Красные звезды

Глава 4 Гравилет «Сальвадор Альенде»

Почему-то я думал, что на этой минорно-мажорной ноте для нас всё и кончится. Черный ромб с красными звездами сейчас заложит вираж, скроется в облаках – и поминай как звали. Мы же выйдем к своим, обнимемся с нашим братом-спасателем и профессионально позабудем обо всем, что видели…

Ан нет.

Черный ромб никуда не делся. Жужжа турбинами, он продолжал висеть над останками корпуса «Т» завораживающим свидетельством отечественной военно-космической мощи.

И, дальше – больше, он высадил десант!

Стеклянный многогранник, который я принимал за кабину пилота, вдруг оторвался от черного корпуса и полетел вниз. При этом, падая, он будто бы разматывал за собой трубу из прозрачной материи.

Я понимаю, что «разматывал трубу» звучит диковато. Но какими еще словами описывать причудливое действие неведомых технологий, я не знаю… Короче говоря: когда многогранник коснулся бетонного крошева, мы с Тополем увидели, что от летающего ромба к земле теперь тянется стекловидный столб толщиной в шахту лифта.

По столбу скользнули вниз несколько субъектов гуманоидной внешности.

– Это точно наши? – спросил меня Костя дрогнувшим голосом.

– Не уверен.

Однако ближайшее рассмотрение показало, что пришельцы, появившиеся из прозрачной «шахты лифта» – не просто гуманоиды, но именно люди. В пользу этого свидетельствовали и дизайн скафандров, и кинематика их движений.

Ну а автоматы АК-12, которые сжимали в руках двое из них, однозначно указывали: перед нами русские.

Правда, два других бойца были вооружены точно киногерои 1950-х – некими футуристическими орудиями убийства, которые я бы описал как помесь перфоратора с кухонным миксером.

Пятый же – похоже, командир, уж больно походка пружинистая и движения резкие, – нес прибор, напоминающий сталкерский детектор аномалий.

Сделав несколько шагов к нам, он приказал:

– Стоять! Не двигаться!

– Вы бы хоть представились, – поморщился я. – Мы все-таки при исполнении, причем в очаге пожара шестой категории.

Командир десантников внял моим словам. Хотя и неохотно – его лицо было кислым, как суточные щи.

– Меня зовут Егор Ловчев. Я обязан провести проверку. Прошу вас поднять стекла ваших шлемов.

– Проверку чего? – не понял Костя.

– Поднимите стекло вашего шлема и хватит вопросов, – настаивал Ловчев. Но затем все-таки снизошел и добавил:

– Радиация в норме, состав атмосферы тоже. Можете разгерметизироваться.

При этом сам-то он не спешил поднимать толстенное бронестекло своего шлема! Разве что еще в начале разговора Ловчев переключил режим поляризации стекла, благодаря чему вместо золотисто-белой мути мы могли видеть его сверлящий взгляд и упрямые складки на лбу.

Ну и главное: все четверо его сопровождающих держали нас под прицелом! Причем на меня был направлен один ствол АК-12 и один «перфоратор», и на Тополя тоже – АК-12 плюс «перфоратор». За кого же они нас принимали, а??!

Ладно, что нам еще оставалось… Подняли мы стеклянные забрала и наконец-то вдохнули пахнущий страхом и смертью воздух пожарища.

При помощи своего прибора, в котором открылось окошко с переливчатым объективом, Ловчев просканировал радужку глаз Тополя, потом – мою.

На мое робкое замечание насчет того, что у нас с собой биометрические карточки спасателей МЧС, где все эти данные уже есть, – Ловчев ответил презрительным молчанием. Дескать, кому твоя филькина грамота нужна.

– Здесь два естественных человека, – наконец доложил Ловчев по рации наверх.

– Хвала Кришне, не роботы, – проворчал Тополь.

Его сарказм, как ни странно, сделал Ловчева немного добрее. Вероятно, послужил лишним свидетельством того, что перед ним «два естественных человека».

– Кто вы и что видели? – спросил он потеплевшим голосом.

Я принялся рассказывать, а четверо подчиненных Ловчева перестали держать нас под прицелом и разбежались. Двое бросились к трупу пришельца, двое начали обшаривать руины в поисках уж не знаю чего.

Когда в своем рассказе я дошел до слов «а потом они натянули на профессора светящуюся сеть», на лице Ловчева впервые промелькнул неподдельный человеческий интерес.

– Погодите, – попросил он. – Еще раз. Вы утверждаете, что своими глазами, без специальной аппаратуры видели химероидов?

– Кого, простите?

– Я хотел сказать, видели пришельцев?

– Да, мы их видели, как я сейчас вижу вас.

– «Мы»? – не понял Ловчев. – Наверное, все-таки вы один видели?

– Почему же? Мой коллега тоже. – Я кивнул на Тополя.

– Видел-видел! – горячо поддержал Костя. – И как профессора украли, и как тащили! А потом этот черт вон тот кабель под напряжением загасил и в охранника выстрелил!

Ловчев коротко кивнул.

Зачем-то еще раз кивнул.

Переступил с ноги на ногу. Поднял свой детектор аномалий. Рассеянно посмотрел на индикаторы. Опустил детектор.

Чувствовалось, что наши свидетельства его не просто удивили – обескуражили.

Наконец Ловчев справился с эмоциями и вызвал по рации начальство.

– Густав Рихардович, я помню, вы просили сейчас не беспокоить. Но тут как бы ЧП… А?

Ловчев выждал полминутки, внемля собеседнику.

– Нет-нет, конечно, взрыв стелларатора, потом химероиды… Это уже известные вам ЧП… Я неправильно выразился! Теперь не ЧП, а ЧС, чрезвычайная ситуация! Вы говорили, о таких надо предупреждать…

Ловчев примолк еще на чуть, а затем перешел к сути:

– Тут двое эмчеэсовцев видели химероидов. Оба видели… Да, я же говорю: оба! Нет, не врут. Совпадает с нашими средствами объективного контроля.

Обернувшись к нам, Ловчев спросил:

– Вы не родственники случайно?

– Нет.

– Не родственники, – доложил он по рации. – Понял… Сейчас.

Ловчев отключился и сказал нам:

– С вами хочет поговорить мой начальник, Густав Рихардович Литке.

– А кто он по должности, я могу полюбопытствовать? – набрался наглости я. – Да и вы вообще, – я обобщающим жестом обвел его подчиненных, – кто такие будете?

– Мы космодесант. Это всё, что вам сейчас нужно знать.

Господин с загадочной фамилией Литке (немецкая? голландская?) сразу произвел на нас впечатление.

На вид ему было лет шестьдесят – суховатое лицо, на голове седой ежик, – однако его пластика, его голос источали такую энергию, какой позавидовал бы и тридцатилетний.

Серые глаза Литке были переливчатыми и цепкими. Р-раз! – и ты уже в рабстве. Готов служить новому господину, такому безупречному, такому великолепному, до конца своих дней.

Не люблю я такие глаза.

Или, наоборот, люблю… Как посмотреть.

Ну и рост, друзья мои, рост. Два метра – не меньше!

Гигант сразу же протянул ладонь для рукопожатия – чтобы поздороваться с нами как с равными. (Чего, конечно, никакой Егор Ловчев не делал! Средний офицерский состав – он, знаете, такой… Все поголовно – наполеоны.)

– Господа, приветствую вас на борту гравилета КС-1, также известного как «Сальвадор Альенде», – сказал Литке.

Да, тут надо пояснить. Мы и впрямь – хотя в это мне и не особенно верилось, всё происходящее казалось сном – находились на борту той самой летающей ромбической штуковины, куда нас подняла незримая сила, действующая внутри прозрачной «шахты лифта».

Литке принял нас в вертолетном ангаре, который, оказывается, располагался в центре черного ромба. Пол ангара был прозрачным. Точнее сказать, односторонне прозрачным. То есть снаружи его материал представлялся непроглядно черным, а изнутри – лишь слегка затонированным.

Внизу сквозь клубы жирного дыма виднелся изуродованный корпус «Т», далее серели с виду неповрежденные, разве что присыпанные пеплом брикеты зданий ЦИВЭ и веер вываленных ударной волной сосен.

– Сальвадор Альенде? Что-то смутно знакомое, – сказал я, чтобы не казаться невеждой.

– Сальвадор Альенде – это чилийский социалист, президент страны. Убит американскими марионетками в ходе государственного переворота.

– Выходит, этот… летающий корабль построили в Чили? – предположил Тополь.

– Строили не знаю где. А нашли действительно в Чили. В гробнице инков.

– Не шутите? – с неуверенной улыбкой переспросил я.

– Ничуть. Экспедиция чилийских товарищей обнаружила корабль и подарила его генсеку Брежневу. В моем семейном архиве имеется вот это фото: Леонид Ильич, чилийская делегация и десяток сотрудников нашей организации, среди которых мой отец. – Литке показал снимок со смартфона.

«Отец? Ого! Так он еще из той, из советской аристократии происходит?! Круто!»

– Это же какая… Ценная… Семейная реликвия… Впечатлен! – сказал я, с трудом подбирая выражения.

– Да и я, блин, тоже, – судя по «блину», Тополь с подбором выражений справлялся хуже.

Однако Литке на наши восторги было наплевать. Он гнул свою линию.

– Времени у нас маловато. Поэтому сразу перейдем к сути. Расскажите, как вы встретились с химероидами.

Что было делать? Я протараторил свой мемуар, который уже успел отрепетировать на Ловчеве. Отважный и безбашенный охранник Навлоев, беременная Лиза, летающая тарелка, пять пришельцев, светящаяся сеть на профессоре, смертоносные шаровые молнии…

Литке выслушал всё очень внимательно. Даже задал несколько уточняющих вопросов – причем все они были адресованы Тополю.

И наконец выдал свое резюме.

– Да, вы действительно видели тех существ, которых мы называем химероидами, – сказал он задумчиво. – Причем вам удалось разглядеть их, несмотря на использование последними совершенной оптической маскировки! Дело в том, что химероиды физиологически умеют генерировать так называемое цепочечное излучение, которое изменяет характеристики поведения света на поверхности их тела и в ближайшем объеме пространства…

– Характеристики? Какие характеристики? – спросил я зачем-то. Будто это было в ту минуту самым важным!

– Ну, упрощенно скажем, меняют углы отражения и преломления. Делают они это таким образом, что добиваются разных степеней невидимости. Чем выше социальный статус химероида, тем лучше он справляется с такими задачами… Для химероидов, для их цивилизации, видимость и невидимость значат настолько много, что они даже имена себе берут, исходя из своих способностей преломлять и отражать. Зовутся «Углами» и числами, характеризующими преломление света…

Мы с Тополем молчали, жадно впитывая информацию. Ну и гордились немного собой: в кои-то веки, во-первых, кто-то интересовался нашим опытом, а во-вторых, выбалтывал нам секреты вместо того, чтобы держать нас за говно.

Литке, между тем, продолжал:

– В общем, это очень странно, что вы, Владимир, нормально различаете химероидов невооруженным взглядом… Но еще страннее, – Литке со значением поглядел на Тополя, – что Константин обладает той же способностью! В связи с чем у меня к вам обоим вопрос: вы раньше в секретных правительственных программах не участвовали?

– Ну, как посмотреть… – Тополь замялся. – Официально – нет. Но мы с Володей в Чернобыльской Зоне Отчуждения порядочно времени провели. Добывали артефакты… В том числе и по заданию госслужащих.

– Вот оно как! – искренне удивился Литке. – Надо же, в Зоне! Так, может, вы и «звезду Полынь» видели?

– Не только видели, но и в руках держали, – не удержался от бравады я. – И даже открывали с ее помощью портал!

– Что же, это многое объясняет. «Звезда Полынь» может самые разные эффекты давать… – Литке задумчиво кивнул.

И вдруг, переключив тон на сверхделовой, он выпалил:

– В таком случае предлагаю вам контракт сроком на три года. Нам такие, как вы, очень даже нужны.

– Контракт? – переспросил я. – На три года?

– Да.

– Но у нас… У нас и так отличная работа! Отпуска длинные. Премии, соцпакет… Бонусы разные, – обстоятельно начал Тополь.

Литке поглядел на Костю так, будто тот говорил не «соцпакет», а «мультик про Чебурашку», не «бонусы», а «поняши». И, сделав суровое лицо, отрезал:

– Значит, так. Чтобы я этого больше не слышал. Таких условий, как в Космодесанте, нигде и ни у кого нет.

Мы с Тополем переглянулись.

– А что придется делать? – всё же спросил я для проформы.

– Служить добру и справедливости, – на нулевом градусе иронии отчеканил Литке.

Наш разговор беспардонно прервал телефонный звонок.

Литке извлек из кармана какую-то совершенно нечеловеческую трубку, под стать самому гравилету «Сальвадор Альенде» – необхватную, как допотопные спутниковые мобилы, да вдобавок еще и с архаической вертушкой вместо кнопок. На вертушке золотился российский гербовый орел.

Услышав голос на том конце, Литке побледнел и враз выпрямил спину:

– Слушаю вас, товарищ Первый… Да, третье ЧП за неделю – это исключительно серьезно. Да… Но мы работаем. Ведем оперативные действия… Полностью согласен, что безобразие… Целиком моя вина, товарищ Пе…

В общем, Густаву Рихардовичу приходилось нелегко – под градом упреков он извивался ужом на сковородке, пока невидимый собеседник не припер его к стенке и не заставил на ходу сочинить экстренную программу действий:

– Конечно, план есть! Переходим на круглосуточный режим работы! Поднимаем всех! Сидельцев из отдела работы с населением – и тех бросим в поле! Также немедленно высылаю на Старую Базу опергруппу Чудова с усилением!.. Так точно! В усилении два новых специалиста по химероидам!

«Два специалиста по химероидам – это еще кто? Мы, что ли?»

Судя по тревожно вытянувшемуся лицу Тополя, он думал о чем-то подобном.

– Конечно, мы вернем отрицательную жидкость! Всю! До последнего грамма! До последней капли! – заверил Первого Литке. – Это я гарантирую!

Когда разговор закончился, Литке можно было спускать в мусоропровод. И куда только делись стать гимнаста, лучистость глаз и столичная мягкость повадки? Теперь перед нами качался на ветру усталый дедушка из категории «шестьдесят плюс».

– Передаю вас под командование Чудова… Он классный мужик… Всё вам объяснит, всё покажет и выдаст…

– А как же наш командир по линии МЧС, Геннадий Воловик? Что ему?..

– Забудьте. Не до воловиков сейчас, – отрезал Литке.