Красив. Богат. Женат

Глава 3.

Кравцова Арсения Рустамовича я увидела впервые, когда мне исполнилось четырнадцать. Тот день навсегда отпечатался в моей памяти. Это было в середине мая.

Мама забрала меня из музыкальной школы, и мы вместе ехали домой. Помню, что в тот день у меня не было настроения. Мальчик, который сильно нравился мне, выложил в сторис фото с другой девочкой и снабдил описание смайликами в виде сердечек.

Я рыдала всю дорогу, а мама пыталась убедить меня, что это просто не мой человек. Ее слова удручали еще больше. Мне казалось, она меня вообще не понимает.

Как не мой человек?! Мой!!! Конечно, мой!!! Я его уже две недели люблю без памяти!

Никита, он спортивный, красивый. Его вечно падающая на глаза челка сводила меня с ума. Я ему тоже понравилась, я же видела, как он на меня смотрел!

А потом это дурацкое фото!

По пути домой мы заехали в нашу любимую кондитерскую, и мама купила огромный безейный торт «Полет» на взбитых сливках. Сказала, что это отличное средство от сердечных ран.

А потом мы приехали домой, и когда я заходила в кухню с этим «Полетом» в руках, я увидела его.

На нем были черные брюки и белоснежная рубашка, расстегнутая на две пуговицы. Рукава закатаны до локтей. Сидя за столом кухни с папой и Сашей они пили коньяк и говорили о делах.

Этот мужчина произвел на меня такое впечатление, что я в тот же миг Никиту разлюбила. Я была настолько оглушена эмоциями, что даже не расслышала его имени. Но запомнила, как он сказал «Привет, малыш», когда папа ему меня представил.

Его «привет, малыш» чуть подхриповатым голосом вывернуло наизнанку мою чистую юную душу.

Я провела на кухне весь вечер, убирала со стола и кормила их тортом. И украдкой любовалась папиным знакомым.

До этого дня я считала своих братьев и папу самыми красивыми мужчинами во Вселенной. Две недели назад к этому списку добавился Никита.

Но Арсений Рустамович перевернул мои представления о мужской красоте. Высокий как папа, широкоплечий, подтянутый. Со скупой улыбкой на безымоциональном лице.

Но его глаза… черные, глубокие… порочные – выжгли клеймо в моем сердце с первого взгляда.

Я не спала полночи. С трудом уснула, а когда встала утром, папиного гостя уже не было. Он вернулся в Москву.

Потом я видела его еще пару раз. Он прилетал в наш город с какой-то инспекцией и останавливался в доме моих родителей.

Мы разговаривали. Он расспрашивал меня об учебе и называл «малыш». Я краснела, бледнела и задыхалась в его присутствии. А потом, после его отъезда, ночью плакала в подушку.

Наверное, это была любовь. Первая и очень болезненная.

Последний раз он приезжал к моим родителям летом прошлого года. С женой, которую я возненавидела с первого взгляда.

Приятная с виду женщина среднего роста с длинными, до поясницы, волосами цвета жидкого шоколада и ярко-синими глазами.

Они смотрелись рядом до отвращения прекрасно.

Днем они уезжали по делам, а вечера мы проводили все вместе в нашей просторной гостиной. Разговаривали, смеялись и планировали совместное путешествие. Инга, жена Кравцова, пила шампанское. А сам Арсений Рустамович учил меня играть в нарды.

Это были лучшие моменты того лета.

Как он мог меня не узнать?!

Глядя в глянцевый потолок моей спальни, кончиками пальцев касаюсь губ. Они все еще пылают, кожу вокруг рта покалывает от мужской щетины.

Я чувствую себя преступницей. Но стыд от совершенного успешно гасится ценностью украденного.

Он меня целовал. И если отбросить все, что было после – поцелуй был прекрасен.

Мирон, мой парень, так не умеет.

Мама дорогая!.. Я целовалась с Арсением Рустамовичем, и у него на меня встал!

Если мы встретимся с ним снова у моих родителей, то как мы будем смотреть друг другу в глаза?!

И как я буду смотреть на то, как он обнимает свою жену?

Я думала, у них самая настоящая любовь! А выходит, что?.. Нет ничего? Зря я Инге завидовала?

Поворачиваю на бок и, зажав между ног одеяло, крепко зажмуриваюсь. Перед мысленным взором встает красивое лицо Кравцова, его сощуренный тяжелый взгляд и желание в нем.

Черт… моя жизнь уже никогда не станет прежней.

Почему он не узнал меня? Я так сильно изменилась? За год резко повзрослела и похорошела?

Распахнув глаза, резко переворачиваюсь на спину и воспроизвожу в памяти мой сегодняшний образ.

Каблуки, черные колготки, платье выше колена, распущенные волнистые волосы и яркий макияж.

Сегодня я выглядела иначе, чем прошлым летом в доме моих родителей. Я выглядела как женщина, которая ему понравилась.

Схватив телефон с прикроватной тумбочки, тайком лезу на страницу Инги Кравцовой. Для посторонних она закрыта, но не для меня. Я вхожу в число счастливчиков лицезреть ее загорелое тело на белом песке Мальдив.

Сейчас, разглядывая ее многочисленные фото, чувствую себя воровкой и немного сукой.

Почему он изменяет ей? Он же изменяет?..

Вряд ли сегодня он впервые понял, что у него встает на кого-то, кроме его жены.

Так почему?

Пролистываю ленту ее фото и торможу пальцем на снимке, где она в ядовито-желтом купальнике лежит на белом лежаке на палубе яхты. Увеличив на экране ее лицо, всматриваюсь в идеальные черты крохотную родинку над губой как у Синди Кроуфорд.

Мне до нее как до Луны на лабутенах. На моем лице у меня нет претензий только к глазам. Более или менее устраивают брови и ресницы, а вот невыразительный нос и большой рот на выброс.

«Твои губы созданы для этого» – раздается в голове подхриповатый голос Кравцова.

Жаркая волна, прокатившись по телу, отдается толчком в низу живота.

Бросив последний взгляд на фото его жены, гашу экран и откидываю телефон в сторону.

Этого больше никогда не повторится, но поцелуй этот я буду бережно хранить в шкатулке мой памяти. Даже когда стану совсем старой, когда буду проводить вечера в окружении своих внуков, буду вспоминать, как меня целовал друг моего отца, самый красивый мужчина на свете.

Засыпаю я ближе к трем ночи, и просыпаюсь от настойчивой трели дверного звонка. Разлепив один глаз, смотрю на электронный циферблат, на нем десять утра.

Вздохнув, зарываюсь в подушку лицом, надеясь, что звонивший в дверь исчезнет.

Однако чуда не случается. Мысленно выругавшись, сползаю с кровати и, завернувшись в одеяло, плетусь в прихожую.

– Вашу ж мать!

Дверной глазок показывает мне выпуклые лица брата Кирилла и всех членов его семьи.

Щелкнув замком, берусь за хромированную ручку и отхожу в сторону.

– Приве-е-ет! – скалится щербатый Ромаш, – у меня выпал зуб!

– Привет, крольчонок… круто!.. – предельно искренне изображаю восторг.

– Инспекция приехала, – проходя мимо, треплет макушку Кир, – рада?

– Безумно! – улыбаюсь кисло.

– А так и не скажешь, – бормочет брат еле слышно.

– Привет, Мариш! – здоровается невестка Настя.

С трудом дотягиваемся друг до друга для приветственного поцелуя, потому что между нами ее огромный живот с моей племяшкой внутри.