сделано заключение, что во двор имеется доступ через единственную дверь, по обе стороны от которой располагаются два окна: справа окно комнаты сеньориты Саэнс, слева - окно прачечной дома, причем из обоих окон виден сад, который заканчивается у стены, граничащей с полицейским участком. По словам г-на Саэнса, данная дверь, выходящая во двор, обыкновенно закрывалась на засов, но неоднократно оставалась открытой, особенно после того, как состоялось торжественное открытие нового здания отделения полиции, что придавало обитателям дома ощущение безопасности.]

[Лишь в восемь тридцать утра вчерашнего дня, то есть семнадцатого числа, обвиняемая проснулась и получила помощь от сеньориты Саэнс. В девять сорок пять д-р Мальбран счел, что обвиняемая в состоянии отвечать на вопросы полиции. В ходе вышеозначенного допроса сняты следующие показания.

Антония Хосефа Рамирес, двадцати четырех лет, созналась в том, что убила унтер-офицера полиции Франсиско Каталино Паэса кухонным ножом. Признание неоднократно прерывалось приступами рыданий, и каждый раз сеньорите Саэнс приходилось удерживать обвиняемую от ее постоянных попыток удариться головой о стену. Сеньорита Саэнс, которой обвиняемая изложила события, как только проснулась, помогла ей заполнить пробелы, то и дело возникавшие в ее памяти. События стремительно разыгрались в ночь на семнадцатое число, когда обвиняемая увидела, как убитый входит в ее комнату, одетый в унтер-офицерскую форму. Пригрозив ей револьвером, он потребовал, чтобы та отдалась ему там же, несмотря на близость хозяев. Обвиняемая, исполненная злобы за то, что была брошена с внебрачным ребенком после того, как ее обольстили, прибегнув к пустым обещаниям, воспротивилась, сославшись на то, что боится разбудить хозяев, и, как своевременно заметила сеньорита Саэнс, у сеньориты Саэнс имелось обыкновение подниматься среди ночи из-за приступов изжоги и направляться в кухню. Деталь: данная кухня сообщается с комнатой служанки без посредства двери, их разделяет только занавеска черной ткани, поскольку указанная комната первоначально была построена как кладовая. Под этим предлогом обвиняемая уговаривала убитого выйти во двор, где она сделала бы все, что он прикажет. Он не соглашался, но в конечном итоге обвиняемая пригрозила ему, что станет кричать. Тогда убитый, несмотря на опьянение - данное обстоятельство было выявлено в результате вскрытия, согласился, и вместе они направились во двор. Но прежде им пришлось пройти через кухню, и именно там обвиняемая по пути украдкой взяла нож и спрятала его. Убитый хотел отвести ее за дом, намереваясь вновь над ней надругаться. Когда обвиняемая, уже будучи во дворе, сочла, что подходящий момент наступил, она пригрозила ножом в попытке отпугнуть, однако Паэс, находясь в нетрезвом состоянии, не придал значения угрозе, напротив...]

[...проведено исследование записи о рождении мальчика Франсиско Рамиреса, родившегося 28 января 1938 года в районной больнице Коронеля-Вальехоса, где в графе "отец" записано "неизвестен". Вслед за этим немедленно была вызвана тетя обвиняемой, сеньорита Аугуста Рамирес, сорока одного года, не замужем, род занятий - прачка. Она под присягой заявила, что не однажды получала от Паэса деньги на содержание ребенка, и добавила, что многократно, а точнее каждый раз, при встрече с убитым приводила ему ребенка, чтобы тот виделся с ним при условии, поставленном убитым, что она ничего не скажет матери ребенка о том, что он с ним виделся. По утверждению вышеупомянутой прачки, он был весьма ласков с сыном, поскольку тот очень на него похож, и они встречались рано утром в отдаленных районах поселка, поскольку убитый боялся, что его увидят с ребенком. Данный убитый угрожал прачке, что перестанет давать ей денег, если она расскажет обвиняемой, что он видится с ребенком. Однажды убитый явился с резиновым мячом в подарок для ребенка и поставил условие, что прачка скажет, что она купила мяч на данные им деньги, но прачка предпочла сказать обвиняемой, что она нашла мяч на улице в канаве, поскольку обвиняемая с неодобрением отнеслась бы к такой трате.]

[...в доме соседей прачки и препровожден, вместе с резиновым мячом, в здание полицейского отделения для осмотра заверяющим подлинность сего офицером и нижеподписавшимся. Засвидетельствовано разительное сходство с убитым. Касательно мяча, в результате экстренного расследования подтвердилось, что он был приобретен в баре-магазине "Ла Криолья" убитым неустановленного числа в период с декабря прошлого по январь текущего года, вероятно, по случаю Дня волхвов, согласно показаниям под присягой хозяина торгового заведения г-на Камило Понса.

Далее были запрошены сведения о нравственном облике обвиняемой у ряда соседей, а также у прежних хозяев, учительницы начальной школы госпожи...]

[Тем не менее любопытное замечание капрала Лонати ставит под сомнение непредумышленность кровавого происшествия: он вспоминает, что видел, как бывший унтер-офицер Паэс перелез через стену в направлении участка, принадлежащего г-ну Саэнсу, другой ночью, за несколько дней до этого, а также вспоминает отдельные шутки или остроты бывшего унтер-офицера о неких тайных забавах в часы дежурства, причем шутки эти сам он никогда не пояснял и никто не пытался прояснить. Из этого следует, что убитый мог посещать обвиняемую и раньше, а это разрушило бы алиби последней, хотя можно также заключить, что убитый перебирался через стену, но неизменно находил запертой дверь, открывающую доступ в комнаты, пока жестоко не поплатился, обнаружив ее открытой вчера на рассвете.

В помещениях полицейского участка также не удалось найти посуду от алкогольного напитка, употребленного убитым, которому...]

Настоящие сведения представляются нам полными в связи с информацией, собранной по интересующему нас делу. Обвиняемая содержится в настоящее время под наблюдением врача в камере № 8 данного полицейского отделения в режиме изоляции, если не считать необходимых приходов и уходов судебного врача.

Удостоверяют под присягой настоящие показания в законном порядке

Селедонио Горостиага,

Бенито Хайме Гарсиа,

комиссар

заместитель комиссара

Полиция провинции Буэнос-Айрес

Участок или отделение: Коронель-Вальехос

Дело направлено в: местный архив

Дата: 19 июня 1939 года

Задержаны несовершеннолетние Селестино Паэс, семнадцати, и Ромуальдо Антонио Паэс, четырнадцати лет, оба братья покойного унтер-офицера данного полицейского отделения Франсиско Каталино Паэса, за то, что бросали камни в обвиняемую в совершении убийства Антонию Хосефу Рамирес в тот момент, когда она в сопровождении сотрудника Арсенио Линареса садилась в поезд, следующий до города Мерседес, где ее ожидает суд за совершение убийства. Один камень попал в подсудимую и стал причиной ранения в основании черепа, хотя и не в тяжелой форме, однако ей немедленно была оказана первая медицинская помощь службой самого поезда, который отправился с опозданием вследствие того, что указанные несовершеннолетние спрятались за одним из вагонов. После их поимки поезд отправился в путь. Оба несовершеннолетние переданы в распоряжение мирового судьи округа Коронель-Вальехос.

Бенито Хайме Гарсиа,

уполномоченный заместитель комиссара

- Можно? фу, с души воротит

- Да, проходите, пожалуйста. Я вас ждала, ишь как расфуфырилась, пигалица

- Какие у вас цветы красивые... а дом - гадость мерзопакостная

- Это единственное, что мне будет жалко оставить, если я уеду из Вальехоса...чего уставилась на пол? ну разбита мозаика, а сама-то разоделась в пух и прах: пальто из дорогой шерсти, фетровая шляпа

- Ужасно холодно, правда? у нее и печки-то нет, голь перекатная

- Да, простите, что в доме так холодно, идите сюда, мы перейдем в залу. Ну, ведьма, попробуй найди грязь...смотри, какая чистота

- Знаете, я вполне могу пройти на кухню, если там потеплее... печки нет, и зоб уже болтается, ей небось лет сорок пять, и мешки под глазами

- Ладно, если вам все равно, там все чистенько, к счастью. думала застать меня по уши в грязи, - у, карлица! карла злобная! сколько ни напяливай на себя шляпу, выше не станешь

- Много дров уходит на печку в кухне? небось целыми днями вылизывает, голытьба позорная

- Немало, но поскольку я целые дни провожу здесь, ничего страшного. да, я простая, а тебе-то что?

- Получили письмо от дочери? толстухи

- Да, у нее все прекрасно, спасибо. подцепила мужа, не в пример тебе

- Куда она там переехала, в Чарлоне? три лачуги в пыльной глухомани

- Да, у парня в Чарлоне свое дело. Чарлоне, конечно, крохотный, да? зато она замужем, замужем, не в девках, как сама знаешь кто...

- Вы правильно поступаете, уезжая из Вальехоса, что вам тут делать, одной? и с такой репутацией

- Да, вот дочь уехала, что мне тут одной делать. когда любишь, к чему терять время в одиночку...

- Сколько лет, как вы овдовели? что в ней нашел брат? она такая заурядная, плохо одета

- Уже скоро двенадцать лет. Девочке было восемь лет, когда он умер. Я много в жизни выстрадала, сеньорита Селина. теперь мой черед пожить в свое удовольствие, вот так-то...

- Сколько вам было, когда умер ваш супруг? признавайся

- Что ж ей сказать? Девочке было восемь... нет, нет, нет, не дождешься

- Знаете, сеньора, как я передавала, у меня к вам очень важный разговор. ишь выпендрилась - стрижка "а-ля гарсон", аж противно, и с такими кольцами в ушах - жуткая дешевка

- Да, говорите со всей откровенностью. помоги мне, Боже, такая на все способна

- Знаете, прежде всего, обещайте, пожалуйста, никому об этом не рассказывать. помучаешься, тварь, что не можешь растрепать об этом соседкам, на всю твою воронью слободку

- Клянусь самым святым на свете. Господь меня не покарает за то, что клянусь?

- Кем? если поклянешься моим братом, плюну тебе в морду

- Хуаном Карлосом не осмелюсь. Счастьем моей дочери.

- Ладно. Понимаете, я получила письмо от брата, где он пишет, что вы собираетесь сделать.

- Что же он пишет? чего ей надо? будет угрожать, что расскажет все моей девочке?

- Зачем повторять снова? ну что - съела?

- А вдруг он вам пишет не всю правду, я не хочу сказать, что он может лгать, но так, на всякий случай, чтобы не было недоразумений. на всякий случай

- Он пишет, мол, вы узнали, что мы с мамой, не ты - дрянь немытая, не в состоянии посылать впредь столько денег в Кордову на новый курс лечения, и пансион, в котором он теперь живет, плоховат, а самый лучший стоит таких денег, что не подступишься, в общем, что вы ему написали, как собираетесь продать этот дом и переехать в Коскин, чтобы купить там домик и взять его на пансион. как тебя брат терпит, карга старая, вечно на высоком каблуке, а чулки-то драные

- Да, все правда, и если я смогу, возьму кого-нибудь на пансион по-настоящему, чтоб возместить расходы.

- Маму коробит от всего этого. что приходится якшаться со всякой рванью

- Почему? разве это не для блага сына? у всех этих дамочек ледяное сердце

- Да, но она страдает, что не в состоянии помочь ему, как хотела бы.

- Лучше бы выслали ему немного денег, чем столько пальто и шляп разводить. Но ведь нельзя же быть такой гордячкой, это нехорошо.

- Мама не гордячка, вам не следовало бы так говорить. Просто мама была воспитана, чтобы жить в довольстве, и теперь она расстроена, это ведь естественно, не так ли? получила? так тебе и надо!

- как ты смеешь оскорблять меня, сучка... Да, матери - они такие.

- Ну вот, в общем, мама, и я тоже, мы хотели бы просить вас об одной вещи.

- Слушаю. они мне все погубят? лишат меня моей любви?

- Вы будете продавать мебель, объявите распродажу?

- я спасена? Нет, за нее ничего не выручишь, и потом, если придется покупать новую мебель в Коскине, выйдет втридорога. К тому же не знаю, есть ли там вообще мебельный магазин, представляете, если придется заказывать аж в самой Кордове?

- Мы с мамой так и думали, что вы повезете отсюда.

- Да, повезу отсюда. У меня уже и предложение по дому есть, знаете? ничто, ничто меня не остановит

- В общем, мама, и я тоже, мы просим вас об одном: вы не встретите никаких возражений с нашей стороны, но мы просим вас никому не говорить, что вы едете в Коскин. нахалка, сойтись с парнем младше себя

- Не беспокойтесь, я сама не собиралась никому говорить, и дочери тоже не всё. Сами знаете, какие тут длинные языки. Слышали, что говорят про Мабель... вот тебе, на, она твоя подружка

- ты на что намекаешь, и еще зоб развесила? Я в это не верю. Девушка из приличной семьи, как Мабель, не могла спутаться с этим метисом.

- все вы шлюхи, а ты хуже прочих. Возможно, это и выдумки. Но, кажется, в показаниях она сама себе противоречила.

- Наверное, волновалась... Итак, вернемся к нашему делу, пусть даже вы не скажете про Коскин, люди догадаются, если вы не будете осторожнее. Например, мебель не стоит отправлять отсюда.

- А как же мне сделать?

- Если вы отправите мебель через здешнюю транспортную фирму, все сразу об этом узнают. Пошлите мебель отсюда на адрес вашей дочери в Чарлоне, а оттуда в Коскин. И во всем принимайте те же меры предосторожности.

- Хуана Карлоса тебе у меня не отнять. Какие еще предосторожности?

- Во всем. Тогда никто не узнает, что вы там с моим братом. Вы должны понять, что для нашей семьи это стыд и позор. вот я тебе и сказала

- нет, стыдно воровать. Если Господь послал эту болезнь вашему брату, значит, на то была воля Божья, и стыд здесь не поможет.

- Но вы обещаете мне поступить так с мебелью и с купчей на дом? Вам следует для всех формальностей давать адрес вашей дочери в Чарлоне. Обещаете?

- Обещаю. а ты, шлендра, лезешь в машину к коммивояжерам, карлица гадкая, какое право имеешь ты говорить со мной таким тоном?

Эпизод тринадцатый

Дело было осенним вечером. На этой улице Буэнос-Айреса деревья росли под наклоном. Почему? Высокие многоквартирные дома по обе стороны тротуара заслоняли солнечные лучи, и ветви тянулись согбенные, словно умоляя, к середине мостовой... в поисках света. Мабель шла на чаепитие к подруге, подняла глаза к вековым кронам, увидела, как мощные стволы склоняются, унижаясь.

Вероятно, смутное предчувствие охватило ее горло шелковой перчаткой, Мабель сжала в руках букет роз и вдохнула сладкий аромат, - почему ей вдруг подумалось, что осень пришла в город навеки и никогда его не покинет? Фасад многоквартирного здания показался ей роскошным, однако отсутствие ковра у входа успокоило: здание, в котором ей весьма скоро предстояло жить, напротив, располагало этим важнейшим элементом для определения категории дома. В лифте все же висело зеркало, и она пристально осмотрела свой макияж через тонкую вуаль шляпки черного фетра, украшенной гроздью целлофановых вишенок. Напоследок она пригладила мех лисьих хвостов, накинутых на плечи.

Третий этаж, квартира "Б", с высокой прической и густыми тенями на глазах открывшая дверь подруга Нене показалась ей несколько постаревшей.

- Мабель, как я рада тебя видеть! - и они дважды поцеловались в каждую щечку.

- Нене! ах, что за Божий ангелочек, и уже ходит, сокровище! - она целовала ребенка и заметила дальше, в манеже, младшего сына подруги, - а у меньшего - дивное личико!

- Нет... Мабель... вовсе они и не дивные, правда ведь не красавцы? искренне сказала мать.

- Нет, чудные, такие бутузы, такие курносенькие, сколько маленькому?

- Малявке восемь месяцев, а большенькому уже исполнилось полтора года... хорошо хоть, что мальчики, да? и не так уж важно, что не красивые... - Нене почувствовала себя несчастной, ей нечем похвастать, кроме двух малопривлекательных детей.

- Ой, они у тебя прямо подряд... ты времени зря не теряла, а?

- Ах, знаешь, я так боялась, что дни у тебя пролетят и ты не успеешь меня навестить, как идут приготовления?

- Что называется - в сумасшедшей беготне, и это при том, что я не шью длинного платья и банкет мы не устраиваем!.. У тебя такой очаровательный дом, - голос Мабель задрожал от притворства.

- Думаешь?

- Разве такое может не нравиться? как только вернусь после медового месяца, обязательно приходи взглянуть на наше гнездышко, конечно, у меня квартирка такая малюсенькая.

- Поди, конфетка, - возразила Нене, ставя в вазу благоухающие розы, которые она обожала, - а ты, наверно, забыла принести мне фото твоего жениха?

Обе подумали об идеальном лице Хуана Карлоса и несколько секунд избегали смотреть друг другу в глаза.

- Нет, зачем, он нескладный коротышка...

- До смерти хочется с ним познакомиться, ведь почему-то ты за него выходишь, ушлая. Он, наверно, очень интересный мужчина. Покажи мне фото коротышки... - не успела Нене закончить последнюю фразу, как пожалела, что произнесла ее.

- Удобные эти кресла, нет, милый, чулки ты мне не трогай!

- Луисито! не смей, а то получишь а-та-та... подожди, сейчас я дам тебе пирожное, - и Нене направилась в кухню, чтобы согреть воду для чая.

- Ты Луисито, а твоего братика как зовут? - улыбнулась Мабель ребенку, пытаясь отыскать в его чертах какое-нибудь бесспорное сходство с мужем Нене.

- Мабель, иди, я покажу тебе дом.

Оказавшись вдвоем на кухне, женщины не смогли устоять перед нахлынувшими воспоминаниями. Столько вечеров провели они на той, другой кухне Нене, пока за окном завывал пыльный ветер пампы.

- Знаешь, Нене, хорошо бы сейчас выпить мате, как в старые времена... сколько мы уже не пили мате вместе?

- Тыщу лет, Мабель. Примерно с той поры, как я стала Королевой весны... а теперь у нас апрель 41-го...

Обе умолкли.

- Нене, говорят: любая ушедшая пора лучше была. Разве это не правда?

Они вновь умолкли. Обе нашли ответ на этот вопрос. Один и тот же: да, прошлое было лучше, ибо тогда обе они верили в любовь. Безмолвие сменилось тишиной. Угасающий свет сумерек просачивался через слуховое окно и окрашивал стены лиловым. Мабель, не будучи хозяйкой дома, но не в силах больше выдержать унылую тоску, без спроса зажгла лампочку, свисавшую с потолка. И спросила:

- Ты счастлива?

Нене ощутила, что соперник, превосходящий ее хитростью, совершил внезапное нападение. Она не знала, что ответить, собиралась сказать "грех жаловаться", или "всегда есть свои 'но'", или "да, вот у меня два сыночка", однако предпочла пожать плечами и загадочно улыбнуться.

- Видно, что ты счастлива, у тебя семья, какую поискать...

- Да, грех жаловаться. Мне бы, конечно, хотелось квартиру побольше, чтобы взять служанку с проживанием, а то укладывать ее спать в гостиной слишком уж несподручно. А знаешь, сколько возни с этими ребятишками? Сейчас начнется зима, и пойдут простуды... - Нене предпочла умолчать о своих прочих жалобах: что она еще не бывала ни в одном ночном клубе, что никогда не летала на самолете, что ласки мужа для нее не... ласки.

- Но они такие крепыши... Ты часто выходишь в город?

- Нет, куда я пойду с этими двумя, если они без конца ревут-хнычут? или писают-какают. Заведи детей, сама увидишь.

- Не будь у тебя их, ты бы о них мечтала, не жалуйся, - прибавила Мабель с лукавством, так как и сама не стремилась к этой рутинной жизни матери и жены, но разве предпочтительнее сидеть незамужней в городке, оставаясь мишенью для злословия?

- Ну а ты про себя-то расскажи... много детей хочешь?

- Мы с Густаво договорились, что не будем заводить детей, пока он не доучится. Ему осталось мало предметов, но он все никак не сдаст, и еще он...

- А что он там изучает?

- Будет доктором экономических наук.

Нене подумала, насколько солиднее, чем аукционист публичных торгов, смотрелся бы доктор экономических наук.

- Мабель, расскажи мне что-нибудь про Вальехос.

- Ну, свежих новостей у меня нет никаких, я ведь уже больше месяца в Буэнос-Айресе, с этими приготовлениями.

- Хуан Карлос все еще в Кордове? - Нене почувствовала, как краска заливает щеки.

- Да, похоже, ему лучше. - Мабель взглянула на голубое пламя газовой конфорки.

- А Селина?

- Так, более-менее. Чего об этом говорить, можешь себе представить. Она пошла дурным путем, известно: с коммивояжерами связываться - гиблое дело. Ты по вечерам никакую постановку не слушаешь?

- Нет, а есть какая-нибудь симпатичная?

- Божественная! в пять, не слушаешь?

- Нет, никогда, - Нене вспомнила, что подруга всегда раньше нее узнавала, какой теперь лучший фильм, лучшая актриса, лучший герой-любовник, лучшая радиопостановка, почему она всегда давала себя обыграть?

- Я уже пропустила много глав, но по возможности слушаю.

- Жаль, сегодня опять пропустишь. - Нене собиралась поговорить с Мабель обстоятельно, предаться воспоминаниям - осмелится ли она вновь вернуться к теме Хуана Карлоса?

- У тебя нет приемника?

- Есть, но уже шестой час.

- Нет, еще только без десяти пять.

- Тогда можем послушать, если хочешь. - Нене вспомнила, что как хозяйка дома обязана угождать гостье.

- Вот здорово! ты не сердишься? Мы все равно можем продолжать разговор.

- Да, чудесно, как называется пьеса?

- "Раненый капитан", осталось всего четыре дня до окончания, а на следующий месяц анонсировали "Забытое обещание". Хочешь, расскажу тебе с начала?

- Да, только потом не забудь рассказать мне про Гузю. Как она?

- Лучше некуда. Ну ладно, расскажу, что там было в начале, а то уже скоро пять и ты ничего не поймешь, а потом ты наверняка сама станешь слушать дальше.

- Только поторапливайся.

- В общем, дело происходит во время войны четырнадцатого года, капитан французской армии, молодой человек, из очень аристократической семьи, которого ранило где-то на границе с Германией, и когда он приходит в себя в окопе, рядом с ним лежит убитый немецкий солдат, и он слышит, что это место занято немцами, тогда он снимает форму с убитого и выдает себя за немца. А весь этот район Франции оказался занят немцами, и они продвигаются к одной из ближних деревень, и проходят через какую-то ферму, и просят еды. Фермер грубый и недалекий крестьянин, но его жена, очень красивая женщина, дает немцам все, лишь бы они продолжали свой путь, но тут она видит его и узнает. Оказывается, она была девушкой из деревни, расположенной неподалеку от замка, в котором жил этот юноша, и когда он еще только начинал свою военную карьеру и приезжал на отдых в замок, он всегда встречался с ней в лесах, ведь это была его настоящая любовь юности.

- Но что это была за девушка? серьезная или вертихвостка?

- Понимаешь, она влюбилась в него еще девочкой, когда он убегал из замка на ручей купаться и они собирали цветы, а уже став старше, она ему наверняка отдалась.

- Тогда поделом ей. Если отдалась.

- Нет, в сущности, он ее любит по-настоящему, но поскольку она из деревенских, он идет на поводу у родных, которые хотят устроить ему брак по расчету с другой, благородной девицей. Послушай, Нене, мы вроде собирались пить мате?

- Ой, за разговором я и забыла, сейчас подоспеет чай, или ты хочешь мате? А он благородную любит или нет?

- Ну... это молоденькая девушка, которая тоже очень его любит, она такая утонченная, должна ему нравиться. Оставь, будем пить чай...

- Но по-настоящему он может любить только одну.

Мабель предпочла не отвечать. Нене включила радио, Мабель посмотрела на нее и уже не через пелену вуали своей шляпки, а через пелену обманчивой видимости смогла разглядеть сердце Нене. Сомнений не было: если эта дура считала невозможным любить более одного мужчины, значит, ей не удалось полюбить мужа, потому что Хуана Карлоса-то она любила.

- И он возвращается к ней из расчета.

- Нет, он ее любит на свой манер, Нене, но по-настоящему.

- Как это - на свой манер?

- Да, просто для него родина прежде всего, он очень заслуженный капитан, с медалями. А потом идет другая часть, где ее деверь, предатель, понимаешь? брат грубого мужа, он шпионит на немцев, приходит на ферму и обнаруживает парня, спрятанного в амбаре, и тот вынужден убить шпиона и закапывает его ночью в саду, а пес не лает, потому что девушка приучила его любить пленника.

- "Ваш лучший друг, станция ЛР-7 из Буэнос-Айреса... представляет... Вечерний радиотеатр..."

- Я пока налью чай... а то дети проголодались.

- Да, только обязательно слушай, дай сделаю громче.

Послышались первые звуки мелодии, исполняемой на скрипке. Вслед за тем громкость музыки убавилась, уступив место хорошо поставленному голосу диктора: "В то морозное зимнее утро Пьер разглядел из своего укрытия на чердаке амбара перекрестный огонь первых выстрелов. Две армии сражались в нескольких километрах от фермы. Если бы только он мог прийти на помощь своим, пронеслось у него в голове. Внезапно в амбаре раздался какой-то шум, Пьер замер на своей подстилке из сена.

- Пьер, это я, не бойся...

- Мари... так рано.

- Пьер, не бойся...

- Единственное, чего я боюсь, это грезить, пробудиться и больше не увидеть тебя... там... твой силуэт в дверном проеме, а за тобою - мерцанье розоватое души..."

- Мабель, скажи, ведь самое прекрасное, когда ты влюблена.

- Т-с-с!

- "Пьер... тебе не холодно? Пашни побелели от инея, но мы можем спокойно разговаривать, он ушел в селение.

- Почему так рано? разве он не ходит всегда в полдень?

- Он боится, что позже не получится, если сражение затянется. Поэтому я пришла сейчас сменить тебе повязку.

- Мари, дай взглянуть на тебя... Что у тебя с глазами, ты случаем не плакала?

- Пьер, ты что говоришь. Мне некогда плакать.

- А если б выдалось время?

- Если б выдалось... я плакала бы безмолвно.

- Как сегодня.

- Пьер, дай сменю тебе повязку, да, вот так, тогда я смогу снять кусок холста, пропитанный настоем трав, посмотрим, помогло ли это незатейливое полевое средство.

Мари принялась снимать повязку, которой была обмотана грудь ее возлюбленного. Как в полях Франции разворачивалось сражение, так и в сердце Мари бились две противоборствующие силы: прежде всего ей хотелось увидеть, что рана зарубцевалась, благополучно увенчав ее неустанные заботы, хотя она не очень верила в целебную силу этих жалких полевых трав; однако если рана зажила... Пьер скорее всего покинет это место, удалится, и, возможно, навсегда.

- Сколько раз я обматывала повязкой твою грудь, тебе не больно, пока я снимаю?

- Нет, Мари, ты не можешь причинить мне боль, ты слишком нежна для этого.

- Что за глупости ты говоришь! Я до сих пор помню твои вопли в тот день, когда промывала рану.

- Мари... зато из твоих уст я никогда не слышал жалоб. Скажи, какие чувства ты испытала бы, погибни я в сражении?

- Пьер, не говори так, мои руки дрожат, и я могу сделать тебе больно... Осталось лишь снять кусок холста, пропитанный настоем трав. Не шевелись.

Перед глазами Мари предстало - без повязок - решение Судьбы".

Вслед за ритмичной и современной музыкальной заставкой послышалось рекламное объявление, посвященное зубной пасте, обладающей длительным гигиеническим действием.

- Тебе нравится, Нене?

- Да, постановка хорошая, но она играет не очень. - Нене побоялась хвалить работу исполнительницы женской роли, памятуя о том, что Мабели не нравились аргентинские актрисы.

- Ты что, она изумительна, мне нравится, - возразила Мабель, вспоминая, что Нене никогда не умела судить о кино, театре и радио.

- Она впервые отдалась ему в амбаре или еще раньше, будучи не замужем?

- Нене, конечно раньше! не видишь, что это давняя любовь?

- Ясно, она не может тешить себя иллюзиями, раз уже ему отдалась, я-то подумала: если бы она не отдалась ему раньше, когда они были молоденькими, а в амбаре он лежал раненый и между ними ничего не могло случиться, тогда он вернулся бы к ней охотнее.

- Это здесь ни при чем, если любит - значит, любит...

- Ты уверена? Как же ей добиться, чтоб он вернулся за ней после войны?

- Это зависит от мужчины, если он рыцарь и держит слово... Молчи, уже начинается.

"Перед ее глазами предстало - без повязок - предначертание судьбы. Мари увидела с радостью, изумлением, болью... что рана затянулась. Бальзам возымел свое действие, а сильный от природы организм Пьера сделал остальное. Но если бы Мари решила... этот рубец мог вновь разойтись, стоило ей только слегка вонзить ногти в новую, свежую, еще прозрачную кожицу, соединявшую края зияющей раны.

- Мари, скажи, я выздоровел?.. почему ты не отвечаешь?

- Пьер...

- Да, скажи скорее, я могу присоединиться к моим войскам?

- Пьер... ты можешь отправляться в путь, рана закрылась.

- Я отправляюсь! мой долг сражаться за наших, потом я вернусь и, если надо, готов с ним сразиться грудь с грудью... и тебя освободить.

- Нет, только не это, он лютый, подлый зверь, способный вероломно напасть сзади".

- Мабель, почему она вышла за такого гнусного мужа?

- Не знаю, я пропустила много глав, наверное, она боялась остаться в девах и одна.

- Она была сиротой?

- Даже будь у нее родители, она, видно, хотела завести свой дом, ну дай послушать.

- "Как ты можешь быть столь уверен, что непременно вернешься?"

Вслед за ритмичной и современной музыкальной заставкой послышалось рекламное объявление, посвященное туалетному мылу, производимому той же фирмой, что рекламировала уже воспетую ранее зубную пасту.

- Нене, я тебя убью, из-за тебя не расслышала, нет... это я в шутку, съем-ка я трубочку с кремом! раздамся как бочка.

- А Гузя? как поживает?

- Лучше некуда, не захотела возвращаться к нам работать, на меня больше и не взглянула, после всего, что я для нее сделала...

- А на что она живет?

- Стирает на заказ в своей хижине, вместе с тетей. У соседа умерла жена, у него дом с собственным участком, они ему готовят, смотрят за детьми, не бедствуют. Но какая Гузя неблагодарная, вот люди, чем больше им добра делаешь, тем хуже...

Далее рассказчик обрисовал положение французских войск. Они были окружены, обречены постепенно терять силы. Если бы Пьер добрался до своих, он лишь пополнил бы списки убитых. Но хитроумный капитан задумал в высшей степени дерзкий маневр: он переоденется в форму противника и будет сеять смятение в рядах немцев. Мари между тем противостояла мужу.

- Мабель, ты была бы способна на такую жертву?

- Не знаю, думаю, я бы расковыряла его рану, тогда бы он не пошел снова воевать.

- Конечно, если бы он догадался, он бы навеки ее возненавидел. Бывает, оказываешься между двух огней, правда?

- Знаешь, Нене, мне кажется, все уже расписано, я фаталистка, можешь ломать себе голову, придумывать, планировать всякое, а потом все выходит наоборот.

- Думаешь? По-моему, надо идти ва-банк, хоть раз в жизни. Я вечно буду жалеть, что не сумела рискнуть.

- Чем, Нене? выйти замуж за больного человека?

- Зачем ты это говоришь? зачем поднимаешь эту тему, если я говорила о другом?

- Не сердись, Нене, но кто мог подумать, что Хуан Карлос кончит этим?

- Теперь он больше печется о здоровье?

- Ты с ума сошла. Он только и делает, что увивается за женщинами. Не пойму только, как они не боятся заразиться.

- Ну... кто-то, видно, не знает. Раз Хуан Карлос такой красавец...

- Да все они распутные.

- Что ты хочешь этим сказать?

- Тебе лучше знать!

- О чем? - Нене почувствовала, как перед ней вот-вот разверзнется бездна, голова пошла кругом, ноги подкосились.

- Ни о чем, видно, что ты...

- Ах, Мабель, что ты хочешь сказать?

- У тебя с Хуаном Карлосом не было... ну, этого, сама знаешь.

- Ты ужасна, Мабель, в краску меня вгоняешь, разумеется, ничего не было. Но я его любила, не отрицаю, я имею в виду, как жениха.

- Слушай, успокойся, до чего ты нервная.

- Но ты что-то хотела сказать. - Головокружение неодолимо охватило ее, она жаждала узнать, что скрывается в глубине той бездонной пропасти.

- Что похоже, когда у женщин бывает что-то с Хуаном Карлосом, они потом не хотят с ним расставаться.

- Ну, он очень красивый парень, Мабель. И такой обольстительный.

- Ах, ты не желаешь понять.

- Если французские войска перейдут в наступление, нам лучше уйти отсюда, жена. И поскорее, с этими тюками сена и этими формами для сыров. Ты день ото дня все нерасторопнее и даже дрожишь от страха, дура набитая!

- Куда мы пойдем?

- К моему брату, не понимаю, почему он не вернулся сюда.

- Нет, только не к нему, нет.

- Не смей перечить, а то сейчас получишь оплеуху, ты знаешь, какая у меня тяжелая рука".

- Она что, дает себя бить? вот глупая!

- Ну... Мабель, может, она ради детей, у нее есть дети?

- Вроде есть. Я убью всякого, кто осмелится поднять на меня руку.

- Мабель, до чего мерзавцы эти мужчины...

- Не все, дорогая.

- Я имею в виду, мужчины, которые распускают руки.

Рассказчик простился со слушателями до завтра, прервав бурную сцену неистовую перепалку Мари и ее мужа. За этим последовала музыкальная заставка и, наконец, еще одно, совместное восхваление уже упомянутых зубной пасты и мыла.

- Но все-таки, Мабель, чего это я не хочу понять из сказанного тобой о Хуане Карлосе? - Нене продолжала игру, устремляясь к собственной погибели.

- Что женщины не хотели с ним расставаться... из-за того, что бывает в постели.

- Нет, Мабель, я не согласна. Женщины в него влюбляются потому, что он очень красивый парень. А что бывает в постели, как ты говоришь, здесь ни при чем. Ведь, сказать по правде, когда погашен свет, уже не разглядеть, красивый муж или нет, все они одинаковы.

- Все одинаковы? Значит, Нене, ты не знаешь, что нет двух одинаковых.

Нене подумала о д-ре Аскеро и о своем муже, не смогла провести сравнение, моменты сладострастия с ненавистным врачом были мимолетны и сопряжены с неудобствами.

- Мабель, тебе-то откуда знать, ты ведь незамужняя...

- Ах, Нене, все мои однокашницы уже замужем, и с ними, детка, у меня полная доверительность, и они мне все рассказывают.

- Да ты-то что знаешь про Хуана Карлоса, ничего ты не знаешь.

- Нене, разве ты не знаешь, чем славился Хуан Карлос?

- Чем?

Мабель сделала непристойное движение, показав руками по горизонтали расстояние длиной примерно в тридцать сантиметров.

- Мабель! ты меня прямо в краску вгоняешь, - и Нене почувствовала, как все ее страхи кошмарным образом подтвердились. Страхи, которые закрались ей в душу с самой свадебной ночи, - она много бы отдала, чтобы забыть грязный жест, который только что видела!

- А это, похоже, имеет большое значение, Нене, для счастья женщины.

- Муж мне сказал, что нет.

- Может, он тебе зубы заговаривал... Глупышка, я смеюсь, мне не это рассказали про Хуана Карлоса, это я тебе так, в шутку сказала. На самом деле мне рассказали другое.

- Что?

- Извини, Нене, но когда мне это рассказали, я поклялась, что никогда, никогда никому этого не скажу. Так что не могу тебе рассказать, уж извини.

- Мабель, это нехорошо. Начала - так заканчивай.

Мабель отвернулась.

- Прости, если уж я дала клятву, то держу ее.

Мабель делила пирожное надвое вилкой, Нене увидела, как вилка обернулась трезубцем, на лбу Мабель выросли два рога дьявола, а под столом извилистый хвост обвился вокруг ножки стула. Нене сделала усилие и отхлебнула глоток чая: откровенно дьявольское видение рассеялось, и хозяйка дома внезапно придумала, как частично расквитаться с подругой за удары, нанесенные во время встречи; глядя пристально ей в глаза, она неожиданно спросила:

- Мабель, а ты действительно влюблена в своего жениха?

Мабель заколебалась, краткие секунды, пока она подыскивала ответ, выдали ее игру, комедия счастья окончилась. Нене с глубоким удовлетворением убедилась, что это был разговор двух шарлатанок.

- Нене... ну и вопросик...

- Я знаю, что ты его любишь, но иногда по глупости всякое спросишь.

- Конечно, я его люблю, - но это было не так. Мабель подумала, что со временем, возможно, научится любить его, а вдруг ласки жениха не заставят ее забыть ласки других мужчин? как будет ласкать ее жених? для этого ей придется дождаться свадебной ночи, ибо познать это раньше было бы слишком рискованным. Мужчины...

- А ты, Нене, любишь мужа больше сейчас, чем до свадьбы?

Чай - без сахара. Пирожные - с кремом. Нене сказала, что ей нравятся новомодные болеро и центральноамериканские певцы, которые их исполняют. Мабель высказала свое одобрение. Нене добавила, что просто в восторге от них, такое впечатление, что слова написаны для всех женщин и в то же время для каждой в отдельности. Мабель подтвердила, что такое происходит, потому что в болеро звучит немало верных истин.

В семь вечера Мабель надо было уходить. Она сожалела, что уходит, не повидав мужа подруги - задержавшегося по делам в конторе - и, следовательно, не оценив, насколько его обезобразило бремя набранных килограммов. Нене обследовала скатерть на столе - ее так нелегко стирать и гладить - и удостоверилась, что она чиста, без единого пятнышка. Затем осмотрела обитые атласом кресла, они также не запачкались, и незамедлительно принялась надевать на них соответствующие чехлы.

Мабель вышла на улицу, уже стемнело. Как она и планировала, следовало воспользоваться свободным временем до ужина, чтобы оглядеть витрины большого магазина, расположенного в районе Нене, и сравнить цены. Мабель задумалась, она всегда была такая организованная, никогда не теряла времени даром - и чего она добилась всей этой расчетливостью и точностью? Может, лучше было отдаться первому же импульсу, может, любой мужчина, который повстречается на этой улице, способен принести ей больше счастья, чем ее сомнительный жених. А если сесть на поезд, следующий в Кордову? там в горах находится тот, кто любил ее однажды, заставив трепетать, как ни один другой. На этой улице Буэнос-Айреса деревья росли под наклоном, как днем, так и ночью. Что за напрасное унижение, ведь теперь вечер, солнца нет, к чему сгибаться? Или эти деревья совсем забыли о достоинстве и самолюбии?

Нене, в свою очередь, закончила надевать чехлы на кресла и убрала со стола. Складывая скатерть, она обнаружила, что искра от сигареты Мабель, единственной курильщицы, прожгла ткань.

- Что за неопрятная эгоистка! - тихо прошипела Нене, а ей неудержимо хотелось кататься по полу, испустить душераздирающий вопль, но на глазах у двух своих детей она лишь заткнула руками уши, силясь заглушить навязчивый голос Мабель Саэнс: "...а это, похоже, имеет большое значение, Нене, разве ты не знаешь, чем славился Хуан Карлос? ...глупышка, я смеюсь. На самом деле мне рассказали другое... но когда мне это рассказали, я поклялась... поклялась... поклялась, что никогда, никогда никому не скажу. А это, Нене, я тебе так, в шутку сказала. НА САМОМ ДЕЛЕ МНЕ РАССКАЗАЛИ ДРУГОЕ".

Деревья, которые сгибаются днем и ночью, изумительные вышитые полотна, которые может уничтожить маленькая искра от сигареты, крестьянки, которые влюбляются однажды в лесах Франции, влюбляются в кого не следует. Судьбы...

Эпизод четырнадцатый

Падре, я должна сознаться во многих грехах Да, больше двух лет, я не решалась прийти Потому что мне предстоит принять таинство брака, это и побудило меня прийти Да, помогите мне, святой отец, ведь чувство стыда мне ничего не даст. Падре, помогите мне исповедаться во всем, что я совершила Я солгала, солгала моему будущему мужу Что имела связь только с одним мужчиной, с парнем, который собирался на мне жениться и потом заболел, а это неправда, я его обманула. Что мне делать, падре? Но если я скажу ему об этом, он будет страдать, и пользы от этого никому не будет Но если правда приносит одни лишь страдания, все равно ее надо говорить? Я сделаю это, святой отец, но мне надо покаяться и в другой лжи: я солгала, ужасно солгала...Нет, святой отец, в грехе сладострастия я уже исповедалась, от этого греха я очистилась, другой падре священник отпустил мне этот грех Я солгала перед правосудием В суде первой инстанции провинции Буэнос-Айрес Нет! этого я сделать не могу, падре Нет, правда причинит лишь новые страдания мне и всем остальным Падре, я вам все расскажу, да, вам я расскажу все Да, святой отец Почему, святой отец? Я жила с родителями в провинциальном городке, и по ночам в мою комнату приходил мужчина, который работал в полицейском участке Нет, падре, я не была в него влюблена Помогите мне, падре, я не знаю, зачем это делала Да, падре, чтобы забыть другого Да, падре, другого я любила, но он был болен, и я с ним рассталась, потому что боялась заразиться Он скрывал, что харкает кровью Я сделала для него доброе дело, святой отец, вам не кажется? Рядом с ним? Не знаю, падре. Я и правда любила его, но, увидев, что он болен, разлюбила. Падре, я должна быть искренна, иначе для чего я здесь? ведь так? Ну, я хотела завести дом, семью и быть счастлива, падре, я не виновата в том, что разлюбила его! Да, святой отец, я слаба и прошу прощения Этот мужчина, что я вам говорила, приходил ко мне в комнату Нет, не больной, а тот, полицейский Нет, больной не был полицейским. И как-то жаркой ночью я оставила окно открытым и увидела, что он смотрит на меня из сада: он залез ко мне домой Нет, у меня не было сил прогнать его, и он стал приходить, когда ему вздумается, что мне делать, падре, чтобы заслужить прощение? Нет, я солгала правосудию по другой причине. Дело в том, что этот парень был отцом внебрачного ребенка моей служанки, которая вернулась из Буэнос-Айреса, когда я поддалась искушению с ним Нет, она вернулась потому, что я позвала ее, точнее - моя мама Нет, она работала у нас раньше, когда забеременела Нет, ему я ничего не могла сказать, потому что тогда еще не была с ним знакома, я с ним познакомилась потом, когда он стал работать в полиции Нет, не на процессе, я с ним познакомилась раньше, во время процесса его уже не было в живых, это был процесс по делу о его убийстве Да, я начну с начала. Когда приехала обратно служанка

Из Буэнос-Айреса, потому что ее позвала моя мама, я поняла, что мы рискуем, ведь она могла нас увидеть Нет, не мама, ее комната была далеко, служанка! она же ненавидела парня. Тогда я сказала ему, что боюсь, но он продолжал ко мне ходить. Служанка услышала шум как-то ночью, но ничего не поняла, но в другой раз ночью она услышала тот же шум и вышла во двор. Тогда она увидела, как он перелезает через стену, уже на обратном пути в полицейский участок, и услышала, как тихо закрылось мое окно.

Да, тогда уже была зима. Она все поняла и следующей ночью осталась во дворе, несмотря на жуткий холод, дожидаться, пока он выйдет от меня. Он уходил до рассвета. В ту роковую ночь я заснула, он меня разбудил, уже готовый прыгнуть из окна в сад, чтобы я закрыла окно. Это было той памятной зимой 39-го года, когда стояли жуткие холода. Я устраивалась поудобнее, чтобы спать дальше, когда услышала, что кто-то страшно кричит от боли. Я вскочила и открыла окно. Крики уже стихли, служанка отважилась дождаться его и дважды ударила ножом Да, я позвала папу с мамой, я, естественно, боялась, что служанка придет и убьет меня.

Но я увидела, как папа пошел и приблизился к ней, стоявшей на коленях рядом с ним, упавшим замертво, с кухонным ножом, воткнутым в сердце. Она была неподвижна, папа подошел к ней и попросил вынуть нож и отдать ему. Та подчинилась, и папа, стараясь не испачкаться, взял нож за лезвие двумя пальцами и отвел ее за руку внутрь дома. Мама спросила ее, что она сделала, а служанка была как очумелая, ни на что не реагировала. Мама попросила меня принести духи и спирт, чтобы дать ей понюхать. Я до смерти перепугалась, что папа с мамой догадаются, что произошло. В ванной я увидела пузырек с таблетками снотворного - "люминала" Я взяла две таблетки и понесла их, зажав в кулаке. Маме я сказала, что ничего не могу найти, потому что у мамы действительно мания все прятать и я зачастую не могу чего-то найти, тогда она сама пошла за духами и спиртом. Я запихнула таблетки в рот служанке и заставила их проглотить. Но те застряли в горле, мама вернулась и дала ей стакан воды, но не поняла, в чем дело, и это при том, что мама у меня очень сообразительная. Вскоре служанка заснула. Когда полиция спросила меня, что произошло, не знаю, как я набралась смелости... и солгала им. Сказала, что парень хотел насильно овладеть служанкой и что она защищалась ножом. Ах, падре, я ведь не раз представляла себе все это, воображала, что такое может произойти, а он меня не слушал Нет, служанка проснулась только на следующее утро, я провела всю ночь возле нее и врачу столько всего наговорила, что он не дал отправить ее в полицию, а охранять ее остался капрал, который то и дело ходил на кухню поесть. Не знаю, замечали ли вы, что полицейские и врачи привыкли к несчастьям и не теряют самообладания. И все эти церковники, простите, священники тоже умеют держать себя в руках. Когда бедняжка проснулась, я сказала, что, если она расскажет правду, ее приговорят к пожизненному заключению и она больше не увидит сына. Я втолковывала ей, пока до нее не дошло, чтобы она ни в коем случае не говорила, что парень был у меня в комнате, а будто он перелез через стену, чтобы увидеть ее и снова над ней надругаться, что теперь ей нет смысла мне мстить, лучше самой спасаться, чтобы потом, так сказать, полностью посвятить себя заботам о своем малыше, и я ей четко разъяснила все, что ей надо изложить в показаниях. Она смотрела на меня, не говоря ни слова. И все вышло прекрасно. Она поняла: надо лгать, чтобы ее отпустили. И все поверили, что это было в порядке самообороны. Правду знали только она, адвокат да я и, разумеется, мертвый парень

Который умер Какой больной? Нет, тот, про которого я говорила, не умер, он еще жив, бедный парень, я говорю про другого которого убила служанка! Нет, падре, что это даст?

Но зачем, если бедняжка сделала это просто по своему невежеству? Вы думаете, Бог ее не простил? А Бог не может покарать ее как-то иначе? ее обязательно должно покарать правосудие? Да, падре, вы правы, правду нельзя скрывать Хорошо, святой отец, обещаю, я расскажу всю правду, к кому мне пойти? Нет, я не помню имени судьи Кажется, он умер не от первого удара ножом, от второго

Возможно, он жил еще несколько секунд И Бог прощает даже за одну секунду раскаяния? Тогда я это сделаю, падре, раз это сократит его страдания в Чистилище Падре, вы думаете, у него была эта секунда раскаяния? ведь если этого не случилось, он попал в ад, и там ему никто не поможет, сколько бы мы, живые, ни молились за него

Что именно? А что я могу для него сделать?

Да, они очень бедны Ему, наверное, года три-четыре Да, в этих трущобах они становятся ворами, злодеями Это когда он достигнет школьного возраста Да, обещаю

Пока смогу? Да, святой отец, обещаю и то и другое: пойти и рассказать всю правду и позаботиться об образовании этого бедняжечки

Да, падре, я раскаялась Во всем Десять "Отче наш" и десять "Радуйся, Мария", и два Розария Богородице каждый вечер Да, падре, я понимаю, знаю, что я слаба Да, но чем я виновата, если разлюбила его? Я должна была выйти за больного парня, даже если не любила его? разве это не грех - выйти за мужчину не по любви? разве это не обмануть его? разве обманывать - не грех?

Да, я убеждена Спасибо, падре, обещаю Во имя Отца, и Сына, и Святого Духа. Аминь.

В субботний день, 18 апреля 1947 года, в 15 часов Хуан Карлос Хасинто Эусебио Этчепаре ушел из жизни. Рядом с ним находились его мать и сестра, которых он приехал навестить, как и каждый год, на Святую неделю, поскольку начало осени было рекомендовано врачами как пора, наиболее благоприятная для его кратких приездов в Коронель-Вальехос. В течение четырех последних дней он не покидал комнаты по причине сильнейшего физического истощения. В полдень он пообедал с большим, чем обычно, аппетитом, но острая боль в груди пробудила его от сиесты, он криками позвал мать и несколько мгновений спустя перестал дышать, задохнувшись от легочного кровотечения. Д-р Мальбран прибыл через десять минут и констатировал смерть.

В уже упомянутый субботний день, 18 апреля 1947 года, в 15 часов Нелида Энрикета Фернандес де Масса протерла тряпкой с мыльной водой пол в кухне своей квартиры в федеральной столице. Она закончила мытье тарелок и кухонной посуды, использованной во время обеда, довольная, что поступила по-своему, несмотря на возражения мужа. Тот лишний раз посетовал на то, что служанка не выходит по субботам, и просил жену оставить мытье тарелок на после сиесты. Нене сказала в ответ, что застывший холодный жир отмывается намного труднее, и он мрачно продолжал пререкания, ссылаясь на то, что позднее от ее прихода в спальню он проснется и не сможет заснуть снова, а это ему столь необходимо для успокоения нервов. Напоследок Нене ответила, что во избежание неудобств, закончив с кухней, она ляжет на кровать кого-то из детей.

В уже упомянутый субботний день, 18 апреля 1947 года, в 15 часов Мария Мабель Саэнс де Каталано, воспользовавшись присутствием матери, приехавшей в федеральную столицу, чтобы вместе отметить Святую неделю, доверила ей мытье посуды и повела двухлетнюю дочь на площадь греться на солнце. Как она и опасалась, расположенный на углу магазин товаров для мужчин, где работал молодой человек, который был ей так симпатичен, оказался закрытым.

В уже упомянутый субботний день, 18 апреля 1947 года, в 15 часов останки Франсиско Каталино Паэса покоились в общей могиле кладбища Коронеля-Вальехоса. От него оставался лишь скелет, заваленный другими трупами в различных стадиях разложения, на самом свежем из которых еще сохранялось полотно, в какое их заворачивают, прежде чем опустить в могилу через узкий проем. Отверстие было закрыто деревянной крышкой, которую посетители кладбища, особенно дети, обычно отодвигали, чтобы заглянуть внутрь. Полотно постепенно истлевало от соприкосновения с гниющей массой, и по прошествии какого-то времени обнажались голые кости. Общая могила находилась в глубине кладбища и граничила с самыми бедными земляными могилами; жестяная табличка гласила "Оссуарий", и вокруг росли различные виды чертополоха. Кладбище, весьма удаленное от города, было спланировано в форме прямоугольника и по всему периметру окаймлялось кипарисами. Ближайшая смоковница росла на ферме, расположенной на расстоянии чуть более километра, и именно в это время года была усеяна спелыми плодами.

В уже упомянутый субботний день, 18 апреля 1947 года, в 15 часов Антония Хосефа Рамирес решила зарезать рыжего цыпленка из курятника, потому что рябой, которого она сперва отложила со связанными ногами в углу загона, был несколько тощ, а клиентка заказала ей цыпленка помясистее. Она попросила босоногую девочку семи лет догнать и поймать его. Это была младшая дочь вдовца, с которым Гузя сожительствовала около двух лет, он жил по соседству с хижиной ее тетки. Гузя не хотела отвлекать старшего мальчика двенадцати лет, который вскапывал огород, а два средних ребенка, одиннадцати и девяти лет, работали в городе посыльными соответственно в магазине и в кабачке. Ее собственный сын, Франсиско Рамирес, которому исполнилось девять лет, подрабатывал разносчиком газет. Таким образом, Гузе пришлось обратиться к младшей девочке, поскольку сама она уже была на сносях и не могла бегать за домашними животными.

Гроб, в котором лежали останки Хуана Карлоса Хасинто Эусебио Этчепаре, установили в одной из ниш белой стены, возведенной для этих целей на кладбище Коронеля-Вальехоса, неподалеку от главного входа, несколькими месяцами раньше. Ниши в стене располагались четырьмя горизонтальными рядами, гроб поставили в третьем ряду, который котировался по самой высокой цене, поскольку надписи находились на уровне глаз того, кто приходил к месту захоронения. Занятых ниш было немного.

Плиту белого мрамора украшали две стеклянные вазы, которые поддерживались мощными бронзовыми лапами, привернутыми к мрамору. На барельефной надписи были выбиты имя, даты рождения и смерти покойного, здесь же из-за недостатка места слегка теснились четыре бронзовые памятные таблички, исполненные по разным эскизам.

Табличка, установленная в левом верхнем углу, имела форму открытой книги, лежащей на ветвях омелы, и на ее страницах горельефом выступали волнистые буквы: "ХУАН КАРЛОС! ДРУЖБА была девизом твоей жизни. Да сопровождает тебя в последнем пристанище это заверение в бескорыстной привязанности. Твой высокий дух товарищества навсегда останется в памяти одноклассников из школы № 1, и мы надеемся, что великое горе от твоей утраты не даст нам забыть счастья от знакомства с тобой... Память о тебе - это четки, бусинки которых начинаются и заканчиваются в бесконечности".

Табличка, установленная в правом верхнем углу, имела прямоугольную форму. Рядом с рельефным факелом красовалась надпись, расположенная прямыми параллельными строками: "ХУАН КАРЛОС Х. Э. ЭТЧЕПАРЕ, Да почиет в мире. Скончался 18-4-1947. Наша жизнь есть сон, подлинное пробуждение - это смерть, которая всех уравняет. Начальство, товарищи и подруги из Муниципальной управы, в знак памяти".

Табличка, установленная в левом нижнем углу, была квадратной, ее единственным украшением являлся крест: "ХУАНКА! с твоим уходом я не только потеряла любимого брата, но и лучшего друга в этом отныне скудном моем бытии. Неувядаемая память о тебе сохранится в храме моего сердца, и вечным подношеньем ему станет ладан моих слез... Да будет твоя добрая душа из потустороннего мира навеки наставницей твоей сестренки БОГ ТАК ХОТЕЛ СЕЛИНА".

На оставшейся табличке, установленной в правом нижнем углу, изображалась фигура ангела с закрытыми глазами и руками, скрещенными на груди, который парил на облаке, озаренном лучами свыше. Надпись гласила: "Тихо! мой сыночек спит Мама".

...он всегда смотрел на меня, когда я проходила мимо бара по пути домой, выполнив поручения... Радуйся, Мария, благодати полная; Господь с Тобою, благословенна Ты между женами и благословен плод чрева Твоего Иисус. Святая Мария, Матерь Божья, моли о нас, грешных, ныне и в час смерти нашей. Аминь... Пусть пойдет дождь и не засохнет трава, пусть бабушка выздоровеет, пусть не нападает больше саранча, все поедающая, и не будет больше вредителей и саранчи, в тринадцать лет, Святая Мария, Матерь Божия, откуда мне было знать, что такое мужчины! и с тех пор я каждый день молила, чтобы он умер, от всего сердца прошу прощения, каюсь, что желала смерти этому бедному парню, который умер вчера, я так его ненавидела, уже столько лет! 14 сентября 1937 года, девять лет исполнилось, мама, а я тебе так и не рассказала, но обещай, что будешь добра со мной, когда я тебе скажу, я никому и никогда не могла этого рассказать! он всегда смотрел на меня, если я шла мимо бара, а сегодня я прежде всего прошу здоровья для родных, пусть фруктовые деревья польет дождь, пусть взойдут семена, пусть урожай в этом году будет побольше, чем в прошлом, знаешь, мама, выполнив поручения, проходя мимо бара, если он не видел, я смотрела на него, но однажды его уже не было, и прошло не знаю сколько месяцев, и соседка видела, как он сошел с экспресса, такой загорелый! где он был столько времени? ...в пять часов зимой темно, как ночью, на темной улице, в квартале от бара, неужели он за мной идет? "ты ведь с хутора, что за железной дорогой, правда? уже стала барышней", и заговорил со мной... что был на прогулке в поместье, знаешь, мама, он приехал за день до этого экспрессом, и ему было очень горько, говорил, из-за сильного разочарования... на углу дома, мы прошли много кварталов, и уже на пустыре он все рассказывал про Весенний бал и был уверен, что я стану Королевой весны, когда мне исполнится пятнадцать лет, он был очень расстроен в тот вечер, поругался с Нене, помнишь ее, мама? она работала упаковщицей в магазине "Аргентинское - недорого", уже много лет она здесь не живет. "Как мне горько", говорил этот парень, а больше я ничего не помню, вся точно вспыхнула? опьянела? заснула? у него было доброе лицо, мама, ты не помнишь? мне было тринадцать лет, когда я вошла, ты рассердилась, что я пришла так поздно, я поскорее почистила тебе картошку, мелко нарезала лук и очистила чеснок, порезала его на кусочки, ты смотрела на меня, мама, разве не помнишь, что я вошла в дом вся дрожа? я ведь бежала скорее, а то было поздно, и сказала маме неправду, а вдруг мама очень расстроится, когда я ей все расскажу? этот парень, что умер вчера, взял меня обманом, понимаешь, мама? сделал со мной самое плохое, что может сделать девушке парень, лишил меня чести навсегда, ты мне не поверишь? у неба я прежде всего прошу здоровья для всей семьи, а если я смогу потерпеть и не сказать ничего маме, будет гораздо лучше, в пять вечера на другой день я снова прошла там, хотела спросить о многом... правда ли, что он совсем разругался с Нене... но он со мной не поздоровался, не пошел за мной и никогда больше со мной не заговаривал, мама, только раз он шел со мной рядом! и чего ему приспичило, поганцу, пусть подохнет! ...Радуйся, Мария Пречистая, я желала ему смерти, и кто-то услышал? ...я хотела бы очиститься от греха, он не виноват, это я поддалась искушению, лишь бы не из-за меня умер этот парень! мама, я тебе ничего не расскажу, зачем? ты огорчишься, как я, если Бог мне поможет, я буду молчать. Что же стряслось в тот день с этим парнем? "как мне горько", повторял он, шагая рядом, но после того дня он со мной больше никогда не говорил...

Господь души моей, помоги мне в эту минуту, от меня ушел мой сыночек, и нет больше сил выносить это горе, я умру тоже, и прошу, возьми его в твое царствие, а то он не успел исповедаться, и у него, наверное, куча грехов, но послушай, Боже мой милый, я буду молиться тебе до самой смерти, и Святейшей Матери Божьей, обожаемой Деве Марии, ей знакомо это горе - потерять молодого сына, мой сын не был святым, как твой, Матерь Иисусова, но он не был плохим, я всегда ему говорила, чтобы чаще ходил на мессу, чтобы причащался, и хуже всего, что он был такой... ребенок, вечно его тянуло развлекаться, погулять с девочками, они больше виноваты, Дева Святая, мы обе женщины и не можем осуждать парня за то, что он такой, мужчины все таковы, разве не правда? а виноваты во всем дурные женщины... и мне не дано этого знать, но Богу с высоты все видно, и он наверняка знает правду об этих деньгах, Дева Кармельская, милая, ты Покровительница нашей церкви, помоги мне в эту минуту, а то я боюсь, что мой сын не упокоился, что он страдает, из-за тех денег, что взял в этой гнусной управе, и после он ни разу не исповедался, хоть бы в Кордове разок сходил на исповедь, но я его спросила, а он... ведь сущий ребенок... ответил, что нет. Может, он просто не хотел уступить? а в Кордове столько красивых часовенок, так сказал мне мой мальчик, в какую-нибудь он, наверное, зашел помолиться и попросить прощения, но не хотел меня порадовать, сказал неправду, будто в церковь больше не ходил, и я боюсь, что Бог его отвергнет как вора, а на самом деле какая-нибудь дурная женщина, видно, искушала его, подбивая на это, все равно сестра потихоньку все вернула, украденное и возвращенное - так и останется грехом? Дева Кармельская, милая, поговори с Нашим Господом, объясни ему, что моего бедного сыночка ослепила злоба, оттого что ему не дали разрешение на отпуск, и он воспользовался небрежностью, забрал деньги, вонючие песо, которые клянчила у него какая-нибудь из этих... Дева Кармельская, милая, не знаю, была ли и ты матерью, как Дева Мария, тогда ты поймешь, что я чувствую от одной мысли, что в эти минуты с ним происходит что-то нехорошее, он уже столько намучился с кашлем и одышкой на этом свете, Дева милая, неужели он и на том свете будет дальше мучиться?

Бог, Отец Всемогущий, Творец неба и земли, молюсь за упокоение моего усопшего мужа, он уже давно оставил меня одну на этом свете, я очень любила его, а потом мне пришлось пережить столько разочарований, Господи, моя жизнь сложилась бы совсем иначе, не останься я одна. Но такова была твоя воля, может, мне было суждено в страдании осознать все, что я потеряла, и теперь я знаю, хороший человек - самое ценное на свете. Он теперь, должно быть, в твоем святом царствии, молю тебя, помоги моей дочери стать доброй женой и матерью, она очень хорошая, пусть всегда такой и остается, она пошла в отца, такая же добрая, и оба мои внука пусть растут здоровыми и добрыми, как я молю тебя о том каждый день. Для себя я не прошу ничего, если пансион продадут, пусть продается, мне это не важно, если пойдет с молотка - пусть, все равно мне опостылело жить в горах, только прошу здоровья, тогда я смогу работать и не стану обузой для дочери, ни к чему ей знать, что я оказалась на улице... Прошу о здоровье, а если пансион продадут с молотка, пусть хоть останется что-то после выплаты по закладной, и я отдам это моей девочке, что-то ей полагается из того немногого, что оставил ее отец... Мне стыдно просить еще об одном, за этого бедного парня, с которым я жила в грехе и которого больше нет. Я прощаю его, Боже мой, у него в голове гулял ветер, я не хочу держать на него зла, он уже умер и никому не сможет навредить, а я ни на что не жалуюсь, готова все вынести, если я совершила глупость, значит, буду терпеть, заслужила такое наказание. Ведь одно дело - выбросить на ветер мое, но разбазарить то, что принадлежало моей девочке, этого я себе не прощу. Если я знала, что он не умеет обращаться с деньгами, зачем послушала его и заложила то, что принадлежит и моей девочке? Я ничего не прошу для себя, только здоровья, чтобы не быть обузой для моего зятя, тогда я смогу работать кем угодно. Прошу лишь за мою дочь, чтобы она была в порядке, и за детей, и за этого бедного парня, пусть покоится с миром, ведь я на него и правда не держу никакого зла.

Отче наш, сущий на небесах, да святится имя Твое, да придет Царствие Твое, да будет воля Твоя как на небе, так и на земле. Хлеб наш насущный дай нам на сей день; и прости нам долги наши, как и мы прощаем должникам нашим; и не введи нас во искушение, но избавь нас от зла. Аминь. Но я не могу смириться, Иисус, он ведь ни в чем не виноват, все произошло по чужой вине, мой брат был хорошим человеком, а теперь мы с мамой остались одни, и когда болезнь приходит по воле судьбы - дело иное, но если кто-то ее провоцирует, тогда я не могу с этим смириться: если бы эта женщина не искушала его раз за разом... этого бы не случилось. Иисус Христос, я прошу, чтобы справедливость восторжествовала, пусть эта женщина получит по заслугам, слабый, простуженный юноша, а она вынуждала его простаивать в этом парадном бесконечными часами, до самого рассвета, заставляя оставаться своими коварными уловками! молю, пусть эта женщина скорее получит по заслугам, иначе я не смогу жить дальше, так я ее ненавижу, а еще я уверена, что это из-за нее он совершил кражу в управе, это она его подговорила! чтобы убежать с ним, поэтому они сделали вид, что поругались, и пусть не попадается мне на пути, а то я за себя не отвечаю, да не допустят этого небеса! даже знать не хочу, где она, жива или умерла! но пусть не попадается мне на пути, иначе я ее растерзаю...

Эпизод пятнадцатый

Коронель-Вальехос, 21 августа 1947 года

Дорогая Нене!

Надеюсь, эти строки застанут тебя в добром здравии. Прежде всего прошу меня простить за то, что так долго не отвечала на твои письма, но ты прекрасно можешь представить себе причину, когда речь идет о человеке моих лет. Недомогание, детка, не позволяет мне заняться всем, чем мне хотелось бы, и с каждым разом все меньше.

Дело в том, что я была немного простужена и не могла сходить на почту, а доверяться никому не хотелось, так что я лишь несколько дней назад достала твои письма из ящика, приходится особо остерегаться Селины, как бы она не заподозрила. И я так печалюсь, зная, что ты тоже горюешь, ведь безвинный мальчик нас покинул, а виновница жива, но я думаю, пусть сама судьба позаботится и эта порочная женщина получит по заслугам, не будем больше думать о том, кто это мог быть, к чему срывать с нее маску? - зло уже совершилось.

Лучше будем переписываться и рассказывать друг другу о наших делах, сближаясь все больше и больше. Что тебе сказать, моя дорогая, жизнь моя кончена, поддерживают меня только такие подруги, как ты, по доброте своей вспоминают обо мне, вспоминают также Хуана Карлоса, царство ему небесное.

В твоем последнем по дате письме я чувствую легкую обиду, но теперь ты сама убедишься, что я не писала тебе по причине нездоровья. Я очень хотела бы, чтобы твоя семейная жизнь наладилась, - что там происходит между вами двумя? Может, я с моим опытом могу дать тебе совет. Думаю, можно быть счастливой даже с человеком, которого не любишь, главное - уметь понимать и прощать. У него какой-нибудь ужасный недостаток? я имею в виду недостатки характера. Мне тоже бывает тоскливо по вечерам - часы, которым нет конца! с четырех до восьми, с начала сумерек до ужина, я тогда пытаюсь занять себя какой-нибудь ерундой, штопкой или легким шитьем. А дети не делают твою жизнь счастливее? они тебя в чем-то разочаровали?

Прости, что я во все лезу, но поскольку я испытываю к тебе все большую нежность, я хотела бы узнать о твоей жизни и попытаться помочь тебе, хотя бы молитвами.

Извини также, что заставила тебя ждать моего ответа. Пожалуйста, пиши мне скорее, с большой нежностью

Леонор Сальдивар де Этчепаре.

Постскриптум: забыла поблагодарить тебя за напоминание о желании Хуана Карлоса, чтобы его кремировали. Мы должны забыть всякий эгоизм и исполнить его волю, даже если это не согласуется с нашими верованиями, не так ли?

Прежде чем надписать конверт, она смотрит на мать, сидящую за шитьем в кресле на расстоянии нескольких метров. Шитье идет размеренно, признаков усталости не видно, а это позволяет предположить, что пожилая женщина останется сидеть еще несколько минут. Прежде чем мать что-то заметит, она спешно надписывает конверт и выходит по направлению к почте, сказав матери, что идет в аптеку.

Коронель-Вальехос, 10 сентября 1947 года

Драгоценная моя Нене!

Какая радость получить твое нежное письмецо! Рада узнать, что ты простила меня за задержку с письмом, благодарю за то, что ты доверительно рассказываешь мне о своих проблемах: мне тоже необходимо кому-то довериться, Нене, потому что дочь очень меня беспокоит. Дело в том, что приехал д-р Маренго, молодой врач из Буэнос-Айреса, он здесь работает в новом санатории, очень симпатичный молодой человек с большим будущим, и такой красавец, что все девушки за ним гоняются, ну вот, на днях он приходил просить руки Селины. Но мы его не знаем, и я так обеспокоена, что попросила несколько месяцев, хотя бы месяцы траура, чтобы принять решение. Селина очень послушная и приняла мои условия. Ты считаешь, я правильно поступила? Хоть бы он оказался хорошим парнем, тогда Селине досталась бы одна из лучших партий в городе.

Умоляю тебя, не переживай по поводу кремации Хуана Карлоса, если это произойдет, мы сообщим тебе в нужный момент. Такова была его воля, и ее надо исполнить, как бы это кого-то ни огорчало. Знаю, ты сейчас переживаешь нелегкое время, - как трудно быть матерью мальчиков! Но ты ничего не пишешь о своем муже, даже ни разу его не упоминаешь, происходит что-то неприятное? Знай, что мне ты можешь довериться.

В прошлом письме я забыла сказать, что сейчас разыскиваю и сортирую все найденные письма Хуана Карлоса, так что можешь быть спокойна: очень скоро я тебе их пришлю.

Теперь хочу попросить тебя об одном одолжении, будь столь любезна, дай мне, пожалуйста, адрес конторы твоего мужа, а то здесь госпожа де Пьяджо собирается скоро в столицу, хочет купить земельный участок, а я ей сказала, что твой муж аукционист. Ей будет спокойнее иметь дело со знакомым. Заранее тебе благодарна.

Рассказывать больше нечего, так что прощаюсь до следующего письма. Мне так необходимы новости о тебе, особенно теперь, когда я думаю, что дочь покинет дом, - может, в твоем лице я нашла еще одну дочь? Напиши также, что ты думаешь о возможном замужестве (о помолвке они и знать не хотят) с этим молодым человеком, хотя ты и не общаешься с Селиной, я знаю, ты добрая и порадуешься за нее, ведь правда? замужем за врачом! Об этом все девушки мечтают.

Обнимаю тебя и целую,

Леонор Сальдивар де Этчепаре

Пока она писала в одной ночной рубашке, тело ее замерзло и теперь дрожит. Она думает о болезни брата, начавшейся с простуды. Мать спит на соседней кровати. Она прячет конверт в одну из папок с работами учеников. Ложится и нащупывает ногами грелку с горячей водой. На следующий день на обратном пути из школы она зайдет на почту и отправит письмо.

Коронель-Вальехос, 26 сентября 1947 года

Сеньор!

Шлю вам эти письма, чтобы вы узнали, кто ваша супруга. Она мне причинила много зла, и я не допущу, чтобы она поступила так же с вами или с кем бы то ни было, не понеся заслуженного наказания.

Кто я - не столь важно, хотя вам будет нетрудно догадаться. Она думает, что всегда будет, как ей хочется, но кто-то должен выложить ей все начистоту.

Приветствует вас с уважением

Истинная подруга

Дверь заперта на ключ, струя из крана с холодной водой заглушает все звуки. Сидя на краю ванны, она пишет адрес на конверте для деловых писем: "Г-ну Донато Хосе Масса, агентство недвижимости БАСИ., ул. Сармьенто, 873, 4-й этаж, федеральная столица". Она берет два письма с обращением "Дорогая донья Леонор!" и подписью "Нене". Из первого письма подчеркивает следующий абзац:

"Порой слышишь, как мои мальчики несут весь этот невинный вздор, и замечаешь то, о чем никогда не задумывалась. Младший вечно донимает вопросами, то и дело спрашивает меня и брата, а какое животное нравится нам больше всего, а какой дом нравится нам больше всего, а какой автомобиль, какой пулемет, или револьвер, или винтовка, а на днях он вдруг мне говорит (мы были одни - в школе свирепствует грипп, и у него простуда), вдруг, "мамочка, а что тебе больше всего понравилось на свете, из всего-всего", и я сразу подумала об одном, конечно, я не могла ему сказать: лицо Хуана Карлоса. Потому что для меня самое прекрасное, что я видела в жизни, это лицо Хуана Карлоса, царство ему небесное. А мои дети до того невзрачные, малютками они были хорошенькие, а теперь глазки у них маленькие, нос мясистый, все больше походят на отца, мне даже кажется, такие неказистые, что невозможно их любить. Если по улице идет мамаша с красивым ребенком, меня аж злость берет... Когда дети идут впереди меня, даже лучше, порой стыдно, что они у меня такие вышли".

Из второго письма она подчеркивает следующее:

"...и едва заслышу шаги в коридоре, тут же хочется умереть. Что я ни делаю, все ему не так, - а сам-то, чем он такой идеальный? Не знаю, что с ним, видно, понимает, что я его не люблю, вот и тянет из меня душу... Донья Леонор, клянусь, я делаю все возможное, чтобы скрыть, как он мне противен, но, конечно, когда он не дает житья мне или мальчикам, здесь уж я желаю ему смерти. Не знаю, как там Бог решает, кому суждено умереть, а кто будет жить дальше. Как вы, наверно, страдаете, что вас постигла смерть сына.

Правда ли, когда чего-то хочешь, то не добьешься, если скажешь про это другому? Но вам я все равно расскажу, ведь это как рассказать самой себе. Ну вот, в общем, дети, когда видят белую лошадь, всегда приговаривают "белая лошадка, пусть мне повезет" и загадывают про себя два желания, а вчера я шла с ярмарки и увидела белую лошадь и загадала два желания. Бог их для меня не исполнит, если я скажу? Значит, во-первых, я просила, если на том свете после Страшного суда Бог меня простит, ведь Хуана Карлоса он простит обязательно, тогда пусть я смогу соединиться с ним в другой жизни. И второе, я просила, чтобы мальчики по мере того, как будут подрастать, становились красивее, тогда я смогу любить их больше, я не говорю красивые, как Хуан Карлос, но хоть не такие уродливые, как их отец. Когда мы только поженились, он был не так безобразен, но с годами растолстел, не узнать. Но ведь никогда не знаешь, какими вырастут дети, да? тут ты не можешь быть уверена.

Будь Вы хоть поближе, мы могли бы изливать друг другу душу. Единственное, что меня утешает, - однажды все это кончится, потому что я умру, ведь в этом я могу быть уверена, да? однажды все это кончится, потому что я умру".

Она снова складывает оба письма и вместе с письмом, написанным ею самой, помещает в заранее приготовленный конверт для деловой переписки. Берет другой конверт того же размера и пишет адрес: "Г-же Нелиде Фернандес де Масса, ул. Ольерос, 4328, 2-й Б, федеральная столица". Берет шесть писем с обращением "Дорогая моя!" и т. д. и с подписью "Хуан Карлос". Помещает их во второй конверт и на этом считает свою задачу законченной. Выходит из ванной с двумя конвертами, спрятанными на груди под купальным халатом.

- Ты что так долго?

- Выщипывала брови. Тебе только рукава остались?

- Да, затопи печку, детка. Мне холодно.

- Мама, уже весна.

- Какое мне дело до календаря! Мне холодно.

- Мам, мне кое-что сказали... и меня это очень обрадовало.

- Что такое?

- Мне сказали, что у этой мерзавки Нене большие нелады с мужем.

- Кто тебе сказал?

- О причастных умалчивают.

- Деточка, не надо так, расскажи.

- Нет, меня заставили поклясться, что я ничего не скажу, довольствуйся услышанным.

- Как она там живет? знает, что Хуан Карлос умер?

- Да, мама, должна знать.

- Могла бы хоть написать, выразить соболезнование, Мабель написала. Может, у нее много возни с детьми, сколько у нее? двое?

- Да, мама, два мальчика.

- Значит, она никогда не останется одна. Всегда будет в доме мужчина... Не понимаю я матери Нене, сидеть здесь в Вальехосе, имея в Буэнос-Айресе двух внуков. Выйди ты замуж, все было бы иначе...

- Мама, опять ты за свое. Я тебе еще кое-что скажу, только ты не сердись.

- Не буду сердиться, говори.

- Нене прислала соболезнование, но я тебе не показывала, чтобы ты не вспоминала о прошлых делах.

- Значит, вспомнила, бедняжка.

- Да, мама, вспомнила.

- Ах... будь у меня внуки, я бы жила иначе... Сына у меня Бог забрал, а дочь хоть бы не осталась одна, если я умру, ты прекрасно знаешь, о чем я буду беспокоиться...

- Мама...

- Да, мама-мама, тебе надо бы побойчее с ребятами, столько знакомых и одни лишь друзья. Пококетничай немного.

- Что поделаешь, если я не в их вкусе...

- А этот доктор Маренго? не ты ли мне говорила, что он тебя часто приглашал танцевать?

- Да, но только как друг.

- Доченька, мне тут донесли, что видели тебя в его машине, почему ты не сказала?

- Нет, пустяки, это было незадолго до того, что стряслось с Хуаном Карлосом. Кажется, шел дождь и он меня подвез после службы в церкви.

- Так хочу с ним познакомиться, говорят, он очень симпатичный.

- Да, мама, но он уже помолвлен, девушка из Буэнос-Айреса...

- Детка, ну зачем ты так?

- Ты меня выводишь из себя, мам.

- Ты очень нервная, такая молодая девушка и такая нервная.

- Я уже не такая молодая, и хватит!

- Ну будет тебе, доченька, не сердись... Не запирайся у себя снова...

- Добрый день, меня к вам направили из пансионата "Сан-Роке", это здесь жил господин Хуан Карлос Этчепаре?

- Да, что вы хотели?

- А мы с вами случайно не знакомы?

- Не знаю... Вы кто?

- Сеньора де Масса и два моих сына.

- Вы Нене. Не помните меня?

- Не может быть... Эльза Ди Карло...

- Да, я хозяйка пансиона. Вы останетесь в Коскине на несколько дней?

- Не знаем... вряд ли... мы оставили чемоданы на автобусной станции.

- У меня есть комната с двумя кроватями, да вы присаживайтесь, сеньора. Как вы разыскали мой дом?

- Меня направили из пансионата, я пошла туда и спросила, где жил Хуан Карлос последние годы.

- Знаете, сеньора, если хотите, я поставлю еще кроватку в этой комнате, и вам будет удобно втроем, ваш муж с вами не приехал?

- Нет, он остался в Буэнос-Айресе. Но думаю, мы продолжим путь в Ла-Фальду сегодня же, микроавтобус будет?

- Да, но вам придется поторопиться. Он отходит через полчаса.

- Да, лучше нам уехать на нем.

- Какие чудные мальчики, вижу, вам в жизни все удалось, они разве не ходят в школу? у вас на много дней поездка?

- Мальчики, погуляйте во дворе, мне надо переговорить с сеньорой.

- Вы знаете, что Хуан Карлос умер в Вальехосе. Уехал отсюда в конце марта на несколько дней к семье и больше не вернулся...

- Да, знаю, уже полгода, как он умер. А вы здесь давно?

- Да, несколько лет, завела пансион, и он приехал сюда. Семья посылала ему очень мало, и если хватало на оплату пансиона, то на лечение уже не оставалось. Поэтому я открыла пансион, но даже не представляла, во что впутываюсь. Конца и края не видно этой работе в пансионе... Как странно, каникулы в октябре, вы правильно поступили, теперь мало народа, и погода стоит ни холодная, ни жаркая.

- Хуан Карлос вспоминал обо мне?

- Да, иногда он произносил ваше имя.

- ...А вас он любил?

- Не задавайте мне такие вопросы, Нене.

- Вы ведь знаете, я его любила всей душой...

- Да, но никто не имеет права задавать мне вопросы, я женщина, которая сама зарабатывает себе на хлеб и ничего ни у кого не просит. А вы замужняя сеньора, у которой все есть, так что сами знаете. Я не хочу говорить о Хуане Карлосе, мир праху его.

- Я больше не замужняя сеньора. Я рассталась с мужем, потому и приехала сюда.

- Я не знала... а почему вы приехали сюда?

- Хуан Карлос в письмах всегда описывал Коскин, хотелось узнать это место, поговорить с кем-нибудь, кто мог бы рассказать о нем.

- Он очень исхудал, Нене. И был неисправим, вечно пропадал в баре, а под конец доставил мне кучу хлопот, хотя и нехорошо так говорить... Он много играл, под конец только это его и отвлекало, вы даже не представляете, сколько мне приходится пахать здесь, в пансионе, надо везде поспевать, Нене, иначе кухарка слишком много расходует, я и уборку делаю, и покупки, в общем, приходится, как говорится, везде поспевать. Если вы хотите получать хоть какую-то прибыль от пансиона, хозяйке надо везде поспевать. Я, наверное, постарела, не так ли?

- Ну, столько лет прошло.

- Как я сожалею по поводу вашего мужа... что случилось? вы можете мне сказать?

- Такое бывает... Это произошло две недели назад, совсем недавно, вот я и приехала сюда. Но из дома он сам ушел, так что мне незачем беспокоиться.

- В этом замешана другая женщина?

- Нет, но он понял, что между нами уже все кончено. Теперь он раскаивается, пришел к поезду проводить нас, но, по-моему, так лучше. Хотя мальчики пропустят несколько дней занятий, но лучше было приехать сюда, иначе я бы жалела, да и с ним опять бы дала слабину.

- А мальчики? не будут ли они страдать без отца?

- Хуже, если они будут видеть, как мы целыми днями грыземся, точно кошка с собакой.

- Вам лучше знать, что делать.

- Единственный человек, кого я любила в своей жизни, был Хуан Карлос.

- Особенно в последний год он сильно мучился, бедный парень... Мне приходилось вставать среди ночи и менять ему простыни, мокрые от пота, и давать ему чистую смену белья, и все время кормить, он мог проголодаться в любую минуту, а потом половина оставалась на тарелке. Но здесь главное - не распускать служанок, эти кордовские такие необязательные, а мне больше всего требовалась прачка, столько белья приходилось менять и простыней, что одной никак не управиться, Нене, а оставлять ему те же простыни мне казалось неподобающим, что ли. Бывало, я по многу раз на день меняла ему простыни. Хотите, покажу его комнату? У него была отдельная комната, с небольшой тахтой, хотите взглянуть?

- Ну что ж...

- А вас, Нене, он частенько вспоминал.

- А еще кого?

- Мабель. Ее он тоже часто вспоминал.

- Да?

- Но ее он совсем не любил, говорил, что она эгоистка. О вас же всегда отзывался хорошо, что вы единственная, на ком он думал жениться, это я говорю вам без всякой ревности, Нене, жизнь ведь по-всякому поворачивается, правда?

- А что еще он обо мне говорил?

- Ну, что вы хорошая девушка и что было время, когда он собирался на вас жениться.

- А вы не знаете, хотел ли он меня видеть, в последнее время? я имею в виду, по-дружески...

- Знаете... по правде сказать, я сердилась, когда он заговаривал о девушках, так что многого он мне не говорил... Ну пойдемте, покажу вам комнату, а то вам пора на станцию, еще опоздаете на микроавтобус.

- Не знаю, ехать или оставаться...

- Нет, лучше уезжайте, Нене, видите, какая милая белая комнатка? это была его кровать, верно ведь, не стоит ворошить прошлое? Вы уж не обессудьте...

- Он подолгу оставался в комнате?

- Когда плохо себя чувствовал... Дон Теодоро, остановитесь, пожалуйста! Вот, Нене, как раз такси подоспело, поедете?

- Да...

- Как я, наверное, постарела, правда, Нене?

- Нет, годы никого не щадят.

- Секундочку, дон Теодоро!

- Мальчики, едем, уже поздно.

- Вам повезло, здесь такси очень мало.

- Сеньора... я хотела бы остаться...

- Нет, лучше не надо, Нене, я больше не хочу говорить о прошлых делах, стараюсь забыть все, что было.

- Я хотела, чтобы вы мне еще рассказали...

- Нет, понимаете, мне очень горько, и к чему мне еще вас огорчать? ...Минутку, дон Теодоро, сеньора уже идет... отвезите ее поскорее на станцию микроавтобусов...

..."- О вас же всегда отзывался хорошо, что вы единственная, на ком он думал жениться"... Отче наш, сущий на небесах, Ты должен это услышать, правда же, Ты этого не забудешь?, "ДО ЛА-ФАЛЬДЫ 40 КИЛОМЕТРОВ", бреду без цели, куда? без цели... "- А что еще он обо мне говорил? - Ну, что вы хорошая девушка и что было время, когда он собирался на вас жениться"... на мне? вот именно, на мне, только его одного я в жизни и любила, "ВНИМАНИЕ! ЧЕРЕЗ 50 МЕТРОВ КРУТОЙ ПОВОРОТ", а сердце кто предупредит? и хотя ничто не предвещает, вдали послышится трубный звук, и когда в голубом небе появятся добрые ангелы, с золотыми локонами и в тюлевых таких платьицах, "ЛУЧШЕЕ В КОРДОВЕ? МИНЕРАЛЬНАЯ ВОДА "ЛА СЕРРАНИТА", лучшее на небесах? очень скоро ангелы мне это покажут, куда они меня несут? земля остается внизу, на земле затмение жизни, и к солнцу души летят, внезапно затмение солнца, и Божье небо чернеет. Вдали слышны звуки трубы, они возвещают, что тот, кто любил беззаветно, за самое дорогое существо вовсе не должен бояться? пространства бесконечный мрак, и ангелов со мною рядом нету... "ГРАППА МАРЦОТТО ИЗБРАННИЦА АРГЕНТИНЫ", а я чья избранница? я стану ею по смерти, если при жизни не была таковою? люди умерли, одеревенелые тела моих родственников внизу остались, кто себя хотел бы ущипнуть, чтоб от сна возможного очнуться, тщетно пробует коснуться кожи пальцами бесплотными, как вата, ведь вся плоть улетучилась! и во имя этой любви и ради его блага я предлагаю Богу обмен, "ВНИМАНИЕ! ЧЕРЕЗ 70 МЕТРОВ КРУТОЙ ПОВОРОТ", если мне суждено спастись, пусть прежде спасется он, близко он или далеко? сквозь черные тучи проглядывает кладбище белое, кажется, я узнаю его... это земля пампы... с дикими цветами, что я когда-то собирала, чье странное веленье сюда меня вело? может, это кладбище неподалеку от Вальехоса? у скромной могилы стоит мой отец, он приближается ко мне и говорит, что во имя Хуана Карлоса и ради моего блага прощается со мной, поцеловав меня в лоб, он отходит в сторону, и под руку с мамой они неспешно удаляются, могу ли верить я глазам своим? ведь их шаги вздымают пыль, мертвецы вновь обрели багаж своей плоти? где я? кем я была? Бог освободил мою душу от всякого прегрешения и бремени? я израненная средь шипов жила, и любви минута мне неведома была, если Хуан Карлос подойдет, любимой назовет, как цветок кровоточащий он меня сорвет. Хуан Карлос, если б мог ты с Богом говорить, Он ответил бы, что я не в силах тебя забыть, ...жизнь, с ее грязной посудой, пеленками и поцелуями другого, которых мне пришлось избегать, так жизнь пыталась любовь твою из сердца вырывать? ха-ха... но ты неизвестно куда теперь пойдешь, кого из подруг бывших ныне изберешь, эту старую тетку мне предпочтешь? или лучше пусть будет она, а не кто-то красивее меня? тихо! мир тускнеет, это он уверенной походкой идет, наконец он взору предстает... и на его прекрасном лице отражается желание искать... не найти, вот шагает он по улицам пустым, кого он ищет? я в страхе прячусь, куда свои шаги он направляет? проходят нарядные женщины, он смотрит на них и пропускает, где мы? почему он пришел за мной в магазин? форма так мне не идет, я ведь могла предположить: вдова в черном загораживает ему проход между двумя прилавками... он смотрит на нее... говорит: большое спасибо за твое самопожертвование... она не уступает дорогу... он нежно и твердо отстраняет ее... за прилавком возникает Селина, а за ней - Мабель, вся расфуфыренная! почему Мабель вместе с этой гадюкой? Селина пряталась, и потому демоны не могли ее разыскать! но там, где она ступает, земля дрожит, разверзается и их обеих окутывает столб черного пламени, сгинули! я не осмеливаюсь взглянуть на него... дрожат мои руки, да, я вся дрожу... зачем ты выбрал и надел сегодня эту куртку? папа смеялся над тобой... "помещик"... видишь, зря мы так переживали? видишь, в итоге мы вместе? ты считал эту болезнь преградой, но она оказалась лишь отклонением на пути, которое теперь нас соединило... твоя сестра так ненавидела меня... теперь она не в счет... твоя презрительная мать отдалилась... а гадкий Аскеро, разве это важно? все позади... в той жизни, мой муж? он был не злой... я никогда не любила его, мои дети? они воспевают Бога... в сонме ангелов звучит их нежный хор, моя мать? она ушла, и с нею мой отец: они оставили нам этот домик... Дай твои руки, приди, возьми мои, скоро посвежеет, день на исходе... я шторы новые из Буэнос-Айреса привезла... и ты прав, парадное навевает воспоминания, но будем благоразумны, пойдем внутрь, ведь тогда все началось... из-за простуды, а теперь у тебя остался лишь легкий кашель? Гляди, в этой комнатке я жила еще до замужества... мы можем провести здесь остаток жизни, жизнь в любви? что Богу угодно! Хуан Карлос, мы перед Богом, об этом возвещал нам Катехизис, это Воскресение, оно наступит вследствие Страшного суда, ты не рад? так вот, значит, что называется Воскресением плоти, но, может, мне это снится? как от сна очнуться без страданий? а если я себя ущипну? что? мои пальцы вовсе уже не из мягкой ваты, нет, хватит бояться, мои пальцы касаются моего тела, и это не сон, ведь от щипка я бы пробудилась, Бог возвращает нас к жизни во плоти, душой и телом! такова воля Божья, тебе стыдно? огонь в конфорках, наверно, мама готовила тогда, услышав зов ангельской трубы... Хуан Карлос, а у меня сюрпризы... за все годы, что мы в разлуке жили... я научилась готовить! да! могу сготовить, что больше всего тебе по вкусу, Хуан Карлос, ты просишь, чтоб я сегодня легла с тобою рядом? и сон после обеда чудесно восстановит наши силы, помнишь, в одном письме меня просил ты, чтоб я легла, не снимая формы? а это что за поцелуй? что это значит? тебе позволено меня поцеловать? Хуан Карлос! теперь я вижу ясно, я наконец все понимаю! ...раз Боже сотворил тебя таким красивым, значит, он узрел твою добрую душу, вознаградив тебя, и, стоя на коленях, соединивши руки, мы смотрим ввысь, через оборки новых штор, подле этой скромной девичьей кроватки, наше гнездышко? и спросим у Нашего Господа Бога, объявляет ли он нас на веки вечные, меня твоей женой, тебя - моим мужем...

- Мам, я хочу писать!

- Еще немного, и приедем, потерпи, сыночек.

- Мама, я больше не могу!

- Мы скоро приедем в Ла-Фальду, только сойдем, сразу побежишь в туалет на станции... Потерпи немного.

- Мам, мне скучно.

- Смотрите в окно, глядите, какие красивые горы, видите, сколько всего красивого создал Господь?

Эпизод шестнадцатый

ОБЪЯВЛЕНИЕ О ПОХОРОНАХ

НЕЛИДА ЭНРИКЕТА ФЕРНАНДЕС ДЕ МАССА, Да почиет в мире, скончалась 15 сентября 1968 года. Ее муж Донато Хосе Масса, сыновья Луис Альберто и Энрике Рубен; невестка Моника Сусана Шульц де Масса; внучка Мария Моника; будущая невестка Алисия Караччоло; свекор Луис Масса (отсутствующий), деверь Эстебан Франсиско Масса и золовка Клара Масса де Ириарте (отсутствующие); племянники и прочие родственники приглашают проститься с покойной на кладбище Чакарита сегодня в 16 час.

НЕЛИДА ЭНРИКЕТА ФЕРНАНДЕС ДЕ МАССА, Да почиет в мире, скончалась 15 сентября 1968 года. Фирма по операциям с недвижимостью "Масса и компания" приглашает проститься с покойной на кладбище Чакарита сегодня в 16 час.

В четверг, 15 сентября 1968 года, в 17 часов после долгой и тяжелой болезни в возрасте пятидесяти двух лет скончалась Нелида Энрикета Фернандес де Масса. Уже несколько месяцев она не покидала своей постели, но только в последние дни почувствовала близкий конец. За день до смерти она получила соборование, после чего попросила оставить ее наедине с мужем.

Из комнаты вышли ее старший сын, доктор медицины Луис Альберто Масса, и ее невестка, которая ухаживала за больной с тех пор, как в результате анализов у нее обнаружилась раковая опухоль позвоночника; сын и невестка проводили священника и служку до двери и затем направились в кухню, где двухлетняя внучка пила молоко с ванильным печеньем под присмотром служанки: та предложила им кофе, и они согласились.

Когда Нене осталась наедине с мужем, чувствуя облегчение от морфия, но все же в полузабытьи, она с трудом объяснила ему, что во время покупки в собственность квартиры, которую они занимали последние двенадцать лет, при встрече с нотариусом и оформлении ряда бумаг она тайно доверила ему конверт. Там содержались указания относительно ее последней воли и некоторые письма тридцатилетней давности. В документе в первую очередь говорилось, что она отказывается от кремации, и далее содержалось требование о том, чтобы в гробу ей на грудь под саван положили вышеупомянутую пачку писем.

Однако данное требование надлежало изменить в части, касающейся писем. Теперь она желала, чтобы в гробу ей в зажатую руку вложили другие предметы: прядь волос ее единственной внучки, маленькие детские наручные часы, полученные ее вторым сыном в подарок от нее по случаю первого причастия, и обручальное кольцо ее супруга. Тот спросил, почему она забирает кольцо, если это единственное, что останется от нее. Нене ответила, что хотела бы взять с собой что-то из его вещей и не знает, почему просит именно кольцо, но она очень его просит, пожалуйста. Кроме того, она хотела, чтобы сохраненные нотариусом письма были уничтожены, и супруг сам должен это сделать, ибо она опасалась, что кто-то молодой и бессовестный однажды прочтет их и будет насмехаться. Муж обещал удовлетворить все ее просьбы.

Вскоре в комнату вошел второй сын, инженер-строитель Энрике Рубен Масса, со своей невестой Алисией Караччоло. Нене повторила в их присутствии просьбу относительно наручных часов, опасаясь, что муж забудет. Затем она постепенно стала терять сознание и попросила позвать ее мать, умершую много лет назад. В себя она больше не приходила.

В уже упомянутый четверг, 15 сентября 1968 года, в 17 часов в нише кладбища Коронеля-Вальехоса, где покоились останки Хуана Карлоса Этчепаре, стояли, как обычно, две вазы, без цветов. Незадолго перед тем смотритель убрал два увядших букета. К прежним добавилась новая памятная табличка прямоугольной формы, с рельефным изображением восходящего или заходящего у самой кромки моря солнца и следующей надписью сбоку: "ХУАН КАРЛОС ТЫ ВЕСЬ ДОБРОТА Сегодня двадцать лет, как ты ушел от нас

твоя сестра тебя не забывает СЕЛИНА 18-4-1967". Остальные ниши в стене были заняты, а сбоку выросли еще две стены; среди иных можно было прочесть следующие имена: Антонио Саэнс, Хуан Хосе Мальбран, Леонор Сальдивар де Этчепаре, Бенито Хайме Гарсиа, Лаура Поцци де Баньос, Селедонио Горостиага и пр.

В уже упомянутый четверг, 15 сентября 1968 года, в 17 часов Мария Мабель Саэнс де Каталано готовилась принять у себя дома последнего за день ученика. Каждый день после обеда, закончив работу учительницы утренней смены в частной школе квартала Кабальито, она давала на дому уроки для детей из начальных классов. Раздался звонок, и ее дочь Мария Лаура Каталано де Гарсиа Фернандес, двадцати четырех лет, открыла дверь. Вошла девочка-ученица, которая увидела в углу гостиной внука учительницы и спросила разрешения взять его на руки. Мабель посмотрела на своего внука Марсело Хуана, двух лет, с ортопедическими приспособлениями на левой ноге и левой руке, улыбающегося на руках ученицы. Его разбил детский паралич, и Мабель, несмотря на наличие пенсии за тридцатилетний труд в качестве учительницы государственной школы, работала по возможности с утра до ночи, стараясь помочь в оплате медицинских расходов. Внук лечился у лучших специалистов.

В уже упомянутый четверг, 15 сентября 1968 года, в 17 часов останки Франсиско Каталино Паэса покоились в общей могиле кладбища Коронеля-Вальехоса. От него оставался лишь скелет, заваленный другими трупами в различных стадиях разложения, на самом свежем из которых еще сохранялось полотно, в какое их заворачивают, прежде чем опустить в могилу через узкий проем. Отверстие было закрыто деревянной крышкой, которую посетители кладбища, особенно дети, обычно отодвигали, чтобы заглянуть внутрь. Полотно постепенно истлевало от соприкосновения с гниющей массой, и по прошествии какого-то времени обнажались голые кости. Общая могила находилась в глубине кладбища и граничила с самыми бедными земляными могилами; жестяная табличка гласила "Оссуарий", и вокруг росли различные виды чертополоха. Кладбище, весьма удаленное от города, было спланировано в форме прямоугольника и по всему периметру окаймлялось кипарисами. Ближайшая смоковница росла на ферме, расположенной на расстоянии чуть более километра, и именно в это время года была усеяна светло-зелеными побегами.

В уже упомянутый четверг, 15 сентября 1968 года, в 17 часов Антония Хосефа Рамирес, вдова Лодьего, ехала в двуколке от своей фермы до торгового центра Коронеля-Вальехоса, расположенного в четырнадцати километрах. Ее сопровождала дочь Ана Мария Лодьего, двадцати одного года. Направлялись они в магазины, чтобы продолжить покупку приданого для девушки, которой вскоре предстояло выйти замуж за хозяина соседней молочной фермы. Гузя с большой радостью ехала в город, где жили четверо детей ее покойного мужа, уже имевшие собственных детей, которые звали ее бабушкой. Но с особым удовольствием она собиралась навестить своего сына Панчо, обосновавшегося в коттедже недавней постройки. Гузя спросила Ану Марию, где лучше покупать простыни и полотенца, в "Доме Паломеро" или в "Аргентинском - недорого". Дочь ответила, что предпочитает покупать не самое дешевое, а то, что больше понравится, на простынях и полотенцах она не хотела экономить. Гузя подумала о Нене, упаковщице, которую она не видела с тех пор, как та пришла провожать ее к поезду на вокзал в Буэнос-Айресе, тридцать лет назад? Подумала о том, что если бы Нене находилась в Вальехосе, она пригласила бы ее на свадьбу дочери. Затем подумала о Панчито, о сумке с овощами и коробке яиц, которые она везла в подарок. У Панчито новый дом, Ана Мария выходит замуж, с удовлетворением подумала Гузя. Сегодня вечером они поужинают у Панчито, и это не будет считаться обузой, потому что она везет хорошие гостинцы. Двуколку тряхнуло на дорожной выбоине. Гузя посмотрела на коробку с яйцами, дочь упрекнула ее за то, что она везет такое количество. Гузя подумала, что Ана Мария завидует Панчито из-за его дома: все складывалось хорошо с тех пор, как парень поступил на работу в механическую мастерскую. Хозяин его ценил, а дочь хозяина влюбилась в него. Конечно, Панчито считался у девушек городка видным парнем благодаря своей атлетической внешности и большим черным глазам и мог выбрать в жены более красивую девушку, но дочь хозяина оказалась очень домовитой. Красивой она не была и страдала дефектом зрения, однако ни один из трех очаровательных детей не родился с косоглазием, как мать. Дом Панчито был построен тестем в глубине участка, где у самого тротуара располагалась механическая мастерская. Как подарок к свадьбе дом был записан на имя молодоженов.

Вернувшись в квартиру после встречи с нотариусом, Донато Хосе Масса чувствовал себя ужасно усталым. В доме было темно. Служанка ушла, как обычно, в три часа дня, а младший сын должен был вернуться позднее. Несмотря на все уговоры, старший сын не согласился побыть в доме с женой и дочерью, как в последние месяцы болезни Нене. Пережить первый год будет труднее всего, - подумал сеньор Масса, - потом его холостой сын женится и приведет супругу в эту квартиру, слишком просторную для двух одиноких мужчин. Он зажег старый ночник с тюлевым абажуром и уселся на одном из диванов в гостиной. Диванный гарнитур, обитый французским атласом, не был защищен чехлами из гладкой ткани коричневого цвета. Во избежание порчи и износа Нене снимала чехлы только в особых случаях. Невестка сняла их в ночь бдения по усопшей и больше не надевала. Господин Масса держал в руке конверт. Он открыл его, внутри были две пачки писем: одна перевязана голубой лентой, другая перевязана розовой лентой. Он тотчас заметил, что письма с розовой лентой написаны почерком Нене... Он развязал пачку с голубой лентой и развернул одно из писем, но прочитал лишь несколько слов. Подумал, что Нене, без сомнения, осудила бы подобное любопытство. Он оглядел атласную обивку диванов, казавшуюся новой, пятна кофе и ликеров, появившиеся в ночь бдения, были почти незаметны. В доме стояла тишина. Он подумал, что после Нене в доме образовалась пустота, которую никто не заполнит. Он вспомнил о тех двух месяцах, когда они расстались из-за прискорбного инцидента много лет назад. Он не раскаивался, что переборол всяческую гордыню и отправился за ней в Кордову, где она укрылась с двумя детьми. Подойдя к печи для сжигания мусора, установленной на этаже сбоку от лифта, он сложил письма в конверт и бросил в черную трубу.

Письма, перевязанные розовой лентой, упали в огонь и сгорели не разлетевшись. Однако письма из второй пачки, уже не связанные голубой лентой, коробились от возгорания и разлетались по всей печи. Листы кружили и прежде чем почернеть от пламени и погибнуть, озарялись на мгновенье

"...завтра кончается неделя..." "...предупреждала: не доверяй блондинкам, о чем ты будешь советоваться с подушкой?.." "...пару крокодильих слезинок..." "... в кино? кто тебе купит шоколадки?.." "... давай без подвохов, все равно же узнаю..." "...целует тебя, пока не скажешь "хватит", Хуан Карлос" "... я тут по-настоящему заболею, столько себе крови порчу..." "...если кровать освобождается, значит, кто-то умер..." "...клянусь, блондиночка моя, мне довольно один раз тебя поцеловать..." "...не говори никому, даже у себя дома, что я возвращаюсь, не долечившись..." "...сегодня я обещаю - отныне действительно буду хорошо себя вести..." "...куколка моя, бумага кончается..." "...теперь я чувствую, что так тебя люблю..."

"...видишь, блондинка моя светлая, чуть поговорил с тобой, и мне уже лучше, - каково будет, когда я тебя увижу..." "...люблю тебя, как никого не любил..." "... В Коскине есть еще больница..." "...если будет что новенькое, снова тебе напишу..." "...вода в реке тепленькая..." "...ты тоже далеко..." "...всякий раз, как читаю твое письмо, ко мне возвращается уверенность..."