Красные жемчужины

Вопрос происхождения

Вечернее солнце стояло еще достаточно высоко, чтобы пылать оранжевым шаром. Фернрат успела изложить свой план, и они с принцем Элриком по твердой дороге из красной глины двигались к безмятежному великолепию Белого Форта, поднимавшегося фантастическим резным облаком над густой зеленью непроходимых лесов. Подойдя к выкрашенным белой краской воротам из бревен шестифутовой толщины, схваченных железными скобами, она крикнула так властно, что створки, двигавшиеся с помощью огромных противовесов, мгновенно распахнулись. Сторожа, признав черты их расы, впустили их внутрь, ни о чем не расспрашивая.

Стены форта ярусами поднимались одна над другой. Защищать эти огромные башни можно было очень долго. За каждой стеной имелся участок земли, который при необходимости мог снабжать ее пропитанием. Элрик отметил, что форт возводился из тех же соображений, как и Имрирр, — он должен был внушать трепет, оставаясь при этом неприступным. Мелнибонийцы для этих целей воспользовались островом в океане, Аддрик Хид — непролазной чащей.

Вслед за Фернрат Элрик прошел через окруженный стенами крепостной двор и поднялся по крутой лестнице в короткую галерею, которая вывела на верхний ярус амфитеатра. Ряды каменных скамей окружали продолговатый зеленый овал, где уже расставили мишени для состязания лучников. Такие же ристалища устраивали предки Элрика. Повинуясь жесту Фернрат, он сел рядом с ней, не спускаясь к занятым зрителями рядам. Она принялась повторять, что задумала и что предстоит сделать ему. Над зеленью колебалось вечернее марево, слышались отдаленные вопли мишеней, тяжелые удары бьющих в плоть стрел и рукоплескания, которыми награждали стрелка, точно поразившего намеченную точку на теле раба.

Высокое резное кресло занимал охотник за рабами Аддрик Хид, в светло-желтом одеянии, в оранжевом платке, охватившем голову и плечи. Его окружали капитаны, среди которых были и его сородичи, и люди, вооруженные и безоружные. Сейчас в нем нельзя было не признать представителя той же расы, к которой принадлежали Элрик и Фернрат. Среди его людей Элрик опознал неразговорчивого купца с «Силелы Ли». Услышав о его открытии, Фернрат кивнула:

— Он грабит эти берега уже больше двух столетий. Рабов продают в Хизссе, который существует за счет этой торговли. Такие купцы наблюдают за рынком и знают, какую цену запрашивать. Они содержат в Хизссе собственную военную охрану. Ты нашел место, о котором я говорила?

— Нашел. На дальней стороне, в самой дальней крепости.

— Чары фурнов не дадут ему заподозрить опасности, но поспеши, племянник, потому что их слишком много и я не сумею удержать их надолго.

В это время на поле настала минута затишья. Фернрат, привстав с места, громко крикнула:

— Как идет игра, брат?

Аддрик Хид в изумлении обернулся, оборвав на полуслове шутку, с которой обращался к кому-то из гостей человеческого рода. Он хорошо владел своим лицом, но вопрос отразился в глазах.

— Сестра? Отчего ты не предупредила меня? Я прикажу приготовить вам покои. Твоя свита внизу?

— За воротами, — откликнулась она. — Я не знала, будут ли мне рады.

Она чуть пошатнулась, человеческие очертания дрогнули, словно мираж, — ровно настолько, чтобы видевшие это заморгали, не поверив своим глазам. Легкий туман, казалось, выплывал из ее рта и ноздрей.

Аддрик Хид нахмурился:

— Здорова ли ты, сестра?

— О, это пустяки, брат. Мы с принцем Элриком провели в пути целые сутки. Он, как я понимаю, хочет заручиться твоей помощью. Я согласилась отвести его к тебе.

Аддрик Хид немного расслабился, услышав столь правдоподобное объяснение. Она плавно водила по воздуху ладонями. Зрителям трудно было отвести от нее взгляд.

— Поможешь ли ты мне, брат? Поможешь ли нашему родственнику?

— С радостью, милая сестра, — с холодноватой учтивостью, но без враждебности ответил он.

Элрик догадывался, что оба они с детства приучены хранить тайны даже от самих себя. Очевидно, Аддрик Хид не представлял, с каким отвращением смотрит сестра на его ремесло. Да и почему бы ей ненавидеть то, что приносит ей и избранному ею городу такое богатство? Так же и она не подозревала, сколько злобы и алчности таил в душе ее брат.

Элрик держался неприметно, изображая скромность или смущение. Аддрик Хид, забыв о гостеприимстве, словно не замечал его рядом с сестрой. Сам Элрик, кивая сородичам, привычно игнорировал людей, в том числе и знакомого соплавателя. Он выбрал место поодаль, будто хотел спокойно насладиться зрелищем встречи брата с сестрой. Никто не обращал на него внимания.

Все, кроме него, смотрели сейчас на дракона-оборотня, чье тело продолжало гипнотически раскачиваться. Выждав несколько минут, Элрик незаметно ускользнул. Никто не заметил, что он покинул свое место. Пройдя по мраморным плитам и сдвинув металлический засов, он шагнул в дверь, которую фурна приказала ему отыскать.

Единственный луч, освещавший комнату в башне, исходил от маленького стола. Это розоватое сияние сразу привлекло Элрика. Он моргнул, вскинув ладонь к глазам.

Сперва ему показалось, что сокровища вовсе не охраняются. К чему стража, когда в крепости только свои, рассуждал альбинос, подходя к красивому резному пьедесталу. Красота жемчужин отозвалась в его сердце. Точно такие, как Фернрат описывала по дороге в форт. Драгоценнейшее из сокровищ Аддрика Хида. Владея ими, он повелевал кораблем, а этот небывалый корабль давал ему власть над всеми морскими путями. Элрик в жизни и во снах повидал много необычных самоцветов — и все же был потрясен. Пульсирующие лучи цвета крови исходили от двух совершенно одинаковых безупречных багровых жемчужин неслыханной величины, с глубоким и чистым блеском. Неужели Аддрик Хид так уверен в своих силах, что оставил редчайшие жемчужины там, где на них может наткнуться кто угодно? Альбинос протянул к ним руку…

И понял, что жемчужины охраняются и что стража не человеческого рода.

Стоило ему потянуться к сокровищу, как в углу комнаты что-то шевельнулось. Кто-то захихикал, и голос, сухой, как летний колос, произнес:

— Добрый вечер, незнакомец. Ты, я вижу, оптимист. По всей видимости, еще один вор решил, что мой хозяин, увлекшись состязанием, забыл об осторожности? Что ж, возможно, благородный Аддрик Хид в самом деле уделяет своему сокровищу меньше внимания, чем оно заслуживает. Зато я ценю его как следует. — Невидимый страж тихо пискнул, словно мышь. — О да. Да. Но ведь мне легче, а? — Он снова пискнул. — Видишь ли, у меня нет других дел. Зато этим я занимаюсь с истинным удовольствием. — Снова писк. — А у Аддрика Хида так много забот! Ты уже боишься меня, смертный?

В ответ Элрик радостно расхохотался и бросил руку к левому бедру. Схватив рукоять, он начал медленно выдвигать меч из ножен.

В углу захихикали, можно сказать, лениво и добродушно:

— Мой милый смертный, лучше выслушай, кто я, прежде чем зря хвататься за оружие. У тебя еще есть время открыть эту дверь и выйти наружу. Как знать, возможно, Аддрик Хид не заметит твоей отлучки и ты останешься в живых. Видишь, я даю тебе время повернуться и, может быть, добраться до двери раньше, чем я тебя изловлю.

За новым писком последовали частые щелчки, будто мелкий грызун щелкал зубами.

Элрик вздохнул, продолжая извлекать из ножен черный клинок и вглядываясь в красноватую мглу в надежде увидеть противника.

— Ты весьма самоуверенный сторож, — заметил он.

— Возможно, я был бы скромнее, если бы отпустил безнаказанным хоть одного вора, посягавшего на эти красивые шарики. Они, знаешь ли, живые. Глаза Хемрика. Я охраняю их уже сто пятьдесят лет, с тех самых нор, как хозяин Аддрик Хид извлек меня из ада и приставил к ним сторожем.

С каменного пола поднялось и нависло над багровыми жемчужинами огромное создание. Жемчужины мерцали и подмигивали собственным светом. Элрику стало не по себе при мысли, что эти багровые глаза наблюдают за ним. Альбинос позволил себе содрогнуться, продолжая вытягивать меч. Что же за существо хранит Глаза Хемрика?

Буреносец наконец высвободился из ножен, изогнулся в руках хозяина, как живой, и издал низкий голодный вой. Хохот вырвался из горла Элрика: его наполнила знакомая жажда убийства.

Над головой с сухим шелестом развернулись и взметнулись под потолок черные крылья.

— Трус! — заговорил Элрик. — Теперь ты узнал, кто я. Боишься за свою жизнь? И за душу, если она у тебя есть? Спускайся и сразись со мной, если посмеешь, я буду рад схватке. Я предвкушаю новые впечатления. Я никогда еще не сражался с такими, как ты.

Сверху послышались прерывистый писк и чмоканье.

— Никто из смертных, сражавшихся с Асквинуксом, не побеждал. — Летучая тварь распахнула большие голубые глаза, уставившись Элрику в лицо. — Ты уже мертв, — объявила она. — Твоя жизнь принадлежит мне, потому что я знаю твою тайну. Ты не сумел восстановить Закон в своем распадающемся мире.

— Ты путаешь меня с кем-то, почтенное чудище. Я если и погибну, то не ради Закона, а ради себя или за Хаос. — Элрик непринужденно помахал мечом. Его черное сияние встретилось с кровавым и влилось в его биение. — Впрочем, это зависит от моей удачи и от князя Ада, которому я служу. Мой покровитель — Ариох из Хаоса, один из великих владык Энтропии.

— Он не властен здесь. Герой погибнет в чужом мире.

В потемневших голубых глазах чудовища мелькнуло замешательство. Его плоское черное рыло подергивалось. Он вдруг распахнул алую пасть с блестящими зубами, острыми, как кинжалы, и медленно облизнул странно вырезанные губы длинным синим языком.

— Не знаю, каким неумелым колдовством твой хозяин извлек тебя из Дальнего Ада и удерживает здесь, но советую тебе, маленький демон, — держись от меня подальше, если сумеешь. Я — Элрик. А меч в моих руках был выкован в пламени проклятых, чтобы служить Хаосу, как я служу владыке Ариоху. Этот клинок зовется Буреносец, и он так же голоден, как ты. И я тоже голоден.

Демон опять запищал. Звук с каждым разом становился тоньше, почти неуловимым для слуха, но почему-то все более угрожающим. Хлопнув крыльями, он снова взмыл к потолку и завис там, уставясь синими глазами в алые глаза Элрика. Затем его взгляд метнулся к жемчужинам, и из пасти вырвался короткий недоуменный вздох. Синий язык вновь облизал клыки в распахнувшейся пасти, словно пересчитывая их. Затем зубастые челюсти сомкнулись с пронзительным свистом, глаза вспыхнули, и тварь спикировала на Элрика. Тот извернулся, чтобы встретить Асквинукса лицом к лицу, но тварь оказалась проворнее. Ее узкий коготь врезался в броню на спине, мешая прицельно нанести удар.

Элрик, в глазах которого горела жажда битвы, запрокинул голову и провыл:

— Ариох! Ариох, помоги мне!

Выкрикнув имя покровителя, он отмахнулся мечом через левое плечо и услышал, как треснули кости демона.

Асквинукс вдруг завопил, страшно разинув красную пасть. Звук заполнил всю башню. Широко взмахнув клинком над головой, Элрик рассек узловатую плоть чудища. Отвратительный визг раздался, когда демон извлекал когти из кирасы. Потом он отлетел в темный угол и учащенно задышал там, разевая уже белую пасть и выворачивая голову, чтобы вылизать пенящуюся, брызжущую кровью рану.

— Ты сильнее меня, это правда, — произнес демон с мертвенным спокойствием. — Но я должен попытаться тебя убить, иначе я нарушу договор с Аддриком Хидом, а тогда меня ждет гибель еще более мучительная. Скоро подойдут его воины, и ты сгинешь на остриях тысячи мечей.

Демон с явной неохотой хлопнул крыльями, снова нацелившись подцепить врага когтями. Но на сей раз тот был готов и, увернувшись, вскинул Буреносец. Демон шарахнулся, выкрикивая ругательства на своем языке. Тогда Элрик прыгнул к нему, нацелив меч острием, и чудище взвилось вверх, закружилось под потолком башни, пытаясь обогнуть альбиноса. Как видно, других уловок он не знал. Элрик нарочно подставил ему спину, а услышав, что демон спускается, развернулся, вложив в меч всю инерцию движения, и рубанул противника по ногам. Тот взвыл и уже не умолкал. Ихор потоком хлынул из раны. Асквинукс забил крыльями по окрасившемуся багровым воздуху. Элрик снова ушел вниз и в сторону, уворачиваясь от атаки. Затем он нанес колющий удар в прыжке. Лезвие, пройдя через плоть, наткнулось на кость. По комнате распространилась мерзкая вонь. Черная кровь закипела. Демон отчаянным усилием потянулся вдруг к огромным жемчужинам.

Элрик снова взмахнул мечом. Буреносец издал довольный вой: он утолял голод, и Элрик ощущал, как перетекает в него темная сверхъестественная энергия. Он дрожал, потому что каждый нерв в нем натянулся, каждый мускул сводила судорога. Размашистым ударом он отрубил лапу, готовую сграбастать сокровище.

Лапа и отдельно от тела продолжала движение к пульсирующим красным жемчужинам. Демон с воплем заклацал зубами. Элрик ухмыльнулся, смел конечность в угол и сделал новый выпад.

Асквинукс заскулил, признавая свое поражение, между тем Буреносец мурлыкал, как сытый кот. Альбинос протяжно, прерывисто вздохнул. Асквинукс завис над самыми жемчужинами, все еще надеясь исполнить договор. Он знал, что наказание за неудачу будет хуже смерти. Кажется, в его огромных синих глазах мелькнула мольба о пощаде. Но Элрик никогда не отличался милосердием. Оно было чуждо всему его роду.

Он срубил демону вторую лапу. Тот в бешенстве завертелся в воздухе, щелкая зубами и разбрызгивая ихор.

— Ты никудышный страж, — заметил Элрик. — Хотя и лучший, какого мог заполучить Аддрик Хид.

Демон обратил к нему безнадежный взгляд голубых глаз и, стуча длинными клыками, между которыми мелькал красный язык, заговорил:

— Было предсказано, что мне не пасть в бою с живым, не быть убитым смертным, но я и подумать не мог, что меня может сразить мертвец или столь могущественная сила, что живет в твоем клинке. — Последние капли силы истекали из него и, пульсируя, передавались мечу, который, взяв свое, отдавал остатки грязной энергии Элрику. — Кто из вас хозяин? Ты или клинок?

Рана от когтей демона горела огнем, и, несмотря на обновленную силу, Элрик истекал кровью. На подгибающихся ногах он шагнул к столу, поднял одну за другой тяжелые жемчужины, опустил их за пазуху, под доспех, и одной рукой затянул шнуровку рубахи.

Хорошо, что он не вложил в ножны Буреносец. В следующее мгновение дверь распахнулась и в проеме появился молчаливый торговец с корабля в окружении дюжины собратьев по ремеслу. Все были в доспехах и вооружены до зубов. Они не ожидали застать Элрика на ногах и еще меньше — увидеть, как он последним ударом добивает корчащегося стража Асквинукса.

Будь дверной проем пошире, они бы попятились, но здесь это было не так просто, и работорговцы стали опасливо наступать на альбиноса, растягиваясь полукругом. Он улыбнулся, словно радуясь их приходу, и едва ли не лениво поднял меч. Элрик тяжело дышал после схватки, но порченая энергия демона питала его, и он лишь смутно сознавал, что по спине под доспехами струится кровь.

— Рад видеть вас, господа! — Он отвесил короткий поклон. — Сказать не могу, как я изголодался.

Куда менее уверенно, чем поначалу, оскальзываясь в вонючей темной крови, они все же начали смыкать круг.

Элрик беззаботно рассмеялся, наслаждаясь их страхом, и насмешливо погрозил им рычащим ненасытным клинком. Их глаза сузились, альбинос же изящным движением снес голову ближайшему воину. Противники попятились, в панике расталкивая друг друга. Теперь они думали только о бегстве, однако Элрик быстрым движением встал между ними и умирающим демоном. Он отвел руку за спину и как мог плотно прикрыл дверь — отрубленная голова откатилась к порогу и застряла между створкой и косяком. Сквозь оставшуюся щель в башню проникал луч света. Элрик снова сделал ложный выпад — движение пастуха, собирающего стадо. Когда все сбились в кучу в полосе света, он взмахнул огромным стонущим клинком и рассек одного так, что половина туловища отвалилась назад, а другая вперед.

Почувствовав, как наполняет его энергия работорговца, Элрик издал восторженный клич. Еще удар, и две руки шлепнулись в лужу, натекшую из демона. Он колол и колол, глубоко вбирая в себя энергию умирающих, а когда в живых остался только угрюмый пират, вонзил клинок точно в его бьющееся сердце, выплеснувшее силу в меч и через него — в пылающее тело Элрика. Его белая кожа горела серебристым светом, красные глаза победно сияли. Он поднял голову в ореоле молочно-белых волос и расхохотался, наполнив башню диким торжеством, отозвавшимся во всех мирах множественной вселенной.

Наскоро переведя дыхание, Элрик шагнул за дверь и увидел обращенные к нему из амфитеатра потрясенные лица. Аддрик Хид и его пираты застыли, выпучив глаза. А Фернрат вихрем бросилась к нему, выкрикивая:

— В казармы рабов! За мной!

— В казармы рабов? Ты хочешь их освободить?

— Это тоже. Если сумеем. Помогло бы выиграть время.

Аддрик Хид и его остолбеневшее воинство только начинали понимать, что происходит, а альбиносы уже сбегали по наружной лестнице башни. Фернрат вооружилась тяжелым, отлично сбалансированным боевым топором, с которым обращалась с отменной ловкостью. Вдвоем, под кровожадную песнь Буреносца, они сметали всякого, кто вставал у них на пути.

Наконец они остановились в длинном коридоре, пахнувшем нечистотами и гниющей плотью. Всюду, где нашлось место, были прикованы мужчины, женщины и дети, которых Аддрик Хид забирал с кораблей и в прибрежных городах, чтобы продать на рынке рабов в Хизссе. Здесь были самые крепкие. Остальным выжить не удалось. Несколько трупов еще висели на цепях рядом с живыми. Кое-кто из рабов поднял головы в безнадежном любопытстве. Все они уже смирились с судьбой.

Фернрат сразу направилась к большой клетке в дальнем конце коридора. Редкие прутья решетки здесь были в четыре раза толще обычных. Элрик отстал от нее, задержавшись, чтобы перерубить все цепи, до которых мог дотянуться, и освободить побольше рабов. В особенности мужчин. Он предвидел, что Аддрик Хид со своими подручными скоро окажется здесь, и хотел поставить на их пути людей, сражающихся за свои интересы.

Когда он догнал Фернрат, та уже отодвинула тяжелые засовы. За решеткой, уставившись в ничто пустыми глазницами, неловко заломив крылья, поджав лапы с подрубленными и окованными медью когтями, сидел дряхлый, как сама смерть, фурн.

Фернрат потянулась к нему, погладила бледно-серые кожистые чешуи, ласково приговаривая на древнем языке своего народа:

— Отец, это я, твоя дочь Фернрат. Я пришла тебя освободить.

— О дитя, для меня уже нет свободы. Лишившись зрения, я навсегда останусь здесь. Мне уже не взлететь. Я навсегда останусь пленником твоего брата. Надежды нет, дочь. Напрасно ты рисковала, и Аддрику станет известно о том, что знаем только мы с тобой.

— Теперь все по-другому, отец.

В дальнем конце коридора послышались крики и шум боя. Освобожденные рабы не собирались снова терять свободу. Они понимали, что им выпал последний шанс. Это сознание придавало им силы для сопротивления, хотя среди них было не много настоящих солдат. Лязг металла сказал Элрику, что кое-кто уже добыл себе оружие. Однако он понимал, что лишь чудо позволит им долго продержаться против опытных воинов Аддрика Хида.

Элрик глубоко вздохнул, приготовившись сражаться против целого войска. В его вздохе не было горечи.